Февраль был мокрый, серый, злой;
ложился снег на черный слой
вчерашних маленьких фронтонов,
стрелявших, словно горсть патронов,
густыми искрами в ночи.
И щурились  бородачи.

 Февраль был серый, злой, шальной -
солдатик,  пьяница, больной; 
порой озорничал  умело:
  приметный след его улик -
тяжелое в сугробе тело-
опознанный вчерашний шпик. 

Февраль застрял, засел,  завяз.
Фронт от  Гумбингена до Ясс;
в шинелях хмурые мужчины
устали  от войны и вшей;
чтоб кой-кого прогнать взашей,
они всегда найдут причины.

Февраль  подвижный и сырой,
всяк шаг становится дырой,
всяк разговор таит конфликты;
вчерашняя крошится твердь,
вокруг такая круговерть.
 Что могут думские  реликты?

Фе - враль, обманщик, лиходей,
не знал про нары и кондей,
и, думалось, - восстанут братья,
"весь мир насилья" затрещит.
 И года не прошло, как   щит
и меч свели   объятья.