Аннотация: Всей компанией в ВУЗ. Смерть Сталина. Вождя убрали - стало светлей. Первая любовь. Бирюковый спорт. Солнечное затмение, трамвай, последний поцелуй.
Глава шестая
Горный институт
Мы любим Родину свою,
Тепло и свет приносим
Людям...
Марш горняков
Первый ВУЗ
Не хотелось мне поступать в Горный институт. Очень не хотелось. Но бывает так: человек не хочет, а делает, порой даже женится. Не хочет, а женится. А с институтом - тем более. Сначала думал - в Автодорожный. Передумал. Затем - в Физтех. Тот же результат. Потом поехал в Симферополь, там у меня в медицинском учился друг Лёня, который очень советовал. Там даже документы подал, но вдруг передумал и начал отчаянно требовать их возврата почтой. Когда пришли документы, уже и времени не оставалось. Пришлось идти со всеми, компанией. Там нас, из одного класса, было пять человек с Гаком (Гак - это фамилия одного нашего ученика, очень серьезного мальчика; учился он хорошо и давно мечтал стать горняком). Не то, что я, будь на то моя воля, пошел бы в физкультурный, но там даже стипендию не платили.
Горный институт в Днепропетровске считался пределом мечтаний для серьезных абитуриентов. Монументальный комплекс, отличные аудитории, знаменитые ученые. К тому же там носили красивую форму. Факультетов много - от геофизики до гидрогеологии. Я же почему-то выбрал самый горный, он так и назывался - горный.
Если вы никогда не учились в Горном институте, то нужно кое-что объяснить. Сразу попасть в него невозможно. Сначала следует приехать на вокзал. Любой. Железнодорожный или автобусный. Затем сесть на трамвай, проехать половину города, а потом, начинается самое интересное. Этот трамвай разгоняется до максимальной скорости и долго, долго едет на крутую гору, которая, собственно, не гора, а так себе, геологическая складка, на которой расположилась еще одна часть города. За это время вы успеваете продумать о типе трамвайных тормозов, и что произойдет, если вдруг они откажут. Потом, вспомнив, что имеется и более рискованный, фуникулерный транспорт, успокаиваетесь и продолжаете поездку. В этот момент можно даже расслабиться и откинуться на спинку, если, конечно, едете сидя.
"Там на горе наш институт,
А наша цель не за горами"...
Так пелось в студенческой песне. Признаюсь, я даже не очень представлял себе, в чём наша цель и чем занимаются специалисты-горняки.
Недалеко от института был прекрасный парк на самом берегу Днепра, а в парке - дворец студентов. В этом дворце часто проводились нестандартные мероприятия. Запомнилась одна встреча с французскими студентами. В официальной части весь зал пел патриотическую песню о французских докерах, но французы эту песню почему-то не поддержали. Были какие-то бессмысленные выступления наших бонз, но французы почему-то отвечали на не поставленные вопросы.
Всё прояснилось в неформальной обстановке, когда в вестибюле удалось оторваться от любознательных в штатском. Появились острые вопросы и откровенные ответы. Так я впервые услышал из уст нормального иностранца, почему он не солидарен с социализмом. Или почему капитализм имеет реальную перспективу, а социализм - нет. Были среди этой группы и придерживающиеся других взглядов. Но нам повезло, и длилось это до тех пор, пока комсомольские лидеры не получили подкрепления. После этого вновь посыпались стандартные вопросы, а ответов мы не услышали.
На первом курсе предметы были во всех технических вузах примерно одинаковые, но были и специальные: так, например, был хороший курс геодезии. Заканчивался он летней практикой со сдачей зачета по конкретной работе. Геология - очень интересный предмет, но почему он попал к нам, я так и не понял. Особенно мне нравилась минералогия. За сравнительно небольшой курс мы научились отличать один минерал от другого, описывать тип его кристаллической решетки, основной химический состав и прочее. Помню, как преподаватель принёс целую коллекцию разных минералов, штук сто. Среди них был один белого цвета с непонятной кристаллической структурой. Никак не мог я его определить, потом рискнул и лизнул языком. Точно, это действительно оказался обычный сахар.
Многие предметы были, я бы сказал, одинаково неинтересные, и мы часто удивлялись, что порой известные ученые читают хуже толкового учителя. Так, например, физику читал профессор, работавший до этого в Днепропетровском университете. Поскольку переделывать конспекты ему было лень, он читал нам университетский курс без всякой корректировки. Зато сдавать экзамены ему было очень легко. Он разрешал пользоваться всем, что есть, поскольку никогда не спрашивал по теме выпавшего билета, но был очень снисходителен, ставя оценки.
Специальные дисциплины начались на втором курсе. Основной курс, горное дело, читал известный специалист в этой области. Это было видно по тому, что на нем была форма горного инженера с крупными звездами, как у генерала. Тогда форму носили почти все - медики и юристы, горняки и связисты. И звания были полувоенные, например, горный инженер третьего ранга. На первом же занятии он приоткрыл некоторые секреты специальности: рассказывая о компоновке шахт, он как бы вскользь упомянул о необходимости большого помещения для конюшни. На мой наивный вопрос, для чего это нужно, ответил скромно, но со вкусом:
- А вы что думаете, только в старых шахтах используют лошадей?
И всё. Тотчас в голове возник образ лошади по кличке "Труба", о которой когда-то читал, кажется, у Эмиля Золя. Она, бедная, только вспоминала детство, когда паслась на лугу, но люди спустили её в шахту, и с тех пор она ни разу не видела солнца, зеленой травки, да и вообще - глаза ей уже были не нужны. Так она постепенно слепла, слепла, а я вызревал, вызревал и начал понимать, что все предыдущие сказочки о том, что уголёк добывают в белых халатах с помощью кнопок, как нам показывали в специальной кинохронике - не более чем реклама, а высокие оклады шахтеров - лишь компенсация за тяжкий труд.
Угольный пласт считается промышленно пригодным, если его толщина превышает 45 см - это примерно до колена. Вот и представьте себе, как работают шахтеры, например, Донбасса, где толщина пласта редко бывает больше. Как только представлю себе это, у меня начинает болеть поясница, и я вспоминаю печальный конец моего спорта. Хорош инженер, не умеющий ползти вдоль пласта! Но об этом позже.
Да простит мне читатель, что не описываю подробное содержание изучаемых мной предметов, но некоторые дисциплины запомнились надолго. Помню лекции профессора Перовского, известного специалиста по электротехнике. Это был талантливый преподаватель. Он поднимался на кафедру, надевал на лоб большие очки и говорил:
- Я тут вам прочитаю кое-что из Пушкина.
Затем долго рылся в карманах, которых было немало. В одном из них находил замызганный клочок бумаги. Резким движением головы сбрасывал очки со лба на переносицу и начинал читать:
Одев огромный Боливар,
Онегин едет на бульвар.
Пока недремлющий брегет,
Не прозвонит ему обед.
После этого снова водружал очки на лоб и, отметив произведенный эффект, продолжал:
- Ну, это вы все знаете. А вот кто такой Боливар?
При этом делал небольшую паузу и объяснял, какой посол, из какой латиноамериканской страны носил такое экзотическое имя, и как выглядело сомбреро, которое тот привез в холодный Петербург. Далее, когда полностью был исчерпан шляпно-географический ребус, мы - уже все вместе - начинали расшифровку слова "брегет". При этом все узнавали, что брегет - это карманные часы, по форме напоминающие луковицу. И только после всего сказанного становилось ясно, ради чего весь этот филологический экскурс был затеян. Оказывается, брегет был замечательным устройством, и всегда на виду. Изобретатели многих поколений вносили в него свои идеи. Был среди них и Томас Эдисон, который изобрел еще очень много полезных вещей в области электротехники, к изучению которой мы и приступаем.
Казалось порой, что такие отступления - просто потеря времени. Но если это отступление от темы выбрано удачно и своевременно, если у слушателей уже мозги засыхают от обилия формул, то подобный экскурс взбадривает, заставляет соучаствовать в процессе восприятия нового, а главное... Прошло уже более пятидесяти лет, а в памяти сохранилось. Как будто это было совсем недавно.
Этот прием в меру своих сил и способностей я применял в дальнейшем в своей преподавательской деятельности. И вот ещё что меня удивительно поразило: как-то попал на кафедру английского языка и там услышал, как преподаватели говорили между собой по-английски. Это в корне меняло мое устоявшееся представление. Я раньше встречал преподавателей, которые знали только грамматику - и всё. Оказалось, что бывают и приятные исключения.
Смерть Сталина
Моё сравнительно недолгое пребывание в Горном институте совпало с событием огромной важности - смертью Сталина. Эту мерзкую личность даже не хочется именовать с заглавной буквы. Конечно, я тогда ещё многого не знал, но в то же время знал достаточно, чтобы встретить эту весть с чувством облегчения.
Как обычно пришел в институт. Вижу какое-то шевеление. Люди с черными повязками направляют всех в актовый зал. Поднимаюсь на второй этаж. Зал заполнен полностью. Но разносится патетический глас нашего главного оратора. Был там один преподаватель марксизма. Он, когда входил в раж, закрывал глаза, и как в театре, при исполнении соответствующей роли, трубил, что было сил, как будто хотел всех перекричать:
- Но пусть... не радуются... наши... враги!.. Наш... бессмертный... вождь... оставил... нам... выпестованный... им... достойный... Центральный... Комитет..., который... со временем... покажет... им... кузькину мать!..
Опять, черт возьми, увлекся! Последние слова - не его, это ближе к нашему другому Цицерону, но много у них общего: манера говорить нараспев отдельными словами, неправильные ударения, которые резали слух, патетика и жесты, возбуждающие слабых людей, и прочее. Больше того, своим экстазом он довел многих до обмороков, и я видел, как выводят девушку в предынфарктном состоянии. Оставаться там, и выслушивать эту чушь было выше моих сил, и я тихонько, чтобы никто не засек, вышел из поля этой траурной церемонии. Многое должно теперь измениться, думал я. Но вскоре меня отрезвил один случай. По дороге в Запорожье со мной в вагоне электрички оказался студент металлургического института. Был он слегка навеселе, и потихоньку распевал модную в то время песенку "Голубка". Постепенно, по мере приближения к родному городу, его голос крепчал и уже весь вагон слушал:
О, голубка моя,
Как тебя я люблю-у-у-у...
Не знаю, чем закончилась бы эта лирическая песня, но вдруг к студенту подошел один такой в штатском, с внешностью комсомольского работника и хорошо поставленным голосом изрек:
- Прекратите, сейчас же, петь! Вы разве не знаете, какой сегодня день?
Эта фраза, а самое главное - тон, которым это было сказано, моментально отрезвили нашего студентика, и на всех повеяло вновь вчерашним днем.
Но и это было ещё не всё. Тут же кто-то рассказал, что вчера, на том же траурном митинге, кто-то из присутствовавших спутал во здравие и за упокой. И на слова "Почтим его память минутой молчания" - вдруг начал аплодировать. Естественно, недолго, так как его тут же арестовали. Наверное, недолго держали, но это уже детали.
Но перемены все-таки наступили. Не так быстро, как хотелось, но всё же вскоре отпустили "врачей-убийц" - последних пострадавших в грандиозной борьбе с безродным космополитизмом. Прошло еще несколько лет, и уже в другом институте я стал свидетелем, как в центральном вестибюле убрали большой памятник Сталину, который закрывал половину окна. Проходящий мимо студент-баскетболист остановился, оглянулся, как будто хотел лишний раз удостовериться, что все это ему не померещилось, и с высоты своего двухметрового роста изрек: "Хо-хо-хо! Вождя убрали - и сразу стало светло!"
Первая любовь
Я помню чудное мгновенье...
А.С.Пушкин
Так вот, в Горном институте было два предмета особой гордости: художественная самодеятельность и спорт. Поскольку в художественной самодеятельности были свои звезды, а первокурсники в первые годы еще комплексовали, привыкали и никак не могли освоиться, оставалось одно - спорт.
Была, правда, еще одна, я бы сказал, не менее важная вещь. Когда тебе девятнадцать лет, и ты впервые выпорхнул из отеческого гнезда, всякий нормальный молодой человек должен влюбиться. Была даже поговорка: начерталку (начертательную геометрию) сдал, можешь влюбиться, сопромат сдал - можешь жениться. Я же, как и положено неординарному, все сделал иначе. В первую же весну, еще до сдачи начерталки, я влюбился. Да и как могло быть иначе? Весна. Нет, об этом я уже говорил.
Итак, по порядку. Институтский вечер, бал. Она, самая красивая девочка среди студенток мединститута. К ней и не подойдешь. Вокруг столько поклонников. А если даже подойдешь, пригласишь на танец, то где гарантия, что она пойдет с тобой танцевать? А если не пойдет, то будет такое расстройство, впору стреляться. Рассмотрим ещё один вариант. Предположим, подойдешь, может быть, пойдет танцевать. Что тогда? Танцую я не блестяще. Могу ненароком и на ногу наступить... Танцевать с такой девушкой, держась на расстоянии, - тоже кайф, но не тот. Ну и потом: как и о чем поговоришь, если гремит музыка? К тому же говорить умно, может не понять. Говорить о погоде - тоже сплошная скука...
И так всегда, при принятии сложного решения, всегда оказываешься в проигрыше. Нужно в данном случае не философствовать. Нужно действовать! Но как? В тот момент, когда я не до конца осмыслил, что круг замкнулся, вопрос решился сам собой.
Она, что-то сказала своему партнеру, и сама подошла ко мне.
- Привет, ты меня не узнаешь? - неожиданно произнесла она.
- Ну почему же! - кажется, пролепетал я от неожиданности. - Узнаю, только никак не вспомню, где, когда и по какому поводу...
- А лагерь на Азовском море, помнишь? Я помогала тебя откачивать, когда ты хотел переплыть море туда и обратно. Потом первенство по художественной гимнастике. Я была капитаном команды. - Видимо, у меня был довольно глупый вид, поскольку я все время думал, что сказка о гадком утенке имеет реальное подтверждение. Некоторое время, я не мог вспомнить её имени. Помог опять-таки случай.
- Светлана, ты идешь домой? - спросила одна из её подружек.
- Нет, нет, не идет. Я её на руках принесу. Если смогу поднять - ответил я.
Последние слова были не шуткой и произнесены вполголоса. Но об этом несколько позже.
Дальнейшие наши отношения, я думаю, ничем не отличались от многократно описанных в лирической прозе того времени. Известно, что юноша ведет себя так, как девушка ему позволяет.
Она не позволяла, я не настаивал.
Она не поз..., я не нас...
Она не..., я не...
Она..., я...
Мы...
Это только сейчас молодые люди, не успев познакомиться, тянут друг друга в постель, соревнуясь при этом, кто раньше проявит свою инициативу. Совсем недавно услышал частушки на эту тему:
На горе стоит береза,
К земле ветка клонится,
Парень девушку е...,
Хочет познакомиться...
Похулиганили - и хватит. Недавно встретил друга, известного литератора. Поговорили, обменялись мнениями.
- Хочешь написать современную книгу, включи обязательно секс. И, побольше, фольклора, - сказал он.
- Это что, матерных слов? - не удержался я.
- Понимай, как знаешь. Без секса и фольклора проза очень пресная. Литература должна быть ближе к народу. Всё должно быть как в жизни. Ты можешь написать талантливо и современно.
Я всегда прислушивался к мнению умных людей, особенно когда оно совпадало с моим собственным. Откуда это пошло, что традиционная русская литература, которая на протяжении длительного времени избегала, правда, не всегда и не до конца, применения нецензурных выражений, вдруг начала бравировать этим? Тут, на мой взгляд, существует ряд причин: отсутствие официальной цензуры не всегда компенсируется внутренней цензурой, чувством меры и талантом автора. О таких материях, как влияние сталинских лагерей и свободной литературы Запада лучше не говорить, об этом уже много сказано. Опять я, кажется, увлекся. Вернемся лучше к Светлане.
Её имя было очень модным в то время. Это имя носила дочь вождя, завод, изготавливающий лампочки, большой корабль и многие другие. Ей очень шло это имя, поскольку вся она была светлая и радостная. В компании сверстников её очень любили. Все - и меня это не очень радовало. Поэтому я и предпочитал уединение. И самое лучшее место было у Днепра, на скалах. Для этого не надо было ехать далеко за город. Река была рядом, у самого парка.
У неё был прекрасный характер и хорошее чувство юмора. На мой взгляд, человек, лишенный чувства юмора, - не совсем полноценный: всё, что говорится в шутку, такой человек не понимает. Он, всё сказанное напяливает на себя как колпак на голову. И сам об этом не догадывается, потому что у него нет этого самого чувства. Даже не знаю, читают ли такие люди юмористическую литературу. Может быть, даже читают, но получают ли они от такого чтения удовольствие? Существуют даже тесты на чувство юмора. Мне их заменяло несколько старых анекдотов. Стоило мне извлечь из памяти один из них - и этого было достаточно.
Она была бы, наверное, хорошей женой, так как мечтала иметь много детей. По крайней мере, двух. И не скрывала этого. Но я к этому в то время еще не был готов.
Бирюковый спорт
Со спортом в этом институте у меня ничего не получалось. Дело в том, что я решил бросить спорт. Не потому, что он мне перестал нравиться или я стал слишком серьезным и увлекся учебой. Нет. Причина была более прозаическая: дело в том, что когда говорят о спорте, принято говорить только о его положительных сторонах. Так и я, говоря о спорте, вполне осознанно умолчал, что мой спорт кончился не совсем благополучно. Точнее, совсем неблагополучно. А ещё более точно - весьма плачевно. На одном соревновании, прыгая в длину, я неудачно сгруппировался при приземлении и получил травму позвоночника. Это бывает очень часто и очень неприятно для спортсмена.
Сначала я пытался скрыть, что я спортсмен. Но как это сделаешь, если на первом же занятии по физкультуре преподаватель сначала построил группу и сразу ко мне:
- Чому вы не ходите на тренировки?
Я начал было объяснять, что сейчас не в форме, у меня обострение и когда это пройдет, то приду и буду по мере сил ... Куда там! Его глазки вдруг стали злыми и недоверчивыми. Он резко мне что-то ответил и вернул в строй. А потом начались беседы с заведующим кафедрой и другими чинами от спорта. Кончались они примерно тем же.
Здесь нужно кое-что объяснить. Дело в том, что пояснично-крестцовый радикулит, а именно это я заработал в конце своей спортивной карьеры, представляет собой незначительное смещение некоторых позвонков. В обычном состоянии человек может свободно двигаться, даже слегка бегать. Но стоит сделать случайно какое-то неловкое движение или поднять лишний вес, как позвоночник реагирует резкой болью, при которой не только спортом, обычной ходьбой заниматься не в радость. Пытался лечиться, но пользы от этого было мало. Только лечащий врач приговаривал:
- Не носить тебе свою подружку на руках.
Всё это я пытался объяснить моим новым спортивным наставникам. Но как объяснить человеку то, чего он не хочет понять. И медицинские справки не помогают. У таких людей всегда есть железный контраргумент:
- Да я вам сто справок зроблю, если очень захочу. Нам нужно выставить команду на первенство города. Хоть помри.
Ну как с такими можно договориться? Может быть, сейчас, имея большой опыт общения с разными чиновниками, я бы наверняка что-то придумал. Но тогда у меня ничего не получалось. Уступил давлению. Пошел на эти проклятые соревнования, пытался выступить как середняк, но оправдались только худшие ожидания, после которых целую неделю лежал пластом, естественно, не посещая занятия. Вот тут и прибавились новые обвинения:
- Ну, як вы это объясните? Значалу выступал хорошо, а потом начал симулировать и совсем ушел. Подвёл коллектив! Мать вашу.
Кажется наступило подходящее время познакомить читателя с моим новым спортивным наставником - автором всех предыдущих русско-украинских перлов. Звали его... Бирюк. Но это была кличка. Так его звали все. А настоящее имя использовали так редко, что не мудрено и забыть. Это был настоящий богатырь. Мастер спорта по поднятию тяжестей. Когда-то он, очевидно, был неплохим спортсменом, но с возрастом все забросил, заплыл жиром и мог бы быть хорошей антирекламой любому спорту. Диплом мастера спорта и квадратный значок заменяли ему образование и знания. Он очень любил командовать во время маршировки и многократно повторял:
- Когда маршируешь, трымай себя гордо и всё время говори про себя:
- Раз, два, три - я самый умный,
- Раз, два, три - я самый красивый,
- Раз, два, три...
И так далее - с начала и до самого конца маршировки.
Казалось, что в этот момент он чувствовал себя генералом всех марширующих спортсменов Великого Советского Союза. С точки зрения психологии он был, конечно, прав. Но какое это имело отношение к физкультуре или спорту? Посетив пару таких занятий, я вообще перестал на них ходить. По принятым правилам спортсмены-разрядники могли не посещать такие занятия. А у меня таких разрядов было столько... Хоть шапку подставляй.
Он отвечал за спорт на нашем факультете. Его главным увлечением был автомобиль - старая Победа, которую он чинил ежедневно во дворе института. Было даже удивительно, как она таскала такую гору мышц, жира и тупости. А выражение "мать вашу" было его поговоркой, к которой мы привыкли и считали, что это относится к конструкторам и производителям его автомобиля, но никак не к нашим мамам.
В перерывах между ремонтами своей машины, он вытирал руки от масла, брал журнал и принимал обычные зачеты по отдельным видам спорта. На этот раз всё было иначе. Когда очередь дошла до меня, он изрек:
- А с вами у меня особый разговор. Я и не таких уламывал. Будете сдавать зачеты як положено. Завтра в девять утра в бассейне плавать, а потом на стадионе усё остальное.
- А если я умру? Разве можно все виды в один день? - попытался я как-то возразить.
- Не помрете, а будете знать, що такое спорт! - отвечал он.
Я, естественно, не умер, но сдавать все виды спорта один за другим оказалось непросто. К тому же он куда-то очень спешил, и всё время подгонял меня.
- Вы чому опаздываете? От бассейна сюда полчаса ходьбы. Я вже битый час вас жду.
- Вам хорошо, у вас машина, а я ехал на трамвае, - отвечал я.
А сам думал:
- Вот, сволочь, взял бы меня в свою машину, не пришлось бы ждать, пока я специально не пропущу пять трамваев. Пять - это мое любимое число. Конечно, не оценки. Это день и месяц моего рождения.
В конечном итоге, зачеты я не сдал. Тут же пытался некоторые виды пересдать, но это ни к чему не привело. И поясница заболела некстати... А как его проверишь? У него секундомер. Как захотел, так и нажал кнопку...
Прямо со стадиона я отправился в деканат и написал заявление об уходе из института. Я давно собирался это сделать. Спасибо Бирюку. Он, сам того не подозревая, ускорил мое решение. Специальность меня не привлекала. В этом я уже разобрался. Добывать полезные ископаемые вообще-то почетно, но к почету у меня было своё отношение. Даже в том возрасте.
Солнечное затмение
Говорят, солнечное затмение - к переменам. Я бы добавил, к большой перемене. Именно в этот день, можно сказать, окончилась моя первая любовь. Светлана тоже сдавала какой-то зачет и пришла радостная и возбужденная. За ней родители прислали машину, и мы почему-то на трамвае добирались туда, где эта машина её ждала. Из-за всех этих хлопот я как-то и не обратил внимания на то, что люди чем-то возбуждены, прикладываются к закопченным стеклам и посматривают на наше светило.
Может быть, поэтому оно и произошло так неожиданно: в какое-то мгновение довольно резко стало темнеть, как при приближении грозы. Затем совсем стало темно - темней, чем ночью, поскольку не сразу включили уличное освещение. Хорошо помню, что собаки начали громко лаять и скулить, но длилось это совсем не долго. Я только и успел поцеловать на прощание свою девушку. Целоваться на улице, а тем более в трамвае, днем тогда было не принято. Наверно, именно поэтому сразу началось открытие солнечного диска. Наступил рассвет. Днем. И очень быстро.
Написал, а потом подумал, что даже не скептик может решить, что уж слишком много совпадений для одного дня. Вот занесло автора! Даже солнечное затмение приплел. Чем не фантазия в стиле "Янки при дворе короля Артура" Марка Твена? Есть даже такая игра, при которой играющему предлагается сюжет, а он отвечает, могло ли это быть. В этой игре я бы выиграл при любом соотношении ставок. Было это, действительно было, единственный раз в моей жизни. Где-то в первых числах июля (точно не помню) 1954 года - и это могут подтвердить астрономические таблицы того времени, поэтому спорить не стоит, определенно проиграете.