Кто придумал этот афоризм, не знаю. Не исключаю, что даже сам. Ведь еще в школе у меня была такая слабость - приписывать слишком "заумные" фразы разным классикам. И как-то все сходило.
Учеба в аспирантуре не имеет ничего общего с обучением в институте. Может, и не следовало бы об этом писать, но я на своем опыте убедился, что могли пройти годы, и я бы так и остался в неведении относительно этой стороны жизни. Попробуйте спросить у своих знакомых, многие ли знают, что такое учеба в аспирантуре. Уверен, что не многие. И мне встречались довольно способные к науке люди, которые не знают с чего начать, не говоря даже о том, куда и как нужно поступать. Знаете, кого я больше всего не люблю? Людей, которые что-то знают, но ни за что не расскажут об этом окружающим. Обычно они оправдываются тем, что затратили много времени на изучение, а ты хочешь получить это без труда. Этот вопрос не такой простой, как кажется. И я думаю описать это более подробно. В дальнейшем.
Извещение о принятии я получил через месяц, тогда, когда его уже и не ждал. Это оказалось приятной неожиданностью, и я к сроку приехал в Москву. Приняли тех, кого не принять было нельзя, двух целевиков и араба из Багдада. Почему из всех оставшихся приняли именно меня, я ещё долго не мог понять. Здесь была какая-то тайна, вникнуть в которую мне ещё предстояло. По прошествии нескольких месяцев учебы, мне объяснили "химию" этого мероприятия. Оказалось, что после экзаменов, заведующий кафедрой проф. С.И.Катаев сказал примерно следующее:
- Ну, вот и докатились. Нужно принять двух человек, а остальным отказать. Ещё одна такая пиррова победа, и нашу кафедру все будут величать импотентной, так как не кому будет защищать диссертацию.
- Почему двух, ещё один араб. О нем никто ничего не знает, кроме того, что он из Ирака. - Добавил другой член комиссии.
- Как видим час от часа не легче, - заметил ещё кто-то. Вот тогда-то и родилась идея. Заполнить протокол и рекомендовать к утверждению только двух целевиков, а когда из министерства начнут настаивать на принятии третьего, добавить в протокол и четвертого. Наверно так будет легче отстоять мнение кафедры. Таким вот образом, "под шумок", протолкнули и меня.
Моим руководителем назначили доцента Хромого Бориса Петровича. Он, как самый способный студент, сразу после института поступил в аспирантуру, поэтому и был моложе меня. До меня у него не было ещё аспирантов, я был у него первым и он совсем не строил из себя корифея.
В нашу первую встречу, он предложил мне на выбор три темы. Первая относилась к автоматизации телекамеры, а вторая была поисковая и звучала вообще загадочно. Нужно было научиться рисовать на телевизионном экране различные фигурки. Как это делать, ещё никто не знал, и читать было не у кого. Именно эта тема сразу понравилась мне новизной и не избитостью. Третья тема меня и не интересовала.
Следует сказать, что выбор темы для аспиранта имеет очень большое значение. Ведь тема может быть чисто теоретической, исследовательской, изобретательской и так далее. И если аспирант возьмется за тему, в которой он не сможет самореализоваться, то пройдет три года, тебя отчислят и кто знает, сможешь ли ты закончить работу и довести её до защиты диссертации. Конечно, в разных НИИ и ящиках существовали многолетние темы. Тем, кто там работал, в этом смысле было проще. Сложность там была другого характера. Заключалась она в следующем. Вот, предположим ты, работая над темой, вложил в неё массу сил, таланта и здоровья. Как, например, я, при разработке инфракрасного локатора. Что из этого получилось? Спросите у какого-нибудь большого начальника, заканчивал ли он очную аспирантуру и он посмотрит на вас как на идиота. Зачем, ведь он такой организатор, что ему не нужно мозгов, а нужно уметь заставить всех работать на себя. Бывают, правда и исключения.
Все эти мысли не давали мне покоя, пока я не выбрал тему. Её достоинства были на лицо. Она новая, неизбитая, так как её предложил в качестве поисковой летно-исследовательский институт из города Жуковский. Важно то, что она изобретательская, значит здесь можно кое-что придумать. За неё платит деньги заказчик, следовательно, можно оправдать свою стипендию и привлечь к себе помощников. К тому же, молодой руководитель сам сознается, что он не компетентный в этих вопросах и если сможет, то будет помогать, а если нет, то нет. На самом деле Борис Петрович мне очень помог, и мы с ним в скорости стали близкими друзьями. Он и название для темы придумал довольно мудреное: "Исследование некоторых вопросов электронного синтеза телевизионных изображений". Конечно, можно было подобрать что-то иное, но тогда, когда не известно было, куда она повернется, сделать это, было не просто. Да и опыта не хватало.
Своему научному руководителю я доверял полностью. Энергичный, талантливый, за короткий срок он успел написать несколько книг по телевидению, которые мне помогли на вступительных экзаменах. Когда обо мне ещё нечего было сказать, он рассказывал на кафедре, как он однажды пытался посетить меня в больнице.
Довольно обычный случай. Как-то я почувствовал какие-то колики в животе. Они почему-то не проходили, а всё время усиливались. Я оделся и решил зайти в медсанчасть, которая была недалеко. По дороге из общежития я кому-то сказал, что иду к врачу. Пока я ждал приема, мне становилось всё хуже, а когда дошла очередь, то уже и сомнений не было, что у меня острый приступ аппендицита. Врач вызвал скорую помощь. Скорая в Москве имела одну особенность. Она была очень скорая, когда везла больного, но совсем медленная на этапе её ожидания. Около часа её не было, несмотря на то, что звонили туда несколько раз. Это делали медсестры, а я уже лежал, скорчившись в вестибюле, на диване. Наконец-то они приехали, но тогда уже понадобились носилки. Весь путь в больницу занял не больше пяти минут, но когда мы приехали, суета и предоперационная подготовка говорили, что откладывать уже нельзя...
- Тебе повезло, парень, - сказал, вытирая со лба пот, хирург.
- Ещё немного, и ты бы не отделался таким легким испугом.
В больнице я был не долго, но дважды удивил окружающих. Сначала тем, что ко мне никто не приходил навестить и отговоркой:
- У меня здесь никого нет. - Потом, когда посетителей стало столько, что я не знал, куда складывать приносимый виноград.
Выписавшись из больницы, я тотчас отправился на кафедру, затем в библиотеку и забыл, в конечном итоге, обо всех предыдущих невзгодах. А именно в это время, Борис Петрович, не найдя меня на рабочем месте в институте, отправился на поиски в моё общежитие. Там он встретил аспиранта, который знал, что я ушел к врачу несколько дней тому назад. Затем его путь, стал повторением моего. Но, несколько сжатым во времени. Больница, но я уже выписался. Кафедра, но я ушел в библиотеку. В библиотеке меня тоже не было. Наконец-то он нашел меня в моем общежитии. Я удивился его взволнованности, а он, моей оперативности. Ведь он ездил на машине, а я на городском транспорте.
Как тут не сказать, что несколько дней, проведенных в больнице, вызывают после выздоровления какое-то особое чувство свободы, независимости, полета. Не удивительно, что это хочется как-то отметить, скомпенсировать, заполнить накопившийся пробел. А вот как, это уже зависит не только от тебя, но также и от партнера с которым ты оказываешься в данный момент. Можно, конечно, пойти в Третьяковку или на "Лебединое озеро", а можно и в театр или, скажем, в цирк. Но стоило только заглянуть в глаза моей подружки, как мне стало ясно: конечно, вместо двух мероприятий нужно выбрать одно, но обязательно, веселое и... вкусное. Ресторан "Славянский базар". Там еще Станиславский и Немирович-Данченко мечтали о первых шагах российского театра. Вообще-то я не большой любитель ресторанов и выпивки, но посещение ресторана с девушкой всегда обещает какое-то романтическое продолжение... И не только слова об искусстве... Да, было, действительно, было... Но об этом как-то неловко говорить. Я же теперь серьезный мужик!
Напрасно думают, что жизнь очного аспиранта это сплошной праздник. Действительно, на работу и учёбу ты не ходишь. На заседание кафедры... да, но это раз в неделю. Стипендия вполне приличная, во всяком случае, она близка к заработной плате инженера. К тому же ты работаешь на себя.... Но, по мере того, как ты втягиваешься в работу, этот праздник превращается в напряженный труд. Но он, почему-то не угнетает.
Свою работу я начал как всегда. Сначала продумал несколько идей. Затем проанализировал их и выбрал одну. И только после этого, я начал искать прототипы в технической литературе. Такой подход всегда выручал меня, когда я начинал новую работу. В этом случае не ощущается давление какой-то известной работы.
Совсем недавно, во время полета в США на самолете компании "Fin air", мне бросился в глаза телевизор. Обычный цветной телевизор. Он показывал рекламные заставки, которые, время от времени, сменялись изображением географической карты. Этот телевизор был далековато от меня, но его изображение почему-то привлекало к себе, как бы завораживало. Я начал всматриваться в его детали и сердце у меня начало биться чаще, как будто встретил первую любовь. На географическую карту, оранжевым цветом был нанесен маленький силуэт самолета. Центр этого самолетика на карте, показывал, где сейчас находится наш летательный аппарат, а его направление, курс нашего следования. Было даже видно, как мы пересекаем берега континентов и океанов. Не успел даже подумать, что мы с ним где-то встречались, как поток воспоминаний нахлынул на меня. Боже мой! Да ведь это моя ранняя работа! Правда, в несколько видоизмененном виде.
В моем задании, кроме силуэта летательного аппарата, должна была быть окружность, с изменяющимся радиусом. Эта окружность служила в качестве указателя, например, количества горючего в баках. Чем больше окружность, тем больше горючего и наоборот. Таким образом, летчик мог, глядя на экран, легко представить, до какого из аэропортов он может "дотянуть" свою машину, в зависимости от количества оставшегося горючего. К тому же размер этого самолётика менялся в зависимости от высоты. Были и другие изображения, например, горизонтальные и вертикальные шкалы с индексами-указателями, как у известного термометра. Элементы графики с цифровой и буквенной индикацией. И кое-что ещё. Всё это, в конечном итоге, должно было заменить, большое число стрелочных приборов, пользоваться которыми одновременно, чрезвычайно сложно и часто приводит к ошибочным выводам. А что такое ошибки на больших скоростях? Человеческий фактор, зависимый от несовершенства техники.
Наверно сейчас любой школьник, знакомый с компьютерной техникой, скажет:
- Подумаешь проблема, возьми компьютер, сочини программу, подключи к датчикам электрических сигналов и все дела. - Всё правильно, кроме одного, тогда, в 65-м году компьютеров не было. А вычислительные машины сами были размером не меньше самолета. К тому же они работали так медленно, что о применении такого подхода не могло быть и речи. А в технике, шли жаркие споры, какой индикатор лучше для отображения информации, телевизионный, осциллографический или какой-то иной.
Кто не читал в детстве роман Этель Лилиан Войнич "Овод"? Революционная тематика и бесстрашный герой запомнились на всю жизнь. Кстати, этот детский роман, также как и его создательница, не пользовались особым успехом у себя на родине. У нас же, в стране революционных бурь и строгой цензуры, имя писательницы было известно каждому школьнику, поскольку это произведение выходило миллионными тиражами. Значительно хуже знали отца Лилиан Войнич, математика Джона Булля. Этот неординарный человек, как-то пришел к выводу, что известные математические действия не могут описать многие процессы, происходящие в природе и обществе. Поэтому он создал новое направление в математике, получившее в дальнейшем название булева алгебра.
Булеву алгебру часто называют алгеброй логики или математической логикой, поскольку она оперирует логическими функциями и логическими уравнениями. Да и действия у неё довольно простые: И, ИЛИ и НЕ, или их производные И-НЕ, ИЛИ-НЕ. Эти действия нашли применение в автоматике и вычислительной технике для описания логических процессов, происходящих, например, в схемах переключений. Наверно не стоит в данном случае объяснять физический смысл этих логических операций. Многие их знают не хуже меня, а те, кто не знает, со временем узнают из более солидных источников.
Начиная работу над темой, я пытался ответить чисто умозрительно на вопросы, что такое изображение, из чего оно состоит? Что такое простое изображение, что такое сложное изображение и как оно может быть сформировано из простых? И так, как ребенок учится писать и рисовать в течение нескольких лет, мне нужно было освоить это постепенно, начиная с точки и прямой линии, но делать это, на телевизионном экране. Затем научиться изображение перемещать, трансформировать, окрашивать и так далее.
Почему формирование сложных изображений казалось в то время чрезвычайно сложной задачей? Объяснить это можно следующим образом. Для формирования одной точки на ТВ экране необходимо запомнить не только параметры этой точки (яркость, цвет и т.д.), но и ее координаты. Для нескольких точек объем памяти возрастает соответственно во столько же раз, либо осуществляется как обычное телевизионное изображение. Именно так в то время думали. Назвать это ошибкой или глупостью нельзя. Это скорее заблуждение, связанное с отсутствием знаний. Изображения ведь бывают разные, а применяемые в технике существенно отличаются от "картинки". Например, линия. Ее можно задать двумя точками. Дуга - тремя, а буква, это вообще несколько точек и так далее.
Как возникает изобретение? Все знают, что так сделать нельзя. Один, единственный этого не знает и делает...Такую мысль высказал кто-то из великих, а поскольку я не привык каждый раз снимать шляпу и кланяться, оставим этот момент на суд потомкам. Но к этому мы, может быть, еще вернемся.
Постепенно у меня начала складываться стройная теория, которая вылилась в приличную статью. Она так и называлась: "Синтез сложных геометрических фигур на телевизионном растре методом математической логики". Целых два с лишним года редакция журнала "Вопросы радиоэлектроники" сер. "Телевидение" мусолила её у себя в портфеле.
Сначала они не могли разобраться в сути статьи и определить её направление. То ли отнести её к вопросам общефилософским, то ли техническим. А если это техническая статья, то куда её направить, в телевидение или в вычислительную технику. Затем они не могли найти специалиста, который смог бы разобраться и дать соответствующую рецензию. Притом эта редакция находилась на территории научно-исследовательского института телевидения. Потом я понял причину этого. Просто специалисты в области телевидения не знали и не пользовались методом математической логики, и то, что для меня было очевидным, для других было довольно загадочным. А специалисты в области вычислительной техники, не владели телевизионной техникой и её терминологией. Вот так и получилось, что я оказался на стыке двух технических наук. А это всегда или почти всегда дает удивительные результаты.
Великое достижение науки и техники - современные компьютеры, также как и телевидение, результат работы большого числа специалистов различного профиля. Но любое, формируемое компьютером изображение, не зависимо от применяемой в данный конкретный момент элементной базы, создается методом математической логики, и я горжусь, что мне удалось в самом начале своей научной карьеры выбрать правильный путь и опередить время. Вот, что было написано в самом конце упомянутой выше статьи: "В настоящее время трудно предвидеть все возможности, которые связаны с синтезом сложных геометрических фигур на телевизионном растре методом математической логики, но можно с уверенностью сказать, что этот метод обещает многое, и быть может, даже создание телевизионных мультфильмов". Знал ли об этом господин Билл Гейтс и его партнеры? Может быть, и не знал. Определённо не знал. Но вернемся в то время.
Микроэлектроника тогда находилась в зачаточном состоянии. Приходилось работать по старинке, то есть паять логические элементы из отдельных транзисторов и резисторов. В этом мне помогали студенты, которым я платил по мере возможности. Я же собирал всё это в платы. Примерно через два месяца я начал удивлять моих коллег по аспирантуре и членов кафедры. Та аппаратура, которая в условиях телецентра занимала объемы, равные большим холодильникам, у меня получалась на небольшой плате. И чем больше у меня накапливалось отдельных простых изображений, тем проще получалось следующее. Чуть ли не каждый день, у меня получалось что-то новое. И это было видно каждому, кто появлялся вблизи моего экспериментального телевизора. Особый восторг вызвало примитивное решение, позволившее мне отказаться от услуг синхрогенератора, устройства, которое называют сердцем телевизионной системы...
Этот кошмар длился больше двух лет. Кроме экспериментальной части мне нужно было заниматься теорией, писать статьи, заявки на изобретения, выступать с докладами на конференциях. Иногда, поздно вечером, я отрывался от работы, и то, только потому, что в голове "стоял туман" и необходимо было прогуляться, чтобы привести себя в норму. В это время я шел пешком в направлении центра Москвы до тех пор, пока не пройдет "туман". Иногда я проходил путь от Авиамоторной улицы до площади Маяковского. И только после этого, я часто вспоминал, что забыл пообедать. Магазины, естественно, уже были закрыты. Они имели привычку закрываться одновременно. Что делать? Вот тогда-то я и отправлялся на площадь трех вокзалов. Там работали различные буфеты для отъезжающих, которые и выручали "затурканного" аспиранта.
Не нужно думать, что кроме работы, я ничем не интересовался. Отнюдь нет. Я успевал ходить в лучшие московские театры, музеи, кино. А на кафедре всегда была доброжелательная атмосфера. Каждое событие или защита диссертации превращались в общий праздник. Общие турпоходы, многодневная поездка в Карелию.
Больше того, в конце срока пребывания в аспирантах мне повезло. Я встретил Ларису - девушку своей мечты. У неё была лучезарная улыбка и этим она меня покорила. Вот так мы и поженились. Даже свадьбу играли в ресторане "Арагви", пригласив многих из кафедры.
Напряженная работа не пропала даром. К защите я пришел с хорошим багажом. В списке моих публикаций было 19 работ, хорошие отзывы, протоколы от заказчика и совсем неожиданная микроминиатюрная плата в виде маленькой коробочки, изготовленная для полета в космос. Дело в том, что космическая "фирма", которая собиралась сфотографировать обратную сторону Луны, обратилась ко мне с просьбой помочь в разработке устройства телеметрии. Несколько консультаций толковым инженерам оказалось достаточным, чтобы их работа была сделана и приняла такой экзотический вид. Именно она особенно заинтересовала членов Ученого Совета и переходила из рук в руки. Защита прошла гладко, без неожиданностей. Когда сворачивали демонстрационные чертежи, а их было около тридцати, мой научный руководитель, Борис Петрович, сказал:
- Всё хорошо, только не прячь эти листы далеко, года через три пригодятся для защиты докторской. - Как говорится, его бы устами...