Беглец
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Дрогг, орк-гладиатор, сбегает с ристалища прямо во время поединка. Его путь к свободе лежит через Ииэс-Миил - земли альвов, кои, как известно, более всего на свете ненавидят своих близких родичей - орков.
|
Он оторвал голову от колен и открыл глаза. Тусклое серое свечение пробивалось в мрачный каземат через забранное толстой решеткой крошечное оконце под потолком. Темные осклизлые стены, капающая с потолка вода, холодный каменный пол, лишь в некоторых местах покрытый настилом из гнилой соломы. Дрогг взглянул сквозь перегораживавшие вход стальные прутья. Подземная тюрьма протянулась почти на двести футов, здесь находилось не менее сотни камер, однако почти все они сейчас пустовали. Узников осталось совсем немного.
"Уже смеркается. Скоро заявятся надсмотрщики, - подумал орк. - И кому в голову пришла идея проводить бои ночью, ведь темнота мешает наслаждаться зрелищем?".
Он вздохнул и вновь опустил голову на подтянутые к телу колени. Ждать оставалось недолго. В ближайшие минуты в коридоре раздадутся тяжелые шаги и его, Дрогга, в очередной раз поведут на ристалище.
Томясь вынужденным бездействием, орк погрузился в пучину мрачных мыслей. В последние дни, когда он проводил в камере все время между ночными поединками, ему поневоле приходилось много размышлять и вспоминать. Он был орком - одним из племени, возникшем во времена Великого Пришествия, когда в мир вступили гоблины Темной Луны (тогда эта Луна еще реклась Изумрудной или Смарагдовой) - умирающего мира, где сему низкорослому, имеющему сизую с зеленым отливом кожу народу более не находилось места.
Явившись в Садрию - Большой Мир, как называли его на Смарагдовой Луне, - гоблины вторглись в государства людей, эльфов и гномов. Началась Великая Война, которая в иных краях не угасла и по сей день. Впрочем, гоблины, неистово боровшиеся за свой новый дом, не только истребляли старых хозяев захваченных земель, но и скрещивались с расами Большого Мира. От соитий гоблинов с людьми появились корлы, браки гоблинов и троллей породили торлов, а отнюдь недобровольные сношения между гоблинами мужского пола и эльфийками привели к возникновению орков. От гоблинов орки унаследовали зеленоватую кожу, покрытые бородавками физиономии, похожие на клыки зубы и черные жесткие волосы, напоминавшие пучки жухлой травы. Эльфийки-прародительницы даровали своим потомкам высокий рост, небывалую ловкость и отличное зрение, что позволило оркам прослыть першими лучниками и пращниками среди всех зеленокожих племен. К тому же орки, как и эльфы, прекрасно видели в темноте, что делало их превосходными охотниками и незаменимыми разведчиками.
Дрогг считался чистокровным орком, ибо оба его родителя и родители его родителей являлись орками. Он родился в полудиком племени, жившем в пустыне на севере Дормира. Когда Дроггу было четыре года, северное королевство варваров Сарминхейм объявило войну свободным кланам и племенам Дормира. Самопровозглашенный сарминхеймский конунг Фандар Первый вознамерился объединить под своим началом все варварские народы и обрушил на соседние земли всю мощь объединенных армий северных варваров и двергов - гномов Снежного Хребта. Родное племя Дрогга оказалось одним из первых на пути войска захватчиков. Постоянно враждовавшие между собой кланы людей, гоблинов, амазонок и прочих племен Дормира не сумели вовремя сплотиться, дабы противостоять вторжению.
Дрогг отчетливо помнил последний день своего племени, точно это произошло вчера. Убаюкивающую и обволакивающую тишину ночи вспороли неистовые боевые кличи. Мрак озарился тысячами рудых огней факелов. Резко оборвалась мелодичная колыбельная, которую мурлыкала над ним мать. Совсем рядом раздались крики и звон оружия. Мимо каменного желоба, служившего колыбелью для маленького орка, проскочил отец - в руках копье, лицо перекошено от гнева, в глазах пылает ярость. Это был последний раз, когда Дрогг видел своего родителя. Очень скоро воины Фандара ворвались внутрь пещеры, где жила семья Дрогга. Его мать, схватив неказистый топор с каменным навершием, сражалась насмерть, защищая детей и кров и, прежде чем орчиха изрубленной повалилась наземь, она успела сразить двоих нападавших. Дрогг, несмотря на свой почти младенческий возраст, также пытался биться, колол врагов заостренной палкой, бросался камнями и даже кусался, тем не менее, захватчики, хоть и не без труда, смогли связать орочье дитя. Так Дрогг стал трэллом - рабом. На невольничьем рынке, его, словно обычную скотину, купил богатый ярл Рибольд Хогар - один из самых видных приближенных конунга Фандара, владевший обширными лесными угодьями на юго-востоке Сарминхейма. Рибольд пожелал вырастить из орчонка нечто наподобие ловчего пса. С первых дней неволи из Дрогга воспитывали охотника. Хогаровы лесничие долго и усердно обучали юного орка ловчему ремеслу и вбивали ему в голову знания о повадках зверья, а эльфы-рабы поведали Дроггу как неделями выживать в диких пущах, питаясь ягодами и кореньями. Его учили даже колдуны и алхимики. От последних орк узнал о ядах и зельях, кои можно приготовить из растительных и животных ингредиентов, добытых в лесу. Несмотря на распространенное среди людей мнение о том, что все орки скудоумны, Дрогг явился прилежным учеником и отлично усвоил данные уроки. Вскоре он стал одним из лучших звероловов Рибольда Хогара. Поначалу во время гонов и облав Дрогга водили на длинном кожаном поводке, ровно обычного пса. Но затем необходимость в подобных мерах отпала, ибо орк не собирался никуда убегать, прекрасно понимая, что сытая, хоть и невольничья, жизнь значительно лучше бродяжничества в чаще или разбоя на дорогах. Много лет Дрогг охотился вместе с Рибольдом и его свитой. За это время молодому орку пришлось принимать участие в травле медведей, истреблении кровожадных северных йети, отлове эльфов, вторгшихся во владения Хогара, и даже в охоте на небывалых многоногих страхолюдов, по слухам, пришедших из глубин Восточного Моря. За достигнутые успехи ярл обещал даровать Дроггу свободу и место старшего егеря в своей свите.
Однако судьба распорядилась иначе. Помимо охоты у варваров Сарминхейма имелось еще одно излюбленное развлечение - поединки трэллов на ристалище. К несчастью, лучших бойцов Рибольда Хогара этой зимой выкосило моровое поветрие и у именитого ярла, для которого считалось делом чести выставить на ежегодные бои по меньшей мере полдюжины бойцов, не осталось выбора кроме как за очень короткий срок подготовить для участия в схватках кого-либо из переживших пагубу трэллов. И, конечно же, велеподходящим кандидатом в гладиаторы мнился лучший охотник. Дрогга наспех обучили владению всевозможными видами оружия от дубин и палиц до рыцарских мечей и эльфийских сабель. Проводимые в Сармине бои рабов отличались завидным разнообразием. Иногда происходили одиночные поединки воинов между собой, в иных случаях трэллы бились с различными хищниками. Притом особливо для ристалищных схваток отлавливались самые редкие и смертоносные твари. На арену против трэллов выпускали львов, крокодилов, исполинских скорпионов из Этролдской пустыни, гигантских ящеров и пауков из южных лесов, йети и даже червей-камнеедов из гномьих пещер. Сарминские ярлы любили посмотреть и на крупные побоища, когда на поприще дралось до сотни воинов. В зависимости от прихоти конунга рабы могли сражаться каждый сам за себя до последнего выжившего или объединялись в отряды и разыгрывали перед зрителями какую-нибудь великую битву былых лет. Во время подобных реконструкций использовалось диковинное оружие, а также различные военные приспособления и механизмы, навроде колесниц и миниатюрных катапульт. Случалось, что на ристалище возводили небольшие крепостицы и прокапывали рвы.
Нынешние бои, похоже, слыли особенными для действующего конунга. В Сармину для участия в схватках свезли рабов со всех уголков ойкумены. На ристалище очутились не только гоблины, орки, тролли и им подобные, но и эльфы, пленные садрийские рыцари, воины-мертвецы из страны некромантов, ящеры из влажных лесов, крысолюды, минотавры, гномы и диковинные люди-львы. Несмотря на малый воинский опыт среди этой пестрой компании Дрогг показал себя одним из самых способных и умелых бойцов. Он выиграл не менее десятка поединков, сразив в них самых разнообразных противников: двух гномов, эльфа, садрийского рыцаря, дормирского наемника, минотавра и йети.
Три недели назад все казематы под ареной, где пребывали воины-трэллы между схватками, полнились гладиаторами. Места на всех не хватало и в одной камере ютилось по несколько бойцов. Тем не менее, сейчас, спустя время, во всей подземной тюрьме едва ли набралось бы с полдюжины узников - самых стойких, искусных и сильных воинов. Поединки всегда продолжались до смерти одного из участников, последний же оставшийся в живых гладиатор объявлялся победителем турнира, и в качестве награды ему даровалась свобода.
Где-то в глубине коридора звякнул отодвигаемый засов. Раздались приглушенные голоса и буханье тяжелых сапогов. Это опять нагрянули надсмотрщики, чтобы отправить кого-то из невольников на ристалище. Из тюремной катакомбы воинов выводили по одному, дабы они не перегрызли друг другу глотки еще до появления перед зрителями. Поблизости заскрипела решетка - тюремщики "освобождали" одного из бойцов. Эхом прокатился по подземелью глухой, исполненный ярости рык - сегодня кому-то в соперники достался свирепый ленрах - человек-лев. Зазвенели оковы, злобное рычание нарастало, постепенно переходя в неистовый рев - закованного в кандалы полульва пытались вытащить на поприще. Дрогг поднял глаза - мимо его камеры пятеро крепких воинов волокли на длинных цепях упирающегося болдыря. Эта полуразумная тварь имела львиную голову с косматой гривой, тело ее походило на человечье, по крайней мере, бестия ходила на задних лапах и не обладала хвостом. Люди-львы не пользовались оружием им вполне хватало когтей и клыков, чтобы разрывать противников на куски. Рост полукровки составлял около семи футов, его могучее тело бугрилось узлами мышц.
"Серьезный противник" - отстраненно подумал Дрогг, глядя на брыкавшегося и дергавшегося полульва. Немногим позже стражники вернулись и увели еще одного воина - орк не видел кого, поскольку гладиатор и его конвоиры вышли через дверь в другом конце темницы. Дрогг успокоился и уже приготовился ждать, пока пройдет первый поединок, но подземелье снова огласилось звуком шагов. Верно, днесь толпа алкала более увлекательного зрелища, нежели схватка трэллов один на один. Еще дважды из катакомбы забирали бойцов, прежде чем очередь дошла до орка. Сначала мимо узилища Дрогга, задрав подбородок, будто он следовал в окружении почетного эскорта, прошествовал корл, пробуравивший орка пылающим ненавистью взором. После на арену проводили злобно шипевшего, но не оказывавшего сопротивления ящера. В который раз тишину тюремного коридора нарушил топот тяжелых сапог, и возле входной решетки застенка послышалась зычная команда:
- Поднимайся, орк! - повелел высокий воин с рябым лицом. Дрогг уже не раз видел его - видно, этот тип являлся здесь кем-то вроде смотрителя.
Орк медленно встал, сбросил с плеч грубую дерюгу, служившую ему одновременно и одеялом, и простыней. Пришедшие вместе со смотрителем стражники открыли камеру и сызнова повели Дрогга на поприще. Подземная тюрьма представляла собой протяжную катакомбу, от концов коей поднимались лестницы, ведшие в круговой коридор, окаймлявший ристалище. В оной галерее располагалось не менее дюжины дверей. Каждый воин, прежде чем ступить на песок арены, попадал в крошечную коморку, где его ожидали доспехи и оружие. Отсюда по короткому тоннелю гладиаторы добирались до поприща.
Вместе с надсмотрщиками Дрогг поднялся по ступеням и очутился в опоясывавшем арену ходе.
- Сюда, - все тот же воин с рябым лицом указал на ближайший проем. Дрогг покорно вошел в оружейный каземат. Дверь позади спешно захлопнулась.
Орк огляделся. Обычно в камере для гладиаторов оставляли только один вид оружия. Доспехи часто вообще не предоставлялись. Однако сегодня тут наблюдалось настоящее изобилие: копья, мечи, палицы, булавы, боевые топоры, кинжалы, ножи всевозможных видов и размеров. Брони и доспехов также наличествовало предостаточно. Здесь встречались и пластинчатые доспехи садрийских рыцарей, и знаменитые рогатые шлемы варваров, и прочнейшые гномьи бехтерцы.
Для начала орк облачился в броню. Из доспехов ему приглянулась невзрачная, но надежная кольчуга, укрепленная на груди стальными пластинами. Среди двух десятков различных шлемов Дрогг предпочел простой шишак с тонким наносником. Для защиты ног орк одел тяжелые ботфорты.
Дрогг не мог назвать себя знатоком оружия и из всего многообразия выбрал то, чем дрался, еще будучи охотником. В правую руку орк взял длинное копье-рогатину. В левую - тяжелый грубый тесак - подобными он с детства разделывал добычу. На пояс Дрогг повесил изящный трехгранный стилет - на тот случай, если придется пробивать рыцарские латы. Не забыл он и засунуть короткий нож за голенище. В последний раз проверив снаряжение, орк проследовал к решетке, преграждавшей путь на арену.
Сквозь прутья он видел ристалище - круглую площадку в пятьдесят шагов шириной. Вдоль нижнего края трибун на длинных шестах горели факелы, освещавшие поле будущей схватки. Позади них сокрытые светом огней расположились зрители - судя по стоявшему гомону, в амфитеатре свободных мест не осталось. Видно, присутствовал весь альтинг - всеобщее собрание ярлов Сарминхейма. Но вот стоявший ор перекрыл густой баритон глашатая, затребовавший тишины. Торжественно загудели трубы - с утверждением в Сарминхейме власти конунга варвары переняли многие обычаи далекого Садрийского Королевства. Ознаменование появления правителя бравурным пением труб как раз относилось к заимствованным у людей запада традициям.
- Достопочтенные жители Сармины, - принялся драть глотку глашатай - Приветствуйте нашего велесправедливого конунга, его величество Фандара Первого Великого!
Толпа взорвалась ликующими воплями. Дрогг мрачно усмехнулся. Когда-то, лет двадцать назад, безродный варвар Фандар возглавлял небольшую разбойничью шайку, орудовавшую на границе между Сарминхеймом и Дормиром. Впрочем, он оказался куда удачливее большинства своих товарищей по ремеслу. Ныне в Сармине не приветствовалось обсуждением былых подвигов конунга, а те, кто все-таки нарушал это негласное табу, живо оказывались на плахе.
- Отворите ворота! Явите нашим взорам доблестных бойцов! - донесся из темноты надсадный голос невидимого герольда.
В стене что-то хрустнуло, скрипнуло, и герса медленно с жалобным скрежетом поползла вверх, освобождая проход. Дрогг вступил на арену.
- Многодостойные жители Сармины! Ваше пресветлое величество! В сию прекрасную ночь вам предстоит лицезреть схватку лучших воинов! - надрывался глашатай.
Дрогг осмотрелся по сторонам. На поприще вместе с ним вышли шесть воинов. Сейчас все они недвижно замерли, ожидая пока герольд провозгласит начало боя.
- В этой смертельной схватке каждый из них будет драться сам за себя, - продолжал вещать глашатай. - Давайте поприветствуем сиих доблестных витязей, страждущих убивать и погибать ради нашего удовольствия!
- Велемогучий хускарл Хабор - лучший воин нашего великого конунга, - представил герольд первого участника. - Сегодня он покажет на этом ристалище всю отвагу и ярость воинов Сарминхейма.
Зрители разразилась восторженным ревом. Свободный наемник Хабор состоял в дружине конунга, и участвовал в поединках лишь для того, чтобы народ потешить да себя показать. Дрогг пристально изучал приветствовавшего толпу варвара, силясь выявить сильные и слабые стороны противника до начала боя. Хабор обладал на редкость выдающейся статью: ростом три полных аршина, широкоплечий, жилистый, с мощной грудью и бычьей шеей. Согласно древнему обычаю берсерков Сарминхейма доблестный хускарл пренебрег доспехами и вышел сражаться полностью нагим. Лишь его голову венчал неотъемлемый для истинных варваров рогатый шлем. Из оружия этот ражий детина имел только простую палицу-ослоп, коей очень удобно крушить черепа врагов.
- Дрогг-охотник из лесов Венгельда - в ответ на приветственные крики Дрогг поднял вверх копье. В Сарминхейме орков недолюбливали, но Дрогга толпа все же считала за своего. К тому же орк уже успел прославиться, выиграв несколько боев.
- Рахтар-ассасин - страж древних гробниц, - коренастый карлик в скрывавшей лицо тряпичной маске взмахнул кривыми саблями-шамширами.
- Хауг-Нищтар - кровожадный ящер из лесов Тарлии - покрытая сизо-зеленой чешуей тварь не использовала ни оружия, ни брони. За спиной Хауг-Ништар раскручивал длинный хвост, оканчивавшийся угрожающего вида шипастым шаром.
- Безымянный ленрах из Этролдской пустыни - несмотря на внешнюю дикость, человек-лев все-таки не забыл облачиться в толстую стеганку. Пока что несколько воинов удерживали полульва на цепях, дабы он не накинулся на соперников до начала схватки.
- Садрийский рыцарь Роберт Харевельд - услышав свое имя, закованный в латно-бригантинный доспех воин отсалютовал полутораручным бастардом. Голову рыцаря скрывал кадкообразный шлем-топфхельм, тем не менее, Дрогг без труда догадался, что под этими доспехами скрывается приснопамятный корл, одаривший его недружелюбным взглядом в темнице.
- И последний участник нашего состязания, победитель прошлогодних боев, легендарный Тробар Тяжелый Молот, - вопреки собственному прозвищу гном поигрывал в руках не молотом, а излюбленной среди многих его сородичей обоюдоострой секирой-бродэксом.
- Ваше величество, покорнейше прошу дать начало этой знаменательной битве, - медоточиво пропел глашатай. Конунг, по-видимому находившийся в особой ложе, не соизволил заговорить. Как обычно схватка началась ударом гонга.
Противники тотчас подобрались, напряглись, встали в боевые стойки и начали медленно сходиться. Вряд ли среди доживших до сего дня гладиаторов присутствовали глупцы, наивно полагавшие, что заключительный поединок обойдется без сюрпризов. Заскрежетали решетки, выпуская на ристалище самых разномастных тварей.
Уже имевший опыт подобных схваток Дрогг, осторожно переступая с ноги на ногу, озирался по сторонам и пытался оценить положение.
Совершенно иначе действовал доблестный Хабор. Размахивая своим здоровенным ослопом, с громогласным боевым кличем варвар бросился на закованного в панцирь многонога. Пара ударов и тварь осела на песок бесформенной грудой раздавленной плоти вперемешку с обломками рогового панциря. Впрочем, сам Хабор проворонил молниеносную атаку ленраха. Неистовый человек-лев поначалу сцепившийся с корлом быстро понял, что латную броню пробить не так-то просто, и, совершив виртуозной прыжок через голову "садрийского рыцаря", обрушился на варвара. Неказистая дубина Хабора в этом случае послужила никудышной защитой. В доли мгновения ленрах под негодующий гул зрителей разорвал хускарла на части и, не мешкая, ринулся на следующего противника.
Дрогг тем временем схватился с исполинским скорпионом. Орк ловко всадил копье промеж жвал твари. Выпад правой клешни бестии Дрогг отразил тесаком, а левую - отбил ногой. Удалось орку увернуться и от рухнувшего сверху ядовитого жала.
Боковым зрением Дрогг видел как корл старательно рубил бастардом лапы громадного паука. Растерзавший Хабора ленрах схлестнулся с Тробаром. Прошлогодний чемпион ударом секиры наискось развалил грудь твари. Иное создание, получив подобную рану, сию же секунду пало бы замертво, однако ленрах лишь еще яростнее взревел и вновь кинулся на врага. У свирепого полульва получилось сбить гнома с ног. Когти ленраха прошлись по лицу Тробара. Бродэкс выскользнул из руки дверга, и победитель прошлогодних боев принялся орясить бестию кулаками. Слившись в единый ком, гном и ленрах катались по ристалищу, и никто из них не мог взять верх.
Хауг-Ништар взмахом хвоста-палицы размозжил череп своего не слишком умного сородича-крокодила, но сам угодил в щупальца гигантского сухопутного спрута и с обреченным шипением сгинул в недрах его пасти.
Рахтар-ассасин оказался прижат к стене чешуйчатым носорогом и йети позади Дрогга. Не находя слабых мест в броне скорпиона, орк вынужденно отступал. Он заметил, как сбросивший в пылу схватки топфхельм корл расправился с пауком и взялся за спрута. Дверг Тробар с разорванным горлом и выпущенными кишками, все же сумел повалить ленраха на живот и, ухватившись за челюсти твари, резким движением порвал полульву пасть, после чего сам рухнул замертво. Прыткий ассасин несколькими короткими взмахами отрубил йети верхние лапы и голову. Толпа гудела от восторга, наслаждаясь кровавым зрелищем.
Уворачиваясь от клешней скорпиона, Дрогг пятился. Внезапно за его спиной совсем близко раздался торопливый шепот:
- Если хоцесь жить, нам придется объединиться, - ассасин подкрался незаметно, но бить орка в спину не стал.
- Что ты предлагаешь? - мимоходом уклоняясь от клешни скорпиона, спросил Дрогг.
- Просто слусай меня, - ответил ассасин, - Сейцас мы должны уйти в стороны, цтобы твари ударили друг по другу.
Не дожидаясь дополнительных указаний, Дрогг отпрянул к стене. Ассасин прыснул в середину арены, а носорог и скорпион действительно сшиблись. Тяжелая, увенчанная рогом голова смяла хитиновый панцирь пустынной твари. В свою очередь, жало скорпиона вонзилось в спину чешуйчатой бестии. Воспользовавшись выгодным положением, Дрогг вогнал копье глубоко в шею рогатому чудищу, а Рахтар-ассасин, запрыгнув на спину скорпиона, обрубил тому хвост и всадил шамширы под раскуроченный панцирь, вдобавок еще и несколько раз провернув клинки.
Тем временем корл уже заканчивал дело со спрутом, обрубая одно щупальце за другим. Но вдруг тварь с глухим утробным бульканьем выплеснула на полукровку клубящееся черное облако. "Садрийский рыцарь" дико завизжал, отшвырнул меч и бросился наутек под сардонический хохот зрителей. Когда корл покинул пределы сгустка антрацитовой мглы, его опрометчиво лишенная шлема голова будто бы растекалась, обращаясь кровавой дымящейся жижей. Ассасин милосердно добил умирающего ударом в горло.
Дрогг легко развалил тесаком голову напрыгнувшего на него пепельно-серого волка-переростка. Теперь на ристалище остались только он, ассасин и лишенный половины шупалец, но все еще представляющий опасность спрут.
Смертельное марево, расплавившее голову корла, рассеял незнамо откуда поднявшийся ветер. Верно, в бой вмешался кто-то из годи - жрецов, входящих в свиту конунга.
Орк и ассасин с двух сторон неспешно приближались к твари. Рахтар прыгнул на бестию, размахнувшись клинками, срубил концы двух щупалец и тотчас же порскнул прочь, ибо спрут вновь испустил клуб чернильного тумана, хоть и уступавший по размерам предыдущему. Предусмотрительно обойдя аспидную завесу, страж древних гробниц опять атаковал чудище и также, нанеся пару стремительных ударов, отпрянул.
Не требовалось большого ума, дабы понять, что Рахтар отвлекает монстра на себя. Пока ассасин егозил окрест бестии, орк вырвал рогатину из туши поверженного носорога.
Рахтар продолжал совершать короткие наскоки на спрута, что помогло Дроггу незаметно подкрасться к твари и вонзить копье ей чуть ниже головы. Копье основательно завязло в осклизлом теле и орк, оставив оружие в туше монстра, отступил на безопасное расстояние. Все тело чудища содрогнулось в конвульсивном спазме, но, очевидно, полученная рана не явилась для страхолюда смертельной. Бестия развернулась и медленно поползла к орку, на прощание испустив в направлении ассасина еще немного агатового дыма. Впрочем, Рахтар споро ушел вбок, разминувшись с опасной субстанцией.
В сражении со спрутом Дрогг перенял тактику ассасина: резкий бросок с целью обрубить одно из многочисленных щупалец и быстрое отступление во избежание захвата осклизлыми конечностями или хуже того попадания в ядовитый дым, источаемый бестией.
- Ты видись, в дальнем конце арены ресетка, - ассасин снова неслышно подобрался к орку со спины, - мы мозем выбить ее и сбезать.
Действительно, в окружавшей ристалище стене виднелось несколько забранных толстыми прутьями полукруглых отверстий, ведших в городскую клоаку и предназначенных для оттока пролитой крови.
- Что же, разберись с решеткой, а я пока отвлеку тварь, - едва заметно пожал плечами Дрогг. Он не думал, что ассасину удастся совладать со стальной преградой, а если даже они сумеют выйти из города по подземным каналам, то их, вероятно, все равно схватят. Тем не менее, орку нечего было терять, и он согласился на предложение ассасина. Драться насмерть с Рахтаром ради эфемерного шанса обрести свободу ему не хотелось.
Дрогг продолжил схватку с чудищем, в то время как ассасин прошмыгнул к ближайшему ходу, находившемуся точно позади спрута. Паче чаяния Рахтару удалось устранить железный заслон почти мгновенно. Судя по всему, страж подземных гробниц использовал магию: короткая фраза и его клинок, раскалившись добела, словно нож - масло, перерезал толстенные прутья. Махнув орку рукой, ассасин исчез в черном зеве прохода под неодобрительный гам трибун. Дрогг бросился следом, едва избежав встречи с метнувшимися в его сторону щупальцами и выпущенным бестией антрацитовой миазмой. Лаз, в котором скрылся Рахтар, находился на уровне пояса орка, и чтобы, не снижая скорости, протиснуться в него Дроггу пришлось прыгнуть головой вперед. Когда верхняя часть его туловища уже оказалась в катакомбах, он услышал позади себя чавкающее урчание и проворно ушел в сторону, увернувшись от очередной порции ядовитого дыма, вырвавшейся из утробы спрута.
Вопреки чаяниям орка, Рахтар терпеливо дожидался замешкавшегося товарища неподалеку от лишенного решетки проема.
- Быстрее, я выведу тебя, - бросил ассасин и помчался вглубь клоаки, хлюпая сапогами по зловонной жиже.
Удаляясь, они слышали, как тревожно загудели рога и трубы, а ярлы и хускарлы взялись зычно выкрикивать команды, снаряжая преследование.
Рахтар вряд ли ранее путешествовал по сарминским подземельям, однако путь пустынный гном выбирал безошибочно. Конечно, несколько раз они все же угодили в тупики, но в итоге выбрались из катакомб гораздо раньше, чем на то рассчитывал Дрогг. Вдали показалась еще одна решетка, сквозь прутья которой пробивался бледно-стальной свет Лун.
- Второй раз цары мне не применить, - достигнув преграды, сообщил Рахтар, - так цто подсоби мне.
Они дружно ударили в стальное препятствие плечами. Каменная кладка, удерживавшая прутья, затрещала, но выдержала. Впрочем, спустя еще два мощных толчка решетка отлетела в сторону, и беглецы очутились у основания внешней стены города. Тут дальнейший путь им преграждал крепостной ров, - к вящему счастью, неглубокий, с отлогими склонами, - иного Сармине и не требовалось, ибо уже давно ни одно вражеское войско не покушалось на столицу Сарминхейма. Преодолеть подобную препону не составило большого труда.
- Теперь надо найти лосадей, - через плечо бросил Рахтар, переваливаясь через край и выбираясь на ровную поверхность.
- Лучше пойдем в лес, - поднявшись, Дрогг указал на темневшую вдалеке, за полосой строений, насыпью и палисадом, стену деревьев.
- Нет. По лесу мы далеко не уйдем, - отрезал Рахтар, не теряя времени и углубляясь в сеть улочек. Орк недовольно дернул плечами, но не стал пререкаться с ассасином.
Они попали в Нижний Город - скопище неказистых деревянных построек с крышами, крытыми соломой и пластами торфа. Кривые узкие дорожки здесь лишь кое-где мостил деревянный брус. Проживало в Нижнем Городе всякое отребье - пропойцы, калеки и скрывавшиеся от правосудия преступники.
Беглецам повезло: долго искать лошадей не пришлось. Во тьме они наткнулись на троих юнцов, запрягавших двух кобыл. В другой части Садрии увидев надвигающихся на них вооруженных гнома и орка, люди непременно бы бросились прочь. В Сарминхейме же не принято было отступать даже при встрече с превосходящим по силе противником.
Заметив незваных гостей, парнишки выступили вперед, обнажив скрамасаксы. Одного из отроков, Рахтар оглушил, ударив эфесом сабли в висок. Своего противника орк двинул ногой в живот, а затем саданул согнувшемуся юнцу кулаком по шее и откинул носком сапога в сторону выпавший из его рук клинок. Третьему пареньку повезло меньше всего: неудачно прыгнув, он напоролся на шамшир ассасина, и Рахтару пришлось срубить ему голову, дабы избавить от лишних страданий.
Не мешкая, орк и пустынный гном вскочили в седла и галопом пустились к выходу из города. Кинув короткий взгляд на оставшуюся позади стену, орк увидел, как из крепостных ворот выплывает усыпанная десятками факельных огней кавалькада, сопровождаемая сворой прирученных волков. Разорвавшая ночное безмолвие разноголосица рогов и труб извещала окрестности о поднятой тревоге.
Нижний Город окружал земляной вал, по вершине которого тянулся высокий тын. Они неслись прямиком к ближайшим воротам. Орк являлся плохим наездником, ему не часто приходилось ездить верхом, и сейчас он с трудом удерживался в седле. Ассасин, похоже, сегодня едва ли не в первый раз сел на лошадь и скакал, неловко раскачиваясь, и, то и дело норовя грянуться наземь.
Наконец извилистые улочки Нижнего Города вывели их к воротам частокола. Тяжелые створы были закрыты и проход сторожили пятеро солдат. Ассасин бойко спрыгнул с лошади и, прежде чем стражники успели опомниться, прикончил двоих. Дрогг на скаку тесаком рассек лицо еще одному воину. После орк тоже спешился и подбежал к исполинскому засову. В то время как Рахтар сдерживал натиск двух оставшихся противников, Дрогг с надсадой отбросил тяжеленную балку и раздвинул деревянные полотнища. Покончив с проходом, он поспешил на помощь ассасину.
Орк атаковал стражника сбоку, от души рубанув тесаком под ребра. Рахтар в свой черед пронзил горло последнего неприятеля. Они снова оседлали коней и понеслись прочь, вырвавшись за пределы Сармины.
Горяча коней, они мчались по Дормирскому Тракту. Единственным шансом спастись для столь заметной пары, коей безусловно являлись орк и пустынный гном, служило скорейшее бегство из Сарминхейма.
Расстояние от Сармины до земель Кланового Союза составляло около десяти поприщ, сиречь чуть более недели беспрерывной скачки. Беглецы отлично понимали, что на тракте их ожидают многочисленные погони и засады. Имелся и другой путь в Дормир - пройти через южные леса Сарминхейма по границе с Ииэс-Миилом, рискуя угодить в плен к эльфам.
Дела обстояли хуже, нежели они изначально предполагали. Спустя несколько часов после того, как беглецам удалось вырваться из столицы, в предрассветных сумерках они наткнулись на перегораживавшую тракт засеку и поджидавших подле воинов, числом не менее двадцати.
Несколько стрел пронеслись рядом с их головами.
- В лес! - рявкнул Дрогг, сворачивая с дороги.
Они нырнули в светлый сосновый бор, скрыться от погони в котором едва ли представлялось возможным, зато здесь полностью отсутствовал подлесок, и лошади шли почти так же ходко, как и по тракту.
За их спинами раздалось басовитое гудение рога и яростные крики преследователей. Вскоре их нагнала свора волков, используемых жителями Сарминхейма заместо охотничьих псов.
Лошадь ассасина, дико заржав, встала на дыбы, и Рахтар, не удержавшись в седле, плюхнулся на землю. Орк поневоле спешился, дабы помочь пустынному гному. Со всех сторон на них бросилось полтора десятка матерых зверюг. Дрогг и Рахтар, встав спина к спине, принялись рубить наседавших тварей клинками.
Через пару минут к месту схватки подоспели воины конунга. Один из них стеганул ассасина арапником, намереваясь оплести и вырвать из его руки шамшир. Но ассасин шустро юркнул вбок, так что охотничий кнут лишь прошелся по его спине, не нанеся никакого вреда.
Двое других преследователей вполне успешно накинули на Дрогга сеть. Однако на выручку орку пришел Рахтар, и вместе они за несколько секунд иссекли в клочья ловчую снасть.
Всего на них напало четверо воинов. Первый - являвшийся, видимо, доезжачим, - сжимал в правой ладони рукоять меча-спаты, а в левой - кнутовище арапника. Двое пытавшихся спеленать орка, лишившись своего пенькового орудия, обнажили спаты. А последний - ражий детина, - раскручивал над головой двуручный бродэкс. Притом в живых осталось еще около полудюжины волков.
Рахтар закружился в смертельном танце, достаточно быстро расправившись с двумя волками и их вооруженным кнутом погонщиком. Трое остальных противников навалились на Дрогга. Орк попятился назад. Вперед выдвинулся гигант с бродэксом, но вместо того, чтобы залихватским ударом развались беглого трэлла от плеча до пояса, верзила поскользнулся в луже волчьей крови и, неуклюже взмахнув руками, напоролся на тесак Дрогга.
Узрев нелепую гибель соратника, двое других бойцов предпочли действовать куда осторожнее: они одновременно атаковали орка с боков. Дрогг отразил тесаком выпад одного из воинов, тем не менее меч второго наверняка бы обрушился на голову орка, если бы Дрогг в последний миг не порскнул за ближайшую сосну. С глухим стуком клинок варвара глубоко завяз в древесном стволе.
Спустя секунду воины атаковали снова, и орк отступил, отмахиваясь клинком. Один из нападавших взял в левую руку скрамасакс, что еще больше осложнило положение Дрогга, не имевшего опыта борьбы с двумя противниками.
Орку пришлось бы солоно, буде ему своевременно не подсобил бы разделавшийся с волками Рахтар. Ассасин схватился с солдатом, помимо спаты обладавшим еще и скрамасаксом. Таким образом, Дрогг остался один на один из последним нападавших.
Большинство орков тщедушны и обыкновенно значительно слабее людей, впрочем, широкоплечий Дрогг являл собой редкое исключение среди своих сородичей. Преимуществами орков в бою, унаследованными ими от их пращуров - эльфов, служили скорость и ловкость. Воин, схватившийся с Дроггом, орудовал более длинным мечом по сравнению с неказистым тесаком орка. И Дрогг вынужден был изрядно попрыгать и повертеться, чтобы на равных сражаться с этим противником. Дабы снискать себе хоть какое-то преимущество орк извлек из ножен стилет, теперь сражаясь двумя клинками.
В Сарминхейме все мужчины с детства обучались ратному делу, а основным промыслом в этой северной земле являлась война, посему неумелых бойцов во владениях конунга Фандара встретить не представлялось возможным. В качестве вящего недостатка воинов Сарминхейма выделялось безграничное презрение к собственной жизни: варвары без сомнений и колебаний шли в бой совершенно нагими и величайшим позором мнили показать противнику спину.
Именно безрассудная, неистовая храбрость и подвела противостоявшего Дроггу бойца: воин раз за разом с яростным рыком кидался на орка, пока полностью не выбился из сил. Тогда-то Дрогг и использовал свой шанс, поднырнув под спату противника, и пройдясь тесаком по его защищенному кольчугой животу. Сталь заскрежетала о сталь, броня сарминхеймца не выдержала давления орочьего клинка: кольца доспеха лопнули, и алчущее крови лезвие впилось в плоть. Солдат отшатнулся, держась свободной рукой за распоротое брюхо. Орк атаковал, воин, не взирая на полученную рану, блокировал выпад. Дрогг отступил назад, дожидаясь, пока враг обессилит от потери крови.
Прекрасно осознавая, что с подобным повреждением ему долго не продержаться, варвар принялся отчаянно наседать на Дрогга, но после нескольких неловких и бесплодных попыток пробить оборону орка, повалился на колени, выронив меч. Дрогг одним точным ударом срубил ему голову.
Покончив со своим противником, Дрогг обернулся туда, где сражались Рахтар и последний из солдат. Ассасин также одолел врага, хотя и сам не вышел из боя невредимым. Правой рукой Рахтар держался за бок, куда угодил скрамасакс воина конунга.
Поблизости от них вновь запели рога. Орк оглянулся по сторонам, и увидел маячившие среди подернутых утренней дымкой темных стволов силуэты преследователей.
За время схватки испугавшиеся лошади ускакали прочь, и им пришлось продолжить путь пешком. Зато теперь орк в полной мере мог применить свои охотничьи умения и замести следы.
Как ни странно, но у них довольно скоро получилось оторваться от погони на приличное расстояние. Несмотря на кровоточащую рану, ассасин двигался наравне с орком. Еще дважды за день их настигали небольшие своры волков. Правда, они легко отбивались от неразумных хищников.
К полудню они вышли к небольшому обнесенному частоколом поселению, состоявшему из нескольких длинных домов с крытыми пластами торфа кровлями. Беглецы заметили деловито сновавших между строениями дружинников конунга и обошли заимку стороной.
К вечеру лес изменился. Сосны уступили место березам и осинам, появился густой подлесок из разнотравья и труднопроходимых, временами усеянных колючками, кустов. Почва сделалась влажной и хлюпала под ногами.
Глубокой ночью, когда уже несколько часов они не слышали ни гудения рогов, ни хриплого лая волков, ни зычных команд предводителей погони беглецы устроили привал.
- Казется, нам удалось сбезать, - улыбнулся ассасин, обессиливши привалившись к древесному комлю.
- Нет. Они гонят нас точно дичь, - подумав, ответил Дрогг. - Верно, устроив травлю, хотят выманить эльфов.
- Какая разниса, - отмахнулся Рахтар, - другого пути в Дормир, кроме как вдоль гранисы эльфийских земель, отсюда все равно нет.
Орк лишь мрачно кивнул в подтверждение слов ассасина.
Наутро самые худшие ожидания Дрогга оправдались. Лес еще не скинул с себя покрывало ночного мрака, когда не более чем в трехстах шагах от них пропел рог и поднялся гомон десятков голосов.
Не сговариваясь, орк и ассасин сызнова побежали на юг. Днесь ассасин двигался гораздо медленнее. Вероятно, давала о себе знать полученная накануне рана. Лицо Рахтара стало бледным, губы потемнели. Тем не менее на все просьбы орка осмотреть его бок пустынный гном отрицательно мотал головой.
Орк путал и заметал следы как мог. Если им попадался ручей, они обязательно шли некоторое время по дну русла, дабы не оставлять отпечатков на земле. Часть пути беглецы проделали по деревьям, прыгая с ветку на ветку, но избавиться от преследования им никак не удавалось. Трижды в течение дня их настигали стаи волков. Впрочем, беглецы без труда сумели расправиться с ними.
Дважды за второй день пути они проходили мимо небольших хуторов. Несмотря на то, что внешне эти селения не выглядели опасными, беглецы не решились войти в них, страшась угодить в засаду.
Под вечер, когда солнце клонилось к западу, а звуки погони стихли, они разбили бивак на берегу лесной речушки. Орку удалось поймать несколько плескавшихся на мелководье рыбешек. Беглецы тут же съели их сырьем.
Заканчивался третий месяц весны - Цветень, поэтому найти пропитание в лесу было не так-то просто, а почва все еще оставалась влажной и вязкой после недавно сошедшего снега.
К великому разочарованию, долго отдыхать им не довелось: чаща паки разразилась гвалтом погони, и они снова отправились в путь. К ночи, как по волшебству, преследователи отстали, что опять позволило им спокойно переночевать, соорудив подобие постелей из валежника.
На следующее утро они перекусили найденными Дроггом кореньями и продолжили двигаться на юг.
Ассасин чувствовал себя гораздо хуже, чем вчера и уже через два часа дороги попросил сделать передышку. Он, наконец, показал орку свою рану: скрамасакс варвара оставил длинный и глубокий разрез на боку пустынного гнома. За неполные двое суток рубец покрылся влажной коркой желто-зеленого гноя. Чтобы обработать рану Рахтара, Дроггу пришлось с помощью сухих веток развести костер и прокалить в огне свой тесак (благо, преследователи, судя по всему, основательно отстали).
Рдеющей сталью орк срезал загнившую плоть с тела ассасина и заткнул очищенную рану растертыми листьями и кореньями лечебных растений, кои у него получилось наспех собрать в окрестном лесу.
В этот день они не сталкивались с волками и лишь дважды слышали звучавшие в отдалении рога и горны преследователей. Уже в сумерках они наткнулись на обширное пепелище, посреди которого точно могильные камни торчали три печных трубы. На виселице неподалеку от сожженного хутора раскачивались четыре изрядно разложившихся трупа.
- Разбойники шалят? - разглядывая разоренное селение из-под сени деревьев, поинтересовался ассасин.
- Скорее конунг, - мрачно ответил орк, припомнив слухи о суровом норове правителя Сарминхейма.
Весь следующий день прошел спокойно, им удалось сделать два привала, а орк даже умудрился поймать зайца. Они забрались в необжитые земли, и за день на их пути не встретилось ни одного поселения, если не считать заброшенную охотничью стоянку.
На пятый день погони лес вновь начал меняться, осины и березы исчезли и их место заняли исполинские дубы и вязы - предвестники границ Ииэс-Миила.
- Завтра надобно будет свернуть на запад, - сказал ассасин. Сегодня он чувствовал себя существенно лучше, нежели в предыдущие дни.
- Отсюда до эльфийских владений не менее трех поприщ, можно пройти и дальше на юг, - ответил орк. - Хотя вряд ли сумеем оторваться от погони. Ведь они ведают, что мы идем к границе Дормира.
Беглецы заночевали на нижней ветке огромного дуба. С рассветом они тронулись на юго-запад. Но в этот раз удача отвернулась от них: гам погони раздался прямо перед ними. Преследователи без труда разгадали их намерения. Орку и ассасину пришлось свернуть и опять продвигаться на юг.
Чаща окрест окончательно обратилась дубравой. Солнечные лучи даже в полдень не могли пробиться сквозь плотную завесу ветвистых крон и под сенью деревьев царил мягкий полумрак.
Подлесок почти исчез, также как и звериные тропы. Окружавшее их пространство сделалось мрачным и неестественным, в нем явственно ощущалась угроза и присутствие таинственного колдовства.
Дрогг проснулся, когда покров ночи еще скрадывал почивавшую землю. Лишь на восточном крае горизонта забрезжила блеклая полоса рассвета. Заслышав шорох, произведенный поднимающимся орком, ассасин тотчас открыл глаза.
- Сейчас подкрепимся и двинемся дальше, - сказал Дрогг, нашаривая подле себя тушку убитой вчера птицы.
Однако короткий свист стрелы нарушил их планы. Позади орка послышалось хриплое бульканье. Дрогг повернулся к ассасину: тот был уже мертв - из его горла торчала длинная тонкая стрела с белоснежным древком и точно таким же оперением.
Орк вскочил, стискивая рукоять тесака, и уставился в ту сторону, откуда только что прилетела смерть ассасина.
Небрежно опершись на могучий ствол и держа наготове еще одну стрелу, в пятнадцати шагах от орка стояла хрупкая рыжеволосая эльфийка (вернее сказать, альвийка, ибо жители Ииэс-Миила сами себя именовали альвами).
- Он умер быстро, но ты можешь не надеяться на подобную кончину, дружок, - медоточиво улыбнулась она.
Эльфы люто ненавидели своих дальних родственников - орков и при первой возможности истребляли их самым жестоким образом. Орки всегда отвечали взаимностью остроухим лесным родичам.
Дрогг глухо зарычал и, подобравшись, изготовился к прыжку.
- Вы, орки, такие предсказуемые, - губы эльфийки растянулись еще шире, - можешь не рассчитывать погибнуть в схватке. Я отведу тебя к гаэлсэ, и уж тогда ты насладишься собственной смертью сполна.
Орк рванулся вперед, но лесная жительница опередила его, она выстрелила, одновременно произнеся короткое заклятие, и выпущенная ею стрела обернулась мерцающей изумрудной сетью. Дрогг прянул в сторону, но избежать встречи с ловчей снастью не сумел. Магическая паутина сбила его с ног и в мгновение ока опутала с ног до головы.
- Вот видишь, все твои попытки сопротивляться тщетны, - эльфийка подошла и присела на корточки возле головы Дрогга.
Орк прорычал в ответ проклятие.
- Меня зовут Норисэ, дочь Фарисэля, - представилась она, продолжая улыбаться, - а тебя как зовут?
Дрогг промолчал.
- Не хочешь - не говори, - пожала плечами альвийка и провела ладонью над сковывавшими ноги орка тенетами. Те послушно свернулись, высвободив нижние конечности Дрогга.
- Пойдешь сам. Не мне же тебя на закорках тащить, - пояснила рыжеволосая жительница Ииэс-Миила и дернула орка за плечо.
Из глубин леса возник еще один эльф и, молча, помог Норисэ поставить Дрогга на ноги.
Они двинулись в путь, но уйти далеко у них не вышло. Умиротворенный шелест дубравы пронзили неистовые боевые кличи, и из-под сени деревьев выскочило около десятка варваров и двергов. Орк успел заметить, что все они помимо кольчуг облачены в дорогие фалдоны из редких тканей, кои обыкновенно носили богатые ярлы. Домыслы Дрогга подтвердились, они с Рахтаром всего лишь послужили приманкой в охоте на альвов.
Эльф успел сразить одного из нападавших стрелой, а после обнажил имевший двойной изгиб меч.
Остроухие лесные жители телом слабее людей и посему стараются избегать рукопашных схваток, предпочитая поражать врагов из луков. Несмотря на природные ловкость и скорость, сородич Норисэ быстро пал на землю кулем изрубленной плоти. Саму же эльфийку варвары явно жаждали захватить живьем. Она сражалась яростно, точно волчица, защищающая потомство, и сумела ранить двоих нападавших. Но вскоре из-за деревьев появился высокий старик, закутанный в медвежью шкуру и сжимавший в руках посох, увенчанный вырезанной из дерева волчьей головой. Годи ткнул навершием жезла в направлении эльфийки, прочитав лаконичный гальд, и та грянулась наземь. На нее тут же навалилось полдюжины воинов, споро связав ее по рукам и ногам.
После того, как краткосрочная схватка завершилась, из чащи стали появляться все новые приспешники конунга - в основном ярлы, хускарлы и дверги - все при оружии, в бехтерцах, кольчугах и рогатых шлемах. Немало среди сей толпы попадалось и совершенно нагих берсерков. Кое-где меж воинами мелькали фигуры челяди, сопровождавшей своих господ. В ногах у людей и гномов трусили волки. Наконец, на прогалину, где находились плененные Дрогг и Норисэ, вышел немолодой высокий воин, чьи посеребренные сединой волосы выделялись несвойственной для жителей Сарминхейма темнотой. Его голову покрывал инкрустированный самоцветами шлем с ветвистыми оленьими рогами. Обтянутый кольчужным полотном торс конунга скрадывал плащ из шкуры йети, отороченный мехом снежного тигра и скрепленный на правом плече золотой фибулой в виде бродэкса Магхора.
Правителя Сарминхейма сопровождали трое годи и двое увешанных оружием торлов. Чуть позади могучих гридей орк увидел невысокую рыжеволосую женщину с нескладной фигурой и некрасивым одутловатым лицом. Одета она была в простой шерстяной плащ. В отличие от годи придворная вельва не имела посоха или каких-либо иных колдовских атрибутов.
- Славная добыча, - цокнув языком, конунг окинул эльфийку маслянистым взглядом, - надругаемся над ней, а после освежуем.
Норисэ злобно зашипела. Ярлы, окружавшие Фандара, разразились глумливым хохотом.
- Уведите ее, - махнул рукой прислуге владыка Сарминхейма, а потом обратил свой взор на Дрогга, - охота только началась, орк. Сейчас мы освободим тебя от пут, и ты сызнова получишь шанс добраться до Дормира. Вестимо, буде избежишь эльфийского плена.
Дрогг промолчал, пристально глядя прямо в глаза Фандару. Возраст конунга составлял чуть более пятидесяти лет. Он обладал правильным открытым лицом, на котором наличествовало всего лишь два тонких шрама. Сие могло означать, что Фандар - крайне умелый и удачливый воин, вышедший невредимым из множества поединков, схваток и стычек. Либо то, что велеславный правитель - отъявленный трус, предпочитающий бегство честному бою.
- Дабы тебе не блазнилось погибнуть прямо сейчас, - продолжил конунг, - скажу, что ты не единственная наша привада.
Фандар развернулся и приказал:
- Покажите ему остальных орков!
Толпа ярлов, двергов и хускарлов, сейчас уже насчитывавшая около двух сотен, расступилась, и прислужники конунга вывели вперед пятерых орков со связанными за спиной рукам - четверых мужчин и одну женщину.
- Освободите его, - повелел Фандар.
Двое челядинов проворно подбежали к лежавшему на земле Дроггу и торопко распороли скрамасаксами сдерживавшую орка сеть. Несколько воинов придвинулись ближе на тот случай, если освобожденный вздумает чудить.
Разрезав веревки, слуги конунга поспешили удалиться. Потянувшись, Дрогг медленно сел.
- А теперь беги прочь, орк! - осклабился конунг и, повысив голос, обратился к стоявшим окрест:
- Лучники, покажите, что мы не собираемся шутить!
Несколько воинов из толпы вскинули луки. Не дожидаясь, пока они выстрелят, орк юркнул за ближайший ствол и бросился наутек. Солдаты конунга в самом деле спустили тетивы, и Дрогг чудом ушел от стрел, нацеленных ему в спину и ноги. Следом за орком, дабы заставить того почаще шевелить ногами, спустили волков.
У конунга Фандара в запасе оставалось еще пять пленников, и для него не существовало особой нужды церемониться с Дроггом.
Орк бежал на юг до середины ночи. Весь день ему приходилось отбиваться от шедших по пятам волков. Несколько раз его настигали воины конунга, они стреляли в него из луков или метали кинжалы. Единожды Дрогг едва не попал под действие гальда годи: после мелодичного стиха с посоха колдуна сорвался огненный сгусток, с гудением разбившийся об дерево рядом с орком. К счастью, пламенный снаряд лишь незначительно опалил Дроггу волосы.
Выбившись из сил, орк рухнул прямо на землю. Он проспал всего несколько часов и еще до рассвета вновь пустился в дорогу. Дрогг побежал на запад, намереваясь все-таки достигнуть границ Дормира. Однако, видно, для его травли применяли магию годи. Раз за разом идя на закат, Дрогг натыкался на большие группы преследователей, вынуждавших его снова поворачивать на полдень. В одной из таких стычек стрела угодила ему в бедро. Извлечь наконечник и обработать рану Дрогг сумел только поздним вечером, когда у него получилось немного оторваться от погони.
Он потерял много крови и чувствовал себя крайне неважно, к тому же теперь он сильно хромал на правую ногу.
Когда наступили сумерки, Дрогг понял, что пересек границу Ииэс-Миила. С пришествием темноты лес загорелся десятками изумрудных и янтарных огней, кружившихся в кронах исполинских деревьев, лишь отдаленно походивших на дубы лесов Сарминхейма. Но в причудливых танцах волшебных светляков орк не находил ничего радостного, восторженного или восхитительного. Глядя на пляшущие огоньки, Дрогг ощущал лишь затаившуюся поблизости опасность.
Как и накануне, орк выступил еще до рассвета, когда растворились последние ночные огни, а восточный край неба еще не начал светлеть. Обволакивающая бархатная тьма могла скрыть его воинов конунга, но не от эльфов, которые, как и орки, отлично видели во мраке. Дрогг не терял надежды обмануть преследователей и пересечь рубежи Дормира, ибо, если бы он лишился ее, ему осталось бы только сесть на землю и перерезать себе глотку.
Он перекусил найденными еще несколько дней назад кореньями и отправился в путь. Орк знал, что нельзя распознать эльфийские ловушки, поскольку остроухие лесные обитатели не устанавливают капканов и силков, а просто приказывают лесу задержать чужаков. Посему Дрогг шагал быстро и уверенно, особо не смотря, куда ступает.
Начало светать. Беглец уже несколько часов шел на полдень, не наблюдая никаких признаков погони. Возможно, мыслилось орку, эльфийские пограничники атаковали свиту конунга и вынудили варваров убраться восвояси.
Дрогг почти не удивился, когда вынырнувший из-под земли толстый древесный корень подсек ему ноги, заставив упасть. Орк уткнулся лицом в сырую прохладную почву, а когда поднял голову, увидел, как из крон деревьев, извиваясь точно змеи, к нему тянутся изумрудные лозы. Он вскочил, собираясь убежать, но поднявшиеся из земли корни вновь сбили его с ног. Вьюны стремительно оплели его тело, лишив возможности двигаться.
Несколько часов Дрогг лежал связанный травяными путами, пока из-за деревьев не появились шестеро эльфов: пятеро - рыжие, как и Норисэ, несомненно, являлись уроженцами Ииэс-Миила, а шестой - обладатель серебристых волос, по всей видимости, прибыл из Саартэ-Миила - срединной земли эльфов, жители коей без ложной скромности именовали себя сидхе или старшими. Из оружия на виду лесные пограничники держали луки и клинки с двойным изгибом.
Увидев, что за добыча, попалась в их ловушку, кое-кто из эльфов нахмурился, а другие глупо заулыбались, предвкушая какой "праздник" они устроят орку. Заправлял в отряде сивоголовый. Он также как и ранее эльфийка, провел рукой над опутывавшими ноги орка вервиями и те скукожились, позволив Дроггу шевелить нижними конечностями. Затем эльфы схватили беглого трэлла за плечи и рывком поставили на ноги.
- Тебя ждет встреча с гаэлсэ, шаарт, - сидхе ткнул Дрогга в спину, приказывая идти.
Впрочем, вскорости выяснилось, что конунг Фандар и его ватага никуда не исчезали из Ииэс-Миила. Густое и низкое гудение рога пронзило лесное спокойствие и, преграждая эльфам дорогу, из чащи высыпали полторы дюжины людей и двергов. За долю секунды лесные воины, на эльфийском называемые кринсэ или "лучники", сумели произвести около пяти выстрелов, но их стрелы поразили лишь одного из нападавших. Завязалась схватка. Еще около десятка солдат конунга зашли ииэс-миилским порубежникам в тыл и теперича с оглушительным гиканьем вынырнули из-за деревьев.
Поняв, что эльфам сейчас не до него, Дрогг рванулся в сторону, но убежать у орка не вышло, ибо он споткнулся и упал меж толстых корней деревьев: полученная позавчера рана не давала ему двигаться так же прытко и шустро, как раньше. Дрогг поглубже заполз под исполинские корневища, рассчитывая спрятаться и переждать пока идет битва, а потом, если повезет, и варвары уйдут, не заметив его, продолжить путь.
Из своего убежища Дрогг прекрасно видел, как развивался бой между эльфами и витязями Сарминхейма. С самого начала у остроухих лесных жителей не было ни единого шанса на победу, однако сдаваться они не собирались, поскольку знали, что ожидает их в варварском плену. Сразив еще троих противников стрелами, альвы и сидхе побросали бесполезные луки и обнажили клинки. Шестеро кринсэ встали кругом спина к спине, их взяли в кольцо более двух десятков воинов: люди и гномы Снежного Хребта.
Сразу более дюжины варваров накатилось на остроухих пограничников, но лесным жителям удалось отразить натиск. Два эльфа и два человека пали убитыми, еще двое солдат Ииэс-Миила получили ранения. Казалось, нападавшие просто могли бы отойти на безопасное расстояние и расстрелять окруженных врагов из луков, но сарминхеймцы несколько дней гнали орка именно ради встречи с эльфами и сейчас намеревались сполна насладиться схваткой с "ночными убийцами".
Получившая отпор, толпа задрожала, не решаясь снова идти на приступ, точно зверь, опаливший пламенем нос и отныне знающий, что не стоит опрометчиво соваться к огню. Но секундное колебание прервал закованный в сталь дверг. С глухим ревом он бросился на эльфов. Те обрушили на него свои клинки, которые бесплодно заскрежетали по выкованной в недрах Снежного Хребта броне. Даже не замахнувшись боевым молотом, гном плечами сбил с ног двоих кринсэ, тем самым нарушив их боевой порядок. Разразившись дикими воплями, за двергом тотчас же устремились его соратники.
Спустя мгновение на ногах остался только вожак-сидхе. Он бросил короткую гортанную фразу и его меч запылал изумрудным сиянием, без труда взрезав стальной панцирь карлика, разорвавшего эльфийский строй. С невероятной быстротой орудуя пламенным клинком эльф сразил еще двоих варваров, прежде чем другой дверг раздробил ему голову размашистым ударом двуручного шестопера.
По завершении битвы, ратники Сарминхейма принялись, осматривать поверженных противников, забирая их оружие и вещи в качестве трофеев. Своих павших товарищей варвары бережно заворачивали в плащи, дабы позднее с почестями придать огню. К вящей радости воинов конунга Фандара, четверо из сраженных эльфов оказались еще живы. Под улюлюканье и хохот их отволокли в сторону и распялили на могучих корнях, как нельзя лучше подошедших на роль пыточных колод.
К этому времени к месту схватки, похоже, уже успел подтянуться весь альтинг Сарминхейма, являвшийся свитой конунга. Среди пестревшей разноцветными фалдонами толпы Дрогг увидел и самого Фандара, и высокого худощавого человека с седой кудлатой бородой - Рибольда Хогара, и давешнюю вельву. По левую руку от последней Дрогг заметил Норисэ.
Орк злорадно усмехнулся шутке сарминхеймских чародеев: кожа эльфийки сделалась до синевы бледной, губы почти почернели, глаза превратились в мутные бельма, а на щеках и лбу мертвенно-зеленым светом лучились вырезанные на коже руны, обозначавшие смерть, забвение и покорность. Норисэ обратили в умертвие - создание, обладающие жалким подобием жизни и беспрекословно исполняющее приказы своего хозяина-колдуна.
Видимо, варвары решили устроить праздник в честь пленения эльфов. Они разожгли костры, установили несколько небольших походных шатров, выставили на границах лагеря часовых. Кто-то из скальдов затянул заунывную драпу, восхваляющую достославного конунга Фандара.
- Вздумал прятаться от меня, орк? - раздался резкий хрипловатый голос, судя по всему принадлежавший юноше. - Ты можешь обмануть простых воинов нашего доблестного правителя, но никак не владеющую сейдом.
Дрогг поднял глаза, но к своему удивлению, увидел над собой лишь то, что ранее являлось эльфийкой Норисэ. Умертвие нагнулось и с небывалой для хрупкого женского тела силой, вырвало орка из его убежища. Наконец Дрогг увидел говорившую с ним - вельва конунга стояла неподалеку, скрестив руки на груди.
- Ты хорошо послужил нашему господину, орк, - продолжила колдунья. - Поэтому сегодня ты останешься под моим присмотром. Я накормлю тебя и залечу рану. Такому славному орку, как ты, следует предоставить шанс выжить.
Мертвая эльфийка стальной хваткой сжала плечи Дрогга и повела следом за вельвой.
Ведьма, навь-Норисэ и Дрогг устроились с левого края свиты конунга, полукругом разместившейся напротив прикованных к древесным корням четырех эльфов.
- Сейчас начнется представление, - пояснила вельва. После она отошла, завязав разговор с двумя слугами Фандара.
Через несколько минут колдунья вернулась с одним из челядинов, несшим в руках плошку с дымящейся жидкостью, источавшей едва заметный аромат телятины. Вельва взяла миску из рук слуги и передала Дроггу.
- Ешь, пока есть такая возможность, - произнесла она, взглянув орку в глаза.
Умертвие, некогда бывшее эльфийкой, не собиралось ослаблять хватки или тем паче отпускать орка. Скованный стальными объятьями нави, Дрогг мог позволить себе лишь поднести плошку ко рту. В ней оказалась пересоленная гороховая похлебка. Дрогг не придал значения тому, что стряпня была чересчур горяча и залпом опростал миску. Лишь несколько мгновений спустя, когда засаднило раздраженное небо, он понял, что не стоило торопиться с едой.
- Теперь займемся твоей раной, - сказала вельва, когда орк оторвался от края шленки и скривился, ощупывая языком обожженную гортань.
Колдунья положила ладонь на покалеченное бедро Дрогга и тихо замурлыкала заклинание. Орк обратил внимание, что глаза вельвы закатились, но в последующий миг чудовищная боль разорвала сознание беглого трэлла, лишив способности воспринимать окружающую действительность. Дрогг задрожал всем телом, забился в судорогах, тщась вырваться из лап умертвия и отомстить колдунье за причиненные муки. Но мертвая эльфийка держала крепко, ледяные пальцы клещами впились в плечи орка, сковав руки и прижимая тело к земле, так, чтобы Дрогг не мог сорваться с места. В бессильном исступлении орк сучил ногами, содрогаясь в жестоких спазмах.
Спустя какое-то время Дрогг понял, что больше не чувствует резких толчков боли, волнами растекавшихся от ладони колдуньи. Застлавшая разум алая пелена страданий постепенно рассеивалась. Мир вокруг начал проясняться. Сквозь затуманившее сознание кровавое марево проступили очертания разбитого в лесу бивуака. Перед собой орк увидел покрытое испариной, немного осунувшееся, но довольное лицо вельвы.
- Пошевели ногой, орк, - со старческой усталостью в голосе шепнула она.
Дрогг напряг бедренную мышцу, согнул и разогнул колено, но не ощутил уже ставшего привычным болезненного отклика. Его нога полностью восстановилась.
- Ты... излечила меня... благодарю... - склонил голову орк.
- Не благодари меня. Это не мое желание, а прихоть нашего владыки. Он хочет, чтобы ты прожил подольше и позволил нам поймать еще эльфов, - вельва недобро улыбнулась и обратила свой взор в сторону связанных пленников. - А теперь давай насладимся зрелищем, которое нам преподнесут твои лесные родичи.
Возле распластанных лесных обитателей суетились трое слуг конунга. Они проверяли, годились ли эльфы на то, чтобы потешиться с ними. Одного - с разваленным бродэксом плечом и темной от крови одеждой - бледного, с посиневшими губами и закатывавшимися глазами - признали неподходящим для пыток. Его оттащили в сторону, вспороли живот, немного выпустив внутренности, и подозвали полакомиться еще живым пленником свору волков. Хищники с остервенелой жадностью принялись вгрызаться в окровавленную плоть и вытаскивать из разъятого живота требуху. Эльф шипел и плевался, дергал руками и ногами, силясь отбиваться. Гордый лесной житель не доставил радости своим мучителям: никто из свиты конунга не услышал из его уст стонов и криков, стенаний и мольбы, угроз и посулов.
Однако о пожираемом заживо, быстро забыли, ибо оставалось еще трое легко раненных полонян, общение с которыми прочило варварам куда большее удовольствие.
На свободное пространство перед тремя распяленными кринсэ, вышел низкорослый толстый человечек в шляпе с птичьим пером и расшитом золотом табарде. Грудь толстяка красовались символы Сарминхейма - меч Сармина и бродэкс Магхора.
- Сегодня нас ожидает незабываемое зрелище! - Дрогг узнал голос глашатая сарминской арены. - А именно - эльфы, кричащие от боли и молящие о пощаде. Спесивые ушастые гордецы, жалобно просящие избавить их от страданий. Сегодня три лучших палача нашего великого конунга покажут все свое мастерство!
Герольд сделал многозначительную паузу, обвел взглядом зрителей и продолжил:
- Представляю первого участника сего небывалого состязания. Дигмар-палач из Ноттербрадда.
Из толпы выступил пузатый профос в заляпанном кожаном фартуке и красном колпаке. За ним следовали два тщедушных подмастерья, тащивших небольшую жаровню - забранный решеткой казанок на треноге.
Дигмар присел на корточки рядом с первым из эльфов. На запястье лесного жителя алел глубокий порез, а правый бок рассекала кровяная полоса. Профос конунга извлек из ножен на поясе скрамасакс, заточенный только с одной стороны, другая же часть лезвия - покрытая зубцами, вероятно, применялась в качестве пилы.
Палач срезал с эльфа ошметки одеяния, а его подручные в это время установили жаровню и раздули в ней мехами пламя. Дигмар положил скрамасакс на решетку. Туда же он отправил еще один нож, похожий на мясницкий, а после на там очутились стальные клещи.
В мире ходило множество слухов о стойкости эльфов. Говаривали, что лесные обитатели, вообще не испытывают боли и способны выдержать любые муки. Посему Дрогг ничуть не удивился тому, что изуверские потуги Дигмара не увенчались успехом.
Палач конунга использовал самые простые и грубые из всех известных способов причинения страданий. Сначала он отрезал эльфу уши и несколько пальцев, потом взялся сдирать с истязаемого кожу. А в завершение поработал раскаленными клещами, вытянув пленнику жилы на руках и вырвав три ребра.
Эльф злобно шипел, вращал глазами, сжимал губы, но не проронил ни звука. Дигмар от упорства пленника лишь больше распалялся. Профос снял с полоняника скальп и принялся пилить кости, в конечном счете лишив востроухого упрямца правой ноги чуть ниже колена.
Прошло около двух часов прежде чем Дигмар-палач окончательно отчаялся и выбился из сил. С расстройства саданув эльфа по окровавленному лицу, профос приказал подмастерьям обложить пленного ратника Ииэс-Миила хворостом и поджечь. Толпа взорвалась довольными воплями, когда весело пляшущие языки пламени охватили искалеченное тело.
- Что же, у нас осталось еще два пленника, - вновь заговорил глашатай, когда понурая фигура профоса из Ноттербрадда скрылась среди зрителей. - Возможно, то, что не получилось у Дигмара-палача, сможет сотворить Триддик Драггемур.
Дверги из свиты конунга поддержали слова герольда радостным гомоном. Из скопища людей и гномов появился плечистый карлик с соломенными волосами и бородой, заплетенной в две косы. Одет Триддик был в сыромятные порты и суконный зипун, навроде тех, что носили сарминские мастеровые. В правой руке дверга находился ящик, в подобных которому плотники обычно хранят инструмент.
Поставив короб на землю, гном шутливо поклонился, чем вызвал новый всплеск одобрительных возгласов.
Триддик Драггемур оказался куда более искусным заплечных дел мастером, нежели Дигмар-палач. На роль своей жертвы дверг выбрал эльфа с легкими ранами на бедре и груди. Пыточный арсенал Триддика мог поразить любого своим изощренным разнообразием. Для начала карлик клещами вырвал лесному обитателю язык. После сделал пытаемому своеобразную корону, вбив в голову дюжину гвоздей. Полонянин угрюмо молчал, сжимая окровавленные губы. Триддика безмолвие альва ничуть не смущало. Дверг, работая тонко и изящно, словно ювелир, вырезал пленному глаз, оставив тот висеть на тонкой мышечной нити.
Затем гном стал вгонять под кожу истязаемого граненое шило. Делая очередной укол, карлик начинал вращать клинок в теле жертвы, что по замыслу профоса должно было причинять неописуемые страдания. Тем не менее, эльф лишь кривился и изредка фыркал. Мольбы, стонов и даже проклятий добиться от него никак не удавалось.
Проделав в теле лесного жителя множество разрезов, дверг извлек из ящика масляную лампадку и зажег ее, воспользовавшись кремнем и кресалом. После чего не торопясь нагрел на огне стальную колбу и принялся заливать в раны эльфа кипящее масло. Остроухий заскрежетал зубами, но сумел сохранить безмолвие.
Триддик растолок в небольшой ступе какие-то камушки, высыпал получившийся порошок на грудь пленника и развел на теле обитателя лесов костерок, заигравший языками зеленоватого пламени. Малиновый дым, поднимавшийся от разожженного двергом необычного огня, явно пагубно влиял на разум. Зрачок единственного оставшегося у эльфа глаза расширился, взгляд помутнел и потерял всякую осмысленность. Внезапно пленный порубежник оглушительно расхохотался, сие случилось настолько неожиданно, что толпа зрителей вздрогнула, а чуть позже подхватила заразительный смех, присовокупив к нему восторженные крики и хлопанье в ладоши.
Триддик, улыбаясь, окинул взглядом сидящих окрест и, ровно ярмарочный скоморох, отвесил низкий поклон.
Эльф продолжал безумно хохотать, разбрызгивая вокруг текшую из обрубка языка кровь, а дверг извлек из короба миниатюрные тиски. С ледяным хладнокровием истинного палача Триддик прошелся оным орудием по всем конечностям пленника, раздавив тому запястья и лодыжки. Когда очередная кость, не выдерживая напряжения, с треском лопалась, полоняник прекращал смеяться и морщился, однако спустя миг опять заливался истерическим хохотом.
Не обращая внимания на бьющегося в припадке безумия пленника, Триддик продолжал усердно работать. Дверг освежевал большую часть тела лесного пограничника, лишенную кожи плоть палач старательно поливал кипящим маслом и посыпал какими-то порошками, отчего эльф корчил брезгливые гримасы, но не прекращал хохотать. Еще какое-то время Триддик с увлеченным тщанием пилил и сверлил кости пленного кринсэ, а напоследок оскопил жертву.
Несколько раз пройдясь пыточной снастью по торсу и конечностям пытаемого, дверг снова вернулся к голове. Триддик просверлил возле макушки эльфа достаточно большое отверстие и начал вытягивать длинными тонкими клещами содержимое черепной коробки. Но и оное предприятие не дало должного результата: смех лесного строптивца не сменился криками боли.
Тогда Триддик достал стеклянный пузырек с алой фосфоресцирующей жидкостью и с помощью трубки влил содержимое склянки внутрь головы альва. И, наконец, пленник взвыл. Яростно и истошно, будто умирающий дракон. Лесной житель забился в неистовых корчах так, что даже невозмутимый Триддик отодвинулся подальше.
Зрители поддержали ошалелые вопли эльфа ликующим гвалтом, любовавшийся казнью альтинг затрепетал от наслаждения.
Чудовищные мучения эльфа продолжались с четверть часа, а потом лесной житель испустил дух. Трясущаяся в агонии голова бессильно упала на грудь, изломанные члены перестали конвульсивно дергаться. Истерзанное до неузнаваемости тело расслабилось и обмякло, в конце концов, навеки обретя безмятежность и покой.
Свита конунга загомонила, восхваляя мастерство Триддика Драггемура. Дверг, довольно склабясь, куртуазно поклонился публике и, неторопливо собрав инструмент, занял место среди зрителей.
Подбежавшие слуги спешно отвязали мертвеца и унесли некогда бывшие гордым лесным воином изуродованные останки, дабы порадовать волков свежей сытью.
Пока люди и гномы упивались кровавым представлением, незаметно наступил вечер. Прозорливые челядины не дали зрелищу прерваться, вовремя зажегши факелы. В то время как Дигмар-палач и Триддик Драггемур являли окружающим чудеса и тонкости своего искусства, стольники и чашники беспрерывно подчевали своих господ, разнося меж сидящими яства и напитки. Посему уже к середине выступления дверга варвары окрест Дрогга порядочно набрались меда и вряд ли могли твердо стоять на ногах. Конечно, при таком раскладе, ловкому орку не составило бы труда сбежать даже со связанными за спиной руками, но сидящая подле колдунья и ледяные объятия нави-Норисэ вдребезги разбивали любые надежды на благополучный исход подобного начинания.
- Восславим непревзойденные умения Триддика Драггемура! - голос герольда потонул в разразившемся гуле.
Когда поднявшийся ор пошел на спад, глашатай возобновил свою речь:
- А теперича поприветствуйте Фьоргмунда Чудодея - могущественного ворожея и знахаря, ведающего тайнами рун и гальдов!
В ответ на слова герольда вельва презрительно усмехнулась - видно, способности означенного магика ее не впечатляли.
В толпе поднялся высокий годи с всклокоченной бородой до пояса и совершенно безумным взглядом. Облеченный в грубую кожаную хламиду Фьоргмунд опирался на длинный посох с навершием в виде головы орла.
На расправу Чудодею достался самый целый из пленников - у распростертого эльфа присутствовала лишь небольшая ссадина на голове, от которой по щеке пролегала темно-красная полоса.
Приблизившись к распластанному лесному воину, годи с силой воткнул древко посоха в землю, при этом орлиные глаза набалдашника паче чаяния вспыхнули лиловым пламенем. Свита конунга охнула от изумления, а через секунду откликнулась довольным гамом - знамо дело, не таким бурным как по завершении трудов Триддика Драггемура.
Одним резким движением Фьоргмунд сорвал с эльфа рубаху - тут явно не обошлось без незначительного применения магии. Негромко напевая, колдун взялся водить указательным пальцем по груди пленника, вследствие чего на коже пытаемого образовывались кровяные линии, исподволь складывавшиеся в замысловатый рисунок.
Годи работал долго. Руническая вязь покрыла почти весь торс альва, но с жертвой ничего не происходило. По альтингу пополз возмущенный ропот, нетерпеливые дверги недовольно засопели, кое-кто даже стал призывать гнать шарлатана взашей.
Впрочем, Фьоргмунд, не отвлекаясь, продолжал выписывать пальцем узоры. Наиболее нетерпеливые из числа зрителей раз за разом приподнимались, норовя обрушить на навивавшего скуку колдуна волну праведного гнева, и лишь своевременные одергивания влиятельных ярлов, а то и самого конунга, вынуждали смутьянов остепениться.
Минуло более двух часов. На смену вечеру пришла ночь. Напряжение среди варваров нарастало. Дроггу чудилось, что в ближайшее время уже ни сам Фандар, ни его ярлы не сумеют удержать раздосадованную толпу от расправы над нерадивым жрецом. Но именно тогда, когда ожидание сделалось невыносимым даже для самых стойких из числа зрителей, и накопившееся негодование уже готово было излиться наружу, Фьоргмунд прервал пение и оторвал ладонь от тела эльфа. На груди и животе пленника темнели бесчисленные знаки и руны, слагавшие сложный гальдарстав.
Чудодей изрек недлинную фразу и магическая фигура засияла карминовым светом. Глаза пленного эльфа округлились - остроухий лесной житель не на шутку испугался. Связанный защитник Ииэс-Миила прорычал проклятье и плюнул в лицо колдуну. В ответ Фьоргмунд расхохотался сухим каркающим смехом. Часть зрителей загоготала, поддерживая то ли годи, то ли пленника.
Сарминхеймский чародей выудил из-под полы плаща продолговатый кристалл дымчатого топаза и установил его посередине начертанного сигила. Почуяв неладное, лесной ратник остервенело забился и завизжал пронзительным фальцетом. Толпа ехидно заулюлюкала.
Годи заговорил неестественно громко, враз перекрыв тонкие вопли эльфа. Зазвучавший язык Дрогг слышал впервые. Востроухий полоняник более не кричал - свесив голову на грудь, он горячечно нашептывал какой-то наговор, а, быть может, молитву.
Магический камень на груди жертвы объялся багровым пламенем и через мгновение распался черным пеплом. Тело эльфа вздрогнуло изогнулось в судороге. Дрогг увидел, как глаза находившейся подле него вельвы сузились, а лицо исказилось в гримасе отвращения.
- Он совсем умом крянулся, раз осмелился здесь взывать к феттирам мрака, - уловил орк ее едва различимый шепот.
Тем временем тело жертвы колдуна начало извиваться в неестественных корчах. Из носа, рта и ушей пленника хлынула кровь, глаза эльфа вылезли из орбит и спустя миг лопнули, выстрелив алыми султанами. На теле истязаемого стали взбухать громадные пузыри, разрывавшие кожу и обнажавшие плоть. Конечности бывшего воина Ииэс-Миила, выгибаясь под невероятными углами, с хрустом ломались. Пытаемый силился кричать, но захлебнувшись собственной кровью, издал лишь хриплое перханье.
Присные конунга замерли, молча внимая происходящему. Фьоргмунд Чудодей более не сидел возле пленника. Годи поднялся и, вырвав из земли посох, нараспев читал заклинания, обратив навершие жезла к усыпанным звездами небесам.
Кожа полностью сошла с тела эльфа, распавшись на мелкие лоскутья под воздействием раскрывавшихся волдырей. Грудь кринсэ ввалилась внутрь, явив свету зубцы обломанных ребер. Голова лесного обитателя смялась, словно ее раздавил в кулаке великан. Остатки черепа и вывернутые конечности с противным чавканьем втянулись в разъятый торс. Взамен сгинувших рук и ног из исходящего кровью кома простерлись новые члены. Путы более не удерживали чудовищно изменившееся тело пленника, и походивший на чурбан шмат плоти скатился с древесного корня.
Неуверенно покачиваясь создание, в которое превратился схваченный эльф, встало на вновь обретенные лапы. На обращенном к зрителям конце туловища раскрылась длинная усеянная клыками пасть, откуда стекала гнилостно-зеленая слюна. Вельва рядом с Дроггом зашипела, точно рассерженная кошка.
Не имевшая глаз бестия, будто принюхиваясь, повела из стороны в сторону той частью туши, где у нее располагался рот. Затем, по всей видимости, почуяв рассевшихся поблизости варваров, тварь фыркнула и с несвойственной для своего неказистого склада стремительностью кинулась на придворных конунга Фандара. Однако только этого и поджидавший Фьоргмунд Чудодей с лихим гиком опустил набалдашник посоха чудищу на спину.
Тварь осела на землю, растекшись лужей черной жижи. Окрест распространилось почти нестерпимое зловоние.