... "Ружьё, которое висит на стене в первом акте, обязано выстрелить в третьем." " Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену." ... Законы сцены и жизненные истины настолько глубоко и прочно проникают в наш ум и овладевают сознанием, что невольно начинаешь искать правила и закономерности и в собственной жизни. Наверняка найдутся уникумы обладающие умением и возможностью навести "порядок в голове", выстроить свою жизнь подобающим, общепринятым образом. Не знаю... Мне кажется, без понимания и видения всей ретроспективы - имею ввиду полное жизнеописание с датами, фактами и прочим - трудно делать выводы, находить закономерности. Впрочем, такая философия на грош, только ради того, чтобы объяснить, почему и зачем я решила вести этот Дневник! Хотя, если это - дневник - допустимы любые отступления, рассуждения и суждения. История, которая, в конце концов, привела к этим листам бумаги, началась довольно давно. Лет пятнадцать минимум. И уж предположить, что моя единственная поездка - путешествие за три моря - через время трансформируется в не совсем стандартное желание? Не помню я ни названия небольшого Английского городка, ни спокойной, почти сонной речки, на которой этот городок стоит. Но помню ту, нагретую майским солнцем деревянную скамью на песчаном берегу реки, огромный куст пиона рядом с ней и ощущение всеобъемлющего покоя и счастья. Огромный распустившийся пион бесстыдно тянулся к моим рукам, дурманил сознание высушенным солнцем ароматом. Лепестки, один за другим, наполняли миску моих ладоней. Это был единственный материальный сувенир, который я привезла из той поездки. Бело \ розовые лепестки заполнили, будто ждавшую, предназначенную специально для них, похожую на прозрачный мешочек, тонкую богемского стекла вазу. Примерно через десять лет, когда я переезжала на другую квартиру, пришлось расстаться с тем, что осталось от той ароматной пены бело/ розовых лепестков - буро коричневой ломкой, лишённой души трухой. Жизнь не всегда предоставляет такую возможность - остановиться, оглянуться, подумать о ... Да обо всём на свете. Почему-то кажется мне, что всегда жило, хранилось на уровне чувств, воспоминание о том дне, о том пионе, о тех лепестках. И хотелось, очень хотелось - свой Пион! Но, как? Там, где я теперь живу, пионы, как и многие садовые культуры - неизвестная экзотика. Их не знают, не культивируют. Просто на просто, нет такого декоративного растения Пион! Но Случай! Божественный случай - вот во что я верю всей душой - поддерживает наши искренние, горячие желания. Далёкая Подруга разрубила корень своего Пиона и привезла мне половину. Король цветов и предположить не смог бы, что проведёт три с половиной часа в воздухе! Со всеми возможными предосторожностями мы посадили корень пиона в специально для него приобретённый и подготовленный большой вазон и оставили зимовать на балконе. Вот тут-то мне и пришла в голову мысль вести Дневник развития Пиона. Я так давно хотела, так искренне ждала этого! Свой - слово то какое - Свой! Пион! Решено, хочу и буду следить за его развитием, записывать малейшие изменения. Но время шло, дни сплетались в недели, недели плавно, компактно укладывались в месяцы и... Ничего не происходило. Никаких изменений. Тот же вазон, земля, которую я систематически поливаю. В самом конце на удивление холодной и дождливой зимы, я решила пересадить пион в открытый грунт. Выкопала положенного размера яму, придерживаясь инструкции, погрузила в неё корень. И всё дальше, соблюдая правила. Обложила внушительную горку земли кирпичиками. И продолжала поливать.
Как рассказать краски закатов и рассветов? Кружево и плотный бархат облаков? Хрупкость волн, запах моря? Звуки цикад и кузнечиков в увядающей траве? Возможно ли передать словами всё невообразимое разнообразие и прелесть природы? А, если нет - то зачем, для чего и как этот мой, так называемый дневник! Стану ли я описывать в нём каждодневное, не уловимое глазом движение, прибавление чуть пробившегося - буквально проклюнувшегося крохотного буро \зелёного росточка? Какие оригинальные, иначе и не скажешь, проблемы у современного человека! И всё из-за того, что решила вести Дневник Пиона! Дневник, дневником, но в моём ежедневном утреннем расписании добавился ещё один пункт. Теперь, после, назовём эту прогулку у моря, утренней пробежки, я отправлялась поливать то, что возможно, нет, обязательно, непременно - я горячо в это верила - будет Королём цветов! Пионом. Так прошло полтора \ два месяца. Каждое утро я исправно поливала оседающий холмик земли. Не позволяла себе даже думать о том, что это временное прибежище Короля может стать его могильным холмом. И вот, однажды, в первоё утро я побоялась поверить в то, что увидели глаза - малюсенький, в ноготок, росток - глашатай известил : Король Жив! Медленно, очень медленно - порфироносным особам некуда спешить - поднимался, креп этот росток. Вот он уже с фалангу моего пальца, вот - в две, а вот начал делиться и, вроде бы, вроде бы, начали появляться листочки! Да, конечно, я постараюсь вести этот Дневник Пиона. Именно - пиона! Не Пеона - несчастного закабалённого Испанскими конкистадорами, батрака Латинской Америки, и не Пеона - стопу античного стихосложения. Нет, как бы интересны и занимательны и не были бы все эти темы, я постараюсь написать дневник именно Пиона. Получившего своё название по первоначальному месту произрастания - Пионии в древней Македонии. Того, чьё имя стало прозвищем врача Олимпийских богов Эскулапа.
Фредерик Шопен.
Вальс До-диез минор Љ7
Твёрдыми, как кора дерева Тхе, пальцами воин подцепил лохмотья, так, что окончательно расползлась ветхая ткань, и вытащил её из заплечного мешка. Ещё одно брезгливое движение и комочек окровавленных тряпок оказался в сумраке прикрытой ветками, ямы.
- Здоровья. Долголетия. Примите меня с миром.
В вязкую тишину сказала девочка. Да, этот оцарапанный, дрожащий от усталости, холода и голода сгусток страха был девочкой. Маленькой - совсем ещё ребёнок - девочкой. Она не только сказала эти приятные слова, но и со всей силой своего маленького сердечка заставила себя и почувствовать это - уважение и почтительную заинтересованность. Так, как успела научить её бабушка до того, как Они заставили её умереть. Девочка открыла плотно зажмуренные глаза. Ничего. Ничего такого - угрожающего ей в неясно видящихся корявых фигурах. Не понять, что это такое - твёрдое, с отростками разного размера. И здесь не было той, страшной Женщины с выбеленным, смертельно бледным лицом. Забравшись в самую середину незнакомых, но не враждебных тварей, кое-как пристроившись среди них, смирившись с давящими со всех сторон твёрдыми неудобными вещами, обессиленная всем происшедшим с ней, малышка уснула.
А в это время та самая женщина с белым, похожим на маску, лицом шла по запутанным переходам Большого Дома. Ей положено было торопиться. И именно такое впечатление производила её фигура в развивающихся одеждах. Но выбрала она самый долгий, длинный путь к Господину Начальнику Императорского Сада. Необходимо всё хорошо обдумать, взвесить ... Прежде чем... Её миссия... Можно по разному оценивать результат. Но, удастся ли ей? Пройдя через едва заметную в грубой кладке коридора, дверь, женщина вышла к небольшой, увитой плющом, беседке. В любое время года Господин Начальник Императорского Сада именно здесь принимал подчинённых. Низко склонившись в почтительнейшем поклоне, женщина переступила высокий порог. Выложенный речной галькой пол в беседке был значительно ниже уровня коридора, да и всех остальных помещений. И каждый входящий, буквально, падал к ногам сидящего за лакированным столиком старца. Даже, если ты знал об этом секрете и не один раз бывал в Беседке, подготовиться к этому, предотвратить падение было, практически, невозможно. Вот и женщина с выбеленным лицом - Госпожа Помощница Цзэче не удержалась на ногах, споткнулась и подползла к ногам Господина Начальника.
- Поднимись. Садись.
Женщин не брали ни на какие важные должности. Женщины, вообще, не имели права занимать какую либо должность. Но эта была преданным, проверенным и умным помощником. Господин Начальник Императорского Сада наблюдал, как ловко и умело усаживается перед ним женщина.
- Ты вернулась с опозданием. Рассказывай.
Взмахом руки Господин Начальник Императорского Сада отмёл попытки подчинённой начать с положенных официальных восхвалений.
- Уважаемый Господин Цюй знает, что найти подходящий материал непросто. Мы прошли до истоков Чишуй.
Даже опытная, знающая его ни один год, Госпожа Цзечэ, не могла понять, на сколько внимательно, слушает её рассказ Господин Начальник Императорского Сада. И слушает ли вообще.
- Подходящих, отвечающих всем требованиям девушек, даже одной единственной девушки, найти не удалось.
Цзечэ знала, что в любую минуту Господин Цюй может прервать её рассказ, и тогда ...
- У подножья Бучжоу,
Она старалась говорить быстро и чётко
- в небольшом селении мы взяли маленькую девочку.
- Что ты называешь "маленькой"?
- Ребёнок. Малышка.
Цзечэ затрепетала. Обычно глаза Уважаемого Господина Цюй были прикрыты тяжёлыми тёмными веками. Никогда ещё Господин Начальник Императорского Сада не смотрел на неё широко открытыми глазами. Она старалась не выказать своего состояния - но кто же мог представить, что у этого, вечно дремлющего чиновника, такой пронизывающий взгляд!
- Эта девочка почувствовала, исходящую от нас опасность, но не испугалась. Как другие. Я подумала, что это важное свойство.
Глаза Господина Начальника Императорского Сада отпустили, покрывшееся потом под толстым слоем белил, лицо женщины.
- Эта малышка предпоследний ребёнок в многодетной семье бедняков. Я заплатила за неё. Родители были рады избавиться от лишнего рта. Вот расписка
Госпожа Цзечэ вытащила из кармана в широком рукаве лист Государственной бумаги.
- Вот договор.
Под ровными рядами стандартных фраз красовалась похожая на кляксу, закорючка. Подпись неграмотных родителей ребёнка.
- Девочка официально принадлежит Императрице. В договоре чётко прописано, что права на неё закреплены за Императорским Садом.
- Она слишком мала. Нам ни к чему такое приобретение.
- Если она выдержала дорогу в заплечном мешке одного из стражников, а до этого, не померла в той семье - у малышки крепкое здоровье. И сильный характер. Мы найдём ей применение.
- Нам не хватает рабочих рук сейчас.
- Мы сможем договориться с Господином Начальником Служб Дворца.
- Договориться с Уважаемым Господином Хань! Мы сможем предложить ему - что? Цветочные гирлянды? Вышивки? Каллиграфию!
-Да, но...
Небрежным жестом руки Уважаемый Господин Цюй отпустил помощницу. Всё так же на коленях, не поднимая почтительно склонённой головы, пятясь, госпожа Цзечэ добралась до порога беседки и неуклюже вывалилась наружу.
Уважаемый Господин Начальник Императорского Сада прав. И не потому, что Господин Цюй - начальник. Бесплодная изгнанная Императрица решила расширить и реконструировать Сад. Для этого и необходимы были работники. И не просто работники, а тщательно отобранные, проинструктированные и обученные девушки. Пока же, Уважаемый Господин Цюй, если договориться с Уважаемым Господином Начальником Служб Дворца, сможет получить в распоряжение Сада недавно нанятых для обслуживания Дворца, работниц. Девушки скрупулезно проверены и проинструктированы. Но, не обучены. Что - что, а научить она сумеет! Они овладеют необходимыми навыками в кротчайшие сроки. Она постарается! Для опальной Жены Императора Парк Пионов - единственная отрада и забота. А для неё - Большой Шанс! И она уж его не упустит. Её стратегии всегда приводили к успеху. Госпожа Цзечэ, испугавшись, что, кто-то мог подслушать её мысли, оглянулась. Никого. Она не отступится. Добьётся своей цели.
Кто-то сдвинул ветки. В яму одновременно ворвались свежий воздух и яркий свет. Малышка мгновенно проснулась. Открыла глаза. Те, к кому она обратилась вчера со словами мира, оказались совсем не живыми. Корни. Большие, средние, совсем маленькие. С двумя, тремя - больше она считать не умела - со многими довольно длинными или чуть наметившимися отростками. Как семья. Это они согрели, не дали замёрзнуть и заболеть отчаяться в первую её ночь в чужом месте. Не знаю, кто вы и умеете ли слышать. Но, вы добрее, чем люди. Спасибо вам. Только и успела - она надеялась, что эти, они поймут её чувства и без слов - подумать девочка, как жёсткие руки вытащили её из хитросплетения отростков, подняли из ямы и поставили на землю. Девочка вновь оказалась перед той, с выбеленным неживым лицом, женщиной. Только испугаться! Ни убежать, ни спрятаться, как она это сделала дома, было невозможно! Ну и что с того, что она спряталась там - под тощим брюхом их единственной тощей свиньи! Родители - те мужчина и женщина, которые кричали на неё и изредка давали еду - нашли и там. Вытащили, привели и отдали этой, белолицей. Девочка переминалась на тонких, покрытых цыпками, ножках. Она старалась не смотреть на наводящее ужас, неподвижное лицо женщины. Женщина, напротив, внимательно рассматривала девочку. Время от времени приказывая то повернуться, то - протянуть к ней руки, то - присесть, то - повторить за ней какое - ни будь движение. Осматривала, ощупывала очень внимательно, не пропуская ни одного пальчика, ни одного зубика в насильно открытом рту. Пассивно сопротивлявшаяся по началу, девочка быстро поняла, что должна повиноваться и делала всё прилежно, стараясь выполнять все команды как можно чётче.
- Мозги у тебя есть. Ты соображаешь, что к чему. И быстро учишься.
Удовлетворённая осмотром, оставила девочку в покое женщина.
- Это облегчит всем жизнь. Как тебя зовут?
Девочка молчала.
- Ты не знаешь? Не понимаешь, о чём я спрашиваю? Главное - не глухая. Если ты немая - совсем неплохо. Забирай её!
Женщина кивнула стоящему на почтительном расстоянии непонятному человеку. Девочка уже знала, что бывают маленькие, совсем маленькие - как она, большие - их ещё называют взрослые, совсем большие, как та, которую заставили уйти далеко. Так девочке объяснили непонятное слово "умереть". Этот, который подошёл к ней, был и маленьким и большим. По размеру он, точно, был маленьким. А вот лицо и одежда были, как у большого. Особенно - лицо. Как у совсем большого!
Не взглянув более ни на девочку, ни на человека, резко повернувшись, женщина ушла. Остался, потянувшись за ней шлейф характерно острого аромата.
- Эй,
Девочка обернулась к незаметно подошедшему к ней человеку.
- Не бойся. Пойдём. Госпожа Помощница Начальника Императорского Сада
С апломбом, любуясь собой, пропищал человек в яркой дорогой одежде,
- поручила тебя моим заботам.
Добавил он густым взрослым голосом и протянул к ней короткую руку. Девочка, не колеблясь, вложила свою ладошку в его белую мягкую ладонь. Несмотря ни на что, незнакомец не пугал её. Очень хотелось есть и пить. Она могла думать сейчас только об этом. Но попросить - кого, как? - не решалась. Да и язык, на котором обращалась к ней та, белолицая женщина, отличался от того, на котором говорили в их селении. Они могут рассердится на меня, если что не так скажу. Лучше потерпеть. Она может потерпеть ещё. Там, дома она подолгу обходилась без еды и питья. Но здесь... Чем ближе они подходили к открывшимися за деревьями постройкам, тем настойчивее, въедливее становился запах еды. От него кружилась голова, рот заполнился слюной, ноги, цепляясь друг за дружку, отказывались идти.
-Эй, ты! Не падай. Я не смогу нести тебя!
Почти умолял странный человечек девочку. И голос у него тоже был странный, прыгающий - от звонких ребяческих нот, до придушенного с хрипотцой, взрослого. Но, последние несколько метров до заветных дверей человек, отдуваясь и останавливаясь, волок за собой почти ничего не соображающую девочку. В заполненной острыми запахами, живущей неповторимыми ароматами кухне, она, вообще, потеряла сознание. Девочку быстро и умело привели в чувства. Дали попить немного воды из-под варёного риса. Никто не знал, когда она ела в последний раз. Да и что они там едят? Судя по измождённому виду ребёнка... Чу торопил безбородого Господина Начальника Кухни.
- Уважаемая Госпожа Помощница Цзечэ приказала привести это существо в надлежащий вид.
А он должен был ещё помыть её, одеть и только после всего этого следовало отвести то, что он сможет с этим несчастьем сделать, отвести к Уважаемому Воспитателю Пионов Пин-У. Тащить на себе, хоть и маленькую, но неудобную поклажу - была бы вместо девочки котомка, на худой конец - из-за своих физических особенностей, Чу не мог. Оставалось только ждать, когда девчонка окончательно придёт в себя. И он сможет растолковать куда и как им следует идти. Чу сидел в тёмном углу огромной кухни. Из-за высоких столов и котлов его почти не было видно. Да и через завесу пара и испарений пищи трудно было разглядеть его скрюченную фигурку. Кроме того, всё внимание кухонных было приковано к похожей на дикого зверька, малышке. На этот раз никто не смеялся и не издевался над Чу. Они нашли новую забаву. Вот и прекрасно. Ему совсем не хотелось вылезать из тёплого тёмного угла. Но порученная ему девочка уже вовсю крутила головой, и рассматривала круглыми, как у испуганной мыши, глазами это незнакомое место и глазеющих на неё, недружелюбных людей. Вызывая всеобщее недовольство - они ещё не наигрались с неожиданной забавой, Чу схватил девочку за руку, и сопровождаемый насмешками и непристойными замечаниями, один поварёнок даже попытался поставить ему подножку, увёл девочку из кухни. По низким, дурно пахнущим переходам для прислуги, Чу привёл малышку с начала к прачкам - он не мог представить, кто и где согласится отмыть это чумазое существо, а потом - к швеям. Полу одетые, скорее - почти раздетые мужчины-прачки, сюда отправляли уже ни на что не годных, выработанных на более тяжёлых работах, встретили Чу градом ругательств и оскорблений. В какую дурацкую голову могла прийти такая непотребная мысль - отмыть эти пласты грязи! В первый и последний раз это купали, когда она родилась! Или не мыли вовсе! Так, если перевести на приличный язык, объяснили Чу прачки. Но отказаться, не выполнить повеление самой Уважаемой Госпожи Помощницы Начальника Императорского Сада Не посмели. Передавая девочку друг другу, как узелок с грязным бельём, прачкам, в конце концов, удалось её отмыть. Глядя на сияющее перламутровой белизной тельце, Чу - изумлённый Чу - только и мог, что восхититься непревзойдённой Госпожой Цзечэ! Угадать под всей этой коростой грязи, в диком селении на краю света - такое!
-Слава великой Госпоже Помощнице!
Вот и всё, что сказал Чу, принимая от прачек совершенно неожиданную, незнакомую девочку. Они снова пошли по лабиринтам переходов. Теперь Чу шагал гораздо увереннее и веселее. Он сгорал от любопытства - увидеть, как встретят портные это хрупкое, похожее на цветок орхидеи, тельце. Почти голая девочка - её истлевшую одежду прачки без сожаления выбросили - они ни на что, даже на тряпки не годились - старалась бежать, боясь отстать от Чу. Прачки, чтобы не отпускать ребёнка совсем голой, дали обрывок какой-то материи. Девочка, дрожа от холода и страха - наконец ей стало по-настоящему страшно, пыталась на ходу завернуться в этот лоскут. Погружённые в свою работу, швеи даже не подняли голов посмотреть, кто зашёл в Мастерскую в неурочное время. Но на пороге помещения, загородив своим мощным торсом проём, стал Начальник Портных. Упоминание Почтенной Госпожи Помощницы Цзечэ заставило его чуть пригнуться и внимательно осмотреть, будто вырезанную из слоновой кости, фигурку, пытающуюся спрятаться за безобразным каракатицей, Чу.
- Через неделю. Приходи через неделю.
- Так долго ждать нельзя.
-Ей нужна одежда! Всё! От головы до ног! Она маленькая и хрупкая. Шить одежду на такую трудно. Затраты и время. Через неделю.
- Мы не уйдём. Если понадобится - будем спать под дверью. Уважаемая Госпожа Цзечэ велела не возвращаться без одежды. Хотя бы одну одёжку сейчас, сегодня, до вечера.
Чу был твёрд и преисполнен решимости. Его несуразное с маленькими детскими ножками и непропорционально большой головой тело, как будто выросло, стало солиднее. Осознание собственной важности и значимости изменили даже голос, его интонации.
- Заходите.
Господин Начальник посторонился, открыв для странной парочки вход в пошивочную мастерскую. На плотно, почти вплотную, придвинутых друг к другу циновках в разнообразных позах сидели скрюченные фигуры. Ни один из портных не поднял головы, не отвлёкся от своей работы. По невнятному - какой-то термин портных - приказу, один из них поднялся и трудно уловимыми движениями, предварительно ловко отделив от неё Чу, снял с девочки мерки.
- Ты знаешь, какая одежда нужна? Что именно приказала Уважаемая Госпожа Помощница Цзечэ?
Чу пожал плечами. Что заказать, что необходимо для девочки, Госпожа Цзечэ ему не сказала. А он, конечно, не уточнил. Что бы это было, кабы всякий задавал вопросы своему начальству!
- Что с тебя, придурок, взять! Лишь хорохориться умеешь. Ладно, сейчас придумаю.
- Пошьёте это.
Начальник начертил что-то на доске почтительно ждущего распоряжений, портного.
- Ждите.
Чу и девочку бесцеремонно выставили за дверь. Перед тем, как её захлопнуть, Уважаемый Начальник Портных бросил к их ногам кусок вытертой циновки. Впору было возмутиться, потребовать уважительного отношения. Но Чу понимал, что момент для выяснения отношений не подходящий. Ничего - у него хорошая память. Что-что, а исподтишка свести счёты он умел как никто. Флегматичной черепахой тянулось время. И не уйдёшь. Не тащить же за собой через весь Большой Дом полуголого ребёнка. И заняться нечем. Обхватив ручками-ниточками острые коленки, утомлённая всем необычно - волнующе новым, малышка уснула. Незаметно задремал и Чу.
- Эй, держите!
Разбудил их окрик Уважаемого Начальника Портных и брошенная вдогонку, одежда. Это были из плотного шёлка штанишки и что-то похожее на кафтан. Чу обратил внимание, что вещи, хоть и одного цвета - синего, но разных оттенков. Да и ткани разные. На кафтанчике - на шёлке еле заметные разводы сложного орнамента. Они взяли два куска, два остатка ткани! Что ж, мудро. Для такой малышки много и не надо. Потом, если понадобится, дошьют всё как полагается. Девочка, тоже, с интересом рассматривала вещи.
- Одевайся!
Прикрикнул на неё Чу, жестами показывая, что она должна делать.
- Ты что, никогда такого не носила?
Обещая себе, что обязательно выпросит за все эти мучения что-то для себя, новую одежду, например, Чу помог девочке одеться.
Малышке казалось, что не будет конца этому дню, этому бесконечному путешествию по, похожим на крысиные ходы, переходам, по бесконечному мельканию и мельтешению лиц. За всю свою коротенькую жизнь, она не встретила так много людей, как за время, когда её опекал - куда-то тащил - этот странный маленький \ большой человек Чу! Так все его звали. И сейчас, одетая, как в панцирь, в непривычную, стесняющую движения одежду, девочка уже не обращала внимания ни на кого, кто встречался им по дороге. Она из последних сил старалась не отстать от чуть подпрыгивающего при каждом шаге Чу. Он единственный кого она знает. И он заботился о ней! В своём желании и не отстать и не наступить на задники роскошных красных башмаков Чу, малышка не заметила, что коридор, по которому они столько времени шли, изменился. Тёмные, покрытые многолетней грязью свод и стены, заваленный утоптанным мусором пол сменились, как будто сплетённой из веток, высокой аркой. Через многочисленные отверстия - просветы в гуще ветвей и листьев - нет, нет да и мелькала то синева неба, то запутавшийся лучик света неожиданно резко освещал - выхватывал, ковыляющего впереди девочки Чу. Но главное - то, что привело её в такой восторг, то, чего она никогда не знала и мечтать не могла - свежий, ясный, свободно гуляющий среди арки - воздух! Всё было необычно в этом месте, где, в конце концов, оставил девочку, провозившийся с ней всё это время, человек. Всё - что значит " всё" для совершенно пустого помещения! Но, да - всё здесь было необычно для неё. Малышка не могла выразить словами, проанализировать свои ощущения, впечатление, которые вызвало это место. Но она чувствовала что-то волнующе-заманчивое и не страшное. Совершенно не страшное! В первый раз после того, как женщина с выбеленным лицом в сопровождении огромного воина остановилась у ветхого забора их хижины, и цепким взглядом выделила её из ватаги грязных, полуодетых ребятишек, малышка не почувствовала ни беспокойства, ни страха. Это место, так же, как то - с корнями, приняло её. И, повторяя, возникшие в душе слова привета и благодарности, слова её бабушки, малышка, как умела, произнесла их вслух.
- Это интересно.
Произнёс у неё за спиной звонкий голос.
- Кто научил тебя так говорить?
Девочка не успела обернуться.
Очень пре очень взрослый - старый мужчина обошёл вокруг неё и, склонив голову, ждал ответа. Почтенный вид очень просто одетого человека и совсем мальчишеский голос совершенно не подходили, сбивали с толку. И ещё исключающая неповиновение интонация - не чувствующая здесь никакой опасности, малышка даже заглянула за спину старичку. Где в пустом помещении может прятаться уверенный звонкий голос?
- Ты любопытна и не труслива. Но, слишком мала. Сомневаюсь. Хотя...
Сухие цепкие пальцы пробежались по лицу девочки. Она заставила себя не закричать, когда те же внимательные пальцы пребольно надавили на несколько точек на её тщедушном тельце. Напоследок мужчина долго и пристально всматривался в её глаза.
- Ты можешь остаться. О тебе позаботятся.
Легко, будто его сухое, похожее на опавший лист, тело подхватил ветер, мужчина скользнул вдоль звонкой бамбуковой стены и исчез. Малышку это не удивило - здесь всё не как дома. За сегодняшний день с ней произошло столько разного. А сколько впечатлений! Вошедшим через некоторое время прислужницам ничего не осталось, как поднять на руки уснувшую девочку и перенести её в длинное, узкое помещение.
Кто-то не больно, но настойчиво - это было даже приятно - щекотал её. Какие-то приглушённые, но совсем не угрожающие звуки заполняли ещё тёмное, но приятно осязаемое кожей, пространство. Малышка открыла глаза. Склонившееся над ней лицо - серьёзные глаза и лукавая улыбка алых губ - вызывали доверие. Она протянула руку и дотронулась пальчиком до нежно - упругой щеки.
- Проснулась. Хочешь познакомиться? Я - Ли Сао. Есть ещё Ли Ян, Ли Сян, Ли Ся, Ли Фэй
Девушка широким жестом обвела комнату. Малышка окончательно проснулась и села на циновке. Девушки, одетые так же, как Ли Сао, сидели на циновках, переходили с места на место, разговаривали друг с другом. Некоторые уже свернули свои циновки, другие, не переставая болтать, занимались этим. Ряд разноцветных рулончиков рос у одной из стен.
- А тебя, малышка, как зовут?
Спросила Ли Сао. Девочка не успела ответить - издалека, но совсем близко раздались быстрые твёрдые шаги.
- Вставай. Поторопись.
Только и успела шепнуть Ли Сао, и юркнула к прислоненному у стены розовому рулончику циновки. Остальные девочки, кто быстрее, кто медленнее, последовали её примеру. Девочка поднялась - ах, какая это была прекрасная, чистая циновка - не совсем понимая, что она должна делать. Как будто венчики цветов под порывом ветра, девушки согнулись в почтительном поклоне перед стремительно вошедшей женщиной.
- Она! Та женщина с выбеленным лицом! С неё начались все беды!
Малышка застыла, как завороженный кролик, не в силах оторвать взгляд от надвигающегося на неё лица - маски.
- Ты выглядишь гораздо лучше. Может быть, на что-то сгодишься.
Женщина придирчиво осмотрела девочку с ног до головы.
- Иди за мной.
Боясь даже поднять глаза, малышка торопилась за быстрой семенящей походкой грозной женщины. Еле заметный ветерок, поднятый волной поклонов девушек, своим особым ароматом - почему-то - придал девочке силы, вселил хрупкую уверенность. Очень быстро - или ей показалось, она не успела понять - они вышли из низких, полу притворенных дверей. Широкие навесы вдоль стен оставляли открытым большое пространство в центре. Около ровных рядов грядок возились, низко склонившись к земле, женские фигуры. Кто-то, малышка не успела рассмотреть и понять, лязгнул словами команды, и работницы мгновенно поднялись, что бы вновь склониться, уже в почтительном поклоне, перед надменной осанкой белолицей женщины. Чуть брезгливым движением руки, женщина приказала всем вернуться к работе, а сама, увлекая за собой девочку, проследовала в дальний, под навесом, угол. Сухонький, в большой соломенной шляпе человечек, поднялся им навстречу.
- Уважаемая Госпожа Цзечэ, рад приветствовать тебя.
- Мир тебе, Уважаемый Воспитатель Пин У.
Пока мужской и женский голоса сплетали причудливую вязь приветствий и комплиментов, малышка успела немного прийти в себя.
- Что привело тебя сюда в столь ранний час?
- Вот это!
Госпожа Цзечэ, как фокусник, вынимающий из воздуха кролика, неуловимым движением поставила впереди себя девочку.
-Это? Эта малышка?
- Саду и Храму нужны прислужницы. Пока наш Победоносный прославляет нас на полях сражений невозможно найти нужный материал.
- Но эта слишком мала.
- Ты умеешь довольствоваться малым. Уважаемый господин Цюй уверен, что ты с благодарностью примешь то, что тебе дают. Кроме того, уверена - она будет расти быстро.
Госпожа Цзечэ поднялась, давая понять, что разговор окончен и дальнейшее обсуждение неуместно. Мужчина - Пин у протянул руку над головой девочки. Он не может отказаться, берёт её под свою опёку. Недвусмысленно говорил его жест.
- Уважаемая Госпожа Помощница Начальника Императорского Сада не сообщила, как следует называть новую воспитанницу. У неё есть имя?
- Имя? Пусть будет...Цзюмао.
Так у девочки появились Имя, Дом и Занятие.
Она была слишком мала, чтобы ясно помнить и свою кровную семью, и их дом, и имя, данное ей при рождении. Теперь Цзюмао вместе с другими девушками жила в длинном низком помещении, стоящем за каменной стеной Императорского Сада. Она оказалась самой маленькой и по возрасту и по росту. И не все девочки одинаково по-доброму относились к новенькой малявке. Но Цзюмао повезло - Ли Сао, девочка, первая подошедшая к новенькой, стала для неё настоящей подругой. Больше, чем подругой. Наставницей, защитницей... Кем только ни была милая Ли Сао! Это она объясняла растерянной, сбитой с толку быстрыми, резкими переменами малышке как, где и с кем необходимо себя вести. Это под неустанным надзором и ежеминутной помощи Ли Сао освоила малышка и чёткий распорядок дня и азы правильного поведения. Как самой маленькой и слабой, Цзюмао не доверяли ни дежурство по дортуару, ни приготовление еды. Она, даже, ни разу не была в Храме. Ли Сао, не смотря на их отношения, всегда оставляла девочку у высоких деревянных ворот. Это были первые и единственные в своём роде двери, которые видела Цзюмао. Кстати, никто из воспитанниц, живших с ними в дортуаре, тоже, никогда не был в Храме. Этой привилегией обладала одна, прошедшая определённый обряд очищения, Ли Сао. Так что Цзюмао, возможно пока, не очень переживала, поджидая подругу у волшебных, так она называла их для себя, ворот. Девочка, как завороженная разглядывала украшающие гладкую поверхность изображения драконов, цветов, птиц и других многочисленных, вплетённых в единый орнамент диковинных зверей, птиц, трав и цветов. Прошло не очень много времени - Цзюмао только успела немного вырасти из своей первой настоящей одежды - почти сразу, как девочка стала "воспитанницей", буквально через несколько дней, принесли пошитый по её меркам набор одежды - а Пин У разрешил девочке заняться каллиграфией. Впрочем, разрешил - тут неправильное слово. Всё случилось так неожиданно, что Цзюмао не успела ни удивиться, ни испугаться. До этого всего один раз довелось ей разговаривать с Воспитателем. Нет, не разговаривать - присутствовать притом, как женщина с набелённым лицом разговаривает с Уважаемым Воспитателем Пионов Пин У.. Цзюмао по-прежнему называла - для себя - эту важную особу женщина с выбеленным лицом. Хотя уже знала и хорошенько выучила, что зовут её - Уважаемая Госпожа Цзечэ. И что она Помощница Начальника Императорского Сада! Очень важная! Шептали другу девочки в дортуаре. Из того разговора, из тех нескольких фраз, которыми обменялись эти важные лица, Цзюмао почти ничего не поняла. Но то, что Воспитатель Пин У недоволен и сердится, хотя не высказывает это вслух, она почувствовала. На что и почему рассердился этот мужчина с жидкой длинной бородкой? Конечно, на неё - ту, которой дали это имя - Цзюмао! И, когда однажды Уважаемый Господин Воспитатель поманил Цзюмао длинным костлявым пальцем, направляясь прямо к циновке девочки, она не успела, как следует растеряться, просто застыла в растерянности. С появлением Господина Воспитателя всё остановилось в дортуаре. Девочки ждали... Очень редко, но Уважаемый Господин Воспитатель Пин У совершал такие "набеги" - условия жизни воспитанниц, входили в перечень его должностных обязанностей. В этот раз, Уважаемый Господин Воспитатель пришёл только за Цзюмао.
- Иди, Иди....
Гудением шёпота наполнился дортуар.
- Идём. Не бойся. Я с тобой.
Чуть подтолкнула Цзюмао верная Ли Сао. Они поспешили за ни разу не оглянувшимся за всю дорогу Господином Воспитателем.
- Ты пришла. Не одна.
Хорошо это или плохо, девочки не поняли, но почтительно поклонившись, как это подобало, Уважаемому Господину, продолжали стоять рядом. Господин Воспитатель внимательно изучил кисти Цзюмао, пощупал и погнул её пальцы.
- Выглядишь ты гораздо лучше. Ли Сао
Девочки переглянулись - кто мог бы подумать, что сам Господин Воспитатель знает каждую воспитанницу по имени!
- Это твоя заслуга,
Сделав паузу и подождав пока девочки успокоятся, продолжил Господин Пин У,
- Всякие старания заслуживают поощрения. Я буду помнить. А ты
Это относилось к Цзюмао,
- начнёшь учиться каллиграфии. Прошло достаточно времени с тех пор, как тебя оставили мне. Содержать нахлебников никто не может себе позволить.
Как только по жесту Господина Воспитателя девочки поняли, что могут уйти, низко кланяясь и пятясь они поспешили выйти из-под навеса. Не сказав друг другу ни слова, они прошли мимо склонившихся над грядками женщин. Цзюмао уже знала, что этих девушек очень придирчиво отбирали для служения в Храме. Как, впрочем, и тех, кто жил вместе с ней в дортуаре. Товарки Цзюмао надеялись стать служительницами Храма. По каким-то причинам, даже всё знающая Ли Сао ничего не смогла выведать, те девушки не подошли для служения в Храме. Но им, и это тоже была великая привилегия, доверили уход за Священным Цветком! В этих грядках под каждодневным наблюдением Господина воспитателя Пин У, были высажены корневища пионов. Те самые корни, в окружении которых Цзюмао провела свою первую, самую тяжёлую ночь в чужом, незнакомом месте. Оторванная от семьи, вырванная из привычного окружения, как смогла бы она выжить, прижиться на новом месте? Спустя годы спрашивала себя Цзюмао, если бы не незримая поддержка, если бы не тепло принявших её в свои объятья, корней. На всю жизнь сохранится в ней память и благодарность к оказавшим ей милостивое гостеприимство. "Как бы мне хотелось быть среди этих девушек." Поделилась своей мечтой ещё совсем маленькая Дзюмао с неизменной наставницей и подругой Ли Сао, когда та рассказала ей о том, за чем с такой тщательностью ухаживают на грядках. " Не думаю, что это Служение подошло бы тебе. Ведь ты хочешь увидеть цветущий Пион. А здесь это невозможно." Охладила пыл малышки подруга. " Так что же они здесь делают?" " Видишь ли..." И Ли Сао, чуть гордясь своей осведомлённостью и возможностью поучить малышку, рассказала Цзюмао о том, что одним из главнейших этапов в развитии Пиона является его укоренение и развитие первых побегов. Не случайно Уважаемый Господин Воспитатель Пионов живёт именно здесь, а не на территории Императорского Сада. И почти всё своё время проводит около грядок, следя за работой девушек, направляя их.
- Почему ты говоришь, что мне это не подходит? Я готова на любую работу! Лиш бы рядом с корнями.
Не сдавалась Цзюмао.
- Готова - то ты, готова. Но Пионов, Пионов в полном их понимании, ни ты, никто из нас здесь не увидит.
Вновь напомнила Ли Сао.
- Пион - Цветок Императоров. Никто, кроме них, не имеет права увидеть цветение Пиона. Поэтому, как только появляются первые ростки, наиболее сильные корни переносят в Сад Императрицы У.. Там имеют право находиться и ухаживать за Пионами совсем другие девушки.
- Так что же! Я никогда не увижу Пион!!!
Столько неподдельного возмущения и сожаления было в горьких словах Цзюао.
- Настоящий Цветок Пиона ты, скорее всего, никогда не увидишь, малышка. Но, если Духи предков будут к тебе благосклонны, ты сможешь стать каллиграфом. И тогда, работая прилежно и послушно, тебя научат изображать Императорский Пион.
Они ещё не раз возвращались к этому, такому важному - почему, в чём здесь смысл, секрет, не могла понять, обычно сообразительная Ли Сао - для Цзюмао вопросу. Надо было обсудить и то, как малышке добиться расположения Духов предков, если она даже не помнит своих родителей! Не помнит ни кто она, ни откуда. По вечерам, когда другие девочки уже спали, Цзюмао перебиралась на циновку подруги, и они в долгих разговорах пытались найти решение этой, на их взгляд, не решаемой задачи. В конце концов Ли Сао предложила попросить помощи у Господина Воспитателя Пин У. Собравшись с духом, в длинный приятный вечер - говорили, что в это время Уважаемый Господин Воспитатель, обычно, в хорошем расположении духа - девочки переступили условный порог, открытой к грядкам с его драгоценными корнями, убежища Воспитателя. Как обычно бесстрастный Господин Пин У внимательно выслушал смущённых, не верящих, что они на это решились, девочек.
- Я, кажется, понял твою проблему.
Ни по голосу, ни по прикрытым тяжёлыми веками глазам невозможно было определить, как отнёсся к беде Цзюмао Господин Воспитатель, что он собирался ответить, что посоветовать.
- Ты не виновата в том, что случилось. Тебя забрали из семьи именно за тем, чтобы служить Пиону. А в чём будет заключаться твоя служба, как ты отблагодаришь его за тепло и гостеприимство, покажет будущее. Не трать время на пустые переживания. Не дай росткам неуверенности укрепиться в твоём сердце. Работай много и прилежно. Всё, что должно случиться, случится. И всё случилось. Так же неожиданно, как предсказывал Господин Воспитатель Пин У.. Цзюмао хотела было что-то сказать, но Ли Сао указала на склонившихся у грядок девушек. Рядом с ними нельзя было разговаривать. Вообще, обсуждать что либо в присутствии посторонних и вести пустую болтовню будущим служительницам Храма возбранялось. Постепенно девочки привыкали к сдержанности в речи и общении. Цзюмао с Ли Сао могли свободно поговорить лишь в то короткое время, пока шли от Уважаемого Господина Воспитателя, обходя стороной грядки, до ... Нет, они не возвращались в дортуар!
- Мы идём в Мастерскую Каллиграфии. Будь там особенно внимательна и сосредоточена. Это непросто. Если хочешь остаться здесь, с нами - старайся.
Лёгкая бамбуковая занавесь дрогнула под рукой Ли Сао. Они вошли в светлое помещение. Столики. За ними сидят поглощённые своим делом девушки. Цзюмао смотрела во все глаза, боясь пропустить мельчайшую подробность. Ли Сао поклонилась вышедшему к ним из дальнего угла помещения, мужчине. Он показался светлым и юным - по невольному сравнению с Воспитателем Пин У.. Этот безбородый, стройный...
- Мир тебе, Уважаемый Господин Повелитель Кисточек.
Ли Сао склонилась в почтительном поклоне.
- Уважаемый Господин Воспитатель прислал новую ученицу.
Ли Сао вытянула Цзюмао из-за спины и заставила засмущавшуюся девочку поклониться.
- Такая маленькая. Как тебя зовут?
- Цзюмао, Уважаемый Господин. Она станет прилежно учиться.
Ответила за девочку Ли Сао.
- Цзюмао... Тот, кто дал тебе это имя, надеется, что ты распустишься, как прекрасный цветок. А пока - это будет твоё место.
Господин Повелитель Кисточек указал на стоящий чуть в стороне от других, столик.
- Ли Сао, покажи своей подруге, с чего следует начать.
Ли Сао оказалась спокойным и настойчивым наставником. Поначалу даже самая маленькая кисточка не хотела повиноваться слабым детским пальчикам Цзюмао. А уж сколько клякс, неверных линий, испорченных клочков шёлка пришлось на первый, как казалось малышке, самый, ужасно сложный этап обучения. Но настойчивость, желание, стремление и труд - четыре составляющих успеха понемногу, медленно делали своё дело. Прошло не так уж много времени, а Цзюмао умела уже не только красиво выводить некоторые буквы, которые поначалу казались ей лишь странными значками, но и знала, как прочесть их, понимала, что означает каждая, выведенная ею закорючка. Господин Повелитель Кисточек немного отстранённо, невмешиваясь следил за первыми шагами Цзюмао. С самого начала эта девочка чем-то заинтересовала его. Господин Хоу Синь - так звали Уважаемого Повелителя Кисточек, обратил внимание на настойчивость и работоспособность девочки, её явные способности к каллиграфии. Как только кисточка стала продолжением пальцев Цзюмао, а кисть приобрела силу и устойчивость, Господин Хоу Синь начал сам давать ей задания, постепенно усложняя их. То, что малышка Цзюмао приняла, как необходимость, то, что её заставляли делать, постепенно, под влиянием ли терпеливой, ненавязчиво наставляющей её Ли Сао, или с течением времени - зачастую многократно повторенное, регулярно воспроизводимое незаметно прорастает в наш характер, дополняет наше я - стало для неё интересно и необходимо. Подросшая девочка не смогла бы представить свой день без занятий каллиграфией... Или без встречь с Господином Хоу Синь. Господин Повелитель Кисточек... С самого первого мгновения, с первого взгляда он заинтересовал, чем-то взволновал Цзюмао. Она не могла бы сказать, что никогда в жизни не видела мужчин. Были они и в её раннем детстве. Наверное, в давно стершихся воспоминаниях нашлось бы место и отцу и братьям... Но помнила Цзюмао только одного мужчину - его жёсткие руки и ужасный запах - того воина, который выдернул малышку, как будто она морковка, из её родного окружения, и по приказу женщины с выбеленным лицом Госпожи Помощницы Цзечэ, притащил сюда, в этот, ставший для неё единственным, мир. Мельком видела Цзюмао и мужчин поваров, мужчин прачек. Старый - молодой человек Чу, Уважаемый Воспитатель пионов Пин У тоже назывались мужчинами. Почему их так называют? Почему они одеваются по-другому? Требуют и получают к себе другое отношение? Уважаемый Господин Воспитатель Пин У был стар, и на его сухоньком личике кроме реденькой бородки - как ни присматривалась Цзюмао, не нашлось других признаков "мужественности". Голос, манеры - если уж на то пошло - Госпожа Цзечэ казалась девочке более "мужественной". Ей больше подошли бы мужские одежды. Ну, а Чу - маленький, вечно всеми обиженный человечек, все называли его карликом - оказывается он тоже принадлежал к этой странной загадочной группе - мужчины. Он изредка навещал "свою малышку". Важно расхаживая между рядами циновок по дортуару, Чу рассказывал девушкам, как заботился о Цзюмао в её первый день. С этого же первого дня, Цзюмао знала, что все смеются над маленьким - большим человечком, подстраивают ему всяческие каверзы. И так уж получилось, что дортуар - единственное место, где хорошо относятся к карлику. Ну и пусть Чу в сотый раз пересказывает давно всеми выученные истории, Цзюмао, а под её влиянием и Ли Сао запретили остальным Девушкам смеяться над трагически смешным человечком. К приходу Чу девочки всегда приберегали немного еды. Карлик был известным обжорой и сладкоежкой. Скромное угощение он принимал с церемонной важностью императора. Искренне радовался этим маленьким знакам внимания. Если уж быть до конца честной, Цзюмао было даже приятно встречаться с тем, кто, по своему, внимательно и заботливо отнёсся к несчастной в грязных вонючих лохмотьях девочке. Чу навещал свою малышку не регулярно. " Когда важные обязанности мне позволяют" - поудобнее устроив круглое брюшко на коленях, объяснял он. И, когда маленький - большой человек особенно долго не появлялся в дортуаре, Цзюмао забеспокоилась. " Ну что может случиться с карликом? Конечно, над ним смеются. Он объект для насмешек. Каждый, кому не лень может его обидеть. Но Чу не так беззащитен, как может показаться. Постоять за себя, отомстить - говорят, что карлики очень злопамятные и коварные - в его силах." Успокаивала Ли Сао подругу. Но прошло ещё какое-то время, а большой маленький человек не появлялся. Тут уж и другие обитательницы дортуара обратили внимание на отсутствие карлика. Своим появлением, несуразными одеждами, чванливым поведением и хвастливыми речами, Чу веселил, лишённых каких бы то ни было развлечений, девушек, вносил разнообразие в рутину размеренной, на все случаи расписанной, жизни. Тогда-то Ли Сао под каким-то благовидным предлогом - Уважаемому Господину Повелителю Кисточек понадобилась красная - подумать только, красная тушь! - отправилась в Большой Дом. Вернулась Ли Сао, выполнив поручение Господина Хоу Синь, быстро, но расстроенная. По её лицу, голосу, поведению тот, кто знал Ли Сао также хорошо, как Цзюмао, мог с точностью определить - случилось что-то неприятное! Но спрашивать, прерывать занятия - нельзя. Все дотерпели, дождались вечера. Тогда Ли Сао и сообщила, что карлик Чу умер.
- Умер? Как же так - умер!
- Так же, как умирают все смертные.
- И где он теперь?
- Что за вопрос? Похоронили. Нечего расстраиваться. Карлики, вообще, живут меньше, чем нормальные люди. А наш Чу прожил хорошую жизнь. Его не водили на привязи, не показывали в балагане на ярмарке. И всё потому, что ему покровительствовала сама Госпожа Помощница Цзечэ. Да, да, не удивляйтесь - именно она! У всех есть свои маленькие тайны. И мы, мы все хорошо относились к Чу...
Нет - нет, да и вспоминала Цзюмао этого маленького большого мужчину. Но что, что в нём было "мужского"? Так и остался бы этот вопрос о мужчинах непонятым - да малышку Цзюмао не очень это и интересовало - других забот было предостаточно, если бы не Господин Хоу Синь. Уважаемый Повелитель Кисточек. Рассматривая исподтишка его стройное мускулистое тело, обращая внимание на низкий тембр его голоса, встречаясь с дерзким, с прищуром насмешливым взглядом, Цзюмао, кажется, начинала понимать, что это - "мужчина". В нём нравилось её всё. Всё восхищало. И манера ходить, говорить, одеваться - хотя костюм господина Хоу Синь был точной копией костюма Уважаемого Господина Воспитателя Пин У, но, как Господин Повелитель Кисточек носил его! Как откидывал длинные широкие рукава, обнажая прекрасные мускулистые руки! Как поправлял кушак на тонкой, почти девичьей талии! А как он работал! Как порхали узкие сильные кисти, незаметно, на лету меняя кисточки! Кисть и Кисточка - не одно ли продолжение другого! Как зачарованная наблюдала Цзюмао - мазки туши соединяются, вырастают в причудливые композиции, вбирая энергию и напор их создателя. Небезразличный взгляд может в них "прочесть" буквы и знаки, составить слово, цитату из Слов Мудрых. Подспудно, не отдавая себе в этом отчёта, малышка Цзюмао влюбилась в своего наставника. Скажи ей об этом кто-то - даже самая близкая, самая милая, самая умная Ли Сао - Цзюмао ни за что не поверила бы. Слово "любовь" было ещё загадочнее, ещё непонятнее, чем слово "мужчина". И от этого, ещё страшнее. В голове Цзюмао, в её строго, по полочкам, разложенных представлениях, умениях, классифицированных фактах не было места для этого понятия - "любовь". Должно было пройти время, должны были, как принято говорить, сойтись звёзды, чтобы душа, тело Цзюмао, не слушая увещеваний рационального ума, откликнулись, окунулись в это, в эту Любовь... А пока...
Жизнь девушек, тех, кого готовили в будущем быть Служительницами в Храме, была монотонно однообразной. День за днём, месяц за месяцем, возможно, даже, год за годом, каждая из них выполняла одни и те же задания, оттачивая своё мастерство в каком-то отдельном навыке, определённом деле. Иногда Цзюмао удивлялась этому однообразию в занятиях, покорности, с которой её товарки превращаются в бессловесные тени живых девушек. Всё больше и больше становятся похожими на девушек, работающих у грядок. Ни за что не хочу, не буду такой! Только и успевала подумать Цзюмао, которую Господин Хоу Синь заставлял постоянно менять занятия, не оставляя ни минутки свободного времени. Она лишь овладевала искусством начертания сложных фигур на лоскутах от старых, полностью изношенных одежд, ей приказали повторить это на настоящем, новом свитке дорогого шёлка. Кропотливая, неспешная, сосредоточенная работа, в которой каждая линия, каждый "удар" кисти требовал сосредоточенности, отрешённости мастера - несколько месяцев Цзюмао была полностью поглощена этим заданием. За это время кое-что изменилось. Некоторые её подруги покинули дортуар. По строгим критериям, их признали достойными для службы в Храме. На их место привели новых девочек. Когда Цзюмао закончит работу, она не захочет, даже, знакомиться с новенькими. Зачем? Нет у неё на них времени, нет для них места в её сердце. Главное - её дорогая Ли Сао осталась. Осталась здесь, с ней. Рядом. Цзюмао даже не удивилась - Ли Сао? Оставили!!! Она - самая лучшая, самая достойная! И именно её не взяли в Храм! Нет, Цюмао не подумала о подруге, о её чувствах. Она ещё жила своей работой. Она потратила столько сил, и душевных, и физических... Как хорошо, что Ли Сао, как всегда, ждёт её в дортуаре. А впереди обязательно будет что-то новое. Господин Хоу Синь одобрил то, что исполнила Цзюмао - "Очень неплохо. Ты позволила себе отойти от канона. Почему?" Цзюмао не могла признаться, что выводя затейливую вязь стиха, прославляющего красоту и чистоту отношений, она думала о нём - Господине Повелителе Кисточек. Иногда, очень и очень редко, кто-либо из обитателей дортуара намёками, в иносказаниях заводил разговор о мужчинах и женщинах, о непонятных, и от этого ещё более притягивающих, запретных отношениях. Как правило, эти девочки очень быстро исчезали из дортуара. Последовать их примеру, лишиться надежды попасть в Храм, лишиться обеспеченной, спокойной жизни - кто знает, что ждёт их за пределами каменной стены - никому не хотелось. И свой, возникший с первой же встречи, с первого же на него взгляда, интерес к Господину Хоу Синь Цзюмао ни с кем, даже с преданной Ли Сао, обсуждать не могла. Как и не могла найти объяснений, подходящих слов тем чувствам, которые захватили её во время работы над этими прекрасными, волшебными словами.
Хотел бы я успокоить
Сердце своё больное,
Выбросить всё, что прежде
Мне угнетало душу.
Растут душистые травы
Вместе с чертополохом,
Сотни цветов чудесных
Благоухают тут же.
Они меня окружают
Волнами аромата.
Прекрасно их содержание
И внешне они прекрасны.
Если ты отличишься
Подлинной чистотою,
Слава твоя, бесспорно,
Пробьётся сквозь все преграды.
В сердце моём печальном
Тяжесть и беспокойство.
Но никому на свете
Это не интересно.
Слов у меня много,
А как написать не знаю,
Скорбные мои мысли
Выразить не могу я.*
- Мне казалось, так будет точнее.
Набравшись смелости, ответила Цзюмао. Хоу Синь удовлетворённо кивнул. Кажется, как и человек,
*Цюй Юань
давший имя этой девочке, он не ошибся. Она талантлива. И будет очень красива. Недопустимые мысли! Господин Повелитель Кисточек не должен думать, так думать, о своих подопечных. Зря он дал ей эти стихи. Хотя, в исполнении Цзюмао слова приобрели не только звук, но и прекрасную форму.
- Ты справилась. Завтра начнёшь учиться изображениям.
" Ты справилась" - Высшее одобрение из уст Господина Повелителя Кисточек! Она справилась, справилась! Уважаемый Хоу Синь похвалил её работу! Воодушевлённая, подхваченная волной радости, Цзюмао поспешила в дортуар. Но... Нет... Что-то не так. Что-то, нарушившее порядок её привычного окружения, заставило девушку остановиться. Будто прозрев, Цзюмао огляделась. Поздний вечер - вот, вот - мгновение и уступит место непроглядной тьме ночи. Неужели она задержалась так надолго? Отсветы тёмно пурпурного заката освещали прямоугольник, зажатого со всех сторон постройками, двора... Цзюмао поняла, что невольно обеспокоило её - грядки! С них исчезли набравшие силу, тянувшиеся вверх тёмно зелёными молодыми листочками, ростки! Как холодно и одиноко стало на душе. Необъяснимую связь чувствовала Цзюмао с этими растениями. Никто вслух не произносил их названия. Во всяком случае, Цзюмао не слышала... Но она знала точно - они выросли из тех корневищ, в объятьях которых она провела свою первую, самую страшную ночь. Это они - эти корни согрели и схоронили несчастную малютку, дали ощущение защищённости, неосознанное ощущение гармонии и таинственных связей всего сущего. Быстрые, крутые изменения в её крошечной жизни заслонили собой невозможные для передачи словами, ощущения и понимания. И до этого вечера Цзюмао только однажды вспомнила об этом. Когда увидела, как подчиняющиеся воле ритуалов и строгих правил, работницы высаживают в удобренный грунт грядок, эти самые корни. Был такой же поздний закатный вечер. Она, также увлекшись каллиграфией, вернее - смутными мечтами и смущающим томлением за листом прекрасной пористой, чуть желтоватой бумаги, осталась в мастерской одна. И она, ругая себя и торопясь догнать товарок, возвращалась в дортуар. В тот раз воспоминание промелькнуло быстро. Почти не оставив следа. Дзюмао просто ... Просто начала с настойчивым вниманием следить, обращать внимание на то, что происходило на грядках. Она, наверняка была первой, кто замечал едва проклюнувшиеся слабые зелёные ростки. Не замечала - чувствовала - это было удивительно щекотно, как из напитавшегося соками земли корявого грубого корневища, из едва заметной точечки - глазка с начала робко, а потом всё увереннее, целеустремлённее, набирает силу, крепнет и пробивается наружу росток. И суровый, лишённый возможности самому выбраться к свету, корень помогает, отдаёт все, накопленные в молчании силы, соки, своему отпрыску, продолжению, своему посланнику в светлый мир. Цзюмао, конечно не могла - в общем понимании - видеть то, что происходило в грядках, под слоем плодородной земли. Но она каким-то образом знала всё это, понимала и сопереживала, когда какому-то ростку не удавалось сразу, с первой попытки, пробить, пройти этот порог между подземным и наружным миром. И в редкие свободные минуты и по дороге из дортуара и обратно, Цзюмао всегда старалась пройти между грядками с набирающими силу ростками, без слов поздороваться, послать привет. Она не заметила, когда этот ритуал стал неотъемлемой частью её жизни, насколько для неё важно присутствие зелёных братьев. Так девушка назвала для себя, не зная, как их называют другие люди - ростки. Она не задумывалась, никогда не задумывалась о будущем. Жила каждым днём своей немудреной маленькой жизни. И вот - их нет! И что... как дальше? Цзюмао второй раз, но сейчас совсем по-другому, вспомнила ту, свою первую ночь в хранилище корней. Вспомнила, что бы теперь навсегда запомнить те смутные ощущения, неясные мысли... Как-то сразу, в одно мгновение, малышка Цзюмао выросла, повзрослела. И поняла, что прошло много, очень много времени с той, её первой ночи в этом, ставшем привычном и единственным для неё, месте. Что каждый прожитый день нанизался на череду таких же бездумно - похожих дней... Они слились ... И как из капельки воды, рождается наполненный водоём, так и из этих дней выросли наполненные учёбой и упорным трудом, года. А она - Цзюмао так и не знает, что это за место, зачем она здесь...
Ли Сао, как всегда, ждала её. Единственная подруга. Когда-то она приняла испуганную, растерянную девчушку. Ли Сао не только учила и защищала малышку, оберегала от промахов и ошибок, она приняла Цзюмао в своё сердце. Стала её семьёй, её домом. Всем, что может быть необходимо и дорого человеку. И, как всегда, Цзюмао знала, что может рассказать, спросить, попросить совета. Что и без всяких просьб, как никто знающая её старшая подруга, всё понимающая Ли Сао придёт ей на помощь. Они уединились в дальнем конце дортуара. Всесильная и вездесущая Уважаемая Госпожа Цзечэ от имени Уважаемого Господина Начальника Большого Дома назначила рассудительную, пользующуюся всеобщим доверием и уважением, Ли Сао Старшей в дортуаре. Эта, вроде бы почётная должность, окончательно закрывала для достаточно взрослой Ли Сао даже возможность мечтать о том, что, когда-нибудь она сможет покинуть дортуар, освободиться от кропотливой монотонной слишком ответственной - одно неверное движение, дрожание пальцев, слишком глубокий вдох, и всё испорчено, насмарку многодневные усилия - работы каллиграфа. Но Госпожа Цзечэ, занимая высокую должность и имея огромный опыт, сделала, для себя, правильный выбор. Она могла всецело положиться на Ли Сао, на её, не погодам, мудрость и выдержку, умение находить общий язык с девушками, ненавязчиво руководить жизнью дортуара. Уважаемы Господин Воспитатель Пионов Пин У тяготился этой частью своих должностных обязанностей. Ему было не интересно и не с руки заниматься устройством быта воспитанниц, следить за их поведением. Ли Сао - абсолютно подходила для подобной работы. Вот поэтому и получила она возможность занять для себя относительно большое пространство у стены в конце дортуара. Её циновку и полочку с предметами личной гигиены отделяла от остальных обитательниц дортуара высокая ширма. А сразу за ней - никто не мог и не посмел бы оспаривать это - находилось место Цзюмао.
В дортуаре - только сонное дыхание, сопение, невнятное, со сна, лепетание. Девушки спали. Можно говорить о чём угодно и сколько угодно. Но, вот - о чём? Как объясниться, как высказать себя? Терпеливая Ли Сао не торопила свою младшую подругу. Она хорошо - или ей это только казалось - знала эту, выросшую у неё на глазах, девушку.
- Ты, наверняка, знаешь, куда делись те растения с грядок?
Наконец, совладав со смутным беспокойством, спросила Цзюмао.
- Саженцы?
В свою очередь, забеспокоилась Ли Сао. Она ждала какого-то другого, сама не понимая какого, вопроса.
- Пришло время. Они теперь за забором. В Саду.
Садом называлось отгороженное сплошной каменной стеной пространство, примыкающее ко Дворцу Императрицы У.. Попасть туда - за забор, было огромной удачей и привилегией. Об этом, как и о Служении в Храме, в тайне мечтали все воспитанницы. Но попасть туда, даже на самые простые работы и низшие должности было необычайно трудно. Все воспитанницы - все из знатных семей проходили жестокий отбор. Если уж Ли Сао перестала даже мечтать о какой-либо работе, каком- либо служении там - за высоким каменным забором - то, о такой безродной сироте, как Цзюмао и говорить нечего. Девушки помолчали. Одна - подумала о том, что, возможно, покойные родители в своих Зелёных Садах видят её смирение и кротость и помогут побыстрей отправиться к ним. Вторая - Цзюмао, раздумывала над ответом, не понимая зачем куда-то, неважно, хоть в самый Сад ! переносить окрепшие саженцы. Об этом, сама не найдя вразумительного объяснения, она и сказала Ли Сао.
- Это - не обычные саженцы. Саженцы необычных цветов. Ты же знаешь, что созерцать эти цветы имеет право только Солнценосные Особы. Этот цветок не для простых глаз. Поэтому до начала цветения, когда цветочные почки ещё не начали бурный рост, саженцы спешат перенести в Сад. Говорят, там великолепный цветник из разных сортов этого цветка.
- И никто никогда не видел его? Это невозможно.
-Конечно, видели. Но только те, отобранные, кому доверили ухаживать за ним, украшать его изображением веера и ширмы Солнцеликой У..
- Там, за стеной есть те, которые изображают цветок? Как это
- Наш Господин Повелитель Кисточек обучает нас правильно и красиво писать, восхваляя Солнцеликую Императрицу и её Цветок. А там, в Саду девушки обучаются изображать Цветок.
- Значит, им разрешают увидеть Его? Как бы мне хотелось попасть туда! Хоть одним глазочком, хоть разок посмотреть!
- Пора спать, дорогая. Завтра мы сможем об этом подумать. Но ты не должна так задерживаться в мастерской.
Цзюмао редко - почти никогда - видела сны. Скорее всего, она не помнила свои ночные видения. Но в эту ночь... Цзюмао как будто снова была там - то ли яме, то ли бункере. В хранилище корней. Жёсткие узловатые отростки превращающиеся в длинные требовательные пальцы Хоу Синь - Господина Повелителя Кисточек, гладили и ласкали её. Цзюмао не могла выдержать накала охватившего её удовольствия и возбуждения. Дрожа, в холодном поту, ещё не полностью освободившись от дурмана сна, она бросилась к Ли Сао. Чутко спящая, та мгновенно проснулась от прикосновения холодных ладоней подруги.
- Что случилось? Беда? Несчастье? Ты больна?
В ночном сумраке Ли Сао пыталась рассмотреть лицо, ощупывала пылающее тело. Лихорадочный блеск глаз, горячее прерывистое дыхание
-Где, что болит?
Бессмысленный воспалённый взгляд Цзюмао сфокусировался на Ли Сао
- Сон! Это был сон!!!
- Что же тебе снилось, малышка?
Зубы Цзюмао стучали об плошку с водой. Наконец, она окончательно пришла в себя.
- Спасибо тебе. Я не помню.
Впервые в жизни соврала Цзюмао. И кому - единственной подруге!
- Что - то...
-Хорошее? Плохое? Ты испугалась!
- Не понимаю, что это было... странное. Оно заставило меня гореть.
- Гореть? Как это? Там, во сне, был пожар? Тебя подожгли?
Вспоминая руки Господина Хоу Синь на своём теле, Цзюмао с сожалением - скорее это было робкое превосходство - посмотрела на старшую подругу. Теперь есть что-то, чего не знает сама Ли Сао! И она не может поделиться с ней этим знанием.
- Нет, ничего, всё прошло. Спасибо.
Как обычно, желание рационально мыслить и во всём разобраться, отрезвили Цзюмао. Она должна будет проанализировать свой сон, свои "ощущения". А пока
- Извини меня. Давай попробуем поспать.
- Да, конечно. Нам необходим отдых.
Ли Сао проследила, как когда-то давно в детстве, чтобы Цзюмао удобно устроилась на своей, видавшей виды, циновке. Надо настоять, чтобы малышке поменяли циновку. Давно пора. Не важно, что она "её любит и к ней привыкла." И успокоительный отвар из целебных корешков надо девочке попить. Она слишком много работает. Непосильная нагрузка на молодой организм. Ворочаясь, не в состоянии уснуть, думала Ли Сао о том, что случилось с малышкой.
Следующий день начался с обычного рутинного утра. Быстро опустел дортуар. Девушки поспешили каждая к своему месту - учёбы ли, работы. Цзюмао ничего не сказала о ночном происшествии. И Ли Сао ни словом, ни взглядом, ни малейшим намёком не напомнила о нём малышке. Непонятно, что с ней было. Но, если не вспоминать - ей легче...Пусть так. Но о своём намерении, хотя бы, поменять старую, ещё детскую циновку Цзюмао, не забыла.
Хоть Всесильная Госпожа Помощница Цзечэ и переложила обязанности заботиться о быте воспитанниц с тяготившегося этой "неважной работой" Уважаемого Воспитателя Пионов Пин У на не имеющую права на собственное суждение Ли Сао, ответственность за всё происходящее в дортуаре несла она сама. И это было именно то, что она любила, что подходило ей больше всего на свете. Уважаемая Госпожа Помощница Начальника Императорского Сада - женщина неопределённого возраста любила быть в курсе всех событий, любила и умела управлять. И ещё любила и строго придерживалась субординации. Если раньше обратиться к ней с просьбой или жалобой - чего на памяти Ли Сао ни разу не случилось - можно было только через Уважаемого Господина Пин У, то теперь, когда саженцы и вместе с ними Господин Воспитатель были по другую сторону высокого забора... Ли Сао засомневалась... С одной стороны - ей вменили в обязанность следить и поддерживать порядок в дортуаре. Но, с другой - что собственно такое "циновка"? Ну поспит ещё малышка на старой. Зато не придётся тревожить важную Госпожу по пустякам. Да и как ещё это сделать? С тем, что Уважаемая Госпожа Цзечэ наверняка посчитает "пустяком", осторожная и рассудительная Ли Сао решила повременить, подождать, что и как будет происходить дальше. Ничего же ужасного и не случилось - приснился девочке страшный сон? С девушками в этом возрасте такое бывает. Малышка, наверняка и забыла уже. Ни словом не обмолвилась об этом. Молчит. Ничего не сказала ни утром, ни во время ужина.
Да ничего и не случилось. Или, случилось? Но что? Эти же вопросы задавала себе и Цзюмао. Но это были другие вопросы, у них был другой смысл, другое понимание. Цзюмао продолжала вспоминать и прислушиваться к себе. Она стала рассеянной и медлительной. По-прежнему блестяще исполняла все поручения Господина Повелителя Кисточек... но... не смотрела на него полными восторга и обожания глазами, не оборачивалась мгновенно, лишь заслышав звук его шагов, не бросалась выполнять малейшее желание по вскользь брошенному намёку. Дзюмао работала. Работала прилежно. Но... Без той искры заинтересованности, озарённого творчества, которые так выделяли, отличали её раньше от всех остальных прекрасных каллиграфисток. Да, смотрела она на Уважаемого Господина Повелителя Кисточек, не избегая его взгляда, чётко выполняла все поручения. Но, всё это было... не то, и не так...Что-то изменилось. Менялось. И та, кто прожила с малышкой бок о бок столько лет - Ли Сао, не могла не заметить этого. Хорошо это или плохо? Подобных вопросов Жизни не задают. Невольно, но обратил внимание на эти перемены с Цзюмао и Господин Повелитель Кисточек. Обычно Хоу Синь не интересовался воспитанницами - каллиграфистками. Для него было важно, что бы все они, каждая из них прилежно и качественно выполняли часть своей работы. Участвовать в украшении Дворца и Сада Солнцеликой Императрицы - Великая честь! И ответственность. Все воспитанницы были для Господина Хоу Синь на одно лицо. В скромных, похожих на монашеские одеждах - кто мог отличить их одну от другой! Уважаемый Господин Повелитель Кисточек различал и отличал их работы. По лёгкому росчерку, по малюсенькому пятнышку мог определить, чья рука трудилась над той или иной работой. Но эту воспитанницу, Хоу Синь заприметил. Обратил внимание почти сразу же. Чем-то неуловимым эта малышка отличалась от остальных, способных, хорошо обученных воспитанниц. Может быть, потому, что он учил её с самых азов, что именно он разглядел в этой безродной девочке необычайную одарённость и врождённую способность переносить на бумагу, холст, шёлк свои чувства, Господин Повелитель Кисточек и выделил Цзюмао из безликой массы, обратил на неё особое внимание, следил за её работой, и, в тайне, восхищался. Поэтому Господин Хоу Синь заметил - не мог не заметить, перемены, происходящие с его ученицей. Признаться, эти перемены его не обрадовали. Скорее - насторожили и обеспокоили. Она стала слишком важной фигурой, эта девушка. Ей он отводил большую роль в своих претензиционных, далеко идущих планах. Сын Важного Чиновника, но сын от одной из младших жён, Хоу Синь воспитывался в монастыре. Там же способный юноша овладел высоким Искусством каллиграфии. С виду хрупкий и спокойный Хоу Синь знал и всегда помнил, чьим сыном является. Он не хотел смириться с "несправедливостью", как понимал это, Законов о Семье. И вынашивал далеко идущие планы. Хоу Синь осторожно, осмотрительно выстраивал свою "партию". Шаг за шагом приближаясь к заветной цели. Он хотел попасть во Дворец. Свита бездетной Императрицы У была для него самым выигрышным местом. На этом этапе Уважаемый Господин Повелитель Кисточек мог рассчитывать попасть в Сад Императрицы. Прежний Управляющий Рисовальщиками Императорского Цветка был слишком стар. Уважаемый Господин Цюй, начальник Императорского Сада одобрительно отозвался о выполненных под руководством Хоу Синь, каллиграфиях для дворца Императрицы. И пообещал похлопотать за Господина Повелителя Кисточек перед Советниками опальной Императрицы. Возможно, разбирающейся в тонкостях каллиграфии и, всё по тем же слухам, обладающей художественным вкусом, отвергнутой стареющей женщине понравятся его работы. Эх, если бы только попасть туда, за высокую стену, в Сад! А потом, и во Дворец Солнцеликой! Даже его, лопающийся от чванства и жира, почти разучившийся ходить пешком Высокий Чиновник - Господин отец никогда не удостаивался такой чести! Но может ничего и не получиться. Выверенный, тонко выстроенный "дебют" может завершиться полным провалом. Ему, возможно, удастся избежать разгромного шаха и мата, но о званиях, должностях, карьере придётся забыть. И всё - из-за этой девочки! Он должен себе в этом признаться. Ведь именно работы Цзюмао одобрил и отобрал Уважаемый Господин Цюй. Никто из его учениц не может сравниться с ней. Никто не может заменить, никто не может писать в её манере. Даже ему с трудом удаётся скопировать работы Цзюмао. На первый взгляд их не различишь, но...В его собственных работах нет той скрытой волшебной энергии, которой пропитаны, которую излучают работы Цзюмао. Без этой девушки ему не удержаться даже на первых ступенях лестницы, ведущей к Солнцеликой Императрице У..
Чиновник, от которого, на данном этапе, зависело многое, если не всё, в жизни и судьбе Хоу Синь, внушающая скорее страх, нежели уважение Цзечэ была всего лишь женщиной. Только это мешало ей занять более высокое, более престижное положение в пирамиде, стремящихся к продвижению чиновников. Старый, выживающий из ума Уважаемый Господин Цюй без её помощи и поддержки ни за что не смог бы удержаться на посту Начальника Императорского Сада. На эту лакомую должность при бездетной Императрице, с вожделением смотрели многие. Но Цзечэ справедливо считала, что именно она более остальных достойна занять это место. Госпожа Помощница Начальника Императорского Сада давно вынашивала некий план. Паутина уже была сплетена. Оставалось дождаться подходящей ситуации. Не упустить момент. Когда плод созреет - подхватить его в свои руки. По счастливому стечению, случайно подобранная Цзечэ девочка, оправдала самые смелые - не верилось, что реально это можно осуществить - надежды и расчёты амбициозной Госпожи Помощницы Начальника Императорского Сада. Цзэче издали, но от этого не менее внимательно следила за жизнью и успехами малышки. Ей удавалось вовремя направлять жизнь девочки в нужное русло. Не ошиблась Госпожа Цзэче и с выбором "старшей подруги" для Цзюмао. Девушка из семьи, попавшего в немилость, крупного чиновника готова была на всё, лишь бы поддержать своих, оставшихся без средств к существованию, подвергающихся гонениям, опасающихся за свои жизни, родных. "Эта Ли Сао прекрасно справляется со своими обязанностями. Когда я получу желаемое, для неё найдётся хорошая должность." Получая от Ли Сао подробные, своевременные отчёты, думала Уважаемая Госпожа Помощница Цзечэ. Но... Никто не может поручиться, предугадать, как сложится будущее. Поэтому никаких конкретных обещаний, уставшая от своей роли "старшей подруги" при странной, погружённой в себя девочке, Ли Сао не получала. И не могла она ни отказаться, ни просить какой бы то ни было награды, пока жизни её родных угрожала опасность
Драгоценные саженцы были перенесены непосредственно в Сад Солнцеликой Императрицы. Здесь за каждым саженцем закрепили определённую девушку - Служанку Пиона. В её обязанности входило не только ухаживать за развивающимся кустом, но и изображать прелесть его рождающихся, царственных Цветов. Многолетние наблюдения за Цзюмао давали Госпоже Цзечэ уверенность в том, что Цземао одна из первых претенденток на место Служанки Пиона. И, хоть девочка подкидыш, не из знатного рода, природные качества, выучка и талант позволят протеже Уважаемой Госпожи Помощницы Начальника Императорского Сада получить достойное место. А сама Госпожа Цзечэ будет не только претендовать на место Начальника Императорского Сада, но и займёт его. Получит то, что принадлежит ей по праву.
Такова, скорее всего, была ситуация, такие обстоятельства, мечты и замыслы у троих, вольных или невольных участников занимательной игры "на выбывание", на этот момент. Но, что же с самой Цзюмао? Никого не интересовало, что может чувствовать девушка, о чём думать, мечтать. Никто из тех, кто собирался решать её судьбу не удосужился спросить Цзюмао об этом. Да что там - спросить! Никто из них и помыслить не мог о том, что у какой-то воспитанницы могут быть собственные мысли, мечты, желания. Но всё это, как ни странно, у безродной, не находящейся под чьим-то покровительстве, девушки, было. Слишком много пристального, вкрадчивого внимания уделял бедняжке её кумир Господин Повелитель Кисточек. Внимание это было ненавязчиво, деликатно. Но и такое, оно вызывало бурю ответных чувств в неопытной, неокрепшей душе. Цзюмао почти и не могла уже оставаться спокойной в присутствии Господина Хоу Синь. Преследовавшие её ночные кошмары грозили вылиться в мечты наяву. Во всяком случае, со стороны Цзюмао. Она с трудом сдерживала, обуздывала себя. Но рассказать что-то конкретное, попросить совета у настойчиво предлагающей помощь Ли Сао, Цзюмао не могла. Ведь между ней и её кумиром ничего не было! Ни слов, ни действий. Только украдкой брошенные и перехваченные взгляды, да та особая атмосфера, то, почти осязаемо видимое напряжение, которое возникает между двумя. Именно этими Инь и Янь. Эта сложная и опасная ситуация не могла существовать вечно. Напряжение нарастало. И более, гораздо более взрослый и опытный Хоу Синь решил наконец, что пора действовать. Обычно он был весьма сдержан, оценивая то филигранные, то полные скрытой экспрессии работы Цземао. Но, в этот раз, присев рядом с рабочим столиком девушки, Господин Повелитель Кисточек не поскупился на добрые слова. Он отметил прекрасную технику, но и дал понять, что обратил внимание на то, что в последнее время она работает медленнее, что рассеяна. И это не может не беспокоить его.
- Если у тебя возникают проблемы, и я могу тебе в чём-то помочь, дорогая воспитанница Цзюмао, скажи мне.
Обескураженная не столько словами - она и не слышала, не поняла смысл слов - сколько тем, что Господин Хоу Синь вообще заговорил с ней, помнит её имя, Цзюмао молчала.
- Ты моя ученица, могу сказать - моя любимая ученица,
Настаивал Господин Хоу Синь,
- ты должна поделиться со мной. А я должен тебе помочь. И с радостью это сделаю.
Впервые за свою жизнь Цзюмао нарушила твёрдые правила, сделала что-то не по уставу. Она не ответила, не смогла ответить Господину Повелителю Кисточек. Она, не испросив разрешения, ушла. Убежала потому, что это, тоже, случилось впервые в небогатой событиями её жизни! Не просто кто-то, а сам Господин Хоу Синь! Назвал её по имени! Обратился к ней! Как перенести такое! Как это понимать! Цзюмао была обескуражена, обеспокоена. Она была на седьмом небе от радости! Вот что случилось с ней! Впервые, не она, смущаясь, из-под завесы опущенных ресниц, исподтишка, смотрела на своего кумира! Сам! Сам Хоу Синь своими прекрасными, как ночное звёздное небо, глазами смотрел на неё! Безродную воспитанницу Цзюмао! Это ей он говорил какие-то, вспомнить бы их, хорошие слова! И она не смогла это вынести - убежала! Цзюмао не знала, что делать со всей этой, переполняющей её бурей эмоций. Побыстрее рассказать Ли Сао! Никого нет ближе и добрее подруги. Но, о чём, как рассказать? Цзюмао не знает верных слов. Да, к тому же, она нарушила правила - ушла не испросив позволения. Дотошная, неукоснительно соблюдающая все правила, и требующая этого же от других, Ли Сао расстроится. Тем более, что правила нарушила её лучшая подруга - малышка Цзюмао. Нет, ничего она рассказывать не будет. Да и нечего рассказать. Энергично пройдясь несколько раз вдоль высокой стены Императорского Сада, приведя в порядок мысли и успокоившись, решила Цзюмао. Но, всё- таки, ей не удалось полностью справиться с эмоциями. Внимательная, изучившая её до малейшего волоска, до легчайшего вздоха, Ли Сао заметила необычное состояние малышки Цзюмао. Но, как и в прошлые разы, старшая подруга не получила никакого ответа на свои осторожные намёки. А добиваться прямых ответов на прямые вопросы, зная независимый, замкнутый характер Цзюмао, было небезопасно. Возможно, будь Цзюмао менее закомплексованной, или прояви Ли Сао больше настойчивости, всё произошло бы иначе. Но, кто может предугадать...Сослагательное наклонение... какой из него толк...
Весь оставшийся день, вечер, и даже ночь, она не смогла уснуть ни на миг. Цзюмао ждала полагающегося ей наказания. Она совершила самый худший из возможных проступков - без всякой причины нарушила правила! Значит, и наказание - наказание должно последовать неотвратимо! Но никто не пришёл за ней! Никто не объявил волю Начальника! Не в силах выносить неизвестность, Цзюмао, хоть и боясь, хоть и трепеща от одной мысли о встрече с Господином Повелителем Кисточек, раньше обычного пошла в мастерскую.
- Господин Хоу Синь поручил мне срочную работу.
Впервые в жизни - многое теперь происходило впервые - соврала Цзюмао своей старшей подруге.
- Что ж, раз надо. Только ты ничего не ела. Ни вчера, ни сегодня.