Хорошев Сергей : другие произведения.

Кто-то рядом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Живет человек: молодой, добрый, симпатичный - книги пишет, с девушками романы крутит... Ни кому не мешает, ни кого не трогает. И вдруг оказывается - он совершил пять убийств, два изнасилования, и провернул очень крупную аферу на бирже! Самое главное - он сам этого не знает! А его в тюрьму! Но друзья, товарищи, знакомые, приходят на выручку.
  Кто-то рядом.
  
  Ну, а кто-то бродит рядом,
  Смотрит в спину жарким взглядом!
  Кто же он, на самом деле-
  Хищник или человек?!
  (А. Курляндский, А. Хайт)
  
  От сумы, да от тюрьмы не зарекаются.
  (Русская пословица).
  
  
  Глава 1.
  
  "Есть люди, у которых есть самолеты. Личные. Я не из их числа, но о многих, из тех, у кого они есть, кое-что знаю. И очень хорошо знаю, что очень многие из них боятся смерти.
  Смерти, конечно, боятся все. Но для большинства это что-то далекое, призрачное, нереальное; или неожиданное, случайное - не страшное. Если конечно не болеешь раком, СПИДом, туберкулезом...".
  Надо! Пора начинать писать!
  Вообще-то два романа написал! И отправил. Ни каких отзывов! Четыре редакции - все молчат. Но то - гениальные произведения, опередившие время! Современным редакторам другое подавай! Им детективчики дешёвые! Вот вам!
  Да, первая строка не дурна! Сразу с детективов бы... Отточу стиль, набью руку. Да и время не зря пройдет.
  Люблю начало рабочего дня. После того как ввели свободный график, с самого утра народу мало. Руководство понимает - творческие люди, вечерами материал для газеты добывают. А некоторые - так и ночью шерстят. По ресторанам... И по клубам... И по подпольным казино!
  Меня только это не касается... Я же судебный хроникер! Штатный интервьюер! Суды ночью не работают! И уважаемые люди только днем принимают - у них только днем свободное время есть! Потому с утра - как штык! Сижу! Ну и ладно! Мне и хорошо! Ни кто не мешает.
  Правда, не я один. Вера Нефедова - книжку открыла, глазами отстрелялась, слегка приподнявшись над перегородкой - учебник штудирует, небось к экзаменам готовится. Чего прячется - все равно за штатом?
  Андрей Фот - спит! Нагло! Положил руки на стол, голову на руки и сопит в клавиатуру! Да и то... Начальства нет. Придут - разбудят.
  У буфета трое - два практиканта: Владик и Коля, да ведущий журналист Прибук Сергей Владимирович. Как говориться вылитый ощипанный... На петуха не тянет! У петуха, даже у петушка, из головы хохолок торчит - мужское "я" высовывается. Голова у петуха в небо смотрит! А Сергей Владимирович скорее курица. Нет! Кур! Вот он кто - ощипанный кур! Тонкая шея, смятая от времени, выдающийся в перед маленький носик-клювик, и глаза всегда немого на выкате, крошек ищут.
  Вот кто меня поражает, удивляет и заставляет не верить в будущее - так это Прибук! Сам не пойму почему. Не вредный вроде - до получки всегда одалживает, в разумных пределах конечно. И потом, если не отдают, месяц ни чего не требует, не намекает. А потом, в день получки, вежливо напомнит: "Вы мне задолжали столько и столько, тогда и тогда!". Громко, прилюдно и таким тоном! Что становится не по себе, даже тем, кто ни чего и ни когда у Прибука не занимал. И стыдно... И за себя, и за того парня. И тот парень тут же все до копейки отдаст, да еще заискивающе извиниться, не смотря на то, что он пообещал своей подруге сводить ее в театр, в Большой. И уже распланировал, как после балета сделает предложение. И о свадьбе подумал. Гостей на эту свадьбу пригласил... А тут Прибук - бац! И все! И Света из АХО его презирает! И не то что в ЗАГС, в кино с ним ни-ни... И решение демографической проблемы в стране опять отложено на неопределенный срок! А виноват во всем...
  Нет парень сам дурак - деньги всегда отдавать надо! В срок!
  Но Прибук! Дожил до... Два месяца тому назад поздравляли... Семьдесят один! Восьмой десяток! Жены нет. Детей нет. Племянников и тех нет! Вот умрет и... Государству или церкви? В бога не верит, в партиях не состоит, в общественных организациях не участвует. Да... В нотариусов верит еще меньше, чем в Бога, хотя видел... Так что завещание не напишет! Государству.
  А еще деньги требует! Свои, правда...
  Только зачем они ему? Зачем? В метро - бесплатно, так же как и в автобус, в трамвай и... Не разу не видел, что бы в маршрутку сел! Ни разу! Дождь, ветре, снег - будет стоять и ждать муниципальный. И не заболеет! По утрам бегает, зимой на лыжах - каждое воскресенье не меньше сорока км накручивает! В проруби купается! Молодец! Восьмой десяток, а на лечение ни с чьего кармана денег не берет!
  Да... Он же почему по утрам на работу тащится, в такую рань? В буфете, года три наверное, кормят бесплатно! Во! Это наш главред в офисе Гугла на презентации побывал. С тех пор Прибук раньше всех на работу приходит. Кати, буфетчицы, еще нет, а он уже сидит на высоком стуле, рассматривает стойку. У нас и пиво дают. Но кроме Андрюхи Фота ни кто не берет - думают специально выставили, что бы потом алкоголиков в первую очередь сократить. Андрей не боится - по две бутылки выпивает. Алкаш?
  Я же про Прибука...
  А что я на него взъелся? Ведь добрый человек - денег всем взаймы дает, в прорубе купается, говорят - стихи пишет... Ну и что, что не женился и детей не нажил? Я вот тоже холостой. Пока. Может женюсь еще?
  Но он вон еще и ведущий! На восьмом десятке! Давно пора уступить место молодым!
  Это я о себе? Ну почему сразу о себе? Хотя если честно...
  Вот ведь Прибук... Попал в струю и...
  Стоп! Хорошее начало!
  Так самолеты... Удалю! А то, получается, про себя пишу - что с самолетовладельцами знаком, а не про олигарха Булкина.
  "В свое время, Василию Васильевичу Булкину сильно повезло - что называется "в струю попал". И время попадания своевременное получилось - лихие девяностые.
  Совсем недавно, из струи этой он вынырнул богатым, уважаемым олигархом, без всякого криминального, да и вообще без всякого темного прошлого.
  Конечно, нашлись злые языки! Шептали, намекали и даже в газеты писали... Но! Не вышло у них, у не добрых и завистливых, бросить на Василь Васильевича тень. Выложил Василь Васильевич им всю свою подноготную сам - как из младших научных сотрудников, в олигархи одними мозгами выбрался! Без блата! Без криминала! Без иностранного капитала! И даже к золоту партии не притронулся! Одной своей головой!
  Мало того написал, так еще и признался - не сам по клавишам стучал, журналистка помогала. И ее фамилию, как соавтора, в книжке пропечатал. Во! До чего честный человек!
  И гонорар за книгу поделил! Гонорар не маленький. Справедливо поделил! Между журналисткой ему помогавшей и фондом помощи собакам имени Булкина!
  И вот этого человека убили!".
  Хорошо! Сразу по делу. И строка, первая, замечательная такая! Не видит ни кто... Позавидовали бы! Но еще будет время. И почитают, и позавидуют, и поймут...
  Так... А действительно не видит ли кто? Ведь знаю - рожа у меня сейчас... Идиотская рожа! Улыбка до ушей, глаза сощурены, подбородок кверху и...
  Спокойствие, только спокойствие! Как говорил великий Карслсон!
  Фот - спит, Вера - зубрит, практиканты... Практиканты ушли курить. Прибук...
  Все же до чего противная личность!
  Шея морщинистая, дряблая, вытянулась в погоне за поднятой вверх головой. Голова тянется ртом к бутерброду с сырокопченой колбасой. Рот, тонкий, бесчувственный, бледный, медленно, как при замедленной съемке, открывается, показывая строй ровных, острых, слегка желтоватых от старости и чая, зубов; рука, худая, слабая, скрупулезно и точно, в середину между верхним и нижним рядом, вносит ломоть белого батона с лежащим на нем кусочком темно-красной, почти черной, лоснящейся благородным жирком колбасы... Рот быстро закрывается. Рука, точно такелажный кран, опускает остатки бутерброда на тарелку; пальцы расходятся; рука продолжает движение, у края белоснежного бокала резко тормозит; пальцы входят в дужку бокала, сцепляются; рука поднимается. Край бокала напротив противного рта. "Чмок!" - сказали тонкие губы и раскрылись в полуулыбке. "Юхьюу!" - глотнули жидкость. Взбрык кадыка... Отрыжка. Громкое, довольно "А-а-а!". Ласковый взгляд на увлеченную телевизором буфетчицу Катю.
  Странно. Кроме меня ни кто на Прибука ни как не реагирует. Почему же мне он так неприятен? Может потому...
  Я - это он... Нет. Он - это я через... сорок три. Да. Через сорок три года.
  Печально...
  Хотя нет! Я хуже Прибука! Он дает всем деньги в займы, а я нет! И не потому что жадный... Я не жадный. Просто мне не отдают. Не отдавали. Пару раз... Вот он может потребовать, а...
  И в прорубе не купаюсь, и на лыжах не бегаю, и...
  И буфете по утрам есть мне стыдно. А ему нет! А мне почему?
  Во! Я полон комплексами по самую макушку, а у Прибука Сергея Владимировича их нет!
  И работает даром. Только определить в чем его работа заключается, у многих, даже у его непосредственного начальника Железнова Василия Сергеевича, возникают затруднения.
  Одни считают, что держат его за былые заслуги; другие думают - за долгие годы совместной работы с главным редактором; третьи - за обширные знакомства; четвертые - за энциклопедические знания. Находились и недоброжелатели, из молодежи, те говорили: "Забыли на пенсию отправить - вот и сидит".
  Правы были все. Заслуг у Сергея Владимировича - масса. Журнал, с первых дней основания, в передовые издания выводил; за правду с партбоссами - ругался, и за это не только награды, но и выговора имеет. С главным редактором начинал. Только главный главным стал, а Прибук... А ему предлагали! Это уже после того, как он ведущим стал. Ведущий и ведущий - все не начальник. Ему в завотделы - думает. Две недели думает. Три. Думал бы и дольше, да поинтересовались - "Ну что? Надумал?". Помычал Прибук, и отказался. Время идет, люди растут - вакансия руководящая в редакции - Сергей Владимирович в списке первый. Думать уж ему не дали, он и не думавши - сразу отказался. Больше не предлагали.
  Кстати, через свой отказ стать завотделом, он заимел очень высокого покровителя - фамилию называть не буду, фамилия известная, обидеться еще... Что карьера у него из-за отказа журналиста Прибука в вверх пошла. Вот не отказался бы Прибук? Кем бы тогда господин... Да... О начальстве или хорошо, или... компромат, если депутат.
  Ко всему этому Сергей Владимирович, в области законов о русском языке, по истории криминалистики, по воровской истории, да и вообще историй много знал, и что не маловажно, всегда своими знаниями делился. И обращались! Как к последней инстанции в споре, если дело коснется истории какой, или правила в русском языке. К примеру корректор с автором спорит - до ругани дойдет - к Прибуку. Как Прибук скажет - так и напечатают. Потому как и в словарях опечатки встречаются, а в его голове... Не смотря на возраст!
  Но если до конца, всю правду, права и молодежь. Забыли о Прибуке в отделе кадров. Отдали карточку коллеге из другой редакции, а тот коллега все и потерял. И теперь кадровичка молилась за здоровье Сергея Владимировича, что бы жил он долго и в памяти! И уходить ни куда не собирался. И что бы умер на рабочем месте! Когда она на пенсию уйдет.
  И знакомых у него... На всех уровнях, во всех правоохранительных органах, организациях и службах! И во многих, многих периодических изданиях! И в не периодических... Хотя они наверное еще более периодические... Нет! Они сплошные! Сплошные электронные издания! А он в компьютере только пасьянс разложить и может. А я...
  Вот за что меня уважают - я с этим компьютером на ты! Мы с ним... С тобой, с тобой, мой...
  Мысль странная... Светлана Владимировна, как только у нее принтер бумагу зажует, сразу звонит в службу поддержки и требует: "Пришлите мальчика! У меня принтер жует!". Мальчика... А придет Федор... И отчества его не знаю! Мужику под пятьдесят, а он все "Федя". Парадокс. Конечно, не всегда Федя приходит - это когда "мальчики" заняты. Вот те - действительно пацаны. Часто меняются. Имена запоминать - время зря тратить.
  Вот и я - компьютерщик. Мальчик. Только не бумагу из принтера достаю, а сообщения из почты. И не у Светланы Владимировны, а у шефа. У бывшего почту читал, и у нынешнего читаю.
  Николай Федотович, бывший завотделом, в возрасте... Трудно ему к новой техники привыкать. Да и незачем - ведь я же рядом. Секретарша ему по штату не положена, вот он меня в секретари и определил.
  Статьи он сам писал. Что машинка, что клавиатура у компа - к Ворду быстро привык. А вот почту? Да может и не хотел? Я себе два адреса настроил в Оутлуке...
  И Василий Сергеевич Железнов, вместо Николая Федоровича, назначенный - все оставил как было. Статьи сам - за почту я ответственный. И читать, и отвечать - читателям, рекламодателям, сообщателям - это его бывшие коллеги - милиционеры, ну и стукачам - уголовным элементам, вставшим на путь легкого приработка в нашей конторе...
  Надо место сменить! Как голову не подниму - вот он Прибук!
  Но место у меня хорошее, хотя и не выбирал. Когда редакция в новое здание переехала - наняли специалистов но правильному расположению рабочих мест - освещение, рабочая обстановка, психологический климат... Ребята и придумали огромные пространства швейных цехов перегородить перегородками - стеклянными. И все на виду, и все отделены. Буфет получился напротив нашего отдела. А мой стол напротив этой стеклянной стены за которой буфет. Потому как голову не подниму - кушающие люди!
  Что-то напутали специалисты. Как работать когда перед тобой индифферентное лицо буфетчицы Кати, а то и куча жующих рыл?
  Шеф, Василий Сергеевич, тоже за стеклянной стеной - его кабинет "аквариумом" прозвали. Но у него жалюзи повесили - это вроде у начальника могут совещания проводиться о которых подчиненным лучше не знать. Он и без совещаний жалюзи эти закрывает и сквозь планки следит за всеми. Получается мы в аквариуме, а не он.
  Опять жующий Прибук! Как тут что напишешь?
  Завидую! Ведь много ли человеку надо? Скушал бутерброд, запил чаем, и счастлив! И правильно! И ни какой славы, ни денег не надо! Святой да и только!
  Сидит, наелся уже, но не уходит. Посидит, посидит и еще один возьмет. И есть будет медленно-медленно. Что бы влезло. По чуть-чуть...
  Человек осуществил свою мечту - дожил до коммунизма, в который злопыхатели не верили. То, что коммунизм для него наступил в пору расцвета капитализма, его ни сколько не смущает. Точнее, Владимир Сергеевич, осуществил мечту миллионов в одном отдельно взятом теле - в самом себе, без революций, выступлений и демагогий в окружающее пространство, правда не без помощи чиновников московской мэрии, к коммунистам себя не относящим, и работодателям-капиталистам. Как ветеран, он ездил бесплатно на всех видах транспорта - благодаря чиновникам мэрии; завтракал, обедал и ужинал за счет фирмы - работодатели-капиталисты постарались; одевали его спонсоры - он иногда появлялся в "ящике", на съемку приходил в лохмотьях и иногда, раза два в год, ему разрешали оставить реквизит себе - добрые, обеспеченные политики. Он даже квартировал на халяву - частично ему возмещали квартплату как пенсионеру, а остатки редакция - донял главбуха и главреда - те капитулировали быстро, да и сумма смехотворная, тем более молодым и перспективным больше отваливали на съем квадратных метров, а эти перспективные, набравшись опыта в другие места сбегали.
  В выходные, когда редакция закрыта, посещал презентации, выставки, приемы - только с угощением; не брезговал благотворительными обедами для малоимущих. Везде появлялся к чаю - только ораторы замолчат, пионеры... дети младших и старших классов, стихи расскажут, матросский танец спляшут, о Родине споют - он уж у самовара - пряник размачивает. С пустыми руками не уйдет - конфетку, другую, печенюшек горсточку - возьмет. Своими глазами наблюдал - случайно зашел в кинотеатр около дома, а там мероприятие выходного дня - префектура устраивает каждое воскресенье - "Играй гармонь" называется. Пенсионеры, в основном бабки, поют, ногами топают, радуются жизни.
  Вот! Завидую я Прибуку! Ох, как завидую! Потому и злюсь.
  Добрее надо быть. Добрее!
  И писать! Однако не простой детектив! Инновационный. С психологическими, философскими, социально-публицистическими, морально-нравственными отступлениями, в думающем и видящем читателе долженствующими найти душевный отклик и...
  Как раньше не догадался?! Столько материала! Работать в отделе криминальных новостей и не писать детективов?
  А уж про Булкина - первое дело! Тему знаю, много, и много того, чего другие не знают - уж так обстоятельства сложились. Второе - Булкин личность известная. Пока. Еще не забыли. Третье. Убийцу так и не нашли. Четвертое - убийца продолжал убивать. Пятое - убийца о всех своих убийствах подробнейшим образом отчеты на имя заведующего отделом, правда бывшего заведующего Николая Федотовича, слал, шлет и будет слать, а я все эти письма читаю! Шестое - убийцу скоро должны поймать, как говорит товарищ Железнов: "Сколько вор не ворует, а тюрьмы не минует!". Да... Это про вора. Но наверняка не зря говорит! И убийцу поймают! А я тут как тут! Со всеми подробностями, в художественном изложении! Да если... на примере олигарха Булкина, показать новое видение человеческого общежития в свете добра, справедливости и человеколюбия... Стану знаменитым, уважаемым, богатым...
  - Опять убийца Булкина нарисовался? - Бархатистый баритон, чуть слышнее работы вентилятора ноутбука, около самого уха. - Здравствуйте Евгений.
  Мог Виктор Николаевич вывести человека из равновесия. Мог! Тихо и не прилагая усилий.
  - Здравствуйте. Как не слышно вы ходите.
  - А вы наушники из ушей вытащите.
  Черт! Забыл. Как в метро слушал... Только выключил.
  - Статью кропаете? - Господин Попов отвел взгляд от экрана, лениво скользнул глазами по моему лицу. - Ага! Роман!
  Догадался! Благосклонно кивнул - мол, скоро как я, знаменитым, станете, господин Кульков Евгений Валентинович.
  - Фамилию смените, не автобиографию же сочиняете. Потом проблемы могут возникнуть...
  И всякий интерес потерял. Повернулся и в буфет. Бесшумно! И наушники не причем. Подошвы у его ботинок, очень дорогих ботинок, мягкие, пружинят при каждом шаге, будто и не идет он на них, а плывет, будто барс крадется.
  - Виктор Николаевич! - Не удержался я.
  Барс остановился, лениво обернулся, смял губы в улыбку. Слегка склонил голову.
  - Вы это... Ни кому не говорите... - Только бы не покраснеть!
  По барски воротился, по отечески похлопал по плечу, и чуть картавя заметил:
  - Вы меня знаете - я в дружеских посиделках не участвую, делами и интересами коллег не обременяюсь - эгоист я. Мне чужие судьбы... - Он пожал плечами - зря просишь, мне твой роман до лампочки. - Но от себя замечу - наоборот, молодой человек, на всех углах кричите и у всех совета спрашивайте! И посоветуют, и поучаствуют, и поправят, и работать меньше будут заставлять - лучше управитесь.
  Он посмотрел на часы - золотой Ролекс - из прошлой, адвокатской жизни.
  - А пишут все. И я пишу, и Василий Сергеевич, и вон - Прибук, могу поспорить, пишет. Работа у нас такая.
  Прибук на секунду перестал жевать, нервно дернул левым плечом, словно сбрасывая не учтиво положенную руку. Сидел он далеко, слышать разговор не мог. Значит или сверхчувствителен, или у Виктора Николаевича взгляд пробирающий. Скорее второе. На мои изучающе-буравящие откровения старик ни как не реагировал.
  Попов начал поворачиваться...
  - А почему фамилию изменить?
  Виктору Николаевичу пришлось стряхнуть с себя мысль об утреннем бутерброде.
  - Засудят. Это я вам, как... Вы же, что б читателю интересней было, и в бордель Булкина сводите, и как он взятки крупному чиновнику давал напишете, и про вагон с анашой... Так ведь?
  Он хихикнул. Резко так - "хихи".
  А ведь прав! Как это я сразу...
  - И лучше от имени убийцы, от первого лица, так сказать. И так, что б читатель себя этим киллером почувствовал! Все хотят хоть раз в жизни кого-нибудь убить, да не у всех духу хватает. А тут Кульков! Такой романище! Читаешь и... Про струю уберите... И лихие девяностые... Уж как-то избитым все это стало. Надоело.
  Резкое "хихи", поворот на одних каблуках, и однозначный отход к буфету - несколько быстрее, чем обычная вальяжная походка. Это что бы я больше не откликнул - хоть и говорит "чужие судьбы мне безразличны", но на чужие просьбы откликается и в дела коллег лепту посильную вносит - правит и наставляет. Любит он наставлять!
  Это сейчас отошел. Понятно - Виктор Николаевич человек правил. В девять ноль пять входит в офис, в девять ноль семь, предварительно помыв руки, садится за стойку, за три минуты съедает один бутерброд с красной икрой, еще три минуты пьет крепкий черный кофе, расплачивается - бутерброды с икрой у нас за свой счет, кофе - бесплатно; заходит в туалет; через пять минут он за своим столом. А тут я этот ритуал чуть не порушил...
  А совет он дал стоящий! Как это я сам не додумался?
  "Когда мне плохо - я мечтаю о киллере. О любом киллере. Который придет и избавит меня от всех проблем, от всех несчастий, от этого мерзкого, тупого, ни кому не нужного бытия. Избавит быстро, умеючи, без шума. Выстрелом. В голову.
  И все! Свобода! Рай!
  Но я сам - киллер, наемный убийца.
  А вот к некоторым, которые обо мне совсем не мечтают, я заезжаю. Без приглашения.
  Как к Булкину..."
  Стоп!
  "Как к Бабулькину..."
  Точно! И догадаются сразу, и по судам не затаскают! Я же не про...
  Легкий бриз в спину прервал мысли - дверь с лестницы остается открытой более обычного всего на долю секунды, однако это говорит о появлении в зале заведующего нашего отдела Железнова Василия Сергеевича.
  Я ко входу сижу спиной. В принципе мне все равно - так уж получилось. Вот Фоту не все равно - он должен видеть входящих, что бы принять соответствующее рабочее положение. Если я, Прибук или даже Попов - реакций ноль, а вот если Василий Сергеевич... Брови сгрудились на переносицей, глаза горят! Весь в думах! Творит очередной шедевр в фотошопе. Когда проснуться то успел?
  Мне то все равно - у меня всегда перед глазами текст. Ну или страница новостная - это не возбраняется. Однако на вход начальства реагирую - спина прямее становится, улыбка убегает, и рефлекторно, хотя чего прятать, сворачиваю все окна на рабочем столе. И на предыдущего шефа, на Николая Федотовича, он хоть и мал, но в животе сильно широк - ему для входа времени больше чем другим требовалось, я так же реагировал.
  Василий Сергеевич в плечах разросся. Не плечи, а коромысла! От его входа дверь дольше всего остается открытой. От него можно сказать даже не легкий бриз, а чувствительный сквознячок!
  Другие не так входят. Андрей Фот или Вера Нефедова - проскочили и все. Прибук... Раньше меня приходит, позже уходит... Не разу не видел! А ведь шесть... Семь лет! Попов - материализуется. Вот не было его и вдруг - бац! Вот он! И исчезает так же. Только что был и нет! Экстрасенс? Телепортируется? Не верю. Этот из тех, которые без мыла влезут - Это о нем - долгие, долгие годы тренировок и склад характера.
  Вот кого есть за что не любить... К кому плохо относиться и на кого раздражаться - на Попова. Ведь он...
  - Привет Женек. Работаешь? Как дела?
  - Здрасте Василь Сергеевич. Да. Все нормально.
  Шеф скрылся в своем аквариуме.
  Меня зовут Женя. Евгений Валентинович Кульков - по паспорту. И милиционеры. И должностные лица. Остальные... Как хотят - и Женей, и Женьком, и...
  Железнов вот - Женьком.
  Школьные товарищи - Кульком дразнили. В институте, я институт журналистики окончил, Кулем звали. Я не обижаюсь. Общаться приходиться с такими кадрами! Уголовники...
  Да... Уголовники - что! Эти нормально обращаются, почти как должностные лица при исполнении, потому как я с ними общаюсь в присутствии милиционеров. Так что уголовные элементы ко мне по имени-отчеству, с ухмылкой правда. Ну да ладно.
  А вот должностные лица и в не формальной обстановке, на улице или в кафе за счет газеты, где ни кто ни чего не услышит - так, не назовут, обзовут! Уголовнику до этой фени, до такого мата, до... сидеть и сидеть!
  Я не обижаюсь. Сам понимаю - вопросы провокационные, глупые, не хорошие вопросы. Но не я их придумываю. Мне пишут - я задаю. Обычно Виктор Николаевич - он у нас по этому делу мастер.
  Виктор Николаевич напишет, шеф вызовет, протянет листочек виновато, и тихо скажет:
  - Сходи, Евгений, поспрошай. Тебя не убьют. - Так Николай Федотович отправлял.
  Василий Сергеевич похоже, но всегда по разному говорит. Смысл тот же!
  И вроде не оскорбляют. Виктора Николаевича за такие вопросы - убьют, а меня нет.
  Я один раз поинтересовался - почему меня не убьют? Шеф долго юлил, глаза отводил, про мой возраст врал, честные и чистые глаза мои...
  Виктор Николаевич, когда от шефа вышли, не сдержался - от души посмеялся сначала, а потом и заявил, честно, откровенно так:
  - Ты, Женек не обижайся, только рожа у тебя - тупая. Дурака ни за какие вопросы убивать не будут - он и так судьбой обиженный.
  Успокоился, по плечу меня похлопал, и серьезно:
  - Я знаю - ты не дурак. И пишешь хорошо, и эрудированный, и... Но лицо у тебя - выпускник сельхозтехникума.
  Повернулся и в курилку - спокойно, с достоинством.
  В чем-то он конечно прав - лицо у меня простоватое, фигура жидковатая. Прическа... Что только с волосами не делаю - торчат, как депутаты в думе первого созыва, определяются. С одеждой проблемы - что ни куплю все велико. Сам не понимаю отчего. Костюмы и не ношу.
  Вот глаза у меня, здесь шеф от истины не отошел, и честные, и чистые. Некоторым девушкам нравятся. И женщинам. Вот Светлана Владимировна, так и говорит: "Мне бы Женечка твои глаза, я бы в этом гадюшнике не прозябала!". И вздохнет глубоко, с оттяжкой. "Гадюшник" - это наша газета.
  Отвлекся... Я о Викторе Николаевиче хотел.
  Вот он - истинный ариец, да к тому же подлец. Внешне. Да и в душе думаю... Подойдет, поздоровается: "Доброго здоровьичка" - кулаки чешутся, хочется в ответ гадость сказать, а нельзя - человек с тобой просто поздоровался, то есть здоровья пожелал, но так, как другие смерти желают, в чатах или на всяких литературных сайтах - "Вешайся бездарность!". А уж за те вопросы, что я потом должностным лицам без свидетелей задаю... Убьют! Его конечно. Если не сами, тут же, то киллера наймут, не остановятся.
  Да... Истинный ариец - лицо овальное, слегка удлиненное, черты лица - тонкие, правильные, очень правильные - все на этом лице перпендикулярно -параллельно. А волосы... Это те депутаты что на моей голове, только до демократии, и даже до Горбачева - лежат и в одну сторону смотрят. Одет всегда - костюм по моде, отутюжен, рубашка в тонкую полоску, галстук - в цвет подобран, с легчайшей небрежностью, которую только Светлана Владимировна и замечает, завязан...
  Ботинки у него! Светлана Владимировна посмотрит на эти ботинки и вздохнет, будто о моих глазах. Но ни чего не говорит.
  А вот глаза у него - дрянные! Совсем дрянные! Белые почти, вроде и нет глаз ни каких - смотреть в них не хочется - страшно и противно. Потому его женщины боятся - здесь ни какие костюмы, ни какие ботинки, ни какой галстук не помогают.
  Светлана Владимировна, в кафешке сидели как-то, близко-близко наклонилась ко мне и на ухо зашептала: "Приснился сегодня Вурдалак наш! Думала не проснусь! Глазищи...". "Вурдалак" - Виктор Николаевич, за спиной ее в это время стоял и не хорошо улыбался - я его отражение в подносе рассмотрел. Хотел Светлане Владимировне локотком намекнуть, да локоток в такое ее нежное место уперся, да как-то по-пионерски, вроде случайно, невзначай... И стыдно стало, и мысли потекли в...
  Да! Мне нравятся женщины с большой грудью! С большой и круглой...
  Ни как не могу сосредоточиться, когда Светлана Владимировна вползает в мысли! Только не подумайте, что я в нее влюбился! Впрочем...
  Так! Стоп! Про Виктора Николаевича! Глаза. Да... А вот мозгов у него очки носить - не хватает! А я еще дурак! Сам...
  Завожусь я... Все! Успокоиться, не думать...
  А все равно... Почему-то раздражает он меня меньше, чем Прибук. Почему?
  Я же про убийство Булкина писал!
  Все. Продолжаю...
  Из-за этого убийства Николая Федотовича, бывшего шефа моего, сняли, а на его место назначили Василия Сергеевича Железнова. Со стороны, с опытом работы. Работал подполковник Железнов не в журнале, и не в газете. Но опыт имел вполне профильный - о бандитизме знал не понаслышке.
  Кстати, на мир Василий Сергеевич Железнов смотрел сквозь поляризованные стекла очков "Полароид".
  Стекла отфильтровывали блики от софитов, фонарей, солнца, звезд; заметнее становились мелкие детали; цвета делались насыщеннее. Возможно благодаря очкам, и статьи у него получались - простые, но емкие и запоминающиеся. После правки Виктора Николаевича, или моей. Я ведь тоже носил такие очки. Стал носить...
  Нет! Я не подражаю! Я просто попробовал и мне понравилось.
  По поводу очков, очков Василия Сергеевича, в нашем коллективе, ходили разные слухи.
  Одни говорили - катаракта, толи зреет, толи после операции. Однако, проработав год, он очков не снял. Версию отмели, как не состоятельную. Версии отметать - в крови у моих коллег.
  "Злые языки", есть и такие в редакции, решили - он ни когда не снимает очки от того, что ему стыдно смотреть людям в глаза. В чем-то они правы. Заняв кресло заведующего отделом, многих господин Железнов обидел. Обидел не заслуженно. Заслуженных...
  Еще говорили - человек скрывает свою природную доброту, которая, как известно, в глазах - как в зеркале. Это те, которые при Василии Сергеевиче заслуженными стали, выслужились то есть...
   Я, в нашем коллективе, на особом месте - и не заслуженный, и не обиженный, и... В общем как сидел на судебной хронике, как брал интервью у официальных лиц, как правил статьи завотделом - так на судебной хронике и сижу, и статьи правлю. И прежнего правил, и этого. Потому что у меня профессиональное образование. Я, да еще трое в нашей газете, закончили журфак МГУ. Весь остальной коллектив - самородки, самогении, специалисты в своей сфере! Им уважение и почет! А мне - правило и учет! Сколько и чего поправил.
  Находясь на этом, особом, счету, пользуясь близостью к руководству, я поинтересовался у Василия Сергеевича (Светлана Владимировна домаглась!), почему он даже в помещении в очках. Оказалось правы были все. Катаракта у него действительно была, но хрусталик заменили, зрение восстановилось, а к очкам привык. Еще, спрятав глаза, и отказывать, и наказывать, и хвалить - гораздо проще. Да и вообще жить. Спрятав душу, зеркало которой глаза, за зеркальными стеклами! К тому же - поляризованными.
  Со мной он был откровенен - я первое время глаза держал открытыми, да и потом, когда очки надел... Как у Василия Сергеевича...
  Однако, находясь вблизи руководства, карьеры я себе не сделал. Не при прежнем, не при нынешнем!
  Я неудачник!
  Удобное слово - неудачник. То есть человек лишенный удачи. Назвался "неудачником" и сиди себе. Именно "неудачником"! Не "дураком", не "неучем", не "слабаком"!
  То есть получается, что ты и умный, и образованный, и сильный духом! А не повезло...
  Вот Светлане Владимировне повезло! Она удачно вышла замуж за VIP-менеджера нефтяной компании! Когда-то... Он ее устраивал к нам. Они в разводе, давно... Хотя она и закончила не журфак, а пединститут; и работает в газете всего два года, а не семь; к тому же женщина...
  Впрочем, быть женщиной в наше время... Или голубым. Я же не то и не другое, и потому на побегушках у Светланы Владимировны. Блин... И ей я правлю "гениальные" статьи. При этом млею и мечтаю! Напрасно!
  Время десять, а ее все нет. Придет, а шеф даже не поинтересуется: "Где вы были, почему задержались?". Стоит мне на пять минут задержаться... Сарказм в каждом слове: "В пробку попали?". Да! В метро есть пробки! Но они под землей! Их не видно не из космоса, не из окна чиновничьего лимузина! И мой шеф - Василий Сергеевич Железнов, их не видит, потому что до работы добирается на личном "Вольво"!
  Хотя я сам виноват - график то у нас как бы свободный, а я в восемь тридцать уже на рабочем месте. Придет товарищ Железнов в девять, раньше ни разу не замечал, я сижу, работаю так сказать. И всегда так. Всегда! И вдруг меня в девять нет! И сразу: "Где вы были? Почему задержались?". А мне... Нет бы понахрапестей, по наглому как-нибудь. Сюсюкаю, оправдываюсь.
  Вот и Светлана Владимировна прошерстела, слегка задев краешком своего искрящегося плаща, слегка кивнув, чуть улыбнувшись. А следом два пажа-практиканта. На меня ноль внимания.
  Хорошо! Представляю свою рожу! Вон Фот зубы скалит. Подмигнул. Гад! А еще друг!
  Все... Писать о Булкине... Бабулькине.
  А практиканты - дураки! Они думают, что если Светлана Владимировна пишет о своей работе в качестве массажистки в подпольном салоне ("по зову сердца пошла я услаждать ненасытных"), значит и им обломится. Да она там ни когда и не была! Хотя? Может раньше, до редакции, до замужества? И чего ее муж бросил?
  "Вот к Бабулькину..."
  Не так...
  "Фото Бабулькина мне прислали на емайл.
  Не первой десятки! Не работа - шабашка!
  Так подумал я, заряжая видавший виды Ремингтон".
  Стоп. Чушь! Какой Ремингтон? При чем тут Ремингтон?
  Все из-за Светланы Владимировны...
  Женится надо! И мать успокоится. А то достала! Мало ей внуков от Таньки!
  Интерфон моргает.
  - Да Василь Сергеевич.
  - Женя, зайди ко мне.
  Так и есть - Виктор Николаевич и Василий Сергеевич, сквозь стекла "аквариума" изучают мою личность. Значит опять буду задавать вопросы, терпя оскорбления, за которые других убивают! Судьба!
  Виктор Николаевич выскользнул из кабинета шефа за мгновенье до моего появления в нем. Прошмыгнул без ухмылки. Странно...
  - Заходи, садись. - Вежливо. Культурно.
  - Роман пишешь? - Участливо поинтересовался Василий Сергеевич и переключил свое внимание на стол с бумагами.
  Наверное мои глаза выпучились, как при базеновой болезни, губы точно изогнулись обратной улыбкой:
  - А-а-а...
  - Что? - Железнов поднял голову от бумаг.
  - Почему вы так решили? - Я успокоился. Ну и гад же этот Попов!
  - Что решил?
  - Ну это... Что я роман пишу.
  - Эх, Евгений... Я же опером... - И кинул взгляд поверх поляризованных стекол. Он всегда так, когда к человеку с сочувствием. - Вот ты когда будешь соответствовать профилю отдела?
  - А что я? - Всегда он ко мне с намеками.
  - Ты вчера утром что делал?
  Пожимаю плечами - не помню.
  - Вчера ты пасьянс раскладывал.
  - Не раскладывал! - Наверное, он прав, но...
  - Да? А что еще можно делать, лениво водя мышкой, тупо глядя в экран, развалившись на офисном стуле как в шезлонге на пляже?
  - Читать сводку новостей в интернете! - И честно глядеть в глаза начальству.
  - Молодец! - Головой покачал, брови выше стекол всплыли. - Быстро соображаешь! Только когда сводку читают - мышкой вверх-вниз водят, а не тупо туда-сюда.
  - А что нельзя? Все равно ни кого нет... На рабочем месте!
  - Вот здесь ты не прав. Играть - нельзя, не в детском саду. А кто где - это вопрос ко мне, к руководителю. И спрашивать мне.
  Что я могу ответить? Я только глубоко вздыхаю.
  - А сегодня ты быстро-быстро клацал по клавишам, стреляя глазами по сторонам - не видит ли кто. - Быстрые у него переходы. - Когда я вошел, сделал вид, что ни чего не делаешь. Вот это не правильно! Писать надо! И опыт, и стиль, а возможно - и деньги, и слава! Пиши! И газете плюс!
  Вот ненавижу себя за это, а ни чего поделать не могу - губы сами расползлись, лицо свернулось слегка на сторону, глаза долу опустились... Прям Табаков в роли Петра Петровича из "Механического пианино..."!
  - Да! А что там по Булкину? "Убийца" нового ни чего не прислал?
  Видать хорошим опером был Василий Сергеевич! Как ловко у него получается - расслабить подследственного, и тут же вопрос по существу - неожиданно, как выстрел Джони Депла! Сколько раз он со мной это проделывал! Знаю, жду, все одно - ловит!
  И из красной девицы я превращаюсь в испуганного воробья, которого кошка еще не поймала, но готовая прыгнуть, держит бедного глазами.
  - А вот это плохо, Кульков. - Спокойно, властно. - Это ты должен в первую очередь был сделать! Почта Николая Федотовича... - И помотал головой осуждающе. И покивал головой осуждающе. И вздохнул глубоко.
  - Сейчас... Сейчас... - Чуть заикаться не начал. Эх! Хороший, видать, опер был Василий Сергеевич!
  - Не надо... Ты вот что...
  
  Глава 2.
  
  Булкин - фамилия известная, но расплывчатая. Булкиных много, но тот Булкин - один. Один олигарх среди Булкиных. Не публичный олигарх, не такой, что в телевизоре каждый день мелькает, но тот о котором "Форбс", русское издание, изредка упоминает.
  И вот убили Булкина!
  А как убили! Кто только о Булкине не вспомнил! И "Форос", и "Комперсант", и многие, многие другие! И мы написали!
  "Форос" вспомнил как Василь Васильевич прошел путь от простого М.Н.С. и по совместительству председателя кооператива, до хозяина нескольких заводов. "Комперсант" раскопал криминальные корни лежащие в основе бизнеса убиенного, другие писали в силу своих знаний и предрасположенностей. Мы, естественно мой бывший начальник отдела, о последних секундах жизни олигарха Булкина, о главном событии в его жизни, о смерти - правду, только правду, одну правду!
  Вот за эту правду Николая Федотовича и сняли! Посадить хотели! Ведь надо - так подробно и точно описать весь процесс ! Следователи статью под стеклом держали! Все в статье имелось: и оружие преступления, и план действий, и методы воздействия на жертву... В чем одет убийца был, где мотоцикл взял, как гранату кинул, чем дверь в машину заблокировал... Об исполнителе - ни строчки, ни буквы! И по тексту выходит, что статью как бы сам убийца и писал...
  Да правду сказать... Сам убийца и писал - прислал емайл Николаю Федотовичу с подробнейшим описанием, а тот...
  "В десять тридцать две убийца зашел в подъезд дома Љ 5 в Староконюшенным переулке, во второй подъезд, набрав на домофоне код. Спрятавшись под лестницей, он выждал три минуты. Дверь открылась, в подъезд зашел юноша, работавший аниматором. Киллер ловким натренированным движением ударил недотепу по затылку. Парень упал, предоставив свой костюм исполнителю преступления...".
  Следователи нашли в одном этом абзаце факт раскрытия служебной информации - вроде как Николай Федотович, одного из свидетелей, убийцу видевшего, вывел и чуть ли не до могилы довел - подставил.
  Дом и подъезд проверили: не подъезд - проходной двор. А еще в центре!
  Про мотоцикл...
  "Переодевшись, убийца в костюме рыжего клоуна, быстро дошел до пиццерии "Клаудио Карнелли", и у служебного входа, сделал несколько выстрелов из травматического пистолета в охранников и угнал мотоцикл, который использовался для доставки пиццы".
  Далее описывалось, как убийца несколько недель изучал привычки Булкина - знал, что пытался олигарх бросить курить, но в пробках, а в центре они случались часто, все же курил - при этом люк в машине открывал. В этот люк убийца и кинул гранату.
  В этом месте Николай Федотович не доглядел. Одно предложение оставил в авторской редакции: "я знал, что Булкин, когда курит, открывает в машине люк".
  Машины так плотно стояли, что двери открыть ни какой возможности нет! Так этот гад, у тротуара мотоцикл остановил, сам по крышам пробежался - в люк гранату кинул и тем же манером обратно. Пока сообразили - взрыв, дым, паника...
  Народу полегло... Террористов хотели искать. Тут Николай Федотович с подробным описанием...
  Про убийцу многие писали. Друг у друга показания свидетелей перепечатывали, но конечно и свое добавляли. Убийца получился - клоун из американских боевиков - эдакий Бим или Бом - не помню, рыжий который. Убийца думаю насмотрелся этих американских боевиков, как-то показывали, там ребята в костюмах Элвиса Пресли казино грабанули - с жертвами, с психологическими диалогами, все как положено.
  Да... Так наши конкуренты Бима и Бома кто перепутал, а кто скрестил. У одних он вышел белым и печальным, у других рыжий и смешной, у кого - рыжий в белом костюме. Совсем не профессионалы, есть к сожалению среди журналистов и такие. Некоторые, вообще лорда Вердера из "Звездных войн" вывели: черный шлем с черным стеклом, черная кожаная куртка, черные кожаные перчатки, черные кожаные штаны, черные сапоги. На черном мотоцикле. Особые приметы: рост - выше среднего, худощавого телосложения. Про рост и сложение - все повторились.
  Под такое описание кого хочешь посадить можно! Но не Николая Федотовича! Потому как он - роста небольшого, телосложения объемного, а из кожи на нем - ботинки и перчатки, но и те коричневые, под цвет дорого драпового пальто и фетровой шляпы.
  А вот меня... По делам зашел на Петровку. В коридоре Николай Федотович - сидит на стульчике, глаза в пол вперил, дышит глубоко, натужно... Чуть не красными пятнами пошел - после допроса видно. Я мимо иду, он случайно по мне краем глаза скользнул. Не бежать же? Подошел, поздоровался, отчитываться стал - заходил к Васильеву, по делу Побежимова... Шеф заинтересовался! Вопросы задавать начал! Больше про адвокатов, сроках, следователях. Оттаял немного.
  Тут товарищ в двубортном сером пиджаке в коридоре появился. Из той двери вышел, из которой до того Николая Федотовича выпустили. Вышел товарищ и на меня внимательно посматривает - с прищуром, вроде опятный портной мерку снимает, одними глазами. Я на полуслове поперхнулся, шеф сник, платком сухой лоб вытирать начал.
  - Вы знакомы? - Нагло так, вызывающе, к Николаю Федотовичу.
  Шеф головой чуть-чуть клюнул, и на меня тоскливые глаза свои перевел.
  - Да! Я журналист! Работаю под началом Николая Федотовича! Нахожусь здесь по делам редакции! - Мне боятся нечего! У меня не то, что приводов, мне даже ни одного штрафа ни один ГАИшник не выписал!
  - Уж больно вы под описание убийцы подходите... - Это товарищ в штатском. Тихо так, шепотом, задумчиво. И громко. - И работаете вместе! Да еще и подчиненный.
  В глазах радость, улыбка до ушей! Дело раскрыл!
  "А ведь..." - додумать я не успел, но мысль выходила скорбная.
  Полковник Дятлов в это время мимо проходил - со мной за руку поздоровался. И с товарищем в пиджаке за руку поздоровался. И товарища в курилку увел.
  Сел я рядом с Николай Федотовичем, вздохнул глубоко... И шеф вздохнул. Переглянулись мы, и молча, скоро-скоро из здания поспешили.
  От шефа отстали. Но психику попортили. То он ходил с высокоподнятой головой, а тут головой поник, плечи опустил, глаза долу... Заикаться начал! Раньше на звонки реагировал величественно-благодушно, а тут сразу за трубку хватается, с собеседником сюсюкает...
  Часто стал с работы уходить - то в милицию, то в ресторан пригласят, пообедать в не формальной обстановке, то на дачу...
  Больше всего он не хотел на дачи ездить. Понятно - кругом леса. Вокруг дач в смысле.
  А милицию люди не боятся! Сейчас. Многие - только туда! Не дай бог на свободе остаться... Мне так говорили.
  Но ни чего - обошлось. Отступили от Николая Федотовича дознаватели всех рангов и мастей, подступило руководство издательства и тихо шефа на пенсию оформили. Он даже обрадовался.
  Все думали на его место Виктора Николаевича поставят. Варяга взяли - Василия Сергеевича. И опять я при деле, при том же, что и при прежнем шефе - статьи правлю. И почту читаю. Электронную.
  Железнову новую завели, но и старую - Николая Федотовича, удалять не стали. Потому как на этот адрес кроме спама, присылали еще: письма читателей; "настоящую литературу", в которой разобраться мог только "Уважаемый Николай Федотович, с его чутьем журналиста", после ухода этого "уважаемого", разбирался я; послания с угрозами - ими, со злорадной улыбкой, разбирался новый шеф - Василий Сергеевич; "стоящая" информация - делились с полицией; и много, много другого...
  Приходили и послания от убийцы господина Булкина.
  Через две недели, после увольнения Николая Федотовича, от этого киллера приходит сообщение - с фамилией... Такая фамилия! Булкину до такой фамилии - работать, работать и работать! Прогоров! Олигарх из первой десятки "Форбса"! В письме убийца просит о готовящемся покушении в газете сообщить, чуть ли не на первой странице.
  Об этом желании киллера сообщили и в полицию, и в ФСБ, на всякий случай, и, естественно, в службу безопасности этого самого олигарха с большой буквы. Официальные следователи думали, думали - исполнить желание автора письма или нет - да так ни чего и не надумали. А вот из службы безопасности известного холдинга ответили - "Нам пофигу! Тираж, небось, поднять хотите? Печатайте. Мы...", и много о себе хорошего. Напечатали.
  Хвальбишку, из службы безопасности известного холдинга, выгнали, потому как покушения ни какого не было, а акции холдинга в цене упали. Известный олигарх, только от одного сообщения о своей возможной кончине, потерял денег больше, чем от кризиса мировой валютной системы. Нет... Потом, конечно, он эти потери "отбил", по слухам даже у миноритариев, под это дело, по дешевке активы выкупил, а после того как не умер и цены опять прежними стали... Впрочем я в этом не разбираюсь, но скандал по поводу... Больше писем от преступников мы не печатали!
  А письма были! Тот же убийца, и опять по душу богатого господина. Мы опять всех предупредили, на уступку преступнику не пошли, а он, преступник, слово сдержал - богатого господина на тот свет отправил!
  Шумиха, оскорбления, наезды! Ведь мы такие же жертвы, как и Булкин, и Мураховский, это второй убитый - человек не бедный, но откуда-то из провинции и не особо знаменитый... И господин Прогоров...
  Слава Богу прекратились послания! Но почтовый ящик Николая Федотовича оставили. На всякий случай.
  
  Глава 3.
  
  Василь Сергеевич глаза, хоть они за зеркальными стеклами, в сторону отводит, с огромным вниманием в верхнем ящике стола ищет что-то, и так невзначай кидает:
  - Ты, Жень, Лушкину Маргариту Леонидовну, давно знаешь?
  Вот что-что, а память у меня отменная! Если слово услышу, в нашем деле слова знать - первейшее дело, помню! А уж фамилии! Не забываю.
  - Совсем не знаю, Василий Сергеевич. А что?
  Железнов от ящика оторвался, на столе пальцем пыль перебирать начал.
  - Да так... Соседка это твоя. Напротив живет.
  - Да?! - Соседей надо знать! И не только в лицо, не только плохое. Фамилии, имена, а если человек в возрасте, то и отчества - записывать необходимо. - И что? - Я решил, что соседку убили, соседка не простая, и статью бы написать с подробностями о душевной теплоте убиенной, а журналист Кульков о старушке...
  - Звонил сегодня "Спамер", - мы киллера, который письма слал, "Спамером" прозвали меж собой. - С номера этой самой Маргариты Леонидовны.
  Опаньки! А убийца то - под самым моим носом, оказывается, обитает!
  - Ну!!! - Наверное в свой невольный возглас я вложил столько искреннего удивления, что Василий Сергеевич о пылинке на столе забыл и в мои честные глаза своими зеркальными стеклами уставился.
  - Да, Жень. Позвонил в полицию и предупредил о готовящемся убийстве. - Сказал Железнов, и отвалился на спинку кресла - осталось ноги на стол и сигару в зубы - Терминатор в роли шерифа Скруджа.
  - Кого на этот раз? Опять олигарха?
  - Нет... Не олигарха. Убийство должно быть ритуальным.
  - Так может это и не Спамер?
  Василь Сергеевич пожал плечами:
  - Может быть... Он обещал подробности на почту Николая Федотовича переслать... А ты значит не смотрел пока...
  - Я мигом! - Мое движение к двери шеф прервал тихим, не должным быть, замечанием: - Не надо. Я программиста вызвал... Пусть у меня настроит. Ты вот что...
  Железнов вернулся к невидимой пылинке.
  - Иди сегодня домой. И завтра на работу не приходи...
  - Завтра суббота, я и так выходной.
  Шеф стрельнул правым глазом поверх поляризованного стекла.
  - Ага. Ну и хорошо! Но ты вот что... Ты не просто сиди. - Он облокотился на стол, поддавшись вперед. Понизил голос до шепота: - Я так понимаю - ты соседей не знаешь?
  Словно в гипнотическом трансе я несколько изогнулся к столу, кивнул и заговорщически подтвердил:
  - Нет, Василь Сергеевич, не знаю... Почти. - Честно закончил я.
  - Ага... Вот и узнай. Фотоаппарат есть или у Фота спросить?
  - Есть! - Гордо выпалил я.
  Совсем не давно, находясь под влиянием обольстительного повествования Андрюхи Фота о творчестве художника с камерой, я приобрел зеркалку Кэнон. У Андрюхи. Он их менял часто. Новая в магазине появиться - тут же берет. А старые, продавал: знакомым, коллегам, друзьям. Я у него в друзьях числился, потому он мне к камере объектив совсем дешево подогнал. Очень хороший объектив - серии Л, с увеличением... Времени все не было свободного в парк сходить - опробовать. Вот теперь пригодится! Весь подъезд... Весь дом перефоткаю!
  - Вот и хорошо. В понедельник с подробными отчетами!
  Да! Стать центром притяжения преступного мира - для журналиста криминальной газеты, для писателя детективного жанра, в общем для меня - мечта!
  Я медленно вышел из "аквариума", медленно проследовал к своему столу, выключил компьютер.
  Эх! Надо было почту проверить! Вдруг письмо есть! А ладно...
  Значит, поездка на дачу к маме и очередное знакомство с очередной дочкой очередной соседки отменяется. Задание редакции! Важное задание - не поход в суд за сводками; не интервью у только что вернувшегося с зоны вора в законе еще ни чего в окружающей действительности не понимающего; и не правка статьи заведующего отделом Железнова Василия Сергеевича!
  Странно - начало рабочего дня, я спокойно ухожу, и ни кто не обращает на это ни какого внимания? Фот оторвался от экрана, лениво скользнул по мне глазами - ноль. Вроде ни чего не происходит.
  - Пока. - Тихо говорю я Андрею поравнявшись с его столом.
  Кивок в мою сторону...
  - До понедельника. - Пробую я вызвать хоть какой-то интерес к своей особе.
  Помогло.
  - Ты что, сегодня больше не появишься? - Таращится Андрюха.
  Я чуть поджал губы, одними глазами осмотрелся и слегка поводил головой из стороны в сторону.
  - В суд? - На грани слышимости прощебетал Фот.
  Я сморщил нос.
  Его брови приподнялись, ресницы разбежались подальше друг от друга:
  - Тебя, что уволили?
  Уволили?
  - Почему уволили? - Мое высокомерие рухнуло и разбилось
  - Ну как? Раз не в суд... Или интервьюировать?
  - Да нет... - Я махнул рукой. - На задание. - Тихо-тихо.
  Андрей спрыснул, мотнул головой и вперился в монитор, весь экран которого занимала морда измученной старостью, болезнями и голодом коровы. На морде сидело много мух. Я не биолог, но все они казались давно знакомыми дрозофилами. Почти.
  Андрей увеличил изображение. Теперь на экране была только муха, расплывчатая, толстая... Фот поколдовал над клавиатурой, поводил мышкой - тельце мухи стало зловеще бордовым, хоботок удлинился, глаза пожелтели. Страшное порождение враждебного космоса сосало из родной вологодской буренки темную кровь!
  - Это ты что? - Я потыкал в экран.
  - А-а-а... - Протянул фотохудожник. - Для одной газетенки, шабашка. Мухи-убийцы высосали кровь у стада коров... Кажется.
  - Где? - Мне стало страшно.
  - Ну ты даешь! - Фот скривился, да еще у виска покрутил. - А еще журналист! Да...
  - Жулик!
  - Дурак!
  Обменявшись комплиментами мы расстались друзьями.
  
  Глава 4.
  
  Хорошо в рабочий день не работать! Сиди себе дома, на кухне, у окна - пей чай, лениво лови краем уха треп радиоведущих, слушай музыку, жалей случайных прохожих, вынужденных тащится под серым холодным дождем... Хорошо! Конечно, если бы светило солнце, или под окном не серел обычный московский двор запруженный машинами, а текла быстрая река и стояли мангалы - радости было гораздо меньше.
  Однако, после третьей чашки чая, и восьмой однотипной песни из приемника, я заскучал. Прохожие брели, и все мимо. За полтора часа моих наблюдений я сделал сорок фотографий. Тридцать семь удалил как лишние - не соседи. Потом вообще перестал фотографировать, ограничился наблюдениями. Если кто подозрительный будет... Тогда щелкну, а так...
  Неудобно следить. Хоть из окна кухни и видно оба наших подъезда, но что бы хорошо разглядеть входящего, приходится чуть ли вдавливаться в стекло. С балкона конечно лучше, но холодно.
  Глаза сами собой провожают девушек. Сколько их! И все симпатичные. Курящих много. На детях может сказаться, и так экология...
  Я же преступника должен выследить! Вон мужик подозрительный. Куда же это...
  Симпатичная какая...
  Стоп! Все! Наверное права мама - жениться пора! Старается мама, невест ищет! Вдруг нашла соседку красавицу? А я завтра не приеду, не познакомлюсь! Просижу тут, в окошко как бабулька какая...
  Ага! А вот и бабулька. Восьмой этаж. Почти напротив - только выше. На меня уставилась. Подумает еще, что я... Преступник! Точно. Сижу, слежу, фотографирую.
  Нет... Тогда уж следователь. Частный сыщик. Во - самое то!
  А если к этой бабульке... Так мол и так - журналист отдела криминальной хроники Кульков Евгений Валентинович! Не могли бы вы помочь и... А что ей? Все одно в окно пялится.
  А интересно кто же эта Лушкина Маргарита Леонидовна? Три года в доме живу, а ни кого не знаю!
  Вот хорошо бы эта Маргарита была молодая и красивая! И не преступница, а жертва! Да. Преступник ее обманным путем затянул в... Нет - лучше запугал! Взял в заложники ее папу богача! И тут я ее спасаю, папу освобождаю; мы женимся; я описываю все это в книге; становлюсь знаменитым, богатым; мы живем за городом... Ново-рижское направление хорошо - там и экология, и пробок меньше, и до работы ближе... Нет! Какая работа? Я же богатый и знаменитый писатель!
  По выходным к нам будут приезжать друзья. С детьми. У меня же будут дети! Мальчик и девочка. И Фот со своей...
  Фот холостой и жениться не хочет! Зря! Семьями дружить так хорошо.
  Постоянно меняет девушек, как фотоаппараты. Правда они ему для этих фотоаппаратов и нужны - он всех и все только сквозь видоискатель и видит! Счастливый человек! Нашел себе место в жизни.
  Лера! На Лере он хоть завтра жениться. Только Лера себе все ищет...
  Только все равно - девушка это не будущая фотография! Девушка это...
  Вон к той бы он точно прицепился. Страшненькая, но на фотке выйдет...
  Черт! И я туда же! Вот ведь Андрюха и меня в свою религию...
  А это кто в наш подъезд? Лицо кавказкой национальности. К кому?
  Как представлю себя со стороны... Быстрее к глазку! Сосед-извращенец, стукач-трюкач, грязный подглядыватель!
  Человека нет, да может и вообще на другой этаж пойдет... На лифте едет. Вообще не определишь...
  Оп-па! Лифт на площадке нашей остановился!
  Парень молодой... Чеченец! Или дагестанец... Или осетин?
  И прямо в квартиру Маргариты!
  Интересно - где они познакомились? Сколько ему - лет двадцать, двадцать пять... Примерно моего возраста. Значит и Маргарите столько же... или поменьше? А может больше?
  Не важно! А важно то, что вот этот террорист взял в заложники ее папу и...
  Стоп! Какого папу? Если бы папу - телефон бы на папе...
  Так он же богатый! Папа ей квартиру купил, а сам на рублевке, в Жуковке какой-нибудь, или в Барвихе...
  Будем в Барвиху на выходные...
  Стоп! Успокоится и думать по делу.
  Как же ее спасти? Нужен план! У вас есть план, мистер Фикс? У меня есть план, мистер Фикс!
  А у меня плана нет. Жаль...
  А если наоборот... Если эта самая Маргарита... Леонидовна. Эта Маргарита Леонидовна - самая прожжённая преступница на свете? Если это она, этого молодого, не опытного, не грамотного юношу соблазнила и использует в своих гнусных целях?
  Точно! Булкин был ее любовником. Когда Булкин нашел себе более молодую, она соблазнила этого чеченского юношу, и юноша убил Булкина! Точно!
  Значит она зрелая и опытная... И когда я подберусь к разгадке ее страшной тайны, гражданка Лушкина, эта Маргарита, эта страстная, опытная, прожжённая и с большой грудью, как у Светланы Владимировны...
  Тьфу! Жениться надо!
  Только сперва - с соседями познакомится. Три года и не одного...
  В прошлом году, летом, жара стояла. На лавочке пиво пил. Парень подсел - Вадим. Из нашего дома? Даже не спросил. Но выпили хорошо! Напились, можно сказать! Он кажется психологией занимается - преподает или работает... Все журналистикой интересовался...
  А может плюнуть на газету, на Железнова? Время есть. На работе писать не дают, дома займусь. Преступников пусть полиция ловит.
  Ноутбук на кухню. Чай. Нет... Кофе. Свежесваренный, ароматный кофе.
  Итак...
  "Как к Бабулькину..."
  Что-то фамилия не благозвучная - Бабулькин.
  А если эта Лушкина - пенсионерка? Старушка? И ее взяли в плен боевики!
  В интернете посмотреть? Может там, что на Лушкину есть?
  Около окна лучше ловит. Лох этот Артур - кафе открыл, УайФай провел и весь дом в интернете на халяву. Спасибо тебе Артурчик.
  Лушкина... Маша в Файсбуке, Юля в Контакте, Лена в МоемМире... Лушкина гора в Краснодарском крае. Маргариты Леонидовны нет!
  Во - модель Катя Лушкина. Родственница? Надо проверить...
  Симпатичная. В полный рост, в купальнике, на мероприятии... Да тут целое агентство! Сколько их тут молодых и симпатичных!
  Так... Оля Белая, Дарья Черная... Псевдонимы? Дарья ух! Так бы...
  Жениться что ли?
  Давно я близко с женщинами не общался. Ох давно!
  И что мешает?
  Время жалко! Вбил себе в голову, что гениальный писатель! Кончилась личная жизнь!
  А ведь Леночка Белолобова, осенью мамуля познакомила на даче, не того же ли поля? Культурно так все начиналось... Все художественные музеи с ней обошли! Как выставка какая - мы первые... Я первый! Возьму билеты и жду. Она меня за пажа держала. Поди, подай, пошел на... Не мешай!
  Поцеловались и сексом занялись недели через две... Так себе - вроде нужно, а то как же... Придет и о высоком рассуждает. О роли художника в истории. О великий Моне, о несчастный Мане... Я в это время на кухне - над ужином колдую.
  Люблю хорошо поесть. Люблю, но и готовлю! К приходу Леночки, приходила она по вторникам и четвергам, или кролика в винном соусе с прованскими травами, или седло барашка в духовке, или плов по всем правилам, или... Чего только не готовил! Каждый раз - что-то новенькое. И вино, и свечи, и цветы...
  Посидим, покушаем, вина попьем...
  - Ты иди в душ, а я постелю. - Это Леночка в первый раз так - скромно и деловито.
  После поцелуя. Второго или третьего? Второго. Первый так прошел, в скользь... А второй долгий выдался. Вот после него, скромно, спокойно, по деловому...
  - Где у тебя бельё? Диван только разложи.
  Разложил диван, дал простыни, подушки... Она зачем то все понюхала...
  Я помылся, выхожу - стоит у двери, ждет. Нырк и закрылась.
  Лег, жду. Пришла. Быстро полотенце с себя сняла, аккуратно на кресло положила и ко мне. Пару раз поцеловались, потерлись, она руку под подушку и презерватив протягивает.
  - Не знаю какие ты предпочитаешь... Это обычный. Пойдет?
  Какие с таким человеком отношения будут? Деловые. Это я так думал. Леночка считала - духовные! Ведь она много говорила о живописи, пока я готовил на кухне.
  По субботам я к ней ходил - она с родителями жила. Родители на дачу, мы сексом заниматься. Она тоже готовила... Разогревала, что мама оставит. Поставит в микроволновку, и о высоком! Все о высоком и о высоком.
  На кухне поужинаем и в кровать.
  По воскресеньям на выставку. Иногда в театр или в кино.
  Клубы - редко, очень редко. Своеобразные, с волосатыми господами за шестьдесят, с немытыми дамами за сорок, или напротив - с изыскано-вычурно одетыми, гламурно стриженными и пахнущими Дольчей и Габбаной.
  На дачу приедем - я к своей маме, Леночка у своих родителей. Совместное поедание пищи идет, обед или ужин - когда как, моя маманя намеками:
  - Вы уж смотрите, деточек не заведите до свадьбы...
  А Леночка просто, так:
  - Какие дети! Мы же предохраняемся. Да и вообще - сперва карьеру сделать... А я еще не доучилась.
  Мама у меня современная, но старомодно воспитанная. Куском не давилась, а глазки долу опускала.
  - Что же ты к Женечке не переедешь? Если вы... - И опять глаза опустит.
  - Нет, Вера Георгиевна. От Евгения Леночке до института добираться далеко. - Это Вячеслав Петрович, Леночкин папа.
  У нее родители современные, деловые. И как дочка такая духовная получилась?
  Внешность у Леночки конечно эффектная! И смотрелись мы... В клуб какой зайдем - все внимание обращают. Она - высокая, худая, бледная... Волосы рыжие, четь ли не красные, распустит! Глазами зелеными сверкает! И платье, или кофточка, или свиторок - темной рамой всю ее красность, бледность и зеленость оттеняют. И я рядом - такой же рыжий, волосы дыбом, бледный, в темных очках, в потертом твидовом английском пиджаке... Пиджак она мне подарила. Специально. Думаю если бы не мои рыжие волосы, так подходящие к ее рыжим волосам, у нас ни когда бы ни чего и не было.
  Но было и было. Хорошо что кончилось. Однажды, враз и навсегда.
  В субботу, как обычно, поставила она, голубцы кажется, разогреваться, и о новом веянии в живописи что-то... Возбужденно, руками даже движения возле головы... Я как-то обычно - киваю, губы плющю, поддакиваю, глазами временами таращю. Леночка вдруг резко замолчала, с прищуром на меня уставилась. Минуты две изучала, а потом как-то обреченно, но решительно, вроде как самое свое сокровенное:
  - Пошли! Покажу!
  В зале, диван уж приготовлен - она его заранее разложит и заправит, открыла она шкаф, порылась у его дальней стенки и вытащила картину в простыню завернутую. С дивана постель свернула быстренько, сложила его. Простыню с картины сняла и на диван поставила.
  - Ты смотри... Я на кухне буду. - И ушла.
  Смотрю я на картину, понять не могу. По моему... Не понимаю я этого искусства нового. Хотя Пикассо - нравиться, и не "Девочка на шаре", а портрет мецената какого-то, в Пушкинском музее висит... А это?
  Время тяну. Что сказать? А Леночку не слышно - вроде замерзла на кухне. Я к коридору тихонечко, в кухню заглянуть крадусь... Хитрый народ эти бабы! Она меня в зеркале рассмотрела - у них зеркало в коридоре висит, и если в зале к двери подойти, то с кухне видно будет. А я крадусь!
  Леночка с кухни, глядя в отраженные в зеркале мои глаза:
  - Ну что? Как тебе? - Голосок дрожит, похвальбы требует. Надежда в голосе, но и страх - ведь я от картины сбежать по тихому хотел.
  Я возьми и ляпни:
  - А откуда у вас Пикассо?
  Что тут началось! Я и дурак, и придурок, и скотина! И в искусстве ни чего не понимаю! И сколько она на в меня своей души вложила, что бы я! А я! И даже несколько матерных слов... В общем выгнала меня в зашей!
  Я первое время переживал. Мама позвонила, пожурила - как это я так современную голландскую школу от древнего кубизма не отличаю? Что Леночка пишет по всем правилам этой самой современной... Впрочем слушал я в пол уха. Потом успокоился, обрадовался... Затем как-то потянуло к ней... Четверг кажется был... Позвонил, не выдержал. Вячеслав Петрович трубку снял и попросил больше не звонить. Я Леночке на сотовый - сбросила и в черный список внесла.
  Уже полгода без женщины. Жениться что ли?
  Хотя... Толи мне не везло, толи они все такие - деловые и холодные? Порнуху включишь - так как только не извиваются! И охают, и ахают, и "еще-еще", и "давай-давай"... Конечно понимаю - искусство! Искусство может и преувеличить. Ведь ночью ни каких "давай-давай" и "еще-еще" из-за стен не пробивается. А вот "Ура! забили!", это когда Спартак выигрывает, во всем подъезде слышно. А за Спартак только Витька с первого этажа болеет. А женатых людей в подъезде... много! И ни один, ни одна, ни когда! Ни "давай-давай", ни "еще-еще"!
  Вот у меня... Только Вика... Викуся, Виктория моя! Не кричала конечно, но сдерживалась. Это было. Всего с одной. Ушла! Увели...
  Это уж в институте, на втором курсе. На дне рождении у Кольки Воскрибенцева. Выпили понятно, танцевать стали... Как поцеловались? Ведь сразу взасос! Как магнит какой нас притянул друг к другу! Слились в экстазе!
  Нет... Конечно - просто поцеловались, пока танцевали. Один раз - но долгий такой поцелуй получился. Проводил её - она не местная, в общежитии жила. Дружить стали - кино, кафе, клубы... Целовались, терлись, обнимались... Потом и секс. Почти как эротических фильмах - со страстью, с поцелуями, со вздохами... И без всяких: "ты какие презервативы предпочитаешь?". Правда иногда: "Сегодня не в меня... А то могут... Или...". И замолчит, вроде спрашивает - хочу ли я детей? В любви то признавался... Она клялась. Здесь бы следующий шаг - жениться да детей.
  Характер у меня скверный! Все рассчитать, да прикинуть! А правда она меня любит или, как маманя жужжала - только за москвича выскочить и прописку получить? А где жить будем? А на что детей кормить?
  Уехала моя Вика в Ярославль, на лето к родителям, и не вернулась. Замуж выскочила - быстро как-то, торопясь. В свой, в ярославский, институт перевелась. Больше мы не виделись.
  Переживал я! Ох переживал...
  Да! Единственная... Вторая.
  Первая - Юлька, одноклассница. Отличница. Ее все считали занудой. Не красавица, но и не страшная. Худая! То есть совсем-совсем худая! Тощая!
  Как оказался у нее - не помню. Толи газету делать, толи к контрольной готовится... Дома ни кого - родители работают. Она возьми и спроси:
  - Ты Кульков сексом занимался? - Слегка только покраснела. И глаза сразу отвела.
  Если бы Колька Воскребенцев спросил, или там Влад... Я бы конечно и о Кире, у бабушке в деревне, и о проститутке Венере, и о тете Лене из второго подъезда... Соврал, да еще бы и подробно описал как я с Кирой, с Венерой и с тетей Леной!
  - Нет. - Выдохнул и все.
  - А давай попробуем... - Сама в сторону смотрит. - а то девчонки болтают...
  В шестнадцать лет, не то что... У меня тут же в боевую готовность...
  Прямо в ванной, секунд тридцать... Больше примерялись и кряхтели. Думаю у обоих, кроме разочарования и стыда...
  Через месяц опять попробовали. Уже на кровати. Дежурные, холодные поцелуи, быстрые поглаживания, и полторы минуты фрикций... Кроме боли... Опять взаимной.
  - Врут дуры! - Сказала Юлька в тот раз и больше меня в гости не звала.
  Я подумал тоже самое, с произнесением последнего слова в мужском роде и... Все же Юльке намеки делал... Но она обидела:
  - Занимайся онанизмом - гораздо проще.
  И я больше к ней близко не подходил, вроде и не знаю ее даже, вроде и не она моя первая женщина, и не я ее первый мужчина...
  Воспоминания, воспоминания...
  Жрать что-то хочется...
  Время - второй час!
  
  Глава 5.
  
  Люблю повеселится, особенно пожрать!
  Для того, что бы хорошо покушать нужно самому это покушать приготовить.
  Среди москвичей много несчастных людей - это москвичи в третьем и более поколении - у них не было и нет ни бабушки в деревне. Что такое бабушка в деревне? Это сметана, это пирожки, это парное молоко, это чистый воздух, это лес, это река в которой можно ловить рыбу и эту рыбу потом можно есть, это...
  У меня есть бабушка в деревне! Баба Маня. Давно, ох давно, не наведывался я к своей бабушке. Вырос?
  Лето. Будет лето, и я не поеду ни в какую Турцию, плюну на Кипр, отрекусь от всей Европы и Азии и к бабушке, в деревню, в российскую глубинку, в бескрайний Оренбургский край!
  Именно оттуда большинство вкусностей которые я готовлю. И пельмени, сегодня я сварю себе пельмени, я научился делать там, у моей бабули.
  Несчастные москвичи в третьем поколении! Они не знают что такое пельмени! Не все конечно... Андрей Фот, ведет свою родословную от обезьяны обитавшей на территории нынешней Москвы еще в доисторическое время, однако настоящие пельмени пробовал - у меня.
  Я вообще-то тоже коренной москвич, по материнской линии. Это отец из оренбургских казаков - приехал в Москву на геолога учится, в институт имени Губкина. Учился, учился и женился - на маме. Скоро и я появился. После учебы поехали родители в степь - нефть добывать. Отец привычный, а маме не климат - ни музеев, ни театров, а самое главное - пельмени самой лепи. Котлеты, голубцы, тефтели - опять самой! В магазинах, хоть кругом и развитое сельское хозяйство, да и в городе три мясокомбината, шаром кати - нет ни чего. Продукты только на рынке! Однако продукты - всем продуктам продукты! Но... Мама развелась и уехала. И меня забрала. На лето, правда, всегда к отцу отправляла, а сама личную жизнь пыталась наладить.
  А у отца личная жизнь налажена. У него в этой жизни и жена, и двое сыновей - братья мои. И третий сын для него... Точнее не для него, а для его жены, отец почти все время на работе... Ну вот меня, да не одного, а с братьями моими меньшими - в деревню, к бабе Мане. И все лето мы там! Купаемся, рыбу ловим, по садам набеги устраиваем, в лес за ягодами и грибами... В выходной - пельмени лепим.
  Рецепт я усовершенствовал. Баба Маня в тесто воды много льет - так легче катать, и летом не так быстро тесто засыхает. У меня же воды - чуть-чуть, в основном яйца и мука. Соль. Тесто желтое, как солнышко. Лепешки делаю тонкие-тонкие, почти прозрачные. А вот фарш...
  Зимой, когда метет метель, и сплин английский в душу лезет... Я делаю самые лучшие, самые вкусные, самые-самые пельмени. Торопится не куда и мясо для фарша не через мясорубку, а режу вручную ножом. Долго! Но зато пельмени...
  Мясо для фарша беру трех сортов - говядина, свинина и баранина. Обязательно - курдючное сало. И лука побольше. Поперчить, посолить, чесночка немножко.
  Пока фарш делаю - тесто в холодильнике доходит. Понемногу его потом отрезаю и катаю. Слепил пельмень и на противень - подсушиться. Подсохнет, обвертится слегка - тогда в морозилку, если не варить сразу.
  Но это не все. Варить их надо в бульоне. В жирном бульоне. Я свиное сало в пельмени не кладу, а из него бульон делаю - жирный, наваристый. Укропчику туда, лаврушки... Можно сельдерей и петрушку. Это когда Фот приходит. Любит он извращаться...
  Ну что ж - бульон скоро сварится...
  Звонит кто-то.
  Фот! Унюхал?
  - Ты что это не на работе?
  - Пельмени? Угостишь?
  - Угощу... Ты что не на работе, я спрашиваю?
  - Фантомас к тебе в подмогу прислал. - "Фантамасом" он шефа - Железнова - прозвал, и считает это прикольным и оригинальным.
  - В какую подмогу?
  - По соседям пройти, фотки сделать. Вот - бумажку прислал, а это, - он открыл блокнот и оторвал первый листок, - Виктор Николаевич надиктовал, пока подвозил.
  - Что надиктовал? - Наверное я немного взвизгнул. Андрей отлепился взглядом от кухонного проема и странно посмотрел на мой рот.
  - Вопросы. Для соседей.
  Отстранил меня рукой и прошел в кухню.
  - Пельмешечки! - Пропел Андрюха. И столько в эту песню он вложил детской непосредственности, что простил я ему и его приход, и Фантомаса, и Виктора Николаевича с вопросами. - За водочкой сбегать? - Так смотрят только дети на матерей, и так смотрел Андрей Фот на меня.
  Но я не мать! И не отец.
  - Нет! - Твердо произнес я, и в это время мой сотовый заголосил: "Шеф звонит! Шеф звонит!".
  Андрей развел руками, успокоил жестом - сварю без тебя. Я нажал клавишу ответа.
  - Да, Василий Сергеевич! - Определитель номера делал свое дело. Привычное "Алло", сменялось на обычное приветствие, и ни кто теперь не удивлялся: "А откуда ты узнал, что это я звоню?".
  - Жень... Я тут тебе Фота, в помощь, отправил.
  - Спасибо. Я и сам бы...
  - Да. Конечно. Только тут такое дело - там соседка, напротив, о тебе в полицию звонила...
  "Фак!" - ругнулся я про себя, не русским ругательством.
  - Ты бумаги уже посмотрел?
  Что тут Андрей отдал, так... Список, вопросы... Вопросы нафиг! Список квартир, фамилии, имена...
  - Да! Вот, смотрю.
  - Это мне участковый набросал - кто, где, когда. Соседи твои, у которых может УайФай от кафешки работать...
  - Да?
  Всего-то - местоимение. Однако, толи голос мой изменился, еще что, Василий Сергеевич решил объяснится:
  - Да. Письма, по электронке, посылали подключившись к точке в кафе. Это выяснили. Так, что тебе повезло!
  - В чем повезло? - я не понял намека.
  - Ну... Как... Преступник под самым носом - материал твой, если что...
  Вот это действительно - повезло! Ведь это действительно - материал! "Рядом с убийцей!". Нет! "Под прицелом киллера". Или...
  - И интернет - халявный! - Продолжил Василий Сергеевич совсем не в свете творческих планов и надежд.
  - Да... - Согласился я с выпавшей удачей, жить рядом с бесплатной точкой доступа в инет, откашлявшись. "Спасибо" вышло из меня сухим "кхе-кхе".
  - Болеешь? - Участливо поинтересовалось начальство.
  - Да нет... Так.
  - А-а-а... Ну ты что о следующем убийстве то думаешь?
  - Каком убийстве?
  - Как же... Ритуальном.
  - Ритуаль...
  Дурак! Ведь убийца должен был прислать подробности готовящегося убийства! Да еще ритуального! А я... Я! Забыл!
  - Василь Сергеевич! - Взмолился я. - Перешлите мне, пожалуйста, письмо это, а то я ни чего не знаю.
  В трубке запыхтели.
  - А как? - После долгого молчания поинтересовалась трубка.
  Я пустился в долгие объяснения: "нажмите клавишу... да-да, справа... а теперь... где русская "л"... да... вот... в верху, слева...". Фот заглянул, облизнул губы, закатил к потолку глаза, а я все объяснял, объяснял...
  - Ушло! - Выдал шеф радостную весть.
  - Ловлю! - Я.
  - Перезвоню. - Пообещал Железнов и отбился.
  Пельмени оказались в самый раз - не холодные, не сильно горячие, проваренные.
  - Может сбегаю? - Андрей не унимался.
  - Ага! И пьяными по квартирам...
  - Зачем? Гейдрих, - Это он так Виктора Николаевича прозвал, - о каком-то плане префектуры по благоустройству... Плюнь! Я этих бабок знаю! Я тебе ответы напишу за пять минут!
  Я помотал головой.
  - Сегодня святой день! Пятница. У нас...
  - У меня. - Я решил внести ясность в вопросы собственности.
  - Хорошо - у тебя есть пельмени. У меня есть деньги. Рядом есть магазин. Завтра ни куда идти не надо! А?
  Я просчитывал ситуацию. С одной стороны Андрюха прав - пятница, ехать и идти ни куда не надо. К пельменям можно прикупить селедки и салатик какой...
  - Вечером. - Благосклонно заверил я друга, решительно взяв ложку и приступил к трапезе.
  Фот кивнул и последовал моему примеру. Ел он шумно, со вздохами, чмоканьем, присвистом. А если соседи извращенцы? Подслушивают? Что они могут подумать?
  Хотя пока в извращенцы записали меня. Записала - бабушка из дома напротив. Сама...
  Только я доел, телефон разразился новой тирадой во славу начальства.
  - Да, Василь Сергеевич...
  - Ну? Смотрел?
  - Щас! Обедал. Щас посмотрю. Я перезвоню!
  Отбой.
  Ноутбук на окно. Так.. Почта...
  Ни фига себе!
  Андрюху отправить...
  - Ну - чай попил?
  Фот блаженствовал. Слегка кивнул, и потянулся к чайнику.
  - За водкой кто пойдет? - Намекнул я.
  - Схожу... Не боись. Вот еще...
  - Надо, Андрей! Надо сейчас идти. - Я старался быть настойчивым.
  Фот насупился.
  - Зачем? Через минуту разберут?
  - Мне позвонить надо. - Признался я.
  - Подруге?
  Медленные движения моей головы справа налево заверили его, что позвонить мне надо по делу. По важному делу.
  Несколько секунд он размышлял. Затем решительно встал и направился к выходу.
  - Денег дать? - Зачем-то поинтересовался я. Ведь он обещал купить.
  - Давай!
  В кармане оказалось триста. Я протянул купюры, Андрей махнул - хватит, и вышел.
  Я сразу к ноутбуку...
  
  Глава 6.
  
  "В воскресенье ритуальное убийство. Церковь, праздник, имя.
  Ждите!".
  Значит теперь просто убийство. Фамилии нет. Есть намек на церковь, то есть место.
  Что-то не похоже на нашего киллера - ни тебе фамилия, ни точного времени, как в прошлые разы.
  У меня под боком церковь, рядом с парком, и есть зацепка, что преступник где-то рядом живет.
  Что там Железнов за бумажку прислал? Вот!
  Квартира Љ 37 - Власов Георгий Владимирович, Власова Вера Вениаминовна, Власов Владимир Георгиевич - вопрос.
  Квартира Љ 38 - Гончар Борис Борисович - восклицательный знак.
  Ладно, что у нас по соседству?
  Квартира Љ 49 - Лушкина Маргарита Леонидовна - два плюса.
  Квартира Љ 53 - Кульков Евгений Валентинович - восклицательный...
  Позвоню шефу!
  - Василь Сергеевич... Получил я письмо - загадочно, конечно... И вот листок вы прислали...
  - Это Фот который передал?
  - Да.
  - Это от участкового - твои соседи.
  - Это я понял... А вот знаки здесь - плюс, минус, вопрос?
  - Плюс - можешь не ходить, участковый квартиру знает - наведывался, а уж если два - то всех знает хорошо. Восклицательный - под подозрением - не адекват. Вопрос - сам понимаешь - ни чего не понятно - из тех, что "не был, не состоял, не...". Разберешься.
  - А тут и на мне восклицательный...
  - А ты женись! Три года живешь в доме, а девушки - не постоянные, редкие и по информации майора Деркача - расфуфыренные, на проституток смахивают. И друзья к тебе ходят... Один Фот чего стоит! Так что, в глазах участкового майора Деркача - личность ты не адекватная, подозрительная и находящаяся под пристальным вниманием! Понятно?
  Железнов охарактеризовал меня четко, грамотно, по военному кратко.
  - Понятно... - Протянул я. - А вот Лушкина - целых два плюса! А с ее телефона звонили...
  - Скорее всего в коробке, в телефонной подключались... Митрич всех в квартире знает и не один год - говорит хорошая семья там... Так что можешь не соваться. Хотя... Как хочешь.
  - Да... Вот по поводу - соваться... А зачем соваться? Мне тут Фот от Виктора Николаевича...
  - Виктор Николаевич так, - прервал меня шеф. - помочь просто хочет. Легенду вам с Андреем... Мол молодые журналисты, ленивые, по подъезду пройтись решили, раз редакция задание дала, ну заодно и познакомитесь. Понятно?
  - Да... В общем то...
  - У тебя с чутьем журналиста как?
  - Нормально. - Несколько неуверенно поспешил я уверить шефа в своей профпригодности.
  - Вот и хорошо. Участковый участковым, а ты чутьем! Может унюхаешь что...
  - Как собака... - Сорвалось у меня не к стати.
  - Собака животное хорошее. Водку не пьет, и песни по ночам не орет. Намек ясен?
  Железнов часто удивлял меня, в том числе и способностями: читать мысли, через телефон определять запахи, видеть сквозь стены.
  - Нет! Что вы! Василь Сергеевич... Всего один раз! Мы пото... - Я осекся.
  - И потом - не надо. Фот небось уж за бутылкой побежал?
  И тут раздался звонок в дверь.
  - Да нет... Покурить... Уже возвращается.
  Звонок выводил настойчивую трель.
  - Открывай и помни! Завтра отзвонишь. - Закончил шеф наставления.
  Я кивнул телефону и отбился. Чего говорить - и так все видит, через время, через расстояния...
  - Ты че не открываешь? - Андрей стоял набыченный. - Запор?
  - Сам запор! Шеф звонил... точнее я ему звонил - а он уж знает, что ты за водкой пошел.
  - Откуда?
  - От туда! Ты вообще личность подозрительная! - Я сунул ему под нос листок с крестиками и вопросами. - Вот! - Мой палец очертил мою фамилию.
  - Ну и что?
  - Восклицательный знак. И это значит - я личность подозрительная.
  - Это кто же определил?
  - Майор Деркач! И Железнов, Василий Сергеевич, его определение расшифровал. Говорит - Фот, который к тебе часто ходит, на тебя всем своим видом и поведением, бросает темную и глубокую тень!
  - Темную тень?
  - Косуха - раз, бандана с черепами - два, перчатки с клепками - три. Ну еще - кожаные штаны, казаки со шпорами...
  - Нормальный вид...
  - Водку вон купил...
  - Продают - вот и купил. Мы же договорились? Под пельмешки. Вот селедка, хлеб, салат... Ты че? Да и вообще - твой Деркач - туповатый мужик под пятьдесят, в грязноватом пиджаке и не чищенных ботинках! Подозревает даже детей!
  - Откуда знаешь?
  - Да... В магазине встретились. Почитать ему захотелось - вот я ему свой паспорт и дал.
  - Представляю... - В паспорте Андрей Андреевич Фот представал образцово-показательным комсомольцем, собравшимся на ударную стройку в Сибирь - на БАМ, или еще куда. По молодости он решил, что фотография в официальном документе тоже должна быть официальной. Потому постригся, побрился и надел отцовский костюм, с Олимпиады 80 висевшей в шкафу как реликвия.
  - Долго он сравнивал! - Хихикнул Фот.
  Бутылку и закуску поставили в холодильник. Андрей налил себе чай. Я изучал вопросы Виктора Николаевича. Все вертелось вокруг молодежи, как то: наркомания и алкоголизм; отношение к пожилым; сексуальная распущенность...
  Сначала я читал с улыбкой - нашел что спрашивать! Уж я бы и сам бы... Скоро улыбка исчезла - до меня дошло - вопросы не просто так составлены - они с определенной целью составлены, и цель эта... Я разозлился! На Виктора Николаевича. Ведь мог бы написать...
  - Андрей! - Оторвал я друга от созерцания вороны за окном. - А Попов не говорил - зачем эти вопросы?
  - Говорил. - Я поднял брови и несколько подал тело вперед. - Он говорил - вы все равно сегодня полдня думать будете как с соседями познакомиться и ни чего лучше бутылки водки и новоселья не выдумаете. Лучше притворитесь молодыми и ленивыми...
  - Ну, это бы мы и без него сообразили! - Я изобразил униженное достоинство.
  Фот пожал плечами - его дело фотографировать, а не вопросы задавать. Он художник, а не вопросозадавальщик.
  - Только зачем - он сказал ты сам знаешь.
  Конечно - я знал! Но знание это находилось вне моей головы - рядом, почти в ней, почти-почти... Я уже мог это знание погладить, прикоснуться к нему...
  "Шеф звонит! Шеф звонит!" - третий раз за короткое время запел мой мобильник.
  - Да, Василь Сергеевич.
  - Евгений... Тут Виктор Николаевич... Передаю трубку.
  - Алло! Евгений? - Нет! Ведущий журналист, вопросов написал кучу, а с кем говорит не догадывается.
  - Да. Слушаю. - Я не стал ерничать. Мудрость сохранил в себе. Потом пригодится.
  - Евгений... У меня тут вылетело как-то... Вопросы для пожилых составил... Если в квартире молодые - ты сам придумай что. Типа проблемы свободного времени, что в интернете ищите. Как туда заходите - намекни про бесплатный УайФай - может кто сознается.
  - Спасибо, Виктор Николаевич. Я уж и сам додумал. - Соврал я.
  - Да, да... Еще Василий Сергеевич...
  - Евгений! - В голосе шефа чувствовалась неуверенность. - Ты, если с Фотом, пойдешь - переодень его. Ладно?
  - Да... - Я поперхнулся. - Попытаюсь.
  - Не попытаюсь, а переодень! Деркач тут про вас такое... Гомосеки говорит! У черного, это он про Андрея, серьга в ухе! Пусть вытащит! - Приказал начальник по военному.
  - Есть! - Само сорвалось с моих губ. - Конечно... Да! Обязательно. - Я поспешил перевести ответ в гражданское русло.
  - Ну и хорошо. В общем ищем: молодого, стройного, спортивного... Да - скорее всего в компьютерах разбирается плохо - третье письмо с одной точки. Мне ребята, - "ребята" это бывшие коллеги по Петровке, - ребята сказали - "если бы разбирался, на вокзалы бы ездил"... Хотя... Ну у тебя голова своя не глупая. Разберешься!
  Я кивнул. Шеф кивок разглядел без телескопа.
  - Фота только - переодень!
  - Обязательно! - Заверил я руководство.
  - Все! До завтра.
  Трубка замолчала.
  - Ну? - Лениво поинтересовался Андрей судьбой начальства.
  - И нафига ты серьгу в ухо воткнул? - Проигнорировал я его вопрос ни о чем.
  Он скривил лицо:
  - А еще сын казака! - Это я уже слышал. Про единственного сына в семье, про...
  Я усмирил поток, выставив перед собой ладонь.
  - Квартир много. - Переключился я на деловой тон. Андрей кивнул. - До вечера надо обойти. - Фот продолжал изображать верблюда в цирке, подтверждая каждое мое слово. - По одному - успеем.
  - Без вопросов! На меня какие вешаешь?
  Отмеченные плюсом, за исключением соседки Лушкиной, перешли под протекторат Андрея - их хоть и было больше, но ведь и проблем с ними должно быть меньше. Он возражать не стал - догадался, что туда только для проформы заглянуть надо?
  - Только переоденься!
  Андрей искренне изумился.
  - Шеф просил. - Несколько смягчил я указание Железнова.
  - И что ты можешь предложить? - Апломб, подчиненность судьбе, пренебрежение к нам, обычным не художникам...
  Почти новый пиджак фабрики "Большевичка", подарок мамы, белая рубашка, бандана вместо шейного платка, очки почти без диоптрий... Совсем другой человек получился! Выпускник МГУ! Спокойная старость родителей! И это при серьге - ее единственный в семье сын вынимать отказался, при кожаных штанах - мои брюки с него спадали, и в казаках со шпорами. Повесив на шею фотоаппарат, взяв в руки блокнот и ручку, он вышел в неизвестность, что бы вернуться к семи...
  На семь мы назначили знакомство с "Казенкой".
  
  Глава 7.
  
  Я знаю простой рецепт простого счастья. Счастье легко приготовить на кухне. Достаточно сварить пельмени, поставить на стол купленный в магазине салат "Цезарь", порезать сала пряного посола, открыть банку селедки, посадить за стол друга и... По пятьдесят грамм водки! Сначала.
  Потом еще по пятьдесят. Хорошо закусить, поговорить...
  Еще накатить и...
  Вы не боитесь преступников, вы верите в будущее, вы любите людей.
  - Как тебе повезло! - Говорил Андрей после ста пятидесяти. - У тебя в подъезде живут такие замечательные люди!
  - Да! Как мне повезло. - Я радовался за себя - честно и открыто.
  Судите сами - мы побывали в сорока шести квартирах. Я в двадцати и Андрей в остальных. И везде, везде нас угощали - кто успел... Потом конечно приходилось отказывать, просто что бы не навредить собственному здоровью. Но люди понимали.
  Соседка Маргарита Леонидовна, к ней я зашел к первой, что бы уж наверняка. Что бы сразу в бой, так сказать - спасти и обезвредить... Не с добрым лицом зашел я к доброй женщине... Не с добрым.
  Жила она не одна - Ахмед, молодой парень, дагестанец, помогал старушке по хозяйству, в свободное от учебы в МГУ время. Это его я принял за убийцу. Как изменяет человека дверной глазок! Тело становиться серым, раздутым, не красивым... И потому, наверное, и о человеке начинаешь думать с предубеждением.
  А когда сидишь на кухне, с чашкой крепкого чая, кушаешь домашнее печенье... Нет - печенье пекла не Маргарита Леонидовна, печенье испекла мама Ахмеда. Она тоже жила у Лушкиной - торговала соленьями на рынке. И папа Ахмеда, тоже обитал здесь же... Правда квартировали они только зимой. Летом - сажали, растили, убирали овощи и фрукты в своем немаленьком хозяйстве, а вот зимой - дарили москвичам.
  Как то само собой выяснилось откуда их так хорошо знает Митрич, Деркач - участковый. На них часто писали доносы, и он часто по этим доносам устраивал проверки. Маргарита Леонидовна поделилась догадкой, что доносы он сам и пишет - после каждой проверки уходил Митрич с большой сумкой домашних маринадов. Хотя, по словам Ахмеда, и на рынке у них часто отоваривался - то есть честный человек, а не...
  Вот почему около квартиры Маргариты Леонидовны стояло два крестика. Да... Компьютер у них имелся - нельзя в наше время студенту без компьютера, да и с родственниками общаться через Скайп гораздо удобнее, чем через телефон. Но компьютер Ахмеда УайФая даже не нюхал - стоял глыбой под столом и питался информацией от оптоволоконного кабеля.
  От Маргариты Леонидовны я ушел не с пустыми руками - одарили разносолами, как не отказывался! Андрей, когда попробовал дагестанских даров, пытался уйти к соседке за... Если бы придумал зачем - ушел бы! Но сто пятьдесят грамм водки - это сто пятьдесят грамм! И здесь ни чего не поделаешь.
  Закончив с единственным, да еще двойным, плюсом я отправился по восклицательным знакам и квартирам обозначенных вопросом. С первого этажа пошел - по порядку.
  В квартире с номером тридцать шесть обитал одинокий, но добрый и отзывчивый, слегка к обеду пьяненький, словоохотливый дядя Гриша - единственный сосед с которым я иногда общался, с которым общалась моя мама, когда заезжала в гости, и который общался со всеми. Тому была причина - большую часть жизни дядя Гриша проводил на свежем воздухе, около подъезда - встречая и провожая всех входящих и выходящих. В начале месяца, когда пенсия только получена - от души, просто желая всем здоровья и успехов, в конце месяца не вполне бескорыстно - выпрашивал мелочь до пенсии. Надо ли говорить - мелочь он не отдавал. Пенсионеры в мелочи ему отказывали, я и еще многие - нет. Ахмед, его мама и папа - помогали дяде Грише наставлениями и закуской. Маргарита Леонидовна - упреками и призывами одуматься. Тот ее не слушал.
  Дядя Гриша выпивать выпивал, но разума, как он сказал - не терял. Все видел, все слышал и все обо всех знал. Мои, точнее вопросы Попова, он оставил без внимания. Только я заикнулся о молодежи... Он разразился долгим и пространным нравоучительным докладом, изобилующим примерами из жизни обителей дома в возрасте от трех до восьмидесяти пяти лет. Двоих малолеток одного и полутора лет он из повествования исключил, как не способных выражать свои мысли достаточно полно для его понимания.
  От дяди Гриши я пошел домой - записать все, что узнал. А узнал я не мало. К примеру, что в сорок пятой квартире ни кто не живет - она стояла под вопросом; что в сорок шестой обитает очень-очень миловидная особа с которой мне просто необходимо познакомиться. Я уж собрался последовать его примеру, но выйдя от себя заметил спину своего коллеги в эту самую квартиру входящего. Мне не оставалось ни чего другого, как отправится в самую подозрительную - в пятьдесят шестую - и по мнению дяди Гриши, и по умозаключению майора Деркача, в ней обитали...
  Как оказалось симпатичные, добрые и самое главное - талантливые ребята. Четверо парней и двое девушек приехали из Казахстана покорять Москву. Музыкой, музыкой и только музыкой. Днем они репетировали, вечером выступали в клубе. По выходным - в переходах, в парках, в метро. Понятно, что участковый их невзлюбил. И позиция позитивно настроенного ко всем дяди Гриши мне тоже понятна - я то дома днем бываю редко, а людям в возрасте, воспитанным на "Белых розах" и "Яблоках на снегу", понять психоделический рок, да еще в трактовке молодых казахских ребят ... Сложно! Я послушал и мне... Не понял я. Я так и сказал. Они не обиделись. Посоветовали заходить почаще. Дали кассету послушать. Не смог отказать - хоть магнитофона и нет. Года три как выкинул - думал не понадобится, а вон как получилось. Но у ребят просто денег на комп не оказалось. А магнитофон они с собой привезли, что бы себя записывать и записями с людьми делится.
  Пройдя по нехорошим квартирам я пришел к выводу, что обитают в них вполне хорошие, адекватные люди. Просто участковому не нравилось, что в пятидесятой живут восемь таджиков; а в сорок восьмой - парень сразу с двумя девушками; в тридцать седьмой - свидетели Иеговы; в сороковой - баба Вера держит аж десять собак и четырех кошек...
  В общем - лайф из лайф! Как говорил ансамбль "Модерн толкинг"... Или другой? Не важно! Важно другое - подозрительных личностей в доме оказалось мало, очень мало! Если до конца разбираться - трое: парень, что жил с двумя девушками; молодой человек не пожелавший открывать дверь - со слов дяди Гриши "наркоман и бандит, хоть тихо себя ведет"; и я. Если конечно постараться, то и казахи, и Ахмед, и кто-то к кому ходил Андрей...
  Вот те квартиры меня и беспокоили! Уж лучше самому...
  Фот пришел лоснящийся, довольный и наполненный - впечатлениями и дарами. Как его угораздило угостится у дяди Гриши? И зачем он к нему вообще пошел? А с молодой и симпатичной соседкой Варечкой он договорился встретится. Завтра! И после второй рюмки долго расписывал её "стройный стан, детскую непосредственность во взоре, не по возрасту адекватное понимание философии абстракционизма, а самое главное - она знала фотографа Александра Родченко". Как я понял из его объяснений - понимала она не абстрактную живопись, а просто уважала поэта Маяковского, портрет которого, сделанный Родченко и висел в ее комнате.
  Я расстроился! Такая девушка!
  Так уж бывает - увидишь человека и врежется в память, уляжется внутри тебя глубоко-глубоко, не заметно, ни чем о себе не напоминает... Это я о Варе. Я давно ее приметил - в магазине, кажется, давно... Вроде познакомится бы, да что-то все мешало. И вот однажды, так получилось - в лифте вместе оказались. И... И я ни чего не смог сказать.
  После всех девушек с ней сравниваю, и все почему-то хуже получаются...
  Жениться? Живет в моем подъезде! Любит Маяковского...
  Мы выпили. Нам стало хорошо. Поговорили. Андрей сбросил на мой компьютер все портреты моих соседей. К каждому мы добавили несколько строк.
  Только Варин портрет... Варя! Ах, что за лицо! Что за глаза!
  Старушку из тридцать третьей он так схватил! Если не знать сколько ей лет... А дед, из сорок пятой - орел! Правда портреты были тех соседей к которым я не попал. Кроме дяди Гриши - тот сам затащил Андрея к себе и заставил фотографировать. Дядь Гриш у меня на компьютере осталось несколько.
  За второй, как обычно, бутылкой не пошли. Андрей засобирался домой - он жил с мамой, и она не разрешала ему оставаться в гостях у меня. Почему то против девушек, даже мало знакомых, она не возражала. Почему? А...
  Проводив друга, я долго любовался портретом Вари и мечтал, мечтал...
  
  Глава 8.
  
  Чем плохо счастье - после него голова болит. На следующее утро. И есть не хочется. И позвонить надо - отчитаться.
  На трезвую голову Варю я зачислил в круг подозреваемых - во первых, раз уж я себя туда зачислил, то уж ей, с Фотом связавшейся... Двух девушек парня, который с двумя девушками жил - тоже внес в блокнот; казахов, всех - до кучи; и Ахмеда, что у Маргариты Леонидовны жил и в МГУ учился.
  Позавтракал овсянкой, я решил позвонить Железнову. Не успел.
  - Здравствуйте, Василь Сергеевич. - Приветствовал я начальство.
  - Привет. Голова не болит?
  Странно для первого вопроса. Завтра человека убьют, а он на алкогольную зависимость пытается намекнуть.
  - Нет. Не болит. - Я соврал. Пиво было лишним.
  - Ну и ладно. А то мне Митрич про вас наплел...
  - А незнакомым людям больше верьте, Василь Сергеевич. Он плюсиков незнамо кому понаставил, а хороших людей... - Побольше обиды, слезу бы еще...
  - Плюсы - это я ставил. А про незнакомых... Мы же с ним в одной упряжке лет... - Железнов замолчал, высчитывал видать. - Семнадцать лет! В одной упряжке! И под... - Врать подполковник в отставке не умел. Хотел, наверное, про пули под которыми они с Деркачем... - Ладно. Ну и кого ты выделил?
  Я поделился соображениями про всех: от парня с девушками, до Вари. Немного о себе.
  - В 53 квартире самая подозрительная личность. Молодой человек - живет один, общается с проститутками и гомосексуалистами. Алкоголик. Возможно наркоман...
  - Это ты про себя? - Оборвал меня Железнов.
  - Майор Деркач такого мнения.
  - А-а-а... Ну что ж... И этого, из 53 - возьми на заметку.
  - Обязательно.
  - Ага... Ну, Жень, я вот что попрошу... Ты просто последи - кто, когда... Ну в окошко. Это конечно дело полиции - преступления расследовать, а мы с твоей стороны - поможем. Ладно?
  - Хорошо, Василь Сергеевич. Погляжу - все равно голова болит.
  - Значит болит!
  Вот! Проболтался!
  - Ну...
  Железнов не прощался и наставлений больше не давал. Пауза затягивалась...
  - Слушай... А Фот что - гомик?
  - Да вы что! Уж от вас не ожидал...
  - Ты же сам...
  - Что я? - Мое удивление было искреннем.
  - Как? Что гомосексуалисты к тебе ходят. Или ты...
  Конечно... Болтать что не следует, просто так, виртуально и с подтекстом...
  - Нет, Василь Сергеевич, это я так...
  - Ты смотри - так! Я ни кому... Вроде понял твои шутки... А не дай бог где так пошутишь, где за такие шутки... Ой, Женя, Женя... Пока.
  - До свидания.
  Короткие гудки - лучший разговор с начальником по телефону.
  Вот и кухня. В холодильнике запотевшая бутылка "Клинского". Все же Фот - друг!
  Налью пива, сяду у окна. Хорошо, облокотившись на подоконник, считать ворон и проходящих мимо симпатичных девушек.
  И вот под окном оказалась... Или оказался. Стройная, высокая... Или высокий? Надо заняться самоанализом - вдруг я из... Нет! Что бы с мужиком!
  Но вот кто это? Парень или девушка?
  Плечи шире таза, но не надуты. Сейчас девушек с узким тазом... А мне нравится! А то задницы отрастят, да ноги - как тумбы!
  Нет! Молодец - кто бы там... Бегает человек, спортом занимается, а не... А не пиво с утра пораньше! Надо собой заняться! Брошу пить - буду бегать!
  Волосы длинные. Девушка! Вон - даже завиваются, из под шапочки выбились. Интересно - какое у нее лицо? Часто - и фигура, и волосы - сказка. Обернется... И все! У спортсменок так часто - мужеподобные они какие-то... Гормоны? Вперед и выше - мужские нужны?
  Мельницей машется... Под старость спохватится... Маяковский.
  К Варе заглянуть? Вчера не ходил, и вроде бы... Андрей с ней замутил... Не хорошо получится - вроде у друга девушку отбиваю. Сфотографирует он ее пару раз... Без одежды! И что мне потом?
  Пропала такая кандидатура!
  Почему пропала? Ну сфотографирует, ну без одежды... В интернет... Это удалит.
  Да! А эта то сзади... Соблазнительно как нагнулась! У - соблазнительно!
  Парень! Вадим! Я с ним пиво пил! Вот и докажи потом, что не гомосек! Но ведь как на девку похож!
  Мельницу на турнике крутит... Молодец!
  Вот - напарник есть, с кем бегать. Небось, не Фот - не пьет каждую пятницу! Если бы он вчера пил - бегал бы и мельницу крутил бы?
  Хотя в прошлый раз... Пивом!
  А вот интересно - где он живет? Может выйти? Невзначай так - "Привет, как жизнь?".
  Нет... Пока выйду, пока то, пока се... Во! На балкон!
  Так... Орать неудобно... Если только посмотрит...
  Начинаю гипнотизировать! Вадим! Вадим. Смотри сюда!
  Майор Деркач собственной персоной! А кто еще? Уставился... Железнову доложит...
  А что? Я чай пью. Это уж лишнее - дуть на чашку с пивом.
  Ну его... Так! Пока я работал на майора, Вадим убежал! Ну и пусть! Все равно думать надо о другом. Спорт это хорошо, но главное... Главное здоровье - как говорил дедушка. Пока не умер от старости.
  Только если здоровье есть - думаешь о...
  О преступниках, живущих под одной крышей с тобой! Думаешь и теряешь здоровье.
  Себя, из списка подозреваемых, вычеркну - сразу и навсегда! Во-первых, во-вторых и в третьих!
  Ахмед... Мог? Еще как! Зачем? Наняли. Кто? Бандиты. А Ахмед - наемный убийца... Который на себя доносы пишет?
  Вычеркиваю.
  Парень с девушками... Имя так и не сказал - не свое, не девушек... Странный... "Зачем тебе имена? Мы временно здесь?" - и все. Отвали. На сколько временно - на сто лет? Сколько живут? Надо с дядей Гришей поговорить - выяснить.
  Парня оставлю! Этот на себя донести может! Зачем? Не нормальный! Вот зачем! И девки у него подозрительные - будут нормальные с одним заморышем, ни чего из себя не представляющим, жить? Не... Вот со мной...
  Да со мной и по одной не больно... Но это - нормально! Люди ищут, сравнивают...
  Парня оставляю. И его девушек. Психи.
  Казахи? Нет. Вычеркну. Булкина убивал один, а их целая толпа. Везде толпой ходят.
  Варя... Это я зря конечно. Вычеркиваю!
  Интересно - куда они с Андреем сегодня пойдут? В "Гараж"? Он всех девушек в первую очередь туда ведет - ходит и не столько картины или фотки рассматривает, сколько с посетителями раскланивается. Потом дурехам в уши льет... Особенно если кто из знаменитостей там окажется. Знаменитости тоже люди и на выставки тоже ходят. Да еще и культурные. Если с тобой здороваются - голова не отвалится кивнуть. Фот на это и ловит...
  Оставь меня Фот в покое! Мысли мои оставь!
  Надо думать о... А! Следователи пусть думают!
  Вообще то меня ни кто не просил... Железнов - просил. Ну что просил - то я сделал...
  Так! А как человек? Спасти другого человека!
  Ведь завтра будет совершенно преступление! Из подозреваемых у меня - только странная компания. Вот и они... Художники. В парк пошли.
  Убийство в парке... Срочно за ними! Проследить!
  Джинсы, куртку... Кроссовки... Или сапоги? Слякоть в парке то... Сапоги! Хорошо, что у меня все по полочкам, все в порядке - ни чего искать не надо.
  Вот ведь! На ловца и Вадим бежит.
  - Привет! - Не узнает. Кивнул и все. И дальше.
  Чего я ждал? Один раз с человеком напился пива на лавке во дворе... Ой! Еще подумает?
  Обернулся, улыбается. Назад ходу дал.
  - Привет! Какими судьбами?
  - Да вот - погулять вышел... Я здесь живу. - И пальцем потыкать. - А ты, смотрю, спортом занимаешься.
  - Да так... - Вадим махнул рукой - мол, не спортсмен.
  Вот - шанс стать человеком, а не пивопитом.
  - Тоже все хочу заняться. Тоже работа, то, се... Одному только... - Это я хитро придумал. Вроде и не навязываюсь.
  - Так в чем вопрос? Давай, с... - Вадим приуныл. - Сегодня уж я набегался - домой... А завтра? Часиков в... девять?
  - Бес проблем! - Энтузиазм в моих словах прорывался через лучистую улыбку.
  - Пока! - Вадим развернулся и трусцой припустил к дому напротив.
  Оказывается мы соседи. Вот ведь... И все же интересно - что он обо мне подумал?
  Так... Где же художники?
  Парк дышал прошлогодней листвой, опилками и грязью. Всего один шаг от асфальта и ты уже в другом мире - лес, не лес, парк не парк. Природа, какая бы она не была - пусть окутанная вниманием, пронумерованная и посчитанная, оставалась природой.
  Апрель вытопил снег в городе, но здесь, среди деревьев еще лежали грязноватые сугробы. Дорожки напоминали деревенские проселки. Пойду через лес! По собачьим тропам.
  Вот ведь... Живу в двух шагах, и попадаю совершенно случайно... В прошлом году - три раза был. Летом. Хотел искупнутся. Фот, кажется, сказал - у тебя озера под боком. По телефону. Не озера - пруды. Пацаны плескались, да и взрослые, но что-то я побрезговал.
  И еще два раза заходил - пивка попить в тени деревьев. На балконе - жарко, лавку около дома, на которой мы тогда с Вадимом познакомились - компания подростков оккупировала. Вот я в парке, среди гуляющих мамаш и граждан с собаками, выпивал.
  Собак не люблю! Боюсь. С детства... Вон одна бежит. Ко мне? Огромная! Так - встать и не двигаться! И не боятся! Не бежать! Подойдет, понюхает и...
  Ох! Пронесло! Мимо пробежала. Хозяина рядом нет. А может дикая?
  Где же эти художники?
  А город сильнее леса! Вроде от дорог далеко. Деревья огромные, ветками машут, шумят слегка. Птички поют. А город... Город здесь! Гул - тягучий, ровный, давящий... Сквозь частокол стволов - воет низовыми голосами. И запахи! Вроде лесной дух - гнилой листвой, и щепками, опилками не свежими... Попилили деревьев! Природа - природу уничтожает! И мы ей помогаем! Снег с дождем - и нет...
  И все одно гарь машинная - стелется, вползает в нос! Или кажется?
  Вдохну поглубже, затянусь... Нет! Не кажется!
  Ни куда не скрыться, и ни как!
  Все же город давит! Только в квартире от него и можно скрыться. Хорошо музыкальный центр есть. Шторы закрою. Музыку по громче. Иногда находит - поджигаю ароматические палочки, в подземном переходе купил - хотел медитацией заняться. Музыки индийской накачал с торрентов... Не пошло! Не мое оказалось.
  А палочки остались. Особенно нравится сандал. Включу "Сувенир" Нетребкин и балдею! Есть радость в мире! Нетребко, ароматические палочки и зеленый чай! И без всякого похмелья! Без всяко водки, без пива, без баб! Анну... Интересно, как у нее отчество... Хотя рано ей.
  Вот у человека голос. Просто голос. Сам по себе появился - получилось так. Я понимаю, развивать голос надо, заниматься по... пусть по десять часов в день! Пусть! Но ведь голос то все одно - дан! Одному - дан, а другому...
  Как все же удобно... Не дали! Вот Хворостовскому - дали, а мне... А у меня не то что голоса, а даже удачи...
  Две книжки написал? Написал. Старался? Старался. С Фотом водку не пил три месяца, с девушками общался только по работе! На Светлану Владимировну глядел как на коллегу! И толку?
  В одной редакции - "нам не подходит", в другой - "пишите еще, может что и получится", в третьей... В интернете вообще! - "Графоманский высер! Вешайся бездарность! Вытри задницу своим...".
  А я все равно напишу! Напишу, и вешайтесь сами!
  Вот они где! Церковь рисуют - вполне приличные студенты художественного училища. Жаль не в глухой чаще!
  Убийство у церкви! Примеряются?
  Хочу медаль на грудь за поимку преступников? Хочу! Хоть какая бы ни какая - удача!
  Посижу. Апрель. Солнце не печет, греет, ласкает...
  Много ли надо человеку? А может и хорошо, что не дали? Вот где сейчас тот же Хворостовский? Где? В студии или на сцене - репетирует... Это я себя успокоить хочу! Что вот он, Хворостовский в такую погоду репетирует, а я Кульков - наслаждаюсь апрельским солнцем. А если и он наслаждается? И вообще, когда я последний раз наслаждался?
  Или жениться, завести детей и гулять с коляской... Коляска это на год... Вырастет пацан - так буду гулять. На лыжах будем кататься, на санках. Машину куплю - в Красногорск или Звенигород ездить - на горных лыжах... В Швейцарию! В Курашавель! А что?
  Напишу книгу... Серию книг! Заработаю кучу денег и в Курашавель! С сыном... С сыновьями и женой. Да!
  Кто-то подсел рядом со мной. Я приоткрыл до величины, как мне казалось незаметной щелки, правый глаз. Одна из девушек-художниц смотрела в мой суженный правый глаз и улыбалась.
  - Здрасте. - Сказала она тихо, по страусиному вытянув в мою сторону шею.
  - Здравствуйте.
  - Загораете?
  - Загораю. - Рассказывать об игре в Шерлока Холмса я не стал.
  - Меня Люда звать. - Девушка втянула шею обратно. На меня она смотрела одним глазом, да и тот сильно щурила.
  - Евгений.
  - Кульков. Вы вчера к нам заходили. Петя сказал, что вас толстый майор подослал.
  - А... Деркач. Наш участковый. - Почему-то сорвалось с моих губ.
  - Наверное... Значит Петя прав был... - С обидой, несколько нараспев, пролепетала Люда тихо.
  - Нет! Совсем не подсылал. Он и обо мне наговорил... - Слова вылетали торопливо. Мозг плохо контролировал губы, но главное я все же сказать не успел.
  - Кому? - Прервала поток моих откровений девушка-художница.
  - Начальнику моему... - Лучший способ соврать - сказать часть правды. Так меня учил папа. - Они вместе когда-то работали.
  - Где работали?
  - В милиции.
  - И вы в милиции?
  - Полиции... - поправил я не к стати.
  Люда пожала плечами и отвернулась, уверившись в моей наушнической сущности.
  - Я журналист! - Мое горделивое признание услышали многие. Петр, увлеченный рисунком, даже обернулся.
  - Интересная работа, наверное? - Не глядя на меня, скорее подтвердила, а не спросила, Люда.
  - Да. Интересная. - У меня получилось удручающе обыденно.
  Девушка лукаво кинула в мою сторону взгляд.
  - Отдел криминальной хроники. - Бодренько продолжил я. - Мой начальник, Василь Сергеевич, раньше в милиции работал. Подполковник в отставке.
  Люда склонила голову. Её левое ухо, внимало моим объяснениям с явным интересом. Такое у нее было ухо - внимательное. Оно даже пару раз дрогнуло.
  - А вы втроем живете? - Вопрос я задал без задней мысли, но получилось как-то с задней. Вроде я говорил не просто о житье-бытье, а о житье, но не вполне бытье...
  - Это вы о чем? - С подозрением в интонации тихо проговорила Люда и насупилась.
  - Ну как? В квартире - втроем? В однокомнатной. - Не стоило мне последнее предложение договаривать. Вылетело и встало между мной и симпатичной художницей Людой последнее предложение. Разделило двух хороших людей, на хороших и не очень. И вот этим - не очень хорошим, чувствовал себя я.
  - Да. Живем! В однокомнатной! - Если бы Люда стояла, и если бы под ней была не лужа, то она, скорее всего, при этих словах еще и топнула. А так просто очень твердо ответила. - Нельзя?
  В некоторых случаях смущаться и краснеть очень полезно. Не знаю - покраснел ли я, но то что смутился... И глаза. Мои глаза, за которые меня не убивали, и о которых мечтала Светлана Владимировна...
  Люда засмеялась - звонко, открыто, чисто-чисто. Так смеются девочки пяти лет при встрече с попугаем, который умеет говорить.
  - Что тут смешного? - Я обиделся.
  - Да нет... Нас многие считают... Свингерами, кажется. Майор ваш - так прямо и сказал!
  - Что вы свингеры? - Почему то я решил уточнить.
  - Нет. Он матом. Я говорит, на своей территории б... Матом. - А вот Люда слегка покраснела!
  - А какое его дело! - Не к стати заметил я. - Кто как хочет...
  - А вы гомосексуалист? - Удар в печень! Запрещенный прием применила юная дева против не менее юного натурала.
  Я отвернулся. Я замолчал. Замолчал на целую минуту. Успокоился.
  - Нет! Совершенно нормальный.
  - Давай на ты. - Просто предложила Люда, не вдаваясь в дальнейшие разбирательства.
  - Давай. - Я кивнул.
  Она протянула в знак примирения руку. Я пожал её руку - тонкую и теплую.
  - Да все надоели уже... Участковый приходил - на нас пожаловалась бабуля, под нами живет. Музыку мы громко включаем с утра.
  Я слушал.
  - А это не мы. Это ребята с шестого этажа. Репетируют.
  - Я их знаю. Хорошие ребята. С Казахстана. Кассету мне дали послушать. Только слушать не на чем - магнитофона нет.
  - У нас есть. Старый. Но мы и так... Каждый день слушаем. Если честно - надоели они...
  - Вы бы и сказали майору. - Я искренне хотел дать добрый совет.
  - Не честно на других пальцем показывать. Да он... Не столько про музыку, а то что не работаем, не учимся...
  - А на что... - Конец предложения застрял в моем горле.
  - Живем? - Люда закончила за меня.
  Я пожал плечами.
  - А мы работаем. Вот смотри. - Она указала в сторону Петра. - Работает или нет?
  - Да. Работает. - Хоть мне и казалось, что он не работает, а...
  - Или писателя взять. Достоевского! Он работал или не работал?
  - Ну! Достоевский! Достоевский работал! - Согласился я убежденно.
  - Вот! А майор бы Деркач... Сказал бы - на работу не ходит, по казино шляется! Хорошо социализм кончился...
  - А что социализм? - О социализме я знал больше со слов мамы и бабушки. Но они то время хвалили.
  - За тунеятство бы... На пятнадцать суток! "Операцию "Ы"" не смотрел?
  - А-а-а!
  - Вот и "а"! Достоевского, Пушкина и Петю!
  Мне почему-то сравнение Пушкина и Пети не понравилось.
  - Ну Пушкина бы не посадили! - Твердо высказал я свое мнение. - И Достоевского - тоже навряд ли. Их же печатали!
  - А пока не печатали?
  Мне не хотелось спорить.
  - А вы... - Она взглянула с удивлением. - Ты - художница?
  Она смутилась. Помолчала, собираясь с мыслями.
  - Кажется нет. Диплом - есть, а вот... Оформителем если только устроится... Но у нас оформители не больно и нужны. - Грустно закончила Люда.
  - У вас - где?
  - В маленьком городе Отрадный. Двадцать тысяч жителей. Отсутствие промышленности и сплошное сельское хозяйство.
  - Да... - Посочувствовал я.
  - Замуж бы кто взял... - Лукаво улыбнулась мне Люда.
  Видно у меня на лице она прочла заинтересованность в своем предложении.
  - Возьми Женя меня к себе жить. - Продолжила она соблазнять с детской непосредственностью. - Я готовить умею. И стираю! И глажу! И убираюсь!
  - А Петя? - Быстро я нашел препятствие в ее предложении.
  Она глубоко вздохнула, покачала головой:
  - Да мы просто товарищи! Он мне вообще не нравится. Мы с Юлькой вдвоем раньше жили... Пока это Петя... - Петя она произнесла с такой неподдельной неприязнью. - Вообще гад! - Она смотрела в сторону рисовальщиков, склонилась ко мне и продолжала шепотом. - Они меня выживают. На кухне диванчик видел?
  Я кивнул.
  - Мало того маленький... Так еще... - Она смутилась, но продолжила. - Сексом занимаются и стоны издают! Правда тихо - только для меня. Выживают! Я им мешаю.
  Как бездомная собака посмотрела на меня, отвернулась...
  - Мне идти не куда. А ты... По глазам вижу - хороший человек! - Распространённой цыганской фразой закончила Люда.
  Я задумался. И думаю, если бы не Фот...
  - Старик, выручай! - Раздался в трубке его умоляющий голос.
  Честно - звонок я принял как спасение. Просто не знал, не готов ответить девушке Люде... Мне нужно время, но сказать - мне нужно подумать звучит несколько... Смешно даже! Вроде женится собрался. Если же сразу согласится - мол переезжай - а там видно будет... Тоже не хорошо - вроде девушку, которой жить не где, на содержание за проживание. Так пустить?
  Фоту я обрадовался. Мое лицо из потерянно-задумчивого стало натянуто-внимательным.
  - Да понимаешь... Лерка сегодня позвонила.
  Я все понял: Валерию Васильевну бросил очередной перспективный, она позвонила другу Андрею и поплакалась в жилетку. Сейчас Андрюша на леваке, такси вызвать и ждать не в состоянии, мчится через всю Москву к Лерочке утешить и поддержать. Понятно. Впрочем, это не надолго. Завтра приедет к Лерочке мама, выгонит Андрюшу и найдет доченьке нового молодого, перспективного и со связями.
  Скорей бы она замуж вышла, а то Андрюха ни когда не женится!
  - И что? - Всегда, когда звонит друг Фот, и когда в его словах мелькнет слово Лера, я должен сделать стойку и внимать, внимать, внимать... - Что случилось? Чем помочь? - Голос мой позванивал в спокойном мареве апрельского дня.
  Люда тяжко вздохнула и потеряла всякий интерес к моей особе.
  - Ты с Варей не мог бы сходить сегодня?
  Нормально! То не одного предложения, то... Повалило!
  Как чувствовал, о чем будет просить Андрей - отошел от новой знакомой подальше, но все же тихо зашептал в трубку:
  - А ты? Ты же вчера...
  - Я же сказал, - кричал Андрей, - Лера звонила!
  - Ну хорошо, хорошо. Не волнуйся... - Главное не спорить. С больными вообще лучше не вступать ни в какие дебаты, только себе настроение испортишь, и больного доведешь до больницы. Кому от этого лучше станет?
  Если честно, мне надоело решать чужие проблемы. При этом, не впервой, я считал сколько уже раз в этом году выручал друга Андрея, и сколько раз он выручил меня за... семнадцать лет дружбы. Свои пять подвигов за год я быстро внес в свой актив, не припомнив ни одного подвига Фота во имя товарищеской взаимопомощи, я хотел высказаться относительно того, что девушки девушками, но друг это друг...
  Я уже несколько раз репетировал речь на тему: "Старый друг, лучше новых двух", с психо-философским выводом, что "меня ты знаешь уже много лет, а ее только вчера повстречал"; "а если я обижусь?"; "все равно послезавтра ты ее турнешь"; "а я как же?"; "у меня тоже девушки имеются и их водить тоже надо"; и так далее, и тому подобное...
  И тут Люда закурила.
  Терпеть не могу курящих девушек. При этом в голову совершенно не беру то, что она будущая мать, и если это мать моих детей, то... Нет! Мне просто не нравиться курящая девушка, даже если курит редко и ментоловые сигареты. И запах здесь тоже не причем. Просто не нравятся и все! А если такая у меня в гостях... Все сделаю, что бы поскорее выпроводить, вместе с тем с кем она пробралась в мое жилище! И никогда не соглашусь жить под одной крышей с курякой!
  - Конечно, схожу! Куда скажи. - Лекцию о дружбе я в очередной раз оставил до следующего раза.
  - В "Гараж". Там выставка фотографий "Куба в Революции". Двести пятьдесят Гаражных фоток! Там и Анри Картье-Брессон, и Рауль Корралес, Рене Бурри и Бёрт Глинн! Альберто Корда... - С каждой фамилией голос друга креп, наливался мощью, звенел.
  - А что так далеко? - Прервал я поток восклицаний Андрея, в момент наибольшего отдохновения в его голосе.
  - Она там не далеко работает... Или учится. И как раз к вечеру освободится.
  Я считал в какую сумму мне обойдется очередное спасение дружеского реноме. Это уже вошло в привычку - виртуальная лекция, подсчет денег, и...
  - Подойдешь к Ваську, ну знаешь - сивый, худой, на входе отирается, он тебя пропустит - скажешь, что от меня...
  - Ага! Потом в кафе...
  - Точно! - Фот обрадовался моей находчивости.
  - Такси... От Марьиной рощи до...
  - Да нет... Конечно... - Задумался! Девушек приглашать, так потом за них платить. А если у меня денег нет?
  А впрочем... Это предыдущие, фотогеничные, на деле оказывавшееся совсем не симпатичными... Варя мне понравилась! Тем более что Люда курит.
  - Да ладно, старик... Забудь. У тебя все с Лерой наладится! Зачем тебе о какой-то Варе думать! Ведь так?
  Андрей несколько секунд молчал, соображал что-то...
  - Так ты сам! - Дошло до него мое желание...
  Желание чего? Сам себе я задал вопрос и... А! Что получится, то получится!
  - В пять у входа в "Гараж". Желаю удачи! - Весело закончил друг и отбился.
  Теперь культурно сказать "До свидания" Люде и...
  Люда взвалила на плечо мольберт, и оставив компанию поплелась в сторону дома. Я ее быстро нагнал - шла она не торопливо.
  - Помочь? - Как джентльмен вызвался я.
  Она молча отдала мольберт и вытащила пачку сигарет.
  - Ну что? Возьмешь к себе жить? - Продолжила она прерванный звонком Андрея разговор.
  - Нет! - Мой ответ ее не удивил, вроде заранее знала. Однако решила уточнить.
  - Не нравлюсь?
  - Куришь. - Честно признался я.
  Люда скривила губы. Сигареты не выбросила, напротив смачно затянулась, выпустила дым по ходу моего движения.
  - Ладно... В другом месте поищу... - Смирилась со своей судьбой соседка-художница.
  До дома дошли молча.
  
  Глава 9.
  
  Варя отличалась той девичьей красотой на которую мало реагируют пикаповцы и Дон Жуаны. Если правы древние греки и внешний вид лишь отражение внутреннего человеческого содержания, то Варвара по сути была ребенком - выросшим, сформировавшимся, но ребенком - непосредственным, открытым, добродушным и отчего-то немного напуганным. Буд-то и не в Москве родилась, а совсем недавно привезена в столицу из дальней сибирской деревушки, в которой не только про капитализм, но и о социализме знали не много и понаслышке. А может так и было на самом деле?
  - Извините, Варя, Андрей не сможет сегодня прийти. - Когда я подошел к "Гаражу", она стояла у входа и читала афишу с планами экспозиций. На меня среагировала спокойно. К информации о занятости друга отнеслась с пониманием.
  - Да? Ну ладно. - И пошла к кассе. Вроде раз уж оказалась - почему не сходить? Еле успел ее обогнать.
  - Варя! Если вы не против, разрешите я буду вашим провожатым сегодня?
  Она пожала плечами - как хочешь.
  Я купил два билета. Варя пыталась за свой деньги отдать, но мой отрицательный жест восприняла как должное.
  На выставки ходит надо! От Леночки, как не скоротечно пролетели наши отношения, во мне осталось понимание красоты изображенной красками. Андрей научил находить красоту в черно-белой игре оксидов серебра. Цветные фотографии он искусством не считал.
  Варя спокойно ходила от фотографии к фотографии, без восторгов, без долгих разглядываний. Подойдет, глянет, прочитает табличку под снимком и дальше.
  Я от нее не отставал. Снимки конечно колоритные. Особенно Че Гевара. До этого я видел только одну его фотографию широко растиражированную и разрекламированную пропагандистами, бизнесменами, журналистами, художниками. Лицо команданте перестало быть отображением человека, жило вне его, превратилось в символ - символ свободы и жизни ради счастья других людей.
  У Андрея Фота майка есть - так на ней даже не лицо, маска - белое пятно в центре, вокруг чернота. Все без малейших тонов, но знаешь - Че Гевара.
  А здесь - вот в лесу, человек как человек. Дальше... Мертвый, убитый врагами. Беззащитный и оттого еще больше живой. Странное впечатление - борющийся, с демоническим блеском во взгляде - символ и икона; мертвый - человек, почти живой...
  Фидель у микрофона на фоне Че не смотрелся. Люди с карточками, беженцы на утлых суденышках - испортили все впечатление. Впрочем впечатление испортили фотографии расстрелянного символа. Это как приходишь посмотреть на картины Рембрандта, а тебе просто так их смотреть не дают. Тут же репродукции современных модернистов и нудный голос критика объясняющего, что Рембрандт - устарел, не интересен и не актуален.
  Так и здесь - вот они кумиры, и вот они же но мертвые. А вот то что они натворили! Пахнет политикой и пропагандой. Не люблю политику - знаешь, что дурят, а вот в чем, как, почему - ни как не пойму. Нет... Бубенцам, что трещат о коррупции власти - верю еще меньше. Власть она какая ни какая - что-то да делает...
  Если бы не Варя - от выставки остался бы только пепельный осадок, что тебя пытались обмануть за твои же деньги. Спасло кафе - все как-то гламурно-просто-выставочно. Взял пиццу и сок. Пицца приличная, цены не заоблачные.
  На такси Варя ехать отказалась - апрель, не особенно теплый, но приятный... Да и метро рядом.
  Ехали молча. Я вообще не люблю в общественном транспорте рассуждать. Говорить - одно, а рассуждать - совсем другое. А о чем говорить с девушкой, с которой толком и не знаком даже. По залам ходили - молчали, пиццу кушали - парой слов перекинулись.
  Выйдя на конечной, автобуса ждать не стали. До дома шли пешком. Но идти и молчать было глупо. Спросил о впечатлениях от фотографий. Странное дело Варя рассказывала мои мысли!
  Здесь бы мне что и вставить, перейти на личности - где учишься, или работаешь. Варя опередила. Стала Андреем интересоваться. Что за человек, давно знакомы, как странно одевается, часто его у меня видела...
  Понятно - это он ее пригласил, а не я, с ней в одном подъезде три года проживший. Ведь по ее суждениям выходит она мне не интересна - за три года повод найти и в кино позвать можно. Андрей - нашел же повод!
  Варя почувствовала мой настрой, вопросов стало меньше.
  И вдруг, как-то ни с того, ни с сего, я ляпнул:
  - А давай завтра в кино сходим?
  - В кино? В какое?
  - В хорошее. - Что я мог еще сказать.
  Если бы не неожиданность, не резкость с которой было высказано предложение, может Варя и отказалась. А тут растерялась:
  - Давай.
  И тут ее интерес к Андрею улетучился вместе с редкими облаками на небе. Луна воссияла полным блеском. В ее свете Варя стала походить на девочку из аниме про лесных фей.
  Я шел и просто любовался ее профилем. Она бросила на меня случайный взгляд, улыбнулась...
  Все! Пропал! Влюбился!
  Я долго не мог уснуть. Не мечтал - считал и прикидывал, включал компьютер, выясняя сколько стоит снять ресторан, где лучше регистрировать брак, какие лимузины чаще заказывают: все это с ценами, отзывами, поисками мест на картах... Я уже женился! Конечно на Варечке! На ком же еще?
  Луна - полная светила в окно, звала... Оторвавшись от экрана я бросал в нее благодарные, счастливые взгляды.
  В один из таких моментов, мне показалось что я вижу бегущую от парка фигуру. Фигура показалась знакомой, виденной и изучаемой мною совсем недавно с напряжённым вниманием.
  Вадим! Вспомнил! Да нет... У него костюм белый, а этот весь черный... Если только костюм сменил? И поправился? Этот поплотнее...
  Завтра же договорились! Чуть не забыл! В девять на пробежку. Значит вставать в... В восемь!
  Я взглянул на часы. Оказывается завтра уже наступило. Час десять.
  Значит встану в восемь тридцать. Поставил будильник, лег и провалился в небытие.
  
  Глава 10.
  
  Разбудило меня солнце. Яркий луч врезался в сон. Я проснулся.
  На часах было без десяти восемь. Сорок минут сказки украдено...
  Сказки? Может кошмара?
  Надо научится помнить сны. Где-то видел книгу на эту тему. Правда что-то из области: миллион за три дня, или полеты на марс без снаряжения, или путешествуй с буддистскими монахами.
  Все равно не встану! Еще полчаса в тепле и неге.
  Солнце спряталось. Разбудило, пощекотало и спряталось.
  Точка на потолке. Займусь утренней медитацией. Как монах монастыря Мао Цзы. Монастырь имени Мао.
  Смотреть на точку, ни о чем не думать, не думать, не...
  Это не точка! Муравей?
  Я непроизвольно поднялся. Точка оказалась точкой - след убитого в каком-то году комара.
  Все! Вставать и двигаться! Жить! Жить в движении.
  Встал я в самый раз - спортивный костюм требовал легкой чистки и усиленной глажки. Давно купленный для утренних пробежек, он был использован по назначению три раза, и не стиранный, не чищеный пролежал в шкафу больше двух лет. Да! Больше двух лет!
  Я тогда бросил курить и решил к этому подвигу добавить еще один - вести спортивный образ жизни. Есть только здоровую пищу. Бегать по утрам, ходить в фитнес-центр, не пить алкоголь.
  Продержался я до пятницы. В пятницу у Фота был день рожденья. Я выпил. Выпил хорошо, так хорошо, что со следующего дня бегать перестал. В фитнес-центр так не разу и не сходил, а здоровой пищи в городе, по крайней мере в моем районе, просто не оказалось. Это мне мама объяснила. Она сказала, что здоровая еда может находится только на грядке в здоровом месте. То есть только летом, только у бабушки в деревне. Хорошо хоть курить не начал...
  В девять часов, радостный и целеустремленный я выбежал из подъезда. Вадим разминался на площадке.
  - Привет! - Улыбаясь он протянул руку.
  - Физкульт! - В тон ему ответил я. Рукопожатие оказалось крепким, и каким-то резким, как мне показалось.
  - Сначала разомнись. - Посоветовал Вадим, как опытный тренер. - Так-то надо с шага начинать... Потом на быстрый перейти и уж потом бежать. Но я так разомнусь, а потом уж легонько бегу.
  - Понял! - Четко ответил я. Улыбка ни как не хотела сходить с моего лица. В душе родилась и жила гордость за себя, за принятое, к тому же осуществленное решение.
  Вадим сделал несколько приседаний, помахал руками - обычные упражнения, вживленные в подкорку школьными физруками. Я повторял взмахи и кручения, повисел на турнике, подтянувшись три раза, да и то с дрыганиями.
  Несколько раз я бросил, случайно конечно, свой взгляд на Варино окно. Ни кто за мной не наблюдал. Ни из того окна, не из других...
  Мы побежали. Не в парк, как я думал, а по тротуару к Ветеринарной Академии. Там свернули и по Скрябина к церквушке...
  Бежали мы медленно, можно сказать делали вид, что бежим - Вадим выбрал такой темп, думаю из-за меня, посмотрев на мои героические потуги на турнике. Но подбегая к церкви и этот полубег стал еще медленнее...
  Повернув к парку, я издали заметил несколько милицейских машин. Что-то кольнуло в мозг, смутное сомнение стерло с моего лица улыбку, в душе не стало радости и улетучилась всякая гордость. И вот!
  Вчера на этой лавочке сидел я. А сегодня, около нее ходили люди, что-то мерили, искали, фотографировали.
  На лавке сидел мужчина. Его голова не естественно откинулась назад, будто он искал на небе, прямо над собой звезду или еще что, нашел да так и застыл парализованный. На шее блестела стальная удавка, концы которой были намотаны на спинку лавочки. От этого вся фигура откинулась, как бы растеклась на сиденье. Если бы не сталь, не ее яркий блеск, человека легко можно было бы принять на загорающего на солнце отдыхающего, где-нибудь на сочинском бульваре. Но здесь...
  На мужчине мешком сидел костюм частного охранника. Таких очень много развелось в магазинах и кафе - темно синие брюки, под милицейскую, сшитая куртка, в цвет брюкам и куртке - бейсболка. На куртке, крупными буквами, значилось: ЧОП "МИФ".
  Около правой ноги, обутой в вызывающе красный кроссовок, лежала жестяная банка из под пива "Балтика". Девятка...
  Я решительно направился к лавочке. Перешагнул через заборчик, по траве, не обращая внимания на увещевания Вадима... Около бело-красной ленты, которой огородили место преступления, меня за руку поймал не молодой, увесистый, сержант.
  - Стоять! - Годы тренировок, талант ли от рождения, его окрик вывел меня из оцепенения.
  - Я... Я вчера... На лавочке с Людой разговаривал. - Мой лепет, и хаотичные взмахи руки в сторону трупа, возымели действие. Сержант отпустил мой правый рукав и обратился к мужчине в черной кожаной куртке:
  - Товарищ капитан... Здесь очевидец.
  Капитан, молодой парень, как мне показалось чуть старше меня, подошел к нам.
  - Значит вы видели как было совершенно преступление? - Спросил он.
  Как лошадь я замотал головой.
  - Знаете убитого?
  - Нет!
  - А что тогда?
  - Я вчера, на этой лавочке... - Начал я сбивчиво.
  - Сухарев! Ты че? - Упрекнул он сержанта и потеряв ко мне всякий интерес отправился к товарищам, копошащимся у лавки.
  - Ты это, парень... Иди домой! Отдохни! Пивка выпей. Успокойся. - Сержант не сильно, но настойчиво толкал меня в спину, прочь от ограждения.
  Подошел Вадим.
  - Пойдем. - Тихо позвал он меня.
  Опустив голову я побрел к дому. Пробежка на сегодня, да наверное и навсегда, для меня закончилась.
  Дошли молча. У ларька Вадим задержался, взял две литровые бутылки пива и стаканчики.
  - Посидим? - Он кивнул на лавку возле детской площадки.
  Я пожал плечами, словно автомат опустился на сиденье. Обреченно принял из рук Вадима стаканчик, отхлебнул, еще...
  Сержант оказался психологом. Оцепенение спало. Голова прояснилась. Захотелось действовать!
  Я вспомнил о Железнове. Вскочил. Вытащил телефон, набрал номер.
  - Василь Сергеевич! - Без предисловий, без здравствуйте. Мой язык действовал отдельно от меня. - Здесь! В парке! Только что...
  - Успокойся, Жень... Знаю все. - Прервал он поток моих восклицаний. - Там следователи. Успокойся.
  - Да... Конечно.
  - Ну вот и ладно. Не переживай.
  - Угу. - Заверил я его, несколько натянуто.
  - До завтра. - Закончил Железнов и отбился.
  Все. Старший и мудрый товарищ дал мудрый совет и... Все!
  На душе было муторно.
  - Не переживай ты так. - Спокойно проговорил Вадим. Именно проговорил - каждую букву, тихо, размеренно, как гипнотизер.
  Я сел.
  - Ты что - первый раз мертвого увидел?
  - Да нет... - Не патологоанатом, но покойников я насмотрелся.
  - Знакомый?
  Я помотал головой.
  - А что тогда? - В голосе Вадима чувствовалась обычное человеческое непонимание и... Равнодушие!
  Равнодушие! Зараза, поразившая почти все население страны! Годы массовых убийств, показы этих убийств по телевидению, тиражирование в газетах и сериалах, на интернетовских сайтах, в книгах, сделали людей равнодушными к смерти. К виду смерти. Ко всяким проявлениям смерти.
  И тут меня прорвало. Мне нужен был человек. Не слушатель, нет! Помощник, лучше равнодушный ко всем и ко всему, такой как Железнов, как Попов, как Вадим. Железнов попрощался, звонить Попову не хотелось и Вадиму пришлось все брать на себя.
  Я ему рассказал и о Булкине, о киллере, о Железнове, о письмах... И о том, что об убитом, только что виденном на бульваре я тоже знал.
  - Тогда понятно... - Протянул Вадим в этом месте моего повествования.
  Когда я рассказывал о поиске предполагаемого убийцы в нашем доме, он улыбнулся одними губами. Это не ускользнуло от меня.
  - А что тут смешного? - Поинтересовался я.
  - Вон видишь окно? Восьмой этаж, третье справа. - Он показал направление.
  - Ну?
  - Антенну видишь?
  - Вижу.
  - Это выносная УайФай антенна. Там я живу. Интернет в кафе - мой сосед делал, для себя антенну привинтил. Когда уехал - антенну мне оставил. Так что я вполне мог и письма писать, и киллером быть.
  - Зачем? - Непроизвольно сорвалось с моих губ.
  Вадим наполнил стаканы пивом. Шумно отхлебнул, помолчал.
  - Тебя интересует вопрос в философской плоскости? Я правильно понял?
  Я кивнул. Пригубил свой стакан.
  - Ну если конкретно о убийстве охранника, что в парке... Бессмысленное. То думаю - утвердится. Себя поднять над... - Несколько секунд он молчал: - обществом, моралью, над людьми. Выделить... Нет! Отделить себя от всех!
  - То есть ты думаешь, что убивая - становишься выше других людей?
  - Нет! Я так не считаю, но убийцы, просто убийцы, делающие это не за деньги, не из-за другой выгоды ... - Вадим кивнул.
  - А ты?
  - Что я?
  - Ты как считаешь? Как человек может выделится?
  В глазах Вадима сверкнул огонек, как ждал вопроса.
  - Ну что ж... Ты в школе как?
  - Что как? - Не понял я.
  - Обиженный или король? Просто все фобии, мании и так далее - формируются в детстве. Ну а самое ранее детство, которое человек помнит - как правило школа.
  - Да у нас особого деления и не было... Ну конечно не король.
  - Повезло. А в моей... Хотя я не был королем, но и в обиду себя не давал. Да и не лезли особо. Чего ко мне лезть? Авторитета через меня не поднимешь - сам видишь - рост, мышцы... Середнячок. Потому и бегаю, и на турнике кручусь... Сейчас.
  Тогда же, я заметил за собой такую особенность, иду в школу, а в голове крутится: "Хоть бы не... хоть бы не...". И ни кто не обижал, не приставал, ни каких попыток не делал. Поверил я в свое "хоть бы" до того, что стал темы, вопросы, задания на уроках себе этим манером выпрашивать. Может получалось так, может еще что...
  У тебя так не бывает? - Вадим прервал повествование и внимательно уставился на меня.
  Годы три назад я посмотрел фильм, "Секрет" кажется, американский или австралийский. Суть там примерно такая же как в рассказе Вадима - верь и все у тебя будет. Я честно пробовал следовать советам из этого фильма, и самое интересное - иногда получалось! Но потом... В общем перестал я в это верить, да и серьезного, глобального ни чего не происходило.
  - Бывало... - Неуверенно подтвердил я, скорее что бы поддержать разговор, чем в правду веря в волшебство внутренних заклинаний.
  - Ну вот. Тогда ты понимаешь.
  Я многозначительно кивнул.
  - Школа кончилась. Жил я в маленьком городке, на Урале. Школу закончил хорошо и поехал в большой город - дальше учится. Поступил в институт, отчасти на своем "хоть бы"... Девушки вокруг симпатичные, свобода, юность... И тут выясняется, что кроме твоего "хоть бы" имеются и другие... Ну у кого как... А у девушки свое...
  Это я про то, что к примеру смотришь на какую-нибудь Леночку, - мне показалось в этот момент - он мне подмигнул, - а эту Леночку еще кроме тебя хочет и Владик, и Славик, и Петечка. И у каждого свое заветное слово имеется. А Леночка достается Славику!
  Начинаешь думать, анализировать - почему Славику? Чем он лучше тебя?
  Нет... Конечно... Если у него машина, квартира своя, деньжата... Или спортсмен, красавец, талант. Здесь понятно. Но нет же! Точно такой как ты замухрыст...
  Вадим скривился. Отпил половину стакана и продолжил, глядя в землю.
  - Я специально за такими девушками ухаживал, которые как бы моего ранга. Понимаешь? - Он обратил ко мне внимательное лицо.
  Я кивнул. Мне показалось он ждал именно кивка, не слова, не примера из моего опыта, а именно кивка.
   - Вот... И стал я выискивать, чем же все таки Петечка лучше? И пришел к выводу - Петечка выиграл потому, что его лучше меня считали другие. Вот просто Леночка, послушала Светочку и Веронику. И еще Петечка о себе везде рассказывал на сколько он хороший, умный и вообще... Как в телевизоре. Заметил?
  Я не спорил, но в разговор не лез. Телевизор не смотрел давно. Как интернет появился... Как-то и новости там узнавал, и фильмы качал...
  - Вот и я заметил. Что певцы, что ведущие всякие - сплошная взаимная реклама. "Ах какой певец Вася Куролесов! Ах какая ведущая Дуня Колпакова!" - Вася про Дуню, Дуня про Васю - и оба на верху пирамиды, у обоих рейтинги и деньги. А внимательно послушай... О чем поет Вася? Что вещает такого умного Дуся?
  Понял - хочешь взойти на вершину - сделай так, что бы о тебе у всех мнение сложилось, что ты достоин на этой вершине быть! И все! Говори - "Достоин!", заставь других говорить! Будут и деньги, и власть...
  Его рассказ резко оборвался. Он разлил остатки пива. Мы захмелели, но не сказать, что были пьяны. Однако тенденция говорила о том, что скорее всего повторного захода в ларек нам не избежать. Вот и занятия спортом!
  И тут запел мой телефон - Варя. Ведь мы сегодня собирались в кино!
  Я ответил и посмотрел на ее окно. Так и есть! Хрустально-чистое создание, хрустально-чистым взглядом смотрела на меня без всякого осуждения, но... В соседнем окне осуждающе на меня пялились глаза мамы этого чистого создания.
  - Варя...
  - Привет Жень. - Прервала она меня и тут же перешла к делу. - Я сегодня не могу с тобой пойти. Мы с мамой должны съездить к бабушке, что-то у нее произошло...
  Она отвернулась от окна. Ей было стыдно? Не знаю. Но виновен! И ни чего с этим...
  - Варя, конечно! - Все одно в моем состоянии идти в кино не имеет смысла. Однако я должен хоть как-то оправдаться, хоть как-то восстановить о себе доброе мнение. - Сегодня в парке одного человека убили. - Выпалил я на одном дыхании.
  - Какого человека? - Варя повернулась к окну и внимательно смотрела в мою сторону.
  - Охранник... Мы с товарищем, - я повернул голову в сторону Вадима, - бегать с утра хотели, а там... Вот и... Нервы...
  - А... Да вот. - Она тяжело вздохнула, будто смерть коснулась и её.
  - Да... - Вздохнул и я.
  В трубке послышался ровный женский голос, не достаточно громкий что бы разобрать слова, но достаточный для определения интонации.
  - Мама торопит. До свидания... - Затараторила Варя и... Ответить я не успел.
  Ну что ж... Но все же она сказала "До свидания". Значит еще увидимся. Конечно увидимся! В одном подъезде живем.
  Я улыбнулся своим мыслям. Повернул лицо к Вадиму и улыбка быстро сошла с моего лица. Он смотрел в землю, именно "в землю" - в ее тьму, в глубину земли. Я думал, он даже не слышал моего разговора с Варей - не хотел слышать.
  Но нет! Только я сунул телефон в карман, он продолжил свою исповедь, напористо, сердито.
  - Я сопоставлял факты, прикидывал, рассчитывал - как рекламировать себя, как подать свою скромную персону, кому и зачем. Однако скоро я понял одну простую истину - на самой вершине не те кто вертится и показывает себя. Нет! Там, - он показал на небо, - те кого ни кто не знает. Или не знал, пока они туда не добрались.
  Он задумался.
  - У меня брат, старший, в девяностые, на рынке стоял. - Продолжил Вадим. - Тогда в Румынию и Польшу ездили. Он из Румынии кроссовки возил. Стоит. К нему подходят - плати. Он, естественно - уже платил. Ребята у него выясняют кому и сколько. В общем борцам говорит, что платил боксерам, боксерам - самбистам отдал, самбистам про афганцев наплетет... И вроде не трогают.
  Но не все. Были и такие, которые просто не интересовались - платил ты, не платил, кому, чего... Просто выворачивали карманы. Но и эти ни чего...
  Самые страшные, это которые сначала избивали, а потом все отбирали. Так самое интересное - эти последние съели всех!
  Потом они разбогатели, обленились и правила, по которым все раньше играли, восстановили - все равно конкуренции нет. На этом рынке конкуренция наступает когда в стране совсем хреново становится... Сейчас вроде ничего - жить можно.
  Понятно? - Резко оборвал он повествование.
  - Да! - Согласился я. - Конечно, жить вроде ни чего - можно.
  Я вообще не люблю политические баталии устраивать, а особенно по пьяному делу. Похмелья мало, так еще на душе муторно. Которые в политику лезут - жизнью недовольные. Из тех, конечно, с кем мне общаться доводилось.
  С депутатами я не пил, и с министрами не встречался, а уж о... Может им и хорошо? Может они адекватно на вещи реагируют - не знаю... Но как Вадим про политику начал...
  - Я не про жить... - Оборвал он череду моих аполитичных рассуждений.
  - А про что? - Алголь действовал на меня всеми своими миллилитрами и градусами. Мысли путались, смешивались, плыли...
  - Ну что я всех... Это - убивал!
  - Да? - Я стал трясти головой, в которую ни как не укладывалась мысль - Вадим убийца.
  - Не трясись... Мы ж теоретически начали с тобой... Или забыл?
  Я выставил перед собой руки, слепил губы блином, склонил набок голову - всем своим существом показывая твердость памяти. Хотя начало разговора... Вспомнил!
  Видно в моих глазах мелькнул огонек, Вадим его заметил, и почти трезвым голосом продолжил.
  - Вот... И я пришел к выводу - для того что бы стать... Стать творцом своей судьбы, своей жизни, богом самого себя, в конце концов! Заметь, Евгений - только для себя. Нужно наплевать на все законы - писанные и не писанные, на все умозаключения великих философов и психологов, на все и на всех, и жить по своим собственным законам. Самое удивительное - мир начинает подчинятся тебе. Понимаешь?
  Я заклевал быстро-быстро.
  - То есть, ты хочешь сказать - преступник маньяк?
  - Маньяк? - Вадим несколько раз моргнул, потер лоб над переносицей. - Почему маньяк?
  - Ну как же... Ведь если он живет по своим законам и ему кажется что убивая он меняет мир...
  Он заливисто рассмеялся.
  - Ты не понял! - Перешел на шепот. - Ведь мир то действительно меняется.
  - Ладно! По твоему - убийца просто убивает. Без всякой цели. И ему ни кто не нужен. Тогда зачем он письма в редакцию шлет?
  Мой вопрос, вполне логичный, закономерный вопрос, озадачил Вадима. Он долго смотрел на ворон, строящих гнездо почти прямо над нашей скамейкой, на спиленной вершине тополя. Пару раз моргнул, и спокойно, как бы признаваясь в краже яблок в далеком детстве, продолжил.
  - Так раньше я верил в то, что мнение других необходимое условие изменений вокруг тебя. Эволюция! - Он демонстративно указал на ворон. - Эволюция не только среди зверей, но и в мыслях! Как общества, так и... - Вадим ткнул себя в грудь большим пальцем.
  Все! Больше не буду пить! Бросаю!
  Сказал я это вслух, или Вадим прочитал мои мысли?
  - И выпивка тут не при чем!
  Мимо прошел мужик сильно смахивающий на Виктора Николаевича, на Попова - походкой, манерой держаться. Меня осенило! Конечно! Вадим просто тоже пишет! И скорее всего детективы.
  Я позавидовал его воображению! Ведь надо же - как сочиняет! Как на ходу выдумывает... Выдумывает психологическую подоплеку, внутреннюю философию преступника.
  - То есть Булкина ты убил просто так - что бы все узнали, забоялись... Ну и ты конечно - все законы нарушил, освободился так сказать... Да? - Я задавал вопросы глядя Вадиму прямо в глаза.
  Он явно растерялся - вытер лицо руками, покрутил шеей, несколько раз моргнул.
  - Ты поверил?
  - Конечно! - Я хотел его обрадовать.
  - Ладно... - Вадим как-то равнодушно согласился.
  - Ну?
  - Что?
  - Булкина - просто так? Ну не просто, а как ты там - для того что бы поверили и?
  Он с сомнением кинул взгляд в мою сторону - стоит ли? Наверное смекнул, что и я писатель. Не хотел делится... Но я бы и не стал чужие идеи воровать! Для меня важным стало научится! Выслушать, а потом - как же ты все это выдумываешь? А то... Писали же - Ильф и Петров, Стругацкие, и... И еще примеры есть - только вспомнить надо.
  - Да нет... Не только для этого... У Булкина... - Замялся! Замялся - значит выдумывает! Я сделался угрюмо соучастным - вроде осуждаю, но хочу понять. - У Булкина сын моего возраста. И я с этим сыном подружился. Вот и решил - заодно карьеру сделать. Булкина на тот свет, а сам в кресло директора... Или президента фирмы.
  - Одним ударом - два дела! Ловко! - Вадим услышал в моих словах восхищение. Еще бы! Сочинял он... Молодец!
  - Да... Хотел.
  - Ну и как? Получилось?
  - Нет. Не получилось. Булкин оказался подставным лицом. Только его похоронили - все фирмы, как то быстро перешли к другому... Слышал наверное?
  Еще бы мне не слышать. Этого другого - Семочкина, младшего компаньона Булкина, подозревали... Сильно подозревали! Но у того алиби, адвокаты и, только слухи конечно, протекции на таком верху!
  - А убийство... - Я назвал фамилию олигарха из первой десятки. - Сорвалось?
  - Нет. Я его и не собирался убивать. Зачем? Вы заметку напечатали - слух пустили. Я на акциях неплохо срубил - купил подешевле, продал потом подороже... Жить же надо.
  Ход! Ловко он плел интригу!
  - Мураховский?
  - Заказ. Элементарно! - Быстро, не раздумывая. - Раз уж все равно опыт есть - почему не заработать?
  - Понятно... - И тут до меня как-то дошло - игра какая-то страшная... Кроссворд с убийствами. Нельзя в такие игры играть! Нельзя!
  То есть и детективы писать? А он... А я? Пишем...
  Я глубоко вздохнул, как сигаретой затянулся.
  - Ну а сегодня... На скамейке?
  Вадим сидел почти трезвый. Его губы вытянулись в ехидную улыбку, глаза сузились в две хищные щелки... Он усмехнулся.
  - Это - тебя подставить. Ты пойдешь и как убийца Булкина, и как игрок на бирже, и как наемный киллер... И как убийца этого охранника. С этого охранника тебя вычислять начнут.
  Как я смеялся! Тяжесть дня рухнула! Ведь надо же... Как ловко он все придумал! До чего молодец! Но я - убийца! Это маразм! Чушь!
  Однако лицо Вадима оставалось злым и мстительным. Мой смех спадал, стихал, умирал... И враз затих.
  - Зря смеёшься. - Как на лекции продолжал сочинитель. - Вчера на лавке сидел?
  Я кивнул.
  - Значит на твоих ботинках...
  - Сапогах. - Я внес поправку.
  - На сапогах следы земли с места преступления. На время убийства алиби есть?
  Пожатие моих плеч красноречиво сказало - нет у меня алиби.
  - Вот... В подъезде ты самый подозрительный...
  - Но зачем? - Я задал, как мне казалось, самый правильный в данной ситуации вопрос.
  - Так я тебе сколько времени втолковывал? Я же тебе уже все объяснил! Целую лекцию! Психология убийцы...
  - Это ты про... Но я не знаю сына Булкина! Я даже не знаю - есть ли у него сын!
  - Есть. А уж в фотошопе умельцы так работают... Что хочешь сделают.
  Я поверил Вадиму - знал не понаслышке.
  - Акции?
  - В одном из банков открыт счет на твое имя, выписана дебетовая кредитная карта и во время обвала... По твоему счету проходили солидные операции.
  - Я не открывал ни какого счета. - Моя улыбка обезоружила бы любого, но не Вадима!
  - Есть! - Убежденно, очень убежденно, выдохнул он. - Просто ты не знаешь.
  Спор я проиграл! Меня побили по всем статьям. Оставалось только ждать майора Деркача с наручниками и ротой ОМОНа.
  Но что-то не давало мне успокоиться, мешало хлопнуть по рукам, сказать "А-а-а!" и предложить еще по одной... Но что? Убежденность Вадима? Его железная логика? Или...
  Меня пронзила мысль: "а ведь он и правду все подстроил!". Мефистофель, Воланд, Сатана - один в трех лицах - сидел передо мной и скалился хищной улыбкой!
  Я зажмурился и встряхнулся - весь, мешком. Открыл глаза...
  Вполне нормальный парень! Ни какой чертовщины... Но мне больше не хотелось развивать тему. Хотелось найти повод и сбежать! Хорошо бы с Варей!
  - Я завтра еще твоему шефу пожалуюсь. - Вдруг сказал Вадим мне в спину - я пялился в Варино окно.
  Я резко обернулся.
  - Шутка. - Как Никулин в "Операции Ы", без улыбки, проговорили его губы. Затем они медленно расползлись, приоткрылись...
  Все! Больше я не пью! - В очередной раз пронеслось в голове.
  Тут дверь моего подъезда пикнула домофоном, открылась и выпустила к свету девушку Варю.
  - Я скоро... - Бросил я на ходу Вадиму и поспешил к ней.
  - Привет! - Показывая зубы, чуть ли не раскланиваясь, про лебезил мой рот.
  - Привет. - Испугано пролепетала Варя, слегка повернув голову к двери, словно прислушивалась - нет ли там кого. - А мы к бабушке... - Вздохнула. - Так что... - Пожала плечами.
  - Ну ладно... - Весь мой пыл сдулся, опав к ногам ее тенью печали.
  - Завтра... Ой... В следующий выходной можно.
  - Точно! - Обрадовался я. - В субботу...
  Дверь снова пикнула, скрипнула и на улицу вышла Варина мама.
  На мое "здрасти" она ни как не прореагировала, взяла дочь под руку и они зашагали к автобусной остановке.
  Я обернулся. Вадима на лавке не оказалось.
  Остаток воскресенья мои мысли метались между Варей и гипотезами Вадима.
  
  Глава 11.
  
  В понедельник, на работу я пришел как обычно - почти раньше всех. Прибук, да буфетчица Клава - это не считая охранников внизу и девушки у входа листавшей толстый глянцевый журнал за ресепшен...
  Включил компьютер, открыл почту...
  Меня словно молнией стукнуло! Большими, заглавными буквами, через все поле шла надпись: "УБИЙЦА!!!". Это в моем ящике.
  Вадим? Шутка?
  Я зашел в почту Николая Федотовича. Вот это... Это уже что-то!
  Все собаки, навешенные на меня Вадимом вчера, значились с подробностями в написанном официальным тоном донесении. По порядку, с подробностями - тогда и тогда познакомился с тем и тем - это о сыне Булкина. Как мы с ним пили в клубах, играли в подпольном казино, ездили в Турцию.
  В Турцию я ездил. Вполне может быть, что и Витя Булкин в тоже время отдыхал там же. В клубы, перечисленные в письме, я заглядывал, с Леночкой - пару раз... Но в казино! Вот уж это лож! Лож, которую очень легко проверить!
  Стоп! А как ее проверишь? Казино закрыли! Кто же скажет, что работает подпольно. А тем более, что там играют...
  Дальше в письме был указан банк, номер моего счета и операции по этому счету в период падения акций... Мало того! Вся схема игры на бирже - от открытия счета, до покупки и продажи акций... Но и это не все! Эту тему особо украшал рассказ, о моих выдающихся способностях притворятся простаком и вынуждать руководство делать выгодные мне вещи! То есть выходило - я обманным путем, добился публикации в газете информации о "якобы готовящемся покушении на господина Прогорова".
  Отдельная глава посвящалась "моему" опыту наемного убийцы - как вышел на заказчиков, из какого оружия стрелял, как получил деньги. Даже подробно описывалось - как их потратил! Естественно на бирже в подпольном казино...
  Последняя глава о вчерашнем убийстве. Как выбирал жертву, как втерся ему в доверие - часто выпивая с убитым...
  Все! Тюрьма! Что делать?
  Раньше я думал - люди взрослеют постепенно. Детство, юность, молодость и взрослый. Оказалось... Враз я повзрослел. Вроде все маленький, и вдруг "бац!" и взрослый!
  Ведь что такое взрослый? Это ведь когда отвечаешь за себя и... Да хотя бы только за себя! И ни кто за тебя проблему не решит! И ни кто совета не даст!
  Конечно можно пойти... К Фоту не пойдешь - он сам ребенок еще...
  К Железнову? К Железнову можно - подскажет, поможет, направит... Или направление даст. В тюрьму!
  Мама? Нет, нет и нет! Только слезы и звонки! Дяде Сереже, Вадиму Петровичу, Клавдии Васильевне... Маргарите, тете Вале, тете Гале, тете Шуре, Святославе Федоровне... Нет!
  У Виктора Николаевича совета спросить? Человек тертый, бывший адвокат... Заманчиво... Так, вроде не о себе... Догадается проныра! Все поймет! Ну и что? Поймет и подскажет...
  Раз уж взрослый - значит взрослый! Сам - значит сам!
  Это в детстве можно пойти и пожаловаться, попросить совета, помощи. Поплакать и все кончится.
  Так! Ведь Железнов придет, а у него тоже почта Николая Федотовича есть!
  "Аквариум" он свой не закрывает... И пароль на его комп знаю!
  Прибук увидит... Ну и что? Срочно... Срочно понадобились...
  Или лучше рассказать все Железнову?
  Все? А что все?
  Вадим! Он же вчера...
  Вадим? Тогда зачем предупредил? Или предвидел?
  Действовать! Думать потом буду.
  Быстро встал, открыто, не вызывая подозрений в кабинет Василия Сергеевича. Свет еще включу - не прячусь, совсем нет. Смотрите - компьютер включаю.
  Сквозь стекло я наблюдал за Прибукым и Катей. Катя - бог с ней, буфетчица... Но Прибук! Журналист отдела криминала! Интересуется бутербродами и чаем.
  Или у меня паранойя? Еще на работе всех подозревать?
  Теперь почта. Так и есть - первым у Железнова стояло сообщение о моей второй жизни. Удалить и с концом!
  Выключаю! Гашу свет. Закрываю дверь.
  Все!
  А теперь? Проверить факты! Точно! Вдруг все враньё!
  В интернете посмотрю. Зачем письмо удалил? Мою то почту ни кто, кроме меня не читает. Вспоминай теперь...
  Номер счета не записал! Вот дурак! Банк... Банк МДМ! Вспомнил! И адрес отделения около меня.
  Итак на сегодня - выяснить о сыне Булкина, зайти в банк...
  А если есть счет? И не просто счет, а счет на котором лежит круглая сумма? И я эту сумму могу снять? Счет то мой!
  Действительно - задача. Но если я буду решать эту задачу, то другие...
  Итак начну с сына Булкина. Гугл, Булкин, сын - вперед! Странно... Ни чего о сыне Булкина Гугл не знает. О Булкине знает, о сыновьях - знает... Но все сыновья не Булкинские... Просто так сыновья.
  А вот это интересно! Оказывается у него дочь осталась. И осталась со всеми деньгами. Ни кто у нее ни чего не отнимал! Выкупили, да еще по рыночной стоимости! Да еще эта стоимость потом и упала! Вот оно что...
  Замуж собиралась Валерия Васильевна Булкина. Но свадьбу в последний момент отменили.
  Валерия? Лера? Уж не Андрюша Фот?
  Паранойя! Валерий на свете... Ему позавчера позвонила Лерочка и...
  Как же ее фамилия?
  Опять не услышал! Любит Попов подкрадываться!
  - Ты что - испугался? - Вроде извиняется.
  - Здрасти Виктор Николаевич. Конечно! Крадетесь...
  - Ну извини! Больше не буду. Хотя, вроде и не крадусь... - Он пожал плечами. - Вот тебе!
  Попов положил передо мной пакет. В пакете лежали книги - "Братья Карамазовы" Достоевского, "Как стать писателем" Стивена Кинга и покетбук неизвестного мне Валерия Пушкова с названием "Жестокая судьба".
  - Спасибо. - Поблагодарил я Виктора Николаевича. Наверное без души поблагодарил. Улыбка с его лица спала, он надул губы и нравоучительно поинтересовался:
  - А почему не спрашиваешь - зачем вы мне, Виктор Николаевич, дарите эти книги? А?
  - Зачем?
  Он снова расцвел.
  - Вот смотри - Кинг. Кинга ты знаешь, я думаю.
  Я медленно покачивал головой в такт его словам - соглашаясь со всеми предположениями, доводами и пожеланиями. Я знал господина Попова, и знал ,что от передачи своего бесценного опыта молодым и зеленым получает господин Попов удовольствие и самоудовлетворение.
   - И у Кинга, одна мысль, через всю книгу идет - не отходи от пути! Пиши, пиши, пиши! И читай. И тогда из тебя получится писатель. А ты? - В его глазах появилось ни чем не прикрытое осуждение.
  - Что я? - Я растерялся.
  Еще Виктор Николаевич, как бывший адвокат, обладал талантом актера. Из осуждающего племянника дяди он превратился в добрую тетушку:
  - А ты - в пятницу писал, а сегодня в интернете лазишь, девушек всяких рассматриваешь. Теряешь время! Зря теряешь. - Он погрозил пальцем.
  - Это от молодости. - Нашел он мне за меня оправдание. - Так вот... Еще Кинг советует читать. Читать много. А зачем?
  Я сделал изумленные глаза.
  - О! Что бы знать к чему стремится, - Виктор Николаевич указал на Достоевского, - и не отчаиваться, зная кого печатают! - Его указательный палец несколько раз ударил по покетбуку неизвестно Пушкова.
  "Братья Карамазовы" глыбой лежали посередине стола. Издание советских времен, скорее всего юбилейное. Рядом с ними не то что мелкий Пушков, достаточно серьезный Кинг в твердом переплете казался карликом.
  - Конечно, Виктор Николаевич, я все понимаю. Спасибо.
  Попов уходить не спешил. Видно он проработал весь диалог по пути на работу, да и пришел он с запасом времени, и если уж решил это время потратить на меня - он его потратит на меня, и ни на какой бутерброд! Он не какой-то там Прибук! Ест строго один бутерброд и пьет один стакан кофе! С девяти ноль пяти до девяти пятнадцати!
  - Вот ты не спросил - почему я тебе именно "Братьев Карамазовых" и вот это...
  - Почему? - Я спросил.
  - Вот как ты думаешь, вот этот... - Он скосил глаза на покетбук, - Пушков - что пишет?
  - Детективы. - Догадался я.
  - Правильно. А вот Федор Михайлович?
  - Ну! - Мое "ну" отличалось глубиной и многозначительностью. Но оно кончилось быстро.
  Виктор Николаевич помогать мне не спешил, и я поневоле задумался - а действительно, что же писал Федор Михайлович? В школе, да и потом, я не однажды слышал мнение, что "Преступление и наказание" не что иное, как первый российский детектив. А куда тогда отнести "Бесов"? "Идиота"? Да и тех же "Братьев Карамазовых"? Хотя детективом назвать психологические, философские и социальные искания глыбы мировой литературы...
  Я пожал плечами - капитулировал, к величайшему удовольствию Виктора Николаевича.
  - Во! И я думал... А это племянник смотрю читает... В школе задали ему... Решил поинтересоваться - что он думает о великом произведении великого русского писателя. Спрашиваю - о чем книга? И знаешь что ответил?
  Я всем видом показал об отсутствии во мне всяких экстрасенсорных способностях.
  - Это, говорит, о том как убили одного мужика. Все думали на одного его сына, оказалось совсем другой убил! Во! Детектив написал Федор Михайлович!
  Стрелки часов за спиной Клавы показали девять ноль три.
  - Так что пиши, читай и от цели ни-ни! - Попов легонько, по отечески похлопал меня по спине и удовлетворившись моим кивком с улыбкой на лице отбыл к стойке буфета.
  Пока ведущий журналист читал лекцию начинающему писателю, клетушки в офисе заполнились. Вера Нефедова строчила в текстовом редакторе, Светлана Владимировна листала газету, кажется "Правду" - имелась в ней такая изюминка, в понедельник утром читать коммунистическую газету; Николай и Владик, практиканты, сидели рядом с Прибуком и вежливо следили за его решительным штурмом четвертого бутерброда - эдакие Никеши и отец русской демократии. В это момент Прибук показался мне до боли похожим на артиста Сергея Филиппова в роле Кисы Воробьянинова в постановке Гайдая.
  Прибыл Андрей Фот. Подошел ко мне, сел на краешек стола.
  - Как с Варей? - С места в карьер перешел друг. - На меня не обиделась?
  - Нет. Все хорошо. А у тебя как с Лерой? - Тон моего ответа должен был показать Андрею, что с Варей у него все закончилось благополучно и навсегда, и что главное для него - девушка мечты Валерия.
  - Угу... - Пробурчал он почти про себя. Вид у него... Вроде пили мы не в пятницу, а вчера. Да и про Леру ни чего не ответил.
  - Опять поругались? - Мой голос предательски выражал убежденность.
  Он кивнул.
  - Быстро... - Протянул я. Обычно у них от перемирия до ссоры проходила неделя, когда две. А это на следующий же день.
  Фот перебирал лежащие на столе книги.
  - Писателем решил заделаться? - Он прочел название книги Кинга.
  - Решил! - Я ответил вызовом.
  - И правильно. А это... - Он повертел в руках покетбук Пушкова. - Надо же... Дай почитать.
  Я скосил глаза на буфет. Попов занимался кофе, в нашу сторону не смотрел.
  - Ладно. Возьми... А чего вдруг?
  - Валерия - Пушкова. - Тихо ответил он.
  Надо же? Я и не знал, и не предполагал. Думал - Ежова скорее - до того она кололась и словами, и отношением к Андрею. А может он мазохист? Нашел себе садистку - вот и радуются друг другу. Чуть не спросил - не Булкина ли она. Вот бы смеху...
  - А вот это! - Андрей указал на Достоевского. - Читай! Стремись!
  Часы показали девять пятнадцать. Андрей встал с моего стола, Попов поднялся с стула; сделали навстречу восемь шагов, кивнули друг другу; Виктор Николаевич перевел взгляд на меня, осуждающе покачал головой; я, как гусь перед казнью, втянул голову в плечи... Минута - все сидели на рабочих местах. Входная дверь в помещение открылась, потянуло холодом.
  Василий Сергеевич Железнов, проходя мимо, кивнул мне и бросил на ходу:
  - Зайди.
  По телу пробежали мурашки. Мне показалось - знает, знает о стертом мной в его компьютере письме, сыщик Железнов. Стоит зайти в кабинет - предъявит обвинение в уничтожении улик, вызовет майора Деркача и отправит на поселение в солнечный Магадан!
  - Ну, что там у тебя? - Поинтересовался Василий Сергеевич чем-то, о чем я должен был иметь представление, но... Не имел.
  В его очках я узрел растерянного недотепу.
  - По дому по твоему... - Разъяснил Железнов свой интерес. - Что за люди? Кого бы ты заподозрил.
  Я вздохнул. Вздохнул глубоко, протяжно, от души.
  - Понятно... - Протянул подполковник в отставке. - Все люди хорошие, приличные, заподозрить не кого.
  - А вы знаете... - Я вдруг оборвался - хотел о Вадиме... Не о Вадиме, а о возможности в интернет ходить не только с нашего дома, но и с других домов. Если антенну повесить. И поделился подозрениями с Василием Сергеевичем.
  - Знаю. - Для него это не оказалось новостью. - А еще можно встать около кафешки и отправить письмо с телефона навороченного. Как это... АйФон!
  Я кивнул. От сердца отлегло. Совсем ни в чем не подозревал меня завотделом. Даже наоборот, приободрял - не куксись Евгений, кроме тебя да твоих друзей, подозреваемых столько!
  - А еще можно в кафе зайти и оттуда, а еще...
  Он махнул рукой.
  - Я тебя вот что позвал... Ты отделения милиции, в своем районе, знаешь?
  - Нет. Василь Сергеевич, не знаю.
  - А зря! Тебе задание. Пойдешь в отделение номер 124 и возьмешь интервью у ее начальника... - Он заглянул в блокнот. - Полковника Побежимова. - Замолчал, уставился в потолок. Он всегда смотрел в потолок, когда хотел вспомнить человека. Не вспомнил. Если бы вспомнил - описал всю внешность этого полковника Побежимова - любил к месту похвалится зрительной памятью, подполковник в отставке Железнов. - Юбилей у них, толи семьдесят лет... Выяснишь. И у этого полковника в тот же день юбилей - во совпадения! Значит возьмешь интервью, напишешь статью. На это тебе... Сегодня... Ладно - и завтра. Понял?
  - Все понял! - Заверил я начальника с улыбкой на лице.
  - Тогда вперед.
  - Сегодня можно...
  Он махнул рукой - можно! Все равно понедельник, и до среды - в среду я всегда нужен, день правки статьи Василия Сергеевича для четвергового номера... Все правили понемногу - и я, и Виктор Николаевич, и Сергей Владимирович.
  - Да... - Меня интересовало воскресное убийство. Я мялся стоя у двери, не зная с чего начать. - Я про охранника хотел спросить... Что знаете?
  Василий Сергеевич знал - это точно! Но скажет?
  - Да так... Ни чего пока ценного...
  Не сказал!
  - А почему ритуальное?
  - Убийство то? - Он помолчал, собираясь с мыслями - можно ли со мной поделиться. Решился. - Так ведь праздник - Вербное воскресенье, около церкви, и фамилия у убитого... - И замолчал.
  - Какая фамилия? - Не дал я ему времени на долгое раздумывание.
  - Иисусов - фамилия у убитого. Вот как бывает!
  Сев за свой стол я обнаружил на нем книгу Пушкова. Внешний осмотр книги, Фота и Попова ни чего не дал. Но это меня и не очень интересовало.
  Встав в полный рост, что бы видели все, и как я заметил кому надо видел - а именно Виктор Николаевич Попов, я положил все три книги в пакет, добавил к ним редакционный блокнот, с которым постоянно ходил на всякие интервью, маленький фотоаппарат Кэнон, фотографии с которого вполне подходили к моим маленьким статейкам и диктофон. Уходя, на ходу, жестом руки, попрощался с Андреем и отбыл в отделение милиции номер 124.
  
  Глава 12.
  
  Года два я стал держаться того правила, что не следует ни чего откладывать - не на завтра, не до вечера, не до после обеда. Стоит только один раз протянуть и тут же начинаются неприятности. Не то что бы неприятности, но - бежишь- торопишься, и все выходит косо, не красиво - что статьи в газету, что походы в кафе с девушкой, что покраска забора вокруг маминой клумбы. Потому через сорок минут, столько занял мой путь от редакции до отделения милиции, я стучался в дверь с надписью: "Полковник Побежимов".
  - Да, да! - Я посчитал "да" за разрешение войти, но приоткрыв дверь, все же тихо спросил:
  - Можно?
  - Вы по какому вопросу? - Полковник, увидев меня, посуровел, но сразу направлять к заместителю или куда дальше не стал.
  - Я из газеты. Журналист. Про ваше отделение статью писать хочу. - В кабинет я все же просочился. Тираду говорил на ходу, направляясь к полковнику с вытянутой наперевес рукой - поздороваться и познакомиться сразу.
  - А-а-а! - Губы полковника приоткрылись, вытянулись. Брови взлетели к густым, вьющимся, слегка сдобренным волосам. И без того розовые, пышущие дородностью щеки, еще больше порозовели. Он схватил мою руку двумя своими, и слегка склонив голову набок заговорил быстро-быстро. - Как же, как же! Знаю, знаю! Мне позвонили, предупредили! Ведь юбилей! Да какой! Пятьдесят лет!
  Я улыбался, кивал, один раз даже причмокнул губами, выражая восторг. Но молчал. Руки были заняты, да и...
  Полковник резко отпустил меня, перестал радоваться, в миг сделался озабочен и деловит.
  - Значит, об отделении будете писать? - Он пригласил меня устраиваться поудобнее на стуле, слева от настольной лампы.
  Я, как бы смущаясь, полковник то догадывался что и спрашивать я буду не только о коллективе. Потому он и замолчал резко. Значит и ему полтинник! - Мелькнула у меня догадка.
  - Вы знаете, если конечно вы не против... - Сбивчиво начал я. - Ведь и у вас юбилей... Поздравляю, кстати! Здоровья вам, успехов! - Сам собой роман Федора Михайловича перекочевал из моего пакета на стол полковника. Тяжелый роман. Да и дома у меня два экземпляра имелось...
  - Спасибо, спасибо... - Полковник светился радостью. - Я конечно тоже... Да! Больше тридцати лет! Да! Спасибо! Расскажу, - перешел на деловой тон, - поделюсь опытом... Надо! Вас как звать?
  - Женя.
  - Евгений? Теска! А отчество?
  - Валентинович.
  - Не попал! - Обрадовался почему-то полковник. - Я Петрович!
  - Очень приятно, Евгений Петрович!
  После последовавших "Да!", "Надо же" и т.д., разговор перешел на личности, точнее на одну личность - на Евгения Петровича Побежимова. Вопросов я особо не задавал. Видно полковник не только ждал журналиста, но и речь приготовил. Лекция протекла ровно, поучительно, с примерами из героического прошлого и не менее напряженного настоящего.
  Я лишь изредка прицыкивал языком, подбодрял "Ого-го!", да удивлялся "Вот это да!" и "Не может быть!". Не смотря на мой огромный интерес, тридцатилетний героический путь и полувековой жизненный, Евгения Петровича хватило на сорок минут. Да и то к концу он уже путался, притормаживал... Я задал четыре наводящих вопроса, получил стандартные, не раз слышаные, ответы. Записал их в блокнот. Проверил, что бы полковник видел - коробочка на столе - диктофон и не одно его слово зря не пропадет, решил перейти к работе отделения... Полковник смутился:
  - Да я здесь недавно... Перевели месяц как... Вам майор Дубровский все расскажет об отделении.
  Он нажал кнопку на телефоне.
  - Да, товарищ полковник? - Ответил телефон.
  - Борис Борисыч... Зайди ко мне. Тут с редакции, о нашем отделении статью большую готовят...
  Я улыбался широкой и многообещающей улыбкой, обратно-пропорционально величине статьи. В принципе и одного рассказа полковника о себе было достаточно, что бы черкнуть две тысячи знаков, а больше мне и не давали, в правом нижнем углу на предпоследней странице в пятничном номере. Но я улыбался.
  Борис Борисыч оказался моложавым мужичком, с небольшим брюшком, с выраженным вторым подбородком, с торчащими ежиком волосами. Газет он не читал, о чем не преминул мне сообщить, только мы вышли из кабинета его начальника, интервью давать ему было не когда, потому выданное полковником поручение он переложил на случайно попавшегося в коридоре совсем юного лейтенанта, назвавшимся Володей.
  С Володей я не церемонился. Да и он на меня особо времени тратить не хотел. Оказалось в отделении от былых времен осталась красная комната, при социализме в них проводили работу с нетрудовыми элементами, встречались с коллегами и дружинниками, устраивали по праздникам, как сейчас говорят - корпоративы. В углу лет двадцать пять назад, к тогдашнему юбилею, организовали как бы музейчик. С тех пор он так и... Стоял? Лежал?
  Доска с фотографиями первого начальника отделения, его зама, двух заслуженных работников, да лежащая под доской книга с фамилиями уходящих на пенсию... Вот и весь музей! Мне для статьи этого вполне хватило. Я переписал фамилии, сфотографировал Володю у доски, не решив кем он будет - экскурсоводом или молодым поколением пришедшим к истокам. Потому на одном кадре лейтенант показывал на лицо первого начальника, а на другом напряженно в тоже лицо всматривался.
  Выйдя из "Красной комнаты" мы лицо в лицо столкнулись с майором Деркачем.
  Выражение лица майора быстро сменилось с "а ты как здесь?" до "попался голубчик!", а после того, как Володя представил мне майора словами "наш старейший работник, он многое может рассказать" проделало обратный путь. При этом "а ты как здесь?" поглупело и оплавилось. По всему было видно - майор в душе чего-то стыдился, и не просто чего-то виртуального, а своих подозрений к представителю прессы.
  Мы вышли на улицу. Вячеслав Дмитриевич поохал, повздыхал, повспоминал о службе под началом моего нынешнего руководителя подполковника Железнова. Пару слов кинул о работе в качестве участкового в местном отделении. Передал привет Василию Сергеевичу. Помолчал, не зная, что еще рассказать.
  Мне пришла идея, личного характера.
  - Вячеслав Дмитриевич! - Мои глаза сузились, и смотрели хитро и внимательно. - Вы в нашем дворе всех знаете?
  - Нет! - Как отрезал майор. - Откуда? Меняются. Одни приедут, другие уедут. А что?
  - А вот... - Я смутился. - В нашем подъезде... Варя.
  - Хорошая девочка. На участке я четыре года... Ни чего плохого сказать не могу. Мама у нее внимательная, строгая.
  Я вздохнул. Но не Варя меня интересовала. О Варе то так - для отвода глаз спросил, что бы бдительность усыпить.
  - А вот Вадим? Спортсмен? В тридцать пятом доме?
  Деркач морщил лоб, хмурил брови.
  - На меня похож, мы вчера с ним пиво...
  Лицо майора прояснилось:
  - Нормальный парень, не то что... - Его "ты" вышло "кхи-кхи". - Другие! - Закончил он многозначительно.
  - Чем занимается не знаете? - Выведывал я.
  - Конкурент? - Усмехнулся Деркач и почесал правый ус. - Вроде не замечал...
  - Да нет! Так просто...
  Вот ведь! Стал выяснять, а не продумал. Мне же его телефон нужен! И адрес!
  - Просто вот решил спортом заняться, а одному скучно. - Правда, только правда, и участковый эту правду чувствовал шестым чувством, как все хорошие участковые. - Вчера вот побежали, а там...
  - Это ты про убийство?
  Я кивнул.
  - На моем участке! - Странно, Деркач расстроился не столько из-за убийства, сколько из-за участка. Привык к убийствам?
  - Да и... Вот мы пиво...
  - Это понятно. - Майор вздохнул. Сам алкоголем привык стресс снимать?
  - Посидели, да он вот телефон потерял. Отдать - да не знаю где точно живет! И телефон домашний бы...
  Деркач хмыкнул.
  - Только для тебя. Подожди.
  Он зашел внутрь. Его не было минут пять. Вышел зато улыбающийся.
  - Держи. - Протянул отпечатанный на принтере лист. - Егоров Вадим Егорович. Тысяча девятьсот семьдесят... Сам прочтешь! Бегай! Уж лучше чем с этим, с волосатым, водку жрать! - Назидательно напутствовал меня участковый.
  От всего сердца я поблагодарил. Еще бы - хотел только телефон, а тут! И когда родился, и где работает, и образование...
  Жадность. Про убийство бы! Про убитого.
  Однако на мои робкие вопросы о вчерашнем убийстве, Вячеслав Дмитриевич ответил честным "подробностей не знаю, мы такими делами не занимаемся". Пришлось распрощаться. Теперь мы были если не друзьями, то добрыми знакомыми, которых связывало многое - работа под началом Железнова Василия Сергеевича. Для майора Деркача это значило многое.
  
  Глава 13.
  
  Банки хранят не только деньги. Банки хранят и тайны вкладов, и тайны вкладчиков.
  В нашем отделении МДМ меня встретили улыбкой, но когда проверили паспорт, и выяснили, что на сей документ вкладов не то что в этом отделении, но и в других отделениях их банка не зарегистрировано, улыбаться перестали. Кассирша даже кивнула на меня охраннику.
  Охранник попался опытный и ленивый. Просветив меня взглядом, пожал плечами и притворился простым посетителем, одетым в форму охранника банка.
  Не сказать, что отсутствие значительного банковского счета меня расстроило. Вот окажись у меня счет, да еще с крупной суммой? Что тогда? Ведь это все! Сон потерян, нервы...
  Ведь тогда бы получалось - я действительно играл на акциях, нанимался киллером и... Искать защиты - не поверят! Да и дела висят! Да еще какие дела! А тут - вот он кающийся киллер, вот доказательства, вот...
  Только бы и оставалось - за границу ноги делать! Да еще не известно, сколько бы денег на счете. А если только на побег? Живи и мучайся!
  Нет! Хорошо, что денег нет! Хорошо.
  Время обед. На работу? Зачем? Железнов отпустил. Точнее - направил.
  Макдональдс ругают, но если где кушать, в нашем районе, если не дома, я все же предпочитал крупное общепитовское заведение. Это не ларек с шаурмой ли жаренными курами. Когда не проходишь - они уже жаренные. И утром, и вечером, и всегда все полки заполнены. И шаурма... Не разу не видел голый железный штырь на который мясо надевают - всегда наполовину наполненный. Волшебные ларьки? Старики Хоттабычи работают шаурманщиками... Как правильно? Шаурманщик или шарма...
  Я и еду беру только в крупных сетевых розничных торговых точках. И там бардака хватает, и там просроченную найти можно! Смотри! Только в заводской упаковке. Только со сроком годности. Да и дешевле.
  На рынке... Может выбирать не умею? Или такого как я грех не обмануть?
  Интересное словосочетание - грех не обмануть... Надо обыграть.
  В Макдональдсе народу оказалось не много. Взяв пакет в гамбургером, картошкой фри и салатом "Цезарь", я не удержался и купил в ларьке пива. Со всем этим богатством нашел около Шибаевского пруда свободную скамейку, быстро подкрепился и медленно потягивая пиво пустился в трудный путь логических умозаключений относительно личности Егорова Вадима Егоровича.
  Из листочка подаренного мне в отделении милиции следовало, что Вадиму шел тридцать шестой год. Не мало! Я уж старый холостяк, так мне двадцать восемь. Почему не жениться?
  В мужской красоте я разбираюсь слабо. Для меня красивый мужчина - это мужчина с мышцами. Вадим, конечно не Шварценеггер, но форму держит. В смысле формы - и посильнее, и порельефнее многих моих сверстников будет! Выглядит моложе своего возраста. Я вообще решил - мы ровесники. Оказывается разница в восемь лет.
  Психолог. Занимается частной практикой. Живет один, то есть не только без жены и детей, но и без мамы и папы. Квартира на него, куплена три года назад... В одно время въехали. В самый пик цен жилье приобрели.
  Я то хоть и продал и купил... Не так обидно. А если человек копил, копил. Покупает квартиру, а цены резко вниз... Обидится? Свихнется?
  Я бы обиделся? Нет.
  Вообще за что себя не... За что ругаю себя! Вот люди - стремятся к богатству, к деньгам, к квартирам, машинам! И у них и квартиры, и машины, и деньги!
  А я? Может у меня потому и нет ни чего? Может потому и не пишется и не печататься? Нет стремления. Сидит на небушке боженька, смотрит на меня неразумного, и по моему желанию дает мне на пиво и гамбургер, да вот на отдельное жилье выделил... И то неизвестно мне или Таньке, сесте, больше надо оказалось. Продали в центре четырехкомнатную, бабушкину и купили - мне однокомнатную; маме с бабушкой домик в деревне, как они считают дачу в коттеджном поселке; и Танька, на свою долю и плюс Витькины родители, и плюс у них было, и плюс кредит - двушку в новостройке.
  Всем хорошо. Мама с бабушкой в тихом месте, на природе, и в тоже время с удобствами. А чего им в Москве на пенсии отираться, гарью дышать, шум слушать? Танька вообще счастлива - ушли наконец от Витькиных родственников, теперь сама себе, да и Витьке, хозяйка стала. Я? И мне неплохо - когда хочу пиво пью, кого хочу...
  Жениться? Соседка такая хорошая! Варя!
  А зачем я об этом Вадиме Егорове думаю? На что нам милиция-полиция, которая меня бережет? Пусть они разбираются!
  А если он убийца? Если еще кто умрет? Милиция милицией, а человеческая жизнь... При этом на меня ведь стрелки то переводит! Он?
  Следить за ним, я один не услежу. Помощи попросить? Фот? Не... Андрей - следить? Смешно!
  Зачем следить? Только время терять. Подойти и прямо спросить - ты письмо отправил?
  А если сознается?
  Тогда ясно - вот он враг и уже тогда думать! Правильно!
  Теперь успокоится, и думать о хорошем.
  Пиво кончилось...
  Все - бросаю пить! Но если только иногда пива...
  Сегодня города не слышно. Птички поют. Город заглушают? Да нет! Город птичкам не перекричать! Ветра нет. Если от Волгоградского ветер... Ни каким стаям с гулом машин и воем сирен не совладать!
  Сколько детей! Или я просто раньше не обращал внимания? А теперь - самому в папаши пора, замечаю? А ведь пора!
  Буду гулять. Сначала с коляской, как вон тот... Только без сигарет. Как это он вообще может - идти рядом с коляской и дым пускать?
  А потом, когда сын подрастет, я вон как тот - буду сидеть на лавочке, греться на солнышке и пиво пить. Пиво что? Пиво можно! Всего бутылочку, маленькую, чисто для настроения.
  Придем домой, а там Варя...
  Да! Варя! А почему не Варя?
  Потом, когда в школу пойдет, будем с ним в футбол играть, на лыжах бегать. На аттракционы будем ходить, в кино, в зоопарк, в цирк! Здорово!
  Все - женюсь! Если прям сегодня? Прям сейчас! Пойду в Варе и...
  Она же допоздна работает... Жаль! Можно в субботу! Или воскресенье?
  А если дочь родится? Конечно в коляске я ее покатаю, на лавке посторожу, а потом? В футбол не поиграешь... На лыжах, санках... Просто побегаем! Да и цирк, и зоопарк...
  А почему только одним ограничиваться? Двоих... Троих...
  Деньги! Где деньги? В одной комнате такой толпой жить не будешь. Жилье денег стоит - продавать нечего, продали уже. С тещей жить?
  Мама у нее какая-то не ласковая... Злая мамаша то у Вари. Где-то слышал - посмотри на маму невесты, такой твоя жена через двадцать лет станет! Ведь это на всю жизнь!
  Почему на всю? Мать с отцом... Лет шесть... Пять! Пять лет прожили, меня нажили и...
  С дядей Колей мама семь лет прожила... И ни чего! Все живы, счастливы и веселы. И с отцом в хороших отношениях, и с дядей Колей. Все нормально, все хорошо.
  Нет! Я так не хочу! Надо один раз, на всю жизнь, по любви!
  Получается мама замуж просто так выходила? Ни какого резона, в смысле выгод материальных, не было. Отец вообще из степей приехал и в степи же уехал. Из-за степей они и развелись!
  Тучи. Небо потемнело, ветерок подул, дети и родители поспешили по домам. Пойду и я.
  Подготовлю черновик статьи. Почаевничаю... Посмотрю в окно.
  Может Варю пригласить на чай? Не пойдет. А если пойдет, то скорее всего, вскоре придет ее мама... С одной стороны жить в одном доме с девушкой которую... Люблю?
  Вадима на чай позвать? Заодно и поинтересоваться - ты письмо отправил, гад? Если не он? Зачем тогда - гад?
  Вот и дом. Вот и... Что это? Антенна с окна Вадима пропала! Вчера точно он ее показывал, а сегодня...
  Успокоится! Чай. Я же хотел чай. Попью, успокоюсь, подумаю.
  Нет! Приглашать в гости... А вдруг он действительно убийца? Придет да и зарежет. Умирать мне рано, я еще жить хочу. Да и мама, отец, сестра... Варя?
  Только на улице, в людном месте, где милиции побольше. Где?
  В кафе! Как то мужика в кафе звать... В пивной бар! И диктофон с собой не забыть!
  
  Глава 14.
  
  - Да. - Спокойный голос Вадима меня несколько охладил.
  - Вадим? Привет. Это Женя.
  Молчание.
  - А! Привет. А я думаю...
  Не узнал.
  - Слушай... - Не подготовился! На ходу придумываю. - Ты как по пиву?
  - Вчера же... Против! - Твердо отрезал Вадим.
  - Ну а если безалкогольного? Так, в баре посидеть?
  Глупо получается. Вот он небось думает - кто я, голубой или алкоголик. И если пиво предлагаю безалкогольное, следовательно не алкоголик, а...
  - Ты поговорить хочешь?
  - Ну... - Хорошо хоть за гомика не принял.
  - Но без свидетелей боишься?
  - Я? - Интересно, как же он догадался? Или действительно его рук дело? Все наперед видит! Срочно изображаю полное пренебрежение к опасности. - Нет! С чего ты взял?
  - Как с чего? Зовешь в бар, а пиво безалкогольное... Значит разговор есть?
  - Разговор есть. - Не стал я отрицать очевидного.
  - Так заходи. Дом знаешь, квартира сорок восемь. После семи.
  - После семи?
  - Тебе нужно?
  - Все. В семь зайду.
  Так... Надо подготовиться. Основательно подготовиться! Первое - написать письмо - мол так и так, в семь назначена встреча с таким-то и таким-то... Точно! Если Вадим не убийца - приду, порву, да и все.
  А если мама вдруг нагрянет? Кто ее знает. Надоело ей сидеть в своем Завидово, приедет - а тут письмо. Шум, гам, трататам! Всех ведь поднимет!
  Придется Андрюхе звонить. И что я ему скажу? Пошел на встречу с убийцей? Фот в таком случае в полицию не позвонит... До девяти... До десяти! А там обязательно! С фотоаппаратом раньше них припрется - запечатлеть кровавое месиво, остатки лучшего друга на долгую память. В газету поместит. Если особый ужас получится - наши печатать не станут - на сторону продаст. Или отдаст? Может не станет на трупе друга наживаться?
  Все равно кроме Фота в это дело втягивать не кого. А если самому себе письмо отправить? По электронке? А Андрею сказать: не приду завтра на работу - читай мою почту! Точно!
  Ну прочитает - придут к Вадиму с обыском... Просто придут, спросят: был такой-то? Он скажет: был и ушел. И все!
  Надо будет у него улику оставить! Платок окровавленный! Глупость...
  Пуговицу! У меня же пиджак клубный, эксклюзивный! Таких пиджаков в Москве... Ни в одном клубе не видел, а с Леночкой мы их прошли... Много клубов прошли мы с Леночкой, и ни разу я такого пиджака не видел.
  Срежу пуговицу и в квартире Вадима оставлю. В укромном месте. За спинкой дивана. Или за спинкой кресла.
  А если у него и дивана нет? Или не пригласит в комнату, прямо на пороге и зарежет?
  По обстоятельствам буду действовать... Придумаю на месте!
  Не... На пороге он меня не зарежет! Крови много - убирайся потом... Нет! Отравит скорее всего. Скажет: давай чайку попьем? Выпью я чашечку и упаду. Он меня в ванной расчленит, а потом в мусоропровод выкинет!
  Ну найдут пуговицу. А он скажет - моя! Накопляю я пуговицы. Может и накопляет? Я же не знаю. Так что пуговица не доказательство...
  Вот кровь - это доказательство! Чем ее больше, тем очевиднее. Вот был бы у меня пакетик с моей кровью... Литра два, три... На всякий случай. Вдруг авария - вот вам доктора кровь пострадавшего - вливайте! Глупость конечно... Но кровь...
  Если палец проколоть и пуговицу смазать? Пуговица моя, кровь на пуговице есть. Даже если отравит... Все признаки преступления на лицо! Точно!
  Идея мне показалась очень, очень интересной! Пуговицу я крутил долго - хорошо пришили! Резать не стал - не такие будут кончики ниток. Сразу будет видно, что отрезали, а так - как бы оторвали!
  Проще всего оказалось с кровью - одеколон, ватка, иголка... Ткнул, на пуговицу несколько капель капнул, ватку приложил. Пять минут и ни каких следов.
  Затем написал письмо - себе на работу. Мол так и так, иду на встречу в убийцей Егоровым. Живет этот Егоров там и там. Ищите в его квартире пуговицу, окровавленную моей кровью...
  Стоп! Хорошо не отправил. По письму выходило - заранее знаю, что там меня убьют, и единственным доказательством моей смерти будет кровь на моей пуговице. Это уж не подвиг! Это уж подстава подлая получается! Так ведь можно решить - это я убийца, и специально подбросил улики против совершенно невинного человека, а сам в Аддис-Абебу уехал, пряники кушать!
  Тогда так. В семь встреча с Егоровым Вадимом Егоровичем, у него дома по адресу...
  А Андрею все таки придется позвонить. Так отправлю письмо - ни кто и читать не станет. Сотрут! Всего сотрут! Как пользователя - так проще. Чего во мне рыться? Подумаешь...
  - Андрей ты где?
  - На работе. - Удивился что-то Андрюша. - А где же еще мне быть?
  Действительно... Половина шестого.
  - Ты там до скольки собираешься сидеть?
  - До шести... А что? Дело есть?
  - Да нет... Не то что бы... На завтра хотел тебя попросить...
  - А завтра нельзя этого сказать будет?
  В советские времена много фильмов снимали о героях. Там всегда герой, на подвиг уходя, смотрит в светлую даль и второстепенному герою... Или совсем не герою, так статисту, говорит, с придыханием, с позвонком, от всего своего коммунистического сердца - ради счастья будущих поколений, иду я! И всем сразу ясно - не придет! Назад в смысле не придет, умрет геройски - или кулаки застрелят, или фашисты. А то и сам что-нибудь с собой сделает. Не по глупости конечно - из-за геройских побуждений.
  В американских фильмах тоже идиотов много... Но они там не как герои, а как идиоты и выглядят. Ну или почти как идиоты... Нашему то герою - от не-геройской жизни в петлю за счастье детей - еще понятно: кругом разруха, детей этих кормить надо, да не чем... У америкосов... Все ж по другому: дети сыты, дома как в нашем светом будущем! Это что же за будущее тогда у них будет?
  Конечно думал я не о героях-коммунистах, и уж тем более не о спасителях Земли, но сказал "нет, это я должен тебе передать сегодня" так, что на том конце... Толи упал Андрей, толи уронил что...
  - Ты чего?! - Удивленно, и в тоже время...
  Нет - "только не умирай", он не добавил, но вот сказал, что вроде бы как добавил.
  - Что это там упало? - Я решил сменить тему, успокоить друга.
  - Не что, а кто. Владик упал - стал дурак лампочку вворачивать, да и свалился. - Фот хихикал. И не думал он "только не умирай" добавлять. Это он Владику, практиканту, "ты чего" сказал. А еще друг...
  - Ты это... Я тебе после шести перезвоню.
  - Лады. - Фот отбился.
  Перед встречей надо бы еще и хорошенько покушать. Не помню, где-то читал, от ядов лучшее спасенье белковая пища. Вот вроде если травки покушать, а потом яд принять - умрешь! Ни какое промывание желудка не поможет! А вот после мяса - говядины, баранины...
  Нет... С бараниной в чесночном соусе... Мегре или Шерлок Холмс? Или оба? Что-то там чеснок отбивает...
  Яиц наемся! И белок, и не баранина! Тем более, ни баранины, ни говядины, ни даже курицы мороженной в холодильнике не оказалось!
  Избаловало изобилие городского жителя - про запас купить что... Вообще покупают... Семейные. По выходным, в субботу, всей семьей в Мегу едут. В Ашан - затарится продуктами, покататься на коньках, посмотреть кино. А что? Нормально. Приято и полезно.
  Вот был бы женат... Сказал бы жене: "ухожу. Если что..." и инструкцию подробную. Да... А она бы меня скалкой! Или полотенцем мокрым! "А ты о детях подумал? Опять пьяным припрешься, скотина! У мамы завтра именины!".
  Нет. Если бы я был женат, я бы в такой идиотской ситуации и не был бы! Хотя здесь - на ком женат. Вот если бы на Леночке... То да. И жил бы в другом месте - ей мой район не нравился, не престижный; и работа ей моя не нравилась... Если бы тогда не разругались, я бы сейчас в другом месте работал. Ее папа меня в "культурное место" устраивал... Или "культовое"? Не важно! В глянцевый журнал - обозревателем! О!
  А если бы женой Варя? Да! Скалкой бы может и не дала... А вот слез...
  Ну их! По Ашанам в выходные мотайся... Не люблю магазины!
  Яичница! Королева стола! И вкусна, и красна! Желта, бела... Откуда - красна?
  Вадим! А говорил только после семи сможет. Собственной персоной и...
  Готовится! Как я не догадался?
  Ох вовремя я за занавеску спрятался! Метнул, забросил можно сказать, взгляд свой Вадимчик в мою сторону! Ой не спроста! Ой...
  Ну ладно... Чего уж!
  Весь аппетит испортил! Но надо! Надо есть, что бы яды потом нейтрализовать.
  А пить? Пить надо?
  Конечно! И побольше! Ведь промывают потом желудок, а я заранее его наполню!
  Фоту позвонить! Чуть не забыл.
  - Андрей? Ну ты где?
  - Где, где... На остановке. Говори, что там у тебя?
  - Ты завтра, как на работу придешь, посмотри мой ящик почтовый.
  - А ты сам?
  - Ну вдруг не приду... - И все таки я вздохнул. Многозначительно. Как партизан.
  - Встречаешься?
  Вот ведь! И не думал что догадается! А он!
  - Да... - Тихо, очень тихо, почти одними губами.
  - Да! - Орет как будто друг не в логово врага собрался, а в... - А по ней и не скажешь! Такой недотрогой показалась!
  Во!
  - Идиот! - За что? За что обозвал я товарища?
  - Сам дурак! Ты почему завтра не придешь то?
  - Что надо!
  - Не понял...
  Растерялся Андрей - понятно. Я же толком ему действительно ни чего не объяснил. Одни намеки. А намеки каждый понимает по-своему.
  Он, конечно, решил - я по почте статью отправлю, которую мне завтра писать. Заодно инструкцию... Это если не приду, прочтет Андрей мою писульку, распечатает статью, отдаст Василию Сергеевичу, и о моем срочном деле заодно... Что бы с работы не выгнали - зуб лечить пошел, пожар у соседей случился, наводнение в Кузьминках... Много всего случается - если жить, а не...
  - А-а-а! С Леночкой опять сошелся! - Догадался Фот.
  - Тьфу! - Что еще я мог сказать?
  - Не понимаю я тебя Евгений... - Убито, обиженно. Ведь не за что человеку в душу плюнул.
  - Извини. Не о бабах... Не о девушке речь. Дело у меня. Опасное, может быть... Вот!
  - Ну опасное, так опасное... Не хочешь не говори.
  - Не могу.
  - И не надо. Ладно... Посмотрю завтра твою почту...
  - Вот и спасибо. Да...
  У меня мелькнула догадка. Ведь точно!
  - Слушай... А ты мог бы мне позвонить часиков в... В полвосьмого?
  - Смогу наверное...
  - Позвонишь и спросишь - ты там. Ладно?
  - Ладно.
  - И так - каждые полчаса?
  - До скольки?
  - Ну уж не знаю... Как скажу отбой. Хорошо?
  - Попробую. Пока.
  - До полвосьмого!
  
  Глава 15.
  
  В восемнадцать пятьдесят я вышел из дома. В восемнадцать пятьдесят четыре подошел к подъезду, где жил Вадим.
  Время! Шесть минут! Пусть пять... Если бы я шел к другу - не раздумывая нажал кнопку вызова. Но как зайти к человеку, которого подозреваешь в смертных грехах? К такому человеку не позвонишь раньше времени!
  Почему к друзьям мы относимся хуже, чем к малознакомым людям, а тем более к преступникам. А если человек не преступник? Что он подумает о такой тупо высказанной пунктуальности? Вдруг он видел, как я к подъезду иду?
  Подумает, что я какую-нибудь гадость здесь для него готовлю. Все звоню.
  Четыре секунды - столько времени у меня занимает путь от окна в кухне до двери. Леночка вычислила. Пришла ко мне в гости, увидела меня у окна, позвонила в домофон и время засекла. Четыре секунды получилось.
  Теперь я считаю. Приду в гости, позвоню в домофон и считаю - сколько времени человек тратит на то, что бы сказать в трубку - "Да?". В этот раз я досчитал до семи - как раз где-то около четырех секунд. Если у нас примерно одинаковые квартиры - стоял он у окна и наблюдал, как я до его подъезда иду. И считал - сколько времени у меня уйдет решиться позвонить. Как я к нему отношусь - как честному человеку, как товарищу, или как преступнику. Позвонил я раньше срока, но не сразу - значит как честному человеку. Пока.
  Диктофон я включил в лифте.
  Вадим ждал у открытой двери.
  - Привет. - Это он мне.
  - Здравствуйте... - Непроизвольно вырвалось у меня.
  Я заметил ухмылку Вадима. Думаю он не пропустил моего замешательства.
  Закрыв дверь, он жестом пригласил меня на кухню.
  - Чай?
  Я неопределенно поиграл бровями. Вадим, как гостеприимный хозяин истолковал это как согласие, повернулся к плите...
  Моя клубная пуговица, тяжёлая железная пуговица, предательски громко стукнула об пол. Вадим оглянулся на звук.
  - Оторвалась, зараза! - Высказался я о пуговице, подобрал ее и демонстративно положил в карман.
  Вадим поставил передо мной чашку.
  - Ну? - Прервал хозяин молчание, повисшее в воздухе.
  - Что? - Не понял я вопроса.
  - Ты хотел мне что-то сказать. - Напомнил Вадим цель моего визита.
  А ведь я готовил речь. По секундам распределил каждый его вопрос, каждый свой ответ. Ведь это он должен был у меня спросить - откуда я узнал его телефон. Он ведь мне его не оставлял! Порядок разговора смазывался.
  - А почему ты не спрашиваешь - откуда я знаю твой телефон? - Нашелся я, дабы все шло по моему плану.
  Вадим пожал плечами.
  - В интернете узнал. - Предположил он. - Я же частнопрактикующий психолог.
  - А откуда ты узнал, что я узнал, что ты психолог? - Эту фразу вычеркнул бы любой редактор из любой статьи, но о литературной стилистике мне как то не думалось.
  - Ладно... Хватит - откуда, да куда. В чем проблемы?
  Я не мог не попугать его, не мог удержаться, не скрыл своих обширных связей!
  - Я о тебе все в полиции узнал!
  - В полиции? - Вадим еще не принимал своего качества подозреваемого.
  - Да! У меня там много знакомых. - Мои глаза смотрели в потолок. Не хватало только папиросы "Казбек", что бы походить на бывалого милиционера из фильма "Место встречи...".
  - Ну и что?
  Разговор ни как не хотел клеиться по моим правилам.
  - Это ты написал моему начальнику, что я убийца? - Пошел я ва-банк.
  Вадим присвистнул. Повертел у виска пальцем.
  Его палец на третьем заходе, на половине пути остановился, резко остановился. Он пристально, с нескрываемым удивлением, уставился на меня. Почесал наморщенный лоб пятерней.
  - Понятно. - Медленно протянул после не долгого раздумья. - А я думаю...
  Он глубоко вздохнул и продолжил:
  - Нет, Евгений, ни чего я твоему начальству не писал. Да и не знаю - куда писать!
  Я ему поверил. Как то сразу, легко. От сердца отлегло. Улыбка коснулась моих губ, я чуть ли не растекся по столу. Сдержался. Рука сама взяла чашку, громкий глоток, довольное "а!". Висевшая в воздухе напряженность испарилась, уплыла облаком вместе с чайным запахом.
  Демонстративно я вытащил диктофон и нажал клавишу "стоп".
  - Значит, меня ты записал в убийцы. - Укорил меня Вадим. - Понимаю. А я думаю... Решил, что у тебя проблемы... - Он покрутил рукой.
  - Сексуальные? - В моем голосе проскользнула обида.
  - С работой. - Соврал Вадим. - Решил, что ты в соцсетях на меня вышел... Профессия заставляет. Сейчас ведь как - бесплатно трем посоветуй, один придет заплатит...
  - За троих? - Само сорвалось.
  - Если бы... Впрочем, мне хватает.
  - А я года три назад зарегистрировался в "Одноклассниках"... Да как-то через интернет общаться с соседом по подъезду... Так что я тебя искал! - Честно признался я.
  - Но почему? - Вадим ни как не мог понять.
  - Сам суди... - Я выставил вперед руку и стал загибать пальцы. - Первое - ты целый психологический портрет убийцы нарисовал. Второе - о сыне Булкина говорил. Третье - о счете в банке на мое имя. Четвертое - что письмо напишешь. Что мне думать?
  - И что? У Булкина сын остался?
  Я покачал головой.
  - У тебя счет в банке нашелся?
  - Нет!
  - Сегодня твоему начальнику письмо пришло?
  - Да! При этом в нем весь наш вчерашний разговор...
  - Понятно. - Вадим удовлетворенно хмыкнул.
  - А сегодня смотрю - у тебя антенны нет! Ага думаю - следы стирает!
  - Честно... У меня антивирус давно попискивать начал. А после вчерашнего разговора с тобой... Ведь теперь, думаю, на ту точку, что в кафе, полиция точно повесила программу какую, трафик отслеживают. А я клиентам иногда такое советую! Вот и решил - лучше за деньги! Да и скорости побольше... Сегодня ребята витую пару протянули. - Он кивнул на кусочек провода.
  И тут зазвонил телефон.
  - Алло! - Фот претворялся женщиной. - Приветик.
  - Все! Спасибо. Отбой.
  - Тебя не поймешь! - Андрей перешел с фальцета на природный баритон. - То каждые полчаса звони, то отбой. Пока.
  - До завтра.
  Вадим стянул брови к переносице и искоса нехорошо посмотрел в мою сторону.
  - Точно проблем... - Кхыкнул. - нет? - Закончил он тихо и кивнул в сторону мобильника.
  Я вздохнул. Помотал головой.
  - Это я... На всякий случай. Не отвечу - Андрюха бы...
  Вадим заходил по кухне - три шага в одну сторону, три в другую.
  - Пошли в зал. - Пригласил он.
  Мы переместились в более просторное помещение. Вдоль боковой стены комнаты стоял большой встроенный шкаф, в котором, скорее всего, прятались все вещи хозяина - его одежда, постельное белье, обувь. На стене висела большая, пятидесятидюймовая плазменная панель. Напротив стоял глубокий, мягкий диван. Между панелью и диваном лежал большой, мягкий, ковер с искусным узором. "Персидский" - мелькнуло в моей голове.
  В углу, у окна - глубокое кресло и журнальный столик с ноутбуком. За креслом красовался торшер, не идущий, к под старину сработанной мягкой мебели, своей хайтековской навороченностью. В общем обстановка говорила - человек любит удобство, и не держит не чего лишнего.
  Я уселся на диван, Вадим опустился в кресло.
  - Хорошо, мы выяснили - я не убийца, и ты не убийца. Дальше?
  - Не знаю... - Сидеть было удобно.
  Отчего-то вспомнился Артур Конан Дойл. Не его рассказы про Холмса и Ватсона, а из позднего, когда он стал писать на мистические темы, о Египте - комната, в комнате глубокие кресла, камин, двое джентльменов молча смотрят на огонь и курят трубки - дружба в старом английском стиле.
  - Ты как думаешь - где искать этого убийцу? - Раз уж меня не выгоняли, я решил получить консультацию.
  Трубки Вадиму точно не хватало! Он сложил на животе руки и поигрывая большими пальцами пустился в рассуждения.
  - Искать однозначно рядом с нами. Вчерашний разговор он точно подслушал!
  - И я так думаю... Извини, на тебя грешил... Но уж больно ты правдиво рассказывал.
  - Что?
  - Ну что ты убийца. Целую теорию подвел.
  - Этих теорий у меня... - Он вздохнул. - Как выпью... Если честно - редко выпиваю, можно сказать вообще не употребляю. Даже по праздникам. Развезло... Да и не помню особо...
  Я решил помочь Вадиму вспомнить - ежепятничные тренировки делали свое дело - алкоголь на мою память влиял мало.
  - Понятно! - Выслушав мой краткий экскурс в свою же теорию Вадим улыбнулся. - Ты же сам понимаешь - преступников, убийцу пусть полиция ловит! Они знают как, где... Я же просто попытался портрет, психологический портрет нарисовать.
  - А сам в этот портрет веришь?
  - Во что?
  - В это... В полное отсутствие всякой веры, в полную тупость, как я понял, что бы... Успеха добиться?
  Вадим поставил локоть на подлокотник кресла, сжал ладонь в кулак, положил на кулак голову. Трубки ему не хватало! Наш российский Шерлок Холмс получился бы! Конечно с Василием Ливановым сходства ни какого - потому и российский - нос немного картошкой, волосы светлые... Скорее в нем больше от Соломина, от Ватсона.
  - Ты как к дыму относишься? - Поинтересовался хозяин.
  - Хорошо! - Мне вспомнился дым костра, запах шашлыка...
  Вадим достал из коробочки, что стояла на нижней полке журнального столика ароматическую палочку. У меня такие же... Надо же? И он от города прячется!
  - Сандал. - Палочка горела, наполняя комнату своеобразным благоуханием. - Думать помогает. - Объяснил он. - На высокие темы думать, это ведь немного не в себе надо быть... Это или алкоголиком, или наркоманом, или сумасшедшим. Но я, когда выпью, плохо соображаю; наркотик, кокаин, хотел попробовать - да где его возьмешь? У кого спросить?
  Вадим дунул на дымок. Он заколыхался, по стене поползли змееподобные тени.
  - Так вот... - Многозначительно начал лектор. - Как взойти на вершину - власти, культуры, религии, я если честно не знаю! Но думаю. Не из желания подняться... А может и самому хочется?
  Только думаю для этого ни таланта, ни ума, ни особых умений - не нужно. Скорее наоборот - надо быть совершенно обычным, самым средним человеком.
  Это если о воскресном разговоре. То есть переступание через веру, мораль, себя - глупости. Кроме как в психбольницу или тюрьму с такими мыслями ни куда не попадешь. Только в пьяном виде и может такое привидится.
  - То есть, по-твоему, талант не нужен? - Я не то что стремился на вершину, но на холмик, на маленький - где нет наводнений, землетрясений и от куда ближе к солнцу - взойти хотелось. На журналистском поприще мне это не светило. Потому вопрос мой направлялся не совсем в никуда. Ответ я хотел знать!
  Вадим убрал пепел. Продолжил:
  - На вершине - президент, не только наш, но и любой страны... Да и не только президенты... У нас после Сталина все генеральные секретари... В общем на вершине власти, если высшей вершиной высший в стране пост считать, находятся совершенно обычные люди. Совершенно! То есть от остальных людей в стране отличаются очень, очень не значительно - слегка, именно слега, умнее; немного решительнее; чуть-чуть, а то... Вот насчет честности, целеустремлённости... Планов для страны - ни чего! Как будто случайно их на вершину их занесло!
  Выдохнул Господь после завтрака - Медведев в президентском кресле!
  Это с одной стороны посмотреть. А по другому к этому делу подойти... В стране много более умных, более образованных, более честных - можно, если поискать, вообще ангела найти - и умный, и честный, и образованный... Но будет ли он полезен на президентском месте?
  Сквозь дым сандала, с хитрым прищуром, он походил на чертика искусителя - маленького и хитрого, но все же не страшного. Я пожал плечами - вопрос то задан.
  - Большинство людей любит попсу. Им от Моцарта и Чайковского - не очень хорошо, а от симфоний Стравинского - депрессия. Им нужен Киркоров! Или Расторгуев. Потому у власти находится тот, кто не спросит у генерального продюсера ОРТ: почему у вас на канале не Чайковский, а всякая дребедень? Не станет ни кого воспитывать, улучшать, образовывать. Оставит все как есть - на среднем уровне - и всем хорошо!
  - Понятно! - С видом лучшего студента многозначительно протянул я.
  - Что? - Как опытный профессор на сложной лекции поинтересовался Вадим.
  - Что средним быть надо.
  - Так средних... Средние потому и средние, что их подавляющее большинство! Подавляющее! - Последнее слово он произнес по слогам. - Так ведь не только в политике... Олигархи, то есть богатые люди... Не все же из бандитов... Но - все какие-то не... - Он замялся подбирая слово. Его пальцы щелкали прося подсказки...
  - Особенные. - Помог я.
  Вадим кивнул, но лицо сморщил - пойдет, но не совсем так.
  - А как ты определяешь - обычные или особенные? Не Стравинским же?
  - Нет. Не только Стравинским. Интересами человека - ты заметь они все стремятся к дорогим, не просто дорогим, а имиджевым вещам. Часы не те, что хорошо ходят и точное время показывают - таких много, и не очень дорогие, а им - имя на корпусе важно. У тебя какие джинсы?
  - Левайсы! - Название джинсов я произнес с гордостью почему-то.
  - Хорошие джинсы. Внушили и ты горд, что ходишь в Ливайсах, а не... Неважно. Но ведь Левайсы - просто хорошие джинсы. А ведь те, кто там... Конечно не президент, тому имидж не позволяет, у него другой имидж, рваные и как бы грязные носят!
  - Понятно! - Как Архимед давно воскликнул "Эврика", взвизгнул я. - Что бы стать значимой личностью надо купить рваные джинсы, супердорогие часы и костюм от Бриони! А если занять денег и купить Роллс-Ройс - будешь олигархом! Так Онассис делал.
  - Как делал? - Удивленно вскинул брови Вадим.
  - Работал грузчиком, а деньги на костюмы и клубы дорогие тратил. Потом миллиардером стал.
  - Не знал... - Протянул лектор. - Век живи, век... Интересная мысль... Я по-другому рассуждал. Впрочем, в присутствии Бога все домыслы не состоятельны!
  - Верующий?
  - Знающий. - Вадим улыбнулся.
  - Это как - знающий? - Я не удовлетворился его объяснением.
  - Да так. Бог есть, и это не подлежит ни какому обсуждению.
  - Какой Бог?
  - В смысле?
  - Ну - Иисус, Аллах, Кришна, Будда?
  - Будда не Бог. Хотя он и существует, и по своим возможностям не уступает ни Аллаху, не Иисусу... И во многом превосходит Кришну! Но! В определенном месте, в определенное время!
  - Это как?
  - Как? Знаешь что такое ноосфера?
  - Слышал, но не знаю! - Честно признался я.
  - Ага! - Вадим чему-то обрадовался. - Ты просто замечательный собеседник! Слышал, но...! Ну да ладно... Если считать ноосферу существующей, то в тех местах, где верят в Будду - он в этой ноосфере существует, и в ней он сильнее всех Богов, а также наделен всеми приписываемыми ему способностями. Если говорить о Христе, то над нами, в настоящее время он есть! Он всемогущ, добр... Не знаю что еще... Я в религии не очень. - Он вздохнул. И как бы оправдываясь. - Воспитание. Коммунистическое вчера. Ни мама, ни папа, ни бабушка с дедушкой, ни кто не верил - все атеисты!
  - Ты же сказал - знаешь, что Бог существует.
  - Сказал. Знаю - существует. Но вот какой он? Это еще вопрос!
  - Ну хорошо - Бог есть. Какое отношение имеет к успеху отдельного человека? Бог выбирает?
  - Вот тут кое-что интересное имеется. - Вадим хитро улыбнулся. - По моим сведениям, у всех наших олигархов существуют очень верующие родственники - молятся много. И богатство их детей и племянников - ответная реакция высшего существа.
  - Не знаю... - Мой путь от метро до работы пролегал мимо старенькой церквушки. Возле нее обычно сидели старенькие бабульки, грязные дети с не вполне вменяемыми мамашами и просили подаяние. На олигархов, ни на их родственников, они явно не тянули, как и большинство постоянных посетителей этой церкви. - В церквях сейчас всегда аншлаг, а богатых там...
  Моя кислая, неуверенная физиономия, теоретика ни сколько не смутила. Он уверенно продолжил:
  - Так они чего просят - ты же не знаешь. Может они здоровья выпрашивают? Или семейного благополучия?
  - Все равно... - Я не сдавался. - Среди наших олигархов евреев много, а по-твоему они только в Израиле должны олигархами быть. Как же так?
  - Не скажи! В наших церквях молятся не одному Иисусу, но и отцу его небесному! А Небесный отец и есть еврейский Бог Иегова! Вот и получается - еврейский Бог могущественнее Иисуса, так как в него верят христиане, иудеи и...
  - Свидетели Иеговы. - Напомнил я.
  - Вот! И свидетели еще.
  - Но если их Бог такой сильный - почему они разоряются? Вон Березовский, Гусинский...
  - Если они бедные... - Вадим ухмыльнулся. Посерьезнел. В задумчивости прошелся по комнате. - А ведь это идея! Умер, или перестал молится, за них родственник... И все! Возможно главное не то, что бы ты молился и просил - это и к тем, что в церквях себе богатств земных просят относиться - а что бы за тебя, то есть от чистого сердца и без всякой корысти просили надо! А?
  Он склонил голову на бок, уставился на меня вопрошающим взглядом, требуя подтверждения своей теоретической выкладки.
  Я пожал плечами:
  - Чего ж они в Лондон, а не в Израиль уехали? Если их еврейский Бог защищает?
  - Это как раз просто. Ведь наибольшую силу Иегова имеет в окружении христиан! Ну и евреев конечно. Лондон - со всех сторон окружен верующими христианами. На карту посмотри и сразу все поймешь. А Израиль... Вокруг арабы, а они мусульмане. Там их Бог борется за свое существование, на грани выживаемости находится. Потому и войны всегда - он там воинственен.
  - Разве мусульмане в отца небесного не верят?
  - Верят, но зовут его Аллах. А Иисус Христос у них - только пророк - Иса.
  Только мало знающие о религии атеисты могут все религии объяснить и разложить на составные части. Я хоть и не относил себя к верующим, но говорить о святом, в любом тоне, не хотел.
  - А если ноосферы нет? - Я решил сменить направление беседы.
  - Она есть! Это научно доказанный факт! А для меня, как для дипломированного психолога...
  - Коллективное бессознательное... - Я хотел закончить, но мне не дали.
  - Вовсе нет! Просто она есть! Они есть! И все!
  - И Ленин - живее всех живых!
  - Был!
  - И оставил Господь Россию...
  - Тогда!
  - И возродиться земля...
  - Хорошо. - Сдался я. - Но кроме олигархов, что еще доказывает существование богов?
  - Еще много чего! Взять писателей - Достоевский, своими романами доказывающий существование Высшего существа - писал быстро, а Толстой, в разрез церкви все объясняющий - медленно, как бы преодолевая препятствия. Булгаков "Мастера и Маргариту" - что-то около двадцати лет писал, а потом роман еще в столе пролежал очень долго.
  - Но напечатали!
  - Напечатали. Когда? Когда атеизм достиг высшей точки!
  - Перед своим концом.
  - Точно! А почему?
  - Не знаю. - Для поддержания разговора вставил я. Вадиму больше ни чего не требовалось.
  - Не зря в Библии запрет на изображения имеется. В отношении Бога - очень правильная идея. Кстати с этими, с визуализаторами сходится. Начали кино про чудеса Иисуса снимать - пока крестьяне не грамотные смотрели - еще ни чего, а как интеллигенция смеяться стала - в церковь люди и перестали ходить. Заметь - сейчас очень, очень мало фильмов таких!
  - Как же мало? По Булгакову... По "Мастеру" у нас только два - там же Христос! Американские - "Христос - суперзвезда", "Последнее искушение Христа", "Страсти Христовы"... - Вспомнил я только культовые названия.
  - И все фильмы церковь не одобряет! Наши постановки возьми - Кара долго снимал, да так и не снял, пока сериал Бортко не появился. Бортко - коммунист, по крайней мере в КПРФ числиться, значит должен быть атеистом. То есть на него - существующий в ноосфере Христос если и действует, то ограниченно. Да если честно, и Христос у него все же Иеуша, это у Кары Бурляев - под Христа загримирован, и ведет себя как Христос...
  - Все равно - если Бог, но по его желанию возможно все! - Спорить, так спорить.
  - А свобода воли? Вот тут все зарыто - если ты против него идешь - препятствия тебе чинят, но уничтожать... Это против им же установленных правил! Да и... - Он замолчал раздумывая.
  - Договаривай! - Мне показалось у него есть следующий аргумент, но вот стоит ли мне о нем говорить...
  - Дьявол! Сатана! Где Бог - там и он, наделенный и властью, и могуществом. И в "Мастере" у него не последняя скрипка!
  В этот момент, часы, висевшие на стене, громко пробили.
  - Десять. - Прервал Вадим игру. - Тебе завтра на работу? - Как Кролик у Винни Пуха спросил проницательный хозяин.
  - Да... - Я не Винни Пух, я засобирался. - Пойду.
  - А как же главный вопрос?
  - Какой? - Философская беседа отвлекла меня.
  - Кто же убийца?
  - Точно! - Я сел, внимательно уставился на Вадима, ожидая открытия страшной тайны.
  - Вот! Тут, как психолог, могу только сказать - это человек отличный от остальных...
  - Художники? - Я рукой неопределенно показал за окно, в сторону моего дома.
  - Которые в твоем подъезде живут?
  - Они.
  - Нет. Эти не подходят, да и вообще те, которые нашли через что выразится - музыканты, тоже отпадают. Это человек ведущий обычный образ жизни - с понедельника по пятницу - на работе, в субботу - загород, к родственникам. В то же время жизнью не удовлетворен - или книги пишет, а его не печатают, или изобрел что...
  Он явно рисовал мой портрет, и это мне не нравилось. Мое "не нравилось" вылезло на мое лицо и Вадим его заметил.
  - Да - это ты!
  - Ну знаешь!
  - Или я...
  Ухмылка коснулась моего лица.
  - Может быть и девушка... Из твоего подъезда - такая на девочку похожа...
  - Варя? - Вот уж про кого бы не подумал.
  - Да. Вполне - с парнем я ее не видел, работа - дом. Подходит! Может ее этот Булкин изнасиловал? Может она вообще на всех мужчин в обиде? Убитые все одного пола!
  - Нет! - Очень убежденно опроверг я все его доводы. Мы с Варей на выставку ходили...
  Вадим хмыкнул.
  - Но скорее всего это кто-то, кто всегда рядом и на кото ни как не подумаешь... Эдакий семьянин! Инженер - нас же подслушал! Вот среди таких надо искать...
  Я кивнул - будем искать.
  - Да... - Вадим вспомнил важное. - Ты письмо, которое о тебе, совсем стер или только в корзину?
  - Не знаю... - В компьютерах мой уровень определил наш сисадмин - ламер.
  - Попробуй восстановить и все своему начальнику объяснить!
  - Что все?
  - Все! И наш разговор на лавочке, и сегодняшний... Он же у тебя, ты говорил, подполковник милиции.
  - В отставке. - Напомнил я.
  - Все равно связи есть... И опыт. Да и кто знает... А вдруг он твое письмо среди удаленных найдет... Что подумает?
  Василий Сергеевич предстал в виде железного изваяния - зеркальные очки растеклись по всему лицу, сделав начальника ртутным терминатором - бездушным, беспощадным, тупо выполняющим свою миссию. Миссию уничтожения преступности.
  - Подумает! - Я испугался.
  - Да! - Твердо заявил Вадим. - Точно на тебя!
  
  Глава 16.
  
  От Вадима я вышел в двенадцатом часу с твердой убежденность завтра все, абсолютно все, доложить своему руководству!
  План готов - я вхожу в Железнову, как заправский хакер восстанавливаю стертое письмо, Василий Сергеевич хлопает меня по плечу, приглашает присесть. Сидя напротив начальства я высказываю одну версию за другой. Железнов тут же, все их повторяет своим бывшим коллегам, и вот, после третьей... Или четвертой в руках милиционеров трепещет хитрый убийца!
  В момент моего награждения в Кремле, орденом кажется, (в реальной жизни я находился в этот момент около своей двери и вставил ключ в замочную скважину), меня настиг удар по голове.
  Очнулся я в своей квартире. Сижу на стуле. Рот залеплен скотчем. Ноги и руки, тем же скотчем, примотаны к ножкам стула. Сижу без штанов! Без трусов!
  Грязная баба стоит передо мной на коленях. В правой руке у нее вата. Нашатырь!
  Вату она отбрасывает в угол комнаты, подальше. И теперь мне в нос ударяют пары прокисшей еды и самогона. Баба и на бабу не похожа - не понятное существо без пола, но с хорошо выраженными вторичными половыми признаками.
  - Очухался. Может лучше пойдет... - Со вздохом говорит баба, подмигивает мне и начинает мять мой член своей правой ладонью, левой теребя яички.
  Меня тошнит. Еще чуть-чуть и вырвет, прямо на голову этой... Не лицо, морда - тупая, распухшая, мотается из стороны в сторону. Ее губы причмокивают...
  - Импотент! - Гневно бросает она мне в лицо.
  Я согласен с ее диагнозом на все сто! Думаю теперь не то что секса, дум о нем в мою голову не залезет долгое-долгое время.
  - Тварь! - Баба бьет меня по лицу.
  Еще один удар, сзади, по голове - и я вновь в небытие.
  Очнулся я в той же позе - без штанов - рубашка и свитер на мне, носки на мне, а вот средняя одежда отсутствует.
  Голова болит! Рот залеплен. Руки связаны. И никого.
  Одиночество меня обрадовало. Еще больше обрадовал кухонный нож лежащий на краешке журнального столика около дивана. На стуле я допрыгал до столика, развернулся, схватил нож и... Тут стул опрокинулся! Я грохнулся спиной на пол. Нож потерялся...
  Что подумали соседи снизу - не знаю! Но пока я искал на ощупь нож, пока резал скотч, пока приходил в себя - я думал только об одном - что бы ни кто ко мне случайно не зашел. Что бы ни кто не увидел! Не заподозрил...
  В тот момент я понял изнасилованных женщин. Может не в полной мере, может и не так... Но чувство опустошения, грязи в которой тебя вывозили, хотя ты вроде бы оставался чист, унижения - въелось в кожу, в волосы, в мысли! Главное стыдно!
  Понимаешь - произошло что-то противоестественное, преступление можно сказать, и ты не причем, но как стыдно!
  Я представил себя с заявлением в милиции. Ехидная ухмылка молодого лейтенанта, который водил меня по музею, удивленное лицо участкового Деркача, вопросы майора...
  А если узнают на работе? То, что с Андреем Фотом прекратятся все отношения - это я знал наверняка! Это уж как пить дать! Подойдет, похлопает по плечу, и с ухмылочкой: "завидую, Женек!".
  Чему? Что тебя раздели и... Использовали как... Как резиновую куклу из секс-шопа!
  Но кто? Зачем?
  Вадим? Его сообщники?
  Позвонить?
  Стоя в ванной и смывая с себя все, что можно в такой ситуации смыть, я громко гоготал!
  Просто идиотская ситуация! Грязная баба, скорее всего бомжиха и алкашка, с сообщником, сзади по голове меня же кто-то второй бил, проникает в мой дом для того что бы добыть мою сперму! По своим гениталиям я понимаю - это у нее получилось. Как? Чем? Но получилось!
  Оказывается, бывают в жизни моменты, когда можно очень сильно пожалеть что ты не импотент - полный, не пробивной, безнадежный импотент! Импотент на триста процентов!
  Но зачем?
  Обворовали, а потом решили довести до умопомешательства? Почти довели... Но тогда бы не вырубили второй раз...
  Выйдя из ванной, я облазил все укромные места - документы, деньги, часы, ноутбук - все на месте. Значит - версия грабежа отпадает.
  Что же?
  Вспомнилась история, Васька, одноклассник, рассказал. У него тетка, не помню уж в каком городе, живет рядом с женской тюрьмой. Так местные алкаши, уж не знаю правда или наврал, на опохмелку зарабатывали продажей уголовницам своей спермы. Те им презерватив с деньгами, алкаши в обратку - сперму в презервативе. Бабы-заключенные этой спермой и пальцем - детей делали, что бы послабление в режиме получить.
  Если это она для своей родственницы?
  Нет! Ерунда! Зачем усложнять? Пошла да с любым... А ведь она сексом занимается! И есть мужчины, которые этого секса с ней хотят! Кошмар!
  Да... Она бы проще с Васей каким-нибудь... Раз уж презерватив есть... А потом его бы...
  А если она себе? В себя! Точно! Забеременеет, родит... Потом генетическая экспертиза по определению отцовства... И пей на мои алименты!
  Опять не то. Чего усложнять - зачем презерватив? Так бы...
  А если я не в ее вкусе? Она мне противна, я - ей! Вася алкаш не противен, а я... Только от Васи алкаша алиментов не добьёшься, а от меня - легко!
  Как предположение, идиотское конечно, фантастическое - сгодится. Больше все одно ни чего не придумывается.
  И если это правда? Что теперь делать?
  Как относиться к ребенку, которого сделали без тебя? Генетически - отец. Кровь и полть твоя, как говорится. А разобраться... И аборт сделать не заставишь! И ни кто не заставит! И по закону - привлекут! К алиментам.
  Так... А если я ребеночка отсужу? Мамаша пьет, ни где не работает...
  Вот ситуация! Вот где Вадиму развернуться на поле логики и совести! Нашел... Религии...
  А если она меня в изнасиловании обвинит? Пойдет, себе в... Вот это будет попадалово! Заявление есть, результат экспертизы... Готово! Евгений Кульков насильник! Ну и алкашка, ну противная - все видят. Только Женечка - извращенец! Потому у него ни чего с нормальными девушками не получается! - Эту версию Леночкина мама озвучит.
  Что делать, что делать?
  Полицию вызвать? А толку? Напишу заявление, что меня... Что меня? Лишили невинности? Обворовали? Сперму стащили?
  Настроение полицейским подниму - посмеются ребята. Сослуживцам расскажут, анекдот сделают!
  До утра я ворочался в кровати, убеждая себя - ни чего страшного не произошло! Ну подумаешь... Кому же? Зачем?
  
  Глава 17.
  
  Из забытья меня вырвал противно подвывающий мобильник. Звонил Фот.
  - Привет! Ты где? - Задал он вполне уместный вопрос, на работе меня уже спрашивали.
  - Ой-йа! - Ответил я вместо приветствия.
  - Угу. Да... Пароль у тебя какой?
  - Какой пароль? - Я еще спал и вопрос Андрея мой мозг до конца не прочувствовал.
  - Ты же вчера просил из твоей почты...
  - Не надо! - Все встало на свои места. - Я сам. Скоро буду.
  - Как знаешь... Но тебя спрашивали. Что сказать?
  - Скажи приболел... немного.
  - Лады. - Фот отбился.
  На работу в этот день я добрался позже Железнова. Голова раскалывалась - на затылке вздулась огромная шишка, под глазами вырисовывались желтоватые синяки. Пришлось зайти в аптеку - купил "Панангина", пластырь. В косметическом - смешно сказать - крем-пудры взял, в туалете синяки маскировал.
  Все мои потуги скрасить свой внешний вид ни к чему не привели. Больше всего я боялся ухмылок Андрюхи... Но он оказался настоящим другом! Правда! Все мне сочувствовали.
  Василий Сергеевич, увидев меня на рабочем месте, командно рявкнул - "зайди", но как вблизи увидел... Очки снял!
  - Ты Евгений, домой иди! Выздоравливай! - Обследовал мою шишку, одел очки.
  Я все это время тихо сидел, почти не шевелясь, как на приеме у хирурга.
  - Кто же это? - Из рабочего кресла спросил Василий Сергеевич.
  - Хулиганы! - Легенду я загодя заготовил. - В магазин, за хлебом пошел... Вечером. В кустах ждали. Как огрели по голове, чем-то тяжелым, битой скорее всего.
  - Да нет... - Протянул со знанием дела Железнов. - Это тебя скорее всего дубинкой приложили, резиновой, милицейской. От биты... Если бы битой - на работу ты бы сегодня не пришел! Это точно!
  - Повезло. - Я не хотел затягивать тему, надеясь побыстрее перейти к главному. Но Василий Сергеевич думал иначе.
  - Может и повезло... Слушай, а где там у тебя кусты?
  Вот это я не учел! Откуда Железнов мой район знает?
  - Да там... За углом... - Рука сама указывала неопределенное направление за буфетом.
  - Ну-ну... - В голосе бывшего следователя чувствовалось недоверие.
  Я уже решил отказаться от предложения Вадима - все начистоту начальству выложить, да тут другая мысль мелькнула - а вдруг он сам письмо восстановил? Потому и не доверяет!
  - Знаете, Василь Сергеевич? - Я смело уставился в зеркальные глаза.
  Железнов склонил голову, губы поджал...
  - Я ведь у вас на компьютере письмо одно удалил! - Фраза вышла из меня самостоятельно.
  Шеф неуклюже развернулся к экрану компьютера; щелкнул мышкой - корзину проверил, наверное; заравнодушил: удалил и удалил.
  - А... - Вяло отреагировал. И опять на с вниманием на меня уставился.
  - Да нет. Письмо серьезное!
  Он отвалился в кресле.
  - Серьезное... - Вздохнул. - Ты бы лучше честно рассказал - кто тебя приложил по башке. Не мои бывшие товарищи? Ты там, в отделении вчера ни чего не высказал? Младшему командному составу...
  Моя версия случившегося доверия в многоопытном следователе не вызвала. Понятно! Столько видел, столько слышал! Версий о нападении.
  - Из-за бабы? - И повеселел мой руководитель. Губы расползлись, морщины на лбу разгладились. Мне даже показалось, что он подмигнул. Если бы не очки...
  - У милиционера отбить решил! С ними так! Это еще хорошо, что на тебя пьяный дебош не повесили!
  Наверное, я сидел раздавлен и унижен. Железнов перестал ерничать, стер с лица улыбку...
  - Ты с ними поосторожнее, с пьянками! - Он погрозил мне. - Увидят в нетрезвом виде - готово, статья...
  - Неужели такие нехорошие полицейские у нас? - В вопросе Василий Сергеевич не мог не услышать ехидства. Он его услышал.
  - Да, бывают. - Со вздохом признал подполковник в отставке наличие не честных служителей закона. Махнул на меня рукой: - Иди уж...
  - В смысле? - Не вполне понял я жест руководителя.
  - Лечись! В смысле. - Он замотал головой. - Только смотри! Что бы ни какого алкоголя! Что бы даже пива!
  - Да нет... Я Василь Сергеевич... Можно? - Мой палец указал на его комп.
  Железнов пожал плечами, встал с кресла, пригласил присесть на начальственное место.
  Как научил меня Вадим, я быстро нашел папку удаленные и вытащил из нее компромат на себя.
  - Вот. - Голос у меня упал.
  Я сел на прежнее место. Василий Сергеевич прочел ни разу не оторвавшись от экрана. Кинул в мою сторону отраженный свет лампы... Прочел еще раз - медленно и насуплено.
  - Ну? - Железнов указал на экран подбородком.
  По тону, с которым Василий Сергеевич произнес свое "ну", в билеберду, что в письме, он не поверил. Однако объяснения попросил.
  У меня отлегло от сердца. Я пустился в рассказ о выуженных из интернета сведениях о дочери убитого олигарха; о своем бедственном материальном положении - ни счета в банке, ни акций... Во время рассказа о себе как о человеке ни в армии, ни в милиции, ни в стрелковом тире не бывавшем, шеф ухмыльнулся. Это не ускользнуло от моего внимания - подумаешь один эпизод, который на меня, если очень постараться конечно, можно "повесить"...
  Однако, следя за лицом начальника, и продолжая "лепить отмазки" - что мол с последним убитым знаком не был, пиво с ним ночами не пил, да и в... Я грустнел, говорил тише и медленнее и замолчал!
  Как обухом по голове - а ведь в последнем случае...
  Железнов в такт моим мыслям мелко кивал.
  - Да. Да, Евгений. В последнем случае... - Он положил руку на стол ладонью к верху и стал загибать пальцы. - В парке ты бывал и бывал... - Остановился, посчитав, что я скажу "часто".
  - Да вообще я там не бывал! - Обманул я его ожидания.
  - Вот как? Не бывал? - Не добрый следователь мне сегодня попался.
  - Ну да... За день до убийства - был. Вы же сами меня попросили проследить за подозрительными... - Я замялся, не в силах определится: "личностями" или "соседями"...
  - Я?!! - Железнов чуть не прокричал. - Ты уже и меня, значит, в свидетели записал!
  Сквозь стены кабинета было видно - почти все обратили на "аквариум" свои взоры.
  Шеф встал, прошелся вдоль стены, опуская жалюзи.
  - Давай, колись. - Спокойно продолжил он допрос, удобно устроившись в своем кресле.
  Я уже все осознал и как на исповеди кололся:
  - Понимаю, Василь Сергеевич... Это вы правы... Ведь у меня на сапогах земля с того места! - Как корова на солнцепеке, облепленная слепнями, я мотал головой и чуть не плакал.
  Железнов руку держал перед собой и к первому загнутому пальцу добавлял по мере рассказа другие. К окончанию обвинительной речи передо мной находилось два увесистых кулака.
  - С охранником мог быть знаком? Мог! Пиво пьешь - участковый подтвердит. Около парка жить и в него не ходить? Не верю. Сам сознался - почва с места убийства! А это уже улика серьезная!
  По Булкину - не с сыном, с дочерью ты дружил. Еще круче - хотел жениться и всем имуществом тестя управлять!
  Счета нет? Специально письмо прислал с неправильными координатами - следствие запутать! Только в органах не дураки работают. Они таких запутывалщиков на своем веку поведали...
  Да и отмазчиков! - Василий Сергеевич хмыкнул. - Нашел доказательство - в армии не служил, в милиции не бывал! Ах да! В тиры не хожу! Сильный аргумент! Просто сильнейший! И про оружие!
  Я ведь как какого убийцу поймаю - он мне первым делом пистолет выкладывает: "вот мол вам Василий Сергеевич орудие убийства. Специально для вас берег! А то как докажете? А здесь у меня и отпечатки пальцев, и адрес продавца..."
  Он резко поднялся, быстро подошел к стене, посмотрел меж планок жалюзи - не подслушивает ли кто. Садится на место не стал, забегал по кабинету.
  - Хотя это хорошо, что на тебя всех собак вешают! Это хорошо! - Рассуждал он сам с собой.
  - Что же в этом хорошего? - Поинтересовался я убитым голосом.
  - А... Да для тебя ни чего! Ты Кульков влип. Влип, Евгений! - Железнов остановился около меня. Тяжко вздохнул.
  - Но ни чего. Что-нибудь придумаем! - Заверил он меня бодро.
  Занял свое начальственное сиденье, положил перед собой чистый лист бумаги, карандаш; сложил домиком ладони; обратил в мою строну все свое лицо...
  - Итак! Что ты там про подозрительных говорил?
  - К сожалению... - изначально не правильный тон моей защитной речи расстроил Василия Сергеевича.
  - Ты это брось! Вспоминай - когда, с кем и почему на этой лавке оказался, где охранника убили. Если люди не при чем... То они и не узнают, что их под подозрением держали. Сам вон... - Шеф кивнул на чистый лист. - Считай в тюрьме! Улик море!
  Вот даже близко не думал в подозреваемых очутится. Не просто в подозреваемых, а можно сказать - на скамье подсудимых сидящем... Однако начал я не с Люды, которая со мной жить решила, а с Вадима. Вадим сам просил - о нем не скрывать и в первую очередь выкладывать.
  Железнов, услышав имя первого подозрительного человека, поставил на листе цифру один, точку и дальше - Егоров Вадим Егорович. Во время повествования вставил только два замечания - "мы тоже так думали" и "вполне может быть". По окончании речи, после отчества Вадима стоял знак плюс. Получалось - бывший следователь его в список подозреваемых вносить не стал.
  Определив для чего руководителю бумага, я сходил к своему рабочему месту, принес список переданный мне Андреем - с крестами, минусами, вопросами - что бы проще было Василию Сергеевичу в подозреваемых ориентироваться. И обо всех, прямо по списку прошелся. На казахах минус изменил полярность. Художникам в копилку добавилось два вопросительных знака. Мою фамилию он вообще вычеркнул, добавив:
  - Только сейчас врубился, что это ты!
  По соседнему дому, откуда тоже кто-то что-то мог посылать, информации не было.
  Исписав два листа, Василий Сергеевич водил по ровным строчкам пальцем. Некоторые фамилии стали очерчиваться не понятными для меня, наверняка шаманскими, знаками.
  Действия шефа и прям напоминали действия шамана. Он клал палец на начало строки, откидывался в кресле, его голова смотрела на потолок, при этом у края глаз, сами глаза скрывали зеркальные линзы очков, покрывались мелкими морщинками - будто Железнов сильно сжимал веки. Несколько секунд проходили в тиши и неподвижности, затем он резко возвращался в действительность и рисовал около пальца шаманскую загогулину. На восьмой строке первого листа зазвонил телефон.
  - Да. Конечно. - Ответил Железнов нетерпеливому, слегка визгливому, женскому голосу. Положил трубку. - Так... Обедать. И подумай!
  - О чем, Василь Сергеевич? - Я должен был точно определить тему думы.
  - О том! Кто тебе по башке дал. - Он махнул рукой - сгинь!
  За стеной "аквариума", кроме Андрея Фота, да практикантов, больше ни кого не было - народ успел вкусить и выпорхнул из офиса на улицу. Понятно - весна звала! Погода и впрямь не способствовала творческому процессу.
  - Ну что? - Поинтересовался Андрей, проводив взглядом мощную спину начальника.
  - Да ни чего. Ты обедал? - Сделал я отвлекающий выпад.
  Андрей кивнул.
  Клавы за стойкой не оказалось.
  - Ты на меня не заказывал? - Вопрос был с подтекстом.
  В нашей конторе, после того как ввели кормежку бесплатную, из поваров и официантов держали только буфетчицу - бутербродов нарезать, кофе, чай сварить. Обеды доставляли из ближайшей кафешки в больших эмалированных термосах, согласно поступивших от отделов заказов. Народ у нас на месте не сидит, чего за лишнее платить? Потому, до одиннадцати от каждого отдела Клаве приносили список - первое время столько-то первых, столько-то компотов, а потом, с появлением у кафе своего интернет-портала, списки составлялись по фамильно: Петров - борщ украинский, котлета в сметане с овощным гарниром; Щеглов - пельмени, двойная порция; Прибук -...
  Ох и попадал первое время, после интернет введения Сергей Владимирович! На названия покупался, да на цену - все равно за счет редакции, вот и старался, напробоваться га халяву, на всю оставшуюся жизнь. То суп закажет "аля тру да гийон", то на второе "фуагра под жульоном"... И давится! Название, цена... К таким блюдам привычку выработать надо! А если во Францию только по картинкам и телевизору изучаешь, и с детства картошку в мундире... Вкуснее пельменей да борща - ни чего не найдешь! И не надо! Щеглов, и не старый, может лет сорок всего - одними пельменями питался. И на первое, и на второе, и без бульона, без майонеза, без всякого соуса.
  Вот мы с Андреем договорились - друг другу заказывали, если с утра куда отлучится надо. Если к обеду успеваешь - чего не заказать. Кормили вкусно, да еще и бесплатно, да еще все равно на работу появиться после обеда надо. Это уж когда совсем... Тогда конторе экономия!
  Практиканты допили кофе и ушли - дышать свежим воздухом.
  - Заказал! - Андрей отмел всякие подозрения в отсутствии взаимовыручки.
  - И где? - Я съехидничал, не удержался.
  - Прибук съел! - Фот чуть ли не язык вытащил.
  Понятная ситуация. Закажут больше порций, и что бы назад не относить - договоренность такая, что сколько заказали, за столько фирма и платит, так что бы назад не относить - кто хотел, кто мог - пожалуйста, кушай. И часто случалось, задерживается человек, и кто его знает придет, не придет? А Клава тоже человек, и у Клавы в рабочем распорядке обеденный перерыв имеется! И еще у нее семья, и эта семья каждый день по вечерам есть хочет. И кормить семью одними бутербродами она не намерена! У нее в семье тоже люди! А раз люди - им и овощи, и фрукты и мясо с рыбой! Вот Клава и не ждала на заданиях задержавшихся - скармливала их пайку кому придется. Чаще всего Сергей Владимирович чужие пайки подъедал... И не толстел!
  - Ну Прибук, так Прибук. - Капитулировал я и отправился в ближайший Макдональдс за вредной и вкусной пищей.
  Весь обед я думал: признаться - не признаться, сказать - не сказать? О пикантном приключении... Как меня на сперму развели... Как... Так и не надумал - стыдно!
  - Ну? Кто тебя? - Без предварительных намеков сразу спросил сытый Василий Сергеевич, только я очутился в его кабинете, после обеда.
  - Не знаю! - Ответ был честный, по крайней мере того, кто по голове меня стукнул я и правда не видел.
  Читает Железнов мысли - не читает, но такому моему ответу сразу поверил и больше к теме не возвращался.
  - Ладно... А что дальше делать решил?
  - В смысле - что? - Этот вопрос, стоявший со времен Чернышевского перед каждым русским человеком в полный рост, я себе не задавал. Нет! Как русский человек я конечно над этим вопросом думал, и часто думал, можно сказать с утра и до вечера, и даже ночью просыпался! От такого вопроса бессонница случается! Но как-то отвлеченно, как-то философски-возвышенно... А Василий Сергеевич его задал в другом, совсем не в русском, в немецком каком-то контексте!
  - Как? На тебе три убийства! Тебя и полиция, и бандиты небось ищут! Вон - по башке настучали, что бы думал лучше. А ты? На органы надеешься? - Он облокотился своей мощной фигурой на стол, выставив вперед, в мою сторону, свое лицо.
  Я пожал плечами, в том смысле, что надеюсь. На полицию.
  - Зря! Они, если такое письмо получат... - Он указал на монитор. - Они тебя быстренько оформят! Дела закрывать надо. Текучка у них. Поверь на слово! - Железнов приложил руку не к груди, а как-то чуть ниже, к животу скорее. Погладил его. Улыбнулся в потолок.
  Конечно! Кто я ему? Сотрудник! Да еще не самый лучший. Почти практикант. А практикантов в нашей конторе каждый год бывает много. Любого бери и штат, на мое место.
  - Вот ты о себе не думаешь, - Василий Сергеевич прервал не радостный ход моих мыслей, - а я вот о тебе подумал!
  Он поднял перед собой руку с выставленным указательным пальцем. Сперва указал им на свой лоб, потом на меня.
  - Вот, что я решил! У нас тут эти, практиканты отираются... - Нет! Точно он мысли читает! - А чего им отираться без дела? Пусть они последят. Как считаешь?
  - За кем, Василь Сергеевич? - Я до конца не понимал задумки начальника.
  - За твоими соседями, за Вадимом, приятелем твоим. За тобой! Ты вон... - Он почесал затылок. - Ни кого нормально не проверил! В новую историю влип! Всю информацию неизвестно кому слил! По башке получил!
  Да... Я только думал, чисто теоретически, что меня можно практикантом заменить... А шеф все уже решил!
  - Как считаешь? - Железнов спросил для проформы. Даже не обратил ни какого внимания на мои: "да, конечно, хорошая мысль".
  Встал, долго всматривался сквозь планки жалюзи в офисное пространство. Повернулся ко мне, и тыча большим пальцем за спину, заметил:
  - А то целый день около Шилинской отираются. И ей работать не дают, и сами ни чего путного не делают!
  Да! Долбанули меня по башке! За целый день ни разу о Светлане Владимировне не подумал! Это... Это еще немного и можно в монастырь... В монахи отшельники! А ведь я ее видел! Мало того, она подошла, близко так, погладила по голове и низким грудным голосом пропела:
  - Больно?
  Я только головой мотнул. И ни каких чувств к Наяде этой не испытал!
  - Да! Точно! Пусть последят! - Поддержал я идею руководителя. - А как? - Техническая процедура слежки меня интересовала.
  - Очень просто! Ты им ключи отдашь. Они из твоей квартиры присматривать будут - и за соседями твоими, и за тобой.
  Вот это меня не устраивало совершенно! Нет... Следить надо, идея не плохая, правильная... Но два великовозрастных кретина, в моем доме? Хотя почему кретины? Не важно! Просто я люблю одиночество. И...
  И вообще. При мысли о том, что за мной будут следить, да еще из моей же квартиры, возмутила меня не сама по себе... После упоминания Светланы Владимировне, подсознательно всплыло и другое женское имя... И поразмыслив в монастырь уходить я раздумал. А если я с Варей пойду... в кино! Или кафе? А вдруг...
  Вот вдруг, согласится зайти чашечкой кофе угостится? Нет! Я понимаю мы знакомы всего три дня... Но просто попить кофе, поговорить о литературе...
  Или писать захочу - роман. Мне для творческого процесса тишина и покой просто необходимы! А тут эти...
  - Нет! - Твердо, решительно, как гранитную скалу обрушил, влепил я шефу виртуальную пощечину. - Ни каких... - Я вспоминал имена практикантов.
  - Владика и Коли. - Подсказал Василий Сергеевич.
  - Спасибо. Вот этих - Владика и Коли... Пусть из кафе следят. - Спонтанно предложил я свой вариант место положения поста наблюдения.
  - Ага! Ты денег им на кафе дашь?
  Денег на кафе для Владика и Николая у меня не было. Были конечно, но не для них.
  Железнов подошел ко мне очень близко, и нагнувшись из-за спины к моему левому уху, в это левое ухо шёпотом пропел:
  - Или ты это охранника загубил?
  Я резко обернулся к нему лицом. Испуг он точно прочел в глазах моих! Но и то, что не я все таки убивал... Точно увидел! А то стал бы он в засады играть!
  Василий Сергеевич не отходил. Стоял и ждал. Что мне оставалось?
  - Ладно. - Глубокий вздох должен был уверить шефа - согласие даю вынужденно, и гостям я не рад.
  - Вот и правильно! И под защитой заодно будешь, пока совсем... - Замялся шеф на секунду, но все же закончил. - не убили.
  
  Глава 18.
  
  После долгих препирательств ночь я все же отбил, с условием, что после ухода телохранителей ни кому, ни под каким видом, не открою. Железнов долго инструктировал меня, еще дольше Владика и Николая. Пригласил Фота, ему задание дал. Не охваченными остались только Прибук и Вера Нефедова. Попов не мог не оставить мероприятия без своего совета, а Светлана Владимировна... Светлана Владимировна просто присутствовала. Для нее и это - дело. Впрочем ка Прибук - вроде был, но его как бы и не было. Так мне показалось...
  По указанию Василия Сергеевича до дома ехали на метро. В вагон зашли как люди друг друга не знающие. Я в среднюю дверь, Владик в первую, Коля в последнюю. Ехали и по сторонам смотрели.
  Я смотрел. О Коле сказать ни чего не могу - за головами он на мои глаза не попадался, а вот Владик слова шефа игнорировал, напропалую заигрывая с темноглазой восточной красавицей. Отчитаю! - пронеслось в голове. Почему-то мне казалось, что я могу отчитать. То есть я начальник, командир. А Владик с Колей - моя команда.
  Настроение поднялось. Затея с охраной мне нравилась. Особенно когда из метро вышли.
  Двигались согласно разработанной веками схемы - впереди Коля, посередине я, как особа приближенная к императору. Прикрытие обеспечивал Владик.
  Николай смотрелся опытным секьюрити - периодически бросал по сторонам колкие взгляды, иногда останавливался или замедлял шаг, несколько раз обернулся - глазами спрашивая дорогу, хотя план как до моего дома дойти ему нарисовали.
  Владик же, я иногда проверял правильность его действий, много отвлекался на девушек. Нет, конечно он к ним не приставал, и не знакомился по пути. Но отвлекался - то на одну засмотрится, то на другую. Понятно - весна, юбки короткие, ножки стройные...
  До дома добрались без эксцессов. Коля, я еще только на подходе был, забежал в подъезд, осмотрелся и позвонил мне, и тут же отбился: условный сигнал - все нормально. Встретил около квартиры.
  - Здравствуйте, я из компьютерной фирмы. - Представился - на случай если соседи следят. А так - парень-программист приходил.
  Я подошел к окну. Владик сидел на лавочке и в гости заходить не собирался.
  - Что-то не торопиться. - Кивнул я в его сторону, и назидательно поделился наблюдением с Николаем.
  - А он и не пойдет. - Коля знал больше меня о планах товарища.
  - Почему?
  - Жень... Ну зачем нам у тебя сидеть? Жрать у тебя не чего, пива нет. Телевизор смотреть и чай пить?
  Коля бил меня моими же логическими выводами, которыми, каких-нибудь два часа до этого, я делился с Василием Сергеевичем. Правда я хотел, что бы меня проводили и ушли, а Железнов настаивал, что бы ребята задержались, до десяти хотя бы.
  - Мы вот что решили... Мы в кафе покушаем и к тебе. А?
  Идея хорошая. Мне кроме жареной картошки или яичницы предложить было не чего. Даже пельмени кончились.
  - В каком кафе? - Для проформы спросил я.
  - Какое поблизости, что бы готовили более-менее, и не дорого?
  Кафе, хорошо видимое из окон славилось двумя блюдами: салатом из свежих овощей и шашлыком на ребрышках. Отравиться и салатом можно, но жалоб на Артура ни кто не высказывал. Я и сам, когда желания готовить не было, иногда заглядывал в небольшое, уютное заведение в полуподвале соседнего здания.
  Я вышел на балкон. Погода стояла теплая, почти летняя. Около кафе, на улице, под навесом, поставили столики. Пахло костром и жареным мясом. Хотелось в лес, на природу. Лечь на травку, смотреть в небо и ни о чем не думать!
  - Да вон, у меня под окнами - в принципе не дорого.
  - Не отравимся?
  - Случая отравления не помню. Советую салат и шашлык.
  - Тогда мы посидим и к тебе. Попозже... - С желанием услышать "не торопитесь" в голосе, просяще.
  - Без проблем! - Я заверил Колю, что мне без них скучно не будет.
  Николай задерживаться не стал, быстро выбежал вон. Через три минуты спины моих охранников приближались к столикам кафе.
  Я пожарил яичницу, вскипятил чайник и сидя за столом на кухне, наблюдал в окно пиршество практикантов.
  Ребята заказали, по моему совету, по шашлыку и салату. Быстро расправились с едой и теперь тянули пиво, глазея по сторонам. Владик провожал глазами всех симпатичных особ женского пола, Николай придирчиво изучал всех подряд, пропуская только стариков и детей.
  Глядя на них в памяти сам собой всплыл старый, советских времен еще, черно-белый фильм о нашем разведчике за железным занавесом. За ним следили, двое, очень похожих на Владика и Николая, шпиков. При этом тот, который своими должностными обязанностями пренебрегал, глазея на девушек, по фильму оказывался личностью честной и моральной - где-то в середине влюблялся в нашу связную и вообще предавал родную капиталистическую страну. Но его убили... А второй - нашего разведчика выследивший и руководству своему про него все доложивший - выходил грязным и жадным предателем... Вот чего он предал не помню, но исполнено было именно так, что он предатель. Кажется, интересов трудового народа предатель.
  Странное поведение странной парочки не ускользнуло от внимания полиции. Проезжавшая мимо машина ДПС остановилась у моих телохранителей, и немолодой старшина долго изучал их документы.
  Заметил их и Вадим. Позвонил мне и заговорщически проговорил, тихо и не уверено:
   - Привет Евгений. Ты дома?
  - Да. - Я не стал прятаться за занавеской, приблизив всего себя к кухонному окну.
  - Близко к окну не подходи... - Озабоченно сказал Вадим.
  - Что случилось? - Мне показалось он узнал за день что-то важное.
  - Посмотри на улицу, у кафешки, крайний столик, двое... Видишь?
  - Какие? - Я не сразу сообразил, что он о моих секьюрити.
  - Молодые. Уже час сидят, пиво пьют, по сторонам глазеют, а между собой двух слов не связали.
  - Да? - Мое удивление не было наигранным.
  - Да. Не по твою ли душу гости. Кстати у тебя все в порядке?
  Думал я больше положенного для определения порядка в своей жизни. Еще бы! Здесь был и ночной визит бабы, и шишка на затылке, и двое бездарей мозолящих всем глаза своим не адекватным поведением. Говорить? Или нет? А если рассказать - все или только часть?
  - Что-то случилось? Ты не один?
  Мое молчание Вадим расценил как ограничение моей свободы. Тем самым он решил мою загадку. Я стал быстро от всего отказываться:
  - Да нет! Все хорошо! Все в порядке.
  - Ну смотри... Но все же будь осторожней. Не нравятся мне эти парни.
  - Конечно. Спасибо.
  - Вот еще что... Ты говорил у тебя связи в полиции...
  Откликнулись мне мои бахвальство и излишняя мнительность.
  - Ну... - не уверенно промямлил я.
  - Ты бы навел справки... У тебя за стенкой живет семья - образцовая такая семья. Он, она и двое ребятишек.
  - В соседнем подъезде? - Меня заинтересовало его предположение.
  - Да.
  Странно... Вот на кого бы ни когда не подумал! За три года - ни ругани из-за стенки, ни телевизора после десяти. Стены почти фанерные - слышимость как в общежитие имени монаха Бертольда Брехта.
  - Ты что на... - Я резко остановился. Ведь если Вадим прав, то вся моя жизнь, все мои слова... - Ладно. А что тебя...
  Мое молчание Вадим истолковал правильно. Ждать расшифровки не стал.
  - Насторожило? - Он правильно закончил начатую мной фразу. - Просто методом исключений. Не пьет, не курит. Вроде семья есть, а с женой и детьми я его не видел. Специально не следил, но обычно, если люди всегда вместе они и запоминаются семьей. Так что если он еще в квартире жены... Женился на москвичке, да так ни чего в жизни не добился. Вот и взбрык - возраст критический, а чужая душа потемки...
  - Конечно! - Притворно-весело пропел я в трубку.
  - Только ты тоже... Мания преследования она чревата! - Вадим запугивал все больше и больше. - И еще... Ручку возьми.
  - Взял.
  - Пиши... Девяносто вторая, сто четвертая, восемьдесят восьмая... Конечно девяносто вторая прежде всего! Хорошо! А еще лучше все квартиры, что во двор смотрят. Я только те, в которых за два дня мужские лица рассмотрел, записал.
  - Все сделаю! - Заверил я Вадима. Решил все его догадки довести до сведения Железнова. Что он просто так подполковника получил?
  - Ну все. До свидания.
  Лишь только трубка замолчала, звонок напомнил мне о шефе.
  - Евгений? - Озабоченно пробасил Василий Сергеевич. - Как там у вас - все в порядке?
  Все интересуются порядком. А спроси - что это такое, ни кто и не ответит. У каждого порядок свой. То же и за жизнь. Как жизнь? - В порядке.
  - Все нормально. - Заверил я руководителя.
  Быстро добежал до ванной, включил воду и зашептал в трубку:
  - Василь Сергеевич, Владика с Колей вычислили. Товарищ звонил, я вам про него говорил, заметил.
  Железнов ругнулся.
  - Они не у тебя?
  - Да поужинать вышли. В кафе. Прям под моими окнами...
  - Не выполнение приказа... - Начал было Василий Сергеевич, да вспомнил - давно не служит. - Совета старших - ведет к шишкам на затылке! Вот так Кульков! А что у тебя там так шумит?
  - Вода.
  - Посуду моешь...
  - Нет в ванной.
  Трубка замолчала.
  - А чего ты так секретничаешь, если у тебя все в порядке? - Подозрительно запел Железнов, после долгого молчания.
  - Завтра расскажу, Василь Сергеевич. Хорошо?
  - Ладно... - Смилостивился шеф. - Да... Ни кому не открывай, и ни с кем не разговаривай. Я этим Пинкертонам сам позвоню - раз такое дело, пусть по домам идут.
  Последнее решение шефа мне показалось наиболее здравым за весь прошедший день.
  - Спасибо. - Невольно вырвалось у меня.
  Василий Сергеевич хмыкнул и отбился.
  Я прошел на кухню, и из-за занавески стал наблюдать за деятельностью практикантов. Ждать пришлось не долго, скоро Владик разговаривал по телефону. Его лицо из озабочено-напряженного сделалось радостным. Убрав телефон в карман, он сообщил новость товарищу. Они быстро поднялись и заспешили в сторону метро.
  И тут, им навстречу, вышла Варя. Увидев ее, Владик остановился, извернулся в полупоклоне, что-то при этом сказал... Варя засмеялась, благосклонно ему улыбнулась... Молодой Сатир подошел к ней близко-близко и что то зашептал на ухо.
  Варя отстранилась от него, сделала два шага назад. Она стаяла к окнам спиной, лица не видно. Было заметно - она разговаривает с Владиком. Тот смотрел на нее удивленно... Нет, скорее непонимающе. Пожал плечами, развернулся и быстро зашагал дальше.
  Варя повернулась к дому, взглянула на свои окна, едва заметно на мое...
  Черт! Под ее взглядом я резко дернулся, уходя в тень, занавесь встрепенулась, запорхала легкими взмахами.
  Варя это видела! Не могла не видеть.
  Про наказ Железнова ни с кем не разговаривать я напрочь забыл. Тут же набрал Варин номер. Она еще не добралась до квартиры. В трубке был слышен звук движущегося лифта, его остановка и механическое открывание дверей.
  - Привет! - Прогундосил я в телефон. - Что делаешь? - Задал совсем идиотский вопрос. Конечно не совсем идиотский, с подтекстом - мол, и не знаю что же ты Варя делаешь, и не смотрел только что в окно, и не слышу ни какого лифта.
  - Привет. - Варя ответила вполне спокойно, приняв правила игры. - Домой иду. Вот у квартиры стою.
  - А... - Позвонить позвонил. А дальше? - Как жизнь? Все в порядке?
  Что еще спрашивать?
  - Да. Все хорошо.
  - Наверное проголодалась? - Это не отступление, это мое бегство.
  - Есть немного.
  - Ты завтра что делаешь? - Вопрос сорвался сам, выпростался из моего нутра, но тем самым немного меня оправдав.
  - Как обычно... - Она вздохнула. - Работа.
  Я услышал в трубке трель дверного звонка.
  - А в выходные? - Я торопился.
  - Не знаю пока...
  - Может сходим куда?
  - Можно.
  Послышался звук отрывающейся двери.
  - Пока. - Быстро бросила Варя.
  До свидания я говорил коротким гудкам.
  В этот вечер я опять долго не спал. Лежал и думал.
  Мысли метались, перепрыгивая с незнакомого мне соседа на Вадима и обратно. Вертелись вокруг Вариной мамы - мне показалось Варя ее боится. Или за нее? Переходили на саму Варю, успокаивая разум, унося меня в мечтания.
  Не вольно я заметил, что усилия грязной бабы сделать из меня импотента успехом не увенчались. Правда дойдя в мыслях до стадии поцелуев и взаимных объятий, я дальнейший ход событий просматривать не стал. Тряхнул кудрявой головой, так сказать виртуально, заставил себя взглянуть в сторону соседской стены... Или стена прогнала мысли о Варе?
  Тем не менее я смотрел на розетку, что торчала белым зевом и в мою голову вкрадчиво вползли совсем не розовые мечты, а вполне тривиальные мысли подслушать соседей. На цыпочках, сам не знаю почему, я сходил на кухню за чашкой. Стараясь быть мышью долго примерялся к донышку чашки. Вслушивался в тихое шипение ночи, но так ни чего и не услышал. Соседи или спали, или...
  Нарочито громко я отнес чашку на место, лег и тут же провалился в сон.
  
  Глава 19.
  
  Среда. Совещание у шефа. Десять ноль-ноль. Присутствуют все.
  Во главе стола, внимательно обводя зеркалами своих очков присутствующих, сидит Василий Сергеевич Железнов, несколько развалившись в глубоком кресле. По его правую руку, на обычном офисном стуле, впрочем как и все остальные, находится ведущий журналист Виктор Николаевич Попов. Виктор Николаевич сосредоточенно подчеркивает отдельные строки, то бишь свои мысли, в лежащих перед ним листах.
  Напротив него - Прибук Сергей Владимирович. Равнодушно, можно сказать отсутствующе, смотрит на действия Попова. Иногда его левая бровь, движимая неведомыми мыслями, поднимается и тогда он медленно обводит глазами всех присутствующих. Дойдя взглядом до Василия Сергеевича, его глаза подергивает легкая поволока, и он заведенным движением, возвращается к изучению действий Виктора Николаевича.
  Рядом с ним, положив ногу на ногу, слегка отодвинувшись от стола, скрестив на груди... На грудях... Светлана Владимировна Шилинская. Одним своим присутствием делает серьезное мероприятие гламурно...
  Я сижу перед ней и ни как не могу подобрать нужного слова. Ведь дело действительно серьезное - завтрашний выпуск газеты. От нашего отдела шесть статей, две полосы. Треть этого объема - статья Василия Сергеевича, из-за которой в принципе он всех и собирает.
  Придя из органов внутренних дел на место заведующего отделом он узнал, что в его обязанности входит написание самой большой, так сказать заглавной, статьи. Статьи заведующего отделом. Первый раз по этому поводу весь отдел был собран в первый же понедельник. Совещание продолжалось целый день, продолжилось на следующий... В итоге его статья была подготовлена в срок, в то время как статьи других работников отдела оказались под угрозой срыва!
  Не у всех конечно... У Сергея Владимировича всегда наготове, на всякий случай, пара другая статеек из истории криминального мира. Виктор Николаевич пишет быстро, бегло, легко и всегда что нужно в свете последних... Пониманий времени! Во!
  Светлана Владимировна, если такое случается, а случается у неё такое часто, то есть в нужный момент нужного материала под рукой нет... Она достает статью времен своей бурной молодости, заменяет Васю по кличке "Кирпич", на Колю по кличке "Тайшет" и в тираж! И тираж на прилавках не залеживается, потому как статья сдобрена эксклюзивной картиной фотохудожника Фота Андрея Андреевича - "Венера и бандит Коля Тайшет в бане". В образе Коли - Коля, в образе Венеры - голова Светланы Владимировны, тело... Когда чье. Со временем тела менялись и точно определить их принадлежность - просто не реально!
  Фот первое время так же присутствовал на этих совещаниях, пока Василий Сергеевич не узнал, что Андрей Андреевич работает не только на его отдел, но на всю редакцию, и Фот на совещания больше не приглашался.
  Вера Нефедова, внештатница, когда приходила, когда нет. Сегодня ее не было. Зато за моей спиной шептались практиканты, впервые присутствующие на таком мероприятии.
  С некоторых пор, точнее с момента, когда Василий Сергеевич сам смог написать за себя статью, примерно месяца два тому назад, совещания превратились в чистую формальность. Вот и сегодня шеф поделился радостной вестью, что статью он написал. Статья Виктором Николаевичем и Сергеем Владимировичем одобрена. В мою сторону произнес, с неловкостью в голосе, как всегда впрочем:
  - Спасибо Евгению Валентиновичу, поправил стиль. И грамматику, кое-где...
  После речи заведующего отделом, Виктор Николаевич коротко остановился на своем творчестве - быстро, пробежкой, не обременяя слушателей лишними подробностями.
  Затем слово предоставили Сергею Владимировичу, который семь минут, однажды он определил для себя именно столько времени, предавался воспоминаниям из прошлой жизни. По пути потерялся, вовремя остановился, крякнул и отдал свою папочку Василию Сергеевичу для ознакомления - там лежала его статья, отпечатанная. Шеф взял, вежливо склонил голову, в знак признательности... Статью он уже читал, на компьютере. Но так уж повелось.
  Светлана Владимировна просто сказала, что все готово.
  Меня и не спросили. Железнов за меня всех оповестил, что Кульков подготовил очень хорошую статью об истории сто двадцать пятого отделения, и даже фотографию приличную по такому случаю сделал! И ни какой Фот не понадобился!
  Последнее было высказано в сторону практикантов. Фот хоть на совещания не ходил, но изредка, когда материала на два листа не хватало, Василий Сергеевич лично просил Андрея Андреевича поприсутствовать и... Все кончалось униженным клянченьем - мол давай Андрюша что-нибудь из загашника, а то крышка! И Андрюша давал! Так вот, когда он присутствовал, то сидел как раз на месте практикантов. И когда его не было, в ту сторону всегда произносилось одно и тоже - вот обошлись!
  На посиделки потратили сорок минут, затем шеф всех отпустил, но попросил остаться: меня и практикантов. Подумал и оставил еще Виктора Николаевича и Сергея Владимировича. Ушла только одна Светлана Владимировна.
  В мужской компании шеф допросил Владика и Колю о замеченных вчера около меня подозрительных личностях. Получив скользкий ответ от Владика, что все в принципе вокруг меня чисто, и конкретный, развернутый отчет Николая в том же смысле, Железнов практикантов отпустил.
  Затем Василий Сергеевич обошел кабинет, опустил жалюзи. Сел на свое место, вытащил из верхнего ящика стола листок и положил его перед нами.
  Это был факс. Покоробленными и оттого страшными были слова на листе: "В воскресенье будет принесена в жертву девственница!". Все.
  - Что скажете? - Железнов каждому показал свои очки. В порядке старшинства первым свое отражение увидел Виктор Николаевич, затем Прибук и последним - я. Мне мой испуганный взгляд не понравился.
  - Ну что? Сатанисты! - Попов о сектах знал не понаслышке. - Обычное дело. Каждую год, перед Пасхой пугают.
  - Вот в девяносто восьмом случай был... - Начал Прибук, но шеф его остановил:
  - Потом, Сергей Владимирович, потом. А ты Евгений что думаешь?
  Думаю? Страх на моем лице говорил много и без слов.
  - Что это у тебя на шее? - Василий Сергеевич заметил шнурок на котором висела флешка.
  - Флешка. - Тихо пролепетал я.
  - Дай-ка... - Шеф протянул ко мне раскрытую ладонь.
  Я снял брелок, положил на его ладонь. Железнов внимательно осмотрел её, ощупал, как бы обыскивая и передал Попову. Виктор Николаевич мельком бросил на нее взгляд и отдал мне.
  - Ни чего особенного. - Высказал он свое мнение.
  - Да уж... Пентаграмм в виде перевернутых звезд - нет. И то хорошо. - Мотнул головой Василий Сергеевич. - Вот ты Евгений чего крестик не носишь? Флешка у него!
  Я пожал плечами.
  - Вы сами не носите. - Мне не понравилось к чему клонит начальник.
  - Я? Я другое дело! У меня воспитание! Меня воспитывали партия и комсомол! А тебя? Ведь ты же во время... - Он замялся, собираясь с мыслями, и продолжил как-то сбоку: - восстановления Храма Христа Спасителя! Возрождения религиозных чувств!
  - У меня вся родня партией воспитана. И комсомолом. - Я уже огрызался.
  Железнов решил, что перегибает палку и перешел к конкретике:
  - Мне нужны версии. Хоть какие! Давайте - выдвигайте. Вон охранника убили.
  - Мне кажется, пусть полиция ищет. - Высказал свое мнение Попов.
  - Это конечно правильно - не наше дело. - Согласился Железнов. - Но по существу? Вон у Кулькова шишка на башке, а откуда - не говорит! И если от нас, от своих товарищей скрывает... То что он в полиции скажет?
  Я отвернулся. Какое ваше дело!
  - Ладно... Знать бы что за девственница... - Василий Сергеевич высказался в потолок. - Евгений, у тебя как... Девушек знакомых на примете нет?
  Подвел к мыслям о Варе меня Железнов! До вывода относительно её довёл! У меня даже рот открылся, как говориться: "челюсть отвалилась"!
  - Где ж нынче девст... - Попов осекся, повернувшись в мою сторону.
  Минуты две сидели молча. Вдруг Сергей Владимирович, до того смотревший на люстру, заговорил:
  - Вот помню в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, в санатории отдыхал...
  - Все! Свободны! Евгений... - Остановил он меня.
  Я вернулся к столу, сел на место Попова.
  - Рассказывай! - Приказал Железнов.
  И мой язык, поначалу несвязно, но все увереннее и увереннее, высказал подполковнику в отставке все предположения и домыслы, что были у меня, что поведал мне Вадим, что придумалось само, в процессе рассказа.
  - Понятно... - Процедил Василий Сергеевич. - На соседку свою думаешь? Варвара... Выясню. По списку, что твой знакомый составил - поспрашиваю. Конечно выводы у него может и не правильные... Но проверить...
  Он переписал на листок номера квартир в которых мог жить предполагаемый убийца.
  - Евгений, вот еще что... - Железнов замялся. - Ты в парк пока не ходи.
  - Почему?
  - Убивают у вас там... Вчера бомжиху нашли... Ножом ее, прямо в сердце.
  - Бомжиху?
  - Скорее всего по пьянке. Хахаль какой и зарезал. Пустые бутылки, закуска... Или маньяк.
  - Маньяк?
  - Следы сексуального характера, как говорят. Вот только с насилием или? Сверху в одежде, а низ...
  - Что низ?
  Василий Сергеевич оторвался от бумаг, уставился на меня, несколько секунд изучал:
  - Ты что так разволновался? Ты с бомжихами в парке? - И он как-то набок и слегка назад мотнул несколько раз головой. Если бы не очки, я бы сказал что он подмигнул мне.
  - Что с бомжихами? - Намек шефа до меня не доходил.
  - Ладно... - Василий Сергеевич не на вопрос не ответил, и тему развивать не стал. Махнул рукой - иди, работай. Я встал и ушел, в полной уверенности, что убита моя ночная гостья.
  Остаток дня прошел в суете перед выпуском номера. Только это и отвлекло меня от мрачных мыслей, от не доброго предчувствия.
  Слежку за мной, равно как и охрану, Железнов с меня снял, в виду отсутствия рекрутов способных делать хоть что-то - следить или охранять.
  Вечером позвонила мама. Ругала, как обычно - не звоню, не появляюсь! Зря не приезжал в субботу - по соседству объявилась очень симпатичная девушка из хорошей семьи. Вокруг нее уже много молодых людей. Но мне теперь ни чего не светит, так как мама завтра уезжает отдыхать в санаторий на Селигер - пригласил один очень хороший знакомый, он там врачом работает...
  Обычная история - каждую весну одно и тоже. Снег растает, потеплеет на дворе - Татьяна берет со своими детьми переезжает жить к маме в деревню. Один день мама умиляется внукам, второй день спокойно сносит гогот и шум, на третий едет лечится в санаторий.
  Понятное дело - все это спланированно давно, еще зимой. Вот Танечка приехала и она бы пожила, с внучками посидела бы... Но уже обещала... Если не сейчас, то потом и не получиться...
  Я поддакивал, винился, высказывал сожаления... Все как всегда, все как хотела услышать мама. Как хороший сын, пожелал ей хорошо отдохнуть и ни о чем не беспокоиться.
   Значит на несколько месяцев отпала необходимость наведываться по субботам в деревню, на смотрины. С одной стороны это радовало - все же обязанность. В тоже время огорчало - природа там замечательная! За два дня весь стресс от шума и гари мегаполиса снимаешь...
  Вадим звонил, но так - проверить жив, здоров. Новостей у него не было. Перекинулись парой фраз и попрощались.
  Думать ни о чем не хотелось. Лежал на диване, смотрел в телевизор. Выяснил - телевизор вещ нужная - не природа, а голову освобождает.
  
  Глава 20.
  
  В четверг, Железнов меня удивил. Под большим секретом, он мне рассказал страшные тайны о моих соседях.
  Ангел с глазами ребенка - Варя, на самом деле оказалась воинствующей амазонкой. Мастер спорта по айкидо, биатлонистка, и работает в очень элитной охранной фирме. Телохранитель высокого ранга!
  - Вот она вполне могла и Булкина, и охранника этого... - С твердой убежденностью сказал Василий Сергеевич, указательным пальцем постукивая по бумажке с данными на моих соседей. - А ты - девственница, девственница!
  - По-вашему получается, что бы стать мастером спорта по айкидо надо девственности лишиться? Так что ли!
  - Дело твое, Кульков. Защищай сколько влезет. Только сам будешь виноват, когда она тебе голову открутит.
  - Не открутит... - Насупившись, как пацан в споре со старшим братом, я отверг намеки Железнова.
  - Открутит, открутит! Хотя - как знаешь... А заешь что она вчера Владику выдала? - Он сверкнул в мою сторону.
  - Что? - Своего интереса я не скрывал.
  - Я, говорит, тебе твоего котика отрежу и тебе в рот засуну. Спокойно так сказала.
  - А вы откуда знаете?
  - Владик поделился. Я же их не просто так посылал. Спросил о странных людях около тебя - он мне и выдал. Ни чего говорит ей не сделал, только прикололся - "у меня девушка есть котик, не хотите со своей киской познакомить?". В мои бы молодые годы конечно за такие намеки морду набили!
  Я насупился. С повышенным вниманием уставился на листок, мысленно рисуя план набития морды Владику. Главное ни как не мог найти повода, к чему придраться.
  Прервал меня Василий Сергеевич, перешел к другим личностям:
  - Вот этот, который у тебя за стенкой... Без комментариев: семьянин, образцовый отец - у дочери в садике Дедом Морозом каждый год, у сына в школе - на все собрания ходит, по мелочи, что отремонтировать помогает.
  - Кем работает?
  - Прораб на стройке.
  - А... - Я разочаровался. Разочаровался в умениях, в железной логике, в выводах Вадима. Но не этот сосед, другой? - Инженеров, электронщиков в списке нет?
  - Этот твой товарищ, Вадим, психолог - пусть психологией занимается. Кому преступников ловить и без него найдется. К тому же, поверь Евгений на слово, ни тебе, ни этому Вадиму в расследование лучше не соваться.
  - Я... Мы помочь хотели.
  Железнов снял очки. Делал он это редко, когда хотел долго помолчать, подумать. Ждать так ждать!
  Василий Сергеевич вытащил из верхнего ящика стола чехол для очков, достал из него специальную тряпочку, и стал медленно протирать стекла. Время от времени, не отрываясь от этого нужного занятия, он кидал в мою сторону задумчивые взгляды, будто пытаясь проникнуть в глубь моего мозга и узнать о чем же я думаю, думал - час назад, ночью, вчера. Было видно - человек хочет решиться, но боится или слово дал.
  Минуты три ушло у него в этот раз на протирку чистейших зеркальных стекол. Наконец Железнов все же решился - убрал тряпочку, спрятал чехол, надел очки, пристально уставился в мои глаза и:
  - Вот что я тебя скажу Женя, - остановился, решая, что же мне говорить, - а ведь ты - главный подозреваемый.
  Чего-то подобного я ожидал - шеф не однажды намекал на это. Потому на это его заявление только пожал плечами.
  - Зря плечами то пожимаешь, зря! Когда совершаются какие-то преступления - ищут то единственное, что может их связывать.
  В первых трех... Убитые были людьми богатыми, и предупреждение поступило относительна лица далеко не бедного. Связь очевидна - все богатые. Здесь на тебя думать не чего.
  А тут этот охранник! - Василий Сергеевич решил встать. Поднимался медленно, в какой-то момент навис надо мной, и с этого положения просверлил мою макушку взглядом.
  - Что охранник? - Я испугался. В момент, когда Железнов навис надо мной, и посмотрел не в глаза, а на макушку, меня охватило предчувствие, что меня посадят. Посадят не только из-за возможного доказательства моей вины в убийстве охранника, но и в убийстве Булкина, и в убийстве Мураховского, и, что самое странное и страшное, в других убийствах. То что они будут я не сомневался. Судя по Василию Сергеевичу, он так же думал!
  Железнов ходил по кабинету как тигр по клетке - быстро, зло.
  - А то! - Он бросал слова на ходу, не глядя на меня. - Вот этот охранник и есть то звено в цепи, которое со всеми другими преступлениями связать можешь только ты! К тому же сам признался - на месте преступления был!
  - Так я же признался! Стал бы я...
  - Стал бы! Что бы отвести от себя подозрения. Сегодня тебя не посадят. Придешь домой - спроси у психолога. Я хоть не психолог, но преступников повидал. И таких, которые зарежут, на другого стрелки переведут, а потом каются - что вроде это они, повидал! Поверь!
  Сам же от них все подозрения отводишь - мол, зря оговариваешь себя, не хорошо убийцу выгораживать. Убийцы, мол, в телячьи шкуры рядятся, а сами...
  - Я в шкуры не ряжусь! - С вызовом отверг я все обвинения.
  - Как же не рядишься? - Василий Сергеевич остановился напротив меня. - Еще как рядишься! Такого теленка поискать надо!
  В чем-то он был прав. Меня многие считали теленком, даже барашком - безропотным, слабохарактерным, не способным на жесткие поступки. Я опустил глаза.
  - Вот то-то! - Василий Сергеевич опять заходил по кабинету взад-вперед. - На твоем месте я бы в тюрьму попросился.
  - Зачем? - Буркнул я себе под нос.
  - Что бы иметь железное алиби на случай следующего убийства. Всего три дня осталось.
  Он тяжело вздохнул и уселся на свое место.
  - Я не убивал. - Стараясь оставаться спокойным проговорил я скороговоркой.
  - Верю! Если бы не верил... Не говорил бы ни чего! Еще идеи подкидывает! - Подумав поправился. - Выдумывают с психологом. Вот ответь - зачем прорабу, отцу семейства, благополучному отцу семейства, просто так убивать Булкина, Мураховского, охранника? А? Зачем?
  Все доводы Вадима, равно как вообще все, что он говорил во время нашего совместного распития пива в последний раз, вылетело из меня и растаяло где-то за спиной у Василия Сергеевича. Мой лоб только морщился, брови гуляли, но ответа я не находил.
  - Вот! И ответить не чего! - Железнов направил на меня указательный палец, стал им водить вверх-вниз, губы его сжались... Во мне созрело ощущение, что он должен разразиться долгой матерщиной тирадой. И как ни странно я хотел от него эту тираду услышать. Выразился человек, отвел душу и спокойно можно приступить к делу. Однако сделав несколько указующих движений, его рука обмякла и безвольно опустилась на поверхность стола.
  - Ты сам подумай - зачем кому-то тебя подставлять? Ведь только ты! Ты и больше ни кто все три убийства связываешь!
  Меня как молнией ударило! А ведь он прав! На все сто!
  - Не знаю... - Пролепетал я униженно.
  - Думай! Не знаю... - Шеф тяжко вздохнул.
  Все мои попытки настроиться и поискать среди знакомых недоброжелателя ни к чему не приводили. В голове вспыхивали странные икры рассуждений Вадима. Это было понятно! Ведь если не я, а то что это не я, я знал наверняка, то... Тот кто рядом со мной!
  Фот? Скорее уж сосед-прораб!
  Варя? Вадим? С ними я познакомился совсем недавно, уже после всяких убийств. Хотя нет... С Вадимом до убийств. Но мы тогда просто пили пиво и... Даже не помню о чем разговаривали. О чем могут разговаривать два подвыпивших молодых человека? О девушках, о работе, о... Смысле жизни, Мефистофеле, трагедии Шекспира, Стравинском! О чем угодно! Да... Спартак чемпион! - самая распространенная тема для беседы.
  А Варю... Варя? Глупость!
  Родственники? На ум пришел троюродный брат Миша из Владивостока, который приезжал лет двадцать тому назад, еще при социализме, лица которого я даже не помнил. А вот всплыл он от того, что им часто пугали - разница в возрасте у нас года три-четыре, то есть когда они с матерью у нас гостили ему было лет десять. Так в десять лет он умудрился самостоятельно обследовать не только центр, но и окраины огромного города! Ушел утром погулять ко двору и пропал! Искали с милицией... Точнее милиция и нашли где-то в районе Серебряного бора. И с тех пор им пугали - вот приедет Миша из Владивостока, вот тогда увидишь! Чего увидишь?
  Воспоминания о Мише, непроизвольное возвращение в детство, успокоило душу. Голова заработала. Я просто перебирал всех знакомых, одноклассников, сокурсников, соседей, родственников, друзей и...
  Я долго пытался найти хоть одного своего врага! И не находил! Ну нет у меня врагов и все!
  Всего каких-то пять минут, а настроение у меня поднялось. Возможно, я даже улыбался. Взглянул на Железнова... Сердце екнуло и провалилось в желудок.
  - Он еще и лыбится! - Василий Сергеевич скривил рот, обнажив часть зубов справа.
  - Не знаю, Василь Сергеевич! Ни кто в голову не идет! У меня и врагов нет совсем!
  - Так не бывает! Может кто завидует?
  - Чему? - Я хотел бы что бы мне завидовали.
  - Да! Действительно - завидовать не чему. Из-за бабы? А? - Его голос пронизывала надежда.
  Я помотал головой.
  - Тогда что я тебе могу сказать... - Говорил Железнов спокойно, как прокурор на судебном заседании. - Суши сухари. А так... Как твой психолог, могу тебе нарисовать... Кого? - Он загнул мизинец на правой руке. - Твой друг Фот - работаете вместе, о всех твоих делах в курсе, письмо от тебя слать мог, убить мог.
  Я помотал головой - сильно и убежденно.
  - Ладно! - Шеф загнул безымянный палец. - Варя, твоя соседка. Работает в охране. Правда детей охраняет... Но кто его знает? Может и Булкина... Модно нынче - эскорт, девушки-охранницы. Только кто охраняет, а кто... Может не разобрался господин Булкин - она и отомстила. Потом. А... Не смогла - человек вон какой! Мураховского... Кто знает... Может при попытке к... Почувствовала что? Мне ж тоже не все докладывают - может нарыли ребята что?
  Он остановился в задумчивости, как если бы эта мысль ему пришла только что, и показалась действительно стоящей, правильной!
  - Точно! Вот она, заранее подготовилась, на кого стрелки перевести. А? Охранника задушила и все! Сосед Женя - единственный и главный подозреваемый! Небось глазки тебе строила? - Железнов повеселел.
  Заманчивая версия у подполковника в отставке получилась! Для меня заманчивая. Только что бы свою шкуру спасти - другого человека топить?
  - Нет! Василь Сергеевич. Нет.
  - Тогда выбирай - ты, Фот или Варя?
  Что тут скажешь?
  - А может сосед?
  - Опят сосед! Какой? - Железнов посуровел.
  - Ну у вас...- Я кивнул на листок. - Инженер какой-нибудь, электронщик. Который и послушать мог, и письма писать, и к телефонной линии подсоединится...
  - Подслушать? Да в любом магазине это "подслушать" продается! В подземном переходе! По телевизору рекламируют! Не помню как называется... Подслушать! Почему я на твою Варю и подумал? Что подслушать - не аргумент! - Он на секунду остановился, вспоминая о других способностях преступника. - А письма писать по компьютеру, и к телефонной линии подключаться... Любой школьник может! Даже я могу! - Себя он привел как факт, окончательно доказывающий безосновательность моих предположений. Сказал и уставился на меня своими зеркалами!
  - Варя не моя. - Замечание шефа от меня не ускользнуло и я поспешил отмести всякие подозрение относительно соседки.
  - Не твоя и не твоя. Не мое дело. Только вон и Люцифер... Это ангел. Падший.
  Железнов почесал затылок. Пожевал губами.
  - Ты вот что... Ты в воскресенье езжай к маме, да там сходи в церковь на всю ночь... - Вздохнул. - Ночь мало! Ты сутки на виду должен находится.
  - У кого находится? - Я не понимал куда он клонит.
  - У кого угодно! Алиби тебе надо на сутки. Если кого убьют, не дай бог конечно! У тебя алиби будет! Понял? Все подозрения тогда автоматически снимаются.
  - Понятно! - Идея Железнова мне понравилась.
  Вот только у кого на глазах сутки пробыть? Мама то уехала, а Таньке я больно не нужен! Там народу понаедет... Витькины родственники. Не лечь, не сесть негде!
  Если бы с Леночкой не поругался - можно бы у ее родителей... Чего это я про нее вспомнил? Не кстати...
  Кстати было бы с Варей, например! К ее бабушке в деревню, подальше. С мамой ее... Надо же познакомиться с...
  - У меня мама в санаторий уехала. Так что подальше в деревню не получится! Сестра там, родственники зятя... - Мой тяжкий вздох сказал Василию Сергеевичу больше любых слов.
  Он криво улыбнулся:
  - Ясно! К Фоту, на дачу поедешь! С его мамой и папой!
  - У него нет дачи.
  Железнов пожал плечами, убрал со стола невидимую пылинку, и глядя в монитор высказал совсем не свойственный для подполковника милиции, пусть даже в отставке, способ заполучить алиби:
  - С девушками познакомьтесь. В клуб сходите, там еще куда.
  - На сутки ни их, ни нас не хватит.
  - Вас не хватит, это я не сомневаюсь. А их... В интернете знаешь сколько! И не дорого, если в тюрьму не хочется.
  Пионер бы из меня получился просто замечательный! Я высоко поднял голову, гордо посмотрел в зеркальные стекла очков начальника и с вызовом бросил:
  - Уж не на проституток намекаете, Василь Сергеевич?
  Шеф не смутился:
  - Да. На проституток. Я с ними не однажды сталкивался! - Замялся, смешался слегка, но продолжил вполне спокойно: - Нормальные девушки. Многие по нужде на это дело пошли. А кого и заставили, таких не осуждать, а спасать надо. Ты вот таких найди, которых спасти надо! Хоть на сутки из цепей грязных сутенеров вырвешь! Может они в церковь сходить захотят, в святой праздник покаяться и спасения попросить?
  Я растерялся:
  - Как же я узнаю - по собственной она там воле, или ее насильно заставили?
  - Тяжело мне с тобой Евгений! - Как правильно определиться Василий Сергеевич видно и сам не знал. - Ладно! - махнул рукой. - Сутки с Фотом! Ночью в церковь, хорошо если что уроните и молится будете не правильно - что бы вас бабушки получше запомнили. До утра и на вокзал!
  - На какой вокзал?
  - На любой. Только без документов. И сразу в ресторан - напьетесь и в обезьянник. Вот и будет алиби - дёшево и сердито!
  - Точно! - Вот это было по мне. Такое нам с Андреем алиби забабахать! - И в церковь около вокзала можно! - я внес рацпредложение в установку руководства.
  - Без вопросов. Только с вокзала позвоните - что бы я знал, откуда вас вытаскивать.
  
  Глава 21.
  
  Что-то последнее время господин Железнов сокращал мой обеденный перерыв. Вот и сегодня, выйдя из его "аквариума" я обнаружил пустое от коллег пространство. Как обычно и Кати в буфете не оказалось.
  Дошел до своего рабочего стола. Батюшки святы! - как говорит бабушка в секунды нежданной радости. На столе поднос! На подносе аж целых четыре тарелки. В одной оказался салат, в другой суп, в третей шницель с картошкой фри, на четвертой лежало два кусочка белого и два ржаного хлеба.
  Хорошо когда есть друзья! Суп конечно остыл, и шницель... Салаты я вообще, как правило, не ем... Но приятно!
  Главное для еды что? Что бы она была в радость! Тогда еда будет и вкусна и полезна!
  Ну кушал бы я сейчас горячий гамбургер? Или не гамбургер... Они же вредные! Рыбный суп - вот это точно полезно! Нет... Рыбный суп я не люблю... Борщ - и вкусно, и полезно, и горячий. И злился бы на Андрея, как на человека который только мнит себя моим другом. Ел бы и ругал его своим маленьким внутренним язычком, глотал бы свеклу и капусту и не замечал ни свеклы ни капусты, и был бы для меня этот вкусный и полезный борщ - безвкусной пищей. Упала бы эта пища в желудок да там сморщилась, сжалась в комок! Без уважения я ее сглотнул, не прожевал должным образом - потому как просто поглощал, глотал, насыщался!
  А сейчас? Ложечку в рот - жую не торопясь, улыбаюсь, и даже у холодной картошки вкус нахожу!
  Железнов вышел. Бросил на ходу - приятного аппетита. Так сказал, равнодушно, и даже смущенно - видит, что холодное кушаю. За собой грешок чувствует! Все равно настроения мне не испортил.
  Василий Сергеевич никогда на работе не обедает. Всегда уходит. Думали - брезгует или в культурном обществе себя за столом вести не может. Оказалось все проще - жена у него где-то рядом работает. Вот они вдвоем и питаются.
  Светлана Владимировна по этому поводу заметила, что муж и жена это не те кто вместе спят, а тот кто вместе ест. И чем чаще люди совместно пищу потребляют, тем они получаются родственнее и ближе.
  Сейчас я думал, что настоящий друг это тот, кто с тобой едой может всегда поделится. Или как Андрей - заказать, составить на поднос, принести на мой стол и укрыть газетой, что бы не так сильно остыло.
  Я сидел, блаженно улыбался, поглаживая выпирающий живот - все таки салат оказался лишним.
  Пришли практиканты. Владик шел первым. На его губах мелькала улыбка, его глаза искали мои. Он явно от меня чего-то хотел!
  Я вспомнил о мести! О дуэли за честь и достоинство прекрасной дамы! Девушки... О поединке добра и...
  - Жень, я тут тебе обед брал. Ты извини, если что не по твоему вкусу. - Просто так сказал Владик. Без всякой задней мысли.
  - Спасибо... - Вот я промахнулся! "Спасибо" вышло натянутым и недовольным.
  - Я просто не знал, что тебе заказывать... А то ты позавчера Андрею... - Он еще и наушник! Подслушивает!
  Зря я конечно. Он просто сидел рядом. Да и я не на ушко... Громко выговаривал!
  - Андрея просто отослали - толи презентация какая, толи конференция. Не знаю. Вот я и заказал. - Наверняка мое слово благодарности было пропитано ядом! Владик явно оправдывался!
  Мне стало стыдно. Человек проявил о тебе заботу, извинился еще за это. Так я носом кручу! Ведь минуту назад радовался заботе этой! Да... Фот бы салат не взял - он мой вкус знает.
  Бывает! Часто бывает! Позаботятся, а лучше бы мимо прошли! Но не в такой ситуации...
  - Владик! Да ладно тебе! Спасибо! - Я и вправду испытывал к нему благодарность. И он эту благодарность услышал. Юморнул:
  - Все! Теперь за тобой должок!
  - Без вопросов! - Конечно. И я тебе закажу, если шеф задержит.
  Но только Владика ни кто не задерживает. Его только отпускают.
  Обменявшись рукопожатием, мы разошлись - я пошел относить поднос, Владик под крыло куратора - Шилинской Светланы Владимировны.
  Обед кончился.
  Звонил телефон - то от меня требовали каких-то данных для чего-то, что я обещал еще когда-то; принесли приглашение на презентацию нового средства защиты от воров-карманников - почему мне я так и не понял. Я сам звонил, спрашивал, отвечал - обычная текучка, как всегда в четверг после обеда - малопонятное времяпровождение до конца дня.
  Вернулся Фот. Выложил из кофра камеры, включил компьютер.
  Я подошел к нему.
  - Ты в воскресенье что делаешь? - Деловито поинтересовался я.
  Не глядя на монитор, Андрей пожал плечами, быстро ответил:
  - Не знаю. Может на природу... Если Лерка согласиться. А что?
  - Ты мне будешь нужен! - Друг он, в конце концов, или не друг?
  - Не знаю, не знаю... - Фот отвечал рассеянно.
  - Ты мне друг? - Я пошел на шантаж.
  - А ты мне? - Андрей быстро парировал мой выпад, посмотрел на меня с мольбой в глазах: - Жень... Давай потом! Завтра поговорим. У меня материал! Срочный!
  Что оставалось делать?
  Я сел на свое место и задумался - кого звать, с кем пить, с кем в милицию попадать, если Лерка согласиться с Андреем на природу выехать? Ведь если она согласиться - его ни чем не проймешь! Да и так... Придется все рассказать. Он же не дурак напиться, да идти с полицией ругаться.
  А если кроме Фота?
  Толян - давно не виделись, думаю согласится. Серега - можно попробовать. Генка?
  Витька, Танькин муж. Зять кажется... Если его у Таньки для дела попросить - отпустит, а если ему рассказать для какого - сам с радостью затрусит! Витька и выпить, и с полицией поругаться - если заранее знать, что "крыша" есть - в первых рядах. Фанат. Болельщик Спартака.
  Только потом придется и с Танькой мирится. Если убийство произойдет - то ни чего, все в порядке! За алиби, хоть и таким образом добытое, они Витьку мне простят! А если ни кто ни кого не убьет?
  Не отпустят! Там же родственников куча! Обустройство дачи на лето!
  Я поймал себя на мысли, что желаю смерти какому-то неизвестному существу. И не просто какому-то, а девушке, девственнице, то есть существу в этом мире сохранившему... Чистоту свою телесную! Правда эта чистота потеряла в наше время ценность... Однако - чистота! А какая она должна быть при этом моральной!
  А если с Варей? Без пьянства? Без ругани и КПЗ!
  Так ведь может это ее и хотят убить! Я же тогда и человека спасу!
  В моей голове всенощное бдение в церкви переросло в венчание. Венчание сменилось утренним завтраком на балконе загородного дома. При этом я точно знал, что дом этот мой! Нет... Не мой, а наш! Наш с Варей.
  Дом стоял на берегу реки, окружённый сосновым лесом. На втором этаже большой балкон. На балконе стол из чистых, не крашенных, выбеленных дубовых досок. Возле него плетеные кресла - три простых, и одно кресло-качалка. В кресле-качалке я. Качаюсь, качаюсь...
  - Осторожно! Упадешь! - Раздалось у самого моего уха.
  Добрый совет решил дать Виктор Николаевич. От этого совета я свалился. Вместе со стулом, на спину. У меня на работе не кресло-качалка, и даже не офисное кресло. Обычный стул для посетителей.
  Виктор Николаевич ни какой вины за собой, от того что я свалился, не чувствовал. Подняться помог. Отряхнул. Назидательную речь говорить начал:
  - Ты Евгений на работе думай о работе, а не на стуле качайся! Вот ведь упал! А если бы я тебя не предупредил?
  Действительно? Если бы он у меня под ухом бубнить не стал - упал бы я или бы обошлось? Да если и упал! Ниже пола не упадешь. От чего же он тогда меня спас? "Если бы не предупредил?" - во дает!
  Однако витавшая надо мной муза коснулась улетая своим крылом его трезвый ум:
  - Или о романе думал? - Пытаясь заглянуть в мои глаза, участливо спросил Попов. - Я то и забыл! - Повинился. - Значит ты так думаешь... Тебе надо кресло качалку купить!
  - На работу? - Засомневался я в правильности решения ведущего журналиста.
  - Для дома. На работу тебе давно пора офисное кресло выбить. Хотя бы как у Фота. - Он указал в сторону ушедшего в монитор Андрея. - Вон - ни чего не видит и не слышит! Хоть все попадай тут!
  - У кого выбить? - Этот совет меня заинтересовал.
  - У Железнова выбивай. А этот стул к нему в кабинет. Пригодится.
  - Спасибо за идею, Виктор Николаевич. Спрошу.
  - Спроси, спроси... А ты че сидишь? Рабочий день закончен.
  - Да?
  - Эх, молодежь! Все мечтаете... Думаете. - Игривый тон сменил на деловой. Сказал "до завтра" и быстро вышел.
  Я задерживаться не стал. Выключил компьютер, попрощался с Фотом, тот теперь будет допоздна сидеть - выбирать и править, а с утра спать на рабочем месте, и отправился домой - думать и мечтать.
  
  Глава 22.
  
  Помечтать мне не дал Вадим.
  Не успел я помыть посуду после ужина - звонок в дверь.
  - Привет! - Поздоровался, разулся, прошел на кухню. - Ты почему сразу открываешь? - Вадим начал с допроса.
  - В смысле сразу? - Я не понял.
  - Не спрашиваешь - кто? Для начала. - Назидательно.
  - Привык.
  Ни когда не имел привычки спрашивать. Толку от этого "кто"? Водопроводчик, газовик, министр культуры. Что? Скажу - не вызывал! Не открою, боюсь! Кому надо - претворится овечкой, или как Железнов говорит, теленочком и войдет.
  Своей теорией я поделился с Вадимом. Он согласился:
  - Логично. - Углубляться в тему не стал, сразу приступил к делу.
  Пришел он не с пустыми руками, с дипломатом - алюминиевый кофр, в таких американские богатеи в американских фильмах наличные миллионы долларов носят. Откроет американский мафиози такой дипломат - там ровными рядами пачки. Толи пачки под дипломат делали, толи дипломат под доллары подгоняли.
  Я жду - откроет Вадим чемоданчик этот алюминиевый, а там миллион! Баксов или евро - не важно. Он его мне на стол - бери Женек, езжай, спасайся. Я тут убийцу обезвредил и от него взятку получил. Посмертную. Так что теперь не волнуйся - живи на Канарах и в ус не дуй!
  Вадим чемоданчик на стол поставил. Палец к губам приложил - молчи! У меня глаза горят, руки потеют. Жду.
  Вадим не торопится. Медленно достал из кармана маленький ключик. Открыл замок. Щелкнул защелкой.
  Под крышкой оказался ровный, из того же алюминия, что и весь дипломат, стол с тремя лампочками - красной, желтой и зеленой. Еще был выключатель и провод. Провод выходил с правого бока этого стола и заканчивался черной эбонитовой тарелочкой.
  Включать чемодан Вадим не стал. Из кармана вытащил похожую на мыльницу коробочку. Поставил ее на стол, нажал на нее, от чего мыльница пикнула и осветилась изнутри фиолетовым свечением. Вадим победоносно посмотрел на меня.
  - Теперь можно говорить спокойно!
  - Я итак спокойно говорил. - Я не понял, чем это Вадим гордится, и что за изделия интересные с собой принес.
  Он не стал ждать наводящих вопросов. Быстро объяснил:
  - Это, - он указал на чемодан. - Прибор для поиска подслушивающей аппаратуры. Разработка восьмидесятых годов одного нашего секретного НИИ. А это, - он ткнул в мыльницу, - устройство подавления любой подслушивающей аппаратуры.
  - То же восьмидесятых годов? - В моих словах гость распознал недоверие к старой советской технике.
  - Нет. - Вадим не обиделся на мое дилетантство. - Это современное оборудование.
  - Кто делает?
  Вадим озаботился, взял мыльницу, внимательно осмотрел ее со всех сторон. Видно написано было очень мелко - прищурился и близко поднес коробочку к глазам.
  - Китай. - В его глазах появились сомнения.
  Я не стал его успокаивать, подлил масла в пламя сомнений:
  - Может и не работать.
  Вадим достал из кармана сотовый телефон, поиграл с клавишами и стал декламировать:
  - Мой дядя самых честных правил,
  Когда не в шутку занемог,
  Он уважать себя заставил,
  И лучше выдумать не мог.
  Опять поиграл с клавишами и из динамика телефона послышался шум и треск. Вадим расцвел улыбкой:
  - Работает! В Китае сейчас качественные вещи стали делать. - Он подтвердил факт работы мыльницы рекламой азиатских товаров.
  - А наше чудо? - Я кивнул на дипломат.
  - А наше тем более! - Вадим оказался патриотом.
  - Где взял?
  - У знакомого одолжил.
  - Зачем?
  - Будем твою конуру исследовать.
  - Почему конуру? - Конечно не хоромы, но для одинокого интеллигентного молодого человека - вполне приличная жилплощадь.
  - Это не важно.
  Вадим щелкнул выключателем - в чемодане загорелась зеленая лампочка. Он поднес эбонитовую тарелочку к своему сотовому телефону - загорелась красная.
  - Видишь! - Он ткнул в лампочку пальцем.
  Я кивнул.
  Вадим прикрепил к дипломату ремень, таковой оказался в комплекте, повесил его себе на шею и отправился по квартире.
  Кухню, ванную и туалет он исследовал поверхностно - так поводил тарелочкой вдоль стен и потолка... А вот в зале... Каждый сантиметр изучил - и стены, и пол. Чуть стул не сломал - потолок просвечивал. Пусто! Ни кому я оказался не нужен.
  Вадим на кухню вернулся расстроенным.
  - Странно... - Он собрал дипломат в первоначальное состояние. Уселся у окна. Принялся рассуждать сам с собой, - Получается твой сосед совсем не тот, за кого мы его принимали. Плохо! Кого теперь подозревать? Как ты думаешь?
  Вадим посмотрел на меня собачьим взглядом, дворняги просящей косточку от курочки.
  - Чай? - Предложил я, что бы просто что-то сказать.
  Гость махнул рукой - давай.
  Душистый аромат зеленого с жасмином чая несколько успокоил сыщика.
  - Жаль! - Вадим все же совсем не успокоился.
  - Почему жаль? У человека двое детей, а ты жаль? - Укорил я его.
  - Это ты прав. Да честно сказать я и сам не верил. Дети есть дети! С женой нелады, профессия не та - всякое бывает... Но те, у кого дети есть - на преступления не идут. Только у меня своих нет, вот и не учитываю этот, здесь ты прав, очень важный фактор.
  Просто я в интернете лазил... Ну и на этого мужика вышел. В "Одноклассниках" кажется... Его фотка, фамилия, где, что... Подходит он под... Под то, что я придумал, под психологический портрет преступника.
  Кстати, ты же там тоже зарегистрирован - посмотри.
  Только соцсети появились я зарегистрировался во всех: в "Одноклассниках", в "Вконтакте", в "Моем мире"... Везде! Старых друзей нашел, да и забыл... С далекими - парой слов перекинулся - и заглохла переписка, а тем что в городе живут - чего писать? Если так хочется пообщаться - телефон есть, кафе, парк... Вадиму кивнул, для поддержания разговора, посмотрю.
  - И там у него ссылка на "Самиздат". Конечно, что просто ему этот автор нравиться - мол посмотрите друзья, поделитесь мнением. Я тоже так делаю. - Он развел руками. - А что делать? Деньги зарабатывать надо. Регистрируюсь где не попадя и всем себя советую - хороший психолог, помог сохранить семью. Или из депрессии вывел.
  - А на самом деле?
  - Да и на самом деле помогаю. Из десяти клиентов девять потом год звонят! С благодарностями. Это очень много, скажу я тебе.
  В молчании мы допили чай.
  - Пожалуй, действительно хорошо, что не твой сосед... Романы у него не супер, но стихи ни чего. Сейчас стихи не печатают, а то бы... Кстати ты узнал о всех? Ну о ком я просил? - Вадим говорил о списке подозреваемых - моих соседях.
  Я помотал головой.
  - Ты же говорил у тебя связи.
  Болтуном быть не хотелось. Я почесал затылок, посмотрел с сомнением на Вадима... Но человек должен верить человеку! - Так учила меня бабушка.
  - Меня в убийцы зачислили. - Признался я спокойно.
  - Кто?
  - Кто. Следственные органы и мой начальник, подполковник в отставке, бывший следователь по особо важным делам.
  - Понятно. - Без тени сомнения, без капли сострадания. - Ты больше всех подходишь. Я кстати тебя в "Вконтакте" нашел. У тебя там ссылка на прозу ру.
  - Ну и как? - Я оживился.
  Два своих романа, отвергнутых редакциями, выложил в открытый доступ. Да еще хотел узнать - что другие о моем творчестве думают. Как оказалось интернет сообщество это - вполне обычное сообщество, как и все остальные. Ты хвалишь - и тебя хвалят. Ты ругаешь - тебе "вешайся бездарность".
  Конечно, есть и те, кто бескорыстно дельные советы дает. Советов не много - это у тебя лишнее, здесь поправить. Пиши. Но зайдешь к таким на страницу, почитаешь его творчество - все правильно, все хорошо. Лучше тебя все у них! А и их не печатают! Почему? Настроение в ноль, желания писать еще меньше.
  - Не читал. Скачал только. - Как от мухи отмахнулся. Взглянул на меня. Наверняка я поблек. - На майские прочту! Время будет. И тебе обязательно скажу! - Закончил излишне жизнеутверждающе.
  Понятно. Некогда человеку. То пациентов из петли вытаскивает, семьи мирит, простых людей от тюрьмы спасает...
  - Вадим... - Я смотрел ему прямо в глаза. - Честно скажи - ты зачем в это дело ввязался?
  - В какое дело?
  - Меня вот спасаешь.
  - Я тебя не спасаю. Чего тебя спасать?
  Действительно - чего меня спасать. Что же он тогда делает? Убийцу ищет!
  - Киллера - зачем ищешь?
  - Как зачем? Да ты что! Так если каждый начнет - это не мое, то не мое! Итак всю страну засрали! В парк в выходной... Противно! Ведь сами, сами срут! - Он глубоко вдохнул через нос, выдохнул ртом - делал дыхательную зарядку, успокаивался. - А я думал ты не такой... - Грустно так сказал.
  - Нет! - Я поспешил его уверить, что я не бросаю в парке мусор. Не пью там в выходные пиво. Просто всем на меня наплевать! Вот настроение и испорчено...
  Почему же наплевать? Не интересно мое творчество - вот что обидно. Однако, если до конца честным быть... Я сам не особо распространяюсь о творчестве о своем. Чего проще - распечатать и маме дать на оценку. Боюсь! Вдруг поругает? Скажет - ерунда! И Таньке потому не даю, и Андрею, и...
  Попов книжки принес. Интересуется моим творчеством? Через плечо с экрана прочел, ценный совет дал. Интересуется! И мной, и творчеством моим.
  - Ты извини... - Я похлопал Вадима по запястью. - Вот объясни - почему ни кому не интересно...
  А что ни кому не интересно? Мои романы?
  - Почему ни кто хороших книг не читает? - Нашел я о чем спросить.
  - Читают. Почему не читают? - Возразил Вадим.
  - Нет, ты погоди... - Я ввязывался в спор. - Вот самые большие тиражи - ведь у плохих книг!
  - Почему у плохих?
  - Детективы, фэнтази... Про вампиров, да бандитов!
  - А о чем хорошие?
  Действительно - а о чем хорошие должны быть? О том что я пишу? Я же детектив сам пишу! Плохой книгой станет в мире больше?
  - Ну это... Чехов, Толстой... - С сомнением я перечислил фамилии классиков. Достоевского добавлять не стал, вспомнил слова Попова о нашем гениальном детективщике.
  - Чехова и Толстова и печатают, и читают. - Не сдавался Вадим.
  Когда спор не получается, лучше свернуть. Я предпочел подальше от литературы. Хотя, как писатель, ведь я считаю себя писателем, и напротив должен тему развить - нет талантов, всем только пошлость, ни чего святого! Но мне показалось, Вадим больше меня в литературе разбирается. Еще я боялся услышать, что все-таки он мои романы, если не прочел, то проглядел - и не зацепило. Вот есть - цепляет, а вот мое... Проскользнуло и... Потом. На праздники. Как время будет.
  - Хорошо - читают! Эстраду возьми. Массовый жанр. Все как на ладони! Кучка групп всяких, о чем поют не понятно! - Слушал я большей частью рок и классику, в эстраде понимал мало. И Вадим на поклонника Киркорова не походил. Утонет?
  - В смысле? - Вадим задумался. - Ты выговорится хочешь? Поспорить? - Обрадованно.
  - Да! - Согласился я.
  - Это ты правильно. - Поддержал мою инициативу психолог. - Спор хороший способ отвлечься. Особенно если спор ни о чем, о не важном. Ищешь доводы, и то от чего голова болит, и от чего она болеть и должна, как у тебя, уходит. Пустяки остаются. Ты осознаешь, что это пустяки - успокаиваешься.
  - Пусть так. Но на эстраде! Как в литературе.
  - Понимаешь Евгений... Писательство - это профессия, способ заработать на жизнь, что бы писать. И певец на эстраде - профессия. Потому он и поет то, что можно хорошо продать. Где по твоему они деньги зарабатывают?
  - Не знаю... На концертах, на дисках...
  - На корпоративах! Люди там друг друга поздравят, выпьют - а тут артист. Если он им арию Ленского запоет? Вот он и поет, под что не думая, и главное не мучаясь совестью, потрястись можно.
  - А совесть при чем?
  - По-твоему у менеджеров высшего и среднего звена совести нет? Есть! И они Анну Нетребко уважают, и то что девочки которые у них на корпоративе поют петь не умеют прекрасно понимают. Только Анну Нетребко позвать и дорого и стыдно, а девочек можно. Да и того же Киркорова, если денег много. Потому как петь то он умеет. Только сам в эту игру включился - слышал как-то его последний хит... Правда - не понятно о чем поет: Карпаты, партизаны, вампиры - набор слов. Думал, думал - чего это он?
  - И что надумал?
  - Вот то и надумал - что он в игру эту включился. Под эту непонятку трястись хорошо. Самая корпоративная песенка. Но с другой стороны если только такие песни петь - уважать перестанут. Вот и приходится ему и фигню, и нормальные песни петь. А что бы у менеджера не возникло мнения, что его надувают - эту фигню по Первому каналу пустят - дело сделано. Не дураки же на Первом, разбираются!
  И еще... Про девочек. Ведь кроме корпоративов еще клубы имеются. Эти девочки по этим клубам и поют. На их концерты, как на Киркорова, не ходят. А в клубе - клубная музыка. Мантры нового века. Бум-бум - очищающий разум менеджера! Нирвана гама!
  - То есть ты хочешь сказать, что и писать надо так?
  - Что бы отдыхать, когда читаешь. Мозги и так на работе напряжены! Или наоборот - так заумно, что бы мозга за мозгу цеплялась и тупела!
  - Глупости значит писать надо?
  - Веселости! Что бы читал человек и веселел!
  Точно! А я за детективы взялся.
  - Ты меня на мысль навел! Спасибо. - Я встал, церемониально подошел к нему, склонил в высоком поклоне голову в знак признательности, и пожал руку.
  - Пожалуйста! Хоть польза от меня будет. "Жучков" то не нашли!
  - Ну и ладно! - Во мне проснулась жажда деятельности.
  Захотелось писать, придумывать, творить!
  Вадим выключил мыльницу, положил ее в карман. Дипломат стоял на полу, возле его правой ноги.
  - Пойду. - Тихо проговорил он, глядя на мои пальцы, выбивающие "Марш Радецкого".
  Я не удерживал. По-моему, даже улыбался, провожая гостя.
  Закрыл за Вадимом дверь. Прошел в комнату, включил ноутбук. Он заверещал, заморгал, чуть скрипнул.
  С некоторых пор мне стало казаться, что ноутбук, если не живой, то думающий - точно. Конечно "Терминатор" и "Матрица" сыграли свою роль, но самое его поведение... Включится, экран осветится голубым светом, бибикнит - готов выполнять твои команды хозяин. Да только врет! Я же вижу - не до меня ему. Лампочки моргают, внутри шуршит, потрескивает. С себе подобными общается? Включу Ворд - открывается медленно. По клавише ударишь, по второй - а их на белом листе нет! Думает?
  Я у нашего компьютершика, у Лешки интересовался - не вирус ли? Тот тряхнул кудрявой гривой и с ухмылкой ответил: "Обновляется". Что, или кто, обновляется уточнять не стал.
  Так что минут десять, пока ноутбук обновляется, я стоял около книжной полки и искал образчик веселой книги. Таких книг оказалось всего две - "Золотой теленок" и "Мертвые души". Посомневавшись, я взял обе и сел с ними на диван.
  "Мертвые души" были выпущены к какому-то Гоголевскому юбилею во времена когда мои родители жили в СССР. Книга имела под кожу сделанный переплет. С обложки смотрел тисненный портрет Николая Васильевича.
  Я открыл фолиант. Перелистнул страниц двадцать - предисловие, как тогда полагалось, объясняющее дальновидность автора предвидевшего крах крепостного строя, царизма и капитализма и верившего в духовность и будущее простого народа.
  Вот и начало. Всего несколько строк...
  Обычные слова стояли совершенно особенным образом. Создавалось впечатление, что не книгу читаешь, не по буквам твои глаза бегают - картинка интересная перед глазами: старый захолустный городишка, бричка с чиновником. Два мужика беседуют меж собой.
  Я глубоко вздохнул и отложил классика. Так писать я не смогу! Ни когда!
  Может и не надо?
  Я открыл Ильфа и Петрова. "Золотого теленка" выпустили для командировочного или для отдыхающего - мягкий переплет, серые шершавые страницы. Потеряется - не жалко!
  Но мне нужен текст! Текст оказался на месте, слегка покореженный производителем - кое-где буквы двоились, в некоторых местах отсутствовали... Читать можно!
  Слова другие, время, обстановка, сам воздух произведения. И тоже гениально! И так...
  Почему так?
  Настроение упало. Вот только что ты примерял на себя фрак перед вручением тебе Нобелевской премии по литературе, и вдруг, поговорив с писателем такой премии не имевшим, с тем же Гоголем, понимаешь - писатель то ты никакой! И хоть десять премий дай, все одно - не Гоголь! Фрак снят, отказ от премии написан и отослан! Желания марать бумагу больше нет!
  Если кто скажет, что Гоголя на улице не встретишь, а нынешнем всем до него далеко... Я отвечу - а что же тогда чтение, если не разговор с писателем? Открыл "Мертвые души", прочел пару строк - как парой слов с Николай Васильевичем перекинулся. Пусть не перекинулся, пусть только тебе пару слов сказали? Монолог писателя - тот же разговор.
  Ноутбук успокоился. Даже экран погас. Но писать, да и искать книги других юмористов, современных, может и не таких хороших как Ильф и Петров - не хотелось.
  Кинув на ноутбук взгляд, я им зацепился за подарок Попова - покетбук Вадима Пушкова. Протянул руку, открыл в середине...
  И это напечатали? Тираж пять тысяч? Мало того - это купили!
  Спасибо Виктор Николаевич за подарок! Читая такие книги понимаешь - ты если и не Гоголь, то уж написать что-то лучше писателя Пушкова задача не сложная, плевая можно сказать задача!
  Я убрал классиков в шкаф. Положил Пушкова на видное место на журнальный столик, рядышком с ноутбуком.
  Завтра. Завтра начну писать. Сегодня поздно. Спать!
  
  Глава 23.
  
  Пятница. Последний рабочий день недели.
  До обеда еще как-то тащишься. После обеда - только и смотришь на часы, думаешь о свободе двух дней. Не всегда конечно. Бывает и напрягут - той же работой, или делами по хозяйству.
  На эти выходные у меня - дела по работе. Нет - не дела. Задание шефа - обеспечить себе алиби.
  С утра я сбегал на Петровку - сводку по происшествиям за неделю прочитал. Ни чего существенного, ни чего интересного. Конечно проще в интернете все выяснить, или по телефону позвонить. Но руководство считало иначе - и бывший Николай Федотович, и нынешний Василий Сергеевич. Ведь в интернете могут что угодно написать! А с телефоном говорить - кто откровенно будет? Так что только личное общение!
  Да и мне размяться, и время провести, хотя бы до обеда.
  Обедал я в редакции, со всеми, вовремя, вкусной и горячей пищей.
  День выдался солнечный и как обычно после вкушения еды мы с Андреем вышли на улицу - посидеть в парке рядом. Физиономия у него была кислая. Конечно, не хорошо радоваться неудачам друга, но на эти выходные проблемы в его личной жизни были мне на руку.
  - Какие планы на выходные? - Все же поинтересовался я у Андрея, когда мы уселись под раскидистым каштаном.
  - Ни каких! - Он нагнулся, подобрал камушек и запустил его в наглого голубя, который топтал другого.
  Не попал, но голубь улетел.
  - А если это любовь? - Шутка вышла неудачная.
  - Не понимаю! - Андрей принялся изливать душу. - Они с мамой на Пасху собрались в монастырь. Молится. А то у нее в личной жизни ни чего не получается!
  У нее - это у Леры.
  - А ты как же? - Как друг я понял друга и нужную фразу нашел быстро. - Разве ты не личная жизнь?
  - Вот ты понимаешь! - Он чуть не кланялся. - А она... А они с мамой - не понимают!
  - Так может образуется? Помолятся и поймут - кто есть кто! - Я повторял его явно читаемые мысли.
  Андрей пожал плечами. Почесал подбородок.
  - Так что у тебя за мероприятие? - И он не первый день меня знал.
  - Надо напиться и полицейским нагрубить, что бы посадили.
  - Напиться я не против... А вот грубить? Вдруг побьют? - Андрей стражам порядка не доверял, точнее он их боялся.
  - Тогда только напьешься. Грубить буду только я.
  - Согласен. А зачем? - Если разобраться предложение странное. Фот спросил по делу.
  Однако я не знал наверняка - может и без алиби обойдусь.
  - Ну может и без пьянки и полиции... Проследим за кое-кем и все.
  - Вот это - "проследим" мне меньше нравится. - Андрей к папарацци себя не относил. Следить, сидеть в засаде - не его это. Он считал - фотограф должен отражать действительность. И фотограф должен уважать любой объект съемки - человека, здание или цветок. Даже если бы ему на пути встретился пьяный народный артист Петросян, он бы подошел к нему и попросил разрешение запечатлеть артиста в таком не презентабельном виде.
  При этом не брезговал фотошопом - и запросто мог из трезвого Петросяна сделать пьяного! Однажды я пытался выяснить это не соответствие в его мировоззрении и услышал, что фотоаппарат это чистый и честный глаз, а компьютер это холст художника - потому фотография должна быть честной, а вот обработанный на компьютере снимок - каким угодно. Это уже картина, и как картина имеет другой сакральный смысл. Что-то такое.
  - Ну можно и выпить! - Как-то обреченно согласился я. Мне же нужен свидетель.
  - Вот это по мне! Когда начнем?
  - Завтра и начнем! - Закончил я.
  - А почему завтра? А сегодня что? - Андрей расстроился. Ему не терпелось залить горе алкоголем.
  Давным-давно заведенный жизненный уклад, традиции поколения, это мое "завтра" рушило и предавало.
  - Сегодня не... - Чуть не сказал "надо". - Не могу. - Соврал я и отвернулся. Мне захотелось получше рассмотреть вывеску на магазине справа.
  Андрей за рукав повернул меня к себе. Лукаво улыбался, смотрел прищурившись:
  - Свидание? - Высказал догадку. - С Варварой? - Слащавым голоском.
  Хотел вечером ей звонить...
  - Не знаю еще... - Честно признался я.
  - Так звони! - Приказал Андрей. Посмотрел на часы, поднялся с лавки и зашагал по направлению к редакции.
  Я набрал Варин номер.
  - Привет! - Раздался ее голос.
  - Привет. - Позвонил, а с чего начать? Куда звать? - Варь ты сегодня вечером свободна?
  - Нет. Сегодня допоздна работаю. - Она вздохнула.
  Значит расстроена.
  - А завтра? - Приободрился я.
  - Завтра свободна.
  - Может в кино сходим? - Первое что пришло мне на ум.
  - Давай сходим. - Просто и без всяких "какое", да "в какой кинотеатр" как некоторые.
  - В двенадцать? Заодно и пообедаем. - Время я выбрал заранее и долго рассчитывая.
  С Варей встретится в субботу я с прошлого похода в "Гараж" собирался. Но и с Фотом засветится надо! Если конечно она не согласиться...
  - Договорились. - Ее голос прогнал подспудную мысль.
  - Все! Договорились. - Вроде все сказано, но говорить "до завтра" не хотелось.
  - Тогда пока. - Весело пропела Варя.
  - Пока. - В моем голосе веселости - чуть.
  И гудки, гудки, гудки...
  После работы мы с Андреем все же зашли в ближайшее кафе и по кружечке пива выпили - пятница.
  Дома, весь вечер я блуждал по интернету.
  Главное - нашел кино и кинотеатр. В кино давно не ходил, а собирался - все хотел новомодное три дэ посмотреть. Такие фильмы были, но всё мультфильмы. Можно и на мультики посмотреть, только... Что бы не думалось я просто выбрал кинотеатр с большим количеством залов в центре - "Октябрь", да и все. Не в Мегу же приглашать!
  Затем вспомнил разговор с Вадимом. По очереди заходил в социальные сети - придирчиво осматривал всех гостей на своих страницах, все предложения дружбы, все надписи на стенах. Особенно тех, кто жил рядом. Таких оказалось много.
  Посмотрел страничку соседа - нормальный мужик. Почитал его опусы в Самиздате - пробежался по-быстрому.
  Нашел страницу Вадима. И завис!
  Было от чего! Психолог состоял во многих сообществах, очень странных сообществах! Извращенцы и самоубийцы - это не самые интересные. Он числился среди детей Люцифера, поклонников Де Сада, жестоких кровопийцев. Что бы узнать это мне пришлось зарегистрироваться на некоторых, до того мне не известных, сайтах заполненных сатанистами, извращенцами и любителями порнухи. На один сайт меня так и не пустили - там принимали только по приглашению членов клуба.
  Звонить Вадиму, что бы это приглашение получить, я не стал. Что-то в темени постукивало и говорило: не звони, не звони...
  Я признался себе - подозреваю его, вижу в нем потенциального убийцу!
  Конечно, это было связано не с тем, что он изображал из себя извращенца. Меня настораживали его рекомендации, скажем самоубийцам. Вроде бы психолог должен отговаривать, а он наоборот четко и подробно описывал самые разнообразные способы ухода из жизни. По пунктикам, по шажкам - как выбрать веревку, какое мыло, за что лучше цеплять, на что встать, как связать петлю.
  Еще у него имелась ссылка на энциклопедию ядов. Это под постом о том, где их можно раздобыть. И одно их таких мест - это был он сам. Получалось у него можно ядами разжиться!
  Чем больше я читал откровения Вадима, тем больше проникался убежденностью - он и есть киллер! Этих откровений было так много, что на всех меня не хватило - уснул.
  
  Глава 24.
  
  Проснулся я чуть ли не в одиннадцать. Светило солнце. Береза напротив моего окна набухла почками. Щебетали птицы.
  Вадим уже не казался мне страшным преступником. Только легкий осадок непонимания его откровений становился преградой и не давал отнести его к своим союзникам.
  Мысль о Вадиме коснулась меня, и унеслась. Ведь я сегодня иду в кино с Варей!
  Я побрился, хватанул пару бутербродов, выпил кофе и без десяти двенадцать стоял под березой около дома.
  Через пять минут появилась Варя.
  - А я тебя в окошко увидела. - По-детски открыто объяснила она свое появление раньше намеченного времени.
  Вот Леночка на ее месте - смотрела и обсуждала бы с мамой моё излишнее рвение ее увидеть. И вышла бы даже не в двенадцать! Минут на пять задержалась - что бы быть настоящей девушкой, которую ценят мужчины.
  - Пойдем? - После моего "привет" спросила Варя.
  - Может такси? - Я бы не хотел садиться с ней в машину. Нет, не из-за денег! Просто хотел оставаться только с ней, вдвоем.
  Некоторые девушки, с которыми я встречался, на таксистов вообще не реагировали. Вроде это не человек, а приложение к рулю. У меня сразу по отношению к ним появлялось стойкая неприязнь. Ведь и меня возможно так же не считают личностью, а только своим аксессуаром?
  - Давай пешком. Погода хорошая! - Предложила Варя, как я того и хотел. И быстро добавила: - А хотя - как знаешь... - Но с грустинкой, показывая - она бы лучше прошлась, но вдруг у меня ноги болят?
  - Не! Мне тоже пешком больше нравится.
  - Потом на метро.
  - Согласен.
  - Куда идем?
  - В "Октябрь", если ты не возражаешь.
  - Не возражаю - хороший кинотеатр.
  Мы топтались у подъезда, я ни как не мог определиться в какую сторону идти. Можно по дороге - до метро быстрее, но через парк - приятнее.
  Варя мельком взглянула на свои окна, после чего взяла меня под руку и повела в сторону парка.
  Шли мы медленно, не торопясь. Говорили на общие темы. Точнее больше говорил я - Варя интересовалась работой журналиста. Как ни странно, но моё бахвальство знакомством с сильными мира сего, на нее впечатление не произвело. Отсутствие командировок - разочаровало.
  - А я думала - журналисты много путешествуют? - Призналась она в распространенном заблуждении.
  Когда мои рассказы потихоньку заглохли, и я хотел приступить к расспросам о ее профессиональной деятельности, она стала планировать программу на день:
  - Едем до Смоленской, - деловито начала она, отмахнувшись от моего: "А ты с детьми занимаешься?", многозначным - "чаще всего", - потом в Макдональдс. Ты не против?
  - Ни сколько! - Мне нравилось это ее "ты не против". С одной стороны она решает, но ведь только если я соглашусь.
  А если не соглашусь?
  - А то мама постится, ну и я как-то последнюю неделю с ней. Да в Макдональдсе давно не была.
  - У тебя мама сильно верующая? - Мне интересовала ее жизнь, и верующая мама особенно.
  Подспудно во мне сидело это "жениться пора" и Варю я рассматривал в качестве возможной кандидатуры, тем более что уже не сомневался - влюбился! Как себя вести с верующей тещей? Ведь верующие разные встречаются! Некоторые хуже атеистов! Воинствующие такие!
  - Да. Как отец умер, так в религию ушла... - Произнесла она с грустью. - Я - не пост не соблюдаю, не в церковь не хожу... Она не осуждает. Знаешь, есть такие, тихие?
  Я кивнул.
  - Вот она из таких. Молится, постится, в церковь постоянно... Но мне ни чего не советует, ни о чем не просит. Сегодня ко всенощной собралась. С ней пойду. Так что к шести мне нужно быть дома!
  - Будешь! - Заверил я ее, а она продолжила:
  - После Макдональдса по Арбату прогуляемся, потом кино... Кстати какое?
  - Там мультик... Три дэ... - Неуверенно начал я.
  - Мультик? Ранго?
  - Да!
  Она вздохнула:
  - Я его уже два раза видела...
  - Можно на другое что-нибудь! - Мне было все равно, главное с ней.
  - Тогда пошли на "Generation П"?
  - Пошли. Пелевина любишь?
  - Уважаю. - Деловито поправила меня Варя.
  Она, оказывается, Пелевина - уважает!
  К своему стыду, в современной российской литературе я разбирался плохо.
  - А я не читал. - Признался я на всякий случай. Что бы потом вдруг не сказать: а книга лучше.
  - Зря. Прочти обязательно.
  Я пообещал. Остаток пути до метро меня просвещали относительно современной российской литературы.
  Варя много читала. "Работа такая" - случайно проскользнуло в ее речи. Где много читают на работе? Если не по работе, а художественную литературу? И если это охрана? Конечно в школе! Или в детском саду. Привел ребеночка, сдал под опеку преподавателей и сиди, читай!
  А то Железнов развел! Эскорт! С олигархами в сауну! Ни за что не поверю!
  Доехали до Смоленской, зашли в Макдональдс. Варя к эмансипе себя не относила. Быстро перечислила свои предпочтения, как не странно совпавшие с моими, и села ждать - когда я принесу ей поднос. Сколько заплатил - даже не поинтересовалась.
  Мне нравиться быть расточительным рыцарем рядом с девушкой. Особенно, если это не много стоит. Честно говоря, особых доходов у меня нет. Потому и писательством решил заняться. Не только по этому конечно! Писательство, сам процесс затягивал, переносил из окружающей обыденности в другой мир - мир который сам же и сочинял!
  В общем - Макдональдс, кино и метро - самое то!
  На Арбате Варя много останавливалась около картин, слушала музыкантов, приценивалась к сувенирам, но так ни чего не выбрала. Для нее это было скорее одним из развлечений.
  Чуть не опоздали к началу сеанса. Уходя я особо не замечал во сколько фильмы начинаются - залов много. Но и хорошо! Рекламу перед фильмом почти не смотрели - сразу кино началось.
  Кино мне понравилось. Не знаю как книга, а фильм своеобразный получился.
  По дороге домой о просмотренном фильме говорили мало. Не заметно я все же свернул в разговоре на тему Вариной работы. Начал кажется с детей - по пути двое забавных карапуза ловили голубя, и это пришлось кстати.
  Действительно, Варя не стала отнекиваться, работала она на обеспеченных людей, в основном охраняла их чад. Но не в школе или детском саду. Туда их на машинах отвозили и учителям, или воспитателям, передавали. И школы, и сады - соответствующие. А вот после школы - в секцию, в бассейн, на каток - это она.
  Только Варя закончила рассказывать о какой-то девочке, которая очень хорошо катается, и было заметно хочет переменить тему, постепенно сворачивая в колею фигурного катания, я не удержался и спросил, да как-то прямолинейно, даже может и грубо, с подтекстом:
  - А родителей этих детей не охраняла? Ну там эскорт в ресторан? Булкина, например?
  - Булкина? Да. Охраняла? А что? - И отстранилась. Руку не отняла, просто стала на несколько сантиметров от меня дальше - совсем не много, но я это почувствовал.
  Я лихорадочно искал выход из этого идиотского положения в которое попал благодаря намекам Василия Сергеевича, будь он не ладен!
  - Да у нас, из-за этого Булкина, начальника сняли! - Я не нашел ни чего лучше, чем рассказать историю отрешения от должности моего бывшего начальника Николая Федотовича. Конечно без писем киллера... Или рассказал? Но только об одном, о первом письме - мы же только о Булкине говорили. Потом живо обрисовал, как меня на Петровке хотели арестовать по подозрению в убийстве. В лицах, покривлялся немного...
  После моего рассказа Варя оттаяла и поведала свою историю - сопровождения этого Булкина в ресторан.
  - У нас часто девушек бизнесмены в качестве охраны привлекают. Это когда другого, такого же как и он сам, бизнесмена боятся. От прежних времен осталось... Вот и Булкин.
  Поехали с ним в ресторан, в Чертаново куда-то. Он трясется, бледный. Все у меня выведывает - какими видами оружия я владею, какие приемы знаю ну и все в этом духе. Я его успокаиваю - я мастер спорта по айкидо. А оружие и из ложки сделать могу!
  - Правда можешь? - Сомневающе-восхищенно поинтересовался я.
  Она посмотрела внимательно на меня снизу вверх, слегка прищурившись, и как-то покровительственно:
  - Легко! Даже из пластиковой.
  Мне стало холодно. В душе.
  - Ну дальше? Что там Булкин?- Я заставил Варю вернуться к рассказу о Булкине. Ведь здесь же мог быть след!
  - Дальше? Приехали в ресторан, а там уже ждет его еще более бледный господин. Фамилии не знаю - худой, высокий. А рядом с этим господином - Кира, из нашего агентства. Не помню, толи этот худой меня узнал - им же альбом показывают с фотографиями, толи Булкин Киру... Успокоились они, нас от себя за отдельный столик отсадили, что бы мы им не мешали... Ну а после ужина до дома отвез и все.
  - А зачем фотографии показывают? - Сорвалось у меня. Нет мне понятно - приятнее на встречу идти с симпатичной, стройной девушкой. Но какая разница, если она всего лишь тебя охраняет?
  - Не знаю? - Варя поджала губы. - Ты на что намекаешь?
  В последней ее фразе я почувствовал угрозу. "Намекаешь" говорил не девоподобный ангелочек, а воинствующая амазонка. Я тут же осознал, что она может сделать из пластиковой ложки оружие... Нет! Она этой пластиковой ложкой запросто отрежет мне... Да и не только мне, а любому олигарху, который посмеет до нее дотронуться без ее разрешения! Яйца!
  После этого ее выпада я как-то успокоился. Теперь я не думал, что она девственница. Да и какой из меня охранник? Это все равно, если ребенка заставить охранять Валуева! Это скорее она кого хочешь сбережет!
  - На то и намекаю. - У меня получилось спокойно. - На проституцию! - Это я уж сказал с внутренней гордостью, что не боюсь я тебя Хозяйка Медной горы!
  - Бывает. - Обыденно согласилась Варя с моим предположением.
  - Да? - Мой голос осекся, поник.
  - Да. А что?
  Плохо я справляюсь со своими эмоциями, а еще хуже с отображением этих эмоций в своих глазах.
  - Жень? Что с тобой случилось? - Она напугалась.
  Я рта не открыл! Так, плечами передернул - занимайся чем хочешь!
  - Но я вот в эти игры не играю! - Поняла? Догадалась?
  - В какие. - Я ожил.
  - В такие! Да и вообще... Ты думаешь просто найти хорошего телохранителя?
  - Да вон их сколько! - Пример оказался прямо перед нами.
  Мы проходили мимо банка. У его парадных дверей стоял мужчина в черном костюме и курил. На беджике, что был приколот к лацкану пиджака, явно читалось - security.
  - Это? - Варя кивнула в сторону курящего мужчины. - Возможно он и хороший охранник, но какой из него телохранитель - еще не известно! У нас же, как и в любом деле: сторожей много - любого с улицы бери; охранников меньше, но найти не тяжело; security, это хороших охранников - уже поискать надо; телохранителей - уже целая система нужна - найти хорошего охранника, обучить его на телохранителя, а потом еще посмотреть - может ли он телохранителем работать! А уж так, что бы и телохранитель, и девушка с привлекательной внешностью, да еще при этом и проститутка... Из нашей конторы - быстро выгонят!
  - Ты же сама говорила... - Опешил я.
  - Что девушки проституцией подрабатывают? Два факта! И обеих уволили! Потому как у нас не публичный дом! Заказчики тоже не дураки и понимают - если телохранителя нанимает, то это телохранитель! А если проститутка, то проститутка. Да?
  - Да. - Логика в ее словах присутствовала железная.
  - Все узнал?
  Я кивнул.
  - Тогда о литературе поговорим?
   Остаток пути, беседа носила светский, культурологический характер.
  Почти около дома мы услышали колокольный звон.
  - Ты ночью в церковь, значит. - Переменил я тему.
  - Да. С мамой. Она через парк ходит. - Варя кивнула на дорожку, ведущую к нашему дому. Днем это была светлая, вполне приветливая аллея, в окружении берез и сосен.
  - И ты ее охраняешь?
  - Не только. В церковь ходить надо. Хоть изредка. Особенно на праздники.
  - Зачем? Если не верующий.
  - А поверить... Уверовать не хочешь?
  - Не знаю... Нет, наверное. - К своему атеизму я привык. Хоть и без оглядки на Бога, грехов сметных за мной особо не водилось... Водились конечно, но вреда они ни кому не было. С женщинами если я и встречался, замужние среди них отсутствовали. Убивать - не убивал, родителей чтил, воровать не воровал - даже в супермаркетах.
  - Зря! Я на Пасху в церковь приду, свечку зажгу... Вокруг поют, молятся... Благодать на меня снизойдет! Летать хочется!
  - Значит ты верующая?
  - К сожалению нет! Сочувствующая. Я вообще думаю, что вера дается. Это как награда, которую раздает Бог. Вот если ты... Не знаю, наверное как моя мама - людям только добра желаешь, не завидуешь, не злословишь, ни кого ни в чем не упрекаешь... Вот тогда и снизойдет!
  - Может быть. - Спорить я не стал. Мы стояли у подъезда.
  Ситуация получалась комичная. Обычно, проводив девушку, у подъезда шел разговор или о продолжении отношений в виде следующего свидания, или о дальнейшем развитии сейчас же - приглашение на чашечку кофе, или взаимное пока. Мы с Варей в одном подъезде жили! Что теперь - кофе или?
  Наверняка Варя подумала о том же. Весело рассмеялась, открыла входную дверь:
  - Пошли!
  Свидание закончилось смехом, а не романтическим поцелуем. Когда в подъезд зашли я подумал о лифте... Поцелуй несмелый... Но там пахло туалетом - грязным, общественным туалетом, а целоваться в туалете не хотелось.
  
  Глава 25.
  
  До прихода Андрея оставался час. Все это время я искал и находил, а порой и придумывал, множество доводов в пользу сегодняшнего похода в церковь вместе с Варей и ее мамой. Конечно - Варя и сама себя защитит, и маму свою... И меня, если что! Мне же алиби необходимо! А чем алиби в "обезьяннике", лучше церковного? Только одним - будет запротоколировано!
  Рассуждая я готовил ужин. И толи убежденность, что мы сегодня будем не пить, а молится, руководила моими руками, по другой ли причине, но получился именно ужин, а не закуска. Я просто сварил картошки и нарезал салат - помидоры, огурцы, лук, укроп и подсолнечное масло. Даже колбасу не стал резать - мы же в церковь, молиться!
  Андрей заявился раньше. Ни какой обиды на лице, ни каких душевных переживаний! Улыбка до ушей, глаза наполнены хитростью.
  - Что в магазине купить? - Он поинтересовался сразу, у порога. Это давно повелось - если собираемся у меня, праздник или так просто, еда за мной, а на спиртное сбрасываемся - и идет в магазин Фот.
  - Ни чего не надо. - Спокойно, кротко даже, ответил я.
  Андрей странности в моем поведении не почувствовал. Разулся и потирая руки прошествовал на кухню. Оценив наполненность стола, улыбка с него медленно сползла. В глазах застыло непонимание.
  Я молчал.
  Он открыл холодильник. Внимательно осмотрел холодильную камеру. Заглянул в морозильник.
  - Не понял! Ты же говорил - напьемся! - Когда обманывают ребенка - ребенок плачет; когда обманывают взрослого мужика - он лезет в драку. Но мы же друзья?
  - Планы изменились. - Серьезно, как Медведев на госсовете, я известил собравшихся о смене курса.
  - И какие теперь планы? - Андрей насупился.
  - Предлагаю пойти в церковь. Пасха. - Вышло у меня не совсем богобоязненно, как-то по-комсомольски получилось.
  - Не... Ты что? Лерка бортанула! Ты, лучший друг - свинью подкладываешь! Обиделся, что я не хочу с тобой полицейских оскорблять?
  Я помотал головой.
  - Что тогда?
  Я собирался мыслями. Все аргументы в пользу церкви, под праведным непониманием друга, спрятались внутрь меня и теперь я пытался их оттуда вытащить.
  - Думал ты в политику поиграть собрался... Потому тебе и надо в полиции побывать. Может ты лозунги какие придумал, за которые трезвому ни чего не будет, а пьяного упекут - вроде политзаключенный.
  Точно! Я же Андрею не объяснял ни чего! Вот человек и нервничает.
  - Мне алиби нужно!
  - Тебе? - Удивился Фот.
  - Да! Сегодня должно совершиться преступление. Если у меня будет алиби на это время, то с меня снимутся все подозрения!
  - Так ты что под следствием? - Андрей не удивился, изумился и опал в осадок!
  - Нет. Но... Железнов намекает...
  - Рассказывай! - Приказал мой старый товарищ. - Придумаем что-нибудь!
  Я стал рассказывать, с самого начала, по порядку, с письма про Булкина.
  - Знаю. Дальше давай!
  Конечно! Эта история стала притчей во языках в газете.
  О втором письме Андрей послушал, но краем уха как-то.
  - А ты тут при чем?
  При чем тут я мне и самому было не вполне ясно. Потому я продолжил дальше. Фот не прерывал, только слушал. Его лицо оставалось угрюмо-сосредоточенным.
  - То-то я думаю, Железнов вопросы странные задает! - Разоткровенничался Андрей, выслушав мои объяснения.
  - Какие вопросы? Ты раньше ни чего не говорил.
  - Такие. Он по ходу и меня подозревает!
  - Тебя?
  Андрей кивнул:
  - Хитро так... Ты перед Вербным воскресеньем у Кулькова не был? Я знаю - что такое вербное! Это мы с тобой в прошлую субботу... А оно вон оказывается!
  Мое лицо удлинилось само-собой, рот полуоткрылся.
  - Я то думал он мораль читать будет. Что мы с тобой часто выпиваем. А он оказывается меня... - Андрей все ни как не мог успокоиться.
  - Слушай! - Вдруг его лицо прояснилось. - А ведь и я мог этого охранника! Вышел от тебя, спрятался в лесу в твоем, а потом и задушил! А?
  - Нет... Чисто теоретически конечно... - Я говорил совершенно отрешенно.
  - И ты туда же! Это я еще и друга подставил, получается!
  - Да нет! Андрей ты успокойся, и давай спокойно придумаем, что делать.
  - Железнов прав. Алиби не только тебе нужно... Нет - тебе больше чем мне. Я, когда письма отсылали, мог вообще не известно где находится, совсем далеко от твоего дома... - Я еще не догадывался куда он клонит. - А так... Напились, даже если ты один в бочку полезешь... Меня тоже заберут! Вот нас с тобой и запротоколируют!
  - Ты думаешь? - Я сомневался в выводах друга, но что-то мне подсказывало - доля истины в них есть.
  - Точно! И еще он нас в алкоголики записал. Скажет - от водки отказаться не смогут, а там их и загребут! Но просчитался товарищ подполковник! Евгений Валентинович решил пойти в монахи!
  - Перестань! Что делать будем?
  - В церковь, молиться. Ты же решил.
  Я улыбнулся.
  - Правильно. Там свидетелей много. Встанем где-нибудь на виду?
  - Ага! Если тебя туда еще пустят, на этот вид. Не президент у алтаря стоять!
  Андрей прав! Я в церковь зайду, а вот его могут и не пустить, если не переоденется. Одна майка чего стоит!
  Грудь Фота украшал огромный портрет Че Гевары. Эрнесто смотрел на мир демоническим, революционным взглядом. Сам он был бело-черен, а все вокруг него светилось кроваво-красным светом. Больше всего мне не понравилась звезда на берете команданте. Толи берет сидел криво, толи звезда была перевернута... Не пустят в церковь в такой майке! Да еще черепа на бандане... Да и бандана...
  - С выпивкой, да сутки в полиции - надежней! Железнов здесь хорошо просчитал. - Андрей кинул взгляд на стол. Взял в руку ложку и приступил к приему пищи. - Остыла... - Пожаловался он на картошку.
  Правильно решение. На сытый желудок и думается лучше.
  Поели, попили чай... Сидели, рассуждали...
  Я кинул взгляд в окно. Случайно.
  Что это? Знакомая фигура! Не ее ли я видел ночью воскресенья? Спортивный костюм, кроссовки...
  Человек вышел под свет фонаря. Вадим!
  Появление знакомого, да еще в таком виде, не на шутку меня заинтересовало. Я быстро выключил свет, прильнул к окну.
  - Что там? - Прошептал у моего уха Андрей, последовав моему примеру.
  - Вон! - Я ткнул пальцем в стекло.
  - Что - вон?
  Я скосил глаза на друга. Конечно, тычь пальцем, не тычь...
  - Дом напротив видишь?
  - Ну.
  - Подъезд третий справа.
  - Мужик стоит.
  - Это Вадим. Я тебе как-то говорил... - Напомнил я Андрею.
  - С которым ты бегаешь?
  - Один раз... Пытался спортом заняться. Как раз в прошлое воскресенье.
  - Дальше! - Фот схватывал все на лету.
  - До убитого охранника добежали... Потом пиво пили. Потом он в друзья навязываться стал.
  - Голубой?
  Этим своим предположением Андрей сбил весь ход рассуждений. Пришлось подробно описывать, как и при каких обстоятельствах мы с Вадимом встречались и о чем говорили. Все это время объект нашего обсуждения стоял под козырьком. Ждал кого-то?
  После рассказа о моих находках в интернете, Андрей утвердился во мнении, что Вадим и есть убийца.
  - Точно я тебе говорю! Он это! - Потирая кровожадно руки, убеждал меня Фот. - Сатанисты в ночь на Пасху шабаши устраивают! На кладбищах. С человеческими жертвами.
  - Ерунда... - Отмахнулся я не уверенно.
  - Ты будешь спорить? А он уйдет!
  - Предлагаешь за ним идти?
  - Точно-переточно! - Мне показалось, Андрей подмигнул.
  - А Варя? - Червь сомнения, и сидящее в душе желание быть защитником, заставляли меня искать другого решения. Я склонялся в пользу похода ко всенощной.
  - Варя... - Озабоченности за судьбу девушки в голосе друга не наблюдалось. - Она мастер спорта по стрельбе и профессиональный телохранитель!
  - По айкидо... - Поправил я.
  - Тем более! Это она кого хочешь на тот свет отправить может!
  - Это если одного... Или двух, таких как мы. - Ядовито напомнил я Андрею отсутствие в нас должной мужественности.
  Фот принял решение, и от этого решения отступать не хотел. Но и я был настроен решительно.
  - Ладно! - У Андрея созрел новый план. - Время идет и скоро и этот, Вадим твой, убежит! А нам не только алиби надо, а еще и человека, возможную жертву уберечь. Так?
  Я кивнул.
  - Жертвой может быть как твоя Варя...
  - Вот этого я и боюсь! - Прервал я ход его рассуждений.
  Андрей похлопал меня по запястью и продолжил:
  - Так и другая, нам не известная девушка. Так?
  - Так.
  - А возможным убийцей может быть Вадим. Так?
  Я пожал плечами.
  - Ты от ответственности не уходи! Сам только что про сатанистов плел!
  - Я и не ухожу. В принципе ты прав. Может и он быть убийцей. - Мне пришлось капитулировать.
  - Тогда так... Я за ним прослежу, а ты Варю свою сопровождай.
  Здравое зерно в его предложении присутствовало.
  - Но тогда у тебя не будет алиби. - Я волновался за Андрея.
  - Не ссы! Я все просчитал. Прослежу до одиннадцати, а там вызову полицию и в драку с ним ввяжусь. Так что алиби будет!
  - А если он тебя... - С сомнением в правильности решения начал я отговаривать друга от рискованной затеи.
  - Не успеет! Я полицию вызову, и как они уже подъезжать будут с ним и сцеплюсь! А?
  План хорош, не придерешься! Да и с сатанистами смешается - не заметят. Не знаю как они одеваются, но почему-то мне казалось именно так как Андрей - казаки на ногах, кожаные штаны, косуха, бандана - все черное. Майку сегодня он одел... Не в церковь, не на кладбище с сатанистами... Хотя...
  - Ладно. - Скрепя сердце я согласился.
  В этот момент к Вадиму подошли двое молодых людей по внешнему виду очень похожих на моего друга Фота - в черной коже, банданы на головах. Постояли немного и решительно направились в сторону проспекта.
  - Эти точно не в церковь и не в твой лес собрались. - Прокомментировал Андрей направление их движения.
  - Похоже на кладбище собрались. Здесь близко. - Догадался я о цели троицы.
  - Похоже. - Согласился Фот. - Пожелай удачи. - Кинул на прощание, одел свои казаки и вышел в ночь.
  Местное кладбище, что хорошо, в черте города. Здесь полиции - море. Приедут быстро. За Андрея я переживал меньше, чем за Варю.
  Переоделся, выключил свет и устроился на подоконнике ждать.
  
  Глава 26.
  
  Варя и ее мама вышли около одиннадцати.
  Я быстро накинул куртку, обул мягкие легкие мокасины, закрыл за собой дверь. Спустился по лестнице, и выскользнул на улицу.
  Небо было чистым. Луна полная, яркая.
  Я шел метров сто позади богомолок. Их силуэты хорошо прорисовывались в лунном свете. Где деревья смыкались, выручали фонари, ядовитыми сине-желтыми лучами вымывая тьму.
  Скоро впереди идущие фигуры вышли из под сени деревьев на широкую асфальтированную дорогу. Здесь они попали в тихий ручеек себе подобных, текущих в одном направлении, к расположенной неподалеку церкви.
  До выхода из парка оставалось метров пятьдесят. И тут меня тихо позвал голос из темноты:
  - Эй, парень! Евгений! Подожди!
  Я не испугался, нет! Но растерялся - это да!
  Первое - голос не знакомый, не знаю я этого человека! А он меня знает, раз по имени окликнул.
  Не понятно откуда зовут - не то сзади, не то сбоку?
  - Не оборачивайся! - Приказал неизвестный. Властно, артистично как-то.
  Я стоял и не двигался, пытаясь уловить хоть какое-то движение.
  Справа раздался треск ломаемой ветки. Метров десять, не меньше.
  Мужчина продолжил:
  - Ты меня не бойся, не убью.
  Я не отвечал.
  - Что молчишь?
  - Слушаю. - Я пытался говорить спокойно, но голос немного дрожал. Мне было страшновато. Возникло желание повернуть время часа на три обратно.
  Прав Железнов, прав оказался! Если бы его послушали! Пьяные, довольные - сидели бы на Казанском вокзале в "обезьяннике". Теперь не известно - выберусь из этого леса? Да и Фот где, что с ним?
  - Правильно. Слушай. Слушай внимательно.
  Я кивнул, рассудив, что говоривший меня хорошо видит.
  - Ты Евгений должен на себя одно убийство взять.
  - Какое убийство?
  - Мураховского. Знаешь такого?
  Понятно! Кто же еще могла заинтересовать моя личность! Но почему я?
  - А мне это нужно? - Выпалил я первые пришедшие на ум слова - поговорку любимую моим зятем Виктором. Когда его о чем-то просили, он всегда отговаривался этой поговоркой и часто помогало.
  - Нужно Женя, нужно! - В голосе сквозило высокомерие.
  - Зачем? - Я тянул время.
  - Затем, что если ты сам не сознаешься в убийстве Мураховского, то на тебя его и так повесят!
  - Пусть попробуют!
  - Как знаешь... - Человек за деревом хихикнул. - Только учти. Повесят не только его, но и Булкина, и мужика местного, на прошлой неделе задушенного!
  Я не реагировал.
  - И ещё... Одно убийство! Девушку сегодня убьют! - Медленно, тягуче, отделяя друг от друга звуки процедил голос.
  - А если сознаюсь?
  - Тогда девушка останется жить! - И вдогонку ехидное "хи-хи".
  Тут я осознал, что меня переиграли. Варя здесь не причем! В опасности находилась совсем не известная мне девушка, и тем не менее от меня зависела ее жизнь!
  Я лихорадочно размышлял: согласиться - не согласиться? Или сейчас сказать да, а потом...
  Время на раздумья мне не дали. Сзади хрустнула ветка и хрустнула очень рядом.
  Не осознанно сработали рефлексы. Я чуть пригнулся и обернулся на звук.
  Шагах в пяти стоял парень. Лица в темноте, под нависшим капюшоном, я не разглядел, но отчетливо понял - вот кого я видел в ночь прошлого воскресенья, когда был задушен здесь, в парке, охранник. Такая же, как у Вадима сегодня, черная толстовка, такие же спортивные штаны, светлые кроссовки. Однако это был совсем не знакомый мне человек! Или...
  Смутное, словно сквозь пелену, видение мелькнуло перед моим взором...
  И тут парень резко развернулся и побежал! Он удирал как пацан, застигнутый сторожем в колхозном саду за кражей яблок. Пятки светлых кроссовок отчетливо мелькали среди деревьев!
  Я секунд десять смотрел завороженный на этот бег! Вдруг неведомая сила подбросила меня вверх, сидящий глубоко во мне охотник прокричал "Эге-гей!" и рванул за убийцей!
  Бежать! Бежать! Догнать и обезвредить! Я ни когда не чувствовал в себе столько сил, столько дикой радости, столько энергии! Я стал древнем охотником, викингом-завоевателем! Меня боялись! И боялся ни какой-то там заморыш! От меня как заяц удирал убийца! Киллер, которого разыскивали лучшие в стране сыщики! Человек держащий в страхе... Многих олигархов! Людей наделенных силой, деньгами и телохранителями!
  Между тем парень выбежал из парка, вскочил, в стоящий у дороги, автомобиль и рванул с места. Чуть-чуть мне не хватило сил, что бы не схватить его за шиворот.
  Я стал лихорадочно махать проезжающим машинам. И чудо! Первая же остановилась!
  Плюхнувшись на переднее сиденье, я показал на красные огни впереди и крикнул:
  - За ним!
  Снизу что-то хрустнуло, сзади скрипнуло и машина сорвалась с места.
  - Дэньги есть? - Раздалось с водительского кресла.
  Увлеченный погоней я даже не обратил внимания на шофера. Кавказец, скорее всего грузин, прилежно рулил, бросая на меня косые взгляды.
  - Есть. - Не совсем уверено ответил я, лихорадочно обстукивая свои карманы.
  Во внутреннем кармане оказалась тысячная купюра, в брюках нашелся кошелек с более солидной суммой.
  Водитель искоса следил за моими манипуляциями, удостоверившись в моей платежеспособности, он повеселел и поддал газа. Старенькая семерка заурчала и понеслась вдогонку иномарке с убийцей за рулем.
  - За кэм гонимся? - Поинтересовался водитель. - Можэт ГАИ позовем?
  - Да нет... Не надо... - Я стал на ходу выдумывать историю. - Это зять... Муж сестры! Пьяный за руль сель! К любовнице поехал!
  Бомбила поиграл бровями, пожевал губы, но промолчал.
  Однако я задумался - а ведь он прав! Почему бы не вызвать полицию? Чего я боюсь? Что я один сделаю?
  С другой стороны - ну приедут они, схватят этого... И что ему предъявят?
  Выехали на МКАД, пронеслись несколько километров и свернули на Носовихинское шоссе. Машин было не много. Не пробок, не аварий по пути.
  На шоссе киллер прибавил. Наш ВАЗ 2107 ревел, но не сдавался.
  Скоро иномарка съехала с трассы, помчалась по узкой дорожке вдоль сетчатого забора. За забором мелькали кресты и памятники. Кладбище!
  Иномарка резко остановилась. Преступник выскочил и кинулся в кресты.
  Мой водитель нажал педаль газа и встал метрах в десяти за иномаркой. Я рванул дверь.
  Выскочить мне не позволили.
  - Дэнги давай! - Грузин буравил меня взглядом.
  Я быстро вытащил тысячерублевую купюру, отдал водителю. Тот кивнул и отпустил мою руку.
  - Тэбе ждать? - Услышал я вдогонку.
  - Не надо! Я назад с ним... - Крикнул на ходу и... Встал.
  Пока я расплачивался, парень успел убежать достаточно далеко, что бы потеряться из виду.
  Послышался звук отъезжающей машины. Красные фонари моргнули, и единственный возможный мой помощник скрылся навсегда.
  Впервые я оказался на кладбище ночью. И на этом кладбище я был не один! Где-то рядом бродил убийца профессионал. Мне стало страшно! Дико страшно!
  Присел возле большой мраморной плиты. Огляделся. Ни кого!
  Медленно, стараясь походить на мышку, я передвигался от памятника к памятнику. Вслушивался в тишину. Всматривался в тьму.
  Плиты, плиты, кресты...
  Что делать, что делать? Мысль пульсировала в затылке, пугала, делая меня еще более беззащитным.
  Звонить! Вспыхнуло вспышкой спасительное решение.
  Я стал лихорадочно перебирать людей, которые могли бы мне помочь. Сейчас.
  Фот! Но Андрей сейчас сам неизвестно где и неизвестно в какой ситуации. Кто знает, что за ребята зашли за Вадимом и куда пошли. Вдруг это такое же кладбище, а эти ребята сатанисты. Ну не девственницу на алтарь положили... Кошку. Что из того? Услышат телефонный звонок, поймают Андрея и...
  Догадался он хоть телефон отключить?
  Еще? Витька? Зять? После его "а мне это нужно?" я просто начну орать и ругаться! В принципе как способ отвлечься от скорбных мыслей - подходит, но пользы конечно от этого не будет.
  Можно конечно и полицию вызвать... "Алло, полиция! Приезжайте на кладбище, мне страшно!"... Ага! Приедут! Скорую заодно с собой возьмут...
  Железнов? Василий Сергеевич в данной ситуации...
  Я набрал номер шефа. Вызов шел, но ни кто не хотел мне отвечать. Ночь. Спит. Или в церкви? Не важно! Трубку не берет... Ладно хоть потом посмотрит, может озадачится... Труп быстро найдут...
  В густой тишине сзади раздался хруст ломаемой ветки. От неожиданности я осел на свежую могилу. Вжался в крест.
  Спасительно, где-то совсем не далеко завыли сирены полицейских машин - не одна - целых три белых автомобиля приближалось к кладбищу. Я кинулся к ним.
  Сделал несколько шагов и упал, оглушенный ударом по голове.
  
  Глава 27.
  
  Я открыл глаза. Голова раскалывается. Ноет не только затылок, все тело! Буд-то меня пинали ногами, били и в живот, и по ногам, и по рукам...
  Руки, затекли. Они заведены назад и скованны наручниками.
  Мысли не идут. Я понимаю только одно - нахожусь в машине, сижу на железном полу, передо мной дверка с маленьким оконцем сверху. На оконце ряд тонких прутьев. Милицейский УАЗ. Понимание вспыхивает, и я опять проваливаюсь в небытие.
  
  Глава 28.
  
  Я сижу на табурете в комнате для допросов. В следственном изоляторе. Тюрьма.
  Передо мной, шагах в трех, старый письменный стол, с кое-где отлупившейся лакировкой. За столом сидит мужчина в сером костюме и темно синей рубашке. Худой, не бритый, с торчащими во все стороны, тронутыми сединой, очень короткострижеными волосами. Он изредка поправляет рукой очки на переносице, и монотонно бубнит:
  - Вот данные экспертизы по отпечаткам пальцев в Мерседесе господина Булкина. Они принадлежат вам, Евгений Валентинович. Как вы это объясните?
  Я знаю, что на меня "повесили" все! И Булкина, и Мураховского, и охранника. Еще бомжиху в лесу, мою соседку Лушкину Маргариту Леонидовну - это оказывается она девственница. Бывает!
  На Пасху, Маргарита Леонидовна ездила на могилу, так и не ставшего ее мужем, Печерникова Петра Петровича. Уезжала заранее, к своей знакомой Вере Кузьминичне, у которой ночевала, а с утра на кладбище. В тот день, в обед вышла из дома и нашли ее мертвой, на могиле ее единственной любви.
  Следователь не кричал, не требовал от меня подписать признания, он тихо и монотонно перечислял, предварительно ознакомив в чем меня обвиняют. Начал он по порядку, с Булкина.
  Мерседес Булкина я помнил хорошо. Меня отправили к нему брать какое-то интервью, явно заказное... Вопросы все крутились вокруг конкурента олигарха, и предполагали вполне ожидаемые ответы. Прихожу на заранее договоренную встречу, а Булкин отъезжает. Вот он и предположил подвезти, а по дороге ответить. За три дня до убийства Булкина это было.
  - Ладно. - Вяло прореагировал следователь на мои объяснения. - А откуда в вашей квартире граната Ф-1? Такой же был убит господин Булкин.
  - Не знаю! - Граната в моей квартире? Я что идиот - гранаты в дом тащить? - Зачем же я гранату в дом потащу? - В свою очередь задал я вопрос.
  Мой вопрос проигнорировали. Следователь приступил к следующему эпизоду:
  - На ваше имя, в банке ТМБ, был открыт счет. На этот счет поступили средства перед сообщением в газете о готовящемся покушении на одну известную личность. Зачем со счета деньги были перечислены брокерской фирме "АЗА" в счет оплаты акций концерна принадлежащего господину П.. Затем эти акции были проданы, а средства от продажи поступили на ваш счет. Как это вы можете объяснить?
  Странным образом все, до мельчайших подробностей, совпадало с предположениями Вадима - как и в чем меня обвинят.
  Счет? Я же... Банк другой! Нужно выпутываться! Но мой мозг парализовало. Тряпичной куклой я болтался на табурете и ни чего не мог предположить. Ни чего!
  Апатия, глухая, всепроникающая апатия. Мне все равно! Надеяться не на кого, и не на что!
  - Ни как не могу объяснить. - Я автоматически ответил на вопрос следователя.
  Он кивнул. Закрыл папку. Взял другую. Достал из нее листок и продолжил допрос.
  - На съемной квартире, где был убит предприниматель из Самары господин Мураховский, найдена пуговица от клубного пиджака американской фирмы "Марк Хук". Пиджак той же фирмы обнаружен в вашем шкафу. На пиджаке в вашей квартире отсутствует одна пуговица.
  Меня просто информировали. Следователь смотрел на меня и чего то ждал.
  - Евгений Валентинович, вы будете отвечать?
  - Что? Что отвечать? - Я не понимал.
  Следователь закурил. Встал, прошелся по комнате.
  - Вы знаете... - Начал он тихо и неуверенно. - Все улики, факты, свидетельства очевидцев... В общем - все против вас. Но один мой товарищ... Бывший коллега, которого я очень уважаю, почему-то считает вас не виновным. Понимаете?
  - Василь Сергеевич? Железнов! - У меня получилось непроизвольно и по детски искренне.
  Следователь поморщился.
  - Да. Он. - Затянулся, выпустил дым к потолку. - Так вот... Если вы будете всегда повторять - не знаю, не помню... То я вам не смогу ни в чем помочь. Понимаете?
  - Да товарищ... - Из подсознания выплыло "тамбовский волк тебе товарищ", к месту но... - гражданин следователь, понятно.
  - Зовите меня Владимир Иванович. И так?
  - Что?
  Он зло расправился с сигаретой, потушив ее с силой, нервно.
  - Пиджак в квартире ваш?
  - В мелкую клетку? Мой.
  - Плохо! Пуговицу - где потеряли?
  - Пуговицу... Нижнюю?
  - Не знаю! Одной нет.
  Я сбивчиво рассказал о своей встречи с Вадимом. Это когда я ему пуговицу специально подбросил.
  Владимир Иванович прервал меня только один раз, поинтересовавшись:
  - Это до убийства Мураховского было, или после?
  Услышав "после" следователь погрустнел и дальше слушал не внимательно.
  - Ладно... С пуговицей не ясно... - Он вздохнул. - И еще пистолет, из которого стреляли. С глушителем. У вас под ванной.
  Я вновь пал духом. Зачем? Зачем внушать человеку надежду, если тут же ее уничтожить!
  - Вы как объясните?
  Я чуть дернул плечами.
  - Подбросить могли? - Он ведь мне помогает! Ведь это я должен был говорить! Ведь наш разговор записывается!
  А я Железнова упоминал. Все - собраться и думать!
  - Да! Ведь меня на кладбище по голове стукнули! Вполне могли ключи взять и в квартиру все что угодно подбросить!
  Владимир Иванович если не улыбнулся, то посмотрел на меня не отсутствующим взглядом.
  - Ключи? Ключи у меня при задержании были?
  Следователь вытащил из под кучи папок нижнюю, порылся в ней, прочитал несколько страниц, ухмыльнулся. Поджал губы. Помрачнел. Поделился со мной результатом своего открытия:
  - Да. В правом кармане брюк.
  Сложил все обратно в папку, продолжил допрос:
  - Гражданина Иисусова Ивана Викторовича знаете?
  Я кивнул.
  Владимир Иванович вытаращил глаза.
  - И при каких обстоятельствах вы познакомились?
  Не зря говориться в пословице - "меньше знаешь - лучше спишь". И зачем, зачем мне Железнов тогда фамилию охранника то назвал! А сейчас и даже намекать на Василия Сергеевича нельзя!
  - Я с ним не был знаком... В воскресенье, я с товарищем мимо пробегал... Увидел. Подошел и мне кто-то из полицейских сказал, что фамилия убитого - Иисусов. - Быстро я сообразил! Быстро, и судя по реакции Владимира Ивановича, он подмигнул мне, правильно!
  - Пробегали в сапогах?
  - Нет... В кроссовках. - Удивился я.
  - Тогда как объясните, что на ваших сапогах присутствует земля с места преступления?
  Вопрос оказался простым и нужным. Нет, о том, что я следил за группой художников, я не говорил. Так... Прогуливался по парку после обеда, сел на лавочку на солнышке погреться. С девушкой познакомился, в одном подъезде живем - зовут Люба.
  - Понятно. - Следователь кивнул. - Отрезок стального провода, которым был задушен Иисусов, как в вашей квартире оказался?
  - Подбросили? - Не уверенно предположил я.
  - Все может быть... Проверим. - Владимир Иванович сложил листы в четвертую уже по счету папку и отложил ее.
  - С гражданкой Блык Еленой Владимировной знакомы? - Следователь листал пятый том.
  - Нет! - Фамилия интересная, если бы где услышал - запомнил. Мое "нет" однозначно означало, что с гражданкой Блык я не знаком.
  - Тем не менее... - Владимир Иванович вздохнул, - В лесопарковой зоне, не далеко от вашего дома было обнаружено тело Блык Елены Владимировны. Женщину убили, а перед этим изнаси... Перед этим она вступала в интимные отношения... По данным экспертизы с вами, Евгений Валентинович.
  - Со мной?
  - Да! Во влагалище убитой обнаружены сперматозоиды... Ваши гражданин Кульков. Ваши!
  - Мои? - Изумился я.
  - Скорее всего... - Честно признался следователь. - Группы вашей крови и сперматозоидов - совпадают. Бываю исключения, но редко... Так что вспоминай!
  - А можно на фото убитой взглянуть? - Робко попросил я.
  Владимир Иванович положил передо мной черно-белый снимок обезображенного смертью и без того безобразного лица моей ночной гостьи.
  - Узнаете?
  Я кивнул.
  - Интересно, интересно... - Владимир Иванович развалился на стуле, скрестил на груди руки, медленно кивнул - рассказывай.
  Краснея, бледнее, слегка заикаясь и стыдливо опуская подробности, я поведал о первом и хотелось бы, единственном случае интимных отношений с женщиной не моего круга.
  - Хорошо... Пусть так? Почему заявление не написал? - Следователь достал сигарету, закурил и два раза быстро затянулся.
  - О чем заявление? Я в квартире все осмотрел! Ни чего не пропало...
  - Угу... - Владимир Иванович сделал глубокий вдох дыма, медленно выдыхал его в потолок. - Хорошо! - Улыбнулся он своим мыслям. - Ну? Почему заявление не написал?
  Я передернул плечами.
  - Боялся засмеют! - Признался с глубоким вздохом.
  - Теперь посадят! - Излишне весело пообещал следователь. - Не волнуйся. У тебя очень хороший адвокат. Может и вытащит.
  Докурив, Владимир Иванович открыл последнюю папку.
  - Лушкина Маргарита Леонидовна. Знаете?
  - Соседка. Напротив живет.
  - Давно знаете?
  Я прикинул:
  - Десять дней.
  - Живете в доме три года, а с соседкой познакомились десять дней назад?
  Я вздохнул.
  - Как оказались на кладбище?
  О погоне... Конечно начал я с желания пойти в церковь помолится.
  Владимир Иванович ухмыльнулся и тихо заметил:
  - Без креста?
  Когда врешь... Не умею я нормально врать - всегда меня подлавливают. Но и правде моей верят, понимают - врать не умею. Владимир Иванович махнул:
  - Дальше давай.
  С места, где меня окликнул голос, я уже не прерывался и не останавливался. Как побежал, как поймал машину, как доехал. О страхе своем поведал. Вспомнил, что звонил Железнову...
  - Это в протоколе есть. - Успокоил меня Владимир Иванович.
  - А потом меня ударили по голове. - Тут же закончил я свой рассказ.
  - Понятно. - Следователь посмотрел на часы. - Обед. Сейчас вас уведут, и не для протокола, я вам так скажу... - Он замялся. Повышено внимательно сложил папки. - Евгений Валентинович... Конечно ваши версии - по голове вас постоянно бьют, вещественные доказательства подкидывают... Сперматозоиды забирают... Правдоподобны. Отчасти. Но... Скорее всего вас посадят.
  
  Глава 28.
  
  После обеда я встретился со своим адвокатом.
  Артем Владимирович Гудман смотрелся типичным жуликоватым стряпчим - чисто выбрит, хорошо пахнет. На голове не просто стрижка - прическа, волосы уложены на пробор, спереди немного приподнимаются, отливают чернотой и лаком. Костюм - искрится. Рубашка хрустит, галстук сияет. Не человек - манекен в бутике!
  И манеры! Не говорит, а изъясняется; не идет, а стелется; не сидит, а удобно пристроился в этих жутких условиях...
  Он мне сразу не понравился. И не манерами своими, не видом гладким и напыщенным. Мне показалось, что если в суде он будет меня защищать, а обвинителем придет Владимир Иванович, то присяжные - то, что будут присяжные, я не сомневался - то присяжные ему не поверят. Я бы не поверил.
  Но Артем Владимирович думал иначе. И не он один, как выяснилось сразу.
  - Я по просьбе Виктора Николаевича Попова. Буду вашим защитником. - Заявил он после "Добрый день" и "меня зовут...".
  Главное - день у него добрый! Нет у него может и хороший, только у меня... А ведь он, судя по костюму и туфлям, берет за свои услуги много.
  - А сколько стоят ваши услуги? - Я поинтересовался с косым прищуром. Мне захотелось от него отказаться, и цена услуг как причина для такого решения вполне подходила.
  - Пустяки! Я должен Виктору Николаевичу! Можно сказать обязан. Это не вопрос... - Он перестал улыбаться. Точнее резко сменил мимикрию лица - все черты враз одеревенели, глаза остекленели, губы утончились и превратились в узкую полоску. Это был не человек - робот, терминатор из будущего, присланный... Спасти меня! К сожалению от Шварцнегера в нем ни чего не было.
  Артем Владимирович устроился на жестком стуле. Положил свой роскошный, коричневый портфель на стол, достал из него диктофон, пластиковую папку, ручку. Закрыл портфель. Убрал его со стола. Положил свои белые, холеные руки на стол, левую ладонь он прикрыл правой, вперился своим просвечивающим стеклянным взглядом в меня, и молвил:
  - Приступим! Вот опись имущества изъятого у вас при аресте. - Он дал мне листок бумаги. - Вещи все ваши?
  Я изучил список, он оказался не очень велик.
  - Да, все мое.
  - Ни чего не подложили, ни чего не украдено? - Листок оставался у меня. Адвокат сказал так, что казалось - в полиции только жулики работают, только и думают как лишний рубль из вещ доков увести, а пистолет с глушителем в эти вещ доки подсунуть.
  Я еще раз перечитал список. Пистолет в списке отсутствовал.
  - Мои вещи.
  Артем Владимирович протянул в мою сторону руку, я вложил в эту руку опись и она, как бы сама легла перед ним, без всякого его участия.
  - Ну что ж... Не плохо! По телефону, последний раз, когда звонили?
  - За секунду до удара...
  - Понятно! - Он не дослушал. - Хорошо, что у вас Айфон... Хорошо... - Постучал указательным пальцем по бумаге и убрал ее в папку. Замолчал, скрестил на груди руки, выпятил губы и принялся изучать меня как... Как обезьяну? Кролика подопытного! Просто пожевывал губы и смотрел.
  - Чем хорошо? - Прервал я его размышления.
  Он сверкнул глазами - выпятил их на долю секунды, и объяснил:
  - Есть у меня специалист один... Очень хороший специалист по этим Айфонам! Может вытащит ваш путь до кладбища... По секундам и по метрам!
  - Зачем?
  - Ну если доказать, что на кладбище вы к месту преступления не приближались... Да... - Он потер лицо руками, вновь скрестил руки на груди. - Приступим к делу! Итак Евгений по порядку! Начинай!
  - Что начинать? - Не понял я.
  - Рассказывать начинай. Булкина можно опустить... В чем тебя подозревают знаешь?
   Я тяжко вздохнул.
  - Вот тогда и давай... - Он достал чистый листок. Написал на нем "Булкин" через черту от Булкина поставил галочку. Написал "Банк". Посмотрел на меня, снизу вверх, от стола. - В банке счет открывал?
  Я помотал головой.
  Артем Владимирович напротив банка поставил знак вопроса:
  - Разберемся.
  Следующим пунктом в его записях был Мураховский. Узнав, что и это для меня загадка, адвокат дополнил список знаком вопроса.
  - Охранник. Здесь сапоги и обрезок провода... Сапоги?
  - Я в парке в субботу был, на этой лавке сидел. А обрезок провода - подбросили!
  Он поставил напротив охранника плюс.
  - С "подбросили"... Кто? Когда?
  Я пожал плечами.
  - Плохо! Но это все пустяки... В твоем деле, самая главная улика... Это твоя сперма! Биологическая улика! Факт! Так что давай! Колись! Проститутки, бляди, девочки... Все выкладывай!
  И я выложил! Сорвался! С цепи! В лицах, чуть ли не со слезами, матерясь и выражаясь не культурно...
  Адвокат Гудман веселел, расцветал улыбкой, прихихиковал. Пару раз хищно оскалился и потер руки.
  К концу моего рассказа на его листке вопросительные знаки отсутствовали.
  - Ну что ж... Не все так плохо, как я думал!
  - А как вы думали?
  - Думал тебя в психушку... На лечение. Два изнасилования, пять убийств... Только психбольница! Но теперь...
  - Что теперь?
  Он с сомнением взглянул на меня, потер подбородок.
  - Значит так! Вы Евгений Валентинович с этого момента ни чего без меня следователям не рассказываете! Это первое. Второе... Булкина на вас не повесят... Улик мало. Охранник в парке - очень спорно на вас списать... Мураховский... Отбрешемся... Самое главное - банк!
  - Вы мне верите? - С детской непосредственностью спросил я у своего защитника.
  - Нет... При таком количестве улик... Но Виктор Николаевич... - Он перешел на шепот, придвинулся ко мне поближе, и доверительно поведал: - Вам все ваши товарищи и друзья верят! Это главное! Целый штаб, команду по вашему спасению организовали!
  - Да?
  Он поджал губы, многозначительно кивнул.
  - Ладно... Тогда так... - Артем Владимирович потер подбородок. - Булкина вы не убивали. В банке на ваше имя счет открывали по поддельным документам. Мураховского вы так же не трогали. Так... Охранник... Ерунда на постном масле. Белыми нитками шито!
  А вот сексуальную связь с гражданкой Блык... - Он покачал головой. Кинул взгляд на меня. Расшифровал: - Понимаете, Евгений Валентинович... Биологические улики - это биологические улики. Конечно, как версию - презерватив в качестве временного хранилища...
  Гудман встал, прошелся по комнате.
  - Хотя... Если удастся доказать, что ваша сперма до попадания в Маргариту Леонидовну хранилась в холодильнике...
  Мне стало противно! Тоскливо!
  Ведь это надо! Моя сперма, как фигурант уголовного дела!
  - И если данные Айфона о ваших перемещениях совпадут с вашими показаниями... - Сам с собой беседовал адвокат. Остановился. Взглянул на меня. Хитро прищурился:
  - А вот этот ваш знакомый... Вадим? Он мог все подстроить? Может на него...
  Конечно - спасаться надо, но при этом топить других! Нет!
  А если это действительно он?
  - Вы это... У Фота... Андрей, фотограф. У него спросите.
  - Спросим. Обязательно спросим!
  Гудман сел за стол.
  - Не волнуйтесь вы так Евгений Валентинович! И не таких вытаскивал!
  - А следователь... - Я хотел сказать, что Владимир Иванович хороший знакомый Железнова, и если ему все версии Артема Владимировича рассказать...
  - Следователь - лицо подневольное! На следственном отделе столько дел, а тут вы! Ведь на них и за Булкина, и за Мураховского давят! Не дадут правду выяснить! Ну если то что я придумал - правда? Им просто теперь ни чего не дадут делать!
  - Что же теперь?
  - Свое расследование проведем! Там такие монстры подобрались! - Он указал пальцем на потолок.
  - Где? - С трепетом в голосе поинтересовался я.
  - В редакции! В вашей. Железнов, Попов, Прибук...
  - А что Прибук? - Вот кого-кого, а Сергея Владимировича в монстры сыска я бы не записал.
  - Ну! Вы о нем мало знаете! Энциклопедия!
  Гудман взглянул на часы, засобирался. Достал свой роскошный портфель, убрал в него ручку, папочку, диктофон. Пока его руки проделывали все эти манипуляции, рот давал мне наставления по поведению в камере:
  - В карты не играть! В споры не ввязываться! Вообще! Сидим, молчим. Понятно?
  Я покорно склонил голову.
  - Дальше... Спросят за что сидишь - не за что! И все! Но тут же заметь - вешают пять убийств, два изнасилования и мошенничество в крупном размере. Все равно узнают! А так уважать будут. И под дурачка коси...
  Артем Владимирович поднялся, отряхнул свои отутюженные брюки, еще раз кинул взгляд на циферблат роскошного Ролекса.
  - Личные просьбы? - Поинтересовался адвокат готовый к следующему делу.
  Я думал не долго:
  - Пусть Андрей Фот маме позвонит. Скажет, что меня в командировку послали, в Магадан. И что бы не волновалась...
  - Это можно... Не унывать! Я пошел! - Кивнул Артем Владимирович мне на прощание. - Нам бы теперь настоящего преступника найти! - Сказал мечтательно и растаял в проеме двери.
  Конвоир отвел меня в камеру.
  
  Глава 29.
  
  Потянулись однообразные дни ожидания своей участи.
  На допросы вызывали редко. Следователь, Владимир Иванович, с каждым допросом становился весело-злым - вроде как радовался, от того, что кто-то там многие улики и доводы против меня потихонечку убирает, но и не доволен - дело разваливается.
  Часто заглядывал Артем Владимирович Гудман. Этот заходил в равнодушно-жизнерадостном расположении духа. Всегда успокаивал - мои дела с каждым его посещением, шли все лучше и лучше! И добавлял: "Но стоит это мне все больше и больше!".
  В камере со всеми я держался подчеркнуто вежливо. В карты не играл, как адвокат советовал, в споры не встревал.
  Депрессия навалилась. Лежу, смотрю в потолок и мечтаю - вот сейчас придут и вызовут на расстрел. Поставят к стенке и из автоматов. Я упаду на серые камни. Конвоиры за ноги вытащат мое тело и бросят за тюремную стену.
  Обступят мое тело друзья и родственники... Упадут на прострелянную грудь безутешные девы... Мне хотелось что бы две девы на грудь мою упали - с одной бы стороны Светлана Владимировна, а по другую Варвара. Рыдают, причитают, волосы... Нет! Волосы они рвать не будут на себе! Чего им прически портить - не эстетично!
  Здравая мысль еще больше подавляла мое настроение. Понимал, что и расстрелы уж отменили, и без суда и не посадят...
  Я начинал планировать свое самоубийство, здесь же в камере. Народу много, даже ночью хоть один да найдется не спящий, а то и больше.
  Но все равно - придумал я как счеты с жизнью покончить - надо в спор ввязаться и авторитета нашего камерного, Кирпич кажется, оскорбить так, что бы ему только убить меня - другого способа что бы для поддержания авторитета уж ни какого бы не оставалось. Одно смущало - какой ни какой этот Кирпич, а человек. И за лишнее убийство ему срок больше дадут.
  Да и ко мне относился он покровительственно. Не знаю почему.
  Как в камере оказался стали сокамерники расспрашивать - кто, да за что? Я первое время как в дыму ходил, постепенно все выложил. Скрывать смысла все равно ни какого - узнают.
  Про Булкина, про Мураховского услышали - не поверили, решили вру. И охранника. Про изнасилование я не говорил - так все равно что-то прослышали и додавили - и про Блык, и про кладбище... Сразу от всего открестился, единственный раз в спорить полез:
  - Выяснят все и выпустят! - Кричал.
  - Не.. - Спокойно, убежденно Кирпич сказал. - С такими уликами, даже если ты ангел, ни кто ни чего выяснять не будет! Посадят! Пожизненно!
  Но узнав фамилию адвоката, многие свое мнение о моем пожизненном сроке изменили:
  - Этот отбрешет... Может! Повезло тебе! Посидишь в психушке годика два, три и на свободу с чистым паспортом!
  Конечно, как не сторонишься людей, как от них не прячешься, только если постоянно кто-то да смотрит на тебя, чей-то локоток да под ребра трется - все расскажешь: и о семье, и о друзьях, и о работе.
  Услышав фамилию моего начальника, Кирпич, увлеченно игравший в карты, внимательно уставился на меня и поинтересовался:
  - Василь Сергеевич?
  Я кивнул.
  - Знаю! Он меня два раза сажал! - И заулыбался, вроде его не на зону, а в Сочи, здоровье поправлять, направлял следователь Железнов.
  С этого момента и взял меня под опеку авторитет нашей камеры. А иногда даже вырвалось у него:
  - Повезло тебе парень, повезло! - Это когда я напротив окажусь, за столом, или так. Посмотрит на меня секунд двадцать, и выпалит.
  - В чем? - Спросил я однажды.
  - Что начальник у тебя Железнов. Может и правда вытащит... - С сомнением, но и с надеждой.
  
  Глава 30.
  
  Очередной день в тюрьме.
  До обеда день тянется вяло, тягостно. Я уже не отслеживаю какой день - пятница или понедельник, первое или третье... Проживаю, протягиваю пространство. Прошел и ладно!
  И тут... Вроде обед а меня вызывают.
  Кирпич хмыкнул, глаза вытаращил, улыбнулся.
  Привели меня к следователю, к Владимиру Ивановичу. Он аж цветет:
  - Здравствуйте, Евгений Валентинович! Ваша невиновность доказана! Вы свободны!
  Я чуть не свалился. Ноги подкосились и меня тихо-тихо к стеночке поднесли. По стеночке я на пол и съехал.
  Проводили меня до свободы, выставили на улицу...
  Когда смотрел "Однажды в Америке", в сцене, где герой Роберта де Ниро выходит из тюрьмы, я видел себя. Это было просто - вот сейчас его посадили, и вот следующий кадр - он выходит. Секунда! А за эту секунду - ты и вырос, и в авторитете, и богат! Друзья тут же - они тебе это богатство и сделали, за ту секунду, что ты в тюрьме провел...
  И вот я вышел из тюрьмы! Встречают. Андрей Фот кинулся ко мне. Радуется, руку трясет... К "Вольво" подвел - сам шеф, на собственной машине за мной приехал.
  Довезли меня до дома. Все: и Василий Сергеевич, и Андрей, в квартиру зашли...
  А по квартире аромат! Борщом, чесночком, котлетками домашними! Ароматами задохнуться можно. И кто бы подумал, что приготовила все это Светлана Владимировна!
  Стоит в дверях кухни - руки в боки, в переднике расписном - маме давно подарили, так и висел на кухне, на гвоздике, пригодился.
  - Руки мойте! - По-бабьи приказала, спиной повернулась, к плите заскользила.
  Вымыл я руки, прошел на кухню, сел за стол. Светлана Владимировна передо мной тарелку борща, до краев наполненную ставит. От него парит. Она рядом с тарелкой рюмку - да в рюмку водки налила, еще одну себе, напротив, по-хозяйски устроилась и ласково поглядывает.
  Подняла свою рюмку, тост произнесла:
  - За здоровье!
  Я на Железнова и Андрея вопросительно смотрю, к столу приглашаю.
  - Нет, Евгений, спасибо! - За двоих Василий Сергеевич отвечает. - Я за рулем, а Фоту еще работать после обеда.
  Чокнулись мы со Светланой Владимировной, выпили.
  Она мне на борщ кивнула, я ложку взял, попробовал... Вот это борщ! Вот это цимус!
  Половину тарелки, как заведенный, заглотил, и только тогда голову от борща оторвал.
  Светлана Владимировна напротив сидит. Подбородочек на руки свои положила и смотрит на меня счастливо, улыбается. Повернул голову - в дверях Василий Сергеевич и Андрей - лыбятся. Неудобно мне стало. Я вот кушаю, а они стоят! И посадить не куда - не помещение а так... Одному то ни чего хватает... Да и двоим место найдется...
  - А вы?
  - Я, пока готовила, наелась. - Отмахнулась повариха.
  - А мы сытые! - За себя и за Фота ответил Железнов. Улыбку с лица согнал. Подошел к столу. Решительно бутылку водки взял, мне в рюмку налил, и всю бутылку себе в карман сунул.
  - Покушаешь - мойся и отдыхай! А завтра на работу! А мы пойдем.
  Повернулся к Светлане Владимировне и ей:
  - Мы вас на улице подождем.
  Она кивнула, и опять подбородок на руки, и на меня смотрит.
  Так я и ел под взглядом добрых женских глаз.
  Пообедал я, она по-хозяйски всю посуду в мойку сложила, вымыла, на сушилку поставила. Фартук на гвоздик повесила. Все - спокойно, не торопясь - не чего страшного, что начальник ждет.
  Расправившись со всем. Сняла в прихожей тапочки, обула туфли на высоченном каблуке, поцеловала в меня в лоб и... Ушла!
  Закрыв за Светланой Владимировной дверь, я последовал всем указаниям Василия Сергеевича. Мне и самому натерпелось смыть с себя тюремную грязь и вонь!
  В ванной провалялся больше часа, затем завалился на диван и...
  Проснулся от телефонного звонка!
  - Привет! - В трубке голос Вадима.
  - Привет! - Я искренне обрадовался, услышав его.
  Почему-то мне не хотелось знать - кто настоящий убийца, как это он все проделал... Я и не спросил у Железнова, не в машине, пока ехали - впитывал город и свободу; не дома уже - наслаждался едой. Да и боялся... А вдруг это кто-то близкий? Или знакомый, с которым просто хорошо. И Вадим находился в числе тех, кто мог бы...
  - Ну как ты? Оклемался? - Тепло, по-доброму.
  - Почти. - Я ни капли не соврал. И вот тут во мне проснулся интерес - кто, что, как. - Вадим, ты может зайдешь, расскажешь? - Я не просил, требовал.
  Он помолчал.
  - Нет. Не могу. Слово дал!
  - Кому?
  - Василию Сергеевичу. Железнову. Знаешь такого?
  - Понятно... - Конечно. Его даже уголовники уважают.
  - Я к тебя завтра зайду. Завтра же пятница! Ты говорят пельмени хорошо делаешь?
  Точно! Ведь должен же я отблагодарить всех! А пельмени у меня и правда...
  - Конечно! Все, Вадим, ловлю на слове! Завтра ты у меня!
  - Пока.
  Мяса купить, муки, яиц, лука...
  Мысль заработала. Я порылся по загашникам. Деньги нашлись. Оделся, собрался уходить... Может еще чего? Заглянул в холодильник...
  На полках лежали и свинина, и баранина, и большой кусок говядины. На дверки подбоченился ряд яиц. Внизу лежал лук.
  Понятно! Андрей! Его работа. Часов в семь позвонит, это если я не позвоню и намекнет. Обязательно!
  Он позвонит, а я ему - вот пельмешки ляпую, завтра жду. Удивится?
  В семь телефон и правда зазвонил. Я сидел, лепил, ответил не сразу.
  Оказалось это Варя.
  Разговор с ней не задался. Она только буркнула:
  - Сейчас зайду, - и проложила трубку.
  Я поспешил к двери. Только дошел - стучит.
  Открыл. Стоит. Тарелка в руках, полотенцем накрыта. Смотрит, улыбается.
  - Привет, защитник.
  - Привет. А почему защитник?
  - Да рассказали - зачем ты ночью в парк поперся...
  Она прошла на кухню, поставила тарелку на стол, сорвала полотенце.
  Пирожки, еще дымятся.
  - Угощайся, мама напекла.
  Пирожки я не люблю, но взял, откусил. Вкусно!
  - Пельмени лепишь? - Почему люди спрашивают об очевидном?
  - Да, как видишь. - Говорил я с набитым ртом. Прожевал, сглотнул. - Хочу завтра наших пригласить. Поблагодарить... Ну и отметить.
  - Это надо! Они все для тебя... Ой! - Осеклась, закрыла рот ладошкой.
  - Ну, рассказывай! - Подбодрил я Варю. Мне не терпелось узнать подробности.
  - Нет! Не могу. Завтра сам все узнаешь. Ешь! - Указала пальцем на пирожки.
  Поставила чайник.
  До десяти лепили пельмени. Фот так не звонил.
  
  Глава 31.
  
  Пятница. Утро. Я пришел третьим. Как всегда.
  Клава за стойкой смотрит в телевизор, Сергей Владимирович Прибук завтракает. На меня он не обращает ни какого внимания - или не заметил, или ему все равно - держали меня в тюрьме или я в Сочи лечился.
  Появился Виктор Николаевич. Подошел, поздоровался за руку. Наставлять, как всегда, принялся:
  - Да Евгений! Теперь ты настоящий писатель! Как Достоевский! Как Солженицын! Они на каторге, а ты в тюрьме! Возмужал! Да и материала набрался?
  Я смотрел на него и улыбался. Ни когда не думал, что его наставления будут для меня и близки и приятны.
  - Набрался, Виктор Николаевич.
  - А то как же, детективы писать, в тюрьме не побывав? Да?
  Я согласился. Конечно в тюрьме я и до этого бывал - профессия и профиль отдела... Но ни капли сомнения в пользе сидения в камере не высказал.
  Вплыла Светлана Владимировна. Подошла, спросила с лаской в голосе:
  - Отошел, каторжник?
  Я кивнул.
  - Ну и хорошо. - И отошла, освободила место, для следующих, приветствующих.
  Владик с Колей пожали руки, улыбались, но родственных чувств не выказывали.
  Пришел Фот. Хитро подмигнул:
  - Ну что? Сегодня у тебя? Отметим возвращение?
  - Какие вопросы! Конечно!
  - Пельмени налепил?
  - Спрашиваешь. Да и не один... Помощница нашлась. - Не мог не похвастаться я.
  На Андрея эта новость особого впечатления не произвела.
  Поговорили о том, о сем...
  С моего стола его согнал Василий Сергеевич.
  - Здравствуй Евгений. - Поздоровался, просто, вроде ни чего и не было. - Через десять минут все ко мне. - Объявил всем и скрылся за опущенными жалюзи своего "аквариума".
  Ровно в десять все сидели на своих обычных местах, для проходящих по средам, совещаниях.
  - Сегодня у нас пятница, крайний день, и совещаний я в этот день не провожу. Но сегодня у нас особый случай! - Василий Сергеевич остановился, что бы все этот случай увидели и прочувствовали. Сам он на меня смотрел секунд двадцать в глубокой задумчивости. Продолжил: - Наш коллега, наш товарищ, попал в очень сложную ситуацию.
  Виктор Николаевич насупившись кивал, безмолвно соглашаясь с каждым словом начальника.
  - И благодаря нашим совместным усилиям. - Он опять остановился, обвел каждого взглядом - всех кроме меня. - Не малым усилиям, мы смогли помочь Евгению Валентиновичу, и сегодня он с нами.
  Все посмотрели на меня, заулыбались, радуясь моему присутствию, и наверное не зря растраченным своим усилиям. Мне вдруг захотелось так же, спасти бескорыстно их всех... Ну или хотя бы Светлану Владимировну... От насильника какого...
  - Однако собрал я сегодня вас всех не для того, что бы благодарить! - Прервал мои мысли Василий Сергеевич, внеся смятение в чувства присутствующих. Виктор Николаевич перестал улыбаться, посерьезнел - догадался, о чем будет шеф говорить дальше или заранее знает? Светлана Владимировна явно удивилась - вскинула брови, уголки ее ярко очерченного рта опустились. Фот насторожился.
  - Нет! Спасибо конечно сказать надо! И скажет нам его Евгений. Но потом. А сейчас... - На секунду он остановился, и быстро продолжил: - каждый должен осознать, что рядом с ним находятся товарищи, которые всегда придут на помощь. Это первое. Второе - если случилось что-то не понятное, не поддающееся логическому объяснению событие - нужно обязательно об этом рассказать! И не мне, а полицейским!
  Понятно о чем! Я покраснел... Наверняка все во всех подробностях знали мою историю.
  - Третье! - Он загнул средний палец правой руки. - Если получили совет от старшего товарища - следуйте ему! Я плохого не посоветую! Четвертое! - Указательный палец присоединился к остальным. - В основном это должны понять наши молодые коллеги, только начинающие свой путь!
  Он побуравил взглядом по очереди Владика, Николая, задержался на Фоте.
  - Все всё поняли?
  Все честно посмотрели в глаза начальнику.
  - Ну и хорошо. - Успокоился Железнов. - Теперь Евгений благодари. - Разрешил он выступить мне с ответной речью.
  А я речь то и не подготовил! Встал, обвожу всех взглядом и не знаю что сказать.
  - Спасибо всем за помощь! - Догадался. - Приглашаю всех сегодня ко мне в гости, я пельмени наготовил.
  - Спасибо, придем! - Ответил за всех заведующий отделом. - А то что-то мы коллективом и не собираемся... А?
  - Вот раньше... - И Сергей Владимирович пустился в воспоминания о прежних временах, о совместных встречах Нового года, о Первомайских демонстрациях, после которых всей редакцией отправлялись в лес, на "маевки"... Его не прерывали. Знали - скоро соскочит с темы и захлебнется. Так и вышло - пятнадцать минут, рассказ окончен.
  - Ладно. Все за работу... Евгений. - Василий Сергеевич обратился ко мне. - На следующей неделе юбилей у одного следственного изолятора. Съездишь, возьмёшь интервью.
  Фот загоготал, зашелся в истерике.
  - Фот! Прекратить! - Железнов резко оборвал его веселость.
  - Что за изолятор, Василий Сергеевич? - Не понял я.
  Он сохранил спокойствие до конца.
  - Ты знаешь... Вчера где был?
  Это такой метод психологического лечения - решил я для себя и как бы не удивился ни капельки.
  - Встретишь там Гудмана, - напутствовал меня Виктор Николаевич, - привет от меня предай.
  Я кивнул.
  Когда все вышли от Железнова, Попов бочком подошел ко мне, и разглядывая ровную поверхность моего стола тихо прошептал:
  - Ты это, Жень... - Потом вдруг поднял на меня глаза, - Артему Владимировичу, презент бы какой. Поблагодарил. Он для тебя не мало сделал, уж поверь мне.
  - А какой? - Ни когда у меня не выпадало случая презенты раздавать.
  - Коньяк купи. Он "Двин" любит. - Откровенно посоветовал старший товарищ.
  Я глубоко вздохнул.
  - Может потом... Сейчас денег нет. - Честно признался я. Тут я вспомнил, что надо бы и домой овощей, да и спиртного чего взять.
  - У Сергея Владимировича займи. До получки. Он всегда при деньгах. - Просто подсказал Виктор Николаевич.
  Я вздохнул, икнул, и хоть не в моих правилах, подошел и заикаясь попросил Сергея Владимировича одолжить мне до зарплаты... Подойти подошел, а заранее сумму обозначить не удосужился.
  Прибук так и не услышав сколько денег я намерен одолжить, достал бумажник и положил передо мной десять тысяч.
  - Хватит? - Равнодушно, спокойно.
  Я кивнул. Спрятал купюры в карман.
  - Спасибо! - От всего сердца. - Сегодня приходите. - Напомнил о застолье и вышел.
  Только на улице я осознал, что так и не узнал - кто же убийца.
  
  Глава 32.
  
  Вечером у меня было тесно.
  Вадим пришел до приезда моих коллег.
  - Ни чего, что я к тебе без приглашения?
  - Конечно! Какой вопрос!
  - И еще... Ни чего, что я попросил всех поучаствовать, так сказать, в заключительном спектакле.
  - В каком спектакле? - У меня еще и театральная постановка будет?
  - Во всех детективах, в конце следствия собирают компанию - один сыщик, куча подозреваемых и один убийца. И сыщик, во время короткого рассказа, выводит всех на чистую воду.
  - Так что убийцу не нашли? Он на свободе?
  - Да нет... В тюрьме. У нас по-другому будет - один невинно осужденный, то есть ты, и куча сыщиков, которые его от тюрьмы спасли.
  - Так лучше! Когда куча сыщиков. - Улыбка коснулась моих губ, настроение поднялось. - Ну и кто же убийца? - Мне не терпелось узнать.
  - Я же сказал - по моей просьбе, соберутся все и расскажут. - Спокойно отрезал Вадим. - Тебе же лучше.
  - Чем же мне лучше?
  - Это произведет на тебя большее впечатление.
  - Спасибо... Впечатлений у меня и так выше крыши!
  - Это другие впечатления будут! Виктор Николаевич проговорился - ты решил детективы писать...
  - Решил, да и перерешил! Не знаю. - После тюрьмы, мне хотелось одного - покоя, пустой головы - лежать на диване и таращится в телек, и ждать, когда уйдет апатия.
  - Вот это не правильно. Самое время - писать! Да и материал такой... - Вадим многозначительно цокнул губами. - Закачаешься! Вот сегодня выслушаешь, спать ляжешь, за ночь в тебе это все перебродит, а завтра с утра - суббота - и садись! К понедельнику так втянешься, за уши не оттянешь.
  - А если у меня другие планы? - Если честно, субботу я планировал провести не за ноутбуком.
  - Как знаешь... - Вадим хитро улыбнулся.
  - Ладно, не учи меня жить, лучше помоги физически.
  - Легко!
   Мы с ним перенесли в комнату стол с кухни. Я прошелся по соседям, теперь многих я знал, многие знали меня - запас стульев в моей квартире был ограничен, а шведский раут хорош под шведский стол. У меня же в меню значились пельмени и водка.
  А вот тарелок, рюмок, вилок - столовой посуды, хотя я и ругал маму за столь не разумное ее накопление, просить не пришлось. Большая часть так и осталась стоять в стенке.
  Ровно в семь у подъезда остановилось "Вольво Икс Це 90". Из машины вышли все штатные сотрудники газеты мужского пола. Светлана Владимировна с пажами, то есть с практикантами, подкатила на своем "Мини" тремя минутами позже. В квартиру все ввалились одновременно.
  Оказалось - хозяин я, как и "все вы мужчины" - заметила единственная в компании дама, кинув взгляд на большой, но не отличающийся разнообразием закусок, стол в комнате. Готовить я умею, и хорошо готовить! Только если мужики собираются - мысль одна - закуски побольше! Вот я закуски и положил - огурцов соленых, сала, колбасы... Под кастрюлю в центре место оставил.
  Госпожа Шилинская проследовала на кухню, куда Владик сразу занес атипичные бумажные высокие пакеты. В пакетах оказались овощи, хитрые пластиковые контейнеры - один с заливной рыбой, второй с холодцом, третий с корейским салатом... Еще пирожки, салат Цезарь, два соуса - белый и красный... Посмотрев на это изобилие я изумленно спросил:
  - Это вы сами все делали?
  - Жень... - Светлана Владимировна сузила глаза. - Ты вчера борщ ел?
  Я кивнул.
  - Вкусный?
  - О! Спасибо! Очень!
  - Ну раз уж я борщ варить могу, то салаты нашинковать дело плевое! А ты удивляешься, глаза вытаращиваешь... Если красивая женщина - так она и готовить не умеет?
  - Умеет! Все умеет - и готовить, и хорошие статьи писать! - С масленой улыбкой на лице на кухне появился Виктор Николаевич. - Помочь? - Предложил он себя в качестве рабочей силы.
  - Спасибо, мне хозяин пусть помогает, раз в гости позвал. - Отправила его Светлана Владимировна обратно в комнату, и меня следом: - Я у тебя в шкафу хрусталь заметила - неси!
  Стол вышел - как в новомодном ресторане советских времен - салаты в вазочках, супница с пельменями - Светлана Владимировна настояла, что б в супнице и с бульоном. Даже напитки странным образом собрались - водка "Столичная", коньяк "Арарат", вино "Киндзмараури"... Только "Кока-Кола" пузато кичилась своим капиталистическим происхождением, но ее оттеснили на край стола.
  Пельмени попробовали все. Все похвалили. А вот пить... Железнов отказался - за рулем, Шилинская - та же причина, Виктор Николаевич - рюмочку коньячку, у него норма такая, Прибук - трезвенник с... Почти с рождения. Может с трех, или четырех летнего возраста - судя по году, в котором Сергей Владимирович "завязал", как он выразился. Вадим молодых поддерживать не стал - налил бокал вина и по чуть-чуть цедил весь вечер. Хорошо молодежь, Владик и Коля, поддержали нас с Андреем. Но они, правда как и мы с Фотом, стеснялись присутствия Василия Сергеевича - пили помаленьку, и редко.
  Мне не терпелось узнать - что, как, кто - всё о моем вызволении, об убийце, о ходе расследования, но все молчали и делали вид, что просто едят и выпивают.
  - Ну рассказывайте! - Не выдержал я после второго тоста. Выпили "За присутствующих здесь дам!" - Виктор Николаевич предложил.
  - Подожди! - Осадил меня Василий Сергеевич. - Еще главного твоего спасителя нет.
  Вместо того, что бы успокоить и удовлетворить любопытство, Железнов еще сильнее взбудоражил мое воображение.
  В двадцать десять в дверь позвонили.
  Я открыл. На пороге стояла Варя.
  
  Глава 33.
  
  - Ну что, приступим? - Железнов откинулся на спинку дивана, посмотрел каждому в глаза, особо остановившись на мне.
  Стол убрали. Еды съели много, а пили мало, да еще после чая... Все сидели практически трезвые.
  Одно кресло занял Виктор Николаевич - у журнального столика. Всем своим видом он походил на матерого сыщика - ему бы трубку, или сигару, в руки - пускать кольца в потолок и высказывать предположения.
  В другом устроилась Светлана Владимировна. Она скучала. Играть в сыщиков ей не хотелось, но общественное мнение коллектива заставило её остаться.
  На диване, рядом с Василием Сергеевичем сидел, как генерал на свадьбе, старик Прибук. Спокойно смотрел в пространство перед собой и был доволен - вечер ему понравился. Конечно он бы ушел, как Владик с Колей, но ему не хотелось тащится на автобус, а потом на метро. Конечно - на "Вольво" и удобнее и быстрее! Но попозже.
  Его с интересом рассматривала Варя. Она сидела рядом с ним и смотрела на ветерана журналиста, как смотрят в музее посетители на мумию египетского фараона, с удивлением и недоверием.
  У окна, на стульях расположились Вадим и Андрей. Я пристроился на табурете у двери.
  Осмотрев всех, Василий Сергеевич приступил к повествованию:
  - Евгений, мы не просто так сегодня собрались. Твой товарищ, Вадим, - он кивнул на окно, - целую теорию подготовил, о том, как необходимо на тебя воздействовать, что бы из подавленного состояния вытащить. Ты в подавленном состоянии?
  - Да уже нет. - Я не обманывал.
  - Ну и хорошо...
  - Ну так кто убийца? - Выказал я нетерпение.
  - Не торопись! - Василий Сергеевич выставил в мою сторону ладонь. - Так вот, Вадим, как психолог, считает для тебя лучшим способом снять стресс от тюремного заключения - пережить его снова, но в спокойной домашней обстановке, в удобном кресле.
  - Как это? - До меня столь хитрое высказывание не доходило.
  - Книгу надо тебе написать! - Просто прокомментировал психолог.
  - Тем более начало есть! - Подал голос Виктор Николаевич.
  - Хорошо! Так кто убил-то?
  - Убийца оказался не один, а вот под тюрьму тебя подвел - тот, кто был рядом - сосед. - Не стал меня мучить Железнов.
  Я показал на стенку.
  - Нет! Это вы с Вадимом переборщили! - Василий Сергеевич усмехнулся. - Если у человека есть дети, и он их любит, ни на какие убийства, ни на какие преступления... Ну сели конечно не ради них... - Шеф вздохнул. - Когда вырастут, обычно, бывает. Но когда маленькие - большая редкость!
  - А какой.
  - С соседнего подъезда, с девятого этажа.
  Я вспоминал, перебирал в уме квартиры, лица, силуэты... Ни чего! Не помню, не знаю, не догадываюсь!
  - С девятого?
  Железнов кивнул.
  - Но почему он меня подставил? И как?
  - Вот это самое интересное! - Виктор Николаевич встрял в повествование. - Не зря пословица - от тюрьмы, да от суммы... Живешь, ни кого не трогаешь - бац! И тащат тебя в тюрьму не известно за что...
  - Да... - Поддержал Железнов, и продолжил: - О тебе и не знал ни кто ни чего, когда Булкина убивали. Ты и не нужен был совсем. Впрочем как и Булкин...
  - Зачем же он тогда его убили?
  - Николай Федотович нужен был... Даже не так! Не Николай Федотович, а связи его!
  - Кому - соседу?
  - Организации, в которой твой сосед состоял.
  - Организации?! - Изумление, восторг, страх - слились в моем вопросе.
  - Да! Девяностые кончились, жизнь наладилась, преступность ушла - кто в легальный бизнес, кто в тюрьму, а кто и на кладбище. Но остались те, кто в этот бизнес попасть не успел. В лихие годы под пули лезть страшно им было, а сейчас вклиниться - идей должных нет, денег мало, да и занято всё! А хочется!
  Вот одному такому желающему пришла мысль в голову - тайное общество организовать, по отъему богатств.
  - Робин Гуд?
  - Нет. Робин Гуд отнимал и раздавал, а этот для себя. Только у самого кишка тонка, даже на отъем. Да и сил нет - слабенький оказался... Физически. Но хитрый!
  В соцсетях стал пацанов подбивать. Кроме совсем детей, великовозрастные недоросли на его удочку попадались. Начитался он про мафию, про итальянскую, и по ее типу начал пацанов, да недорослей в пятерки сбивать.
  - Сосед?
  - Нет. Твой сосед из недорослей. Тридцать с лишнем лет мужику, в мафию играет!
  Так вот... Этот Хитрый, вы его еще "Спамером" прозвали. Честно я его имени и не знаю - его полиция вычислила, так этот Хитрый-Спамер разрабатывал еще и планы преступлений - кого, где, как - ограбить, убить, и... На кого свалить!
  - Серьезные преступления?
  Железнов тяжело вздохнул:
  - Пацаны. Что они могут? Булкина - нанятый профи убил, а дети переросшие... Отнять, побить - толпой. В секреты поиграться. Народу много - толку мало.
  Думал Хитрый, думал - куда пацанов приспособить можно, но ни чего лучше чем из них киллеров наделать - не придумал. Вот он и решил - Булкина в виде рекламного ролика использовать. Мол, можем и олигарха - ни какая охрана не поможет.
  В интернете набрал информации, что Булкин жадный и на охране экономит, потому на него и поставил.
  - А Николай Федотович при чем? - Опередил я события.
  - На "Компромате" или еще где информация, до сих пор лежит, что Николай Федотович закадычный друг Деда Ашота - одного из самых уважаемых воров в законе. Вот Хитрый и думал через Николая Федотовича на Деда Ашота выйти и свои услуги предложить.
  - Только Николая Федотовича сняли! Да?
  - Нет. - Василий Сергеевич мою догадку не подтвердил. - Дед Ашот умер. От инфаркта. Других связей у вашего бывшего шефа в криминальном мире нет! Да и это - во многом выдумка. Нет... Ашта Азаряна он знал - вместе в школе учились. Давным-давно... И с тех пор ни разу не виделись. Так что не умри Дед Ашот и не было ни чего!
  - Ну а как я в их мясорубку попал?
  - Хитрый для своих пацанов, что бы не расслаблялись, игры придумывал - подслушать, украсть, подложить... Вот твой сосед, Никита Важин, купил толи слуховой аппарат, толи действительно - подслушивающее устройство, и от нечего делать слушал о чем другие беседуют. Вот однажды и подслушал - о чем вы с Вадимом беседуете, о том, что ты в газете работаешь, и что из-за убийства Булкина у тебя начальника сняли.
  Подслушал и Хитрому отписал - в подробностях. Тот игру поддержал - молодец, давай дальше копай, все мне про Кулькова найди. Никита конечно недоросль, но работать работает. И не где-нибудь, а в банке, в котором господин Кульков Евгений Валентинович счет имеет.
  Это все и решило - открыл без твоего ведома на тебя Никита Важин счет в банке. Карточку, дебетовую выписал.
  Хитрый пацанам своим приказал на этот счет деньги переводить - решил на бирже поиграть. Отправил письмо в газету, что Прогорова убить собираются. Как газета вышла и акции упали - он их скупил, а потом продал. Дня через два кажется... Больше не на разнице в стоимости акций, а на переводах от пацанов, обогатился.
  Мало ему! Нашел он заказ - на Мураховского. Исполнителя, недоросля - заказ выполнившего, нашел. Только недоросль - не киллер. Наследил. Пистолет себе оставил...
  - Сосед?
  - Нет, другой. Там же целая организация.
  Скоро полиция на след этого киллера недоделанного вышла. Но Хитрый потому и хитрый - догадался за этим недотепой слежку устроить, из пацанвы. Те и сообщили - пасут "братана", спасать его надо.
  Вот Хитрый и решил отвлекающий маневр совершить - перед пацанами показаться - отмазать своего, а заодно и остальные грешки - Булкина и акции на тебя повесить.
  - И для этого трех человек убить?
  - Не просто убить! Он на это дело пацанов подбил - надо мол своих выручать, один за всех... Скрепить недоумков кровью.
  Охранник им подвернулся совершенно случайно - одного подростка толи избил, толи просто в бар не пустил - обиделись на него дети... И убили! А Хитрый об охраннике кое-что выяснил и представил все как ритуал!
  - С психикой у современной молодежи проблемы. - Вклинился в канву повествования шефа Вадим. - Я в интернете много нахожу - сатанисты, вампиры, оборотни - кого только нет!
  - И сам под них косишь. - Обозначил я свое знакомство с хобби психолога.
  - Да... - Устало подтвердил Вадим. - Ведь бывает, что они не только в интернете из себя сатанистов корчат. На кладбища по ночам тащатся - жертвы приносить. Скучно им!
  Андрей, сидевший рядом с ним, фыркнул.
  - Вы ведь на меня думали? - Вадим обратился к Василию Сергеевичу.
  - Не отрицаю. Потому и надоумил Евгения с Андреем алиби получить, в полиции. Не то попрется Евгений к тебе и кто знает!
  - А я смотрю - тень за мной! - Вадим посмотрел на Фота. - Прячется! Не побоялся - на кладбище ночью?
  - Боялся! - Сознался Андрей.
  - Что бы больше - ни каких кладбищ, ни какой самодеятельности! - Железнов постучал по столу пальцем. - А зачем ты на кладбище ночью? - Это он к Вадиму.
  - Да так! С сатанистами этими познакомлюсь, начинаю психику их изучать... Кандидатскую пишу: "О корнях жестокости среди молодежи и подростков". Изучаю, что бы меньше зла было - не с рождения же мы преступники.
  Из нескольких групп определяю наиболее способную на убийство, на жертвоприношение... И на кладбище с ними. В случае чего - полицию вызвать или еще что...
  - Вызывал?
  - Нет. За четыре года, что на пасху на кладбище хожу - ни разу. - Он усмехнулся. - Они все больше животных таскают - два раза кошки, один раз собаки. Вот собак и кошек спасаю.
  - А еще раз - кто? - Поинтересовался Виктор Николаевич.
  Вадим нахмурился:
  - Проститутку наняли! Или нанял... В балахоне, худой, бородка клинышком... Но даже в темноте видно - загорал, на море.
  Шабаш устроил!
  Деваху нашел - под стать себе: худая, страшная. Лежит на могилке и как в порно фильме выгибается, стонет. А этот, худой: "Вот дева, которую мы лишим по очереди девственности в эту...". Не стал я дослушивать, шепнул, впереди стоящему пареньку на ухо - "шухер". Тот как заорет! Я сам испугался. Все и разбежались.
  - Значит "шухером" кошечек спасаешь?
  - Ага... - С улыбкой подтвердил психолог.
  - Дальше? - Попросил я Василия Сергеевича продолжить рассказ о моем злом гении.
  - Хитрый... Так вот - охранника убили, надо тебе улики подбросить - пистолет, гранату, тросик. Он это твоему соседу, Никите, приказал сделать. Но почему-то решил, что этот Никита гомосексуалист. Да и то - за тридцать, а с девушками не дружит.
  - И что? - Я похолодел, уж не...
  - Он приказал тебя изнасиловать. Так что повезло тебе Евгений!
  Наверное я побледнел, и побледнел сильно. Железнов прервал рассказ, забеспокоился:
  - С тобой все нормально?
  - Нормально. Дальше...
  - Только этот Никита оказался самым обычным гетеросексуалом. И для твоего изнасилования пригласил бомжиху местную, за бутылку водки. И ни чего лучше не придумал, как бы для доказательства, как вооружить ее презервативом.
  Вот...
  Железнов опустил подробности, продолжил:
  - Отчитался Никита перед Хитрым - как тебя бомжиха... Тот в истерику - лишний свидетель, да такой который просто так может о таком подвиге первому встречному рассказать! Да и не этого он хотел! Вот он и приказал - убить алкашку.
  Только у человека воображение больное! Он тут же придумал целую операцию! И ты, благополучно в эту ловушку попал!
  Я вздохнул.
  - Так его в психушку, раз он больной?
  - С головой конечно не вполне... Но думаю посадят! Вон какие операции планировал!
  - Но как он узнал, что Маргарита Леонидовна девственница? - Я бежал впереди паровоза.
  - Вот на этом он и прокололся. Оказалось этот Хитрый в местной поликлинике гинекологом работал.
  - Так просто! - Удивился я. - По профессии и вычислили?
  - Не так уж и просто... - Ухмыльнулся Железнов.
  - Они меня за твою... - Варя вступила в разговор совершенно неожиданно. Начала, осеклась, но окончила. - Невесту приняли.
  Я зарделся.
  - Они - кто?
  - Да эти, недоросли. Если бы они знали правду!
  Мое лицо вытянулось. Нет, я не считал Варю невестой... Но свою последнюю фразу она произнесла так, будто я просто сосед!
  - Ты что? - Она смотрела на меня непонимающе. Улыбнулась - эх, ты, недотепа... - По бабьи ласково. - Наивный! Все мечтаешь... Вечером обо мне, на работе...
  - Обо мне! - Вставила Светлана Владимировна.
  - Жениться ему надо! - Сделал вывод Виктор Николаевич.
  - Не будем об этом! - Прервал я любимую тему моей мамы. - Дальше.
  - Думаю они узнали где я работаю.
  - Верно. - Подтвердил ее догадку Железнов.
  - Возвращаюсь как-то с работы, этот, с девятого этажа, Никита... С предложением о сотрудничестве! Я им сведения о клиентах, а они облегчат твою участь. - Она кивнула в мою сторону.
  - Ну и ты?
  - Я? Василию Сергеевичу позвонила - посоветовалась. Как тебя арестовали он по всем квартирам прошелся и каждому свою визитку оставил, что бы звонили если что.
  - Ну а дальше - дело техники! - Продолжил Железнов. - Варя как бы согласилась, договариваться к этому Никите пришла. Не с ним конечно, с Хитрым... Через интернет...
  - На преступление, ради тебя Евгений, пошла! - Как в любви призналась Варя, но хихикнула.
  - На какое же?
  - На подлог! - Светлана Владимировна вступила в разговор. - Мой кошелек подбросила. Я потом заявление написала, что этот Никита у меня кошелек украл, когда я с социологическим опросом к нему в квартиру зашла.
  - А вы у него были?
  - Конечно! Зашла и давай орать - "насилуют!". Соседи полицию вызвали. Допрос, обыск... Нашли дубинку - которой он тебя по голове бил, кредитку на твое имя, устройство подслушивающее.
  - Адреса, пароли от сайтов в интернете. - Дополнил Василий Сергеевич. - Ну а там дело техники... В интернете все герои, а как до дела дойдет... Плакал и сознавался! Всех сдал! Да ему что - подслушивал, да документы подделывал. На нем ни одного убийства! Он и про бомжиху можно сказать не знал ни чего толком...
  - И как всех схватили...
  - Тебя выпустили! Все рассказал? - Василий Сергеевич внимательно посмотрел на меня, ожидая вопросов.
  - Да... Все. - На улице горели фонари. Сергей Владимирович уже пару раз моргнул - ему домой давно пора, а тут все говорят и говорят.
  - Тогда отдыхай! - Железнов резко поднялся и направился к двери.
  - Работай! - Пожал на прощанье руку Виктор Николаевич.
  - Субботу и воскресенье! - Напутствовал Вадим.
  - Обо мне не думай... - Вздохнула уходя Светлана Владимировна.
  - Я завтра занята! - Предупредила мой вопрос Варя.
  - Мешать не буду! - Заверил Фот.
  
  Конец.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"