С Элеонорой Васильевной я познакомился на последнем курсе института - делал курсовой по творчеству Николая Петрова - единственного живого писателя нашего города. На мою просьбу встретится великий творец ни как не прореагировал, но... рекомендовал обратиться, относительно его творчества, к его секретарю - Элеоноре Васильевне.
Она находилась в самом расцвете женской природы - где то немного после тридцати. Тело сформировавшись абсолютно правильно, теперь находилось в преддверии скорого расширения и... Возможно Элеоноре Васильевне в тот момент очень хотелось иметь детей - тело требовало - уж если все одно расширятся, то хоть не зря, хоть будет чем ответить недоброжелателям, что не смотрит за собой, хоть на детей указать и... И поймут женщины, и простят мужчины!
И кожа ждала своего часа - морщин еще не было, но... Разбросанные по всему лицу, а надо полагать и телу (к сожалению, не проверял), веснушки бледнели и обещали скорое исчезновение. Полным, чувственным губам не уже не хватало естественной наполненности цветом - помадой она не пользовалась.
В копне слегка волнистых рыжих волос еще не проглядывала седина...
Толстые стекла в древней роговой оправе, оседлав небольшой окуратненький носик, скрывали глаза и делали из нее старую деву, которую хочется всячески нагружать своими проблемами, все одно и это для нее радость, ведь ни кого у нее нет, и не будет, и все равно и... Так возможно думал писатель Николай Петров, и так же подумал я, пока она не сняла очки... Позже.
Мы сидели в кафе на набережной. Писатель в гости меня не пригласил. Его секретарь согласилась со мной встретиться, и мне не оставалось ни чего другого, как пригласить ее в кафе.
- Только не далеко... - Предупредила она. - А то вдруг, я срочно понадоблюсь Николаю Ивановичу...
Недалеко, для меня тогда еще студента, оказалось и дорого - на набережной цены были в разы выше. Однако Элеонора Васильевна оказалась скромницей - заказала только кофе. В порыве благодарности я предложил пирожное. Она застенчиво кивнула, и добавила:
- Мне Николай Иванович сказал - "Соглашайся. Обо мне, старике расскажешь... В кафе посидишь, развеешься... Там пирожные вкусные.". Он такой заботливый... - Слабый румянец коснулся ее щек.
- А вы здесь раньше не были? - Мне стало интересно - отчего писатель сам пирожные в кафе кушает, а своему секретарю о них только рассказывает.
- Нет! Что вы! Здесь все так дорого! - Как ребенок она была честна и непосредственна.
- Понимаю... - Я кривил душой. - Для секретаря... Но ведь Николай Иванович...
- Да вы что! - Гнев. Ни чем не прикрытый гнев. - Он... Он! Он - гений! А сейчас... А гении... Сейчас - только всякую непотребную ерунду... Только всякую чушь! И им! Платят! А он - гений!
Я испугался, что она тут же убежит, и пирожное, которое уже принесли, и от которого она уже откусила... А главное деньги, потраченные мной...
- Да! Вы совершенно правы... Одну... Эти... Детективы, эротику, любовную чушь! А он - гений!
Она сразу успокоилась.
- Да... - Я продолжал философствовать. - Гении всегда были бедны... Их ни когда не понимали современники... Они...
Я достал свой блокнот. В нем были заранее составленные вопросы, ответов на которые не нашел ни в библиотеке.
Пока секретарь писателя кушала - наслаждался видом. Мы сидели лицом к реке. Противоположный берег прятался в дымке, сквозь которую угадывались высокие берега Молодецкого кургана.
Вдали показался парус... Вызывающе-алое пятно, медленно приближалось, абсорбируя на себе внимание зрителей, расположившихся на берегу...
Яхта не "Метеор". Она приближалась долго... Кофе было выпито, пирожное съедено...
Я увлекся алым пятном... И не только я - Элеонора Васильевна неотрывно следила за приближающемся судном. Возможно, она ждала своего Грея...
Яхта подошла совсем близко.
Парус поднял не Грей!
Только вблизи стали видны белые буквы... Хитрый трюк местного бизнесмена... И реклама, и удовольствие...
"Сауна "Вероника"" - буквы читались плохо, но их хотелось прочитать! Я напрягал зрение, вглядывался, стремился узнать - чем, чем испортили эти...
И тут я случайно отвлекся на Элеонору... Она в этот момент сняла очки и протирала стекла...
В моем детстве не было журнала "Плейбой", фильмов с участием Чичолины и "Экспресс газеты". Мои представления о женской красоте сформировала репродукция картины Боттичелли "Рождение Венеры" - ее подарил отцу дядя Саша, но она висела в моей комнате - больше не нашлось места в нашей трехкомнатной квартире...
И тут! Венера сошла с полотна и обрела плоть! Более того - ее взгляд... Это взгляд...
Ангел! Богиня! Воплощение подростковых мечтаний! Она сидела напротив и протирала стекла очков кончиком шифонового шарфа...
Брови, в меру густые, темно-каштановые, легкой волной окаймляли лучистые, ярко-синие, обрамленные густыми длинными ресницами, глаза. Казалось - ангел, или ребенок, смотрят на мир, не замечая ни чего мелкого, ненужного, грязного - таким ты начинал казаться самому себе, когда ее взгляд проходил сквозь тебя в далекое пространство Вселенной...
Я забыл и яхту, и писателя Николая Петрова, и его секретаря Элеонору Васильевну.
Я сидел и любовался. Женщиной!
И тут она опять одела очки.
- У вас очень красивые глаза! - Я не удержался.
- Николай Иванович мне это говорил. - Она слегка покраснела.
- А почему вы не носите контактные линзы?
Она покраснела еще больше.
- Николай Иванович мне их покупал... Но потом сказал... У меня в них взгляд не такой. И... И глаза устают! И... И дорого! - Последние слова она протараторила скороговоркой.
- Что вы хотели узнать о творческом пути писателя Петрова? - Резко напомнила она мне о цели нашего рандеву.
Я задал приготовленные вопросы. Быстро записал односложные, казенные ответы. Расплатился за кофе и пирожное, и мы попрощались...
Прошло двенадцать лет. Мой диплом библиотечного работника лежал без надобности. Я занялся бизнесом, преуспел и в очередной раз искал секретаря.
По объявлению приходили: молодые девочки, которые считали, что для секретаря главное иметь длинные ноги; хорошо образованные "серые мышки"; деловые машинистки... Откликнулась и...
Среди записавшихся на собеседование претенденток, я наткнулся на почти забытое имя... И только смутное воспоминание о чем-то большом, высоком, дальнем...
Это была она - Элеонора Васильевна, секретарь писателя Перова, до самой его смерти... В ее резюме, которое она прислала по электронке, данная веха ее жизни была выделена жирным курсивом. При этом запись оканчивалась восклицательным знаком. Затем работала секретарем в различных мелких фирмах, после сокращения в очередной такой конторе, решила устроиться в мою...
Она меня не узнала. Даже после того, как я напомнил ей о завтраке на берегу. Но... При упоминании имени писателя Петрова...
Сеть морщин слегка разгладилась, губы наполнились жизнью... Она сняла очки...
В этот раз не для того, что бы протереть стекла, а для того что бы смахнуть нежданную слезу...
Взгляд был тот же - волшебный взгляд богини!
Я взял ее на работу. Она хорошо разбиралась в офисных программах, быстро набирала текст, доброжелательно относилась ко всем посетителям; была аккуратна; помнила дни рождения не только всех работников нашей фирмы, но и всех клиентов; знала, и напоминала мне, все значимые даты моей личной жизни - день свадьбы, именины тещи, время делать прививку собаке... Элеонора Васильевна полностью растворилась в моем мире, став его частью, очень важной частью... которую не замечают. Не замечают по той простой причине, что она всегда есть, все делает, и ни чего не просит, как - всегда работающая машина, всегда присутствующий воздух, на все готовая... секретарша, по уши влюбленная в своего шефа.
У нее не было детей, внуков, да и вообще я от нее ни разу не слышал ни о каких родственниках. Только однажды, когда я поинтересовался почему она так и не вышла замуж, она (кроме упоминания имени великого писателя, который ей заменял все и всех) обмолвилась и о матери - мол мама всегда прятала слезы, когда разговор заходил о внешности дочери...
Святая доброта, губящая счастье! Вот если бы ее мамаша, вместо спрятанных слез, спрятала ее очки; или свозила дочь в глазную клинику- пусть больно, пусть дорого, пусть не на всегда восстановленное зрение, но...; или просто - обзывала дочь "уродиной", та бы сама о себе позаботится - назло мамаше! Так нет! Украдкой плакала...
В общем я не разу не пожалел о своем порыве - взять Элеонору Васильевну в свои секретари. И не только в плане производства, но... Жена перестала ревновать, и семейная жизнь...
Но однажды Элеонора Васильевна заболела. И даже заболеть она умудрилась вовремя... В общем не в лучшие для фирмы времена - клиентов почти не было, почти все сотрудники отдыхали или искали другую работу.
Я по необходимости ходил в офис - все таки хозяин и директор в одном лице.
Однажды понадобилась какая-то справка... Я включил компьютер секретаря, быстро нашел нужное...
Среди прочего, в документах Элеоноры Васильевны, я обнаружил и произведения писателя Николая Петрова. В том числе и не опубликованные. В том числе и неоконченные... У многих, этих неопубликованных и неоконченных, дата создания значилась...
Писатель уже давно лежал в могиле, а произведения под его именем продолжали сочиняться! Да, да - именно после смерти, так как многие, описываемые в неоконченных и неопубликованных произведениях события происходили уже после смерти автора!
Но может он являлся провидцем? Или его прижизненные произведения писал кто-то другой?!
Элеонора Васильевна составила таблицу, в которой были записаны все произведения ее бывшего шефа - по дате написания, выхода в печать, последующего переиздания и ссылкой на произведение, которое находилось тут же, в другой папке. Все ссылки работали...
Убогий язык, которым восхвали труд работников села, не шел ни в какое сравнение с неоконченными новеллами о любви крупного промышленника и бедной художницы... Однако, многие произведения, выпущенные при жизни Николая Петрова, были написаны тем же великолепным языком, что и...
Я нашел личное дело секретаря. Сравнил даты ее устройства на работу к писателю и даты написания его некоторых произведений...
Она не только готовила ему чай! Она писала за него!
Это хорошо просматривалось по его книгам. Первые - убогие, но правильные, для того времени; через какое-то время - красивые и правильные; просто красивые; великолепные, но... Его уже не было... В живых. И время там описывалось... Не его время!
P.S. Элеонора Васильевна выздоровела, и вышла на работу. Когда я ей сказал, что тоже хочу стать писателем, она смутилась, растерялась, но все же с нескрываемым энтузиазмом принялась стучать по клавишам, особенно когда узнала, о чем я собираюсь написать свой первый рассказ... Пока повествование не дошло до ее болезни. Она остановилась... Я продолжал диктовать. До конца. После слова "конец", встала, оделась и не попрощавшись ушла. Трудовую книжку ей выслали почтой.