Так случилось, что семидесятилетний юбилей Жана Сергеевича и семидесятилетие издательства детской литературы, в котором он верой и правдой отработал без малого пятьдесят лет, приходились на один день - 10 октября.
В конце сентября Жану Сергеевичу позвонила бывшая коллега, когда-то лучший в городе корректор, Роза Григорьевна:
- Жан, привет, как поживаешь?
- О, Розочка, рад тебя слышать. Как там все наши?
- Жан, короче, - голос Розы Григорьевны звучал, как всегда, звонко и делово, - чисть перья, скоро всех увидишь. Правда, минус Закусило. Месяц назад коньки отбросил - меньше надо было жёлчи копить... Звонили из отдела кадров: нас всех собирают 10 октября, будут вручать какие-то грамоты, потом фуршет. В общем, тебе официально позвонят. Это я пока так, психологическая подготовка. Сам прикинь: какой же юбилей без тебя, старик, - без виртуозного редактора, без легендарного Жана?
- Ну, Розка, ты, как всегда, ходячая метафора и гипербола в одном лице.
И началась подготовка. Тщательная, предусматривающая самые мельчайшие мелочи.
- Жанчик, - деликатно настаивала Ада Сергеевна, верная и беззаветно любящая своего супруга жена, - всё-таки нужен новый костюм. Новый, Жанчик!
- Ада, да не надо тратиться на какой-то юбилей, запросто можно мой серый сдать в химчистку, и будет, как новый.
Яростные дискуссии продолжались чуть ли не каждый день.
- Слушай, Ада, а может, бородку отпустить - ну так, чуть-чуть?
- Да побойся Бога, - вскричала Ада Сергеевна, - ты сейчас молодой парень, а так будешь, как дедушка в печали.
- Тоже скажешь: парень! Парню сто лет в субботу.
И, наконец, наступил заветный день - 10 октября.
Завтракали молча.
- Жанчик, да и фиг с ними, что не позвонили. Ну, закрутились там. А может, ещё и позвонят. А не позвонят - так сам иди без звонка. Что это вообще за юбилей без тебя?
Жан Сергеевич резко отодвинул чашку, аж чай пролился шоколадными капельками на скатерть:
- Как сам? Ада, ты вообще соображаешь, что говоришь? Надо же какое-то достоинство, хоть капельку достоинства иметь!
Ровно в четырнадцать часов они сидели за столом. Он - гладковыбритый, в новом тёмно-сером костюме с тонким, по моде, галстуком. Весь какой-то отрешённый, с восковым бескровным лицом. В больших серых глазах под седеющими бровями стояли крупные детские слёзы.
Ада Сергеевна сидела рядом, положив руку в коричневых пятнышках на длинные пальцы мужа.
Телефон молчал. И чувствовалось, что он вряд ли уже позвонит.
В комнате как-то сразу стало темно, и по подоконнику монотонно забарабанили капли дождя.
За окном раздался женский голос: "Денис, быстро домой! Я кому сказала?"
Почтенные супруги глянули друг на друга и... разом прыснули, как два подростка на нудном уроке.
- Кажется, дождь собирается, - в тон подхватил Жан Сергеевич.
И тут зазвонил телефон.
- Адуся, миленькая, только не снимай трубку, - скороговоркой затараторил Жан Сергеевич, вскакивая со стула. - Нас нет дома!
- Нас есть дома, только не для всех, - торжественно, с акцентом на каждом слове ответствовала Ада Сергеевна и, картинно покачивая бёдрами, направилась на кухню за шампанским.