Халезов Виктор Николаевич : другие произведения.

Беглец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дрогг, орк-гладиатор, сбегает с ристалища прямо во время поединка. Его путь к свободе лежит через Ииэс-Миил - земли альвов, кои, как известно, более всего на свете ненавидят своих близких родичей - орков.


   Он оторвал голову от колен и открыл глаза. Тусклое серое свечение пробивалось в мрачный каземат через забранное толстой решеткой крошечное оконце под потолком. Темные осклизлые стены, капающая с потолка вода, холодный каменный пол, лишь в некоторых местах покрытый настилом из гнилой соломы. Дрогг взглянул сквозь перегораживавшие вход стальные прутья. Подземная тюрьма протянулась почти на двести футов, здесь находилось не менее сотни камер, однако почти все они сейчас пустовали. Узников осталось совсем немного.
   "Уже смеркается. Скоро заявятся надсмотрщики, - подумал орк. - И кому в голову пришла идея проводить бои ночью, ведь темнота мешает наслаждаться зрелищем?".
   Он вздохнул и вновь опустил голову на подтянутые к телу колени. Ждать оставалось недолго. В ближайшие минуты в коридоре раздадутся тяжелые шаги и его, Дрогга, в очередной раз поведут на ристалище.
   Томясь вынужденным бездействием, орк погрузился в пучину мрачных мыслей. В последние дни, когда он проводил в камере все время между ночными поединками, ему поневоле приходилось много размышлять и вспоминать. Он был орком - одним из племени, возникшем во времена Великого Пришествия, когда в мир вступили гоблины Темной Луны (тогда эта Луна еще реклась Изумрудной или Смарагдовой) - умирающего мира, где сему низкорослому, имеющему сизую с зеленым отливом кожу народу более не находилось места.
   Явившись в Садрию - Большой Мир, как называли его на Смарагдовой Луне, - гоблины вторглись в государства людей, эльфов и гномов. Началась Великая Война, которая в иных краях не угасла и по сей день. Впрочем, гоблины, неистово боровшиеся за свой новый дом, не только истребляли старых хозяев захваченных земель, но и скрещивались с расами Большого Мира. От соитий гоблинов с людьми появились корлы, браки гоблинов и троллей породили торлов, а отнюдь недобровольные сношения между гоблинами мужского пола и эльфийками привели к возникновению орков. От гоблинов орки унаследовали зеленоватую кожу, покрытые бородавками физиономии, похожие на клыки зубы и черные жесткие волосы, напоминавшие пучки жухлой травы. Эльфийки-прародительницы даровали своим потомкам высокий рост, небывалую ловкость и отличное зрение, что позволило оркам прослыть першими лучниками и пращниками среди всех зеленокожих племен. К тому же орки, как и эльфы, прекрасно видели в темноте, что делало их превосходными охотниками и незаменимыми разведчиками.
   Дрогг считался чистокровным орком, ибо оба его родителя и родители его родителей являлись орками. Он родился в полудиком племени, жившем в пустыне на севере Дормира. Когда Дроггу было четыре года, северное королевство варваров Сарминхейм объявило войну свободным кланам и племенам Дормира. Самопровозглашенный сарминхеймский конунг Фандар Первый вознамерился объединить под своим началом все варварские народы и обрушил на соседние земли всю мощь объединенных армий северных варваров и двергов - гномов Снежного Хребта. Родное племя Дрогга оказалось одним из первых на пути войска захватчиков. Постоянно враждовавшие между собой кланы людей, гоблинов, амазонок и прочих племен Дормира не сумели вовремя сплотиться, дабы противостоять вторжению.
   Дрогг отчетливо помнил последний день своего племени, точно это произошло вчера. Убаюкивающую и обволакивающую тишину ночи вспороли неистовые боевые кличи. Мрак озарился тысячами рудых огней факелов. Резко оборвалась мелодичная колыбельная, которую мурлыкала над ним мать. Совсем рядом раздались крики и звон оружия. Мимо каменного желоба, служившего колыбелью для маленького орка, проскочил отец - в руках копье, лицо перекошено от гнева, в глазах пылает ярость. Это был последний раз, когда Дрогг видел своего родителя. Очень скоро воины Фандара ворвались внутрь пещеры, где жила семья Дрогга. Его мать, схватив неказистый топор с каменным навершием, сражалась насмерть, защищая детей и кров и, прежде чем орчиха изрубленной повалилась наземь, она успела сразить двоих нападавших. Дрогг, несмотря на свой почти младенческий возраст, также пытался биться, колол врагов заостренной палкой, бросался камнями и даже кусался, тем не менее, захватчики, хоть и не без труда, смогли связать орочье дитя. Так Дрогг стал трэллом - рабом. На невольничьем рынке, его, словно обычную скотину, купил богатый ярл Рибольд Хогар - один из самых видных приближенных конунга Фандара, владевший обширными лесными угодьями на юго-востоке Сарминхейма. Рибольд пожелал вырастить из орчонка нечто наподобие ловчего пса. С первых дней неволи из Дрогга воспитывали охотника. Хогаровы лесничие долго и усердно обучали юного орка ловчему ремеслу и вбивали ему в голову знания о повадках зверья, а эльфы-рабы поведали Дроггу как неделями выживать в диких пущах, питаясь ягодами и кореньями. Его учили даже колдуны и алхимики. От последних орк узнал о ядах и зельях, кои можно приготовить из растительных и животных ингредиентов, добытых в лесу. Несмотря на распространенное среди людей мнение о том, что все орки скудоумны, Дрогг явился прилежным учеником и отлично усвоил данные уроки. Вскоре он стал одним из лучших звероловов Рибольда Хогара. Поначалу во время гонов и облав Дрогга водили на длинном кожаном поводке, ровно обычного пса. Но затем необходимость в подобных мерах отпала, ибо орк не собирался никуда убегать, прекрасно понимая, что сытая, хоть и невольничья, жизнь значительно лучше бродяжничества в чаще или разбоя на дорогах. Много лет Дрогг охотился вместе с Рибольдом и его свитой. За это время молодому орку пришлось принимать участие в травле медведей, истреблении кровожадных северных йети, отлове эльфов, вторгшихся во владения Хогара, и даже в охоте на небывалых многоногих страхолюдов, по слухам, пришедших из глубин Восточного Моря. За достигнутые успехи ярл обещал даровать Дроггу свободу и место старшего егеря в своей свите.
   Однако судьба распорядилась иначе. Помимо охоты у варваров Сарминхейма имелось еще одно излюбленное развлечение - поединки трэллов на ристалище. К несчастью, лучших бойцов Рибольда Хогара этой зимой выкосило моровое поветрие и у именитого ярла, для которого считалось делом чести выставить на ежегодные бои по меньшей мере полдюжины бойцов, не осталось выбора кроме как за очень короткий срок подготовить для участия в схватках кого-либо из переживших пагубу трэллов. И, конечно же, велеподходящим кандидатом в гладиаторы мнился лучший охотник. Дрогга наспех обучили владению всевозможными видами оружия от дубин и палиц до рыцарских мечей и эльфийских сабель. Проводимые в Сармине бои рабов отличались завидным разнообразием. Иногда происходили одиночные поединки воинов между собой, в иных случаях трэллы бились с различными хищниками. Притом особливо для ристалищных схваток отлавливались самые редкие и смертоносные твари. На арену против трэллов выпускали львов, крокодилов, исполинских скорпионов из Этролдской пустыни, гигантских ящеров и пауков из южных лесов, йети и даже червей-камнеедов из гномьих пещер. Сарминские ярлы любили посмотреть и на крупные побоища, когда на поприще дралось до сотни воинов. В зависимости от прихоти конунга рабы могли сражаться каждый сам за себя до последнего выжившего или объединялись в отряды и разыгрывали перед зрителями какую-нибудь великую битву былых лет. Во время подобных реконструкций использовалось диковинное оружие, а также различные военные приспособления и механизмы, навроде колесниц и миниатюрных катапульт. Случалось, что на ристалище возводили небольшие крепостицы и прокапывали рвы.
   Нынешние бои, похоже, слыли особенными для действующего конунга. В Сармину для участия в схватках свезли рабов со всех уголков ойкумены. На ристалище очутились не только гоблины, орки, тролли и им подобные, но и эльфы, пленные садрийские рыцари, воины-мертвецы из страны некромантов, ящеры из влажных лесов, крысолюды, минотавры, гномы и диковинные люди-львы. Несмотря на малый воинский опыт среди этой пестрой компании Дрогг показал себя одним из самых способных и умелых бойцов. Он выиграл не менее десятка поединков, сразив в них самых разнообразных противников: двух гномов, эльфа, садрийского рыцаря, дормирского наемника, минотавра и йети.
   Три недели назад все казематы под ареной, где пребывали воины-трэллы между схватками, полнились гладиаторами. Места на всех не хватало и в одной камере ютилось по несколько бойцов. Тем не менее, сейчас, спустя время, во всей подземной тюрьме едва ли набралось бы с полдюжины узников - самых стойких, искусных и сильных воинов. Поединки всегда продолжались до смерти одного из участников, последний же оставшийся в живых гладиатор объявлялся победителем турнира, и в качестве награды ему даровалась свобода.
   Где-то в глубине коридора звякнул отодвигаемый засов. Раздались приглушенные голоса и буханье тяжелых сапогов. Это опять нагрянули надсмотрщики, чтобы отправить кого-то из невольников на ристалище. Из тюремной катакомбы воинов выводили по одному, дабы они не перегрызли друг другу глотки еще до появления перед зрителями. Поблизости заскрипела решетка - тюремщики "освобождали" одного из бойцов. Эхом прокатился по подземелью глухой, исполненный ярости рык - сегодня кому-то в соперники достался свирепый ленрах - человек-лев. Зазвенели оковы, злобное рычание нарастало, постепенно переходя в неистовый рев - закованного в кандалы полульва пытались вытащить на поприще. Дрогг поднял глаза - мимо его камеры пятеро крепких воинов волокли на длинных цепях упирающегося болдыря. Эта полуразумная тварь имела львиную голову с косматой гривой, тело ее походило на человечье, по крайней мере, бестия ходила на задних лапах и не обладала хвостом. Люди-львы не пользовались оружием им вполне хватало когтей и клыков, чтобы разрывать противников на куски. Рост полукровки составлял около семи футов, его могучее тело бугрилось узлами мышц.
   "Серьезный противник" - отстраненно подумал Дрогг, глядя на брыкавшегося и дергавшегося полульва. Немногим позже стражники вернулись и увели еще одного воина - орк не видел кого, поскольку гладиатор и его конвоиры вышли через дверь в другом конце темницы. Дрогг успокоился и уже приготовился ждать, пока пройдет первый поединок, но подземелье снова огласилось звуком шагов. Верно, днесь толпа алкала более увлекательного зрелища, нежели схватка трэллов один на один. Еще дважды из катакомбы забирали бойцов, прежде чем очередь дошла до орка. Сначала мимо узилища Дрогга, задрав подбородок, будто он следовал в окружении почетного эскорта, прошествовал корл, пробуравивший орка пылающим ненавистью взором. После на арену проводили злобно шипевшего, но не оказывавшего сопротивления ящера. В который раз тишину тюремного коридора нарушил топот тяжелых сапог, и возле входной решетки застенка послышалась зычная команда:
   - Поднимайся, орк! - повелел высокий воин с рябым лицом. Дрогг уже не раз видел его - видно, этот тип являлся здесь кем-то вроде смотрителя.
   Орк медленно встал, сбросил с плеч грубую дерюгу, служившую ему одновременно и одеялом, и простыней. Пришедшие вместе со смотрителем стражники открыли камеру и сызнова повели Дрогга на поприще. Подземная тюрьма представляла собой протяжную катакомбу, от концов коей поднимались лестницы, ведшие в круговой коридор, окаймлявший ристалище. В оной галерее располагалось не менее дюжины дверей. Каждый воин, прежде чем ступить на песок арены, попадал в крошечную коморку, где его ожидали доспехи и оружие. Отсюда по короткому тоннелю гладиаторы добирались до поприща.
   Вместе с надсмотрщиками Дрогг поднялся по ступеням и очутился в опоясывавшем арену ходе.
   - Сюда, - все тот же воин с рябым лицом указал на ближайший проем. Дрогг покорно вошел в оружейный каземат. Дверь позади спешно захлопнулась.
   Орк огляделся. Обычно в камере для гладиаторов оставляли только один вид оружия. Доспехи часто вообще не предоставлялись. Однако сегодня тут наблюдалось настоящее изобилие: копья, мечи, палицы, булавы, боевые топоры, кинжалы, ножи всевозможных видов и размеров. Брони и доспехов также наличествовало предостаточно. Здесь встречались и пластинчатые доспехи садрийских рыцарей, и знаменитые рогатые шлемы варваров, и прочнейшые гномьи бехтерцы.
   Для начала орк облачился в броню. Из доспехов ему приглянулась невзрачная, но надежная кольчуга, укрепленная на груди стальными пластинами. Среди двух десятков различных шлемов Дрогг предпочел простой шишак с тонким наносником. Для защиты ног орк одел тяжелые ботфорты.
   Дрогг не мог назвать себя знатоком оружия и из всего многообразия выбрал то, чем дрался, еще будучи охотником. В правую руку орк взял длинное копье-рогатину. В левую - тяжелый грубый тесак - подобными он с детства разделывал добычу. На пояс Дрогг повесил изящный трехгранный стилет - на тот случай, если придется пробивать рыцарские латы. Не забыл он и засунуть короткий нож за голенище. В последний раз проверив снаряжение, орк проследовал к решетке, преграждавшей путь на арену.
   Сквозь прутья он видел ристалище - круглую площадку в пятьдесят шагов шириной. Вдоль нижнего края трибун на длинных шестах горели факелы, освещавшие поле будущей схватки. Позади них сокрытые светом огней расположились зрители - судя по стоявшему гомону, в амфитеатре свободных мест не осталось. Видно, присутствовал весь альтинг - всеобщее собрание ярлов Сарминхейма. Но вот стоявший ор перекрыл густой баритон глашатая, затребовавший тишины. Торжественно загудели трубы - с утверждением в Сарминхейме власти конунга варвары переняли многие обычаи далекого Садрийского Королевства. Ознаменование появления правителя бравурным пением труб как раз относилось к заимствованным у людей запада традициям.
   - Достопочтенные жители Сармины, - принялся драть глотку глашатай - Приветствуйте нашего велесправедливого конунга, его величество Фандара Первого Великого!
   Толпа взорвалась ликующими воплями. Дрогг мрачно усмехнулся. Когда-то, лет двадцать назад, безродный варвар Фандар возглавлял небольшую разбойничью шайку, орудовавшую на границе между Сарминхеймом и Дормиром. Впрочем, он оказался куда удачливее большинства своих товарищей по ремеслу. Ныне в Сармине не приветствовалось обсуждением былых подвигов конунга, а те, кто все-таки нарушал это негласное табу, живо оказывались на плахе.
   - Отворите ворота! Явите нашим взорам доблестных бойцов! - донесся из темноты надсадный голос невидимого герольда.
   В стене что-то хрустнуло, скрипнуло, и герса медленно с жалобным скрежетом поползла вверх, освобождая проход. Дрогг вступил на арену.
   - Многодостойные жители Сармины! Ваше пресветлое величество! В сию прекрасную ночь вам предстоит лицезреть схватку лучших воинов! - надрывался глашатай.
   Дрогг осмотрелся по сторонам. На поприще вместе с ним вышли шесть воинов. Сейчас все они недвижно замерли, ожидая пока герольд провозгласит начало боя.
   - В этой смертельной схватке каждый из них будет драться сам за себя, - продолжал вещать глашатай. - Давайте поприветствуем сиих доблестных витязей, страждущих убивать и погибать ради нашего удовольствия!
   - Велемогучий хускарл Хабор - лучший воин нашего великого конунга, - представил герольд первого участника. - Сегодня он покажет на этом ристалище всю отвагу и ярость воинов Сарминхейма.
   Зрители разразилась восторженным ревом. Свободный наемник Хабор состоял в дружине конунга, и участвовал в поединках лишь для того, чтобы народ потешить да себя показать. Дрогг пристально изучал приветствовавшего толпу варвара, силясь выявить сильные и слабые стороны противника до начала боя. Хабор обладал на редкость выдающейся статью: ростом три полных аршина, широкоплечий, жилистый, с мощной грудью и бычьей шеей. Согласно древнему обычаю берсерков Сарминхейма доблестный хускарл пренебрег доспехами и вышел сражаться полностью нагим. Лишь его голову венчал неотъемлемый для истинных варваров рогатый шлем. Из оружия этот ражий детина имел только простую палицу-ослоп, коей очень удобно крушить черепа врагов.
   - Дрогг-охотник из лесов Венгельда - в ответ на приветственные крики Дрогг поднял вверх копье. В Сарминхейме орков недолюбливали, но Дрогга толпа все же считала за своего. К тому же орк уже успел прославиться, выиграв несколько боев.
   - Рахтар-ассасин - страж древних гробниц, - коренастый карлик в скрывавшей лицо тряпичной маске взмахнул кривыми саблями-шамширами.
   - Хауг-Нищтар - кровожадный ящер из лесов Тарлии - покрытая сизо-зеленой чешуей тварь не использовала ни оружия, ни брони. За спиной Хауг-Ништар раскручивал длинный хвост, оканчивавшийся угрожающего вида шипастым шаром.
   - Безымянный ленрах из Этролдской пустыни - несмотря на внешнюю дикость, человек-лев все-таки не забыл облачиться в толстую стеганку. Пока что несколько воинов удерживали полульва на цепях, дабы он не накинулся на соперников до начала схватки.
   - Садрийский рыцарь Роберт Харевельд - услышав свое имя, закованный в латно-бригантинный доспех воин отсалютовал полутораручным бастардом. Голову рыцаря скрывал кадкообразный шлем-топфхельм, тем не менее, Дрогг без труда догадался, что под этими доспехами скрывается приснопамятный корл, одаривший его недружелюбным взглядом в темнице.
   - И последний участник нашего состязания, победитель прошлогодних боев, легендарный Тробар Тяжелый Молот, - вопреки собственному прозвищу гном поигрывал в руках не молотом, а излюбленной среди многих его сородичей обоюдоострой секирой-бродэксом.
   - Ваше величество, покорнейше прошу дать начало этой знаменательной битве, - медоточиво пропел глашатай. Конунг, по-видимому находившийся в особой ложе, не соизволил заговорить. Как обычно схватка началась ударом гонга.
   Противники тотчас подобрались, напряглись, встали в боевые стойки и начали медленно сходиться. Вряд ли среди доживших до сего дня гладиаторов присутствовали глупцы, наивно полагавшие, что заключительный поединок обойдется без сюрпризов. Заскрежетали решетки, выпуская на ристалище самых разномастных тварей.
   Уже имевший опыт подобных схваток Дрогг, осторожно переступая с ноги на ногу, озирался по сторонам и пытался оценить положение.
   Совершенно иначе действовал доблестный Хабор. Размахивая своим здоровенным ослопом, с громогласным боевым кличем варвар бросился на закованного в панцирь многонога. Пара ударов и тварь осела на песок бесформенной грудой раздавленной плоти вперемешку с обломками рогового панциря. Впрочем, сам Хабор проворонил молниеносную атаку ленраха. Неистовый человек-лев поначалу сцепившийся с корлом быстро понял, что латную броню пробить не так-то просто, и, совершив виртуозной прыжок через голову "садрийского рыцаря", обрушился на варвара. Неказистая дубина Хабора в этом случае послужила никудышной защитой. В доли мгновения ленрах под негодующий гул зрителей разорвал хускарла на части и, не мешкая, ринулся на следующего противника.
   Дрогг тем временем схватился с исполинским скорпионом. Орк ловко всадил копье промеж жвал твари. Выпад правой клешни бестии Дрогг отразил тесаком, а левую - отбил ногой. Удалось орку увернуться и от рухнувшего сверху ядовитого жала.
   Боковым зрением Дрогг видел как корл старательно рубил бастардом лапы громадного паука. Растерзавший Хабора ленрах схлестнулся с Тробаром. Прошлогодний чемпион ударом секиры наискось развалил грудь твари. Иное создание, получив подобную рану, сию же секунду пало бы замертво, однако ленрах лишь еще яростнее взревел и вновь кинулся на врага. У свирепого полульва получилось сбить гнома с ног. Когти ленраха прошлись по лицу Тробара. Бродэкс выскользнул из руки дверга, и победитель прошлогодних боев принялся орясить бестию кулаками. Слившись в единый ком, гном и ленрах катались по ристалищу, и никто из них не мог взять верх.
   Хауг-Ништар взмахом хвоста-палицы размозжил череп своего не слишком умного сородича-крокодила, но сам угодил в щупальца гигантского сухопутного спрута и с обреченным шипением сгинул в недрах его пасти.
   Рахтар-ассасин оказался прижат к стене чешуйчатым носорогом и йети позади Дрогга. Не находя слабых мест в броне скорпиона, орк вынужденно отступал. Он заметил, как сбросивший в пылу схватки топфхельм корл расправился с пауком и взялся за спрута. Дверг Тробар с разорванным горлом и выпущенными кишками, все же сумел повалить ленраха на живот и, ухватившись за челюсти твари, резким движением порвал полульву пасть, после чего сам рухнул замертво. Прыткий ассасин несколькими короткими взмахами отрубил йети верхние лапы и голову. Толпа гудела от восторга, наслаждаясь кровавым зрелищем.
   Уворачиваясь от клешней скорпиона, Дрогг пятился. Внезапно за его спиной совсем близко раздался торопливый шепот:
   - Если хоцесь жить, нам придется объединиться, - ассасин подкрался незаметно, но бить орка в спину не стал.
   - Что ты предлагаешь? - мимоходом уклоняясь от клешни скорпиона, спросил Дрогг.
   - Просто слусай меня, - ответил ассасин, - Сейцас мы должны уйти в стороны, цтобы твари ударили друг по другу.
   Не дожидаясь дополнительных указаний, Дрогг отпрянул к стене. Ассасин прыснул в середину арены, а носорог и скорпион действительно сшиблись. Тяжелая, увенчанная рогом голова смяла хитиновый панцирь пустынной твари. В свою очередь, жало скорпиона вонзилось в спину чешуйчатой бестии. Воспользовавшись выгодным положением, Дрогг вогнал копье глубоко в шею рогатому чудищу, а Рахтар-ассасин, запрыгнув на спину скорпиона, обрубил тому хвост и всадил шамширы под раскуроченный панцирь, вдобавок еще и несколько раз провернув клинки.
   Тем временем корл уже заканчивал дело со спрутом, обрубая одно щупальце за другим. Но вдруг тварь с глухим утробным бульканьем выплеснула на полукровку клубящееся черное облако. "Садрийский рыцарь" дико завизжал, отшвырнул меч и бросился наутек под сардонический хохот зрителей. Когда корл покинул пределы сгустка антрацитовой мглы, его опрометчиво лишенная шлема голова будто бы растекалась, обращаясь кровавой дымящейся жижей. Ассасин милосердно добил умирающего ударом в горло.
   Дрогг легко развалил тесаком голову напрыгнувшего на него пепельно-серого волка-переростка. Теперь на ристалище остались только он, ассасин и лишенный половины шупалец, но все еще представляющий опасность спрут.
   Смертельное марево, расплавившее голову корла, рассеял незнамо откуда поднявшийся ветер. Верно, в бой вмешался кто-то из годи - жрецов, входящих в свиту конунга.
   Орк и ассасин с двух сторон неспешно приближались к твари. Рахтар прыгнул на бестию, размахнувшись клинками, срубил концы двух щупалец и тотчас же порскнул прочь, ибо спрут вновь испустил клуб чернильного тумана, хоть и уступавший по размерам предыдущему. Предусмотрительно обойдя аспидную завесу, страж древних гробниц опять атаковал чудище и также, нанеся пару стремительных ударов, отпрянул.
   Не требовалось большого ума, дабы понять, что Рахтар отвлекает монстра на себя. Пока ассасин егозил окрест бестии, орк вырвал рогатину из туши поверженного носорога.
   Рахтар продолжал совершать короткие наскоки на спрута, что помогло Дроггу незаметно подкрасться к твари и вонзить копье ей чуть ниже головы. Копье основательно завязло в осклизлом теле и орк, оставив оружие в туше монстра, отступил на безопасное расстояние. Все тело чудища содрогнулось в конвульсивном спазме, но, очевидно, полученная рана не явилась для страхолюда смертельной. Бестия развернулась и медленно поползла к орку, на прощание испустив в направлении ассасина еще немного агатового дыма. Впрочем, Рахтар споро ушел вбок, разминувшись с опасной субстанцией.
   В сражении со спрутом Дрогг перенял тактику ассасина: резкий бросок с целью обрубить одно из многочисленных щупалец и быстрое отступление во избежание захвата осклизлыми конечностями или хуже того попадания в ядовитый дым, источаемый бестией.
   - Ты видись, в дальнем конце арены ресетка, - ассасин снова неслышно подобрался к орку со спины, - мы мозем выбить ее и сбезать.
   Действительно, в окружавшей ристалище стене виднелось несколько забранных толстыми прутьями полукруглых отверстий, ведших в городскую клоаку и предназначенных для оттока пролитой крови.
   - Что же, разберись с решеткой, а я пока отвлеку тварь, - едва заметно пожал плечами Дрогг. Он не думал, что ассасину удастся совладать со стальной преградой, а если даже они сумеют выйти из города по подземным каналам, то их, вероятно, все равно схватят. Тем не менее, орку нечего было терять, и он согласился на предложение ассасина. Драться насмерть с Рахтаром ради эфемерного шанса обрести свободу ему не хотелось.
   Дрогг продолжил схватку с чудищем, в то время как ассасин прошмыгнул к ближайшему ходу, находившемуся точно позади спрута. Паче чаяния Рахтару удалось устранить железный заслон почти мгновенно. Судя по всему, страж подземных гробниц использовал магию: короткая фраза и его клинок, раскалившись добела, словно нож - масло, перерезал толстенные прутья. Махнув орку рукой, ассасин исчез в черном зеве прохода под неодобрительный гам трибун. Дрогг бросился следом, едва избежав встречи с метнувшимися в его сторону щупальцами и выпущенным бестией антрацитовой миазмой. Лаз, в котором скрылся Рахтар, находился на уровне пояса орка, и чтобы, не снижая скорости, протиснуться в него Дроггу пришлось прыгнуть головой вперед. Когда верхняя часть его туловища уже оказалась в катакомбах, он услышал позади себя чавкающее урчание и проворно ушел в сторону, увернувшись от очередной порции ядовитого дыма, вырвавшейся из утробы спрута.
   Вопреки чаяниям орка, Рахтар терпеливо дожидался замешкавшегося товарища неподалеку от лишенного решетки проема.
   - Быстрее, я выведу тебя, - бросил ассасин и помчался вглубь клоаки, хлюпая сапогами по зловонной жиже.
   Удаляясь, они слышали, как тревожно загудели рога и трубы, а ярлы и хускарлы взялись зычно выкрикивать команды, снаряжая преследование.
   Рахтар вряд ли ранее путешествовал по сарминским подземельям, однако путь пустынный гном выбирал безошибочно. Конечно, несколько раз они все же угодили в тупики, но в итоге выбрались из катакомб гораздо раньше, чем на то рассчитывал Дрогг. Вдали показалась еще одна решетка, сквозь прутья которой пробивался бледно-стальной свет Лун.
   - Второй раз цары мне не применить, - достигнув преграды, сообщил Рахтар, - так цто подсоби мне.
   Они дружно ударили в стальное препятствие плечами. Каменная кладка, удерживавшая прутья, затрещала, но выдержала. Впрочем, спустя еще два мощных толчка решетка отлетела в сторону, и беглецы очутились у основания внешней стены города. Тут дальнейший путь им преграждал крепостной ров, - к вящему счастью, неглубокий, с отлогими склонами, - иного Сармине и не требовалось, ибо уже давно ни одно вражеское войско не покушалось на столицу Сарминхейма. Преодолеть подобную препону не составило большого труда.
   - Теперь надо найти лосадей, - через плечо бросил Рахтар, переваливаясь через край и выбираясь на ровную поверхность.
   - Лучше пойдем в лес, - поднявшись, Дрогг указал на темневшую вдалеке, за полосой строений, насыпью и палисадом, стену деревьев.
   - Нет. По лесу мы далеко не уйдем, - отрезал Рахтар, не теряя времени и углубляясь в сеть улочек. Орк недовольно дернул плечами, но не стал пререкаться с ассасином.
   Они попали в Нижний Город - скопище неказистых деревянных построек с крышами, крытыми соломой и пластами торфа. Кривые узкие дорожки здесь лишь кое-где мостил деревянный брус. Проживало в Нижнем Городе всякое отребье - пропойцы, калеки и скрывавшиеся от правосудия преступники.
   Беглецам повезло: долго искать лошадей не пришлось. Во тьме они наткнулись на троих юнцов, запрягавших двух кобыл. В другой части Садрии увидев надвигающихся на них вооруженных гнома и орка, люди непременно бы бросились прочь. В Сарминхейме же не принято было отступать даже при встрече с превосходящим по силе противником.
   Заметив незваных гостей, парнишки выступили вперед, обнажив скрамасаксы. Одного из отроков, Рахтар оглушил, ударив эфесом сабли в висок. Своего противника орк двинул ногой в живот, а затем саданул согнувшемуся юнцу кулаком по шее и откинул носком сапога в сторону выпавший из его рук клинок. Третьему пареньку повезло меньше всего: неудачно прыгнув, он напоролся на шамшир ассасина, и Рахтару пришлось срубить ему голову, дабы избавить от лишних страданий.
   Не мешкая, орк и пустынный гном вскочили в седла и галопом пустились к выходу из города. Кинув короткий взгляд на оставшуюся позади стену, орк увидел, как из крепостных ворот выплывает усыпанная десятками факельных огней кавалькада, сопровождаемая сворой прирученных волков. Разорвавшая ночное безмолвие разноголосица рогов и труб извещала окрестности о поднятой тревоге.
   Нижний Город окружал земляной вал, по вершине которого тянулся высокий тын. Они неслись прямиком к ближайшим воротам. Орк являлся плохим наездником, ему не часто приходилось ездить верхом, и сейчас он с трудом удерживался в седле. Ассасин, похоже, сегодня едва ли не в первый раз сел на лошадь и скакал, неловко раскачиваясь, и, то и дело норовя грянуться наземь.
   Наконец извилистые улочки Нижнего Города вывели их к воротам частокола. Тяжелые створы были закрыты и проход сторожили пятеро солдат. Ассасин бойко спрыгнул с лошади и, прежде чем стражники успели опомниться, прикончил двоих. Дрогг на скаку тесаком рассек лицо еще одному воину. После орк тоже спешился и подбежал к исполинскому засову. В то время как Рахтар сдерживал натиск двух оставшихся противников, Дрогг с надсадой отбросил тяжеленную балку и раздвинул деревянные полотнища. Покончив с проходом, он поспешил на помощь ассасину.
   Орк атаковал стражника сбоку, от души рубанув тесаком под ребра. Рахтар в свой черед пронзил горло последнего неприятеля. Они снова оседлали коней и понеслись прочь, вырвавшись за пределы Сармины.
   Горяча коней, они мчались по Дормирскому Тракту. Единственным шансом спастись для столь заметной пары, коей безусловно являлись орк и пустынный гном, служило скорейшее бегство из Сарминхейма.
   Расстояние от Сармины до земель Кланового Союза составляло около десяти поприщ, сиречь чуть более недели беспрерывной скачки. Беглецы отлично понимали, что на тракте их ожидают многочисленные погони и засады. Имелся и другой путь в Дормир - пройти через южные леса Сарминхейма по границе с Ииэс-Миилом, рискуя угодить в плен к эльфам.
   Дела обстояли хуже, нежели они изначально предполагали. Спустя несколько часов после того, как беглецам удалось вырваться из столицы, в предрассветных сумерках они наткнулись на перегораживавшую тракт засеку и поджидавших подле воинов, числом не менее двадцати.
   Несколько стрел пронеслись рядом с их головами.
   - В лес! - рявкнул Дрогг, сворачивая с дороги.
   Они нырнули в светлый сосновый бор, скрыться от погони в котором едва ли представлялось возможным, зато здесь полностью отсутствовал подлесок, и лошади шли почти так же ходко, как и по тракту.
   За их спинами раздалось басовитое гудение рога и яростные крики преследователей. Вскоре их нагнала свора волков, используемых жителями Сарминхейма заместо охотничьих псов.
   Лошадь ассасина, дико заржав, встала на дыбы, и Рахтар, не удержавшись в седле, плюхнулся на землю. Орк поневоле спешился, дабы помочь пустынному гному. Со всех сторон на них бросилось полтора десятка матерых зверюг. Дрогг и Рахтар, встав спина к спине, принялись рубить наседавших тварей клинками.
   Через пару минут к месту схватки подоспели воины конунга. Один из них стеганул ассасина арапником, намереваясь оплести и вырвать из его руки шамшир. Но ассасин шустро юркнул вбок, так что охотничий кнут лишь прошелся по его спине, не нанеся никакого вреда.
   Двое других преследователей вполне успешно накинули на Дрогга сеть. Однако на выручку орку пришел Рахтар, и вместе они за несколько секунд иссекли в клочья ловчую снасть.
   Всего на них напало четверо воинов. Первый - являвшийся, видимо, доезжачим, - сжимал в правой ладони рукоять меча-спаты, а в левой - кнутовище арапника. Двое пытавшихся спеленать орка, лишившись своего пенькового орудия, обнажили спаты. А последний - ражий детина, - раскручивал над головой двуручный бродэкс. Притом в живых осталось еще около полудюжины волков.
   Рахтар закружился в смертельном танце, достаточно быстро расправившись с двумя волками и их вооруженным кнутом погонщиком. Трое остальных противников навалились на Дрогга. Орк попятился назад. Вперед выдвинулся гигант с бродэксом, но вместо того, чтобы залихватским ударом развались беглого трэлла от плеча до пояса, верзила поскользнулся в луже волчьей крови и, неуклюже взмахнув руками, напоролся на тесак Дрогга.
   Узрев нелепую гибель соратника, двое других бойцов предпочли действовать куда осторожнее: они одновременно атаковали орка с боков. Дрогг отразил тесаком выпад одного из воинов, тем не менее меч второго наверняка бы обрушился на голову орка, если бы Дрогг в последний миг не порскнул за ближайшую сосну. С глухим стуком клинок варвара глубоко завяз в древесном стволе.
   Спустя секунду воины атаковали снова, и орк отступил, отмахиваясь клинком. Один из нападавших взял в левую руку скрамасакс, что еще больше осложнило положение Дрогга, не имевшего опыта борьбы с двумя противниками.
   Орку пришлось бы солоно, буде ему своевременно не подсобил бы разделавшийся с волками Рахтар. Ассасин схватился с солдатом, помимо спаты обладавшим еще и скрамасаксом. Таким образом, Дрогг остался один на один из последним нападавших.
   Большинство орков тщедушны и обыкновенно значительно слабее людей, впрочем, широкоплечий Дрогг являл собой редкое исключение среди своих сородичей. Преимуществами орков в бою, унаследованными ими от их пращуров - эльфов, служили скорость и ловкость. Воин, схватившийся с Дроггом, орудовал более длинным мечом по сравнению с неказистым тесаком орка. И Дрогг вынужден был изрядно попрыгать и повертеться, чтобы на равных сражаться с этим противником. Дабы снискать себе хоть какое-то преимущество орк извлек из ножен стилет, теперь сражаясь двумя клинками.
   В Сарминхейме все мужчины с детства обучались ратному делу, а основным промыслом в этой северной земле являлась война, посему неумелых бойцов во владениях конунга Фандара встретить не представлялось возможным. В качестве вящего недостатка воинов Сарминхейма выделялось безграничное презрение к собственной жизни: варвары без сомнений и колебаний шли в бой совершенно нагими и величайшим позором мнили показать противнику спину.
   Именно безрассудная, неистовая храбрость и подвела противостоявшего Дроггу бойца: воин раз за разом с яростным рыком кидался на орка, пока полностью не выбился из сил. Тогда-то Дрогг и использовал свой шанс, поднырнув под спату противника, и пройдясь тесаком по его защищенному кольчугой животу. Сталь заскрежетала о сталь, броня сарминхеймца не выдержала давления орочьего клинка: кольца доспеха лопнули, и алчущее крови лезвие впилось в плоть. Солдат отшатнулся, держась свободной рукой за распоротое брюхо. Орк атаковал, воин, не взирая на полученную рану, блокировал выпад. Дрогг отступил назад, дожидаясь, пока враг обессилит от потери крови.
   Прекрасно осознавая, что с подобным повреждением ему долго не продержаться, варвар принялся отчаянно наседать на Дрогга, но после нескольких неловких и бесплодных попыток пробить оборону орка, повалился на колени, выронив меч. Дрогг одним точным ударом срубил ему голову.
   Покончив со своим противником, Дрогг обернулся туда, где сражались Рахтар и последний из солдат. Ассасин также одолел врага, хотя и сам не вышел из боя невредимым. Правой рукой Рахтар держался за бок, куда угодил скрамасакс воина конунга.
   Поблизости от них вновь запели рога. Орк оглянулся по сторонам, и увидел маячившие среди подернутых утренней дымкой темных стволов силуэты преследователей.
   За время схватки испугавшиеся лошади ускакали прочь, и им пришлось продолжить путь пешком. Зато теперь орк в полной мере мог применить свои охотничьи умения и замести следы.
   Как ни странно, но у них довольно скоро получилось оторваться от погони на приличное расстояние. Несмотря на кровоточащую рану, ассасин двигался наравне с орком. Еще дважды за день их настигали небольшие своры волков. Правда, они легко отбивались от неразумных хищников.
   К полудню они вышли к небольшому обнесенному частоколом поселению, состоявшему из нескольких длинных домов с крытыми пластами торфа кровлями. Беглецы заметили деловито сновавших между строениями дружинников конунга и обошли заимку стороной.
   К вечеру лес изменился. Сосны уступили место березам и осинам, появился густой подлесок из разнотравья и труднопроходимых, временами усеянных колючками, кустов. Почва сделалась влажной и хлюпала под ногами.
   Глубокой ночью, когда уже несколько часов они не слышали ни гудения рогов, ни хриплого лая волков, ни зычных команд предводителей погони беглецы устроили привал.
   - Казется, нам удалось сбезать, - улыбнулся ассасин, обессиливши привалившись к древесному комлю.
   - Нет. Они гонят нас точно дичь, - подумав, ответил Дрогг. - Верно, устроив травлю, хотят выманить эльфов.
   - Какая разниса, - отмахнулся Рахтар, - другого пути в Дормир, кроме как вдоль гранисы эльфийских земель, отсюда все равно нет.
   Орк лишь мрачно кивнул в подтверждение слов ассасина.
   Наутро самые худшие ожидания Дрогга оправдались. Лес еще не скинул с себя покрывало ночного мрака, когда не более чем в трехстах шагах от них пропел рог и поднялся гомон десятков голосов.
   Не сговариваясь, орк и ассасин сызнова побежали на юг. Днесь ассасин двигался гораздо медленнее. Вероятно, давала о себе знать полученная накануне рана. Лицо Рахтара стало бледным, губы потемнели. Тем не менее на все просьбы орка осмотреть его бок пустынный гном отрицательно мотал головой.
   Орк путал и заметал следы как мог. Если им попадался ручей, они обязательно шли некоторое время по дну русла, дабы не оставлять отпечатков на земле. Часть пути беглецы проделали по деревьям, прыгая с ветку на ветку, но избавиться от преследования им никак не удавалось. Трижды в течение дня их настигали стаи волков. Впрочем, беглецы без труда сумели расправиться с ними.
   Дважды за второй день пути они проходили мимо небольших хуторов. Несмотря на то, что внешне эти селения не выглядели опасными, беглецы не решились войти в них, страшась угодить в засаду.
   Под вечер, когда солнце клонилось к западу, а звуки погони стихли, они разбили бивак на берегу лесной речушки. Орку удалось поймать несколько плескавшихся на мелководье рыбешек. Беглецы тут же съели их сырьем.
   Заканчивался третий месяц весны - Цветень, поэтому найти пропитание в лесу было не так-то просто, а почва все еще оставалась влажной и вязкой после недавно сошедшего снега.
   К великому разочарованию, долго отдыхать им не довелось: чаща паки разразилась гвалтом погони, и они снова отправились в путь. К ночи, как по волшебству, преследователи отстали, что опять позволило им спокойно переночевать, соорудив подобие постелей из валежника.
   На следующее утро они перекусили найденными Дроггом кореньями и продолжили двигаться на юг.
   Ассасин чувствовал себя гораздо хуже, чем вчера и уже через два часа дороги попросил сделать передышку. Он, наконец, показал орку свою рану: скрамасакс варвара оставил длинный и глубокий разрез на боку пустынного гнома. За неполные двое суток рубец покрылся влажной коркой желто-зеленого гноя. Чтобы обработать рану Рахтара, Дроггу пришлось с помощью сухих веток развести костер и прокалить в огне свой тесак (благо, преследователи, судя по всему, основательно отстали).
   Рдеющей сталью орк срезал загнившую плоть с тела ассасина и заткнул очищенную рану растертыми листьями и кореньями лечебных растений, кои у него получилось наспех собрать в окрестном лесу.
   В этот день они не сталкивались с волками и лишь дважды слышали звучавшие в отдалении рога и горны преследователей. Уже в сумерках они наткнулись на обширное пепелище, посреди которого точно могильные камни торчали три печных трубы. На виселице неподалеку от сожженного хутора раскачивались четыре изрядно разложившихся трупа.
   - Разбойники шалят? - разглядывая разоренное селение из-под сени деревьев, поинтересовался ассасин.
   - Скорее конунг, - мрачно ответил орк, припомнив слухи о суровом норове правителя Сарминхейма.
   Весь следующий день прошел спокойно, им удалось сделать два привала, а орк даже умудрился поймать зайца. Они забрались в необжитые земли, и за день на их пути не встретилось ни одного поселения, если не считать заброшенную охотничью стоянку.
   На пятый день погони лес вновь начал меняться, осины и березы исчезли и их место заняли исполинские дубы и вязы - предвестники границ Ииэс-Миила.
   - Завтра надобно будет свернуть на запад, - сказал ассасин. Сегодня он чувствовал себя существенно лучше, нежели в предыдущие дни.
   - Отсюда до эльфийских владений не менее трех поприщ, можно пройти и дальше на юг, - ответил орк. - Хотя вряд ли сумеем оторваться от погони. Ведь они ведают, что мы идем к границе Дормира.
   Беглецы заночевали на нижней ветке огромного дуба. С рассветом они тронулись на юго-запад. Но в этот раз удача отвернулась от них: гам погони раздался прямо перед ними. Преследователи без труда разгадали их намерения. Орку и ассасину пришлось свернуть и опять продвигаться на юг.
   Чаща окрест окончательно обратилась дубравой. Солнечные лучи даже в полдень не могли пробиться сквозь плотную завесу ветвистых крон и под сенью деревьев царил мягкий полумрак.
   Подлесок почти исчез, также как и звериные тропы. Окружавшее их пространство сделалось мрачным и неестественным, в нем явственно ощущалась угроза и присутствие таинственного колдовства.
   Дрогг проснулся, когда покров ночи еще скрадывал почивавшую землю. Лишь на восточном крае горизонта забрезжила блеклая полоса рассвета. Заслышав шорох, произведенный поднимающимся орком, ассасин тотчас открыл глаза.
   - Сейчас подкрепимся и двинемся дальше, - сказал Дрогг, нашаривая подле себя тушку убитой вчера птицы.
   Однако короткий свист стрелы нарушил их планы. Позади орка послышалось хриплое бульканье. Дрогг повернулся к ассасину: тот был уже мертв - из его горла торчала длинная тонкая стрела с белоснежным древком и точно таким же оперением.
   Орк вскочил, стискивая рукоять тесака, и уставился в ту сторону, откуда только что прилетела смерть ассасина.
   Небрежно опершись на могучий ствол и держа наготове еще одну стрелу, в пятнадцати шагах от орка стояла хрупкая рыжеволосая эльфийка (вернее сказать, альвийка, ибо жители Ииэс-Миила сами себя именовали альвами).
   - Он умер быстро, но ты можешь не надеяться на подобную кончину, дружок, - медоточиво улыбнулась она.
   Эльфы люто ненавидели своих дальних родственников - орков и при первой возможности истребляли их самым жестоким образом. Орки всегда отвечали взаимностью остроухим лесным родичам.
   Дрогг глухо зарычал и, подобравшись, изготовился к прыжку.
   - Вы, орки, такие предсказуемые, - губы эльфийки растянулись еще шире, - можешь не рассчитывать погибнуть в схватке. Я отведу тебя к гаэлсэ, и уж тогда ты насладишься собственной смертью сполна.
   Орк рванулся вперед, но лесная жительница опередила его, она выстрелила, одновременно произнеся короткое заклятие, и выпущенная ею стрела обернулась мерцающей изумрудной сетью. Дрогг прянул в сторону, но избежать встречи с ловчей снастью не сумел. Магическая паутина сбила его с ног и в мгновение ока опутала с ног до головы.
   - Вот видишь, все твои попытки сопротивляться тщетны, - эльфийка подошла и присела на корточки возле головы Дрогга.
   Орк прорычал в ответ проклятие.
   - Меня зовут Норисэ, дочь Фарисэля, - представилась она, продолжая улыбаться, - а тебя как зовут?
   Дрогг промолчал.
   - Не хочешь - не говори, - пожала плечами альвийка и провела ладонью над сковывавшими ноги орка тенетами. Те послушно свернулись, высвободив нижние конечности Дрогга.
   - Пойдешь сам. Не мне же тебя на закорках тащить, - пояснила рыжеволосая жительница Ииэс-Миила и дернула орка за плечо.
   Из глубин леса возник еще один эльф и, молча, помог Норисэ поставить Дрогга на ноги.
   Они двинулись в путь, но уйти далеко у них не вышло. Умиротворенный шелест дубравы пронзили неистовые боевые кличи, и из-под сени деревьев выскочило около десятка варваров и двергов. Орк успел заметить, что все они помимо кольчуг облачены в дорогие фалдоны из редких тканей, кои обыкновенно носили богатые ярлы. Домыслы Дрогга подтвердились, они с Рахтаром всего лишь послужили приманкой в охоте на альвов.
   Эльф успел сразить одного из нападавших стрелой, а после обнажил имевший двойной изгиб меч.
   Остроухие лесные жители телом слабее людей и посему стараются избегать рукопашных схваток, предпочитая поражать врагов из луков. Несмотря на природные ловкость и скорость, сородич Норисэ быстро пал на землю кулем изрубленной плоти. Саму же эльфийку варвары явно жаждали захватить живьем. Она сражалась яростно, точно волчица, защищающая потомство, и сумела ранить двоих нападавших. Но вскоре из-за деревьев появился высокий старик, закутанный в медвежью шкуру и сжимавший в руках посох, увенчанный вырезанной из дерева волчьей головой. Годи ткнул навершием жезла в направлении эльфийки, прочитав лаконичный гальд, и та грянулась наземь. На нее тут же навалилось полдюжины воинов, споро связав ее по рукам и ногам.
   После того, как краткосрочная схватка завершилась, из чащи стали появляться все новые приспешники конунга - в основном ярлы, хускарлы и дверги - все при оружии, в бехтерцах, кольчугах и рогатых шлемах. Немало среди сей толпы попадалось и совершенно нагих берсерков. Кое-где меж воинами мелькали фигуры челяди, сопровождавшей своих господ. В ногах у людей и гномов трусили волки. Наконец, на прогалину, где находились плененные Дрогг и Норисэ, вышел немолодой высокий воин, чьи посеребренные сединой волосы выделялись несвойственной для жителей Сарминхейма темнотой. Его голову покрывал инкрустированный самоцветами шлем с ветвистыми оленьими рогами. Обтянутый кольчужным полотном торс конунга скрадывал плащ из шкуры йети, отороченный мехом снежного тигра и скрепленный на правом плече золотой фибулой в виде бродэкса Магхора.
   Правителя Сарминхейма сопровождали трое годи и двое увешанных оружием торлов. Чуть позади могучих гридей орк увидел невысокую рыжеволосую женщину с нескладной фигурой и некрасивым одутловатым лицом. Одета она была в простой шерстяной плащ. В отличие от годи придворная вельва не имела посоха или каких-либо иных колдовских атрибутов.
   - Славная добыча, - цокнув языком, конунг окинул эльфийку маслянистым взглядом, - надругаемся над ней, а после освежуем.
   Норисэ злобно зашипела. Ярлы, окружавшие Фандара, разразились глумливым хохотом.
   - Уведите ее, - махнул рукой прислуге владыка Сарминхейма, а потом обратил свой взор на Дрогга, - охота только началась, орк. Сейчас мы освободим тебя от пут, и ты сызнова получишь шанс добраться до Дормира. Вестимо, буде избежишь эльфийского плена.
   Дрогг промолчал, пристально глядя прямо в глаза Фандару. Возраст конунга составлял чуть более пятидесяти лет. Он обладал правильным открытым лицом, на котором наличествовало всего лишь два тонких шрама. Сие могло означать, что Фандар - крайне умелый и удачливый воин, вышедший невредимым из множества поединков, схваток и стычек. Либо то, что велеславный правитель - отъявленный трус, предпочитающий бегство честному бою.
   - Дабы тебе не блазнилось погибнуть прямо сейчас, - продолжил конунг, - скажу, что ты не единственная наша привада.
   Фандар развернулся и приказал:
   - Покажите ему остальных орков!
   Толпа ярлов, двергов и хускарлов, сейчас уже насчитывавшая около двух сотен, расступилась, и прислужники конунга вывели вперед пятерых орков со связанными за спиной рукам - четверых мужчин и одну женщину.
   - Освободите его, - повелел Фандар.
   Двое челядинов проворно подбежали к лежавшему на земле Дроггу и торопко распороли скрамасаксами сдерживавшую орка сеть. Несколько воинов придвинулись ближе на тот случай, если освобожденный вздумает чудить.
   Разрезав веревки, слуги конунга поспешили удалиться. Потянувшись, Дрогг медленно сел.
   - А теперь беги прочь, орк! - осклабился конунг и, повысив голос, обратился к стоявшим окрест:
   - Лучники, покажите, что мы не собираемся шутить!
   Несколько воинов из толпы вскинули луки. Не дожидаясь, пока они выстрелят, орк юркнул за ближайший ствол и бросился наутек. Солдаты конунга в самом деле спустили тетивы, и Дрогг чудом ушел от стрел, нацеленных ему в спину и ноги. Следом за орком, дабы заставить того почаще шевелить ногами, спустили волков.
   У конунга Фандара в запасе оставалось еще пять пленников, и для него не существовало особой нужды церемониться с Дроггом.
   Орк бежал на юг до середины ночи. Весь день ему приходилось отбиваться от шедших по пятам волков. Несколько раз его настигали воины конунга, они стреляли в него из луков или метали кинжалы. Единожды Дрогг едва не попал под действие гальда годи: после мелодичного стиха с посоха колдуна сорвался огненный сгусток, с гудением разбившийся об дерево рядом с орком. К счастью, пламенный снаряд лишь незначительно опалил Дроггу волосы.
   Выбившись из сил, орк рухнул прямо на землю. Он проспал всего несколько часов и еще до рассвета вновь пустился в дорогу. Дрогг побежал на запад, намереваясь все-таки достигнуть границ Дормира. Однако, видно, для его травли применяли магию годи. Раз за разом идя на закат, Дрогг натыкался на большие группы преследователей, вынуждавших его снова поворачивать на полдень. В одной из таких стычек стрела угодила ему в бедро. Извлечь наконечник и обработать рану Дрогг сумел только поздним вечером, когда у него получилось немного оторваться от погони.
   Он потерял много крови и чувствовал себя крайне неважно, к тому же теперь он сильно хромал на правую ногу.
   Когда наступили сумерки, Дрогг понял, что пересек границу Ииэс-Миила. С пришествием темноты лес загорелся десятками изумрудных и янтарных огней, кружившихся в кронах исполинских деревьев, лишь отдаленно походивших на дубы лесов Сарминхейма. Но в причудливых танцах волшебных светляков орк не находил ничего радостного, восторженного или восхитительного. Глядя на пляшущие огоньки, Дрогг ощущал лишь затаившуюся поблизости опасность.
   Как и накануне, орк выступил еще до рассвета, когда растворились последние ночные огни, а восточный край неба еще не начал светлеть. Обволакивающая бархатная тьма могла скрыть его воинов конунга, но не от эльфов, которые, как и орки, отлично видели во мраке. Дрогг не терял надежды обмануть преследователей и пересечь рубежи Дормира, ибо, если бы он лишился ее, ему осталось бы только сесть на землю и перерезать себе глотку.
   Он перекусил найденными еще несколько дней назад кореньями и отправился в путь. Орк знал, что нельзя распознать эльфийские ловушки, поскольку остроухие лесные обитатели не устанавливают капканов и силков, а просто приказывают лесу задержать чужаков. Посему Дрогг шагал быстро и уверенно, особо не смотря, куда ступает.
   Начало светать. Беглец уже несколько часов шел на полдень, не наблюдая никаких признаков погони. Возможно, мыслилось орку, эльфийские пограничники атаковали свиту конунга и вынудили варваров убраться восвояси.
   Дрогг почти не удивился, когда вынырнувший из-под земли толстый древесный корень подсек ему ноги, заставив упасть. Орк уткнулся лицом в сырую прохладную почву, а когда поднял голову, увидел, как из крон деревьев, извиваясь точно змеи, к нему тянутся изумрудные лозы. Он вскочил, собираясь убежать, но поднявшиеся из земли корни вновь сбили его с ног. Вьюны стремительно оплели его тело, лишив возможности двигаться.
   Несколько часов Дрогг лежал связанный травяными путами, пока из-за деревьев не появились шестеро эльфов: пятеро - рыжие, как и Норисэ, несомненно, являлись уроженцами Ииэс-Миила, а шестой - обладатель серебристых волос, по всей видимости, прибыл из Саартэ-Миила - срединной земли эльфов, жители коей без ложной скромности именовали себя сидхе или старшими. Из оружия на виду лесные пограничники держали луки и клинки с двойным изгибом.
   Увидев, что за добыча, попалась в их ловушку, кое-кто из эльфов нахмурился, а другие глупо заулыбались, предвкушая какой "праздник" они устроят орку. Заправлял в отряде сивоголовый. Он также как и ранее эльфийка, провел рукой над опутывавшими ноги орка вервиями и те скукожились, позволив Дроггу шевелить нижними конечностями. Затем эльфы схватили беглого трэлла за плечи и рывком поставили на ноги.
   - Тебя ждет встреча с гаэлсэ, шаарт, - сидхе ткнул Дрогга в спину, приказывая идти.
   Впрочем, вскорости выяснилось, что конунг Фандар и его ватага никуда не исчезали из Ииэс-Миила. Густое и низкое гудение рога пронзило лесное спокойствие и, преграждая эльфам дорогу, из чащи высыпали полторы дюжины людей и двергов. За долю секунды лесные воины, на эльфийском называемые кринсэ или "лучники", сумели произвести около пяти выстрелов, но их стрелы поразили лишь одного из нападавших. Завязалась схватка. Еще около десятка солдат конунга зашли ииэс-миилским порубежникам в тыл и теперича с оглушительным гиканьем вынырнули из-за деревьев.
   Поняв, что эльфам сейчас не до него, Дрогг рванулся в сторону, но убежать у орка не вышло, ибо он споткнулся и упал меж толстых корней деревьев: полученная позавчера рана не давала ему двигаться так же прытко и шустро, как раньше. Дрогг поглубже заполз под исполинские корневища, рассчитывая спрятаться и переждать пока идет битва, а потом, если повезет, и варвары уйдут, не заметив его, продолжить путь.
   Из своего убежища Дрогг прекрасно видел, как развивался бой между эльфами и витязями Сарминхейма. С самого начала у остроухих лесных жителей не было ни единого шанса на победу, однако сдаваться они не собирались, поскольку знали, что ожидает их в варварском плену. Сразив еще троих противников стрелами, альвы и сидхе побросали бесполезные луки и обнажили клинки. Шестеро кринсэ встали кругом спина к спине, их взяли в кольцо более двух десятков воинов: люди и гномы Снежного Хребта.
   Сразу более дюжины варваров накатилось на остроухих пограничников, но лесным жителям удалось отразить натиск. Два эльфа и два человека пали убитыми, еще двое солдат Ииэс-Миила получили ранения. Казалось, нападавшие просто могли бы отойти на безопасное расстояние и расстрелять окруженных врагов из луков, но сарминхеймцы несколько дней гнали орка именно ради встречи с эльфами и сейчас намеревались сполна насладиться схваткой с "ночными убийцами".
   Получившая отпор, толпа задрожала, не решаясь снова идти на приступ, точно зверь, опаливший пламенем нос и отныне знающий, что не стоит опрометчиво соваться к огню. Но секундное колебание прервал закованный в сталь дверг. С глухим ревом он бросился на эльфов. Те обрушили на него свои клинки, которые бесплодно заскрежетали по выкованной в недрах Снежного Хребта броне. Даже не замахнувшись боевым молотом, гном плечами сбил с ног двоих кринсэ, тем самым нарушив их боевой порядок. Разразившись дикими воплями, за двергом тотчас же устремились его соратники.
   Спустя мгновение на ногах остался только вожак-сидхе. Он бросил короткую гортанную фразу и его меч запылал изумрудным сиянием, без труда взрезав стальной панцирь карлика, разорвавшего эльфийский строй. С невероятной быстротой орудуя пламенным клинком эльф сразил еще двоих варваров, прежде чем другой дверг раздробил ему голову размашистым ударом двуручного шестопера.
   По завершении битвы, ратники Сарминхейма принялись, осматривать поверженных противников, забирая их оружие и вещи в качестве трофеев. Своих павших товарищей варвары бережно заворачивали в плащи, дабы позднее с почестями придать огню. К вящей радости воинов конунга Фандара, четверо из сраженных эльфов оказались еще живы. Под улюлюканье и хохот их отволокли в сторону и распялили на могучих корнях, как нельзя лучше подошедших на роль пыточных колод.
   К этому времени к месту схватки, похоже, уже успел подтянуться весь альтинг Сарминхейма, являвшийся свитой конунга. Среди пестревшей разноцветными фалдонами толпы Дрогг увидел и самого Фандара, и высокого худощавого человека с седой кудлатой бородой - Рибольда Хогара, и давешнюю вельву. По левую руку от последней Дрогг заметил Норисэ.
   Орк злорадно усмехнулся шутке сарминхеймских чародеев: кожа эльфийки сделалась до синевы бледной, губы почти почернели, глаза превратились в мутные бельма, а на щеках и лбу мертвенно-зеленым светом лучились вырезанные на коже руны, обозначавшие смерть, забвение и покорность. Норисэ обратили в умертвие - создание, обладающие жалким подобием жизни и беспрекословно исполняющее приказы своего хозяина-колдуна.
   Видимо, варвары решили устроить праздник в честь пленения эльфов. Они разожгли костры, установили несколько небольших походных шатров, выставили на границах лагеря часовых. Кто-то из скальдов затянул заунывную драпу, восхваляющую достославного конунга Фандара.
   - Вздумал прятаться от меня, орк? - раздался резкий хрипловатый голос, судя по всему принадлежавший юноше. - Ты можешь обмануть простых воинов нашего доблестного правителя, но никак не владеющую сейдом.
   Дрогг поднял глаза, но к своему удивлению, увидел над собой лишь то, что ранее являлось эльфийкой Норисэ. Умертвие нагнулось и с небывалой для хрупкого женского тела силой, вырвало орка из его убежища. Наконец Дрогг увидел говорившую с ним - вельва конунга стояла неподалеку, скрестив руки на груди.
   - Ты хорошо послужил нашему господину, орк, - продолжила колдунья. - Поэтому сегодня ты останешься под моим присмотром. Я накормлю тебя и залечу рану. Такому славному орку, как ты, следует предоставить шанс выжить.
   Мертвая эльфийка стальной хваткой сжала плечи Дрогга и повела следом за вельвой.
   Ведьма, навь-Норисэ и Дрогг устроились с левого края свиты конунга, полукругом разместившейся напротив прикованных к древесным корням четырех эльфов.
   - Сейчас начнется представление, - пояснила вельва. После она отошла, завязав разговор с двумя слугами Фандара.
   Через несколько минут колдунья вернулась с одним из челядинов, несшим в руках плошку с дымящейся жидкостью, источавшей едва заметный аромат телятины. Вельва взяла миску из рук слуги и передала Дроггу.
   - Ешь, пока есть такая возможность, - произнесла она, взглянув орку в глаза.
   Умертвие, некогда бывшее эльфийкой, не собиралось ослаблять хватки или тем паче отпускать орка. Скованный стальными объятьями нави, Дрогг мог позволить себе лишь поднести плошку ко рту. В ней оказалась пересоленная гороховая похлебка. Дрогг не придал значения тому, что стряпня была чересчур горяча и залпом опростал миску. Лишь несколько мгновений спустя, когда засаднило раздраженное небо, он понял, что не стоило торопиться с едой.
   - Теперь займемся твоей раной, - сказала вельва, когда орк оторвался от края шленки и скривился, ощупывая языком обожженную гортань.
   Колдунья положила ладонь на покалеченное бедро Дрогга и тихо замурлыкала заклинание. Орк обратил внимание, что глаза вельвы закатились, но в последующий миг чудовищная боль разорвала сознание беглого трэлла, лишив способности воспринимать окружающую действительность. Дрогг задрожал всем телом, забился в судорогах, тщась вырваться из лап умертвия и отомстить колдунье за причиненные муки. Но мертвая эльфийка держала крепко, ледяные пальцы клещами впились в плечи орка, сковав руки и прижимая тело к земле, так, чтобы Дрогг не мог сорваться с места. В бессильном исступлении орк сучил ногами, содрогаясь в жестоких спазмах.
   Спустя какое-то время Дрогг понял, что больше не чувствует резких толчков боли, волнами растекавшихся от ладони колдуньи. Застлавшая разум алая пелена страданий постепенно рассеивалась. Мир вокруг начал проясняться. Сквозь затуманившее сознание кровавое марево проступили очертания разбитого в лесу бивуака. Перед собой орк увидел покрытое испариной, немного осунувшееся, но довольное лицо вельвы.
   - Пошевели ногой, орк, - со старческой усталостью в голосе шепнула она.
   Дрогг напряг бедренную мышцу, согнул и разогнул колено, но не ощутил уже ставшего привычным болезненного отклика. Его нога полностью восстановилась.
   - Ты... излечила меня... благодарю... - склонил голову орк.
   - Не благодари меня. Это не мое желание, а прихоть нашего владыки. Он хочет, чтобы ты прожил подольше и позволил нам поймать еще эльфов, - вельва недобро улыбнулась и обратила свой взор в сторону связанных пленников. - А теперь давай насладимся зрелищем, которое нам преподнесут твои лесные родичи.
   Возле распластанных лесных обитателей суетились трое слуг конунга. Они проверяли, годились ли эльфы на то, чтобы потешиться с ними. Одного - с разваленным бродэксом плечом и темной от крови одеждой - бледного, с посиневшими губами и закатывавшимися глазами - признали неподходящим для пыток. Его оттащили в сторону, вспороли живот, немного выпустив внутренности, и подозвали полакомиться еще живым пленником свору волков. Хищники с остервенелой жадностью принялись вгрызаться в окровавленную плоть и вытаскивать из разъятого живота требуху. Эльф шипел и плевался, дергал руками и ногами, силясь отбиваться. Гордый лесной житель не доставил радости своим мучителям: никто из свиты конунга не услышал из его уст стонов и криков, стенаний и мольбы, угроз и посулов.
   Однако о пожираемом заживо, быстро забыли, ибо оставалось еще трое легко раненных полонян, общение с которыми прочило варварам куда большее удовольствие.
   На свободное пространство перед тремя распяленными кринсэ, вышел низкорослый толстый человечек в шляпе с птичьим пером и расшитом золотом табарде. Грудь толстяка красовались символы Сарминхейма - меч Сармина и бродэкс Магхора.
   - Сегодня нас ожидает незабываемое зрелище! - Дрогг узнал голос глашатая сарминской арены. - А именно - эльфы, кричащие от боли и молящие о пощаде. Спесивые ушастые гордецы, жалобно просящие избавить их от страданий. Сегодня три лучших палача нашего великого конунга покажут все свое мастерство!
   Герольд сделал многозначительную паузу, обвел взглядом зрителей и продолжил:
   - Представляю первого участника сего небывалого состязания. Дигмар-палач из Ноттербрадда.
   Из толпы выступил пузатый профос в заляпанном кожаном фартуке и красном колпаке. За ним следовали два тщедушных подмастерья, тащивших небольшую жаровню - забранный решеткой казанок на треноге.
   Дигмар присел на корточки рядом с первым из эльфов. На запястье лесного жителя алел глубокий порез, а правый бок рассекала кровяная полоса. Профос конунга извлек из ножен на поясе скрамасакс, заточенный только с одной стороны, другая же часть лезвия - покрытая зубцами, вероятно, применялась в качестве пилы.
   Палач срезал с эльфа ошметки одеяния, а его подручные в это время установили жаровню и раздули в ней мехами пламя. Дигмар положил скрамасакс на решетку. Туда же он отправил еще один нож, похожий на мясницкий, а после на там очутились стальные клещи.
   В мире ходило множество слухов о стойкости эльфов. Говаривали, что лесные обитатели, вообще не испытывают боли и способны выдержать любые муки. Посему Дрогг ничуть не удивился тому, что изуверские потуги Дигмара не увенчались успехом.
   Палач конунга использовал самые простые и грубые из всех известных способов причинения страданий. Сначала он отрезал эльфу уши и несколько пальцев, потом взялся сдирать с истязаемого кожу. А в завершение поработал раскаленными клещами, вытянув пленнику жилы на руках и вырвав три ребра.
   Эльф злобно шипел, вращал глазами, сжимал губы, но не проронил ни звука. Дигмар от упорства пленника лишь больше распалялся. Профос снял с полоняника скальп и принялся пилить кости, в конечном счете лишив востроухого упрямца правой ноги чуть ниже колена.
   Прошло около двух часов прежде чем Дигмар-палач окончательно отчаялся и выбился из сил. С расстройства саданув эльфа по окровавленному лицу, профос приказал подмастерьям обложить пленного ратника Ииэс-Миила хворостом и поджечь. Толпа взорвалась довольными воплями, когда весело пляшущие языки пламени охватили искалеченное тело.
   - Что же, у нас осталось еще два пленника, - вновь заговорил глашатай, когда понурая фигура профоса из Ноттербрадда скрылась среди зрителей. - Возможно, то, что не получилось у Дигмара-палача, сможет сотворить Триддик Драггемур.
   Дверги из свиты конунга поддержали слова герольда радостным гомоном. Из скопища людей и гномов появился плечистый карлик с соломенными волосами и бородой, заплетенной в две косы. Одет Триддик был в сыромятные порты и суконный зипун, навроде тех, что носили сарминские мастеровые. В правой руке дверга находился ящик, в подобных которому плотники обычно хранят инструмент.
   Поставив короб на землю, гном шутливо поклонился, чем вызвал новый всплеск одобрительных возгласов.
   Триддик Драггемур оказался куда более искусным заплечных дел мастером, нежели Дигмар-палач. На роль своей жертвы дверг выбрал эльфа с легкими ранами на бедре и груди. Пыточный арсенал Триддика мог поразить любого своим изощренным разнообразием. Для начала карлик клещами вырвал лесному обитателю язык. После сделал пытаемому своеобразную корону, вбив в голову дюжину гвоздей. Полонянин угрюмо молчал, сжимая окровавленные губы. Триддика безмолвие альва ничуть не смущало. Дверг, работая тонко и изящно, словно ювелир, вырезал пленному глаз, оставив тот висеть на тонкой мышечной нити.
   Затем гном стал вгонять под кожу истязаемого граненое шило. Делая очередной укол, карлик начинал вращать клинок в теле жертвы, что по замыслу профоса должно было причинять неописуемые страдания. Тем не менее, эльф лишь кривился и изредка фыркал. Мольбы, стонов и даже проклятий добиться от него никак не удавалось.
   Проделав в теле лесного жителя множество разрезов, дверг извлек из ящика масляную лампадку и зажег ее, воспользовавшись кремнем и кресалом. После чего не торопясь нагрел на огне стальную колбу и принялся заливать в раны эльфа кипящее масло. Остроухий заскрежетал зубами, но сумел сохранить безмолвие.
   Триддик растолок в небольшой ступе какие-то камушки, высыпал получившийся порошок на грудь пленника и развел на теле обитателя лесов костерок, заигравший языками зеленоватого пламени. Малиновый дым, поднимавшийся от разожженного двергом необычного огня, явно пагубно влиял на разум. Зрачок единственного оставшегося у эльфа глаза расширился, взгляд помутнел и потерял всякую осмысленность. Внезапно пленный порубежник оглушительно расхохотался, сие случилось настолько неожиданно, что толпа зрителей вздрогнула, а чуть позже подхватила заразительный смех, присовокупив к нему восторженные крики и хлопанье в ладоши.
   Триддик, улыбаясь, окинул взглядом сидящих окрест и, ровно ярмарочный скоморох, отвесил низкий поклон.
   Эльф продолжал безумно хохотать, разбрызгивая вокруг текшую из обрубка языка кровь, а дверг извлек из короба миниатюрные тиски. С ледяным хладнокровием истинного палача Триддик прошелся оным орудием по всем конечностям пленника, раздавив тому запястья и лодыжки. Когда очередная кость, не выдерживая напряжения, с треском лопалась, полоняник прекращал смеяться и морщился, однако спустя миг опять заливался истерическим хохотом.
   Не обращая внимания на бьющегося в припадке безумия пленника, Триддик продолжал усердно работать. Дверг освежевал большую часть тела лесного пограничника, лишенную кожи плоть палач старательно поливал кипящим маслом и посыпал какими-то порошками, отчего эльф корчил брезгливые гримасы, но не прекращал хохотать. Еще какое-то время Триддик с увлеченным тщанием пилил и сверлил кости пленного кринсэ, а напоследок оскопил жертву.
   Несколько раз пройдясь пыточной снастью по торсу и конечностям пытаемого, дверг снова вернулся к голове. Триддик просверлил возле макушки эльфа достаточно большое отверстие и начал вытягивать длинными тонкими клещами содержимое черепной коробки. Но и оное предприятие не дало должного результата: смех лесного строптивца не сменился криками боли.
   Тогда Триддик достал стеклянный пузырек с алой фосфоресцирующей жидкостью и с помощью трубки влил содержимое склянки внутрь головы альва. И, наконец, пленник взвыл. Яростно и истошно, будто умирающий дракон. Лесной житель забился в неистовых корчах так, что даже невозмутимый Триддик отодвинулся подальше.
   Зрители поддержали ошалелые вопли эльфа ликующим гвалтом, любовавшийся казнью альтинг затрепетал от наслаждения.
   Чудовищные мучения эльфа продолжались с четверть часа, а потом лесной житель испустил дух. Трясущаяся в агонии голова бессильно упала на грудь, изломанные члены перестали конвульсивно дергаться. Истерзанное до неузнаваемости тело расслабилось и обмякло, в конце концов, навеки обретя безмятежность и покой.
   Свита конунга загомонила, восхваляя мастерство Триддика Драггемура. Дверг, довольно склабясь, куртуазно поклонился публике и, неторопливо собрав инструмент, занял место среди зрителей.
   Подбежавшие слуги спешно отвязали мертвеца и унесли некогда бывшие гордым лесным воином изуродованные останки, дабы порадовать волков свежей сытью.
   Пока люди и гномы упивались кровавым представлением, незаметно наступил вечер. Прозорливые челядины не дали зрелищу прерваться, вовремя зажегши факелы. В то время как Дигмар-палач и Триддик Драггемур являли окружающим чудеса и тонкости своего искусства, стольники и чашники беспрерывно подчевали своих господ, разнося меж сидящими яства и напитки. Посему уже к середине выступления дверга варвары окрест Дрогга порядочно набрались меда и вряд ли могли твердо стоять на ногах. Конечно, при таком раскладе, ловкому орку не составило бы труда сбежать даже со связанными за спиной руками, но сидящая подле колдунья и ледяные объятия нави-Норисэ вдребезги разбивали любые надежды на благополучный исход подобного начинания.
   - Восславим непревзойденные умения Триддика Драггемура! - голос герольда потонул в разразившемся гуле.
   Когда поднявшийся ор пошел на спад, глашатай возобновил свою речь:
   - А теперича поприветствуйте Фьоргмунда Чудодея - могущественного ворожея и знахаря, ведающего тайнами рун и гальдов!
   В ответ на слова герольда вельва презрительно усмехнулась - видно, способности означенного магика ее не впечатляли.
   В толпе поднялся высокий годи с всклокоченной бородой до пояса и совершенно безумным взглядом. Облеченный в грубую кожаную хламиду Фьоргмунд опирался на длинный посох с навершием в виде головы орла.
   На расправу Чудодею достался самый целый из пленников - у распростертого эльфа присутствовала лишь небольшая ссадина на голове, от которой по щеке пролегала темно-красная полоса.
   Приблизившись к распластанному лесному воину, годи с силой воткнул древко посоха в землю, при этом орлиные глаза набалдашника паче чаяния вспыхнули лиловым пламенем. Свита конунга охнула от изумления, а через секунду откликнулась довольным гамом - знамо дело, не таким бурным как по завершении трудов Триддика Драггемура.
   Одним резким движением Фьоргмунд сорвал с эльфа рубаху - тут явно не обошлось без незначительного применения магии. Негромко напевая, колдун взялся водить указательным пальцем по груди пленника, вследствие чего на коже пытаемого образовывались кровяные линии, исподволь складывавшиеся в замысловатый рисунок.
   Годи работал долго. Руническая вязь покрыла почти весь торс альва, но с жертвой ничего не происходило. По альтингу пополз возмущенный ропот, нетерпеливые дверги недовольно засопели, кое-кто даже стал призывать гнать шарлатана взашей.
   Впрочем, Фьоргмунд, не отвлекаясь, продолжал выписывать пальцем узоры. Наиболее нетерпеливые из числа зрителей раз за разом приподнимались, норовя обрушить на навивавшего скуку колдуна волну праведного гнева, и лишь своевременные одергивания влиятельных ярлов, а то и самого конунга, вынуждали смутьянов остепениться.
   Минуло более двух часов. На смену вечеру пришла ночь. Напряжение среди варваров нарастало. Дроггу чудилось, что в ближайшее время уже ни сам Фандар, ни его ярлы не сумеют удержать раздосадованную толпу от расправы над нерадивым жрецом. Но именно тогда, когда ожидание сделалось невыносимым даже для самых стойких из числа зрителей, и накопившееся негодование уже готово было излиться наружу, Фьоргмунд прервал пение и оторвал ладонь от тела эльфа. На груди и животе пленника темнели бесчисленные знаки и руны, слагавшие сложный гальдарстав.
   Чудодей изрек недлинную фразу и магическая фигура засияла карминовым светом. Глаза пленного эльфа округлились - остроухий лесной житель не на шутку испугался. Связанный защитник Ииэс-Миила прорычал проклятье и плюнул в лицо колдуну. В ответ Фьоргмунд расхохотался сухим каркающим смехом. Часть зрителей загоготала, поддерживая то ли годи, то ли пленника.
   Сарминхеймский чародей выудил из-под полы плаща продолговатый кристалл дымчатого топаза и установил его посередине начертанного сигила. Почуяв неладное, лесной ратник остервенело забился и завизжал пронзительным фальцетом. Толпа ехидно заулюлюкала.
   Годи заговорил неестественно громко, враз перекрыв тонкие вопли эльфа. Зазвучавший язык Дрогг слышал впервые. Востроухий полоняник более не кричал - свесив голову на грудь, он горячечно нашептывал какой-то наговор, а, быть может, молитву.
   Магический камень на груди жертвы объялся багровым пламенем и через мгновение распался черным пеплом. Тело эльфа вздрогнуло изогнулось в судороге. Дрогг увидел, как глаза находившейся подле него вельвы сузились, а лицо исказилось в гримасе отвращения.
   - Он совсем умом крянулся, раз осмелился здесь взывать к феттирам мрака, - уловил орк ее едва различимый шепот.
   Тем временем тело жертвы колдуна начало извиваться в неестественных корчах. Из носа, рта и ушей пленника хлынула кровь, глаза эльфа вылезли из орбит и спустя миг лопнули, выстрелив алыми султанами. На теле истязаемого стали взбухать громадные пузыри, разрывавшие кожу и обнажавшие плоть. Конечности бывшего воина Ииэс-Миила, выгибаясь под невероятными углами, с хрустом ломались. Пытаемый силился кричать, но захлебнувшись собственной кровью, издал лишь хриплое перханье.
   Присные конунга замерли, молча внимая происходящему. Фьоргмунд Чудодей более не сидел возле пленника. Годи поднялся и, вырвав из земли посох, нараспев читал заклинания, обратив навершие жезла к усыпанным звездами небесам.
   Кожа полностью сошла с тела эльфа, распавшись на мелкие лоскутья под воздействием раскрывавшихся волдырей. Грудь кринсэ ввалилась внутрь, явив свету зубцы обломанных ребер. Голова лесного обитателя смялась, словно ее раздавил в кулаке великан. Остатки черепа и вывернутые конечности с противным чавканьем втянулись в разъятый торс. Взамен сгинувших рук и ног из исходящего кровью кома простерлись новые члены. Путы более не удерживали чудовищно изменившееся тело пленника, и походивший на чурбан шмат плоти скатился с древесного корня.
   Неуверенно покачиваясь создание, в которое превратился схваченный эльф, встало на вновь обретенные лапы. На обращенном к зрителям конце туловища раскрылась длинная усеянная клыками пасть, откуда стекала гнилостно-зеленая слюна. Вельва рядом с Дроггом зашипела, точно рассерженная кошка.
   Не имевшая глаз бестия, будто принюхиваясь, повела из стороны в сторону той частью туши, где у нее располагался рот. Затем, по всей видимости, почуяв рассевшихся поблизости варваров, тварь фыркнула и с несвойственной для своего неказистого склада стремительностью кинулась на придворных конунга Фандара. Однако только этого и поджидавший Фьоргмунд Чудодей с лихим гиком опустил набалдашник посоха чудищу на спину.
   Тварь осела на землю, растекшись лужей черной жижи. Окрест распространилось почти нестерпимое зловоние.
   После секундного замешательства альтинг зашелся в приступе ликования. Важно запрокинув голову, Фьоргмунд Чудодей прошествовал вглубь толпы. Место годи занял герольд.
   - Итак, ваше преславное величество, достопочтенные ярлы и доблестные хускарлы, - заговорил он. - Вот и подошло к концу наше необычайное ристалище. Благодаря неподражаемому искусству участников сего знаменательного состязания днесь мы узрели муки и страдания презренных эльфов. Кичащиеся бесстрашием лесные фарисеи сегодня визжали и молили о пощаде, аки трусливые бабы, а не храбрые витязи, коими они тщились казаться.
   Толпа довольно загомонила и герольд продолжил:
   - Но сейчас настала пора выбрать победителя минувшего соревнования. Кто-то же, велеуважаемые господа, на ваш взгляд достоин сего звания более остальных? - толстяк окинул альтинг испытующим взглядом.
   - Трид-дик Драг-ге-мур! - заревели дверги.
   - Фьорг-мунд Чу-до-дей! - возразили им иные из варваров.
   - Дигмар-палач! - выкрикнул кто-то, вызвав взрыв язвительного хохота.
   - Дык, какой там Фьоргмунд, - вскочил рудобородый карлик. - Энтот дуралей токмо и сумел, что страхолюда мерзкого наколдовать. Эльфу-то мук никаких не причинил.
   - А твой Триддик ушастого подлеца лишь посмеяться заставил, - на дверга двинулся громила-берсерк со сплетенными в многочисленные косы пшеничными волосами. - Такой же тугодум, как и все ваше племя.
   За спиной гнома незаметно возникли с десяток его сородичей, но и на помощь варвару поспешили, как люди, так и кое-кто из двергов. Разгорающуюся свару уже не могли предотвратить ни ярлы, ни годи, ни сам конунг Фандар.
   За какие-то несколько секунд толпа разбилась на две приблизительно равные по численности ватаги, кои после короткой перепалки с ретивым зыканьем сшиблись. Те из ярлов и хускарлов, кто проявил целомудрие и решил не ввязываться в возникшую ссору, очутились аккурат промеж противоборствующих сторон. Так что избежать участия в потасовке не вышло ни у кого из приспешников конунга. В драку ввязался и его величество Фандар.
   - Отойдем подальше, орк. Разумеется, если ты не хочешь схлопотать по макушке, - обратилась к Дроггу вельва. Они находились в самой гуще образовавшейся сутолоки. Неведомо как, но дерущиеся будто бы не замечали возглавляемую ведьмой троицу. Им без труда удалось выбраться из толчеи.
   Отдалившись на десяток шагов от края свалки, вельва остановилась и, скрестив руки на груди, принялась наблюдать за разворачивающейся баталией. Норисэ все так же удерживала Дрогга рядом со своей хозяйкой.
   Никто из бьющихся не взял в руки оружия - подобное действие могло повлечь за собой кровную месть со стороны пострадавшего или его родичей. В то время как по законам Сарминхейма убийство в кулачной схватке каралось лишь уплатой виры: одна гривна серебром - за смерть бонда, две - за хускарла и четыре - за ярла.
   На глазах колдуньи и орка сражался весь альтинг. Дрогг приметил, среди суматохи фигуру конунга, сопровождаемого двумя неизменными телохранителями-торлами. Фандар уже успел где-то лишиться шлема и плаща. Какой-то дверг в высокой капеллине без обиняков нагнул голову и ринулся на достовеликого правителя, намереваясь с разбегу врезаться тому в живот. Конунг сделал шаг вбок и саданул кулаком в висок мчавшемуся мимо гному. Карлик остановился, пошатываясь, схватился за голову, силясь прийти в себя, но гридь правителя не дал ему опомниться, отбросив на несколько шагов тяжелым пинком.
   В другой части сумятицы два дверга повалили и сейчас рвали бороду могущественного Фьоргмунда Чудодея. Годи брыкался и извивался не в силах освободиться, но о применении магии, похоже, даже не помышлял. Поблизости герольда, чей роскошный табард превратился в отрепья, мутузил дебелый карлик.
   Чуть дальше сбившийся в плотную кучку отряд, возглавляемый Рибольдом Хогаром и тремя его сыновьями, весьма успешно отбивался от напиравших двергов.
   Не для всех участников потешный бой проходил безболезненно. На землю пало уже несколько десятков варваров - преимущественно утлых юнцов и не имевших брони берсерков. Кто-то из них возлежал безмолвно и недвижно, другие - кряхтели, охали и катались, потирая ушибленные места. Слуг, коим положение не позволяло оказывать сопротивление, походя избивали до полусмерти. Изрядно доставалось и скальдам, не обладавшим выдающимися воинскими умениями и богатырской статью.
   Дрогг не сомневался, что эльфы обязательно предпримут попытку отомстить за своих сородичей и нападут на свиту конунга в самое ближайшее время. Лучшей возможности, чем стоявшая ныне в лагере сарминхеймцев кутерьма, для "ночных убийц" придумать было сложно.
   Выставленные перед началом празднества бекеты в любом случае не могли воспрепятствовать атаке замечательно видящих в темноте и передвигающихся совершенно бесшумно востроухих воинов.
   Вельва встрепенулась за миг до того, как первые стрелы с белыми древками прянули из чащи. Колдунья оглушающе гаркнула и часть алчущих крови жал смел порыв ураганного ветра. На беду варваров стрелы летели со всех сторон и настолько густо, что заклинание ведьмы остановило лишь малую их толику. Два неполных залпа почти на треть проредили борющуюся толпу.
   Мгновением позже опомнились годи. Зазвучали гальды и ниды. В направлениях, откуда приходила оперенная смерть, разгоняя тьму шлейфами искр, понеслись огненные сферы. Иные колдуны накладывали различные защитные чары, спасая жизнь своим собратьям. Среди толкущихся людей и двергов вырастали разноцветные купола, ограждавшие дружинников конунга от стального ливня. Эльфийские стрелы закручивали и сдували поднявшиеся вихри. Колдовскими висами подсобляли жрецам скальды, но их пение не оказывало хоть сколько-нибудь значимого влияния на происходящее вокруг.
   Скрывавшиеся во мраке леса гаэлсэ ответили серебристыми и изумрудными зарницами собственных заклятий. Наконечники стрел, выпущенных третьим залпом, сияли смарагдом и без труда преодолели большинство возведенных противником магических барьеров.
   Только спустя пару долгих минут подавляющая часть дерущихся варваров осмыслила и осознала происходящее. Сарминхеймцы завыли боевыми кличами, хватая и обнажая оружие.
   Вельва выкрикнула еще одно заклинание, и летевший в их троицу мерцающий зеленым шар с хлопком распался на мириады искр.
   - Освободи меня, ведьма! - взревел Дрогг. Даваться эльфам живьем он решительно не собирался.
   Колдунья повернулась к нему. Из ее глаз исчезли какие-либо проблески разума, в голубых кругах радужек плескалось истовое ничем не замутненное сумасшествие. На пухлых губах вельвы проступила пена. Тем не менее, она вняла горячей просьбе Дрогга и махнула рукой, приказывая мертвой эльфийке отпустить орка. Норисэ отступила назад, холодные персты разжались.
   Бывший трэлл повел плечами, разминая пребывавшие много часов без движения мышцы. Сорвав с себя остатки эльфийской сети, он помчался на поиски оружия.
   В это время окончательно отошедшие от разудалой междоусобицы ратники Сарминхейма ринулись в лес - туда, откуда били эльфийские заклятья. Несмотря на показное безрассудство, временами граничащее со скудоумием, воины конунга действовали весьма слаженно. По крайней мере, в атаку они пошли плотной гурьбой и в одном направлении, не взирая на то, что стрелы и магия хлестали, как чудилось, отовсюду.
   К неудовольствию эльфийских командиров выяснилось, что уничтожить поддерживаемое чародейством годи варварское войско без вступления врукопашную, не представляется возможным. Впрочем, защитники Ииэс-Миила, завязавшие битву в недрах своих владений, обладали почти безграничными возможностями.
   Дроггу подумалось, что гаэлсэ бросили на борьбу с вторженцами из Сарминхейма всю мощь леса. Исполинские древа крушили наступавших ветвями. Из-под земли вырывались толстенные корни, давившие и сминавшие людей и гномов. Низвергались из крон и змеились по поверхности гибкие стебли, душившие и опутывавшие витязей конунга.
   Жрецы Магхора и Сармина обрушили на разбушевавшуюся чащу голодную ярость огненной стихии, и вскорости все деревья вокруг рати варваров запылали ярким ранжевым пламенем. Значимо потрафляла бойцам Фандара и вельва. Надсадно визжа и размахивая руками, она пустилась в бешеный пляс. Несколько могучих стволов на пути конунговой дружины рухнули, неспособные противиться мощи сейда.
   У потрепанного альтинга вполне доставало сил на то, чтобы вырваться из окружения и покинуть Ииэс-Миил. Однако варвары вовсе не думали ретироваться, они с ожесточенным упорством перли на юг - в глубину эльфийского царства.
   Сорвав с пояса убитого дверга ножны, Дрогг обзавелся тяжелым малкусом. Орку не куда было деваться, кроме как присоединиться к катившейся на врага ораве сарминхеймцев. Бывший трэлл заметил среди воинов конунга двух своих сородичей, коих видел связанными почти два дня назад. Оные орки, как и Дрогг, сейчас более всего желали сгинуть в бою, прихватив с собой на тот свет побольше остроухих мерзавцев.
   Эльфы редкой цепью выдвинулись из-под сени горящих деревьев. Лесные воины на ходу выпускали стрелы, особо не утруждая себя натягиванием тетив. Подобная стрельба не возымела бы никакого действия, если бы не прославленная эльфийская меткость, позволявшая востроухим лучникам даже в движении без промаха поражать неприятелей в глаза с сотни шагов. Наконечники большинства стрел сверкали огнями наложенных заклинаний, и разрушительная мощь их определялась отнюдь не силой, с которой они были пущены в полет.
   Совершив один-два выстрела, востроухие солдаты отбрасывали луки и обнажали клинки - легкие, с двойным изгибом. Аки меч приснопамятного сидхе, оружие многих защитников Ииэс-Миила лучилось колдовским светом. Немало лесных жителей сжимало по рукояти клинка в каждой руке.
   Наравне с мужчинами в бой шли и женщины. Если бы варвары смогли взять вверх в этой сече, их бы ждала славная потеха с плененными эльфийками. Но стратеги Ииэс-Миила грамотно спланировали грядущее нападение и не оставили находникам с севера даже призрачной надежды на успех.
   Сотню с гаком варваров взяли в кольцо более тысячи эльфов. За лесными воинами следовали жрецы-гаэлсэ, чьи посохи обилием зелени напоминали только что вырванные из почвы деревца.
   Дрогг притулился к левому флангу нестройной толпы людей и двергов. Первые ряды Фандаровой дружины схватились с защитниками леса. Многие годи, прекратив творить заклятья, обращались громадными волками, медведями и вепрями. Кто-то из колдунов принял облик орла, но далеко улететь ему не позволили. Стоило крылатому абрису подняться над головами сражающихся, его сразу же настигли жемчужно-белые стрелы.
   Грузные и мешкотные сарминхеймцы по большей части становились легкой добычей для стремительных эльфов. Особливо споро остроухие разделывались со щеголявшими наготой берсерками. Сложнее воинам Ииэс-Миила приходилось с облаченными в прочнейшую броню двергами. Впрочем, совладать с неуступчивыми карликами неплохо помогала магия гаэлсэ.
   Эльфы не зря наступали, сохраняя значительное пространство между друг другом. Могло показаться, что такой строй легко разорвать, но у лесных военачальников для использования подобной тактики имелись довольно веские причины. Ибо один не стесняемый боками товарищей остроухий умелец, орудующий двумя клинками, мог без труда сдержать дюжину противников.
   И все-таки на службе конунга Фандара состояли самые искусные из воинов Сарминхейма. Поначалу, когда сбившаяся в кулак ватага варваров накатилась на эльфийский строй, воины Ииэс-Миила понесли даже большие потери, нежели неприятель. Тем не менее, отряд людей и двергов вскоре завяз среди деревьев, и количество гибнущих с обеих сторон выравнилось. Очевидно, что лесные обитатели извлекали из оного положения куда большую выгоду, поскольку могли разменивать несколько своих бойцов на одного врага.
   Шедший в задних рядах Дрогг не сразу вступил в схватку. На него накинулся выписывающий мечами причудливые фигуры эльф. Ииэс-миилец, верно, никогда ранее не бился с орком. Убежденный в том, что ни один враг не сумеет состязаться с ним в скорости, лесной воин совершил небрежный выпад. Бывший трэлл не дал ему опомниться и приноровиться к собственной манере боя. Прошмыгнув мимо серебристого клинка, Дрогг опустил малкус на плечо кринсэ, отрубив тому руку повыше локтя. К удивлению орка потерявший конечность остроухий ратник не повалился в корчах на землю, а лишь остервенело зарычал. Не обращая внимания на бьющую фонтаном из культи кровь, защитник Ииэс-Миила бешено навалился на Дрогга, во что бы то ни стало алкая расправиться с беглым гладиатором до того, как сам рухнет обессиливши от кровопотери. Но кольчерукий эльф существенно переоценил свои силы. Дрогг зашел остроухому воину как раз с того бока, где у того ныне не доставало руки. Развернуться, дабы отразить атаку, кринсэ уже не успевал, и широкое лезвие малкуса с хрустом погрузилось в его красивое гладкое лицо.
   Добив однорукого еще одним ударом по голове, Дрогг отправился на поиски нового противника. Орк незаметно со спины подкрался к сражавшемуся с двумя хускарлами эльфу и без тени сомнения вогнал тому клинок под ребра. Относительно остроухих обитателей лесов орк всецело разделял мнение жителей Сарминхейма: с представителями сего племени не следует устраивать честных поединков, их надлежит попросту истреблять. В настоящее время Дрогг поступал гораздо более милосердно, нежели обошелся бы с ним любой из эльфов.
   Царившая на поле брани неразбериха, нисколько не беспокоила засевших в зарослях колдунов и лучников. Стрелы и магические снаряды продолжали вылетать из темноты, за редким исключением безошибочно поражая выбранные цели.
   В двух шагах от орка изумрудный наконечник вонзился в грудь нагого берсерка, и торс варвара взорвался, разбросав окрест окровавленные ошметки плоти и осколки костей. Перед Дроггом косматый медведолак, прикрывая товарищей, принял на себя блистающий серебром сгусток. Верхняя часть туловища оборотня обгорела до костей, и он, скуля и суча лапами, пал ничком. Какой-то сердобольный дверг избавил ликантропа от страданий, расплющив изуродованную голову боевым молотом.
   Дрогг невольно присоединился к отряду из четырех двергов, сражавшихся с тремя эльфами. Как и ранее, орк силился тайком подобраться к лесным воителям, но те пребывали настороже, и не сумевший воплотить задуманное, беглый раб отступил к кучке гномов.
   Среди противостоявших карликам бойцов, по-видимому, никто не владел магией. Защитники леса не произносили заклятий, а их клинки не исходили колдовским огнем.
   Переливающиеся красными бликами в свете горящих деревьев мечи остроухих солдат раз за разом врезались в подгорную броню и с жалобным звоном прядали обратно, не могущие сокрушить выплавленную в кузнях Снежного Хребта сталь.
   Нагнув головы, защищенные шлемами-бацинетами, дверги упрямо продвигались вперед, размахивая тяжелым и неказистым оружием. Эльфы без особых усилий избегали встреч с лезвием бродэкса, навершием моргенштерна, набалдашником буздыгана и клинком бракемара.
   Парировав несколько выпадов, Дрогг отступил за спины учтиво расступившихся карликов. Если бы битва происходила в узких тоннелях подземелий, стальной кулак гномов без лишних хлопот раздавил бы востроухих ратников. Но на широком поприще лесной прогалины дела у неповоротливых и копотливых подземных жителей обстояли неважно.
   С течением времени превосходящее числом эльфийское воинство начало теснить остатки альтинга. К трем сражавшимся супротив Дрогга и гномов воинам присоединились еще пятеро, включая гаэлсэ с ветвистым посохом. Колдун пропел заклинание и, набрякнув смарагдовыми каплями, с листьев его жезла сорвался пламенный болид. Магическая глобула поразила дверга с двуручным бракемаром, карлика накрыло волной зеленого пламени и он с глухим стоном обратился в кучу оплавленного железа и обугленной плоти. Другого гнома сбили с ног возникшие из земли корни. Толстые стебли кольцом сомкнулись на шее упавшего. В третьего дверга один из эльфов швырнул бирюзовый шарик. Ударившись в зерцало доспеха крошечная сфера расползлась по стальной поверхности изумрудно-голубой сетью. Когда лоснящиеся нити пробрались под броню, уроженец Снежного Хребта заголосил, словно его ужалила сразу тысяча пчел. Карлик кинул моргенштерн и принялся сдирать с себя латные пластины. Эльфы не соизволили прикончить бьющегося в муках врага.
   Дрогг и последний из оставшихся в живых двергов отступили к находившийся позади большой группе варваров. Складывалось впечатление, что сие скопище являло собой последний очаг сопротивления сарминхеймского войска. Здесь находились и конунг с его телохранителями, и вельва, ни на миг не прекращавшая ретиво драть глотку и заходиться в ритуальных плясках.
   Могучие гриди конунга сполна оправдывали высокий статус личной стражи правителя. Каждый из торлов держал в правой руке совню, а в левой - пернач. Они без всяких усилий управлялись с оружием, которое представители большинства других рас могли бы использовать исключительно как двуручное. Достаточно проворно двигая огромными телами, болдыри успешно сдерживали молниеносные наскоки эльфов. Судя по всему, на оружие и доспехи торлов были наложены чары, ибо от клинков совень и листьев перначей не спасали заклятые в дебрях Ииэс-Миила кольчуги, а напитанные магией мечи защитников леса не причиняли полутроллям должного вреда.
   Впрочем, исход битвы уже давно не являлся тайной для всех ее участников. Чуя скорую победу, эльфы усилили натиск. Остроухие чародеи извергли на гридей конунга целый шквал магических атак. Бехтерцы полукровок потекли расплавленным металлом, толстые шкуры испещрились подпалинами, сквозь обожженную плоть проглядывали кости. Тем не менее, торлы неколебимо продолжали сражаться. Другие же сторонники Фандара гибли ежесекундно.
   Легенды и сказания повествовали о том, что чародеи, умирая, способны сотворить могущественные заклятья, что стирают в пыль целые города и сокрушают многочисленные армии. Дрогг видел, как один за другим падали сраженные годи. К разочарованию орка, людская молва зело преувеличивала силу предсмертных чар.
   Истыканный стрелами, точно еж - иглами, матерый секач опустился на колени, вернувшись в человеческую ипостась. Эльфы, коих, видать, бабки и няньки в детстве не вразумили, что не должно якшаться с колдунами, особливо умирающими, ринулись то ли пленить, то ли добить поверженного оборотня. Неожиданно годи резко выпрямился, и, расхохотавшись, вонзил кинжал себе в живот. Лесные воители несколько замешкались, силясь осмыслить странное поведение человека, а колдун, набрав в ладони собственной крови, выплеснул алую жидкость на солдат Ииэс-Миила. Под действием заклинания каждая капля обернулась огненным шаром. Полдюжины кринсэ превратились в живые факелы, не сумев избежать встречи с колдовским пламенем.
   Достопамятный Фьоргмунд Чудодей паче чаяния возник в глубине эльфийского строя. Его хламида сейчас напоминала рубище, а длинная борода пропиталась кровью. Вероятно, сметливый маг до поры притворялся мертвым, дабы в нужный миг ударить врагам в спину.
   Фьоргмунд воздел длани к небу и прочитал заклинание. Со всех сторон в него прыснули стрелы. Под разящими ударами стальных жал Чудодей покачнулся, но не опустил рук. Над его головой закружилась аспидная воронка. Из раскрывшейся антрацитовой горловины вырвалось около десятка полупрозрачных силуэтов. Кто-то из призванных фантомов парил в воздухе, иные шагали по земле. Среди призраков не встречалось хотя бы двух отдаленно похожих друг на друга. С замогильным воем пронесся над головами сражающихся дух худощавого мужчины, в развивающихся, словно трен, лохмотьях савана. За ним последовали крылатый лев с раздвоенным чешуйчатым хвостом и не имевшая тела голова дракона. Под ними ступал высокий, превосходивший ростом даже Фандаровых торлов, воин в сплошных латах и глухом топфхельме, лишенном смотровых щелей. Убранные сталью руки рыцаря стискивали ратовище двуручного чекана. За спиной воителя, рыдая навзрыд, шла молоденькая девчушка в разорванном платье. От середины груди до низа живота ее тело рассекала жуткая рана. В отличие от других призраков, будто бы сотканных из серого дыма, фигуру юницы обильно покрывали алые пятна. Поодаль шествовал безголовый дворянин в расшитом узорами дублете. В руках нобиль держал за волосы две отрубленные головы - мужскую и женскую. Прочие призраки являли собой совершенно невообразимых страхолюдов, чье существование мыслилось возможным разве что в глубинах воспаленного разума свихнувшегося волшебника.
   Вызванные Фьоргмундом Чудодеем духи не выглядели чересчур опасными, но справиться с явившимися с иного плана фантомами стоило для эльфов немалых усилий. Обычные клинки, равно как и многие из сияющих магическими огнями, проходили сквозь дымчатые тела, не нанося какого-либо ущерба. В то время как пронзительные крики и выражавшие муку гримасы на лицах эльфов свидетельствовали о том, что любое касание призраков отдавалось жестокой болью.
   Бестелесные пасти привидений рвали плоть, проходя сквозь хваленые эльфийские кольчуги. Из развороченного живота убитой девушки выпростались черные рукава. Они захватывали остроухих воинов и волокли в чрево призрака. С каждым поглощенным его прожорливой утробой, дух разрастался, увеличиваясь в размерах.
   Фьоргмунд уже давно пал, сраженный стрелами, а приведенные им из Астрала создания все еще бились, без разбору разя и эльфов, и людей, и двергов. Предводители лесной армии бросили супротив фантомов почти всех своих магов, оставив сдерживать горстку варваров только воинов. Эфирные тела призраков все же не обладали беспредельной неуязвимостью. Востроухая ратница вонзила усыпанный бусыми искрами меч в грудь призраку нобиля и тот, исторгнув истошный вопль, растворился. Дабы остановить великана с чеканом, гаэлсэ разразили истую магическую бурю. Перламутровые, лиловые, серебристые, смарагдовые вспышки заткали фигуру фантома, а позже рассеялись вместе с привидением. Туча заклятых стрел накрыла летавших над бранным полем духов, разорвав их в белесые клочья.
   Под градом наколдованных шаров и молний выстоял лишь один из призраков. Юница с разверзшимся животом ныне, пожрав несколько десятков сражающихся, вымахала выше окрестных деревьев. Произраставшие из ее нутра угольные жгуты теперича простирались надо всей служившей полем битвы поляной. В глубине раскрывшейся раны пылали багровые огни, оттуда потоком лились протяжные стоны, ровно сотни разумных существ разом сгорали заживо.
   Агатовые хоботы, слишком раздувшиеся для того, чтобы мочь оплести ставшую крошечной добычу, сейчас с силой колотились о землю, давя эльфов и варваров. Гаэлсэ тщились усмирить призрака, опутав его магической сетью. В духа метнулись сотни изумрудных арканов. Ловчие снасти жрецов леса оплели привидение, но то, будто попавшийся в расставленные на лисицу тенета медведь, не напрягаясь, разорвало эфирные путы.
   Потерпев неудачу, востроухие маги решили обезвредить рукава-шупальца астральной бестии. По елани растеклись звуки монотонного пения и блестящие чернотой жгуты вспыхнули аквамариновым пламенем. Призрак заверещал и взялся сучить отростками, силясь сбить языки огня, но те упорно ползли вверх, подбираясь к окровавленному зеву. Пытаясь развить успех, эльфы присовокупили к сотворенному заклятию весь имевшийся в их распоряжении колдовской арсенал: в фантома полетели принявшие самую разнообразную форму эманации магической энергии - пламенные шары, молнии, снопы искр, сверкающие сгустки, исполинские капли разноцветных жидкостей.
   Дух еще сопротивлялся, размахивая горящими членами, но уже как-то обреченно. Пылающие хоботы накрыли еще несколько лесных воителей до того, как голубое с прозеленью пламя прорвалось внутрь призрака. Полупрозрачная фигура затряслась, наливаясь синим светом. Лес огласил низкий рев, совсем не сочетавшийся с хрупким женским станом. Воя, подобно умирающему под пытками, привидение бухнулось на колени и, последний раз вздрогнув, взорвалось. Раскатившаяся волна сбила с ног всех, окромя нескольких гаэлсэ и конунговой вельвы. Вскакивавшие на ноги воины конунга заместо того, чтобы пуститься наутек, пока эльфы приходят в себя, скорее принимались рубить не успевших подняться с земли врагов.
   Увлекшись схваткой с призраками, противоборствующие стороны напрочь забыли про открытый Фьоргмундом Чудодеем портал. Обсидиановая воронка раздалась, заполонив большую часть ночного неба. Пока гаэлсэ развоплощали духов, из бешено вращающегося жерла выбралось на удивление отвратительное существо, как ни странно бывшее вполне материальным. Своим видом создание походило на исполинскую гусеницу. Студенистое пестревшее пунцовыми пятнами тело бледно светилось ядовито-желтым. Из переднего края туши бестии вырастала целая гроздь голов. Тут имелась и ястребиная - в сизых перьях и с загнутым крючком клювом. И подобная человеческой - только без волос и с черными отверстиями на месте носа и ушей. И ящеровая - обтянутая бурой чешуей, с выступающей вперед пастью. Круглая, точно шар - с иглой-хоботком и двумя парами черных буркал по бокам. Украпленая множеством фасеточных глаз, с шипастыми мандибулами. Яйцевидная - с тремя глазами на стебельках и вертикальной полосой рта, заполненного шевелящимися отростками. Головы курлыкали, квохтали, сопели, фыркали, хихикали и рычали на разные лады. Ниже из груди вырастали три пары коротких ручек, мнившихся бесполезными в силу своих крошечных размеров.
   Недолго думая, гаэлсэ ударили в чудище заклятьями. Тварь взялась перебирать конечностями, и пламенные ядра разлетелись, словно врезавшись в невидимую стену. Головы бестии заверещали в унисон, ручонки заплели сложную вязь. Из сотворенного Чудодеем провала полился дождь аспидных шаров. Сталкиваясь с сими частицами астрального плана, предметы тварного мира напросто исчезали: пропадала одежда, оружие и доспехи. Растворялась и плоть, оставляя заместо себя жуткие рваные раны, будто нечто вырывало из тел целые шматы мяса. Ударяясь в землю, черные сферы оборачивались свитыми из нитей мрака сколопендрами, пожиравшими все вокруг.
   Несколько сотен голосов лесных жрецов слились в единый хор. Из воздуха поблизости от твари соткались три искрящиеся малахитовым руны, насчитывавшие по пять локтей как в длину, так и в ширину. Изящные, составленные из плавных линий знаки величаво поплыли на явившееся с иного плана чудище. Головы астрального демона сердито загукали. Миниатюрные ручонки затеребили пустоту перед собой, точно дергали за незримые вервия. По полю брани загулял раскаленный, наводненный не то прахом, не то пеплом ветер. Эльфийские руны замерли под напором поднявшегося вихря и, задрожав, ровно потревоженная водная гладь, рассыпались сизой пылью.
   Не теряя времени, уродливое создание перешло в наступление. Повинуясь воле многоголового заклинателя, разметавший малахитовые сигилы ветер обратился в настоящий ураган, что, злобно завывая, забрасывал бойцов Ииэс-Миила и Сарминхейма горстями колючей черной крошки.
   По рядам остроухой рати прошел едва заметный трепет - возникло впечатление, что эльфы удумали отступать. За все время боя в стане лесной армии не прозвучало ни одного приказа или команды. Прятавшиеся за деревьями предводители ииэс-миилского воинства пользовались иными, отличными от обычной речи способами руководства вверенными им отрядами.
   Но в этот самый миг к эльфам подоспело подкрепление. Лес озарился чередой вспышек, приторно сладко затрелили флейты, заменявшие войску Ииэс-Миила рога, трубы и барабаны.
   Гаэлсэ сызнова атаковали бестию и, будто орда саранчи, запрудивших уже половину прогалины антрацитовых многоножек. Астральный пришелец все также играючи отражал нападки востроухих волшебников. Видно, надменные лесные чародеи понятия не имели, как противодействовать магии высших порядков.
   И все же потуги эльфов увенчались успехом. Заклятья гаэлсэ рассеяли большую часть гагатовых сколопендр и воспрянувшие духом после прихода подмоги рыжеволосые солдаты прорвались к ботелой туше бестии. Как ни странно, но чудище подобное развитие событий предвидеть не сумело. Улучив возможность, остроухие воины взялись озлобленно кромсать осклизлое тело. Впрочем, здесь их поджидала негаданная неприятность. Из ран бестии хлынула ярко редрая кровь. К вящему неудовольствию эльфов сия отвратительная субстанция растворяла доспехи и плоть не хуже легендарного алхимического алкагеста. Облитые оранжевой жижей благородные лесные воители со стонами валились наземь, растекаясь, аки голова приснопамятного корла, попавшего в облако исторгнутых спрутом миазмов на сарминской арене.
   Спохватившись, астральный страхолюд переключил свое внимание на терзавших его брюхо кринсэ. Несколько пассов тоненькими ручками, и около дюжины эльфов разлетелись по сторонам, фигуры лесных ратников изогнуло и изломало так, точно вместо костей в их телах находились сухие ветки.
   Тем не менее, отчаянная атака ииэс-миилских мечников, позволила выкроить гаэлсэ время на совершение действительно могущественных чар. В уцелевших кронах окрестных деревьев зажглись тысячи серебристых огоньков. Лес наполнился мягким шелестом, и к бурлящему зеву астрального разрыва вереницами поплыли мириады светляков. Насекомые, чьи пульсирующие брюшки источали бледно-белое свечение, сомкнули кольцо вокруг черной воронки. Кружась, ровно в хороводе, сотворенные магией эльфов создания исподволь сдавливали горловину портала. Края провала заколебались, подобно живому существу. Воронка выстрелила в составленный светляками круг чернильными языками. Гаэлсэ каскадом выдали несколько переливчатых рулад, с помощью заклинаний удержав искрящийся живой обод от разрушения.
   Некоторое время антрацитовое жерло и бисная светляковая кайма вращались, растягиваясь и сжимаясь, поразительно похожие на двух сцепившихся в объятиях борцов. И все-таки в этом странном противостоянии магических сил верх взяло поддерживаемое сотнями колдунов кольцо. Края астрального разрыва втянулись внутрь, вращавшиеся по кругу иссиня-черные клубы смешались. Без какого-либо звука наколдованный Фьоргмундом Чудодеем портал схлопнулся. Неведомые силы потянули шестиглавое чудище вслед за смыкавшимся провалом. Исходящее рыжей кровью тело поднялось в воздух. Головы твари дружно завыли, худосочные конечности засучили в тщетной попытке удержаться в тварном мире. Воронка свернулась за миг того, как бестия достигла ее кромки. Лишенный связи с родным планом демон взорвался, низвергнувшись на эльфов, людей и двергов дождем ранжевой жижи. Около двух десятков кринсэ, обильно залитые кислотной кровью, пали наземь, извиваясь и вопя в мучениях.
   На Дрогга попало несколько капель рыжей дряни. Орк стиснул зубы, подавляя желание зарычать от боли, когда оставившая черные дыры на кольчуге жидкость стальными иглами впилась в плоть.
   Лесное воинство показало отличную выучку. После гибели астрального чудища эльфы перегруппировались за несколько секунд, направляя все имеющиеся силы на то, чтобы раздавить оставшуюся горстку варваров.
   Подле конунга сгрудилось около двадцати воинов - по большей части дверги и несколько пребывавших в зверином облике годи. Здесь же находилась и вельва со своей прислужницей навью-Норисэ. Рыжеволосая ведьма во время схватки с призраками и шестиглавым страхолюдом не кричала и не танцевала, благоразумно сберегая силы. Сейчас колдунья с кривой ухмылкой на пухлых губах выступила из-за могучих спин ратников конунга. Отставая на шаг за ней, последовало умертвие.
   Эльфийские лучники дали залп. Вельва хрипло заорала и нацеленные в нее стрелы упали наземь, словно воткнувшись в каменную стену. Брошенные гаэлсэ смарагдовые сферы рассыпались снопами искр, когда колдунья, не прекращая кричать, ошалело замахала руками. В последующее мгновение на вельву кинулись более сотни востроухих воинов. Лучники и маги подсобили им градом стрел и заклятий.
   Ударившись в дикий пляс вельва, возопила резко и пронзительно. Дрогг согнулся в болевом спазме, зажимая ладонями уши. Тонкий визг ведьмы, ровно бурав, вкручивался в сознание, ломая волю и подавляя мысли. Орк видел, как приближавшиеся к колдунье эльфы валились наземь, из носов, ртов, глаз и ушей ииэс-миилских воителей струилась кровь.
   Остроухие бойцы откатились, потеряв не менее трех дюжин убитыми. Вновь прыснули стрелы и замерцали заклятья. Вельва хаотично кружилась, отражая натиск лесного колдовства. Годи никак не могли споспешествовать колдунье, поскольку сами попали под ливень сыплющихся со всех сторон чар.
   Сколь бы могущественным даром не обладала сарминхеймская ведьма, ее сил все равно не достало бы для того, чтобы совладать с несколькими сотнями жрецов леса, сражавшихся посреди собственных владений, пронизанных потоками родной для них магией.
   Под нескончаемым дождем вражеских атак, силы быстро покидали приспешницу конунга Фандара. Голос колдуньи утратил былую силу, скатившись до сиплого шепота. Руки рассекали воздух с куда меньшей скоростью, а походка сделалась нетвердой и, колдунья, пошатываясь, с явственной надсадой выписывала круги своего безумного танца.
   Завидев слабину в движениях заклинательницы, эльфийские воины снова бросились на нее. Порывисто задрав голову, колдунья захрипела и из последних сил замолотила руками по воздуху. Но теперича под действием ее заклинания пало лишь несколько лесных обитателей. На защиту своей повелительницы выступило умертвие. Несколько горящих зеленым болидов ударили в Норисэ, не причинив, однако, нави никакого вреда. Угловатые руны на лице мертвой эльфийки грозно пылали. Лишенное жизни тело, тем не менее, не потеряло проворства и ловкости. Умертвие ни в чем не уступало своим живым сородичам. Более того, ииэс-миилские клинки вязли, будучи неспособными рассечь зачарованную плоть нежити.
   Выхватив из-за плеч два меча, Норисэ закружила вокруг себя стальной вихрь. Впрочем, единственное умертвие не могло сдержать порыв десятков нападавших. После нескольких бесплодных попыток, эльфийские воины все-таки изрубили на куски неподатливое мертвое тело.
   Окончательно выбившись из сил, вельва уронила руки и рухнула на колени. На помощь ей рванулись несколько двергов и один волколак-годи. Но эльфы первыми достигли колдуньи. Внезапно ведьма резко вскинула голову. Из ее носа обильно текла кровь. Вельва сипло завыла, голос ее звучал неестественно сильно. Призванная колдуньей мощь сейда разорвала опрометчиво подступивших к ней лесных ратников на части. Во все стороны брызнули влачившие за собой красные шлейфы куски тел. Дрожа и покачиваясь, вельва, не прерывая безумного крика, сделала, несколько неловких шагов и медленно опустилась наземь. Остроухие воины сызнова ринулись к ней и в последующий миг объятые магическим пламенем клинки обратили тело ведьмы в смердящий горелым мясом ком.
   Расправившись с колдуньей, воинство Ииэс-Миила сменило тактику. Востроухие мечники откатились от сбившихся в кучу варваров. Из рядов лесной рати прянули стрелы, раскрывавшиеся изумрудными сетями. Убедившиеся в собственной победе лесные обитатели, возжелали сграбастать как можно больше пленников, дабы после сражения учинить празднество, навроде того, что устроил сарминхейский альтинг.
   Для орка худшей юдоли, нежели эльфийский полон, представить было невозможно. Дрогг видел как его соплеменник, опутанный живыми сетями, вскрыл себе горло кинжалом. Уразумев бессмысленность дальнейшего сопротивления, орк изготовился броситься на широкий клинок малкуса. Выросший в неволе Дрогг мало что ведал о вере своего народа. Бывший трэлл знал лишь то, что свершившие славные подвиги орочьи воины после смерти попадают в Чертоги Великого Бога Брогзара, где проводят вечность, наслаждаясь пирами, охотой и поединками на ристалище. Дрогг не сомневался, что Чертоги Брогзара ныне открыты для него, ибо для витязя из племени орков нет более достойного подвига, чем сразить в бою эльфа.
   Он развернул меч острием к себе и отклонился назад, дабы с размаху напороться на лезвие. К великому огорчению, воплотить задуманное у него не вышло. Нечто тупое, но тяжелое ударило его в плечо. Дрогг повалился на бок, рукоять малкуса выскользнула из его рук. Сбивший орка с ног малахитовый шар распустился десятками вьюнов-шупалец. За считанные секунды подвижные стебли оплели тело Дрогга.
   Отныне бывший гладиатор только и мог, что бессильно наблюдать за происходящим вокруг, скрежеща зубами в ожидании неотвратимого. Он узрел как пали гриди конунга. Эльфы не нуждались в полонянах, наподобие торлов, - могущих доставить много хлопот и мало удовольствия.
   Одному из телохранителей конунга, грудь которого представляла собой мешанину из обгорелой плоти и расплавленного металла, угодила в глаз сверкающая смарагдовыми искрами стрелаю. Голова болдыря разлетелась алыми брызгами.
   Ноги другого торла подсекли незаметно проползшие среди мертвых тел лианы. Гридь бухнулся на спину, сотрясши землю. Подняться полукровке уже не дали. По меньшей мере две дюжины эльфов взялись истово рубить лежащего врага. Телохранитель конунга еще сопротивлялся. Не выпущенными из рук при падении совней и перначем он сразил нескольких наиболее ретивых противников, но под градом обрушившихся клинков вскорости, несколько раз конвульсивно дернувшись, перестал шевелиться.
   На ногах осталось всего шестеро варваров, считая самого Фандара. Четверо двергов и волколак-годи сбились в кучу вокруг конунга. Веледостойный правитель сноровисто управлялся с полутораручным бастардом, эфес коего украшала волчья голова.
   Над рядом эльфийских воинов взметнулись зеленые арканы. Петли затянулись на плечах дверга, вооруженного бердышом на коротком топорище, и дернули его, вырывая из строя. Двое карликов попытались удержать товарища, но остроухие лучники засыпали их стрелами, обернувшимися сетями. Фандар самолично пришел на помощь угодившим в путы соратникам, принявшись рубить оплетшие гномов тенета.
   Косматый волколак столкнулся с крошечной, размером с кулак, ослепительно-белой звездочкой, и утробно рыкнув, бездвижно замер. Тотчас оборотня сбили с ног и оплели зачарованные вьюны.
   Не успел конунг завершить освобождение двергов, как они снова очутились под градом ловчих снастей. По устланной телами и залитой кровью земле прошмыгнули лозы, опутавшие ноги воинов Сарминхейма. Несомненно наделенный магической силой клинок конунга легко рассекал травяные вервия. В то же время вооруженные шестопером, молотом и буздыганом дверги не могли самостоятельно высвободиться из гибких оков.
   Спустя короткое время на ногах остался один лишь Фандар. Окружавших его гномов и ликантропа живые эльфийские лианы спеленали и утянули вглубь строя ииэс-миильских воинов.
   - Может кто-либо из вас, подлецов, отважится выйти со мной на поединок? - заревел конунг, занося бастард над головой.
   Эльфы не соизволили ответить людскому правителю, только вновь выбросили зеленые нити лоз и плющей. Скупыми движениям бывалого воина Фандар перерубил большинство травяных канатов еще в воздухе. Также конунг клинком разбил несколько сияющих сфер, подобных той, что парализовала годи-вервульфа.
   Верно, предводителям ииэс-миилской рати наскучило забавляться с презренным варваром, ибо на Фандара извергнулся целый шквал сетей, арканов и обездвиживающих заклятий. Через пару секунд обернутый в кокон из изумрудных стеблей правитель Сарминхейма простерся на земле.
   Восточный край неба медленно, но неотвратимо светлел, предвосхищая зарождение нового дня. Связывавшая орка сеть выпустила длинные жгуты, которые, змеясь, потекли к стволу одного из ближайших дубов. Проскользив по черной от копоти коре, лозы обернулись вокруг основания одной из нижних веток и, скручиваясь, поволокли скованного орка к себе. В итоге опутанный травяными канатами Дрогг оказался висящим вниз головой на высоте почти двух своих ростов. Бывший трэлл заметил, что всех плененных варваров живые вьюны и лианы также затягивают на деревья.
   Все сарминхеймские полоняне очутились подвешенными, точно грозди, на широких ветках могучего дуба, полностью лишившегося листвы вследствие примененных годи огненных заклятий. Только Дроггу, будто почетному гостю, выделили отдельное древо, что не стало для него откровением, поскольку единственный плененный орк являлся для эльфов исключительной добычей. Бывший трэлл даже не силился гадать, какую кончину ему уготовят остроухие родичи, осовелым взором уставившись в пустоту перед собой.
   Всю прогалину, послужившую полем брани, покрывала толстая черно-бурая короста из запекшейся крови и оплавленной земли, откуда торчали части мертвых тел и оружия.
   Эльфы, не обращая внимания на подвешенных пленников, занимались обычными (и не совсем обычными) для воинов после битвы делами. Лесные жители шустро сновали меж грудами тел, выискивая живых. Своих раненых востроухие оттаскивали в разбитый неподалеку лазарет. Найдя подающего признаки жизни сарминхеймца альвы подзывали гаэлсэ. Имевших легкие ранения врагов лесные колдуны с помощью магии латали на месте, судя по исполненным боли воплям, стараясь причинить как можно больше страданий. После чего подлеченных варваров утаскивали на дерево лианы и вьюны.
   Над смертельно ранеными противниками остроухие заклинатели принимались водить ладонями и напевать. Внимая эльфийской ворожбе, латы и кольчуги исходили ржой, одежда распадалась тленом, а плоть таяла, оседая и впитываясь в землю. Люди и дверги хрипели, захлебываясь кровью, опадали и исчезали, оставляя после себя едва взрыхленную черную почву, лишенную каких бы то ни было следов недавней сечи. Тела мертвых варваров чародеи Ииэс-Миила растворяли точно таким же образом.
   Десятки гаэлсэ ползали на коленях по полю давешнего боя, совершая плавные пассы и ласково нашептывая заклинания. Сковавшая землю корка трескалась и распадалась, а на ее месте появлялся налитый муравной зеленью мох.
   Павших собратьев эльфы с мрачной торжественностью относили к корням окрестных деревьев. Там над покойниками гаэлсэ проводили короткий обряд, и тела мертвых детей леса разлетались смарагдовыми не то искрами, не то светляками. После непродолжительного танца в воздухе искры-светляки медленно, словно снежинки, опускались на землю и, мигнув, гасли. В тех местах, где они исчезали, из почвы поднимались щуплые ростки будущих деревьев.
   Щедро удобренный кровью лес быстро залечивал раны. На деревьях вокруг елани набухали почки, раскрываясь молодыми листьями. Черное пятно выжженной земли, точно клинки, пронзили изумрудные языки мха.
   Большая часть эльфийского воинства, видно, созванная на бой со всех концов Ииэс-Миила, спешным маршем покинула ратное поле, прихватив с собой почти всех раненых. На прогалине осталось около трех сотен лесных воинов.
   Зардевшееся солнце уже терялось среди густых крон, когда гаэлсэ завершили свою работу. На том месте, где накануне ночью бушевало сражение, зияло черное пятно голой земли, исподволь затягиваемое зеленым ковром.
   Благодаря стараниям тщательно выискивавших раненых эльфов, количество пленных сарминхеймцев увеличилось почти до тридцати душ. Все они, опутанные лозами, висели на ветках одного дерева. Лишь Дрогг в одиночестве располагался на дубе по соседству. Среди полоняников большинство составляли дверги. Помимо Фандара на ветках дуба пребывало всего несколько людей. Орк немного удивился, столкнувшись взглядом с Рибольдом Хогаром, сейчас более походившим на заключенную в куколку личинку насекомого. Потерявший в бою кисть левой руки ярл не выказал каких-либо чувств, узрев своего бывшего трэлла. Создавалось впечатление, что гаэлсэ одурманили Рибольда каким-то унимающим боль заклятьем. Двумя ветками ниже в травяной сетке пребывал младший сын знатного ярла - Биргальм. Юнец вышел из сражения почти невредимым, если не считать громадного синяка под левым глазом, явно полученного еще в междоусобной драке альтинга.
   Еще, когда эльфы трудились над устранением последствий битвы, уничтожая тела и раненых, варвары, коим пленители не удосужились, либо попросту не додумались заткнуть рты с упрямым тщанием окликали находившихся поблизости лесных обитателей, отпуская глумливые замечания и скабрезные шуточки. Надменные жители Ииэс-Миила старательно делали вид, словно сарминхеймских полонян не существует.
   Три сотни ииэс-миилских воинов широким полукругом выстроились поблизости от дубов, на коих в травяных садках болтались пленники. Из рядов лесных солдат появился эльф в золотистых доспехах и высоком шлеме с нелепым козырьком. Головной убор и броню остроухого военачальника густо испещряли изумрудные узоры, изображавшие стебли, ветви и листья. Предводителя ииэс-миилского войска сопровождало несколько гаэлсэ и воинов в таких же блестящих желтизной бехтерцах, но с меньшим количеством завитков и украшений.
   Одесную эльфийского вожака семенил маленький толстый человек, волочивший по земле подол слишком длинной для него рясы. Если бы Дрогг не видел собственными глазами как эльфийский воин, ухватив за волосы, задрал голову и перерезал горло ползавшему окарач среди сражающихся сарминхейскому герольду, ему бы подумалось, что конунгова глашатая обрили налысо, приладили к нижней половине лица клок медвежьего меха, и нарядили в аляповатую мантию. Орк слыхал, что гаэлсэ изредка принимают в ученики способных к магии людей. Видимо, шагавший меж эльфов человечек относился как раз к числу подмастерьев лесных жрецов.
   Неспешной, исполненной достоинства и грации поступью ииэс-миилский полководец и его свита прошествовали к дереву с пленными. Дверги заулюлюкали, приветствуя новоприбывшего насмешками и откровенными оскорблениями.
   В ответ на выкрики гномов высокомерный эльф и бровью не повел. Хотя, быть может, он попросту плохо знал язык, на котором говорили сарминхеймцы. Остроухий военачальник едва нагнулся и что-то шепнул на ухо бородатому толстяку. Тот раболепно кивнул и сделал несколько шагов вперед.
   - Многопочтенный не'фиаал Сэаме Нианеготэль фтир-тэон требует тишины, - неожиданно сильным для его мелкого тела голосом объявил пузан в рясе.
   - Так что же получается, тут энтое чванное мурло за главного? - вопросил дверг с расчехранной соломенной бородой и кровавым комом на месте носа. - Я вот что скажу тебе, милостивый государь нахал Сама Нинабутыль Забыл-как-дальше, от тебя прелым листом за версту разит, ажно глаза слезятся. Ты не пробовал зад благовониями мостить? Могу тебе посоветовать одного алхимика в Сармине - мастера Дерфимара. Он знатно пахучую дрянь продает, смажешь ей свое благородное седалище, дабы не смердело.
   Пленные варвары дружно заржали, яко табун жеребцов. Лысый бородач угрюмо опустил глаза, а уголки губ многопочтенного не'фиаала поползли вниз, что вероятно, означало крайнюю степень неудовольствия.
   - Эээ... - неопределенно протянул толстяк, верно, пытаясь подобрать нужные слова.
   Но заговорить ему не позволил другой дверг, половину лица которого покрывала черная корка ожога:
   - Студено тут у вас, любезные. Не изволили бы вы костерок запалить, гостей почтенных обогреть? А то дров-то в округе преизрядно. Ничего с вашим лесом не станется, если мы пару деревьев на огонек изведем.
   - А мне помочиться охота. Не желаете ли вы, хозяева досточтимые, меня развязать и в отхожее место сопроводить, пока я прямо тута нужду не справил? - тотчас встрял еще один гном с изорванной в клочья рыжей бородой.
   - А мне вон с той бабой переведаться страсть како блазнится. Мона ее одолжить на часок-другой? Клянусь причиндалами этого вашего Гамиэниаса, портить ее не посмею, - игриво хохотнул обнаженный по пояс карлик, чьи грудь и живот расчерчивали алые ленты ран.
   Эльфийский военачальник скривился, ровно ему в рот затолкали навоза, обернулся, кивнул стоявшим позади воинам. Находившийся возле гаэлсэ сделал короткое движение посохом, и сеть, державшая гнома с размозженным носом, раскрылась. Карлик грянулся наземь с высоты четырех своих ростов. Упавшего тотчас подхватили подмышки двое воинов. Ошалело трясущего после падения головой дверга оттащили на несколько шагов и отточенными движениями подрубили сзади колени, дабы он не попытался бежать. Пленные на дереве недовольно загудели, изрыгая угрозы и проклятья. На лицах эльфов заиграли легкие улыбки.
   Один из лесных воинов сжал щеки гнома, чтобы удерживать его рот открытым, а второй тем временем извлек кинжал и ловкими изящными пальцами, словно щипцами, ухватил язык полонянина. Мимолетный стальной росчерк и в руках эльфа очутился сочащийся кровью розовый обрубок.
   Дверги заревели, многие из них забились и задергались, тщась освободиться из травяных сетей, и отомстить за искалеченного товарища. К проводившим казнь солдатам присоединился гаэлсэ. Воины уложили лишенного языка гнома на спину. Магик пропел заклинание и из земли поднялись тонкие корни, будто ремни пыточного верстака оплетшие запястья и лодыжки жертвы.
   Гаэлсэ начал выписывать переливчатые рулады над распростертым двергом. Прошло несколько секунд, пленные варвары притихли, наблюдая за разворачивающимся действом. Вдруг послышался негромкий хлюпающий хруст, распластанный гном заворочался и глухо взвыл. Кто-то из двергов снова принялся сыпать проклятиями, другие молча взирали на казнь.
   Из груди и живота истязаемого карлика пробились острые, подобные шипам или кольям побеги. Их окровавленные стебли быстро продвигались вверх, расширяясь и раскрываясь пучками будущих крон. Вскоре из тела уроженца Снежного Хребта произрастало три молоденьких деревца. Вылезшие из почвы гибкие корни впились в плоть гнома, высасывая вместе с кровью жизненную силу.
   Спустя несколько минут агонии, сопровождавшейся булькающим хрипом, дверг обмяк и затих, его одежда и тело распались и ушли в землю, сродни тому, как под действием заклятий гаэлсэ ранее истаивала плоть убитых и раненных варваров.
   После совершения расправы и одобрительного кивка нэ'фиаала опять заговорил толстяк в рясе. Теперь дверги не шибко перебивали его.
   - Как вы только что могли лицезреть, никому не следует проявлять неуважение в отношении доблестного не'фиаала Сэаме Нианеготэля, - объявил пузан. - Вы совершили чудовищные преступления, осквернили лес и убили сотни наших собратьев. За сии деяния вы понесете заслуженное наказание. Но перед исполнением вынесенного приговора, почтенный не'фиаал заявляет вам, что мы не дикари, подобные вам, жителям Сарминхейма, мы не находим радости и удовольствия в муках других, пусть и принесших страдания нам и нашей земле, нами движет ни месть и ни извращенная страсть причинять боль, а лишь желание восстановить попранную справедливость.
   Дрогг скривился, в речи лысого бородача не прозвучало ни грана правды. Эльфы и их сторонники из числа людей отличались от варваров только тем, что прятали свой кровожадный норов за пестрым занавесом выспренних фраз.
   Сарминхеймцы ответили на слова толстяка отборной бранью.
   - Эй, послушай, нэ'фиаал Cэаме, - взял слово конунг. - Предлагаю тебе выйти со мной на поединок. Сойдемся в смертельной схватке, ты и я. Ежели ты одолеешь меня - вы казните всех висящих на этом дереве. Буде я возьму верх - вы позволите нам покинуть ваш лес невозбранно. Что ты на это скажешь, почтенный?
   Эльфийский вожак и его лысый приспешник недолго пошептались, после чего бородач дал ответ:
   - Не'фиаал Сэаме Нианеготэль не принимает твоего вызова, конунг Фандар. Ибо нашим плененным собратьям ты не предлагал подобных условий. Их растерзали без какого-либо права на спасение.
   - То было досадное недоразумение. Я готов заплатить золотом за каждого из тех казненных, - нашелся конунг.
   - Тадарэ аэльви сэ маатре-госэре иннасадэ, - зло бросил не'фиаал.
   - Смерть эльфа всегда должно карать смертью убийцы, - перевел толстяк.
   Фандар собирался еще что-то сказать, но Сэаме Нианеготэль поднял руку вверх и изрек лаконичный приказ. Стоявшие полукругом три сотни воинов придвинулись ближе, заняв место сразу за спинами не'фиаала и его свиты. Несколько гаэлсэ воздели посохи, читая заклинания.
   Вьюны и лозы выпустили пленников, и варвары небывалым градом посыпались на землю. Висеть остались только конунг Фандар и Дрогг. Очевидно, столь ценную добычу эльфы решили приберечь на потом.
   - Поднимайтесь на ноги! - скомандовал рухнувшим с дерева сарминхеймцам бородатый толстяк.
   Покачиваясь, кряхтя и потирая ушибленные телеса, дверги и люди вставали. Тычками и пинками эльфы выставили пленных вряд. Не'фиаал медленно прошел вдоль строя варваров, испытующе заглядывая в лицо каждому из полонян. Осмотрев всех, предводитель воинов Ииэс-Миила, остановился рядом с Биргальмом Хогаром.
   - Инэмо аасэн-тиил сэ ииэфэно-маатре, - высокопарно молвил он.
   - Пусть родитель узрит смерть сына, - не менее патетично донес до пленников смысл слов не'фиаала лысый толстяк.
   Двое кринсэ схватили Биргальма за плечи и отвели к тому месту, где ранее был казнен дверг с соломенной бородой. Взор Рибольда Хогара прояснился, ярл едва уловимо вздрогнул, но, сохраняя достоинство, не снизошел до мольбы, слез и бессмысленных попыток спасти свое чадо.
   Эльфы развернули Биргальма так, дабы отец видел его лицо. Рибольд Хогар не отвел взгляда, глаза ярла сузились. Сын внял немому приказу родителя. Губы юноши сжались в тонкую ленту, похоже, он твердо решил не услаждать острые уши палачей какими-либо звуками.
   Дрогг невольно улыбнулся. Он припомнил, как много лет назад шкодливый оголец Биргальм вместе со своими братцами кидался булыжниками в сидящего на поводке орчонка. Тогда Дрогг горячо желал узреть смерть Рибольдовых сыновей. Сегодня его детская мечта исполнялась. Увы, самому бывшему трэллу предстояло ненамного пережить своих давних обидчиков, а уготованная орку смерть, норовила быть куда более жестокой, нежели гибель младших Хогаров.
   Востроухие лесные жители явно не обладали такими же богатыми воображением и изобретательностью, аки профосы конунга. Также как и закланному давеча двергу Биргальму подрубили ноги и бросили навзничь. Поднявшиеся из земли отростки сковали его члены. Младший из сыновей Рибольда Хогара все же закричал, а чуть позднее заскулил, словно умирающий пес, когда ростки рождающихся деревьев врезались ему в спину.
   Не дожидаясь смерти содрогающегося и харкающего кровью юноши, эльфы вырвали из строя следующую жертву. Ей оказался изъявлявший желание опорожнить содержимое низа живота, рыжий дверг. Востроухие воины ухватили за руки и повели понуро опустившего голову карлика. Расслабившиеся стражники не ожидали от пленника каких-либо фортелей. Негаданно дверг саданул одному из конвоиров локтем в бедро, второго двинул кулаком в живот, и метнулся к деревьям - туда, где путь не загораживала цепь лесных воинов. Гаэлсэ затрясли посохами, кидая заклятья, но стрелы настигли беглеца прежде, чем сдерживающие чары. Пораженный в спину карлик рухнул лицом вниз.
   Героическая, истинно варварская смерть гнома, встряхнула остальных полоняников. Дверги и люди с боевым рыком принялись кидаться на эльфов, дабы согласно воинским обычаям Сарминхейма доблестно пасть в бою. Впрочем, лесные жители более не допускали ошибок. С деревьев на варваров прянули плющи и лианы, гаэлсэ пустили в ход предназначавшиеся пытавшемуся сбежать гному чары. Кринсэ, не извлекая мечей из ножен, хватали сарминхеймцев и валили наземь.
   Через пару минут возни и суматохи все пленники сызнова очутились связаны. При этом лишь двое варваров получили легкие ранения. Более всех пострадал в сей скоротечной схватке великопочтенный не'фиаал Сэаме Нианеготэль, кому ражий дверг с красной пропитой физиономией заехал кулаком в челюсть. Пропустив удар, эльфийский полководец рухнул, будто ему одним махом перерубили обе ноги. Довольно долго над лежащим предводителем ворожили гаэлсэ, приводя того в чувство.
   В конце концов, поддерживаемый жрецами Сэаме Нианеготэль поднялся.
   - Саатэ ратранэ иим-ваато сэ не'фиаал. Аанэмо ии граато дисарэ сэ аино, - прошипел эльфийский вожак.
   - Ты нанес несмываемое оскорбление достопочтимому не'фиаалу и он вызывает тебя на смертельный поединок, дабы восстановить свою честь, - обратился бородатый толстяк к краснорожему гному.
   Связанные варвары радостно загикали.
   - Сейчас Фарбо надерет его бледный зад! Настучит по ушастой тыкве! Отомстит за Тогрина! - раскричались дверги.
   - Гаастэ! - рявкнул не'фиаал.
   - Тихо! Молчать! - тщась перекричать почти три десятка луженых глоток, заголосил лысый бородач.
   Тумаками и затрещинами эльфы заставили полонян умолкнуть. Травяные путы сползли с тела гнома по имени Фарбо и тот смог подняться на ноги. Лесные воины и колдуны расступились, освободив площадку шириной около двадцати шагов. В противоположной от пленников части созданного круга кромсал воздух клинком готовившийся к бою Сэаме Нианеготэль. Перед поединком не'фиаал предпочел избавиться от своего несуразного шелома.
   Один из кринсэ бросил под ноги гному изящный меч с двойным изгибом, в неверном свете заходящего солнца казавшийся закрепленным на рукояти лунным лучом.
   Карлик поднял предназначавшееся ему оружие.
   - И как по-вашему я должен энтим драться? - пробурчал дверг, с донельзя растерянной миной крутя клинок в заскорузлых руках. - Мне б сейчас мой бердыш.
   - Давай, Фарбо! Прикокошь остроухого! Бей кичливую харю! Почикай поганца на ремни! - взялись поддерживать сородича гномы. Эльфы опять утихомирили их посредством рукоприкладства.
   Не'фииал начал неторопливо приближаться к супротивнику, беспрерывно совершая ненужные движения мечом. Клинок стремительной молнией мелькал вокруг эльфа. Предводитель лесного войска кружился, будто танцуя.
   Похожий на медведя, тучный Фарбо задвигался с внезапным проворством, уйдя от выпада не'фиаала и проведя собственную атаку. Ночную битву дверг прошел без серьезных повреждений: он имел всего одну заметную рану - разорванную кольчугу на левом локте покрывали черные разводы.
   И все-таки ни один гном не может соперничать в скорости с эльфом. Фарбо, верно, имел значительный боевой опыт. Он не пытался парировать или ловить на свой меч клинок Сэаме, зная, насколько быстро лесные воины способны изменять направление удара. Дверг больше отступал, изредка силясь достать не'фиаала уколами.
   Гном способен одолеть эльфа только в том случае, буде ему удастся сграбастать остроухого лесного жителя, заключить в объятия и повалить на землю. Тогда решающим преимуществом сделается сила, коей щуплые эльфийские тела не обладают, а гномы одарены сверх всякой меры. Но Сэаме Нианеготэль имел достаточно воинского мастерства, дабы не допускать подобных оплошностей и удерживать дверга на безопасном для себя расстоянии.
   У Фарбо изначально отсутствовали какие-либо шансы на победу. В сущности, не'фиаал попросту развлекался, сражаясь с гномом. Клинок эльфийского предводителя проскользил по румяной щеке дверга, оставив рваную рану. Карлик зарычал, замолотил мечом, но Сэаме, сделав всего один маленький шаг назад, ушел от встречи с оружием гнома.
   В следующей атаке не'фиаал прошелся самым кончиком лезвия по лбу карлика. Глаза Фарбо начала заливать кровь. Отныне гном ежесекундно протирал брови рукавом.
   Теперича эльфийский военачальник двигался подчеркнуто неспешно, явно наслаждаясь беспомощностью противника. Дверги-зрители сердито сопели и фыркали, кое-кто из них грязно ругался.
   Наконец эльфийскому военачальнику надоела сия игра, и он двумя короткими выпадами поразил бедра Фарбо. Гном тяжело опустился на колени, держа меч поднятым и намереваясь продолжать драться. Не'фиаал упредил попытки дальнейшего сопротивления, черканув мечом по удерживавшей рукоять клинка кисти карлика. Фарбо взвыл, вместе с эльфийским оружием на землю упали два коротких толстых обрубка, за миг до этого бывшие пальцами гнома.
   Сэаме сделал еще один укол, оставив глубокую рану на левом плече дверга. Карлик завалился на бок, натужно рыча от боли и злобы.
   - Ниим иссарэ не'фиаал сэ иин-ваато госэре иннасадэ, - вздернув подбородок, важно изрек Сэаме Нианеготэль.
   - Того, кто оскорбил не'фиаала, неизбежно постигнет наказание, - с не меньшим апломбом разъяснил содержание фразы эльфийского предводителя лысый толстяк.
   Не'фиаал не стал добивать раненого гнома. Двое кринсэ взяли карлика за ноги и отволокли к тому месту, где доселе в муках сгинули желтобородый дверг с развороченным носом и Биргальм Хогар. Казнь Фарбо ничем не отличалась от двух предыдущих: гнома распялили на земле и оставили на растерзание молодой лесной поросли.
   Пока длился поединок между не'фиаалом и двергом солнце сползло за окоем. На потемневшем небе зажглись первые звезды. Взошли обе луны - тонкий серп Сребряной поднялся почти в зенит, а круглый диск Темной - как всегда едва различимый на черном полотнище небосвода - завис над северо-восточным краем горизонта.
   Судя по всему, эльфы страстно желали расправиться с пленниками как можно скорее, ибо даже затопившая лес темнота не вынудила их прервать заклание. Остроухие лесные обитатели без каких-либо затруднений видели в любой тьме и в ночной мгле чувствовали себя нисколько не хуже, нежели при ярком свете дня. Однако гаэлсэ сотворили светящиеся изумрудные шары, воспарившие над прогалиной и залившие окружающее пространство зелеными бликами. Сии магические светильники предназначались исключительно для пленников, дабы те могли во всех подробностях рассматривать смерть своих собратьев.
   Одного за другим варваров уводили на казнь. Ныне лесные обитатели стремились не допустить неприятных оказий: каждого пленного теперь сопровождали не только два воина, но и колдун. На пытавшихся сопротивляться гаэлсэ накладывали обездвиживающие заклятья.
   Ночь наводнилась стонами и хрипами разрываемых прорастающими деревьями людей и двергов. Более дюжины полонян единовременно умирали, своими кровью и плотью насыщая Ииэс-Миил. Кто-то из сарминхеймцев трясся в конвульсиях и исходил криком, другие принимали смерть, с достоинством сохраняя молчание. Альвы деланно не замечали гибнущих в муках пленников, продолжая препровождать на казнь все новые жертвы.
   Дрогг видел смерть Рибольда Хогара. Грудная клетка лежавшего ярла брызнула фонтаном крови и меж разъятых ребер поднялся белесый отросток, оканчивавшийся купой еще не распустившихся веток. Смерть бывшего хозяина не вызвала у орка радости. Рибольд являлся далеко не худшим господином. Ярл неизменно требовал от челяди, чтобы его ловчий орк всегда был сыт, здоров и готов к очередному гону. Разумеется, знатного варвара беспокоили только удовольствие от охоты и бахвальство диковинным гончим перед другими ярлами. Тем не менее, особых причин пенять на жизнь в одале Хогара у Дрогга не находилось.
   Стоны умирающих и хруст растерзываемых тел витали над еланью. Окромя нескольких воинов и гаэлсэ, отводивших варваров к месту экзекуции, остальные эльфы, включая предводителя, стояли, застывши, словно мраморные изваяния. Бородатый подручный не'фиаала также замер, силясь подражать своим остроухим покровителям, но получалось сие у него скверно: он переминался с ноги на ногу, вздыхал, начинал, прекращал и снова начинал теребить рукава своего одеяния.
   Последнего из почти тридцати полоняников - дверга со слипшимися от крови волосами и бородой - уложили на землю. После чего эльфы оживились, начав двигаться. Споро перестроившись, большая часть войска направилась в лес - вероятно, в заранее подготовленное для ночлега место.
   - Масаро энваасэ арэ Фиин-Каэмиис занэ эр'грэнно Риджаэль-аэди Фандар сэ конун, - сообщил Сэаме Нианеготэль.
   - Из того, что ты сказал, я понял только то, что меня зовут конунг Фандар, - улыбнувшись, ответил эльфийскому военачальнику владыка Сарминхейма.
   - Почтенный не'фиаал говорит, что завтра на рассвете тебя, конунг Фандар, отправят в Фиин-Каэмиис дабы ты предстал пред глазами его величества лучезарного эр'грэнно Риджаэля, - пояснил лысый толстяк.
   - Передай почтенному не'фиаалу, буде он мою речь не разумеет, что я не горю желанием встречаться с вашим эр'грэнно, - заявил правитель варваров.
   Бородач исполнил просьбу конунга. Брови не'фиаала сошлись на переносице.
   - Аатано иингасэ! - прошипел Сэаме Нианеготэль, развернулся и пошел прочь. Немногочисленная свита, включавшая воинов в золотистых доспехах, гаэлсэ и лысого бородача последовала за ним.
   - И тебе доброй ночи, почтенный не'фиаал! - крикнул в спину уходящим Фандар.
   Возле деревьев, на коих томились орк и конунг, остался сторожить десяток кринсэ. Фандар начал донимать стражников вопросами, но те упорно прикидывались глухими. Тогда конунг затянул унылую драпу, воспевавшую его славные подвиги. К середине ночи изрядно надорвавший глотку правитель Сарминхейма затих.
   В эту ночь Дрогг не сомкнул глаз. Осознание скорой ужасной кончины бередило разум, прогоняя сон. Орк слышал как поблизости с присвистом храпел Фандар. Создавалось впечатление, что плененного конунга собственная участь нисколько не беспокоила.
   Эльфы явились на прогалину еще до рассвета. Между деревьями пролегли молочно-белые космы тумана - настолько плотного, что на расстоянии двадцати шагов можно было различить лишь неясные силуэты жителей Ииэс-Миила. Отнюдь не вешний холод нещадно грыз одетого в изорванные штаны и кургузую рубаху орка.
   Три сотни альвов выстроились посреди поляны. От их рядов отделилась небольшая группка, коя направилась в сторону деревьев с пленниками. Предрассветные сумерки и густая белесая мгла не помешали орку узнать в пришедших бородача, служившего толмачем не'фиаалу, и троих эльфов, накануне сопровождавших Сэаме Нианеготэля.
   - Конунг Фандар! - зычно молвил лысый толстяк. - Как тебе говорилось давеча, днесь ты отправишься в Фиин-Каэмиис, достославную столицу Ииэс-Миила, дабы справедливейший из царей сияющий в величии эр'грэнно Риджаэль судил тебя.
   - А что если, я не собираюсь наведываться в вашу столицу? - с вызовом бросил владыка Сарминхейма.- Что ты на это скажешь, эльфийский прихвостень?
   - У тебя нет выбора, конунг Фандар. Ты связан и безоружен. Аще ты не желаешь идти сам, наши доблестные кринсэ будут тащить тебя волоком до самого Фиин-Каэмииса, - ответил бородач, великолепно подражая задиристому тону конунга.
   Дрогг задумывался над тем, что Фандар, видно, ожидает, что ему на выручку явится оставленное в Сармине войско. Впрочем, орк прекрасно понимал, что растормошенные вторжением альтинга эльфы сейчас готовы отразить любое нападение и не тешил себя верой в счастливое спасение. Бывший трэлл не ведал, на что надеялся конунг, ибо Дрогг хорошо знал повадки сарминхеймцев, которые наверняка уже затеяли грызню за освободившийся престол.
   Живые стебли отпустили тело варварского правителя, и Фандар упал вниз с высоты двух саженей. Как ни удивительно, но конунг не плюхнулся плашмя, а пружинисто приземлился на ноги.
   - Что же, давайте схватите меня и доставьте в вашу столицу! - возопил Фандар, сгорбившись словно собирался начать драку.
   Один из пришедших с бородатым толстяком гаэлсэ качнул посохом и с веток дуба к конунгу метнулись петли лиан.
   Однако тут началось нечто совершенно непредставимое. По краям поляны, взяв в кольцо располагавшийся посредине эльфийский отряд, с треском взметнулась огненная стена, сотканная из языков антрацитового, жемчужного и багрового пламени. Колдовская преграда вмиг выросла до самых верхушек деревьев. Фигуру Фандара, не произнесшего ни слова и не совершившего какого-либо жеста, накрыл огненный купол, сплетенный из белых, черных и красных жгутов.
   Эльфийские колдуны не растерялись. Двое гаэлсэ, явившиеся с лысым бородачом, бросили в возведенный конунгом барьер серебристые шары, кои без следа растворились в магической субстанции, оставив после себя круги, наподобие тех, что образуются при падении камней в воду. Окружавшая правителя Сарминхейма завеса выстрелила в дерзких эльфов огненными хоботами. Лесные жрецы лихорадочно завопили, накладывая отражающие чары. Но магия Ииэс-Миила никак не подействовала на сотворенное Фандаром пламя. Свитые из тьмы, света и огня рукава хлестнули по гаэлсэ, мгновенно обратив колдунов в обгорелые изуродованные трупы.
   Дабы сразиться с нежданно проявившим себя врагом, к конунгу от центра поляны трусили более трех десятков востроухих магиков, на ходу размахивая посохами и кидая заклятья. Оставаясь безмолвным, скрывавшийся внутри эфирного пузыря владыка варваров сделал несколько сложных пассов. Над бегущими колдунами вздулась пульсирующая глобула. Стремительно разросшись, магическая сфера, ровно цветочный бутон, распустилась хвостами света, тьмы и огня. Магические рукава беспрестанно шевелились, то свиваясь в спирали, то резко вытягиваясь. Закружившись в буйном вихре, созданные магией Фандара хоботы почали сечь эльфийских чародеев. Космы света и пламени сжигали тела лесных обитателей, а жгуты мрака снедали плоть, равно как вызванные астральной бестией болиды и сколопендры.
   Ииэс-миилские заклинатели ответили слаженно: резво составив широкий круг, они разразились звучной мелодекламацией. Наколдованные конунгом рукава затрепетали, замедлили безумное движение, но после короткого колебания завращались и завертелись с новой силой. Несколько раз стеганув по земле, магические хвосты, разорвали кольцо эльфийских магов. Теперича гаэлсэ действовали поодиночке, отбиваясь от конунговых жгутов кто, чем может. Одни жрецы метали в беснующиеся хоботы разноцветные шары и молнии, другие сосредоточились на обороне, воздвигнув вокруг себя люминесцирующие щиты.
   Клуб аспидных, жемчужных и огненных нитей разросся до такой степени, что отходившие от него вервия достигли окаймлявшей елань пламенной стены. Отныне эфирные орудия конунга Фандара разили не только гаэлсэ, но сбившихся в середине прогалины воинов. Многие из кринсэ пытались отбиться от колдовских рукавов пламенными клинками, но подобные рачения не привели к успеху.
   Творимая владыкой Сарминхейма волшба по мощи превосходила все примененные в прошедшей накануне битве заклинания. Ворожба приснопамятной вельвы и призванного Фьоргмундом Чудодеем астрального страхолюда не шли ни в какое сравнение с разрушительной силой Фандарова чародейства. Конунг мастерски управлялся с тонкими или как их еще именуют высшими стихиями - светом и тьмой, сопрягая обе первоосновы в единую магическую форму. Дрогг слыхал, что на подобное способны только чародеи высших ступеней, коих в том же Гальтариуме насчитывалось не более двух десятков. Фандар колдовал молча, производя, на взгляд неискушенного в тонкостях волшебства наблюдателя, абсолютно беспорядочные движения руками. Ходившие в народе слухи рассказывали о том, что лишь величайшие из магов могут накладывать чары, не пользуясь речью.
   Возможно, прощелыга конунг имел при себе могущественный артефакт, кой сейчас и пустил в ход. Но паче разумным объяснением происходящего служило то, что Фандар, по всей видимости, являлся магом высочайшего уровня.
   Один из огненных хоботов прошелся по дереву, на котором пленился Дрогг. Орк своевременно зажмурился, на долю секунды окунувшись в пламенный поток. Он ощутил, как с шипением сгорает кожа на его лице и груди. Магическое пламя испепелило удерживавший его садок, и орк упал вниз, не без облегчения зарывшись обожженным лицом в прохладную землю.
   Из покойного забытья его вывела прокатившаяся по спине и затылку волна боли. Дрогг всем своим естеством испытал, как на этот раз его лизнул рукав мрака, содрав кожу и мясо едва ли не до костей. Орк тотчас раскумекал, что следует срочно найти какое-либо укрытие. Бывший трэлл поднял голову и огляделся. Найдя решение, Дрогг проворно вскочил и, пробежав несколько шагов, забился меж выпиравших из земли широких корневищ.
   Из своего ненадежного убежища, орк лицезрел разворачивающуюся магическую схватку, а, вернее сказать, избиение, поскольку равного поединка между сошедшимися силами не случилось. Призванная конунгом Фандаром мощь истребляла остроухих обителей Ииэс-Миила, не оставляя им даже ничтожной надежды на спасение. Гаэлсэ, коих осталось уже менее десятка, держались стойко, неустанно пуская заклятия в буйствовавшие над поляной эфирные рукава, и неотвратимо гибли сраженные разбушевавшейся магической стихией. Простые ратники, не способные как-либо противоборствовать извергнувшейся на них силе, не поддаваясь страху и панике, умирали по-эльфийски, с высоко поднятыми головами. Дрогг осклабился, любуясь многочисленными смертями ненавистных ему дальних родичей.
   Агатовые, белокипенные и рдяные жгуты с неослабевающим неистовством бичевали по земле и находившимся на ней эльфам. Орк задумался над тем, воззвали ли гаэлсэ к своим соплеменникам с просьбой о помощи. Быть может, Фандар отрезал эльфийский отряд от окрестного леса не только в материальном мире, но и разорвал магические потоки, которыми гаэлсэ могли воспользоваться для связи с собратьями. От конунга ныне следовало ожидать чего угодно. Возможно, к месту схватки уже спешили эльфийские сотни. Впрочем, в настоящее время Дрогг не сомневался, что могущественный маг, коим являлся правитель Сарминхейма, просчитал все возможные ходы противника и в любом случае уйдет живым и невредимым из Ииэс-Миила.
   Все закончилось также неожиданно, как и началось. Скрученная из тьмы, света и огня спираль накрыла троицу последних эльфов. О нескольких сотнях остроухих воинов и колдунов напоминал лишь витавший над поляной черный пепел да вплавившиеся в землю куски доспехов и оружия. Замкнувшая елань пламенная стена и ком извивающихся магических рукавов с треском исчезли, лопнули, растворившись в воздухе.
   Опала окружавшая Фандара полусфера. Стоявший в десятке шагов от логова орка конунг медленно повернулся. Серые цепкие глаза вперились в Дрогга.
   - Выжил, орк? - спросил конунг. Лицо правителя Сарминхейма ничего не выражало.
   Бывший трэлл промолчал.
   - Пожалуй, оставлю тебя в живых, - все также бесстрастно молвил Фандар. - Все равно никто не поверит, услышав о том, что ты только что видел. А теперича убирайся, пока у тебя еще есть шанс выбраться отсюда живым.
   Дрогг осторожно вылез из-под корней и сделал несколько шагов в сторону конунга.
   - Кто... ты? - помимо собственной воли вырвалось у орка.
   - А то, ты не догадался? - конунг усмехнулся уголком рта. - Ты думаешь, что маги Гальтариума могут оставить без присмотра орду варваров у себя под боком?
   Дрогг не ответил. Фандар был прав: наблюдая за уничтожением эльфов, орк и вправду подумал о том, что нынешний правитель Сарминхейма - возведенная на престол волшебниками Гальтариума креатура, время от времени остужающая горячие варварские головы.
   - Верно мыслишь, ублюдок, лучший способ избежать брожения - это нанести упреждающий удар. После гибели всего альтинга ярлы еще долго не осмелятся даже думать о возможном мятеже, - прочитал мысли орка конунг. - А сейчас проваливай, орк. Я ваше племя не жалую.
   Обретший долгожданную свободу Дрогг бодро засеменил на закат. Услышав тихое гудение, он украдкой оглянулся. Фандар входил в обрамленный лоснящийся чернотой овал, за мутным зеркалом которого угадывались очертания сизых безжизненных равнин. Правитель Сарминейхма покидал Ииэс-Миил через астральный портал, что сызнова подтверждало сколь велико его чародейское искусство.
   Орк трусил на запад, лелея надежду, достичь рубежей Дормира. Он сознавал, что эльфы, сейчас разъяренные точно пчелы, у которых разорили гнездо, будут неотступно преследовать его, и, что его шансы на спасение невелики. Однако нынче он более не являлся рабом, и понимание сего придавало ему силы, вселяя в душу веру в конечный успех.
  
   Через две седмицы оборванный, израненный и оголодавший Дрогг выбрался на песчаную полосу Кольцевого Тракта, опоясывавшего земли Дормирского Кланового Союза. Сарминхейм и Ииэс-Миил остались позади, а впереди его ждала вольная жизнь орка-охотника.
  
  
   Глоссарий:
   Брогзар - верховный бог орочьего пантеона.
   Гальтариум - город-государство волшебников в предгорьях Великого Хребта, на границе Сарминхейма и Дормира.
   Гамиэниас - бог, которому поклоняются эльфы Садрии.
   Гаэлсэ - название эльфийских колдунов ("жрецов леса").
   Дормирский Клановый Союз или просто Дормир - крупное варварское государство в центре Садрии.
   Кринсэ - название воинов у эльфов.
   Магхор - бог войны и грома у людей Сарминхейма. Согласно преданиям является сыном Сармина, хотя статуи и гравюры изображают его человеком, а не двергом.
   "Ночные убийцы" - так называют эльфов в Дормире и Сарминхейме за их излюбленный способ ведения войны: пробраться ночью в лагерь и перерезать глотки спящим врагам.
   Саартэ-Миил - эльфийское гоусдарство в центре Садрии, жители которого именуют себя сидхе (эльф. старшие).
   Садрийское Королевство (жителями королевства обычно именуется просто Садрия) - королевство на западе ойкумены. В Садрии правит король, которому служат вассалы-рыцари.
   Садрия - эльфийское наименование мира, также используемое людьми Садрийского Королевства и волшебниками городов-государств.
   Сармин - бог гномов Снежного Хребта. Считается отцом-прародителем всех богов, которым поклоняются люди Сарминхейма. По легенде Сармин построил и преподнес в дар людям величайший город, который нарек в честь своей жены Сарминой.
   Шаарт (эльф. отродье) - название орков на эльфийском.
   Эр'грэнно (эльф. озаренный лучами солнца) - титул правителя Ииэс-Миила.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   55
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"