Капли дождя прибили пыль на дороге Концерт Љ 17 соль минор
Когда обрету я свой дом для фортепиано.
Дождь. Единственное, что неизменно в этом мире. Вряд ли Ухо мог именно так выразить свои мысли. Но, что прикажешь думать, когда он почти и не помнит себя без этих то утихающих, то усиливающихся звуков бесконечного дождя. Крупные капли и пузырями встающие лужи на отчаявшейся проглотить хоть ещё один глоточек воды, земле. Или непрерывная стена хлещущего наотмашь, под сотрясающие нутро ужасные раскаты грома, ливня. Или лёгкий, как будто весёлый, но нескончаемый дождик. Такой, кстати, был очень редко. В основном, нудная серая морось из низкого устало бугристого неба. И постоянная промозглая сырость. Ни привыкнуть, ни приспособиться к ней невозможно. Ухо попытался поплотнее закутаться в ветхую шкуру. Делал он это с величайшей осторожностью - шкура расползалась под пальцами. Одно неосторожное движение, и он останется без одежды. Ухо и так повезло. Если бы не выгнали ту женщину ... Ухо постарался побыстрее отделаться от ненужных мыслей и, прикрыв глаза, прислушался. И тот час же пожалел об этом. За несколько домов от него плакала девочка. Она, даже, и не плакала. Тоненький, жалобный голосок тянул бесконечную ноту безысходного отчаяния. Её выгонят завтра. Ухо точно знал это. Знал не потому, что у девочки отобрали одежду, её у бедняжки с рождения не было. Он знал, потому, что слышал, как распоряжалась Старуха. Если мужчины не принесут сегодня еду - завтра девочку выгонят. Скорее всего, еды сегодня не будет. День кончается. Никто из охотников не вернулся. Ухо вслушивался "дальше". Кругом один дождь. Там, со стороны солнца, он немного слабее. Далеко, так далеко, что трудно расслышать, как ни пытайся, с хлюпаньем и треском пробивается через дождь кто-то большой. Хорошо бы охотники смогли его убить. И хоть бы часть добычи принести домой.
- Что ты слышишь?
Костлявые пальцы пребольно ухватили мальчишку за ухо.
- Ничего, ничего.
Извиваясь и пытаясь вырваться из цепких клешней, зачастил Ухо.
- Дождь. Что можно услышать?
- Смотри, не ври мне. Узнаю!
Почему он никогда не слышит, как подкрадывается Старуха?
Ухо до смерти боялся её всезнающую и всесильную. Хотя к нему Старуха относилась не так, как к другим. С ним она была доброй. Как он боялся этой доброты! Но если бы не она - не видать ему этой большой шкуры. Это Старуха, сама!, разняла дравшихся за "освободившуюся" шкуру женщин, и отдала её Ухо. Его детская шкурка совсем износилась. Да и вырос он. Ухо, не хотел думать ни о новой шкуре, ни о её хозяйке - той женщине, которую прогнали. Достав из ямки в большом камне острый осколок, Ухо, практически, вслепую начал выцарапывать символ. Его, одного из немногих, обучили специальными зарубками вести счёт времени и отличать мглистый день от ночи. Только Ухо и ещё несколько таких же мальчишек жили не со своими семьями, а рядом со Старухой в Общем доме. И только им, единственным из детей, полагалась доля еды, и какая - никакая одежда. Но главное, в то время, когда не у всех взрослых, живущих в маленьком, затерянном в дождях мирке, были имена, у каждого из них было своё имя. В непреходящей сырости и серости, когда вместо воздуха ты заглатываешь кусок сгустившейся влаги, а очертания людей и предметов размываются, струятся, сливаются в бесформенные, лишённые индивидуальности фигуры, и обоняние и зрение были плохими помощниками в попытках выжить и продолжить род. Только слух, тот совершенный, изощрённый слух, которым обладал отец Ухо, помогал его сородичам выжить. И, надо признаться, теперь то Ухо мог сравнить, жили они очень даже неплохо. Но в один ужасный день ни отец Ухо, ни ушедшие с ним на охоту мужчины, не вернулись. Что и как с ними случилось, никто и никогда не пытался выяснить. Влажная, чавкающая, незаметно переходящая в болото почва хранила множество тайн, укрывая в вязкой жути любые следы. Вот тогда - то Старуха, каким - то образом догадавшись, что он унаследовал необыкновенные способности отца, забрала его от убитой горем матери, дала имя. Ухо! Поначалу она просто поощряла мальчика слушать, прислушиваться, подслушивать, обо всём рассказывать ей. Нужен был Старухе тот, кто по малейшему шороху сможет угадать направление приближающейся опасности, тот, кто по малейшему шёпоту сможет распознать её врага. Потому и хвалила, выделяла его среди таких же, живших под её покровительством, мальчишек. Обрекла его на одиночество, на скрытое противостояние сверстникам. Ухо почти и не знал этих мальчиков. А подружиться, хотя бы сблизиться с кем-то из них ему не позволила дальновидная политика Старухи. Он все свои силы, всё время тратил на развитие, укрепление природного дара. А сверстники, ненавидели, завидовали любимчику Старухи. Что-то изменилось в монотонном, привычном "фоне" звуков. Дождь почти прекратился и ... он не слышит плач. Ухо внутренне подобрался, сосредоточился. Не обращая внимания на шум, вернее, отсутствие звуков где-то кончившегося дождя, прислушался к разговору Старухи с одним из её прислужников. Они разговаривали в укромной пещерке, о существовании которой не должны были и не догадывались члены семьи. Ухо не только развил доставшиеся в наследство от отца способности, он сумел пойти дальше, гораздо дальше в умении слушать и слышать. Он мог слышать и звуки прорастающей травинки, и трепет листьев в кроне далёкого дерева, и шёпот, приглушённые вздохи за стеной любого дома. При всей своей преданности и восхищении Старухой, Ухо, почему-то скрыл от неё эти свои необыкновенные способности. Он не смог бы объяснить себе, почему поступает именно так. Впрочем, и не задумывался об этом. Не говорил. И всё тут! И посему, не прилагая особых усилий и, почти против собственной воли, Ухо был в курсе всего, что происходило, о чём говорили его сородичи. Начал он слушать из любопытства. Хотелось проверить, на что ещё он способен. В какой-то момент Ухо понял, что эти знания даже мешают ему, ставят в ещё более обособленное положение, обрекают на большее, если оно возможно, одиночество. Ухо боялся случайно проговориться, боялся, что Старуха может узнать. Что будет, когда она узнает всю правду и о его способностях, и о его осведомлённости, об этом думать Ухо совершенно не хотелось. Но он уже так привык знать! Выделятся этим тайным знанием! Оно заставляло чаще биться сердце. Придавало ему в собственных глазах, в представлении о самом себе важность, значительность. Нет, не может, не откажется Ухо от тайного "слушания"! А, может, ничего и не случится. Старуха его похвалит, покормит...
Всё. Он успел услышать достаточно.
Звуки, и близкие, и почти стёртые расстоянием, говорили Ухо о том, что его сородичи собираются спать. Конечно, уснуть на голодный желудок непросто. Да и сон будет неспокойный, неглубокий. Не сон - тревожное забытьё. Тем осторожнее, осмотрительнее должен он быть. Вот, наконец, уснула и Старуха. Но, спала ли она? Люди, оглядываясь и понижая голос до шёпота, рассказывали о том, что Старуха никогда не спит и всё знает. И Ухо лучше всех знал, что так оно и есть. Почти так. С начала из любопытства, тренируя и оттачивая свой дар, он начал внимательно прислушиваться к тому, что происходит в Общем доме - доме Старухи даже ночью. С течением времени Ухо научился по еле уловимым изменениям в дыхании Старухи когда она бодрствует, а когда - "спит". Сон Старухи был неровным и прерывистым. Краткие промежутки глубокого забытья сменялись достаточно продолжительными отрезками бодрствования. Это в полной мере создавало иллюзию отсутствия сна. Как для окружающих, так, Ухо почти был в этом уверен, и для самой Старухи. Проверить свои предположения он не успел, а вот воспользоваться тем преимуществом, которое давало, казавшееся поначалу бесполезным, знание, собирался.
Стараясь не шуметь, Ухо поднялся. Для начала ему необходимо было попасть в маленькую пещерку в глубине Общего дома. Это - самая трудная часть его плана. Если она удастся, всё остальное, Ухо не сомневался, окажется гораздо проще. Для задуманного им нужна была удача. Плохо, беспокойно, но спали все. Только вот Старуха... Очень осторожно, даже воздух не должен был колыхнуться, Ухо начал двигаться мимо ложа Старухи. Он знал, не раз слышал, как "трётся" воздух о тело человека. Поэтому плавно, медленно, полностью замирая, когда глубина и темп дыхания Старухи менялись, Ухо добрался до заветной пещерки. Он быстро нашёл и взял то, что собирался. А вот обратный путь, с ношей оказался гораздо сложнее, а, значит и дольше. Ухо вздохнул с облегчением, когда, наконец, выбрался из дома Старухи. Показавшиеся вечностью время, проведённое там, совершенно вымотало его. Ухо перевёл дыхание, оттёр неожиданно выступивший пот, подождал, пока перестанут дрожать после огромного напряжения ноги, и, почти не прячась, побежал. Вечер, ночь, утро - непроглядная тьма ночи зарождалась в сгущающемся сумраке вечера и умирала в сереющих просветах рассвета - самое подходящее время для его плана. Так что, лучше поторопиться. В доме, куда осторожно вошёл Ухо, было темно и тихо. Но эта тишина отличалась от тишины других домов, мимо которых он пробежал. Там - спали. Это Ухо хорошо слышал. А здесь кто-то не спал. Слабые пальчики схватили его руку, едва он, боясь лишнего шума, закрыл ладонью маленький рот. Несколько быстрых, тихих слов успокоили, начавшего было сопротивляться, ребёнка и он вслед за Ухо выбрался из дома. Только, когда они отошли на достаточное, по мнению Ухо, расстояние от селения, он позволил себе и с трудом переставляющему ноги спутнику остановиться.
- Вот. Это тебе.
В немощном свете тяжело поднимающегося рассвета, маленький человечек - девочка, не веря себе, с удивлением и восторгом, боясь взять в руки, разглядывала шкуру.
- Бери. Не бойся.
- Где ты взял?
- Там же, где и это.
Ухо не в силах сдержаться, напустив на себя важный вид, несколько раз повернулся, давая девочке во всех подробностях рассмотреть плотную длинную шкуру, укрывавшую его почти до пят.
- Бери. Нам нужно торопиться.
Спохватился он. Девочка проворно закуталась в полностью скрывшую её шкуру.
- Дай руку. Будь осторожна.
Две пары голых ног, выглядывающие из-под старых потёртых шкур, начали свой путь. В начале шли они осторожно и медленно. Ухо вслушивался в одному ему уловимые и понятные шумы и звуки. Наконец он убедился, что никто их не преследует. Или ещё не проснулись, не хватились, или Старуха не рискует послать кого-то в погоню. Если она решила, что они не стоят того, чтобы рисковать немногими из оставшихся мужчин-добытчиков, тогда им бояться нечего. Он может сосредоточиться на том, что происходит рядом, что ждёт их впереди. Ведь что делать дальше и куда идти после побега, Ухо не знал. Он придумал только, как убежать, как спасти девочку. Хорошо бы, на всякий случай, уйти как можно дальше от селения. Но девочка совсем выбилась из сил. Удивительно, как она, вообще, смогла дойти так далеко.
- Садись.
Ухо подтолкнул девочку к груде полусгнивших веток. Даже под почти невесомым телом ветки чуть спружинили, погружаясь во всхлипнувшую под ними землю.
- Не двигайся! Дай руку!
Закричал, не успевший даже обругать себя, Ухо. Он изо всей силы упёрся ногами в плотный, неподвижный участок почвы и буквально сдёрнул девочку с предательских веток. Как ни мала и легка была девочка, но Ухо, ведь, тоже не был таким уж взрослым. Удержаться на ногах ему не удалось, и они кубарем покатились прямо к мощному стволу высокого дерева. Ничего страшного не случилось. Они сумели сохранить свои шкуры. А Ухо ещё и, благоразумно прихваченную в той же пещерке, флягу с водой. Так что, расстраиваться нечего. Здесь многое, почти всё, незнакомо, ново для них. На будущее, он должен быть осторожнее и внимательнее. Обидно пропасть, так и не начав новую жизнь.
- Всё хорошо.
Подбодрил Ухо девочку. Как ни как, он в ответе за неё.
- Пей.
Ухо протянул флягу.
- Это тебя подбодрит, пока мы не найдём еду.
Девочка благоговейно взяла в руки мешочек из плохо выделанной кожи.
- Сколько я могу выпить?
Спросили её огромные на почти прозрачном личике глаза.
- Немного - пару глотков. Думаю, ты давно не пила. Да и где здесь здоровая вода, я не знаю. Посиди спокойно. Осмотримся. Поищу еду.
Какую еду он собирался искать и где, Ухо плохо себе представлял. Они, конечно, привыкли голодать. Им не привыкать обходиться без пищи несколько дней. Но совсем без еды невозможно. Необходимо найти что-то съедобное. Иначе - зачем было убегать от Старухи. Возвращаясь с охоты, мужчины, обычно приносили каких ни будь мелких зверюшек, грибы, шишки, орехи, жёлуди. Ставить ловушки Ухо не умел. Да и времени ждать добычу, у них не было. Значит, надо искать что-то похожее на грибы, орехи, шишки, жёлуди. Есть незнакомую пищу, как и пить нездоровую воду, Ухо, пока, не собирался.
На их счастье, он почти сразу наткнулся на россыпь почти растрескавшихся жёлудей. Конечно, повезло. Ведь у них, да и нигде вокруг не было ни камушка. Не то, что в Общем доме. Там был огромный камень, на котором камнями поменьше разбивали принесённую мужчинами добычу. Старуха сама выбирала для этой работы женщин и следила, чтобы ни одна из них ничего не положила себе в рот. Унести, пронести что-то мимо неё, обмануть было невозможно. Когда добыча была подготовлена, Старуха выгоняла всех из дома и на том же камне сама делила еду. По очереди, она выкликивала имена, и мужчины заходили, пригнувшись в низком проходе. Старуха одаряла их. И не просто так - при всех она объясняла мужчинам, за что и почему каждый из них получает именно эту порцию еды. А вот те, у кого не было имени, или кого Старуха почему-то не позвала, оставались без еды. И хуже этого ничего себе нельзя было представить. Пока им везёт. Думал Ухо, тщательно пережёвывая уже превратившееся в кашицу, содержимое жёлудя.
Ещё немного, и жёлуди начнут гнить. Он ни за что - бы ни решился съесть "больную" еду. Рядом с Ухо тихонько, ровно дышала во сне девочка. Она не дождалась его возвращения. Усталость, голод, переживания сморили её. Ухо и самому смертельно хотелось спать. Он ещё не мог разобраться, понять какая сейчас часть дня - свет, очень яркий, необычный, непривычный для него свет и то, что нет дождя, путали его. Ухо попытался прикинуть, смогут ли их найти, если Старуха, всё -таки, решится на погоню. Может быть, стоит дать телу, такой необходимый ему отдых. Да и девочка, вряд ли сможет сейчас сделать хоть шаг. Он присел рядом с ней, прислонившись к стволу дерева, и закрыл глаза. Ухо не знал, как управляет своими необыкновенными способностями. Более того, он считал их такими естественными, что долго не мог поверить в то, что другие не чувствуют и не умеют того, что чувствует и умеет он. Для него это оказалось огромным с начала - разочарованием, даже стыдом, потом - предметом тайной гордости. Вот и сейчас, Ухо мысленно сказал себе, что будет спать и был уверен, что вовремя услышит малейший подозрительный шум.
Кто-то приближался к ним. Звуки были странные, незнакомые. Ухо мгновенно открыл глаза. Сколько он спал? Что сейчас? Вечер? День? Или, всё ещё утро? Проспал ли он целый день? Или всего несколько мгновений... Но, главное сейчас определить источник шума, понять, кто или что это, насколько опасно для них. Он тихонько тронул девочку, приложив палец к её губам. Она проснулась. Недоумённо, недоверчиво оглянулась по сторонам. Так всё это ей не приснилось!!! Безмолвный вопрос повис в воздухе. "Да" - кивнул Ухо. Девочка ещё не слышала опасность, но молчала, всецело доверяясь Ухо. Они ждали довольно долго, но вот и она услышала треск ломающихся веток и тяжёлые шаги. Ухо на какое-то мгновение сковал страх, когда прямо перед ними оказалось огромное, покрытое шерстью, существо. Зверь остановился, обдав их тяжёлым, горячим дыханием. Его маленькие злые глазки буравили застывшие в ужасе, вжавшихся в дерево, фигурки. Неожиданно, потеряв к ним всякий интерес, зверь развернулся, и также шумно, как и появился, исчез. Как-то сразу Ухо успокоился - опасность миновала. И безмерно удивился, поняв, что спас их именно лишивший возможности двигаться безмерный ужас! Зверь, попросту не рассмотрел их!!! О возможностях обоняния, о запах Ухо тогда не подумал. В том мире, где они жили, из-за постоянной влажности возможности обоняния были притуплены. Никого это не могло ни насторожить, ни удивить. Как можно сокрушаться о том, чего не знаешь! Но, эти рассуждения - потом. Сейчас же Ухо дал девочке несколько желудей. Заставил не торопиться, и медленно, тщательно, запивая малюсенькими глоточками воды жевать. Себе он тоже взял несколько желудей (поменьше). Пока он не мог позволить ни себе, ни девочке большего. Ухо был уверен, что хорошо подготовился к побегу. Да, у них была вода, одежда. Но, он не знал, куда и зачем идти дальше. А, самое главное, и это он понял только сейчас, ему теперь придётся заботиться не только о себе, о своей жизни. Ему придётся защищать и жизнь этой, смотрящей на него с надеждой, девочки. Стоил ли его порыв того, что ждёт их впереди? Готов ли он к такой ответственности? Испугают ли его риск, трудности? Так что - возвращаться? И как? И зачем?
Они ещё немного посидели, приходя в себя, ожидая чего-то. Сумерки постепенно сменились тьмой. Больше ничего не происходило. Ухо решил, что в темноте, пусть это будет ночь, они никуда не пойдут. Хватит с него вчерашнего приключения. Это болото, прикрытое безобидными ветками, он не забудет никогда. Осталось немного воды, еды. Они могут позволить себе то, что необходимо больше всего - отдых и сон. Даже для него всё происшедшее было на грани возможностей. И, как ни крепился Ухо, какие задания ни давал своему усталому мозгу, он уснул. Впервые с тех пор, как он начал развивать свои необыкновенные способности, Ухо спал! Спал по-настоящему! Полностью погрузившись в глубокий, исцеляющий сон. Этой ночью с ним могло случиться всё, что угодно. Но ничего не случилось. Ни плохого, ни хорошего. Только утром, когда странный яркий свет, тонкими лучиками проскользнув между листьями плотной кроны, заскользил по их лицам, они проснулись. И... растерялись. Ухо, когда-то, или ему об этом рассказывали, уже испытывал подобное. Для девочки это было впервые.
Что же это? Неужели? Как такое возможно? Яркий, но мягкий, ласковый свет! Для них, проведших свои коротенькие жизни в не проходящей влажной сырости, утренние лучи неяркого зимнего солнца оказались настоящим потрясением. Когда ни - будь, потом Ухо задумается, почему охотники мужчины никогда не рассказывали ни о чём подобном. Как могло случиться, что они никогда не доходили до этого изумительного места. Ведь это так близко! Но, вспомнив болото, в котором, чуть - было, не пропала девочка, он поймёт, что им, в очередной раз, повезло. Они оказались достаточно ловкими и проворными, и успели выбраться из болота-ловушки. А пока они, со смешанным с недоверием изумлением, рассматривали всё вокруг. Всё было необычно, завораживающие: чуть пожухшая, прихваченная инеем, трава, твёрдая, слоистая кора дерева, под которым провели ночь, нескончаемая стена, обступивших со всех сторон, деревьев. Оказалось, что это - "их" дерево стояло чуть особняком перед сплошной стеной похожих на него, но не таких больших и грозных деревьев. Привычные к замкнутым, тесным пространствам, дети пробежали неширокую полосу колючего кустарника, и оказались в лесу. Окружённые со всех сторон стволами, как будто иллюзией стен, они почувствовали себя гораздо увереннее и спокойнее.
Для девочки всё произошедшее и происходящее с ней было чередой нанизывающихся один на другой, потрясений. Обо всём этом, непонятном, удивительном ей очень хотелось спросить Ухо. Но она боялась. Он был старше и больше её. Он мог распоряжаться ею, её жизнью. И, хотя он дал ей одежду, имени у неё так и не было. А без имени - кто она? Как она может что-то спросить! Ухо гораздо быстрее пришёл в себя от потрясения светом. Теперь ему придётся хорошенько подумать, как им быть дальше.
Они шли ещё несколько дней. Еды совсем не осталось. Иногда им попадались какие-то грибы, корешки. Но ни Ухо, ни девочка не знали съедобно ли это. И, пока ( ох уж это "пока") превозмогая голод не притрагивались к незнакомой пище. По утрам они слизывали иней с травы - вода во фляжке тоже закончилась. Шли, вернее теперь, брели они в направлении, откуда поднимался свет. Так решил Ухо. Там теплее - подсказывало обессилившее, готовое сдаться, тело. Но, однажды утром девочка не смогла подняться. Пытаясь понять, что же им, ему делать, Ухо задумался и, впервые услышал голоса. Он давно уже ничего не слышал. Всё заслоняли собой звуки собственного тяжёлого прерывистого дыхания. И, как-то забыл, что мог слышать разные, далёкие и близкие, громкие и очень тихие звуки и шумы. И вдруг это, как тогда под деревом - из тьмы луч света, голоса! Это не Старуха, не его сверстники - товарищи, не охотники из его семьи! У них у всех тихие, бесцветные, как они сами, голоса. То же, что он слышит, полно жизни, красок. И он не понимает, о чём они говорят!!! Но голоса всё ближе. И им не успеть ни убежать, ни спрятаться! Ухо очень боялся, но заставил себя открыть глаза. Несомненно - это люди! Но, какие огромные! И где девочка? Что они с ней делают!!! Ухо нашёл в себе силы приподняться. Одна из фигур обернулась на шум в его сторону. Ухо был почти уверен, что это мужчина и он молод, и он что-то, сказал о нём, Ухо. И ещё один, похожий на первого, в ярких странных одеждах мужчина, отошёл от других людей, и вдвоём они подошли к Ухо. Несмотря на звон и укачивающую пустоту в голове, Ухо смог оценить ситуацию. Он слишком слаб. Ни убежать, ни противостоять этим здоровякам не сможет. Стало очень обидно. Сбежать от Старухи, скитаться, голодать. Слёзы навернулись на глаза. Ухо плакал второй, ну, может быть, третий раз в жизни. Но ничего страшного с Ухо не случилось. Несколько раз безрезультатно спросив его о чём-то, один из мужчин снял с пояса и протянул Ухо странную, выдолбленную из дерева флягу. Под одобрительными взглядами Ухо сделал несколько небольших, осторожных глотков. Что удивило его больше - то, что вместо привычного кожаного мешочка жидкость была налита в престранную вещь, или жидкость, от которой оживали алчущие язык, нёбо, губы? Необычный вкус, запах жидкости, к тому же, она была чуть гуще привычной для Ухо воды, могли бы насторожить, испугать его. Могли бы, но не сейчас. Если бы нас хотели уничтожить, то не стали бы поить. Значит, ничего плохого они не замышляют. Последнее, о чём успел подумать Ухо. Он ещё успел увидеть, как укладывают на привязанную к прутьям шкуру девочку, и... Проснулся в довольно просторной, но странной, как всё, что с ними случилось, пещере.
Нет, до этого он просыпался ещё несколько раз - всплыли смутные воспоминания. Один раз от неприятного толчка, почти удара. То, в чём его несли, неудачно опустили, почти бросили на землю. Ещё раз - он сквозь сон услышал угрожающие, пугающие звуки. И почти вскочил, почти проснулся. Но, затуманенное сознание вновь утащило его в тьму забытья. Был ещё один раз - что-то тёплое, нежное коснулось его лица. Забытые, сладкие воспоминания колыхнулись в глубине души. Как бы хотелось Ухо вновь вспомнить, испытать это ... Но, он проснулся окончательно. И засыпать вновь, терять сознание не собирался! Воспоминания, сны - они не должны мешать! Он чувствует себя сильным, отдохнувшим. Как такое могло случиться! Ведь был он очень слаб. Почти умирал. Что сделали с ним чужие люди? Вот, где опасность! Ухо резко поднялся. Почти подпрыгнул. Ему удалось унять дрожь в ногах и не упасть, сохранить равновесие, превозмогая мгновение неустойчивости - от резкого движения закружилась голова. Перестала вращаться и странная пещера - "комната". Она была не такой, как не таким было всё в этом странном сухом мире.
Ухо было непросто привыкнуть и к пище, и к одежде, и к тому, из чего делали жилища здешние люди. Удивляли их обычаи и взаимоотношения. Но самым неприятным оказался яркий свет и отсутствие постоянной влажности. У него болели и слезились глаза, трескалась и без того тонкая и сухая кожа. Ухо представить себе не мог, что такое возможно, что так можно жить, что люди живут в подобных условиях. Очень долго он не мог выходить из сложенного из толстых стволов деревьев помещения, которое называли здесь схороном. Но и когда глаза, как будто привыкли к яркости, блеску окружения, Ухо искал тенистые уголки, сумрачные помещения, всем сезонам предпочитая дождливую погоду. Тогда и дышалось ему легче, и чувствовал он себя гораздо бодрее. Всё то долгое время, пока он привыкал к новым непростым условиям, не давали Ухо покоя мысли о девочке. Где она? Что с ней? С того самого дня, как их нашли и разлучили, он не видел её и не мог не волноваться. Ухо, как мог, пытался расспросить о ней. Судя по всему, его понимали. Отвечали терпеливо, доброжелательно. Единственное, что Ухо, пока, понял из сопровождающей ответы пантомимы, что девочка жива. Они, наверное, уверены, что это может успокоить меня. Не раз думал Ухо. Но ему необходимо увидеть её, самому убедиться, что с ней всё в порядке. Внятно объяснить это он ещё не мог. Или его не хотели понять? Хозяева Ухо, как ещё можно назвать держащих его в одиночестве людей, не давали по какой-то причине им быть вместе. Совершенно неожиданно и очень быстро к Ухо начали возвращаться его удивительные способности. А, вместе с ними и понимание здешнего языка. Как-то раз среди, рвущихся к нему в голову звуков, он различил человеческие голоса! Более того, Ухо понял, о чём говорили люди! Обсуждались не совсем понятные ему условия делёжки чего-то между мужчинами - охотниками. Внезапность открытия "понимания" потрясла и обрадовала Ухо. Наконец- то он понимает чужой язык! Значит, сможет многое и многое понять. Конечно, он не собирался, пока, признаваться в том, что всё понимает. Он и сам, наверное, может говорить на здешнем языке. Но признаваться в этом, как и в том, что умеет "слышать", конечно, не будет. В конце концов, он признается, ему придётся это сделать, что понимает слова чужого языка. А вот о своём особом умении, он будет молчать. Ухо хорошо помнил, какие преимущества давало его умение в прошлой жизни. Здесь нет никого, кто мог бы его выдать. Девочка не в счёт. Вряд ли она догадывается, да и помнить не может. И помнить нечего - только одна Старуха могла догадываться. Но, где они, и где Старуха! Да, даже в этой новой, непонятной жизни всё, пока, складывается как нельзя лучше. Теперь, практически, не выходя из дома из дома - схорона, да он к этому и не очень стремился, Ухо узнавал многое, даже то, что они предпочли бы скрыть, о приютивших их людях. Он мог уже различать их по голосам. Знал имена, то, чем каждый из них занимается, кем кто друг другу приходится, их взаимоотношения, взаимные симпатии и нелюбовь. Не стремясь к этому, но, понимая, что в дальнейшем сможет использовать каким-то образом для своей пользы, Ухо знал теперь тайны, надежды - самое сокровенное об этих людях. В общем, он знал уже слишком много для того, что бы не боясь выдать себя, продолжать притворяться дальше. И однажды утром, запинаясь - ему и вправду было трудно произносить чужие звуки, выговаривать непривычные сочетания - Ухо поздоровался с приносящей ему еду женщиной. Она обрадовалась. По-своему выговаривая его имя, назвала Ухо молодцом и убежала. Неожиданно быстро, Ухо и не мог рассчитывать на такое внимание, женщина вернулась в сопровождении чем-то знакомого ему, мужчины. К Ухо пришёл один из тех, кого, и не без оснований, он считал одним из главных среди этих людей. Этот мужчина начал основательно и неторопливо расспрашивать Ухо. Спрашивал он и о самом Ухо, и о девочке. И о том, откуда они пришли, как и почему оказались так близко от жилищ Большеруких. "Большерукие" - так эти люди называли себя. Ухо отвечал очень осторожно, обдумывая, буквально, каждое слово. Благо, паузы в ответах можно было объяснить плохим знанием языка. Он не мог быть до конца откровенен с незнакомцами. Ухо понимал, что неправильно это, несправедливо по отношению к людям спасших их от смерти, давших кров и еду. Но ничего поделать с собой он не мог. Ухо не нравилась их одежда, еда, язык. Но, больше всего его расстроило, просто взбесило то, что они посмели деть девочке свою одежду и, мало того, имя! Они назвали её Молчуньей!!!! Не придавая этому никакого значения, упомянул об этом, спрашивавший Ухо, мужчина! И Ухо ничего не мог с этим поделать! Он, даже, постарался скрыть свои чувства. Никто не должен догадаться насколько имя и одежда, одежда и имя важны для людей их семьи. Мужчина не должен понять, насколько унижен и обозлён Ухо. Может быть, это было неправильно. Может быть, не стоило придавать такое значение тому, что у этого народа, Большеруких, ничего не значило. Превозмогая свой гнев, он постарался отвечать, как он это понимал, учтиво, не рассказывая того, о чём не хотел рассказать. Чему - чему, а этому Ухо прекрасно научился у Старухи. А здесь ему помогало и то, что язык он знал ещё плохо, не всё сразу понимал, не всегда мог найти нужные слова. Говорили они долго. За это время мужчину, звали его Большой Палец, несколько раз отвлекали от беседы с Ухо. То кто-то приходил просить разрешение на что-то, то Большому Пальцу необходимо было выйти, чтобы самому проследить за чем-то важным. Эти вынужденные перерывы давали Ухо возможность успокоиться и сосредоточиться. Расстались они довольные друг другом и беседой. Ухо постарался сделать всё, от него зависящее, чтобы у Большого Пальца осталось именно такое впечатление. Эти Большерукие не виноваты, что нарушили самые главные законы его Ухо семьи. Он должен добиться, должен получить возможность всё исправить! Такое решение принял Ухо к концу разговора.
Ещё через пару дней Ухо начал выходить и схорона и самостоятельно гулять по посёлку. Ему и до этого никто ничего не запрещал. Но Ухо сам не хотел покидать своё жилище. И, если бы не желание, обязанность, ведь он несёт за неё ответственность, найти девочку, проверить, как ей живётся, он предпочёл бы остаться дома. Яркий, даже по сравнению со светом в схороне, к которому он привык, свет здешнего дня очень мешал Ухо. Но он должен был всё выяснить! Просьбы привести её к нему ни к чему не приводили. Большой Палец умел не слышать того, чего не хотел. Не мог же Ухо приказать привести Молчунью! Звуки чужого языка, сплетаясь в это слово, вызывали отвращение! И вот Ухо впервые идёт один по посёлку! И не просто идёт - ищет схорон, где живёт Молчунья! Ничего не поделаешь! Придётся привыкать. Пока, придётся называть девочку так. Из некоторых схоронов выходили женщины, выбегали любопытные ребятишки. Женщины приветливо, стараясь чётко выговаривать слова, разговаривали с Ухо. Каждая из них хотела получше объяснить ему, где схорон Пятерни. В семье этого человека нашла приют Молчунья. Мальчишки же не могли скрыть своего пристального, не совсем доброжелательного интереса. Почти бесцветная, тонкая кожа, светлые, редкие волосы, водянистые с редкими ресничками на веках глаза. Щуплый парнишка с лицом старика! Таких они раньше не видели. Таких никогда не было в семье Большеруких. Такой не мог не вызвать удивления. Ухо чувствовал все взгляды, понимал, что могли о нём думать, особенно мальчишки. Его и самого удивлял, вызывал раздражение внешний вид здешних здоровяков. С яркими глазами, густыми волосами, тугой гладкой кожей они разительно отличались от народа Ухо. Когда у себя в схороне он виделся, разговаривал с Большим Пальцем, или обслуживавшей его женщиной, эти отличия не так бросались ему в глаза, не вызывали такого отвращения. Но сейчас, когда людей было много, все разные, но одинаково яркие и крупные, Ухо почувствовал себя ужасно. Как описать это чувство инакости и одиночества среди себе подобных!!! Они такие же люди, как моя семья! Успокаивал себя Ухо. Удивительно! Неужели к этому мне придётся привыкнуть. Ужасно! Невольно думал он, блуждая между неразличимых, на первый взгляд, схоронов. Когда Ухо во второй раз подошёл к одному и тому же, как-то запомнившемуся ему, схорону, он понял, что заблудился. Шустрый мальчишка вызвался проводить Ухо. Возможно, были они ровесниками. Но насколько старше, а главное, мудрее, опытнее чувствовал себя Ухо. Он задавал мальчику самые разные вопросы, спрашивал о том, о чём, по разным причинам не мог и не хотел спрашивать у Большого Пальца. С ним Ухо было гораздо проще. Возбуждённый и гордый тем, что показывает этому уродцу-чужаку дорогу, мальчишка тараторил без умолку. Ему очень хотелось показать Ухо весь свой посёлок. А Ухо было интересно узнать, как живут Большерукие, чем схороны их Главных людей отличаются от схоронов остальных. Поэтому, сделав петлю, и, пройдя через весь посёлок, они, наконец, подошли к третьему от жилища Ухо схорону.
- У Пятерни нет своей дочери. Вот им и отдали Молчунью. Они хорошие. Не думай.
Закончил свой рассказ обо всём понемногу мальчишка. Ухо не знал, благодарят ли друг друга Большерукие и как они это делают. В его семье только Старуха, желая приручить кого-то или укрепить свою власть, могла дать немного дополнительной еды, или новую шкуру. Ухо не долго раздумывал: такой любознательный и смелый мальчишка ему бы пригодился. Он отвязал от пояса, единственное, что у него было своё - флягу-мешочек из кожи, и протянул своему провожатому.
- Ты помог. Бери.
Через много лет эта, хоть и расчетливая, доброта сослужила Ухо свою службу. Выросший в отличного добытчика мальчишка оказался единственным, если не другом, то, хотя бы и не врагом Ухо. Наши детские чувства, зачастую, определяют многое во взрослой жизни.
В схороне Пятерни было темновато. Глаза Ухо не могли быстро перестраиваться от яркого света к сумраку. И, пока он сообразил, что хозяева специально завесили отверстия, пропускающие свет, девочка уже обнимала его своими тоненькими, но, на удивление, сильными руками.
- Ухо, Ухо...
Плакала и одновременно смеялась она.
-Здравствуй.
Вслед за девочкой подошла хозяйка схорона.
- Спасибо. Вы хорошо за ней смотрите.
Ухо кивнул в сторону занавесей.
- Да, мы хотим, чтобы малышке было полегче.
Женщина положила руку на голову девочки. Ухо почувствовал, как напряглось маленькое хрупкое тело. Может быть не так уж и хорошо ей здесь. Подумал, но продолжал улыбаться хозяйке, Ухо.
- Можно мы выйдем?
Из последних сил, стараясь оставаться приветливым, попросил Ухо.
- Поговори, поговори с ней. С нами она всё молчит и молчит. И не поймешь.
Вздохнула женщина.
- Я расскажу, что узнаю.
Растянул губы Ухо. Он заметил, что Большерукие так делают, когда хотят быть приятными друг другу.
Они устроились под густой кроной дерева неподалёку от схорона. Девочка боялась, что он исчезнет вновь, и ни на миг не выпускала руку Ухо.
- Я с тобой. Никогда никуда не денусь. Мы будем вместе.
Девочка успокоилась. Своему спасителю Ухо она верила безоговорочно.
Она рассказала, так, конечно, как понимала, обо всём, что с ней произошло, пока Ухо не было рядом. То, как она пришла в себя в незнакомом месте, среди незнакомых людей. Как плакала и звала Ухо, а он всё не приходил. Как за девочкой ухаживали потом, как она жила не на много отличалось от того, что пережил сам Ухо. Разница в том, и это очень важно, что был он старше, опытнее, увереннее в себе. А для маленькой девочки, у которой и имени ещё не было, то, что было тяжело для Ухо, превращалось в трагедию.
- Ты теперь заберёшь меня. И мы пойдём дальше.
Радостью и надеждой светилось лицо девочки.
- Помни, навсегда запомни - я тебя не брошу. Никогда! Но сейчас у меня нет ни своей еды, ни своей одежды. Мне некуда тебя взять.
- Так уйдём!
Я не знаю куда идти. Не знаю их землю, их законы.
- Всё равно! Подальше.
- Мы не сумеем. Они не дадут. Здесь всё по-другому. Но, верь -
Ухо поднял голову девочки, заставил посмотреть себе в глаза
- Наступит наше время.
Если бы вернуться назад, повторить этот разговор! Как бы иначе разговаривал он с девочкой. Почему не послушал он её! Почему не ушли они тогда!!! Всё бы было по-другому. Лучше, честнее, счастливее. Сколько раз через много лет думал Ухо. Злясь на себя, не понимая, почему поступил именно так.
А пока
- Ты понимаешь их язык?
Продолжал расспрашивать он. Девочка, не понимая, какое это имеет отношение к их планам, всё-таки, кивнула.
- Начинай потихоньку разговаривать с ними. Будь хорошей, послушной девочкой. Тогда они разрешат нам часто видеться. А сейчас - не плач.
- Но они дали мне имя!
Не могла успокоиться девочка.
Ухо вздохнул. Как объяснить малышке, что он бессилен, что Большерукие не понимают что делают, не понимают, что для них с девочкой значит имя, и как оно связывает дающего и принимающего.
- Мы всё исправим.
Почему он не увёл её тогда!!!
- Спасибо Вам.
Ухо вновь растянул губы в тонкую полоску.
- Девочка говорит, что вы хорошие. Продолжайте с ней говорить. Она обещала стараться.
Хозяйка была довольна. Ухо вёл себя почтительно, и говорил приятные вещи.
- Сейчас вернуться мои сыновья. Подожди. Познакомитесь.
- Я никого не предупредил, что ухожу. Будут беспокоиться. Спасибо.
Объяснил Ухо свой отказ.
У него просто не хватит сил претворяться ещё перед кем-то. Знал он. Ей плохо. Она хотела быть со мной. Она хотела уйти. Весь обратный путь до своего схорона вспоминал и корил себя Ухо. После того, что они пережили, он и надеяться не мог, что удастся так быстро её успокоить, уговорить её вести себя правильно. Она умница. Всё понимает. Верит мне. Всё у нас будет хорошо. Его походка стала увереннее и легче. Губы непроизвольно растянулись в ниточку. Разговор с девочкой, её любовь и вера в него заставляли сильнее биться сердце и увереннее смотреть в будущее.
В схороне Ухо ждал Большой Палец.
- Я вижу, тебе полезно видеться с Молчуньей. Может быть, ты хочешь жить с ней в схороне Пятерни? У них хорошая семья. Хозяйка, сыновья.
Вот уж чего совсем не хотел Ухо. Много мужчин. Мужчина-хозяин. Нет, это не для него. Девочка не должна видеть, что он кому-то подчиняется.
- Спасибо. Я познакомился с хозяйкой. Она хорошая. Очень.
Заставил себя выговорить несколько добрых слов Ухо.
- Но их там много. Я буду мешать. От меня никакой пользы. Можно я поучусь чему - ни будь?
Большой Палец оценивающе посмотрел на Ухо. То, что парнишка рассказывал о себе, о своей спутнице, о том, как и почему они сбежали из дома не вызывало особого доверия. Что-то он не договаривает, это было ясно с самого начала. А вот то, что возвращаться домой он не собирается - совершенно точно. Странный он. Может быть, когда пообвыкнет, сдружится со сверстниками, что-то прояснится. А пока, желание не быть обузой вызывало только уважение.
Жизнь Ухо менялась. Он не торопился, раз за разом взвешивал каждый свой шаг, каждое своё слово. Ухо, как будто, готовил себя к чему-то важному и не мог ошибиться. И так постепенно, очень медленно он начал участвовать в жизни Большеруких. Что Ухо не сможет быть охотником, стало ясно с самого начала. Был он мал, не очень силён, неловок. Своих мальчиков Большерукие с ранних лет обучали всякой охотничьей премудрости. Подростки умели обращаться с немудрёным оружием, умели ставить силки и ловушки. Чуть подрастали, их начинали брать на охоту птицами, мелкими зверьками. Сверстники Ухо были не только более умелыми, они были больше, крепче, выносливее его. У себя в семье, рядом со Старухой он привык, хоть и к негласному, но первенству среди сверстников. И ситуация, в которой Ухо оказался сейчас, угнетала его. Большой Палец, казалось, понимал, что происходит с Ухо. Но, ни словом, ни намёком не показывал этого. Большой Палец! Разобравшись в иерархии селения, Ухо понял, что отдававший ему столько времени человек, занимал важное положение. Большой Палец был одним из тех, кто, по сути, управлял Большерукими. Как-то случайно под одеждой Большого Пальца, на предплечьи Ухо заметил деревянный обруч.
- Такие есть не только у меня. Никто не выставляет их напоказ. Все Большерукие знают к кому можно прийти в случае нужды. Но, если случается что-то очень важное: надо разделить большую добычу, решить спор между селениями, или что-то ещё - мы собираемся вместе на Совет Мужей. Это бывает нечасто.
Не очень охотно объяснил Большой палец.
Любого другого, то, что им занимается такой важный человек, несомненно, обрадовало бы, подняло самооценку. Но не Ухо. Его, напротив, насторожило, если не испугало такое внимание такого человека. Жизнь научила Ухо ничего не принимать наверу, докапываться до истоков происходящего, понимать цели окружающих его людей. Пока очень многое было неясно, зыбко, многое Ухо не мог себе объяснить. Даже во время встреч с девочкой Ухо не мог "отпустить себя", перестать выискивать во всём какой-то дополнительный смысл. Встречаться они стали чаще. И каждый раз Ухо придирчиво расспрашивал девочку обо всём, что с ней происходило между встречами. Рассказывать она должна была подробно, не упуская малейших подробностей. Девочка была так мала, так плохо помнила, всё, что было там, в прошлой жизни. Ухо боялся, что в какой-то момент здешняя жизнь захватит, поглотит её целиком. Вот и искал в её рассказах признаки надвигающейся беды. Ухо хотел во время заметить, что это начинается и предупредить, уберечь девочку. Она обязана сохранить их язык, свою безусловную преданность ему - Ухо! Эх, если бы они могли жить вместе! Как об этом мечтали они оба! Понятно, что жить с кем-то, в чьей-то семье Ухо ни за что не согласиться. Жить одним? Но, они малы. Толком обслужить себя не сумеют. Кто станет заботиться об еде, одежде. Несмотря на свои мечты и планы, а, может быть, именно потому, что постоянно думал об этом, Ухо отлично понимал, что это невозможно. Пока.
Время шло. Они привыкали к жизни с Большерукими. И Большерукие как-то потихоньку, привыкли к этой парочке. Их необычная внешность, незнание языка, то, как они появились неизвестно откуда и неизвестно зачем уже не вызывали ни отвращения, ни страха, ни насторожённости. Тем более, что и Ухо и Молчунья изо всех сил старались расположить к себе окружающих.
Не раскрывая своих уникальных способностей, Ухо удалось очень быстро выучить звуки разных птиц и животных. С начала этому никто не поверил. Различать и уметь подражать языку зверей умели единицы. Выучиться этому было очень трудно. Мальчиков готовили к этому почти с рождения. И многие годы уходили, пока один из десятков становился Мастером. Но когда Большой Палец сам убедился, что Ухо не обманывает - отлично справляется с каверзными заданиями, то сам отвёл его в схорон к Сильной Руке. Этот крупный угрюмый мужчина был лучшим охотником Большеруких. Это Ухо уже успел узнать. А ещё, он был уверен, что на предплечье Сильной Руки, под кое-как прилаженным рукавом, красуется такой же деревянный обруч, как и у Большого Пальца. Не может быть сомнения, - думал Ухо - Сильная Рука один из тех, кто заправляет жизнью Большеруких, один из Совета Мужей. Поэтому все свои силы и умения он употребит на то, что бы понравится Сильной Руке, завоевать его доверие. Я стану незаменимым. Таким, каким был для Старухи. Решил Ухо.
Его начали брать на охоту. С начала в недалёкие вылазки, на поиски птичьих гнёзд, норок небольших грызунов. Кроме умения слышать и подражать здесь требовались и другие умения. Приходилось делать то, чего Ухо совершенно не умел, научиться чему для него было чрезвычайно сложно. И он, впервые в жизни, наверное, засомневался в своих силах, в том, что может осуществить любую свою мечту. Как ни странно, преодолеть отчаяние и вновь поверить в себя Ухо помогли девочка и Большой Палец.
Боясь ослушаться, огорчить Ухо девочка - Молчунья начала понемногу разговаривать. Своим спокойным, мягким характером она смогла расположить к себе всю большую семью Пятерни. Сам хозяин схорона, его жена, четверо сыновей хорошо относились к Молчунье. Они заботились о том, чтобы у неё была еда и одежда. Но, когда выяснилось, что лёгкие тонкие пальчики девочки отлично справляются со всякой непростой работой, что силки, которые она научилась плести, оказались самыми крепкими и надёжными, многое изменилось в её жизни. О Молчунье, об её поделках узнали все Большерукие. Мальчишки больше не дразнили девочку, не отгоняли её, не бросали ей вслед сухие шишки и мелкие камешки. Семья же Пятерни, до этого ничем особо не выделявшаяся среди других Большеруких, очень гордилась Молчуньей. И, если бы это было возможно, относилась бы к девочке ещё лучше.
Конечно, Ухо не мог не узнать об успехах Молчуньи. И это не могло не радовать его. Хотя самолюбие Ухо было задето - как это, малышка без имени и, даже, без одежды смогла в чём-то превзойти его, но главное было в другом. Ухо боялся потерять свой авторитет, свою значимость в глазах девочки. Её успехи заставили его собраться, не отступать от намеченного. Он, по-прежнему, хотел распоряжаться, манипулировать жизнью девочки. А тут ещё Большой Палец. Ухо продолжал жить в скромном схороне рядом с просторным - на всю его большую семью, схороном Большого Пальца. Правда, его жена уже не приносила Ухо еду. В определённое время, когда многочисленные домочадцы Большого Пальца собирались для трапезы, он занимал своё, уже постоянное, место. За едой, вернее, после того, как Большой Палец объявлял об окончании трапезы, начинались разговоры. Каждый рассказывал о том, как прошёл его день, что он собирается делать завтра. Ничего для себя нового из этих разговоров Ухо не узнавал - его слух и так позволял ему быть в курсе всего, что происходило. Но ему приходилось, хотел он этого или нет, участвовать в общем разговоре. Ухо должен был рассказывать что-то о себе, о своих успехах и неудачах. Это всё было так странно, так непривычно. Ухо ловил себя на том, что ему с каждым разом становилось всё интереснее, всё больше нравилось участвовать в общей беседе. Речь его стала правильнее и увереннее, суждения - чётче. Но, вместо того, чтобы радовать, это пугало Ухо. Он боялся потерять себя. Того, каким он был там, в мерзкой сырой пещере Старухи. Ухо боялся, что забудет о том, почему, собрав всю свою решимость и преодолев, казалось, непреодолимый страх, сбежал от неё. Нет, он не может позволить себе этого! И каждую ночь Ухо заставлял себя бесконечно вспоминать, повторяя самые ужасные подробности своей жизни. Несмотря ни на что - он не имеет права забыть! Пока он - это он, его отец и мать живы. Но, как же трудно было всё время помнить, всё время вспоминать! Жизнь открывала перед ним новые, соблазнительные возможности. Жизнь звала его дальше и дальше. У него почти не оставалось времени ни на грустные воспоминания, ни на построение изощрённых планов мести Старухе.
Ухо уже брали на большую охоту. Вместе со сверстниками он выслеживал и загонял больших животных. Его хвалили за упорство, за желание учиться, за то, что он был ровен и внимателен с каждым. Но со своими сверстниками Ухо так и не подружился. Были они, на его взгляд, слишком наивными, по ребячески непоседливыми, и несерьёзными. Таким в семье Старухи не доверили ни то, что Имени, одежды они не были достойны. Единственным, кого для себя выделял Ухо, был тот самый, уже подросший, давнишний мальчишка. Ухо не забыл его дружелюбной доброжелательности. Лёгкая Рука сохранил весёлый нрав, покладистый характер. Он, если разбираться, был таким же, как другие подростки - Большерукие. Но для Ухо он, был первым, кто проявил внимание, заинтересованность, помог ему. Лёгкая Рука был и останется навсегда особенным для него. Но, хотя Ухо не искал дружбы, не заискивал и никому не навязывался, а, может быть, именно из-за этого, сверстники начали относиться к нему дружелюбно, принимая и уважая бросающиеся в глаза внешние различия между ними. Они смогли признать исключительные способности Ухо и начали прислушиваться к его суждениям. Вслед за ними и ребятишки поменьше перестали показывать на Ухо пальцами, не дразнили, не бросали вслед всякую всячину.
Наверняка, и девочке жилось неплохо. Ухо, по-прежнему, старался видеться с ней как можно чаще. Но не всегда теперь это получалось по его желанию. У Молчуньи появились свои дела и обязанности. У этой малышки без Имени и без одежды, не имевшей ни едино шанса выжить, появились собственные дела и обязанности! И они, эти дела ей нравились! Становились более важными и интересными, чем встречи с Ухо, чем разговоры с ним!!! Даже представить себе нечто подобное, Ухо не мог бы! Что он станет делать, если потеряет девочку! Ту, из-за которой он решился на этот рискованный, невероятный побег! Надо что-то придумать! Он уже может обеспечить себя и едой и одеждой. И поэтому, конечно, только поэтому можно просить Большого Пальца разрешить Молчунье жить с ним. В его схороне.
Ухо долго готовился, искал удачное время, чтобы начать этот разговор.
- Я знаю, тебя берут на охоту. Ты хорошо помогаешь добывать еду и одежду. Ты стараешься. Сильная Рука хвалил тебя. Но жить с Молчуньей... Не знаю. У нас дети живут со взрослыми.
Ухо попытался убедить Большой Палец. в том, насколько они с Молчуньей близки, как это важно для них обоих быть вместе. Ему непросто было говорить об этом, но попытаться стоило.
- Не уверен, что ты прав.
Большому Пальцу не понравилась затея Ухо.
- Подумаю.
Вот и всё, чем закончилась попытка Ухо разжалобить Большой Палец. Надо действовать через девочку, решил он.
И теперь, при каждой встрече с девочкой Ухо не только расспрашивал, как и с кем провела она день, чем занималась. Каждый раз он рассказывал, как хорошо они будут жить вместе, говорил о том, что он её единственный друг и защитник. К своему удивлению, нет, Ухо не смог удивиться, когда понял, что девочка совсем не рвётся жить с ним! Как же так! Ты так этого хотела! Так просила!!! Как трудно было вытянуть из неё правдивый ответ! Девочка отворачивалась, прятала глаза, убегала. Но, в конце концов, призналась, что ей стало хорошо и свободно в доме Иятерни. Что его жена заботится о ней даже лучше, чем об остальных детях. А дети приняли её, защищают от насмешников, учат, помогают, играют. Ты знаешь, что такое "играть"? Спросила девочка Ухо. Вот этого он, точно, не знал. Но знал, что должен внимательнее "слушать", о чём говорят в доме Пятерни, должен понять с кем и почему девочка проводит больше времени. Кому она более симпатизирует.
Не оставлял Ухо и попыток уговорить её. И, раз за разом, слово за слово ему удалось внушить девочке, что они должны жить вместе. Играть и видеться со своими друзьями она сможет и живя с ним. Ему так одиноко, так плохо одному. Просил тот, кто рисковал жизнью, чтобы спасти её, и девочка согласилась - "да, так будет лучше". И уже сама начала просить, с начала жену Пятерни, потом, его самого отпустить её жить с Ухо. Перед просьбами Малышки, так прозвали Молчунью в семье Пятерни, они устоять не могли. И в один прекрасный день Пятерня пришёл в схорон Большого Пальца.
Ухо совершенно случайно услышал их разговор. Они со сверстниками возвращались с не совсем удачной вылазки. Они договаривались поохотиться самостоятельно. И всё могло бы получиться, прислушайся они к советам Ухо. Но, что в охоте может понимать чужак! Даже такой, как Ухо, умеющий различать всякие звуки! И самоуверенные подростки, поссорившись, так ничего и не добыли. Оттягивая позорное возвращение, они не торопились возвращаться. Ухо плёлся последним, досадуя на себя, что не смог никого убедить в своей правоте. Как это делать, не открывая своих способностей, он пока не мог придумать. Чтобы как-то отвлечься, Ухо начал направлять в разные стороны своё "дальнеслышание". Так вот неожиданно "возник" взволнованный голос Пятерни.
- Не знаю, будет ли хорошо Малышке с ним. Очень уж он странный, этот парнишка.
Пятерня говорил о нём и девочке! Но, с кем?
- Но она так просится, плачет. Говорит, что никого у них нет. Жена извелась.
- Он говорил со мной.
О, это Большой Палец! Ухо ухватился за эти голоса. Ничего больше его сейчас не интересовало, ничего не смогло бы отвлечь.
- Что ты ему сказал?
- Тоже, что скажу тебе - не уверен, что это правильно. Но, если и ты просишь...
- Не прошу я - Малышка плачет.
- Дети должны слушаться.
- Так то оно так ... Жена меня со свету сживёт. Пусть попробуют.
- ?
- Малышка привыкла к ласке, заботе...
- А он всё время будет занят. Да и где мальчишке сравняться с твоей женой!
Подхватил Большой Палец мысль Пятерни.
- Так и порешим!
Ухо, как будто он сам был в схороне Большого Пальца, услышал, как довольные собой мужчины ударили по рукам.
- Эй, ты уснул?
Теребил Ухо Лёгкая Рука.
Ухо остановился там, где его застали первые услышанные им звуки такого важного для него с девочкой разговора.
- Не е..е...ет, задумался...
Не смог сразу сообразить, что ответить Ухо.
- Жалко, что мы ничего не добыли.
- Мне тоже.
- Как ты думаешь...
Следить за бесконечной болтовнёй Лёгкой Руки и, одновременно, слушать, о чём говорят Большой Палец и Пятерня было непросто. Но для Лёгкой Руки главное было выговорится. Отвечают ли ему - это не столь важно! Он удобный "собеседник", в который раз подумал Ухо, в который раз похвалив себя, что когда-то не пожалел для Лёгкой Руки своей фляжки. Парнишка помнил это и всюду, где мог, принимал сторону Ухо.
В любом случае, Ухо успел услышать самое главное. А что там они для них придумают, с этим он разберётся. Ему разрешили! Он смог добиться! Он сможет всё! Ликовал Ухо. Прошло несколько мучительных дней ожидания.
Оставаясь один, Ухо, буквально, скулил от нетерпения, от неизвестности, от невозможности спросить. Он не мог подойти к Большому Пальцу и, ничем не выдав себя, прямо спросить, когда же им разрешат жить вместе. И, поэтому, когда, наконец, Большой Палец, не скрывая своего недовольства, объявил, что Совет Мужей разрешил Ухо взять к себе в схорон Молчунью, Ухо с облегчением изобразил и радость и благодарность. Но в душе затаил злость и обиду. Уж слишком долго они решали! Он с девочкой должен был жить вместе! И точка! Ещё тогда, у Старухи, Ухо дал себе слово, что не позволит никому собой командовать, не будет больше, не будет никогда ни от кого зависеть! Ничего, придёт моё время! Успокаивал себя Ухо. Уже начало всё получаться, по-моему!
Ухо крепче сжал ладонь девочки. Наконец, они шли в схорон Ухо. Да, и с этим ему пришлось набраться терпения. Пока в семье Пятерни собрали девочку, пока нашлось подходящее время... Им всё время что-то мешало. То Ухо отправляли на далёкую охоту. Никогда раньше такого не было! А тут - Большая Рука не может обойтись без какого-то чужака!! То вдруг, срочно потребуются особые силки. И кроме Молчуньи, конечно, некому их сплести! И так до бесконечности. Ясно было - делается всё возможное, чтобы оттянуть переход девочки в схорон Ухо. Никто, от кого это зависит, не хотел, по своим причинам, чтобы они были вместе. Но терпения и упорства Ухо было не занимать. А что касается причин - его они не интересовали. У него было достаточно своих собственных желаний и планов. Делится ими ни с кем, Ухо не собирался. Но те, кто попытается ему помешать. Дальше Ухо запрещал себе думать. Он ещё мал. Надо подождать, набраться сил.
Ухо очень старался, чтобы Девочке было с ним хорошо. Лучше, чем в семье Пятерни. Но как же трудно, почти невозможно было этого добиться! Целыми днями, а, иногда и по нескольку дней Ухо занимали то на охоте, то в дальних вылазках-разведках. И тогда девочка возвращалась в схорон Пятерни. Там всегда были ей рады. Баловали, помогали, если надо, чинить одежду Ухо, со слезами отправляли обратно. Обязательно давали с собой еду. Молчунья была по настоящему хорошей девочкой с добрым, отзывчивым сердцем. Она жалела Ухо, всегда, чтобы ни случилось, с радостной улыбкой встречала его. Никогда не спорила и старалась, чем только могла, облегчить ему жизнь. А жилось Ухо ох, как непросто. Конечно, сравнить с тем, что ему пришлось пережить и вытерпеть у Старухи то, что приходилось ему преодолевать здесь, было невозможно. Всё, чем надеялись сломить Ухо, только закаляло его, утверждало в желании добиться самостоятельности, ни от кого не зависеть. А отправить Молчунью обратно, назад к Пятерне? Нет уж! Он стерпит. Бывало и похуже. Ухо надеялся, что с каждым, проведённым, вопреки всему вместе, днём крепнет его связь с девочкой. В конце концов? и Большой Палец, и Пятерня, и - кто-то там, в Совете Мужей - поймут, что им суждено быть вместе.
Один сезон сменял другой. Незаметно для себя Ухо перестал тяготиться жизнью с Большерукими. Новые навыки и умения давали ему возможность ближе познакомиться с некоторыми из них, их жизнью, обычаями, предпочтениями. Он почти не уставал, хотя работал не меньше, а, иногда, и больше прежнего. Его готовность в любой ситуации помочь, прийти на помощь из чужака и изгоя превратили Ухо в авторитетного, незаменимого человека. И, о чудо! У него появилось свободное время! Время, которое Ухо мог всецело посвятить девочке. Молчунья - он с трудом привыкал к этому странному набору звуков, из которого было составлено её здешнее имя - тоже менялась. Она росла, развивалась. Ухо был удивлён, обескуражен, не хотел поверить в это, когда, вдруг, обнаружил рядом с собой почти незнакомого человека! Да, девочка любила его, была благодарна и преданна. Но, Молчунья успела привязаться, полюбить, чувствовала благодарность и к семье Пятерни. У неё появились подружки-сверстницы, свои желания, свои секреты, своя жизнь. С горечью и страхом понял Ухо, что не всегда в этой новой жизни девочки было место и для него.
Преданность и любовь - к кому она больше? Как-то задумался Ухо. Углубляться в размышления об этом было совершенно бессмысленно и очень больно. Оставалось надеяться, что в "нужное время" девочка сделает правильный выбор. Это он сохранил ей жизнь. Привёл сюда. Преданность и благодарность - вот его помощники.
Пока, к радости Ухо, "нужное время" не наступило, но случались разные вещи, происходили разные события. То хорошие, то - плохие. Это Ухо их так разделял для себя. А, значит, и для девочки.
Хорошим было то, что Ухо уже очень хорошо, и не было нужды это скрывать, говорил на языке Большеруких, познакомился со всеми жителями не только их селения, но и ещё нескольких, в которых они жили. Ухо научился определять разных зверей и птиц не только по их "шумам". Теперь он мог и глазами читать оставленные ими видимые следы. С обонянием у него, по-прежнему, было не очень хорошо. Но глаза привыкли к более яркому свету, меньше болели и слезились. Большой Палец продолжал опекать Ухо. Понять, почему он это делает, и определить хорошо это для него или нет, Ухо не мог. Он продолжал слушать все, до которых мог дотянуться, разговоры Большеруких, но ответа на свои вопросы так и не нашёл.
Что ещё? Девочка очень выросла. Стала почти одного роста с Ухо. Она окрепла. Кожа её чуть огрубела и потемнела. Если бы не прозрачные глаза и светлые волосы, её можно было бы принять за одну из девочек Большеруких. Так же, как и Ухо, она перестала бояться яркого света. Хотя, как и он, предпочитала сумерки. Всегда и со всеми милая и приветливая, девочка стала прекрасной рукодельницей и хозяйкой. В их скромном схороне царил порядок. Когда бы Ухо ни возвращался домой, его всегда ждала радостная улыбка, вкусная еда.
Всё это хорошее было и плохим. Очень плохим. Они с девочкой забывали свой родной язык. Погружённые в жизнь чужого народа, они начали чувствовать себя частью этого народа. Они были в курсе того, что происходило в селении, были посвящены во взаимоотношения и родственные связи жителей. Их интересовала погода, было небезразлично с чем возвращаются из длительной отлучки добытчики. Они становились такими, как все. Но они не были ими - всеми!!! И не часто, а от этого ещё болезненнее им давали почувствовать это. В разгар оживлённого разговора Ухо вдруг ловил полу изумлённый, полу презрительный взгляд. Его предложение, зачастую, лучшее, могли отвергнуть только потому, что это было его предложение. В разговорах, которые, как были уверены говорившие, Ухо не мог услышать, проскальзывали обидные, злые слова. Девочка меньше была втянута в общую жизнь. Но и она нет-нет и ловила на себе неприязненные взгляды. Явственнее, обиднее осознала Молчунья свою "разность", когда девочки подружки начали обсуждать женихов. Она вступила в тот возраст, когда её подружки начали создавать собственные семьи. И, по всеобщему мнению, у Молчуньи не было шанса. Ни единого! "Даже друзья её детства - сыновья Пятерни не захотят взять Молчунью в жёны." Так решили подружки. "Почему?" На этот горестный вопрос девочки Ухо не захотел, или не смог, ответить. Может быть, всё, что для других было бы хорошо - знания, умения, сила - для них с девочкой, плохо? А "плохое" отношение окружающих - хорошо? Их неприязнь, недоверие, нежелание относиться к ним, как к равным не позволяет им забыть о своей разности, отличиях, которые с течением времени стёрлись, которые-то и отличиями с трудом можно назвать. Это отношение заставляет быть всегда наготове, не бояться неожиданностей, перемен.
- Мы должны быть сильными. Постарайся не думать о них.
Успокаивал Ухо девочку.
- Вспомни, как мы жили у Старухи. Вспомни, о чём мечтали.
Он и сам-то с трудом помнил о том времени. А уж девочка - и подавно.
- Мы уже выросли, многое узнали, многому научились. Теперь ты понимаешь, почему я так хотел, чтобы мы были вместе. Понимаешь, чувствуешь, что я твой единственный друг и защитник.
Плохое всегда можно превратить в хорошее. В который раз убеждался Ухо. Если бы к девочке относились так, как она этого заслуживает, не обижали и не напоминали при каждом удобном случае, что она здесь чужая, Ухо не смог бы так влиять на неё.
Ухо всё лучше ориентировался в жизни Большеруких. Всё чаще Большой Палец брал его с собой в другие селения. В переговорах, в решении спорных вопросов, всюду, где требовался точный расчёт или необычное решение, Ухо был незаменим. Не подозревая об его необычных способностях, Большой Палец полагался на "интуицию" Ухо, его "удачу" и "везение". Ухо становился незаменимым, важным советником, соучастником и хранителем неожиданных, не всегда приятных тайн. Теперь никто и подумать не мог, чтобы послать его на вылазку, на охоту. А уж о случайных работах, с чем-то, с чем может справиться любой мужчина, и речи быть не могло. Ничего специально не предпринимая, но и не упуская ни малейшего шанса, надеясь, что этим он не навредит ни себе, ни девочке, Ухо стал одним из важных людей в селении. Это, конечно, не Совет Мужей! Но Ухо и не собирался туда попасть. Он начал понимать, как непросто управлять большим количеством, по-разному настроенных, людей и как сложно находить решения, которые устраивали бы всех членов Совета Мужей. Разобрался Ухо и в том, что происходит в Совете. Отношение друг к другу в самом Совете Мужей. Нежелание Мужей идти на компромисс, прислушиваться к мнению другого, явная и скрытая ненависть, борьба за лидерство. Эти открытия потрясли Ухо. Невольно он вспомнил Старуху. Её решения, приказы, казавшиеся тогда ужасными, теперь, с вершин нового опыта, воспринимались, как взвешенные, направленные на благополучие всей семьи. Старуха пеклась не только о себе! Так теперь понимал прошлое Ухо. Но, всё равно, оно - то прошлое, было ужасно. А здесь, если он будет осторожен и внимателен ...
Ухо прислушался. Не зря отдал он столько сил и времени бесконечным тренировкам. Он укрепил, довёл до совершенства свой природный дар. Теперь ему не надо было специально переключаться на дальнослышание. И оно не мешало ему вести обычный образ жизни. Ухо не смог бы объяснить, как он это делает. Какие-то слова, интонации - важные, значимые слова и интонации - как будто выпрыгивали из непрерывного чередования звуков. Ухо "цеплялся" за них, втягивался в разговор, получал неожиданную, зачастую, чрезвычайно важную информацию. В этот раз, явно, говорили о нём. Недомолвками, намёками, не доверяя и проверяя друг друга. Два человека - один из Совета Мужей, второй - из другого селения договаривались о том, как избавиться от Ухо. Они не были, подобно Большому Пальцу, близки к Ухо, не принимали его "озарения", как что-то само собой разумеющееся. На расстоянии многое в Ухо могло казаться подозрительным. Эти люди искали возможность навредить ему. Но их конечной целью - понимал Ухо - был не он. Большой Палец, вот против кого они объединяются, вот с кем собираются воевать. Покровитель Ухо был умным, расчетливым человеком. Большой Палец не обладал тем цинизмом и коварством, которые помогали Старухе держать в подчинении свою семью. Ему и в голову не пришло бы, многое из того, что ни на миг не задумавшись, вершила она. Но, с тех пор, как рядом с ним, на шаг сзади оказался Ухо, практически, всё, за что брался Большой Палец, удавалось. В методах и средствах достижения целей, Ухо не стеснялся. Пример Старухи доказывал правильность и правомочность подобных действий. Большой Палец приобретал всё больший вес, авторитет. Всё больше власти, влияния сосредотачивалось в его руках. Это не могло не вызывать раздражения, зависти, недовольства. Многим, и в Совете Мужей их селения, и в Советах других селений это не нравилось. Этого следовало ожидать. Странно, что я удивлён. Рассуждал Ухо, входя в схорон Большого Пальца в неурочное время. Надеюсь, для него это не окажется такой же неожиданностью, как для меня. Иначе - плохо дело. Правдиво рассказать, почему он так думает, почему возникли подозрения и в чём, Ухо не мог. Но витиеватый рассказ, да ещё в неурочное время, должен был насторожить Большой Палец. Как минимум, заставить задуматься и подтолкнуть к размышлениям в "правильном" направлении. Ведь Ухо, обычно, мало говорил. А вот так, прийти без разрешения, без приглашения - это впервые.
- Иди спать.
Приказал, ничем не выдав своего удивления ни неурочным визитом, ни тем, чем этот визит вызван, Большой Палец.
- С утра поговорим. Приходи.
Большой Палец задумается. Несомненно. Он должен понять, о чём я говорил. Если нет? Что ж, тогда придётся искать кого-то другого. Хотя Большой Палец - самый лучший. Ухо с уверенностью мог судить обо всех, кто управлял Большерукими. О некоторых у него сложилось очень плохое впечатление: двуличны, алчны, ненадёжны. Некоторых Ухо считал недостаточно умными. Большой Палец, объективно, был лучшим решением.
Он, как ни кто, подходил для осуществления далеко идущих планов Ухо. Но, оставаться с Большим Пальцем, если это повлечёт опасность для него самого, Ухо не собирался. Сделаю, как он приказал. Может быть, в последний раз. Всё равно, до утра ничего не решится. Посплю. Несколько раз среди ночи Ухо просыпался. На окраине дальнего селения спорили, вот - вот подерутся, двое. Ничего, чтобы могло насторожить Ухо. Но их голоса, так, на всякий случай, запечатлелись в его бесконечной памяти. Больше ничего интересного - обычная ночная жизнь с её шорохами, скрипами, стонами. Ничего опасного.
- Мне трудно поверить тому, о чём ты хочешь предупредить меня.
По тому, как он выглядел, как говорил, никто бы не догадался, что Большой Палец провёл бессонную ночь. Он отлично понял все намёки Ухо. Недаром этот странный парнишка столько времени рядом с ним.
- Но, если предположить, что ты прав... Что ты предлагаешь?
Мне придётся поверить ему. До сих пор, всё, что он говорил, каким бы странным, поначалу, это не представлялось, оказывалось правдой. И все его советы шли на пользу. Если не селению, то ему, Большому Пальцу на пользу, уж точно. Какой же силой обладает этот бесцветный, будто вынутый из тёмной ямы росток, мальчишка! Где-то в глубине сознания шевельнулся робкий намёк страха и сомнения. Но, поглощённый более реальной, как он думал, видимой угрозой, Большой Палец предпочёл не обратить внимания на сигналы своей не раз проверенной интуиции. Он ждал.
Но и Ухо необходимо было подумать. Как обычно, решение, план действий уже были готовы. Но, как обычно, решать окончательно Ухо будет после того, как услышит, вернее, почувствует реакцию Большого Пальца, поймёт его настроение. Но трудность в данном случае заключалась в том, что они вступали на зыбкую почву бездоказательных предположений и интриг. В этой игре у Ухо не было достаточного опыта. Любой данный им совет может обернуться против него. Но, сейчас, после того, как заварил эту кашу, он не может отказаться от своих слов. Он обязан быть ещё хитрее. Иначе Большой Палец перестанет ему верить, никогда впредь не будет доверять. Допустить этого нельзя. Ни в коем случае.
Так сидели они, один против другого. То тут, то там - звонкие птичьи голоса предвещали рассвет. Тихое, ясное утро. Большерукие спали. Возможно, сейчас решается их судьба. От того, что и как ответит Большому Пальцу Ухо, зависело не только его будущее. Не менее важно, что скажет ему Большой Палец. Его ответ может стать основой, положит начало сложного, не совсем чёткого плана Ухо. Или лишит его возможности, даже, попробовать претворить этот многоходовой, рассчитанный на длительное время, план. Необходимо не ошибиться. Рискнуть. И ... не ошибиться.
Испарина покрыла тело Ухо. Пересохло во рту.
Что это с парнишкой? Даже, когда их нашли, он не выглядел так...Не успел додумать Большой Палец. Ухо начал говорить. Он попробует.
- Я не знаю, что делать. У нас была маленькая семья - маленький народ. Все слушались Старуху. Да и я был ребёнком. Не помню, как это было у нас. Решать тебе.
- Так ты отказываешься от своих слов? Всё выдумал? Зачем?
- Не отказываюсь. И не выдумал.
Стоял на своём Ухо.
- Не выдумал?
- Я сказал - приснилось.
- Странные тебе снятся сны.
- Проверь. До сих пор всё сбывалось.
Ухо нечего было терять.
Да, он ни разу не ошибся. Но сейчас. Это слишком серьёзно. Размышлял Большой Палец. Я ему верю, но... Надо проверить. Хорошо проверить.
- Иди.
Отпустил Большой Палец Ухо.
Он поверил! Но сомневается. Будет выяснять. Может быть, с кем-то посоветуется. Узнать бы с кем. Но, всё хорошо. Я всё сделал правильно.
Довольный собой, Ухо возвращался домой. Вот бы ещё слышать мысли! Он этого не умеет. Жаль.
На пороге их схорона Молчунья соединяла последние петельки очередного силка.
- Ты давно встала? Я не хотел тебя разбудить.
Даже девочке не следовало знать, что Ухо куда-то уходил задолго до рассвета.
-Здравствуй. Всё хорошо.
С появлением Ухо девочка тот час встала, отложила работу в сторону.
- Ты доволен. У тебя всё получилось.
Она, как никто, знала своего спасителя.
- Ты не должен ничего мне объяснять. Я чувствую, когда тебе хорошо.
Опередила ответ Ухо, девочка. Вот именно это - её знание и не нравилось Ухо. Даже дома, в их схороне, надо притворяться, следить за собой. От девочки ему трудно спрятать свои чувства. Хорошо, хоть мысли читать она не умеет. Или, умеет? Как это проверить.
- Ты права.
Кивнул Ухо.
- Всё у нас с тобой хорошо. Просто прекрасно.
Девочка выросла. У них в семье, она считалась бы высокой, крупной. А здесь, среди Большеруких, она казалась маленькой и хрупкой. По сравнению со здешними брызжущими здоровьем и силой молодыми девушками, и сам Ухо чувствовал себя маленьким и ничтожным. Ни одна из них, ни разу не обратила на Ухо внимания. Однажды он позволил себе заговорить с младшей из дочерей Сильной Руки. Ему почудилась благосклонность в её прекрасных с поволокой глазах. Но эта девчонка так посмотрела на него! И этот взгляд тоже отправил Ухо в копилку своих разочарований и обид. Больше никогда не заговорил он ни с одной девушкой. Ухо находил всевозможные причины, что бы не участвовать забавах молодёжи. Для этих взаимоотношений, которые не были секретом ни для кого в семье Старухи, не было места в его жизни. Он обойдётся. Но, вот, когда для вечерних посиделок пришло время девочки, Ухо не смог спокойно остаться дома. Он приходил вместе с ней, усаживался в дальний укромный уголок. И оттуда внимательно следил за всем происходящим. Ему мало было слышать - необходимо было и видеть. Ухо уже узнал, что один взгляд, одно движение могут стоить тысячи слов и звуков. Почти незаметное, так он был уверен, присутствие Ухо немедленно чувствовали те, кто мог бы попытаться сблизиться, поговорить с Молчуньей. Обидеть её - так для себя он рассматривал любые подобные попытки. Но, к радости Ухо, ни разу ему не пришлось вмешаться. Но, что подобное может случиться, он знал. Молчунья нравилась. Ухо чувствовал напряжение, сгущающееся вокруг девочки. Она вступила в нужный возраст, умеет делать всю женскую домашнюю работу, молчалива и приветлива. Не будь она пришлой... Но для такого, как предпоследний сын Пятерни, Молчунья очень бы подошла. Но Ухо не собирался отпускать девочку из их схорона. Да и сын Пятерни не нравится девочке, не может ей нравится. Успокаивал себя Ухо. А вот, если кто-то понравится? Этого не случится! Не для этого он спасал её от Старухи!
Время тянулось медленно. Вернее, время летело быстро, это Большой Палец долго "раскачивался", взвешивал все за и против, принимал решение. И Ухо бы, на его месте, не торопился. Какая, собственно, для него разница, когда произойдёт то, что он задумал. Главное - всё случиться!
Но девочка! Сбылись самые ужасные предположения Ухо. Молчунье кто-то понравился! Не имело значения, кто этот "счастливчик". Любой, на кого обратила она внимание, становился личным врагом Ухо. Девочка была частью его, продуманного в подробностях, плана. И этот план, наконец-то начал исполняться. Если бы кому-то пришло в голову обратить внимание на то, чем занимается Ухо, где и с кем он бывает, то этот человек невольно призадумался бы. Но никому, кроме Молчуньи, не было никакого дела ни до Ухо, ни до его занятий. Все привыкли, что рядом с Большим Пальцем обязательно увидят бледного, тщедушного паренька. Злые языки так и прозвали его "хвост". Тем более, что сочетание звуков родного языка Ухо в его имени трудно давались Большеруким. Ухо не очень нравилось, что его напрямую связывают с Большим Пальцем. Но ничего поделать с этим не мог. А Большой Палец, убедившись в правоте Ухо, проникся к нему ещё большим доверием. Теперь Ухо должен был неотлучно находиться с Большим Пальцем, всюду сопровождать его, выполнять самые щекотливые поручения. Для того, чтобы быть в курсе всех событий, то есть, всё слышать, Ухо не должен был, даже покидать свой схорон. Но сказать об этом Большому Пальцу, открыть свою тайну, Ухо не собирался. Вот и приходилось ему "хвостом" следовать за Большим Пальцем. А Большой Палец, не отдавая себе в этом отчёта, попал под влияние Ухо. Всё меньше уделяя внимания истинному положению дел, Большой Палец искал, и, конечно, находил "врагов". Ему удалось перессорить, внести смуту в Советы Мужей всех селений Большеруких. В итоге Совет Мужей селения Большого Пальца взял на себя функции управления всеми селениями Большеруких. Ну а в Совете своего селения Большой Палец уже давно забрал себе всю власть. С этого, собственно, он, подталкиваемый Ухо, и начал. Большой Палец был доволен собой, своим положением. Какие-то смутные сомнения, неуверенность в правильности того, что он делает, давно покинули его. Большой Палец был искренне уверен, что теперь, именно теперь, всё будет чудесно. Большерукие не были воинственным народом. В своих прекрасных, пронизанных солнцем лесах они вели спокойную, размеренную жизнь. И кто, и что там, в Совете Мужей затевает, не очень то интересовало их. Главное - есть солнце, вода, дичь. Рождаются дети, подрастает молодёжь. С незапамятных времён, ещё, когда приходилось обороняться от диких "мычащих" людей, самые мудрые и уважаемые собирались, чтобы вместе судить-рядить жизнь Большеруких. А когда жизнь спокойна и проста, и самое страшное - ссора соседей, никто, особенно не задумывается о том, что происходит в Совете Мужей, для чего он нужен. Задумываться Большерукие начали, когда, как-то неожиданно, и дичи стало меньше, и для того, чтобы решить самый пустячный спор, надо было идти к Большому Пальцу. Ни у кого теперь, ни в одном селении не было на это права. "Большой Палец изменился" - говорили одни. "Он поглупел" - говорили другие. "Куда подевался наш Совет Мужей?" - недоумевали третьи. "Нам это не нравится" - говорили они друг другу. "Куда делся наш Совет Мужей? Почему ты всё решаешь один?" - Спрашивали они Большой Палец.
" Вы не должны сердиться и волноваться. Всё будет, как нужно. Я всё решу. Подождите." Успокаивал всех Большой Палец. Но проблем становилось больше. Как снежный ком они росли, грозя похоронить под собой самые лучшие, прекрасные намерения Большого Пальца. Ухо советовал Большому Пальцу поручить кому ни-будь из верных единомышленников заниматься повседневными делами селений. Но Большой Палец, сам успевший совершить немало неблаговидных поступков, уже не мог никому доверять. Ухо был единственным, кого он не опасался. Ухо пришелец - чужак. Ни с кем и ни чем не связан. За ним не стоит семья. Её интересы никогда не смогут перевесить преданность и верность Большому Пальцу. Но Ухо, как и Большой Палец, не мог одновременно быть всюду, где требовалось навести порядок. К тому же Ухо, в данном случае это его минус, был чужаком. Причём чужаком непонятным, неприятным. Его не очень жаловали. А уважать - за что уважать такого неприметного человечка? Одним словом - хвост! Нет, Большерукие никогда не будут подчиняться Ухо, выполнять его, пусть и правильные, приказы. Сам, того не желая, Большой Палец загнал себя в угол. Как-то он из него выберется.
Как будто, нарочно, год выдался на редкость засушливым. Бесснежная зима сменилась сухой весной, а уж летом... начался невыносимый зной. Вода уходила. Мелели речушки, до рас стресканной корки обнажённой земли высыхали озёрца. Куда-то подевались мелкие зверюшки, вслед за ними уходила дичь покрупнее. Когда-то давно, даже самым старым старикам рассказывали об этом их деды-прадеды, такое уже было. Это тогда предки Большеруких оставили свои места и, вслед за водой и дичью, пришли сюда, в эти прекрасные леса. Неужели придётся бросить привычные, родные места, бросить всё, так хорошо устроенное и налаженное!
Скрепя сердце, Большой Палец позвал к себе в схорон самых почтенных мжей из всех селений. Некоторое, наиболее обиженные Большим Пальцем, не пришли совсем. Другие пришли, приведя с собой молодых, сильных родственников. Молодых парней никто не приглашал и не звал, но и прогнать их было совершенно невозможно. Так собрался новый Совет. В нём не было большинства для Большого Пальца. Но и не было согласия между Уважаемыми. Каждый из них по своему оценивал положение, давал ему свои объяснения, у каждого были свои предложения, и каждый стоял на своём. Никто никому не собирался уступать. Они разошлись раздосадованные, обозлённые и обиженные друг на друга. В обычное время такое положение вещей было бы на руку Большому Пальцу. Но сейчас - всё слишком серьёзно. Как бы то ни было, Большой Палец чувствовал ответственность за жизнь, судьбу Большеруких. Для Ухо эти неотвратимо надвигающиеся изменения были очередным испытанием, насмешкой судьбы. Неужели им придётся ещё раз пережить этот страх! Жизнь без еды, одежды, без надежды! С одной только целью - как-то выжить, прожить бесконечный тусклый день. Как так получилось, что они должны разделить судьбу Большеруких! Почему невзгоды, свалившиеся на них, должны отразиться на нём и девочке! Если бы Ухо знал, что делать дальше. Он так хорошо всё продумал. Конечно, хорошо было бы быть тем, кто распоряжается жизнями других - этакой Старухой Большеруких. Но самого Ухо никто из них слушаться и бояться не будет. Поэтому, оставаясь в тени Большого Пальца, он смог добиться этой желанной власти. И, что теперь? Он потеряет всё, ради чего отказался и отказывается от многого. У Ухо не было друзей. Ни с кем не мог он поделиться своими планами, некому было пожаловаться на неудачи, не с кем разделить радость. Ради этой призрачной, ускользающей цели Ухо пожертвовал даже Девочкой. Она удалялась от него, становилась чужой, непонятной. Ухо спас ей жизнь, не останавливаясь ни перед чем, заботился об её благополучии. Что ещё надо этой странной девчонке? Понять этого он не мог, и, сделав над собой усилие, прямо спрашивал её об этом. Но девочка или не хотела, или не могла объяснить Ухо свою отчуждённость. В её отношении к нему обожание и беспрекословное подчинение сменились - и в это невозможно было поверить - в жалость! Малышка, которая была обязана Ухо всем в своей жизни, да что там - самой жизнью, жалела его! Он видел, что она чувствует себя старше, взрослее его! Как будто они поменялись местами. Ничего страшнее в жизни Ухо не могло бы случиться.
- Надо поговорить.
Отвлёк Ухо от безнадёжных, ведущих в тупик размышлений, Большой Палец. Впервые за долгое время он пришёл в схорон Ухо.
Что от меня надо этому ... Ухо по другому, другими глазами посмотрел на Большого Пальца. Человек, по хозяйски усевшийся на лежанку Ухо, мало, почти совсем не был похож на прежнего Большого Пальца. Он был другим. И внутри, и снаружи. Как будто пелена упала с глаз Ухо.
Да, изменился паренёк. Думал в свою очередь Большой Палец, пока в "пустом", отсутствующем взгляде Ухо не появились признаки узнавания и удивления. Изменился. И очень. Хотя, почти совсем не подрос. Остался всё таким же щуплым, бесцветным. Он чем-то похож на затравленного полевого зверька. И хочет, наверное, быть незаметным.
- Как ты живёшь?
Большой Палец оглядывался в схороне Ухо.
- Ничего не изменилось. А где Молчунья?
Он нашёл их полу живыми, измученными. Столько для них сделал. Большой Палец считал, что имеет право знать об этих детях всё. Он был уверен, что они брат и сестра. Теперь, почему-то засомневался. Они живут вместе. Большой Палец прикинул, сколько им может быть лет. В этом возрасте Большерукие заводят семью. Как же Ухо, Молчунья? Он знал бы, если бы кто-то из них нашёл себе пару. Что-то здесь не так.
Большой Палец молчал. Молчал и Ухо, терпеливо ожидая, что ещё скажет этот человек. Он смог прогнать свои невесёлые мысли. Оба Больших Пальца - старый и новый, соединились, и Ухо, совершенно узнав прежнего Большого Пальца, спокойно ждал его дальнейших слов.
- Мы давно с тобой не говорили. Как ты, как Молчунья? Как вы живёте?
Ухо так и не научился слышать мысли, и потому, не мог понять, что от него хочет Большой Палец, о чём спрашивает. Вежливо, насколько в данный момент он был способен, он ответил, что всё хорошо. И у него, и у Молчуньи. "Хотя, причём здесь девочка?" Поинтересовался Ухо.
- Я спрашиваю, потому, что вы оба в возрасте, когда создают семьи.
Большой Палец решил быть предельно откровенным. С Ухо он может себе это позволить.
Вот оно что! Семья! С чего это вдруг? Нет, не верю, что он пришёл устраивать нашу жизнь. Не может это его так уж волновать.
- Мы об этом ещё не думали.
Вслух сказал Ухо.
- Я мог бы посоветовать, помочь. У нас есть к кому присмотреться.
Большой Палец, казалось, готов продолжить эту тему. Но не было заметно, что Ухо заинтересован в этом разговоре. Да и сам Большой Палец, если уж честно, не мог так сразу представить, какая, даже самая плохонькая, девушка согласиться стать женой этого... хорошего парня. Молчунью Большой Палец не видел давно. Если и девчушка такая же... Неловко ...
- Я, собственно, хотел поговорить с тобой не об этом.
Большой Палец, наконец-то, заговорил о том, что интересовало его на самом деле. Отсутствующее выражение на лице Ухо не изменилось.
Никогда не поймёшь, о чём он думает. Большой Палец не мог определить восхищает или раздражает его эта способность Ухо.
Они долго и подробно обсуждали неприятную ситуацию, которая сложилась в селениях Большеруких.
- Плохо то, что начали уходить сильные молодые мужчины. Уходят добытчики и продолжатели рода. Ты знаешь, что это такое, к чему это может привести. Нам надо что-то с этим делать.
Тебе надо - ты и делай. Чуть было не выпалил Ухо. Это нам, которое с таким нажимом произнёс Большой Палец, Ухо не хотел ни понимать, ни принимать. Но, сдержался:
- Я был слишком мал.
- Да, вы были детьми, когда вас нашли. Ты никогда не рассказывал, как ты оказался на наших землях.