Кто я - теперь совершенно не важно. Кем либо я перестала быть давно, уже никто обо мне не вспомнит и слава Богу: того, что я творила лучше не вспоминать. Но все же расскажу и напомню о разбитых судьбах, о страданиях, причиненных мной. И тем не менее, не думайте, что хочу покаяться перед вами. О нет! Что вы! Просто пришло время узнать мою историю миру, а может быть, я всего лишь, смеясь над всеми, пытаюсь еще раз измучить, проникнуть в ваш разум против вашей же воли. Кто знает, что стоит за моими действиями? Вы и узнаете, только правда может достаться высокой ценой! Я живу почти с начала времен. За это время кем я только не была, чей только разум не убивала своими нашептываниями. Я устала от Добра, поэтому делала Зло, но и он уже надоело. Скучно! Кто я? - думаю вы сами поняли ответ на этот вопрос, а если нет, то поймете, когда встретитесь со мной. В любом случае, придет время, и для вас не останется загадок. Когда меня только создали - я была светла и легка, витала в Горнем мире. И не было существа, которое приветливо не улыбнулось бы мне. Я путешествовала вместе с ангелами. Все они похожи как братья: высокие, статные, светловолосые, голубоглазые, с мягкими мелодичными чертами лица, с длинными белыми крыльями за спиной. Я слышала их пение и до сих пор считаю, что нет ничего в мире печальнее и прекраснее, как нет ничего более святого, чем слезы ангелов. И нет страшнее греха, чем вызвать эти слезы! Вы не видели этого и трудно, даже не возможно, вам представить, вы не знаете, какое чувство переполняет. Я жила среди ангелов, радуясь беззаботно-светлой жизни, готовясь сама стать одной из них. Но к сожалению, а может к счастью это не случилось, потому что в Высшем мире творились трагические события. Один из ангелов, которого вы теперь знаете как демона, посмел взглянуть на мир иначе и увидеть красоту во зле. Я не оправдываю его, но и не осуждаю, свою вину он искупил во время скитаний, даже слишком жестокое, загубившее его. Глаза его были так печальны, столько мучений отразилось в них, когда он уходил. Он был похож на ребенка, который забылся и только в этот момент понял ужас того, что сотворил. Я забыла покой, пытаясь понять, что заставило ангела, существо состоящее из света, так измениться, уйти в тьму, и ради чего? Я стала искать уединения и тишины. Это не могли не заметить и сомнение, не запало ли зло в меня, заставило их вынести мне своеобразный приговор: меня ждало испытание на земле, где я становилась душой человека, должна была помочь людям уберечься от зла, сохранить их разум от развращения. Пройдя так несколько жизней, вернулась бы на Небо. Ужас, постигший меня, раскаяние появилось в новом, маленьком человечке, с которым я прошла все, оберегая его разум от жестокости, тогда я уже начинала хандрить, видя весь кошмар мира. Я искала выход, пытаясь спасти человека и искупить свою вину. И так за жизнью шла новая жизнь, и каждый раз я с болью покидала тех, кого опекала. Но с каждым разом сомнения все больше и больше одолевали, каждый раз я видела одно и тоже, мир не менялся в лучшую сторону, мое присутствие лишь еще сильнее развращало. Я устала. Когда пришло время последней жизни моего испытания я не захотела ничего делать, моя апатия стоила человеку жизни. Тогда мне стало смешно, потому что смерть все равно придет, мои старания оборачиваются еще большим злом - так зачем тогда все это? Все мои мучения напрасны! Так пусть же человек сам страдает, пусть заплатит за все! И черным стало небо, гнев его вспыхнул страшной грозой, а слезы - ливнем. Да будет так, не заслужить мне прощения, ждет меня судьба проклятого ангела, но на земле! Я мучила людей, искажая их мысли, давая испить всю чашу страданий до дна. Лишь иногда, коЯ понимала, что с каждым днем у меня становится все меньше и меньше шансов вернуться в тот мир, но, считая себя детищем тьмы бросалась в новые гадости, чтобы забыть о предыдущих, мучая таким образом и себя, и того, в ком жила. С каждым разом поступки мои становились все изощреннее и злее. Я ненавидела весь мир и себя в первую очередь. Так продолжалось несколько столетий до тех пор, пока я в однои из своих перерождений не оказалась в девочке, наделенной уникальными способностями. В моих руках ее способность изменять по своему желанию судьбы могла стать страшным оружием, но Небом ей был дан дивный разум, способный управлять собственным сердцем и эмоциями. К тому моменту, когда ей исполнилось пять лет, мне показалось, что прошло пять столетий.гда я грустила о Небе, рассказывала им чудные сказки во снах о лучшем мире. Еще не понимая всего, что происходило вокруг, он ни на секунду не теряла самоконтроль, не давая мне ни малейшей возможности вмешаться в ход событий. Когда я в этом убедилась окончательно, то перестала предпринимать какие-либо попытки навредить ей. А еще я оценила по достоинству интуицию ее родителей, которые дали девочке самое лучшее для нее имя: Вероника. Шло время, а Ника, как ее звали дома, постепенно училась контролировать свои способности. Ее зеленые глаза изучали все, что попадало в поле их зрения. Но вместе с тем, я отчетливо поняла, что наступит день, когда противоречивые способности девочки отключат разум и отдадут ее во власть сердца. Пусть это будет день, но мне хватит, чтобы натворить такого, какого не смогла бы за несколько А пока, словно извиняясь за будующее, я помогала ей своим многовековым опытом. В конце концов, можно иногда и что-нибудь хорошее сделать... Прошло несколько лет. Вероника превратилась из милой девочки в очаровательную девушку, и близился заветный день, но почему то я почти о нем не вспоминала и смутно понимая почему желала, чтобы он вовсе не наступал. Мне от чего то было жаль это чудное создание, но отчет себе ни в чем я пока не отдавала. Я разуму ее давала много светлых и возвышенных идей, сама при этом очищаясь от мрака. Увы! Не дано было этому завершиться, потому что пробил тот роковой час, и не почувствовала я контроля разума над собой. Тогда вопреки всему я отдала сердце во власть страстей, зная, что для Вероники это будет смертельно.жизней. Оставалось ждать. Влюбившись беззаветно в человека, которого видела лишь один раз в жизни, когда бродячий цирк давал представление на ярмарке, девушка сгорала под напором страстей. Она ушла из дома в надежде догнать тот цирк. Два года она скиталась по городам, обойдя немало шапито, зарабатывая на еду знахарством, которому я ее научила, когда поняла, что натворила. Ни разу Вероника не воспользовалась своим даром изменять судьбы в своих интересах, но старалась помочь другим. Стойкая смелая девушка безропотно справлялась со всеми трудностями ради одной цели - найти любимого человека. Осознав ошибку, я помогала ей чем могла, давая хоть во сне забыться и отдохнуть. В тот день, когда мы вошли в очередной город, лил дождь. Длинные косые струи холодной воды хлестали, впиваясь во все живое, словно иглы. Порывы сильного ветра сбивали с ног. В Небесном мире были явно чему-то очень сильно недовольны. Ника, как паломник к святыне, шла на городскую площадь, не обращая внимания на погоду и на то, что ее хрупкое тело начала трясти лихорадка... Мимо нее тянулись низенькие грязно-серые дома, теснившиеся друг к другу как опята на пне. Узкие петляющие улочки кон-где превращались в сплошные лужи из жидкой хлюпающей грязи. Я все видела ее глазам, мучительно припоминая, как много жизней назад именно здесь впервые пошла против Добра. Я уже тогда знала, что однажды мне придется вернуться в этот город. Мое возвращение означало, что путь мой близок к концу. Внезапно улица оборвалась, открыв взору сравнительно большое свободное пространство, замкнутое кольцом мрачных домов. Вероятно, это и была городская площадь. Посередине нее стоял маленький фургончик. Стены его, когда то ярко раскрашенные, выглядели полиняло-уныло под холодным дождем. Поднявшись по ступеням к двери фургончика бродячего цирка, Ника аккуратно постучала. Почти сразу дверь бесшумно распахнулась. На пороге стоял юноша с черными, слегка вьющимися, волосами. На смуглом с правильными чертами лице явно читалось удивление. Наш путь был окончен, потому что перед нами стоял человек, ради которого началось это путешествие. Что было дальше - смутно помню. Помню какой то свет, потом какие то лица, потом все опять исчезало, расплывалось. Сознание постепенно угасало, через какое то время я увидела уже все происходящее со стороны. А значит, Вероника умерла.
Часть 2.
Оставим на некоторое время нашу несчастную душу, пусть она пока поплачет, все равно бедняжка ничего нам сейчас рассказать не сможет. Хотя бы потому, что не помнит то, что происходило после прихода в город. Итак, в один из отвратительнейших осенних дней, когда за стеной дождя не было возможности определить время суток, в маленький городишко вошла закутанная в черный с капюшоном плащ девушка. Спокойно и неуклонно двигалась она в сторону городской площади, словно призрак. Казалось даже, что она скользит, не касаясь земли. А небо словно бы с ума сошло - дождь лил все сильнее и сильнее ветер налетал резкими порывами, пригибая к земле чахлые деревца. Небо внезапно начало чернеть, припадая к городу, словно желая отдохнуть на его крышах. Черно-фиолетовые тучи, как одеяло, накрыли все вокруг, приглушая все звуки. Город затих, безвольно припав к земле, безвольно припав к земле, ветер затаился. Природа ждала... Маленький полинялый фургончик сиротливо стоял по середине городской площади. Девушка остановилась перед дверью, когда-то ярко голубой, а теперь выцветшей с белесыми разводами. Вероника в нерешительности прикоснулась к ручке, по которой беспощадно барабанил дождь. Постояв так несколько минут она снова ласково коснулась длинными пальцами двери и, поборов нерешительность, аккуратно постучала. Пока она ждала, показалось ей, что прошла целая вечность, что сердце ее сейчас вырвется из груди. Неожиданно тихо дверь отворилась, теплый добрый свет свечи озарил лицо молодого актера. Глухо, словно не с неба, а из под земли, прокатился гром с такой силой, что дома задрожали. Длинная молния изрезала небо, создалось впечатление, что она хочет дотянуться до девушки. Юноша застыл на пороге в благоговейном удивлении и очнулся лишь тогда, когда гостья начала медленно падать на землю, словно тая под дождевыми стрелами. Он едва успел подхватить обессилившее тело. Возвращение актера с девушкой на руках переполошило обитателей бродячего цирка, но вместе с тем и обрадовало: скучный и дождливый день приобретал хоть какой то смысл. Люди засуетились, стремясь помочь гостье. Их усердие порой доходило до того, что они начинали ссориться друг с другом за то, где ей постелить, чьим одеялом накрыть и так далее. Пришло время рассказать об актерах. Вся обстановка была довольно скромная: деревянный стол, стулья, многие из которых нуждались в починке, на чисто выметенном полу было некоторое подобие кроватей. На протянутой почти через все помещение веревке были аккуратно развешены костюмы. На столике стоял глиняный кувшин с молоком, а рядом, прикрытый какой то тряпицей, - хлеб. Вот в общем то и вся обстановка, в которой жили двенадцать человек, двенадцать артистов. И все они семь дней и ночей ухаживали за той, чьего имени не знали. Нику мучала лихорадка, сознание к ней вернулось лишь перед смертью. И всю эту неделю стеной лил дождь. На исходе седьмой ночи, когда на востоке уже теплился рассвет, тучи как по приказу разошлись, обнажив ослепительно яркие звезды и восходящее солнце. Луч света скользнул в щелочку между занавесками маленького окошка, пробежал по деревянному полу и застыл на лице Вероники. Этой ночью у нее спал жар, казалось, что ей лучше, что она выздоравливает. Но к утру у юноши, сыгравшего в ее судьбе немалую роль, дежурившего этой ночью у постели больной зародилось смутное предчувствие беды. За эту неделю он о многом передумал: о том, кто эта девушка и что она искала. Котрый раз акробат любовался лицом больной, в это утро особенно красивое, хотя и очень бледное. От нее исходило дыханье вечности, казалось, что она высечена из мрамора. Задумавшись, юноша сидел у изголовья кровати. Его воображение упрямо рисовало перед глазами город, утопающий в зелени и цветах, ласковое солнце, сияющее на голубом небе. Их выступление, благодарная и пестрая толпа. Люди, такие разные, но счастливые и приветливые, как их солнце, а среди них... Вихри мыслей кружились в голове, но все же, что то очень важное, совсем рядом, но все время ускользало. Пытаясь что то вспомнить, актер не заметил как рассвело, он очнулся, почувствовав на себе чей то пристальный взгляд. Впервые за все свое прибывание у артистов Ника очнулась, почувствовав на своем лице теплый луч. Открыв глаза, она первое что увидела, это уставшее, сосредоточенное лицо человека, которого она так долго искала. Легкая улыбка скользнула по ее губам. Юноша наклонился, встретившись взглядом с зелеными глазами, обдавшими его тем же ласковым теплом, что и солнце далекого города. Ускользавшая мысль вспыхнула ярче звезд: он все вспомнил. За его спиной послышалось неуверенное переминание с ноги на ногу и пыхтение нескольких только что проснувшихся людей. Взгляд девушки скользнул по ним, задержался на склонившемся над ней юношей и потух. Веки медленно сомкнулись, чтобы не раскрываться больше никогда. Актеры похоронили ее в роще недалеко от города у реки, по живописно раскинувшим ветви дубом. Скоро они остановились насовсем в далеком городе, почитаемы горожанами. Но каждый года они приезжали навестить могилу той, кого они не знали, но за чью жизнь боролись.
Часть 3.
Как странно выглядит мир, когда смотришь на него из другого. Я, ставшая человеческой душой, покинула землю. Сквозь белесый туман видно далеких от тебя людей с одной стороны, и звезды с другой. Здесь нет времени, о его существовании вспоминаешь лишь глядя на Землю, по которой видно как течет река времени. Там, внизу появляются и исчезают города, постоянно меняется рельеф - там царит Жизнь. Только с Неба это видно, только так можно ощутить все величие как царства Земли, так и и царства Верхнего. Но пришло время, если это можно так назвать, и я снова возвращаюсь в мир живых. Только на этот раз я оказалась в теле собаки...
Часть 4.
Долгое время я не понимала, почему именно собака. Я скиталась по городу, разглядывала маленькие ухоженные домишки, утопающие в зелени деревьев. Два года я так и прожила, стараясь не умереть от голода. А когда в животе пусто никакие красоты не радуют. Так бы может и кончились мои мучения где-нибудь в канаве, но видимо это не входило в планы Небесной канцелярии. В день, когда солнце особенно беззаботно освещало улицы города, мое внимание привлекла медленная процессия, выделявшаяся темно-скорбным видом. Впереди шел мужчина высокий, но его рост как то исчезал под давлением ноши, словно этот черный лакированный ящик вдавливал человека в землю. За ним медленно шли женщина, одетая в черное, по контрасту с которой кожа казалась мертвенно бледной, и мальчик. Он поддерживал ее под руку, судя по лицу ему было лет 12-13, тем не менее он был довольно рослый для своего возраста, тем выше он казался из-за неестественно правильной осанки. Та тишина, с которой они двигались, еще более усиливала ощущение трагедии. Вся эта процессия медленно, словно не замечая ничего вокруг, преодолевая одним им видимые преграды, продвигалась на окраину города в сторону кладбища. Редкие прохожие пропускали траурное шествие, стараясь не встречаться взглядами с его участниками. Только однажды нарушилась тишина, когда процессии встретилась мать с маленьким сыном. Едва молодая женщина увидела черный детский гробик, она, с видом загнанного зверя, обвела всех присутствующих взглядом, пытаясь взять на руки сопротивляющегося ребенка. Когда она поняла, что ей это не удается сделать, взяла мальчика за руку, бросившись изо всех сил подальше от страшной процессии. Ребенок не поспевал за ней, поэтому женщине приходилось останавливаться и уговаривать его идти дальше.
Прошло полгода. Еще полгода мучений и мытарств, когда мой нос привел меня в маленький дом, где из приоткрытой двери чувствовался запах приготовленной пищи. Войдя в дом, я, скрипнув тяжелой деревянной дверью, оказалась в небольшой темной прихожей, где на вешалках каскадом складок свисали куртки и плащи. В углу стояла ваза для зонтиков. В глубь дома вел низкий коридор, выходивший в гостиную. Комната была ярко освещена благодаря широким окнам, слегка прикрытыми легкими узорчатыми занавесками. Вокруг маленького аккуратного деревянного столика стояли стулья с высокими спинками. Но, несмотря на все это, создавалось впечатление брошенности. То ли небрежное расположение предметов, то ли ваза с увядающими цветами, а может все эти мелочи вместе взятые создавали ощущение того, что человек, занимающийся хозяйством в доме, делает все механически и мыли его далеко отсюда. На небольшом диване в углу комнаты сидела женщина. Лицо ее было мне знакомо, но я никак не могла вспомнить, кто это. Тусклые заплаканные глаза глубоко ввалились в глазницы. Кожа, словно пергамент, обтянула щеки. В этом странном существе я узнала женщину из той траурной процессии, но за это время она сильно состарилась, иссохлась. Взгляд ее немигающих глаз упал на меня, было видно, как в глазах, сначало безжизненных, появлялась одной ей известная мысль, как она развивалась, и как потекли по щекам слезы. Казалось, что в глазах вспыхнул огонек, словно бы жизнь вновь возвращалась в измученное тело. Несчастная что то бормотала, вначале невнятно, а потом все эти звуки и всхлипывания сложились в слова: "Простила, она меня простила! Я была не виновата!" На шум выбежал мальчик, тот самый, но уже сильно повзрослевший. Он с недоумением переводил взгляд с матери на меня и обратно. Было видно, что он в замешательстве, но еще большим удивлением для него было то, что его мать внезапно встала, сделала сначала один неуверенный шаг в мою сторону, а потом быстро, словно боялась чего то, подошла ко мне, опустилась на колени, обвив руками мою шею. Какое то подобие улыбки скользнуло по ее губам, отвыкших от этой эмоции. Я осталась в этом доме на пять лет. За это время я узнала трагическую историю этой семьи. Жили они тихо и счастливо до тех пор, пока в результате несчастного случая не погибла маленькая дочка, чьи похороны я тогда видела. Горе их было велико, но особенно терзало женщину то, что по ее мнению она была виновна в смерти дочери. Муки совести довели ее до безумия. Она почти ничего не ела и все время плакала. И Небо сжалилось. Когда я появилась в ее доме, несчастная решила, что это ее дочь вернулась в другом обличие и что она ее простила. Я рада была помочь ей чем могла, до самой смерти женщины я почти не отходила от нее. Но когда она умерла, я ушла. Через день покинула тело этого благородного животного, ибо на этом круг моих жизней кончился и я должна была предстать перед Судом.
Эпилог
Много прошло с тех пор времени, но помню тот день, когда вынесли мне приговор. И что бы когда либо я не думала о Небе, но этот Свет, эти ангелы, такие прекрасные, сильные, но хрупкие не могли не заставить меня пожалеть о своих поступках. Долго взвешивали все мои действия на весах Правды. И за каждое доброе деяние ангелы одаривали меня лучезарной улыбкой, а от каждого злого глаза их наполнялись слезами, и там, куда на Земле падали эти капли распускались дивные цветы, а те люди, в чьи сердца проникали слезы обретали способности к искусствам, медицине, науке, а некоторые - даже дар предвиденья.. И когда кончился Суд не вынесли мне ни оправдательный, ни обвинительный приговор. Кто я? Я печаль. Я та светлая печаль, что наполняет сердца людей добрыми чувствами. Иногда меня называют Ангелом Тишины, потому что когда я пролетаю, даже самая оживленная беседа враз стихает - это мое наказание. Но то, что от этой тишины люди становятся светлее и одухотворенней - моя награда. Люди искусства зовут меня Музой, напевающей им дивные песни. У меня много имен. Но я та душа, что когда то отвергла Небо, чтобы однажды вернуться туда с непоколебимой верой в Добро и Свет. Придет время и я стану Ангелом, чтобы больше никогда не покидать Небо ради зла. Но только время сможет сказать, кем мы будем, ибо все еще изменится...