Особенную тишину перегона "Красный Проспект" - "Площадь Ленина" в эту ночь нарушали упругие звуки от резиновых ботинок двух странников. Их неторопливые шаги и целеустремленные взгляды могли вызвать некоторую степень беспокойства у кого-либо со стороны. Но, кроме них самих, в эту ночь, на данном участке никого не было.
- Ты как думаешь, все когда-нибудь вернется на свои места? - спросил своего спутника молодой человек лет тридцати, который шел чуть поодаль, чтобы проверить товарища, если тот чего не успеет заметить.
- О чем это ты?
- Ну я имею ввиду, когда-то же это закончится. Так?..
Путники остановились. За их недолгую совместную службу в "Метрополитене" мужчины слишком хорошо знали друг друга. Они сдружились буквально с первой минуты их знакомства. И сейчас Федор полагал, что его товарищ, Дима, затевает серьезную тему для беседы
- Слушай, друг, - начал Федор, - когда ты начинаешь разговор с таких слов, то все, что мы скажем, никогда не сможет дать тебе ответы на вопросы. Может, давай поговорим о футболе?
Дмитрий издал протяженное "пффф".
- О футболе? Ты сейчас серьезно? Вот где-где, а в этой сфере уж точно мы никогда не найдем ответы ни на один вопрос. А я хочу о серьезных вещах поговорить. В спорах рождается истина. Если не будем ничего предпринимать, тогда далеко не уйдем.
- Точно. А если еще не предпримем попытки найти неисправность, то поезда уже далеко не уедут.
Федор, чуть моложе Дмитрия, но чуть постарше по служебной лестнице, снова устремил взгляд на железнодорожную колею и продолжил неспешный ход.
- Ну ты зануда, - Дима отстал еще больше от приятеля, проверяя элементы скреплений на прочность ботинком.
Его очень часто занимали тяжелые думы, которые никому, кроме него, не были нужны. Федор хоть и сам любил познавать смысл происходящих вещей, ему нравилось говорить о фантастике, мистике, но чисто с научным подходом. А Диму он всегда хотел научить жить проще - чтобы у того оставалось больше времени на настоящие чувства. В свои тридцать он так и не пробовал завести себе семью, никогда не посещал других мест планеты, кроме родного города.
Федор почувствовал прикосновение к левому плечу. Он обернулся - никого, кроме коллеги. Федя пошел дальше, стараясь сосредоточиться на работе. Но легкие удары по плечу периодически повторялись. Он сделал вид, что больше не замечает их. А когда очередной удар показался ему особенно сильным, он резко обернулся, схватив рукой раздражителя.
Этим раздражителем оказалась рука Димы.
- Ха-ха, все никак не привыкнешь? - Дмитрий высвободил свою ладонь из крепкой хватки друга, волшебным образом уменьшив ее до размера авторучки.
- Вот дурацкая у тебя мутация, - злился Федя, пытаясь все же схватить тоненькую ниточку, оставшуюся от нормальной руки Димы. Ниточка плелась по шпалам, пока, наконец, не вернулась к своему хозяину и не превратилась в привычную человеческую конечность.
- Чем же она дурацкая? Вот ты умеешь изгибаться во всех плоскостях? А если поезд проворонишь - то не страшно, когда собьет. Изогнусь, и кости целы.
- А психику машинисту потом за свой счет восстанавливать будешь?
- Да брось, мутации не редкость, как лет тридцать назад. Кого сейчас этим удивишь?
- Ну да, эластичный ты наш философ.
Мутации распространились очень быстро. Связано это было с солнечным ветром, однажды обрушившимся на Землю. Звезда умирала, издав прощальный писк низкочастотных волн. Нет, она по-прежнему светила, дарила свое тепло, но это была уже другая звезда.
Никто так и не ответил, почему и как это произошло. Именно поэтому Федор не любил разговоры на широкомасштабные темы, потому, что ответа заведомо нет, или же он ложный. Как можно было проворонить гигантский всплеск термоядерной энергии у себя под носом? Что уже говорить об астропрогнозах на счет других звезд, галактик. А уж тем более на счет политики, экономики и футбола.
- Ладно, давай передохнем, - Федя сел на рельс, вытянул ноги перед собой, не останавливаясь при этом осматривать полотно.
- Ну неужели! - Дима хотел было сесть тоже, но увидел недобитый путевой костыль. Он добил его молотком, несколько раз при этом промахнувшись.
- Что, в детстве молотком не давали играть? - пошутил Федор, прекрасно зная, что мутация забрала у его друга львиную долю крепости и силы.
Мужчины расположились на перекур, достав, каждый из своего рюкзака, по термосу.
- Есть чего к чаю?
- На, пирог. Жена испекла.
Дмитрий, не вставая с места, удлинил руку и взял кусок пирога.
- Так что тебя гложет, Дим? Давай уже, рассказывай.
Мужчина сделал пару глотков чая, потом сказал:
- Когда закончится этот бардак? Почему нельзя заниматься делом? Постоянно мешаются эти формальности. Акции, акты, контракты и прочие абстракции. Что мешает нам делать то, что мы должны? Все силы тратятся на доказательства уже доказанного, на изобретение уже изобретенного. Человек не может поступить вот так, как надо, боясь изменить себя, или мнение о себе, что совсем не одно и тоже. Так и умрешь, не сделав ничего полезного.
Федор слушал, не перебивая, наслаждался горячим чаем, изредка поглядывая на время.
- Единственное, что меня утешает - наша работа, - продолжал Дмитрий. - Компания, одна из немногих, что не стопорит дело. Ничего себе - дорогого стоит составить конкуренцию "Единой перевозочной компании". Горин уже все локти сгрыз, наверное. Может, это конечно связано с перенаселением, но обеспечить пассажиро-перевозки в стране и во всем Сибирско-Азиатском альянсе за какие-то сто лет - идеал организованности. Кто бы мог подумать, что люди с "Березовой рощи" могут спокойно добраться до Питера? Пусть и с пересадками. Да еще и особые поезда на нас повесили. С одной стороны правильно, к ним теперь не подлезешь, даже если захочешь. Только вдруг у кого-то получится? Будет беда. Но все же, и здесь бюрократия пустила свои корни. Почему нельзя просто работать?
Федя закрутил крышку на термосе и подошел к стене тоннеля. Там лежал ящик-запас. Из него работник вытащил новенький костыль.
- Вот смотри - это ты. Слегка поржавевший, но полный сил, готовый к работе. А этот ящик - бюрократ. Смотри, какие на нем красивые буквы нарисованы. Он помогает тебе быть готовым к работе. Он подговаривает, чаще умоляет, тебя работать. Это его обязанность. Для этого он есть. На Земле перенаселение, работа нужна всем и каждому. Каждый рвет свой кусок оставшегося пирога. Не парься, брат, лучше настройся на рабочую волну.
Федор махнул рукой, чтобы выпустить костыль. Но тот застрял.
- Что опять клешню не смазал? - рассмеялся Дима.
У Феди было механическая кисть правой руки. Свою родную он потерял на работе. Организация возместила ему лечение и новенькую биоруку.
- Да нет, вроде бы смазал. Ты мне лучше скажи, где там машинист обнаружил удар?
- Да прям здесь, кажись. Восьмой пикет, двадцать пятый метр, примерно.
- Машину осматривали? По-любому в ней причина.
- Да смотрели мужики, говорят ничего подозрительного. Если вообще был этот удар. Опять отписали замечание, чтоб премию получить.
Федор разжал, наконец, ладонь и зашагал вновь по колее, тщательно осматривая путь. Дима не хотел так скоро продолжать работу, он попытался удержать друга интересной темой:
- А ты читал новый выпуск "Диггера"? Там, говорят, получилось предмет телепортировать.
- Да это все сказки. Фотоны могут передавать энергию на расстоянии. Но люди и разные твердые тела - это же не фотоны. Передавать энергию на расстоянии мы можем лишь посредством Метрополитена, по наземным ж.д., ну и самолетами, разумеется.
Тут Дмитрий сделал нечто странное. Он изогнул руки в разные стороны, затем, продолжая их загибать, обогнул Федора и сделал еще один оборот руками вокруг него.
- То есть, в это ты веришь, а в телепортацию отказываешься?
- Да, в мире много странного, может, ты и прав. Но тогда миллионы людей, связанных с транспортом, потеряют работу.
- Ты так узко мыслишь! - вскипел Дмитрий. - Перед нами откроются громадные возможности перемещения во всех направлениях вселенной, а ты переживаешь, что перевозки упадут.
Федя подошел к другу и в приказном тоне сказал ему привстать.
- Что?
- Я под тобой еще не посмотрел.
Но на месте, где сидел Дима, не оказалось ничего необычного. "Да где же..."
Вдруг что-то из ряда вон выходящее попало в глаза Федору. Казалось бы, мелкая деталь, не достойная внимания. Но за пусть и недолгий стаж работы в Метрополитене, Федор великолепно отличал настоящее дело от плевого пустяка. На этот раз было нечто серьезное.
- Подожди, что это под тобой? Пирог был без пудры.
На месте, где сидел Дима, у шпалы белело небольшое пятнышко, как след от некоего механического воздействия.
- Какое-то странное пятно. Кто здесь работал последний раз?
- Палыч. Его бригада.
Федор достал телефон.
- Здорова, Ген. Ты вчера на восьмом пикете работал?.. Да, Ленин... А...Ага-ага... Да ну, брось. Да не, мы тут замечание обрабатываем. Тут странное пятно нашли. Как будто ломом били шпалу. Подумал, может ты че... А, да прям сбоку. Тут от него еще белая типа пудра. Что? Ну, понятно... Ладно, давай.
- Ну чего?
- Чего. Ничего. Они шпалы меняли. Ломы не брали. Не, эта не помечена была. Не на этом месте меняли...
Федя осмотрел шпалу внимательно, борясь каждую секунду с соблазном бросить это дело и двигаться дальше. Время "окна" подходило к концу. Сейчас должны пускать пассажирские рейсы дальнего следования. Пора домой. Сегодня пятница, а впереди три недели отпуска.
- Эй! Смотри! - закричал Дима. - Вот Палыч, вот обманщик!
Федя подбежал к приятелю, который был в десяти метрах от него.
- Что там у тебя?
В руках у Димы находилась небольшая часть остроконечного лома, смятая у конца...
- А говорил, что ломом не пользовался!
Федор внимательно осмотрел кусок металла. След от удара был виден отчетливо, но совсем другое сейчас не вписывалось в понятную картину.
- Смотри, Дим. Что ты мне можешь сказать по поводу того, как этот ломик был сломан?
Дима схватил кусочек и повертел в разных плоскостях, а потом с умным видом произнес:
- Не иначе, как срез. Другого не бывает. Слишком ровно для излома.
- Слишком ровно... Даже чересчур. Срезать так не получится. Не видно следа шлифования, потертостей нет. Его как будто...
- Расщепило!
В эту самую секунду случилось совсем незапланированное. Огонь служебных прожекторов погас, оставив друзей в полной темноте. Такое бывает только во время движения поездов. "Окно" закончилось раньше времени.
- Какого! Диспетчер!.. Диспетчер!.. - Федор тщетно пытался связаться с диспетчером по рации. Рация молчала. И телефоны перестали ловить сигналы.
- Нам бы убраться отсюда, - Дима растянул руки и шарил ими вдоль стены. - Где-то здесь была дверь. Нашел!
Друзья ринулись к двери, аккуратно ступая, чтобы не споткнуться. Поблизости послышался ход поезда.
- Заходи, ломай дверь!
Приятели залетели в служебный проход, когда до поезда оставалось меньше двадцати метров. Но, проехав еще несколько метров, машина встала. Это был не пассажирский и не особый состав. Обычная самоходная единица, но с некоторыми особенностями. Такой модели Федор не припоминал.
Из локомотива вышло много народа. Человек тридцать. Многие были вооружены.
- Кто это такие? - спросил осипшим голосом Дима.
- А ты как думаешь?
Впереди всей этой толпы выделялся высокий коренастый мужчина, с короткими черными волосами. Свет от прожекторов мотриссы не давал подробнее рассмотреть лица этого человека, но Федор его узнал. Это был Горин.
- Где эти двое? Почему они не на рабочем месте? - кричал Горин своим подчиненным, а те разводили руками, бегая за начальником из стороны в сторону.
Дмитрий включил фонарик и посветил вглубь служебного прохода.
- Слушай, Федь, пойдем отсюда, пока еще не поздно. Не люблю я от начальства всякие нехорошие слова выслушивать.
- Он не из нашей конторы. Хотя, когда это кого-то останавливало. Пойдем...А!!!
Федя замер, не смея идти дальше.
- Что случилось?
- Ломик. Я его забыл...
- Ну и что? Давай двигай, пока не огребли!
Дима ринулся вперед, но его напарник не спешил. Федор не мог уйти. Эта улика очень важна. Это важнее, чем карьера, чем отпуск, чем жизнь...
- Надо вернуться, пока они не забрали его. Я уверен, это дело рук Горина.
Неизвестно, успели бы друзья убежать, если бы Федя не замешкался, или же их все равно догнали бы, но люди Горина распахнули прикрытую дверь в служебном проходе и настигли работников Метрополитена врасплох.
- Так, значит отлыниваем от исполнения служебных обязанностей? - резко спросил их президент "Первой Перевозочной".
- Вам какое дело? Вы вообще по закрытому перегону ехали и чуть нас не сбили.
Горин глухо посмеялся, но ничего не сказал. Его нездоровый смех и резкие грозные движения говорили Феде о недобрых намерениях на счет них с Димкой. Хотя кого Федор обманывал. Конечно же, вооруженные люди в холодном и темном подземелье его волновали гораздо больше.
- Что вы собираетесь с нами сделать? - спросил Дима.
"Зачем, Дима, зачем? Не нужно показывать им, что мы боимся. Они ничего нам не сделают".
- Это я у вас должен спросить, что вы собираетесь с собой делать. Парни, вы же не глупые, и прекрасно знаете, кто я и что могу. Выбирайте вариант - переходите работать на меня. Будете обслуживать "Перевозочную". Мне нужны такие кадры. А метро уже не модно. Кому нужны такие затраты? Копать тоннели, потом за ними следить. Что говорить об удобствах пассажиров? Ехать сутки под землей - хорошенькое дело.
Когда он говорил, то посматривал на обоих друзей по очереди. И Федя готов был поклясться, что заметил, как глаза Горина меняли свой цвет с карего на зеленый.
- В Метрополитене нет наездов на людей, - начал говорить Федор, - план и профиль дороги не меняется десятками километров. Зачем пассажирам смотреть в окно, когда через сутки уже можно до края континента добраться? Занимайся своими грузами, чем тебе метро не угодило?
Мужчина рассмеялся. Друзья чувствовали себя маленькими снежинками на большой и горячей ладони смерти. Еще совсем немного, и они превратятся в воду, стекут по шпалам, а затем выветрятся потоком воздуха от проходящего состава. Их не станет, и никто и никогда не вспомнит, что они жили. Не вспомнят, что они работали здесь, что когда-то боролись за честь компании, пусть и неявно, но так и не сумели добраться до истины.
- Если бы вы, молодые люди, знали, что перевозят у вас в "особняках", вы бы сейчас не задавали таких вопросов, - сказал, наконец, Горин и закашлялся.
Ему принесли какой-то бутылек, он раскупорил его и выпил залпом.
- Итак, что решили? Со мной или против?
- Мы никуда с тобой не пойдем, - быстро и робко произнес Дмитрий, тяжело дыша.
Федя почувствовал, как шпалы под его ногами превращаются в пирог, который у него лежал в рюкзаке.
- Хм, очень жаль, - тихо произнес директор и кивком головы указал на них своим людям.
Четверо вооруженных людей двинулись к ним навстречу. Федя ощутил сильный толчок в левый бок. Он упал за пределы колеи. А когда приподнялся, то увидел, как Дима растянул свои руки и пытался отбиться ими от противников.
- Пошли прочь!
Федор с криком ринулся в бой, обрушивая на неприятелей стальные удары искусственного кулака. Выстрелов слышно не было. Это и обнадеживало и настораживало одновременно.
- Мутант нам может все испортить. Хватай его! - послышался голос Горина.
Потом тишина.
Когда Федя очнулся, то уже лежал вдоль шпал внутри железнодорожной колеи. Его связали по рукам и ногам и еще закрепили за рельсы так, что часть головы приходилась на рабочую грань по ходу движения поезда. Его полили какой-то коричневой жидкостью. Теперь он слился с поперечными опорами рельсов. Обнаружить его так скоро не получится.
- Вот так вот, пусть Метрополитен отвечает за еще одно происшествие. Предвкушаю завтрашние заголовки газет: "Работник убит коллегой", "Мутация растворяет человечность". И все в таком роде. Как вы себя чувствуете, господин Корнеев?
- Ты за это еще расплатишься.
- Ахах. Ну в этом мире точно нет. А вот в другой... я попаду ох как не скоро.
Федя смотрел, как возбужденно вздымаются ноздри этого жуткого человека. Он выглядел совсем молодо. Высокий, мускулистый, энергичный. Но глаза... они не скроют истины. Они говорили о куда большем возрасте своего хозяина. Невообразимо большом. Федя подумал, что не знает таких клиник, которые способны вернуть молодость человеку настолько качественно.
Через пару минут мотрисса вместе со всем скопом испарилась в воздухе. Федор вроде и не слышал, как машина стронулась с места.
Спустя полминуты совсем рядом послышался гул другого состава. Вот и все... "Окно" закончилось, и по открытому перегону пустили первый поезд. Странно, почему диспетчер не убедился в окончании работ? Но это уже не столь волновало Федора, как близкое свидание со смертью.
- Эй! Я здесь! Стой! Стой!
Федя напрасно кричал в пустоту. Поезд на полном ходу двигался навстречу работнику, который попал в хитрую западню.
Внезапно раздался громкий и неприятный скрежет железа. Машинист применил экстренное торможение. Машина остановилась в паре метров от Феди.
"Наверное, кто-то из пассажиров получил перелом" - пронеслось в голове у Федора.
За пару минут, до того, как Федор Корнеев отключился без сознания, он увидел небольшой металлический предмет, валявшийся в шпальном ящике рядом. Он лежал, никому ненужный, забытый всеми, но играющий такую важную роль, что представить себе было трудно. Маленькая, расщепленная телепортацией часть ломика.