Аннотация: За все приходится платить, но цену не всегда удается узнать заранее... (продолжение истории о профессоре Пятакове)
ФОРМУЛА УСПЕХА
- Вам помочь? - девушка улыбалась открыто и доброжелательно.
Семен Сергеевич, который уже минут пятнадцать разглядывал многочисленные проспекты фирмы 'Фатум', казался растерянным, не находя нужных слов.
- Да вы присаживайтесь, - пришла к нему на помощь сотрудница фирмы, - я объясню вам все, что требуется. Нужный выбор сделать непросто, на это потребуется определенное время.
Семен Сергеевич опустился в мягкое кресло, глубоко вздохнул, словно перед погружением в холодную воду, и, наконец, решился:
- Мне, знаете, как-то всю жизнь не везло с женами. Много я от них натерпелся, даже на обобщения всякие потянуло.
- Типа 'все бабы - твари'? - лучезарно улыбаясь, спросила девушка. Ее темный фирменный пиджак украшала табличка с надписью 'Наташа, консультант'. Пятаков провел языком по внезапно пересохшим губам, вымученно улыбнулся в ответ:
- Глядя на вас, я бы никогда не решился формулировать столь безапелляционно...
- И правильно сделали бы. Женщины бывают разные. Хотя есть, конечно, много общего. И, представьте, очень много зависит от вас, мужчин. А вы не пробовали просто поменять характер?
- Я как раз и пытаюсь сейчас понять, что проще: поменять характер или судьбу?
- Слышали такую пословицу: простота хуже воровства? - Взгляд девушки стал задумчивым. Она присела напротив Семена Сергеевича и аккуратно сложила руки на коленях. - Я чувствую, вам действительно потребуется моя помощь, господин ...
- Так вот, господин Пятаков, вам действительно нужно сделать непростой выбор. Вы, конечно, знаете, что за все приходится платить. И порой цена оказывается несравненно выше получаемых приобретений.
- Деньги меня мало волнуют. В определенных пределах, конечно.
- Речь идет как раз не о деньгах, вернее, не только о деньгах. В человеческой судьбе все взаимосвязано. Приобретая, скажем, романтическую любовь, вы можете утратить счастье в семейной жизни.
- Ну, мне это не грозит. Я предпочел бы как раз обрести душевный покой в кругу любящих домочадцев. Хотя, возможно, мечтать об этом в сорок лет поздновато.
- Что вы, ничуть. К нам и в семьдесят обращаются с подобными просьбами. Особенно часто женщины.
- И как, вам удается им помочь?
- Сложный вопрос. Во всяком случае, нам удается удовлетворить их заявку. Приносит ли это им счастье, не знаю.
Девушка помолчала, вопросительно глядя на собеседника. Однако тот лишь неопределенно пожал плечами и принялся теребить мочку левого уха. Выдержав необходимую паузу, Наташа продолжила, сопровождая свои слова очаровательной улыбкой:
- Как видите, мы от вас ничего не скрываем.
- И какие неприятности мне угрожают? - задал-таки вопрос Пятаков.
- Это очень трудно определить заранее. Возможно, пострадает ваша карьера. Или что-нибудь еще. А уж о романтической любви можно будет забыть наверняка.
- Признаться, мне никогда с этим делом не везло.... Наверно, лицом не вышел.
- Да нет, вы вполне интересный мужчина. А насчет любви... Вы сколько раз были женаты?
- Да я и сейчас некоторым образом женат. Во второй раз.
- Ну, вот видите. А женились-то не иначе как по любви?
- Вы, Наташа, удивительно прозорливы, - чувствовалось, что Семен Сергеевич постепенно проникался к собеседнице все большим расположением.
- В этом нет ничего удивительного. Большинство несчастливых браков заключалось по любви.
- Так что ж получается, если я стремлюсь обрести семейное счастье, то должен жениться по расчету?
- Вовсе нет. Судьба конкретного человека не подчиняется статистическим законам. Вы кто по профессии?
- Математик.
- Я так почему-то и подумала. В таком случае вы должны меня понять. Статистические закономерности проявляются при проведении большого числа экспериментов. Результат отдельно взятого опыта может быть каким угодно. Тем более что наша фирма воздействует на вашу судьбу вовсе не случайным образом.
- Раз так, то нельзя ли предусмотреть все изменения, которые произойдут в моей судьбе? Ведь таким образом мы смогли бы избежать неоправданного риска.
- Теоретически, конечно, возможно наряду с приобретениями запрограммировать определенные потери, но это не даст никаких гарантий от других, незапрограммированных, потерь. К тому же имеется еще одно обстоятельство, о котором пока говорить рано.
- У меня складывается впечатление, что вы стараетесь убедить меня отказаться от услуг вашей фирмы, - попытался несколько снизить напряжение беседы Пятаков.
- Можно сказать и так. Мы хотим вести дела по-честному. Клиент должен знать, на что он идет.
Наташа встала, легким грациозным движением руки поправила волосы, внимательно посмотрела на Семена Сергеевича.
- Ну как, я полностью удовлетворила ваше любопытство?
- Напротив, вы его только разожгли, - впервые Пятаков сопроводил свои слова улыбкой, хотя и не слишком уверенной, - очень хотелось бы поговорить с вами подробнее, но боюсь, что отведенный мне лимит времени исчерпан, и дальнейшее мое пребывание здесь будет выглядеть несколько назойливым. А вот если бы после работы вы согласились выпить со мной чашечку кофе где-нибудь неподалеку...
- Увы, сотрудникам фирмы строго-настрого запрещается завязывать с клиентами внеслужебные отношения. И, поверьте, эти требования вполне оправданы. Представьте себе, каждый второй мужчина из числа наших клиентов во время третьего, максимум четвертого визита в нашу фирму пытается объясниться мне в любви. Большинство из них вполне симпатичные люди, но, ей-богу, я не настолько любвеобильна, чтобы всем отвечать взаимностью. Короче, если не пресекать это дело на корню, то могут возникнуть определенные проблемы. Вы уж извините, что я так откровенна с вами.
- Ну, во-первых, извиняться за откровенность не стоит. Если бы вы мне на ногу наступили, тогда другое дело. Во-вторых, глядя на вас, я удивляюсь, что мужчинам так долго удается скрывать свои чувства. А в-третьих, в мои планы пока не входит объясняться в любви, тем более что делать это еще рано - визит-то как никак первый. Просто мне хотелось бы продолжить беседу в несколько менее официальной обстановке.
- Что ж, в таком случае у меня для вас приятное известие. Даже два.
- Удивительно, целых два, и оба приятные. По правилам одно должно быть неприятным.
- А неприятное было только что, хотя вас оно, похоже, не слишком огорчило.
- Что вы, очень огорчило, просто я это тщательно скрываю. Так что скорее выкладывайте ваши приятные известия.
- А вот они. Во-первых, вы не исчерпали никакого лимита времени, поскольку лимита этого вовсе не существует. А во-вторых, если вы так хотите выпить со мной кофе, то это можно сделать прямо здесь, за счет фирмы. Причем на кофе никаких лимитов тоже нет.
- Учтите, я пью много кофе.
- Вот и прекрасно, пейте на здоровье. Я сейчас принесу. Вам натуральный? Со сливками или без?
Наташа легко поднялась с кресла и вышла из комнаты. Семен Сергеевич еще раз получил возможность оценить безупречную фигуру девушки и ее грациозную походку. Уже через пару минут она снова появилась перед ним, неся на подносе две дымящихся чашечки и сахарницу.
- Я вижу, что вы почувствовали во мне перспективного клиента.
- А у нас все клиенты перспективные, - серьезно ответила девушка и пристально поглядела на Пятакова. Легкий холодок пробежал по спине профессора. Он понял, что беседа подошла к кульминационному моменту.
- Все дело в форме оплаты. Но мы обычно обсуждаем этот вопрос лишь после того, как убеждаемся в серьезности намерений...
- Поверьте, намерения самые серьезные. Хотя, если честно, окончательного решения я не принял.
- Ну, принимать окончательное решение от вас сейчас никто и не требует. Мы просто должны убедиться, что вас привело в фирму не праздное любопытство, а реальный интерес.
- Поверьте, я просто не располагаю временем для праздного любопытства. Но чтобы вас в этом убедить, следует, наверно, рассказать о своих проблемах подробнее?
- А пожалуй что и не надо, - Наташа одарила профессора еще одним долгим взглядом. В этот момент она совсем не казалась беззаботной молодой особой, основное достоинство которой заключается в умопомрачительно длинных ногах и правильном соотношении традиционных параметров фигуры. Хотя, конечно, Пятаков уже давно сообразил, что привлекательной внешностью тут дело не ограничивается.
- Так чем же приходится расплачиваться за ваши услуги? Вы меня ужасно заинтриговали. Неужели душу придется отдать?
- А вы удивительно прозорливы, господин Пятаков, - холодная усмешка пробежала по губам девушки, - именно такова наша цена.
- Ну, это уже чертовщина какая-то, - зябко передернул плечами Семен Сергеевич.
- Да нет, никакой чертовщины, - Наташа вновь улыбалась лучезарно и ослепительно, - к тому же и душу отдавать не придется, во всяком случае, целиком.
- Что-то я вас не пойму. Платить душой, а отдавать ее не придется.
- Видите ли, вы, возможно, не слышали об этом, но сравнительно недавно ученым удалось выделить материальный субстрат души.
- То бишь вещество, из которого она состоит?
- Именно. Так вот, в процессе воздействия на судьбу часть этого вещества теряется, душа становится как бы тоньше, что ли. Наша фирма всего-навсего собирает утраченный вами субстрат и использует ... в своих целях. На вас это никак не отражается, поскольку вы-то этот субстрат теряете в любом случае.
- И как же мне жить с душой-то неполноценной? И насколько тоньше она становится?
- Вы знаете, пока никто еще не жаловался. Возможно, что жить даже легче. Думаю, большинство наших сограждан и совсем без души неплохо обойтись может. Вот что там после смерти будет, сказать не могу, такой информацией фирма не располагает. А сколько вы потеряете, тут вполне определенно можно сказать. Чем серьезней воздействие на судьбу, тем больше теряет ваша душа. Помните, вы меня спрашивали, нельзя ли запрограммировать все изменения судьбы? Можно, наверно, но в этом случае всю душу отдать придется. А на это мы пойти пока не можем. Лишить человека души, это, знаете ли, ... в общем, нет у нас права такого.
Наташа замолчала. Пятаков залпом допил свой кофе и поднялся с кресла.
- Спасибо за информацию. Мне, знаете ли, подумать надо.
- Да, конечно, подумайте. Если что-нибудь надумаете, приходите. Кофе вам гарантирую в любом случае.
* * *
После разговора с консультантом Наташей Пятаков первым делом направился на работу, чтобы там в спокойной обстановке покопаться в Интернете. Конечно, найти что-нибудь стоящее на интересующую его тему было непросто из-за обилия информации, по большей части недоброкачественной. Впрочем, Семен Сергеевич не унывал, и вскоре был вознагражден за это небольшой заметкой, сообщавшей о том, что российскими учеными был обнаружен субстрат души, представляющий собой особую форму материи, о физических свойствах которой почти ничего выяснить не удалось. Не было речи и о практическом применении этого открытия.
Еще вчера, встретив подобное сообщение, Пятаков наверняка решил бы, что перед ним очередная журналистская утка. Однако после посещения 'Фатума' наш герой не торопился с выводами. Ведь если информация об открытии субстрата является липой, то появление этой липы скорее всего инспирировано фирмой, пытающейся таким образом замаскировать свои темные делишки. 'Ну вот, опять я без всяких оснований готов подозревать людей черт знает в чем', - подумал Пятаков, однако поиск в Интернете не прекратил.
Круг этих поисков постепенно расширялся, и в какой-то момент Семен Сергеевич с удивлением обнаружил, что занят чтением какого-то рассказа. Рассказ этот назывался 'Магия внушения' и автором его был ранее не известный Пятакову Александр Иванович Кушталов. Скрытые чаяния автора пытался реализовать герой рассказа, некий Сушкин, который вознамерился стать великим писателем и с этой целью обратился к какому-то то ли фокуснику, то ли чародею. Ну да, конечно же, это был чародей, а фокусником ему приходилось подрабатывать ввиду, по всей видимости, стесненных жизненных обстоятельств.
Основная идея рассказа заключалась в следующем: судьбу нельзя менять по частям, ее можно изменить только полностью. Хочешь стать писателем - пожалуйста. Но при этом получишь разбитую вдребезги семейную жизнь, сына-наркомана и прочие тихие радости, весьма способствующие философскому восприятию действительности. То есть в рассказе прочитал Семен Сергеевич примерно то же самое, что услышал несколькими часами ранее от очаровательного консультанта фирмы 'Фатум'. А поскольку написан был рассказ лет десять тому назад, то было совершенно ясно: его появление предшествовало не только созданию фирмы, но и открытию пресловутого субстрата.
Конечно, мысль о цельности человеческой судьбы не была такой уж оригинальной. Наверняка она много раз обсуждалась как в художественной, так и в специальной литературе. Тем не менее, Пятаков так и не смог вспомнить никого, кто бы так же четко и ясно сформулировал заинтересовавший его тезис.
Но еще больше, чем основная идея рассказа, профессора заинтересовала личность его автора, в котором он сразу почувствовал родственную душу. Желание поменять свою судьбу - вот что роднило малоизвестного литератора с его читателем. Однако если Кушталову-Сушкину не давали покоя писательские лавры, ради которых он готов был пожертвовать радостями семейной жизни, то наш герой, наоборот, стремился эти самые радости обрести, хотя бы и в обмен на свою вполне успешную карьеру ученого. К тому же следует заметить, что и с художественной точки зрения рассказ оказался очень даже ничего. Во всяком случае, Пятаков читал его с неослабевающим вниманием от первой до последней строчки, и даже незаметно для себя перешел к чтению следующего произведения, исполненного в лучших традициях мастеров детективного жанра.
Впрочем, читать детективы Пятакову было некогда, и вскоре он не без сожаления оставил это занятие, чтобы продолжить свои Интернет-поиски. Прежде всего, ему захотелось побольше узнать об Александре Кушталове. Оказалось, что тот, как и Пятаков, закончил мехмат МГУ, только сделал он это на несколько лет раньше профессора. Долгое время после окончания университета Александр Иванович жил в Подмосковье, работая сначала в некоем секретном НИИ, а потом в какой-то коммерческой фирме. Время от времени он писал обо всем, что в голову взбредет, год от года параллельно с продвижением по службе совершенствуя свое литературное мастерство. Потом его рассказы стал печатать какой-то журнал, и даже пара книжек в мягком переплете вышла в серии 'Российский детектив'. Это уже был успех. Стал-таки Александр Иванович писателем, может, и не великим, но зато вполне читаемым и достаточно успешным. То есть изменил свою судьбу. Интересно, какой ценой? Приобретения, впрочем, были не слишком значительны, поскольку до Александры Марининой или, к примеру, Дарьи Донцовой было Кушталову в смысле читательского признания еще очень далеко. А раз так, то и цена вряд ли оказалась запредельно высокой. Однако какая никакая, а цена эта наверняка была уплачена, и герою нашему страшно захотелось ее узнать.
Вот только сделать это было негде. За последние четыре года в Интернете не появилось ни одного упоминания об Александре Ивановиче Кушталове, ни одной книжки он не напечатал, ни одного рассказа не написал. Может, конечно, и написал, но только в прежние годы Александр Иванович, едва сочинив очередную новеллу или там путевой очерк, тут же помещал свое сочинение в Интернет, на сайт журнала 'Самиздат'. А последнее время исчез Кушталов из этого издания, как будто его там и не бывало.
Отчаявшись обнаружить следы неуловимого литератора, Пятаков не придумал ничего лучше, как послать ему письмо по электронному адресу четырехлетней давности. Промучившись некоторое время, он сумел создать следующий текст:
'Уважаемый Александр Иванович! Огромное впечатление произвел на меня Ваш рассказ 'Магия внушения'. Я чрезвычайно заинтересован в том, чтобы обсудить с Вами затронутые в нем идеи. Буду весьма благодарен, если Вы мне ответите. С искренним уважением С. С. Пятаков, д.ф.-м.н., профессор Тверского государственного университета'.
Про доктора физмат наук Пятаков упомянул вовсе не из тщеславия. Он решил, что Кушталов, математик по образованию, с большей охотой откликнется на призыв своего собрата по профессии.
* * *
Вообще-то Семен Сергеевич не очень рассчитывал, что получит ответ на свое письмо. Уж коли Александр Иванович исчез из Интернета, то и на старый свой адрес он, скорее всего, заглядывать перестал. Впрочем, чем черт не шутит. Во всяком случае, недельку-другую можно было подождать. Именно по этой причине Пятаков не только решил отложить до лучших времен повторный визит в 'Фатум', но и вообще на некоторое время выкинул из головы все связанное с этой фирмой.
Так или иначе, но ответ от Кушталова пришел, когда Семен Сергеевич и думать забыл об отправленном письме. Александр Иванович вежливо, но сдержанно извинялся, что не сразу отреагировал на просьбу 'господина профессора', что отчасти было вызвано большой занятостью, а отчасти тем, что в настоящее время он редко пользуется своим старым почтовым ящиком. Нового адреса, впрочем, Кушталов не сообщал, зато писал, что в ближайшее время 'собирается посетить Тверь по делам и готов встретиться с профессором для беседы на интересующую того тему'. Из контекста письма как-то весьма недвусмысленно следовало, что самого Александра Ивановича данная тема в настоящее время нисколько не интересует.
'Что ж, и на том спасибо', - подумал про себя Пятаков. На самом деле он, конечно, был очень доволен, что сможет с глазу на глаз побеседовать с автором столь заинтересовавшей его идеи.
Долго ждать ему не пришлось. Через три дня раздался телефонный звонок от Кушталова, который, как оказалось, не только приехал в Тверь, но успел уже разобраться со всеми своими делами и сейчас располагал временем для разговора с Семеном Сергеевичем.
По предложению Александра Ивановича они договорились встретиться в ресторане 'Волга', расположенном в центре города на набережной. Но это была почему-то не набережная великой русской реки, а набережная гораздо менее известной реки Тьмаки. Последнее обстоятельство, впрочем, не слишком волновало московского гостя, который преследовал цели сугубо прагматические - в ресторане он намеревался, прежде всего, пообедать.
- Извините, Семен Сергеевич, но я значительную часть свободного времени вынужден уделить вещам сугубо прозаическим, ибо с утра маковой росинки во рту не держал, - произнес Кушталов, вальяжно расположившись за ресторанным столиком, - впрочем, надеюсь, вы составите мне компанию. Как насчет рюмочки виски?
Пятаков неопределенно пожал плечами, каковой жест Александр Иванович расценил как утвердительный и изложил подошедшему официанту свою концепцию сытного и здорового питания.
- Нам, пожалуйста, бутылочку 'Белой лошади', минералочки бутылочку, ну и что-нибудь перекусить. Салатик какой-нибудь, колбаски, соляночку, ну и что там на второе вы посоветуете? Да, да, все по две порции. Вы не возражаете, Семен Сергеевич?
Пятаков не возражал. Он с интересом разглядывал своего собеседника. Кушталов оказался крупным импозантным мужчиной весьма располагающей внешности. Лицо его украшали шикарные усы, а холеные руки - массивный золотой перстень.
- Давайте, профессор, сперва заморим червячка, а потом уж и по делу поговорим, - Александр Иванович уверенным жестом отправил в рот изрядный кусок буженины, вкусно его пережевал. Затем он до краев наполнил рюмки 'Белой лошадью', пододвинул одну к Пятакову, руку с другой поднес ко рту.
- За знакомство, что ли, - быстро выпив виски, Кушталов вновь нацелился вилкой на тарелку с мясной нарезкой. На этот раз ему попалось что-то похожее на окорок. Впрочем, не исключено, что это была шейка - профессор не слишком хорошо ориентировался в этих вопросах.
Обед поначалу происходил почти молча. Лишь справившись с солянкой и весьма лестно о ней отозвавшись, Александр Иванович откинулся на спинке стула, с хрустом потянулся и предложил профессору приступить к беседе. Пятаков сначала изложил свои планы по изменению судьбы, затем вкратце коснулся того впечатления, которое произвел на него рассказ 'Магия внушения', после чего перешел непосредственно к интересующему его вопросу.
- Вы ведь изменили свою судьбу, господин Кушталов? Как вам это удалось? И какой ценой?
- А вы, Семен Сергеевич, весьма проницательны. Вам никогда детективы сочинять не доводилось?
- Да нет, не пробовал. А что, увлекательное занятие?
- Да я теперь и сам не знаю. Рутина, если вдуматься. Правда, единожды начав, остановиться уже непросто.
- Я понимаю, с судьбой не поспоришь.
- Да поспорить-то можно. Я ведь всю жизнь к этому стремился, к писательскому ремеслу то есть. И, полагаю, определенных успехов достиг. Думаю, еще лет десять-пятнадцать, и смог бы вполне приличные вещи писать...
- Да вы и сейчас вроде неплохие пишите. Впрочем, за последние четыре года ни одного рассказика не напечатали, во всяком случае, я обнаружить нигде не смог.
- Ну, это не мудрено. Я ведь теперь под псевдонимом пишу. Вам называть его не буду, и не просите. Потому что вся моя нынешняя писанина - коммерческий проект. Раньше я, может, и хуже писал, но зато от души. Да и мысли кое-какие порой проскальзывали. А сейчас - сплошная беллетристика. Зато пользуется спросом у населения. И доходы приносит, не как у Анны Курниковой, конечно, или там у Марии Шараповой, но на жизнь хватает.
- А что причина таких изменений? Что мешает вам по-прежнему от души писать?
- А причина как раз и есть та самая перемена в судьбе, о которой вы меня спрашивали. Причем перемена, не собственными усилиями достигнутая, а пришедшая извне.
- Неужели фирма 'Фатум'?
- Нет, к 'Фатуму' это никакого отношения не имеет. Тут своя история, довольно длинная. Давайте, еще по рюмочке тяпнем, и я подробно все расскажу. Только я вас прошу, профессор, допейте до дна, а то вы все по половинке норовите, несолидно это как-то, не по-мехматски.
* * *
Рассказ Александра Кушталова
Мне самому рассказ 'Магия внушения' долгое время очень нравился. Даже, можно сказать, был любимым. Потом я, правда, несколько к нему поостыл - уж слишком там все прямолинейно. В художественном произведении, знаете ли, основная идея должна передаваться через столкновение характеров, а в 'Магии' все расписано черным по белому и по полочкам разложено. Короче, сейчас я этот рассказ по-другому бы написал.
Но идея в нем действительно интересная. Поменять судьбу, как это заманчиво! Меня с юношеских лет эта мысль волновала, причем не как сюжет для рассказа, а применительно к собственной своей судьбе. И не то чтобы она меня не устраивал, вполне приличная была судьба, но все равно порой хотелось чего-то эдакого. Вот и вас, вижу, мысль эта тревожит. Да и не вас одного. Помните тезис 'человек - кузнец своего счастья'? Это в том смысле, что каждый сам творит свою судьбу. Но это все только на бумаге так красиво выглядит, а на деле мы не хозяева своей судьбы, мы ее рабы. Побарахтаться, конечно, иногда удается чуть-чуть, но этим обыкновенно все и ограничивается.
Так вот, у каждого человека в жизни бывают моменты, когда ему судьбу свою поменять хочется. Только вот вопрос: каким образом и какой ценой? Однако мое истинное достижение состоит вовсе не в том, что я эту проблему сформулировал. Дело в том, что я вывел формулу успеха. Да, да, именно так, формулу успеха. Я даже статью опубликовал на эту тему. И знаете где? Ни за что не поверите! В 'Докладах АН СССР', вам-то этот журнальчик должен хорошо быть известен. А в Интернете вы никакой информации об этой статье не нашли, потому что с некоторых пор всякие упоминания о ней таинственным образом отовсюду исчезли. Но не переживайте, я вам привез экземплярчик, мне ведь по правилам полагалось 50 авторских экземпляров.
Так вот, статейку-то вы потом почитаете, если, конечно, интересно, а сейчас я содержание ее вкратце перескажу. Существуют так называемые параметры судьбы: счастье в личной жизни, творческий успех, карьера ... ограничимся двумя первыми для простоты. Итак, счастье в личной жизни - это у нас икс, а творческий успех - игрек. Так вот, как бы человек ни тужился, все равно справедлива система неравенств:
То есть икс меньше а, игрек меньше b, а произведение икс минус а на игрек минус b не меньше с. Здесь константы a, b и с от природы в нас как бы заложены, это наш природный предел, если хотите. Смысл открытия состоит в том, что человек, захотевший сделать один из параметров судьбы близким к максимально возможному, должен другой в минус загнать. Действительно, захотел я, например, творческого успеха и сделал игрек близким в b. Но тогда разность b-y стала маленькой, и, чтобы третье неравенство выполнялось, следует первый множитель сильно увеличить. А как это сделать? Это возможно, только если икс отрицательным станет. Да вы и без меня все понимаете, в доктора физмат наук у нас за красивые глаза не производят.... Этот закон, кстати, еще много интересных интерпретаций имеет. Третье условие, например, проясняет понятие кармы. Если у данного индивида ab Такие вот дела. На самом деле все немного сложнее выглядит, тем более что и параметров не два, а бог знает сколько, ну да это вы в статейке можете прочитать.
Однако самое интересное - это не сама статья, а история ее появления. Дело в том, что идею провести данное исследование мне подсказали, а произошло это следующим образом. Лет ...дцать тому назад выхожу я однажды с работы, а навстречу мне человек неопределенного весьма возраста, да и внешности не слишком запоминающейся. Помню только, что с бородой такой окладистой. Но это-то как раз не удивительно: если у мужчины борода, то на черты лица его никогда внимания не обращаешь. Борода все внимание на себя забирает, если, конечно, нет какой-нибудь более сильной детали типа сломанного носа или подбитого глаза. У женщин, кстати, аналогичный эффект производит декольте. Да вы, наверно, и сами замечали: если ваша собеседница декольтирована, то вы против всякого желания к этой самой ложбинке, что посередине образуется, все время взгляд устремляете. А на лицо совсем не смотрите, даже если есть на что смотреть.
Что-то я отвлекся, однако. Так вот, подходит ко мне этот самый субъект и говорит: Здравствуйте, Александр Иваныч, хочется мне один ваш рассказик обсудить. И начинает вести речь об этой самой 'Магии внушения'. Дескать, хороший рассказ и своевременный, но не хватает в нем математической строгости. А потому есть мнение, что я должен в довесок к этому рассказу еще и статью сочинить. А он уж, со своей стороны, обеспечит, чтобы статья эта увидела свет в солидном каком-нибудь издании, право выбора за мной. А в благодарность за выполненный заказ он, со своей стороны, гарантирует мне любые изменения в судьбе, не выходящие, естественно, за рамки будущей моей теории.
А вдруг, спрашиваю, это будет неправильная теория? В ответ он посмотрел на меня так, знаете, пристально, что мороз по коже. А это уж, говорит, не ваша забота. Вы только проследите, чтобы теория эта не противоречила изложенным в рассказе принципам.
На этом мы и расстались. Потом была еще одна встреча, когда я работу закончил. Он статью забрал и поинтересовался, на каком журнале я свой выбор остановил, и какие изменения в судьбе произвести желаю. Предупредил, чтобы был скромнее, дабы не заработать по какому-нибудь параметру большого минуса. Ну, я и попросил сделать меня профессиональным писателем. А в качестве журнала 'Доклады Академии наук' выбрал для прикола.
* * *
К тому времени, когда Александр Иванович закончил свой рассказ, уже и выпито все было, и съедено. Да и говорить, собственно, стало больше не о чем. Осталось задать еще раз тот вопрос, ради которого Семен Сергеевич и напросился на эту встречу: какой ценой заполучил господин Кушталов желанные изменения в судьбе? Ну, Пятаков, конечно же, сразу его и задал. А собеседник в ответ пожал неопределенно плечами, достал пакетик с зубочистками, извлек одну из них на свет божий, потом назад положил.
- Собственно, я ведь уже говорил об этом. Без души я стал свои книги писать. Интерес вроде остался, а вот душа куда-то пропала. А так больше ничего не изменилось, работу только бросить пришлось: времени нет.
От слов литератора о пропавшей куда-то душе неприятный холодок пробежал по плечам профессора, точь-в-точь такой, какой возникал пару раз во время беседы с Наташей из фирмы 'Фатум'. Захотелось утешить Кушталова, объяснить ему, что душа полностью не пропадает, а всего лишь, подобно шагреневой коже, уменьшается в размерах, а потому все можно исправить, наверстать, компенсировать, в конце концов.
Но ничего этого говорить Пятаков не стал. Кушталов расплатился ('нет, нет, спрячьте ваш бумажник, это мне захотелось пообедать'), и они покинули ресторан. Уже на улице Александр Иванович внимательно посмотрел на профессора и произнес, словно угадав мысли собеседника:
- А ведь вы, Семен Сергеевич, наверняка решили, что я продал душу дьяволу. Смею вас заверить, ничего подобного у меня и в мыслях не было.
И в ответ на замешательство Пятакова он огласил улицу раскатистым смехом.