Когда одиноко я брел напрямик,

Двух воронов слышал пугающий крик;

Один другому прокаркал в ответ:

"Чем поживимся, что есть на обед?"

"За старой одной торфяной стеной

Рыцарь убитый лежит, неживой.

И знают о том (что никто не узнал):

Лишь сокол его, его пес - и жена".

А сокол за дичью летит - но не с ним,

Жена его - с кем-то другим, весела.

Никто не прогонит нас от стола."

"Я выклюю глаз голубой у него,

Ты сядешь на белые кости его,

Нам трапеза в радость, и клоком волос

Устелим гнездо, чтобы мягче спалось."

"Никто не узнает, никто не узнал,

Что с ним приключилось, куда он пропал.

Лишь ветер один будет вечно свистеть

В костях его голых - и дальше лететь".

As I was walking all alane,

I heard twa corbief making a mane;

The tane unto the t'other say,

"Whar sall we gang and dine to-day?"

"In behint yon auld fail dyke,

I wot there lies, a new-slain knight;

And naebody kens that he lies there,

But his hawk, his hound, and lady fair.

"His hound is to the hunting gane,

His hawk to fetch the wild-fowl hame, 10

His lady's ta'en another mate,

So we may mak our dinner sweet.

"Ye'll sit on his white hause-bane,

And I'll pike out his bonny blue eyne:

Wi' ae lock o' his gawden hair,

We'll theek our nest when it grows bare.

"Mony a one for him makes mane,

But nane sall ken whar he is gane;

O'er his white banes, when they are bare,

The wind sall blaw for evernair."