Они сидели на плоском камне у реки рядом с кустами шиповника, и утреннее солнце светило ему прямо в лицо. Прищурившись, Олек смотрел, как Рита сорвала бордовую ягоду с жесткой бородкой и едва заметно кивнула:
- Да.
Разломив упругий плод на половинки, она стала мизинцем выковыривать семена. Олек положил ладонь на запястье Риты и дождался, пока та поднимет голову:
- То есть это серьезно? Люг перенес нашу свадьбу на год?
- Ага. Он хотел сказать тебе сам, но я подумала... - Рита запнулась, неуверенно глядя на жениха. Олек был совсем не похож на себя, словно перед ней сидел взбешенный незнакомец.
Но иллюзия быстро рассеялась: неожиданно он рассмеялся и тряхнул головой, чтобы откинуть упавшие на глаза волосы.
- Я рад, что ты выглядишь настолько расстроенной. Было бы очень обидно, если б наоборот...
Рита вспыхнула. Олек поднял ее руку к лицу и коснулся губами ладони, затем отпустил на волю:
- Ты здесь - значит встречаться нам Люг не запретил? Ты бы вряд ли его ослушалась...
- Ну что за чушь говоришь? Никто ничего не запрещал, и ты по-прежнему мой жених. Просто свадьба откладывается.
Но Олек, будто не услышав, задумчиво продолжал:
- Похоже, я знаю, чем не устраиваю дорогого доктора. Ну да ладно. Год отсрочки - это, конечно, гадко...
- Олек...
- Обо мне не волнуйся - я буду ждать сколько нужно. Но дождешься ли ты? Не найдешь ли за это время кого-то другого?
- Ну что на тебя сегодня нашло? - Рита поморщилась. Потом улыбнулась, коснувшись рукой ярко-рыжих волос, которые словно горели в лучах восхода. - Конечно дождусь.
И она в этом совершенно не сомневалась. Потому что за все эти годы Рита не встретила никого, кто бы ей нравился больше Олека.
Может, Волемир...
Но нет. Волемир - совсем другая история. Мало того, что они едва познакомились. Волемир был дромом, и между ними ничего произойти не могло. В Книге не встречалось ни единой записи брака между дромом и колдуном, ни единой помолвки. Зато в старых свитках сохранилось несколько описаний, что происходит с магами, поженившимися без одобрения волшебного тома. Точнее, с бывшими магами, потому что они теряли свою силу. Магия их покидала, чтобы больше не возвратиться.
Рядом зашелестели листья - это ветер пробежался в кустах, лаская гладкие наливные плоды шиповника. Рита увидела, как на камень капнуло что-то алое. Она удивленно разжала кулак. На ладони в мелкой лужице красного сока блестело то, что осталось от ягод.
- На... - тихо раздалось рядом.
Рита вздрогнула и подняла глаза. Олек держал в руке носовой платок.
- Спасибо.
Он усмехнулся, встал, протянул ладонь:
- Пойдем, я отвезу тебя в госпиталь.
Волемир с кузеном отправились в путь на следующий день. Перед отъездом они отыскали Риту в госпитале. Прощание было коротким. Кузен обнял, поблагодарил "за все" и вежливо отошел в сторону, оставив Риту с Волемиром наедине в конце коридора.
Проводив кузена взглядом, она повернулась к Волемиру и попыталась улыбнуться:
- Прощайте! Доброй дороги! - но голос сорвался, и Рита поспешно опустила глаза.
Горец взял ее руку в свои ладони, теплые и шершавые:
- Надеюсь, что до свидания. Сейчас мне нужно обратно, но к середине зимы...
- Нет, - перебила Рита. - Нет, нам нельзя!..
Она замолчала, а Волемир закончил, словно не слыша:
- Пока же буду писать тебе длинные письма и ждать ответа.
Горец коснулся губами костяшек ее дрожащих пальцев, коротко поклонился и направился к выходу.
В суете и занятости последовавших дней, Рита едва заметила, как промелькнули недели, а потом и пара месяцев. От Волемира она больше не слышала. Олек по-прежнему каждое утро подвозил ее в госпиталь, но на встречи по вечерам у Риты не хватало ни сил, ни времени. Иногда ночами, в пелене усталости и недосыпа, ей даже приходила в голову мысль: так много работы - это уловка Люга, чтобы отвадить дочь от Олека. Но наутро туман рассеивался, и Рита снова видела, что на самом деле у отца прибавилось пациентов. Грахам и окрестности стали многолюдней и шумней, в основном за счет беженцев с севера. Ей долго было непонятно, почему те покидали родные края, ведь по словам переселенцев, граница Алсы пока оставалась на прежнем месте. Но однажды один из больных разговорился. Он сидел отвернувшись, чтобы не видеть, как Рита щипцами разматывала смердящую повязку у него на ноге и неторопливо описывал свою деревню.
- Ты, дочка, не думай, граница держится. Но танны какими-то стали наглыми... Ай! - Больной поморщился. Рита остановилась. - Не-не, ты продолжай, продолжай... Так вот, или танны совсем оборзели, или войск не хватает... Ай!
Рита кинула в ведро влажную длинную тряпку. Осторожно взялась за следующую, насквозь пропитанную гноем. В комнате начало темнеть, и она подумала, что пора бы зажечь свечи. А больной между тем рассказывал, как на севере танны, прорвавшись сквозь оборону пику, истребляли все на своей дороге, и как потом их долго ловили.
- Ну сюда-то они не дойдут, - пробормотал селянин, увидев, что Рита застыла на месте. - Ты, дочка, не бойся. Пику - они сильные. Они таннов удержат.
Кивнув, Рита сглотнула подкативший к горлу комок. Спустила еще одну повязку в ведро и тихо спросила селянина, указав на его ногу:
- Что это было?
На распухшем бедре, словно рваная мокрая пасть, зияла огромная рана.
- Танн это, дочка, маленький. Я дрова рубил, поздно его заметил, спрятаться не успел. Мне бы конец пришел, да за ним уже охотилась пику, совсем девочка. Век не забуду, как она появилась: вся в черном, конечно, на вороном коне. Каждый день ее поминаю в молитвах силам небесным - утром и вечером.
- А откуда рана?
- Он меня мертвый когтем задел, дернулся резко. Я-то совсем башку потерял. Бежать надо было, а я, дуралей, замер на месте. Ты мне скажи, что делать с раной-то? Не заживает никак, да и болит немеряно. Бежали мы в спешке, было не до врачей. Хорошо, у женки тут сват троюродный. Не совсем среди чужих людей...
Не говоря ни слова, Рита спустила щипцы в кружку для инструментов и вышла из комнаты, чтобы вскоре вернуться с большой стеклянной банкой, перевязанной белой марлей. В ней на протухшем куске мяса виднелись мелкие белые...
- Черви? - Селянин отпрянул.
- Личинки.
- Это мне?
Рита кивнула, осторожно снимая марлю. Потом, зажав в щипцах чистый кусочек ветоши, начала собирать на него вихляющих жирных червей.
- Нет, нет! Только не это! - охнул больной, попытавшись подняться со стула.
На висках его выступил пот, он застонал и, зажмурившись, сел обратно. Все это время Рита молча стояла и держала щипцами ветошку с налипшими червяками.
Наконец селянин открыл глаза.
- Черви нужны, чтобы очистить рану. Если без них, то ногу придется отрезать. - Рита стряхнула обратно личинку, подлезшую к самому краю банки. - Другого выбора нет.
Их прервал торопливый стук, и в проем двери просунулся один из помощников:
- Сора Робертс? Соре Робертс старший велел, когда закончите, к нему зайти.
Рита кивнула и опять повернулась к больному:
- Так вы что выбираете: личинки или ?.. - Она замолкла и показала рукой, словно пилила ногу.
- Личинки.
- Правильное решение.
С отцом Рита столкнулась в коридоре, по пути в его кабинет. Люг на мгновение замер, нахмурился, будто пытаясь понять, что происходит.
- Рита? Что случи... А, вспомнил: можешь идти домой.
- Домой?
- Да-да, Олек вечером за тобой заедет, я ему разрешил. - Люг замолк, глядя на жестикулирующего помощника. - Мне пора. Счастливо повеселиться, дочка. Возвращайся не позже полуночи... - И он заспешил по коридору.
Пока отец не исчез в дверях одной из палат, Рита ошарашенно смотрела ему вслед. После чего пожала плечами и побежала на улицу ловить извозчика.
Дома Риту ждал запечатанный свиток, подписанный знакомым уверенным почерком. Под звучный бой дареных курантов, она прочитала, что Олек просит поехать с ним на прогулку. Когда? Через полчаса? Ой-ей-ей.
По-прежнему не понимая, что происходит, она помчалась переодеваться в свою комнату.
Олек стоял у брички и выглядел, как обычно, удивительно хорошо. Темно-бордовый, по самой последней моде, камзол ему шел, и отросшие кудри лежали на пышных кружевах воротника густыми блестящими волнами.
- Ты, как всегда, неотразима, - ухмыльнулся он, беря ее за руку.
Рита неуверенно улыбнулась:
- Ты, конечно же, тоже... Олек? Что происходит?
- Ничего особенного. Сегодня мой день рождения, и я хочу провести его с тобой. Люг это милостиво позволил. - В его голосе промелькнула усмешка и что-то еще, темное и незнакомое, Но Рите было не до того: она пыталась понять шутил ли жених или был серьезен. Неужели сегодня действительно его именины? Но нет, невозможно. Ода-Май по такому поводу каждый год непременно устраивала неприлично роскошный прием.
- Подожди, а бал? А ужин? Подарки? А Ода-Май?
Олек пожал плечами:
- Как ты думаешь, Люг тебе разрешит прийти к нам в дом?
- Если Гола не будет, то да.
- Можешь представить, чтобы мама выставила из дома родного брата во время бала?
- Э... Нет, наверное...
- Правильно. Даже реши она сделать это ради тебя - я бы все равно не позволил. Гол - мой дядя, сколько бы не ненавидел его достопочтенный доктор.
- Люг не...
- Рита, когда ты последний раз была у нас в гостях? - перебил ее Олек.
- Э... Не помню точно... Месяц назад?
- Больше. Люг тебя не пускает...
- Он пускает. Только запретил находиться поблизости с Голом.
- Это хорошая отговорка.
Рита хотела возразить, но осеклась и замолчала. Люг действительно делал все возможное, чтобы они с Олеком перестали встречаться. В дом Ода-Май отец ее не пускал, мол, там она может случайно наткнуться на Гола. Когда же Олек приходил в гости к Рите, то Люг обычно вспоминал о каком-то важном деле, которое заставляло ее срываться с места и бежать на другой конец деревни. Встречаться на улице тоже не получалось: из госпиталя Рита приходила поздно, а редкие выходные были до отказа забиты занятиями медициной и магией. Лишь по утрам они улучали минутку побыть вместе - в бричке Олека, по дороге в госпиталь. Но на днях Люг заговорил о покупке Рите собственной двуколки.
Неужели...
Нет. Невозможно. Их помолвку одобрила Книга, и отец сам сказал, что не вправе запретить свадьбу.
Вместо этого он просто-напросто отложил ее на год, и не давал невесте встречаться с женихом. С глаз долой из сердца вон - кажется, так говорят на юге Алсы? И Рита не могла себе не признаться, что чем меньше видела Олека, тем меньше по нему скучала.
- Рита, я же сказал - это мой день рождения, - перебил ее мысли Олек. - Мне не нужна вечеринка, если там нет тебя. Да и много не потеряю, не беспокойся. Ужин у нас будет. Что касается бала - сегодня в Грахаме танцы на базарной площади. Уверен, тебе понравится больше, чем любое мамино сборище. А подарком мне будет твое общество. Согласна?
Рите ничего не осталось, как кивнуть и забраться в его бричку.
- Пить? - в гомоне толпы Рита едва расслышала голос подошедшего Олека: во время последнего танца их развело по разные стороны хоровода.
Жених улыбался, лицо его раскраснелось, и прядь волос прилипла к потному лбу.
- Ты очень красив, - сказала Рита, не думая, и он рассмеялся от удовольствия.
- Рад, что ты заметила. Пойдем внутрь, у меня пересохло в горле.
Она кивнула, и Олек, взяв ее руку, потянул к постоялому двору.
Вокруг маленькой площади было не протолкнуться. Пока они пробивались сквозь буйную хмельную толпу, Рита наконец поняла откуда такое неожиданное многолюдье: сегодня был первый день праздника урожая, начало ярмарки, на которую в Грахам каждый год съезжались жители соседних поселений. В суете последних месяцев она забыла не только про день рождения жениха, но и про деревенские праздники.
- Спасибо, - улыбнулась Рита Олеку.
- За что?
- За это... - Ее рука обвела бурлящую площадь.
Он усмехнулся и что-то сказал, но слова заглушились дудками, которые взвыли прямо у входа на постоялый двор. Толпа радостно взвизгнула, и Рита невольно оглянулась: узнать, что происходит.
- Да представление, ничего особенного, - придержал Олек дверь, ожидая, пока Рита войдет. - Бродячие танцоры.
- Ой, давай посмотрим! - Она схватила Олека за руку и под ворчание калитки потащила в соседний двор. - Здесь можно забраться наверх, на сарай. Оттуда площадь - как на ладони. Хозяин мне разрешает в праздники, помнишь, я успокаивала его лошадь?
Воспоминания захлестнули Риту незваной волной: неподвижное тело на пыльных опилках и перепуганный взмыленный конь. Она нахмурилась, прогоняя видение, в темноте нашарила лестницу у стены и, мыслью отогнав ласкавшегося сторожевого пса, взлетела по ступенькам наверх. Олек тихо выругался и покорно полез следом.
- Ну смотри, ну что я тебе говорила! Здорово, а? - Стоя у самого края крыши, Рита обвела руками на площадь.
Там, в свете факелов, трое мужчин подкидывали сидящую женщину в пестром платье. Широкие рукава раздувались как крылья, а другие танцоры стояли вокруг и ритмично хлопали.
Рита довольно повернулась к Олеку:
- Говорила тебе... - Взгляд ее соскользнул с лица жениха...
И она охнула и застыла, прижав ладони к губам.
- Что случилось? - Испуганно схватив Риту за плечо, Олек уставился, куда смотрели ее глаза.
Там, вдали, будто желтый взбесившийся стог, бушевало косматое пламя. Клубы рыжего дыма расплывались над останками горящего особняка, освещая широкую лужайку и соседние здания.
- Это мой дом... - прошептала Рита и рванулась к лестнице.
За всю дорогу от Грахама до деревни Рита не проронила ни слова, и лишь слезая с брички около дома Ода-Май, смогла прошептать "Спасибо. Я дальше сама.Там могут быть пику". Но Олек только крепче сжал ее руку, пока из конюшни не выскочил слуга, чтобы забрать жеребца.
К дому Риты они бежали задами, скрываясь в густой тени заборов, кустов и сараев.
- Осторожно! - Рывком, Олек вернул Риту обратно в тень, когда та выскочила из укрытия на безлюдную улицу.
Чем ближе к пожару, жадно сжиравшему вековые доски и заклинания, тем пустынней и тише становилось вокруг, словно дымный воздух оцепенел от дурного предчувствия.
Задыхаясь, Рита вынырнула из переулка и застыла в тени соседского забора. Олек замер рядом, не выпуская ее руки. Пожар уже стих, и от дома, догоравшего посреди просторной лужайки на другой стороне улицы, остались лишь черные камни фундамента да тлеющие бревна. Но внутри кто-то был. Кто-то чужой. Она затаилась, прислушалась...
- Рита, мы любим тебя как родную, живи у нас сколько хочешь и сколько нужно; никто ничего не заподозрит. Пику тебя не искали. Я слышала их разговор: они думают, раз ты у Люга приемная дочь, то магом быть не можешь...
Рита стояла, все еще задыхаясь от быстрого бега, рядом с матерью Олека. Улица была абсолютно пуста. Перед домом не галдела толпа зевак, сбежавшихся поглазеть на пожарище. Рита не сомневалась, что весть об устроенной пику ловушке для колдунов разлетелась быстрее жаркого пламени, и все, кто мог, давно скрылись, опасаясь обжечься чужим огнем. Глазами, слепыми от слез, Рита смотрела на догорающий особняк и знала, что это конец. От ее семьи никого не осталось, даже трупов: живых магов пику немедленно забирали во дворец, а мертвых испепеляли на месте.
- Идем, Рита, нам пора уходить. - Мать Олека потянула ее за руку. - Люга сожгли. Нима забрали. Рита! Послушай меня! Люг и Ним... Они... Они сопротивлялись!.. Они убили! - Ода-Май поперхнулась на слове. - Много, много раз! Не знаю, сколько пику осталось, но они - все еще там, в вашем доме. Пока нас не заметили - надо бежать!
Но вместо этого ноги Риты подкосились, и она бы упала, если бы Олек не подхватил ее на руки и не понес куда-то, в так называемую безопасность, прочь от огня и засады.
Люг убит. Ним в плену. Где? Рита не знала, но подозревала, что его унесли во дворец: следы пику обрывались за домом, на лужайке, где хватило бы места распрямить их гигантские крылья. Она еще раз мысленно оглядела окрестности. Да, сомнений больше не было. Пику взлетали с тяжелой ношей: их следы глубоко вдавились в землю, и в одном из них...
Стоп, что это?
На дне одного из следов что-то блестело, отражая лунный свет. Что-то маленькое и овальное. Рита зажмурилась, присмотрелась...
Серебряная запонка! Люгов подарок Ниму на день рождения!
Рядом трава примялась, словно туда свалили неподвижное тело. Значит, когда его несли, брат был без сознания. И до сих пор не пришел в себя - иначе позвал бы ее по таре. Рита пыталась пробиться к нему, достучаться, но с его стороны дверь была заперта, и тара молчала.
О боги!
У Риты внезапно перехватило дыхание. Что если и Ним?.. Как и Люг?!
Нет.
Она не чувствовала в себе никаких перемен. Рита не знала, что происходит, когда разрывается тара, странная, непонятно откуда взявшаяся между ними связь, но вряд ли это могло случиться так незаметно.
Ним выжил. Мертвого не тащили бы на лужайку. Пику сожгли бы труп прямо в доме, как они сделали с телом отца. Брат был жив. Просто без сознания. Или настолько далеко, что тара была не слышна.
- Куда же его понесли?.. - пробормотала Рита, мысленно обшаривая углы дымящих развалин.
- Даже думать об этом забудь! - прервал возбужденный шепот Ода-Май. Нима уже больше нет, и ему теперь ничего не поможет.
- А вы? Вы поможете? - открыла Рита глаза.
- Что?! - Оба, и мать и сын, ошеломленно остановились.
- Дай мне спуститься... - Рита соскользнула на землю из рук остолбеневшего жениха. - Ода-Май? Пожа... - но увидев, как у той сжались губы, Рита замолкла на полуслове. Обернулась: - Олек?..
- Послушай, это очень опасно и вряд ли получится... - забормотал тот под умоляющим взглядом невесты, но Ода-Май прервала:
- Замолчи. Замолчи немедленно.
Она шагнула к Рите. Нагнулась прямо к ее лицу:
- Это уже слишком, ты просишь от нас невозможного. Нет.
Рита замерла. Время будто остановилось, и воздух, казалось, собрался вокруг нее в прозрачный непробиваемый купол. Почти такой же, как сделал Ним в день, когда ей исполнилось семнадцать лет.
Губы Ода-Май продолжали двигаться, но Рита больше не слышала ни единого слова. Это не было важно. И, в конце концов, чего еще она ожидала от матери Олека? Да, та предложила невесте сына семью и кров. Но Рита не сомневалась: это была заслуга наследства Люга - по-прежнему внушительного, даже без сгоревшего особняка.
Люг... Ним... О боги...
Сердце сжалось от боли. Почему же она не осталась дома! Почему послушала Олека и, пока брат с отцом сражались с пику, отсчитывала пируэты и повороты! Совсем как три года назад, когда, в горах, она опоздала и застала лишь трупы родителей и дымящиеся головешки...
Горы...
Рита медленно подняла голову.
Да, именно горы.
Это была ее последняя надежда: горы и их обитатели, которые ненавидели пику не меньше, чем Рита. И еще дом, с красной крышей, малиновой дверью и алыми птицами на зеленых воротах.
Ода-Май по-прежнему сыпала потоком липких ненужных слов. Рита взглянула на Олека. Тот стоял молча и неподвижно, и в дрожащем от слез лунном свете почему-то напоминал привидения, которые, если верить Книге, обитали в мире теней.
После сегодняшней ночи, подумала Рита, все переменится. Уже переменилось. Но пока, несмотря ни на что, Олек был рядом, и Рита была за это благодарна.
- Преврати меня в птицу... - прошептала она чуть слышно.
Жених покачал головой:
- Рита, ты останешься с нами, здесь, в безопасности. Я не позволю тебе рисковать своей жизнью ради Нима.
- Это мой выбор, Олек. Пожалуйста, помоги мне.
- Нет. - Он поднял ее ледяные ладони и, пытаясь согреть своим дыханием, поднес к губам. - Нет. Это безумие. Я не хочу тебя потерять.
Голос его звучал настолько нежно и убедительно, что еще немного - и она поддалась бы на уговоры. Если бы в это мгновение Олек замолк, возможно, их жизнь бы сложилась совсем по-другому.
Но случилось не так. Не получив на свои слова ответа, он продолжил:
- Неужели ты думаешь, Ним бы это позволил? Никогда! Иначе он бы тебя позвал. Но разве Ним это сделал?
Рита застыла.
Да, жених был прав: тара молчала. Но откуда он знал о таре? Рита всегда ее скрывала. Как же Олек тогда почувствовал тару? Неужели приказывал Рите без ее ведома и желания?
Впрочем, неважно. Об этом она подумает после. Не сейчас.
- Олек, пожалуйста, я больше тебя ни о чем не попрошу. Обрати меня в птицу. В сокола.
- Нет, Рита. Нет.
- Прости меня.
И в тот же миг, не давая ему опомниться, Рита пробила его защиту.
Из них двоих она была немного сильнее, но Олек об этом не догадывался. При нем Рита не колдовала в полную силу, поддерживая иллюзию меньшей энергии и мастерства. Почему? Раньше она не знала. Но сейчас поняла.
Против нее у Олека не было ни малейшего шанса. Одна из самых больших ошибок, которую может сделать маг - это неправильно оценить силы друга. Или врага.
- Преврати меня в сокола! - голос Риты звенел отголосками северного бурана.
"Боги, простите, я нарушаю ваши законы. Но боги, вы видели, видели, я же пыталась. Пыталась просить. Пыталась делать как надо. Но не смогла. И у меня нет другого выхода".
- Преврати меня в сокола, Олек, - повторила она с удвоенной силой.
И вдруг мир померк. Темнота ослепила, окатила бешеным визгом. Тени рванулись со всех сторон, оглушили, заполнили - тело, голову, мысли. Заметались внутри, вытесняя все, что когда-то было Ритой. На миг от нее осталась лишь оболочка: пустая, безжизненная и нелепая. Хлипкая скорлупа, готовая раствориться в непроглядном море теней.
Но липкую темень огненной спицей прорезал луч света. Словно из далекого детства возвратился горящий канат над горной расщелиной. И Риту схватило и потянула такая знакомая сила, такое родное притяжение.
Тара! Тара между ней и Нимом!
Брат был жив!
Где же он?
Визги стихли. Тени прыснули по углам и затаились в ожидании новой жертвы. Листья уры над головой закачались от заблудшего ветра. И в блаженной тиши Рита услышала голос Олека:
- Да.
Он кивнул, словно в тумане. В это мгновение Рита стала его хозяйкой. Олек сам научил ее этому мастерству, этому преступлению с точки зрения магии. И - как будто в отместку - магия разрешила Рите приказывать, а ему - выполнять приказания. Крылья ее распрямились, захлопали на ветру, и, бросив прощальный взгляд на пепелище, сокол-Акуерита развернулась и устремилась в сторону северных гор.
"Обрати меня в сокола", - приказала она Олеку. И, естественно, в то мгновение, не подумала, что придется пересечь всю страну - в темноте и одиночестве. Хорошо, что погода была сухой и безветренной: Рита летела по звездам и редким огням сигнальных костров. В горах она собиралась дождаться рассвета в старой медвежьей берлоге или охотничьем шалаше, чтобы утром искать Волемира. Но с воздуха Рита заметила полоску яркого света - словно мазок огненной туши на закопченном стекле. Она спустилась пониже - от любопытства и дурного предчувствия в сердце. Предчувствие не обмануло: там, где полоска кончалась, виднелся дом Волемира, с его знакомой красной крышей, зеленым забором, и кровавыми птицами.
Вцепившись когтями в ветку соседского дерева, Акуерита сложила крылья и поспешно огляделась. Огненная полоска оказалась вереницей людей. С факелами в руках, они стояли вдоль дороги, ведущей к кладбищу на другом конце деревни. Там темнела длинная прямоугольная поленница.
Дверь дома Волемира отворилась, и из нее показались двое мужчин. На плечах у каждого было что-то вроде ручки - или жерди. Когда мужчины медленно вышли на крыльцо, Рита увидела, что они держали перед носилок. На которых, под покрывалом, виднелись чьи-то ступни.
Раздался истошный вой. Один за другим люди преклонили колени. Носилки, качаясь, поплыли к кладбищу - словно по огненной реке к деревянной пристани.
Дойдя до поленницы, мужчины аккуратно опустили свою ношу. Рита перелетела поближе, притаилась на высокой стене. От толпы отделился горец с ярко горящим факелом. Он хромал, одна рука была подвязана, а лоб рассекал уродливый шрам. У Риты по коже побежали мурашки. Это был кузен Волемира. Только худой, постаревший и совсем не похожий на человека, который ей встретился в Грахаме.
Резким движением он отвернул покрывало с неподвижного тела. Толпа охнула. Заголосила. С громким стуком факел упал на поленницу, и та загорелась. В ноздри ударил запах тлеющих тряпок, воздух наполнился дымом. Но Рита этого уже не видела. Она не могла оторваться от лица человека, в отблесках пламени лежащего на носилках. От лица Волемира.
Когда к утру на кладбище остались лишь могильщики, собиравшие в урну пепел, и семья покойного, неподалеку от них на землю опустилась темная крупная птица и уставилась на кузена Волемира. Тот раздраженно взмахнул рукой, прогоняя незваную гостью:
--Кыш... Тебе здесь не... -- он поперхнулся от изумления. - Моор владыка! Что это?!
На месте сокола стояла хрупкая черноволосая девушка.
- Отведите меня к лидеру дромов. -- Она неуверенно сделала шаг вперед, не спуская глаз с кузена Волемира. -- Я буду полезна. Я могу лечить.