Жан Гуля : другие произведения.

Укус лемура

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  

Укус лемура

  
  
  
   Лемур - инфраотряд в подотряде мокроносых приматов. Название "лемур" происходит от мифических древнеримских "лемуров", синонима "лярв".
   (Википедия)
  
  
  
  
   Бабушка, видимо, никого не ждала и совсем, казалось, не обрадовалась мне. Когда я, осторожно ступая, издали казалось, что она дремлет в своём - из прошлого тысячелетия - кресле-качалке, подошёл к ней, она, вглядываясь в меня из-за причудливо меняющих цвет стёкол очков, лишь спросила
   - И каким ветром тебя занесло? Сегодня с утра, она кивнула на флюгер, гордо возвышавшийся над крышей чердака, был северо-восток. Он обычно приносит всяческие .... неожиданности...
   - то ли в раздумье, то ли констатируя этот удивительный факт, добавила она. (Надо знать нашу бабулечку)
   - Я просто был здесь рядом. По делам - оправдывался я.
   - Без предупреждения... - она покачала головой
   - Вот и останешься голодным. Тамирку (Эта женщина, сколько я себя помню, приходила помогать бабушке по хозяйству) я прогнала. Есть в доме нечего - она налила в высокий, изумительного венецианского стекла стакан терпкое пурпурное вино.
   - Пей. Говорю - не ждала. А я уж как ни будь - в небольшой пузатой бутылке, скорее похожей на амфору ещё осталось немного вина.
   - Но ты же обещала... И машина новая...
   (У калитки я обратил внимание на сверкающий новехоньким лаком автомобиль.)
   - Обещать - не значит жениться (в этом вся бабушка - ответит вовремя подвернувшейся пословицей, поговоркой) . Ты -то, мужчина, лучше меня должен это знать!?
   - Но...
   - Да чего вы все так волнуетесь?
   В прошлый приезд, а приезжали мы все на бабулькин день рождения - вот уж и угощает она!!!! - мы уговаривали её больше не садиться за руль, а она... новую машину купила!
   - Пашкин сын со мной ездит.
   - Это кто же? Борька?
   - Хороший мальчик. Не то, что ты - всегда приезжает вовремя.
   Дядя Паша был местным полицейским. А Борька - Борис - его сын. Наш ровесник и участник, скорее - соучастник, всех наших проказ. Он теперь здешний полицейский, после гибели дяди Паши.
   - И что, Борька всё бросает и приезжает с тобой кататься?
   - Ну, во-первых, и не кататься. Ты же знаешь, я пешочком - ножками предпочитаю... А потом, если бы не я, что ему горемыке делать? Девок молодых нет, поразбежались кто куда, остальные - старухи, так с ними со скуки помрёшь. Лучше уж пусть со мной когда - никогда ...
   - Тогда - зачем новая машина? Чем старая была плоха?
   - Да цвет надоел. Или ты мои денежки считаешь? Гуляю на свои. Давай, допивай.
   Она положила ладошку на мою руку, туда, где тонюсенькой полоской белел старый шрам.
   -Ну и напугал ты меня тогда!
   (Мы всей ватагой - родные и двоюродные братья - внуки бабушки отправились в зоосад. Он здесь прекрасный - большой, просторный. Звери в нём почти как на свободе. Бабушка только ради нас - это был первый и единственный раз - дала себя уговорить. И... случись же! Совершенно добродушный, милый лемур, до этого он в группе с такими же как он длиннохвостыми с огромными тёмными смышлеными глазами сородичами жевал какой-то фрукт, вдруг !!! укусил меня за руку. Я - уже взрослый - лет семь - постарался не показать, что испугался и не зареветь. В общем, паники большой не было. С тех пор, в каждую нашу встречу, бабушка своими лёгкими, всё более узловатыми пальцами ощупывает это место, покачивая головой. Интересно, о чём она думает в эти минуты?)
   - Ладно, пошли в дом.
   Не ожидал я, что так легко и проворно поднимется она из обиженно качнувшегося кресла.
   - Придётся, видимо, Роджера зажарить...
   Я невольно посмотрел на кованого кота с цветком в лапе, гордо восседавшего на перекладине флюгера. (Когда мы были поменьше - свято верили, что в один прекрасный день, когда кончатся все припасы - никто из нас не любил тащить кошёлки с провизией, а прорвы мы были ещё те! - бабушка достанет Роджера, так она называла кота - флюгер, и зажарит его нам на обед. Сомнений, что бабушка может всё, ни у кого не было!). Споткнувшись, я чуть не упал, засмотревшись на кота Роджера, и догнал бабушку уже на низеньком крылечке.
   - Заходи, внучёк дорогой. Хоть и нежданный, да желанный.
   Она распахнула передо мной, составленную из разноцветных стёклышек, украшенную ракушками (мы собирали!) дверь веранды. Отсюда, знакомой - пре знакомой дорогой (вот и домотканый половичок, кажется всё тот же, из детства) - в кухню. Расставленные, развешанные, разложенные кастрюли, сковороды, тазы и тазики - такой "классический бабушкин" беспорядок порядка, когда нужная вещь в нужное время... всегда под рукой... Всё, как тогда...
   - Овощи - твои. - Приказ. А она сама - вокруг неё ... - просто чудо, как это получается ... Снова, как в детстве, раскрыв рот, следить за ней, как будто парящей в ритуальном танце, всё ещё с прекрасной осанкой, с гордо посаженной головой...
   Когда мы, родные и двоюродные братья, собирались здесь все вместе, у каждого был "свой день" - день, когда полагалось помогать на кухне. Правда и готовились в этот день именно твои любимые кушанья. Даже самым малявкам полагалось с утра - до завтрака!!!! являться на кухню. Их работу бабушка называла странно " синяя кура" Много позже стало понятно, какую именно "синюю куру" - синекуру она имела в виду. Но какое же удовольствие получали мы в свои синекурные дни!!! Картошку или яблоко почистить - постругать маленьким ножичком, потыкать кулачками тесто, чего-нибудь повзбивать маленьким венчиком, "спасти" - так это называла бабушка, уверен - она оставляла их специально - кусочек чего-нибудь вкусненького, пооблизывать пальцы.... И всё время что-то пробовать - достаточно ли соли, сахара... да и вообще, всюду совать свой нос: что, как и почему делается...
   Настолько хороши были эти "синекурные дни", что один из нас, уже в достаточно зрелом возрасте открыл целую сеть едален "Синяя кура". В них прекрасно кормят не только взрослых. В специально оборудованной кухне, под присмотром вальяжного шефа, малыши могут осуществлять свои самые смелые кулинарные фантазии.
   Я не смог скрыть своего удивления - бабушка помнит, что именно я люблю! И мы готовим именно это!
   - Когда у тебя будут собственные внуки - а я надеюсь, что даже у такого шалопая, как ты, они когда-нибудь будут...
   Суп, пирог с начинкой и абрикосовое суфле - мы умудрились приготовить всё это пока, - непонятно почему (она это умела, ничего не выспрашивая и не задавая навязчивых вопросов) я рассказывал Бабушке обо всех... и, даже, то, что и не собирался рассказать, увенчала чашечка настоящего! Чая.
   Бабушка "высказывалась" - так она это называла - только после того, как хорошо и вкусно нас накормит.
   - Ты поймёшь, что твоё удивление было, по меньшей мере, неуместным. Ты и так появился без предупреждения. И настроение у меня сегодня паршивое...
   Никогда невозможно понять - шутит бабушка, или всё на самом деле ... Сердится? Я только открыл рот - извиниться, на всякий случай ...
   - Совершенно, совершенно не во время ты здесь сегодня...-
   она потуже перевязала, закутавшись, как будто одевшись в броню, свой, вытертый почти до ниток основы, пуховый, когда - то бывший серым, платок. (Я ещё был маленьким, когда родители уговаривали выбросить его и купить новый. Даже привозили прекрасные тёплые платки. Куда там! Всё отдавалось назад или передаривалось. Этот платок был особенным! - подарок старинной подруги!)
   - Я такая ... ну... не знаю... В общем, теперь мне придётся рассказать тебе... то, что я не собиралась никому рассказывать. Да...- она - вроде бы советовалась сама с собой, рассуждая вслух.
   - И я ещё больше расстраиваюсь от этого...
   - От чего, баб?
   - Потому. Потому что, я не могу - не могу промолчать... Ведь ты знаешь - всегда и всем всё рассказываю... А сегодня... А ... В общем... вот. Пойдём.
   После тёплой, светлой кухни - "Духи еды любят тепло и свет" - объясняла нам, малышам, бабушка, в комнате было угрюмо сумрачно, даже зябко.
   - Вот.
   Бабушка кивнула на что-то, лежащее, на конторке (она предпочитала читать и писать стоя)
   - Я не очень уверена, что хотела бы кому-нибудь это показать..., но ты - тут. И придётся тебе прочитать - между твёрдо-кожаными, вероятно очень старинными, досками - хрупкие с обломанными углами листы...
  
  
  
   Я смею всё, что смеет человек,
   И только зверь на большее способен.
   Ульям Шекспир. Макбет.
  
  
   Михей. "Сука любовь".
  
   Причина, по которой я, всё-таки, решился написать об определённых событиях не в том, что слава Герострата не даёт мне покоя. И оправданий я не ищу. Я далёк от раскаяния. Но и в правильности, вернее - в целесообразности, своих поступков далеко не уверен.
   Постараюсь описать всё, как было, вернее - как мне "виделось" - годы одиночества и раздумий сделали меня более осторожным в оценках и высказываниях.
   Насколько мне известно, я - единственный выживший в той, как её назвали " Катастрофе Заповедника". Многочисленные, облечённые серьёзнейшими полномочиями комиссии - проект "Заповедник" считался чрезвычайно важным и по степени "закрытости" приравнивался к оборонным объектам - прежде всего, выясняли причину внезапно, как лесной пожар, вспыхнувшего конфликта. И никогда, никакой - самый дотошный и опытный эксперт не смог бы догадаться, что всё, собственно, началось с почти небрежно брошенной фразы: " Мне очень жаль, Чарльз...".
   Эти четыре слова, эта, ничем не примечательная фраза - "Мне очень жаль, Чарльз" .... Если бы знать тогда к чему, к каким далеко идущим трагическим последствиям она приведёт... Но... я не мог опомниться от неожиданности, бритвой резанувшего стыда, мерзости унижения... Эти, настолько личные, никогда ранее не испытанные мною чувства, не давали мне не то что мыслить, каким то образом оценить новую, неожиданно возникшую ситуацию - они, попросту, придавили меня, не давали дышать... Как рыба, выброшенная, внезапно выплеснутая на берег я... задыхался... Не зная, не понимая что же теперь делать, что сказать, как реагировать... А те, двое, вернее - одна, он-то не мог знать, не мог предполагать, были настолько поглощены друг другом, своей "любовью". Может быть, - иногда приходят мне в голову странные мысли - знай они чем это кончится, отступились бы, оставили всё так, как было... Но это только мои сегодняшние мысли и размышления. ... А в жизни всё было совсем иначе. Не знаю почему, но я задержался.
   Ко мне подошла Леди Лунная Ночь. Я понимал - она знала, уж не представляю как, что я чувствую, о чём думаю. Но общаться, разговаривать с ней, со всем её несуразным племенем могли только эти - "мутанты"! Как во время всплыло нужное слово!
   Во мне поднималась и крепла волна отвращения и ненависти. Леди Лунная Ночь отпрянула от меня. Повинуясь ее, неслышному для меня призыву, и этот тупой жеребец - Тот Кто Указывает Дорогу, отведя от меня изучающе - внимательные глаза - никогда не понять мне их косящие взгляды, повернулся и почти бесшумно исчез.
   Как они потом, наверное, жалели, что не расправились тогда со мной! Достаточно было одного точного удара мощным копытом ... и всё могло остаться так, как было ... Но! У них были свои представления об этике! О дозволенном и недозволенном!!!!
   Не помню, сколько времени и как я добирался до дома. Хорошо - была уже глубокая ночь и сёстры спали. Не представляю, как сообщил бы я им такие желанные, жданные новости. Я старался не очень шуметь, пробираясь в темноте в свою комнату, но, прикрывая ладонью отблеск свечи, из спальни вышла мать - госпожа Дениз. Как уж она почувствовала, как догадалась, она - именно тот человек, тот советчик, который мне сейчас необходим. Ей я могу рассказать всё. Без утайки, прикрас. Она поймёт, утешит, поддержит, поможет принять правильное решение.
   - Неужели всё так плохо? - она старалась говорить потише и ее, до сих пор звонкий, чисто-холодный голос звучал так странно... Трагически странно... Мы устроились в укромном уголке библиотеки. Мать достала из тайника - наконец-то я узнал, где она прячет свои запасы, запрещённого в Заповеднике, спиртного - бутылку коньяка и рюмки.
   -Я выпью.
   - Мне не надо - я не привык к спиртному. Даже во время учёбы на Большой земле умудрялся не участвовать в подобных "развлечениях" ровесников. Мне хватило "ощущений" после первого раза.
   Госпожа Дениз лишь пригубила свою рюмку
   - Они не разрешили? Он не согласился? -
   Эти два вопроса!!!! Они, вероятно, мучили всех всё это время...
   - Нет, - покачал я головой - Они разрешили. Он - согласился.
   - Слава цветущей Прерии! - она допила коньяк. Но... вдруг застыла с рюмкой в поднятой руке.... Медленно, словно боясь что-то повредить, словно боясь сделать себе больно, всем телом повернулась, впилась в моё лицо расширившимися глазами - Отчаяние... Даже и не догадка... что-то на глубинном уровне понимания,... предчувствие катастрофы... в её глазах.
   - Они разрешили...
   - И он женится... на Ирис. - никогда бы не подумал, что у моей хрупкой матери такие сильные пальцы - она раздавила, совсем не обращая внимания на боль и хлынувшую из порезов, кровь, свою коньячную рюмку.
   - Рассказывай! - госпожа Дениз щедро плеснула во вторую рюмку, погрузила в коньяк израненные пальцы,
   - Рассказывай!
   - Я - сама, - отвергла мои попытки помочь ей.
   - У нас был чудесный план. Но, оказалось, - на этого мужика есть и другие желающие? И он выбрал её ???!!! - напрасно я боялся, что мать начнёт плакать или, чего доброго, жалеть меня. Нет, несколько раз во время моего довольно сбивчивого - я всё ещё не мог прийти в себя - рассказа о том, что произошло на Поляне, она останавливала меня, переспрашивая, уточняя какие-то подробности. Вела себя моя мать образцово-внимательно слушала, о чём-то непрестанно параллельно размышляя.
   - Что и как ты собираешься сказать сёстрам? - наконец, в третий или четвёртый раз заставив меня всё рассказать, спросила она.
   - Скажу правду. Всё как было. Что же ещё?
   - Правильно. Пусть знают, кого они называли подругой. И кто их настоящий друг. Ты ведь не бросишь их ?
   - Ну что за вопросы !!!!
   - А отец? Что ты скажешь ему?
   - Как что? Правду.
   - Да, конечно. Но - постарайся ... Он тоже должен знать с кем имеет дело...
   - НЕ думаю ... Он скажет, что их отношения с мастером Питером - совсем другое...
   - Ты прав. Чтобы ты не решил, - мать, как будто предвидела, ещё даже не зародившиеся, не вызревшие в моей голове, планы - постарайся, чтобы отец поменьше знал. Он не очень здоровый человек. Ты понимаешь. И волноваться ему вредно. А главное - не торопись. Может быть, всё и устроится.
   Раннее утро, наверное, впервые в жизни, застало меня бездельничающим, бесцельно слоняющимся из одной, тихо-дремотной комнаты в другую. Я боялся пропустить отца, необходимо было поговорить с ним до завтрака, до того, как спустятся из своих весёленьких спален сёстры, необходимо было решить, что и как им рассказать.
   Я вышел в палисадник. Из полуоткрытого окна кабинета - и давно они спят отдельно? - слышались звуки передвигаемой мебели, лёгкое покашливание ... Неэтично подслушивать - я постучал в окно.
   Отец, привычным жестом, закручивая вокруг ушей дужки своих с толстенными стёклами очков (во время одной из спец. компаний он был серьёзно ранен и мастер Питер, рискуя собственной жизнью, тащил его несколько суток - отсюда и эта беззаветная дружба), распахнул окно.
   - Залезай. Что-то случилось? - его спартанский кабинет - не в первый раз он здесь ночует - разительно отличался от роскошного убранства остального дома - неприкасаемая территория - на его пороге кончалась власть "мадам".
   - Нет. Пока - нет. Но...
   - Так ты, всё-таки, ходил туда? - отец был против нашего с матерью, как нам казалось прекрасного, беспроигрышного плана.
   - И что же?
   За стёклами глаза отца кажутся двумя малюсенькими точками.
   Никакие современные и сверх современные операции и приборы не помогли ему восстановить зрение - только эти старомодные, но и они выполнены по спец. заказу, очки помогали хоть как-то видеть. Я постарался чётко и без лишних подробностей, заставляя себя не выказывать обуревавшие мною чувства, рассказать, что произошло на Поляне...
   - ... Если бы это касалось только меня, моего попранного самолюбия, разбитых надежд и прочей сентиментальной чепухи, то ... возможно... Но тут - оскорбили моих сестёр, лишили их будущего ...- я, как мог, " напирал" именно на это, отец безумно любил своих девчушек.
   - Успокойся, Чарльз, мой мальчик. Ну, подумаешь, девушка выбрала другого. Да ты-то хоть любишь? Любил её? Она знала о твоих чувствах? Понимаю, задето твоё мужское самолюбие - тебе так просто предпочли чужака, человека пришлого, мало известного. Но, будь честен с собой, кроме фантазий твоей матери - не уверен, что Сударушка разделяла их - поженить вас, тебя и Ирис ничего не связывало. Ведь все эти годы, ты что, был влюблён в Ирис?
   - Да! Был! - во мне говорили, вопили, перебивая друг друга, и униженное самомнение, и задетая гордость, и попранное мужское достоинство.
   - Этот план, он так естественен - пытался защититься я.
   - Естественен? Странно слышать от молодого парня... Добро бы так рассуждал я. А ты ...
   - Но дело не только во мне - Марфа, Мальвина...
   - Что за трагедия. Эти глупышки вбили себе в головы Жан-Поль, да Жан- Поль. И матушка постаралась. Будто нет других парней!
   - Здесь нет. Ты знаешь.
   - А на Большой земле? И девушек и парней - предостаточно. Нечего на пустом месте раздувать трагедию Ничего "такого" не произошло. Так и передай. Лучше я сам скажу ...- отец на секунду призадумался.
   - А за Ириску я рад. Она хорошая девочка. И, слава Богу, что сможет строить жизнь не по придуманному для неё плану - мне явно намекали, что пора ретироваться. В это время, тихонечко постучавшись в дверь, вошла мать, неся на подносе чашку ароматного кофе и рогалики.
   - Зачем же ты сама? Дорогая - отец перехватил поднос. Поцеловал госпоже Дениз руку.
   - Так Чарльз уже рассказал тебе? - прекрасная актриса наша матушка, в который раз подумал я, закрывая за собой дверь. Не знаю, как и в чём пыталась госпожа Дениз убедить своего мужа - нашего отца, но, судя по заплаканным, но не очень грустным лицам моих сестёр, переубедить его даже она не смогла.
   Темп и ритм нашей размеренной, регламентированной и выверенной буквально по минутам жизни как-то сразу, непредсказуемо изменился. Не успели высохнуть слёзы на румяных щеках Марфы и Мальвины - госпожа Дениз вовсю готовила их поездку на Большую землю, как выяснилась ещё одна неприятная вещь.
   Уж как это стало известно - уверен, прилагалось максимум усилий, что бы держать это в секрете, - пара Павел - Павла из "команды" мастера Питера ждала ребёнка. Для наших работников Матвея и Котэ это явилось серьёзным ударом. Ведь Павел и Павла так же, как и они подписывали договор, одним из главных пунктов (да там и не было "проходных") которого наряду с "неразглашением" было согласие "на бездетность".
   И вот! Пожалуйста!!! Чем люди, живущие ближе к Прерии лучше тех, кто трудится на самой окраине Острова, охраняя покой и безопасность Заповедника? Вполне резонный, правомочный вопрос. Мастер Лука - к нему, в первую очередь, обратились раздосадованные Котэ и Матвей, связался с мастером Питером. Выяснилось, что сама Леди Лунная Ночь - жена "руководителя" народа прерий - Того Кто Указывает Путь, разрешила Павле рожать. Этот ответ ещё больше накалил обстановку.
   - Кто она такая? Эта Леди!!! -возмущалась вслед за Котэ и Матвеем госпожа Дениз.
   - В конце концов, за столько-то лет могла бы и нас удостоить своим вниманием. - В нашей "команде" - в команде Мастера Луки, в отличии от команды мастера Питера, где все знали кто такие народ Прерий, видели их, а госпожа Сударушка, Дед, сам Мастер Питер, Ирис и Динь-Динь даже были лично знакомы, только сам Мастер Лука, да я (в силу сложившихся обстоятельств) знали кто они такие - эти самые местные жители, видели их.
   - Я, мы - не понимаем - госпожа Дениз сочла своим долгом защищать Котэ и Матвея, - почему одним можно то, что непозволительно для других. Пусть их Леди сама объяснит.
   Претензии были справедливы, и Мастер Лука вновь связался с Мастером Питером. Ответ не заставил себя ждать - " Народ Прерий не намерен пересматривать Главное Соглашение." ... " Мы готовы выплатить Котэ и Матвею компенсацию, в случае, если они решат оставить работу в Заповеднике и вернуться на Большую землю." - В свою очередь предложил Мастер Питер.
   - Он собирается "выплатить компенсацию" из своего кармана - усмехнулась госпожа Дениз.
   - Почему ты так решила? - Мастера Луку больше волновало, как он обойдётся, в случае чего, без своих прекрасных работников.
   - Потому, что он не захочет, что бы мы обратились в Совет за официальной поддержкой и разъяснениями. Не захочет "выносить сор из избы". Ему и его любимым аборигенам не выгодно привлекать к себе излишнее внимание. Но нам-то? Нам-то нечего скрывать! - госпожа Дениз, отвечая на вопрос мужа, обращалась, в основном, к Матвею и Котэ.
   А они как-то и не знали, на что решиться. Привыкшие доверять Мастеру Луке - его авторитет был непререкаем - молодые люди были готовы последовать его совету, но госпожа Дениз была так убедительна и так, совсем по-матерински, как она говорила, пеклась об их интересах ...
   - И, вообще, Мастер Лука, - при посторонних госпожа Дениз всегда так "официально" обращалась к мужу - почему такое неуважение? Почему мы должны разговаривать, вести переговоры через посредников? У нас у всех хватит мозгов постоять за себя!
  
   Через несколько дней - я не ошибся, всё очень серьёзно - к нам пришли Мастер Питер и ... Ирис.
   Госпожа Дениз приняла гостей довольно сдержанно. Всем своим видом давая понять, насколько недавние события огорчили и расстроили её. Да и Мальвина с Марфой не спешили приветствовать свою бывшую подругу - они хорошо усвоили из-за кого остались без жениха.
   Я же, улучив удобный момент, постарался поговорить с Ирис тет-а-тет. Мне нравились женщины быстрые, раскованные, пылкие, весёлые - с несколькими такими я был знаком и прекрасно проводил время, когда учился на Большой земле)
   Ирис была мила, возможно, кто-то считал её красавицей, прекрасно воспитана. Но, главное - за ней стояли Прерии. Она, именно она, была единственной наследницей. Той, кому Народ Прерий всегда будет доверять. Ради этого можно было позабыть о своих "предпочтениях".
   Тот, космический рейнджер, которому - уж по какому это недоразумению - досталась Ирис, никогда не поймёт, никогда не сможет правильно воспользоваться той силой, что стоит за ней, не сможет направить её в нужное русло. Всё это, вернее то, что я всегда ее любил, пусть по-своему и не так пылко, и впредь, обязуюсь заботиться и защищать, стоя на страже её интересов и интересов её семьи - я и попытался, как можно эмоциональней, растолковать Ирис.
   Но она, права была мать, называя госпожу Сударушку и её дочь заносчивыми провинциалками, лишь улыбалась и, какими-то, не совсем внятными предложениями, пыталась успокоить меня. Знала бы она, эта простодушная дикарка, насколько я спокоен, и насколько своим поведением, нежеланием понять свою, да и общую выгоду, она вредит... Вредит ... всем.
   Как и следовало ожидать, эти, так называемые, переговоры ни к чему не привели. Поддерживаемые госпожой Дениз, Коте и Матвей отказались от какой бы то ни было компенсации. Они настаивали - и тут я не мог не поддержать их - ведь это так естественно! на том, что все работники Заповедника должны обладать равными правами.
   - Но это означает координальный пересмотр Главного Соглашения. Не уверен, что на это согласятся наши партнёры - пытался увещевать Мастер Питер.
   - А кто они такие, эти наши партнёры? - выделяя интонацией "партнёры", почти возмутилась Госпожа Дениз - почему бы им самим не высказаться. А то - всё через "посредников"...
   Мастер Питер и Мастер Лука переглянулись. Мастер Лука беспомощно развёл руками
   - Дорогая, это... Это просто невозможно...
   - Невозможно - что? Вести прямые переговоры с коренными жителями Заповедника? Совершенно дикая ситуация! Может быть, Вам, Мастер Питер, удастся объяснить более... вразумительно?!
   - Дорогая Дениз...
   - Я никогда не была Вам дорога, Питер. Постарайтесь обойтись без пустых комплиментов.
   Лицо Ирис залил румянец возмущения, глаза запылали - такая, она мне, неожиданно, понравилась.
   - Обещаю Вам, госпожа Дениз, - Мастер Питер поднялся - обещаю, Вы получите официальный ответ.
  
   - Это было ужасно не ... невежливо. Я тебя, да и вас - сестрички лишь фыркнули, они были на стороне матери, - не узнаю!
   Мастер Лука не мог поверить, что гостям не предложили ни поесть, ни отдохнуть с дороги. Госпожа Дениз раскладывала пасьянс и оторвалась от карт - так, будто оставляла самое важное занятие в своей жизни - поднялась и, обойдя ломберный столик, стала перед Мастером Лукой.
   - Не вежливо?! А "вежливо" отбирать жениха у скромных девушек? " Вежливо" заявлять, что молодые люди не имеют права иметь детей? "Вежливо" приходить в достойный дом для пустых разговоров и ничего нестоящих обещаний???
   - Но я же объяснял и пытаюсь объяснить...
   - Это я не узнаю тебя! Не защищать свою семью, интересы своих детей!
   - Ты не права, дорогая!
   - Я не только права. Я не позволю так обращаться со своими детьми, со своими друзьями! - госпожа Дениз не желала в очередной раз выслушивать доводы своего слишком, на её взгляд, мягкотелого супруга - при первой возможности мы с девочками отправимся на Большую землю. Я не собираюсь до старости ждать этот мифический ответ.
   - Но, Питер всегда держит слово.
   - Да, особенно, когда это ему выгодно. Я тебя предупредила. Завтра же начнём собираться.
   Добраться на Большую землю, как и оттуда к нам, на Остров, было достаточно непросто.
   Вся команда Мастера Питера, исключая госпожу Сударушку - она, как мне кажется, вообще никогда не покидала Остров, да Динь-Диня, который за малостью лет просто не мог этого сделать, совершала перелёт с Острова и обратно на дельтапланах.
   Так же поступали и работники нашей команды. Но представить госпожу Дениз - девочки неплохо с этим справлялись - на дельтаплане! было просто невозможно! Катер морской стражи должен был "снять" их с бота, построенного специально для подобных случаев построенного.
   Это была довольно сложная "операция" и её даты оговаривались заранее, необходимо было согласовать не только с расписанием морской стражи, но и принять во внимание природные условия: направление ветров, состояние моря. Но, если госпожа Дениз что-то решила...
   В течении десяти дней всё было улажено и согласовано. Поздним вечером накануне того дня, когда они должны были отправиться на Большую землю, госпожа Дениз неожиданно пришла ко мне.
   - Мне бы хотелось, сынок, - она очень редко, а в последнее время и вовсе, не называла меня так - попросить тебя рассказать о Главном соглашении. Кое - что я знаю, а вот подробности...
   Я был удивлён и заинтригован её вопросом. Хотя и ожидал, предчувствовал, что-то готовится - "варится" в хорошенькой головке моей матери.
   - С удовольствием. Спрашивай. - я уступил госпоже Дениз единственное своё удобное кресло, а сам уселся на узенький диванчик - постель. ( В моей комнате помещался ещё письменный стол и полка с книгами).
   Выяснилось, что мать прекрасно знакома с Главным соглашением. Возможно, кое-какие неточности в мелочах ... а, в принципе, вполне...
   - Я не нуждаюсь в комплиментах - прервала она мои дифирамбы, - ты вот что мне растолкуй, кто же они на самом деле, эти "аборигены"? Почему с ними нельзя напрямую связаться? Ты с ними встречался? Да и существуют ли они...
   Мне не хотелось врать матери... но и сказать правду? Нет. Это было бы неправильно. И не потому, что я был связан обязательствами, "подпиской" - особенно в этой, сегодняшней, напряжённой ситуации правда могла стать опасной.
   - Видишь ли, они не умеют говорить.
   - То есть... не понимаю? Как это?
   - Они достаточно разумны... но...речевого контакта с ними добиться не удалось - кажется, выкрутился...
   - Но... но как же... как же было подписано Главное соглашение?
   - Через переводчика.
   - А... всё-таки есть кто-то, кто понимает их, и кого понимают они!
   - Да.
   - И кто же? - на этот вопрос я мог ответить совершенно честно.
   - Нет-нет, не говори. Я сама догадалась. Кто-то из семьи Мастера Питера?
   - Тепло...
   - Сам Питер? - я отрицательно покачал головой.
   - Сударушка?
   - Тепло... Но - нет!
   - Почему же? Ведь она родилась на Острове...
   - Не только она одна.
   - Ирис!
   - Бинго! И ...
   - Динь-Динь... Ты хочешь сказать, что всеми этими "ограничениями" мы обязаны детям!!!?? - я пожал плечами.
   - Ну... Это... Это... - ничего подобного госпожа Дениз и представить себе не могла.
   - Ты меня разыгрываешь!
   - Ничуть! - "Не договариваю" - усмехнулся я про себя.
   - Не понимаю, почему отец идёт у них на поводу...
   - А ты у него спроси.
   - Спрашивала...
   - Может быть, не так спрашивала? - Госпожа Дениз поднялась, взяла меня за руку.
   - Отменить отъезд я не смогу, очень уж добивалась. А вот поговорить - обязательно поговорю... А ты - я знаю, что у тебя есть выход в Мировую сеть - невозможно не восхищаться этой женщиной, моей матерью - прекрасная осведомлённость, прекрасная голова - Следи за новостями. Когда мы будем на Большой земле? Через три дня? Если ответы твоего отца меня не удовлетворят, ты увидишь меня в выпуске новостей.
   Я поцеловал мягкую ухоженную руку своей матери.
   - Не подведи! - и она обняла меня.
  
   Мне так и не удалось выяснить, что имела в виду моя мать, и так и не пришлось спросить, довольна ли она тем, что я сделал. Просто не получилось.
  
   На следующий день Матвей проводил женщин. У каждого из нас был заранее утверждённый план занятости, и менять что-либо, подчёркивая тем самым необычность и важность отъезда госпожи Дениз с дочерьми, отец посчитал неверным. Ужинали мы вдвоём в нашем пустом гулком доме. Матвей и Котэ - что поделать - расписание! - несли вахту.
   Не особо разговорчивый, этот его недостаток с лихвой восполняла мать, отец в этот вечер произнёс, практически, всего несколько слов. Мне тоже не хотелось разговаривать. Да и о чём? Наши взгляды, оценка ситуации на Острове были настолько полярны. Начинать же бесполезную дискуссию... и когда - сейчас? ...
   Меня беспокоили слова госпожи Дениз о том, что я узнаю "новости" из Мировой сети, меня беспокоило то, что и зачем могла бы сказать госпожа Дениз. Это - в любом случае, мне не нравилось. Но... оставалось только набраться терпения.
   Ждал и отец. Я это понял, когда на второе утро после отъезда женщин, он за завтраком, как бы между прочим, возможно стеснялся, что жена (нрав её был известен) не сообщила о своём прибытии на Большую землю - спросил были ли вести от моих сестёр. Не менее, а, возможно, и более чем он обеспокоенный, я только пожал плечами
   - Не думаю, что нам стоит волноваться. И что такое с ними могло случиться?
   - Конечно. Ничего такого. Мы... не очень хорошо расстались с твоей матерью. Мне не очень приятно об этом вспоминать. Возможно... я был не совсем прав...
   В этом - весь отец. Боится конфликтов. Готов подстроиться ... Я слышал - случайно, конечно - какими эпитетами награждала его мать в ту ночь. И он после этого ещё и ...как будто раскаивается... "Что с него взять. Лишь бы не мешал" - сколько раз я слышал от матери эти слова.
   И в этот же день, поздним вечером отец неожиданно поднялся на антресоли моего сарайчика. ("Сарайчик" - так называли в Заповеднике небольшие домики - лаборатории). Я только успел выключить и задвинуть за декоративную стену панель - экран приёмного устройства Мировой сети.
   - Не прячь. Я давно знаю, что ты себе это позволил. -
   ( Отец сделал ударение на "позволил". Только у него да у Мастера Питера было официальное разрешение на бесцензурный просмотр того, что "гуляло" в Сети. )
   Он остановился, чуть задохнувшись от подъёма по крутой лестнице.
   - И что ты скажешь? - понятно - это о том интервью, которое получасом назад дала "независимому" журналисту госпожа Дениз. После него, как мне кажется, не упустил не единой подробности этого шоу - я начал прыгать с канала на канал, отслеживая начинавшую подниматься волну реакции - отзывов.
   А отец - он сразу прибежал ко мне. Ещё бы! Мамаша была в ударе! Как бы прикрывая собой растерянных, ошеломлённых непривычным вниманием, светом и суматохой - бедняжки, они так до конца и не поняли, как их использовали - дочерей, она, со всё нарастающей болью и недоумением рассказывала ( репортаж анонсировался, как эксклюзивное интервью жены Руководителя Заповедника. Браво, мамочка!), что им пришлось бежать с Острова!
   У доброхота - корреспондента были припасены нужные и в нужном количестве наводящие вопросы - когда только она успела всё так профессионально организовать! - и госпожа Дениз невольно признавалась в том, что обстановка в Заповеднике стала совершенно невыносимой, что местные - аборигены - так она назвала их - скорее всего, мутанты.
   Иначе - почему они опасаются контактов, ни под каким предлогом не хотят встречаться с ними, простыми женщинами. Но! Всё-таки!!! аборигены общаются с несколькими людьми, даже и не работниками Заповедника.
   - Скорее всего, они, те люди, тоже мутанты - немного замявшись, вроде не зная как ответить на вопрос корреспондента, сказала она.
   - Да и как это понимать - несколько не облачённых официальным доверием персон, управляют тем, что должно строго контролироваться. Если на Острове - недаром он так строго изолирован, содержаться мутанты...
   Больше мать, умница, не нажимала на это слово "мутанты" - оно само по себе тяжело воспринимается обывателями, вызывает не совсем хорошие ассоциации, а рассказывала об их жизни в Заповеднике.
   Без элементарных удобств : отсутствие телевиденья, радио - ерунда! Нет электричества, горячей воды. ( - "Какой ужас!" - Не мог не присоединиться, округливший в понимании трагичности ситуации глаза, корреспондент.)
   - И всё это - идя на поводу у аборигенов! Их непомерно бесчеловечных требований! Эти две прелестные девушки не могут выйти замуж! Им запрещено привести мужа в родной дом! И всё это - согласно мифическому Главному соглашению!!!
   Горящая гневом праведного негодования, девушка- корреспондент потрясала какими-то ( и не рассмотреть - да и какая уже разница) бумагами.
   - Не пора ли пересмотреть это - двумя пальцами брезгливо поднятые листки - Не пора ли вмешаться общественности. Не пора ли поинтересоваться чем, собственно, занимается Совет по Поддержке Заповедника. Не пора ли понять, куда и на что уходят деньги налогоплательщиков!
   Я мысленно аплодировал этому прекрасно срежиссированному спектаклю. Мастеру Питеру, Ирис - не отделаться теперь "официальным ответом".
   Я промолчал, предполагая, что вопрос отца чисто риторический. Но нет. Его, действительно, интересовало моё мнение.
   - Ну... уклончиво начал я - Мать в праве сказать всё, что думает.
   - Всё, что думает!!!! Ты - или не хочешь понять, или - издеваешься!
   - Что я должен понять? -
   - Ты - ничего не должен! Нет! ты должен! Все мы должны! Как это так!!!???? Такого наговорить!!! И о ком!!! О чём!!! Она ведь не имеет представления о чём, вернее - о ком она так говорит!!! Чью репутацию... Эх...
   Отец раскрутил дужку очков - всегда, когда он волновался, непроизвольно делал это. Повиснув на одном ухе, двумя круглыми каплями, очки наискось перечеркнули его взволнованное лицо.
   - Нельзя это так оставлять! Немедленно свяжусь с редакцией Мировых новостей - чёткое опровержение!!! Вот что необходимо. И с Питером... Да, да ... Необходимо извиниться.
   Отец повернулся, всё ещё не одев очки. Я только слегка, совершенно случайно, только подошёл попрощаться с ним... задел его... И... немедленно!!! Бросился вслед за ним вниз по лестнице....
   Отец лежал ... странно... Подвернув под себя одну ногу и вытянув вперёд руку с зажатыми очками... в последнюю секунду он, наверное, хотел надеть их...
   - Что? ... случилось?
   Вызванный мной по аварийной связи, Матвей, в растерянности ужаса не мог оторвать взгляд от тела Мастера Луки.
   Я...был не в состоянии говорить. Дрожь... Дрожали руки, ноги, губы... Язык не мог найти места за стучащими кастаньетами зубов. Меня "била" - я понял, что это такое! - мелкая дрожь.
   Когда Матвей вызвал Котэ, она первой сумела справиться с ужасом и отчаянием. Конечно! Ведь это не её отец! Если бы я мог - такая волна злобы и отчаяния поднималась во мне - убил бы эту глупую курицу, мечущуюся между мной и отцом, пытающуюся толи оживить, толи поднять отца, одновременно отирая холодный пот с моего лба.
   Всё, что я смог - пребольно, жаль, что не сломал, сжать её руку, когда она поднесла к моим губам и заставила выпить какое-то горькое питьё.
   Я понимал, что ситуация, ужасная, нелепая ситуация... Этот ... совершенно... совершенно ... несчастный случай меняет многое - меняет всё.
   Мне пришлось - спасибо Матвею и Котэ, они поддержали меня - взвалить на себя, что было совсем-совсем не просто, ведь погиб не руководитель, даже не знаменитый Мастер Лука - погиб мой отец! - всю ответственность, все повседневные дела, все решения. Предстояло делать что-то, непредусмотренное условиями Главного соглашения. И, прежде всего, я связался с Мастером Питером.
   Невозможно описать, что творилось в Мировой сети! Как мы не старались, чтобы эта ужасная новость не стала достоянием "этих стервятников", как их назвал Мастер Питер, но уж, не знаю как, информация, предназначенная только госпоже Дениз, мгновенно облетела все, без исключения программы, обрастая всё более и более страшными, странными подробностями, утопая в беспардонных комментариях и бесстыдных толкованиях.
   Шумиха вокруг Острова - Заповедника приобретала всё более скандальный характер. Волей-неволей Совет по поддержанию Заповедника вынужден был как-то реагировать. И вот, в те дни, когда я сопровождал гроб с телом отца на Большую землю - не стоило даже и думать о том, что Мастера Луку разрешат похоронить в Священной роще госпожи Ханако или в любом другом месте на территории Заповедника, Мастера Питера вызвали на внеочередное заседание Совета.
   Появление такой фигуры, как Мастер Питер, даже при всех принятых предосторожностях, не могло остаться незамеченным. И пока эффектно светловолосые, в своём глубоком трауре, девочки МакКензи, утирая кружевными платочками слёзы, жаловались, что даже похоронить отца им не разрешили дома, Мастер Питер буквально отбивался от докучных репортёров, совершая одну за другой непростительные ошибки.
   Этот, скорее похожий на лесного жителя, чем на руководителя крупного бюджетно-ёмкого проекта, немолодой человек не мог, или не хотел ответить на такие простые и естественные вопросы, вроде того - кто же они такие, коренные жители Острова, почему за столько лет ( и столько денег, что подразумевается само собой) не удалось "приручить" их, наладить элементарные контакты.
   Имеется ли у них, аборигенов, какая-то, пусть примитивная, организация общества, какой образ жизни (попросту - как и чем они занимаются, чем питаются ) они ведут. И на совсем, казалось бы, простой вопрос, ведь на нём должна строиться вся политика Совета по Поддержанию Заповедника, с какой целью создан этот самый Заповедник - Мастер Питер умудрился дать такой маловразумительный ответ, что все, ранее копившееся раздражение и всевозможные подозрения увеличились в устрашающей пропорции.
   В этой "войне" за общественное мнение, я не уверен, понимал ли это Мастер Питер, он безнадёжно проигрывал. И ко дню, когда Совет собрался - хоть и экстренный, но на его подготовку требовалось какое-то время, страсти вокруг Заповедника достигли предельного напряжения. Да к тому же, Мастер Питер - госпожа Дениз не могла запретить это - хотел присутствовать на похоронах друга.
   До начала заседания члены Совета - многие из них давно забыли и о самом Совете, и о членстве в нём, так давно он не собирался, другие - более молодые - рассматривали Совет, как некую необременительную ступеньку в карьере, не пытаясь скрыть любопытство, расспрашивали Мастера Питера, пытались познакомиться с ним поближе. Но он, как и с журналистами, отделывался односложными - в данном случае это было, пожалуй, оскорбительно - ответами. Только увидев меня, он, как мне показалось, обрадовался, приветливо кивнув головой.
   Я, хоть и не получил официального приглашения, не счёл возможным, сославшись на траур, отказаться от возможности присутствовать на заседании Совета. Мне было не просто интересно - было жизненно важно "из первых рук" узнать о том, что и как здесь решится.
   Вопреки ожиданию ( моему) Мастер Питер был всё так же демонстративно, почти пренебрежительно сдержан - удостаивая более - не менее вразумительными ответами далеко не всех членов Совета. А настроенные агрессивно, испуганные перспективой "народного гнева", участники заседания, требовали чётких и ясных ответов на совершенно, с их точки зрения, правомерные вопросы.
   Я, конечно, понимал, почему Мастер Питер ведёт себя именно так. Будь я на его месте - тоже постарался бы обойти острые вопросы. Только несколько членов Совета знали истинное положение дел в Заповеднике, с какой целью он был создан. Но, связанные, как и Мастер Питер присягой, не могли это обсуждать здесь и сейчас.
   Только Президиум Совета - вот эти трое молчаливых, ничем особо непримечательных мужчин - только с ними имеет право Мастер Питер обсуждать истинное положение дел в Заповеднике. Но в данной ситуации ... Да, что и говорить, положение у него патовое.
   Из всех присутствующих, пожалуй, только я до конца и понимал всю невозможность, безвыходность ситуации. Случайно обратив на меня внимание - я сидел среди немногих приглашённых (в спешке собрали довольно известных, но не имеющих никакого отношения к специфике Заповедника) учёных-экспертов - Мастер Питер, это было заметно, обрадовался.
   " Здесь присутствует сын моего друга - Мастера Луки. Уверен - он подтвердит всё мною сказанное" - он так надеялся на мою поддержку.
   И был прав. Мои слова, свидетельство человека из того самого загадочного Заповедника, сына трагически погибшего Мастера Луки могли стать решающими, они могли на многое повлиять, многое изменить.
   В какое-то мгновение я это увидел - Мастер Питер понял, что именно от меня, от того, что и как я скажу, зависит дальнейшая судьба и его самого, и, пожалуй, всего Заповедника.
   Но Совету - популистскому Совету, нужна была лазейка, нужен был повод отвлечь от себя внимание и "праведный гнев" толпы, нужно было каким-то образом выиграть время, они не искали - и в этом Мастер Питер в очередной раз ошибся - правды, их не интересовала судьба Заповедника, судьба "мифических аборигенов".
   И этот повод, эту лазейку им мог и, конечно! (ещё одна, пожалуй, роковая ошибка Мастера Питера) дал я. Ничего не отрицая, но ничего и не подтверждая, точно понимая, что именно требуется сказать, я приложил все усилия, что бы произвести на Совет должное - нужное мне - впечатление.
   После меня совет выслушал невнятные мнения нескольких, совершенно не разбирающихся и не разобравшихся в ситуации, но не постеснявшихся высказать своё мнение, специалистов. В общей сложности, закрытое, а на него, не смотря на мощное давление, не был допущен ни один журналист, заседание длилось более трёх часов.
   После довольно длительного перерыва - Совету потребовалось около двух часов, что бы вынести и сформулировать своё решение - в зал пригласили и журналистов. Наиболее стойкие из них, те, кто не пожалел времени на ожидание, были вознаграждены. Решение Совета, хоть они и обозначили его как "временное", оказалось достаточно неожиданным.
   Создать компетентную комиссию, которой вменялось досконально разобраться в ситуации и выбрать меры по преодолению существующего кризиса.
   Сместить Мастера Питера с должности, как не оправдавшего доверие и запретить возвращаться на Остров до конца расследования.
   Назначить временно исполняющим обязанности Руководителя Заповедника Мастера Чарльза.
   Это - главное, что содержал в себе объёмный и невнятный, как и все подобные документы, текст решения. ( Полный текст желающие могут найти в том же источнике.)* То, что повлияло на дальнейшее развитие событий.
   После того, как присутствующие в течении часа пытались разобраться во всех замысловатых, насыщенных "канцеляризмами" предложениями и уяснить суть и смысл данного документа и одобрили его, я, с облегчением и тайной для себя радостью, понял - дорога для меня открыта!
   Временный - ну, это ещё бабушка на двое сказала - Руководитель Заповедника - я! И в первый и последний раз посочувствовал Мастеру Питеру. Но он - старая закалка - умел держать удар.
   - Чарльз, - обратился он ко мне - Вы считаете это решение верным?
   Надеюсь, мне удалось не выдать себя
   - Я считаю это решение приемлемым.
   - Приемлемым...
   - Да, приемлемым. А чего бы хотели, на что рассчитывали Вы?
   Он был отважным человеком - Мастер Питер. В душе я пожалел, что нет у меня такого друга, что он не может быть моим другом.
   - Я думал, было бы справедливо, если бы именно ты, Чарльз встал на защиту Заповедника.
   - То есть, на Вашу защиту? - я очень рисковал, прикидываясь тупым идиотом.
   - Вы не похожи на своего отца. - и Мастер Питер не попрощавшись ушёл.
   - Всё невозможно предусмотреть - бросил я ему вслед сакраментальную фразу из Главного соглашения.
   А я остался. Остался принимать поздравления, подписывать бумаги, согласовывать и утрясать, утрясать и согласовывать....
   Несколько дней я "вертелся" - успевая появляться и на первых заседаниях создаваемой Советом комиссии - мне удалось укомплектовать её совершенно бездарными, осчастливленными мною специалистами, и на траурных церемониях, посвящённых памяти моего отца.
   Должен признать, хоть я и относился со скепсисом и недоверием к профессионализму членов комиссии - они были истинными профессионалами в своём деле - "выживании в любых условиях".
   Правильно поданные и освещённые в Мировой сети, их решения и бурная деятельность, развёрнутая ими, смогли сбить, а потом и вовсе свести на нет "негодование народа".
   Да и время - немаловажный фактор, играло свою роль. Появились новые, более свежие, сенсационные темы, запах нового "пожара" перебил запах "пепла" Заповедника. Я мог возвращаться домой. Госпожа Дениз с дочерьми предпочла остаться на Большой земле - рядом с могилой незабвенного супруга.
   Истинная же причина заключалась в том, что и Марфа и Мальвина очень "удачно" познакомились (на одном из траурных мероприятий) и уезжать вот так, после тайных помолвок - необходимость придерживаться приличий (траур, всё-таки) превыше всего - было совершенно нецелесообразно.
  
   Дома меня ожидали не совсем приятные сюрпризы. Я, конечно, предполагал, что без Мастера Луки, в моё отсутствие всё пойдёт не так хорошо, как хотелось бы... Но... не на столько...
   Но и время на Большой земле было нужно, просто необходимо, мне - собрать свою команду оказалось совсем не простым делом. При всём желании, Матвей и Котэ не смогли, даже при поддержке морской стражи, сдержать натиск десятков нелегальных авантюристов-исследователей, устремившихся к берегам Острова.
   Шумиха, поднятая госпожой Дениз, имела и свою отрицательную сторону. Со стороны Прерии - невозможно было ни скрыть, ни отрицать факт присутствия невежественных, оснащённых запрещённой к использованию в Заповеднике аппаратурой, не признающих никаких ограничений, слишком энергичных мужчин и женщин - последовали протесты. Передавались они, как и следовало ожидать, через Ирис.
   Самой же неприятной неожиданностью явилось то, что Мастер Питер, он особо и не прятался, пренебрёг постановлением Совета и вернулся на Остров. Я рассчитывал, что Мастер Питер, со свойственной ему дисциплинированностью, подчинится Совету. И, обдумывая свои дальнейшие планы, совершенно не учитывал подобную возможность.
   Присутствие Мастера Питера всё осложняло. Очень осложняло. Но... пока я не увижусь с ним, не выясню его намерения, я ничего предпринимать не стану. Так, или примерно так, стараясь настроить себя как можно более приветливо и благодушно, размышлял я по дороге к дому Мастера Питера.
   Двое прибывших со мной работника - совет разрешил принять их на работу, а отбирал я сам, обращая особое внимание на профессиональные навыки, черты характера, специфику предыдущих мест работы - заступили на вахту, сменив вконец измотанных Матвея и Котэ.
   Небольшой, почти игрушечный вездеход - если незваные "исследователи" вовсю пользовались подобной техникой, контрабандой провезённой на Остров, то почему бы и мне, ведь дело было по-настоящему важным и срочным, не превратить трёхдневный путь в дело нескольких часов - с трудом продвигался в высокой жёсткой траве Прерии, оставляя за собой дурно пахнущий след, мгновенно превращающейся в серое месиво погибающей под тяжёлыми колёсами растительности.
   Неожиданно через шум мотора - чуть позади я расслышал непонятные звуки. Вот они "догнали" меня и, из сгустившегося над Прерией сумрака, появились две фигуры. Динь-Динь, я хорошо знал этого несносного мальчишку, чуть было не ставшего моим братом - и ... Единорог. Судя по размеру - молодая особь. Скорее всего, "друг" Динь-Диня. Я остановился, не заглушая двигателя
   - Здравствуй, Динь-Динь. Как дела? - он даже не соизволил ответить на приветствие, этот наглец.
   - Чарльз! Почему Вы нарушаете Соглашение ?!!!
   - Я, как раз, и направляюсь к твоему отцу, что бы во всё внести ясность... - но Динь-Динь перебил меня.
   - Видите, что Вы делаете с Прерией! Вы - убиваете её!!! Хотя бы Вы!!! Те, другие люди ничего не понимают! Они не слушают! Они не слышат!!!
   - Динь-Динь, я очень спешу. Позволь мне с твоим отцом - нам, взрослым всё обсудить! - глупый мальчик! Он стал прямо перед капотом моего автомобиля.
   - Ты мешаешь, Динь-Динь. Отойди!
   Я отчётливо помню... именно ту минуту - то ощущение лёгкости и абсолютного спокойствия, с которым я снял машину с тормоза. Что-то сродни тому ощущению покоя - остановившегося, зависшего времени, когда падал с лестницы мой отец...
   В последнюю долю мгновения, поддев своим рогом, стоявший чуть в отдалении и неведомой силой оказавшийся совсем рядом Единорог перехватил у меня столь важную, "законную" добычу.
   На окраине посёлка - по традиции, все строения, возведённые возле первых домов, домов Мастера Питера и Мастера Луки, так и назывались - "Дом Мастера Питера", " Дом Мастера Луки", меня встретил угрюмый, озабоченный Павел.
   - Оставьте машину, пожалуйста, здесь, - он даже не принял моей протянутой руки, - мы Вас ждём.
   - Но я не предупреждал...
   - Теперь в этом нет необходимости - всё и так слышно...
   Я, невольно, обратил внимание на чужеродные, совершенно лишние звуки - в хрустально чистой воде появляются, уничтожая её сущность, серые хищные пятна...- и постарался побыстрее избавиться, отогнать от себя это видение.
   - Не поддамся вашему влиянию, не позволю использовать себя. - Мысленно обратился я к тому, кто, как мне казалось, внушал мне это...
   - Что ж. Пойдём.
   Я вышел из вездехода. Что-то изменилось в этом, знакомом мне с детства, месте. Постройки, деревья... всё по-прежнему ... в любовно продуманном порядке... но... нет той спокойной, самодостаточной ясности, внутреннего согласия - что-то неспокойно-тревожное в напряжённой, наэлектризованной тишине.
   Всегда приветливая, гостеприимная Сударушка, вымученно улыбнувшись, провела меня в гостиную. Мастер Питер - ничто не может изменить этого человека - восхитился я про себя - сдержанно ответил на моё приветствие.
   Устроившись в дальнем кресле, Сударушка, переводила встревоженный взгляд с одного из нас на другого. Я продолжал стоять. Пауза затягивалась. У меня не было времени продолжать эту игру в молчанку, откашлявшись - всё-таки Мастер Питер - я объяснил цель своего посещения, посетовал на то, что постановления Совета не выполняются в полном объёме и предложил Мастеру Питеру добровольно покинуть Заповедник.
   - Я не верю тому, что слышу - изумлению Сударушки не было предела -
   И это - ты... Вы...Чарльз!!! Что бы подумал, будь он здесь, Ваш отец! Как Вы...
   - Успокойся, милая. - мастер Питер бережно обнял жену, усадил её обратно в кресло - молодой человек, не знаю кто уполномочил Вас и на что, но... Неужели Вы не видите во что превращается Заповедник! Мне стыдно! Кто позволил этим, так называемым, исследователям отравлять жизнь целому народу! Кто дал им право вторгаться в пространства Прерий! Это они - я теперь понимаю! под вашим покровительством, с вашего молчаливого согласия - нарушают все условия Главного соглашения!!!!
   Распахнулась дверь, буквально ворвавшаяся в комнату Ирис, не останавливаясь и не раздумывая, отвесила мне увесистую пощёчину.
   - Ты, что, детка! - перехватил её руку Мастер Питер.
   - Он! Он пытался убить Динь-Диня!!!!
   - Что за глупости! - успел прийти в себя от неожиданности, я.
   - Мне рассказал Элинор! Этот - специально не останавливался и чуть не переехал Динь-Диня!
   - Я не собирался причинить вред вашему сыну. И не считаю нужным оправдываться. Динь-Динь пытался помешать мне...
   Мастер Питер увёл, пытавшуюся вырваться из его рук, Ирис.
   - Чарльз, мальчик мой, как же так! Вы же росли, выросли вместе, рядом...
   - Росли рядом, а выросли отдельно, госпожа.
   Ей не удастся ни разжалобить меня, ни воспользоваться "правом старой дружбы". Я отвёрг призывную руку Сударушки.
   - Почему Вы больше верите какому-то...
   - Это - Элинор!
   - Почему у вашего "народа Прерий" такое разное ко всем отношение! Почему вы - ваша семья, узурпировали право общения с ними! Вы никогда не задумывались, что тот факт, что "общаться" с ними могут только ваши дети - самые юные из всех, живущих в Заповеднике, те, у кого менее устойчивая психика, те, кем так легко манипулировать, может вызвать, мягко говоря, недоумение.
   Сударушка попыталась без слов, своими выразительными, "говорящими" руками, защититься, отвергнуть мои "обвинения".
   - Это всё не может не вызвать подозрений, и самых нелицеприятных для вашей семьи предположений. Никто, кроме вашей семьи да моего несчастного отца, не видел этих, так называемых, коренных жителей. ... А Мастеру Питеру передайте - в течение трёх дней он должен добровольно покинуть Остров. Надеюсь, через три дня застать Вас здесь одну.
   Удивительно! Я не был нисколько ни расстроен, ни раздосадован. Напротив, мне доставляло даже некое, ранее не испытанное, удовольствие разговаривать с Сударушкой подобным образом, видеть её растерянность, чувствовать недоумение и ... нет, не страх - страх ещё придёт - был уверен я, беспомощную беззащитность.
   Потому и говорил я спокойно, и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. А ещё - я не мог избавиться от этого наваждения - она, вся разгорячённая, пылающая, стояла у меня перед глазами... мне понравилась Ирис!!! Да, такая женщина - я и не подозревал, что она может такой быть! - мне очень нравилась!!! Я невольно прикоснулся к щеке, всё ещё горящей от её пощёчины. Вот и ещё одна причина, по которой Мастеру Питеру не следует оставаться в Заповеднике.
   Вместо двух, разрешённых Советом работников, я привёз с Большой земли четверых. Эти двое парней нигде не были зарегистрированы, их имена не фигурировали ни в одном отчёте, да и зарплату платил им я из своих средств.
   Наша семья, точнее - семья госпожи Дениз была достаточно состоятельной. Я бы сказал - очень состоятельной. И, вступив в брак с Лукой МакКензи, у которого и было-то: светлая голова и прекрасная репутация, госпожа Дениз совершила некий мезальянс.
   Гораздо больше по своему положению в обществе ей подходил Мастер Питер. Но ... его угораздило влюбиться в какую-то "поселянку". Как показала жизнь, госпожа Дениз так и не простила этого Питеру.
   Именно этих парней я и взял с собой, когда ровно через три дня вновь отправился к Мастеру Питеру. Мне бы хотелось сказать, что утро было прекрасным, но, к сожалению, обезображенная варварскими следами - шрамами вездеходов " диких исследователей", прерия производила удручающее впечатление.
   Придавленная и выдранная колёсами и гусеницами трава, превратившаяся в бурую вязкую жижу, издавала ужасающий запах, поднимая над Прерией зловонное марево.
   Несомненно, прав Мастер Питер - бесконтрольное, необдуманное, попросту глупое, граничащее с преступлением, поведение нелегальных любителей "поисследовать" нанесло Прерии неимоверный вред. Неизвестно, как и когда возможно будет его исправить. Но ведь это - вина, прямая вина, самого Мастера Питера.
   Его неразумная политика, его нежелание "делиться" полномочиями и явились настоящей причиной всего происходящего. И ему-то, как никому другому, необходимо это осознавать. Но, что толку в пустых размышлениях.
   Я увеличил скорость вездехода, прибавив мощности. Не хотелось ехать по ещё непримятой, относительно свежей - живой траве, но по старой, проложенной мною в первый раз колее, ехать было очень трудно - машину попросту засасывало в мерзкой жиже.
   Эти несколько дней я работал, не позволяя себе ни на миг расслабиться, отдохнуть. Сделать надо было многое. "Дикие исследователи" почти все были отловлены. Большинство из них, появились сами, умоляя помочь им вернуться на Большую землю.
   Как выяснилось - это были те, кому "посчастливилось" встретиться с аборигенами. Они рассказывали о том, что их настигало, или двигалось параллельно с ними нечто, подобное бело - перламутровому облаку, из которого, как им казалось, они слышали голоса, приказывающие покинуть Заповедник. Причём для каждого из них это сопровождалось яркими воспоминаниями - миражами, только одним им известных, стыдных или страшных событий их прошедшей жизни.
   Этих напуганных, деморализованных людей, конечно, надо было отправить восвояси. Организовать это оказалось не так уж и просто. Но небольшая часть "нелегалов", несмотря ни на что, скорее - вопреки всему - горело желанием остаться и разобраться с аборигенами.
   Этих энтузиастов я перепоручил своим помощникам - никто не знает, как может всё обернуться. У мастера Питера, кроме него и Деда - ещё двое молодых мужчин. Да и Павлу с Ирис не стоит сбрасывать со счёта.
   ...Ирис. Она - её стать, движения, аромат, прикосновение её руки - ни на миг не оставляли меня. Что бы я ни делал, о чём ни думал... Она... она была всюду.
   Только сейчас, по дороге я смог позволить, разрешил себе подумать об этом - подумать и удивиться - почему раньше не было его, не возникло во мне это чувство. Почему, именно сейчас, именно тогда, когда и надежды никакой не может быть... Но... почему же - "не может"... Всё ещё может. И как может быть!
   Ведь удалось мне добиться официального приказа - они там, в Совете, так сопротивлялись и так неумело тянули с этим - об аресте и высылке Мастера Питера с Острова. Вот с этим-то приказом - он окончательно развязал мне руки - на всякий случай, я его распечатал, хотя уверен - Мастер Питер своевременно получил свой экземпляр - я и собирался появиться у него в доме.
   Мы оставили вездеход, немного не доезжая до посёлка и пешком - важно было и самому ещё раз увидеть и дать возможность моим спутникам оценить все имеющиеся там строения. Мало ли что могло случиться... в дальнейшем.
   Дверь большого дома была широко распахнута - несмотря ни на что - нас ждали. Мои спутники остались снаружи, а я сделал, возможно, один из важнейших шагов, в прямом и переносном смысле, в своей жизни.
   То, как они, поднявшись со своих мест, встали при моём появлении, говорило о многом. В центре комнаты, чуть выдвинувшись вперёд, стояли мужчины - Мастер Питер, Павел, Жан-Клод. Справа от них, опёршись рукой на хрупкий журнальный столик и чуть прикрывая собой Динь-Диня, стояла Сударушка. Слева, на неё падал свет из распахнутого окна, и мне невозможно было рассмотреть выражение её лица - Ирис. Не хватало только Деда и Павлы.
   - Их не будет - Сударушка не смогла заставить себя не понять мой взгляд, не могла не объяснить - Павле пора рожать и Дед сопровождает её в Прерии.
   - Не думаю, что подобная информация ему необходима -жёстко прервал её Мастер Питер - чего же Вы хотите, Чарльз?
   За густой бородой и нависшими кустистыми бровями, как за маской - невозможно понять его. Но и тщательно, до блеска выбритое лицо Жан- Клода - мрачно неподвижно. Маска - ни намёка эмоций, даже в пристально, в упор смотрящих на меня глазах.
   А вот Павел - тут совсем другое - вся гамма чувств, эмоции, мысли - с ним справиться будет очень легко.
   - Я ? Простых вещей. Справедливости и выполнения обязательств.
   - Мы пытались с вами связаться, передать сообщение от Руководства Прерии. -
   ( я умышленно не отвечал на сообщения от Мастера Питера)
   - Я придерживаюсь старых правил - никакой электронной переписки в пределах Острова. Так что же вы хотели передать? И как это попало к вам?
   - Как обычно, Ирис получила и перевела его.
   С первой минуты, как только я увидел Ирис, хотя, как мне казалось, был готов увидеть её, мною овладело беспокойство, волнение, необыкновенное возбуждение, которое я должен был и, надеюсь, хорошо скрывал. Мне приходилось, помимо всего, контролировать каждый свой взгляд, жест, вздох, каждое, обращённое к ней, слово. Но это нисколько не мешало - напротив, все мои чувства обострились, ум стал изворотливее, я чувствовал прилив сил, вдохновение. Всё, всё должно было получиться, так, как мне хотелось!
   - Вот как! Где же здесь справедливость? Где равные права? Почему я должен верить тому, что "переводит" Ирис!
   - Но, Чарльз, всегда было так.
   - Госпожа Сударушка, - я снисходительно улыбнулся, - но, ведь и всегда- это было не совсем ... правильно. Вы так не считаете?
   - Вы хотите сказать, что не доверяете нам?
   - Да, Мастер Питер, к сожалению, не доверяю. Вы давно должны были быть на Большой земле, а у меня приказ о Вашем аресте...?
   - Вы не смеете так говорить!
   - Ирис! - Жан-Клод не дал ей окончить возмущённую тираду.
   - То есть, Вы хотите получить информацию из первых рук?
   - Вы, как всегда, видите самое главное, Мастер Питер. Пусть Динь-Динь отправится со мной к руководству Прерии. Да, хочу собственными ушами услышать, да - хочу, чтобы все претензии были высказаны при мне и мне лично!
   - Не отпускайте Динь-Диня! Он один раз уже пытался его убить!
   - Милая, - Жан-Клод положил руку на плечо Ирис, останавливая её.
   Всего лишь произнесено слово, всего лишь - жест, но мне пришлось на миг прикрыть глаза - острая игла боли пронзила, перехватило дыхание. Ты - труп - Жан-Клод. Эти слова, прозвучавшие у меня в голове, как-то, где-то помимо меня, помогли взять себя в руки. Теперь я обращался только к Мастеру Питеру ... Но... постоянно видя Ирис... Ирис - Жан-Клода...
   - У нас у всех совсем немного времени. Предлагаю, Мастер Питер, добровольно отправиться со мной. В соответствии с приказом я переправлю Вас на большую землю. А Динь-Диня я возьму с собой - необходим переводчик для независимых переговоров с Руководством Прерии.
   - А больше ты ничего не хочешь, Чарльз? - я не отреагировал на выпад Ирис. Ждал.
   Сударушка покрепче сжала руку Динь-Диня. Он с самого начала порывался выскочить вперёд, что-то сказать.
   - Думаю, что ваши требования нам не подходят. Ни в коем случае, пока хоть один из так называемых исследователей находится на Острове, я не покину Заповедник. Что же касается Динь-Диня - слышно было, как напряжение ожидания, неизвестности, взаимного недоверия становится почти нестерпимым, - вы встретитесь с ним в том месте, которое назначит Руководство Прерии и он будет Вашим переводчиком.
   - Прекрасно. Всё, что касается переговоров - приемлемо. (Меня не очень устраивало это предложение, но большего, пока и не надо. Я что-нибудь придумаю) И свидетельствует о вашем желании сотрудничать. - Вам же, мастер Питер, я ещё раз предлагаю последовать со мной.
   - Чарльз, Вы так говорите, будто у вас есть способ или средство заставить меня совершить то, что против моей воли. Ну же, будьте благоразумны -
   в голосе Мастера Питера была и усталость, и недоумение, возможно, насмешка.
   - Только в память о моём отце, о вашей дружбе я не стану, пока, использовать все, представленные приказом, средства воздействия. У Вас есть ещё сутки.
   - А что ты предпримешь потом! - опять не выдержала Ирис.
   Я не ответил на её вопрос. И не попрощался. Пусть думают. Я тоже буду думать. Хорошо думать.
  
   Сообщение о месте встречи пришло, буквально, мгновенно. Мы едва успели вернуться, а на экране внутренней связи, рядом с мерцающими огоньками неоткрытых - не отвеченных предыдущих сообщений от Мастера Питера, забивая их своей яркостью, чуть ли не звенела "звёздочка" экстренного сообщения.
   Мне предлагалось прийти одному, что подчёркивалось, к Роще Источника. За три часа, оставшиеся до назначенного времени, я, конечно, туда доберусь. Оставалось только проинструктировать моих работников - когда выйти вслед за мной и как идти, чтобы привлечь как можно меньше внимания.
   Я давно уже не был вот так - один на один с Прерией, и не мог не признать - Прерия прекрасна! Так легко и спокойно, не смотря на стоящие передо мной трудные, почти невозможные задачи, мне не дышалось давно. Голова была легка, мысли выстраивались чёткими, логически верными цепочками, ясно и спокойно было на душе.
   Прерия не отказалась от меня - чувствовал я. И я - не откажусь от неё! Ни за что на свете! Совершенно неожиданно - (Хотя, почему? Оставив позади высокую бескрайность трав, я вступил под первые, не очень высокие деревья Рощи.) - передо мной возник Динь - Динь. Хорошо, хоть один! Меня всегда раздражала эта, непонятная мне, его дружба с аборигеном.
   - Идём.
   Этот маленький наглец, даже не поздоровался. Что ж - я быстро, не дав Динь-Диню ничего ни сообразить, ни предпринять, схватил мальчишку за руку. Играть в благородство, как Жан-Клод, я совсем не собирался.
   Мгновенно голос в моей голове - так вот, как это происходит - повёл меня к Источнику. Вид леди Лунная Ночь, в очередной раз, хотя я уже и видел её, очаровал меня.
   А вот Тот кто Указывает Путь - в прошлый раз в сумраке, охваченный жутким волнением разочарования и незаслуженной обидой, я не рассмотрел его - поразил, потряс меня. Такой силы, мощи, самодостаточности мне ещё встречать не приходилось.
   Не дожидаясь моих вопросов, как я и догадывался ранее, мои "собеседники" легко читали мысли, они сообщили, практически, всё то же, что я и так знал. Они считают, что, поскольку это:
   - их земля, им и решать, что и как должно происходить в Заповеднике.
   - что мы первыми нарушили Главное Соглашение.
   - что все незваные пришельцы должны покинуть Остров.
   До полного исполнения последнего пункта они не считают возможным, что-либо обсуждать.
   Если пришельцы добровольно не покинут Остров, они найдут средства от них избавиться.
   После этой недвусмысленной угрозы, хоть я всё так же держал Динь-Диня за руку, наступила тишина. Такая полная и давящая - она была во мне, в моей голове... То, что они полностью прервали связь, отгородились от меня, я понял, почувствовав руку Динь-Диня в своей руке.
   Он "ожил" - краски вернулись на почти землистое лицо, осмысленно заблестели пустые, во время разговора, глаза.
   - Отпустите меня - потребовал Динь-Динь ещё слабым прерывающимся голосом - Они не будут больше с тобой разговаривать.
   - Я кивнул головой - и так понятно, когда собеседники, даже не попрощавшись, поворачиваются спиной и с достоинством удаляются, но ещё крепче сжал руку мальчишки. Сил вырваться у него не было.
   - Что ещё тебе надо?
   - Никакого дружелюбия. И плохое воспитание. - констатировал я, выйдя с Динь-Динем ( мне пришлось, буквально тащить упирающегося мальца) из Рощи.
   - Ты поедешь со мной. Мне нужен переводчик. Я не должен каждый раз что-то (я назвал этого самоуверенного мальчишку "что-то") выпрашивать.
   - Вы не имеете права! Так не договаривались!
   - Как договаривались - это тебя не касается.
   Подоспевшие мои работники - молодцы, им удалось всё сделать так, как я приказывал - накинули на Динь-Диня плотный, из экранирующей ткани, мешок.
   Разве что Элинор станет в ближайшее время искать своего друга. Но он слишком молод и неопытен. Остальные хватятся гораздо позже. Понявший, что произошло, Динь-Динь пытался как-то сопротивляться, но... Ничего и никто не помешал дотащить лёгкий мешок в наш посёлок.
   В тот же вечер, для большей точности - была уже поздняя ночь - я сообщил Мастеру Питеру о результатах своего визита в Прерии.
   Стараясь говорить, как можно более обтекаемо, но твёрдо, я выразил своё недовольство состоявшимся разговором. И, не дав ему возможности, вставить хоть слово, поинтересовался, когда он сам, Мастер Питер, собирается выполнить приказ. Его ответ, конечно, был достаточно резким и не оставлял сомнений в том, что Мастер Питер никогда и не под каким предлогом добровольно не покинет Заповедник!
   За три последовавшие дня, мой приёмник местной связи чуть не взорвался от количества не отвеченных срочных вызовов от Мастера Питера. Но у меня было слишком много неотложных, важных дел - и держать в напряжении команду Мастера Питера - одно из наиболее важных.
   На утро четвёртого дня, ведь они не пользовались никакими транспортными средствами, их никогда и не было у Мастера Питера - к нам пришёл Павел. Я, конечно, предпочёл бы Жан-Клода - это упростило бы мою задачу. Но Жан-Клод был новичком на Острове и совершенно не знал дорогу к нам.
   Павел должен был выяснить, что я знаю о Динь-Дине. У Мастера Питера, да и в Прерии были очень, чрезвычайно! обеспокоены внезапным исчезновением мальчика.
   Я, конечно, не собирался скрывать, что Динь-Динь у нас в посёлке. Вполне естественно, что в преддверии предстоящих событий, я нуждался в переводчике, который будет рядом в любую минуту, об услугах которого не придётся договариваться заранее на "высоком уровне".
   Уж как Павлу удалось сдержаться! Но, посерев от возмущения, он лишь спросил, почему я не сообщил о своём решении родителям мальчика - они сходят с ума от неизвестности.
   Странные люди - если бы мог себе это позволить - я бы расхохотался в лицо этому наглецу.
   - Возвратившись на Остров, вопреки всему, и оставшись здесь, Мастер Питер тоже не поставил меня в известность о своём решении. Мне трудно понять вашу логику.
   - Я начинаю понимать, Вы мстите.
   - Нет, молодой человек. Это - не для меня. Я хочу, чтобы всё было справедливо.
   - В вашем понимании...
   - Мужчина, не признающий за другим мужчиной право иметь детей... хм.. Позвольте уж мне говорить о справедливости с кем-то более... компетентным. Пусть ваша переводчица ... (Не выговорить имя "Ирис" - звуки рождают образ и ...), нет я не могу диктовать Мастеру Питеру как поступить ... Передайте - я не отступлюсь от того минимума, о котором заявлял раньше. А мальчишка - в зависимости от результатов. Если понадобятся ещё переговоры - понадобится и он.
   Мне не о чём больше было разговаривать с этим слабаком. Будь я на его месте - попросту попытался бы прикончить "Чарльза", решив тем самым все проблемы. Другой такой возможности остаться один на один больше не представится. Но... я вышел из комнаты, а Павел ещё некоторое время стоял, бессильно потрясая кулаками.
   Не знаю, как готовились у Мастера Питера, а они готовились, я не сомневался - к предстоящим событиям, я не терял времени зря. Все "дикие исследователи" были отловлены и выпровожены с Острова - никогда не знаешь, кто чью сторону примет - мне не нужны были лишние свидетели, а на их место, по рекомендации своих телохранителей, я нанял четырёх командос.
   Один из них был отличным дельтапланеристом. Я предпочитал поменьше привлекать внимание общественности - всё только частным образом, не вызывая никаких подозрений в недозволенной деятельности или ещё чем-то противозаконном.
   Прежде чем приступить к решительным действиям, мне необходимо было точно знать расстановку сил. Убедиться, что из команды мастера Питера только Павла и Дед - в Прерии, попытаться подсчитать, хоть приблизительно, численность аборигенов.
   Для этого архиважного задания и необходим был дельтаплан.
   К сожалению, парню не удалось выполнить задание. Он кое-что все же успел передать, и на "картинке" с его передатчика мы видели, как это происходило - по мере приближения к условной границе Прерии, над ней поднималось, сгущаясь и набирая зловещую силу, зарево. Яркость его и мощь чувствовалась даже на мониторе приёмника, а дельтапланерист - тренированный, побывавший в не одной крутой переделке командос, вдруг завизжал... Его голос рванул наши барабанные перепонки... Экран приёмника чуть не взорвался от силы светового удара. " Не вижу!" - хриплый голос через дребезжащие помехи сменился глухим звуком удара.
   Мои помощники в ужасе попятились от экрана. Я тоже был напуган. Но в меньшей степени. Чего-то подобного можно было ожидать - Прерия защищалась доступными ей способами.
   "Каждая неудача - это небольшая победа" - Мудрым человеком, несмотря на свою нелепую смерть, был Мастер Лука - мой отец. Теперь я был твёрдо уверен - в Прерии соваться нельзя. Пока.
   Первая задача - команда Мастера Питера. Этим мы и займёмся. Я успокоил своих бойцов, кое-что объяснил, кое-где приврал, объяснил, что и как мы будем делать дальше. И, конечно, разрешил - это прозвучало, как предложение - как следует помянуть товарища.
   Те несколько суток, в течении которых были уничтожены все запасы спиртного в посёлке - я и представить не мог, что так можно пить - ничего принципиального в моих планах не изменили. Я лишь лучше узнал тех, с кем предстояло... предстояло выполнить задуманное.
   То утро было ясным и спокойным. (Плохая погода, ненастные сумрачные дни - большая редкость на Острове.) Меня радовало, что природа, как бы, благоволит задуманному. Это придавало уверенности.
   Прежде всего, выпустили Динь-Диня из его "заточения". Почти неделю пробыл парень в своеобразной изоляции. На его физическом состоянии - ведь и кормили и обращались с ним достойно - это не должно было отразиться. Всё остальное - на войне, как на войне.
   Не его и не моя вина, что так сложились обстоятельства. Зато теперь он был свободен и мог идти на все четыре стороны. Я не собирался, даже, следить за ним. Зачем. ... Неважно куда он пойдёт - к Мастеру Питеру или в Прерии. На вездеходе мы всегда опередим его.
   Главное - теперь всё внимание будет сосредоточено на Динь-Дине и в Прериях не успеют или не смогут разобраться с тем, что... что случится когда мы будем в посёлке Мастера Питера. Поэтому - в путь! И как можно быстрее!!!
   Если в предыдущие разы, я, хоть как-то, старался щадить Прерию, то теперь было не до сантиментов. Не разбирая дороги, даже не пытаясь двигаться по старым зловонным ( неужели они никогда не "излечатся" - всё таки мелькнула, причинив боль, мысль) колеям, мы, менее чем за час прибыли на место. И, не церемонясь ни с деревьями, ни с палисадниками, остановились у дома Мастера Питера.
   Они нас ждали. Но не ждали здесь! Со стороны окраины к нам бежали трое мужчин!!! Им не успеть! Моей целью был "захват" Мастера Питера в любом виде!!- только без него удастся контролировать Заповедник.
   Но была и ещё одна цель - та, которая для меня, была выше, дороже всего остального. Она - была в доме!!! И судьба давала мне шанс! И какой!!! Приказав людям - "Задержать!", я вошёл в дом.
   Ирис так и не решилась выстрелить в меня. Пистолет-автомат ... Мастер Питер вскрыл "сундучок" - совершенно секретный, на самый трагический, невероятно - непредвиденный случай запас оружия!!
   - Могут быть неприятности там - снаружи. - Мелькнула мысль. - Рейнджеры знают, что делать, но ... надо торопиться. - Я выбил пистолет из рук Ирис.
   - Уходите. И плотно закройте за собой дверь. - приказал, бросившейся мне наперерез, Сударушке.
   Она медленно...отступая под умоляющим взглядом Ирис и дулом моего калаша, который я переводил с одной женщины на другую, вышла. Я подошёл к Ирис. Близко. Совсем близко.
   - Ты сделала неправильный выбор. Но мы всё исправим.
   - Нет, Чарльз.
   - Твои родители и Динь-Динь...
   - Нет. Прошу тебя... - ей некуда было бежать. С наружи послышались выстрелы.
   - Это стреляют твои. У нас нет оружия. - У моих работников оружие было с глушителями.
   Она была близко, слишком близко. Я раздвоился... расстроился... меня было много... Я слышал шум, отдельные звуки, обрывки ругательств... Чувствовал своё тело, тело Ирис... Понимал, что то, что происходит ... Но остановиться, подумать ... я уже не мог - весь огромная яростная, ненасытная плоть...
   - Чарльз! - Голос Ирис или что-то... заставил меня взглянуть ей в глаза... И - УДАР!
  
   Даже по прошествии лет я боюсь понять, что же тогда произошло. Меня отбросило от Ирис - ни говорить, ни пошевелиться я не мог. Только глаза ...
   Даже не взглянув на меня, Ирис выскочила из комнаты.
   Автоматная очередь - вскрик... Да - я мог еще слышать... Пусть это будет ... Пусть будет... начал молится я.
   В комнату вбежали мои бойцы.
  
   Пришёл я в себя в больничной палате. Установить причину моего паралича врачи так и не смогли. Но через какое-то время, прошло очень много лет, я начал, хоть и не очень чётко, но говорить, научился сидеть и немного работают руки.
   Очень нескоро, постепенно, по крупинкам мне стало известно то, что все уже, как я думаю, хорошо позабыли. Меня, парализованного, срочно переправили на Большую землю.
   Когда рейнджеры вернулись в посёлок Мастера Питера, - обшарив всё до основания - тел трёх мужчин и женщины, которые они оставили в доме, так и не нашли. Исчезла и Сударушка.
   Предчувствие чего-то... То состояние восприятия - ощущение приближающихся изменений - не обмануло тогда меня. В Заповеднике стали происходить странные, пугающие своей непонятностью, непредвиденностью и быстротой проявлений, вещи.
   Пульсирующая над центральной частью Заповедника сфера - купол расширялась и поднималась, увеличиваясь в размерах и в "давлении" - том влиянии, которое она оказывала на людей. Невозможно представить, какой она была на самом деле.
   Это то, что рассказывали очевидцы с кораблей береговой стражи, потому что свидетелей событий из самого Заповедника не сохранилось.
   Накрыв весь Остров и начав ритмично пульсировать - людям показалось, что это длилось долгими часами, если не днями - приборы же зафиксировали аномалию энергетического поля Земли в доли секунды, тихонечко "хлопнув", сфера исчезла. С ней исчез и Остров.
   Несколько лет назад по моей настойчивой просьбе, меня возили туда. Ничего привлекательного - море, как море.
   А я живу. Живу уже много лет... События прежней жизни не отпускают меня. Я вновь и вновь возвращаюсь в прошлое. В моей душе нет сожалений, в сердце нет раскаяния. Как мог, я боролся за свою любовь. Единственную - так внезапно обрушившееся на меня чувство - оно свято для меня, и заплачена за него дорогая цена ...
   У меня было время об этом подумать. Обстоятельства - умей я правильно понимать "намёки судьбы", сложились бы в мою пользу. Жизнь научила меня терпению и смирению. Что ж и в сотый, и тысячный раз - не отступил бы...
   Я не единственный, кто был наказан. Безвинно пострадали и другие члены моей семьи... До недавнего времени я жил не один ...
   Мои сёстры...
   Мои сёстры Мальвина и Марфа... Их скоропалительные браки оказались недолговечными. Оставленные своими мужьями, они перебрались ко мне - жизнь на Большой земле совершенно не подходила им - посвящая своё время бесконечным воспоминаниям об Острове, раз за разом возвращаясь к малейшим подробностям, перебирая сокровища своих воспоминаний.
   Катрин жила с нами, преданно, как и много лет назад, ухаживая за "ребятишками". Вывезенная с Острова госпожой Дениз - мать взяла её, свою правую руку, с собой, Катрин сначала была с матерью.
   Но госпожа Дениз не надолго пережила своего мужа. И для неё осознание потери - не уверен, по ком плакало её сердце - оказалось роковым. Она умерла, в годовщину исчезновения Острова, лишь всего на месяц и день , пережив Мастера Луку.
   По завещанию госпожи Дениз и с нашего согласия (таково было условие завещания) и была выстроена на средства семьи эта обитель. Первой от нас, через длинные, бессмысленные года, ушла Мальвина - тихо, во сне. У неё под подушкой нашли крохотный бубенчик. Я вспомнил тот её весёлый день рождения, когда маленький Динь-Динь преподнёс его зардевшейся имениннице - Мальвине.
   Потом, практически одновременно, умерли Марфа - рано утром, и Катрин - где-то к обеду, предварительно оплакав свою "крошку".
  
  
   Записано с моих слов верно.
   Обитель Святого Луки. 13 год Эры Примирения.
   Чарльз МакКензи.
  
  
  
  
  
  
   Живой свет, фантастическими водопадами застывший на чеканных розетках канделябров воск оплывших свечей, помог мне осознать, что всё - я дочитал до конца. Дальше ничего не будет. Но понять и принять это - "дальше ничего не будет" - я не мог.
   В сумраке музыки - сразу и не разглядишь, кто это там сидит в глубоком кресле - Бабушка. Глаза привыкли, да и сознанию удалось как-то справиться, не разобраться, нет - отодвинуть, пока, куда-то, на время, не совсем понимая, прочитанное. Она должна всё объяснить.
   - Что это?
   - Ты прочёл. - Голос усталый, нетвёрдый.
   - Прочёл... Но что... Откуда это?
   - Я тебе объяснила.
   - Нет. Что-то не так. Почему ты дала мне это прочесть?
   - Ты приехал не во время.
   - Это ты уже говорила.
   - Я, вообще, не хотела никому...
   - Но, всё-таки, дала мне...
   Бабушка поднялась. Что-то было в ней, в голосе, в походке... Догадка - где-то, на дне сознания, где-то далеко ... Неясным намёком, что-то похожее, знакомое... Что-то... Если я сейчас не вспомню, не соображу...
   - Подумала - вот, ты приехал. И тебя, единственного, укусил лемур...
   Нет! Не успел! Каким-то угловато неловким движением, совсем не похоже на её почти кошачью, вкрадчивую грацию - вдруг! Рукопись упала! Упала на покрытый, хоть и порядком истёртый, персидский ковёр и разбилась! Все эти хрупкие листы, превратившись в груду обломков, погребены под тяжестью - нет, не старинных кожаных переплётов - под непроницаемым взглядом Бабушки!
   - Ты... Ты - придумала?? Это !!! - отгадка. Почти... почти...
   - Возможно ...
   - Всё это? ... Но - зачем? И что значит - "возможно"?
   - "Возможно" - значит... - не может быть! Она улыбается, - что "возможно" - возможно всё !
   - Так ты всё это подстроила? Подстроила... - Да! Ты знала...Конечно ! Ты знала, что я приеду... Это ты... Из-за тебя меня пригласили. (Неожиданное приглашение из местного музея заставило меня в неурочное время приехать сюда.) И ты знала, что я заеду к тебе... Но... для чего? Почему ты всё это ...( Я не мог, не проверив подлинности документов, ни в чём уличать бабушку).
   - Я долго сомневалась, но...
   - Но?
   - Кто-то из вас должен был это прочесть.
   - Хорошо. Но почему именно я? - старая женщина лишь пожала хрупкими, бестелесными плечами.
   - Я уже говорила - тебя, единственного укусил лемур. И... и просто помни - "Возможно всё".
  __________________________
   * Я не привожу здесь текст выступлений - в полном объёме их можно найти в, не так давно, рассекреченных документах Совета по Поддержанию Заповедника.
  
  
   Михей. Светлая музыка
  
   Гуля апрель 2013
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"