Соболев, содержатель одной из орловских гостиниц, был не в духе... Мало того, война с японцами началась как-то не так, неправильно, зима выдалась затяжная, вот март наступил, а весны так и не видать... А тут еще слухи, что революционеры вместе с япошками готовят покушение на Государя Императора... Вот прибывшие накануне постояльцы очень подозрительные типы. Только устроились, не позавтракав, залились в город на весь день, появились только вечером... Вот что делать доброму человеку целый день в городе в такую погоду? А сегодня ни свет, ни заря наладились уезжать. Подай им паспорта, и все... Уезжаем, дескать, и все... А может быть...
Номера Соболева выходили окнами на вокзал Московско-Курской железной дороги. Краем глаза хозяин заметил пристава Байховского, входившего в здание вокзала. Соболев повертел в голове мелькнувшую идею, громко кликнул коридорного, широким жестом указал ему на стойку, буркнул: "Смотри мне!", торопливо застегнул шубу, и, увенчав себя меховой шапкой, толкнул наружную дверь. Через десять минут он горячо втолковывал исполняющему дела Второй полицейской части города Орла:
- ...Ей Богу, Иннокентий Николаевич, сицилисты у меня в гостинице гнездо вьют... Два дня уже уходят заутро, возвращаются вечером... Вот что может делать цельный день в городе добрый человек? По улицам шататься? По церквам ходить? А сегодня как шилом их в одно место - съезжаем, говорят, паспорта давай... Точно, Иннокентий Николаевич, нечистое дело, революционеры у нас появились, выбирают, кого взорвать! Сицилисты...
Исполняющий обязанности пристава Второй части Иннокентий Байковский помолчал, и тряхнул головой:
- Разберемся, Иван Степанович. Разберемся...
***
Байковский не стал заморачиваться разработкой операции в лучших правилах сыскной науки. Он просто взял двух ближайших городовых и вломился в гостиницу, протопав по лестнице к номерам прямо в шинели и приказной папахе. Соболев подкатился к конторке, выхватил из-под крышки два паспортных бланка, жестом поманил за собой коридорного: Байковскому нужен был второй понятой.
Им не повезло. На стук в коридор из номера выглянул один человек. Его товарищ, как видно, ушел, пока хозяин гостиницы бегал за приставом. Увидев постояльца, Байковский насторожился. Человек действительно внушал подозрение своей какой-то "затёртостью", неприметностью: средний рост, среднее телосложение, совершенно невыразительное, какое-то "стёртое" лицо. Даже по одежде невозможно понять род занятий - то ли коммивояжер, то ли приказчик, то ли вообще студент, переодевшийся в статское платье. "Затёртый" постоялец с удивлением оглядывал собравшихся.
- Городской пристав Второй части города Орла Байковский! - Иннокентий Николаевич немного повысил себя в должности, - Па-а-апрашу представиться!
- Фролов Николай Иванович, к Вашим услугам, господин пристав, - пролепетал постоялец, - А в чем дело?
Соболев сунул в руку Байковского соответствующий паспортный бланк.
- Фролов Николай Иванович? - переспросил, не теряя величественности, исполняющий дела пристава - Паспорт, выданный Петербургским градоначальником двадцать седьмого июля одна тысяча восемьсот девяносто седьмого года?
- Да, это мой паспорт, - постоялец заметно нервничал.
- Сегодня утром вы сообщили о желании съехать с гостиницы.
- Абсолютно точно.
- Несмотря на то, что заплатили за гостиницу за неделю вперед...
- Это наше приватное дело...
- Боюсь, Вам не удастся уехать сегодня днем, - Байковский по прежнему оставался воплощением величественности, - Вам придется пройти с ними. Для выяснения вашей личности.
- Почему?
- Вот этот ваш паспорт - фальшивый!
Коридорный тихо охнул.
- Сицилист, - процедил Соболев.
Они не поняли, что Иннокентий Байковский, прекрасный физиономист и психолог, отчаянно блефовал. Он чувствовал по поведению постояльца, что дело нечисто, но доказать подложность документа конечно не смог бы.
- Я вас задерживаю. Для выяснения вашей личности, - величественно изрек Байковский.
- Ну что вы, зачем задерживать! - засуетился постоялец, - Почему и сразу задерживать? Я сейчас вам все объясню... Только для этого нам стоит пройти ко мне в номер...
Он отступил в комнату, за ним втолкнулись два городовых и величественно вплыл Байковский. Хозяин гостиницы Степанов и коридорный заглядывали в комнаты через дверь.
- Сейчас все разъяснится, господин пристав, - постоялец суетливо вынул из кармана пиджака какой-то документ и подал Байковскому.
"Департамент Полиции, - прочитал Байковский, поднял глаза, удивлённо посмотрел на постояльца и продолжил чтение, - Удостоверение № 7862... От 7 декабря 1902 года... Податель сего, Сергеев Николай Павлович, является сотрудником Департамента Полиции... Особого отряда наблюдательных агентов... Директор Алексей Лопухин" по мере того, как он читал документ величественность его куда-то испарялась. Тем не менее, он не захотел сдаваться сразу:
- Но это удостоверение агента Сергеева, а вы Фролов!
Постоялец тонко улыбнулся, и вытащил из кармана еще один паспортный бланк:
- Я Сергеев Николай Павлович, вот мой паспорт, - глаза его светились торжеством.
И это торжество неожиданно взбесило Байковского. Теряя остатки самообладания, он взревел:
- Обыскать!
Городовые притиснули постояльца к стенке, зафиксировали руки и сноровисто обхлопали карманы. На свет были извлечены записная книжка и листок с адресами. Байковский прочитал первые две строчки: "Рейнгардт Александр Николаевич, Введенская улица, собственный дом", "Цодиков Иосиф Абрамович, сельскохозяйственный отдел земской управы" аккуратно сложил лист, и, не взглянув на постояльца, сказал:
- Я задерживаю вас, Фролов вы или Сергеев, для выяснения вашей личности и установления характера ваших занятий, - и, обернувшись к городовым, бросил:
- В часть его!
Всему Орлу было известно, что присяжный поверенный Рейнгардт является опасным марксистом, а Иосиф Цодиков, видный эсер, выслан под негласный надзор из самого Петербурга.
***
Поручик Владимир Панфилов, адъютант начальника Орловского губернского жандармского управления казался воплощением энергии. Он ворвался в камеру арестованного, смерил Сергеева презрительным взглядом, и бросил через плечо:
- Этот?
- Этот Ваше Благородие...
- Значит, вы утверждаете, что состоите наблюдательным агентом так называемого "летучего отряда" Департамента Полиции, - обратился Панфилов к Сергееву.
- Так точно, господин поручик!
- И прибыли к нам в командировку?
- Так точно, господин поручик!
- И с каким заданием прибыли к нам, - казалось, что Панфилов не выговаривает слова, а выстреливает их в собеседника, громко и отрывисто.
- Не имею право разгласить, Ваше Благородие...
- Ничего! Разберемся и с вами, и с вашим заданием! - и через плечо, - Пусть еще немного посидит у вас. Мы его выведем на чистую воду!
***
На следующий день в двенадцать дня поручик Панфилов, воплощенная предупредительность, поскребся в дверь кабинета своего шефа, генерала-майора Павла Петровича Сильницкого и услышав громкое: "Войдите!" просочился в кабинет. В правой руке, но почему-то на отлете, он держал бланк телеграммы.
- Ваше Превосходительство! Павел Петрович! Тут понимаете ли, вот какое дело... Пришла телеграмма, ответ на наш запрос...
- Хватит мямлить! Давай к существу дела.
- Сергеев тот, за кого себя выдает, - лицо Панфилова выглядело обескураженным, - он действительно наблюдательный агент Особого отряда Департамента Полиции.
- Хм... Значит, все-таки "летучий отряд"... Налетели вороны... Визит Его Императорского Величества готовят, боятся, что мы сами не справимся! Сергеева отпустишь и извинишься перед ним... Да, пригласи мне Извекова...
- Слушаюсь! - Панфилов поспешно скрылся за дверью.
Чуть позже, выпуская Сергеева, он тоже воплощал собой предупредительность...
***
Оставшись один, генерал-майор Сильницкий встал из-за стола, прошелся по кабинету, посмотрел на портрет императора, выполненный в полный рост, покачал головой: "Не доверяют... Мне - не доверяют! Морока с этими высочайшими визитами! Но мы еще посмотрим, кто кому утрет нос!"
В дверь постучали. Сильницкий поспешно занял свое место и крикнул:
- Войдите!
Вошел плотный усач средних лет в унтер-офицерском мундире:
- Ваше Превосходительство! Унтер-офицер Стефан Извеков по вашему приказанию прибыл.
- Вот и хорошо, что прибыл... Стефан, ты кем был до меня? Простым унтером. Кем ты при мне стал - филёром управления с жалованием наблюдательного агента!
- Так точно, Ваше Превосходительство! И я это, доброту помню...
- А раз помнишь, вот тебе задание. Появились у нас в городе люди. Найди мне их. А как найдёшь...
***
Через день Панфилов вновь стучался в кабинет Сильницкого.
- Ваше Превосходительство! Полицейскими Третьей части снова задержан человек, называющейся членом "летучего отряда" Департамента Полиции... Назвался Ивановым... Будем отпускать, Павел Петрович?
- Иванов, значит? - генерал-майор Сильницкий почему-то казался очень довольным, - Почему сразу отпускать? Пускай посидит... в полицейской части. А мы тем временем новый запрос отправим. В Департамент Полиции. Составляйте, Владимир Александрович. Я подпишу.
***
Старший отрядный филёр "летучего отряда", Егор Тимачёв был вне себя. Его подчиненные не просто "спалились" самым пошлым образом, но и фактически сорвали важную командировку. Он и его подчиненные вели от Москвы человека, по паспорту Адленберга Фишера, который вполне мог оказаться членом Боевой организации эсеров и готовить покушение на Государя Императора. Здесь, в Орле, во время предполагаемого визита... Но установить, или опровергнуть это необходимо было тихо, не привлекая внимания местного жандармского управления. И вот, едва установив первые связи Фишера в Орле, подчиненные дали раскрыть себя орловским жандармам. Что теперь прикажите делать?
- Как, как вы могли позволить себя арестовать? - шипел Тимачёв.
Сергеев и Иванов сидели понурившись. Еще два филёра "летучего отряда" - Захаров и Линёв - сидели у окна и с преувеличенным вниманием изучали что-то на улице, пряча ухмылки.
- На меня донес содержатель гостиницы, где я остановился, оправдывался Сергеев, Эти обыватели бывают такими подозрительными...
- Меня полдня "водил" человек. Усатый такой. Чернявый. Лицо круглое, чистое... Плотного такого телосложения... а потом подошел к городовому - и я в кутузке, - поведал Иванов.
- Усатый, плотный, говоришь... Интересно... Это филёр местного управления, Извеков, сощурился Тимачёв, Ты хочешь сказать, что не мог стряхнуть с хвоста местного филёра? Встать!
И, не закатывая рукавов, Тимачёв резко врезал подчиненному "под-дых". Как в свое время проделывал с самим Тимачёвым знаменитый Медников, когда молодой еще Егорка упускал объект наблюдения. Иванов молча держал удары. Ему тоже хотелось в старшие отрядные филеры.
- Этот Извеков, - сказал Тимачёв, закончив экзекуцию, - по-видимому, вел тебя от гостиницы Соболева, полгорода продержался у тебя на хвосте и вывел на тебя городовых... Самородок... Сорвал нам командировку... поглядел на подчиненных и закончил мстительно, - Вот пусть и дальше разгребает грязь в здешнем управлении... Могли бы взять его к себе - но не возьмём.
Темачёв снял с вешалки скромное коричневое пальто:
- Ладно, я в местное управление. Алексей Александрович наверное уже прислали телеграмму местному генералу... Без меня из номера носа не высовывать! Закажите себе чаю, что ли...
***
Генерал-майор Сильницкий действительно в этот момент держал в руках телеграмму директора Департамента Полиции Алексея Александровича Лопухина. Директор выговаривал ему за арест своих агентов и даже намекал на неполное служебное соответствие старого генерала.
- Я-то как раз своему месту соответствую, - улыбнулся в усы Сильницкий, - а вот ты, из молодых - да ранний... Выскочка... Белая кость...
Генерал-майор Сильницкий очень не любил либеральничающих молодых людей из "хороших семей".
- Панфилов!
- Я, Ваше Превосходительство!
- Владимир Александрович, составьте черновик письма для господина начальника Департамента. В том духе, что оба его агента были задержаны чинами общей полиции, - Сильницкий тонко улыбнулся, - и наше управление не имеет к этому ровно никакого отношения... А лучше даже так: "Пребывание в Орле Сергеева, Иванова и других филеров мне не было известно. Задержаны чинами общей полиции без моего ведома", - к концу небольшой речи генерал-майор Сильницкий просто лучился удовольствием...
Он утёр нос этим молодым выскочкам из Петербурга...
Визит Николая II в Орел состоялся 6 мая 1904 года. В эти месяцы царь ездил по всей стране, пытаясь вдохнуть энтузиазм в русское общество в связи с началом русско-японской войны и поднять дух солдат, отправляемых в Манчжурию. Царь отстоял обедню в церкви Черниговского полка и лично благословил солдат и офицеров в дальневосточный поход иконой. После этого последовали протокольные мероприятия. А 24 мая 1904 г. генерал-майор П.П. Сильницкий был произведен в генерал-лейтенанты и уволен в отставку по болезни с мундиром и пенсией. Не исключено, что на эту отставку повлиял эксцесс с филёрами "летучего отряда".