Гутник Александра : другие произведения.

Фэнтези. Воды Алсы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Судьбы Максилиана и Риты очень разные: и не только потому, что они принадлежат к двум ненавидящим друг друга расам. Максилиан - двоюродный брат короля Алсы, а Рита - нищая крестьянка, чьи родители были убиты королевскими войсками. Но не за горами день, когда им придется забыть и об этих различиях, и о взаимной неприязни. Ведь теперь у них есть общий враг, которого надо уничтожить, и общая цель, которую надо достигнуть. Иначе не выживут ни Рита, ни Максилиан, ни те, кто им дорог.

    "Воды Алсы" - это мое старое фэнтези, которое сейчас мучительно редактирую. Буду очень признательна за любые советы и комментарии

    Аннотация, конечно, временная и, мягко говоря, далека от совершенства :) Просто не хотелось выкладывать текст совсем без описания.

    Буду потихоньку добавлять где-то главу в неделю-две, если получится.

  Добавила пятую главу третьей части
  
  Александра Гутник
  
  Воды Алсы
  
  Пролог
  
  В ярком свете луны горная деревня просматривалась как на ладони: пара десятков прилипших к крутому склону халуп, огороды, сараи, кривая базарная площадь...
  - Вон тот, крайний дом, - возбужденно шептал доносчик, - он мой. А соседний - ихний. Мать, и двое 'спящих' детей, господин! Больше никого!..
  - Откуда знаешь, что они дромы? - перебил Ру смердящего перегаром горца.
  - Дочка подслушала их разговор. Клянусь родителями! Дромы, точно!
  Ру швырнул кошелек с серебром:
  - Пшел вон. Остальное получишь, когда закончим.
  Доносчик заткнулся и послушно засеменил прочь по едва различимой горной тропе, судорожно засовывая королевское вознаграждение за пазуху домотканой рубахи. Ру брезгливо поморщился, потом перевел взгляд на свою роту. В черных одеждах, с закрашенными сажей лицами пику стояли неподвижно и были почти незаметы в тени скалы. Он сделал знак заместителю:
  - Детей брать живыми, мать ликвидировать. Выполняй!
  Тот поклонился коротко:
  - Слушаюсь, Мастер, - и зашагал к солдатам.
  До Ру донеслись обрывки приглушенных команд: 'занять прикрывающие позиции', 'резерв в обход', 'никого из деревни не выпускать' ... Наконец - 'за мной в колонну по одному'. Все как обычно, все правильно. Такие рейды рота Ру проделывала не раз и не два. Он проводил глазами бойцов, несущих дорожную клетку: пара-тройка часов, и дромовские малолетки будут в ней. Удовлетворенно кивнув, Ро последовал за солдатами.
  
  К деревне они подошли на рассвете, с подветренной стороны, и когда собаки яростно забрехали, почуяв чужих, стрелы пику их быстро угомонили. Несколько сонных жителей высунулись из домов на лай, но, разглядев черную военную форму, немедля захлопнули двери и застучали засовами: радуясь, что пришли не за ними. Дрома же мать выскользнула в окно вместе с детьми и впригибку понеслась к околице, прячась от стрел меж плетнями. А на бросившихся в погоню пику с горы обрушились камни. В ответ над бойцами вспыхнули блестящие купола: стальные щиты пику. Камни летели некрупные - дрома оказалась слабой, и хотя бойцам пришлось замедлиться, под щитами они были в полной безопасности. Но тут Ру заметил, как на склоне дрогнула и посыпалась земля.
  Еще не хватало, чтобы дура вызвала оползень и их здесь завалило! Надо остановить эту ненормальную!
  В этот миг один из молодых солдат растерялся и окатил плетень раскаленной сталью. Тот загорелся. Огонь перекинулся на кусты, на сарай, а потом на пару ближайших хат. Из горящих халуп повыскакивали соседи, заметались в панике, выпуская оглашенно орущий скот, из сараев.
  - Детей! Ловите детей! - Ру рванулся вдогонку за удиравшими малявками. Благо, камнепад прекратился: дрому наконец подстрелили, и она испустила дух.
  Но тут раздался оглушающий грохот.
  Проклятье!
  С горы сорвался огромный валун и скатился вниз, похоронив под собой четверть его роты. Словно в руках незримого великана, в воздухе носилось бревно, сшибая солдат с ног. Сверху невидимая рука швыряла гигантские камни, которые пробивали щиты насквозь, будто рисовую бумагу. Против таких ударов могла устоять только сталь самых сильных пику. Остальных бойцов, одного за другим, настигали камни.
  Ру яростно выругался.
  Доносчик солгал - паршивая гнида!
  Дромов было не трое. Явно больше. Но сколько? И где они? Этих гадов не отличить от проклятых горцев!
  Закрывшись щитом, Ру методично устранял рвущихся из деревни жителей - любой из них мог оказаться дромом. Горцев оставалось все меньше и меньше, но атаки на пику только усилились.
  Пламя, вопли, рокот железа, грохот камней и черный дым, ползущий густыми клубами в небо, - все смешалось в огромный огненный смерч посреди неприметной горной деревни. Казалось, энергия дромов не имела предела.
  Но даже самые сильные дромы не могут сражаться вечно. В конце концов они себя выдали. Их было двое - мужчина и женщина. Едва в их тела вонзились стрелы пику, сопротивление дромов прекратилось. Только пламя жадно металось по головешкам и обугленным трупам в поисках новой жертвы.
  Ру выступил из-за укрытия и огляделся. В полумраке серого дыма, среди тлеющих тел горцев и пику, он различил купола щитов. Значит трое выжило. Бойцы тоже его заметили: один за другим щиты исчезли. Три черных фигуры под ними выпрямились и, медленно обходя языки пламени, приблизились к командиру.
  - Дети... - Дым разъедал горло, и Ру закашлялся. - Дети дромов?
  Один из солдат указал направо, на два обгорелых маленьких тельца, прибитых камнями к земле.
  Ру на мгновение сжал зубы. Потом хрипло выговорил:
  - Погребальные костры для пику. На остальных нет времени.
  На немой вопрос подчиненного он добавил:
  - Среди деревенских могут скрываться дромы. В живых никого не оставлять.
  - Слушаюсь, Мастер.
  
  Когда запылало последнее тело пику, Ру развернулся и зашагал прочь от деревни. На повороте узкой тропы, обвивавшей скалу, один из подчиненных замедлился.
  - Мастер! Смотрите, Мастер! - он указал направо. Ру взглянул - и застыл на месте.
  На другой стороне теснины, у навесного моста, стояла ведьма - будто сошедшая со свитка времен Перехода. Длинный парчовый халат, лицо в тени капюшона, колдовская книга, пристегнутая к золоченому поясу...
  Но нет. Невозможно. При появлении пику колдуны, как тараканы, исчезали в своих потайных норах, и одежда, колдовской камуфляж, делала их неотличимыми от остального отребья.
  Тылом ладони Ру провел по глазам.
  Да, конечно, это была только иллюзия, игра воображения, света и теней. Шагах в сорока от Ру, на другой стороне ущелья, стояла худая девчонка-крестьянка, с кудрявыми черными волосами - совсем как у его у старшей дочки. Крестьянка явно была из местных: бурые лохмотья ничем не отличались от тряпья деревенских.
  Неожиданно усталость затопила Ру как весеннее половодье на приграничном севере. Усталость. Неимоверная усталость. Скорбь и усталость. Больше ничего. Скорбь по бесцельно потерянным жизням, по глубоким озерам, так расточительно расплесканным в этой нелепой охоте. После долгих лет службы на границах Алсы Ру давно потерял счет товарищам и подчиненным, павшим под когтями зловонных таннов, и воспринимал смерть в бою как естественное окончание жизни воина. Но никогда, даже в самом кошмарном сне, не ожидал он потерять всю свою роту в каком-то паршивом рейде, добывая каких-то паршивых детей.
  Стоп. Хватит об этом.
  Что бы Ру ни думал о нынешней королевской политике в отношении дромов, сейчас не время сомневаться в разумности приказа, отправившего его в этот злополучный рейд. Служба есть служба. Закон есть закон. И закон гласит: все 'спящие' дети дромов должны быть отданы родителями на воспитание пику. Все без исключения. Сталь пику - это единственное, что защищает Алсу от таннов, и 'спящие' дети дромов - единственное, что сможет спасти ее обитателей от полного истребления.
  Ру медленно набрал воздух в легкие. Так же медленно выдохнул. Крестьянка, будто поняв, что ее ждет, начала пятиться, цепляясь за трещины в граните странно длинными пальцами. Поздно, милая, поздно. Нам не нужны свидетели, живописующие, как пара дромов расправились голыми руками с ротой вымуштрованных пику.
  В пальцах Ру появилась тонкая стальная стрела, и крестьянка на серой скале замерла, как птенец перед коброй. Еще мгновение - и наступит конец...
  Но что это?!
   Ру окаменел от изумления. Силы небесные! Неужели...
  Последнее, что он в своей жизни увидел, было ошеломленное лицо крестьянской девки.
  
  ...Словно под гигантским кайлом, брызги гранита разнеслись смертоносным веером. Страшный грохот потряс древние скалы. Одна из них откололась, будто пыльный кусок темно-серого льда, и соскользнула в ущелье, заглушая предсмертные крики изчезнувших в бездне пику.
  Когда пыль осела, и наступила странная, ненатуральная тишина, крестьянка смахнула рукой слезы, подобрала упавшую на тропу холщовую сумку и начала карабкаться вверх, к обходному пути, прочь от деревни.
  
  Часть 1
  Глава 1
  
  
  Два месяца спустя...
  Несмотря на поздний час, в полицейском участке Грахама было не протолкнуться. Коридор, словно улей, возбужденно гудел десятками голосов. Пахло немытым человеческим телом и горящим маслом безбожно коптящих настенных ламп, сизый дым от которых разъедал глаза и щипал ноздри. Время от времени хлопали двери: полицейские разводили пойманных бандитов по камерам.
  Единственная неосвещенная комнатка - пыльная, тесная, носящая гордое имя кладовой - находилась в самом конце коридора. Сразу за порогом тяжелая длинная лавка перегораживала проход. За ней, друг на друге, громоздились столы и полки: старые, ободранные, сохраненные ради толстых дубовых досок. Свет луны просочился под задернутой занавеской, и его серебристый луч коснулся растрепанной и явно давно не мытой девчонки, которая спала на лавке, казалось бы, мертвым сном. Но при звуке тяжелых шагов в коридоре она мгновенно открыла глаза. Через секунду дверь распахнулась под раздраженной ногой сержанта. В комнату хлынули свет и гомон.
  Длинный худой паренек с короткими очень светлыми волосами неуверенно переступил через порог. Обернувшись, посмотрел на зашедшего следом полицейского. Тот ткнул пальцем в свободный конец скамейки:
  - Жди здесь. Доктор скоро приедет.
  Мальчик что-то пробормотал, но сержант уже перевел взгляд на девочку:
  - Спи, Рита. Еще рано. Я разбужу, когда принесут еду.
  Щурясь на коридорную лампу, она приподнялась, кивнула. Потом опустилась обратно, натянула повыше потертую шаль с бахромой и послушно замерла, напоминая серый неряшливо смотанный клубок.
  Теперь пришел черед мальчишки, и голос сержанта в тот же момент утратил прежнюю доброжелательность: девчонка была пропащей душой, парень был идиотом.
  - Ним, ты - идиот, - озвучил сержант свои мысли. - Покрасить коней пожарной команды? Такая дурь! И зачем?! И что, ты думал, тебя не увидят? - Он покачал головой. - Благодари богов, что я тебе не отец, а то бы на месте доктора давно прописал хорошую трепку.
  Вообще-то, отсутствие родственных связей обычно не останавливало сержанта от применения этого чудодейственного народного средства. Но сегодня, увы, у него были другие, более срочные дела, и на этого малолетнего недоумка он уже потратил достаточно времени.
  - Сиди здесь. Спи. - Сержант развернулся и, хлопнув дверью, выкатился из комнаты.
  Ним устало осел на указанное место. Лавка слегка качнулась, и девочка передвинулась, что-то недовольно пробормотав во сне. Полицейский участок постепенно затих, и скоро ничего не стало слышно, кроме редкой далекой переклички часовых. Ним остался один на один с темнотой.
  
  
  Его разбудили крики и нарастающий грохот. Рита вдруг сорвалась со скамьи и потащила его за руку. Ним пришел в себя только когда они втиснулись под один из дубовых столов, едва поместившись между ящиками и полками.
  - Ты что, озве...?
  Сухая ладонь проскользнула по лицу, и, найдя, заткнула ему рот:
  - Тсс! - донесся шепот из темноты. - Молчи!
  Гомон, крики, треск дерева, топот бегущих ног... И неожиданно, - тишина.
  Пауза.
  Чьи-то шаги вдоль коридора, грохот дверей, драка, визг... Потом безмолвие. И опять - те же шаги, в одиночестве.
  'Буум!!!' - дверь врезалась в стену будто взрыв. От коридорной лампы - черная тень на занавеске. Громыхание и скрежетание мебели: вошедший обыскивал комнату. Мужская громкая ругань. Пауза. Жуткий хлопок двери о косяк. И опять - темнота и шаги в коридоре.
  Ним вдруг обнаружил, что рукав на запястье промок насквозь, но он почему-то не чувствовал боли. Рядом Рита резко втянула сквозь зубы воздух.
  - Ремень? Остановить кровь? - выдавил шепотом Ним, дрожащими руками вытягивая, казалось бы, бесконечную ленту из кожи.
  - Давай.
  - Что случилось? Ты ранена? - Он услышал звон застегнутой Ритой пряжки.
  - Тсс... Зацепилась за что-то, когда бежала. Не серьезно.
  Ним попытался ответить, но его начало трясти, и получилось неразборчиво. Худая рука, тоже дрожа, обняла его за плечи, будто пыталась согреть. Это немного помогло успокоиться.
  - Шшш, тихо.... - прошептала Рита над ухом. - Шшш. Все пройдет...
  
  
  Голос сержанта отдавался басовым эхом в полупустом госпитальном коридоре:
  - Бандитский налет, доктор... Чтобы освободить братков... Мы их немало их повязали, соре, редкий улов... - Сержант перевел дыхание. - Когда к нам, наконец, подоспела подмога, на первом этаже кроме детей в живых никого не осталось: бандюги били свидетелей. Обыскивали каждую комнату, каждый угол...
  Он остановился, задумавшись.
  - А что будет дальше с девочкой? - Доктор, высокий поджарый старик с совершенно седой бородой, первым прервал затянувшееся молчание.
  - С Ритой? После госпиталя? - Сержант пожал плечами. - Приют для беспризорных, пока родители не найдут, соре. Мы подобрали ее на базаре: попрошайничала. Не воровка, просто решила попутешествовать, похоже. Она, правда, талдычит, что семья погибла, - но это все говорят, чтобы разжалобить. Обычно через месяц-другой выясняется, что ребенок просто удрал из дома.
  - Можно она пока вместо приюта поживет у нас?
  - Соре, вы серьезно?
  - Конечно. Ты слышал, что Ним сказал: если бы не она... - Старик осекся, на мгновение приложил руку к глазам. Потом повернулся к сержанту: - Я перед ней в долгу. Поможешь?
   Полицейский задумался. Наконец кивнул в ответ. И уже через неделю после этого разговора коляска, везущая Риту и доктора, остановилась на широкой деревенской улице, рядом с чугунной оградой двухэтажного особняка.
  
   - Рита, это сора Вилис. Сора Вилис, это Рита, - представил доктор седую дородную женщину, открывшую дверь.
   - Бедняжка, какая ты бледненькая, пойдем же скорее покушаем...
   Провожая их глазами, доктор подумал, что Рита, послушно следовавшая за экономкой, выглядела еще более хрупкой и подавленной, чем обычно. Но вдруг будто солнечный луч озарил ее лицо. Девочка замерла, непроизвольно охнув:
   - О боги, какая красота!
   Рита робко шагнула вперед. Затем снова остановилась, неуверенно оглянувшись на доктора:
  - Можно, соре?
   - Конечно, Рита. И, пожалуйста, зови меня Люг, как договорились.
   Рита торопливо закивала, пытаясь привыкнуть к необычно фамильярному обращению. В ее семье взрослых, даже родственников, никогда не называли просто по имени. Но она уже давно не была в своей семье. Пику об этом позаботились.
  Медленно, будто подчиняясь скрытому ритму, девочка приблизилась к черному роялю, стоящему в центре просторной, щедро украшенной позолотой комнаты. Руки, уже начавшие подниматься к инструменту, внезапно остановились - были тщательно вытерты о подол шерстяного жакета - и только потом благоговейно двинулись к отполированной крышке. Пальцы осторожно коснулись клавиш. После чего промчались в гамме: вверх - вниз, вверх - вниз, чисто, гладко отчетливо.
  Глядя на сияющее, счастливое лицо Риты доктор вдруг осознал, что впервые за все эти дни увидел, как она улыбается.
  - Боги, какой удивительный звук! Докто... Э... Люг?
  - Да, Рита?..
  - Можно мне на нем иногда играть? Можно?
  Доктор кивнул. То, что крестьянка с высокогорной фермы играла гаммы с безукоризненностью профессионального пианиста, уже не могло его удивить. После того, как сын выжил в кровавой бойне, все было возможно.
  - Да, Рита. Конечно. Это теперь твой инструмент. Это твой дом.
  
  Глава 2
  
  - Боже мой, ну и денек... Как в печке... - Рита лениво смахнула в траву муравья, который полз по лодыжке вдоль неровного шрама. За полгода, прошедших с нападения бандитов на полицейский участок, от ее раны осталась лишь светлая узкая полоса.
  Ним кивнул, не открывая глаз. День действительно выдался исключительно жарким. Один из тех дней, когда, казалось, даже река утеряла свою обычную бодрость, и перегретые воды томно текли по руслу в сонливом молчании. Вокруг нависла неестественная тишина, без перекликов птиц и жужжания насекомых. Все живое попряталось от солнца. Широкие листья раскидистой уры, в тени которой Рита с Нимом растянулись на пожухшей траве, повисли вяло и безмолвно. Только изредка случайный порыв южного ветра, раскаленного песками приграничных пустынь, шелестел страницами старинного тома.
  - Что это? Стоит попробовать? - Рита начала тянуться за книгой, но даже этот ленивый жест требовал слишком много усилий в такой жаре, и на полпути ее рука упала обратно на землю.
  - Скука страшная, но, по мнению Люга, очень образовательная. Тебе понравится: романтичная костовская классика. Для маленьких девочек.
  Рита поморщилась: Ним редко упускал возможность подчеркнуть их годичную разницу в возрасте. По-прежнему не утруждаясь открыть глаза, ее названный брат неторопливо зевнул, заразительно потянулся и опять застыл на траве в расслабленной позе. Знойный ветер, словно решив о себе напомнить, взлохматил короткие волосы. Мягкие белокурые пряди затрепетали в воздухе.
  - Кот. Со всей очевидностью - кот... - Рита сдула с его лба залетевший сухой листок.
  - A?
  - В твоей предыдущей жизни, мой друг, ты был котом...
  - А... - Он перевернулся на бок, промычал мечтательно: - Хмм...Татуировки...
  - Что? Татуировки? Люг тебе уши оторвет. Или голову.
  Глаза Нима распахнулись от удивления. Но потом он ухмыльнулся:
  - Увы, я тут не причем. Это у вас, в горах, принято шею татуировать непонятными знаками.
  В ответ на Ритин по-прежнему озадаченный взгляд, Ним снисходительно объяснил:
  - У Люга был пациент, горец. Воспалившаяся рана на затылке. Я не спрашивал, как он ее получил, но, похоже, кто-то обжег его. Сталью. - Он многозначительно поджал губы. Затем продолжил: - Ну так вот, когда отец начал чистить, под волосами горца оказались татуировки. Как бы животные, но непонятно какие. Люг поверх одной из них хотел наложить шов - не поверишь, какой начался скандал. Пациент еще кричал что-то странное: про его родственников. Закончилось тем, что Люг, как мог, зашил вокруг татуировок, и попутчики горца забрали. Прямо с операционного стола. Отец пытался его оставить отлежаться денек-другой, но те - ни в какую. Представляешь, что Люг мне потом сказал?..
  - Дромы?
  - Эй, откуда ты знаешь? - голос Нима звучал разочарованно. Но затем он воодушевился: - Ты их видела? Дромов?
  - Нет, - Рита вздохнула. - У нас в деревне говорили, мол, дромы считают, что их предки, умирая, превращаются в животных. Но я никогда не видела татуировок: может, они были скрыты под волосами, не знаю. - Она остановилась на мгновение. - Помнишь, я тебе говорила про рейд, в котором пику спалили нашу деревню? Когда искали дромов?
  - Конечно. - Ним кивнул, мысленно ругая себя за неудачный поворот разговора.
  - Я до сих пор не могу понять, кто были эти дромы. Мы же в деревне прожили - сколько? Шесть лет? Мне едва восемь исполнилось, когда мы с мамой туда добрались... - Рита наморщила лоб. - Я всех в деревне знала - и они все казались простолюдинами. Мне даже в голову бы не пришло, что кто-то был дромом. Помню, несколько семей, как и мы, бежали с Косты, но остальные жили там поколениями...
  - Люг говорил, что в Косте не было пику, только дромы, колдуны и простые люди?.. - Ним попытался сменить тему.
  - Не помню. Я вообще все, что было до Алсы, помню очень смутно, картинками. И даже это выглядит странно, будто сказка, которую я придумала, или кто-то мне рассказал.
  - Ну, например?
  - Ну, например, огромный белый рояль... Мама в алом бархатном платье, отец в эполетах... Я скачу через барьеры на пони...
   - Ты? На пони? - Ним рассмеялся. - Тогда это точно сказка!
   К его удовольствию, Рита улыбнулась:
   - Ага. И мама ненавидела красный цвет. И отец... - Она снова вздохнула. - Знаешь, когда отец нас нашел, первое время пытался мне рассказывать о прошлой жизни в Косте, но мама об этом проведала и запретила.
   - Почему запретила?
   - Не знаю. Отец не посмел ослушаться.
   Ним подмигнул:
   - Как соре Аткис?
   - Нет, - голос Риты звучал обиженно. - Папа был не таким. Аткис совсем подкаблучник - даже смотреть противно... Кстати, - она приподнялась на локтях, - почему его жена так меня ненавидит?
   - При чем тут?.. А... - Ним поморщился. - Ты о вчерашнем ужине? Слушай, тебе это все привиделось.
  - Да, точно привиделось: как они фыркали и воротили нос.
  - Послушай, Аткисы просто снобы. Люг их больше не пригласит, обещаю.
  - Ним, да я не об этом! Я вчера за столом была лишней... Не перебивай, подожди. Я знаю, что ты скажешь. Ты говорил не раз. Что я у вас живу уже полгода. Что Люг меня официально удочерил. Что я - официально - его дочь и твоя сестра...
  - Ну, если официально...
  - Ниим!
  - Молчу, молчу... - Он демонстративно прикрыл губы ладонью, вызвав у Риты улыбку.
  - То, что было вчера - это ведь так всегда. И даже когда не снобы. Не знаю, как точно сказать... Но друзья Люга, не по клинике, не пациенты, а которые с детства, - они особенные. Словно и Люг, и они - и даже ты - чем-то связаны, чем-то похожи. Даже те, которых он на дух не переносит, а все равно приглашает... Эй?! - Рита испуганно схватила его за руку. - Ты в порядке? Боги, ты посерел просто!
  Ним медленно покачал головой:
  - Извини. Перегрелся, похоже.
  - В воду? - Рита мигом вскочила на ноги, и скоро они уже были в реке, плывя на перегонки к противоположному берегу.
  
  
  
  - Вы-ы-ы!... Эй вы-ы-ы!..
  Дальний голос прорвался сквозь смех и брызги воды под ладонями.
  - Эй вы-ы-ы...
  На другом берегу, рядом с одеждой, висящей на уре, виднелись два всадника: высокие, мускулистые; с черными, короткими на армейский манер, стрижками. И мундиры их были тоже черными, под цвет лошадей, нетерпеливо перебиравших ногами под седоками. Один из мужчин сложил руки рупором.
   - Пику, - предостерег Ним шепотом, направляясь в сторону незнакомцев.
  Рита молча последовала за братом.
  Не спуская с них глаз, пику на берегу о чем-то переговаривались. Внешность всадников не оставляла сомнений в близком родстве, хотя один, более полный и с неприятным лицом, явно превосходил другого и по возрасту, и по званию.
  'Отец и сын?' - подумала Рита, приблизившись, и вдруг поняла, что младший всадник был не намного старше Нима, может года на два или три, не больше. Но только никто и никогда не назвал бы их ровесниками: что-то было во взгляде пику, что-то странное, неуместное, несовместимое с его очевидной молодостью. Брат ее рядом с ним казался юным, наивным и беззаботным мальчишкой; и голос, которым пику вежливо попросил указать дорогу к ближайшему городу, был голосом человека, привыкшего разговаривать с подчиненными.
  В то время как его попутчик разбирался с маршрутом, старший пику с интересом разглядывал Риту. Заметив это, она подхватила одежду и скрылась из виду за массивным стволом мелколистной уры. После секундного неудовольствия на лицо толстяка возвратилась прежняя скучающая гримаса, от жары покрытая мелкими каплями пота.
  Наконец молодой пику кивнул, отпуская Нима и подбирая поводья:
   - Поехали, Хо!
   Толстяк уже приподнялся на стременах, но тут под игривым порывом горячего ветра зашелестели страницы оставленной Нимом книги. Хо обернулся на звук, с неожиданной прытью скатился с коня и вскоре держал в руках обтянутый кожей массивный том.
  - О, брат мой, какая прелесть! - На лице его больше не было скуки. - Чье это, дети?
  - Мое, - подбежав к толстяку, Рита выдернула книгу, - соре.
  Ним дернулся, пытаясь что-то сказать, но она огрызнулась, пригвоздив его взглядом к земле:
  - Не суйся, не твое дело!
  - А.... - протянул довольно Хо. - Ведьмачка. Молодая, но гордая.
  Рита замерла. Поперхнулась. Ее глаза расширились от изумления.
  Ведьмачка? При чем тут ведьмы?
  Нет, этот пику явно ненормальный... Или у него такие странные шутки? Рита инстинктивно повернулась к попутчику Хо - за ответом. Но тот только пожал плечами и изрек, словно прописную истину:
  - Ты ведьма, если умеешь читать на колдовском языке.
  Рита растерянно вытаращилась на замолкшего пику. По-прежнему не понимая в чем дело, она раскрыла книгу, взглянула на титульный лист, на Хо, на его попутчика, на смертельно бледного Нима. Затем опять на заглавие.
  Чем пику не угодила эта несчастная книга?
  Рита знала этот роман. Знала его наизусть. Каждую страницу, каждую главу. Могла цитировать часами с любого места. Это была действительно, как сказал Ним, классика Косты. Написанная на старонаречьи. Одна из тех книг, которые, как великое сокровище, костовские иммигранты тащили через пограничные горы на своем горбе: каким-то образом заранее всем было известно, что в Алсе трудно найти книги на родном языке.
  Рита с матерью тоже смогли сохранить несколько переплетенных тисненой кожей томов; остальные обменяли на еду в дороге. Эта скудная библиотека хранилась дома на самом почетном месте и была перечитана Ритой десятки раз. И не только Ритой. Костовские беженцы, которые, как ни странно, предпочитали держаться друг от друга на расстоянии и общались только по необходимости, тем не менее старательно обменивались драгоценными книгами, чтобы поддерживать родной язык у своих детей.
  Увесистый том у Риты в руках был по виду значительно старше изящной книжки, когда-то одолженной в соседней деревне. Она хорошо помнила, как девочка, аккуратно обернувшая книгу в холстину, словно невзначай заметила, что их род принадлежал к верхушке костовской аристократии. Когда Рита дома упомянула эту семью и их родословную, мать презрительно фыркнула и будто хотела сказать что-то не слишком великодушное, но вдруг осеклась, замерла и потом, нехарактерно для нее сутулясь, покинула комнату. Но книга осталась лежать на столе и вскоре была зазубрена Ритой на память, несмотря на запутанность исторической мелодрамы и сложность старокостовского языка, из-за которых, время от времени, приходилось обращаться к отцу за разъяснениями. При матери, после ее странной реакции, Рита этот роман упоминать боялась.
  'О боги', - Риту вдруг захлестнула ярость. - 'Проклятые безграмотные алсы, для которых мой родной язык - это язык колдунов!'.
  Но через мгновение гнев внезапно рассеялся, как дымок от свечи под сквозняком, и внутри осталось лишь ощущение пустоты. И одиночества.
  Это, наверное, жара...
  Рита почувствовала каплю пота, стекавшую по виску.
  Проклятая жара Алсы, которая иссушает тебя насквозь, до костного мозга. Проклятое слепящее солнце этой пустынной страны, властвующее над южной границей, вдали от могучих северных гор.
  Ей вдруг до боли захотелось снова скатать снежок мокрыми закоченевшими пальцами, вдохнуть обжигающий легкие ветер бурана, растворить увертливую сосульку на языке, скатиться на санках с горы за их домом...
  Дом. Боги, как ей хотелось назад, домой.
  Только это было невозможно.
  Там, где когда-то стоял их дом, теперь властвовали танны. Косты потерпели поражение в их последней войне, потеряв свои дома, земли и Косту.
  - Это язык костов. - Голос Риты звучал еле слышно, будто издалека. - Не колдунов.
  Ее старый, с таким трудом забытый акцент неожиданно пробился наружу сквозь долгие годы чужого языка.
  - Я - коста. Не ведьма. Соре.
  Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Усилием воли смогла их сдержать.
  - Точнее, я была костой, до того как родители отказались от прав на их земли в пользу Великого Короля Алсы - в благодарность за его покровительство и защиту от таннов.
  Многолетняя привычка помогла подавить презрение в голосе, то презрение, которое она унаследовала от родителей-иммигрантов, к королю их новой, так никогда и не ставшей родной родины.
  Рита замолчала. А старший пику вдруг ухмыльнулся во весь рот:
  - Неужели ты не узнала своего 'Великого Короля', дитя мое?
  
  Хо с удовольствием наблюдал, как девка задохнулась от изумления, наконец поняв, кто перед ней стоит: профиль его был отпечатан на всех новых монетах. Ведьма она или нет - это было неважно. Хо уже решил, что девчонка поедет с ними во дворец. Было в ней что-то странно привлекательное. Неожиданно привлекательное, если учесть ее малый, по меркам пику, рост, худобу и ничем не выдающуюся внешность.
  К тому же девка, скорее всего, действительно была ведьмой. Или дромой. Хо мог поспорить, что она не родилась простолюдинкой, и ее родители обладали энергией. Как говорил король-отец, порода - она или есть, или ее нет. И у девчонки, несмотря на неказистость, порода проглядывала насквозь. В этом Хо был уверен; у него, как и у дядьки, женившемся на найденной дроме, на породу всегда было чутье.
  Однако, никто так и не доказал, что тетка была тайной дромой. Хо, увидев ее впервые, конечно же, сразу это заподозрил. Но и дядька, и его жена всегда вели себя чрезвычайно осмотрительно и осторожно, а после смерти обоих это уже не было важно. Кроме того, сын их вырос настоящим пику: и дядя, и Ва, да и сам Хо об этом позаботились. И тетка, похоже, не возражала, по крайней мере вслух. Хм... Может, действительно... Нет, невозможно. Его двоюродный брат обладал такой глубиной, которая редко встречалась у полукровок.
  Взгляд Хо на секунду задержался на брате. Тот тоже спешился и стоял рядом, не отрывая глаз от девчонки. Как и его мать, Максилиан ни разу не дал повода усомниться в своей лояльности. Но с другой стороны, совсем как тетка, брат редко демонстрировал эмоции - по крайней мере в присутствии Хо. Его наставник, Ва - преданная душа - объяснял эту безвременную, не по годам сдержанность, тем, что мальчишка остался сиротой в малом возрасте. У Хо, однако, была другая теория, а именно, что в тихом озере известно кто водится... Особенно в таком глубоком озере...
   Хо со вздохом переключил внимание обратно на девку. Что делать с братом, он разберется потом. Сейчас же, после долгого и бесконечно нудного пути, не помешало бы поразвлечься. И молодая ведьмачка, хм, особенно ведьмачка, стоящая перед ним, великолепно для этого подходила.
  Хо расплылся в улыбке: он никак не ожидал, что эта тягомотная поездка закончится так продуктивно.
  - Возрадуйся, дитя мое. Тебе больше не придется прозябать в этой глуши. 'Великий Король Алсы' забирает тебя во дворец. Под свое покровительство... Хм... Чтобы получше защитить тебя...
  
  Рита застыла. И тон, и лицо Хо подтверждали ее худшие опасения. Она должна была дрожать от страха, но даже страх был уже не по силам, и единственное, что осталось - это гнев.
  Ее рука, очевидно, оказалась быстрее разума: в немом ужасе Рита увидела, как рука поднялась для пощечины ухмыляющемуся пику. Словно горе, потери и унижения, словно бесконечная ненависть к королю и его расе за то, что они сделали и собирались с ней сделать, вдруг всплыли и затопили ее.
  Но ладонь Риты не достигла щеки короля, потому что чья-то железная хватка поймала ее запястье. Охнув от резкой боли, она обернулась и встретила темный и неподвижный взгляд брата короля Хо.
  
  
  
  ...Озеро. В ее глазах Максилиан увидел озеро. Невероятно глубокое, с водой настолько прозрачной и неподвижной, что оно походило на гигантский алмаз. Роскошный и безупречный. Такой изумительной красоты, от которой сжимается сердце и перехватывает дыхание.
  'Они другие, совсем не похожие на нас', - вспомнились слова матери. И сейчас, уставившись в огромные глаза незнакомки, он наконец понял, что мама пыталась сказать.
  Девочка - сирота, вдруг промелькнула мысль. И когда проснулась, уже была сиротой. Она живет среди чужих, среди тех, кто не может видеть. И ей не объяснили, что глаза ее выдают.
  Максилиан снова взглянул на девчонку.
  Невысокий голубоглазый подросток с открытым лицом и роскошными черными волосами. Подросток, который никогда не догонит по росту своих родителей. Бедная девочка, какой же кошмар разбудил тебя так рано?
  И в это мгновение он уже знал, что в память о матери, в память о ее голубых глазах, он не выдаст эту девчонку брату.
  Привычно и уверенно, как десятки раз на границе при приближении особенно крупных таннов, сталь начала собираться под его рукой. Все больше и больше. Все больше и больше. Еще. Еще немного. Стоп. Достаточно. Должно быть достаточно даже для этого озера. Нельзя выглядеть опустошенным, иначе Хо его заподозрит.
  Дальше как учил когда-то Ва: вздох, выдох, вздох.
  Удар.
  
  
  ...Море. Перед глазами Риты открылось море. Черное, бушующее, бесконечное. Гигантские волны взмывали и с грохотом падали под штормовым небом, из которого вырвалась молния и, словно кинжал, ударила Риту в голову.
  Но нет, это была не молния, это действительно был кинжал, слепящая сталь, рассекающая облака. Он пробил Ритин щит, появившийся из ниоткуда и без ее ведома.
  И даже боль не была настолько важна, как открытие, что в чьих-то глазах может скрываться кинжал.
  
  
  Рита пошатнулась, вскрикнула, закрыла лицо руками. Ним бросился с кулаками на пику, но Рита камнем повисла на его шее, будто теряя сознание.
  Для Максилиана этот маневр не прошел незамеченным, и он вдруг понял, что книга принадлежала не девчонке, а мальчику.
  К счастью для парня, король к тому времени уже утерял интерес и к жалкой твари, которая корчилась от боли у него под ногами, и к склонившемуся над ней мальцу. Хо звучно хохотал, хлопал себя по бедрам, и, притоптывая, тряс головой: он получил немалое удовольствие от происшедшего.
  Максилиан распрямился, отпуская Риту и подзывая коня:
  - Ты, похоже, действительно чужеземка, что объясняет твое невежество. Надеюсь, теперь будешь знать, как простолюдинке таращить глаза на Мастера! - Он обернулся к Хо: - Поехали, а? Девка такая же ведьма, как я - недорезанный танн. Только задержит в этой проклятой жаре. Да и на кой она нам? В городе их - десятки. И у тех хотя бы есть мясо на костях.
  После чего Максилиан вскочил в седло и поскакал крупной рысью по направлению к Грахаму. Через мгновение Хо, пожав плечами, двинулся вслед.
  
  Глава 3
  
  Как случалось в последнее время все чаще и чаще, Рита заснула рано и когда проснулась, до полуночи оставалось больше двух часов. Бессонница, а с ней и мигрени, с каждым днем нарастали, и голова была словно в тумане от недосыпа и боли.
  'В последнее время...' - передразнила Рита усталые мысли.
  Увы, она могла точно указать и время, и дату, и место начала этого кошмара.
  Рита вспомнила глаза Люга, когда, неделю назад, Ним принес ее с реки домой. Ей больше не приходилось притворяться полуобморочной, потому что кинжальная рана разрослась до невероятных размеров, и от боли Рита едва могла стоять на ногах.
  Только на самом деле никакой раны не было. Все, что случилось, произошло в ее голове. И Рита уже давно решила бы, что ей привиделись и молния, и кинжал во взгляде пику, если бы ежедневно голова от боли не раскалывалась на тысячи остроконечных частей.
  Ну что тут можно сказать... Сама виновата. Не надо было замахиваться на короля. И в том, что пику ударил в отместку, была лишь ее вина, что бы ни говорили брат и отец.
  Рита вспомнила, как Люг осуждающе уставился на сына, когда тот рассказал про встречу с королем. И несчастное лицо Нима в ответ отцу.
  'Ним не при чем!' - безуспешно пыталась объяснить им Рита. Ей нужно было держать себя в руках, это же сущая глупость - поднять руку на короля...
  Но слова ее были смутными и неясными, как и мысли, и сны с того злополучного дня.
  Море... Ей не забыть это море. Его мощь и величие. И бесконечность.
  Боль затеняла красоту, но Рита знала: увиденное ей было особенным и редким. Она также подозревала, что не сможет рассказать об этом Ниму. Или его отцу.
  Что же пику нашел в ее взгляде? Что-то странное. Неожиданное.
  Рита помнила, как он вздрогнул: будто что-то его ошарашило. И в ответ над морем сверкнула молния. И взметнулся кинжал. И...
  Боль, словно прорвавшись из прошлого, впилась жалом, пронзила насквозь.
  Закусив подушку, Рита беспомощно сжалась в комок. Вслепую, дрожащей рукой на тумбочке у кровати нащупала коробок, где обычно хранились таблетки, но тот оказался пустым.
  Лишь бы Люг еще не заснул! Пожалуйста, боги, лишь бы Люг еще не заснул!
  Без лекарства она не могла представить, как дотянуть до утра.
  
  
   - Да ОТКРОЙСЯ же ты, проклятая! - раздраженно ругнулась Рита.
   Буум!!!
  С грохотом дверь распахнулась, и Рита едва удержалась на ногах и не ввалилась в комнату.
  - Люг... - Она замерла на пороге его кабинета, щурясь от яркого света после темноты коридора.
  Две высокие фигуры у массивного письменного стола разом обернулись и застыли от изумления, словно в дверном проеме стояло моргающее привидение, а не давно принятая в их семью девчонка.
  - Люг, у тебя не осталось таблеток от головной боли? - смущенно пробормотала Рита, не понимая причину затянувшегося молчания и озадаченных взоров.
  Она оглядела маленькую, обшитую темным деревом комнату. Все было как обычно: книжные полки вдоль стены, диван, рядом с ним - небольшой карточный столик с одинокой свечой. Только напольные канделябры теперь стояли не по углам, а у стола, освещая раскрытую книгу: большую и незнакомую, с толстыми желтоватыми страницами.
  Неожиданно книга захлопнулась. Просто так. Без какой-либо помощи.
  Пламя свечей затанцевало на фитильках, отражаясь на неподвижных лицах Люга и Нима.
  Рита испуганно охнула.
  Будто очнувшись, доктор пошевелился. Неотрывно глядя на Риту, словно не веря, что она не исчезнет так же внезапно как появилась, Люг подошел к входной двери и коснулся темного лакированного дерева. Его кисть изогнулась в непонятном для Риты жесте, и в ответ дверной косяк замерцал серебристым светом. Еще один жест - и сияние стало тухнуть, постепенно сходя на нет.
  - Как ты открыла дверь? - произнес он еле слышно.
  - А?
  Люг повысил голос:
  - Мое заклинание все еще здесь, оно никуда не исчезло. Как ты открыла дверь?
  Рита молча уставилась на доктора.
  'Заклинание все еще здесь?.. Заклинание все еще...'
  О чем это он? Боги, эта дверь просто застряла, и она...
  Что?!
  Его заклинание все еще здесь?..
  Нет!!!
  О боги на этой земле и на небесах, пожалуйста, ну пожалуйста, пусть это окажется сном, пусть все только снится, и завтра она очнется, и это будет кошмар, забытый кошмар, который случается только в невероятно страшных снах!
  'Мое заклинание все еще здесь...' - словно раскаты грома повторялось в ее неожиданно опустевшей голове.
  Сердце Риты забилось все быстрей и быстрей, будто она снова бежала по той заросшей горной тропе, зажав в онемевших руках холщовую сумку с нотами. Боги. Боги! Как много могут изменить открытая дверь и какие-то пять слов!
  
  Рита медленно выпрямилась. Так же медленно взглянула на них - вначале на Люга, затем на Нима, потому что это было в последний раз, и ей хотелось навсегда запомнить их лица. Завтра, еще до рассвета, она уже будет в пути. До того как все проснутся. До того как заметят ее уход.
  - Люг, прошу прощения. Я ничего не видела. И иду в свою комнату.
  Колдуны. Они колдуны. Люг и Ним - колдуны.
  Рита до сих пор не могла поверить.
  Бежать - это был единственный выход. Но она не хотела бежать - вдруг поняв, что дом Люга и Нима стал и ее домом. Что Люг и Ним стали ее семьей.
  'Заклинание все еще здесь...'
  Люг и Ним - колдуны, потому что они могут наложить заклинание. Заклинание, защищающее дверь.
  Но если действительно эту проклятую дверь закляли, то как же она умудрилась ее открыть?
  Если Люг и Ним - колдуны, то кто же тогда она?
  Неужели...
  Рита похолодела.
  Колдунья?.. Как и они?..
  Нет. Нет. Нет!
  - Рита? Дочка? - Люг осторожно коснулся ее руки и кивнул на столик возле дивана. - Укажи, пожалуйста, на эту свечку...
  Пальцы Риты дрожали. Люг поправил ее онемелую кисть:
  - Правильно, умница, чуть-чуть левее... А теперь - смотри!
  
  Словно порыв морозного ветра, что-то промчалось вдоль ее руки, устремившись к вытянутому пальцу. Там оно замерло на мгновение, сжалось, как перед прыжком, и ринулось в воздух. И в тот же миг пламя свечки потухло, только ленточка дыма расплелась над фитильком.
  Рита застыла на месте, вначале от изумления, потом погруженная в свои мысли, пытаясь найти объяснение произошедшему.
  - Нет, это не я... Я не тушила... Нет?
  - Правильно. - Люг кивнул. - Это не ты, это я. Я подумал слово, и я его послал. По твоей руке. Что означает: у тебя есть энергия.
  - Энергия? Какая энергия? - Рита с ужасом уставилась на старика.
  Тот вздохнул, отпустил ее руку и отступил на пару шагов назад.
  
  Люг окинул девочку долгим внимательным взглядом. Она стояла молча: худая, черноволосая, с огромными голубыми глазами и, конечно же, длинными тонкими пальцами. Ему встречались похожие, черноволосые, голубоглазые люди каждый день. Только совсем не такие, как этот подросток.
  Люг вдруг вспомнил свое изумление, когда Книга посоветовала Риту удочерить. Он спросил разрешения, чтобы девочка пожила немного с ними - и ожидал отказа, ведь маги не принимают чужих в свои семьи, ни через брак, ни через усыновление. У него не было ни малейшей надежды, что магия сделает исключение для простолюдинки из далекой горной деревни. Но Книга сказала 'Да', и хотя большинству его соплеменников до сих пор не наскучило высказывать неодобрение, никто пока не осмелился озвучить свой протест. 'Мы живем, как говорит нам Книга', - вспомнились слова отца, знакомые с детства; и по поводу Риты Книга была однозначна: девочка принималась в семью Люга как равная. Как маг.
  Тогда, больше полугода назад, он не задумался о причинах этой неожиданной щедрости. Люг знал, что Рита спасла жизнь Ниму, и спасение жизни мага оправдывало обхождение обычных законов. Ему даже не пришло в голову более простое объяснение: книга велела удочерить Риту потому, что девочка сама могла оказаться магом.
  - В тебе течет колдовская кровь, дочка. -произнес Люг вслух, в ответ на ее немой вопрос.
  - Нет!
  
  Нет! Люг не прав! В ней - колдовская кровь? Какая глупость!
  Рита отрицательно закрутила головой, и уже открыла рот: убедить старика, что тот ошибается. Но слова не шли с языка. Похоже, события этого вечера потрясли ее больше, чем она осознала, потому что Рита была почти готова Люгу поверить.
  Но стоп.
  Скорее всего, это глупая шутка, или старик просто устал. Или и то и другое вместе.
  А лучше - это кошмар. Жуткое, но исчезающее поутру сновидение. Как тот обвал в горах, со скалой, упавшей на пику... Хотя обвал был наяву - об этом напоминали рубцы на месте ее заживших ран.
   Но все равно, происходящее сейчас было слишком невероятным.
  - В тебе течет кровь колдунов, - повторил тихо Люг. - Ты открыла эту дверь и переступила этот порог. Твои действия инстинктивны, и я вижу, тебя не учили - что, конечно, немного странно, ведь обычно мы начинаем занятия магией в самом раннем детстве. Но все равно - ты колдунья: ты сказала 'Откройся' и пробила мое заклинание, и смогла войти.
  - Нет. Неправда!
  Она колдунья? Ни за что!
  Риту вдруг захлестнула знакомая ненависть, давно забытое отвращение, и вместе с ним - воспоминания. Она будто снова увидела, как мама стояла, опершись мозолистыми руками о высокий плетень, и переговаривалась с новой соседкой:
  - Да, да, ты совершенно права, голубушка. Колдуны - брр! Гнусная раса! Образованные, учат два языка - это точно, этого у них не отнять. И, по слухам, красавцы. Но их ведьмацкий шепот - это же страшно!
  Соседка старательно закивала в ответ:
  - Я слышала, кем бы ты ни был, а подчинишься их приказам. Хорошо, король их вылавливает, так что хотя бы в открытую они боятся колдовать. И еще, говорят, колдуны не убивают. Только правда ли это?..
  - Если пику их могут поймать, значит, наверное, правда.
  - Ой, не знаю, не знаю... Пику, конечно, тоже не без греха: пошаливают порой с огнем. Но они все в черном, их можно заметить издалека и, распознав, не попадаться под горячую руку. А кроме того, пику действительно себя не щадят на границе, защищая Алсу от таннов - да хранят боги нашу страну и ее Великого Короля!
  - Да хранят, - согласилась Ритина мать, и повернулась к дому, явно пытаясь закончить разговор.
  Но соседка не унималась:
  - А в Косте пику тоже ходили в черной форме?
  Мать нетерпеливо переступила с ноги на ногу:
  - У нас их, голубушка, не водилось. В Косте было только три расы - те, кого вы называете дромами, колдуны и простые люди, простолюдины, как ты и я. И там дромы служили в армии.
  - Неужели? В Алсе дромы не только отказываются сражаться с таннами, они еще прячут своих детей, вместо того, чтобы отдать их пику на воспитание!
  - А зачем... хм... отдавать на воспитание?
  - Как, ты не знаешь? Чтобы они стали пику и научились делать сталь! - Соседка оживилась: - А вот колдуны стать пику не могут. Сталь для них будто яд, они даже не могут держать ее в руках!
  - Как интересно... - протянула мать. - Вот я тебе и говорю: колдуны - бесполезная, мерзкая раса...
  
  
  Люг что-то сказал, но мозг Риты отказался слушать.
  Грохот падающих камней... И предсмертные крики пику... И потом тишина.
  Она - колдунья?
  Нет!
  Это был горный обвал. Природное явление. И всего лишь совпадение, что...
  - Неправда. Мои родители не были колдунами. Я помню. Они ведьмаков ненавидели. Не меньше чем пику.
  Ним, который до этого не проронил ни слова, пожал плечами:
  - А, по-твоему, они должны были кричать на каждом углу, что колдуны?
   Рита замерла. Очередное возражение застыло на языке. Ним был прав. Абсолютно прав.
  Будь ее родители колдунами, они бы это скрывали. Мастерски. Так же как Люг и Ним. Она жила в их доме уже больше полугода, но ничего не заподозрила. И сора Вилис... Насколько Рита знала, экономка, нанятая еще до рождения Нима, не имела ни малейшего понятия, что хозяева - колдуны. Боги, если бы не дурацкое стечение обстоятельств и проклятая головная боль - Рита бы тоже блаженно пребывала в неведении. И о них. И о себе.
  Но, может, тот обвал - как зажженная сегодня свеча - не был случайностью? И камни, летящие прямо на головы пику...
  Нет!
  Лучше об этом не вспоминать.
  Надо подумать о чем-то другом...
  Например, о колдунах. О том, как они прячутся; как на них охотятся пику. О том, что у пойманных колдунов есть только два выбора: служить королю Хо или умереть незавидной смертью. По слухам, они обычно выбирают последнее...
  Рита слышала истории, рассказываемые шепотом и всегда с оглядкой через плечо, о колдунах, которых король Хо сделал своими рабами. Как те передвигались беззвучно, словно ожившие тени, и ненавидели себя даже больше, чем их ненавидели окружающие. А ненавидели их по очень простой причине: колдуны могли читать мысли и управлять чужой волей, и, при желании, подчинить себе любую расу: простолюдинов, пику и дромов. Кого угодно. Для дромов и пику это, правда, долго не длилось - их энергии обычно хватало, чтобы в конце концов освободиться от самых сильных чар. Но и короткое время в колдовской власти не проходило бесследно, особенно если колдун был подневольным рабом короля Хо. Поговаривали, что когда уважаемые и заслуженные пику, ставшие неугодными королю, ни с того ни с сего признавались в измене и всевозможных прегрешениях, делали они это не по собственной воле, а по велению придворных колдунов. Впрочем, для рабов от этого тоже были последствия, а может, даже на ведьмаков у богов иногда оставалась жалость, и в рабстве они долго не выживали, вынуждая пику непрестанно искать им замену и охотиться на скрывающихся свободных колдунов.
  
  
   - Рита?.. Рита? - голос Люга звучал глухо, как сквозь тяжелое гусиное одеяло.
   Собирая остатки себя, словно расплавленную мозаику, Рита сжала зубы, выпрямилась и наконец нашла силы поднять на Люга глаза:
   - Докажи, что я колдунья! Пожалуйста...
   Он кивнул:
   - Ним, зажги эту свечку...
   Рита взглянула на Нима. Тот взглянул на свечу. Фитиль начал гореть. Затем пламя погасло.
  - Теперь ты. - Старик повернулся к Рите. - Посмотри на свечку. А лучше, укажи на нее. Пожелай, чтобы она загорелась. И скажи 'Боор!'
  Рита почти рассмеялась, настолько нелепо звучало знакомое слово в его устах. Какой жутчайший акцент!
  - То есть 'Гори'?
  - Ты знаешь, что это значит, Рита? Но конечно, ведь ты же коста...
  Это было бы очень смешно, если бы ни было так жутко. Великий язык Косты - язык колдунов! О боги... Если бы каждый раз, когда на Ритиной родине говорили 'боор', возникало пламя, Коста покрылась бы пеплом задолго за появления таннов.
  Ну, хорошо.
  Чтобы не обижать ожидающего Люга, Рита сделала, как тот приказал. Она указала пальцем, вперилась взглядом в свечу, искренне пожелала, чтобы зажегся фитиль, и сказала 'Боор': чисто, четко, с идеальным акцентом.
  И ничего не случилось.
  Ничего не произошло.
  Ага!
  Она улыбнулась. Потом улыбнулась шире.
  Но потом... Рита почувствовала, будто что-то пошевелилось. Пошевелилось где-то внутри. Словно дремлющий пес на секунду приподнял морду: просто проверить, не звала ли его хозяйка, и убедившись, что не звала, заснул обратно. Даже скорее не пес, а довольно большой, но еще совсем молодой лохматый щенок. Тот самый щенок, она поняла внезапно, который закрыл ее от кинжала. Не щит, а щеняга... О боги!
  Пока эти мысли проносились у нее в голове, щенок осознал, что его заметили, и буйно запрыгал, переполненный счастьем и пылом. Риту тоже вдруг переполнило незнакомое чувство, которое было просто необходимо выпустить на волю.
  Хочешь зажечь свечу, щен?
  Ну ладно...
  - БООР!
  Щенок рванулся: торопливо, неуклюже и радостно. И свеча разразилась жарким пламенем. А с ней и стол, на котором она стояла. И лежащий под ними ковер.
  - Вода! -вскрикнула Рита: инстинктивно, на родном языке, на языке ее предков и их утерянной родины. И в тот же миг на стол обрушился водопад и так же мгновенно исчез, оставив огромную лужу.
  Рита ошеломленно стояла, озирая загубленную мебель, и у нее больше не оставалось ни малейших сомнений, что она была колдуньей.
  
  
  Удивительно, как воспоминания о ее путешествии в Южную Алсу, так давно подавленные и запиханные в самый дальний угол памяти, внезапно прорвались на поверхность. Словно петли на старом, забитом до отказа шкафу, наконец поддались, и все его содержимое, все носки, сорочки, салфетки и скатерти вывалились наружу огромной грудой белья.
  Она вспомнила засовы, никогда не запертые; вспомнила настежь открытые двери. Вспомнила незнакомцев, которые кормили ее, одевали и оставляли в своих домах на ночлег; а потом, наутро, снаряжали в дорогу, пихая в сумку завернутую в тряпицу еду. Рита тогда думала, они это делали по доброте своих сердец, но сейчас, глядя назад, вдруг поняла, что этой доброты было слишком много, и люди выполняли ее пожелания безотказно и тщательно, словно это им было приказано.
  Рита вспомнила ночь, когда на нее из-за спины напал здоровенный бугай, и она взмолилась, чтобы его ударила молния, и тут же рядом сверкнуло, и бугай упал замертво. Погода была ясной и безветренной, ни единой капли дождя, ни единого облака на усыпанном звездами небе...
  - Люг, а колдуны могут разрушить горы? - прошептала Рита, страшась ответа.
  - Что? Горы? Конечно, нет. Это, увы, превышает наши возможности.
  
  Люг снисходительно улыбнулся. Он помнил это ощущение, после первого заклинания, после первой удачи, что все еще впереди, все еще возможно, и у его магии нет границ и пределов. Эх, как давно это было! И как он с тех пор постарел...
  Люг уже собрался добавить, что разрушение гор - это не самое главное, и в мире много других, не менее интересных заговоров и заклинаний, но запнулся, потому что вместо разочарования, которое ожидал от Риты, услышал вздох облегчения.
  
   Рита вздохнула еще раз, глубоко и наконец свободно. Слова Люга будто растворили остроконечный кусок льда, с которым она жила последние месяцы. Нет, Рита не разбила скалу, похоронившую под собой четверых пику - и пусть их мстительные призраки теперь убираются из ее снов и мыслей. Потому что это было всего лишь совпадение. Случайный камнепад. Явление дикой природы. И она здесь совершенно и абсолютно ни при чем.
   - Как твоя голова? - спросил неожиданно Люг.
   - Голова?.. - Рита замерла. - Не болит?..
   Это было так замечательно! Такое забытое ощущение - никакой тошноты и боли.
  - Да, ничего не болит! Чудеса просто!
  - Это не чудеса, дочка, это магия. Она прорвалась наружу и больше тебя не побеспокоит - если будешь ее использовать. Проснувшись, магия ненавидит безделье. Она требует действий.
  
  Глава 4
  
  
  Про то, что магия ненавидит безделье, Рита вспомнила на следующее утро, когда после завтрака поднялась с Люгом в его кабинет. Заперев дверь, доктор подвел ее к столу. Там лежал огромный и с виду очень тяжелый том.
  - Это наша Книга. Еще мы называем ее Книгой Заклинаний. - Люг коснулся бурого кожаного переплета, и книга открылась. - Сами заклинания здесь, в начале. Дальше следуют правила поведения магов. Тут, - он указал на одну из страниц, заполненную мельчайшими письменами, - можно задать вопрос, как поступить, и Книга посоветует или прикажет. Только спращивай осторожно, эти записи остаются навсегда, и если не сделать, как повелела Книга, провинившегося ждет суровое наказание. Кстати, вот наши Законы: 'Не убей', 'Не навреди', 'Не предай другого мага', ну и так далее...
  После короткой многозначительной паузы, Люг открыл одну из последних страниц:
  - А здесь начинаются объявления: помолвки, свадьбы, рождения, совершеннолетия и прочее. Их, как и вопросы к Книге, читать не надо. Все же, что до этого, советую выучить на память.
  Рита ошеломленно уставилась на мелькающие перед ней страницы: желтые, волнистые, с неровными краями. Сколько их? Несколько сотен? Тысяч? Страницы шуршали, не останавливаясь, и мелкие буквы черной рекой струились перед глазами.
  Наконец обложка захлопнулась. Люг тихо сказал на старокостовском 'Сожмись' и что-то еще неразборчивое. Книга уменьшилась до размера наперстка. Потом превратилась в узорную бусину.
  Доктор осторожно подхватил украшение и протянул его Рите: - Держи. Пристегнешь ее к поясу или куда там еще подойдет к одежде. А понадобится опять, скажешь 'Книга'.
  Бусина в тот же миг опять превратилавь в миниатюрниую книгу, раскрылась на лету и шлепнулась на подставленную Ритой ладонь: страницами вниз. С раздраженным шелестом взметнулись кожаные обложки - словно надкрылья бурого неповоротливого жука - и книга взмыла, захлопнувшись в воздухе. А потом аккуратно спустилась обратно на руку.
  Рита неожиданно вспомнила, что может говорить.
  - Люг, а ты? Как же ты без Книги?
  - У меня есть собственная. Эту я сделал специально для тебя. Теперь ты, Рита, моя ученица. Смотри!
  Книга выскользнула у нее из руки и, коснувшись столешницы, в мгновение ока раздулась в огромный том и раскрылась на последней странице. Люг склонился над ней, вгляделся. Махнул Рите рукой - мол, подойди:
  - Видишь здесь? Объявление? Под помолвкой Вира и Игиды? Твое имя, и что я взял тебя в ученики.
  Рита нагнулась, пытаясь прочитать мелкие черные буквы. Люг, заметив ее потерянное лицо, тихо пробормотал приказание. Из книги выскочил маленький свиток и завис рядом с Ритой. Она выпрямилась и осторожно его расправила.
  Справа налево бежали острые буквы старокостовского алфавита: 'Сим сообщаем, что Люг Робертс взял свою дочь Акуериту Робертс в ученики'.
  От удивления пальцы ее разжались. Свиток рванулся прочь и испарился. Рита невольно охнула и осмотрелась, пытаясь понять, куда же он делся.
  - А теперь открой книгу на первой главе. Заклинание номер один, - невозмутимо продолжил Люг, будто не замечая ее изумления. - Готова? Тогда начнем...
  
  
  Следующие несколько недель пролетели как во сне, заполненные до отказа занятиями с Люгом и зубрежкой заклинаний из Книги. Рита однажды спросила, что будет, когда она выучит все записанное на желтых, обманчиво хрупких страницах. Люг улыбнулся и подвел ее к одному из высоких, до самого потолка, шкафов, стоящих по сторонам от двери. Тот отворился, и Рита увидела полки, забитые до отказа миниатюрными свитками.
  - Как видишь, работы более чем достаточно, - кивнул многозначительно отец, и повернулся обратно к столу. - Впрочем, что-то мы отвлеклись...
  Книга Заклинаний раскрылась, и Рита обреченно уставилась в черные строчки, зная, что даже ночью, когда она закроет глаза, перед мысленым взором под монотонные напевы заклинаний справа налево будут струиться острые буквы.
  Перерывы в занятиях случались очень редко. Рите требовалось как можно скорей овладеть основами оборонительной магии, ведь слабые маги были для пику легкой добычей. И поэтому день за днем, неустанно, упорно и безжалостно, Люг учил ее, как прятаться и защищаться.
  - Внутри дома ты в безопасности, - устало осев на стул, объяснил он Рите, которая после урока попросилась на улицу, - в то время как снаружи ты должна полагаться лишь на свои знания. Их же пока слишком мало.
  Но вскоре занятия принесли плоды, и Рита стала овладевать основами магии, без которых свободному колдуну было не выжить в Алсе. Теперь она могла мысленно обыскать окрестности, чтобы обнаружить опаснось; спрятаться под зеркальным покровом, сливаясь с окружением; обхитрить преследователей, притворившись неприметной простолюдинкой... Эти заклинания были простыми, доступными любому ребенку-магу, но чем дольше они использовались, тем быстрее колдун уставал. Ритина же значительная энергия очень ей помогала, ведь маги как правило попадались в руки пику или по оплошности, или от усталости. И когда отец убедился, что Рита способна себя защитить, он немного расслабился, улыбнулся:
  - Умница, дочка, - и разрешил ей выходить за пределы узорной чугунной ограды их роскошного особняка.
  Со временем Люг позволил Рите выезжать ненадолго с Нимом на лошадях. И, в конце концов, поддавшись на уговоры, отпустил ее с братом в Грахам - но ненадолго, не развлекаться, а по делам.
  
  По сравнению с предыдущей поездкой, Грахам показался Рите необычно оживленным, и она вспомнила слова Люга, что в последние месяцы в больнице прибавилось беженцев с севера Алсы. Хотя, возможно, многолюдье объяснялось просто хорошей погодой - горожане наслаждались редким приятным днем, пока не вернулась жара.
  Не выдержав давки на тротуаре, Рита раздраженно топала по краю мостовой. Но даже здесь ее то и дело задевали локтями. Она уже собралась перейти на другую сторону, где толпа казалась не такой густой, но, слава богам, успела заметить знакомое лоснящееся лицо с сосульками жирных волос. Хорошо, что новый помощник почтальона не смотрел в ее сторону, поглощенный видами в окнах сапожной лавки.
   Метнувшись обратно на тротуар, Рита едва увернулась от чьей-то корзины, но теснота и давка больше ее не раздражали, ведь густая толпа укрывала от почтового пресмыкающегося. Его наняли вместо милого дедушки, который получил небольшое наследство и решил переехать поближе к внучатам. Новый помощник оказался редкой гадиной, и именно из-за него Рита перестала относить на почту письма, перепоручив их отправление домочадцам. Она с содроганием вспомнила бесконечные похотливые взгляды, вкрадчивый шепот и тошнотворные рукопожатия, во время которых этот урод не выпускал ее ладонь из потных липких пальцев. Словно того было мало, вдали от ушей начальства он засыпал Риту двусмысленными фразами: невинными на поверхности, а на самом деле вгонявшими в краску. Однажды, не выдержав, она даже пожаловалась почтальону, но тот тяжело вздохнул и объяснил, что помощник - сын городского казначея, нанятый лично мэром, и потому ничего с ним не поделать.
  - Не сомневаюсь, детка, что они меня скорее уволят, чем его. - Старик виновато покачал головой, ставя печать на принесенный Ритой конверт.
  С тех пор она к почте не приближалась, заявив Ниму, что письма теперь относить будет он.
  Рите припомнился этот разговор, когда, вцепившись в корзину с покупками, она проталкивалась сквозь толпу. От усилия Рита запыхалась, и пот струился по спине и вискам. Не выдержав, она вернулась на мостовую. Сразу стало немного прохладней.
  Рита украдкой обернулась. Помощник почтальона был уже далеко и, самое главное, заходил в сапожную лавку. Она взглянула вперед - и на мгновение замерла: навстречу шел соре Аткинс. Но тот сделал вид, что ее не заметил, и Рита облегченно выдохнула.
  Интересно, а видел ли Аткинс объявление в Книге о ее ученичестве? Рите очень хотелось узнать, повлияет ли это на отношения с другими магами. С той памятной ночи, как она стала Люговой ученицей, Рита пока ни с кем не встречалась кроме домочадцев.
  Она еще раз огляделась, проверяя, не видно ли помощника почтальона. Покупки уже были сделаны, поэтому Рита начала осторожно переходить на другую сторону улицы, к лавке, где обещал появиться Ним. По мостовой с грохотом и звоном катились пролетки, коляски и брички, не обращая внимания на случайных прохожих. Наконец Рита ступила на тротуар и едва не подпрыгнула, услышав:
   - Сора Робертс!
  К ней неторопливо приближалась пара знакомых магов - с которыми до этого она не обменялась ни единым словом. Рита вежливо поздоровалась. Они перекинулись парой фраз о погоде и взаимном здоровье и, раскланявшись, разбежались каждый своей дорогой.
  'Эти', - подумала Рита, - 'объявление прочитали'. Теперь в их глазах она стала магом. Раньше, как приемыш-простолюдинка, Рита не была достойна их внимания. Сейчас же могла, по крайней мере, рассчитывать на вежливое приветствие.
  Проклятые снобы! Рита поморщилась.
  - Эй, что тебя не устраивает, - донесся знакомый голос, и немедленно губы ее расплылись в улыбке: навстречу, по мостовой, как по начищенному паркету бального зала, шагал Ним - в снежно-белой рубахе, светлой жилетке и бежевых полотняных штанах. Будто не замечая ни толкотни, ни шума, ни вонючего конского навоза под начищенными ботинками. Единственное, что, похоже, привлекало его внимание - это восхищенные девичьи взгляды.
  Рита на мгновение позабыла и о толпе, и о тяжелой корзине, залюбовавшись братом.
  Как и все маги, Ним был очень красив. Но что его делало особенно привлекательным - это небрежная беззаботная грация. В каждом шаге, в каждом движении отражалась беспечная уверенность: все будет так, как надо. А если он улыбался - то ничего не оставалась, как ответить той же монетой, ведь его жизнелюбие было заразным. Даже толпа, то и дело толкавшая Риту в бока, брата обтекала, словно боялась испортить ему настроение.
  Краем глаза Рита заметила, как на другой стороне улицы у входа в одну из лавок застыли две девушки, провожая Нима глазами. Он слегка поклонился, а потом улыбнулся, указав на что-то у них за спиной. Одна из девушек обернулась, и немедленно, покраснев до корней волос, потянула подругу за руку - увести с пути раздраженного бородача, который пытался протиснуться между ними и дверью лавки. Ойкнув, подруга отскочила и, зардевшись, покосилась на Нима. Но тот уже на них не смотрел, забирая у Риты корзину:
  - Все купила? Пойдем к коляске?
  Он развернулся и зашагал впереди, прокладывая дорогу. Когда Рита проходила мимо девушек, по-прежнему провожавших Нима глазами, она шепнула:
  - Это маги?
  - Маги? - Брат удивленно вскинул брови. - Не знаю. Я их раньше не видел. А почему спрашиваешь?
  - Но ты же им поклонился?..
  - И что тут такого? Вообще, пойдем побыстрей! Нам пора возвращаться.
  
  Дорога домой была неожиданно жаркой: к концу дня мимолетная прохлада уступила привычному зною Алсы. Рита с завистью наблюдала, как Ним избавился от жилета, расстегнул воротник рубахи и закатал рукава: женщинам, а тем более незамужним девушкам такие вольности не позволялись.
  Впереди на дороге послышался топот копыт: к ним приближалась коляска, запряженная парой упитанных, изнывающих от зноя лошадок. На козлах возвышался извозчик в длинной темно-синей ливрее. 'Как он, наверное, спарился' - подумала Рита, чувствуя капельки пота, стекающие по шее под платье. За извозчиком, рядом с нарядной девушкой, которая начала улыбаться в приветствии, восседал высокий тучный мужчина. Он раздраженно что-то пробормотал. Девушка спешно нахмурилась и уставилась в степь. Лишь когда коляски поравнялись, она на миг повернулась, и из-под тонких бровей на Нима сверкнули любопытные карие глаза.
  Рита удивленно посмотрела на брата. Тот сидел очень прямо, глядя перед собой, будто не видел проезжавшую рядом коляску. Это было так на него непохоже - не улыбнуться встречному. Особенно встречному, явно Ниму знакомому: Рита не сомневалась, что видела эту девушку раньше. Где же это случилось? Ах да, неделю назад, рядом с домом. Рита с Нимом стояли у ворот, и брат оживленно беседовал с сорой Аткинс. Та указала на девушку, вышедшую из экипажа в начале улицы, и сообщила, что Ваары недавно возвратились в деревню после нескольких лет на севере Алсы.
  - Ним, разве они не маги? - Рита задумчиво следила за уезжавшей коляской.
  Почему же Ваары не поклонились?..
  Она вопросительно взглянула на брата. Если с ней не здоровались, Рите даже в голову не приходило удивляться. Но чтобы знакомые забывали поприветствовать Нима - такого попросту не бывало.
  - Ваары - маги, - не отрывая взгляда от лошадей, наконец ответил брат. - Дочку зовут Белой, отца... Вот, убей, не помню, его имени... Мы были соседями - до того как они отправились жить на север лет десять тому назад.
   - А почему?..
  Она запнулась, видя, как на скулах Нима заиграли желваки. Но через мгновение он с наигранным безразличием пожал плечами:
  - Почему возвратились? Не знаю.
  - Нет, почему не поздоровались? Если вы были соседями? Ты же сын Люга, они тебя знают.
  Ним усмехнулся:
  - Потому и не поздоровались: у Ваара с отцом вражда. Они что-то в юности не поделили и с тех пор не разговаривают.
  Рита повернулась с новым вопросом, но слова застыли на языке.
  - Ним... - прошептала она, пытаясь как можно меньше двигать губами. - Не двигайся. Там оса. На руке. Видишь?..
  - Да. - Брат уперся глазами в насекомое, пробормотал себе что-то под нос, и в тот же миг на месте осы появилась изящная бабочка. Она взмахнула хрупкими желтыми крыльями и вскоре исчезла в пыли за коляской.
  - Ух ты! Как это?
  - Ну, ты смотришь на нее и думаешь: 'Превратись на такое-то время в кого-нибудь еще'. Или говоришь - конечно, по-старокостовски. Да, выбирай, чтобы новый зверь был похожего размера или больше: уменьшать почему-то довольно тяжело.
  Рита уставилась на пролетавшую муху:
  - Превратись в шмеля!
  Муха, не обращая внимания, полетела дальше.
  Ним рассмеялся:
  - Все не так просто, как кажется. Превращения живых существ - это довольно высокий уровень магии.
  - Не мешай! - махнула Рита рукой и уперлась глазами в муравья на полу коляски: - Превратись в муху!
  Тот презрительно поднял брюшко и нырнул в ближайшую щель. А Рита, немедленно отыскав новую жертву, - охранявшего норку суслика - попыталась превратить его в кошку. Ним, глядя на это, покачал головой и выразил вслух пожелание добраться домой до ужина.
  Но к ужину они не успели. На полдороги, у хутора, лошадь потеряла подкову, прямо перед глазами игравшей в пыли детворы. Колдовать при простолюдинах было опасно, поэтому Рита с Нимом послали в деревню за кузнецом, отыскали большой сарай, чтобы оставить коляску с покупками, и, заплатив хуторянам, побрели домой пешком. Солнце уже зашло, но луна светило ярко, небо было чистым и звездным, и Рита, шагая по знакомой дороге под оглушающий скрежет насекомых, с наслаждением вдыхала пряный воздух.
  Ним молчал, думая о чем-то своем. Брови его сошлись на переносице, и на лбу появилась маленькая морщинка. Интересно, что на него нашло? Рита хотела спросить, но потом передумала - даже Ниму порой нужно было побыть в одиночестве. Чтобы развлечься, она стала искать в округе животных - для тренировки превращений. Но никого не было видно, кроме мерцающих вдалеке светлячков.
  Неожиданно, у обочины что-то зашевелилось.
  Рита с надеждой вгляделась в темноту. Кто же это мог быть?
  Кто-то большой. Собака? Не видно, но возможно. В кого бы ее превратить? В свинью? А лучше... В лошадь!
  Внезапно собака рванулась вперед - и у нее оказались руки, ноги, дубинка и устрашающий голос:
  - Кошелек или жизнь!
  С другой стороны дороги - тоже с огромной палкой - выскочил новый разбойник: жирный, смердевший перегаром и рвотой. Он замахнулся...
  - Превратись в коня! - крикнула Рита первое, что пришло ей в голову.
  И перед ней затоптался вороной толстобрюхий жеребец.
  - Усни, - раздался негромкий голос Нима, и другой нападающий рухнул как подкошенный. Его дубинка врезалась в землю, подпрыгнула и покатилась по неровной дороге.
  - Ну ты даешь! - улыбаясь, Ним повернулся к Рите. - Тело и воля! На человеке! Здорово! Чур без меня не рассказывать Люгу - я хочу видеть его лицо.
  - Ним, о чем ты? - Рита почувствовала, как разжимаются кулаки и сердце бьется спокойнее. Она промокнула внезапно вспотевший лоб и отерла ладони о юбку. - Какие 'тело и воля'?
  - Так называется область магии, которая управляет живыми существами. Например, превращает в кого-то другого и заставляет подчиняться приказам.
  - Как ты сделал из осы бабочку...
  - И потом заставил ее улететь. Только ты превратила человека в зверя - это намного сложнее, чем какие-то насекомые. Поверь, даже среди 'взрослых' магов мало кто так может.
  - Хм... 'Тело и воля'? Я не помню, чтобы Люг упоминал что-то подобное.
  - Для сведения необразованных неучей - это описано в Книге. - Ним ухмыльнулся. - Правда в самом конце. Ты туда еще не добралась.
  Рита окинула брата неодобрительным взором. Затем поморщилась:
   - Ладно, хватит об этом. Пора домой.
  - И что ты будешь делать с конем?
  - Ничего. Пусть себе бегает на свежем воздухе...
  - Так не пойдет. Во-первых, есть специальное заклинание - чтобы он ничего не помнил, когда превратится обратно в человека. А во-вторых, ты не должна приносить людям вред - помнишь Второй Закон магов? Поэтому.... - Ним зашептал на старокостовском, и конь, сорвавшись с места, исчез в темноте.
  - Там луг, с полезной травой, - объяснил брат ошарашенной Рите. - Поможет ему от похмелья. Никакого вреда. Одна польза.
  Она рассмеялась, аккуратно переступила через лежащего разбойника и зашагала по дороге, на ходу превращая сверкающих светлячков в бурую моль. Брат ненадолго задержался около спящего, но вскоре ее нагнал, и они вместе пошли домой.
  
  
  Ним оказался прав - лицо отца, когда тот услышал о произошедшем с грабителями, увидеть стоило. Вначале Люг стоял с распахнутым ртом и, не двигаясь, ошеломленно разглядывал Риту. После чего слова полились потоком:
  - И как ты могла рисковать! Превратить человека в лошадь! Это же прямое нарушение 'Не навреди'!..
  И так далее, и тому подобное...
  Неловко переминаясь с ноги на ногу, Рита покосилась на усмехающуюся физиономию брата. А Люг тем временем продолжал бушевать, повторяя лекцию, которую они с Нимом уже слышали как минимум дюжину раз:
  - 'Не навреди' это наш Второй Закон, сразу после самого главного - 'Не убей'. В основе их обоих лежит один и тот же принцип: если ты причинил кому-то вред, то должен за это платить. По справедливости. И да, что я тебе говорил о Первом Законе?
  - Маги не убивают... - пробормотала Рита, безнадежно приготовившись к знакомому уроку. - И особенно при помощи магии. Слово 'убей' отнимет у мага ровно столько энергии, сколько есть в его жертве. Глаз за глаз, энергия за энергию. Если даже убийца выживет и не превратится в тень, он все равно перестанет быть магом.
  - Правильно!
  Но тут Рита не выдержала:
  - Акак же дуэль? - Прочитав запоем домашнюю библиотеку, она не раз и не два встречала леденящие душу рассказы о многочисленных поединках магов.
  - Дуэль примитивна: она не использует магию. Это противоборство голых энергий, без какого-нибудь мастерства, и поэтому в ней могут участвовать и пику, и дромы, и маги. Простые люди, естественно, безоружны, их это не касается. И да, в дуэли из тебя просто вытекает энергия, без каких-либо других последствий: убив противника, ты не перестаешь быть магом. Но - я тебе говорю еще раз! - МАГИ НЕ УБИВАЮТ! И, честное слово, не знаю, что с тобой сделаю, если услышу о дуэлях с твоим участием!
  Последняя фраза отца сопровождалась таким леденящим взглядом, что Рита сдержалась и не спросила, можно ли нарушать Первый Закон ради спасения жизни мага. В Книге и свитках таких примеров не встречалось. Но, с другой стороны, если Книга что-то не запрещала, это обычно разрешалось. Хорошо, что со Вторым Законом все было ясно: Рита не раз и не два читала о том, как 'Не навреди' нарушали, чтобы предотвратить гибель мага. С другой стороны, если судить по примеру Нима с жеребцом-разбойником, дело могло быть всего лишь в искусной трактовке обстоятельств.
  Поэтому, когда Люг, наконец, перестал ее отчитывать, Рита, упрямо тряхнула головой и, не мигая, уставилась на кипящего от негодования отца:
  - Не было никакого вреда в том, что я обратила грабителя в лошадь. Небольшая пробежка пошла ему только на пользу.
  - И каким же образом?
  - Облегчив утреннее похмелье! - Она сама удивилась, насколько спокойно звучал ее голос. - Ним привел его на лужайку, где росли целебные травы!
  Люг неодобрительно покачал головой, но промолчал и выслал их с братом из комнаты.
  
  
  - И знаешь, что самое обидное? - на другое утро пожаловалась Рита Ниму, сидя на стуле в кабинете отца.
  - Что? - Брат неотрывно следил за парящей у потолка черной блестящей массой, которая угрожающе спускалась к столу. Перед уходом в госпиталь Люг приказал Рите тренироваться левитировать предметы, одновременно меняя их форму. Для этой цели ей был выдан кусок смолы - величиной с кулак - который сейчас ринулся вниз.
  Ним поспешно прошептал заклинание, и с ближайшей книжной полки с недовольным шелестом спорхнула городская газета. Она на лету развернулась и соскользнула на стол - успев в последний момент заслонить от смолы полированную столешницу. Облегченно выдохнув, Ним ухватил липкий шар большим и указательным пальцами, свободной рукой скомкал заляпанную бумагу и кинул ее в мусорную корзину:
  - Так что, ты сказала, было самым обидным?
  Рита машинально расстелила свежую газету, отобрала у брата смолу и подкинула ее в воздух. Повинуясь короткому заклинанию, над столом закачалась черная блестящая пирамида.
  - Я забыла спросить Люга, почему у них с Вааром вражда.
  - Отец все равно бы не сказал.
  - Откуда ты знаешь?
  - Спросил однажды.
  - И что Люг ответил? - Рита с нетерпением повернулась к брату. Пирамида глухо шлепнулась на бумагу, превратившись в обширную черную кляксу.
  - Ничего... - Ним взглянул на смолу, которая быстро скаталась в блестящий шарик. Тот шустро взлетел, закружился. Стал расширяться.
  - Хмм... - нахмурила Рита брови: шар увеличился настолько, что загораживал голову брата. Она передвинула шар направо. - И что ты собираешься делать дальше?
  - Спрошу у Ваара.
  Шар взорвался.
  Ним двумя пальцами снял с носа Риты липкий кусок смолы, бросил в мусорную корзину. Потом направился к выходу, старательно перешагивая смоляные ошметки на полу. Уже у двери он добавил:
  - Ваар будет только рад описать мне отцовские 'прегрешения'.
  Тяжелая дверь со стуком захлопнулась, и Рита, вздохнув, начала убираться.
  
  
  Но Ним ошибся. Ваар ничего не сказал. Даже не пустил дальше порога, велев лакеям выставить Нима на улицу. Тот возвратился домой, отыскал Риту в библиотеке и, стуча по спинке ни в чем не повинного стула, долго рассказывал, что теперь разделяет Люгову нелюбовь к Ваару. Правда, изначальные причины вражды между семьями так и остались в тайне. И, возможно, Рита с Нимом никогда бы их не узнали - если бы не помощник почтальона. Оказалось, Рита была не единственной жертвой сального остроумия этого пресмыкающегося. Однажды, проходя мимо почты, она увидела, как помощник преградил дорогу Беле и, вцепившись в рукав, что-то нашептывал, явно наслаждаясь ее смущением.
  Риту настолько это взбесило, что она сама не заметила, как подлетела к дочке врага отца и, заключив ту в объятья, потянула за собой:
  - О! Бела! Я как раз тебя искала! Соре, -бросила Рита на ходу озадаченному помощнику, выдирая Белин рукав из его неподатливых пальцев,- извините, что лишаю вас такого приятного общества, но к сожалению...
  Она не закончила предложение - потому что к этому времени уже оттащила Белу на безопасное расстояние. Рита настолько спешила, что едва не налетела на прохожего, но тот успел отскочить в сторону.
  - Извините... - машинально шепнула Рита, и только потом вспомнила, кто это был: молодой маг по имени Боро. Она почти обернулась - поздороваться, но передумала, краем глаза увидев неодобрительную гримасу на его физиономии. Рита дернула Белу за руку и нырнула в ближайший проулок. Там, вдали от глаз помощника почтальона и Боро, они прижались к толстому стволу древней уры.
  - Спасибо... - шепнула Бела, задыхаясь от быстрой ходьбы.
  - Не за что. Ты в порядке?
  - Да... Нет... - Бела внезапно топнула, каблуком в сухую землю. - Этот почтовый гад! Прыщавая жаба!
  Она с размаху ударила кулаком по ребристой коре ствола. Ойкнула и поспешно начала дуть на руку.
  - Ушиблась? - Рита сочувственно показала на покрасневший кулак.
  - Ничего страшного. Но эта... двуличная гадина...- Бела с силой закусила губу. - И, самое главное, с ним ничего ведь не сделаешь. Я пыталась пожаловаться...
  - Без толку, ага.
  - Ты тоже? Ой, да, меня зовут...
  Рита с улыбкой ее прервала:
  - Бела, дочка Ваара. Я - Рита, Люг меня...
  - Удочерил. Я прочитала в Книге.
  Они на мгновение смолкли, но вскоре Рита не выдержала:
  - Слушай, может, ты знаешь, почему отцы поссорились, а?
  - Люг убил на дуэли старшего брата папы.
  - Чего!?
  Люг? Флегматичный, законопослушный Люг вызвал кого-то на дуэль? Да еще и убил? Рита недоверчиво уставилась на Белу. Та пожала плечами:
  - Точнее, они остановились, когда дядя еще дышал, но...
  - Что?
  - Было уже поздно.
  Рита нахмурилась: кажется, Бела не врала.
  - А почему произошла дуэль?
  - Не знаю. Но дело как-то касалось невесты Люга. Они потом поженились - это была мама Нима. - Бела выдохнула. Взглянула на Риту. - Мне надо идти. Если отцу донесут, что нас видели вместе, я скажу это случайно, ладно?
  - Ага.
  - И, наверное, мы должны продолжать не здороваться?
  - Согласна.
  - Я очень рада, что мы познакомились. - Бела протянула узкую хрупкую кисть.
  - Я тоже.
  Рукопожатие Белы было неожиданно сильным.
  
  
  - Люг участвовал в дуэли? - Ним вытаращился на сестру. Затем приоткрыл дверь Ритиной спальни и выглянул в коридор, проверяя, нет ли там отца: Люг возвратился из госпиталя не больше четверти часа назад и сейчас переодевался, прежде чем идти в гости к знакомым магам.
  Рита привстала со стула, чтобы, как наказала Сора Вилис, расправить складки бального платья. Потом взглянула на брата.
  Свежеподстриженный, в новом черном фраке, Ним выглядел потрясающе - и на удивление расслабленно. Он устроился на подоконнике открытого в сад окна и, уставясь куда-то вдаль, беспечно качал ногой. Но когда услышал слово 'Дуэль', вся его беззаботность в миг улетучилась, словно теплый воздух из воздушного шара. Нога замерла на весу, затем опустилась и больше не поднималась.
  Рита сглотнула.
  - Я... э... немного поспрашивала слуг Ваара...
  - Ты что, с ума сошла! - Ним поперхнулся в негодовании. - А что если Люг об этом узнает?
  - Да ни о чем он не узнает. Слуги... они давно обо всем позабыли.
  - Тело и воля, не так ли? - уточнил брат.
  - Только не говори отцу...
  - Естественно. Ну и что ты узнала?
  - Упоминались анонимные письма с клеветой о твоей маме. Подозревали, что их написал брат Ваара, но зачем он это сделал - непонятно. И еще, по словам врача, брат Ваара скончался от сердечного приступа.
  - Это все?
  - Да. Больше я ничего не смогла из них вытрясти. Может, попробуешь сам?
  Ним отрицательно покачал головой.
  - Нет смысла. 'Тело и воля' - твой конек. Я бы и половины не выяснил. - Он опять отвернулся к окну, подставляя лицо вечернему теплому ветру. - У тебя к этому изумительные способности.
   - К сожалению, только к этому... - пробормотала Рита себе под нос.
  Во всех остальных областях магии ее способности были, мягко сказать, несущественными.
  Несмотря на свою значительную энергию, магом Рита оказалась никудышным, ибо сила мага заключалась не в количестве его энергии, а в утонченности мастерства. У нее же овладеть мастерством ну совершенно не получалось.
  Видят боги, Рита очень старалась. Она вызубрила Книгу Заклинаний на память. Она могла декламировать наизусть самые запутанные и малоизвестные заговоры из древних свитков. Она составляла заклинания почти так же быстро, как Ним. И сам он провел несчитанные часы, терпеливо обучая Риту основам, элементарным вещам, которые другие маги освоили в самом раннем детстве, до того как научились читать.
  Но ничего не помогало.
  - Легко говорить, что мастерство - это умение распоряжаться дарами богов, - неожиданно вырвалось у нее. - Но что делать, если боги одарили тебя гигантской неповоротливой дубиной, которая крушит все напропалую?
  Ним в ответ немедленно соскочил с подоконника и, присев на корточки около стула сестры, произнес много сочувственных слов. Но Рита подозревала, что брату ее не понять: способности Нима к магии - ко всем областям магии - были феноменальными. В свои неполные семнадцать он уже давно считался 'взрослым'; и знакомые относились к нему с подчеркнутым уважением, даже с некоторой боязнью. Рита до сих пор с трудом верила, что существовал аспект магии, в котором она превосходила брата. Отец же, заметив Ритин неожиданный талант, задумался, а потом предположил:
  - Возможно, тебе это было нужно, чтобы выжить.
  Под 'этим' отец имел ввиду контроль над живыми существами, над их 'телом и волей'. Тот самый вид магии, ради которого свободные колдуны предпочитали скорее умереть, чем подчиниться королю или кому-либо другому. Как объяснил Рите Люг: 'Маги наиболее искусны в манипуляции веществом, в создании и изменении предметов. Но другие расы тоже на это способны. Я слышал, дромов можно обучить элементарной трансформации и простым защитным заклинаниям. А вот управление волей и телом живых существ - это присуще только нам. Потому что у нас нет господ и хозяев, ведь мы не позволяем собой командовать. Маги - свободная раса. Мы управляем волей других - потому что никто не командует нами'.
  Ах да, управление живыми существами... Рита едва сдержала улыбку.
  То, что она до сих пор не была под домашним арестом, означало лишь одно: Люг еще не прознал о ее последних успехах. И тем лучше, ибо на днях Рита, вдохновленная Белиными ругательствами, наконец избавилась от приставаний почтового помощника, обратив того в очаровательную прыщавую жабу. Конечно, жабой он был совсем недолго, не настолько долго, чтобы это запомнить или попасть в желудок случайной цапле. Но даже короткого времени оказалось достаточно, чтобы при виде Риты он вздрагивал от необъяснимого ужаса и обходил ее стороной.
  Для воспитания вот таких идиотов неповоротливая дубинная магия подходила просто идеально. Но это было, увы, исключение из правил. Потому что обычно Рите казалось, будто ей дали в руки гигантский топор и кусок янтаря и приказали вырезать узорчатое колечко на детский пальчик.
  Она вздохнула.
  Нет. Не топор, а дубину. И единственное, на что эта дубина была способна - это размозжить янтарь на мелкие части.
  
  
  Впрочем, скоро для дубины нашлось неожиданное применение.
  В то утро Рита стояла на берегу реки, дожидаясь брата. Отец наказал собрать прибрежных трав, но в одиночку она не справилась. Да, Люг выдал объемный свиток, с картинками и описаниями, только все напрасно - Рита нашла несколько очень похожих цветов и не знала, какие из них были правильными. Она послала Ниму письмо с пролетавшей ласточкой, а сама устроилась на упавшем стволе рядом с кустами шиповника - дожидаться брата.
  Утро было сухим и теплым. По воде бежала мелкая рябь. Едва раскрывшиеся бутоны слегка дрожали на ветру, и над ними сосредоточенно кружились насекомые. Рита улыбнулась, вдыхая сладкий густой аромат шиповника. Она закрыла глаза, закинула голову и подставила лоб под ласкающие лучи утреннего солнца.
  Неподалеку зашуршала трава: кто-то спускался к реке. Только это оказался не Ним, а...
  - Бела? - приподнявшись, Рита махнула рукой в приветствии.
  Та, увидев Риту, побледнела и испуганно огляделась.
  - Бела, тебя кто-то напугал?
  - Нет-нет...
  Рита поспешно встала, приблизилась:
  - Ты в по...
  Но тут Бела вскрикнула:
  - Стой!.. - а кто-то сзади вцепился Рите в плечо и рывком развернул ее к себе. Боро? Она ошеломленно уставилась в разъяренное лицо молодого мага.
  - Отпусти! Отпусти ее немедленно! - Бела повисла у того на руке.
  Боро лишь крепче сжал пальцы и, пригнувшись к Рите, угрожающе прошипел:
  - Я уже не в первый раз вижу, как ты пристаешь к Белочке. Еще раз замечу...
  - Так вот в чем дело, - перебил его мягкий голос Нима. Брат, спустившись к реке, небрежно откинул с пути небольшую корягу и приблизился. - Раз ты боишься связаться со мной, то теперь пристаешь к моей сестре...
  Боро на миг забылся. Пальцы его расслабились. Рита рванулась к брату... Но внезапно что-то ударило в сердце: ледяное и острое, как огромная шпага из льда. Взрывая песок, Ритин щенок сорвался с места, вцепился в холодную глыбу зубами и, с угрожающим рычанием, потянул ее в озеро.
  - Нет! - воскликнули Ним и Бела одновременно. - Боро! Рита! Нет!
  Но лед все прибывал, и щенок, упираясь лапами, упрямо тащил сосульку к воде. Шаг, другой, третий...
  Пальцы Боро разжались, отпустили Ритины плечи. И внезапно, с громадным всплеском, сосулька плюхнулась в озеро и стала таять - быстрее, быстрее, быстрее...
  Боро побледнел, слабо взмахнул рукой в неестественном жесте...
  Щенок, цепляясь зубами за лед, волок упиравшуюся сосульку на глубину.
  - Стоп! - крикнули прямо в ухо. - Рита, стоп!
  Она взглянула на Нима, пытаясь понять, что тот хочет. Но тут раздался громкий хлопок.
  Рита охнула от неожиданной боли. Щека запылала, словно ошпаренная кипятком. Щенок уронил сосульку и застыл в напряженной позе, пытаясь понять, откуда исходит опасность. Лед заскользил по песку - прочь от озера, будто кто-то невидимый тянул его за собой. Щенок подпрыгнул, гавкнул, приготовился к новой атаке - но было поздно. Сосулька взлетела в воздух и исчезла за горизонтом.
  Прижав ладонь к горящей щеке, Рита набросилась на брата:
  - Ты меня ударил! Ты меня ударил!
  - Рита, Рита, успокойся! - поймал Ним ее запястья. Прошептал в разгоряченное лицо: - Тихо, тихо маленькая.
  Наконец дыхание Риты начало замедляться, и пальцы брата разжались.
  Он нагнулся над Боро, неподвижно лежавшим на траве. Рядом Бела, на коленях, отвинчивала крышку от серебряной фляжки.
  - Идиот! Безмозглый идиот! - выдавил Ним сквозь зубы.
  - Но он же показал, что сдается! - Бела осторожно приподняла голову Боро и поднесла фляжку к его губам. Тот глотнул: раз, другой, и открыл глаза.
  - Рита не знает правил, - тихо ответил Ним. Потом придвинулся к Боро. - Она не знала, что ты сдаешься, понимаешь? Понимаешь, что могло произойти?
  - Тихо. - Белины карие глаза предупреждающе остановились на Ниме. - Он понимает. Иди.
  Губы Нима дернулись, словно он хотел возразить. Но его перебила разъяренная Рита:
  - Правила? Какие правила?! Он на меня напал! Без предупреждения! - Она ткнула пальцем в Боро: - Это была твоя! Твоя энергия!
  Ним выпрямился и обернулся к Рите, внимательно вглядываясь в ее лицо:
  - Как ты себя чувствуешь?
  - Убить этого подонка мало!
  Ним улыбнулся:
  - Именно так бы ты и сделала, если бы я тебя не ударил. Извиняешь меня?
  - За что?.. - Она замерла, неотрывно глядя на брата. - Подожди... Эта была дуэль? Да?
  Тот кивнул:
  - Пойдем, я объясню правила. К сожалению, в Книге их нет, а тебе это понадобится.
  Они уже карабкались по отвесному берегу реки, когда внезапно Ним остановился и повернулся к Беле:
  - У тебя хватит тесы, чтобы он смог дойти домой?
  Бела медленно распрямилась, отрицательно покачала головой. Ним нахмурился:
  - Я пришлю Ноела.
  Она кивнула и опять склонилась над Боро.
  Губы Нима сжались в полоску. Взяв Риту за руку, брат потянул ее за собой.
  
  
  Ним был прав, когда предсказал, что Рите понадобится знать дуэльные правила. Их оказалось немного: жест для начала дуэли, жест для сдачи победителю, запрет на использование заклинаний или любого другого оружия, кроме чистой энергии, и запрет на чью-либо помощь до признания поражения одним из противников. И да - не больше одной дуэли в день. Правила Рита быстро выучила и вскоре начала применять на практике - в следующий месяц ровесники чуть ли не ежедневно вызывали ее на дуэль. Впрочем, по словам брата, это было вполне естественно: что-то вроде установления энергетической иерархии.
  - Ты должна радоваться, что тебя вызывают - значит, тебя теперь считают настоящим магом. Самое смешное, большинство 'взрослых' магов клянутся и божатся, мол, они против дуэлей. Но все с мало-мальски приличной силой в твоем возрасте в этом участвовали.
  - В твоем возрасте! - оскорбленно повторила Рита. Она с силой хлопнула дверцей шкафа, где отец хранил драгоценные свитки. По кабинету Люга разнесся тихий звон: свитки обиделись. Рита пробормотала извинение на старокостовском, потом повернулась к вольготно устроившемуся на новом кожаном кресле брату. - Ты забываешь, что всего на год меня старше!
  - Это ты забываешь, что я уже 'взрослый' маг.
  - С тобой забудешь... Но серьезно, Ним, ты тоже 'в этом участвовал'?
  - Ага, два года назад.
  - И?
  - Что 'И'?
  - На каком ты месте в этой идиотской иерархии?
  - На первом - из тех, с кем дрался.
  - Я рада.
  Ним улыбнулся, но улыбка быстро исчезла.
  - Ты ведь, насколько я слышал, ни разу пока не сдалась?
  - Ага. - В ответ на его оценивающий взгляд, Рита пробормотала: - Не-не-не, если предложишь с тобой драться, я откажусь! Даже не думай!
  - Во первых, не предложу. А во-вторых, есть еще пара-тройка человек, включая Люга, конечно, у которых может оказаться энергии немного больше, чем у тебя. Так что не спеши загордиться.
  - Да куда мне... - Рита вздохнула. - Сколько бы не было энергии - маг из меня никудышный...
  Ним на секунду замешкался с ответом. После чего, не глядя на Риту, пожал плечами.
  - Ты занимаешься этим слишком короткое время. У других были годы на обучение...
  - Ним, ты знаешь лучше, чем кто-либо другой: у меня не получаются элементарные вещи. Со мной что-то не так.
  Внезапно брат сорвался с кресла и через миг стоял перед Ритой, сжимая ее запястья.
  - Ты говоришь ерунду. У тебя все получится. Ты будешь одним из самых сильных магов. Для этого только нужно время и тренировки. Понятно?
  Она испуганно уставилась на незнакомца с испепеляющим взглядом стальных серых глаз.
  - Конечно. Да.
  
  Глава 5
  
  Зал был освещен мириадами свеч. Гирлянды цветов свисали с белых арочных потолков. В атласе штор, закрывавших высокие окна, отражалось пламя свечей - оно, казалось, тоже плясало вместе с кружащимися в стремительном танце парами.
  В этом зале Рита была знакома почти со всеми гостями. Молодых онa встречалав дуэлях. Старшим ее когда-то представил Люг с последующим напоминанием, чтобы она не забывала с ними здороваться (за исключением семьи Ваара). Поэтому Рита помнила лица. Имена, к сожалению, не отложились в памяти: ответив на приветствие, 'взрослые' маги больше не удостаивали ее вниманием.
  Рита вздохнула.
  Как же все изменилось за прошедшие три месяца - с тех пор, как Люг взял ее в ученики. И как умудрилось остаться таким же, как было.
  Теперь все соплеменники знали, что она тоже маг. Но в обществе, ценившем превыше всего магическое мастерство и внешнюю привлекательность, этого было мало. Мастерство у Риты отсутствовало; и если простые люди считали ее более чем симпатичной, по сравнению с магами она себе казалась мелкой и невзрачной. Рита вначале надеялась, что хотя бы ее необычно большая энергия вызовет уважение и поможет общению. Но вышло наоборот. По словам Нима, не больше десятка 'взрослых' магов обладали энергией, сравнимой с Ритиной, а зависть, как известно, дружбе не помогает. Ни между простыми людьми, ни - уж тем более - между колдунами.
  Рита снова вздохнула.
  Пренебрежительное отношение окружающих обычно ее не волновало, но иногда все же очень хотелось переброситься парой фраз не только с Люгом и Нимом, но и с другими магами. Как, например, сейчас.
  Сейчас Рита стояла, забившись в угол просторного зала, а перед ней под роскошными люстрами из старинного хрусталя нарядные пары изящно выписывали запутанные фигуры очередного танца. Маги ее до сих пор поражали точностью движений и небрежной воздушной грацией.
  Рита неуверенно переступила с ноги на ногу.
  Сколько ни бился нанятый Люгом балетмейстер, танцуя с другими магами, она по-прежнему спотыкалась и наступала им на ноги. Это Риту почти никогда не расстраивало - лишь в те минуты, когда на балу приходилось одиноко стоять в углу богато украшенного зала. Ним с отцом очень старались, чтобы такое случалось редко, но если все остальные маги, будто случайно, обходят тебя стороной, одиночества, увы, не избежать.
  Она отыскала глазами седую голову Люга. Его волнистые волосы слегка растрепались, и отец улыбался седовласой партнерше, которая что-то увлеченно рассказывала. Казалось, они были полностью поглощены разговором - но при этом каким-то образом умудрялись вихрем скользить по залу, ни на миг не сбиваясь со сложного рваного ритма танца. Ним кружился неподалеку: он, пригнувшись, шептался со статной брюнеткой, и та не сводила с него восторженных глаз.
  Неожиданно брат развернулся - быстро, резко, словно увиливая от летящей навстречу пары. Брови его партнерши вопросительно приподнялись. Ним с улыбкой что-то ответил, и девушка рассмеялась. Рита мельком взглянула - с кем же брат едва не столкнулся?
  Боро?!
  И Бела...
  Но нет, подумала Рита, Боро бы так не сделал специально: он был слегка неуклюж - для мага. Хотя среди людей его бы назвали хорошим танцором. Особенно в паре с Белой, в золотистом шелковом платье похожей на легкого мотылька. Длинные пряди каштановых волос, выбившись из шиньона, развевались по воздуху. Из-под черных ресниц сияли бархатные глаза. Боро держал ее нежно и бережно, как сокровище, которое не хотел потерять.
  Неожиданно Бела украдкой взглянула на Нима. Тот, казалось бы, не заметил, увлеченный разговором с партнершей. Но не прошло и мгновения, как его глаза стрельнули на Белу. Взгляды их встретились. Бела вспыхнула и испуганно отвернулась. Губ Нима коснулась улыбка.
  Рита была настолько поглощена этой картиной, что не сразу обнаружила возникшего перед ней мальчишку. Когда же сделала вид, что его не видит, тот не исчез и не растворился в воздухе, как сделал бы любой уважающий себя призрак.
  Кто же это был?
  А!
  Сын хозяйки дома и, более того, именинник. Ради которого затевалось все это празднество. Он, кстати, ни разу не вызвал Риту на дуэль - по слухам, состязаться с 'приемышем' было 'ниже его достоинства'. Боги, как же его звали?
  Ни малейшего понятия.
  Она поджала губы. Именинник стоял по-прежнему молча и на удивление терпеливо: ждал, пока 'недостойный приемыш' обратит на него внимание. Скорее всего, подкуплен своей мамашей. Та приходилась Люгу относительно бедной родственницей, при нем была с Ритой приторно вежливой и 'приемышем' или 'Люговым чудачеством' называла только вдали от ушей отца.
  'А все-таки удивительно, - промелькнула у Риты мысль, - насколько у магов разная внешность'.
  В отличие от высоких и всегда черноглазо-черноволосых пику, единственное, что объединяло магов - это длинные пальцы. Люг уродился блондином; вдова его покойного двоюродного брата - брюнеткой. Сын ее, стоящий перед Ритой, был среднего роста, коренастым, кудрявым и огненно-рыжим.
  - Здравствуйте, - наконец сказала Рита. - Я уверена, что нас представляли, но, к сожалению, не помню вашего имени. Примите мои извинения.
  Он небрежно тряхнул головой, откинув упавшую на глаза длинную прядь:
   - Ничего страшного. Нам не придется разговаривать. Это короткий вальс, и я отлично танцую молча.
  - Молча вы производите лучшее впечатление. Но спасибо, позвольте вам отказать.
  - О, извините, я вижу очередь более подходящих партнеров...
  Рита поморщилась:
  - Послушайте, чего бы вам Ода-Май не предложила в качестве вознаграждения, это не стоит обращения в жабу.
  - Ах, как я испугался! Говорят, ваша магия под стать вашим танцам. А мне не раз довелось наблюдать, как вы пляшете... Ой, уже седьмая фигура, еще немного - и я останусь без лошади!
  Он схватил ошеломленную Риту за руку, и через секунду она машинально кружилась по залу. Мальчишка оказался на удивление приятным партнером. Вскоре Рита умудрилась расслабиться и даже перестала наступать ему на ноги.
  - Насчет лягушки... - Он увернулся от очередной самозабвенно танцующей пары.
  - Жабы. - Рита поспешно заправила за ухо растрепавшийся локон. Музыка резко замедлилась, и она наконец смогла перевести дыхание
  - Замечательно. Жаба. Я согласен - если, конечно, не шутишь. Кстати, меня зовут Олек.
  - Акуерита.
  - Если позволишь обратить себя в мышь...
  - Почему именно мышь? - перебила Рита.
  - Скорее всего, по той же причине, что твоя жаба: мой последний успех. Поверь, мог бы я превратить тебя в муравья - давно бы этим похвастался.
  - А 'Не навреди'?
  Олек беспечно пожал плечами:
  - Что-нибудь придумаем, не заморачивайся. Ну как, согласна?
   Рита вдруг поняла, что они остановились. Танец закончился, но Олек ее не отпускал:
   - Ну, неужели тебе не интересно, что происходит, когда тебя обращают? Способны ли мы при этом колдовать? И, самое главное, возможно ли вообще обращение магов? Хотя если разрешишь, я не вижу причин, почему бы и нет...
   - Ты что, никогда не пробовал?
  - А с кем? Кто поверит, что 'шестнадцатилетний недоросль', еще не освоивший даже погоду, может контролировать чужое тело и волю? И, кроме того, этот вид магии не улучшает твои отношения с великими мира сего, которые не то, что людей, свинью в осла превратить не могут. Я, кстати, тоже не припомню, чтобы кто-либо упоминал ваши способности в этой области магии, сора. Как, впрочем, и в любой другой области...
  - Жаба, - процедила Рита сквозь зубы. - Прыщавая.
  Олек расплылся в широкой улыбке:
  - Как скажете. Где бы нам встретиться... - Он задумался на мгновение. - А! Знаешь большой плоский камень у реки? Серый такой, за кустами шиповника?
  - Ага.
  - Встретимся в полдень. Тогда до завтра?
  - До завтра?
  - Сегодня уже слишком поздно.
   Рита замерла на секунду, сердце ее было готово выпрыгнуть от нетерпения из груди. Но потом, собравшись с силами, она просто кивнула:
  - Да!
  
  
  
  Утром Рита проснулась непривычно счастливой. Вчерашний вечер оказался неожиданно интересным. И, кроме того, она помнила, что сегодня намечалось что-то хорошее...
  Ах да. Жаба. И Олек.
  День выдался ясным, но нежарким. У Риты в голове не переставая вертелась мелодия, изящная тема из нового вальса: показушно-бравурной вещи, без особой души, но очень эффектной. Идеально подходящей для вечеринок и гостей. Последнего писка моды, популярность которого, к сожалению, только росла со временем.
  - До-фа-ми, - не удержавшись, пропела Рита начальные ноты. - Соль-ля-соль...
  'Буум-буум-буум! Бряк-бряк-бряк!' - вдруг загрохотало на первом этаже.
  Рояль? Мой рояль? Боги, кто там издевается над моим инструментом?!
  Негодяй! Вандал! Гадина!.. Я тебе!..
  Рита слетела по лестнице и, задыхаясь от ярости, ворвалась в гостиную:
  - Кто?!
  Она застыла от изумления. Зала была пуста: только обитая бархатом мебель и рояль посередине, с закрытой крышкой.
  Странно. Рита не сомневалась, что ей не почудилось. Это было ее фортепиано.
  До-фа-ми, она помнила звуки. Особенно фа, которое начало на днях фальшивить. Ах да, не забыть пригласить настройщика...
  'До-фа-ми, соль-ля-соль' - прилипчивая мелодия вновь закружилась в голове.
  'Буум-буум-буум! Бряк-бряк-бряк!' - отозвалось закрытое фортепиано.
  Рита медленно подняла крышку.
  - До-фа-ми, - спела она тихо.
  'Буум-буум-буум', - застонали клавиши, нажатые по три-четыре одновременно, словно кто-то бухал по ним кулаком или широкой лапой.
  Лапой...
  Лапой?..
  Это ты, Щен? Доброе утро...
  Знаешь, а может, попробуем гамму?
  До... Ре... Ми...
  Буум... Буум... Буум...
  Каждая нота сопровождалась двумя или тремя окружающими, чем-то напоминая тот самый первый урок, когда Рите разрешили не только вскарабкаться на широкий стул перед огромным белым роялем, слева от мамы, но и нажать несколько клавиш.
  Может еще раз, Щен? Поаккуратнее?
  До... Ре... Ми...
  Бум... Бум... Бум...
   Это даже чем-то походило на гамму.
   О боги!
   Этот вальс... Этот помпезный, стремительный вальс, требующий исключительной техники и скорых, легких пальцев - сейчас Рита играла его чисто, безукоризненно, почти виртуозно. Но тогда, много лет назад, в первый урок, она начинала совсем как Щен, как ее магия: неуклюжей, режущей ухо какофонией. Тогда Рита еще не знала, что пальцы со временем станут гибче, сильнее, точнее и легче. Не знала, что для этого требовалось: гаммы, этюды, аккорды, арпеджио. Но сейчас - сейчас было проще, она уже проходила этой дорогой, она уже это делала. Единственное, что сейчас было нужно, чтобы добиться приличной техники от ее неуклюжей магии - это всего лишь часы за инструментом. И, наверное, заклинание: заглушить струны рояля, пока домочадцы не сошли с ума от бесконечного грохота.
   Сейчас ей даже не надо было сидеть за фортепиано. Не надо касаться клавиш. Она могла часами тренироваться, уютно устроившись на балконе с вязанием, или на пути в город, чтобы вызвать настройщика.
   Рита вспомнила, как лесорубы в предгорной тайге могли топором подрезать себе ногти. Может, ее дубинная магия наконец-то научится делать что-то подобное...
  До... Ре... Ми ... - звучало у Риты в голове, когда она бежала наверх по лестнице.
  Бум... Бум... Бум... - подпевали ей струны.
  До... Ре... Ми...
  
  
  
  Настройщик приехал сразу, и пока раскладывал на столе на холстине камертон и ключи, хвалил старинный рояль, занимавший самое почетное место в гостиной. А Рита, наблюдая за движением тяжелой черной крышки, почему-то вспомнила, как сама настраивала пианино в обветшалой каменной церкви.
  Оно стояло на небольшом возвышении, слева от кафедры, с которой читал проповеди деревенский священник. Пианино придвинули к восточной стене, где по блеклой лазури старинных выцветших фресок летали древние боги Алсы - силы небесные - и взирали на землю. Там, внизу, с их божественной помощью великий Моор спасал людей от таннов, перенося по воздуху через Каньон. Танны, похожие на огромных серых ящериц, столпились на северном склоне и бессильно махали когтистыми лапами - их крылья были слишком слабыми, чтобы пересечь гигантскую впадину. Так, по легенде, люди избавились от таннов и заселили необитаемую до этого Косту, а потом и Алсу.
   Сотни лет Каньон защищал людей от прожорливых ящериц. Но в тот год, когда родилась Ритина мама, мощное землятресение соединило склоны Каньона каменной грядой. По ней, как по мосту, ненасытные стаи таннов ринулись на юг в поисках дичи и новых пастбищ. Только на этот раз силы небесные за людей не вступились, и после десятилетий войны Коста пала. А танны, без помех богов, теснили пику с северных границ Алсы к горам.
  Рита любила разглядывать богов на фресках: неулыбающихся, худых, с широкими темными крыльями. Боги Алсы по виду напоминали летающих пику, и в деревенской школе учитель рассказывал, что силам небесным молились и пику, и простолюдины. Это было так непохоже на Косту, где в старинном домашнем склепе стояли маленькие запечатанные горшочки с пеплом прабабушек и прадедушек. Туда в минуты печали или сомнений приходили домочадцы, зажигали пахучую свечку и, устроившись на холодной каменной скамейке, просили у духов покойных родственников помощи и совета.
  В Алсе же благовоний не было, и молитвы во время богослужения не шептали, а пели - в сопровождении старенького пианино, на котором, то и дело сбиваясь, играл священник.
  Пианино в церкви было маленьким и разбитым. Бурое дерево корпуса выцвело и начало рассыхаться. Многие струны уже не настраивались и дребезжали, а педали жутко скрипели, когда игралось что-то трогательное и жалостливое. Но это был настоящий инструмент, большая редкость в бедной горной деревушке на севере Алсы.
  - У него работают почти все клавиши, и все три педали, - с нескрываемой гордостью заметил священник, когда рассказывал матери Риты о пианино, подаренном одним из прихожан. - Конечно, краска немного облупилась, и дерево слегка поцарапано, но это не важно, не правда ли?
  Мама тогда вежливо согласилась, мол, да, царапины, даже на клавишах, совсем не мешают.
  Рита невольно улыбнулась, вспоминая, как получилось, что ей разрешили на этом инструменте играть.
  В их деревне церкви не было, и поэтому службы посещали в соседней. До нее приходилось добираться пешком - извилистая горная тропа была непроходимой даже для всадников, и уж тем более для телег. Хозяин ферм, которому принадлежало большинство окрестных террас, переправлялл плоды своих полей по канату, натянутому над расщелиной. Раньше на этот канат подвешивали коляску для людей - деревянную бочку со вделанной в стенку скамейкой - и за мелкую плату перевозили пассажиров наверх.
  Рита с матерью были последними, кого так подняли в деревню. Рита тогда металась в жару и бреду и запомнила мало: темноту, душный вечерний воздух и запах смолы от каната. Ожидалась гроза, и они спешили, чтобы не застрять внизу и не отбиться от попутчиков - многочисленной семьи костовских беженцев. У тех в деревне то ли кузен, то ли деверь был лекарем. Рите же, захворавшей после особенно трудного перехода, с каждым часом становилось все хуже и хуже, и мать уже не знала, что делать.
  Быстро ли, медленно ли их перевезли - Рита даже не заметила. Коляска резко дернулась, остановилась. Рядом послышались незнакомые голоса: матери помогали выбраться из корзины. Потом чьи-то руки подняли Риту. Наверное, ее глаза были открыты, потому что, когда раздался оглушительный грохот тысячи барабанов, она отчетливо видела вдали ослепительно белую вспышку. И в тот же миг канат загорелся. Желтое пламя, словно по мостику, понеслось над расщелиной.
  - Моор мне свидетель! - донесся из темноты ошеломленный мужской возглас. - Молния ударила в канат! Сора, это знамение!
  - Боги жгут мосты, - тихо согласилась мама Риты. - Значит, назад пути нет. Это наша деревня.
  
  Деревня оказалась крохотным, давно забытым богами местом. Но Рита с матерью там задержались: хозяин ферм сразу нашел им работу и свободную халупу для проживания.
  Они избегали деревенских. Рита хотела играть с другими детьми, но мать не позволяла, говоря, что босяки им не ровня и незачем с ними мараться. Рита этого не понимала. Да, их одежда выглядела пестрее соседской, и спина матери была прямее, чем у других женщин, но, хотя расцветка ее длинных платьев когда-то и впрямь отличалась яркостью и разнообразием, она выцвела еще до того, как ткань изорвалась в лохмотья. И руки матери Риты покрывали такие же ссадины и мозоли как и у всех деревенских. Но все равно, они сторонились соседей, и соседи отвечали тем же. И это могло продолжаться долго, если бы мать Риты так же не сторонилась церкви. Что было неслыханно и непозволительно, как вскоре им сообщил раздраженный работодатель. Но мать вежливо объяснила, что если они больше не нужны на его ферме, то попытают счастья в другом, более гостеприимном месте. На это хозяину оставалось лишь стоять с раскрытым ртом, удерживаясь от дальнейших возражений: в жатву каждая пара рук была на счету, и у матери с дочерью были хорошие пары рук. И, кроме того, если кто-то не молился, его это не касалось, и было заботой священника.
  Священника долго ждать не пришлось. Он заглянул в тот же вечер, и, к удивлению Риты, сумел убедить мать впустить его в дом. Говорил о погоде и жатве и мимоходом посоветовал Рите ходить в деревенскую школу, чтобы улучшить ее акцент. Рассказал о спектаклях, поставленных в церкви. О концертах и танцах. О том, что у них даже было настоящее пианино, на котором раньше во время служб аккомпанировала дочь хозяина фермы. Но та вышла замуж на соседнюю гору, и теперь на пианино играл только священник.
  - Что, увы, не делает честь этому инструменту, - заметил он с легким румянцем на молодом свежевыбритом лице.
  Рита так никогда и не узнала, была ли это заранее подготовленная наживка, или священник просто оказался наблюдательным человеком, но тут он сделал паузу, словно, к ужасу Риты, уловил в глазах матери искру интереса. И Рита готова была задушить его, немедленно догадавшись, что за этим последует.
  - Можно ли нам иногда, когда мы не помешаем, упражняться в игре на этом фортепиано? - услышала Рита материнские слова, и сердце ее забилось, как у мыши, которую скоро будет кушать большая красивая такса. - К сожалению, я не могу платить за аренду, но с удовольствием буду вам аккомпанировать во время молебна.
  Рита безнадежно поморщилась. Уроки фортепиано с матерью она ненавидела люто, и это было одно из преимуществ их нищеты - что больше не приходилось стучать по клавишам.
  - О да, конечно, - ответ священника прозвучал еще до того, как замолкло последнее слово Ритиной мамы.
  И в тот момент Рита знала: священник теперь будет видеть их в церкви чаще, чем самых богобоязненных из прихожан. Ведь если мать решила учить Риту играть на фортепиано, та будет учиться игре на фортепиано, пусть даже для этого им придется молиться в церкви чужим богам.
  
  
  Когда мысли Риты возвратились к черному роялю, отражавшему позолоту на стенах гостиной, настройщик давно перестал хвалить инструмент и углубился в работу. Рита устроилась в кресле с книгой - очередной классикой Косты. Только строчки плыли перед глазами, и взгляд то и дело возвращался к лежащим рядом карманным часам. Она еще не опаздывала, но если не хотела заставлять Олека ждать, было пора. Рита захлопнула книгу, оставив ее на маленьком полированном столике, и подошла к настройщику:
  - Я вам, наверное, не нужна?
  - А? - Бородатый мастер разогнулся и поспешно поправил монокль. - Нет-нет... Не мешайте, пожалуйста...
  Он пробормотал что-то еще, опять склоняясь над струнами, но Рита уже торопливо выскользнула из комнаты. У порога проверила стойку с обувью: все правильно, Люг и Ним еще не вернулись, они были в госпитале. Бесшумно закрыв за собой дверь, Рита помчалась к реке. К Олеку.
  Тот уже ждал. Когда она осторожно раздвинула тонкие ветки шиповника, Олек вскочил с плоского серого камня:
  - Ну наконец-то! Я уж подумал, ты не придешь.
  Рыжие кудри вспыхнули в слепящем полуденном солнце. Улыбка коснулась его лица, и, как живые, веснушки запрыгали золотистыми зайчиками.
  Рита приблизилась:
  - Не дождешься.
  Он рассмеялся:
  - Ну, так с чего начнем?
  - Наверное, с разрешений...
  - Я тебе разрешаю. Превращай меня в жабу. Нет, лучше в лягушку. Они мне больше нравятся.
  - И это все?
  - Ну а чего еще надо? Я не буду сопротивляться. Не томи же, давай!
  Рита кивнула и напряглась.
  Какое все-таки странное ощущение - преодолеть барьер свободного мага. Словно она собиралась тайком проникнуть в дом и искала лазейки: оконную щель, отошедшую доску на чердаке, проржавевший засов в подвале. И неважно, что хозяин позволил туда забраться. Не просто позволил, а уговаривал. Она все равно не могла избавиться от чувства стыда и неправильности.
  Рита резко остановилась. Отступила назад:
  - Олек... Я не...
  - Не можешь? - В его голосе было такое огромное разочарование, что Рита поспешно затрясла головой:
  - Нет-нет, я, похоже, могу... Но ты уверен? Уверен, что это стоит делать? Что ты разрешаешь?..
  - Ну конечно! Конечно! Давай! - Олек притопнул от нетерпения. Под его ботинком жалобно хрустнула серая ветка.
  Рита молча кивнула. Закрыла глаза. Напряглась. И прошла сквозь защиту свободного мага.
  
  
  Это было...
  Как будто озеро.
  Нет, не озеро. Плотный туман. Но такой густой и оглушающий, что она почти задохнулась и лишь немо смотрела, как в неустойчивом мареве беззвучно мелькали серые тени и тянули дрожащие полупрозрачные пальцы - словно пытаясь приблизиться, вцепиться в нее руками, утащить в далекую беспросветную даль...
  
  
  - Ква! Ква! Ква! - пробилось откуда-то издалека. - Ква! Ква!!!
  Рита испуганно распахнула глаза. Перед ней змея вцепилась в лапку бешено вырывавшейся лягушки. Та же застыла. Развернулась. Оттолкнувшись от головы змеи, перепрыгнула через сухую ветку. И метнулась под нее, окрутив змею вокруг серой палки.
  - Кыш! - опомнилась Рита. - Кыш! - она замахнулась на пресмыкающееся.
  И в этот миг лягушка отчаянно дернула лапой, вырвалась из змеиной пасти и поскакала к воде. Рита поспешно схватила коряжку с обвивавшей ее змеей и швырнула как можно дальше. Обернулась к реке...
  А там над лягушкой уже распахнула клюв появившаяся словно из воздуха цапля...
   И немедленно плюхнулась в воду, превратившись в мокрого злого скунса.
  Который бросился за лягушкой!
  Рита, не думая, выкрикнула заклинание, и вслед за удиравшим на берег земноводным разочарованно щелкнула пастью огромная щука.
  Но лягушка уже запрыгнула в подставленную руку.
  Осмотревшись, Рита опустила животное перед собой на камень, и через миг там сидел Олек, стягивал продырявленный ботинок и громко ругался.
  - О боги, - только и смогла выговорить Рита. Нагнулась, помогая снять окровавленный носок. - О боги!.. Надо послать за Люгом...
  - Никакого Люга! - выдавил Олег сквозь зубы. - Он сразу расскажет матери. Сам доберусь.
  - Но как?..
  - Не знаю. Придумаю.
  - Тогда... - Она устало потерла лоб. - Вот! Давай я тебя обращу во что-то маленькое и принесу к вам домой? А ты скажешь, мол, поцарапал палец. Или на гвоздь наступил. Давай?
  - Думаешь, после этого мама пустит тебя на порог нашего дома? Или даже в сад?
  Рита поморщилась. Он был прав: если бы Ода-Май увидела сына в таком состоянии вместе с 'Люговым приемышем', то на этом бы их с Олеком встречи навсегда закончились.
  Она безнадежно огляделась. Увидела маленького жука. На мгновение зажмурилась, примеряя свои силы.
  Да, это получится. Рита была уверена.
  - Обрати меня в птицу! - Она торопливо оторвала кусок от нижней юбки, и, стараясь не замечать, как Олек скрежещет зубами, подвязала жгут над раной. - А я превращу тебя в насекомое и донесу до дома. Там мы влетим в форточку твоей комнаты...
  Она осеклась. Олек глядел... Ошарашенно? Раздраженно? Расстроенно?
  - Думаешь, можешь обратить меня в насекомое? - произнес он с едва прикрытой обидой в голосе.
  Рита изумленно уставилась на Олека. Но потом догадалась: она могла сделать нечто Олеку недоступное, и, наверное, это было ударом по его самолюбию. 'Мальчишки!' - мысленно улыбнулась Рита и пожала плечами. Но затем ее взгляд снова упал на рану.
  О боги!
  Она поспешно прошептала:
  - Ты прав. Не могу. Давай, превращу тебя в ласточку, и ты меня тоже, и мы прилетим к нам. Там обработаем рану. А после ужина Ним подбросит тебя на коляске домой. Согласен?
  - Да.
  И вскоре, торопливо хлопая крыльями, в небо взвились две черные быстрые птицы с раздвоенными хвостами.
  
  Часть 2
  Глава 1
  
  
  Два года спустя...
  
  - Да где же он! - Рита в сердцах стукнула кулаком по стволу одной из любимых яблонь Ода-Май.
  Олека не было. Неужели забыл? Как он мог?!
  Она глубоко вдохнула свежий ночной воздух, ловя знакомый запах: тесер, который вот-вот зацветет.
  До сада доносились отголоски веселенькой музыки. Ода-Май давала прием в честь старшего брата: тот недавно вернулся из дальних странствий, но где был и что теперь делал, никто не знал. Люг на это празднество идти отказался, сославшись на срочную операцию - которая, на самом деле, могла еще пару недель подождать. Ним ему ассистировал в госпитале. Ну а Рита собиралась провести вечер дома, уютно устроившись с Книгой, свитками и остро заточенным карандашом: пригласить ее одну Оде-Май, к счастью, не пришло в голову. Но тесер решил зацвести сегодня ночью, и поэтому Рита сейчас скрежетала зубами в тени садовых деревьев, дожидаясь Олека, который обещал сбежать от гостей сразу после ужина.
  Только, судя по музыке, ужин давным-давно закончился. Неужели Ода-Май вынудила сына остаться дома?
  Раздраженно сжав губы, Рита снова огляделась в надежде увидеть знакомый силуэт. Но Олек не появлялся. И она уже в деталях продумывала, что завтра сделает с подлым предателем, нарушившим свое слово, как вдруг кусты малины раздвинулись, и оттуда, пятясь, выбралась низкая узкая тень. Незнакомец выпрямился, развернулся и оказался с Ритой лицом к лицу. Какое-то время они молча таращились друг на друга, пока не выяснилось, что мужчина был менее терпелив:
   - Ты кто? - поморщился он.
   - Рита.
   - И что здесь делаешь?
  - А вы? - любезно осведомилась она. - Показать, где выход? Но только вначале верните все, что украли.
  - Украл? - уставился на нее мужчина, но потом неожиданно расхохотался: - Ты, должно быть, Люгов приемыш... Ха!
   Это звучало странно похоже на мать Олека: и по голосу, и по интонации.
  Незнакомец выступил из тени, и свете, струящемся из высоких арочных окон, Рита смогла его разглядеть. Был он истощенным и седым и казался бы стариком, если бы не очень прямая осанка и живые, проницательные глаза.
  Все еще смеясь, мужчина тряхнул головой:
  - Так ты велишь мне расстаться с добычей? Ха-ха-ха! Какая смелость с твоей стороны, дитя мое.
  Внезапно смех прекратился. Воздух словно похолодел. Глаза незнакомца сузились.
  - Прочь с моего пути! - рявкнул он.
  С яблони испуганно сорвалась стайка белых лепестков и закружилась над головой.
  'Он со мной играет, - подумала Рита, - играет как кошка с мышкой'.
  Это ее разозлило:
  - Кто вы? И что здесь делаете?
  - Прочь с дороги, девчонка!
  Да кто он такой, чтобы ей командовать?!
  - Отвечай! Сейчас же! - Рита сделала шаг к незнакомцу.
  - Это Гол, мой дядя. - Внезапно из того же куста показался Олек. Он повернулся к Голу: - Чего ты к ней пристаешь? Я же сказал ее не трогать!
  Олек был зол. Необычно, непривычно для Риты зол. Но даже когда прикрикнул на дядьку, в его голосе проглядывало уважение. И страх.
  Страх ее удивил. Олек знал свою силу. Он обладал счастливым сочетанием внушительной энергии и мастерства, и в магии, насколько было известно Рите, уступал только ей и Ниму.
  В темноте зубы Гола блеснули в усмешке:
  - Никто ни к кому не пристает, мой дорогой. Я просто пытался незаметно избавить сестренку и ее почтенных гостей от своей скучной компании. Но эта очаровательная особа меня задержала...
  Олек никак не отреагировал. Он стоял молча и недвижимо, с напряженными будто перед прыжком мышцами. И внезапно Рита заметила, что теперь он был между ней и дядькой, заслоняя ее собой.
  Секунды текли одна за другой. Музыка стала громче, и в окнах замелькали тени кружащихся пар и суетливых лакеев. Ветер резко качнул ветки яблони, и последние лепестки полетели с нее ленивыми белыми бабочками.
  Гол хихикнул:
  - Да ладно, ладно тебе... Не волнуйся. Я... хм... ничего не собирался с ней... хм... делать. - Он осклабился на племянника. - А теперь я вас, мои дорогие, оставлю.
  Взгляд Гола переметнулся на Риту:
  - Девка твоя, конечно, глупа, но отчаянная. Она мне нравится. Дети, до свидания!
  Еще не закончив фразы, Гол отступил в тень и исчез в кустах.
  - 'Твоя девка'? - Рита щелчком стряхнула с воротника заблудившийся лепесток.
  Олек пожал плечами:
  - Да пошел он... Извини, что опоздал: ты же знаешь маму...
  - Тесер уже цветет. Нам придется лететь. Мне - на голодный желудок.
  - Я уже извинился. Чего ты еще хочешь?
  Рита вздохнула:
  - Увы, ничего. Пошли, что ли. Или мы это цветение пропускаем?
  
  
  Олек не озаботился ответом. Он уже превращал Риту в птицу, и это требовало внимания.
  Вещей, требовавших его внимания, в последнее время было, увы, немало. Например, выкрутасы дяди. Но их придется терпеть, пока у Гола есть чему поучиться. Олек выругался про себя. Дядька требовал больше внимания, чем того стоил.
  
  
  Когда на следующее утро, сонная и с больной головой, Рита сползла со второго этажа в столовую, она спросила у Люга, что тот думал о Голе.
  - Я, если честно, не понимаю, как Ода-Май пускает его за порог. Хотя, в конце концов, Гол ей брат... - Люг задумчиво отложил ложку и выдернул белоснежную салфетку из-за ворота. - Надеюсь, он не слишком вас вчера задержал? Вы успели к цветению? И каким был урожай? Нам нужно много - запасы давно на исходе, ты знаешь...
  Со всей очевидностью, отец пытался перевести беседу в другое русло. Почему? Рита нахмурилась. Чем Гол так провинился, что Люг даже не собирался о нем говорить?
  Она опустилась на стул, неуверенно глядя на белую, с желтой лужицей масла, кашу в тарелке - от недосыпа Риту слегка мутило:
  - Да, успели, спасибо. Хватит до следующего цвета, если Ним не споганит зелье.
  - Рита, что за вульгарное выражение! Опять Олек тебя научил?
  - Мои извинения. Обещаю, что больше не буду его использовать. - Рита приложила руки к груди, пытаясь изобразить искреннее раскаяние. Хорошо, что Люг, поверил: Рите он нужен был в приличном расположении духа. Нежелание отца говорить о Голе возбудило ее любопытство.
  - Люг, неужели Ода-Май должна отказать в приюте родному брату?
  Какое-то время отец колебался, то ли решая, стоит ли отвечать, то ли пытаясь найти правильные слова. Наконец он сказал, тщательно контролируя голос:
  - В нашем обществе, обществе магов, наказание смывает все грехи, и Гол был наказан. Мой двоюродный брат, отец Олека, самолично его наказал, и Гол провел большую часть жизни в изгнании. Рита, мне нельзя рассказывать о его прегрешениях, ибо это нарушит закон. Но знай: я не верю Голу. Ты говоришь, он явился как тень - и, скорее всего, это правда. Единожды преступив границу, которая отделяет нас от царства теней и призраков.... - Люг застыл. Затем пробормотал что-то невнятно, и едва заметное заклинание пронеслось по комнате. - Я не удивлюсь, если...
  Молчание. Отец сидел неподвижно, глядя куда-то вдаль.
   - Люг? Люг? - Рита коснулась его рукава.
  - А?.. Извини, дочка. В моем возрасте прошлое иногда живее настоящего. - Голос его звучал неожиданно мрачно.
  Люг встал из-за стола:
   - Слушай меня внимательно и передай Ниму. Гол больше для вас не существует. Избегайте его. Если он хочет к вам подойти - бегите прочь. Бегите, не оглядываясь! - Рука Люга легла ей на плечо. - Это приказ.
   Рита удивленно приподняла брови: отец обычно просил, а не командовал. Она не собиралась ослушаться, но реакция Люга ошеломила.
  Доктор кивнул и, слегка пришаркивая, направился к двери. Он выглядел странно, внезапно постаревшим.
  - Люг? Куда ты?
  Отец продолжал идти, поглощенный своими мыслями. Но через мгновение тучи рассеялись, и Люг обернулся:
  - Навестить дорогую кузину.
  Рита молча ждала. Он вздохнул:
  - Мне нужно поговорить с Ода-Май. Это, по меньшей мере, неосмотрительно - оставлять Олека наедине с Голом. Боги только ведают, чему тот научит мальчишку! - С этими словами Люг покинул комнату.
  Несколько мгновений Рита стояла не двигаясь. Отец был не на шутку взволнован, если решил посетить Ода-Май вместо того, чтобы спешить в госпиталь. Чего же такого Гол наделал? И чему Олек мог у него научиться?
  Рита поджала губы.
  Ладно. Или она это выяснит, или нет. В обществе магов тебе ничего не остается, как смириться с их капризами. Маги поступают как им взбредится, не обращая внимания на окружающих. Если они решат сохранить что-то в тайне - они хранят это в тайне. И никто ничего не может с ними поделать. На то они и свободные маги, а не королевские дворняжки.
  
  
  Рита вспомнила этот разговор всего через неделю. На улице шел ливень - редкость посреди отупляющей жары алского лета. Ода-Май была у портнихи, Гол тоже зачем-то ушел из дома - и поэтому Рита с Олеком уютно устроились в полумраке библиотеки, предварительно защитив ее от слуг. В окна бились капли дождя, из открытой форточки пахло мокрой землей и доносилось журчанье воды по жестяному водостоку.
  - Ты видела это заклинание? - Олек положил на просторный полированный стол старенький свиток и аккуратно его распрямил.
  Придвинув свечу, Рита взглянула на письмена - остроконечные, словно вдавленные в пергамент:
  - Конечно. Это обычное защитное заклинаение: подчинить себе волю пику, чтобы те приняли мага за простолюдина.
  - Правильно. Но знаешь, что я подумал... Если здесь сделать чуток по-другому, - он показал, постепенно меняя формы своей энергии,- то, мне кажется, можно...
  Олек многозначительно замолк.
  Не понимая, что он имеет в виду, Рита зажмурилась и попыталась повторить его действия. Почему-то это получилось не сразу. Пришлось пробиваться через странное, неизвестно откуда взявшееся сопротивление. Будто вновь, как когда-то на речке у их любимого камня, появился знакомый туман и замелькали безмолвные тени.
  Рита прервалась. Уперлась глазами в Олека:
  - Что это?
  - А ты как думаешь?
  - Думаю, нечто недозволенное.
  - Рита! У тебя получилось, значит это разрешается магией.
  - Но тени?..
  - Совсем неопасны: они далеко, за гранью. Иначе ты бы их слышала.
  - Откуда знаешь?
  Олек замешкался. Наконец тихо сказал:
  - Я прочитал.
  - Где?
  - Здесь... Там... В разных местах...
  Рита уже в негодовании открыла рот, чтобы потребовать объяснений, но осеклась. Оглянулась через плечо. Прошептала чуть слышно:
  - Это Гол тебя научил, да?
  Олек громко расхохотался, так, что с одной из полок сорвалась муха и испуганно заметалась между дубовыми стеллажами.
   - Ты считаешь меня идиотом? По-твоему, я не могу придумать что-нибудь свое?
  На его щеках появились веселые ямочки, и Рита почувствовала, что губы невольно сложились в улыбку:
  - Я никогда не сомневалась в твоих способностях. Но зачем? Зачем ты хочешь...
  - Управлять волей свободного мага? Это всего лишь упражнение. Чтобы потренироваться. - Под недоверчивым взглядом Риты он пожал плечами: - Ну неужели тебе не интересно, что там дальше? Посмотри, как меняется энергия - будто это ступеньки к чему-то особому, завершающему. Только я пока не могу туда добраться: не хватает мастерства.
  - Или тебя не пускает магия!
  - Ну вот мы потренируемся... - Олек словно не слышал ее слов.
  - И ничего не получится. Это невозможно - чтобы один свободный маг подчинил другого свободного мага. - Рита нахмурилась. - И, кстати, позволь тебе снова напомнить: Книга это не разрешает.
  - А вот и неправда. В Книге написано: 'Запрещено насильственное управление волей свободного мага'. Насильственное. Понятно? А ты мне дашь разрешение. И я тебе тоже. И все будет по правилам.
  - Но зачем это нужно?
  - А вот представь, кто-то из магов на тебя нападет - и я тебя должен спасать?
  Рита фыркнула, но Олек, продолжил, не обращая на это внимания:
  - Ты разве забыла, что ради 'спасения жизни свободного мага' можно нарушить почти все правила?
  - Да кому я нужна, чтобы на меня нападать?
  - Сколько 'свободных магов' ты посрамила в дуэлях?
  - Неа. Ты все придумал. Никаких дуэлей не было. И если меня кто-то спросит...
  - Люг, например...
  - Я ни в каких дуэлях не участвовала.
  Олек хихикнул:
  - Как скажешь. Ну так что, разрешаешь? Или трусишь, а?
  - Ах ты так?! Танн тебя задери: разрешаю!
  Мгновенно его лицо застыло в сосредоточеннной гримассе и губы едва заметно поджались: Олек колдовал.
  
  
  
  Когда Рита возвратилась домой, дождь уже прекратился. Она вбежала внутрь и, торопливо поднявшись по темной парадной лестнице, постучала в дверь отцовского кабинета:
  - Люг? Это я. Просто сказать, что вернулась.
  Изнутри донеслось:
  - Зайди, пожалуйста.
  Замок тихо щелкнул, и как только Рита проскользнула в комнату, ее встретил неодобрительный взгляд отца:
   - Где ты была? Посмотри сколько времени!
  Она поспешно повернулась к камину, над которым висели новые, с белым большим циферблатом, часы, и облегченно выдохнула: даже не опоздала к ужину. Но Люг, по-прежнему хмурясь, переспросил:
  - Так где ты была?
  - У Олека.
  Дверь захлопнулась, лязгнув замком. Отец продолжил допрос:
  - А где был Гол?
  - Не знаю, но точно не дома.
  - И что вы там делали?
  Рита удивленно взглянула на Люга. Олек был дальней родней. Почему же голос отца звучал так недовольно? Неужели из-за близости Гола?
  - Мы практиковались в магии. - Она присела на кресло, готовясь к долгому разговору.
  - В чем именно?
  - В... - Рита замолкла.
  Судя по виду Люга, сейчас было не время рассказывать, как они с Олеком пытались подчинить себе волю свободного мага. Пусть даже делали это на друг друге, по обоюдному согласию, и в конце концов ничего не добились - как Рита и предсказывала. Каждый раз они упирались в стену: мягкую, но непроходимую, словно дорогу преграждала пробка из плотно скатанной ваты. И сколько не пытались заставить друг друга сделать что-то задуманное - взять перо, передвинуть чернильницу, переложить листочек бумаги - это не получалось.
  - В обращениях, - наконец соврала Рита. - Мы учились превращать друг друга в животных...
  - Превращения свободного мага? - Люг поджал губы.
  Под грозовым взглядом отца Рита поспешно закивала: по сравнению с тем, чем они сегодня с Олеком занимались, обращения магов выглядели совершенно безвредными и безопасными.
  В дверь постучали. Из коридора донесся голос Нима:
  - Это я.
  Замок снова щелкнул. В кабинет просунулась белобрысая голова:
  - Пап, ты спускаешься к ужину? - Ним прервался, заметив, что отец не один. Потом улыбнулся и подмигнул Рите: - Тебя уже отчитали за опоздание?
  - Я пришла вовремя!
  - А че тогда выглядишь такой виноватой? - Брат закрыл за собой тяжелую дверь.
  - Я не выгляжу...
  Она едва удержалась, чтобы по-детски не топнуть ногой. Ним это заметил и рассмеялся. Потом повернулся к отцу:
  - Я голоден страшно. Пойдемте, а?
  - Как видишь, у нас еще есть пятнадцать минут.
  Люг показал на часы. Рита поджала губы. Рядом брат закатил глаза: часы в кабинете были недавней покупкой отца, которой тот, как Ним любил говорить, 'еще не наигрался'.
  А Люг между тем продолжал:
  - Как раз хватит времени, чтобы Рита нам рассказала про свои обращения с Олеком.
   - Какие именно?
  - Ну я же тебе говорила...
  - А... - Ним зевнул, устало потер глаза - Извини, сейчас столько работы в госпитале. Что, вы опять превращали друг друга в животных? Или уже в насекомых? Помню, ты собиралась сделать из Олека комара,
  Люг повернулся к сыну:
  - Ты знаешь об этом? И пробовал?
  - Да. Пап, не волнуйся, в этом нет ничего особенного. В смысле недозволенного. Магия разрешает. Даже колдовать при этом можно. - В серых глазах Нима запрыгали шаловливые зайчики - старое воспоминание.
  Рита вспыхнула, вспомнив про скунса Олека.
  Ним неожиданно ей улыбнулся:
  - Слушай, давно мы с тобой не колдовали... Давай-ка завтра что-нибудь учудим! Я целый день свободен. - Он оглянулся на Люга. - Можно, пап?
  Тот утвердительно качнул головой.
  - Мы, правда, с Олеком собирались... - начала Рита, но видя, как разочарованно сдвинулись брови Нима, поспешно поправилась. - Впрочем, неважно. Ты, кстати, пока придумай, в кого тебя обращать.
  - В орла.
  Она ухмыльнулась:
  - Серьезно? А почему?
  - Хочу полетать.
  Рита пожала плечами:
  - Пожалуйста.
  
  Глава 2
  
  На голой скалистой вершине горы ветер вопил, будто свора голодных таннов.
  - Вон там, - Рита повысила голос, стараясь перекричать завывания, - была моя деревня. Только от нее ничего не осталось после пожара... Ой, смотрите! Церковь, где я играла! Видите шпиль? Узкий такой, деревянный? Все стоит на том же месте...
  - Ну и чего ему там не стоять? Сколько прошло? Меньше трех лет? Брр...- Олек откинул с лица рыжую прядь и поежился.
   С тех пор, как он превратился из птицы обратно в человека, Олек уже не раз и не два повторил, постукивая зубами, что промерз насквозь: перья для этой высоты подходили намного больше, чем хлипкое южное платье. Но, к сожалению, в обличие птицы говорить по-нормальному не получалось - приходилось общаться жестами и короткими вскриками.
  Ним шутливо ткнул приятеля в бок:
  - Задрыг что ли? Так попрыгай, враз полегчает.
  - А ты, можно подумать, нет? - Олек перевел взгляд на Риту, которая, обхватив себя руками, по-прежнему не спускала со старой церкви глаз. - И вообще, кто из вас будет меня обращать? Дома мне обещали, цитирую, 'чудесный ужин в приятной компании', а еще поклялись повесить, если опять опоздаю.
  - А... Я слышал. Ваары, да? Ммм... - мечтательно промычал Ним.
  Дочка Ваара Бела совершенно заслужено считалась первой красавицей даже среди ослепительных магов. С тех пор как мать Олека заметила, сколько времени сын проводил с Ритой, Ода-Май проявляла чудеса изобретательности - лишь бы направить его внимание в более подходящее русло, прочь от 'Люгового приемыша'. И в последний месяц у нее начало получаться, хотя это не было заслугой милой и привлекательной Белы или любой другой девушки. Причиной, скорее всего, являлся Гол, в чьей компании Олек появлялся все чаще и чаще. Что они с дядей делали, Рита не знала. На все вопросы Олек или отшучивался, или отмалчивался. И это ее беспокоило. Как же отец сказал? 'Боги только ведают, чему Гол научит мальчишку!'
  Рита нахмурилась. До появления дяди Олек не упоминал желание подчинить волю свободного мага. Может, это действительно Гол? Его идея или влияние? Или - хуже того - уроки мастерства?..
  Что же Гол такого сделал? За что его наказали?
  
  
  - Эй, ты! - раздался рядом знакомый голос. - Ау!
  - Да? - Рита настолько ушла в свои мысли о Люге и Голе, что не сразу расслышала обращавшегося к ней Олека.
  Видя ее замешательство, тот расплылся в улыбке:
  - Ты бы хотя бы сделала вид, что ревнуешь, а?
  Забыв про сомнения, Рита непроизвольно улыбнулась в ответ.
  - Лети, лети, мой соколик, не заставляй себя ждать, - промурлыкала она, стряхнув снежинки с жестких рыжих кудрей.
  Олек рассмеялся, коснулся губами ее ладони, и через мгновение изящная птица соскользнула с вершины, захлопала крыльями и устремилась на юг. Два оставшихся мага еще какое-то время молча стояли, провожая ее глазами.
  День был ясным. Редкие облака, словно боясь поцарапаться о торчащие в небо острые пики, проплывали высоко над горами. Из блестящего снега поднимались гребни черно-белых хребтов, как щербатые лезвия топоров-великанов. Склоны были изъедены карами: в их огромных каменных чашах вода застыла и казалась мутной и серой. По долинам свинцовыми реками ползли ледники.
  Ветер усилился. Ним повернулся к Рите:
  - Давай?
  Она кивнула. В воздухе растворились два заклинания, и пара темных птиц беззвучно спланировала вниз.
  Поток восходящего воздуха наполнил широкие крылья. Ближе к земле ветер немного затих, и стало теплей. Ледники растаяли. Снега отступили. Кары опустели, и лишь на дне порой плескалась вода. Там отражалось синее небо и притулившаяся на отвесных скалах зелень. В тесном ущелье заструилась река.
  К западу пики постепенно сгладились; горы стали похожи на зеленые ворсистые купола. Река теперь текла по широкой долине, то и дело вспениваясь водопадами.
  В седловинах затаились редкие деревеньки. На заросших склонах появились стада. Закрутились скрытные тропки - от деревни к деревне. У одной из горных террас Рита легко отыскала знакомую красную крышу: она никогда не видела этот дом с земли, но с воздуха крыша была видна даже в ненастье и служила в полете ориентиром.
  Постепенно террасы расширились. Зазеленели озимыми. Горные тропки превратились в дороги, по которым катились телеги и неслись верховые.
  Ним неожиданно дернулся, изменив направление, и рванулся к скале. Рита помчалась следом. Затаившись в кустах, они превратились в людей.
  - Там внизу колонна, смотри, - прошептал еле слышно Ним.
  Рита прищурилась: по далекому горному перевалу двигались всадники в черном. Над ними, распрямив гигантские крылья, плыла неуклюжая фигура, даже издали похожая на человека. Сердце Риты забилось быстрее.
  - Пику? Рейд?
  Ним покачал головой:
  - Нет, их слишком много. Это, скорей всего, замена войск на границе. - В ответ на ее вопросительное молчание, брат пояснил: - Пику так делают раз в несколько месяцев: присылают новых солдат, а старым дают отдохнуть. Тот, который в воздухе - проводник-разведчик. Я слышал от одного из пациентов. Но, впрочем, хватит о неприятном. Скоро стемнеет. Пора выбирать на ночь деревню.
  Рита кивнула. Солнце клонилось к закату, а они еще не обедали. Добраться домой без еды не хватило бы сил. Обращение мага для такого длинного перелета требовало немало энергии, а она ушла на Олека: к сожалению, сами себя маги обращать не могли. Ее с братом запасы почти исчерпались, и чтобы вернуться в южную Алсу, нужна была пища, и, желательно, сон.
  Рита снова взглянула вниз.
  По округлым горам бежали тени от облаков. Пастухи гнали скот к деревням, с полей возвращались работники. Вдоль извилистой горной дороги священник трусил верхом на усталой лошади. За амбаром целовались двое влюбленных.
  Люди продолжали заниматься своими делами, не ведая, что их жизни были как на ладони для двух затаившихся на дальней скале магов.
  - Мне кажется, это подойдет... - Рита указала на одно из селений: не настолько большое, чтобы там расквартировались пику, и не настолько маленькое, чтобы нельзя было найти ночлег и более-менее сносную снедь.
  Ним пригляделся:
  - Согласен.
  
  
  Выбранный Ритой дом был самым большим в деревне, с новой железной крышей, но едва ступив на порог, она поняла, что ошиблась.
  Вначале в ноздри ударил запах: жуткий и гнилостный.
  Гангрена - неожиданно всплыло в памяти.
  Запах Косты. Запах войны.
  Затем Рита увидела женщину: смуглое лицо, застывшее при виде гостей, и немигающий взгляд, будто хозяйка пыталась что-то в них найти, разглядеть. То, что обычно не ищут в случайных прохожих, праздных путниках, которые карабкаются по горам для удовольствия, от безделья и скуки.
  Эту роль - беспечных богатых туристов - Ним и Рита играли не раз, не два, и не дюжину. Они приходили в деревни, просясь на ночлег, а потом, отдохнув и подкрепившись, вновь отправлялись в путь: пешком, до тех пор, пока не скрывались из вида. Внешность их была заурядной. Манеры просты до высокомерия. Рита с Нимом выглядели как гости, которые не доставят много хлопот и щедро оплатят постой. Их радушно принимали вечером, бесстыдно обирали наутро и забывали на следующий день.
  Но эта женщина, не спускавшая с них воспаленных заплаканных глаз, - эта женщина их нервировала.
  'Нам нужно было сразу же уходить', - пронеслось в голове у Риты. - 'Да-да-да, уходить не мешкая. Но сейчас уже поздно. Придется дождаться, пока хозяйка сготовит ужин. Но есть будем на улице. Боги, какая вонь!'
   Похоже, этот смрад исходил от дрожащей фигуры, которая скорчилась на лавке в дальнем углу. Рита еще с порога почувствовала исходящий оттуда страх. Она не рассматривала, что за зверь сжался в комок под стеганым одеялом, - но, мыслью, смогла его успокоить, ведь страх одинаков у всех животных. Сейчас ее глаза случайно вернулись в угол, к существу под цветастым тряпьем.
  О боги!
  Она содрогнулась.
  Там лежал человек, мальчик. Он был страшно, ужасающе покалечен, и тело его казалось сплошной гноящейся раной, из которой простиралась крошечная рука. Но ребенок еще жил, Рита чувствовала его мысли, боль и страх. И поверх этого - зуд. Сводящий с ума зуд от раны на обожженной ладони.
  Наверное, в этот момент она сама сошла с ума, настолько безрассуден был ее поступок. Рита не знала, что на нее нашло, почему позабылись все предосторожности. Почему подошла к ребенку, поднесла к губам смердящую руку и прошептала что-то в скрюченную ладонь. Рита очнулась только когда все закончилось, и вместо раны появилась безупречно гладкая новая кожа.
  Боги, что же она наделала!
  Кто-то коснулся ее плеча, и Рита едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Ним коротким кивком указал на дверь, потянул ее за руку.
  Да, да, конечно! Они должны сейчас же уйти, должны бежать, пока хозяйка не завопила о колдунах, пока здесь не собралась вся деревня и не разорвала их на части, или, хуже, не захватила в плен, чтобы продать королю.
  Но вместо этого женщина повалилась на колени, ухватившись худыми руками за Ритин расшитый подол и не давая сдвинуться с места.
  - Я знала, знала, что вы шептунья! Знала, как только переступили порог! - повторяла женщина, словно в бреду. - Он кричит при виде чужих, но не при тебе...
  - Я не понимаю, о чем ты говоришь... - Рите хотелось лишь одного: исчезнуть, покинуть этот дом, эту боль, это зловоние и эту неминуемую западню. - Оставь меня! Отпусти!
  Она попыталась вырваться, отодрать от себя цепкие пальцы, только те вцепились намертво. Ним пригнулся, сжал худые запястья хозяйки. Женщина охнула, отпустила Ритин подол, но по-прежнему преграждала дорогу, продолжая судорожно бормотать:
  - Шептунья, пожалуйста! Мы не предадим, мы сделаем все, что хочешь! Во имя всех святых! Пожалуйста, помоги ему! Ты же не можешь, не должна так просто уйти! Шептунья!
  Неожиданно у двери раздался шорох. Рита испуганно обернулась. Там стоял запыленный худой человек; за причитаниями хозяйки не было слышно, как он вошел. Волосы мужчины уже тронула седина, но лицо оставалось молодым. Его глаза были прикованы к Рите: затравленные, умоляющие. Увидев, что его заметили, мужчина беззвучно опустился на колени.
   Это было жуткое зрелище: в его глазах, запавших черных глазах, теплилась надежда.
  Рита с удивлением обнаружила, что даже для такого труса как она, это было слишком. У нее не осталось сил отказать. Может, это ловушка, но она должна им помочь.
  - Я сделаю все что могу, - услышала Рита свои слова.
  Ее встретил неодобрительный взгляд Нима. 'Пожалуйста, пожалуйста, уходи пока не поздно', - взмолилась она молча, не спуская глаз с его усталого лица. Вместо этого брат хмуро кивнул.
  - Мы сделаем все, что можем, - повторил он за Ритой. - Но сначала нам нужно поесть.
  
  
  Ним был прав. Поесть нужно было заранее. Потому что потом у Риты бы этого не получилось.
  Кровь, гной, смрад, гниющая детская плоть...
  На грани обморока, Рита делала все возможное, чтобы не шлепнуться на пол, в трусливую бессознательную темноту.
  Ее мучила жажда, но при мысли о кружке воды окатывало тошнотой. Время как будто перестало существовать. Единственное, что осталось в теле и в голове - это тупая, немыслимая, невыносимая усталость.
  С каждым срощенным мускулом мальчика, с каждым спасенным кусочком кожи, озеро Риты мельчало и уменьшалось. Там, где раньше была вода, бултыхалась бурая взвесь, которая стала густеть и светлеть. Вскоре на ней появились мелкие трещины. Углубились, расширились. Толстая корка поднялась чешуей, словно под яростным солнцем южных пустынь беззаботный гончар расшвырял куски небрежно нарезанной глины. Они затвердели, высохли. Их края изогнулись кверху. И теперь под слепящим бездонным небом лежали сотни кривых раскаленных тарелок.
  Ноги давно ослабли. Руки тряслись и едва подчинялись. Рита почти висела на стуле, рядом с лежащим на сером столе покалеченным мальчиком. Перед глазами плыла, подрагивая, черная паутина. И только Ним, который, как врач ассистентам в госпитале, объяснял с другой стороны стола, что лучше сделать дальше, - только его присутствие заставляло Риту держаться и не свалиться от изнеможения и отчаяния.
  С первых секунд, с первой же раны ребенка, Рите с Нимом стало понятно, что лечение отнимет у них невероятно много сил. Тоном, не терпящим возражения, Ним объяснил посеревшей хозяйке:
  - У нас не хватит энергии, чтобы полностью его исцелить. Сегодня мы сделаем самое необходимое, а потом вернемся через несколько дней, с мазями и травами. - Глядя в ее испуганное лицо, он тихо добавил: - Не бойся, я - врач.
  
  
  Когда Ним прогнал сестру от стола, было далеко за полночь. Хозяйка, помогавшая забинтовывать раны, что-то сказала мужу, и тот подхватил Риту на руки и перенес на кровать. Вскоре мужчина вернулся с наполненной кашей тарелкой, но Риту замутило от вида желтой лужицы масла, двоящейся перед глазами.
  - Пить, - прошептали ее пересохшие губы.
  Перед ней появилась кружка. Рита сглотнула. Теплое молоко потекло по горлу. Она подавилась, закашлялась, но, пересилив себя, снова прижала кружку к губам и пила, пила, пила, пока глаза сами собой не закрылись, и голова не упала на подушки.
  В комнате было тихо, только изредка раздавался подавленный шепот хозяев и хриплый голос Нима. Потом послышались стоны ребенка: его перекладывали со стола на другую кровать. Дверь открылась, впуская прохладную свежесть улицы - это хозяева уходили ночевать на сеновал. Им вслед торопливо лязгнул засов, затем зазвенел рукомойник.
  Ним подошел к изголовью:
  - Доброй ночи.
  Рита слабо кивнула и последнее, что запомнила - это скрипнувшие над дверью полати.
  
  
  Риту разбудила энергия. Слабая, но резкая.
  Она испуганно села, в ожидании уставившись в темноту. Кожа - то ли от холода, то ли от страха - покрылась мурашками, и Рита закуталась в мягкое стеганое одеяло.
  Что это было? Сновидение или явь?
  Может, это продолжение сна, где они с Нимом держались за руки, и его энергия тоненьким ручейком стекала в ее обмельчавшее озеро? Или что-то случилось наяву, в запертом изнутри доме горцев?
  Она огляделась. Прислушалась. Но не заметила ничего необычного или странного.
  В комнате было очень тихо, только в углу на лавке слабо посапывал мальчик. Рита зажгла свечу: засов на двери был заперт. И она уже собиралась дунуть на пламя, как раздался скрип.
  Рита застыла. Обернулась. Но заклинание замерло у нее на губах, когда с потолка донеслось:
  - Это я.
  Свеча взлетела с подсвечника, рванулась к двери. В ее мерцании Рита увидела приподнявшегося на локте брата. Секунду они не спускали друг с друга глаз, но потом он прошептал:
  - Ты тоже почувствовала?
  - Энергию?
  - Да. Как будто она вытекала?
  - Нет. Наоборот.
  - А... - Беззвучно соскользнув с полатей, Ним подошел к столу. Там, у глиняной крынки, стояла железная кружка и лежала буханка хлеба. Он налил молока. - Тогда понятно.
  - Чего 'понятно'? - приблизилась Рита к брату.
  Тот передал ей кружку, сам отпил из горла. Не глядя, нащупал хлеб и отломил горбушку:
  - На. Здесь где-то были орехи и мед. И в печке осталась каша. Ты можешь есть?
  - Ага.
  - Тогда накладывай. - Ним снова глотнул молока. - Нече у меня воровать.
  - Чего воровать?
  - Не 'чево', а энергию.
  На Ритин открывшийся от удивления рот брат покачал головой, и пока они ели, делал вид, что не замечал ее вопросительных взглядов. Только когда чугунок опустел, буханка ополовинелась, от орехов с медом ничего не осталось, а молоко было выпито до дна, Ним тихо сказал:
  - Ты у меня отнимала энергию, потому что между нами возникла тара. Это такая связь. Будто мы обменялись частями себя.
  Рита недоуменно наморщила лоб:
  - Тара? Я о ней нигде не читала.
  - Люг мне сказал. Тара случается редко. Никто не знает, как она появляется. У него так было с двоюродным братом.
  - Отцом Олека?
  - Да. Они могли делиться энергией, переговариваться на расстоянии, могли найти друг друга, когда терялись. Это не все, но Люг не стал объяснять, заявив, что тара или есть, или нет, и о ней обычно не говорят. Кстати, ты тоже никому не рассказывай.
  - Не говорят? А как же мы выясним, что это? Как мы узнаем?
  Брат поднялся из-за стола, зевнул, подошел к умывальнику:
  - Экспериментально. А сейчас иди-ка обратно спать.
  
  
  Утро выдалось сырым и холодным. Когда Рита открыла глаза, мальчик, свесив худую ручонку, лежал на соседней кровати и тихонько прихрапывал. Ним, словно почувствовав ее пробуждение, по-кошачьи ловко спустился с полатей. Зажег свечу и осторожно, пытаясь не разбудить ребенка, проверил повязки.
  - Все в порядке. - Он опустил одеяло. - Трогать не буду: сон ему сейчас полезней всего. Лучше мать потом перевяжет.
  - Что это? Что его так обожгло?
  - Пику задели огнем во время зачистки.
  Риту передернуло, и она сжала зубы, прогоняя воспоминания.
  За окном раздался заливистый лай. Рита поспешно раздвинула занавески, сквозь неровное тусклое стекло всмотрелась во двор. Но ничего не было видно: снаружи навис густой рассветный туман. Желудок ее заурчал, и Рита с надеждой оглядела кухню. Ним заметил, кивнул:
  - Нам пора. Пойду разбужу хозяев. Они говорили что-то про сыр и курятник.
  
  
  К завтраку дома Рита слегка опоздала: после долгой дороги на юг пришлось задержаться в ванне, смывая с себя перелетную грязь. Когда она открыла дверь в залитую утренним солнцем столовую, Люг уже допивал свой чай и о чем-то бурно беседовал с сыном. Тот соглашался, кивал и подкладывал из кастрюли добавки.
  Рита сощурилась - кухня была на востоке дома, и сквозь большие, раскрытые настежь окна солнце палило прямо в глаза.
  - Доброе утро. О чем это вы кричите? - Она присела за стол, где дожидалась тарелка с остывшей кашей.
  Брат улыбнулся - серый и осунувшийся от вчерашней усталости:
  - Доброе утро. Мы как раз обсуждали тебя.
  - Ним говорит, что ты готова стать 'взрослой'? Готова к экзамену? - закивал согласно Люг.
  Рита ошеломленно уперлась взглядом в брата. Тот невозмутимо придвинул к себе корзинку с хлебцами:
  - Если бы кое-кто соизволил явиться пораньше, мы бы об этом поговорили за завтраком. Но сейчас, увы, нам пора. - Ним поднялся, одернул пиджак. - Пап, я пошел за коляской?
  - Постой, - вцепилась Рита в его рукав. - Можно мне с вами?
  Оба, сын и отец, уставились на нее, словно видели в первый раз.
  - Ты хочешь поехать в госпиталь? - недоуменно уточнил Люг.
  - Не только поехать, а... - Рита замялась, подбирая слова. Покосилась на брата. - Я бы хотела, как вы... лечить... по-настоящему.
  Ним попытался возразить, но доктор жестом велел ему замолчать и потом, отвернувшись от Риты, долго рассматривал безукоризненно белую скатерть. Наконец поднял голову.
  - Это... Как бы сказать... Не принято в нашем кругу. Даже то, что мы с Нимом работаем, считается... мгм... чем-то вроде чудачества. Ты же... - Он смолк. Нахмурился: - Ты хорошо подумала, дочка?
  Рита нервно кивнула:
  - Да.
  - Тогда разрешаю.
  
  Глава 3
  
  С тех пор, как Люк позволил Рите ездить с ним в госпиталь, жизнь ее изменилась и заполнилась до отказа. Свободного времени совсем не осталось, ведь к занятиям магией добавилась медицина. В кабинете Люга рядом со шкафом для магических свитков стоял такой же шкаф с лечебными фолиантами. Знакомым жестом отец указал на полки, набитые увесистыми томами:
  - Это тебе штудировать.
   Рита устало кивнула и откинулась на мягкую спинку кресла, послушно внимая отцу. Тот продолжил:
  - Да, и еще одна вещь...
  Боги, неужели снова чего-то зубрить? Она обреченно вдохнула.
  Ним, развалившийся на диване с Книгой, на мгновение опустил фолиант и взглянул на сестру. В ответ на ее гримасу подмигнул и тихо хихикнул. Люг неодобрительно посмотрел на сына. Тот немедленно скрылся за бурой кожей обложки как за щитом. Покачав головой, отец возвратился к Рите.
  - Дочка, речь идет о твоем совершеннолетии. Мы по этому поводу должны устроить бал.
  - Но я не хочу!
  - Так принято.
  Рита безнадежно покосилась на Нима. Тот, не отрываясь от Книги, поддакнул:
  - Ага, ага. Ты что, не читала? Стоп, подожди, сейчас найду... - Он по-кошачьи бесшумно поднялся с дивана, открыл дверцу шкафа и стал перебирать старинные свитки. - Ага, вот и он: совершеннолетие и его отмечание. На, почитай.
  Рита вжалась в кресло, отодвигаясь от протянутого пергамента.
  - Нет, спасибо, не надо.
  Она отлично помнила, что там было написано, но в тайне надеялась ей удастся этого избежать.
  Совершеннолетие - день, когда маги становились 'взрослыми' - считалось для них событием не менее важным, чем женитьба. Как правило, засвидетельствовать эту церемонию приглашались дюжины гостей: друзья, знакомые, и, конечно же, родственники - ближние и дальние.
  Ним усмехнулся, снова растягиваясь на диване:
  - Это твой праздник, Рита. Радуйся.
  Она одарила брата недобрым взглядом и повернулась к отцу:
  - Люг, что должно произойти?
  - Ты придумаешь сложное заклинание: такое, чтобы с трех попыток при свидетелях я не смог с ним справиться.
  - А если сможешь?
  - Значит через полгода попробуем снова. Но этого не произойдет: мне хорошо знакомы твои возможности. Поэтому надо позвать гостей... Ты хочешь что-то сказать?
  Рита кивнула:
  - Сколько нужно свидетелей?
  - Как минимум двое.
  - Пусть это будут Ним и Олек.
  - Но гости?
  Она упрямо закрутила головой:
  - Гости останутся дома.
  Хотя времена, когда другие маги смотрели на нее свысока, остались в далеком прошлом, это не означало, что Рита их позабыла.
  Люг нахмурился. Но отец понимал ее чувства: он обычно разрешал Рите выбирать, с кем водить компанию. Поэтому настолько неожиданен был ответ:
  - Нет, дочка, так не пойдет. Магия ненавидит, когда ее прячут, не оделяя должным вниманием. Магическое совершеннолетие - это большое событие. Мы обязаны его торжественно отпраздновать, пригласив всех знакомых магов. Не возражай.
  - Люг, ну пожалуйста! Зачем нам этот спектакль?
  - Не спектакль, а следование законам и традициям магии! - вперил в нее отец негодующий взгляд
  - Подождите, церемония - это же не празднование, правильно? - пробормотал внезапно брат. После чего пояснил: - Пап, пригласи их всех на Ритин день рождения. Позвольте напомнить, что в Алсе семнадцать - это календарное совершеннолетие. Пусть другие его и справляют. А мы, - довольный собственной выдумкой, Ним расплылся в широкой улыбке, - мы будем отмечать настоящий праздник!
   Это было типичное для магов манипулирование словами и фактами, и именно так они и решили одновременно справлять два праздника: Ритино семнадцатилетие и ее превращение во 'взрослого' мага.
  
  
  Если бы Рита выбирала последний день своего детства, он бы тоже начался с ливня, наконец прервавшего южное пекло. Свежий ветер в распахнутом окне кабинета отца, капли дождя, стекавшие по стеклу, улыбка Нима: 'Доброе утро, именинница, ты готова?' - это было чудесно. Рита не смогла бы придумать ничего лучшего.
  Да, она была готова. Неустанные мучения заглушенного рояля принесли долгожданные плоды, и магия Риты сравнялась по мастерству и беглости с виртуозностью ее пальцев на этом несчастном инструменте. И не только сравнялась, но и превзошла. Рите было по силам все написанное в старинных свитках и Книге, и она давно составляла свои заклинания почти так же искусно, как брат. Поэтому неудивительно, что наступил день, когда Люг, отец и учитель, не смог остановить ее колдовство, и, по законам магов, Рита перестала быть ребенком. Но об этом знали пока только трое: Люг, Ним и Олек.
  Как полагается, Ритино магическое совершеннолетие отметили короткой церемонией: Люг поставил кисть руки вертикально, в знакомом приветствии магов. И когда Рита попыталась коснуться его запястья подушечкой среднего пальца, как следовало ребенку, отец приложил ее ладонь к своей ладони. Этот жест означал, что теперь они были равны, и Рита стала 'взрослой'.
  Она взглянула на Люга. Его ладонь была сухой и немного шершавой. Отец улыбнулся:
  - Поздравляю.
  Она уже начала отвечать, но ее перебил внезапный хлопок. Рита испуганно обернулась. Пальцы ее соскользнули с руки Люга и приготовились к обороне в защитном магическом жесте. Но это был только Олек. Он стоял с большой зеленой бутылкой, из которой пушистым потоком струилась пена, а по полу катилась пробка. У Ритиной бальной туфли она остановилась.
  Очнувшись, Рита выдохнула:
  - Олек! Пена течет на пол!
  - Да-да, конечно...
  Под горлом бутылки появился высокий фужер. Лужица пены послушно исчезла с паркета.
  - Пожалуйте, сора, - приблизился Олек к Рите и с изящным поклоном протянул бокал.
  - Спасибо. - Она машинально взяла напиток, глядя как со дна убегают струйками мелкие пузырьки.
  Олек ухмыльнулся в ответ и налил вино себе и Люгу. Последний бокал полетел к сидевшему на подоконнике Ниму, который его поймал большим и указательным пальцами. Золотистая жидкость игриво выплеснулась через край, но сразу вернулась обратно, послушная короткому заклинанию.
   Ним склонился к бокалу, со знанием дела вдыхая густой аромат:
  - Олек, ты настоящий друг! - Он подмигнул. - Я накажу Рите выпытать у тебя, где хранятся остатки этого ящика.
  Олек прищурился:
  - Ха!
  Привлекая к себе внимание, Люг негромко кашлянул. Обвел молодых магов взглядом и поднял в салюте бокал. Ним соскочил с подоконника, приблизился к Рите:
  - Поздравляю.
  - И я, - шепнул ей в волосы Олек.
  Фужеры стукнулись, тоненько зазвенело стекло. И почти в тот же миг из окна донесся топот копыт и скрип рессор экипажа, остановившегося у дома.
  - Первые гости. Мне пора. - Опустошив бокал, Люг коснулся лба Риты губами. Когда он уже шагал по коридору, его фужер аккуратно слевитировал на подоконник. Проводив отца взглядом, Ним пригубил вино.
  - Какое чудо! - Опершись затылком о стену, он блаженно зажмурился.
  Олек выдернул из кармана часы. Поспешно поднял три пальца. Рита показала два. Вместе, они уставились на секундную стрелку, потом на горло Нима, пока тот не сделал первый глоток.
  - Тридцать! - расплылся в улыбке Олек. - Я выиграл!
  - Чего вы ржете? - поморщился Ним, открывая глаза. Он лениво побрел к подоконнику, собираясь усесться обратно, но внезапно застыл на месте. Прислушавшись, Ним воскликнул:
  - Неужели слух меня не обманывает! Ваар! С Белой! У наших дверей! Не ожидал, что он согласится прийти. Прелестно! Прелестно!
  - Ниим... - протянула Рита. - Надеюсь, ты не собираешься...
  - Пригласить ее на танец? - Он торопливо пригладил волосы, глядясь, словно в зеркало, в полировку двери шкафа. - Конечно собираюсь! Сегодня я не только брат именинницы, но и сын хозяина дома, пригласившего Ваара на праздник. Когда еще выпадет такая возможность? Надо этим пользоваться.
  Рита безнадежно развела руками - но Ним уже повернулся спиной и спешил к выходу. Дверь захлопнулась. Олек коснулся Ритиного плеча:
  - Расслабься. Это ничего не значит. Просто 'запретный плод сладок'. Все будет в порядке.
  Она вздохнула, нервно одернула длинное белое платье. Состроила рожу своему отражению в том же самом шкафу, куда минуту назад смотрелся брат, а потом старательно улыбнулась, пытаясь выглядеть, как приличествует хозяйке старинного особняка. Все равно выхода не оставалось: было бы странно не явиться на собственный праздник.
  - Эй, выше нос, именинница. Празднуй, раз уж так полагается. - Олек звучно чмокнул ее в щеку. - Пошли, что ли, встречать гостей?
  - Мгм... В кого тебя обратить, дорогой, в мышь или в муху? - кивнула Рита на улицу, откуда доносились едва различимые голоса. - Это твоя мать на ступеньках...
   С тех пор как Олек наотрез отказался ухаживать за ослепительной дочкой Ваара, 'Люгов приемыш' стал самым ласковым из эпитетов, которыми Ода-Май награждала Риту вдали от ушей отца.
   Олек поморщился:
   - Муху, пожалуйста.
   Через миг из распахнутого окна выскользнуло большое жужжащее насекомое и полетело к развесистой уре на другой стороне улицы.
  
  
  Рита устало огляделась. Праздник был в самом разгаре и, похоже, удался. Самую большую комнату дома отдали под танцы, в остальных выставили столы с разнообразными играми. Оба развлечения приглашенным понравились, и довольные гости, поужинав, вдохновенно плясали, играли или наблюдали за танцорами и игроками. Несчастный рояль закатили в дальний угол библиотеки и пока, слава богам, Рите даже не пришлось его открывать: нанятый сорой Вилис оркестр всех устраивал.
  Рита глазами отыскала в толпе экономку. Та устроилась в уголке, пытаясь не привлекать внимания, и сосредоточенно следила за порядком. Конечно, сора Вилис не подозревала, что это был праздник для магов. С ее точки зрения, в честь дня рождения дочери доктор устроил обычный человеческий бал. Откуда ей было знать, что по комнатам и коридорам старинного особняка, незаметно для всех, кроме магов, плыли древние заклинания, которые защищали гостей и хозяев от опознания и скрывали волшебство от непосвященных глаз. По словам Нима, каждое поколение обитателей добавляло к этой защите что-то свое, укрепляя ее и улучшая, и чем старше был дом, тем безопасней. Потому сейчас, как в любой другой богатой семье, экономка следила за слугами, нанятыми в деревне специально для праздника, чтобы дочь хозяина могла беззаботно развлекаться с гостями.
  Беззаботно... Рита заскрежетала зубами.
  Ага. Как же.
  Она нервно взглянула на брата, самозабвенно кружащегося с Белой. Потом повернулась к Ваару. Сегодня справлялось совершеннолетие - священный для магов праздник. Поэтому, несмотря на вражду, Люг не мог не пригласить Ваара - и Ваар, которому пришлось раскрыть истинную причину торжества, не мог отказаться. Но для Нима настолько забыться, чтоб прилюдно нарушить приказы двух 'взрослых' магов? Да еще из-за девушки? Такого еще не бывало: брат, насколько Рита знала, пока никем серьезно не увлекался. Тогда что означало это представление? 'Запретный плод сладок', как предположил Олек, или нечто более глубокое, более важное?
  Она опять отыскала глазами Белу и Нима. Какая на удивление непохожая - и красивая пара. Брат, белокурый и сероглазый, со смуглым лицом и бровями, выгоревшими под лучами жаркого солнца южной Алсы. Бела же - полная противоположность, с длинными каштановыми локонами и белоснежной кожей. В тени густых смоляных ресниц ее карие глаза казались таинственно-черными.
  Рита покосилась на окружающих магов, тоже наблюдавших за танцами. Не у нее единственной взгляд неотрывно следовал за Нимом и Белой по залу. Да, они были на редкость привлекательной - и заметной - парой.
  Люга поблизости не оказалось, потому о чувствах отца Рите оставалось только догадываться. Что же думал Ваар, было ясно: нахмурившись, он стоял за кипящим от ярости Боро, и от взоров, которые оба метали в Нима, у Риты по коже побежали мурашки. Обнаружив ее пристальное внимание, Ваар выжал улыбку и слегка поклонился. Боро последовал примеру старшего мага. Рита вежливо ответила тем же, и ее глаза поспешно вернулись к брату.
  Музыка стихла. Танец закончился, и раскрасневшиеся пары разошлись по залу. Значит, Рите пора было заставить себя улыбнуться и снова смешаться гостями, выполняя обязанности радушной хозяйки. Краем глаза она покосилась на куранты - напольные, тяжелые, сегодняшний подарок от нескольких семей, которые два с половиной года назад убеждали Люга ее не удочерять. Хорошо, что отцу часы понравились, и он с удовольствием слушал их бой, а потом долго расспрашивал родственника, как их заводить и как за ними ухаживать. Впрочем, даже если бы Люга тошнило от вида резного прямоугольного ящика с непропорционально большим циферблатом, отец бы все равно своего неудовольствия не показал.
  С этой мыслью Рита мило кивнула напудренной даме в несусветно длинных перчатках, судорожно придумывая комплимент ее наряду.
  - Какой необычный покрой...
  - Это последняя мода, сестра привезла из столицы, - закивала довольная дама и начала описывать придворные фасоны Алсы. Рита на время расслабилась, делая вид, что слушает с интересом, подобающим провинциалке.
  Вокруг сновала нарядная оживленно болтающая толпа. Гости на праздник съехались со всех окрестностей Грахама. Ни один из приглашенных не отказался: мало кто решился бы пренебречь приглашением Люга - самого сильного в Грахаме мага. А может и в целой Алсе - если верить хвалебным одам окружающих.
  Рита заставила мысли вернуться к напудренной даме. Та подняла руку и подтянула перчатку, чтобы было лучше видно вышивку по краям:
  - Видите эти фигуры?
  - Э... Треугольники?
  Глаза дамы расширились, словно в испуге:
  - О! Вы не знаете? Давайте я расскажу! Это новый покрой с геометрическим орнаментом...
  Рита послушно закивала, сделав внимательное выражение лица.
  Боги, когда же закончится это мучение!
  Она попыталась взглянуть на часы, но стрелки расплылись, как в тумане: от позолоты, пестрых нарядов и непрестанного гомона у Риты рябило в глазах, и раскалывалась голова. Танцы, музыка, гости смешались в радужный вихрь, который безумным волчком кружился по залу. Ночь была еще далеко, но Рита уже начала забывать события этого бесконечно долгого дня. И единственное, что отпечаталось в памяти - утренняя церемония: серьезный и гордый голос отца, рука брата, пожимающая ее холодные пальцы, широкая ухмылка Олека...
  Стоп, что это было?
  Рита словно вынырнула из воспоминаний. Застыла, вслушиваясь в гудение голосов. Оглянулась, не обращая внимания на кудахтанье дамы в очень длинных перчатках...
  И едва успела увидеть сквозь моментальный просвет в толпе, как под отчетливый звук удара кулак Нима врезался в челюсть Боро.
  Гости снова сдвинулись, взволнованно загомонили. Пробиваясь сквозь темные фраки и пышные рукава, Рита пыталась узнать, что случилось. Но читать мысли магов было нелегким занятием. Лишь из обрывков фраз, в которых то и дело звучало ее имя, стало понятно, почему беззаботный покладистый Ним вдруг ни с того ни с сего начал махать кулаками.
  - Что ты ему сказал, Боро? - вынырнув из тесноты толпы, прошипела Рита отплевывавшемуся кровью магу. - Что ты ему про меня сказал, мерза...
  Но она не смогла закончить фразу: Боро, вспыхнув от ярости, разразился махровым пламенем. Горящие искры рассыпались веером, жар шершавым пледом коснулся ее лба...
  И вдруг все замерло.
  Лицо Боро приняло ошеломленно-замерзшее выражение. И наступила полная, абсолютная тишина.
  Рита огляделась. Казалось, она внезапно очутилась в странном немом лесу или на кладбище среди памятников, только на месте деревьев и надгробий в богато украшенном зале стояли неподвижные маги.
  Рита опять повернулась к Боро: хотя бы здесь она понимала, что происходит.
  Ее пес не стал дожидаться команды, и заклинания вырвались бессознательно и молниеносно, еще до того как огонь лизнул кожу. Сама того не заметив, Рита разбила вдребезги оборону Боро и парализовала 'взрослого' мага, завладев его волей. Это была защитная магия, машинальная реакция, чтобы вовремя отразить непредсказуемую трусливую атаку. И в мгновение ока Боро был обезврежен и остановлен.
  Но это не объясняло остальные живые статуи.
  И оглушающее молчание.
  - Э... - Рита нашла глазами брата. - Ты в порядке?
  Ним ухмыльнулся:
  - А как же иначе? Ты?
  - Да, да...
  - Олек?
  - Абсолютно нормально, - раздался голос Олека откуда-то сзади. - Кстати, Ним, дружище, а из чего сделана эта стена? Как я понимаю, звуконепроницаемая?
  - Где? Какая стена? - озадаченно обернулась Рита.
  Олек осклабился, и в его глазах запрыгали шаловливые зайчики. Он костяшками пальцев постучал по воздуху, который зазвенел, будто стекло. Рита нахмурилась, хотела спросить, что происходит, но вдруг увидела рядом с Олеком младшего брата Боро, Ноела. Тот согнулся в нелепой позе.
  - А он-то что сделал? - Она пригляделась.
  - Этот подонок? - презрительно фыркнул Олек. - Пытался напасть на вас со спины. Пришлось его успокоить.
  - Ох...Спасибо.
  - Пожалуйста.
  Маги вокруг постепенно задвигались, их рты начали открываться и закрываться, но беззвучно, словно у рыб в гигантском аквариуме. Рита подняла руку, и пальцы уткнулись во что-то холодное и гладкое. Так вот о чем говорил Олек! Их окружала невидимая преграда: прозрачная, но твердая, нависшая куполом над головой.
  - Ох... - Рита провела по стене ладонью.
  - Никогда не знаешь, кто еще может напасть, - беспечно пожал плечами брат.
  - Ты сделал из воздуха твердое тело? Впечатляет... - улыбнулся Олек - как показалось Рите, с легкой завистью.
  - Ну не настолько впечатляет как это. - Ним кивнул в сторону Ноела, который по-прежнему стоял как истукан. Потом обратился к сестре: - Чтобы один свободный маг управлял другим свободным магом - эй, я даже не подозревал о такой возможности! И ты мне раньше не показывала ничего подобного.
  Рита поморщилась:
   - Ну, раньше меня не пытались поджечь... Это... Это вышло как-то само собой... Инстинктивно...
  - 'Само собой'? Трудно поверить, что такое можно добиться просто инстинктом. - Усмешка брата была сухой и не на шутку обиженной.
  - Я тебе все расскажу, сегодня же, как только разберемся с этим добром. - Она неуверенно обвела рукой неподвижно стоящих магов. - Это недавнее изобретение. Извини, из-за дне-рождевской кутерьмы я не успела тебе показать...
  Рита почувствовала, как кровь приливает к щекам. После месяца тренировок с Олеком, ее заклинание не называлось 'недавним изобретением'. Или словом 'забыла'. За спиной Нима Олек заговорщически ухмыльнулся. Рита закусила губу и отвернулась, чтобы не видеть его довольной физиономии и рыжих волос, словно пылающих от удовольствия.
  Из них двоих Олек был первым, кто наконец-то придумал способ пробить оборону свободного мага и подчинить его своей воле. Рите никогда не забыть, как ее пальцы ни с того ни с сего схватили листок бумаги и начали скатывать маленький плотный шарик. Будто рука принадлежала кому-то другому, и просто случайно попала в рукав ее платья.
  - Стой, стой! - От страха Рита тогда совсем потеряла голову, соскочила со стула и рванулась что было мочи к выходу.
  В тот вечер они с Олеком, как обычно, расположились в библиотеке его дома, но, в панике, Рита забыла, где дверь, и с воплем метнулась к ближайшему подоконнику. Только не добежала: споткнулась о складку ковра и едва не упала. Пальцы разжались. Скомканная бумажка подкатилась к ногам. Рита отпрыгнула, словно комок был живой и собирался ее ужалить.
  - Рита, успокойся! - крикнули над головой.
  Но громкий голос лишь сильнее ее напугал, и, отбившись от чьих-то рук, Рита бросилась прочь.
  Руки снова поймали, и на этот раз оказались сильнее: прижали ее к груди и не отпускали. Лишь потом, перестав от усталости биться и вырываться, она смогла расслышать слова:
  - Рита, тихо. Это я, Олек. Все в порядке. Все будет хорошо.
  
  
  Они смогли повторить этот эксперимент только через неделю, когда Рита немного пришла в себя. Теперь она знала, чего ожидать, потому испугалась меньше и умудрилась сдержаться и не закричать. Но остатки страха ушли лишь на третий раз - после того, как дрожащие пальцы Олека непроизвольно смяли листок бумаги, подчиняясь ее приказу.
  Вскоре, тренируясь друг на друге, они достигли значительного мастерства. Это была область магии на границе дозволенного, и любая оплошность могла очень плохо закончиться. Поэтому Олек предложил ограничиться небольшими вещами: заставить друг друга почувствовать голод и жажду, подвигать рукой, выбрать задуманный цвет или карту. Завладеть волей мага, поработив его, было неписаным табу, нарушаемым только в чрезвычайных обстоятельствах. Но для Риты и Олека это стало игрой, по взаимному разрешению и согласию. Они скрупулезно чередовали, чья была очередь приказывать, а чья подчиняться, чтобы не было ясно, кто - раб, а кто - мастер. И возможно поэтому, к немалому изумлению Риты, магия не возражала. Это было ужасно странно. Для свободного мага завладеть волей другого свободного мага считалось равносильно тому, чтобы заставить солнце всходить на западе Алсы: занимательно в теории, но невозможно на практике.
  А оказалось, что это вполне возможно. Надо просто немного потренироваться.
  Интересно, а солнце тоже может подниматься на западе?
  
  
  - Рита... - прозвучало прямо над ухом, перебивая воспоминания, и мысли с большим трудом вернулись в праздничный зал - туда, где маги, которые собрались отметить ее совершеннолетие, окружили сделанный Нимом прозрачный купол и ошеломленно Риту разглядывали.
  Она почему-то взглянула вверх. Прямо над ней, словно на гигантском невидимом зонтике, лежали несколько нежно-розовых лепестков. Наверное, упали с висящих под потолком гирлянд из садового шиповника: по словам соры Вилис, неприлично приглашать гостей в неукрашенный дом. Но Рита бы предпочла, чтобы цветы остались живыми и радовали насекомых.
  - В любом случае, милая именинница, - рука Олека медленно поднялась и аккуратно заправила за ухо выпавшую из ее прически длинную черную прядь, - если ты собиралась скрывать свою силу от общества, то, увы, сегодняшняя демонстрация...
  Его голос многозначительно завис. Рита выдохнула:
  - Да.
  - С другой стороны, как сказал старик, магия ненавидит, когда ее прячут. Так что можешь во всем винить магию.
  Подняв на Олека глаза, Рита различила знакомую фигуру у него за спиной, по другую сторону невидимого барьера. Ним тоже заметил отца: словно завеса воды, стена передернулась, расступилась, пропуская Люга, а потом снова срослась.
  - Дети, вам надо их отпустить. - Старый маг указал на неподвижных Боро и Ноела. - И как можно скорее.
  - А если они опять на нас нападут? - Рита обычно верила Люгу, но братья, даже застывшие, не выглядели заинтересованными в перемирии.
  - Не нападут.
  - Почему? Я бы ожидала обратного...
  Рите вспомнилось, как Боро следил за Нимом, кружившим Белу по зале. Если бы взгляды убивали на расстоянии, брат бы уже давно лежал в могиле. Впрочем, стоп. В одном из показанных Олеком свитков говорилось, что взглядом действительно можно убить. Но это была черная магия, доступная лишь рабам и теням. Слава богам, Боро ни тем, ни другим не являлся. Все равно, Рита не понимала, почему отец решил, что при первой возможности Боро не бросится в бой.
  Люг слегка улыбнулся:
  - По той же причине, по которой ни Боро, ни Ноел не нападут на меня: они слабее любого из вас.
  Ой.
  Рита съежилась под пристальным взглядом отца. Неужели он знал о ее дуэлях?
  - Вот как... А я-то думала это подло - нападать лишь на слабых.
  - Но с другой стороны... - Люг покосился на Боро, - менее опасно...
  Рита пожала плечами. Олек кивнул. Ним усмехнулся.
  Купол слегка передернуло, и он испарился. Боро с Ноелом вздрогнули, а потом отступили: медленно, словно во сне, в безопасность толпы.
   Голос седого мага разнесся эхом по древнему залу, и портреты на стенах качнулись, будто соглашаясь:
  - Ним, ты попросишь прощения за то, что его ударил?
  - Конечно нет.
  Люг вздохнул, едва заметно пожал плечами.
  - Твои слова были оскорбительны для этого дома, Боро, и поэтому я не заставлю Нима перед тобой извиняться. - Он сделал паузу, окинул внимательным взглядом напряженно молчащую толпу. - Я также не потребую извинений от тебя.
  Снова остановившись, Люг дождался, пока его слова будут впитаны окружающими: прошедшая потасовка забыта, и более того, никогда не существовала. Неожиданное и ошеломляющее мастерство трех молодых магов, открывшееся перед глазами еще не пришедших в себя гостей, больше не будет обсуждаться. Точнее, не будет обсуждаться в этих стенах.
  Рита почувствовала, как ладонь Олека легла на плечо, а Ним коснулся ее запястья. Через какое-то время руки ее наконец перестали дрожать, и она смогла оторвать от Боро взгляд. Бесстрастный голос Люга продолжил:
  - Каким бы ни было ее происхождение, обидевший Риту обижает хозяйку этого дома. Потому что всем, что у меня есть, я владею вместе с сыном и дочерью. И когда меня не станет, имущество между моими детьми будет разделено поровну.
  По залу пронесся взволнованный гул: о богатстве Люга ходили легенды.
  'Неужели он действительно отдаст половину приемышу?'
  ' Но девчонка тогда...'
  ' Невероятно!'
  ' Половина такого наследства!'
  Ним шепнул на ухо сестре:
  - Представь, как Олек обрадуется... Ай! - Он согнулся, закашлявшись: Рита локтем всадила прямо в солнечное сплетение.
  Пальцы Олека неожиданно сжали ее плечо. Рита удивленно подняла голову. Он смотрел куда-то вдаль и хмурился. Повернувшись, Рита успела увидеть раздраженно поджатые губы матери Олека. Но немедленно по лицу Ода-Май побежали морщинки и там появилась улыбка - знакомая, приторная, обычно предназначенная для Люга. Который сейчас стоял Ода-Май спиной и не мог это видеть.
  Олек пригнулся и прошептал Рите в волосы:
  - Теперь она наконец успокоится.
  
  Глава 4
  
  Ода-Май действительно успокоилась. Она перестала прилюдно использовать выражение 'Люгов приемыш', и теперь, когда Рита навещала Олека, делалось это не мухой сквозь приоткрытую форточку, а человеком, через парадный вход. Так было намного удобней: на расстоянии превращения работали плохо, и чтобы сделать из подруги насекомое, Олеку приходилось заранее тайком выбираться из дома. Впрочем, встречались они все реже и реже, потому что в последнее время Рита целые дни проводила в госпитале - к растущему неодобрению Олека. Тот же и не думал учиться какому-нибудь ремеслу, как и большинство состоятельных знакомых. Вот и сегодня, когда она поднялась с их любимого плоского камня у реки, чтобы направиться в госпиталь, Олек привычно ворчал:
  - Ну скажи, ну зачем тебе работать? Зачем эти грязь и кровь? - Oн брезгливо поморщился. - Смотри, какое чудесное утро! Какой туман над водой! Какой удивительный воздух! Зачем его портить больничным зловонием?
  Не поворачивая к Олеку головы, Рита дотянулась до ветки шиповника и нагнулась понюхать поздний бутон. Другие цветы почти облетели, и на их месте остались зеленые плодики со смешными лохматыми бородками.
  - Рита? Слышишь меня?
  Она вздохнула.
  Все-таки это было ошибкой - позволить Олеку навещать ее в госпитале. Он считал, что ухаживать за больными было ниже ее достоинства. Хорошо, в палатах Олек долго выдержать не мог: его мутило от запахов недужной человеческой плоти. Рита обернулась.
  - Мне пора. Не обижайся. - Она осторожно пригладила хохолок на его затылке.
  Олек хмуро тряхнул головой:
  - Я не обижаюсь. Просто не женское это дело - быть врачом. Да и зачем тебе, с Люговым-то наследством?
  - Ага, не женское, - фыркнула Рита. - Сказал бы ты это нашим горным шептуньям...
  - Шептуньям?
  - То есть знахаркам, которые лечат. И вообще, наследство - оно не мое, а Нимово.
  - С чего ты взяла? Неужели Люг отказался от своего обещания?
  - Нет, ни в какую. Сколько я его ни просила. Заявил, что если ничего не возьму, мою половину отпишет бедным.
  - И правильно. Ты - его дочь, и тебе полагается доля. А Ниму и без этого хватит. Кстати, зачем работает он - я тоже не понимаю. Но это его дело. А вот почему работаешь ты...
  Рита раздраженно топнула:
  - Хватит! Да кто ты такой, чтобы...
  Она осеклась. Покраснев, виновато взглянула на Олека. Тот застыл на мгновение. Потом тряхнул головой, засунул руку в карман и вынул маленький, перевязанный узкой ленточкой свиток. Протянул его Рите:
  - Я собирался это сделать торжественней. Как полагается. Но... Раз уж зашел разговор...
  - Что это?
  - Объяснение. Кто я такой. Точнее, кем хочу стать.
  Бросив на него удивленный взгляд, Рита развязала ленточку, развернула растущую у нее в руках бумагу и стала читать. Прервалась, возвратилась в начало. Перечитала несколько раз. И уставилась на Олека. Тот неловко кивнул:
  - Да. Это брачный контракт. Я написал его, когда тебе было шестнадцать. Но все никак не мог найти подходящий повод отдать...
  Он замолк. Рита ошеломленно переводила глаза с контракта на Oлека. Тот усмехнулся:
  - Это, похоже, полная неожиданность?..
  - Да...
  Губы Олека дрогнули. Наконец он произнес:
  - У тебя есть на примете кто-то другой?
  - Н-нет... Просто... Действительно не ожидала...
  - Но почему? Мне казалось, я никогда не скрывал своих чувств.
  Рита уставилась на Олека, на его напряженное лицо, где играли желваки.
  Чувств?
  Каких? Когда?
  Да, конечно, они почти все свободное время проводили вместе... И, несмотря на запреты Ода-Май, Олек всегда оказывал Рите предпочтение перед другими девушками...Но его шутливая ревность и мимолетные поцелуи казались игрой, чем-то временным... И когда они с Олеком оставались наедине, они занимались только магией!
  Рита неуверенно прошептала:
  - Я просто думала, это не серьезно...
  - Это очень серьезно, - нахмурился Олек. Потом вдруг взорвался: - Танн меня задери, ну почему же я не подумал об этом раньше! Я решил, что раз ты всегда со мной, ты тоже... как я...
  Стиснув кулаки, он замолк и уставился в густой речной туман. Сжатые губы его побелели, брови изогнулись углом, и на переносице появилась глубокая, незнакомая складка.
  Наконед, очень медленно, кулаки разжались. Словно не зная, что делать с руками, Олек засунул их в карманы. Плечи его опустились, сгорбились. А на затылке маленький рыжий хохолок подрагивал от залетного ветрка.
  Рита внезапно задохнулась от жалости.
  Ну чего же она наделала? Олек был ее другом. И он всегда ей нравился - намного больше любых других молодых людей в Грахаме. Кроме Нима, конечно. Но Ним был ее братом. А Олек...
  Боги, она же кроме них все равно никого не замечала! Другие парни по с равнению с Нимом и Олеком казались просто отражениями: тусклыми и слабыми. За кого, как не за Олека, ей выходить замуж?
  Рита осторожно дотронулась до его плеча:
  - Олек?
  - Да? - мгновенно обернулся он.
  - Дай мне немного времени... Чтобы привыкнуть... Ладно?
  У Риты сжалось сердце от того, как засияли его глаза, как по лицу нерешительно скользнула улыбка.
  - Конечно! Сколько хочешь! - Олек взял ее руку, коснулся ладони губами.
  Рита шепнула:
  - Может быть, год? - Но видя, что складка между бровей углубилась, поспешно поправилась: - Шесть месяцев?
  Она не успела договорить, как свиток в ее руке исчез, и вместо него появился новый.
  Рита медленно прочитала. Потом кивнула: свадьба назначалась через полгода. Словно соглашаясь, свиток качнулся в тумане.
  Олек воскликнул:
  - Прекрасно!
  Его лицо на миг застыло, губы едва заметно поджались, и на сером камне возникла чернильница с большим белым пером. Оно взвилось в воздух, закружилось в неспешном танце и направилось к Рите. Свиток распрямился и неподвижно завис, словно желтоватая вывеска.
  Рита посмотрела на Олека, затем на контракт. Перечитала в последний раз остроконечные письмена. Потом подхватила перо и расписалась.
  Свиток растаял в воздухе, а на месте чернильницы появилась огромная толстая книга, раскрытая на одной из последних страниц. Олек нагнулся над ней, пригляделся. После чего расплылся в улыбке:
  - Вот он! На самом верху! Значит, Книга одобрила.
  - Да, я вижу. Олек и Рита.
  Неожиданно он вскочил.
  - Ой, совсем забыл. - В его руках появился маленький перстень с ярким блестящим камушком. - Держи. Как полагается в Алсе.
  И в то же мгновение перстенек засиял на Ритином безымянном пальце.
  - Пойдем, - протянул ей руку Олек, - я подвезу тебя в госпиталь.
  
  
  
  
  
  Двуколка остановилась перед узорными воротами главной больницы Грахама.
   - Спасибо, - улыбнулась Рита Олеку,
  Тот, не спуская глаз с Ритиного лица, поднес ее ладонь к губам. Через несколько долгих мгновений отпустил:
  - Пожалуйста.
  Чувствуя, как краснеет, Рита торопливо спрыгнула на мостовую. Не оборачиваясь, заспешила к серому каменному крыльцу. Внезапно входная дверь отворилась, и в узком просвете появился Люг. Он сделал шаг вперед, огляделся, проводил взглядом двуколку Олека.
  - А где Ним?
  - Как где? - остановившись на верхней ступени, Рита вопросительно приподняла брови. - Разве он не с тобой? Я думала, вы уехали, не дождавшись меня.
  - Он здесь был - но исчез. Разыщи его. Мне нужна помощь: срочная операция.
  С громким стуком дверь затворилась, и Рита спустилась с крыльца, пытаясь мысленно вызвать брата по таре. Но в тот же миг перед ней словно захлопнулась еще одна дверь: Ним не хотел отвечать. Рита заскрежетала зубами.
  Моор его раздери! И брата, и срочную операцию...
  Поджав губы, она зажмурилась: не хочет разговаривать по-человечески - значит сам виноват.
  Тара, тара, тара... Рита нащупала знакомую связь.
  Они научились искать друг друга не так давно, потому его направление поймалось не сразу. Но, без малейших сомнений, Ним был где-то рядом.
  Стоя посреди тротуара, она крутнулась на месте: вправо, влево. Как железная стрелка флюгера на госпитальной крыше при порывистом ветре.
  Здесь?
  Нет...
  Немного левее?
  Есть!
  Словно невидимая рука схватила ее за ворот и потянула куда-то . Открыв глаза, Рита едва успела увильнуть от пешехода, который спешил навстречу. Она бежала вперед, мимо лавок, прохожих, дворников и собак - до одной из аллеек. Точнее, до ничем ни приметного прохода между домами на задний двор. Заглушив шаги заклинанием, Рита пошла по округлым камням. Остановившись, выглянула за угол...
  И мгновенно нырнула назад.
  Пару секунд она собиралась с духом, потом опять осторожно выглянула.
  Но нет, глаза ее не обманули. Во дворе, у стены, Бела стояла в объятиях Нима. Они целовались. И явно не обращали ни на что другое внимания.
  Тихонько, на цыпочках, Рита вернулась на улицу. Перейдя через дорогу, остановилась напротив лавки булочника и сделала вид, что рассматривает хлеба на ветрине. На всякий случай, она опять позвала брата по таре, но дверь по-прежнему была заперта.
  - С чего бы это... - процедила Рита сквозь зубы.
  Кто-то ткнулся ей в ноги. Она отогнала мысли о Ниме и взглянула вниз. Там, выпучив черные глазки, часто виляла хвостом грязная мелкая шавка.
  Ага!
  Рита решительно шагнула в лавку, едва успев захлопнуть дверь перед носом голодной собаки.
  
  
  Риту, вышедшую из булочной с двумя буханками хлеба, встретил заливистый лай. Оказалось, собачонка ее ждала, и с радостным визгом набросилась на отломленную горбушку. Через миг та исчезла, а вокруг собралось полдюжины окрестных собак.
  Рита швырнула остаток буханки в аллею. Забрехав, собаки рванулись за хлебом, а она возвратилась в булочную: ждать. Не прошло и минуты, как вся свора, словно ошпаренная, вылетела обратно на улицу. Уголки губ Риты слегка приподнялись: как она и надеялась, голодный лай оторвал парочку во дворе от всепоглощающего занятия. За собаками из аллеи вышла Бела: как всегда изящная и элегантная, с небольшой корзиной в руках. Она осмотрелась и заспешила по тротуару. Потом нырнула в мясную лавку.
  Ним появился позже, поправляя запонки на рукавах - серебряные, овальные, недавний Люгов подарок. Рита дала ему пройти мимо двух домов, прежде чем выбежала из булочной и бросилась вдогонку.
  - Ним? - выдохнула она, поравнявшис с братом на ступеньках госпиталя. - Почему ты не отвечал? Люг приказал тебя отыскать - срочная операция...
  Тот, слегка покраснев, пробурчал:
   - Я был занят... - Он открыл тяжелую дверь и подозрительно взглянул на сестру: - А ты почему не здесь?
  - Проголодалась.
  На мгновение Ним уставился на булку у Риты в руках, потом кивнул и зашагал в операционную.
  
  
  
  Тара коснулась Риты, когда она уже подъезжала к дому на извозчике. Во дворе было совсем темно, и только слабый свет, сочившийся между шторами на втором этаже, намекал, что кто-то из жильцов мучается бессонницей. Расплатившись, она поднялась на крыльцо и открыла дверь своим ключом: в такое позднее время сора Виллис уже спала крепким сном.
  - Ним, ты здесь? - На втором этаже Рита негромко постучалась в дверь отцовского кабинета.
  Ответа не последовало.
  Она дотронулась до темного дерева косяка. Тот засиял дрожащим светом.
  - Ним? -повысила Рита голос.
  Через тару наконец донеслось:
  - Можно подумать, ты не знаешь, где я. Входи, открыто. - Замок щелкнул, и мерцание вокруг косяка исчезло. - Отец с тобой?
  - Нет. - Она шагнула внутрь, тихо закрыв за собой дверь. - Люг задержался в госпитале и велел ложиться без него. Ты хотел меня видеть?
  Рита окинула взглядом комнату. Вокруг царил полумрак, и единственная свеча горела над Книгой, раскрытой на одной из последних страниц. Лицо Нима, сидящего за столом, скрывалось в тени.
  Не поднимаясь, он указал на стул напротив:
  - Садись. Нам надо поговорить.
  Голос брата звучал напряженно, будто слова ему давались с трудом. Может, он простыл, и у него болело горло? Рита внимательно присмотрелась. Нет, глаза его не блестели, и жара, кажется, не было.
   - Ним, ты ел?
  Он покачал головой.
  Рита воспрянула духом: скорее всего, брат просто голоден, а не болен.
  - Может, поговорим за ужином?
  - Сядь, - повторил Ним, не обращая внимания на ее слова.
  Она пожала плечами и устроилась на стуле, поджав под себя ноги:
  - А ты, похоже, не в настроении... Что произошло?
  - Вот это! - Ним развернул Книгу к Рите лицом и ткнул пальцем в одну из верхних строчек.
  Она зевнула:
  - Свиток, пожалуйста. Я безумно устала: прямо перед уходом привезли опухшее вывихнутое плечо, и его пришлось вправлять. Тебе повезло, что Люг отпустил заранее...
  Она не успела закончить фразы, как из страницы выскочил свиток и закачался в воздухе. Рита поймала его, распрямила. Свеча вспорхнула с подсвечника и зависла у свитка.
  Рита вгляделась в знакомые острые буквы.
  А... Вот почему Ним так недоволен...
  Она виновато взглянула на брата:
  - Ой, извини... Действительно, нехорошо, что ты узнал об этом из Книги, а не от меня. - Рита возвратила свечу на место, откинула свиток в сторону, и тот послушно растворился в воздухе. - Но, понимаешь, Олек хотел обо всем рассказать сам. Он собирался зайти завтра, с утра...
  - Да какая разница, как я узнал! - перебил Ним, со стуком захлопнув Книгу. Он откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула и впился вглазами в сестру.
  Рита наморщила лоб:
  - Я не совсем понимаю... Что тебя тогда не устраивает?
  - Что меня не устраивает?! Рита! Как ты могла?! С Олеком?!
  От удивления у нее на мновение отнялся дар речи. Но сейчас же кипящей волной захлестнул накативший гнев: да как Ним смеет! Пальцы скрючились в кулаки, и ногти врезались в кожу ладони. В кабинете Люга повисло молчание, которое нарушалось лишь беззаботным тиканьем каминных часов.
  Наконец Рита выдавила:
  - Что?
  Губы Нима сжалиль в прямую раздраженную линию. Какое-то время он смотрел на сестру, после чего поморщился и отошел к окну. Раздвинул тяжелые шторы и застыл, опершись ладонями о подоконник: высокий худой силуэт на фоне черного неба и редких звезд.
  - Я спрашиваю, что тебя не устраивает?! - Рита соскочила со стула, шагнула вслед и дернула брата за рукав. - Повернись, когда с тобой разговаривают! - Ним неохотно оторвал глаза от стекла. - Можно подумать, ты не видел, что мы с Олеком...
  - Что: 'вы с Олеком'?..
  Рита задержалась, подбирая слова.
  - Что мы встречались... Что много времени проводили вместе...
  - Я не думал это серьезно! - перебил Ним, стряхнув Ритину руку со своего рукава. - Мне бы и в голову не пришло, что ты настолько... э... потеряла рассудок.
  Он с обвинением указал на ее безымянный палец с блестящим перстнем.
  - А чем, позволь спросить, тебя не устраивает наша помолвка? - процедила Рита сквозь зубы. - Кстати, с твоим двоюродным братом.
  - Ты что, забыла о Голе?
  - А Гол тут при чем?
  - Я сегодня по дороге в госпиталь говорил с отцом про Ваара. Люг сначала отмалчивался, но потом наконец сдался - когда понял, что о его дуэли мы все равно знаем. Оказалось, брат Ваара подделал мамины письма - так, что не отличить от настоящих. У него к трансформации вещества был особый талант . Маме дальний родственник отписал большое состояние, но, получив эту фальшивку, мог обидеться и изменить завещание. В обмен на письма и обещание ничего никому не отсылать, брат Ваара потребовал денег. Как он умудрился обойти 'Не навреди', никто уже не узнает. Мама рассказала о вымогательстве Люгу. Отец сумел уличить подделку - по его словам, для этого нужно было больше энергии, чем мастерства, - а потом пошел с доказательствами к отцу Ваара. Тот велел шантажисту покинуть Грахам. И на этом бы дело закончилось, если бы не Гол. В той дуэли, между Люгом и братом Ваара - как ты считаешь, кто кого вызвал?
  - Люг, конечно, в отместку...
  Ним перебил:
  - Неправильно. Брат Ваара. И нет, сам он до этого не додумался. Гол ему приказал. Поработив волю свободного мага и ложью выманив у брата Ваара разрешение собой управлять.
  - Откуда ты знаешь?
  - Умирая, брат Ваара прошептал это секунданту Люга - отцу Олека.
  Рита оперлась о подоконник, прижала внезапно горячий лоб к прохладе ночного стекла.
   - Все равно не понимаю. - Она вздохнула. - Зачем Голу была нужна эта дуэль?
  - Гол ненавидел отца. Люг всегда был самым сильным магом в Грахаме. А Гол - вторым. И так и не смог с этим смириться. Потому в дуэли с братом Ваара Гол, скорее всего, собирался отца ослабить. То ли чтобы после вызвать его самому, то ли чтобы заставить себе подчиняться - кто знает. Чем бы это закончилось - можешь представить
  - Но если дуэль спровоцировал Гол, почему Ваар не враждует с его сестрой?
  - Они с детства дружили: Ваар с Голом, Ода-Май с Белиной матерью. И Ваар так никогда и не поверил отцу Олека, что Гол во всем виноват.
  - Но Олек-то тут при чем? Чего он сделал плохого?
  Ним фыркнул:
  - Можно подумать, это была твоя идея - поработить волю свободного мага!
  - Даже если Олек выучил это у дядьки, чего такого? Это отличная оборонительная магия. Ты предпочел бы, чтобы Боро меня обжег? И, кстати, позволь напомнить: такой нехороший Олек защитил тебя от Ноела.
  - Да, но как он это сделал?
  - Так же как и я. И магия это позволила. Вообще, уж если кому говорить о неподходящих знакомых и потерянном разуме... Ты там поосторожней с Белой...
  Она прищурилась, глядя, как брат краснеет. Ним торопливо дошел до двери, проверил, что замок защелкнут, и заклинание на месте. Потом возвратился к Рите.
  - Кто тебе рассказал?
  - Никто. Я вас видела.
  - Так вот откуда взялись собаки! Кто-нибудь еще о нас знает?
  - Чтобы это выяснить, мне пришлось бы подслушивать мысли наших знакомых - используя ту самую магию, которой меня научил нелюбимый тобой Олек. Но вообще, если вы с Белой собираетесь продолжать в том же духе, на вас обязательно кто-то наткнется. И донесет Ваару. Если ты думаешь, они с Люгом погладят вас по головкам...
  - Ты не наткнулась. Ты нас искала - и не нашла бы без тары.
  - Люг попросил тебя срочно позвать. Я позвала. А ты не отвечал.
  - Я был занят.
  - Не будем уточнять чем именно...
  - Ничем особенным. И если бы со мной была не Бела, а кто-то другой...
  - Но в том и проблема, что это была именно Бела! Ним, неужели ты не понимаешь?! Даже если Книга разрешит вам пожениться... - Рита застыла. - Так вот почему вы прячетесь! Если бы Книга разрешила, ни Ваар, ни Люг ни слова бы не сказали: у них бы не было права возражать.
  Она уперлась глазами в Нима:
  - Ты ведь спросил, да? И Книга тебе отказала!
  Тот отвернулся, внезапно заинтересовавшись тенями, которые играли на подоконнике.
  - Я не спрашивал. Это Бела. Я не настолько сошел с ума.
  - О боги! - Рита с отвращением затрясла головой. - Ним, я тебя люблю, но сейчас хочу задушить. Как ты мог?! Встречаться вопреки запрету Книги, вопреки запрету отца и Ваара! Белу хотя бы можно понять: я видела, какими бедняга на тебя смотрит глазами. Она тобой больна. Но ты! Ведь стоит тебе улыбнуться и поманить кого-то пальцем... Но нет, тебе нужна именно Бела. Почему?! Разве ты ее любишь?!
  - Можно подумать ты любишь Олека!
  - Мы не прячемся по углам, и нам разрешила Книга! Ты же... - Она поперхнулась. Тяжело дыша, уставилась на Нима.
   Тот стоял очень прямо и глядел на нее сверху вниз с непроницаемым выражением лица.
  Неожиданно Ритина ярость испарилась, уступая место беспредельной усталости. Плечи ее ссутулились, тело налилось неподъемной тяжестью. Она медленно развернулась и побрела к выходу. Не глядя на Нима, тихо сказала:
  - То, что ты делаешь с Белой...
  - Тебя не касается!
  Пытаясь сдержать дрожь в руках, Рита взялась за ручку двери:
  - Боюсь даже представить, как боги тебе за это отплатят ...
  Когда Ним ответил, дверь за ней давно затворилась. Поэтому Рита не слышала, как он прошептал:
  - Уже отплатили.
  
  Глава 5
  
  Осень в Грахам пришла неожиданно рано. Обычно, когда она добиралась до юга Алсы, в горах уже лютовали морозы. Но в этом году едва у реки налился багрянцем шиповник, начались дожди. Дороги развезло, а на городской мостовой блестели широкие лужи. Похолодало настолько, что сора Вилис достала из сундуков тяжелые, проложенные горькой полынью - от моли - плащи. Подходя к мокрым каменным плитам крыльца, Рита зябко куталась в новую шаль - очередной подарок Олека. Его двуколка только что завернула за угол, скрывшись из виду: со дня их помолвки, словно не замечая бесконечных подколов Нима, он с утра неизменно подвозил Риту к серой решетке ворот городского госпиталя.
  Хорошо, сейчас слегка распогодилось, и Олеку не придется ехать домой под проливным дождем.
  Рита взглянула на небо: сквозь тяжелые тучи неуверенно пробивался слабый рассветный лучик. Она поежилась. Странно, как всего за неделю безвременного ненастья можно настолько соскучиться по теплу и солнцу. Неужели эта погода продержится до самой весны? Впрочем, старожилы в деревне утверждали: скоро дожди пройдут и жара вернется. Мол, небо напоит пересохшую землю и, отплакавшись, успокоится. И останется лишь ожидание чего-то недоброго, ведь нарушение порядка в природе было дурной приметой, предвещавшей Алсе смуты и войны. Рита не знала, правда ли это, но нависшие хмурые тучи пугали своей чернотой.
  - Сора Робертс! Как я давно вас не видела! - раздалось за спиной.
  Рита обернулась и поспешно возвратилась к воротам.
  - Бела? - Она едва удержала вопрос, что старшая дочка Ваара делала в городе в такую рань. Насколько Рита помнила, лавки открывались намного позже.
  - Поздравляю с помолвкой! - Широко улыбнувшись, Бела протянула обе руки, и Рите ничего не осталось, как с притворным энтузиазмом пожать тонкие, немного дрожащие от холода пальцы.
  Старшая дочка Ваара всегда была мила и приветлива и не заслуживала, чтобы на нее огрызались. Не по ее вине на улице так промозгло, а кто-то еще и не выспался, изучая полночи медицинские фолианты. Поэтому, растянув в улыбке губы, Рита пробормотала:
  - Большое спасибо! Надеюсь, вы получили наше с Олеком приглашение на свадьбу?
  - Боюсь, еще нет. Но я прочитала об этом в Книге. Вы обручились месяц назад, не правда ли?.. - Бела запнулась, потом, после паузы, тихо добавила: - К сожалению, я давно никого из вашей семьи не видела и не могла передать свои поздравления.
  Рита мысленно выдохнула: похоже, брат все же послушался доводов разума и перестал встречаться с Белой. Это для Риты было новостю; в последнее время с Нимом они почти не разговаривали - то ли из-за Белы, то ли из-за помолвки с Олеком. Впрочем, неважно. Ним сам во всем виноват, и это просто непростительно: встречаться с Белой в тайне, вопреки запрету Книги и родителей. А что до помолвки - не его собачье дело, за кого Рита выходит замуж. Они с Олеком никогда не скрывали, что друг другу нравились. И, самое главное, их будущий брак был одобрен Книгой. Даже Люг, который, после того, как Олек с Ритой покорили волю Бора и Ноела, относился к Олеку настороженно, в конце концов смирился с предстоящей свадьбой и, в отличие от Нима, не выглядел обиженным или раздраженным.
  - Брат с отцом были очень заняты, к сожалению. - Рита кивнула на мрачное серое здание госпиталя, потом опять взглянула на Белу. С последней встречи та сильно осунулась и побледнела.
  Нет, дочка Ваара по-прежнему оставалась очень красивой: чистая кожа, нежный овал лица, удивительно длинные пушистые ресницы. Но в карих глазах краснели венки и пухлые губы подрагивали, словно она пыталась сдержаться и не заплакать.
  - Бела, вы хотите чего-либо им передать?
  - Нет-нет. Спасибо. Боюсь, мне пора... - Она попрощалась и заспешила по гладким камням городской мостовой, легко постукивая каблучками.
  Рита проводила ее задумчивым взглядом. Потом вздохнула и снова направилась к главной больнице Грахама. Подобрав юбки, она поднялась по каменным плитам ступеней, но под портиком замешкалась, наблюдая, как к крыльцу подлетела пролетка с двумя седоками. Один из них, молодой высокий мужчина - горец, судя по длинным, ниже лопаток, волосам и бурой свободной одежде, - подхватил другого на руки и взбежал по лестнице. Увидев Риту, он крикнул:
  - Сора, откройте, пожалуйста, дверь.
  Она подчинилась. Незнакомец, пригнувшись под притолокой, нырнул в дверной проем, но после пары шагов неуверенно остановился в коридоре.
  - Что случилось? - Рита мягко прикрыла дверь и приблизилась к горцу.
  Тот взглянул на нее сверху вниз:
  - Мне, сора, нужно к доктору...
  Заметив неподалеку одного из помощников, она махнула тому рукой:
  - В приемной есть место?
  - Да, сора Робинс.
  - Позови туда соре Робинса...
  Рита развернула незнакомца за локоть и подтолкнула его к двери в небольшую светлую комнату. Там показала на один из длинных столов у рукомойника:
  - Его сюда, пожалуйста. А для вас - этот стул, у окна. Пока не придет соре Робинс.
  Незнакомец молча опустил свою ношу на выскобленные до бела доски, и Рита, пока снимала шаль, мыла руки и надевала тяжелый кожаный фартук, смогла разглядеть больного. Им оказался плотный, короткошеий мужчина с очень красным лицом. Глаза его были закрыты, а от густой седой бороды несло рвотой.
  Пытаясь не вдыхать зловоние, Рита поспешно закатала ему рукав до плеча - хорошо, что тот был широким.
  - Я - доктор, - коротко бросил Ним, входя в комнату. Пока он мыл руки, горец поднялся со стула, но под Ритиным пристальным взглядом уселся обратно и показал на больного:
  - С утра он был не в себе, жаловался, что нездоровится. А сейчас, на постоялом дворе, перед нами повозка врезалась в столб. Нас не задела, но кузен вдруг покачнулся, сказал, что тошнит и голова кругом идет. А потом его вырвало, и он упал. И все.
  - Когда это было?
  - Только что.
  - Жгут? - обратился Ним к Рите.
  - Готов. И все остальное. - Она показала на свечку, ланцет, чашу, бутыль с разбавленным спиртом.
  Ним дождался, пока Рита затянет жгут на плече больного, прощупает пульс и вытрет спиртом кожу. Потом прожег над свечой ланцет и быстро вскрыл вену. Рита закусила губу - от вида крови ее до сих пор мутило. Чтобы не видеть чашу, куда стекала блестящая темная жидкость, она покосилась на неподвижно сидящего горца.
  В домотканой одежде, богато украшенной вышивкой, выглядел он широким и крепко сбитым. Длинные волосы спутались и лежали неряшливой черной волной на плечах чистой рубахи. И хотя черты его лица казались Рите слишком крупными по сравнению с лицами магов и даже просто жителей южной Алсы, было в нем что-то особенное и притягательное.
  - Довольно, - раздался голос Нима над головой, и Рита немедленно повернулась к брату. Тот уже прижимал к порезу чистую паклю:
  - Забинтовывай.
  После чего, договорившись с горцем об оплате, поспешно покинул приемную.
  
  
  День выдался суматошным, и в следующий раз Рита увидела горца лишь через несколько часов, в общей палате. Тот сидел на кровати кузена и что-то читал. При звуке шагов он оторвался от книги и, улыбнувшись, поднялся со стула:
  - Сора Робинс...
  - Соре...
  - Волемир, зовите меня Волемир.
  Рита пригнулась к больному. Тот выглядел лучше - краснота с лица сошла и дыхание было ровным. Дотронувшись до запястья, она сосчитала пульс. Улыбнулась на вопросительный взгляд Волемира:
  - Все хорошо.
  Тот хотел что-то сказать, но Риту позвал помощник.
  
  
  К вечеру кузен Волемира уже пришел в себя, а наутро настолько пободрел, что Люг разрешил перевезти его из переполненной палаты на постоялый двор. Рита слышала, как, расплачиваясь и забирая прописанные снадобья, Волемир упомянул ее имя, и Люг ответил неодобрительным тоном. Впрочем, Рите могло показаться - она в это время прощалась с Олеком, который зашел навестить одного из своих многочисленных знакомых.
  Оставшись одна, Рита сама не заметила, как оказалась возле окна над крыльцом. Шторы были задернуты с ночи. Она отвела рукой шершавую ткань, выглянула на туманную улицу, где зябко спешили кутавшиеся в пальто и шали прохожие.
  На крыльце было пусто: скорее всего, Волемир с кузеном давно укатили на одной из мчавшихся мимо пролеток. Рита уже собралась отойти от окна, чтобы ее неприличное любопытство не заметил кто-нибудь из помощников, но тут к госпитальным воротам подкатил извозчик, остановился и торопливо слез с облучка. К нему уже сходил Волемир с кузеном на руках - должно быть, они стояли под портиком. Рита завороженно смотрела, как горец бережно усадил больного в пролетку, а сам устроился рядом. И пока извозчик застегивал кожаный фартук, Волемир внезапно закинул голову - и уставился прямо на Риту, словно знал, что та замерла у окна. Их взгляды встретились. Волемир улыбнулся - широко и вольно. В замешательстве, она отскочила вглубь комнаты, чувствуя, как колотится сердце и лицо заливается краской. Рядом послышался шорох. Рита испуганно обернулась, в ужасе, что за ней могут подсматривать. Но никого поблизости не было, и она облегченно выдохнула, умылась холодной водой у рукомойника - чтобы согнать красноту с лица и успокоиться - и поспешила в приемную.
  
  
  
  К обеду туман рассеялся, и на следующий день возвратилась обычная осень Алсы: сухая и жаркая. Но после промозглости прошлой недели Рита обрадовалась ее приходу, да и работы резко убавилось, будто даже болезни решили отдохнуть ради хорошей погоды. Потому, когда Олек предложил покататься на его новой бричке, Рита согласилась, и, отпросившись у Люга, провела остаток дня с очень довольным женихом. К вечеру, уставшие и голодные, они остановились у единственного в Грахаме постоялого двора, рядом с которым несколько пар танцевали прямо на улице. Олека вскоре окликнули. Рита разглядела поодаль трех богато одетых мужчин, один из которых бойко махал рукой.
  - Да это же... Тпру! - дернул Олек за повод.
  Жеребец остановился.
  - Рита, я на минуточку...Это мои знакомые... - пробормотал он виновато и, не дождавшись ее кивка, заспешил к приятелям.
  Рита осталась в бричке одна, недоуменно провожая глазами уходящего жениха.
  Минуточка затянулась. Олек, повернувшись к Рите спиной, о чем-то беседовал с незнакомцами. Жеребец нетерпеливо фыркал и косился на коновязь, где у кормушки толпились другие лошади.
  Спрыгнув на утоптанную сухую землю, Рита передала повод подбежавшему слуге. Тот направился к коновязи вместе с послушно трусящим вслед жеребцом. Олек, похоже, этого даже не заметил: он по-прежнему был увлечен разговором.
  Рита глубоко вдохнула густой ночной воздух: теплый и острый, с легким привкусом пива. Дверь постоялого двора была распахнута настежь, и оттуда струилась игривая музыка. Все остатки дождей уже исчезли, и в безоблачном небе звезды сияли особенно ярко, помогая уличным масляным лампам. Этого света как раз хватало, чтобы кружащиеся неподалеку пары не врезались друг в друга и не теряли каблуки. Время от времени, заглушая музыку и топот танцоров, из двери доносились взрывы смеха и буйные вопли. И случайный путник, спешивший домой, чтобы укрыться от темноты и неизвестностей ночи, вдруг останавливался и забывал про поздний час.
  Рита с Олеком тоже спешили вернуться в деревню - пока им на пути не попались эти знакомые, ради которых следовало остановиться, слезть с брички и разглагольствовать на протяжении трех танцев. Нет, не танцев, а песен, потому что музыка сопровождалась словами, хотя на улице они сливались во что-то таинственное и непонятное.
  Как ни странно, отсутствие слов Риту не раздражало. Даже ждать, пока жених наговорится с друзьями, было не в тягость. Наверное потому, что музыка и без слов была прелестной, а к приятелям Олека Рита испытывала глубокую жалость: они тратили исчезающие мгновения на пустую беседу, вместо того чтобы впитывать дивное ночное очарование. Ее настолько поглотили музыка, запахи, игра листвы и ветра, что Рита заметила приблизившегося мужчину только когда на нее упала новая тень.
  - Добрый вечер, сора Робинс, - поклонился тот вежливо, на северный манер. - Какая чудесная ночь, не правда ли?
  Рита застыла, чувствуя, как лицо заливает краска.
  Подошедший не был незнакомцем. Он оказался тем самым длинноволосым горцем, от которого вчера утром, спрятавшись за тяжелыми шторами, Рита не могла отвести глаз. Кончики губ Волемира дрогнули, словно он тоже вспомнил, как неожиданно их взгляды встретились, и она отскочила от окна.
  Сердце Риты снова забилось птицей в силках.
  Боги, ну что же она делала! Любой, имеющий Книгу Заклинаний, знал, что Рита была обручена, обручена с красивым и умным магом, который славился силой и мастерством далеко за пределами Грахама. Почему же вчера ее взгляд невольно проследовал за Волемиром, несущим к пролетке седобородого кузена? Почему же сейчас ее пальцы похолодели, возвращая вежливое приветствие высокого широкоплечего горца? Даже без Ритиного обручального кольца, по законам ее народа у них не могло быть ничего общего, кроме цвета волос и идущего на поправку больного!
  - Добрый вечер, соре. О да, какая чудесная ночь... - В ее голос прокралась дрожь.
  Боги, боги, боги... Лишь бы Волемир не заметил, лишь бы не подумал чего-нибудь неуместного. Рита сжала руку в кулак, и перстень на безымянном пальце вдавился в кожу.
  Они обменялись общепринятыми и благопристойными фразами, но в теплом густом полумраке слова были лишними и ничего не значили. Между ними надолго воцарилось молчание, только вместо того, чтобы распрощаться, они почему-то продолжали стоять рядом.
  - Сора Робинс, вы не хотите потанцевать? - протянул Волемир руку.
  Это было так неожиданно, что Рита почти отказалась. Но потом, взглянув на спину жениха, поняла, что Олек по-прежнему поглощен разговором. И, судя по оживленным жестам и разгоряченным лицам, беседа могла продолжаться полночи. А музыка... Она манила, как живая, зачаровывая и завлекая. Это была музыка детства, но не Косты, а далеких северных гор; музыка давно пролетевших времен, когда, не отпуская руки отца, Рита скакала и кружилась у пылающего костра и иногда, обернувшись, видела редкую улыбку мамы.
  Боги, как же ей этого не хватало!
  Рита улыбнулась горцу:
  - Да, с удовольствием.
  
  
  
  Тяжело дыша и обмахиваясь платком, словно веером, Рита плюхнулась на скамейку рядом с кузеном Волемира. Она уже давно потеряла счет промелькнувшим, как в полусне, танцам, каждый из которых, казалось, длился не больше мгновения. Пока Волемир ходил за напитками, выяснилось, что Рита с кузеном выросли на соседних горах, только по разным сторонам от ущелья. Что, заметил тот, означало по разным сторонам океана, и оба расхохотались, вспоминая старую шутку, в которой была доля правды: горы по две стороны ущелья отличались не меньше, чем два суверенных государства.
   Рита все еще смеялась, когда Волемир появился в золотом просвете двери и направился к ним. И когда он ухмыльнулся, указав на кузена, Рита вдруг поняла: тот давно пытался ей что-то сказать, но она не слышала ни единого слова.
  Ну что ты поделаешь!
  Рита вспыхнула, вздохнула и продолжила пялиться на Волемира, только теперь в открытую. Он приближался довольно медленно, держа в рука три переполненных стакана и ловко уворачиваясь от танцующих пар. Волемир не сводил с Риты глаз, и, как ни странно, ей это не казалось предосудительным или нелепым.
  Но внезапно, в единый миг, улыбка слетела с его лица. Волемир словно стал на голову выше и с вызовом глянул в пространство за Ритой. Это было настолько неожиданно, что она непроизвольно обернулась и увидела знакомое мимолетное выражение на лице подошедшего Олека: будто тот колдовал. Исчезло оно так же быстро, как появилось, и Рита подумала бы, что ей привиделось, если бы не темнота, удиравшая из зеленых глаз жениха, и воцарившийся хаос.
  Воздух наполнился ржанием, криками, топотом. Рита отвернулась от Олека - и вскрикнула: Волемир лежал на земле плашмя под копытами взвившегося на дыбы коня.
  Рита ринулась к нему сквозь толпу, лихорадочно усмиряя бушующего жеребца. Но тщетно. Перепуганный конь не отвечал на мысленные команды. Кто-то схватил его повод, чтобы притянуть вниз за голову. Но это лишь больше напугало несчастное животное. Оно с удвоенной силой рванулось против повисшего на поводу незнакомца, и от удара копытом тот отлетел в сторону. Толпа, визжа, отступила. Рита метнулась к коню, вцепилась в черную гриву. Изо всей мочи прижалась к его плечу, уворачиваясь от зубов и копыт. Он по-прежнему рвался вверх, и Рита ему не мешала. Лишь торопливо шептала заклинания в дрожащую потную кожу. И когда, уже отчаявшись, решила, что конь все равно не слышит, тот вдруг успокоился и опустился.
  
  
  Несколько секунд конь и Рита стояли, глядя друг другу в глаза, словно не веря произошедшему. Жеребец хрипел и задыхался, его гнедые бока блестели от пота и судорожно вздымались при каждом вздохе. Рита, прижав руку к горлу, жадно глотала воздух. Сердце колотилось в грудной клетке, в глазах потемнело от напряжения и пережитого страха. Но постепенно руки перестали трястись, и она осторожно взяла конский повод. Оглядела застывшие лица:
  - Чей конь?
  Из толпы донеслось робкое:
  - Мой...
  Уже склоняясь над Волемиром, она подтолкнула коня к хозяину. Мужчина испуганно перехватил брошенный повод и, бормоча извинения, потащил жеребца со двора. Но Рите было не до этого: она согнулась над горцем, пытаясь расслышать его дыхание.
  Сзади раздался звук знакомых шагов. Рита подняла голову. Это был Олек.
  - Рита... - жених хотел что-то сказать, но она перебила:
  - Люг. Позови. Он в больнице. Быстро! Пожалуйста, быстро!
   Олек кивнул и побежал к бричке.
  - Лавку, принесите мне лавку, - крикнула Рита в толпу.
  И вскоре Волемир лежал на рассохшихся досках, а Рита пыталась промыть его раны принесенной трактирной прислугой водой. Вскоре новый слуга появился с полным графином:
  - От хозяина...
  Рита поспешно взяла:
  - Передай мою благодарность...
  - Девонька, на! - Полная женщина подала небольшой кусок полотна, местами прохудившегося, но чистого, и, не дожидаясь Ритиной просьбы, стала его разрывать на узкие длинные полосы.
  Рита снова склонилась над горцем.
  Видимых ран оказалось немного, но несколько ребер были сломаны, и пульс его бился слабо и неровно. 'Внутреннее кровотечение, - вспомнились слова из Люговского фолианта. - Поврежденные органы'.
  Рита сосредоточилась и привычно напряглась. Нащупала сломанное ребро. Глаза Волемира были закрыты, и он не издавал ни звука, словно был без сознания.
  Раз! - энергия сорвалась с подушечек пальцев...
  И Рита застыла от страха.
  Боги, боги, что это?
  Дорогу ей преградил...
  Невидимый щит?
  Нет, что-то живое.
  Враждебное и незнакомое и совсем не похожее на холодную неподвижность энергии мага. Рита никогда не встречала чего-либо подобного.
  Глаза Волемира распахнулись и впились в ее лицо. Их взгляды встретились, и Рита вдруг поняла, что произошло: энергия горца, как живые горячие руки, пыталась дать отпор.
  - Ему нужен воздух, больше свежего воздуха, - крикнула она тесному кругу зевак.
  Толпа расступилась, и Рита шепнула Волемиру:
  - Не сопротивляйся! Я тебя вылечу - только, пожалуйста, не мешай ...
  Горец по-прежнему не сводил с нее глаз, но его энергия-руки поддались и отодвинулись.
  Рита ничем не могла ему помочь снаружи, на коже - было бы странно, если бы раны, которые видели столько людей, слишком быстро зажили. Но боль и разбитые кости были внутри. Скрытые от свидетелей.
  Глаза Волемира следили за каждым ее движением. Со стороны, она просто пыталась успокоить раненого. Но только со стороны. Зрачки Волемира расширились: энергия Риты просочилась внутрь его тела. Это было неприятное ощущение, чем-то похожее на зуд от чесотки, но намного сильнее. Когда они с Нимом лечили друг друга, Рита не раз и не два испытала его на себе.
  Они с Нимом... Но не с Олеком. Жениху о целительных свойствах энергии Рита не рассказала. Хотела - то, что магия позволяла лечить, было немалым открытием, - но как-то не собралась.
   Рите снова вспомнилось выражение его лица: сосредоточенное, с едва заметно поджатыми губами. Олек так выглядел, когда колдовал, несмотря на попытки избавиться от этой предательской гримасы. Рита сама провела долгие часы перед зеркалом, чтобы в самый неподходящий момент не выдать себя ужимкой или жестом. Без ложной скромности, она достигла немалых успехов. Олеку же никогда не хватало терпения.
  Но нет, скорее всего, ей просто почудилось, и никакой магии не было. И Олек замер от вида взбесившегося коня.
  Да, конечно же, ей показалось.
  И даже если Олек действительно в этот момент колдовал, то, скорее всего, как и она, успокаивал жеребца.
  А что если нет?
  
  
  
  Рита с Люгом вернулись домой на рассвете. Уютно устроившись на старинном диване в кабинете отца, она начала сбивчивое повествование о событиях прошедшего вечера. Когда добралась до замеченной ей гримасы жениха, Люг прервал:
  - То есть, ты думаешь, Олек поднял на дыбы коня?
  Рита вздохнула:
  - Не знаю. Но мне так кажется.
  - Ревность?
  - Люг, ради всех богов! Можно подумать Олеку нечего больше делать, чем ревновать. И кроме того, между мной и Волемиром ничего не случилось, мы всего лишь потанцевали.
  - Для ревности хватит и танца. Кроме того, раньше я не замечал, чтобы ты пряталась за занавески и подглядывала за родственниками пациентов.
  - Ты видел?
  - Слышал. И, скорее всего, не только я.
  Что означало: как минимум брат. И может, приходивший в больницу жених. К сожалению, госпитальные помощники очень любили посплетничать.
  Рита почувствовала, как заливается краской. К счастью, Люг, о чем-то задумавшись, не обратил на это внимания, и она погрузилась в воспоминания.
   Благодаря ее стараниям раны Волемира остались лишь на коже, и Рита была уверена, что через пару дней он продолжит свое путешествие в горы. До отъезда ей хотелось с ним встретиться и поговорить.
   Это было удивительное совпадение, но Рита знала, где Волемир жил. Танцуя, он упомянул забор с алыми птицами на зеленых воротах и дом с малиновой дверью и красной крышей. 'Его нельзя не заметить', - сказал Волемир. Что было сущей правдой: в горах эта крыша служила им с Нимом ориентиром на пути домой.
  Но, конечно же, Рита не собиралась тратить время на багряную черепицу или зеленый забор с яркими птицами. Ей хотелось узнать, кем Волемир был. Точно не магом - и, без сомнений, не пику. Значит, дромом и...
  - Рита?
  Она вернулась в действительность. Судя по выражению Люга, тот задал какой-то вопрос.
  - Извини, я задумалась. Что ты сказал?
  - Помнишь наш разговор после твоего совершеннолетия?
  - Про свободную волю магов и царство теней?
  Отец кивнул.
  - Да. Этот вид магии - когда вы с Олеком подчиняли волю друг друга, пусть даже и с обоюдного разрешения, - это игра с огнем. Не запрещенная, но, тем не менее, опасная. Потому что между сумерками и тенями - маленький шаг. И, похоже, сегодня один из вас этот шаг сделал.
  Люг замолчал. Какое-то время в комнате были слышны лишь треск поленьев в камине и стук их сердец. Наконец Рита тихо спросила:
  - Тогда ты мне советуешь...
  - Нет. - Он вздохнул. - Я не вправе тебе ничего посоветовать. Книга приняла вашу помолвку, и никому кроме вас ее не разорвать. Но - как твой отец - я могу отложить вашу свадьбу. На год.
  - Год?! Это не слишком долго?
  Люг покачал головой:
  - Боюсь, это слишком мало.
  
  
  Глава 6
  
  - Год?! - Олек изумленно уставился на Риту.
  Они сидели на плоском камне у реки рядом с кустами шиповника, и утреннее солнце светило ему прямо в лицо. Прищурившись, Олек смотрел, как Рита сорвала бордовую ягоду с жесткой бородкой и едва заметно кивнула:
  - Да.
  Разломив упругий плод на половинки, она стала мизинцем выковыривать семена. Олек положил ладонь на запястье Риты и дождался, пока та поднимет голову:
  - То есть это серьезно? Люг перенес нашу свадьбу на год?
  - Ага. Он хотел сказать тебе сам, но я подумала... - Рита запнулась, неуверенно глядя на жениха. Олек был совсем не похож на себя, словно перед ней сидел взбешенный незнакомец.
  Но иллюзия быстро рассеялась: неожиданно он рассмеялся и тряхнул головой, чтобы откинуть упавшие на глаза волосы.
  - Я рад, что ты выглядишь настолько расстроенной. Было бы очень обидно, если б наоборот...
  Рита вспыхнула. Олек поднял ее руку к лицу и коснулся губами ладони, затем отпустил на волю:
  - Ты здесь - значит встречаться нам Люг не запретил? Ты бы вряд ли его ослушалась...
  - Ну что за чушь говоришь? Никто ничего не запрещал, и ты по-прежнему мой жених. Просто свадьба откладывается.
  Но Олек, будто не услышав, задумчиво продолжал:
  - Похоже, я знаю, чем не устраиваю дорогого доктора. Ну да ладно. Год отсрочки - это, конечно, гадко...
  - Олек...
  - Обо мне не волнуйся - я буду ждать сколько нужно. Но дождешься ли ты? Не найдешь ли за это время кого-то другого?
  - Ну что на тебя сегодня нашло? - Рита поморщилась. Потом улыбнулась, коснувшись рукой ярко-рыжих волос, которые словно горели в лучах восхода. - Конечно дождусь.
  И она в этом совершенно не сомневалась. Потому что за все эти годы Рита не встретила никого, кто бы ей нравился больше Олека.
  Может, Волемир...
  Но нет. Волемир - совсем другая история. Мало того, что они едва познакомились. Волемир был дромом, и между ними ничего произойти не могло. В Книге не встречалось ни единой записи брака между дромом и колдуном, ни единой помолвки. Зато в старых свитках сохранилось несколько описаний, что происходит с магами, поженившимися без одобрения волшебного тома. Точнее, с бывшими магами, потому что они теряли свою силу. Магия их покидала, чтобы больше не возвратиться.
  Рядом зашелестели листья - это ветер пробежался в кустах, лаская гладкие наливные плоды шиповника. Рита увидела, как на камень капнуло что-то алое. Она удивленно разжала кулак. На ладони в мелкой лужице красного сока блестело то, что осталось от ягод.
  - На... - тихо раздалось рядом.
  Рита вздрогнула и подняла глаза. Олек держал в руке носовой платок.
  - Спасибо.
  Он усмехнулся, встал, протянул ладонь:
  - Пойдем, я отвезу тебя в госпиталь.
  
  
  
  
  Волемир с кузеном отправились в путь на следующий день. Перед отъездом они отыскали Риту в госпитале. Прощание было коротким. Кузен обнял, поблагодарил 'за все' и вежливо отошел в сторону, оставив Риту с Волемиром наедине в конце коридора.
  Проводив кузена взглядом, она повернулась к Волемиру и попыталась улыбнуться:
  - Прощайте! Доброй дороги! - но голос сорвался, и Рита поспешно опустила глаза.
  Горец взял ее руку в свои ладони, теплые и шершавые:
  - Надеюсь, что до свидания. Сейчас мне нужно обратно, но к середине зимы...
  - Нет, - перебила Рита. - Нет, нам нельзя!..
  Она замолчала, а Волемир закончил, словно не слыша:
  - Пока же буду писать тебе длинные письма и ждать ответа.
  Горец коснулся губами костяшек ее дрожащих пальцев, коротко поклонился и направился к выходу.
  
  В суете и занятости последовавших дней, Рита едва заметила, как промелькнули недели, а потом и пара месяцев. От Волемира она больше не слышала. Олек по-прежнему каждое утро подвозил ее в госпиталь, но на встречи по вечерам у Риты не хватало ни сил, ни времени. Иногда ночами, в пелене усталости и недосыпа, ей даже приходила в голову мысль: так много работы - это уловка Люга, чтобы отвадить дочь от Олека. Но наутро туман рассеивался, и Рита снова видела, что на самом деле у отца прибавилось пациентов. Грахам и окрестности стали многолюдней и шумней, в основном за счет беженцев с севера. Ей долго было непонятно, почему те покидали родные края, ведь по словам переселенцев, граница Алсы пока оставалась на прежнем месте. Но однажды один из больных разговорился. Он сидел отвернувшись, чтобы не видеть, как Рита щипцами разматывала смердящую повязку у него на ноге и неторопливо описывал свою деревню.
  - Ты, дочка, не думай, граница держится. Но танны какими-то стали наглыми... Ай! - Больной поморщился. Рита остановилась. - Не-не, ты продолжай, продолжай... Так вот, или танны совсем оборзели, или войск не хватает... Ай!
  Рита кинула в ведро влажную длинную тряпку. Осторожно взялась за следующую, насквозь пропитанную гноем. В комнате начало темнеть, и она подумала, что пора бы зажечь свечи. А больной между тем рассказывал, как на севере танны, прорвавшись сквозь оборону пику, истребляли все на своей дороге, и как потом их долго ловили.
  - Ну сюда-то они не дойдут, - пробормотал селянин, увидев, что Рита застыла на месте. - Ты, дочка, не бойся. Пику - они сильные. Они таннов удержат.
  Кивнув, Рита сглотнула подкативший к горлу комок. Спустила еще одну повязку в ведро и тихо спросила селянина, указав на его ногу:
  - Что это было?
  На распухшем бедре, словно рваная мокрая пасть, зияла огромная рана.
  - Танн это, дочка, маленький. Я дрова рубил, поздно его заметил, спрятаться не успел. Мне бы конец пришел, да за ним уже охотилась пику, совсем девочка. Век не забуду, как она появилась: вся в черном, конечно, на вороном коне. Каждый день ее поминаю в молитвах силам небесным - утром и вечером.
  - А откуда рана?
  - Он меня мертвый когтем задел, дернулся резко. Я-то совсем башку потерял. Бежать надо было, а я, дуралей, замер на месте. Ты мне скажи, что делать с раной-то? Не заживает никак, да и болит немеряно. Бежали мы в спешке, было не до врачей. Хорошо, у женки тут сват троюродный. Не совсем среди чужих людей...
  Не говоря ни слова, Рита спустила щипцы в кружку для инструментов и вышла из комнаты, чтобы вскоре вернуться с большой стеклянной банкой, перевязанной белой марлей. В ней на протухшем куске мяса виднелись мелкие белые...
  - Черви? - Селянин отпрянул.
  - Личинки.
  - Это мне?
  Рита кивнула, осторожно снимая марлю. Потом, зажав в щипцах чистый кусочек ветоши, начала собирать на него вихляющих жирных червей.
  - Нет, нет! Только не это! - охнул больной, попытавшись подняться со стула.
  На висках его выступил пот, он застонал и, зажмурившись, сел обратно. Все это время Рита молча стояла и держала щипцами ветошку с налипшими червяками.
  Наконец селянин открыл глаза.
  - Черви нужны, чтобы очистить рану. Если без них, то ногу придется отрезать. - Рита стряхнула обратно личинку, подлезшую к самому краю банки. - Другого выбора нет.
  Их прервал торопливый стук, и в проем двери просунулся один из помощников:
  - Сора Робертс? Соре Робертс старший велел, когда закончите, к нему зайти.
  Рита кивнула и опять повернулась к больному:
  - Так вы что выбираете: личинки или ?.. - Она замолкла и показала рукой, словно пилила ногу.
  - Личинки.
  - Правильное решение.
  
  
  С отцом Рита столкнулась в коридоре, по пути в его кабинет. Люг на мгновение замер, нахмурился, будто пытаясь понять, что происходит.
  - Рита? Что случи... А, вспомнил: можешь идти домой.
  - Домой?
  - Да-да, Олек вечером за тобой заедет, я ему разрешил. - Люг замолк, глядя на жестикулирующего помощника. - Мне пора. Счастливо повеселиться, дочка. Возвращайся не позже полуночи... - И он заспешил по коридору.
  Пока отец не исчез в дверях одной из палат, Рита ошарашенно смотрела ему вслед. После чего пожала плечами и побежала на улицу ловить извозчика.
  
  
  Дома Риту ждал запечатанный свиток, подписанный знакомым уверенным почерком. Под звучный бой дареных курантов, она прочитала, что Олек просит поехать с ним на прогулку. Когда? Через полчаса? Ой-ей-ей.
  По-прежнему не понимая, что происходит, она помчалась переодеваться в свою комнату.
  
  
  Олек стоял у брички и выглядел, как обычно, удивительно хорошо. Темно-бордовый, по самой последней моде, камзол ему шел, и отросшие кудри лежали на пышных кружевах воротника густыми блестящими волнами.
  - Ты, как всегда, неотразима, - ухмыльнулся он, беря ее за руку.
  Рита неуверенно улыбнулась:
  - Ты, конечно же, тоже... Олек? Что происходит?
  - Ничего особенного. Сегодня мой день рождения, и я хочу провести его с тобой. Люг это милостиво позволил. - В его голосе промелькнула усмешка и что-то еще, темное и незнакомое, Но Рите было не до того: она пыталась понять шутил ли жених или был серьезен. Неужели сегодня действительно его именины? Но нет, невозможно. Ода-Май по такому поводу каждый год непременно устраивала неприлично роскошный прием.
  - Подожди, а бал? А ужин? Подарки? А Ода-Май?
  Олек пожал плечами:
  - Как ты думаешь, Люг тебе разрешит прийти к нам в дом?
  - Если Гола не будет, то да.
  - Можешь представить, чтобы мама выставила из дома родного брата во время бала?
  - Э... Нет, наверное...
  - Правильно. Даже реши она сделать это ради тебя - я бы все равно не позволил. Гол - мой дядя, сколько бы не ненавидел его достопочтенный доктор.
  - Люг не...
  - Рита, когда ты последний раз была у нас в гостях? - перебил ее Олек.
  - Э... Не помню точно... Месяц назад?
  - Больше. Люг тебя не пускает...
  - Он пускает. Только запретил находиться поблизости с Голом.
  - Это хорошая отговорка.
  Рита хотела возразить, но осеклась и замолчала. Люг действительно делал все возможное, чтобы они с Олеком перестали встречаться. В дом Ода-Май отец ее не пускал, мол, там она может случайно наткнуться на Гола. Когда же Олек приходил в гости к Рите, то Люг обычно вспоминал о каком-то важном деле, которое заставляло ее срываться с места и бежать на другой конец деревни. Встречаться на улице тоже не получалось: из госпиталя Рита приходила поздно, а редкие выходные были до отказа забиты занятиями медициной и магией. Лишь по утрам они улучали минутку побыть вместе - в бричке Олека, по дороге в госпиталь. Но на днях Люг заговорил о покупке Рите собственной двуколки.
  Неужели...
  Нет. Невозможно. Их помолвку одобрила Книга, и отец сам сказал, что не вправе запретить свадьбу.
  Вместо этого он просто-напросто отложил ее на год, и не давал невесте встречаться с женихом. С глаз долой из сердца вон - кажется, так говорят на юге Алсы? И Рита не могла себе не признаться, что чем меньше видела Олека, тем меньше по нему скучала.
  - Рита, я же сказал - это мой день рождения, - перебил ее мысли Олек. - Мне не нужна вечеринка, если там нет тебя. Да и много не потеряю, не беспокойся. Ужин у нас будет. Что касается бала - сегодня в Грахаме танцы на базарной площади. Уверен, тебе понравится больше, чем любое мамино сборище. А подарком мне будет твое общество. Согласна?
  Рите ничего не осталось, как кивнуть и забраться в его бричку.
  
  
  
  - Пить? - в гомоне толпы Рита едва расслышала голос подошедшего Олека: во время последнего танца их развело по разные стороны хоровода.
  Жених улыбался, лицо его раскраснелось, и прядь волос прилипла к потному лбу.
  - Ты очень красив, - сказала Рита, не думая, и он рассмеялся от удовольствия.
  - Рад, что ты заметила. Пойдем внутрь, у меня пересохло в горле.
  Она кивнула, и Олек, взяв ее руку, потянул к постоялому двору.
  Вокруг маленькой площади было не протолкнуться. Пока они пробивались сквозь буйную хмельную толпу, Рита наконец поняла откуда такое неожиданное многолюдье: сегодня был первый день праздника урожая, начало ярмарки, на которую в Грахам каждый год съезжались жители соседних поселений. В суете последних месяцев она забыла не только про день рождения жениха, но и про деревенские праздники.
  - Спасибо, - улыбнулась Рита Олеку.
  - За что?
  - За это... - Ее рука обвела бурлящую площадь.
  Он усмехнулся и что-то сказал, но слова заглушились дудками, которые взвыли прямо у входа на постоялый двор. Толпа радостно взвизгнула, и Рита невольно оглянулась: узнать, что происходит.
  - Да представление, ничего особенного, - придержал Олек дверь, ожидая, пока Рита войдет. - Бродячие танцоры.
  - Ой, давай посмотрим! - Она схватила Олека за руку и под ворчание калитки потащила в соседний двор. - Здесь можно забраться наверх, на сарай. Оттуда площадь - как на ладони. Хозяин мне разрешает в праздники, помнишь, я успокаивала его лошадь?
  Воспоминания захлестнули Риту незваной волной: неподвижное тело на пыльных опилках и перепуганный взмыленный конь. Она нахмурилась, прогоняя видение, в темноте нашарила лестницу у стены и, мыслью отогнав ласкавшегося сторожевого пса, взлетела по ступенькам наверх. Олек тихо выругался и покорно полез следом.
  
  
  - Ну смотри, ну что я тебе говорила! Здорово, а? - Стоя у самого края крыши, Рита обвела руками на площадь.
  Там, в свете факелов, трое мужчин подкидывали сидящую женщину в пестром платье. Широкие рукава раздувались как крылья, а другие танцоры стояли вокруг и ритмично хлопали.
  Рита довольно повернулась к Олеку:
  - Говорила тебе... - Взгляд ее соскользнул с лица жениха...
  И она охнула и застыла, прижав ладони к губам.
  - Что случилось? - Испуганно схватив Риту за плечо, Олек уставился, куда смотрели ее глаза.
  Там, вдали, будто желтый взбесившийся стог, бушевало косматое пламя. Клубы рыжего дыма расплывались над останками горящего особняка, освещая широкую лужайку и соседние здания.
  - Это мой дом... - прошептала Рита и рванулась к лестнице.
  
  
  За всю дорогу от Грахама до деревни Рита не проронила ни слова, и лишь слезая с брички около дома Ода-Май, смогла прошептать 'Спасибо. Я дальше сама.Там могут быть пику'. Но Олек только крепче сжал ее руку, пока из конюшни не выскочил слуга, чтобы забрать жеребца.
  К дому Риты они бежали задами, скрываясь в густой тени заборов, кустов и сараев.
  - Осторожно! - Рывком, Олек вернул Риту обратно в тень, когда та выскочила из укрытия на безлюдную улицу.
  Чем ближе к пожару, жадно сжиравшему вековые доски и заклинания, тем пустынней и тише становилось вокруг, словно дымный воздух оцепенел от дурного предчувствия.
   Задыхаясь, Рита вынырнула из переулка и застыла в тени соседского забора. Олек замер рядом, не выпуская ее руки. Пожар уже стих, и от дома, догоравшего посреди просторной лужайки на другой стороне улицы, остались лишь черные камни фундамента да тлеющие бревна. Но внутри кто-то был. Кто-то чужой. Она затаилась, прислушалась...
  - Сюда! - женский сдавленный шепот пронзил тишину.
  Рита охнула от испуга. Олек ладонью зажал ей рот.
  - Тихо, это мама, - еле слышно выдохнул он, показав на темную фигуру у забора: Ода-Май судорожно махала рукой стоя в тени соседней уры.
  - Пошли... - потянул Риту Олек, и через миг они оказались под деревом.
  
  
  
  Шепот Ода-Май обволакивал, словно мутная паутина, сковывая конечности и пережимая горло:
  - Рита, мы любим тебя как родную, живи у нас сколько хочешь и сколько нужно; никто ничего не заподозрит. Пику тебя не искали. Я слышала их разговор: они думают, раз ты у Люга приемная дочь, то магом быть не можешь...
   Рита стояла, все еще задыхаясь от быстрого бега, рядом с матерью Олека. Улица была абсолютно пуста. Перед домом не галдела толпа зевак, сбежавшихся поглазеть на пожарище. Рита не сомневалась, что весть об устроенной пику ловушке для колдунов разлетелась быстрее жаркого пламени, и все, кто мог, давно скрылись, опасаясь обжечься чужим огнем. Глазами, слепыми от слез, Рита смотрела на догорающий особняк и знала, что это конец. От ее семьи никого не осталось, даже трупов: живых магов пику немедленно забирали во дворец, а мертвых испепеляли на месте.
  - Идем, Рита, нам пора уходить. - Мать Олека потянула ее за руку. - Люга сожгли. Нима забрали. Рита! Послушай меня! Люг и Ним... Они... Они сопротивлялись!.. Они убили! - Ода-Май поперхнулась на слове. - Много, много раз! Не знаю, сколько пику осталось, но они - все еще там, в вашем доме. Пока нас не заметили - надо бежать!
  Но вместо этого ноги Риты подкосились, и она бы упала, если бы Олек не подхватил ее на руки и не понес куда-то, в так называемую безопасность, прочь от огня и засады.
  Люг убит. Ним в плену. Где? Рита не знала, но подозревала, что его унесли во дворец: следы пику обрывались за домом, на лужайке, где хватило бы места распрямить их гигантские крылья. Она еще раз мысленно оглядела окрестности. Да, сомнений больше не было. Пику взлетали с тяжелой ношей: их следы глубоко вдавились в землю, и в одном из них...
  Стоп, что это?
  На дне одного из следов что-то блестело, отражая лунный свет. Что-то маленькое и овальное. Рита зажмурилась, присмотрелась...
  Серебряная запонка! Люгов подарок Ниму на день рождения!
  Рядом трава примялась, словно туда свалили неподвижное тело. Значит, когда его несли, брат был без сознания. И до сих пор не пришел в себя - иначе позвал бы ее по таре. Рита пыталась пробиться к нему, достучаться, но с его стороны дверь была заперта, и тара молчала.
  О боги!
  У Риты внезапно перехватило дыхание. Что если и Ним?.. Как и Люг?!
  Нет.
  Она не чувствовала в себе никаких перемен. Рита не знала, что происходит, когда разрывается тара, странная, непонятно откуда взявшаяся между ними связь, но вряд ли это могло случиться так незаметно.
  Ним выжил. Мертвого не тащили бы на лужайку. Пику сожгли бы труп прямо в доме, как они сделали с телом отца. Брат был жив. Просто без сознания. Или настолько далеко, что тара была не слышна.
  - Куда же его понесли?.. - пробормотала Рита, мысленно обшаривая углы дымящих развалин.
  - Даже думать об этом забудь! - прервал возбужденный шепот Ода-Май. Нима уже больше нет, и ему теперь ничего не поможет.
  - А вы? Вы поможете? - открыла Рита глаза.
  - Что?! - Оба, и мать и сын, ошеломленно остановились.
  - Дай мне спуститься... - Рита соскользнула на землю из рук остолбеневшего жениха. - Ода-Май? Пожа... - но увидев, как у той сжались губы, Рита замолкла на полуслове. Обернулась: - Олек?..
  - Послушай, это очень опасно и вряд ли получится... - забормотал тот под умоляющим взглядом невесты, но Ода-Май прервала:
  - Замолчи. Замолчи немедленно.
  Она шагнула к Рите. Нагнулась прямо к ее лицу:
  - Это уже слишком, ты просишь от нас невозможного. Нет.
  Рита замерла. Время будто остановилось, и воздух, казалось, собрался вокруг нее в прозрачный непробиваемый купол. Почти такой же, как сделал Ним в день, когда ей исполнилось семнадцать лет.
  Губы Ода-Май продолжали двигаться, но Рита больше не слышала ни единого слова. Это не было важно. И, в конце концов, чего еще она ожидала от матери Олека? Да, та предложила невесте сына семью и кров. Но Рита не сомневалась: это была заслуга наследства Люга - по-прежнему внушительного, даже без сгоревшего особняка.
  Люг... Ним... О боги...
  Сердце сжалось от боли. Почему же она не осталась дома! Почему послушала Олека и, пока брат с отцом сражались с пику, отсчитывала пируэты и повороты! Совсем как три года назад, когда, в горах, она опоздала и застала лишь трупы родителей и дымящиеся головешки...
  Горы...
  Рита медленно подняла голову.
  Да, именно горы.
  Это была ее последняя надежда: горы и их обитатели, которые ненавидели пику не меньше, чем Рита. И еще дом, с красной крышей, малиновой дверью и алыми птицами на зеленых воротах.
  Ода-Май по-прежнему сыпала потоком липких ненужных слов. Рита взглянула на Олека. Тот стоял молча и неподвижно, и в дрожащем от слез лунном свете почему-то напоминал привидения, которые, если верить Книге, обитали в мире теней.
   После сегодняшней ночи, подумала Рита, все переменится. Уже переменилось. Но пока, несмотря ни на что, Олек был рядом, и Рита была за это благодарна.
  - Преврати меня в птицу... - прошептала она чуть слышно.
  Жених покачал головой:
  - Рита, ты останешься с нами, здесь, в безопасности. Я не позволю тебе рисковать своей жизнью ради Нима.
  - Это мой выбор, Олек. Пожалуйста, помоги мне.
  - Нет. - Он поднял ее ледяные ладони и, пытаясь согреть своим дыханием, поднес к губам. - Нет. Это безумие. Я не хочу тебя потерять.
  Голос его звучал настолько нежно и убедительно, что еще немного - и она поддалась бы на уговоры. Если бы в это мгновение Олек замолк, возможно, их жизнь бы сложилась совсем по-другому.
   Но случилось не так. Не получив на свои слова ответа, он продолжил:
  - Неужели ты думаешь, Ним бы это позволил? Никогда! Иначе он бы тебя позвал. Но разве Ним это сделал?
  Рита застыла.
  Да, жених был прав: тара молчала. Но откуда он знал о таре? Рита всегда ее скрывала. Как же Олек тогда почувствовал тару? Неужели приказывал Рите без ее ведома и желания?
  Впрочем, неважно. Об этом она подумает после. Не сейчас.
  - Олек, пожалуйста, я больше тебя ни о чем не попрошу. Обрати меня в птицу. В сокола.
  - Нет, Рита. Нет.
  - Прости меня.
  И в тот же миг, не давая ему опомниться, Рита пробила его защиту.
  Из них двоих она была немного сильнее, но Олек об этом не догадывался. При нем Рита не колдовала в полную силу, поддерживая иллюзию меньшей энергии и мастерства. Почему? Раньше она не знала. Но сейчас поняла.
  Против нее у Олека не было ни малейшего шанса. Одна из самых больших ошибок, которую может сделать маг - это неправильно оценить силы друга. Или врага.
  - Преврати меня в сокола! - голос Риты звенел отголосками северного бурана.
  'Боги, простите, я нарушаю ваши законы. Но боги, вы видели, видели, я же пыталась. Пыталась просить. Пыталась делать как надо. Но не смогла. И у меня нет другого выхода'.
  - Преврати меня в сокола, Олек, - повторила она с удвоенной силой.
  И вдруг мир померк. Темнота ослепила, окатила бешеным визгом. Тени рванулись со всех сторон, оглушили, заполнили - тело, голову, мысли. Заметались внутри, вытесняя все, что когда-то было Ритой. На миг от нее осталась лишь оболочка: пустая, безжизненная и нелепая. Хлипкая скорлупа, готовая раствориться в непроглядном море теней.
  Но липкую темень огненной спицей прорезал луч света. Словно из далекого детства возвратился горящий канат над горной расщелиной. И Риту схватило и потянула такая знакомая сила, такое родное притяжение.
  Тара! Тара между ней и Нимом!
  Брат был жив!
  Где же он?
  
  
  Визги стихли. Тени прыснули по углам и затаились в ожидании новой жертвы. Листья уры над головой закачались от заблудшего ветра. И в блаженной тиши Рита услышала голос Олека:
  - Да.
  Он кивнул, словно в тумане. В это мгновение Рита стала его хозяйкой. Олек сам научил ее этому мастерству, этому преступлению с точки зрения магии. И - как будто в отместку - магия разрешила Рите приказывать, а ему - выполнять приказания. Крылья ее распрямились, захлопали на ветру, и, бросив прощальный взгляд на пепелище, сокол-Акуерита развернулась и устремилась в сторону северных гор.
  
  'Обрати меня в сокола', - приказала она Олеку. И, естественно, в то мгновение, не подумала, что придется пересечь всю страну - в темноте и одиночестве. Хорошо, что погода была сухой и безветренной: Рита летела по звездам и редким огням сигнальных костров. В горах она собиралась дождаться рассвета в старой медвежьей берлоге или охотничьем шалаше, чтобы утром искать Волемира. Но с воздуха Рита заметила полоску яркого света - словно мазок огненной туши на закопченном стекле. Она спустилась пониже - от любопытства и дурного предчувствия в сердце. Предчувствие не обмануло: там, где полоска кончалась, виднелся дом Волемира, с его знакомой красной крышей, зеленым забором, и кровавыми птицами.
  Вцепившись когтями в ветку соседского дерева, Акуерита сложила крылья и поспешно огляделась. Огненная полоска оказалась вереницей людей. С факелами в руках, они стояли вдоль дороги, ведущей к кладбищу на другом конце деревни. Там темнела длинная прямоугольная поленница.
  Дверь дома Волемира отворилась, и из нее показались двое мужчин. На плечах у каждого было что-то вроде ручки - или жерди. Когда мужчины медленно вышли на крыльцо, Рита увидела, что они держали перед носилок. На которых, под покрывалом, виднелись чьи-то ступни.
  Раздался истошный вой. Один за другим люди преклонили колени. Носилки, качаясь, поплыли к кладбищу - словно по огненной реке к деревянной пристани.
  Дойдя до поленницы, мужчины аккуратно опустили свою ношу. Рита перелетела поближе, притаилась на высокой стене. От толпы отделился горец с ярко горящим факелом. Он хромал, одна рука была подвязана, а лоб рассекал уродливый шрам. У Риты по коже побежали мурашки. Это был кузен Волемира. Только худой, постаревший и совсем не похожий на человека, который ей встретился в Грахаме.
  Резким движением он отвернул покрывало с неподвижного тела. Толпа охнула. Заголосила. С громким стуком факел упал на поленницу, и та загорелась. В ноздри ударил запах тлеющих тряпок, воздух наполнился дымом. Но Рита этого уже не видела. Она не могла оторваться от лица человека, в отблесках пламени лежащего на носилках. От лица Волемира.
  
  Когда к утру на кладбище остались лишь могильщики, собиравшие в урну пепел, и семья покойного, неподалеку от них на землю опустилась темная крупная птица и уставилась на кузена Волемира. Тот раздраженно взмахнул рукой, прогоняя незваную гостью:
  --Кыш... Тебе здесь не... -- он поперхнулся от изумления. - Моор владыка! Что это?!
  На месте сокола стояла хрупкая черноволосая девушка.
  - Отведите меня к лидеру дромов. -- Она неуверенно сделала шаг вперед, не спуская глаз с кузена Волемира. -- Я буду полезна. Я могу лечить.
  
  Часть 3
  Глава 1
  
  'Идиот! Полный идиот!' - выругался Максилиан про себя, бессильно скорчившись на полу металлической клетки. Глаза его были открыты, но, словно во сне или в могиле, он ничего не видел, кроме непроницаемой темноты. Тело, размозженное ударом об острые камни, казалось чужим и не подчинялось. Лишь волны обжигающей боли напоминали, что он еще жив, и рота солдат короля Хо тащит его по узким горным тропинкам.
  Это была ловушка, и он попался в нее, как безмозглый весенний тетерев.
  
  ...- Мастер, вот она! - взвизгнул Ло с другой стороны расщелины и перекинул привязанную к стволу веревку.
  А когда Максилиан, вцепившись в шершавую пеньку, взлетел над трещиной, веревку разрезали, и он шлепнулся вниз, на дно глубокого горного ущелья...
  
  - Ло. Подонок, - пронеслось в голове. Максилиан до сих пор не мог в это поверить. - Мой собственный ученик! Предатель...
  Он снова выругался: на этот раз вслух, из последних сил.
  Но на вопрос 'кто здесь предатель', похоже, однозначного ответа не было. Ло, пока запирал своего бывшего командира-пику в предназначенную для дромов металлическую клеть, прилежно декламировал Максилиану указ короля об его аресте. И во время этого представления слово 'предатель' повторялось раз десять.
  Ло. Негодяй. Трусливая крыса.
  Ло и его люди избегали встречаться глазами с Максилианом, будто тот единым взором мог выжечь их подлые озера. Но, в стыду своем, даже на узких горных тропах клетку они несли аккуратно, особенно не растрясывая. Предположительно, чтобы не причинять ему лишнюю боль.
  Паршивые трусы! Двадцать пять на одного и все равно - они сочли необходимым переломать ему все кости.
  Это был его второй день в клетке. Через четыре-пять недель эта нелепая процессия прибудет во дворец. Максилиана передернуло - от безысходности и отчаяния, не от боли. Он слишком хорошо знал, чем все закончится.
  Двор. Помешанный брат Максилиана. Не менее помешанный дворцовый колдун: ходили слухи, что король как раз обзавелся новым, взамен того, который умудрился повеситься прошлой весной. Так называемый суд, где Максилиан абсолютно во всем признается, будет молить о снисхождении и пощаде, и вообще делать все, что прикажет королевский ведьмак.
  И самое главное, Максилиан не видел, как избежать этого кошмара.
  Он не мог ни бежать, ни ползти, ни даже пошевелить пальцами. Его тело, эта оттренированная до совершенства машина, никогда раньше не подводившая, сейчас представляло собой визжащее от боли месиво разбитых костей и порванных мышц. Но будь он совершенно здоров - все равно не смог бы вырваться из клетки. Дромка, как солдаты Ло называли кованый ящик из закаленного железа, обычно использовалась для переноски пойманных дромов. Она укреплялась, чтобы выдержать ярость расы, способной, по слухам, разрушить горы. Насколько Максилиан знал, он был первым пику, почтившим своим присутствием этот вид транспорта, но что подходило для дромов, подходило и для него. И даже пробив проклятую клетку, далеко бы он все равно не убег на ногах переломанных предателем Ло...
  Клетка резко остановилась, сильным толчком прервав его невеселые мысли.
  - Ааа... - втянул Максилиан воздух, пытаясь удержаться от стонов. - Паршивые подонки...
  Он не смог закончить фразу: тело словно разорвало на части. Эти идиоты уронили дромку.
  
  
  
  Вначале проснулась боль. Его сопротивлявшееся сознание последовало.
  Когда Максилиан открыл глаза, над ним нависали незнакомые лица. Бурая домотканая одежда, длинные черные волосы - люди выглядели как типичные горцы. Только услышав имя их вожака, долгое, затейливое и немного смешное, Максилиан осознал, что окружен дромами.
  Его имя тоже было необычно длинным для пику - причуда матери, которой односложные имена его расы предоставляли неиссякаемый источник для шуток. Мальчишкой, когда еще хотел быть как все, он пытался переделать 'Максилиана' на манер имен приятелей. Но материнская предусмотрительность помешала: Ма было сокращением от 'Мастера', и даже сын его отца не мог называться Мастером до того, как им стал. Так он остался Максилианом и со временем примирился с судьбой.
  Длинное же имя темной тучной фигуры главаря дромов, который неторопливо приближался к Максилиану, было Себастьян.
  Силы небесные, спасибо, что в мире так много идиотов! Из-под полузакрытых ресниц Максилиан оглядел окружающих дромов. Прекрасно: эти недотепы стояли достаточно далеко от своего опрометчивого вожака.
  Хижина Ва, если Максилиан правильно понимал свое расположение, находилась в двух-трех часах полета. И - от неожиданной надежды сердце билось все чаще и чаще - Ва собирался быть там. До ближайшего спуска, где можно расправить крылья, оставалось как минимум полдня пути, но - Максилиан подумал с нарастающим возбуждением - это теперь проблема дромов, как его туда дотащить.
  Что случилось дальше, совсем не входило в планы Себастьяна, склонившегося над неподвижным изувеченным пику, которого его люди выволокли из клетки на снег. В одно мгновение глава дромов превратился из победоносного предводителя в скорченное кровоточащее тело, пришпиленное невидимым оружием к земле.
  - Если вы будете делать, что я вам прикажу, он останется в живых. - Только губы Максилиана двигались на разбитом в кровь лице.
   Его глаза оставались полузакрытыми, и тело по-прежнему было распластано на мокрой траве, но Максилиан знал, что теперь он в безопасности. Безбрежные воды ценились обеими расами на вес золота. Дромы не рискнули бы потерять своего лидера, своего самого глубокого бойца ради бесполезного покалеченного противника. Максилиан чувствовал, как их шок постепенно осел, и вынужденное согласие наполнило воздух. Он уже чувствовал приближавшуюся свободу...
  Пока не услышал молодой женский голос.
  - Отпусти его, - сказала женщина тихо. - Отпусти, и ты не умрешь. Твои враги - это и наши враги. Тебя оставят в живых. - Она перевела дыхание. - Делай, как я говорю, пику. Делай, как говорю тебе.
  Нет! Силы небесные! Нет!
  Ему это кажется... Только кажется...
  - Отпусти его! - проревел ледяной голос ведьмы в голове, и тело поспешно повиновалось.
  Меч Максилиана растворился, и единственным, что запомнилось после этого, был свирепый удар по черепу.
  
  
   Максилиан открыл глаза. Он лежал в густых кустах, на мокрой еловой подстилке. Перед ним, между тонкими черными ветками, нависали слепящие звезды.
  - Наследный принц?! - донеслось из темноты. - В дромке?! Моор мне свидетель, все знают про его подвиги на границах. Парень - герой, будь он сто раз проклятым пику!
   - Еще немного, Себастьян, и этот 'парень' отправил бы тебя к праотцам.
  - Он будет полезен...
  - Ты повторяешь ведьмину чепуху!
  - Шшш, Ипполитус, она тебя может услышать...
  - Змея подколодная... Сегодня лечит, а завтра калечит...
  - Она нам нужна, ты же знаешь!
  - У меня от одного ее вида мурашки по коже. Не отпирайся: у тебя тоже. Вот что! Пошли ее сторожить наследного принца. Куда-нибудь подальше отсюда. Скажи, что ему нужен покой.
  'В гробу я видал этот покой', - подумал мрачно наследный принц.
  Но сдавленный от возбуждения шепот не прекращался:
   - Например, тот дом на восточном склоне? Как же он называется?..
  - Зеленый коттедж?
  - Точно! Это, конечно, хибара, но им много не нужно. И ведьма не будет маячить перед глазами. А если понадобится - там час пути по хорошей погоде. Она не заподозрит. Скажи ей...
  Голоса начали удаляться, и вскоре Максилиан остался один на один со своей, на удивление уменьшившейся, болью.
  'А вы, однако, ненавидите их даже больше чем мы? - прокралась мысль, - С чего бы это...'
  Он опять, в тысячный раз, вздрогнул, вспоминая ледяной грохочущий голос. Голос, отнявший его силу и волю. Его свободу.
  Максилиан бессильно заскрежетал зубами. Проклятые колдуны, мерзопакастные подонки!
  
  
  
  Когда через несколько дней Максилиан увидел лицо колдуньи, то долго не мог поверить собственным глазам. В голову закралось подозрение, что семейное сумасшествие наконец-то его нагнало, и все происходящее - сплошная галлюцинация, плод больного воображения, тошнотворный мираж.
  В памяти всплыло картинками давнее путеществие: книга, девчонка, озеро. Еще мальчишка, объяснявший им с братом дорогу до ближайшего провинциального городка.
  Как же тот назывался? А кто его знает?.. Очередная забытая богами дыра. Максилиан и сам позабыл все, что мог, о своем необъяснимом безрассудстве двух - или даже трехлетней давности. Позабыл все, кроме озера. Огромного озера в широко раскрытых голубых глазах.
  Сейчас эти глаза были опущены вниз, спрятаны под черной ресничной вуалью. Давний урок не прошел даром - девчонка сидела у окна на узкой старинной лавке и избегала его взгляда, уставившись на аккуратные шарики, которые ее пальцы ловко скатывали из едко пахнущих трав. В спальне было светло: приоткрытое окно напротив кровати смотрело в сад, и в багрянце закатного солнца ветви яблонь казались розовыми и блестящими.
  В дом - или как его называли, Зеленый коттедж, - Максилиана принесли наутро после поимки. В отличие от солдат пику, дромам, его тащившим, явно не приходило в голову озаботиться такими глупостями, как самочувствие пленника. В попытке хоть как-то отвлечься от раздирающей боли, Максилиан пытался запоминать дорогу и окрестности, и поэтому заметил, что Зеленый коттедж стоял на отшибе, на ровной плодородной земле. Это считалось большой роскошью и говорило о богатстве хозяина. Обычно жилища горцев прижимались к скалам и друг к другу, и плоские крыши соседей снизу служили жильцам сверху верандой. Здесь же соседей не было, и серый сланец покрывал высокую покатую крышу. Темное дерево бревен, закаленное десятилетиями горных ветров, тоже с годами посерело и стало твердым на ощупь.
  Осторожно, стараясь не вызвать боль, Максилиан поправил стеганое одеяло: бурое, как одежда горцев. Руку все-таки свело судорогой, но он привычно удержался от стона. В надежде, что разговор отвлечет, повернулся к девчонке:
  - Как тебя зовут?
  - Рита.
  - Это имя колдунов. А как зовут тебя? По-настоящему?
  - По-настоящему? - Внезапно она улыбнулась. - Акуерита. В честь маленького и невзрачного болотного цветка. Родители называли меня Ритой. А как зовут тебя?
  - Максилиан.
   - То есть Макс?
  - Нет, это собак кличут Максами. Меня же зовут Максилиан или Мастер. Как тебе больше нравится.
  
  Рита вздохнула. Можно было, конечно, поддаться на наживку и начать возмущаться оскорблением пику: тот не мог не знать, что маг скорее умрет, чем назовет кого-либо Мастером. Но месяцы в обществе дромов вынудили ее обзавестись очень толстой кожей, ведь иначе не выжить среди расы, не питающей любви к колдунам.
  Рита примкнула к дромам в самом начале восстания, когда десятилетия подготовительной работы Себастьяна и его соратников принесли плоды. Неожиданно для всех, кроме горстки заговорщиков, горцы, будто проснувшийся вулкан, разразились шквалом активности; и отголоски этого извержения доносились до самых дальних поселений на юге Алсы.
  Но тогда Рита, конечно, этого не знала. Она просто дошла до крайности и не видела другого выхода. В ее плане не было ни хитрости, ни особой стратегии, только нелепая надежда и вера в чудо, в счастливую случайность: просто жить, помогать дромам и ждать, пока подвернется возможность освободить брата.
  Рита хорошо помнила встретившие ее подозрение и косые взгляды - эти дромы никогда прежде не сталкивались со свободным магом и ей не доверяли. Помогло, что много она не обещала, только лечить раненых, да еще покойный Волемир - близкий родственник Себастьяна - хорошо о ней отзывался. Но все равно, при виде Риты дромы поспешно отворачивались и отходили в сторону, словно боясь подхватить дурную хворь. И даже сейчас, после месяцев в их кругу, после десятков излеченных раненых, Рита по-прежнему чувствовала себя чужачкой: непрошеной и нежеланной. Сколько бы пользы она не принесла, Рита оставалась колдуньей, а дромы не верили колдунам.
   Поэтому Рита не удивилась, что Себастьян и его прислужники отослали ее в дальний коттедж, одиноко стоящий посреди густого сада. Но на этом везение не закончилось. По дороге Рита встретилась с женщиной, Мартой, сына которой они когда-то с Нимом лечили от ожогов. Как оказалось, Зеленый коттедж принадлежал ее дальнему родичу. Тот в начале зимы заболел и сейчас жил у дочери. Желая хоть как-то помочь восставшим дромам, он в свое отсутствие разрешил Себастьяну пользоваться домом. Коттедж был старым и немного захламленным, но крепко построенным, и Марта пообещала, что после основательной уборки Рите там понравится.
  Зеленый коттедж Рите действительно понравился. Более того, он оказался просто идеальным. Максилиану для выздоровления нужен был покой и хорошее питание, а Рите хотелось жить подальше от дромов. Себастьян посоветовал нанять помощника по хозяйству, и Марта, как родственница домовладельца, замечательно подходила для этой роли. Рита едва могла поверить своему везению. Дромы, из-за страха перед колдунами, поместили ее в отдаленный коттедж вместе с наследным принцем, которому, как и Рите, было, что припомнить королю Алсы. Марта, живущая вместе с мужем и сыном в соседей деревне, всегда была готова прийти на помощь. Ближайшие дромы Себастьяна находились от коттеджа как минимум в часе пути, что означало как минимум час без погони, когда прийдет время побега. Все складывалось неожиданно удачно. Это была та самая случайность, на которую она надеялась в самом начале.
  
  Глава 2
  
  Утро выдалось на удивление ясным и теплым, и по настоятельному совету Марты Максилиан с колдуньей устроились на садовой скамейке, застелив ее домотканым половиком. Максилиан лежал, закутанный в толстое стеганое одеяло, а Рита, обмотавшись пуховым платком, притулилась на краешке. Ночи были еще холодными, в низинах по-прежнему не растаял снег, но начало весны чувствовалось и на земле, и в воздухе. В огороде, на перекопанных и щедро удобренных грядках проросли горох и салат. В саду между деревьев проснулась трава, и тонкие влажные с ночи стрелки едва заметно дрожали от слабого ветра. Над головой, на ветвях раскидистых яблонь, из шершавых пухлых почек пробивалась бледно-зеленая листва.
  Ведьма сидела слегка ссутулившись и разминала в ладонях бурое тесто: смесь размолотых листьев и трав. Оно издавало острый и приторный запах. Пальцы девчонки, блестящие от темного сока, неустанно отламывали кусочки липкой податливой массы, скатывали их в плотные шарики и потом осторожно роняли в стоящую на земле оловянную тарелку.
  'Интересно, что она собирается с ними делать?' - прищурился Максилиан.
  Он редко видел, чтобы колдунья не была чем-либо занята. Всегда существовала какая-то пряность, которую следовало покрошить, настойка, которую надо было варить, лечебный чай, который необходимо было рассыпать по крошечным, свернутым из листьев, кулечкам. Марта добавляла Ритины травы во все, что можно и во что нельзя: еду, напитки, даже воду в рукомойниках. За месяц у дромов одежда Максилиана пропиталась острым лиственным запахом разноцветных шариков, напиханных по углам шкафов, чтобы - как сказала колдунья - отгонять грызунов, насекомых и других диких тварей. Травы были везде, но, как ни странно, Максилиана это не раздражало, и он чувствовал, что окружавшие запахи, даже самые резкие и необычные, как бесконечные снадобья, которыми пичкала его Рита, были целебными и помогали выздоравливать.
  Тем не менее, в коттедже использовалось не больше десятой части Ритиных заготовок, иначе жильцы бы сами уже давно состояли из пахучей сочной травы или мелких блестящих семечек. Колдунья, похоже, внутри овца или лань - или какие там еще бывают непутевые травоядные звери?
  Травоядная ведьма...
  Он поморщился от отвращения.
  Не спуская с колдуньи глаз, Максилиан неторопливо потянулся:
  - Интересно, кто же он у тебя...
  - Что? - Она подняла глаза, словно оторванная от какой-то далекой мысли.
  - Кто у тебя живет внутри, какое животное?
   Ведьма застыла. Бурый маленький шарик выскользнул из тонких пальцев. Выражение ее лица вызвало у Максилиана смех:
  - А ты что, думала, одна такая? Годы житья с колдунами, конечно, испортили тебя до неузнаваемости, но - как и у всех нас - твоя энергия принимает форму какой-либо твари.
  
  Глядя на пику, Рита сглотнула внезапно возникший комок в горле.
  - У всех нас? - повторила так удивившие ее слова и, пытаясь скрыть свое замешательство, поспешила вернуться к работе.
  Пику поморщился:
  - Да, у всех нас: пику и дромов. Даже, увы, таких дромов как ты: в ведьминой шкуре.
  В наступившем молчании Максилиан подставил лицо лучику солнца и закрыл глаза, что позволило Рите его рассмотреть. Типичный пику, он был худым и длинным, но с волосами необычными для его расы: в густую черную шевелюру вмешались золотые и медные пряди. И преждевременное серебро.
  Максилиан не был красив, и его черты казались слишком резкими, слишком угловатыми на беспокойном лице. Пику совсем не походил на кого-либо из ее знакомых.
  Хотя нет, цветом волос он чем-то напомнил Стана. Ребенком Стан был рыжим, к ужасу матери - как однажды проговорился отец.
  Может, Макс тоже был в детстве рыжим? Но почему-то в это не верилось.
  Рита вдруг обнаружила, что пику тоже, не отрываясь, следил за ней из-под полуопущенных ресниц. Скрытный взгляд мангуста, подстерегающего змею. Тот самый взгляд, который легкомысленно пропустил Себастьян. Взгляд из-под ресниц изувеченного бойца, распростертого на снегу среди врагов. Тот самый взгляд, холодный и расчетливый, который завоевал ее уважение и побудил спасти ему жизнь. Взгляд, ставший в последнее время очень знакомым.
  'Легкая добыча, жалкий калека', - вспомнила Рита мысли дромов, вываливших его из клетки на землю.
  Ха. Если хотя бы половина его легендарных свершений на границе были правдой, этот пику отличался трезвым умом, находчивостью и храбростью. Смертоносный и хладнокровный. Летальная сталь с ядом тарантула.
  Рита мысленно извинилась перед пауком.
  Почему же он сохранил ей жизнь? За прошедшие годы Рита задавала себе этот вопрос миллионы раз, так и не находя ответа.
  Словно услышав ее вздох, мангуст лениво открыл глаза. Рита тихо спросила:
  - Почему ты зовешь меня дромом? Ты же знаешь, на что я способна. У дромов так не получится.
   - В том и загадка. - Максилиан осторожно, одну за другой, распрямил затекшие ноги. - Когда мы встретились в первый раз, я видел твои воды. Точнее, озеро. - Заметив, как Рита наморщила лоб, он пояснил: - И у пику, и у дромов энергия - как вода. В наших глазах мы видим воды и живущих там зверей.
  - Но ты же сказал, что моего не видел? - Риту это покоробило. Ее пес был ее и ничьим больше.
  - Нет, он скрылся, - пожал пику плечами. - Все дело в доверии. Пока ты мне не доверяешь, он тоже не верит. Это естественно. Но я видел достаточно в глазах моих подчиненных, чтобы знать, чего ожидать.
  - И они не возражали? - прошептала Рита.
  - Кто? Мои люди? Нет, конечно: они мне верили. Чего в этом странного?
  - Но, значит, ты им позволил взглянуть в твои глаза?
  - Почему бы и нет? Они там видели то же самое, что и ты: волны, море. Разве не так?
  Рита сглотнула.
  - Да... Но почему?.. - Она колебалась, не зная, хотелось ли ей услышать ответ.
  - Почему ты видела море, а я - озеро? Все очень просто. Тот, кто сильнее, видит озеро. Тот, кто слабее - море. Я не видел моря с двенадцати лет.
  - То есть это как будто дуэль?
  - В некоторой степени.
  'И ты всегда видишь озеро', - подумала Рита.
  Они какое-то время сидели молча.
  - Только озеро у тебя необычное, - вдруг произнес пику. - Я никогда не встречал подобного. Кажется, ты из другого клана.
  - Почему?
  - Мое море, оно бушевало, так?
  - Д-да. - Рита непроизвольно вздрогнула.
  Максилиан улыбнулся ее реакции.
  - Наши воды, здесь, в Алсе, всегда бушуют. И у пику, и у дромов. Твои же - неподвижные, словно камень. Мама рассказывала, что на ее родине, в Косте, у энергии, как и у вод, был разный характер. У каждого клана свои воды. Но большинство из нас здесь, в Алсе, - потомки двух первых кланов, перебравшихся сюда из Косты во времена Перехода.
  - Пику и дромов? - вырвалось у Риты.
  Он покачал головой.
  - Нет. Тогда мы были еще вместе, один народ. Два клана - это дромы, черноволосые и черноглазые, и колдуны, которые, по рассказам, походили на тебя: кудрявые с голубыми глазами. Только ты, конечно, на самом деле дрома.
  Пару долгих секунд Максилиан смотрел на Риту, но затем вздохнул и продолжил:
  - Пику отделились от дромов, когда научились делать смертоносную для таннов сталь и 'будить' наших детей. Это было не так давно, меньше века назад. К тому времени дромы, переселившиеся в Алсу, уже переняли язык местных жителей. Пику пошли дальше: мы приняли местных богов, потому что силы небесные научили нас летать. Колдуны же, со свойственным вам упрямством, по-прежнему говорят на старокостовском языке и верят только в магию.
  
  Рита смотрела на него как ребенок, зачарованный новой сказкой. И когда их взгляды встретились, забыла отвести глаза. Но - на этот раз Максилиан не увидел ни моря, ни озера. Просто голубые глаза. И ничего больше.
  Непроницаемые ледяные глаза колдунов.
  Какая жалость.
  У его матери тоже были голубые глаза. И она тоже родилась и выросла в Косте. Только мать знала, кем была, и ее родители оставались с ней до самого конца, пока их не похоронила обвалившаяся горная скала. Но дочь их выжила, прикрытая сталью молодого брата короля Дэ.
  Скорее всего, это был обычный обвал. Такие случаются в горах. Хотя еще долго ходили слухи, что скалу расколол кто-то из дромов, не одобрявших привезенный братом короля договор. Но вряд ли это было возможно: дромы рушили скалы только в старинных легендах, которые горцы любили рассказывать при свете вечерних костров.
  Голубые глаза матери были ее лучшим камуфляжем, ведь никто раньше не встречал в Алсе голубоглазых дромов. И когда через несколько месяцев отец Максилиана привез молодую жену во дворец, все думали, что младший брат короля Дэ женился на простолюдинке. Конечно, скандальное происшествие, но без особых последствий для страны, потому что у короля уже был законный наследник, Мастер Хо, рожденный в браке с пику из одной из самых достойных и глубоких семей Алсы. Мастер Хо к тому времени тоже стал отцом, и его сын, высокий красивый мальчик с волосами цвета воронова крыла, по слухам, с раннего возраста удивлял своей внушительной глубиной и искусной сталью.
  Хо, при всех его недостатках, был Максилиану хорошим братом, хорошим наставником и, когда пришла пора, хорошим королем. Но это было до болезни, до безумия. До того, как первенца Хо рассек надвое коготь гигантского танна, а младшая дочь скончалась от голубой лихорадки. Максилиан так и не узнал, что случилось с женой Хо, потому что никто не заметил ее исчезновения: во дворце царило смятение, когда невыносимое горе короля обернулось его помешательством.
  Хо был также Максилиану хорошим Мастером, и именно он научил делать невидимую сталь, поразившую Себастьяна - ни Ва, ни отец не владели этим редким искусством. Хо не был совершенен, и Максилиан знал об этом, но хранил ему верность, потому что после смерти матери король остался его единственным родственником. Только это все закончилось, когда в одно дождливое утро Хо заставил Максилиана взглянуть ему в глаза, где вместо знакомого озера увидел бушующее море, и, вообразив в своем безумии измену, решил от него избавиться.
  
  
  
  Должно быть, они сидели молча довольно долго, потому что колдунья опять погрузилась в свои мечтания: ее лицо безмятежно спокойно, мысли - в далеком невидимом мире. Внезапно она вздрогнула, напряглась и замерла - словно натянутая струна, которая готова разорваться от напряжения, но колоссальным усилием воли держит себя в руках. А потом, так же неожиданно, все закончилось, и Рита осела, слепо пялясь в пространство и едва дыша от усталости.
  Минуты не торопясь пролетали мимо, одна за другой. Наконец медленно, неуверенно, глаза колдуньи сфокусировались за спиной Максилиана.
  - Рита? - донесся оттуда мягкий женский голос.
  Максилиана до сих пор удивляло, насколько бесшумно Марта двигалась. Он раньше думал, что это свойственно лишь колдунам.
  - Рита? - приблизившись, повторила Марта: на этот раз громче и с нетерпением.
  Колдунья неохотно, с очевидным усилием, подняла на нее глаза. Взгляды женщин встретились, и Рита встала, тяжело опираясь на яблоню, и побрела к дому. С каждым шагом ее голова поднималась выше, плечи распрямились, походка ускорилась - но Максилиану колдунья казалась странно жалкой и почему-то очень маленькой.
  Марта поспешила следом, заботливо кудахтая, открывая дверь, кутая Риту в пушистую шаль. Вскоре вернулась обратно, с маленьким столиком, но теплота уже улетучилась из ее голоса, и слова звучали сухо и холодно:
  - Тому пришлось поехать с Ритой, и я недостаточно сильна, чтобы занести тебя в дом. Придется ужинать здесь, на улице.
  - Твой голос полон яда, Марта. Надеюсь, он не попал в мою еду?
  - Рита тебя лечит, пику. Я не буду портить ее работу.
  Максилиан наблюдал, как она расставляла посуду, нагружала тарелки, разливала вино.
  - Разве ты не человек, Марта? Хоть убей, не могу тебя понять. Ты ненавидишь пику, своего господина и защитника от таннов, но с радостью подчиняешься колдунье, чья раса известна своим вероломством от южных пустынь до северных гор. Чем она тебя причаровала, женщина?
  - Рита - не колдунья, пику. - Марта даже не подняла головы, нарезая хлеб толстыми ломтями.
  - Не колдунья? - невольно улыбнулся Максилиан. - А кто же она?
  - Шептунья. Шептун. Мне в жизни довелось увидеть только троих, но шептунов ни с кем не спутаешь. Я сразу ее узнала, с первого взгляда. - Марта говорила уверенно и непреклонно, и страстная преданность в ее голосе чем-то напоминала весенних паломников на пути к мавзолеям богов у подножья северных гор. Она звучала настолько убедительно, что Максилиан на мгновение заколебался.
   - Шептунья? То есть знахарка? Лекарь?
   - Да, лекарь, пику. На редкость искусный лекарь. Ты сам не знаешь, как тебе повезло: в любых других руках ты остался бы жалким калекой. Если бы выжил.
   В ответ на его молчание Марта нагнулась, чтобы снова наполнить стакан.
  - Моя прабабка тоже была шептуньей. Она смешивала воды и травы, и шептала, наложив руки на рану. И все заживало. А прабабка потом была очень усталой, еле живой, совсем как Рита после работы над тобой. - Видя неверие на его лице, Марта вздохнула: - Ты когда-нибудь слышал о колдуне, который бы лечил своим колдовством?
  'Нет, - подумал Максилиан, никогда'.
   Колдуны были эгоистичными тварями, известными своей трусостью. Они не рисковали шкурой и возможным разоблачением даже для помощи их собственным собратьям, и уж тем более простолюдинам-горцам.
  - Рита спасла моего сына, - продолжила Марта. - Она и ее друг. Друг был против, хотел ее увести, боялся, что мы предадим. Но Рита осталась и вместе с другом вылечила моего мальчика. Когда они закончили, оба едва могли стоять на ногах.
  Взгляд Марты вернулся к Максилиану.
  - Родители Риты, как и мой сын, имели несчастье попасться пику под руку во время зачистки. Мой мальчик был безбожно, безжалостно покалечен, но все-таки выжил. Родители Риты погибли. Тем не менее, она тебя лечит. Кто я такая: решать, кому жить, кому - нет? Я постараюсь, чтобы ты жил, потому что Рита так хочет. - Марта остановилась, ее губы в странной улыбке. - Но если она прикажет тебя отравить, я с радостью это сделаю.
  
  
  Рита добралась до коттеджа только к вечеру. Она спрыгнула с телеги, поблагодарила подвезшего селянина и устало перешагнула через порог. Внутри царил полумрак: Марта и Том давно вернулись в свою деревню. Лишь у печи, над спинкой деревянного кресла виднелась черноволосая голова пику.
  Слабые отблески пламени освещали стол с приготовленным Мартой ужином: хлеб, сыр, кашу, кувшин с молоком. Рита прошла в комнату, стянула тяжелый кожух и повесила его на спинку свободного стула, подумав, что завтра надо попросить Тома вернуть тулуп хозяину: к вечеру резко похолодало, и Рите его одолжили, чтобы не замерзла в дороге.
  - Так ты, говорят, шептунья?
  От внезапного голоса она едва не подпрыгнула. Пытаясь угомонить заспешившее сердце, взглянула на пику. Тот отвернулся от огня и смотрел ей в лицо. Пожав плечами, Рита села за стол, подвинула миску с кашей поближе и дотянулась до ложки:
  - Меня так зовут в деревне. Я пыталась объясниться с Мартой, но она почему-то мне не верит.
  - Колдуны обычно не лечат людей.
  - Мой приемный отец был врачом. И магом. Он лечил людей.
  - Но не колдовством.
  - Нет, не магией. По вполне очевидным причинам.
  Пику сделал вид, что не заметил намек:
  - Марта мне поведала о своей прабабке...
  - Знахарке?
  - Да. Та тоже была колдуньей?
  - Вряд ли, - наморщила Рита лоб. - Она вышла замуж за дрома.
  - Ну и что?
  - Это против наших правил. Книга не принимает браки с дромами или пику. Даже если прабабка Марты была одной из нас, не послушавшись Книги, она потеряла свою силу.
  - Серьезно? Это такое преступление - просто выйти замуж за дрома?
  Рита кивнула, отломила ломоть хлеба и тяжелым ножом с деревянной ручкой начала резать сыр.
  - Брак должен быть в Книге, - указала она на пристегнутый к поясу крошечный томик. - Если он там не записан - и, поверь, в Книге нет ни единого слова о браке магов с дромами или пику, - значит, он незаконен. Маги живут, как говорит нам Книга - или перестают быть магами.
  - Но Марта сказала, что ее прабабка могла лечить?
  - Сила уходит со временем. Иногда - мгновенно, но обычно - довольно медленно. С каждым днем ты слабеешь, пока наконец не теряешь все свои способности. Может, если лечить, сила останется немного дольше. Не знаю. Не пробовала. - Рита усмехнулась, глядя на ошеломленное выражение его лица. - Кроме того, прабабка Марты могла быть просто искусным целителем, безо всякой магии.
  Словно не замечая вопроса во взгляде пику, Рита сосредоточенно склонилась над тарелкой. Похоже, тот понял намек - пока она ела, Максилиан хранил молчание. Закончив, Рита не спеша убрала со стола. Спать еще не хотелось. Она придвинула стул поближе к огню печи, достала с полочки ступку и пестик и, высыпав горстку бурых семян, начала их растирать. Долгое время в комнате слышался только редкий треск горящих дров и скрипение пестика.
  - Ты можешь лечить колдовством, зачем же тогда трава? - неожиданно произнес Максилиан.
  - Трава? - переспросила Рита в замешательстве.
  Пику указал на ее руки:
  - Да. Зачем тебе это?
  - Для лечения нужно очень много энергии. Трава, - кивнула она на ступку, - трава помогает.
  - Много энергии?
  - Да. Ты только представь, как долго, как тяжело заживает обычная рана. На это никакого мага не хватит. Поэтому намного легче просто помочь, что-то срастить, что-то поправить. А дальше - тело само доделает.
  После долгой паузы Максилиан тихо спросил:
   - Рита, а что было с сыном Марты?
   - Ожоги. По всему телу. Он потерял способность двигаться, потерял зрение. Когда мы встретились, ему оставалось несколько недель, может быть, месяц. Но ты же видел такое раньше. В этом нет ничего необычного: так происходит, когда кто-то случайно попадает под ваш огонь.
  Пестик по-прежнему мерно стучал о ступку, бурая масса стала темно-бордовой.
  - Боги, у тебя такой оскорбленный вид. - Рита вздохнула, покосившись на неподвижного пику. - Можно подумать, ты впервые об этом узнал. Нежели не участвовал в ваших рейдах? Разве забыл - вы же так начинаете в армии? Зачистки для дромов, ловушки для колдунов. Вы ведь на нас тренируетесь - а на ком же еще? - перед тем как встретиться с таннами. Я видела больше десятка таких ожогов, от взгляда на них пробирает дрожь. А боль... Боги, я слышу их боль даже когда пытаюсь закрыть глаза и уши.
  Рита остановилась, раскрасневшись и тяжело дыша. Она аккуратно поставила ступку на пол, зажмурилась и какое-то время сидела, сжав кулаки и пытаясь унять всплывшую ярость.
  Когда наконец Рита открыла глаза, ее встретил холодный взгляд пику.
   - Нет. Я не видел такого раньше, Акуерита. Мне не раз и не два пришлось делать то, о чем до сих пор сожалею - потому что кто-то должен был это делать. Но, поверь, я не ставил ловушки на колдунов и не участвовал в зачистках.
  Рита поджала губы. Подняла с пола ступку и начала ожесточенно растирать семена. Не видел раньше, не участвовал! Как же! Чего еще ожидать от твоей двуличной лживой расы кроме вранья.
  Но Максилиан продолжил, и тон его голоса заставил Риту оторваться от ступки.
  - Сомневаюсь, что ты мне поверишь, Акуерита, но нет, я действительно не участвовал ни в одном из этих рейдов. И дело не в каком-нибудь благородстве, скорее наоборот. Хо просто подозревал правду о моей матери и не хотел рисковать, что в один прекрасный момент мое непонятно какое происхождение возьмет свое, и я сорвусь и начну делать глупости. Танны - это было просто и ясно. Танны были врагами для всех. С таннами я справлялся безо всяких задних мыслей.
  Он поморщился, как от боли.
   - И, честное слово, Хо в конце концов оказался прав: я тебя отпустил, вместо того чтобы сдать брату. Силы небесные, самое идиотское решение в моей жизни! - Пику затряс головой, словно прогоняя досадное воспоминание. - Это почти как легенда о мыши и льве, где лев отпустил пойманную им мышь, а та, в благодарность, перегрызла веревки, когда он попал в ловушку охотников. Только моя мышь в благодарность захлопнула дверь ловушки, как только лев попытался выбраться.
  'Лучше бы она захлопнула тебе рот', - устало подумала Рита. Пику почти заставил ее пожалеть о случившемся. Но только почти. Она бы, может, что-то почувствовала несколько месяцев назад, когда еще не видела мир глазами Нима в промозглой зловонной камере. Но сейчас была другая жизнь, где не осталось места ни жалости, ни колебаниям.
  - Так твоя мать была магом? - До Риты с запозданием дошел смысл его слов.
  - Что? - Пику скривился от отвращения. - Нет, нет, конечно. Она была дромой, как ты, из Косты. Точнее, как ты, до того как ты стала... хм...
  Он замолк.
  - Эта 'Хм' тебя старательно лечит, пику. И если бы не она, ты бы сейчас представлял собой живой вонючий мешок гниющих костей. В плену или на свободе, ты бы молил богов об одном: чтобы все поскорее закончилось. Но когда бы ни пришел конец, для тебя это было бы слишком поздно. - Взгляд Риты остановился на пику, на его побледневшем лице. - Поверь, неблагодарнейший из неблагодарных львов: мышь, которую ты отпустил, отплатила тебе с лихвой.
  
  Глава 3
  
  Вокруг была темнота и неподвижность полуночи.
  Максилиан покосился на дверь. Еще два шага - и он на улице. На свободе. Его знания окрестных гор должно было быть достаточно, чтобы найти взлетную площадку, не попавшись обратно в плен дромам.
  - Вижу, тебе уже лучше? - внезапно раздался знакомый голос. В углу фитилек напольной свечи заиграл веселеньким огоньком.
  Рита... Ну почему же она не спала?
  - Да, мне лучше, спасибо. - Максилиан не сводил взгляда с порога. - Послушай, ты меня вылечила. Я благодарен. Очень тебе благодарен, честное слово. Но мне пора, и, если спросит - скажи Себастьяну, я заставил себя отпустить. Он знает, что я могу. Он поверит.
  - Звучит очень заманчиво, соре. Только, боюсь, мне придется отказаться от вашего лестного предложения.
  Максилиан обреченно вздохнул. Чего еще ожидать от этой колдуньи?
  Он коснулся ручки двери:
  - Прощай.
  Но когда попытался шагнуть через порог, его словно сковали невидимые кандалы.
  'Ну Рита, ну что мне с тобой делать, а? Ну как хочешь...'
  Максилиан начал сопротивляться. Энергия потекла легко и уверенно.
  'Я сожалею, милая девочка, но ты не даешь мне другого выбора'.
   Оба они были осторожны и неторопливы: проигравшему грозила смерть от полной потери энергии. Это была дуэль - проба сил, бряцание смертоносным оружием. Времяпревождение, хорошо знакомое и колдунам, и дромам, и пику. Игра, в которой Максилиан не знал поражений - у него для этого было слишком много энергии.
  Но в первое же мгновение он нежиданно понял, что на этот раз выйдет иначе, выйдет совсем по-другому. Энергия Риты не поддавалась - словно на пути бушующей горной реки встала каменная стена. И как поток воды, ударяющий в эту стену и стекающий в мелкий песок, энергия Максилиана, тоже стекала в никуда, бессмысленно и безостановочно.
  'Нет! - вскрикнуло что-то внутри его. - Нет, прекрати!'
  Будто повинуясь приказу, их энергии остановились в одно и то же мгновение.
  Когда колдунья наконец смогла говорить, Максилиан услышал в голосе Риты его собственное изумление:
  - Мы, похоже, равны. Или почти равны.
  Да. Ни Рита, ни он не могли предсказать исход этой дуэли. Максилиан усмехнулся:
  - Коса на камень... Должен признаться: не ожидал. Ты тоже? - В ответ на кивок колдуньи, он продолжил: - Раз мы не можем убедить друг друга обычным способом, попробуем договориться. Я тебе нужен? У тебя на меня есть планы?
  - Есть.
  - А какая оплата за мое в них участие?
  - Помощь стать королем Алсы.
  - И что ты попросишь взамен такой необычной услуги?
  - Жизнь королевского пленника.
  - И все? - недоверчиво прищурился Максилиан. - Не свободу всем живущим магам или что-либо в равной степени безрассудно-возвышенное?
  - Нет. Только одну жизнь. Я не собираюсь просить невозможного.
  - А... Так я не первый, кого ты молишь о помощи? Твои дорогие собратья тебе отказали? Бедняжка...
  
  
  Рита безнадежно сжала зубы, проклиная свою обмолвку. Максилиану было нельзя отказать в проницательности. Или в умении бить по больным местам.
  'Рита, ты просишь от нас невозможного. Нет'.
  Прошло уже столько времени, но каждый раз, вспоминая лицо Ода-Май, освещенное пламенем догоравшего особняка, Рита чувствовала, как кровь закипала в жилах от бессилия и отчаяния.
  Да, маги ей отказали. Точнее, не маги, а Олек. По приказу его мамаши.
  Боги, как же она могла в нем так ошибиться?! Ведь Олек был ее другом, ее женихом. Ее напарником в магии.
  'А Волемир? - закралась предательская мысль. - А он помог бы?'
  Но Волемир погиб, и Рите не суждено было это узнать.
  
  
  - А может мне просто, по-человечески, привязать тебя к креслу? - раздраженно буркнул Максилиан, возвращая Ритины мысли из прошлого в Зеленый Коттедж. - Безо всякой энергии?
  - Попробуй, - пожала она плечами, не спуская с него внимательных глаз.
  - Спасибо, одной дуэли в день мне достаточно.
  - Зачем дуэль? Ты слышал про наши ловушки?
  - Так я тебе и поверил.
  Он распахнул дверь...
  И упал на пороге, сделав один-единственный шаг. Несколько долгих секунд Максилиан изумленно смотрел на свои непокорные ноги, пытаясь понять, почему не может сдвинуться с места. Затем взглянул на колдунью. Та улыбнулась. Максилиан выругался. Он чувствовал, как слабеет: ловушка питалась его энергией.
  Неужели такое возможно? Проклятая ведьма...
  - Зачем же тогда дуэль? - выдавил Максилиан сквозь зубы, пытаясь вползти на руках обратно в дом.
  - Оценить твою энергию, пику.
  - Проклятая ведьма.
  - Ага.
  Рита пробормотала заклинание, и ноги его снова начали двигаться. Максилиан выдохнул.
  - Хорошо, я согласен. Жизнь за корону. Когда выступаем?
  - Через три месяца.
  - Через три месяца?! А почему не три года?
  - Через три месяца будет замена войск на границе. Ты же не хочешь, чтобы ваши друзья сбежались на помощь королю? Они могут быть в сотню раз тебя слабее, но их, насколько я знаю, в сотни раз больше. - На мгновение Рита зажмурилась. Она с трудом представляла, как выдержит эти месяцы. Но, как всегда, выхода не было, и оставалось только ждать. Ждать и не сломаться до срока. Рита тихо продолжила: - Дромы заблокируют армию, перекрыв горные переходы. Не волнуйся, ненадолго. Как ты верно заметил, танны - наши общие враги, и Себастьяну нет смысла обижать твоих бывших соратников. Он просто не выпустит их в долину, пока самолично не расправится с королем. Насчет короля Себастьян, конечно, настроен слишком оптимистично, но задержать армию дромы способны.
  - А как насчет дворцовой охраны?
  - Здесь я тебе помогу.
  - Ошибаешься. Во дворце ты бесполезна: колдовство там не работает уже несколько поколений.
  Пальцы Риты похолодели. После всего увиденного в пыточной камере глазами Нима, она подозревала, что магия там бессильна. Похоже, камерой это не ограничивалось. Рита устало потерла виски.
  - Тогда научи меня делать сталь, Максилиан.
  У него открылся рот. Беззвучно закрылся. И какое-то время Максилиан молча стоял, уставившись на колдунью, выбирая лучшее из десятков возможных возражений, до тех пор, пока губы его неожиданно не произнесли:
  - Договорились.
  
  
  На горизонте безоблачное небо розовело закатом. В лесу было тихо, прохладно и жутко воняло рвотой.
  - Мои извинения... - борясь с тошнотой, пробормотала бледно-зеленая Рита.
  Максилиан выдохнул, промокнул со лба капельки пота и присел на поваленный ствол подвести итоги.
  Во-первых, он наконец понял, почему Рита постоянно твердила, что сила магов определялась не энергией, а мастерством: для достижения той же цели колдунья тратила значительно меньше усилий, чем он.
  Во-вторых, если судить по Рите, у магов было чему поучиться, особенно в гибкости их энергии - несомненно, результат продолжительных и безжалостных тренировок.
  Ну а в-третьих, слухи о том, что прикосновение к стали пику приводило колдунов в состояние паники, оказались ложью. Из того, что он видел, касание стали вызывало безостановочную рвоту.
  Брр... Ну и гадость...
   'Научи меня делать сталь, Максилиан...'
  Как же. Он поморщился. Речи о том, чтобы 'делать сталь', больше не шло. Девчонку мутило от вида полу-тупого клинка. Даже от блеска текущего металла.
  Максилиан задумался. В отличие от колдунов, пику не использовали много форм энергии. Только сталь и огонь.
  Ствол слегка покачнулся: Рита присела рядом.
  - Смотри... - Максилиан указал на ближайшее дерево, где он пришпилил пролетавшую муху к коре булавкой.
  - Что это?
  - Сталь. Только невидимая.
  При слове 'сталь' колдунью опять передернуло, и долгое время она молчала.
  - Это не настоящая сталь, - наконец сказал Максилиан. - Просто так называется. Не двигайся...
  Он протянул ленту энергии, коснулся ее руки и сразу отпрянул, ожидая очередного приступа рвоты. Но ничего не произошло. Рита на ощупь нашла его ленту:
  - Странно, но эта энергия мне знакома. Покажи-ка еще? Еще раз? Стоп!
  Невозможно! По крайней мере, Максилиан надеялся, что это было не так.
  - Это еще не сталь. Сталь будет позднее, - произнес он неуверенно. - Ты это видела? Раньше?
  В ответ Рита создала такую же ленту.
  Максилиан выдохнул с облегчением:
  - А я-то подумал...
  - Что? - Она улыбнулась, но постепенно улыбка сползла с ее лица. - Что ты подумал?
  Максилиан пробормотал, старательно избегая ее взгляда:
  - Хо сказал, что так укрощают колдунов, когда разбудят. Эта энергия заставляет их подчиняться воле пику.
  Рита сидела настолько тихо, что Максилиан в конце концов повернулся проверить, здесь ли она.
  - Рита?
  - А?
  - А вам для чего эта энергия?
  Она вздохнула:
  - Для той же цели. Чтобы подчинять себе волю магов.
  
  В ответ на его ошарашенный взгляд, Рита пожала плечами. Если бы Максилиан был магом, она бы ему рассказала об увиденном после приземления в горах. Что такое царство теней, и почему она поклялась скорее умереть, чем повторить сделанное с Олеком. Но Макс магом не был, и поэтому Рита просто кивнула в сторону ленты:
  - Так как же из этого сделать сталь?
  - А? Сталь? Конечно же... Сталь... - Пику помотал головой из стороны в сторону, будто пытаясь избавиться от переполнявших его вопросов. - Да, сталь. Хм... Давай я ее зажгу, чтобы ты лучше видела форму....
  Узкая лента взвилась в воздухе, изогнулась горящей стальной змеей. Рита вскрикнула, зажала руками рот и упала в обморок.
  
  
  
  Словно во сне, Рита снова бежала вниз по тропинке к террасам. На веселом безоблачном небе сияло необычно яркое солнце. Она ужасно торопилась - ночевала в соседней деревне и с утра проспала, а мама не выносила, когда дочка опаздывала. Но кто виноват, что празднование именин, на котором Рита подыгрывала танцам, затянулось далеко заполночь, а наутро ее никто не разбудил. Зато у Риты были отличные новости: через месяц намечалась свадьба, и ее пригласили там играть. Зная родителей молодых, она не сомневалась, что те неплохо заплатят. И Рита уже получила немалый задаток: в кармане юбки позвякивали две тяжелых монеты.
  Ее распирало от гордости.
  Если бы свадьбу справляли в их деревне, Рита узнала бы об этом намного раньше. Но где они с матерью жили, не было ни церкви, ни пианино, и никому не пришло бы в голову потратить такие огромные деньги на танцы. Их соседи были не просто бедны, они были нищими, как, впрочем, и Ритины родители. Потому-то ее музыкальные приработки настолько помогали семье. Ей повезло, просто невероятно повезло. И этого бы никогда не случилось, если бы не священник.
   Рите вспомнился его первый визит. Огибая колючий кустарник, разросшийся рядом с тропой, она улыбнулась - как же это было давно! Шесть лет назад. Кажется, прошла целая вечность. И как же она была рада, что мать тогда настояла на уроках фортепиано.
  Теперь Рита играла одна, по часу в день или дольше, когда удавалось выкроить свободное время. В эти часы она могла ненадолго забыть про лохмотья, про нищету и про свой, слава богам, постепенно стирающийся акцент. В эти часы сердце ее было в Косте, в их просторном доме, за изумительным инструментом, свадебным подарком матери от короля.
  Рита замедлила шаг, поднимаясь к навесному мосту, за которым тропа сворачивала к деревне. Слегка запахло дымом. Может, горела трава? Только после недели дождей это было немного странно. Рита осмотрелась, пытаясь понять, откуда доносится запах - и встретилась взглядом с пику, неподвижно застывшими на другой стороны теснины.
  Пику долго стояли и не спускали с нее темных глаз. Но потом один указал рукой, и что-то сверкнуло в воздухе. В ответ, внутри, рядом с сердцем Риты, хрустнуло. Словно там разбилась тоненькая скорлупка - и внезапно Рита согнулась от боли. Жуткий треск прорезал воздух. Древние скалы вздрогнули, и одна из них раскололась и осыпалась вниз с оглушающим грохотом. В небо взмыло серое пыльное облако и заслонило солнце.
  Когда Рита смогла приподняться и промокнуть рукавом глаза, пыль начала оседать, и наступила странная, ненатуральная тишина. Там, где раньше стояла скала, теперь был просвет. И словно в гиганском окне, она увидела догорающие дома родной деревни.
  
  
  
  
  - Рита! - прогремело в ушах.
  Ее разбудил хлопок и пекущая боль. Пощечина? Она открыла глаза и увидела чистое синее небо и леденящий взгляд склоненного пику. Максилиан протянул руку, и с его помощью Рита села, опершись о теплый шершавый ствол молоденькой уры.
  - Твои родители погибли в огне? - В ответ на ее молчание Макс нахмурился. - Я это подозревал. А что стало с пику?
  Рита опять не ответила. Максилиан вздохнул:
  - У тебя на редкость маленький рост для твоей энергии. Обычно такие сильные дромы очень высокие. Значит, ты прекратила расти слишком рано, и тебя разбудили до времени. - После короткой паузы он добавил: - Сколько их было? Пику? Которых ты встретила?
  - Четверо...
  
  
  Максилиан почти пропустил еле слышный ответ.
  Силы небесные! Четверо пику, четверо глубоких, тренированных солдат короля Хо и один спящий ребенок. Что с ними стало, Акуерита?
  - Что с ними стало? - произнес он вслух.
  - Не знаю. Скала раскололась, и, наверное, их погребло под камнями.
  Так значит, это все-таки правда. Значит, это возможно: дромы действительно способны разрушить скалы! И даже не 'взрослые' дромы - когда он встретил Риту на той проклятой реке, она была еще ребенком.
  - Сколько тебе было лет? Когда ты 'проснулась'?
  - Что значит 'проснулась'?
  Рита подняла на него глаза. Голубые, огромные, будто два манящих бездонных озера.
  - Э... Проснулась... Э... - Максилиан на мгновение замолчал, притворяясь, что что-то попало за веко, пытаясь прийти в себя, прогнать голубое видение прочь. - 'Проснулась' - то есть проснулась энергия. Вспомни, ведь ты перестала расти. Такое случается, если тебя 'будят' не вовремя...
  Ее ресницы взлетели вверх, потом опустились, прикрывая глаза тенистой шалью:
  - Я не совсем понимаю...
  Максилиан кивнул, отступая назад.
  - Когда ты рождаешься, Рита, твоя энергия спит. Она маленькая и слабая, и еще несколько лет растет вместе с тобой. В это время мы, пику, 'будим' наших детей и учим их делать сталь - так меня 'разбудил' отец: бережно, ласково. Но иногда родители ошибаются, и 'будят' слишком поздно, когда энергия уже черезчур сильна. Проснувшись, она растет бесконтрольно и отнимает у тела ресурсы, и тело больше не может расти, а только энергия. Это то, что случилось с тобой. Только тебя не должны были 'будить', дромы не 'будят' своих детей, а просто ждут, пока увидят их воды, когда тело полностью вырастет, и они полностью 'взрослые'. И их уже не научить делать сталь. И они бесполезны против таннов... - Усилием воли Максилиан остановился на полуслове, дожидаясь пока осядет привычный гнев. Потом тихо продолжил. - А колдуны, похоже, используют свою энергию в любом возрасте. Если верить легендам, их не нужно 'будить' и никто не видел, как они 'просыпаются'. Хотя ты, безусловно, не спишь... Хмм... Да, кстати, Рита...
  - А?..
  - Сейчас уже слишком темно, и нас могут увидеть. Но завтра утром мы сразу начнем с огня. Это твое уязвимое место.
  
  Что?
  Рита не в первый раз задумалась, есть ли у этого пику сердце. Даже если есть, то, скорее всего, похоже на камень. Или на пушечное ядро. Из чистейшей стали.
  Она не смогла удержать улыбку, представив стальное ядро в его грудной клетке.
  - Вижу, что ты одобряешь мой план? - Максилиан кивнул. - Отлично! Тогда до завтра.
  
  Глава 4
  
  - Боги! - Рита обернулась к Максилиану, просто сияя от радости. - О боги! Макс, я никогда бы не подумала, что получится так красиво!
  Он согласно качнул головой. Это было эффектное зрелище: пестрые искры, которые танцевали в воздухе. Рита умудрилась смешать энергию пику и колдовскую магию, и сейчас взбесившимся снегопадом вокруг носились крупицы невидимой стали с разноцветными налипшими блестками. Они вспыхивали и затухали в ритме только им понятной музыки, отражаясь в глазах колдуньи, как фейерверки в синей озерной глади.
  Но вдруг Рита застыла, сияние стихло и разноцветной мишурой беззвучно осыпалось вниз.
  - Тесер зацвел - я чувствую запах. Мне почему-то казалось, что он не растет в горах. Макс, нам надо спешить, быстрее, быстрее, пока он еще не опал...
  И через мгновенье они уже бежали по лесу. Рита тянула Максилиана за руку, не переставая беззвучно шептать.
   'Заклинания', - подумал он, глядя как впереди, ковром, развернулась мерцающая тропинка, уходящая в темноту.
  И когда они углубились в чащу, Максилиан тоже заметил в воздухе странный, едва различимый запах - которому трудно было найти название. Он только знал: именно так пахнет энергия, магия, то, что можно только почувствовать и нельзя описать.
  Ритины заклинания продолжали расчищать дорогу, раздвигая кусты и поднимая ветки деревьев. На мгновение она задержалась перед расщелиной, когда сияющая тропинка перескочила через обрыв, сейчас же с другой стороны перегнулась ближайшая ура и подставила смолянистый шершавый ствол. Они бежали довольно долго, без передышки и остановок, за непрестанно спешащей тропинкой, пока, неожиданно, та не исчезла, и Рита не замерла, как вкопанная.
  Перед ними открылась залитая лунным светом поляна, до краев наполненная переливчатой голубизной. Вначале Максилиан решил, что какой-то шутник покрасил синькой или чернилами крошечное лесное озеро, но, приглядевшись, увидел густой ковер незнакомых цветов. Он повернулся к Рите. Та, еще задыхаясь от бега, стояла на самом краю поляны, зачарованная странным магическим запахом и красотой.
  'Это энергия, - подумал Максилиан. Живая'.
  Он никогда не видел ничего подобного.
  - Тесер. В полном цвету. Осторожно, он усыпляет, - шепнула Рита, и через мгновение Максилиан услышал монотонный напев.
  Несколько ближайших цветков задрожали, встряхнулись, и их лепестки, отделившись, поплыли по воздуху в корзину, появившуюся у колдуньи в руках.
  - Тесер нам дарит лепестки опыленных цветов, они все равно опадут, и без моих заклинаний энергия испарится ... - Голос ее звучал все тише и тише, будто по ветру улетала ее энергия, а не лепестки. Но Рита стояла по-прежнему прямо и неподвижно, и лепестки продолжали лететь в корзину, наполняя ее дрожащей голубизной.
  
  Тесер отцвел задолго до рассвета. Голубое мерцание растворилось в тумане, и лес потемнел, освещенный лишь тусклой луной. Рита захлопнула крышку корзины и со вздохом осела на землю.
  - Макс, у меня больше нет сил. Мне нужно поспать. Этот тесер - его пыльца - она в моей крови... - Рита продолжала бормотать, растянувшись на траве, но Максилиан уже не слышал, потому что сам спал как убитый.
  Скорее всего, он проснулся от холода. А может от сырости. Или первых лучей восходящего солнца. Все мышцы затекли, но когда Максилиан попытался перевернуться на бок, то понял, что Рита пригрелась у него под рукой. Он огляделся. Место их ночлега было крайне негостеприимным: удивительно, как они вообще умудрились заснуть.
  Рита открыла глаза:
   - Что мы здесь делаем?
  - Я думал, ты знаешь...
  - Тесер!
  Она начала подниматься, но, увидев стоящую рядом корзину, улыбнулась и снова легла на траву. Максилиан не мог поверить своим глазам: Рита пару раз повернулась, устраиваясь поудобнее, и через мгновение у него не было ни малейших сомнений: девчонка спала. Как ни странно, он тоже скоро задремал.
  
  Когда Максилиан проснулся в следующий раз, он знал: что-то было не так.
  Рита! Куда же она подевалась?!
  Но его голову словно отлили из стали, и мысли передвигались мучительно медленно. Единственное, чего хотелось - это спать. Просто устроиться поудобнее, закрыть глаза, расслабиться... Максилиан вдруг обнаружил, что именно так и сделал.
  Подъем! Подъем! Вставай!
  Медленно, превозмогая себя, он оторвался от земли, выпрямился в полный рост и осмотрелся. Рита стояла посередине поляны, среди цветов, обернутая, плотной сияющей аурой. Глаза ее были закрыты, и она не двигалась, будто статуя или куколка в изящном коконе из тонких лучей-паутинок, которые к ней тянулись от каждого цветка. И Максилиан внезапно понял, что по этим лучам энергия покидала Риту, стекая вниз, наполняя ждущие стебли и листья новым сиянием.
  Силы небесные! Его передернуло от отвращения - и страха. Как долго он спал? Максилиан поспешно взглянул на небо. Солнце стояло в зените - значит был полдень. Сколько энергии эти мерзкие твари успели высосать из ее озера?
  Максилиан сделал шаг вперед, на поляну, - и что-то треснуло у него под каблуком. Проклятая корзина. Он едва не пнул ее, но вовремя вспомнил, что девчонка ради этой дряни рисковала жизнью. Аккуратно убрав корзину с пути, Максилиан стал прорубаться сквозь блестящую паутину.
  Рассеченные нити стегали кожу. Липкие щупальца выстреливали из цветов и, вонзившись, жадно сосали энергию - пока, со свистом, их не настигла черная сталь, отточенная в боях на северных границах. Воздух наполнился запахом пота и магии, скрежетом, шорохом, хрустом и возмущенным гулом рассеченных растений. Но Рита по-прежнему стояла каменной статуей, неподвижно, не замечая его приближения.
   Одним ударом Максилиан разрубил мерцающий кокон, подхватил колдунью под мышку и, расчищая путь мечом, помчался с поляны к лесу. Он бежал напролом, не разбирая дороги, прочь от мерцающей паутины тесера, пока, обессилев, не свалился на землю. Как по команде, глаза закрылись, и последнее, что он запомнил - ногти Риты, впившиеся в плечо при падении.
  
  
  Его разбудил хруст веток под чьей-то тяжелой ногой. Максилиан лежал на земле, уткнувшись щекой в траву. Он приоткрыл глаза. Рита, устроившись у него под мышкой, тихонько посапывала. Ее худенькие, бледные от холода пальцы вцепились ему в рубашку, и то и дело вздрагивали.
   Максилиан приподнял голову. Он был в лесу, недалеко от поляны. Судя по теням, приближался закат. Перед его глазами темнели два грязных разбитых ботинка, которые, как оказалось, принадлежали Тому. По правую руку от мужа стояла Марта.
  - Что вы здесь делаете? - голос ее звучал, как удар кнута.
  - Мы? Мы спим...
  Максилиан потянулся - и едва не согнулся от боли. Не было видно ни шрамов, ни ран, но все тело горело, словно облитое кислотой. Он выругался. Потом еще раз - громче и дольше. Значит, это действительно был не сон - мириады сверкающих щупалец, разлетавшихся под стальным мечом.
  Цветы! Он дрался с цветами! Это было почти смешно.
  Из него вырвался вздох. Ни Марта, ни Том не сдвинулись с места. Рита по-прежнему дрыхла без задних ног. Когда, с опаской, Максилиан попытался привстать, колдунья что-то пробормотала сквозь сон, после чего зарылась в его рубаху и больше не издавала ни звука. А Том и Марта по-прежнему пялились, словно он отнял котомку у нищего.
  'Ага!' - наконец догадался Максилиан. Рита в его объятьях после ночи в лесу - это выглядело нехорошо. Точнее, было плохо и несколько непристойно. Только такие мелочи в данный момент его не интересовали. Потому что начал волновать Ритин непрекращающийся сон. С тех пор, как он вынес девчонку с поляны, Рита ни разу не открыла глаза и не отпустила его рубаху.
  Тесер, подумал Максилиан. Проклятый тесер.
  - Тесер, - голос его хрипел в пересохшей глотке. - Она лепетала что-то про тесер. Еще бы немного, и эта трава сожрала нас обоих. Я удирал как щенок с горящим хвостом.
  Максилиан сплюнул от злости.
  Он бежал от цветка. От цветка!
  Позорище.
   Максилиан попытался отцепить Ритины пальцы от рубахи, но те застыли в мертвой хватке.
   - Том, помоги мне. Ты что, оглох? Я не могу подняться, когда она на мне висит клещом.
  Что с ней происходит? Силы небесные, что же с ней происходит?!
  Ритины пальцы так и не разогнулись, и в конце концов Тому пришлось разрезать его рубаху. Только это убедило Марту: то, чего она боялась, не произошло. Произошедшее было намного хуже.
  
  
  
  Рита открыла глаза. В комнате было темно - но чем-то не похоже на ночь. Потом она поняла, что окна были зашторены, оставляя непослушному солнцу только узкие щелки. Рита улыбнулась: скорее всего, опять проспала.
  Почувствовав взгляд, она повернула голову. Максилиан сидел в кресле, жутко злой и готовый взорваться от малейшего повода. К сожалению, этот повод сразу нашелся: за ним стояла корзина, и, увидев ее, Рита выдохнула с облегчением:
  - Ох, тесер. Я так боялась его потерять...
  В ответ Макс разразился пламенем, используя лексикон, о существовании которого она даже не догадывалась, и немедленно в комнату ворвались Том и Марта. Вскоре Рита смогла убедиться, как тщетны попытки двух в общем-то сильных дромов утихомирить одного возбужденного пику. Том и Марта были выдворены за дверь, а ей пришлось остаться и внимать распоясовшемуся красноречию Максилиана.
  Но вдруг тот остановился, будто ужаленный:
  - Тебя это забавляет? Тебя это забавляет, безрассудная неблагодарная ведьма?!
   И в следующее мгновение пику вылетел из комнаты.
  
  Заклинание было длинным и сложным. Оно требовало сосредоточенности и полного молчания. И того и другого у Риты было в избытке: с тех пор как три дня назад за Максилианом захлопнулась дверь, он не сказал ей ни единого слова.
  Бурое зелье весело булькало и выглядело счастливым, только теперь, после недели вызванной им комы Рита знала: горный тесер отличался коварством. И действительно, при первой же возможности эта зловонная жидкость рванулась из котелка, удушая своими парами. Но Рита была настороже, и постепенно, заклинание за заклинанием, успокоила кипение. Укрощение тесера было на редкость сложным занятием, но результат - называемый тесой - безусловно того стоил. К концу дня Рита разлила золотую прозрачную жидкость по флягам. Судя по аромату - смешение роз и хвои - теса была готова. Оставалось отыскать Максилиана и прекратить эту глупую ссору. Рита вздохнула. Усмирение тесера, несмотря на его коварство, было просто детской игрой по сравнению с общением с разъяренным пику.
   Рита наконец нашла Максилиана сидящим в саду на траве. Он выглядел очень плохо. Ожоги отнимали слишком много энергии, и ему явно нужна была помощь. Рита протянула флягу:
   - Попробуй!
  Но он уже шагал в сторону дома.
  - Макс, остановись, пожалуйста!
  Никакой реакции. Ну что же с ним делать!
  'Остановись!' - ее энергия ударила в Максилиана.
  С тех пор, как тот отпустил пришпиленного Себастьяна, Рита ни разу Максу не приказывала. Но, похоже, время снова пришло. И, в конце концов, она была магом, а он - только пику, и ей надоело за ним гоняться.
  Только Максилиан продолжал идти, не замедляясь.
  'Стой! Остановись! Остановись сейчас же!'
  Макс по-прежнему топал и даже не оборачивался. Пару секунд Рита с открытым ртом пялилась на удалявшийся затылок, а потом рванулась вдогонку.
  - Как долго ты хочешь, чтобы я за тобой бегала, а?
  Пику сделал вид, будто не расслышал вопроса.
  Рита раздраженно топнула. День обещал быть длинным. Закусив губу, она заправила за ухо выбившиеся волосы и побрела вслед за пику к дому.
  
  
  
  Максилиан наконец сдался, отворив в полночь дверь и в тусклом свете напольной свечи обнаружив спящую в коридоре колдунью. Та вздрогнула, открыла глаза и мгновенно протянула знакомую флягу:
  - Попробуй!
  Он устало опустился рядом на пол. Рита сняла крышку, ладонью откинула волосы с его лица и поднесла горлышко фляги к его губам:
  - Только глоток...
  Максилиан подчинился. И замер. Горло свело, а по венам растекалась странная теплота.
  - Что это? - Он сглотнул, раз другой, но приторный терпкий привкус не исчезал.
  - Растворенная энергия.
  - Но... Как это возможно?
  - Тесер. Он хранит энергию. Конечно, при помощи старых заклинаний. Мне такое не написать - я едва представляю мастерство тех, кто нашел эти слова. - Рита вздохнула. - Говорят, им это было очень нужно. Тесу еще называют 'водой для дуэлянтов', и, если верить легендам, в старину маги любили поединки даже больше, чем сейчас.
  Максилиан усмехнулся. Рита улыбнулась в ответ.
  - Я на дуэлях справляюсь сама. И, кроме того, теса непредсказуема. Вначале она добавляет энергии, но если принять слишком много, то и впрямь становится как вода.
  Несколько капель из фляги попали ему на руку. Максилиан глубоко вдохнул. Под знакомым запахом розы и хвои пряталось что-то еще. Гнев. И страх. И неуемная жажда свободы. Словно укрощенный дикий зверь рвался на волю.
  Ритины пальцы осторожно коснулись его щеки, убирая снова упавшие на глаза волосы.
  - Макс... - Она нашла в темноте его руку и на мгновение прижала ладонь к губам.
  Максилиан застыл. Рита поспешно продолжила:
  - Прости меня. Я не знала, что горный тесер будет таким вероломным - южный довольно покладистый. Боги, нам так повезло, что только я его заклинала, иначе он и тебя бы позвал... - Рита поежилась, отпустила его ладонь и неуверенно улыбнулась. - Спасибо, что не оставил меня одну. Не хотелось бы быть высушенной цветами.
  Они долго сидели в молчании. Наконец Рита начала подниматься, но Максилиан ее удержал.
  - Что этот жест означает у магов? - он указал на ее ладонь.
  - У магов? - наморщила Рита лоб. - Ничего особенного, насколько я знаю.
  - Почему тогда ты поцеловала мне руку?
  - Так папины генералы просили прощения. А что?
  - 'Папины генералы?' Но как?.. Твой отец, не маг, ведь работал на ферме?.. Точно, это же было до Алсы! Подожди, а против кого они воевали?
  - Против таннов, конечно.
  - Таннов?! Но как?! Разве дромы могут?.. Без стали?...
  Рита пожала плечами:
  - А кто, скажи мне, все это время сражался с ними в Косте? Не пику же! Почему, по-твоему, танны только сейчас добрались до Алсы? А не раньше?
  - Дромы? Но как?.. И почему тогда в Алсе они дезертируют, отказываясь воевать?!
  - Я бы тоже не пошла защищать границы страны, которая отнимает моих детей!
  - Даже такой неуч, как ты должен знать, что в этой самой стране есть призыв. Одного пику из каждой - каждой! - семьи забирают в армию. Знаешь, какое наказание за дезертирство? Смерть. И другого пику из этой семьи призовут взамен. Чем тогда дромы лучше? Или вы, колдуны? Только представь, сколько жизней пику ты могла бы спасти!
  Рита нахмурилась, глядя, как Макс отвернулся в попытке сдержать свой гнев. Спасение жизней каких-то там абстрактных пику ее не волновало. Важен был лишь один из них. И даже в полутьме она видела его ожоги, из которых сочились кровь и гной, смешанные с мерцающим соком тесера. Рита дотронулась до плеча Максилиана:
  - Можно тебя лечить?
  Он кивнул и, неожиданно подхватив ее руку, поднес ладонь к губам.
  - Макс, а ты-то за что извиняешься?
  В ответ донеслось невнятное бормотание.
  - Макс?..
  - Ничего, не важно...
  Рита наморщила лоб, хотела что-то спросить, но прервалась на полуслове. Это действительно не было важным. Она осторожно провела рукой над его головой, пытаясь понять, где начать, где основной источник боли.
  
  Длинные пальцы колдуньи порхали вокруг Максилиана под монотонный поток заклинаний. Вначале он прислушивался, пытаясь разобрать слова, но мелодичное бормотание звучало как колыбельная, и Максилиан скоро уснул.
  
  Его разбудил испуганный взвизг:
  - Ой!
  Максилиан вскочил, спросонья ударившись о дверной косяк. Когда зрение наконец прояснилось, он увидел, как Рита сидит на полу и ожесточенно дует на пальцы.
  - Что случилось?!
  - Ты ударился? Извини. Нагнись, я поправлю... Ааа... - она втянула воздух сквозь зубы.
  - Что случилось? - повторил Максилиан, присаживаясь рядом.
  - Этот проклятый тесер, похоже, меня тоже обжег. Смотри, будто огнем... - Она показала свой палец с нарастающим волдырем. - И это был кто-то мелкий, зверюшка, с узкой мордой, будто волчонок. Конечно, только видение, но все равно, жутко похожее на настоящего зверя. Он протянул свою морду оттуда вырвалось пламя! Клянусь богами, я никогда еще не встречала такое гадостное растение!
  Рита заметила, что Максилиану было немного не по себе, и торопливо заверила:
  - Не беспокойся. Это пройдет. Ты не причем. Макс, ты в порядке? Ты немножко зеленый...
  - Да, я в порядке. - Он судорожно попытался найти, чем бы ее отвлечь, - Все-таки что за дурная привычка: звать меня Максом. Как собаку. Будь ты пику, мы бы давно дрались на дуэли.
  - Мы уже дрались на дуэли. Ради бога, кем еще тебя звать, Мастером?
  - Против Мастера я не возражаю...
  Рита вперила в него негодующий взгляд. Потом вдруг замерла, будто пытаясь поймать какую-то мысль.
  - Макс, скажи, а есть ли на свете кто-либо, кого ты можешь назвать своим Мастером?
  - Мой брат. Хотя нет. Больше никого.
   - А... Как интересно...
   И под ее бормотание и возобновившееся порхание рук Максилиан снова заснул.
  
  Глава 5
  
  - Гад! - Рита раздраженно пнула гнилую корягу, которая от удара разлетелась в труху.
  Наглое хихиканье Себастьяна по-прежнему раздавалось в ушах. Сегодня утром, когда лечила его внизу в деревне, Рита спросила про татуировки, и дром, хотя и ответил, явно пытался скрыть что-то особенно важное.
  Ах ты, подлая гадина! Ну ничего, подожди. Я найду на тебя управу!
  - Гад!
  - Проблемы? - вопросительно поднял брови Макс, который вольготно растянулся на плаще у елки. Рядом с ним лежала горбушка - остатки обеда. Рита подошла, отломила кусок и, жуя, вернулась на поляну к расставленным палкам-мишеням.
  - Нет. Извини. Просто задумалась. - Она выпрямилась и прицелилась. Дротики выстрелили невидимым веером. Палки зашатались, но, повинуясь ее заклинанию, немедленно замерли.
  Рита удовлетворенно улыбнулась и снова прицелилась, пытаясь выкинуть утренние события из головы и сконцентрироваться на метании дротиков. Но это не удавалось: там, где ее укусила лиса Себастьяна, палец распух и зудел. Рита едва не разразилась подхваченными от Макса ругательствами, вспомнив, как крошечная отвратного вида татуировка вдруг вскочила с загривка дрома и впилась ей в кожу острыми как иголки зубами.
  Хорошо, что Рита умудрилась не взвизгнуть, когда эта бешеная малявка чуть не оттяпала ей палец. И даже не перестала лечить сломанную ключицу Себастьяна, хотя дром, конечно, этого не заслуживал.
  - Что у тебя за знаки на шее? Лиса и медведь? - Рита тогда попыталась отвлечься, стараясь не устроить скандал и ненароком не сломать Себастьяну что-нибудь еще.
  - Кто тебя обучил этим знакам, колдунья? - Вместо благодарности дром подскочил, словно ужаленный, чтобы немедленно, морщась от боли, свалиться обратно в кресло.
  - Не помню, наверно родители. - Под недоверчивым взглядом она развела руками. - Я выросла в Косте, Себастьян. Там люди учат своих детей не так как здесь. По-другому.
  Дром кивнул, соглашаясь: выходцам Алсы Коста всегда казалась далекой и странной сказкой.
  - Это мои покойные мать и отец, - неохотно объяснил он Рите. - Точнее, их духи.
  - То есть они не нарисованы?
  Себастьян довольно хихикнул:
  - О нет, колдунья. Они настоящие. И они не только кусаются, но еще и говорят.
  На этом их разговор завершился, и до конца лечения Себастьян молчал как рыба.
  
  
  - Гад! - Рита пнула очередную безответную деревяшку, вспоминая ухмылку дрома. - Гад!
  Коряга разлетелась под ее ногой на мириады заноз.
  - Ай! Ну что ж ты делаешь, ведьма! - вскрикнул Максилиан и ухватился за шею, по которой стекала алая струйка.
  - О боги! Это я? О боги!
  Рита бросилась к Максу, пытаясь понять, что вызвало кровь: заноза или невидимая сталь. Налюбовавшись на Ритины мучения с различным оружием, Максилиан постановил, что будет учить ее дротикам. И большую часть времени этот выбор казался правильным - за исключением тех моментов, когда дротики вместо мишеней почему-то летели в пику. Но сейчас в кровопускании был виноват кусок древесины, и Рита бросилась его вытаскивать.
  Она была настолько занята занозой, что не сразу заметила рядом узкую голубоглазую морду. А та, аккуратно прицелившись, плюнула в Риту ярко-желтым огнем. Но во второй раз морде этого сделать не удалось - взвизгнув, Рита прихлопнула ее обожженной ладонью.
  - Эй! - дернул Макс головой и уже было открыл рот, но, увидев ее лицо, осекся. - Что?! Что с тобой?!
  Не слыша его, Рита молча рассматривала свои руки. Один палец был укушен. На другом виднелся шрам. А на мизинце и ладони появились новые ожоги.
  Мда.
  Она посмотрела на Макса. Снова на руки. Потом обратно на пику. После чего прошипела сквозь зубы:
  - И он же, зараза, еще и говорит, не правда ли?
  - Кто?
  - Ты бы меня предупредил, что ли? Боги! Кто это? Волк? Ящерица? Какая-то дрянь с огнем и узкой мордой! - Рита сунула свой обожженный палец ему под нос. - Это не тесер, Макс. Неет. Это точно не тесер. Это одна из дурацких дромовских татуировок - только у тебя их как будто бы нет. А на самом деле они невидимые, как сталь, не так ли? Эти проклятые штучки дромов - 'Ах, мои папа и мама', - передразнила она Себастьяна. - Ах, мои духи... Ах, мои предки... Кровожадные твари, эти ваши предки! Кусачие заразы!
  - Рита... - предостерегающе прошептал пику. - Не говори о них так, они могут обидеться...
  - Да пошли они, гады! Обидеться! А надо мной, видите ли, можно всячески издеваться, и я не обижусь! А эти твари...
  - Рита! - Голос Максилиана начал звучать испуганно. - Прекрати богохульствовать!
  - Ах, богохульствовать! А мне как будто... Ай!
  Рита взвизгнула и схватилась за шею. Та начала удлиняться... Нет, неправильно. Из шеи вдруг начал вытягиваться... О боги!
  Рита судорожно пыталась удержать, казалось бы, бесконечно растущий рог.
  - Акуерита! - раздался грозный голос сверху. - Разве я тебя не учила, как говорить о покойных: хорошо - или молча! Где твое уважение к предкам!? Где твои манеры?! Где, в конце концов, твои мозги?! Вот к чему приводит житье с колдунами! Позор! Позор на мою седую голову!
  Рита осела на землю, не спуская глаз с парящего над ее головой волка.
  - Эээ.. Эм... Эээ... Мама?
  И разразился шквал.
  
  
  Когда накативший поток обвинений и осуждений иссяк, Рита сидела на траве, уставившись в пространство перед собой. Максилиан примостился рядом.
  - Эй, ты как?
  - Буду жить, - устало улыбнулась она. - Спасибо, что это прекратилось.
   - Не за что. Ты же мне союзник, так сказать. - Усмехнувшись, Максилиан взял ее ладонь в свою, один за другим распрямляя нервно сжатые пальцы. - Мы должны помогать друг другу.
   Рита благодарно кивнула. Кто знал, когда бы мама закончила выражать свое недовольство образом жизни дочери, если бы не Максилиан. Тот умудрился украдкой просунуть руку под бушующим волком и прихлопнуть откуда ни возьмись появившуюся на шее Риты татуировку. Она вздохнула. У нее больше не осталось ни малейших сомнений, кем были родители. Макс оказался прав - они действительно оказались дромами. Не колдунами. О нет, не колдунами, точно.
   Брр... Рита поморщилась.
   Ее мать была в ярости от того, что дочка стала колдуньей. И Рите мгновенно напомнили: мама никогда не считала нужным сдерживаться в выражениях и в громкости голоса.
  - Это действительно то, что вы о нас думаете? - тихо спросила Рита Максилиана.
  Какое странное ощущение - вдруг понять, что 'мы' относилось к магам, а к 'вы' относилась ее родная семья.
  - Твоя мама отличается исключительным красноречием, - уклончиво отозвался Максилиан.
  - Неужели это то, что вы думаете о магах? - повторила Рита, на этот раз поймав его взгляд.
  В конце концов Максилиан ответил:
  - Да.
  Она отвернулась и снова замерла.
  
  Молчание затянулось. Максилиан ожидал, что Рита взорвется в негодовании и начнет все отрицать, защищая колдунов и их магию. Но девчонка сидела, не двигаясь.
  - Рита? - Он склонился к ее лицу. - Рита?!
  Максилиан видел это не раз и не два: зажмуренные глаза, сжатые добела кулаки, невероятное напряжение во всем теле, будто внутри она боролась с какой-то неведомой силой. В последние дни это случалось все чаще и чаще, словно с каждым разом сила росла, отнимая у Риты последнюю энергию. А Максилиану оставалось только беспомощно смотреть, как кровь отлила от ее лица и тонкие черты, заостряясь, побледнели. Дыхание Риты замедлилось, и сердце билось все тише и реже.
  Но внезапно все прекратилось - невидимая лапа разжала свою смертоносную хватку. Рита медленно открыла глаза. Несколько долгих, бесконечно долгих мгновений, она неотрывно смотрела на Максилиана. Наконец, едва дыша, словно даже эти еле слышные слова требовали больше энергии, чем у нее осталось, она прошептала:
  - Ловушки... Я забыла тебе сказать...
  - Шшш, Рита, шшш...
  Она нетерпеливо мотнула головой:
  - Макс, послушай. Те ловушки, которые я тебе показала... после дуэли... - Рита вдохнула, выдохнула. Зажмурилась, собирая последние силы. - Их давно уже нет. Я их убрала. В тот же вечер.
  Напрягшись, она открыла глаза.
   - Ты свободен, Макс. Если хочешь, можешь идти, не дожидаясь меня.
  
  
  Рита с Максилианом по-прежнему молчали, когда их нашла задыхавшаяся от быстрого бега Марта. Женщины обменялись взглядами, и Рита начала вставать. Но ноги ее подкосились, и она снова осела на траву. Максилиан вздохнул:
  - Оставь ее в покое, Марта. Разве не видишь - ей сейчас не залечить и царапины.
  - Но Бахалион... О Моор владыка!.. - Марта неожиданно всхлипнула: - Он же... Он же... Его руку рассекло топором!
  - Покажи, я погляжу, что можно сделать. - Максилиан поднялся на ноги.
  Марта затрясла головой, пытаясь подавить рыдания:
  - Но ты... Как ты можешь помочь?
  Максилиан пожал плечами:
  - Посмотрим. Поверь, я не в первый раз вижу раненого с рассеченной конечностью. До утра он дотянет, ну а завтра Рита, будем надеяться, сможет им заняться. Договорились?
  Не дожидаясь согласия Марты, Максилиан подхватил Риту на руки и направился к дому.
  
  
  - Наконец-то! - на звук открывшейся двери коттеджа Рита подняла голову от длинного свитка на кухонном столе и улыбнулась.
  Максилиан устало переступил через порог. У ног немедленно образовалась густая темная лужа - он был по колено в грязи, и вода продолжала капать с промокшей насквозь одежды на пол.
  Максилиан добрался до дома далеко за полночь. Окна коттеджа, окруженного тишиной, были темными, словно его обитатели спали мертвым сном. Но оказалось, это обманчивая дремота была вызвана заклинанием: Рита сидела на кухне, за ярко освещенным столом. Когда, поднявшись, она подошла к двери, свет поспешил вслед.
  - Ох, ты совсем промок! - шепнула Рита, помогая Максилиану выбраться из липнущего плаща. - Обернись.
  С новым ее шепотом грязь и вода исчезли, а вокруг завертелся теплый ветер, высушивая остатки проливного дождя.
  - Спасибо. Вижу, тебе уже лучше? Теса помогла?
  - Да. - Рита начала накрывать на стол. - Как Бахалион?
  Максилиан пожал плечами:
  - Будет жить. Что это? - указал он на свиток.
  - Заклинание. Хочу сделать раны от дротиков невидимыми.
  - Зачем?
  - Ну представь, попаду я в стражника, а его товарищ заметит кровь на невидимой стали и дротик выдернет. Вся работа насмарку.
  - Работа? - Максилиан хмыкнул. Но внезапно посерьезнел: - А ты можешь сделать невидимой эту цепь?
  Рита взглянула на тонкую серебристую нитку, блестящую у него на шее под волосами. За месяцы без стрижки шевелюра Максилиана отросла до плеч, делая его неотличимым от окружающих дромов.
  - Попробую...
  Она подставила руку, и цепь аккуратно спустилась на ладонь, чтобы после нескольких слов беззвучно исчезнуть.
  - Пожалуйста, надень ее, - попросил Максилиан.
  - Цепочку? Зачем?
  - Ну сделай мне одолжение.
  Рита приподняла удивленно брови, но подчинилась:
  - Доволен?
  - Да.
  Неожиданно, Максилиан поднес ее ладонь к губам и шепнул несколько слов. Цепочка вспыхнула серебристой молнией, а потом снова исчезла. Исчезла совсем, как он и надеялся.
  - Макс? Что это было? - голос Риты звучал неуверенно. - Подожди, а где же... А где цепочка? Макс?!
  Максилиан улыбнулся. Рита выдернула кисть из его руки. Они уставились друг на друга. Наконец Рита спросила чуть слышно:
  - Макс? Что ты наделал? Это не просто цепочка, так?
  - Нет.
  Рита молча ждала. Максилиан продолжил:
  - Когда я возвращался назад, дорогу размыло, и я потерялся в лесу... Хотя это не важно, я уже здесь. Но цепочка - она как маяк. В следующий раз она мне поможет найти тебя - и дорогу домой.
  - Как маяк? - переспросила Рита.
  - Да.
  - Макс, я не могу принять твой подарок...
  - Почему?
  - Ты пику. Мне не следует...
  - Рита! - перебил ее Максилиан. - Ну не будь же такой упрямой...
  Она замерла:
  - О боги! Это не просто маяк! Я чувствую... чужую энергию... Боги! Тара?
  - Мы называем это тарак...
  - Тарак?! Макс, во что ты меня втянул?! Что это?
  Максилиан осторожно сделал шаг назад, отступая к двери.
  - Это - как нить между нами, от меня к тебе. Через нее я буду знать, где ты, и смогу делиться с тобой силами. Не волнуйся, как только я уберу энергию, ты больше уже ничего не заметишь: это моя цепочка, и связь между нами, так сказать, односторонняя. И вообще, очень здорово, что ты ее чувствуешь - я не был уверен, что тарак может работать на колдунах... Ммм... Рита... Пожалуйста... Ты не могла бы..... Не кидать это?!... Эх... Нет, только не чайник... Рита! Что ты делаешь! Ай!..
  
  
  
  
  Рита не разговаривала с Максилианом двое суток, но в конце концов сдалась. По тому, как в последнее время вел себя Себастьян, восстание ожидалось со дня на день.
  - Когда мы закончим, ты меня отпустишь? - спросила Рита, после очередной неудачной попытки найти, куда же скрылась эта окаянная цепь. Та будто растворилась в воздухе - или в ее коже, и даже проклятый так называемый тарак ничем себя не выдавал. - Макс, обещаешь?
  - Я постараюсь.
  - Уж постарайся, пожалуйста!
  - Да ладно тебе. И вообще, почему ты так взвилась: пику, пику... Ну и что, если цепочка раньше принадлежала пику? Хоть я и пику, мы же с тобой союзники - сама говоришь, магия не возражает.
  - Ты - другое дело/
   - Ну спасибо. С чего такая честь?
   Не поднимая головы, Рита помешивала кипящую на огне бурую жидкость.
   - Сам же сказал, что ты не 'укрощал колдунов'. Это великое преступление - подчинять себе волю свободного мага против его желания.
   - Но ты же это делала? Правильно? - Максилиан осекся, увидев, как вмиг посерело ее лицо. - Рита?
   Она медленно качнула головой:
   - Действительно делала. Дважды. Оба раза чтобы спасти жизнь магу. Это мое единственное оправдание.
   - Ты говорила, такое запрещается?
   - Да, поэтому...
   Голос Риты стал тише, растворяясь в прозрачном воздухе, словно пар из ее котелка.
   - Поэтому?.. - повторил Максилиан.
   - Поэтому я была наказана.
   Он хотел что-то сказать, но сдержался. После чего тихо спросил:
   - Как?
  Пару мгновений Максилиан был уверен, что Рита не ответит. Но внезапно лицо ее изменилось, и, словно сама того не ожидала, она прошептала:
  - Это даже хуже, чем наказание. Знаешь, когда-то, давным-давно, в Косте не казнили за убийство. Тех, кто убил, просто вывозили далеко за пределы Косты и выпускали в пустыне. Жили они, умирали - это было неважно. Их больше никто не вспоминал, будто они никогда не существовали.
  Рита запнулась и замерла, а потом продолжила, уставившись на черенок деревянной ложки:
   - С колдовством происходит похожее, Макс. Внутри темнеет, и магия тебя покидает. Тени, словно живые, хватают и тянут куда-то... И начинают визжать... Поверь, ты никогда не захочешь услышать что-то подобное. Но, впрочем, это не важно - вам они не явятся, вы же не верите в тени...
  Максилиан притянул Риту к себе и обнял. Постепенно она перестала дрожать.
  - Спасибо. - Отступив торопливо назад, к своему бурлящему вареву, Рита повернулась спиной к Максилиану. - Но потом визги стихли. Темнота исчезла, и магия возвратилась. Я до сих пор слышу и вижу тени, но они далеко, в своем царстве. А я - здесь, осталась, будто мне дали еще один шанс или уменьшили наказание. Так ведь случается: если кто-то украл кусок хлеба для своего голодающего ребенка, их иногда прощают. Из жалости.
  Не отрывая взгляда от котелка, Рита тихо продолжила:
  - Мне порой кажется, что у магии для меня есть какая-то цель, какой-то план. И для тебя тоже, ведь, с позволения магии, ты узнал о нас намного больше, чем доверяют чужаками. Это очень странно. Так не бывает. Мы, маги, обычно без труда храним любые секреты - и самих себя - в тайне. Конечно, бывают ошибки, и нас находят, но это случается крайне редко. А предательства магия просто не позволяет. Предают только тени, не свободные маги.
   - Трудно поверить, что все твои собратья такие... хм... порядочные...
  Рита слабо улыбнулась в ответ:
   - Макс, какими бы мы ни были, я в своей жизни встретила только одного мага, совершившего преступление.
   - Какое?
   - Не знаю. Мой приемный отец приказал больше к нему не приближаться. Я подчинилась.
  - Подчинилась? Ты? - подмигнул Максилиан.
  - Разве я похожа на дурочку?
  - Нет, на ведьму со старых свитков.
  Она поморщилась, потом махнула рукой и сосредоточилась на своем ведьмином зелье.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"