Аннотация: "Право на тело" - третья часть романа "Птице нужно небо".
Часть III. Право на тело
Глава 1
Я решительно отодвинула в глубь стола учебник и со стоном откинулась на спинку стула. Устала. Устала-устала-устала. Не припомню, когда со мной такое было в последний раз. В прошлой жизни? Кажется, и тогда не доучивалась до грызущей боли в спине.
Второй курс меня избаловал, он был неожиданно легким. Тогда, вернувшись с летней практики и оправившись после встречи с маньяком Мерлисом, я с наслаждением окунулась в учебу, оставив за воротами школы опасные приключения. Да и сама учеба не выматывала, как прежде -- сразу несколько дисциплин покинули учебный план, в том числе медитативные практики, теоретическая магия, магическая география и история магии, а на смену им явились только расоведение, да еще язык и культура эльфов. Вообще-то, можно было выбирать между эльфийским языком и гномьим, но все девицы, кроме тех, что специализировались по предметной магии, да небольшой группки самых благоразумных, дружно записались на курс эльфийского. Я тоже. Правда, не из сопливо-романтических соображений. Просто как-то между делом выяснилось, что покойница Тэнра вместе со своим тельцем оставила мне в наследство вполне сносное владение гномьим, оставалось только совершенствовать произношение и вникать в тонкости, но для этого вполне хватало общения с однокурсниками-гномами. Интересно, из каких соображений девочку из благородной семьи обучали гномьему? Теперь этого уже никогда не узнать. Где-то, наверно, есть ее родственники -- наверняка даже отец жив, -- но у меня не было никакого желания общаться с этой семейкой. Да и небезопасно это для меня.
Словом, второй курс был истинным удовольствием -- учеба, работа, да еще и время на собственные исследования оставалось... впрочем, я в них не особенно продвинулась. Зато на третьем к каждому спецпредмету добавилось по одной паре в декаду. И я тихо взвыла, не находя в себе сил отказаться хотя бы от чего-нибудь.
Однако -- да. Спина. И с этим срочно нужно что-то делать. Например, соскрести свою раскисшую тушку со стула и пойти поразмяться на площадке. Теперь у меня не было необходимости уходить ради серьезных тренировок на полигон стражи, на школьной площадке в любое время можно было встретить подходящего спарринг-партнера. Достаточно было появиться и начать разминку -- и почти тут же кто-нибудь появлялся.
Я обулась, накинула куртку -- осень в этом году пришла ранняя, холодная, -- прихватила свой меч и вышла из комнаты. На крыльце общежития огляделась: может, сразу кого-то увижу, с кем потанцевать захочется. Никого.
Из тени парковой аллеи появились две знакомые фигуры. Ингор. Он все-таки вернулся в школу, восстановился на втором курсе и вот уже второй год учился на одном потоке со мной. Из развязного шалопая получился серьезный юноша, старательный ученик, сторонящийся сомнительных развлечений. Временами излишне задумчивый, но это не так уж страшно. Выбрал себе алхимию второй специальностью. И Рейяна. Кажется, у этих двоих что-то начинало складываться, и это, наверно, хорошо...
Как я и рассчитывала, на площадке мне недолго довелось пробыть одной, вскоре появился Лех, изрядно подросший и повзрослевший за два года учебы, а с ним еще двое боевиков с нашего курса. Один из них -- Рич -- был в нашей группе на той памятной практике после первого курса, встречал в Ветрухе телегу с нашими полутрупами. До сих пор помню его исполненный сострадания взгляд. И это с учетом того, что он не видел нас на рассвете в лесу -- как валялся с белым лицом и пересохшими губами Лех, как металась, корчилась и выла от боли я. Хороший парень, добрый. Боевики должны быть такими, иначе они забывают, ради чего сражаются.
...Ранним утром я под цоканье копыт моей любимицы Мирки удалялась от школы. Впереди меня ждали мои пациенты. Рьен Вестрам -- впрочем, я давно называла его по имени, просто Рьеном, и на "ты" -- относился ко мне как к равноправной коллеге, с легким сердцем допуская меня до пациентов и позволяя, даже настаивая на том, чтобы я ассистировала ему в операционной, неважно, хирургическим или магическим было вмешательство. Мне легко давалась эта работа, новые знания ложились на старые, прихваченные из моего безмагического мира, открытия радовали, но не потрясали воображение -- казались закономерными.
Рьена я нашла в его кабинете в глубокой задумчивости. При виде меня взгляд его просветлел:
-- Лари, знала бы ты, как я рад твоему появлению! Пойдем, -- лекарь повлек меня за рукав прочь из кабинета.
Мы остановились перед дверью в дальнюю угловую палату, куда помещали только особых пациентов. Рьен повернул ручку, зашел внутрь и посторонился, пропуская меня. На единственной в помещении кровати лежал... эльф. Редкая в наших краях фигура, которую не встретишь так запросто на улицах Лербина, не говоря уже о городской лечебнице. Не всякий человеческий целитель в состоянии оказать эльфу грамотную медицинскую помощь: большинству приходится изучать эльфийскую анатомию и физиологию исключительно по учебникам -- иметь возможность попрактиковаться на настоящем эльфе -- редкая удача. В школьной анатомичке отродясь не видели эльфийских тел: то ли не помирают ушастые вдали от родины, то ли сородичи заботятся о том, чтобы умершие упокоились по всем правилам, минуя руки человеческих эскулапов. Мало кто имеет представление о том, каким болезням подвержены представители этой расы, разве что немногие лекари, удостоившиеся чести пройти учебную практику в Лиотании.
Так что я с интересом рассматривала необычного пациента, и кончики моих пальцев слегка покалывало от возбуждения: когда я еще дорвусь до такого богатого учебного пособия?! Живого. В бессознательном состоянии, да, но живого.
-- И что это значит? -- осведомилась я у доктора.
Рьен развел руками:
-- Привезли еще прошлой ночью -- нашли на улице. Пытались обследовать -- ничего. Есть какое-то темное зерно в энергетической оболочке, но непонятно, что оно может означать и какому поражению на физическом плане соответствует.
-- К эльфам обращались? -- в Лербине, конечно, было эльфийское посольство, которое жило замкнуто и обособленно, вступая в контакт с окружающим миром исключительно в случае острой необходимости.
-- Лично вчера в посольство ходил.
-- И что?
-- А ничего. Слушать не стали, даже на порог не пустили! -- возмущенно воскликнул Рьен.
-- Значит, придется справляться самим. Но я бы посоветовала отправить им официальное письмо от лечебницы.
-- Зачем? -- удивился Рьен.
-- Затем, чтобы, если пациент лечения не переживет, к нам никаких претензий не было.
-- Да-а-а, -- протянул Рьен, -- тут ты права. Надо себя обезопасить. Ведь понятно же, что мы его так не бросим... А теперь я бы попросил тебя посмотреть пациента.
-- Меня? Зачем? -- изумилась я. -- Ты ведь его уже осматривал.
-- Ты меня удивляешь, студентка Май! -- Рьен Вестрам взглянул на меня строго, как учитель на ученицу... Собственно, так оно и было на самом деле. -- Подумай сама: кто такие эльфы?
И я подумала:
-- Разумная раса, населяющая материк Лиотания.
-- Все? Ты меня огорчаешь.
-- Ну-у-у, могу добавить, что эльфы -- магические существа.
-- Во-о-от! -- Рьен Вестрам поднял указательный палец. -- И что из этого следует?
Теперь я задумалась всерьез. Отдельного курса по магическим разумным расам у нас пока не было -- он планировался на четвертый год обучения. Естественно, часть лекций по магической географии была посвящена магическим существам, но там речь не шла о разумных расах, а о животных, да и материал в основном касался ареалов обитания и некоторых общеизвестных свойств. Но сейчас мне почему-то казалось, что не это главное -- не наличие разума. А что?.. Нечто, делающее жизнь этих существ зависимой от присутствия магии. То есть, помимо обычной энергетической оболочки, свойственной прочим живым организмам, у них должна иметься некая структура, магически обеспечивающая их жизнедеятельность. Не магический резервуар и каналы, как у человеческих магов -- их наличие еще не делает магов отдельным видом, -- а нечто особое. Эти размышления я и озвучила Рьену.
-- Я рад, что ты до этого додумалась, -- улыбнулся лекарь.
-- И все-таки не понимаю -- почему я?
-- Да потому, что я не вижу тонких структур! А ты видишь! -- не выдержал Рьен.
Что верно, то верно. Два года усердных занятий предметной магией сделали свое дело. Нет, артефактора из меня не выйдет, как и алхимика -- на скрупулезную работу с неживым материалом у меня едва хватает терпения, мысль о том, что этим можно заниматься всю жизнь, не вызывает ничего, кроме недоумения и раздражения. Зато я научилась уверенно различать тонкие структуры, свойственные магическому плетению амулетов и артефактов. И доктор Вестрам об этом знал.
-- Что ж, я попробую.
Я подошла к пациенту -- бледное, почти белое лицо, глаза прикрыты, длинные светлые волосы, что удивительно, струями стекают по плечам, не спутываясь -- не иначе, какая-нибудь эльфийская магия. Дыхание эльфа было редким, неглубоким -- почти незаметным, сердечный ритм -- неравномерным, но все равно излишне медленным. Я опустилась на услужливо подставленный Рьеном стул, расслабилась и настроилась на магическое зрение. Да, вот оно, это чужеродное включение в ауре, черная жемчужина, от которой расходятся в разные направления то ли корни, то ли щупальца. Но это Рьен видел и без меня, а я должна смотреть иначе, нащупать ту тонкую грань между абсолютным расслаблением и сосредоточением, чтобы увидеть...
И я увидела: тончайшие золотые нити, паутинкой пронизывающие и физическое тело, и энергетическую оболочку -- все слои бытия магического существа. Плетение их уплотнялось в почти сплошной панцирь у самой поверхности тела, и это было невероятно красивым зрелищем -- кожа эльфа словно распространяла вокруг золотое свечение. Мне потребовалось время, чтобы заставить себя умерить восторги и напомнить себе, зачем я здесь нахожусь. Теперь, когда я поймала нужную волну, для меня не составляло труда пристально изучить золотистую оболочку и понять, что в ней не так -- темное пятнышко в основании головы, под самым затылком. Теперь я понимала, почему Рьен назвал это зерном. Именно на проросшее зерно оно и было более всего похоже. Враждебное, чужеродное, опасное для жизни и разума -- такие ассоциации родились в моем сознании. Но я не имела ни малейшего представления, что с этим делать. Я не умела работать с этим магическим слоем. Да, зерно следовало извлечь. Но как?!
Я вернулась к обычному зрению и поймала заинтересованный взгляд Рьена.
-- Ну что?! -- в нетерпении воскликнул он.
-- Ничего хорошего, -- я описала, что мне довелось увидеть.
-- И что с этим делать? -- это был скорее риторический вопрос, лекарь не ждал от меня ответа -- понял уже, что я не знаю решения.
-- Рьен, ты смотрел на него вчера... Посмотри сейчас еще раз и скажи мне: те щупальца, которые выпустило зерно, изменились как-то за прошедшие сутки? Выросли?
Лекарь обернулся к пациенту, потом снова посмотрел на меня:
-- Выросли. И значительно.
-- Как я понимаю, эта дрянь его убивает. И довольно быстро. Насколько -- не берусь судить.
-- Это и я понимаю. И как будем действовать?
-- Я предлагаю стазис. И искать ответы. Если за декаду я не найду ничего конкретного, придется наугад. В конце концов, эльфы вмешиваться отказались, без лечения парень обречен, а значит, мы несем ответственность только перед собственной совестью. Тебе совесть что подсказывает, Рьен?
-- Сделать все возможное для спасения пациента, -- с улыбкой отчеканил коллега.
Глава 2
Ната я выловила на одной из перемен и сказала, что есть к нему разговор.
-- Приходи сегодня на ужин, -- хлопнул меня по плечу полуэльф.
Вечером я ввалилась в его апартаменты, полумертвая от усталости. Наттиор усадил меня за стол, пододвинул тарелку с дымящимся мясным рагу, полюбовался какое-то время на то, как я поглощаю пищу, а потом вдруг выдал:
-- Мне не нравится твое состояние, Лари!
-- Что-ты имеешь в виду? -- с набитым ртом пробурчала я.
-- Скажи мне, птичка, сколько у тебя учебных часов в декаде?
-- Пятьдесят.
-- Плюс домашние задания, -- добавил полуэльф.
-- Плюс домашние задания, -- не стала спорить я.
-- А что ты делаешь в остальное время?
-- Тренируюсь и занимаюсь дополнительно, -- это был уже не первый наш подобный разговор, так что я предпочитала спокойно выслушать друга, между делом расправляясь с ужином.
-- А еще у тебя работа в больнице! -- с нажимом произнес Нат.
-- А еще у меня... Вот, кстати, да, из-за этого я к тебе и пришла, -- и я живописала другу историю о больном эльфе.
Нат слушал меня и мрачнел с каждым словом моего рассказа.
-- Я бы на твоем месте постарался вообще забыть о том, что ты видела. Но вы же лекари, вы не можете...
-- Мы не можем... А ты, я так поняла, кое-то знаешь об этом таинственном зернышке... и не горишь желанием поделиться.
-- Ты права. Знаю.
-- И?
-- Это маэрэ-лэ, искусственно выведенное магическое растение-паразит.
-- Оружие?
-- Скорее, орудие казни.
-- Любопытно... Красивое название.
-- Тогда слушай... -- полуэльф с отвращением отодвинул от себя тарелку, словно у него внезапно испортился аппетит... впрочем, если бы я не успела к тому времени смолотить свою порцию, я бы от нее тоже отказалась после этого рассказа. -- Такой способ казни выбирается, если эльф обвиняется в государственной измене или причинении вреда минимум на уровне клана. Семя маэрэ-лэ помещается в сферу жизни -- ту самую магическую оболочку, которую ты увидела. Оттуда оно прорастает сначала в ауру. Вернее, отпечатывается в ней. При этом воздействие на тело идет поначалу опосредованно -- через энергетическую оболочку. Эльф в течение нескольких часов после начала воздействия впадает в состояние, одновременно напоминающее глубокий сон и обморок. Таким образом он не может сознательно препятствовать тому, что происходит с его магической оболочкой. А подселенное туда зерно тем временем пускает корни и ростки, расползаясь по нитям сферы жизни и подпитываясь от нее. Обретя достаточную силу, маэрэ-лэ переходит на физический уровень существования, то есть прорастает в тело. В принципе, казненный обречен с самого подселения маэрэ-лэ, но именно в момент перехода к физическому существованию растения, его можно считать по-настоящему мертвым.
-- Такое красивое название -- и такая мерзость за ним, -- содрогнулась я.
-- Это еще не все, там есть и... красивое -- когда маэрэ-лэ прорастает из тела наружу и распускается восхитительными цветами. Мне, конечно, не приходилось этого видеть, но я слышал рассказы.
-- Подожди... Ты хочешь сказать, что вся эта дрянь, забудем на минутку о ее несказанной красоте, выпускает наружу цветы, которые потом производят новые семена? То есть оно еще и распространяться может?!
-- Нет-нет, цветы маэрэ-лэ бесплодны, они прорастают ночью и рассыпаются прахом на рассвете, вместе с телом донора. Семена растения производятся только в одной-единственной лаборатории, способ их выведения является строжайшим секретом, и они ни для кого кроме эльфов не опасны.
Я выдохнула с облегчением.
-- И как бороться с этой напастью, ты, конечно же, не в курсе? -- без особой надежды поинтересовалась я.
-- Откуда? Я не целитель, не судья, не палач... и даже не совсем эльф, как ты знаешь. Я никогда не слышал, чтобы казненных миловали после подселения маэрэ-лэ.
-- Придется засесть в библиотеке.
-- Не думаю, что ты много найдешь на эту тему. Эльфы не особо распространяются о таких вещах. Я и сам узнал о маэрэ-лэ совершенно случайно, просто подслушал один разговор, рассчитывая на совершенно другую информацию.
-- Ну что ж, по крайней мере, я знаю, с чем мы имеем дело...
На следующий день я попросила о встрече магистра Левира. Целитель дождался меня в аудитории после лекций, усадил за стол, налил травяного отвару и выложил на тарелочку кусок пирога. Тоже заметил мое загнанное состояние.
-- Чем порадуете, студентка Май?
-- Вопросами, магистр, -- я улыбнулась.
-- Что ж, слушаю вас.
-- Скажите, магистр, вам когда-нибудь приходилось лечить эльфов?
-- Мне в свое время повезло стажироваться в Лиотании, -- магистр приосанился.
-- И вы, значит, их сферу жизни видеть можете?! -- загорелась я.
-- Могу.
-- А работать с ней приходилось?
-- Что вы, милая! Такая тонкая работа -- не для человеческих целителей.
-- Что, нет ни одного человека, который мог бы?..
-- Я о таком не слышал
-- А видеть, как эльфийские целители со сферой жизни работают, приходилось?
-- Да, один раз довелось, -- расплылася в улыбке магистр Левир.
-- А можете рассказать, что и как они делали?
-- Честно говоря, в чем именно состояло нездоровье пациента, я не понял. Там словно бы в узел нити закрутились, и эльфы их распутывали -- протягивали нити, такие же золотистые, как плетение сферы жизни, только, ка мне показалось, более плотные и упругие, хоть и очень тонкие, и ими манипулировали, раздвигая волокна. Мне разрешили наблюдать, но не позволили задавать вопросы. Сплошные тайны у этих эльфов. Впрочем, и зрелище само по себе было завораживающим.
-- Последний вопрос, магистр: в состоянии стазиса процессы, протекающие в магической сфере жизни, тоже останавливаются?
-- Да. Безусловно.
После этого разговора я окончательно убедилась в том, что в библиотеке я не найду ответов на свои вопросы. Но все-таки зашла тем же вечером, чтобы быть уверенной, что я использовала все возможности. Действительно, в книгах по медицине, в том числе и в разделах, касающихся эльфов, -- ничего, в справочнике по магическим растениям -- лишь короткое упоминание о маэрэ-лэ: что это магическое растение, выведенное искусственным путем. О том, что оно собой представляет и для чего используется -- ни слова. Что и понятно: эльфы не афишируют.
Спать я отправлялась с тяжелым сердцем -- не видела никакого выхода. Либо мы выводим пациента из стазиса и даем ему умереть. Либо оставляем его в стазисе, что само по себе равноценно смерти. Попытаться извлечь зерно? Мы в любом случае попытаемся. Но я видела эту золотистую паутинку... и смутно себе представляю, к чему может привести ее повреждение. Без повреждения извлечь чужеродное тело из столь плотного и сложного плетения?.. Не представляю, как это сделать.
Уже почти на грани сна я воззвала к саа-тши. Больше года я не обращалась к матери-змее за помощью, но время от времени разговаривала с ней вечерами, уже лежа в постели. Беседы с мудрой саа-тши способствовали приведению в порядок мыслей и внутреннему спокойствию -- как раз то, в чем я сейчас больше всего нуждалась.
Мать-змея откликнулась сразу. Выслушав мою беду, саа-тши помедлила с ответом. Я уже по опыту знала: если не спешит отвечать, значит, ответ таит в себе какую-то опасность для меня... или чешуйчатая родительница хочет, чтобы я додумалась до чего-то сама, пусть и с ее помощью.
"Лари, детка, подумай, -- ну так и знала! -- Что есть такое маэрэ-лэ? По сути своей?"
"Гм... растение".
"Не просто растение".
"Магическое".
"Верно. И что это значит? Вспомни, чему я тебя учила".
"М-м-м... Любое порождение магии способно взаимодействовать с чистой магией", -- само понятие "чистой магии" я слышала только от саа-тши, в школе нас этому не учили.
Насколько это было доступно моему пониманию, магия, созданная человеком-магом -- то есть прошедшая через его энергетические каналы и выпущенная им наружу в какой-либо форме, уже не была магией в чистом виде. Но... то ли мое длительное взаимодействие со змеиным даром делало меня уже не вполне человеком, то ли причиной тому была оплетающая мои тело и ауру структура храмовой защиты, но я умудрялась как-то взаимодействовать с магией внешнего мира, не пропуская ее через себя, и даже создавать более-менее устойчивые "чистые" структуры, закрепляя их на своем "экзоскелете". Очень полезное умение, если доступ к внутреннему резерву ограничен, как у меня.
Змея молчала, прислушиваясь к моим размышлениям. Я попыталась представить себе, как могла бы воспользоваться этим своим экзотическим умением для работы со эльфийской сферой жизни. Чего-то не хватало для полноты картины. Какой-то детали. Вернее, какого-то действия, без которого невозможно было проделать то, что я задумала.
"Мне нравится ход твоих мыслей. А не хватает тебе зова. И я тебя сейчас ему научу".
И остаток ночи, во сне ли, наяву ли -- не разберешь -- я осваивала искусство зова. На следующее утро, пусть и ошалевшая от недосыпа, я чувствовала себя счастливой... Нет, я все еще не была уверена, что нам удастся спасти того эльфа, но появилась надежда. Надо было только дать оформиться своей идее, проработать ее в деталях -- и в этом мне уже никто помочь не мог.
В последний учебный день декады я передала магистру целительского искусства записку: "Уважаемый магистр Левир, если вам интересно посмотреть на экспериментальную попытку работы с эльфийской сферой жизни, приходите завтра в центральную городскую лечебницу к трем часам пополудни и спросите там ведущего целителя Рьена Вестрама. Очень вас прошу не разглашать содержание этой записки". Рьена я тоже предупредила, что появлюсь в этот раз не в день своего дежурства, а накануне, и попросила к моему приходу вывести пациента из стазиса.
А потом зашла в храм, чтобы обратиться за помощью к Таниэрэ, богине созидания и исцеления...
Глава 3
С собой я прихватила Лереха, а у самых дверей лечебницы мы столкнулись с магистром Левиром и уже все вместе поднялись в палату к эльфу, чье бледное до синевы лицо, обрамленное светлой гривой, маской светилось на фоне больничной подушки. В палате нас ждал Рьен.
Объяснения я взяла на себя:
-- Магистр, Левир, я прошу вас посмотреть на пациента -- как вы умеете, по полной программе, включая тонкие структуры.
Магистр сосредоточился, на несколько минут отключился от действительности, потом обернулся ко мне:
-- Что это такое?
-- Это маэрэ-лэ, магическое растение, подселяемое в сферу жизни, чтобы казнить преступника, -- я, как могла, описала процесс казни.
Магистр, слушая, хмурился, Лерех болезненно морщился, бросая взгляды то на меня, то на преподавателя, то на Рьена, который тоже слышал все это впервые, но вел себя привычно сдержанно, не показывая, как он потрясен.
-- Я так понимаю, -- осведомился магистр, -- вы намерены как-то справиться с этой бедой? Что вы задумали?
-- К сожалению, я не в состоянии все вам объяснить, но уверена, что пациенту я не наврежу, в худшем случае останется все как есть. Я пригласила вас сюда, как наблюдателя -- вы здесь единственный, кроме меня, кто в состоянии отчетливо видеть тонкие структуры, так что сможете отследить весь процесс.
-- Понятно, -- кивнул головой преподаватель, не настаивая на объяснениях.
-- Доктор Вестрам, -- в присутствии посторонних я обращалась к коллеге официально, -- на вас -- пациент. Сегодня я -- только маг, а вы лекарь, вам придется отслеживать его состояние, когда я начну работать. Я дам вам знак, когда приступать -- мне еще требуется время на подготовку.
-- А я? -- вмешался Лерех.
-- А тебе предстоит пасти меня. Не думаю, что со мной что-нибудь случится, но на всякий случай не помешает. Ну и заодно попробуй всмотреться -- может, увидишь, что я делаю. Тебе ведь наверняка интересно.
-- Интересно, -- с улыбкой согласился парень.
-- Что ж, каждый понял свою задачу. Теперь не отвлекайте меня.
Я с ногами забралась на кровать пациента, благо места хватало, приняла удобную позу и позволила себе погрузиться в поток. Настроилась, выделяя из многоцветья отдельные составляющие, нашла нужное -- искрящиеся золотом струи и осторожно потянула. Меня ждала кропотливая работа, требующая немалого терпения: ряд за рядом ложились нити, принимая заранее задуманную мной форму -- чаша, изящно изогнутые лепестки, язычок пестика посередине... Хищный цветок, изготовившийся для охоты. Магическая псевдо-жизнь. Красиво, но неприятно. И в тоже время необходимо... С тихим вздохом я пристроила золотую ловушку на своем щите, прицепив его тонкой энергетической петелькой. Теперь -- время пациента.
Состояние, в котором я могла видеть магическую оболочку эльфа, было мне уже знакомо, поэтому на нужный уровень зрения я перешла почти мгновенно. Потом подготовила инструмент -- попросту вырастила его, удлинив собственные пальцы золотыми щупальцами. Нет, я не питала иллюзий, что могу воспользоваться ими как манипуляторами и извлечь семя маэрэ-лэ, не повредив тонкую структуру сферы жизни -- при всем кажущемся изяществе моих новых пальцев, они значительно грубее "паутинки" и при малейшем касании просто ее порвут. Однако я и не собиралась касаться плетения, лишь приблизиться к нему -- хоть мои щупальца и не были порождением чистой магии, они все же имели достаточно сродства со сферой жизни, чтобы вызвать отклик, резонанс, если находились на достаточно близком расстоянии. На это я и рассчитывала: поднося "пальцы" то здесь, то там к золотистым волокнам, я побуждала их колебаться в разном ритме. Издалека, словно сквозь вату, я услышала возглас Рьена: похоже, мои манипуляции негативно отразились на эльфе, но на доктора Вестрама можно было положиться, я нисколько не сомневалась, что он сможет стабилизировать состояние пациента. Поэтому я не отвлекалась, продолжая провоцировать вибрации волокон сферы. И это возымело именно то действие, которого я ожидала: паразит почувствовал себя некомфортно. Одно за другим подбирал он свои корешки-щупальца, вытягивал их из золотого плетения, съеживаясь в своем изначальном гнезде. А потом ему и в гнезде стало неуютно, и черное семя, словно выдавливаемое колеблющимися волокнами, нехотя выползло на поверхность, а вход в освободившуюся ячейку сомкнулся, оставив паразита снаружи.
Где-то вдалеке ахнул магистр Левир. Я не позволила себе отвлечься, слишком рано. Слишком сложно. Слишком много усилий и сосредоточенности требовала эта работа. Свободной рукой я взяла созданного мною хищника, поднесла его к телу эльфа -- так, чтобы язык, вываливающийся из чаши, почти касался черного семени. И запела. Нет, это не было пение в привычном понимании слова, просто серия мелодичных и не очень звуков -- перемежающихся друг с другом свиста, шипения, писка и гудения разной длины и высоты. Краем глаза заметила, как качнулся ко мне магистр, вздрогнул, но тут же взял себя в руки Рьен, выдохнул сквозь стиснутые зубы Лерех за моей спиной. Все они были магами, пусть и не магическими существами, и их тоже коснулся зов. Но самое главное -- он действовал на семя: черный паразит качнулся на своей золотой веточке, поколебался мгновение, а потом потянулся к "языку", мигом преодолев то неуловимо крохотное расстояние, что отделяло его от ловушки. И влип. Увяз в клейкой золотой массе. Цветок, "почувствовав" добычу (на самом деле, это я отдавала ему команды), стремительно втянул "язык", следом плотно сомкнулись лепестки. Ловушка захлопнулась. Я, застонав, откинулась назад в надежде опереться на спинку кровати или на стену, что бы там сзади ни было. Сзади оказался Лерех, который заботливо подхватил меня, не позволяя упасть.
И тишина внезапно кончилась, словно лопнула сфера, отгораживавшая меня от внешнего мира. Одновременно заговорили Рьен и магистр Левир. Я попыталась сосредоточиться, чтобы отделить один голос от другого. Получалось плохо -- в голове шумело от пережитого напряжения. Я встряхнулась, посмотрела сначала на Рьена:
-- Ну что там?
-- Порядок, теперь просто глубокий сон. На ауре осталось небольшое затемнение, но оно явно уменьшается. При таких темпах -- исчезнет самое большее через час.
Я кивнула и обернулась к магистру.
-- Коллега, это было потрясающе!
Вот как. Не "студентка Май". Коллега. Но это действительно было потрясающе, просто мне требовалось время, чтобы это осознать. Я только что своими руками совершила чудо, сделала то, что до меня никому не удавалось...
-- Спасибо, магистр.
-- Что вы намерены делать с цветком?
-- Гм... Не знаю. -- я с недоумением покосилась на свое произведение, которое все еще держала в руке. -- По-хорошему, следовало бы его где-то изолировать, покуда не погибнет семя. От моего цветка оно питаться не может -- слишком грубое плетение, ему просто не под силу будет пустить корни. Но я не представляю, сколько может прожить маэрэ-лэ без подпитки... Отдать бы его нашим природникам для исследований, но нам, вероятно, придется сохранить сегодняшние события в тайне до поры до времени.
-- В таком случае, отдайте его мне. Я мог бы даже поместить все это в стазис, что называется, до лучших времен, когда можно будет открыто исследовать вашу добычу.
-- Что ж, берите, магистр. Только приготовьте какое-нибудь вместилище, иначе вы его не удержите.
В руках магистра появилась энергетическая полусфера, я поместила туда свой цветок, и преподаватель провел над ним ладонью, завершая построение сферы. Все это он уложил в услужливо протянутый Рьеном ящичек (и где успел взять-то!) и накрыл стазисом. Чудненько, одной проблемой меньше!
Другая проблема лежала на кровати, все еще довольно бледная и нуждающаяся в постоянном присмотре.
Третью проблему представляла я сама -- полумертвая от усталости, удерживающаяся в вертикальном положении не столько уже силой воли, сколько силами бедняги Лереха, которые тоже не бесконечны.
-- Ну как ты? -- обернулась я к однокурснику?
-- Прекрасно! -- пропыхтел он.
-- Видел что-нибудь?
-- Немного. Но достаточно, чтобы понять, что именно ты сделала. Я воспользовался твоим зрением, чтобы смотреть. Ты заметила, что я все время касался тебя, чтобы поддерживать контакт?
-- Не-а, даже не почувствовала.
-- Я бы тебе посоветовал лечь, -- вмешался Рьен.
-- Можно прямо здесь?
-- Конечно, сейчас будет вторая кровать, -- улыбнулся лекарь.
Как выяснилась, кровать уже ждала под дверью -- умница Рьен все предусмотрел. Он помог мне перебраться на постель и заботливо укрыл одеялом. Как уходили Лерех и магистр Левир, я уже не слышала -- провалилась в сон. А Рьен, когда я проснулась на закате, сидел у постели неподвижного пациента. Мне показалось даже, что он так и не покидал палату, пока я спала.
-- Ну как он?
-- Все так же. Спит. Но это хороший сон -- ему надо восстановиться после всего, что случилось. Все-таки магическое воздействие...
-- Как ты думаешь, сколько он проспит?
-- Я рассчитываю, что пару деньков. Если дольше, придется подпитывать его магически. Если меньше, то, боюсь, он не восстановится до конца и будет плохо себя чувствовать какое-то время.
-- Думаю, кому-то надо постоянно находиться при нем. Очень важно, чтобы в момент пробуждения он был не один. Все-таки пробуждение в человеческой лечебнице может стать для молодого эльфа шоком.
-- Да, ты права. Как мы это организуем?
-- Ну, до конца декады я могу остаться здесь. Только завтра с утра отлучусь на пару часиков, принесу одежду на смену и учебники, чтобы не помереть тут со скуки. А там видно будет.
...Эльф очнулся как раз к вечеру последнего выходного дня, когда я раздумывала, стоит ли звать кого-нибудь на смену или остаться на ночь, а утром прямо из лечебницы отправляться на уроки. Пробуждение его было внезапным: вот только что лежал неподвижно -- и уже сидит, хлопая перепуганными глазищами:
-- Где я?! -- как ни странно, кое в чем эльф сориентировался мгновенно: сразу заговорил не на эльфийском, а на языке империи.
-- В лечебнице. Не волнуйся, с тобой уже все в порядке, ты здоров.
-- А... как я сюда попал? -- испуг в глазах сменился подозрительностью.
-- Если совсем коротко... Твои сородичи решили тебя казнить... Кстати, за что?.. Подселили тебе маэрэ-лэ и выбросили умирать на улицах Лербина.
-- Значит, я умру? -- обреченно выдохнул парень.
-- Я же сказала, что с тобой уже все в порядке. Мы избавили тебя от семени.
-- Человеческие лекари?! Избавили?!
-- А что ты имеешь против человеческих лекарей? -- нарочито грозно вопросила я.
-- Да нет... Ничего... Просто я думал, что вы не можете работать с магической оболочкой.
-- Как видишь, смогли. Но ты так и не сказал, за что тебя приговорили к такой страшной казни.
-- Меня... обвинили в уничтожении дубовой ветви.
Теперь была моя очередь таращить глаза.
-- Это такой артефакт, ветвь серебряного дуба, единственный в своем роде -- служит плодородию Лиотании. Есть и другие свойства, но я их не знаю., -- пояснил эльф в ответ на мое недоумение.
-- А-а-а!..
-- Но я его не не трогал. Не трогал! -- мелодичный голос звенел на грани срыва. -- Я просто не мог сказать, где я был, когда произошло преступление. Не мог признаться, -- на бледных щеках парня выступил румянец.
-- А с чего они вообще решили, что это ты сделал?
-- Там нашли мои магические отпечатки.
Что это такое, я себе представляла весьма смутно. Эльф тоже объяснить не смог. Я поняла только, что это не остаточные следы ауры или какого-то магического действия, а именно присутствие характерной для конкретного существа (а именно -- эльфа) магии.
-- А их можно подделать, эти отпечатки?
-- Не зна-а-аю, -- протянул парень.
-- Меня зовут Лари. -- представилась я. -- А тебя как?
-- Ритэниор-Арав.
-- Ритэниор...
-- Это сокращенное имя -- для полукровок и изгнанных, вторая часть имени обозначает принадлежность к клану. Хотя... я ведь, наверное, тоже больше не член клана, -- загрустил эльф.
-- Ты скрывался в Ниревии, чтобы избежать казни?
-- Да, я бежал сюда. Но меня нашли очень быстро.
-- Как ты считаешь, если твои соотечественники узнают, что ты жив, они попытаются снова тебя казнить?
-- Думаю, да.
-- В таком случае, тебе стоит пока оставаться здесь, в лечебнице. И скрывать свое исцеление. Я предупрежу доктора Вестрама, сюда больше никто не войдет, кроме него. А сам не высовывайся, понятно?
Эльф кивнул, вздохнул, и снова улегся в постель -- обдумывать свое положение.
А я все-таки решила вернуться в школу.
Глава 4
Все-таки Наттиору я похвасталась своими достижениями, а он порадовался, но и обеспокоился:
-- Подозреваю, что не оставят его в покое. А зная тебя, догадываюсь, что и ты в эту историю по уши вляпаешься.
-- Можешь не сомневаться. Считай, что я уже вляпалась, -- и я поведала другу, что мне удалось выудить из Ритэниора.
-- Да, чисто эльфийские штучки, с этими отпечатками... -- Нат задумался. -- Но я слышал, что есть способ магически выдать одного эльфа за другого. Для этого используются амулеты, но там две сложности -- вроде бы амулет должен сначала поносить тот, чей отпечаток собираются скопировать, а еще нужна его кровь для последующей активации.
-- Интересно... надо будет парня расспросить обо всем подробно, пока соотечественники не заинтересовались его необычайной живучестью...
Но я не успела. В следующие выходные эльфы появились на пороге кабинета Рьена почти одновременно со мной и до того, как я успела повидать Ритэниора. Двое остроухих красавцев с надменными физиономиями представились членами эльфийской дипломатической миссии при дворе ниревийского императора.
-- К нам поступила информация, -- без долгих предисловий начал один из них, -- что в вашей лечебнице скрывается от правосудия беглый преступник.
-- В моей лечебнице на данный момент пребывают только пациенты и сотрудники, -- сухо ответил целитель Вестрам.
-- Тем не менее... -- эльф говорил медленно, почти по слогам. -- Нам известно, что здесь находится эльф по имени Ритэниор, -- я отметила про себя, что клановую приставку посетитель опустил, -- и этот эльф является государственным преступником, который подлежит выдаче.
-- Уважаемый, -- вмешалась я, -- вы что-то путаете. Для выдачи преступников существует специальная дипломатическая процедура, и она осуществляется не через лечебницу, а по другим каналам.
-- Вы. Сейчас. Отдадите. Нам. Преступника. -- эльф чеканил слова, а я чувствовала, как напряглась моя ментальная защита, встречая атаку.
А они, оказывается, в паре работают. И воздействуют одновременно на нас обоих. У Рьена не было такой мощной защиты, как у меня, но он держался силой воли и долгом врача.
-- Доктор Вестрам, -- обратилась я к нему с нажимом в голосе, одновременно пытаясь перебить направленную на него атаку, -- я бы вам посоветовала сейчас пойти в кабинет магистра Ставира и оттуда связаться с департаментом магической безопасности, чтобы заявить о незаконном ментальном воздействии.
Доктор встрепенулся. Эльфы удвоили усилия. Мне пришлось сделать вид, что поддаюсь: я приоткрылась чуть-чуть, а когда чужое щупальце (именно так я это воспринимала) устремилось к образовавшейся в моей защите прорехе, выпустила ему навстречу концентрированный сгусток негативных эмоций, этот комплект у меня всегда наготове, он содержит все, что удалось запомнить моему сознанию из той ночи, когда я боролась с отравой на границе Пустых земель.
Эльф схватился за голову, пошатнулся и судорожно втянул воздух, второй, связанный с ним ментально, непроизвольно скопировал его движения. Но надо отдать им должное: они быстро пришли в себя. Правда, и нападать больше не рискнули.
-- Если вы не желаете по-хорошему... -- о, и это они называют "по-хорошему"? -- Мы дадим этому делу официальный ход и обратимся с запросом к его величеству императору Ниревии. Не сомневаюсь, что он пойдет нам навстречу, вашей стране сейчас не нужен дипломатический скандал.
С этими словами эльфы синхронно развернулись и покинули кабинет. Рьен выдохнул с облегчением, но тотчас же озабоченно взглянул на меня:
-- Что будем делать?
-- Рьен, я не специалист. Но думаю, что стоит все-таки обратиться с соответствующим заявлением, а я пообщаюсь со знакомыми, которые, надеюсь, позаботятся о том, чтобы делу дали ход. Сегодня они вряд ли что-то успеют, эти дипломаты. Его величество в загородном дворце, вчера его кортеж проезжал неподалеку от школы, я видела. Значит, раньше начала декады он дипломатов не примет, даже если в первый день, то не с самого утра. Ну а я начну действовать уже завтра.
Дальше дежурство шло своим чередом: обходы, осмотры, амбулаторный прием. И все это -- на фоне мучительной головной боли, преследовавшей меня после грубых попыток взлома ментальной защиты. До Ритэниора я добралась только к вечеру. Уселась на стул верхом и приступила к допросу:
-- Рассказывай!
-- Что?! -- опешил парень.
-- К кому твоя кровь за последнее время попадала, кому ты амулет отдал, который до этого на себе носил, -- почему-то я не сомневалась, что этот растерянный парнишка не совершал преступления.
Ритэниор (про себя я уже называла его просто "Рит") надолго задумался.
-- Я не припомню, чтобы был какой-то амулет, -- медленно проговорил эльф.
-- Возможно, какое-то украшение или что-то в этом роде? -- попыталась я помочь.
-- Д-да... Была брошь. Красивая, с сенерийским лазуритом. Мне ее подарил один родственник. А спустя где-то полторы декады жена моего брата выпросила ее поносить. Сказала, что подходит к ее глазам. И вправду подходит. Но это был не амулет, просто украшение, я же вижу магию.
-- Ты видишь активную. Если наложено пассивное плетение, которое никак не воздействует на окружающий мир до активации, разве что воспринимает какие-либо эманации, то ты мог и не заметить. И, насколько я понимаю, это был как раз такой амулет. Теперь вспомни о крови.
-- Не помню я никакой крови! -- вскинулся остроухий.
-- И все-таки... Постарайся вспомнить: может, ты поранился где-то?
Эльф опять погрузился в раздумья. Я его не тревожила -- знала, что он перебирает в памяти минута за минутой свои последние мирные дни. Наконец он поднял глаза и посмотрел на меня:
-- Знаешь... какое-то смутное воспоминание, как в тумане. Вроде и было, но нет никакой уверенности.
-- Возможно, было воздействие на разум, тебя пытались заставить забыть об этом событии. Рассказывай! -- скомандовала я.
-- Амиэра... ну, это жена брата... она хвасталась новыми духами. Я не очень заинтересовался, но она сунула флакон мне под нос, вынуждая понюхать. Я вдохнул и закашлялся, а потом у меня пошла кровь носом.
-- И она тебе помогала остановить кровотечение...
-- Верно. Носилась вокруг меня с платком.
-- И таким образом разжилась твоей кровью. Что ж, вот тебе и твой магический отпечаток, -- подытожила я.
-- Но как же... -- снова растерялся эльф, не в силах поверить. -- Амиэра... Мы ведь родственники.
-- Родственники... А ты вот скажи, тот, кто подарил тебе амулет, в каком родстве с тобой состоял?
-- Это родной брат Амиэры. Старший.
-- И последний вопрос: признайся хоть сейчас, где ты был, когда совершилось преступление?
-- В веселом доме, -- шепотом признался эльф и его бледные щеки зацвели пунцовыми пятнами.
-- О! -- тут пришел мой черед удивляться. -- Я не думала, что у эльфов существует... м-м-м... продажная любовь.
-- Лари, в Лиотании живут не только эльфы, но и множество людей. И в таких домах служат человеческие женщины.
-- Ты бывал там и прежде?
-- Нет, я... в первый раз, -- Ритэниор снова мучительно покраснел.
-- Сам придумал туда идти?
-- М-м-м... Нет. Меня родственник позвал.
-- Снова родственник. И какой же степени?
-- Ну... он тоже брат Амиэры. Только младший. Ой! -- эльф в ужасе вытаращил глаза и прикрыл рот рукой. -- Только не говори мне...
-- Не скажу. Выводы сам делать будешь.
Утром Рьен сменил меня в лечебнице, а я отправилась с визитом к Аргелу мер Сельмиру. Помнится, он предлагал мне обращаться, если понадобится помощь. Так вот, похоже, как раз пришло его время.
Мало кто знал, что уже более года бывший королевский дознаватель занимал должность заместителя начальника тайной канцелярии, а фактически -- ее руководителя, потому что сам начальник свел свое участие в служебных делах к докладам его величеству об успехах и неудачах своих подчиненных. Полагаю, такое разделение обязанностей не было случайным, а имело некий недоступный пониманию простых смертных смысл. Тайная канцелярия в Ниревийской империи занималась расследованием внутренних преступлений против власти и империи и одновременно ведала внешней разведкой, так что ни одно поползновение иностранных дипломатов не проходило мимо ее внимания. Следовательно, именно она мне и была нужна.
Мер Сальмира дома не было -- отсутствовал по делам службы, и мне пришлось его дожидаться.
-- Рад вашему визиту, госпожа Май, -- приветствовал меня хозяин, едва появившись на пороге гостиной.
-- Рано радуетесь, лейв мер Сельмир, я принесла вам заботы, -- улыбнулась в ответ.