День, хоть и понедельник, выдался чудесный. Что вы хотите - конец августа. Уже не так парко, лёгкий ветерок мягко, как струны арфы, перебирает серебристые складки шторы. На душе - действительно, как в чистом небе. Если учесть, что через две недели - долгожданный отпуск...
Игорь Васильевич Воронков, симпатичный русобородый мужчина средних лет, главный редактор известного в узких кругах экономического издания, влажными от умиления глазами любовался тёмно-сиреневой тучкой за окном, принимавшей самые причудливые очертания: вот вроде бы Элтон Джон лукаво поглядывает поверх очков, а сейчас это уже барышня с рассыпанными эфирными пунктирами по голубой глади неба волосами...
На рабочем столе дожидались своего часа два принципиально важные предмета: дымящаяся чашка свежезаваренного душистого (с горчинкой!) кофе и сигнальная вёрстка августовского номера журнала.
Воронков зажмурил глаза и представил, как они с женой Алёной стоят на втором этаже вокзала, придерживая ногами туго набитые спортивные сумки, в ожидании того волнительного мгновения, когда чеканный дикторский голос объявит путь, на котором их ожидает скорый поезд...
Игорь Васильевич открыл глаза, сделал первый (самый запоминающийся, определяющий тональность грядущего дня) глоток, привычным жестом придвинул к себе вёрстку и... вздрогнул.
Прямо перед ним, шевеля коленчатыми усиками и пристально глядя на него плоскими овальными глазками, сидел небольшой серый жук.
Воронков, брезгливо вырвал из настольного календаря два прожитых и потому уже совсем не нужных дня и приготовился бумажными тисками раздавить непрошенного гостя. Но крохотная тварь, неторопливо семеня короткими лапками, отбежала к краю стола, всем видом высказывая негодование: мол, что, совсем обалдел, я к тебе по-доброму, а ты, как изверг, уже с пеной у рта...
Игорь Васильевич остановил занесённую было над бедным насекомым руку, скомкал календарные листки и выбросил их в урну.
- Ладно, дружок, извини, погорячился, - уже совсем миролюбиво пробормотал Воронков, невольно оглядываясь в пустом кабинете: нет ли свидетелей такого несколько странного общения.
Когда Игорь Васильевич, допивая кофе, уже с головой, как заядлый аквалангист, погрузился в контрольное чтение, вдруг на полуслове его что-то сбило, остановило. Жук опять сидел перед ним, глядя на него в упор, казалось, всё понимающими глазами.
...Уже собираясь домой по окончании рабочего дня, Воронков вдруг громко, взахлёб рассмеялся. Смеялся он над собой. Мужику через три года стукнет полтинник: ни детей, ни зверей (в их квартире никогда не ступала лапа собаки ли, кошки, ёжика, попугая), а тут какой-то жук. И он, видите ли, с ним разговаривает. Клиника полная!..
Вторник кардинальным образом отличалось от понедельника. Небо заволокло беспорядочно бегущими взад-вперёд рваными тучами, из которых короткими очередями срывались колючие капли дождя. Воронков раскрыл мокрый зонт и поставил его для просушки в центре кабинета. Ещё не хватает, чтобы именно сейчас, по закону подлости, зарядили дожди. Ждёшь - не дождёшься этого несчастного отпуска, чтобы потом просидеть двадцать один день в стенах санатория!
Игорь Васильевич по обыкновению придвинул к себе кофе и вёрстку и... Перед ним опять сидел вчерашний гость.
Воронков почувствовал, как какая-то тёплая, идущая откуда-то из далёкого, уже совсем нереального детства, волна подступает к горлу.
- Доброе утро, дружочек, - тихо поприветствовал необычного приятеля Игорь Васильевич.
Допив кофе и отставив вёрстку, Воронков включил компьютер. Надо же знать, что за порода или вид этого насекомого, чем кормить, где хранить, чтобы часом усердная техничка не раздавила, смахивая тряпкой пыль...
Но тут позвонила жена. Надо было срочно ехать за какими-то покупками в дорогу.
- Денис, - кратко сказал по внутреннему телефону Воронков своему заму, - мне надо отлучиться, ну, понимаешь, сборы...
- Нет проблем, - так же лаконично ответил всё понимающий с полуслова зам.
Сборы затянулись до самого вечера, и возвращаться в редакцию уже не было смысла.
Утром следующего дня, уже в среду, Игорь Васильевич спешно открывал непослушным ключом кабинет. Впервые в жизни он всем существом принимал читанную ещё в отрочестве фразу: мы в ответе за тех, кого приручили. Хотя в данном случае ещё был вопрос, кто кого приручил.
Воронков, осторожно ступая, внимательно вглядываясь себе под ноги, подошёл к рабочему столу. На его зеркальной поверхности, задрав остановившиеся лапки, лежал на спинке серый расплющенный комочек.
Ну, и ладно, пытаясь быть равнодушным, подумал Воронков, великая трагедия...
Он устало плюхнулся в кресло, положил руки на стол и тупо уставился в морской пейзаж настенного календаря.
Не хотелось ни кофе, ни вёрстки, вообще ничего.
Так прошло несколько минут.
Зазвонил телефон.
- Как ты? - голос жены, как всегда, был бодр и самодостаточен.
- Нормально, Алёша, всё супер!
- Нет-тет, что-то не совсем нормально... - Алёна отличалась поразительной интуицией, что часом как-то даже отравляло его существование.
- Господи, да говорю: всё нормально! - почти сорвался на крик Воронков.
- Ладно, как знаешь, - частые гудки возвестили об окончании разговора.
Как знаешь, раздражённо повторил Игорь Васильевич, как знаешь... А что ты вообще знаешь? Кто что вообще знает?!
В дверь осторожно постучали, и в проёме двери возникла крупная лысая голова Дениса:
- Игорь Васильевич, доброе утро, как там вёрстка?
- Да вот дочитываю, - Воронков вздрогнул, и его руки торопливо потянулись к лежащей на самом углу стола стопке совершенно ему сейчас не нужных бумаг.