Аннотация: небольшое подражание копиям царя Соломона и т.д.
Для Джека Кеннеди паб Крылья Эльфа был не просто баром, а семейным бизнесом. Его семья владела этим заведением уже в течение трех поколений. Основатель бизнеса был сержантом, воевавшим еще со старым герцогом в Испании и при Ватерлоо. Заложенные им традиции успешно работали и сейчас, во времена королевы Виктории, да хранит ее бог. Кроме паба старый сержант оставил своим детям простой завет- главное для паба -это атмосфера. Если людям в пабе хорошо, они приходят сюда надолго, и много заказывают. Если ее нет, т.е. она плохая- паба нет.
Именно поэтому нынешнему владельцу так не нравился загорелый джентльмен, который повадился регулярно приходить к нему.
Внешне все было пристойно- каждый четверг в его заведении появлялся прилично одетый мужчина, с хорошими манерами. Гость не бузил, не оскорблял посетителей. Просто занимал отдельную кабинку и, ни с кем не разговаривая, смотря прямо перед собой, надирался в стельку. Серьезно выпив, он иногда начинал шевелить губами, как будто говорил сам с собой. Ровно в одиннадцать за ним приезжал один и тот же кеб, кучер помогал джентльмену выйти. И они уезжали.
Опытному кабатчику не составило труда нарисовать себе примерный образ клиента.
Характерная выправка свидетельствовала об армейском прошлом. Уверенные манеры, приличный костюм и привычка приказывать выдавали офицера, вероятнее всего дворянина по происхождению. Походка была не морская, следовательно, речь шла о армейском офицере. Сильный загар свидетельствовал о долгом пребывании в колониях. Ну а относительная молодость и привычка напиваться говорила скорее всего об отставке, вызванной каким то скандалом. Конечно, возможно речь шла о ранении, тем более что левую сторону лица посетителя "украшал" глубокий шрам. Но мужчина двигался настолько мягко и грациозно, что напоминал скорее танцора, или даже хищного зверя, например рысь. Но уж никак не инвалида.
В принципе такие клиенты были не в новинку для Джека Кеннеди. И все-таки, в этом офицере было что то не так. Опытный кабатчик чувствовал в этом сдержанном и аккуратном человеке дикое напряжение, как у туго натянутого лука.
И понимал, что рано или поздно что-то произойдет. Что так или иначе это напряжение выйдет наружу. Причем вероятнее всего это кончиться плохо как для джентльмена, так и для окружающих. Кенеди понимал, что подобное происшествие сильно ударит по атмосфере паба.
Именно поэтому он с удовольствием бы отказал джентльмену в посещении, если бы был серьезный повод. Но повода отказать джентльмену не было. А серьезные опасения, что подобный отказ и станет поводом для взрыва, были. Вот и мучился бедный кабатчик каждый четверг, несмотря на щедрые чаевые, как легендарный осел Буридана, опасаясь и пустить и не пустить посетителя.
В тот четверг все началось как обычно. Клиент подошел, заплатил, и начал не спеша пить. Пару минут спустя в зал вошел новый посетитель.
Это был крепкий, немного тяжеловатый мужчина в годах, прилично одетый. При ходьбе он сильно хромал и тяжело опирался на трость. Самой примечательной деталью его облика были большие и пушистые бакенбарды. Весь его облик чем то неуловимо напоминал бульдога- тяжелый и своеобразный.
Посетитель подошел к стойке, взял две кружки кофе и направился прямо к неприятному клиенту.
Обычно тот быстро отшивал желающих поседеть вместе с ним, но тут коса нашла на камень. Они о чем то заговорили и пришелец сел напротив молчуна.
Раздираемый любопытством бармен нашел, что нужно протереть стол по соседству.
Разговор уже начался.
Я еще раз повторяю, Холбрук, я уже все рассказал его матери.- Мрачно цедил первый посетитель.
Я знаю, капитан, но мы с Мелиссой не очень ладим. Точнее совсем не ладим.- Пожилой джентльмен был вежлив, но настойчив, демонстрируя поистине бульдожью хватку. - Поэтому я прошу вас рассказать мне, как он погиб. Мальчишка был для меня дорог.
Черт с вами- голос офицера больше походил на рык.- Садитесь.
Эй, официант. Еще виски!- Джек быстро принес выпивку.
Сейчас я снова выпью и расскажу вам все. Все равно вы не поверите- последние слова он произнес очень тихо.
Господи Алан, если бы знали, как много историй я слышал, и сколь многие из них оказались правдой. - низкий голос собеседника, казалось, убаюкивал.-Честное слово, я просто завидую вашей наивности.
Джек понял, что если и дальше протирать столы в одном месте, это будет выглядеть странно. Но разговор его заинтересовал.
К счастью, джентльмены сидели в одной из небольших кабинок, расположенных у правой стены. Огороженные стенами от соседей, они давали посетителям впечатление отдельного кабинета, тем более что в шуме кабачка тихие разговоре в кабинках мало кто слышал. Заранее проинструктированные хозяином официанты старались не задерживаться в кабинках.
Мало кто знал, что еще со времен сержанта Кенеди с другой стороны кабинок находился небольшой коридорчик, отгороженный от них тоненькой стенкой. Так что кабатчик мог спокойно слушать разговоры в кабинках, что иногда приносило ему очень неплохие деньги.
Так что мистер Кеннеди спокойно кивнул помощнику и ушел внутрь заведения.
Выйдя из бара, он быстрым шагом почти пробежал пару комнат, открыл дверь и передвинул уже стоявший в коридоре табурет к нужной кабинке, после чего приставил стакан к перегородке.
Что ж, с чего начать?- мрачно спросил старый клиент.
Вы не против, если я закурю?- майор , судя по звукам, раскурил трубку и продолжил- Что ж, пожалуй, начните с начала. Почему именно вы, капитан Алан Квотермейн, получили назначение в ту злосчастную экспедицию.
Ну что сказать. В нашей семье, как и во многих других дворянских семьях, испокон веков было принято, что поместье наследует старший сын. Остальные получают хорошее образование и идут на службу Богу или королю. Если что не удастся, все на что они могут рассчитывать- проживание и пропитание в родовом гнезде.
Отец мечтал видеть меня священником, и дал неплохое воспитание. Но я был молод и горяч, а потому, сразу после его смерти и получения небольшого наследства предпочел службу в армии. Спокойная служба на острове меня не привлекала, и я записался в индийскую армию. Сначала меня сильно привлекала экзотика Индии.
Я увлекся охотой. Но в целом, там все было мирно и тихо, в общем, слишком скучно для меня. Затем нас вместе с генералом Нэппиром отправили в Африку. Экспедиция в Эфиопию была успешной.
Потом наш полк отправили обратно, но я перевелся в полк, который был оставлен в Сомали. Здесь я выучил арабский. Я с детства хорошо учил языки, правда, только общаясь с людьми.
В Африке арабы испокон веков контролировали всю торговлю. Так что арабский был неким общим языком, и в каждом племени кто-нибудь его знал.
Служба в пограничном гарнизоне, мой энтузиазм и знание языка привели к тому, что меня стали часто посылать во всякие рискованные экспедиции. Я получал награды, стал самым молодым капитаном в полку. Так что неудивительно, что меня назначили командовать охранной у сэра Энтони Грея.
Он был послом?- спросил Холбрук.
Много чести посылать посла к этим обезьянам. Нет, посланник со свитой и парой взводов солдат для охраны.
И в свиту входили...
Да, да, -молодые джентльмены, которые хотели увидеть, как управляется империя. Среди и ваш племенник.
В течении месяца мы добирались до цели.
Задачей сэр Энтони было добиться признания нашего протектората вождями одного местного племени. Они занимали важные позиции, поскольку находились на границе между нами и владениями французов. Так что действовать приходилось мягко, что бы лягушатники нас не опередили.
Племя было обычным, не было никаких э, э, странностей.?- уточнил майор
Да, нет, все как обычно.
Разве что... Неподалеку от большой деревни, которую аборигены называли столицей, мы обнаружили старый город. Знаете, там были такие характерные башни наподобие пирамид, толстые стены, внутри полуразвалившиеся большие здания, густо заросшие кустарником.
Проводники категорически отказались туда идти. Сэр Эндрю..
Эндрю Горинг, сын лорда Горинга- перебил его Холбрук.
Да, он. Да, да. Сын министра по делам Индии.- устало подтвердил капитан.
В общем, он потребовал, что бы мы там переночевали, не обращая внимания на местные предрассудки. Но лошади и прочий скот упирался и не хотел туда идти.
Так что мы плюнули на этот город пошли дальше.
В столице сэр Энтони начал потчевать местных обезьян обычным дипломатическим коктейлем -- рассказы про могущество ее величества, завуалированные угрозы, подарки для знати и щедрые обещания для народа. В общем, все как обычно.
Вначале это вроде бы работало. А потом нам объявили, что Аниото запретили сделки с бгвана, как там называют белых.
Аниото?
Местное тайное общество. По слухам, оборотни и каннибалы. Хранители священных ритуалов почитания духов, дарующих плодородие и защиту от бед. И убийцы тех, кто нарушает законы, тем самым оскорбляя духов. Местные их дико бояться, называют люди-леопарды.
В общем, переговоры зашли в тупик.
Тогда сэр Энтони собрал нас на совет. На нем присутствовали все джентльмены, сопровождавшие полковника.
Мы обсудили ситуацию. Естественно, что никто не верил, что это-голос капитана задрожал и он снова отхлебнул виски- настоящие оборотни.
Все согласились, что это просто банда мошенников, которые запугивают глупых дикарей.
И тут я предложил план-капитан немного замолчал. Но его собеседник просто ждал продолжения. Тогда он продолжил.
Я кое с кем поговорил и обдумал. Короче, Аниото явно должны были иметь какое то место для встреч неподалеку.
В округ все было боле- менее заселенно, кроме одной горы, ходить на которую было запрещено - табу. Я втайне сходил на эту гору и нашел небольшую площадку, окруженную скалами. Там были старые следы костра и стояло несколько столбов-идолов с символами Луны, принятыми у местных племен. Я знал, что Аниото почитали богиню Луны.
В общем, на совещании я предложил вывести этих мошенников на чистую воду. Застать их во время обрядов и маленько пострелять. Кого то ранить, кого может даже пристрелить. Главное было сломать у местных веру в Аниото.
Мою идею все восприняли на ура.
Ричард Холбрук еще пошутил, что местные должны считать колдунами британцев, а не своих черномазых собратьев. Мы все тогда хорошо посмеялись. Тогда эту идею поддержал даже этот трусливый перестраховщик.
Сэр Энтони?
Да!. Ладно, бог с ним.
В общем, получив карт-бланш, я стал готовить торжественную встречу.
Как я уже сказал, я заранее вычислил место их встреч. Это была площадка в горах.
С двух сторон ее окружали отвесные скалы, с третьей стороны шел хорошо просматриваемый подъем на гору. А с четвертой располагалось узкое, но очень глубокое ущелье. Его стены поросли кустарником, но все равно были слишком крутыми для человека. Уж при первом осмотре я обратил внимание, что за ущельем располагался соседний отрог горы. Между капищем и его вершиной не было никаких преград. Расстояние было полсотни ярдов, так что мы могли спокойно стрелять, как в тире. А африканцы не могли подойти к нам, поскольку между нами и ними пролегало то самое ущелье. Так что мы могли спокойно расстреливать этих черномазых.
В общем, мне казалось, что все под контролем.
Но в последний момент пришлось внести изменение.
Вместо сипаев мне пришлось взять этих чертовых аристократиков. Они рвались в бой, а я подумал, что хорошие связи мне не помешают. Напоследок сэр Энтони еще раз уточнил, нет ли риска. Но я был уверен, что позиция абсолютно неприступна. О чем и сообщил ему со спокойной душой.
Вечером мы вышли из нашего лагеря. Спустя час мы подошли к горе, еще через полчаса, оставив двух слуг с лошадьми, забрались на довольно отвесную вершину.
Площадки здесь не было, так что нам пришлось еще с час окапываться.
В итоге мы заняли неплохую позицию. У каждого из нас было два ружья с магазинами на семь патронов. Кроме того, позади нас двое сипаев были готовы перезаряжать наши ружья. Все выглядело идеально.
Успокоенный, я вместе со своими товарищами стал ждать. С начало мы поели и поболтали, а потом уснули прямо там.
Ближе к ночи нас разбудили часовые- на капище появились несколько туземцев
в масках леопардов, так что мы поняли, что я был прав.
Пришедшие разожгли несколько костров и начали отбивать негромкую дробь на принесенных с собой барабанах. Постепенно стало появляться все новые и новые фигуры в масках леопардов, некоторые из которых несли с собой новые барабаны.
Барабаны били все громче.
Начались песни и пляски. От костров, когда ветер дул в нашу сторону, тянулся странный разноцветный дым. Мы не раз видели, что дикари бросают туда какие то травы.
Постепенно ритм громкость музыки росли.
Уже несколько десятков человек в масках кружились в странных плясках.
В центре танцевала группа из пяти или шести человек, одетых в шкуры леопардов, которые покрывали их тела целиком. Тем не менее, было видно, что это люди.
На небе не было ни облачка, поэтому мы хорошо видели происходящее в свете полной луны и больших костров, разожженных туземцами.
Мы ждали окончания церемонии, что бы собрались все члены ложи.
И вдруг барабаны умолкли.
Все танцоры остановились. А посередине, там, где танцевали фигуры в леопардовых шкурах стояло шесть леопардов. Настоящих леопардов.
Мы остолбенели. И тут придурок Горинг вскочил и заорал, показывая прямо на них.
Соответственно, они заметили нас.
Спустя пару мгновений вся эта орава кинулась к нам.
Мы были так ошарашены, что ни сразу начали стрелять.
Но около ущелья они притормозили, хотя пара идиотов свалились вниз. Один из них
полетел вниз с дикими воплями, другой зацепился за какие то ветки.
Я закричал "Стреляйте, ради бога, стреляйте". Мы начали палить, не особо целясь.
Но в такой толпе это было не важно, каждая пуля находила цель. Несколько аниото
попытались пересечь ущелье, но все не удержались на кустах и с криками покатились вниз. Раздавались крики боли и ярости, но толпа остановилась прямо перед нами. Мы продолжали судорожно стрелять, туземцы падали как кегли в кегельбане. Их ряды рядели. Но только спустя пару минут я наконец то сообразил, что не вижу леопардов.
Я посмотрел вниз овраг не помеха, и увидел, как их спины мелькают среди кустарника. Я попытался прицелиться их, но луна минимально освещала ущелье, а кустарник еще и прикрывал хищников. Все что я увидел, так некое шевеление среди веток.
Буквально на секунду я отвлекся посмотреть на туземцев, и вдруг леопарды выскочили прямо перед нами, с рыком преодолевая последние ярды холма.
Первому монстру, который вылетел из-за кустов, я успел выстрелить прямо в голову.
Прямо на моих глазах он превратился в человека, одетого в шкуру леопарда и свалился вниз.
Шокированный, я замешкался буквально на пару секунд.
За эти мгновения леопарды преодолели последние ярды. К этому моменту мои друзья уже разрядили свои ружья в туземцев. Один Ричард успел выстрелить вожаку почти в упор. Тот взревел и его раны затянулись прямо у меня на глазах. В ответ он так ударил беднягу своей лапой, что буквально проломил ему голову и сорвал лицо. Затем он повернулся ко мне и зарычал, стоя буквально в метре от меня. Заслоняясь, я инстинктивно я поднял ружье и засунул его дуло ему в рот. И нажал на спуск. Это заняло меньше времени, чем я мои слова. Я увидел, как его мозги вылетели из его головы.
Он упал. Упал человеком.
Но, но- тут капитан снова замолчал. а затем продолжил почти шепотом.
Но его шкура осталась висеть в воздухе, как плащ в руках слуги.
Внезапно она упала на меня.
Я отключился.
Очнулся я уже когда было светло. Связанный, я лежал около какого то шалаша.
Рядом лежали тела моих товарищей. Точнее части тел, разорванных на куски
Здесь же была голова одного из моих сипаев.
Рядом лежало примерно дюжина трупов местных.
Люди ягуары кушали. Трапеза была в самом разгаре. Основным блюдом был труп
мужчины, которому я вышиб мозги. Его голову аккуратно отрезали, не обращая внимания на то, что я практически снес ему затылок. А все остальное разделили по братски. Вокруг лежали другие куски мяса, в котором легко можно было угадать человечину. Невольно я вспомнил выступление одной миссионерки, утверждавшей, что дикари, они как дети, на лицо ужасные, добрые внутри. Теперь это "внутри" я видел воочию. Не выдержав абсурда ситуации, я начал смеяться.
Это привлекло ко мне внимание, и вскоре ко мне подошла группа мужчин.
Не доходя до меня, они горячо заспорили между собой. Один из них, молодой парень, внешне очень похожий на убитого, воинственно махал ножом и что-то очень быстро и горячо доказывал, для убедительности тыкая в меня пальцем. Не знаю, хотел ли он меня зарезать, мстя за убийство родича, или просто рекламировал меня как второе
блюдо, но в целом его мысли были понятны.
С ним спорил другой мужчина, постарше. Он говорил намного медленнее и четче.
Так как за время поездки я немного наловчился говорить на их языке, так сказать с пятое на десятое, то немного понимал отдельные слова. Старик твердил о каких то братьях, которые не поймут. Остальные вроде бы колебались. Потом к ним подошел еще один.
Судя по одежде, он был неместный, скорее араб. Подойдя, он начал что то вкрадчиво втолковывать местным. Я обратил внимание, что остальные относились к нему очень странно. Выглядело это так, как будто бы они презирали и одновременно побаивались этого человека.
В этот момент я услышал рычание. У меня было ощущение, что рядом стоит леопард.
Я вздрогнул всем телом и закрутил головой, но рядом никого не было, и туземцы явно ничего не слышали.
Вскоре меня заковали в цепи и отдали арабу. Затем меня повели на север. Через пару дней я оказался в составе каравана невольников. Большинство невольников, около сотни человек, были парами прикованы цепями к одному длинному бревну.
Но я был закован отдельно, в особые кандалы. Рядом всегда находился охранник, который следил за мной. Меня не били, только орали, и кормили намного лучше, чем остальных рабов.
А я тем временем потихоньку сходил с ума. Все мои ощущения, кроме зрения, говорили мне, что рядом со мной находиться большой кот, вероятно леопард.
Я слышал его, ощущал его, чувствовал его настроения. Иногда я смотрел на окружающие джунгли и видел их его глазами.
Через несколько дней стало еще хуже.
Теперь мои мысли то и дело путались с чувствами зверя.
Мне казалось, что я иду рядом с собой, ощущая мои собственные запахи- пороха, табака, немытого тела.
Если бы я не был связан, я бы бился головой о камни, что бы выбить из головы эту дурь. Но я был надежно закован и никто вокруг не мог мне помочь или помешать.
После двух недель тяжелого пути по джунглям, когда дорогу нередко приходилось пробивать сквозь лес, где хищники охотились на людей, мы подошли к невысокой гряде.
К этому моменту я уже начал понимать желания моего зверя. И смирился с тем, что он сидит у меня в голове. Точнее, я решил, что у меня какое то психическое расстройство. Я принял это, поскольку ничего другого мне не оставалась.- капитан замолчал.
Странно, что я вам это говорю. К тому же слушатели в этот момент обычно начинают переглядываться и крутить пальцами у виска.- Квотермейн замолчал.
Извините, что разочаровал- неожиданно гулко рассмеялся Холбрук.- Но я слышал много странных историй. Да и видел многое. Так что, продолжайте. По себе знаю, что иногда человеку очень важно выговорить все, что у него на душе.
Может быть вы и правы- снова отхлебнув виски, капитан продолжил.
Около гряды нас уже ждали.
Нас встречал небольшой отряд из нескольких забитых слуг и шестерых подтянутых воинов. Во главе его стоял высокий молодой человек, который держался с потрясающим высокомерием. Его одежда, браслеты на руках, перстни, серьги в ушах
- все было усыпано драгоценными камнями. Окружающие, включая купцов, держались с ним как с могущественным принцем. За глаза купцы называли его Наибом, а обращаясь к нему говорили Шахзаде. Было странно слышать эти титулы в обращение к этому туземцу. Ведь наиб в переводе с арабского означает наместник, по нашему губернатор.
Ну а Шахзаде это вообще турецкий титул принца.
Надо сказать парень старался ему соответствовать. Все за него делали слуги, а он только пальцем показывал.
Наиб осмотрел рабов и расплатился с купцами. Точнее по его приказу слуга отдал им деньги.
Особого осмотра, и, вероятно, особой платы, удостоился я. Зверь внутри меня вновь зарычал. У меня возникло ощущение, что от незнакомца тянет тухлым мясом.
Мне показалось, что Наиб услышал это рычание. Уж слишком вовремя, сразу после него он вздрогнул, а потом рассмеялся.
На следующее утро торговцы уехали. Утром, впервые с того момента как я его видел, Наиб Шахзаде в первый раз сделал что то своими руками, не прибегая к помощи слуг.
Он разжег костер под высоким деревом, а когда пламя разгорелось, начал осторожно что то бросать в костер. Какие то небольшие предметы.
Вскоре дым от костра начал менять свой цвет, пока не стал черным, как сажа. Причем эта сажа держалась на высоте пример двух ярдов, а выше дым был обычным. Казалось, из костра растут не то черные лианы, не щупальца огромного зверя.
Я обратил внимание, что по лицу у Шахзаде течет пот, как будто бы он делает что тяжелое, а не просто бросает что то в костер.
Потом я задумался, как это я так хорошо вижу на расстоянии в двадцать ярдов
и понял, что снова смотрю глазами кошки.
Еще до того, как Шахзаде разжег костер, воины перекинули крепкую веревку через одну из веток. Когда костер разгорелся, на веревке подняли на ней одного из рабов. В результате он оказался привязан над костром верх ногами. Перед тем как поднять, ему нанесли несколько ран, вспоров вены на теле. Несчастный кричал от боли, но всем было наплевать.
Когда его подняли, кровь из ран потекла вниз, в костер. А черный дым, еще более похожий на щупальца, обхватил его со всех сторон, как бы лаская его или присасываясь к его телу. И тут раб заоорал каким то страшным, нутряным
хрипом. Через пару мгновений он замолк и судя по всему умер. Примерно через полчаса кровь перестала течь из его тела и он замолчал. После этого, по приказу Шахзаде, воины перерубили веревку.
Несчастный упал прямо в костер, который вспыхнул ярким черным пламенем.
А через пару минут огонь опал. От тела практически ничего не осталось, а костер потух.
Наиб взял одну из палок из костра и поднял ее вверх, как факел.
Черный дым от факела потек в сторону гор.
Послышались гортанные выкрики и ошарашенные рабы были подняты на ноги.
Шахзаде пошел впереди, ориентируясь на дым от факела. Одной рукой он держал факел, а другой взялся за невольничий шест и пошел вперед. А за ним все остальные.
Вскоре мы вошли в ущелье между горами, а затем в огромную пещеру.
Я увидел, что не только рабы, но и воины со слугами привязывались к шесту. Тоже самое сделали и со мной.
Вскоре вокруг стало совсем темно. Мы шли и шли. Я потерял всякое представление о том, где верх, где низ, где право, где лево.
Мне казалось, что все вокруг это только тьма, которая течет сквозь меня, как вода.
Или я теку сквозь нее. Я не видел и не чувствовал даже ближайших соседей.
Не ощущал времени. Мы просто шли и шли. И я чувствовал только шест, к которому был привязан. Кот внутри меня очень испугался. Он скулил от ужаса, как маленький котенок. Неожиданно для самого себя я мысленно почесал его за ухом. И он притих.
Внезапно я почувствовал, что вокруг снова обычные горы.
Вскоре мы вышли на поверхность.
Сначала все обрадовались, даже надсмотрщики дали нам время на то, что бы придти в себя. Внезапно раздались крики ужаса. И хохот местных, которых что-то развеселило. Оглядевшись, я увидел, что рабы таращатся и показывают на небо, что крича при этом.
Солнце над нами было большей частью закрыто, так что видна была только треть диска. Я решил, что это затмение.
Наиб и его люди смотрели на это зрелище привычно-равнодушно.
Восстановив дисциплину с помощью кнутов, они расковали нас и погнали дальше.
Я обратил внимание, что примерно треть рабов исчезла.
Но ни Наиб, ни его люди даже не пытались найти их.
Мы шли час за часом.
Вокруг простиралась огромная равнина с изредка встречающимися деревьями и небольшими островками травы. Большую ее часть составляла пустая земля
К моему удивлению, затмение не прекращалось.
Когда солнце вошло в зенит, мы остановились. По приказу надсмотрщиков, все встали на колени, кроме Шахзаде, который просто склонил голову. На наших глазах тень на солнце начала расти, пока не поглотило все светило, так что только солнечные лучи вокруг черного шара напоминали о солнце. Затем мы услышали гром, хотя дождя не было.
Надсмотрщики проорали нечто хвалебное.
Через пару минут тень начала отступать. И солнце вновь стало видно только на одну треть.
Так продолжалось почти неделю. Каждый день в полдень происходило это странное затмение и странный гром, которому вторили хозяева.
Вскоре мы двинулись дальше. Перед нами протиралась обширная равнина. Деревьев было мало, больше кустарников и травы. Примерно треть земли вообще не имело травяного покрова, и оставалось сухой и мертвой. Во многих местах она была как будто вспорота ударом гигантского плуга. Глядя на эти разрывы, я почему то вспомнил страшные следы от ударов бича, нанесенных с размаху по телу невольника.
Днем мы шли, а ночью отдыхали.
Я заметил, что температура здесь было намного холоднее, т.е. стояла не привычная для Африка жара, а погода наподобие английского лета.
Многие рабы стали мерзнуть по ночам. Но одеяло выделили только мне.
Наиб ехал в паланкине, а на ночь ему разбивали шатер.
Наконец, мы подошли к более обжитым местам. Вокруг расстилались ухоженные поля, хижины крестьян и прочие признаки жизни человека. Я обратил внимание, что для работы на полях, впрочем, как и в нашем караване, совершенно не использовались животные. Я вообще не видел здесь никаких зверей. Не слышал пения птиц. Только насекомые иногда нарушали тишину.
Через день мы подошли к воротам большого города. Стены и башни были практически идентичны тем, что мы, как теперь казалось, очень давно, видели в мертвом городе.
Войдя в город, я удивился его запустению. Почти половина домов стояла пустыми.
Жителей было мало. Но самым странным было то, что на лицах всех жителей города
застыла маска покорности. Не было ни шумных выкриков торговцев, ни крикливой беготни детей. Вообще, было очень тихо. Никто не пел, ни кричал. Все упорно, но как то механически работали, как рабы на плантации, хотя надсмотрщиков не было. Стариков вообще не было, а детей было очень мало. Но все работали.
Минут двадцать мы шли по этому странному городу по широкой улице, идущей прямо от ворот, никуда не сворачивая. Наконец мы вышли на огромную площадь.
В центре площади стоял каменный постамент. А на нем стояло нечто странное статуя.
Увидев Это, все, включая Шахзаде, встали на колени. Натренированные плетьми, мы последовали их примеру. И смогли приглядеться. Это было сооружение примерно семь ярдов в высоту, на круглом постаменте, диаметром примерно те же семь ярдов.
Я говорю так точно, поскольку с помощью кошака научился к тому времени не только четко видеть на расстоянии, но и весьма точно определять его.
Само это сооружение напоминало нечто наподобие переплетения огромного количества то ли щупалец, то ли лиан. Они как бы перетекали друг в друга, так что было непонятно, где они начинаются и где заканчиваются.
В середине этого куста, наполовину скрытое щупальцами, виднелось нечто, напоминающее лицо с длинными каплевидными глазами, большая часть которых была смещена к центру, а хвосты тянулись к несуществующим ушам. Носа и рта тоже не было. Только огромные глаза на пол-лица. Непонятно, на чем держалось это лицо, то на невидимом за лианами щупальце, то ли на самих леанах, то ли он просто висело в воздухе посередине куста. Это лицо сразу резко западало в сознание своей яркой чуждостью всему окружающему.
Материал, из которого была сделана статуя и щупальцы, был мне незнаком. Это была не камень, а скорее некий метал.
Казалось, идол лучился своим собственным светом, только свет этот был черным, как будто бы где то в центре статуи находился источник тьмы, который проходил сквозь лианы, как сквозь искривленные зеркала.
Присмотревшись, я увидел, что щупальца немного колышутся в воздухе, как ветки на ветру. Но ветра не было.
Глядя на статую я ощущал не восхищение или отвращение. А скорее понимание того, что то, что то, что стоит здесь, является абсолютно чужеродным для всего окружающего мира.
От разглядывания этого идола у меня появилась резь в глазах.
А вот Шахзаде и другие стражники смотрел на него, на как самую прекрасную из женщин.
Леопард внутри меня испуганно рычал. Я, как наяву, ощущал перепуганную до нельзя кошку, медленно пятящуюся назад. И еще мне казалось, что лицо статуи смотрит прямо на меня, как бы оценивая меня.
Спустя какое то время, может быть часы, может быть мгновения, мы наконец встали и
обошли статую. Но с какой бы стороны я не смотрел, я все равно видел это странное лицо спереди, но не в профиль или тем более в затылок.
Пройдя площадь, мы вошли в огромное задание, расположенное в центре города, судя по всему, дворец здешнего правителя или главный храм.
Пройдя через ворота, мы оказались в огромном дворе, где и остановились.
После небольшой задержки Шахзаде махнул рукой.
Воины повели рабов куда то вбок, а мы с Шахзаде пошли прямо, проходя сквозь богато украшенные покои. Высокие своды, прекрасные арки, стены, украшенные рисунками и росписями- все было очень красиво, но при этом выглядело как то сиротливо, как любимые когда то игрушки, брошенные повзрослевшим ребенком.
Ковры и маски на стенах давно нуждались в чистке, многочисленные, украшенные золотом и драгоценными камнями мечи, щиты, копья и сабли заросли пылью.
Возникало ощущение, как будто бы хозяин долго и терпеливо собирал все эти богатства, а затем внезапно забыл о них.
Поражало и то, что пока мы шли по дворцу мы не увидели и даже ни услышали ни одного человека, будь то стражник, слуга или придворный.
Стояла гробовая тишина и какой то холод. Даже воздух давил на нас, как надгробная плита на грудь покойника.
Наконец, мы вошли в огромный зал.
Здесь я впервые увидел многочисленные фигуры людей. В основном здесь были негры, но встречались и арабы, и индусы, и даже пара европейцев в старинных доспехах. Все они стояли.
Но мое (или леопарда) ощущение говорило мне о том, что в них нет жизни. Присмотревшись к ним, я заметил, что все они не дышат. Это были куклы, точнее чучела, такие же мертвые, как головы животных в доме охотника, напоминающие ему о былых победах.
Проходя, я внимательно смотрел на эти чучела. Все они были мертвы, но при этом от многих из них шел, ну как бы холодный воздух, как бы такой мертвый интерес.
Наконец мы подошли к противоположной от входа стороне зала.
Здесь находился высокий трон. На нем сидело еще одна фигура.
Это был настоящий великан. Вместе с высокой конусообразной шапкой, украшенной странными перьями, его рост достигал примерно трех ярдов. Его фигура была закутана в огромный красный плащ, тяжелый даже на вид. На груди были видны богатые ожерелья. Огромные, даже для столь высокого человека, кисти рук заканчивались чудовищными когтями. Лица не было видно, поскольку его закрывала плотная завеса из огромного количества бусин, как у царьков, или, как их называют местные, алафинов Ойе.
Фигура была абсолютно неподвижной.
Даже когда Шахзаде упал на колени и склонился в глубоком поклоне, я не почувствовал в этой фигуре даже намека на биение жизни.
Шахзаде молча стоял на коленях.
Я остался стоять и неожиданно почувствовал, как сквозь маску из бусин внутрь моего сознания проникает огненный взор. Испуганный кот внутри меня заскулил и спрятался за мной. Только не просите меня объяснять, как это возможно.
В моем разуме стали возникать даже не слова, а образы.
Каким то образом носитель маски смотрел мои воспоминания прямо сквозь меня.
При этом я невольно чувствовал его эмоции.
Алафин, как я стал называть его, был доволен. Я почувствовал его радость, когда он увидел мое воспоминание о смерти предыдущего хозяина леопардов. Осознал, что тот был очень осторожен и никогда не посещал этого города, опасаясь стать слугой Алафина. И понял, что я должен пройти некое испытание, после чего я стану таким могущественным как Алафин. Кот пристыжено скулил за моей спиной. Но собрав всю свою храбрость я спросил- а если я не хочу?
В ответ я услышал как грохочет груда падающих камней у меня в голове. Через минуту я осознал, что этот грохот был смехом Алафина.
В моем сознании загрохотали образы, складывающиеся в слова- Или ты кормишь Повелителя, или Повелителя кормят тобой.
С этими словами Алафин покинул мой разум, и я упал на пол, как будто бы вместе из меня вынули мой внутренний стержень.
Алафин прошел мимо.
Через какое то время забытый мною Шахзаде пинком под ребра "помог" мне встать и подвел меня к одной из арок, откуда можно было видеть площадь.
Я увидел как Алафин в окружении жителей города, привычно павших ниц, идет к той самой статуе. Возможно из за тяжелых одежд я не видел его шагов. Было впечатление, что гигантская фигура просто парит над землей.
Подойдя к идолу, Алафин начал подыматься прямо по воздуху, как по лестнице.
С каждым его шагом статуя оживала, и ее щупальца начали двигаться все энергичнее, темный свет становился все ярче, как будто они наливались тьмой в ожидании Алафина. Щупальца все больше напоминали языки черного пламени, переливающиеся друг в друга по странным, непонятным законам. Внезапно внутри себя я услышал беззвучную мелодию, соответствующую движениям пламени. Она была по своему гармонична, но ее звуки как ядовитые колючки царапали мой разум изнутри.
Тем временем Алафин поднялся вровень с верхушкой статуи, а слуги уже привели одного из рабов. По мановению руки Алафина тот поднялся вверх, и завис над ожившей статуей. Тут не было ни порошков, ни механических ухищрений Шахзаде. Здесь была Сила.
Не касаясь раба, Алафин легкими движениями когтей рассек его вены, так что его кровь и крики хлынули вниз на ожившее пламя. И начал жадно вглядываться в языки пламени. Непонятным образом там мелькали образы пройденной нами страны.
Затем он резко махнул рукой. Тело несчастного рухнуло вниз, прямо в жадные щупальца пламени, обхватившие его вокруг, как будто бы он упал в центр огромного цветка. На месте падения мгновенно возник и набух тьмой страшный пузырь. Беззвучная музыка пламени взмыла вверх. И вслед за ней бутон тьмы оторвался от статуи и поднялся вверх, к солнцу. Он полностью закрыл его под восторженные вопли толпы. Затем от черного солнца стали отделяться такие же иссиня черные молнии, с грохотом падавшие куда то вдаль. Я вспомнил следы бича на земле.
Откуда то изнутри, возможно от леопарда, пришло инстинктивное понимание, что они выжигают землю, точнее разрушают саму Жизнь.
Через пару минут затмение закончилось. Полумесяц солнца снова засиял на небе. Покачиваясь, возможно от усталости, Алафин спустился вниз и поплыл к своему дворцу. После его ухода стали расходиться жители.
Шокированный всем увиденным, я замер у окна. Затем меня грубо ударили по плечу. Высокомерно улыбаясь, на ломанном арабском Шахзаде заявил мне, что осталось пятьдесят шесть рабов. И я буду пятьдесят седьмым. Или стану одним из них.
Мы вышли из дворца. Первое что я ощутил, выйдя на улицу, было понимание того, какое то это счастье-покинуть этот мрачный склеп, где сам воздух давил на мое сознание.
Потом появились воины. Они провели меня по городу и отвели в небольшую крепость, стоявшую посреди города. Судя по размерам, крепость была рассчитана на намного более многочисленный гарнизон. Но здесь, похоже, жило только несколько десятков человек, половину которых я уже видел в пути.
Затем меня повели выше, в одну из башен.
Меня привели в большую комнату с большими бойницами.
Радостно скалясь, Шахзаде убедился, что сквозь них хорошо видна площадь.
Внутри находилась широкая лежанка, на которой лежал мертвец.
Рядом лежало еще несколько трупов, уже давно разложившихся. Не обращая внимания на такие мелочи, меня приковали цепью стене. Рядом поставили поднос с едой и водой.
Цепь позволяла передвигаться почти по всей комнате. А из окна можно увидеть площадь. В противоположном от двери проеме было узкое отверстие в полу, которое я использовал, что справлять свои нужды.
На следующий день я снова наблюдал чудовищный ритуал, теперь уже из окон моей камеры. Кот в внутри меня скулил и плакал от ужаса. Так шли дни. Меня никто не беспокоил.
Раз в сутки мне приносили еду. Мясо пахло человечиной. Кошак был не против, но я выбрасывал его вниз, как и трупы мертвецов. На мои действия никто не реагировал.
А казни, точнее жертвоприношения, все продолжались. Я пробовал не смотреть на ритуал, но проклятая музыка все равно рвала мое сознание на куски.
Леопард внутри меня был так напуган, что полностью подчинился мне, а я пытался придумать способ бежать.
Я понял, что кот может воплощаться в меня и усиливать свои чувства, а так же делать мои руки сильнее. Но цепь была слишком прочной даже для него.
Медленно, день за днем, я тупел от этого ожидания.