Хаген Альварсон : другие произведения.

Смена парадигм: миф или реальность?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.43*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вас не задолбал постмодерн в масскультуре? И есть ли альтернатива? Мои размышления на тему... Статья не претендует на академичность и расчитана на широкий круг читателей. Собственно, это скорее эссе. Размещено в сокращении.

Смена культурных парадигм: миф или реальность?

  
   - Нам нужны криейторы.
   - О! Так вам нужны творцы?
   - Нет. Творцы нам на хуй не нужны. Нам нужны криейторы.
   В. Пелевин. "Generation P"
  
   "Литература начинается мифом и им же заканчивается".
   Хорхе Луис Борхес.
  
   "Историй всего четыре".
   Он же.
  
  

I

  
   Последние 15 лет в среде культурологов ведется вялотекущая дискуссия о кризисе современного мировоззрения, периодически предпринимаются попытки торпедировать крейсер постмодерна, однако результат нулевой. Постмодернизм как был, так и остается магистральной культурной парадигмой. В т.ч. и на просторах СНГ. Тому наглядное подтверждение - популярность Умберто Эко и Дэна Брауна, Зюскинда, Тарантино, Павича, Кундеры, Сорокина, Пелевина... В Германии, кстати, один из самых читаемых авторов - наш рiдний коханий Юрий Андрухович, из той же когорты. Все эти суперпопулярные проекты - порождение эпохи Заката Европы, Сумерек мира, эпохи постмодернизма.
   Слышу ехидные смешки в зале. Что это, мол, за апокалипсические настроения? Так это не я, господа хорошие. Это, прежде всего, товарищ Шпенглер. Могу вспомнить еще товарища Тойнби, его теорию цивилизационного вызова-ответа и его прогнозы касаемо потенции современной культуры дать цивилизационный ответ. Грустные такие прогнозы... Да и товарища Куна с его сменой культурных парадигм... И старика Ницше с его Вечным Возвращением и вздохами по поводу культуры пастухов и скотов... "И кризис европейской культуры" Вебера... Но оставим на время классиков в покое. Они смотрели на проблему кризиса парадигмы слишком широко, в общем. Понятно, что постмодернизм - это не только творчество; это и политология, и социология, и история; это явление гуманитарной науки; постмодернизм - это философия. Критика философии постмодернизма - дело весёлое, но уж больно хлопотное (учитывая, что единственной альтернативой постмодернизму в философском аспекте является неомарксизм). Нас же интересуют проявления постмодерна в аспекте культурологическом, а если точнее - в массовой культуре. А теперь вспомним, каковы признаки и функции постмодерна. Итак:
   - тотальная десакрализация;
   - отсутствие запретных тем и приемов;
   - предельная цитатность;
   - смешение культурных парадигм;
   - демифологизация сознания;
   - отсутствие ощущения самоценности, сопричастности...
   Смотреть словари литературоведческих терминов после 1992 года издания. Есть также отдельный словарь терминов постмодернизма.
   Мир, как самодостаточная и самоценная культурная модель, разрушен, разобран на атомы, теперь это - конструктор для бесконечных псевдоинтеллектуальных игр.
   На сегодня постмодернизм лишен перспективы дальнейшего качественного развития. Он не реагирует на актуальные проблемы современности - ну разве что паразитирует на них. Пример: во Франции происходят интереснейшие этнические и религиозные конфликты, а на фестиваль кино в Киеве везут очередное "голубое" творение, будто в Европе больше не о чем снимать, кроме как о юных и не очень педерастиках. Это дает лишний повод некоторым одиозным политикам заявлять: "Да знаем мы вашу европейскую культуру! Одна наркомания да гомосексуализм! Подонки! Однозначно!" Альтернативы нет ни в Великой Московии, ни за Атлантикой.
   Сами постмодернисты, ехидно ухмыляясь, заявляют, что они - представители ПОСЛЕДНЕЙ культурной парадигмы, что после них ничего нового не может быть, лишь бесконечная игра в бисер. Однако я позволю себе в этом усомниться. Как-то не хочется верить, что Жёлтый Уродец из "Города грехов" - воплощение и апогей культуры человечества.
   Предупреждение: если вам нравится постмодернизм, если вы не против засилья вторичности и произвола, лишь бы вас не трогали - не читайте дальше. Не стоит тратить ваше время. Тех же, кому любопытно, что нас ждет в ближайшем будущем, прошу следовать за мной.
  

II

  
   Чтобы дать представление о культурной парадигме, идущей на смену постмодернизму, следует уяснить, а что же, собственно, может быть? Чего следует ожидать? Каковы могут быть признаки и функции новой культуры? Обратимся к т.н. теории "маятника". Прослеживая эволюцию европейской культуры, несложно заметить дихотомию функций Слова по принципу "рациональное - иррациональное", "разум - эмоция", "проза - поэзия". Мы ограничимся беглым обзором культурных периодов (периодизация авторская, во многом относительная). Итак...
  
   1. Архаико-мифический период.
   У разных народов, в разное время, но, как правило, до образования государств и принятия единой религии. Литература здесь является частью дорелигиозной магии, отражает мифопоэтическое восприятие мира. В этот период создаются эпосы, сказания, легенды и сказки. Функции литературы: фиксация и передача жизненно необходимых знаний, воспитание молодого поколения, развлечение. Эти функции, по отдельности вполне прозаические, рациональные, не отделены друг от друга, реализуются как единственная.
   Разумеется, мы не можем знать реакцию аудитории на, скажем, нордический эпос, "Илиаду" или "Махабхарату", однако психолингвистический анализ текстов данного периода позволяет сделать вывод о наличии еще одной, главной функции мифопоэтической литературы. Эта функция (как и вся архаическая магия) состоит в том, чтобы ввести аудиторию (и каждого отдельного слушателя лично!) в "мир духов" - в особое психологическое состояние, сходное с шаманским экстазом или одержимостью. Добивались этого разными художественными приемами.
   Например, для древнегерманской песенной литературы характерна аллитерация, для гомеровского эпоса - четкая цветовая маркировка (особо любимы - красный и черный), для эпосов "Калевала" и "Калевипоэг" - особый ритм, параллелизм, и так далее. Также широко используются красочные гиперболы, эпитеты, сравнения, метафоры. Рискну даже заявить, вызвав на свою голову праведный гнев поклонников Арона Гуревича, что эпос - глубоко психологичен. Прочитайте момент из древнеирландского эпоса "Похищение быка из Куальнхэ", где сходятся на битву лучшие друзья Кухулин и Фердиад! Прочитайте и песнь, которую поет Кухулин над поверженным другом детства! А трагедии персонажей "Калевалы"!
   Литература мифа поражает своей четкой ритмикой, образностью, строгостью. В эпосе нет лишних слов. Усилия декламатора направлены на воображение и фантазию слушателя. Слушатель, чья психика вошла в резонанс с ритмом текста, представляет себя либо рядом с героем, либо - самим героем (присмотритесь, как слушают или читают дети лет до десяти!) Он переживает сюжет как его участник, пропускает текст сквозь призму личных эмоций и получает соответственный эмоциональный, а стало быть - жизненный опыт. Причем не факт, что слушатель ассоциирует себя только с "хорошим" героем - демонические персонажи эпоса, несмотря на весь их комизм, также обладают недюжинным шармом, и великих злодеев во все времена называли в народе именами мифических антигероев. Герой мифа - психологически неоднозначен, ибо он не только воплощение определенного социального идеала, но и представитель общины, член рода и племени. Иначе - кому он интересен?
   Таким образом, через эмоциональное, иррациональное восприятие реализуются три упомянутые выше рациональные функции. То, что человек постиг через бессознательное, действует сильнее, чем то, что он постиг сознанием. Это основы психоанализа.
   Маятник качнулся в сторону поэзии.
  
   2. Античность.
   От Софокла до Цицерона и Петрония Арбитра. Такая временная растянутость может вызвать у вас скептическую ухмылку. Однако, даже учитывая все многообразие эллинской и римской культуры, я вынужден настаивать именно на такой периодизации. Как это ни парадоксально, но античная сюжетная литература как массовое явление практически не изменилась ни по форме, ни по функциям. Основной жанр - театральная пьеса (поэзия сама по себе и римский роман не были рассчитаны на широкую аудиторию, даже элитарную, ввиду неимения соответствующих технических средств тиражирования).
   Пьеса, вероятно, восходит к ближневосточной религиозной мистерии; греческая же пьеса - это десакрализированный ритуал. Основные функции: развлечение, воспитание молодежи, утверждение тех или иных принципов устройства общества, изобличение его пороков. С развитием античной драматургии растет и десакрализация, мифологичность сходит на нет. Ни о каком ритме текста, эмоциональном пространстве уже нет и речи. Зритель не входит в мир духов. Он может сострадать героям, что облагораживает его (Аристотель "Поэтика"), может над ними смеяться, но доминантами являются не страсти героев, а логические акценты их диалогов.
   В этом смысле печальна участь драматурга Еврипида, творца столь психологически сильных трагедий; его "Медея" кажется мне апогеем греческой драмы в смысле эмоциональной глубины. Вместе с тем, его пьесы изрядно "клевались" коллегами по стилосу и занимали последние места на состязаниях. Не это ли мы столь часто видим в сетевых литературных конкурсах?..
   Маятник качнулся в сторону прозы.
  
   3. Куртуазность.
   "Высокое Средневековье" (ХIII век) - Ренессанс. Поэзия трубадуров (Франция) и миннезингеров (Германия), рыцарский роман (особо популярен цикл о короле Артуре). Церковную словесность - схоластику, жития, апокрифы - я не рассматриваю ввиду узкого круга ее использования. Аудитория менестрелей была все-таки больше. Наряду с рекреативной функцией куртуазная литература выполняет еще одну, кардинально новую функцию. Впервые в истории культуры (!) эмоции, чувству, страсти придается абсолютная ценность. Утверждается идеал культурного героя, героя-любовника, героя-рыцаря; на базе католицизма закладывается фундамент новой, альтернативной мифологии, где находят более полное отражение многие языческие мотивы.
   Более подробно исследует языческие корни "артуровской" мифологии, в частности, А.Сапковский. Я же отмечу лишь, что впервые выписан эмоциональный портрет культурного героя. Рыцарь ДОЛЖЕН уметь любить. К культурному герою в смысле эмоциональной зрелости предъявляются кардинально новые, более высокие требования. Культивируются любовь и отвага.
   Маятник качнулся в сторону поэзии.
  
   4. Ренессанс.
   Попытка возврата к античной культуре, правда, с треском провалившаяся. Образы античного язычества используются лишь как символы и аллегории ценностей так называемого "Времени купцов", как окрестил его Жак Ле Гофф. По форме и функциям это все та же схоластика, использующая иной инструментарий (как известно, аллегория - любимое оружие проповедника). Возрождение знаменательно рождением новой культурной парадигмы - антропоцентризма, которая была магистральной в европейской культуре до середины ХХ века. Многие, впрочем, считают антропоцентризм актуальным до сих пор.
   Впрочем, вектор Возрождения в системе "разум-чувство" определить однозначно довольно тяжело. Мне кажется, что Ренессанс более тяготеет к racio, поскольку творчество воспринималось не столько как некий мистический акт, сколько как наука - математика, механика, естествознание, медицина. "Лирика" еще не отделилась от "физики". С другой стороны, нет оснований думать, что отношение к науке было десакрализировано, лишено вдохновения. Произошло лишь развенчание (да и то не слишком убедительное) церковных стереотипов. Однако в творчестве авторы Возрождения хоть и вышли на новые технические уровни, не вполне уверенно апеллировали к эмоции; их чувственность несколько механистична.
   Не стоит также забывать, что Ренессанс был ответом теоцентризму Средневековья. Одним из магистральных аспектов средневековой этики была дихотомия плотского и духовного, материального и идеального, разумеется, с приматом последнего. Любовь трактовалась как производная духа, души, божественного начала. "Возрожденцы" же интерпретировали любовь как эрос, как порождение плоти, материи. Потому их эмоциональность кажется ущербной и механистичной: ибо такова материя.
   Не вполне уверен, но думаю, что маятник качнулся в сторону прозы.
  
   5. Барокко.
   XVI - XVII века. Игра со смертью. Несведущим кажется, что культура Барокко - это такой маскарад-карнавал, сплошное веселье, праздник с шампанским и девичий смех. Пестрота, вычурность, украшательство, как кажется со стороны, призваны выполнять лишь рекреативную функцию. Однако это не так - или не совсем так. Эпоха Барокко была эпохой конца, веком разочарования в идеалах рыцарства и Ренессанса, эпохой гибели Средневековья. По сути, Барокко - это агония куртуазного века, предсмертное напряжение сил. Пестрота и маскарад скрывают гниение и смерть. Такой вот пир во время чумы.
   Функции: рекреативная и эскапическая (уход от ужасов жизни во вторичный мир, где есть место идеалам и чувствам). В литературе наиболее яркий представитель Барокко - испанец Кальдерон, в драматургии - пожалуй, Шекспир. Герои Шекспира исполнены страсти, но это страсть надрыва - они не спасаются в причудливых декорациях. В этом смысле Шекспир предвосхитил "гуманизм", Просвещение и классицизм. Гамлету, Ромео и Макбету не было места в мире, где погиб порыв души.
   Также в это время актуализируется мотив "La Grande Dance Macabre", как сказал об этом вышеупомянутый Ле Гофф: "К концу Средневековья пляска смерти охватила все социальные группы..."
   Маятник качнулся в сторону поэзии.
  
   6. Классицизм.
   XVII - XVIII века. Эпоха разума. По моему, самая трагичная страница европейской культуры, когда человек возгордился своим убогим умишком, а творческие люди пошли на службу Империи. Наиболее яркий иллюстративный материал по данному периоду дает Франция. Вуало, Мольер, Лафонтен, Вольтер, Монтескье, Руссо, Гораций... Функции литературы: воспитание, просвещение, прививание гражданам чувства патриотизма (любви к королю/власти/державе), чувства долга. Основной массовый жанр - пьеса. Если точнее - комедия. Герой - плут, соблазнитель, реже - какой-нибудь солдат, разрывающийся между долгом и чувствами. Письменные жанры: моралите, роман, басня, памфлет, пасквиль и т.п. "Просвещенцы" взяли за образец античную литературу - в её функциональном аспекте - и добились большего, чем деятели Возрождения.
   Это время, когда во Франции можно было встретить живущих в землянках крестьян, настолько нищих и убогих, что они не могли связать и двух слов и пугались путешественников, точно дикие звери. Такого не было даже в самом темном и страшном из всех темных и страшных Средних веков, с их инквизициями, крестоносцами, викингами и прочими радостями жизни. А чуть раньше, в начале XVII века, в Арьреплоге, в далекой Лапландии, пылали на кострах последние северные волшебники вместе со своими бубнами...
   Политический идеал классицизма - просвещенная монархия - был воплощением эпохи и идеалов культуры. Великая французская революция уничтожила как монархию, так и классицизм. Просвещение дало гибельные всходы, и после крушения абсолютизма во Франции наступило разочарование в идеалах Просвещения во всей Европе.
   Маятник качнулся в сторону прозы.
  
   7. Романтизм.
   XIX век. Возвращение в сказку. Разочарованные в возможностях разума и государства, европейцы лишились в определенном смысле почвы под ногами. В начале XIX века начинаются поиски некоей культурной основы. Такой основой стал фольклор, язычество, мифы, легенды, сказки.
   Сказка - основной жанр эпохи романтизма. "Просвещенцы" сочли ниже своего достоинства обратить внимание на фольклор, а сказку оставили детям, обрекая этот жанр на изначальную ущербность. Однако следует заметить, что слово "сказка" первоначально имело значение совершенно достоверного текста (дословно: то, что говорят; ср. русское "сказ", украинское "казка" от "казати" (говорить), английское "tail" от "to tell", исландское "tellr" от "telja" и так далее). То есть для реципиента сказка - это совершенно реальные события, как бы фантастичны они ни были.
   Сказка - не ложь, а добрым молодцам урок там подается на уровне подтекста, но отнюдь не является целью. Более того - сказка это самоценный текст. По-моему, наибольшее влияние на реабилитацию сказки оказали германцы: Гофман, Гауф, Гримм, Б.Торп, Андерсен. Их сказки лишены нарочитой моралистичности, зато открывают путь в другой мир - в мир текстового пространства. Нечто подобное было в периоде 5 - но там на первом месте стояла игра, а тут - эмоция, ощущение другого мира. К сожалению, такой эскапизм не давал адекватного жизненного опыта, что вело к инфантилизации и экзальтации реципиента; архетипы и миф в эпоху романтизма еще не вполне пробудились, и романтизм стал этаким фэнтези XIX века.
   То же можно сказать и в отношении английских романтиков - Байрона, Шелли, да и, пожалуй, всей любовно-приключенческой романтической литературы. Они так увлеклись выдуманными героями и их эмоциями, что перестали реагировать на вызов современности. Однако их заслуга - да и всего романтизма - что чувство и чувственность были реабилитированы, стали самоценным объектом этики и эстетики, и сама любовь стала предметом медитации.
   Маятник качнулся в сторону поэзии.
  
   8. Реализм.
   XIX век. Проблемы "объективной реальности". Надо сказать, что авторы реализма не девальвировали эмоций героя, но использовали их потребительски, для обоснования своих идей и своего видения мира. Если в эпоху Возрождения эмоция была порождением тела, то реалисты трактовали эмоцию как порождение разума. Отождествляли чувство и рефлексию. Чем выше интеллект героя, тем якобы глубже его чувства; дурак или невежда не способен на глубокие переживания.
   Вторая половина XIX века - время махрового, кондового реализма, время создания толстенных многотомных романов-эпопей, которыми и поныне зачем-то мучают школьников. В том смысле, что вряд ли существо 15-16 лет способно понять "Войну и мир" или "Идиота". До таких вещей надо дорасти.
   Основная функция реализма: по возможности объективное отображение реальности; реализм в основном - социальная литература. В объективе внимания - персонаж-представитель определенного социального слоя и его реакция на общественно-политические процессы. Это как бы усредненный герой. Реализм брезгует личностью как таковой, индивидуумом (правда, за редкими исключениями). Реалист составляет психологический портрет героя, инженерно рассчитывает и прописывает его психологические реакции на факторы "объективной реальности". Эмоция реализма определённо рациональна и "социальна": это не столько эмоция героя, сколько эмоция его социальной группы.
   Фактор иррациональности игнорируется, и не удивительно: на иррациональное обратили внимание лишь в ХХ веке с подачи печально известного доктора Фрейда. Жанры: большой роман "за жисть", реже - повесть, рассказ. Реализм не знает поэзии.
   Маятник качнулся в сторону прозы.
  
   Двадцатый век преподнес культурологам немало приятных сюрпризов.
   Модернизм (9) с его разнообразностью в литературе и изобразительном искусстве воскресил поэзию, эмоцию, утвердил индивидуализм, наплевал на социальный вектор и вернул читателям мир духов. Символисты практически подошли к мифу и архетипу, их идеологические противники акмеисты открыли путь в пространство ярких живых образов и сюжетов, зачастую романтических и фантастических, а футуристы ломали стереотипы. Импрессионисты и экспрессионисты апеллируют к эмоциям и ощущениям.
   Основной жанр - стихотворение, поэма, рассказ, реже - повесть; от романа модернистов, видимо, тошнило. Это был естественный и ожидаемый ответ реализму. Авангард разнообразен - и в этом его сила: он не пустой. Маятник качнулся в сторону поэзии. Модерн сгубила эта легкость, неспособность и нежелание производить объемные массовые тексты, его подчеркнутая элитарность и даже снобизм. Ну и еще исторические обстоятельства - тоталитарные режимы СССР и Третьего Рейха, уничтожавшие поэтов из страха, Мировые Войны и апатия, охватившая Европу между ними. У модернистов не было твердой моральной и духовной базы (в отличие от коммунистов и нацистов), и они не выдержали испытания огнем, железом и кровью. Потому, увы-увы, у Гитлера сегодня больше поклонников, чем у Ремарка...
   Середина ХХ века знаменательна возрождением реализма и утверждением экзистенционализма (10). Оба течения апеллируют к разуму, хотя Камю и Сартр действуют в эмоциональном поле. От "Тошноты" и впрямь тошнит, а в "Постороннем" действительно ощущаешь свою непричастность. Экзистенционалисты первыми забили тревогу: как и век назад, Европа была разочарована и апатична, дезориентирована политически и культурно, и давало о себе знать отсутствие духовной базы. Индивидуализм достиг апогея: человек оказался на вершине, рядом никого, только холод и абсурд. Религия стала личным делом каждого и не смогла бы объединить Европу.
   К сожалению, экзистенционалисты были поняты не совсем верно: из Камю, к примеру, сделали некоего Пророка Абсурда, мир ему, недооценивая опасность подобной трактовки. Основной жанр - роман, функции - поиск культурной базы, которая так и не была найдена.
   Маятник качнулся в сторону прозы.
  
   По логике "маятника", следующая культурная парадигма должна была апеллировать к поэзии и эмоциям. Однако произошло ли это? Некоторые культурологи даже утверждают, что маятник так и не качнулся, либо качнулся куда-то вверх, вниз, "сорвался с катушек", и "теория маятника" более неприменима. Рискну это оспорить. Парадигма, сменившая экзистенционализм, - это всеми нами любимый постмодернизм (11), в котором так тесно сплетаются поэзия и проза, что векторность постмодернизма в данной системе определить не так уж просто. Выскажу лишь свои догадки на сей счет.
  

III

  
   Постмодернизм начинался как метод, направленный на распаковку скрытых, подавляемых эмоций, на раскрепощение сознания и подсознания. В этом смысле постмодернизм апеллирует к поэзии. И эту свою функцию постмодернисты выполнили. И перевыполнили. Постмодернисты - это поэты подсознания. Распаковать скрытое в подсознании можно, лишь сломав психологические блоки на всех уровнях. Этому служит пестрота, лоскутность, цитатность, смешение культурных парадигм, рваный ритм и темп, десакрализация, демифологизация. Ошеломить, обескуражить, выбить почву из-под ног, разобрать культуру на равновеликие элементы - и пусть читатель сам решает, что делать дальше.
   Освобожденные инстинкты подскажут.
   Не подсказали...
   Как видим, постмодернизм тесно связан со школой психоанализа З.Фрейда, который первым заговорил о подсознании как о своего рода свалке подавляемых страстей. Следуя этой теории, постмодернисты апеллируют к подавляемым фантазиям. Условно их можно рассортировать по двум категориям: насилие и секс. В определенном смысле между понятиями "фрейдизм" и "постмодернизм" можно поставить знак равенства. Проблема в том, что сам Фрейд был человек глубоко ущербный, закомплексованный и несчастный, и его психоанализ - это во многом история его болезни. Иначе говоря, его теория применима лишь для узкого круга больных людей. То же и с постмодернизмом. Сломав психоблоки личности, постмодернистский текст вкладывает в сознание авторские (чужие) фантазии на тему насилия и секса. Постмодернизм "инфицирует" неподготовленного человека психосексуальными расстройствами (тем же "эдиповым комплексом"). Потому постмодернизм должен был остаться в маргинесе. Но - не остался...
   Итак, постмодернизм апеллирует к поэзии. Но как! Какими методами! По сути, постмодернисты не создали ничего нового. Ни одного живого персонажа, ни одной оригинальной идеи, ни одной добротно разработанной темы. Среди постмодернистов нет ни одного блестящего стилиста, хотя полно мастеров стилизации. Восторг от постмодернистских текстов СЕГОДНЯ - это восторг от одеяний голого короля. Такие тексты состоят из цитат и аллюзий. В лучшем случае читателю-интеллектуалу предлагается игра в пазл и в "угадай мелодию" (источник цитаты). В худшем же...
   Граф Хрущев соблазняет молодого барона Сталина! Ах, как восхитительно и романтично! Персонажи Тарантино вырывают друг другу глазки! Ох, какая прелестная прелесть! И поднимается ото сна в далёкой стране снегов пятилапый пёс Пиздец... Ну, чего кривишься? Это наша Родина, сынок...
   В смысле методики и инструментария постмодернизм тяготеет к прозе. Нечто подобное (потребительское отношение к мифу и эмоции) мы видели в периодах 2, 4, частично 5, 6, частично 8. Однако никогда еще разрушительная функция Слова не становилась во главу угла. Постмодернизм изначально был поэзией, реализуемой через прозу. Однако, войдя в 80-х в массы, исчерпался, разложив сознание на, так сказать, "субатомарные частицы", оказался неспособен идти дальше разрушения, и так предал прозу. Всё. Fenita la cultura...
   Возможно, у вас создалось впечатление, что постмодернизм - это страшный и непобедимый монстр. Но это далеко не так. Постмодернизм - это скорее Жёлтый Уродец. Оба украли свой цвет, свои фрагменты и цитаты, свой дурной запах. Оба вызывают отвращение. И оба - бесплодны.
   Впрочем, это мое личное ощущение.
  
   Каким же должен быть следующий период культуры, если предположить, что маятник все еще продолжает колебания? Это должен быть текст, апеллирующий к прозе средствами поэзии. В данном случае под прозой я понимаю:
   а) Реальный персонаж (узнаваемый, но в то же время - личность);
   б) Реальную проблему (такую, которая станет близка читателю);
   в) Самоценную концепцию.
   То есть проза как синоним реального жизненного опыта.
   Что такое средства поэзии? Это все средства, могущие пробудить в читателе его НАСТОЯЩИЕ, ГЛУБИННЫЕ эмоции (а не навязанное извне стремление выкалывать глаза кошечкам и вступать в сексуальные отношения с родителями).
   А теперь вспомним, не это ли мы видели в периоде 1?
  

IV

  
   Тут, однако, есть опасность попасть в ту же ловушку, что и "возрожденцы". Понятно, что возвращения к литературе архаико-мифического периода не будет, да и не может быть. Наша культура так обогатилась за века, что игнорировать этот опыт просто глупо. Мы стоим перед необходимостью возвращения мифа в его эмоциональном, психологическом аспекте. Новая культурная парадигма должна преодолеть надуманную дихотомия разума и чувств, сплавив воедино поэзию и прозу. Соединив их ОРГАНИЧНО, а не смешав, как постмодернизм.
   Есть ли предпосылки? Не стартовать же нам, в самом деле, с "Илиады" или "Рамаяны"... Есть. Я сознательно не упоминал такое литературное течение ХХ века, как "магический реализм" (иногда его безосновательно считают проявлением постмодернизма). Что интересно, работа в этом жанре характерна для авторов из Латинской Америки и Африки, то есть из экономически и политически отсталых регионов. Широкому читательскому кругу наиболее известны Г.Г.Маркес и Х.Л.Борхес, но первым провозвестником "магического реализма" можно считать модерниста Ф.Кафку (Мелетинский пишет об этом в своей "Поэтике мифа"). И "Замок", и "Сто лет одиночества", и новеллы Борхеса являются современными сказками. В них нет десакрализации, но есть развенчание стереотипов. Действие происходит и в нашем времени, и в некоем "вневременье", характерном для мифов, причем одновременно (пардон за каламбур). Фантастические элементы выглядят органично, а некоторые вполне реальные элементы обладают магическим шармом. Национальный колорит только подчеркивает мифопоэтическое ощущение этих текстов.
   Так что же такое, по сути, миф?
   "Литература начинается мифом и им же заканчивается", - сказал Хорхе Луис Борхес. Трудно спорить с классиком. Ведь все эпосы - и архаические, и классические, - являются воплощением мифа, результатом отображения сказителем мифопоэтического восприятия мира. Используется миф и постмодернизмом для конструирования псевдоинтеллектуальных моделей.
   Базовое определение мифа - сюжет о деяниях богов и героев, о происхождении и гибели мира, о подвигах культурных героев и первопредков, то есть фиксирование в массовом сознании информации прежде всего интуитивного, а не эмпирического происхождения. Эта информация имеет сакральный характер, является залогом стабильности социума и служит источником знаний о генезисе бытия. Мифическое знание, вопреки распространенному мнению, не оппонирует знанию научному, ибо выполняет совершенно другие функции.
   Учитывая "ненаучный" характер мифического знания, не следует удивляться, что слово "миф" стало синонимом понятий "ложь", "выдумка", "стереотип". Эта тенденция восходит к эпохе классицизма и до сих пор имеет место в гуманитарной науке. Трактовка мифа как заведомо ложной информации особенно актуальна для американских историков, культурологов, социологов, критиков, политологов. Впрочем, присуще таковое восприятие и постсоветскому культурному пространству. Нас же интересуют не прикладные, непосредственно прагматические аспекты мифа, а психологические.
   Миф - это прежде всего форма сознания. Особая модель мироощущения и мировосприятия, которая, по наблюдениям психологов, наиболее присуща детям и нивелируется лишь в процессе социализации ребенка. Миф - это первичная форма сознания. Знание здесь имеет аксиоматический характер, не ограничено догмами и определениями, обращено к вопросу генезиса. Дети редко сомневаются в словах взрослых, зато часто задаются вопросом: "откуда я взялся?". А родители краснеют и мямлят какую-то фигню про аиста. И никогда ни один кроха-сын не подойдет к отцу со словами: "Что такое хорошо и что такое плохо?". В этом свете ситуация из назидательного стихотворения выглядит абсурдно и смешно. Миф не оперирует понятиями добра и зла - эти моральные поляризаторы возникли в эпоху кризиса мифопоэтического сознания и массовой подмены понятий.
   Для актуализации мифа сознание должно пройти определенные инициации. Особенно любопытны инициации шаманов - выразителей мифа. Сюжеты о таких инициациях характерны для любой мифологии (подробнее об этом писал Мирча Элиаде).
   В этом смысле меня особо рассмешили условия одного из СИ-шных конкурсов, который кто-то остроумно окрестил "О-т-живший миф". Что-то там было насчет того, что миф должен иметь мораль. Вот уж воистину, сказка - ложь...
   На сегодняшний день мифическое начало загнано в глубины подсознания, потому что ребенку - носителю мифа - не дают пройти первичную, возрастную инициацию. Надо сказать, что по времени социализация ребенка совпадет с оптимальным моментом для возрастной инициации (9-10 лет). В США ребенок проходит инициацию через комиксы про Суперменов, а также через три храма американской духовности - Плэйбой, Макдоналдс и Терминатор. Советские Чебурашки, Павки Корчагины и отцеубийца Павлик в этом смысле не лучше. Миф подавляется социумом не сразу, исподволь, постепенно, едва не с колыбели. Однако, при определенных обстоятельствах, миф реализуется в массовом сознании, извлекается из глубин подсознания - происходит распаковка архетипов. Таким образом, миф следует рассматривать как форму развертывания магического имени. Магическое имя - это сюжетный архетип.
   Тяжело дать однозначное определение этому понятию, учитывая, что архетип возник как явление психики раньше собственно языка. Карл Юнг, для которого архетип - базовое определение, пишет так: "Архетип - мифообразующий структурный элемент коллективного бессознательного" (подробнее - К.Юнг. "Символ и архетип", "Человек и его архетипы"). Архетип - первичный образ фантазии, форма без содержания, которую актуализируют внешние обстоятельства. Архетип формирует взгляды, но не содержит их. Для разных этносов актуальны, соответственно, разные архетипы.
   Например, для грузина - роза, гора, преступник, прикованный к скале (инициация!), хищная птица; для финна - рыба, рыбак, олень, утка, охотник, старик; для украинца - солнце, сокол, ворон, волк, мать-земля; для скандинава - волк, медведь, ворон, море, орел, дракон; для араба - солнце, небо, пустыня, родник, верблюд; для японца - вишня, гора, море; для кельта - древо, чаша, корова, кот и т.п. Этническая актуализация архетипа проявляется в дифференциальном содержании образа. К примеру, ворон в эпоху викингов реет на стягах вождей - священная птица Одина донесет в Вальхаллу души погибших, расскажет Всеотцу о деяниях воинов; в славянских же сказках ворон летает в мир мертвых за волшебной водой как раз для того, чтобы вернуть героя к жизни; а у кельтов ворон - символ несчастья, маркировка враждебных хтонических сил; у палеоазиатов же ворон является одновременно и первопредком, и главным культурным героем, и плутом-трикстером. Как видим, медиативная функция ворона актуализируется по-разному в разных регионах. Позволю себе в дальнейшем использование термина "этнический архетип", или "этнотип".
   Необходимо различать понятия архетип и стереотип. Стереотип в данном контексте - это образ с несвойственным ему содержанием. Пример: "Сталин Отец Народов". Это стереотип. Его можно развенчать при помощи элементарной логики. "Отец Народов" - это уже архетип, актуальный для тюркоментальных этносов. Стереотип конструируется и воспринимается прежде всего логически и может быть разрушен с помощью рациональной аргументации. Архетип воспринимается психологически, эмоционально, и потому не может быть отторгнут рационально. Для отторжения архетипа используется иной инструментарий, бьющий на психику и эмоцию, а это сложнее, чем логическое развенчание.
   Общие свойства мифологического мышления таковы:
   - неразделимость человека и мира;
   - диффузность мышления (отсюда взаимопревращения людей, зверей и предметов, которые так радуют нас сильнее всего в кельтском фольклоре);
   - синкретика мировосприятия;
   - отсутствие абстрактных понятий (Добра и Зла как абсолютных категорий);
   - придание миру абсолютной ценности;
   - стремление к порядку в социуме и душе человека;
   - объяснение сущности объектов через историю их создания;
   - особая категория времени для великих событий - "правремя", Ur-zeit, отделенная от остального времени (давным-давно...);
   - цикличность времени (мотив Вечного Возвращения);
   - герой - медиатор между полюсами бытия (и отправился Фродо в Мордор...);
   - мотив "Золотого века".
   Подробнее об этом - Е.М.Мелетинский. "Поэтика мифа".
   Миф следует воспринимать как иррациональное, как то, что находится вне плоскости рационального познания. Вообще же об ограниченности возможностей рационального мировосприятия сказано немало, так что не будем останавливаться на этом подробно.
   Поговорим о другом.
   Лично для меня миф - это преодоление дихотомии западного индивидуализма и восточной безличности; преодоление неизбывного одиночества, на которое обречены мы все, ощущение сопричастности к чему-то большему, оставаясь собой; осознание себя как органичной и неуничтожимой части Вселенной; ощущение одушевленности и живости всего в этом мире. Если религии делят все на Хорошее и Плохое, то миф делит все на Настоящее и Фальшивое.
   Кто с нами - тот поймет.
   К счастью, ни у мифа, ни у архетипа нет однозначного академического определения. Иначе я не говорил бы с вами об этом...
   По Борхесу, сюжетов всего четыре:
   а). Космогония;
   б). Поиск Грааля;
   в). Смерть и воскресение бога;
   г). Эсхатология.
   Мелетинский утверждает, что для архаических эпосов наиболее актуален мотив Космогонии, а Эсхатология более характерна для эпосов классических. Следует добавить, что для современных мифов главным является мотив поисков Грааля - себя, совершенства.
   Очень хорошо, скажете вы. Но что же это значит на практике? А то теоретизировать все горазды...
   Стало быть, перейдем к практической части.
  

V

  
   Понятно, что этот новый "магический реализм" не стоит отождествлять с его латинским вариантом: все-таки Маркес и Борхес не оппонировали постмодернизму, так что вряд ли их можно считать представителями новой культурной парадигмы. Возвращение литературе шаманских функций, реализм чувства, приобретение эмоционального и жизненного опыта в состоянии одержимостью текстом - все это есть и в магическом реализме, но лишь в зачаточном состоянии. Погружение в эмоцию, в пучину коллективного бессознательного там все же недостаточно глубокое.
   Предтечами новой культурной парадигмы можно считать Толкиена и Ле Гуин. Собственно, такой культурой должна была стать фэнтези. Но благодаря усилиям американских культурологов и издателей фэнтези стала культурой подростков и разлекаловкой. Там нет архетипов и мифов, но есть стереотипы, обилие немотивированного секса и насилия. Пример: чем отличается Толкиен от Перумова?
   Вот тем и отличается...
   Во "Властелине колец" нет артефактов. Кольцо - это не артефакт, это - архетип. Центральный архетип германской мифологии. Оно живое. Злое - но живое. Прошу заметить, что Кольцо Всевластия, кольцо Нибелунгов и кольца эддической и скальдической поэзии - различные варианты актуализации германского этнотипа. Известно, что американские "толкиеноведы" пришли к поразительному умозаключению, что под Кольцом профессор имел в виду атомную бомбу, а европейская критика отыскала параллели между Гитлером и Сауроном. А ещё Толкиена изрядно забавлял вопрос - дескать, орки - это коммунисты? Вот что такое кризис мифопоэтического сознания... Меч Арагорна - это уже кельтский этнотип (Экскалибур?), как и Зеркало Галадриэль (Грааль). Они - живые. Живые домики хоббитов, живой Лориен, живой даже Мордор - эта истинно мифическая страна смерти. Эльфы, гномы, тролли - это этнотипы германо-британской мифологии. У Перумова же это компьютерные спрайты. Почему? Толкиен глубоко эмоционально проникся британской мифологией, тогда как Перумов явно с ней даже не знаком; к тому же он обесценивает миф. Эрго: хочешь писать про эльфов? Стань патриотом Англии.
   Именно в этой сакрализации образов и проявляется теснейшая, неразрывная связь мифа с этносом. Мифы универсальны. Но актуализируются по разному.
   "Земноморская" эпопея Ле Гуин этнически более нейтральна, более рационально-юнгианская. Гед - классический медиатор между полюсами бытия. Кроме того, ему присущи тотемистические признаки (Ястреб) и в определенном смысле он является вариантом мужского воплощения Высшей Самости. Тень, что преследует его, - это та же Тень, о которой говорит и Юнг. Лабиринт - аллегория коллективного бессознательного, сакрального (Нижнего) мира. Иное дело, что госпожа Ле Гуин явно пользовалась методом реалистов: картина её мира, образ и путь героя явно конструировались из традиционных мифологических элементов, причем сюжет создавался схематически и рационально; в этом смысле её можно упрекнуть в структурализме. История Геда - скорее притча, чем сказка.
   Впрочем, и Толкиен, и Ле Гуин - это еще не совсем то. Это представители жанра "fairy story" (как определил его сам Толкиен), который изрядно отличается как от сказки, так и от фэнтези.
   Возрождение мифов началось недавно. Хронологически совпадает с крахом советского мира. Началось даже не с литературы: в музыке, в кино, в религии, в политике за последние пять лет произошла распаковка многих сюжетных архетипов, причем связанных с этносом. Приведем несколько примеров.
   В рок-музыке резко популяризировались фольк, этнорок, готика, так называемые "Doom-metal" и "Death-metal"; в странах северной Европы они составляют конкуренцию традиционной эстраде и поп-культуре. Кто не слышал о финской группе "Nightwish"? Разве образ Тарьи Туруннен - это не воплощение самой северной магии и красоты финской природы?
   Аналогичные процессы характерны для Балкан. Этническое возрождение в Сербии и Хорватии, Македонии и Словении происходит на фоне всеобщей ненависти к "миротворческим контингентам", так что косовский конфликт катализировал распаковку архетипов. Наиболее громкими в этом смысле есть проекты Эмира Кустурицы, а также выступления на "Евровидении-2005" балканских команд и Венгрии.
   Кстати, про "Евровидение". Я склонен полагать, что интерес к национальным, этническим мотивам на Балканах в некотором смысле был катализирован ошеломительной победой Украины на "Евровидении-2004". Выступление Русланы - как и все её творчество - это ритуальное священнодействие с глубокими языческими корнями; это национальный украинский эпос, если хотите. Тут вам и солярный миф, и буря, и волчий тотем, и танцы с секирами горных великанов, и эротизм женских духов-хранителей, и образ сказочной воительницы Марьи Моревны, грозной королевны...
   Любопытно, что в 2006 году на том же "Евровидении" победила финская группа "Lordi". Кто-то скажет: ну и что, придурки маски нацепили и орут как полоумные. Но, по-моему, "Lordi" - это воплощение глубинных мотивов северного хтонизма, а вовсе не католических демонов. Речь идет о троллях - так, как видели их древние скандинавы. Эддические тролли - это не просто тупые образины ростом с гору, как тролли британские. Это древнейшие хтонические силы, искусные в ремесле и колдовстве, мудрые и хитрые духи камня и льда, могущие менять облик по своему желанию - в том числе и на красивый. Тролли злые? Да, пожалуй; но они НАСТОЯЩИЕ; именно эта настоящесть и подкупила аудиторию "Lordi". Европа соскучилась по истинному мифологическому Злу, ибо устала от Зла, навязанного догматически и моралистически; устала от мелкого и серого "зла".
   Те, кто читал "Калевалу", наверняка спросят: ну и где финны, а где тролли? Это же чужой для финнов архетип! В своё оправдание скажу, что веками финны, шведы и норвежцы сильнейшим образом влияли на мифологию друг друга; кроме того, у финнов были "сейд" - "духи камня", в общем, тот же хтонос.
   Было бы свинством обойти вниманием кельтский ренессанс, имеющий место на западе Европы с 1960-х годов, когда в Ирландии приобрели популярность фольклорные фестивали. Лично я считаю апогеем кельтского ренессанса шоу-балет Майкла Флетели, "Lord of the Dance", учитывая его всемирную известность. "Король танца" - это ирландский национальный миф в его, если хотите, дистиллированном виде. Мотив праздника танцев - это мотив Бельтайна, когда воскресает природа, и одновременно - мотив летнего солнцестояния, когда гибнет светило и год постепенно умирает. Самое время для околовсяческих состязаний, в том числе - и между богами. Кстати, боги там к месту: и Морриган, и Дон (ирл. Тёмный) Дорша, и даже фея со своей волшебной флейтой. Там нет злых персонажей. Главный герой обретает любовь (высшую степень совершенства), и потому пояс Короля Танца достается ему вполне заслуженно (реализуется мифологический мотив поиска-квеста, по Фрейзеру). Вместе с тем, "Король танца" современен: Флетели решился на смелый хореографический эксперимент - синтез ирландский джиги, степа и традиционной балетной драматургии. Синтез получился достаточно органичным, чтобы не разрушить мифическое поле спектакля и усилить ритмическое воздействие на зрителя. Интересен еще один аналогичный проект - "Rhythm of the Dance". Кстати, министерство по делам культуры Ирландии оказывает подобным проектам информационную и финансовую поддержку.
   Опыт Флетели использовали и постановщики аналогичного грузинского проекта "Ритмы гор". В результате получился мощный этнический эпос, реализованный с помощью автохтонной хореографии и современной сценической практики, глубоко патриотичный и архетипичный.
   Нетрудно заметить, что возрождение мифа в музыке происходит прежде всего на периферии Европы: на Балканах, в Ирландии, в Скандинавии, в Украине, то есть на юге, западе, севере и востоке. Трудно сказать, с чем это связано. Возможно с тем, что народы указанных регионов долгое время находились под гнётом империй, апеллировавших к римскому наследию (впрочем, так делали ВСЕ европейские империи), не имея на то оснований и отказавшись от национального мифа. Миф - единственное, что могли противопоставить угнетенные народы демифологизиорванным метрополиям. В результате все, кто апеллировал к мёртвому Риму, остались на сегодня без мифа. Сами виноваты.
   Россия не исключение: до сих пор московские историки трактуют Российскую империю как продолжение Византийской. Так что из массовых музыкальных проектов РФ, действующих в мифическом поле, можно отнести разве что творчество рок-группы "Ария", да и то с оговорками. Недавно вот порадовала в этом смысле группа "Мельница".
   Впрочем, возможно, миф на периферии Европы выжил лучше в силу того, что там лучше сохранились так называемые "пережитки матриархата" - то есть роль женщины в семье и обществе. На периферии женщина традиционно пользуется большим уважением, чем в Центральной Европе. Имеется в виду не географический центр, а центр римской, имперской, христианской культуры, западно-романские страны. Пресловутая романская галантность - не более чем сексизм, где женщина - лишь сексуальный объект рыцаря-самца (вот уж где с феминистками не поспоришь!). А это отвратительное "Kinder, Kuchen, Kircha"! Романизированная цивилизация привязала женщину к быту и поставила в зависимость от мужчины.
   Следует заметить, что женщина ближе к коллективному бессознательному, к магии; женщина издревле была хранительницей законов, обычаев, семейного огня, сказок (К.Юнг. "Психологические аспекты архетипа матери"). Мария Семёнова приводит такое сравнение: "Попробуйте-ка выговорить: "дедушкины сказки". Неловко звучит, непривычно, правда? БАБУШКИНЫ они, и все тут!" Во времена ведовских процессов женщин на кострах сожгли вчетверо больше, чем мужчин. Славный норвежский король Олаф Трюгвасон, ярый поборник христианства, приказал связать на берегу во время прилива 300 вёльв-колдуний. Конечно, церковники знали, что магическая власть - у женщин, и что ведьмы - хранительницы мифа - будут оппонировать христианской власти. Однако, видимо, у церкви руки оказались коротки: казни не сломили дух кельтов, финнов, славян, так что Украина, Ирландия, Лапландия уже традиционно считаются оплотами колдовских темных сил...
   Лучшее подтверждение забвения западноевропейской христианской цивилизацией своих архетипов - это позорная экранизация эпоса о Нибелунгах в Германии в 2003 году и не менее позорная экранизация "Властелина колец". Мало того, что персонажи не соответствуют первоисточникам - эти персонажи поданы совершенно односложно! Это психологически однозначные (чтоб не сказать одноизвилинные или неполноценные) персонажи, к тому же зажатые в рамки масскультурного стереотипа; и это есть величайшее преступление против мифа...
   Утверждение мифа в европейском кино вообще довольно неуверенное. "Жизнь как чудо" Кустурицы, "Мамай" Олеся Санина, "Поиски Финнбара Флина" (совместное финно-ирландское производство), скандинавские фильмы "И на камнях растут деревья" и "Полёт ворона" - вот, пожалуй, и всё. Да и то - это картины для узкого круга зрителей, вряд ли они стали бы массовыми. А вот кто радует в смысле возрождения мифа - так это Дальний Восток. Из японских картин можно отметить как мифопоэтические "Звонок" и - особенно! - "Темные воды", где современность синтезируется с автохтоносом, и автохтонные мотивы побеждают. Причем никакого там постмодернизма или, не дай боже, киберпанка.
   Еще Япония внесла вклад в развитие мифа в мультипликации. Из последних, как по мне, наиболее глубоки в психологическом проникновении аниме "Унесенные призраками" и аниме-сериал "Last Exile". Вообще же культура аниме - это культура мифа как явления психики, органично сочетающая как восточные, так и западные этнотипы. Хоть и тут не обошлось без дурошлёпства - вспомним тех же "Покемонов"...
   Китай включился в процесс распаковки архетипов совсем недавно - с момента выхода исторической картины "Герой". Там отсутствует пресловутый "национальный колорит" - там присутствует национальный миф. По жанру это кинопредание, где исторические персонажи показаны как мифические, сакрализованные герои, уникальные и психологически неодносложные. Эмоция и идея сплетаются в единый текст, транслируемый через видеоряд, аудиоряд и вербальный ряд (диалоги, голос за кадром). Цветовое решение, пейзажи, одежда, оружие, движения персонажей, мельчайшие бытовые детали, музыка - все несет эмоционально-идейную нагрузку, воспринимаемую как через racio, так и через emocio; все эти детали являются поэзией, органичными элементами мифа и мира.
   Не страшно, если вы не знаете китайской символистики. Если вы не жертва Фрейда и постмодернизма, то вы воспримете все через свои чувства. Фильм очень поэтичен и, безусловно, глубоко патриотичен, но без смешного ура-патриотизма. Тут нет злых героев. Тут все имеет ценность, как и в жизни. Еще один фильм Чжана Имоу - "Дом летающих кинжалов" - тоже исторический, правда, любовная линия там доминирует. Шикарная финальная сцена: это настоящая, органичная магия, соединяющая эмоции героев и мир вокруг них. Особо горжусь этим фильмом как украинский патриот: его снимали в Прикарпатье, так что, как знать, не горные ли духи помогали Имоу... Ну и картина Ченя Кайге "Клятва". "Клятва" же - это сказка, и, естественно, там явной магии гораздо больше (накидка, дающая бессмертие, алые латы, приносящие победу, стена времени, одеяние из птичьих перьев, сверхвозможности Кунь Ланя, присутствие богини, призрака и колдуна), но это настоящая магия, опять-таки эмоционально связанная с миром и героями, а не "хвайерболлы" и прочие спецэффекты "хвэнтези", как в экранизации Толкиена. Как это в коммунистическом Китае разрешили снимать неоднозначно трактуемое кино? Или это новая идеология воспитания молодежи? Тогда незавидна наша с вами участь...
   Противопоставить нечего. Кроме губастенького "Брата 2", "Брыгады" и "Ночного Позора", конечно...
   Кстати, российская критика уже вылила на "Клятву" тонну помоев. На одном из сайтов прочитал вроде бы читательский отзыв: "Этот фильм осмеяли все, кому не лень, еще до его выхода". Сомневаться, что это правда, не приходится. Хотя очень слабо верится, что зрители из разных регионов России, разного пола и возраста высказывали бы одно и то же мнение, да еще и очень похожими словами. А так оно и есть - на большинстве литературных ресурсов если не одни и те же зрительские отклики, то очень похожие. Негативные отклики, как нетрудно догадаться. Вместе с тем, украинские киноманы сделали шикарный украиноязычный сайт фильма "Клятва". Наводит на размышления, не так ли?
   Начало двадцать первого столетия стало временем прорыва мифопоэтики даже в кино США, что само по себе парадоксально. Первой ласточкой стал "Призрак оперы", вышедший в 2003 году. Конечно, он несколько наивен, но там есть чувства, а не нытьё и сантименты. Его персонажи - в первую очередь сам Призрак - психологически сложны и самостоятельны. Сама же Опера - квинтэссенция мироздания, как оно изображается в мифах. В первую очередь - подвал, царство теней, Нижний мир, мир духов, сакральное пространство. Призрак является как хтоническим (демоническим) персонажем, так и культурным героем (научил Кристину петь). Как тут не вспомнить Локки, подарившего человеку тепло; как не вспомнить норвежского тролля-фоссегрима, который может научить играть на скрипке, порезав человеку пальцы, или пака-волынщика из ирландской сказки!
   Мифопоэтична также экранизация "Хроник Нарнии" Клайва Льюиса. Она отличается от книги, во-первых, живостью героев-детей (К.Льюиса часто и справедливо упрекали, что его персонажи-дети совершенно не живые), и, во-вторых, актуализированным языческим мироощущением (там нет христианского морализаторства).
   Любопытны также две картины "Пираты Карибского моря": там в одном хронотопе сталкиваются исторические реалии и фольклорные мотивы. И никто из героев не кричит - мол, этого не может быть, кракенов не бывает, I cant believe it! Тут ВСЁ бывает; и даже вполне реальные вещи овеяны магическим ореолом. Притом, что на первый взгляд эти фильмы - попса попсой...
   Впрочем, к сожалению, есть и "Звёздные войны", и "Супермен", и прочее "Страшное кино"...
   Возрождение мифа на периферии Европы происходит и в религии. Ирландская католическая церковь была первой христианской церковью на территории, никогда не принадлежавшей Римской империи, так стоит ли удивляться, что ирландский католицизм сохранил вполне языческое мироощущение? Ирландские святые обладают обликом и функциями языческих героев. Многие ритуалы, в том числе паломничество к горе Святого Патрика, носят характер языческого ритуала и архаической друидской магии. Более того - ирландские монахи, как никто, трепетно относились к древней мудрости кельтов: они записывали и переписывали как по-латыни, так и по-ирландски старые саги (самое известное собрание "Книга Бурой Коровы"). Ирландская католическая церковь на современном этапе - одна из основ ирландского национального самосознания, поскольку оппонирует к церкви англиканской. Она активно способствует идентификации ирландских католиков и ирландской нации в целом.
   В Исландии же с 1973 года наряду с христианством официальной религией является так называемая "Асатру" ("Asatru") - дословно "Правда богов". Один из её основателей Йормундур Инги в своей программной статье высказал мнение, что причиной приобщения исландцев к вере асов стало осознание своей идентичности: "Наша идентичность (...) имеет сущность не физическую, но ментальную. Христианство формировало мышление западного человека на протяжении двух тысяч лет. Здесь требуется больше, чем просто решение стать язычником. Недостаточно, как думают многие, сформировать общину и принять правила. Это ведёт лишь к подражанию христианству. (...). Конечно, мы читали "Эдды" в оригиналах; это нам не помогло. Схоластические работы по религии довольно бесполезны, если только вы не принимаете данную религию на личном культурном уровне. (...) Только одно не пришло нам в голову: создать религиозные догмы...". В 2001 году, кстати, основано российское общество "Асатру".
   В Украине же с каждым годом пополняются ряды общества "РУН-вiра" (Рiдна укра§нська народна вiра), приверженцы которой почитают Мать-природу, а также солярное божество Даждьбога и грозового забияку Перуна. Здесь вы тоже не найдете ни железобетонных догматов, ни мелочно ритуализированных обязанностей. Это же не секта и не корпорация...
   А вот собственно в литературе дело обстоит похуже. Среди англоязычных авторов могу назвать (да и то с оговорками) С.Кинга (да, он постмодернист, но у его текстов есть эмоциональное пространство), Майкла Энде с его "Бесконечной историей" (экранизация, кстати, гораздо лучше книги), Нила Геймана (в его романе "Американские боги" наблюдается дихотомия мифа и постмодерна), Тима Северина (роман "Викинг: дитя Одина", где он касается темы архаической магии у народов Северной Европы; очень примечателен эпизод, где главный герой встречает в лесу шамана, совершающего ритуал, и вместе с ним уходит в мир духов), и, конечно же, Джоан Кетлин Роулинг.
   Не люблю "Поттериаду", но в качестве примера она идеальна. Особенно - с четвертой книги. Именно там, по-моему, появляется эмоциональность, психологическая неоднозначность героев, исчезает ощущение нарочитой детективности происходящего. "Гарри Поттер" - юнгианская книга. Хогвортс как Срединный мир мифов, со своими законами, где Гарри чувствует себя "на своём месте", в отличие от Лондона. Возможно, он и не счастлив, но ни разу не жалеет, что выбрал школу магии. Там он, его друзья и сверстники проходят возрастную шаманскую инициацию (а вместе с ними - и читатель, поэтому "Гарри Поттера" лучше начинать читать в девять-десять лет). Профессоры Дамблдор и Макгоннагал - воплощение соответственно мужского и женского вариантов Высшей Самости, а лорд Волдеморт - это Тень (по Юнгу, альтернативная личность, антипод личности первичной). Для того же, чтобы раскрыть архетипы в "Поттериаде", понадобится отдельное исследование.
   Как известно, цикл еще не завершен, однако уже всполошил общественность, и, прежде всего - на постсоветском пространстве. Первой забила тревогу церковь, обеспечив Поттеру отличный пиар. Потом информтехнологи взялись за ум и попытались "забить" аудиториальную нишу Роулинг аналогичными проектами наподобие цикла Дм. Емца про русскую ведьмочку Таню с еврейско-немецкой фамилией Гроттер, одновременно монополизировав право на перевод "Поттериады" для издательства "Росмэн". Заметим, что второй ход был куда успешнее первого: Емец вновь стал "халифом на час", а вот росмэновским переводом отравились многие читатели (в том числе и я - возможно, в этом причина моей нелюбви к первым книгам цикла). Давненько не видел более самовольного и похабного обращения с оригиналом.
   В этом свете особо циничной выглядит ремарка переводчицы: "Надеюсь, вам будет так же приятно читать "Гарри Поттера", как мне было приятно его переводить". В сети какое-то время висел русский перевод Марии Спивак, и все знают, какая печальная участь его постигла... Ну и, конечно, поток критики, обрушившийся на творчество Роулинг. Причем не только от литературных критиков... Подробнее о том, как в СНГ любят Гарри Поттера, можно узнать здесь же, на СИ, в разделе Хищной Птицы, статья "Право на волшебство".
   При таком отношении к мифу на постсоветском пространстве тяжело ожидать, что миф проявится в литературе. Однако девяностые годы всё же знаменательны десятком авторов, которых можно считать предтечами новой культурной парадигмы. Кое-что из творчества Г.Л.Олди ("Бездна Голодных глаз", особенно "Ожидающий на перекрёстках"; "Я возьму сам!", индийский цикл); кое-что из творчества М. и С.Дяченко ("Долина Совести", "Пещера" и особенно "Варан"); Св. Логинов ("Страж Перевала", "Свет в окошке" и особенно "Многорукий бог Далайна", но не "Чёрная кровь"); В.Аренев; некоторые рассказы С.Вартанова (например, "Город Трора"), но не его романы; А.Лазарчук (который, собственно, и обратил внимание на новые тенденции в литературе, о которых тут идет речь; а было это на его мастер-классе на "Росконе"-2006); Дм. Скирюк (его цикл о Жуге Осеннем Лисе, там силен исконный тотемизм); Е.Хаецкая; Е.Дворецкая; М.Семёнова (она, по-моему, ушла в миф дальше остальных; и даже не столько в "Волкодаве", сколько в "Валькирии", "Лебединой Дороге" и повестях в сборнике "Викинги").
  
   Но главное подтверждение факта рождения мифа в современной литературе можно найти и здесь, на "Самиздате".
   Ссылки и аннотации к этим произведениям можно найти тут же, на СИ (раздел "Хищная Птица", группа "Хищная библиотека"). Я же ограничусь перечнем авторов и короткими замечаниями. Чтобы проиллюстрировать мифопоэтическое начало всех этих текстов, понадобится более объемное исследование, страниц на сто. Возможно, я займусь этим. Возможно, нет. Итак...
   Аленкина Ю. Рассказ "Маленькие льдинки".
   Афонина Галина Александровна (Рассказы).
   Белка. Рассказы, сказки. ("Девочка", "Старуха", "Арбуз", "Снег на подоконнике"). Скажу, что этот автор поможет тем, кто отравился постмодерном. Почему - поймете сами.
   Бэль Мари. Рассказы, сказки. Также много хорошей поэзии (особо рекомендую ценителям осени и Серебряного века). Из прозы рекомендую "Быть каплей" и "Голубая пустыня".
   Васильева Татьяна. "Сказка о лесе". Это повесть, это действительно сказка, и остается лишь поблагодарить автора за работу в крупном формате в столь сложной форме.
   Виноградова Юлия Юрьевна. Рассказы, сказки, в том числе записанные сновидения. Правда, не знаю, годится ли тут определение "сновидения": это не просто "видения" - их слышно, их ощущаешь всеми пятью чувствами плюс эмоциями. Произведения этого автора, на мой взгляд, идеально иллюстрируют погружение в мир духов. Будете читать, поймете.
   Вишневский Владимир Сергеевич. Рассказы, сказки. Проза твердая, основательная. Впечатление портят опечатки, но в процессе чтения настолько погружаешься в текст, что перестаешь их замечать. Рекомендую: "Крестовый поход за безумием", "Сага о Идущем-вниз и истине", "Миф о масках и лицах", "Миф о дожде".
   Востоков Андрей Сергеевич, рассказ "Золотая арфа".
   Дара Весенняя. Цикл "Декабрь" и другое.
   Живетьева Инна (впрочем, она в представлении на СИ особо не нуждается).
   Иванова Марина. Сказки. Опять же, хорошая иллюстрация вхождения в мир духов.
   Иволга Надежда Васильевна, цикл "Метафоры" и другое.
   Изабелла Джен. Рассказы, сказки, мистика. Стопроцентное ощущение присутствия в пространстве текста.
   Королева Александра Борисовна. Рассказы, сказки (рекомендую "Взгляды").
   Кузнецов-Ямато Т. Рассказы (рекомендую "Тихая песня без слов").
   Ларина Татьяна Владимировна. Рассказ "Земля".
   Хищная Птица. Рассказы "Этот город - сверканье огней" и повесть "Легенда о Юной Весне".
   Также рекомендую авторов, замеченных мною на СНП:
   Александрина В.
   Чурбанова Л. М.
   Ниязов Р.А.
   Филимошкина Н.В.
   Негласная Елена
   Blackcat
   Рейю Ю.В.
   Уваротов А.С.
   Сударева И.
   Краснов И.В.
   Соф
   Граф Мина
   Малиновская Елена
   Лойт
   Руалёв
   Чернышева Н.С.
   Также рекомендую обратить внимание на два романа:
   Элиман Итта, "Ветра Унтара";
   Ян Янек, "Приключения Трюффельбекера"
  
   Остается поблагодарить авторов за работу в большом формате в столь сложной форме. Вообще, следует заметить, что работа в мифическом поле достаточно сильно выматывает, это весьма энергоемкий труд, хотя он и доставляет радость.
   Нетрудно заметить, что в этот список попало много фантастики. Означает ли это, что будущее литературы - за фантастикой? Нет. Будущее - именно за фантастическим реализмом, за реальностью героя проблемы и эмоции. В традиционной фантастике это встречается по отдельности, в современной же и вовсе не встречается.
   За вышеуказанными исключениями...
  

VI

  
   Вместе с тем, чаще видим потребительское отношение к мифу, когда автор использует мифологические и этнические мотивы для обоснования неких идей, которые диссонируют с используемой мифологией и с мифом как таковым. Пример - те же Олди ("Ноперапон", "Мессия очищает диск", "Дайте им умереть!", ахейский цикл, "Шмагия", "Приют героев"), Перумов, Головачев, Васильев, Пехов, Никитин, Бенедиктов, Камша и иже с ними; имя им легион, ибо их много. Недостаточно прочитать книгу "Энциклопедия мифологии для чайников", чтобы проникнуть в мифическое поле.
   Вопрос: КАК туда проникнуть?
   Отсылаю к вышеупомянутой программной статье Йормундура Инги. Также советую трактат С.Кинга "Как писать книги" и статью Хищной Птицы "Как не угробить писательский талант". От себя добавлю: читайте не только и не столько научную литературу, сколько первоисточники, фольклор, эпос; читайте сердцем. Это возможно. Фольклор глубоко психологичен, что бы там ни говорили литературоведы. Вот и Борхес советовал своим студентам: "Не читайте монографии! Читайте источники!" Ходите в походы. Узнайте, насколько высоки горы. Узнайте, как пахнет море. Слушайте ветер. Смотрите на звёзды. Чаще бывайте в лесу. И не забывайте вспоминать предков... И еще скажу: "Дитя - это невинность и забвение, новое начинание и игра, колесо, катящееся само собой, первое движение, священное "Да". Ибо священное "Да" необходимо для игры создания, братья мои: своей воли желает теперь человеческий дух, свой мир обретает потерянный для мира". Старик Ницше предвидел все это сто лет назад.
   Сможете читать, как дети?
   А писать?
  
   Правда, тут важно не взорваться на той же мине, что и романтики. Очень легко можно уйти во вторичный мир, заиграться, то есть существует большая опасность инфантилизации как автора, так и читателя. В этом и состоит отличие нашего метода от всего того, что было прежде.
   Какова цель введения читателя в мир духов (пространство текста)? Обучение эмоциям. Чувство должно быть реальным, как в жизни. Тогда читатель получает жизненный опыт (а не экспу!!!), адекватный реальному. В этом проявляется мифическое восприятие времени как субъективной категории: за год человек мифа проживает пять - десять лет, не старея внешне. Более того: именно в мифическом поле люди ХХI века проходят возрастную инициацию, ассоциируя себя с тем или иным героем либо чувствуя себя его спутником; там же впервые сталкивается с настоящими чувствами. В этом причина популярности, в частности, "Гарри Поттера".
   Прошедший инициацию становится эмоционально старше, мудрее, сильнее, учится слушать и понимать других; ощущает свою сопричастность к чему-то большему, и при этом остается сам собой, становится Личностью, способной на Поступок. Миф учит; но учит эмоцией, жестоко. Он может сломать. А может укрепить. Человеку приходится выбрать - неосознанно - в проводники по мифу короля Артура, хоббита Фродо или юного Гарри; может - Мерлина, Одина или Гэндальфа; а может - Локки, Хагена Тронье, лорда Волдеморта, Вухана из "Клятвы", и всегда выбор будет правилен. В мифе нет ЗЛЫХ героев - есть тусклые, безликие, безымянные персонажи, которые и являются истинным злом. Преодолеть это зло в себе - задача инициируемого.
   Романтики, видимо, этого либо не учли, либо не знали.
  

VII

  
   Итак, на сегодня можно предположить, что в масс-культуре оформилась оппозиция: постмодернизм и миф. Постмодернизм апеллирует к поэзии средствами прозы; миф - к прозе средствами поэзии. Постмодернизм разрушает текст - миф его создает. Постмодернизм тяготеет к фрейдистской школе психоанализа; миф - к юнгианской. Постмодернизм десакрализирует образ - миф его сакрализирует. Постмодернизм использует культурное наследие прошлого как структурные элементы - миф сочетает их органично. Миф знает многообразие авангарда и раскованность (но не раздёрганность!) постмодернизма, нежное волшебство романтизма и предсмертный экстаз Барокко, гордое служение рыцарства и древние, извечные ритмы шаманских бубнов; вхождение в сакральный мир безо всяких мухоморов, в отличие от героя Пелевина из "Generation P".
   И еще многое, многое другое.
   Маятник качается.
   Всё ещё качается.
   Впрочем, не происходит ничего страшного. Смена культурных парадигм - вполне закономерное явление, кроме того, современный информационный рынок достаточно велик, чтобы предоставить пространство широкому кругу авторов, работающих на соответственные аудиториальные ниши.
   Миф умер. Да здравствует миф!!!
  
Оценка: 3.43*9  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"