Мой сосед Павел был известной личностью в нашем районе. В его руках самая старая машина оживала. Больше того, начинала работать даже та, которая вообще не должна была заводиться. То ли из-за отсутствия деталей или по какой-либо другой причине. Такую работу он делал с любовью, и все свое свободное время проводил в гараже. Иногда мы удивлялись, как ему удается совмещать столь разные сферы, поскольку работал он в академическом институте истории, начальником сектора. К тому же кандидат наук и носил бороду. У них там, в институте все почему-то были с бородами, наверно косили под классиков марксизма. Это, правда, вызывало иногда удивление, особенно тогда, когда выезжали коллективно в колхоз, на картошку. И еще. Он очень любил своего сына, но жена отправила его в деревню к родителям, а сама села писать диссертацию. Вот такая советская семейка. Ну, как в таких условиях не отдаться любимому делу? Поэтому никто и не удивлялься, что всю свою любовь он отдавал автомобилям. Ведь человеку нужно кого-то или что-то любить.
Начало перестройки многие встретили с опаской. Кому теперь нужна история? - тем более, с марксистским подходом. А другой, как мне кажется, у нас в стране и не было. Но Павел не растерялся:
- А чего мудрить, - говорил он, - рынок сам расставит все на свои места. - И расставил...
Встретил я его в разгар перестройки. Оказалось, что из института он ушел, открыл в гараже малый сервис, очень доволен, что нашел себя, но вот незадача, очередной дефолт и в один момент все оказались в долгах. И Павел в том числе.
- Я только недавно взял кредит на две гаражные секции с подъемниками, - сказал он совсем не радостно.
- И что ты собираешься делать? - спросил я. Меня этот вопрос интересовал в тот момент не абстрактно, ибо я и сам оказался в такой же ситуации.
- Не знаю, - говорит он, - я и сервис открыл только потому, что ничего другого толком не умею. Вот, правда, говорят, что можно не дорого купить машину в Германии. Но я неудачный бизнесмен и все, за что берусь, кончается неудачами.
- Ты, Паша не прав. Если взялся за бизнес, то должен иметь настрой, что выигрыши чередуются с проигрышами. А с машиной, какой риск? Спрос на них большой, не понравится, продашь. Ничего не проиграешь... Может быть и я поеду... Позвони через пару дней. Будь здоров.
За эти два дня я достаточно созрел. А почему бы, не поехать. Машина мне тоже нужна. Уже месяца два как я продал свою старушку, а вот купить что-то приличное не получается, а тут еще этот, прости господи, дефолт и затишье. К тому же, попутчик хороший, есть с кем поговорить. Вот только денег маловато. А если быть более точным - вообще нет.
Решение появилось само собой, сколько соберу до намеченного отъезда, такова и будет стоимость покупаемой машины. Когда-то машина была признаком зажиточности. Выражение: "У него даже машина есть", говорило о многом. Потом отношение к ней изменилось. Уже спрашивали, какая машина, сколько ей лет. Ведь машина может стоить большие деньги, или совсем малые. Более того, её стоимость может выражаться и отрицательным числом, когда эту развалюху нужно отвезти на свалку... Впрочем, хватит философствовать, у меня в дороге будет свой философ.
Представьте себе обычный автобус, в котором около тридцати мужчин не очень похожих на беззаботных туристов. Но у каждого "туриста" чемоданчик, в котором канистра с бензином (бензин в Европе стоит дороже) и сумка с продуктами. Среди продуктов две бутылки водки и пара блоков сигарет. Это то, что разрешается провезти. И конечно, деньги, которые запрятаны у каждого в соответствии с его фантазией. Вот такие российские бизнесмены! Потом оказалось, что не все везут рекомендуемый турфирмой запас. Среди нас попадаются довольно опытные "челноки", которые сделали не одну ходку и хорошо знают, что и как. Но их мало и держатся они как аристократы. Они позволяют себе в пути пить баночное пиво, заходить в придорожные кафешки, и другие мелкие радости. Но нам этого не нужно. У нас термос, растворимый кофе и консервы. А что еще нужно научному сотруднику? Естественно, хороший собеседник.
- Скажи, Паша, как у тебя с немецким языком?
- Никак, - отвечает он. - Я его никогда не знал, а что знал, уже забыл.
- Прекрасно, - говорю, - а как мы будем общаться с аборигенами?
- По-английски, - отвечает мой попутчик.
- Хорошо, что ты английский знаешь. Но почему же ты, как-то просил меня перевести фордовскую инструкцию? - спрашиваю я, и чувствую какую-то нестыковку.
- А я на вас рассчитываю, - отвечает он и смотрит на меня своими голубыми глазами.
- Ладно, - говорю, - поговорим о чем-нибудь более веселом. Как ты думаешь, наша страна скоро выйдет из экономического кризиса.
- А что вы имеете в виду? - Павел не на много моложе меня, но почему-то никак не может преодолеть барьер возрастной иерархии, вы - ты. В английском языке такой трудности нет. Там ты и вы переводятся одинаково -YOU.
- Кода научные сотрудники начнут работать по специальности, промышленность заполнит полки товарами, а молодые специалисты не будут стремиться за бугор. За автомобилями в том числе.
- Думаю, что очень нескоро.
- Но почему же, у нас ведь очень богатая страна. Столько полезных ископаемых...
- Полезных? Этого мало, - проговорил Павел и как бы ушел в себя.
- В Тихом океане имеется один небольшой остров, - начал он свой рассказ.
- На протяжении многих веков на этом острове обитали только птицы, которые питались рыбой и выводили птенцов. Но вот на острове появились первые люди, островитяне. Много лет, они, также как и птицы, питались в основном рыбой, но собирали еще дары щедрой земли. Эти счастливые дети природы не знали что такое работа в нашем понимании. Разве можно назвать работой пение и пляски в угоду туристам, любителям экзотики. Но поступь цивилизации не обошла этот остров стороной. Кому-то пришло в голову, что богатства острова не запрятаны глубоко под землей, а находятся здесь же, прямо на поверхности. Бери лопату, бульдозер, экскаватор и копай себе на здоровье. Лучшего удобрения, чем птичий помет или гуано пока не найдено. А запасы этого ископаемого оказались настолько внушительны, что островитянам даже не пришлось самим заниматься этим делом. Нашлись специалисты, фирмы, деньги и "процесс пошел". По расчетам экономистов, это островное государство стало самым богатым на душу населения. Только вот одна маленькая деталь не была учтена...
- И какая же эта деталь? - не выдержал я.
- Общий уровень культуры...
- Почему же это маленькая деталь? - опять вклинился я.
- Потому, что её часто не замечают. А общий уровень предусматривает продолжительность жизни населения страны, общий уровень образования населения, среднюю заработную плату, а также демократические институты, международные связи, права человека и прочее. Жаль, что наши реформаторы все никак не поймут этого...
- Хорошо, - говорю, - в этом ты прав, но вернемся к нашим баранам, вернее островитянам. - Чем же закончился эксперимент в этой Гуанолэнд?
- Да ничем, - отвечает Паша, - все, кто был причастен к деньгам, построили себе дворцы, вилы, бассейны, обвешали своих любовниц бриллиантами, а остальное прогуляли, пропели, протанцевали. А у тех, у кого ничего не было, естественно, ничего и не осталось. А гуано, как и любое другое полезное ископаемое, сам понимаешь, не бесконечно...
- Подожди, подожди, но ведь всю эту историю ты рассказал мне не для того, чтобы сравнить нашу и, скажем, арабскую нефть с гуано. Здесь ведь можно сделать несколько выводов. Ладно, продолжим позже. Готовь лицо к фейс контролю, подъезжаем к границе.
Границу с Польшей мы пересекли без приключений, а с Германией, тем более, но когда за окном начали появляться немецкие поселения, нам было уже не до разговоров. Что ни говори, первый выезд за пределы и ничего не произошло. Где-то под Берлином переночевали в кемпинге и начались автомобильные приключения... Описывать их, сплошная тоска, а выбрать одну машину из трех-четырех сотен, бывших в употреблении, очень не просто. К тому же хозяин этой площадки заявил, что все установленные цены весьма приблизительны, и он будет продавать значительно дешевле. Особенно тому, кто купит две и больше машин. Он, очевидно, заметил, что установленные цены произвели на нас не очень благоприятное впечатление. Походили мы с Пашей по этой площадке, посмотрели, как хозяин торгуется и пишет на капоте новую цену (пальцем), почему-то стало неуютно до ужаса. К тому же цены и наши возможности... Через пару часов этих бессмысленных поисков мой попутчик заявил, что не будет покупать, вообще. У меня, в какой-то момент тоже возникло подобное желание, но что делать? Поехали дальше на Север, в город Киль, что у самого синего моря. Автобус выполнил свою миссию и неожиданно уехал, а отказаться от задумки как-то не хватило решимости. Решил:
- Ладно, черт с ней, с машиной. Попадется приличная, и по деньгам, куплю, а если нет, так нет!
А денег у меня всего-то было около восьмисот марок. Это даже меньше восьмисот долларов. Но нужно еще на обратный путь... Паша предлагал свои, но не хотелось одалживаться, к тому же не было уверенности, что смогу скоро возвратить.
- А не купить ль нам одну на двоих, - возникла идея. - Ввязались в это гуано, так нужно хоть как-то выкручиваться, - говорю я.
- А что, мысль хорошая, - отвечает мой попутчик, и лихорадочно шарит в карманах. - Не может быть, - почему-то говорит он и продолжает поиски. - Не может быть, - повторяет, - у меня никогда такого не было.
Тут уже и я начинаю понимать, что наш альянс, очевидно, не состоится.
- Так что, может или не может? - спрашиваю на всякий случай.
- Да, может, - отвечает Паша, - в последний раз я видел их на границе, когда был шмон. Я и в декларацию вписал 960 марок. Видно там и посеял, когда перекладывал из кармана в карман.
- Да, печально. - Утешил я моего попутчика словами, что в жизни и больше теряли. Что делать, такова селяви. Одни теряют, другие находят.
- Не переживай, - говорю, - вот поставит Ельцин после себя какого нибудь бравого гебешника. Он конечно экономику не потянет, но прижмет всех строителей пирамид. Всяких там Мавроди, Гоицгори, Властелин, получишь ты все, что потерял и бизнес пойдет. Конечно, жаль деньги, да и хорошую идею тоже.
Побродили мы по этой новой площадке, наконец, приглянулась одна старушка. Не совсем то, что хотелось, но все же близко к моим возможностям. Опель, который побегал по дорогам Германии лет восемь. Сколько он накрутил километров, не помню. Но знающие люди говорили:
- Не фонтан, конечно, нужно было брать больше денег. Три-пять тысяч в самый раз! - а где их возьмешь? Когда ничего нет, то и три тысячи - капитал.
Описывать наш путь домой тяжело, потому что потерял он всякий налет романтики. О какой романтике можно говорить, когда испортилась погода, начало декабря и сосед в невеселом состоянии. Пробовал его разговорить, но ничего не получалось. Больше общаться не с кем, мы сразу потеряли всех своих попутчиков. Долго договаривались, что поедем колонной, мало ли чего может случиться. В чужой стране и без языка. Куда там, стоило выехать на хайвей, как попали в поток не то в пять, не то в десять полос. Где свои, где туман - не поймешь. К тому же, в первый же день, я не справился с управлением на скользкой дороге и врезался правым боком в металлическое ограждение дороги. Не очень сильно, но свернул правую фару таким образом, что освещала она путь в большей мере справа от моей полосы. Ремонтировать такую машину не брался даже Паша. Да и времени нет. Вот и решили продолжать путь как бы с подбитым глазом. Трудности были на каждом шагу, но все они были только прелюдией...
Когда же, наконец, пересекли границу с Польшей, и увидели первые коммунистические лозунги на дорогах, написанные по-белорусски, а это были первые крупные надписи, стало вдруг весело и радостно. Я вообще-то не люблю лозунги, особенно такие. Но на этот раз они, почему-то, не вызывали негативного отношения. От них веяло чем-то родным, привычным. Появилось даже необъяснимое чувство близости к дому, какой-то подъем.
- Ура-а-а! - прокричали мы дуэтом, - доннер ветер, пся крев, мы на Родине!
К сожалению, наш подъем продолжался не долго, и радость омрачилась местными сложностями. Когда мы подъезжали к бензоколонке, то увидели массу народа. Оказывается, это очередь за бензином. Его уже не привозили три дня. Вот и стоят бедные автомобилисты в надежде на светлое будущее. А очереди, какие? Одна для инвалидов, вторая для ветеранов, третья для бывших партизан. Четвертая и пятая еще для кого-то, а последняя, самая большая, для всех остальных.
- Товарышы, - обратился я к небольшой группе мужчин по-белорусски, - а нет ли у вас отдельной очереди для транзитных москвичей. Можна даже по кооперативной цене... - Куда там, на меня зашумели и зацикали, как будто я предложил им продать Родину... и недорого. Хорошо, что не побили. Что делать? Указатель уже давно на нуле и сигнальная лампочка горит, не переставая, а наши внутренние резервы мы израсходовали еще в Германии...
- Поедем дальше, там будет видно. Не сидеть же нам здесь, без льгот и надежд, - говорю я, - не возражаешь?
Мой Паша, после потери денег, потерял всякую инициативу и только молча что-то пробурчал, типа: "Делай что хочешь".
А тут еще дождь перешел в снег. Размер его хлопьев все увеличивался и увеличивался. Сначала он покрыл землю "белым покрывалом", а потом начал это покрывало утолщать. Притом с такой скоростью, что вскоре пропали из вида колеса предыдущей машины. Это была загородная трасса, и движение на ней было весьма интенсивное. Снегоуборочной техникой даже не пахло, поэтому все двигались предельно осторожно. Любая остановка или неверный маневр могли привести к тому, что в этом снежном месиве тронуться с места будет очень не просто, особенно тем, у кого, как у меня резина с пролысинами... Впрочем, один, все-таки, рискнул сделать это. Идущий перед нами жигуленок решил, что скорость движения, ему, видите ли, не достаточна. Вот он и ринулся в обгон. Конечно, он обогнал одну машину, но не удержался на дороге, заскользил и покатился вниз с обочины... Увидеть такое не в кино, а своими глазами удается не каждому, к тому же, смотреть можно только урывками, отдельными фазами, иначе сам последуешь за пострадавшим. К счастью, этот смельчак не разбился вдребезги, а, проделав несколько оборотов вокруг своей оси, остановился на колесах. Я даже заметил, как шофер, мгновенно выскочил из кабины и оказался по пояс в снегу. В этот момент он напоминал петуха, которому отрубили голову, и пустили попрыгать на своих, ничего не понимающих, ножках...
- Какой же идиот спроектировал дорогу выше уровня местности, метров на двадцать и без ограды, - мелькнуло у меня в голове в тот момент, когда моя машина, почему-то вильнула хвостом и понеслась к обрыву. Хорошо, что удалось затормозить в последний момент, когда правое переднее колесо уже висело в пустоте.
- Сиди и не двигайся, иначе мы полетим вниз, - крикнул Паше, а сам, стараясь не нарушить хлипкое равновесие, начал выбираться наружу. Сначала я, не меняя свое положение, откинул сидение назад. Потом, как-то, по частям, начал переползать на заднее сидение. У вас, мои читатели с первого раза такой маневр не получится. Для этого нужно попасть в подобную ситуацию...
Значит так, выбрался я. Начинаю анализировать ситуацию. Хорошо, что Паша сидит на заднем сидении. Он уже давно жалеет, что связался со мной, но держится по-молодецки, и вряд ли будет двигаться по-своему. А если так, то ничего нам уже не грозит. Мой вес, передвинутый наружу, переместил центр тяжести от обрыва. Теперь машину нужно как-то вытянуть с обочины на проезжую часть. Не беда, такую операцию проделывал любой автолюбитель и не раз... А что, если её объединить с покупкой бензина? Достал я пустую канистру, поставил рядом и начинаю жестами показывать: "Выручайте мол, братцы, плесните, кто сколько может на пропитание моей колымаги, а заодно и вытащите, ведь мы должны помогать друг другу!" Если бы не было машин, было бы понятно. Но они двигались сплошной колонной, не обращая на меня никакого внимания. Некоторые, правда, показывали мне мимикой: "Извини, друг, сам понимаешь, какая ситуация"... Потом мне показалось, что я много захотел. Запрятал я свою канистру, но результат оказался тот же. Долго я еще приплясывал по пояс в снегу...
Наконец-то вижу, останавливается около меня снегоочиститель. Тогда, когда я потерял уже всякую надежду. Он видно никуда уже не спешил. Такую массу снега в одиночку не преодолеть, вот он и не делал этого, а двигался куда-то, как бы по инерции.
- Ой, голубчик, бросился я к нему, выручай, милый, я тебе отдам все гроши, яки есть у меня. Гроши, это по-украински, деньги.
- Да шо такэ, гроши? - отвечает он, - шо на них купуешь? Вот якщо б у тэбэ було питье? Инфляция, мать её ешть!
- О, питье, есть у мэнэ! - Закричал я радостно, вспомнив, что в багажнике еще есть водка. Вытащил я бутылку вместе с тросом. Все остальное он сделал сам. А когда моя родненькая, стала четырьмя колесами на твердую почву, мы уже были с ним друзьями. Отсыпал я ему пол пачки сигарет, а сам показываю на пустую канистру. Даю понять, что его услуга для меня бесценная, но недостаточная. И питье у меня еще есть... В тот момент мне показалось, что он отдал бы мне последнюю каплю бензина и сам остался на обочине... Большое дело, материальная заинтересованность, подкрепленная горячительным... Ну как тут удержаться от назидательности? Обещаю, это будет в последний раз:
- Мужики, если вы окажетесь в подобной ситуации, спрячьте свой бумажник с мятыми ассигнациями. Достаньте скромную бутылку московской и поднимите её повыше. Положительный результат - гарантирую.
...На одной канистре далеко не уедешь. Но до ближайшей бензоколонки можно. А там, если повезет, простояв пару часов в очереди, удавалось залить литров десять, и в путь. Больше не давали. Но этого было достаточно до следующей бензоколонки или сердобольного водителя. И так, короткими перебежками, продвигались мы по пути славных походов белорусских партизан. Был у нас еще один небольшой инцидент. Но я даже не знаю, стоит ли о нем говорить...
На одном из полустанков, когда мы томились в ожидании очередной порции, подошел ко мне один парубок и предложил левый бензин и не дорого. Только вот залить его, он, почему-то, мог где-то здесь, недалеко, в лесочке. Сам он, этот парубок, или хлопец был вроде ничего, но вот его друзья, не вызывали доверия. К тому же Паше показались их взгляды подозрительными, и он даже услышал, что "Шо с нэго возьмеш, такэ старье". А когда я сказал, "спасибо, ребята, не беспокойтесь", они начали кипятиться, "как же так, вы же обещали" и прочее. Особенно шумел один бритоголовый, весь в коже и заклепках. Уж очень ему хотелось продать нам свой левый бензин. Пришлось забаррикадироваться в машине и ждать, когда они успокоятся. Но их становилось все больше, а угрозы все явственней. И вот тогда, когда вся их копания вышла из машин и обступила нас, я высунулся из окна и сказал:
- Окей, пановэ, я вас подожду в лесочке, пся крев, - и нажал на газ до упора. Почему-то именно в Белоруссии у меня появилась тяга использовать слова из разных, слабо знакомых, языков.
Часа два мы гнали машину на пределе её возможностей, останавливаясь только затем, чтобы мгновенно поменяться местами.
- Такой темп, может выдержать только Шумахер, но не махер шума... Тоже мне хер шума. - Этот каламбур придумал мой историк, когда отдыхал от вращения баранки. Он так увлекся, что неожиданно начал выдавать и другие перлы... Потом достал игральные карты и начал их сортировать:
- Вы думаете, он вытащит гебешника? - Я уже привык к резким сменам тематики, поэтому и не реагировал на слова произносимые как бы для себя. - Какая масть к ним ближе всего? Пики? Так, Ельцин - Пельцин - Пульцин. Пультин - Путин - Распутин. Распутина - Киркоров - Пугачева ... Не придавайте серьезного значения. Карты не являются последней истиной...
А вот и бензоколонка с бензином. И очередь не большая.
Может быть, наши опасения были несколько преувеличены и эти господа не представляли опасности, но в то время мы были под впечатлением совсем недавних событий, произошедших в этих краях...
Наши офицеры, служившие в Германии, подрабатывали перегоном машин в Россию. Делали они это не от хорошей жизни и, конечно, нелегально. Поэтому, в порядке очередности, они брали отпуск на несколько дней и, собрав в своем кругу, необходимую сумму, покупали не плохую машину и перегоняли её. Этот "малый бизнес" как-то скрашивал тяготы их повседневной жизни, и давал дополнительную прибыль к скудной зарплате. Но вот появились случаи нападения на дорогах. При этом нападающие были оснащены отличными машинами, и им ничего не стоило догнать перегонщика, завести его в лес и обобрать как липку, забрав и машину, и все остальное. А кем он был, офицером или научным сотрудником, их не интересовало. Ведь в гражданской одежде все одинаковы. Обращаться же в милицию было бесполезно. Вот тогда и созрело, у них единственно правильное решение - провести воинскую операцию по всем законам военной науки. Все было продумано с чрезвычайной тщательностью: машина-приманка, хорошая радиосвязь, закамуфлированные под старье, подобные моей, ударные машины и, конечно, современное оружие. Как сообщали газеты, таким образом, была обезврежена крупная банда. Никто не ушел живым.
Вот бы, с таким же рвением, работали все, кто по долгу службы обязан делать это. А чего с ними возиться. Ждать пока они перевоспитаются? Можно и не дождаться. Но не об этом разговор.
Приехали мы в Москву на одном энтузиазме. Голодные, небритые, замученные. А Опель мой? Ну, как не сказать пару теплых слов о третьем участнике нашей эпопеи. Наш иномарочный друг, Опель, очевидно проникся чувством благодарности и ни разу, за все дни нашей одиссеи не подвел своего хозяина, и только в конце путешествия, как загнанная лошадь, отключился, когда мы уже подъехали к дому. Мне даже показалось, что он подмигнул мне своим подбитым глазом, поэтому и оставил я его в покое. Пусть отдохнет. А когда сам выспался и пришел в норму, он завелся с полуоборота.