" Любой урод найдёт себе пару,

любая чушь найдёт своего читателя "

А. П. Чехов

Действующие лица:

Пётр Петрович - студент в возрасте около 36 - 38, дальний родственник Евы Павловны, приехавший отдыхать в деревню; спокойный, уравновешенный человек, но не очень везучий.

Ариша - девочка 17-18 лет, якобы внучка Евы Павловны, ненавидевшая всё современное, а так же новых приехавших гостей; а так очень доброжелательная и весёлая девушка.

Ева Павловна - хозяйка дома, добрейшая женщина, уже пожилая.

Радуга - местный музыковед, театровед и критик, большая подруга Ариши.

Семён - Аришин брат по идеям, влюблённый в Радугу, по профессии - учитель.

Сергей - супер модный режиссёр, обожающий всё ультра современное и в то же время дурацкое.

Тихон Анатольевич - зав. литературной частью, отрицающий старую литературу, ищущий новую, современную; а в результате все его работы оказывались немного глупыми.

Ольга - библиотекарь.

Конец 19 начало 21 века. Провинциальный город, Россия.

1-ое действие.

Картина первая

Уютная комната; Ева Павловна стоит в углу, за кухонным столом; перед дверью - деревянная лохань с водой; появляется Пётр Петрович.

Пётр Петрович: Угораздило же кого-то поставить лохань с водой прямо у моей двери! Доброе утро Ева Павловна.

Ева Павловна: Добрейшее утречко. Как Вам спалось? Ночка-то на редкость спокойная выдалась.

Пётр Петрович( задумался): Да-а уж... (пауза) Что-что? На редкость? И часто у Вас такие арии по ночам исполняют?

Ева Павловна: Ой! Эта Ариша ... Опять с друзьями гостей тестирует. Говорила же я им полегче!

Пётр Петрович: Нет, а так всё. А лохань с ледяной водой тоже часть теста?

Ева Павловна: Да нет, это уже я поставила, чтобы Вы умылись.

Пётр Петрович: Великолепно! Спасибо огромное, я даже ванну принял! (пауза)

Ева Павловна: Пётр, позови Аришу, да и сам садись-ка завтракать.

Голос Арины из-за стены, она направляется в столовую

Ариша: Да право, маменька, через минуты две всё узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. Ах, маменька, маменька! кто-то идёт, вон в конце улицы!

Пётр Петрович: Что это с девочкой?

Ева Павловна: Небось опять чего-нибудь начиталась.

Ариша: Это Добчинский, маменька.

Ева Павловна: О, я же говорю. Ариша, иди-ка сюда, отнеси Петру Петровичу тарелку.

Ариша берёт тарелку и со всего размаха ставит её на стол, так что кашей обрызгивает Петра Петровича

Ариша: Вот! Пожалуйста! Отведайте! А-ах какая я-я-я-я-я!

Пётр Петрович откашлялся

Ева Павловна: Совсем девчонка распустилась. Прости её. По ночам гостей донимает, целыми днями со своей Радугой в библиотеке сидит, уже три года! А толку никакого.

Все трое садятся за стол, едят, пауза

Ариша: Почему же никакого, есть толк, я решила актрисой стать. Семён даже пьесу обещал написать.

Ева Павловна: Да-а! А меня на премьеру пригласишь?

Ариша: Будешь издеваться - не приглашу. Кстати (обращается к Петру Петровичу), Вы вполне успешно прошли мой тест. Заработали 45 очков из 50. Побили все рекорды. Я ведь вчера эту балладу впервые исполняла.

Пётр Петрович: Ну, спасибо! Я смотрю, Ариша, ты театром интересуешься?

Ева Павловна: Ой, да чем она только......

Ариша(перебивает; гордо): Да я вообще личность очень творческая, я и пою, и играю, и сочиняю, и даже рисую.

Ева Павловна: Не слушай-ка ты эту болтушку. Она сейчас до того договориться, что она гений не признанный.

Ариша(вставая из-за стола): Ты это сказала! Ладно, я пошла. До обеда буду в библиотеке.

Ева Павловна: До свидания. Только чтоб к трём дома была.

Пётр Петрович: Пока, актриса!

Ариша: У-уй!

Картина вторая

Сцена поворачивается. Комната Петра Петровича. Он лежит на кровати, рассуждает. В углу стоит большое зеркало.

Пётр Петрович: Елки палки, рубашка еле сходится, во накормили. Аж нехорошо, зато вкусно. Ну ничего. Я вот сейчас полежу часок другой. Может полегче станет, а попозже можно и пройтись. Гулять надо больше будет, а то ни в какую рубашку не влезу. ( встаёт, подходит к зеркалу, ударяет себя по бокам и животу ) Да уж! В речке глубже чем по колено потонешь. Пузом на дно ляжешь и с места не сдвинешь. Я-то надеялся подтянуться. А тут обретёшь форму ... форму кувшина. Эх ты, размазня! ( осматривает себя в зеркало со всех сторон ) Ну вот, пятно! Эта девчонка посадила, как её там Иришка или Аришка. Наверное пропала рубашка. Что теперь делать? Небось ни чем не выведешь. У меня с собой между прочим не тридцать три рубашки, а три, на месяц, кстати. Вот пусть теперь сама и стирает. Ранняя пташка ... Петух ... Петух - мужик ... Певчая курица. Хотя к ночи её вокализирование вроде ничего было, слушать можно, да даже приятно. Ну она, кстати, мне показалась совсем и непротивной, ей просто выделиться хотелось, чтобы на неё внимание обратили, честно говоря, самому приятно, когда на меня внимание обращают. Ну уж конечно не на мою замызганную рубашку. Я ведь, наверное, ради этого в молодости дома за книгами и сидел, когда все на танцы ходили. Да всем в большей или меньшей степени порисоваться хочется, нет, ну конечно же злоупотреблять тоже нельзя, везде надо золотую середину знать. А Аришке, по-моему, даже есть что показать, как бы над ней Ева Павловна не шутила, если она серьёзно хочет актрисой стать, то мне кажется у неё есть все шансы. Я конечно не психолог, но у меня сложилось ощущение, что она абсолютно серьёзно говорила про театр. Ну ведь не вся же молодёжь по дискотекам шастает и пиво с водкой по подвалам пьёт, есть ведь всякие вундеркинды, да и просто талантливые и умные люди, которые не только на деньгах зациклены, но и про культурное развитие думают, не только же иностранцы по музеям и галереям, театрам и концертным залам ходят. Что же, у нас тоже есть действительное достойные люди, вон сколько писателей, композиторов, актёров, режиссёров. Может эта Аришка, как раз, из достойного слоя. Но всё равно этой хулиганке не отвертеться. Я заставлю её рубашку мне постирать. Сколько бы она в своей библиотеке не сидела. Пусть лучше по ночам стирает, а не баллады разучивает. Пользы больше. Конечно, она утром очень кстати Гоголя

вспомнила, но это ничего не значит, ведь Николай Васильевича все в школе проходят, ну если она правда авторов такого класса у себя в библиотеке читала, то я думаю, она знает толк в искусстве, может мы с ней ещё и идеями сойдемся. ( пауза ) Ничего себе, я с ней и дня не общался и уже такого мнения об этой девчонке. Надо бы с ней поближе познакомиться, поговорить, попросить рубашку постирать, а потом уже выводы делать.

( пауза, громко выдохнул ) Тьфу ты, пуговица оторвалась, зато мне вроде бы немного полегче стало, пойти попробовать пройтись, что ли?! Да, наверное пойду-ка я прогуляюсь. ( уходит, возвращается ) Вот я лопух-то, а рубашку переодеть забыл.

Картина третья.

Сцена поворачивается. В библиотеке Семён, Арина и Радуга. Библиотекарь Ольга - за стойкой.

Радуга: Ольга, а где ещё 7 страниц из этого тома рассказов Чехова?

Ольга: Не знаю, где-то, наверное, на полках, а может ещё где-то.

Семён: Ничего себе, ещё где-то. Библиотека - называется.

Ольга: А что вы хотите?! Посмотрите на год издания.

Радуга: Что мы хотим? Ха, чего мы хотим? Мы хотим поставить спектакль по рассказам Чехова!

Ольга(смеётся): Много ж вы, однако, хотите.

Семён: Хватит язвить. Лучше пойди и поищи эти странички.

Ольга уходит.

Радуга: Ариш, я слышала у Вас новый постоялец? Расскажи нам про него, что за штучка?

Ариша: Ой, даже не знаю что сказать, чудной он...

Семён: А откуда он приехал, хоть?

Ариша: Из столицы - коренной москвич.

Семён: Ну-у, это дело пропащее.

Радуга: Семён, не перебивай. Продолжай Ариша, продолжай.

Ариша: Так вот, тест мой прошёл на "ура". За всю ночь ни разу из окна не высунулся, нецензурными словами не ругался, да во общем будто ему это и не мешало! Только утром вежливо заметил: "И часто у Вас по ночам такие арии исполняют?" А потом даже по-человечески спросил про моё увлечение театром. И если б не бабуля, окончательно бы встал на мою тропу, нет же она начала меня болтушкой называть, в результате чего я была просто вынуждена гордо уйти. А этот Пётр Петрович ехидно сказал на прощанье: "Пока, актриса!" И всё же, несмотря на эти ужасные факты хочу сказать, что он мне приглянулся. Кстати, у него с собой какой-то минимум вещей! - рюкзачок с зубной щёткой и чистыми носками, и маленький чемодан, который он в шутку называет "сейфом". И что бы вы думали он там держит?

Семён: Неужели маленького крокодила или небольшой террариум?

Ариша(хихикает): А вот и нет, у него там книги: разные, разные, только я ещё точно не знаю какие. Но это всё равно здорово.

Радуга: Да-а, чтоб столичная молодёжь с собой на отдых книги возила, такого я ещё не встречала. Ариша, ты просто обязана познакомиться с ним поближе.

Ариша: Конечно и желательно в отсутствие бабушки, она, конечно, у меня "бабуля Божий одуванчик" во всех смыслах этого слова, но не в какую не желает относиться ко мне серьёзно. (пауза, смотрит на часы) Боже, уже без десяти три, ну всё ребята, я побежала, а то этот "Божий одуванчик" меня неделю никуда пускать не будет.

Радуга и Семён: Беги, беги скорее!

Ольга возвращается.

Ольга: Я вам целых три странички принесла: 2 от начала и одну от конца.

Семён: Ага, а середину нам самим за Антон Палыча досочинят? Да?

Радуга: Иди-ка родная, поищи. (Ольга уходит) Эх, не знаю Семён, я конечно этого Петра Петровича в глаза не видела, но всё же, понравился он мне, чувствую - хороший человек.

Семён: Ну да, у тебя и Янушка хороший.

Радуга: А что скажешь нет?

Семён: Ага, когда он из Москвы вернулся со своим образованием врача, то ни с кем даже не поздоровался; вон уже год сидит своей развалюхе и молчит. А когда Пелагея заболела,

его все звали, звали: "Мол, доктор, выручай!", он даже и высунуться не соизволил! Что ж по-твоему добрый, хороший Янушка!

Радуга: Да злая эта Ваша Пелагея: вечно всем недовольна, вечно всех ругает, а у Яна, я уверена причина есть, может он просто не сознаётся, потому что....

Семён: Ну да, плохо выучился - дурак потому что, и лечить он не умеет.

Радуга: Ай, хватит тебе, выздровила же твоя Пелагея, вон только вчера тебя как веником отлупила, помнишь?

Семён (трёт бок): Конечно помню, такое не забывается! А возвращаясь к теме об этом новом приезжем, хочу заметить, что он столичный, а столичные в основном все...

Радуга: МОЛЧИ!!!

Семён: Молчу, молчу!

Радуга: Кстати, ты сам сказал в основном, а он может не в основном. Может он сам по себе.

Семён: Может, может. Всё может.

Ольга возвращается.

Ольга: Это снова я, нет, больше ни одного листочка не нашла, а о чём вы тут без меня болтали?

Семён: Да так, обо всём и не о чём. (пауза) Хотя знаешь, Радуга, может тебе и виднее.

Картина четвёртая.

У запруды встречаются Радуга и Пётр Петрович. У Петра Петровича из книги выпадает закладка, Радуга её поднимает и отдаёт.

Радуга: Извините, молодой человек, вы уронили. Ой какая красивая!

Пётр Петрович: Нравится?

Радуга: Ещё как! Это Шишкин?

Пётр Петрович: Да, если Вам нравится, я могу её подарить.

Радуга: Правда?

Пётр Петрович: Конечно же, такой приятной девушке, да с огромным удовольствием.

Радуга: О-ой, спасибо. Молодой человек, а как Вас зовут, я здесь с самого рождения живу, а Вас никогда не видела? Вы, по-моему, приезжий?! Не так ли?

Пётр Петрович: Совершенно верно, я на каникулы в Ваш райский городок приехал, а зовут меня Пётр Петрович.

Радуга: А у кого Вы остановились, не у Евы ли Павловны?

Пётр Петрович: Вы абсолютно правы , откуда вы всё знаете?

Радуга: Да я с её внучкой общаюсь, мне Арина всё утро в библиотеке про Вас рассказывала. Говорила, Вы умный такой, у вас правда книг с собой очень много? И что это у Вас за томик, ни Чехов ли?

Пётр Петрович: Нет, ни Чехов, это Островский. (пауза) Погодите-ка, я кажется знаю как Вас зовут. Вы - Радуга, ведь так, я не ошибся?!

Радуга: Та-ак, Вы, наверняка, уже про меня наслышали?

Пётр Петрович: Как ни странно - не особо! Я понял только, что Вы театром увлекаетесь.

Радуга: Да, театр - это моя страсть.

Пётр Петрович: Как я вас понимаю! Для меня театр тоже очень много значит, я там работать с детства мечтал.

Радуга: И кем Вы сей час работаете?

Пётр Петрович: Я не работаю, я учусь, на актёра. И не смотрите на меня так, мне кажется в этом нет ничего позорного. Ведь говорят, что учиться никогда не поздно.

Радуга: Нет, нет, что Вы. Я считаю прекрасным добиваться поставленных целей, не взирая на возраст. Ведь только так, можно чего-то добиться в жизни.

Пётр Петрович: Я с Вами полностью согласен, я мечтаю чтобы моё имя осталось в истории искусства и я чувствую в себе силы оставить след в ....

Радуга: Как Вы красиво говорите, а главное правильно. Для Вас в жизни основное не нажить себе состояние, а увековечить своё имя, и признаться честно, я тоже об этом мечтаю. По образованию я критик, но я так люблю сочинять. Для меня это всё, я этим живу, да и мой друг Семён, да и Ариша, впрочем. тоже.

Пётр Петрович: Все творческие люди похожи своими идеями.

Радуга: Да, мы все живём ради чего-то! в основном ради того чтобы творить: для других людей и для себя. Мы все верим, что когда-нибудь нас оценят по достоинству. Именно к этому мы стремимся и именно это даёт нам силы для новых работ. Все творческие люди, подобно Тургеневской Асе, крылатые люди. Они способны на безумные поступки и всё ради того чтобы их помнили. В наших жизнях, действительно, есть смысл. Вы не согласны со мной, Пётр?

Пётр Петрович (задумался): Да, Радуга, Вы всё очень точно сказали. ( натянутая пауза) У нас завязался очень интересный разговор, но к всеобщему сожалению ещё в три часа мне надо было быть дома. Обеденный перерыв, понимаете ли. Так что, я вынужден проститься с Вами и надеюсь, что ещё раз Вас увижу, и мы продолжим нашу столь возвышенную беседу.

Радуга: Полностью разделяю Вашу надежду, мне кажется, мы ещё обязательно встретимся. Ну а пока, приятного Вам аппетита и до встречи, надеюсь.

Пётр Петрович: До свидания, Радуга, было очень приятно побеседовать.

Радуга: Пока, пока! (уходит)

Пётр Петрович: Я просто не сомневался, что Ариша и её друзья - достойные люди! Я уверен, что мы подружимся! (тоже уходит)

Картина пятая.

Слышан ход часов. Три часа пятнадцать минут. Сцена поворачивается. Обстановка первой картины. Ева Павловна около кухонного стола, готовит. Входит Ариша.

Ева Павловна: Вернулась, родная! Наконец-то! Поделись со мной, как у вас дела идут?

Ариша: Да всё как обычно! Впрочем, что тебе до нас. Всё равно смеяться будешь. Не в какую не хотите нас всерьез воспринимать!

Ева Павловна: Ладно тебе на судьбу роптать. Отнеси-ка вон лучше Перу Петровичу письмо, из Москвы. Почтальон Никодим сказал - срочное. Давай-ка живенько!

Ариша ( поднялась по лестнице, сцена повернулась где-то на четверть): И так оно всегда.

Да-а, любопытно, что же это такое срочное нашему студентику и от кого?! Может от подружки, но это вряд ли было бы срочное. Значит от матери, наверняка что-то случилось. Как бы мне узнать, нет, вскрыть я не могу, совесть не позволит, а спросить опять же постесняюсь. Остаётся только ночью пробраться к нему в комнату и вскрыть письмо. (смеётся, сцена поворачивается полностью, Ариша стоит около двери) Да что это со мной, какая разница что там у этого Петра Петровича случилось, мне ничуть не-

интересно. Ладно хватит себя мучить, давай скорее стучись, отдавай письмо и уходи.

( стучится)

Пётр Петрович ( из-за двери): Кто и зачем пожаловал?

Ариша: Маленькая хозяйка, актриса, певица, художница, а на данный момент почтальон. Петру Петровичу из Москвы. (Пётр Петрович открывает дверь)

Петр Петрович ( открывает дверь): Заходи.

Ариша (отдаёт письмо): Вот, пожалуйте, ладно, я пошла, кстати к четырём часам спускайтесь, кормить обедом будут. ( собирается уходить)

Пётр Петрович: Спасибо огромное. ( напряжённая пауза, Ариша стоит в дверях) Ариш, подожди, тебе наверное очень интересно узнать что в этом конверте, да впрочем как и мне?!

Ариша: Ничуть. А Вы бы поделились?

Пётр Петрович: Проходи, садись, я с тобой за одно и поговорю, может чего интересное поведаешь.

Ариша проходит, садится на кровать, улыбается.

Пётр Петрович: Та-ак! ( распечатывает) Боже, благодарю! Это, это чудесно. Ариша, (обнимает её) ты не представляешь, ты, ты никогда не догадаешься от кого это. И это не шутка. Представь, только представь, я буду проходить практику в лучшем московском театре, а потом смогу попробываться на роль в премьере у одного из величайших режиссёров.

Ариша: Ты, то есть Вы, актёр. Не верю глазам. Вы меня разыгрываете.

Пётр Петрович: Это ещё кто кого разыгрывает. Во-первых, я не актёр, а всего лишь студент театрального вуза, во-вторых, ладно, во-вторых уже не важно. Ладно Петя, успокойся. (глубоко вдыхает) Вот, Ариша, ты узнала, что в конверте, теперь позволишь собой немного побеседовать?! Смотрю ты музыку любишь? А сама на чём-нибудь играешь?

Ариша: Да, в общем люблю, и даже очень, только, знаете, я классику люблю, причём и Beatles, и Моцарта. А сама на губной гармошке играю и пою немножко.

Пётр Петрович: Ты ведь говорила сочиняешь?

Ариша: Ну да, на губной гармошке, а ещё стихи иногда, когда настроение есть. Вы не думайте, я задаваться не хочу, я могу даже показать Вам какие-нибудь работы. А Вы что-нибудь творите?

Пётр Петрович: Пожалуйста, перестань ко мне на Вы обращаться. Я-то, ну я в основном прозу сочиняю и то редко.

Ариша: А музыка?

Пётр Петрович: Что музыка? Люблю я музыку, но не дано мне ни музыкантом, ни композитором стать. Я только пою, немного, по драматическому, негромко. А ты какую литературу любишь, что сейчас читаешь? И знаешь, я бы не отказался услышать твои стихи.

Ариша: Договорились, только это позже. А на счёт литературы, да всякую разную - Гоголя люблю, а ещё Набокова, да всяких зарубежных: Ремарка, например; да я и Пушкина, вообще-то, очень уважаю. А сейчас Бёлля читаю, " Глазами клоуна" называется, очень любопытный роман. Советую.

Пётр Петрович: Обязательно почитаю. Я смотрю, ты очень любопытная личность. А что ты за завтраком про театр болтала и кто это такие - Радуга и Семён?

Ариша: Радуга и Семён - мои лучшие друзья. Мы с ними всякие умные книжки читаем, песни поём. Семён, вообще-то, учитель, но для нас он пьесы пишет. Радуга же любит всякого рода творчество. Она и сама немного творец - очень добрая и человечная. А про театр я потому говорила, что Семён работал над рассказами Чехова и пьесу почти собрал, только вот в нашей вековой библиотеке около пяти страниц из середины одного рассказа исчезло. А я должна была главную роль играть, мне вообще изображать людей разных нравиться. Вот, а теперь вся наша работа, все наши мечты под гору покатились. Мы с Радугой музыку даже сочинили. Забыла сказать, Радуга на фортепиано и на гитаре играет. Да ещё по круче меня стихи пишет.

Пётр Петрович: Ну вот, ты опять про стихи. Прочитай что-нибудь из своих, ну пожалуйста, очень прошу!

Ариша: Хорошо, я попробую. Только ничего, что философское, скажешь ведь, что дурацкое, типа: любовь - морковь, или же: вернись - я всё прощу!

Пётр Петрович: Хватит вещать, читай скорее, как я могу что-то говорить, если не строчки не слышал.

Ариша: Прекрасно. Ты сам хотел.

Когда она одна в пространстве,

Пространстве полном пустоты

Всё зыбко, всё непостоянство,

Всё неотчётливей черты.

И всё слабей, слабей попытки

Припомнить правильный ответ,

Для штопки оставляя нитки

В песке зыбучем брода нет.

Пётр Петрович: Ну-ну, продолжай!

Ариша (вдохновлено): Заблудшее в пустыне племя

Не стал спасать Великий Вождь.

Стекает медленно, как время

По стёклам мутный, скучный дождь.

(закончила, опустила глаза) Что, всё так ужасно? Неужели бред такой, что слушать невозможно?

Пётр Петрович: Да-а нет! Я бы не сказал. (сел ближе) Знаешь, очень искренно и душевно. За самые тонкие струнки души дёргает, а кому-то посвящено?

Ариша: Если б я знала, думаю не написала бы такого. Наверное мечте моей, идеалу. (пауза) Кстати, ты знаешь, у меня и лучше есть, как Радуга говорит - философические вирши. (пауза) Ладно, хватит обо мне, ты лучше скажи, что у тебя за книжки с собой?

Чехов есть? А может какие-нибудь пьески современного драматурга, чтобы Семёну не напрягаться?

Пётр Петрович: Извини, Ариша, но Чехова я всего уже перечитал, поэтому его книг сейчас у меня нет, а с собой у меня твой любимый Набоков, а ещё Гессе.

Ариша: Какой ты интеллектуал. Слушай, а Гессе дашь мне почитать, а то у нас в Рылово такого не водится.

Пётр Петрович: В любое время!

Ариша: Спасибо огромное, а знаешь, ты милый. Приходи завтра к нам на репетицию, ты ведь в театральных штучках разбираешься, может чего подскажешь. Мы-то с Семёном ещё те режиссёры, а Радуга, она критик по натуре и очень боится что-то советовать. Утверждает. что только всё испортит.

Пётр Петрович: А как же она сочиняет?

Ариша: Ну, здесь она сама за себя и знает, что если будет плохо, то только ей одной и не кому жизнь она не покалечит. Вообще она всего очень боится, это только на первый взгляд такая самоуверенная - Радуга. Мы ж даже не знаем как её по настоящему зовут. Она утверждает, что и сама точно не знает.

Пётр Петрович: Как ты всё до меня доносишь! Каждое слово обработано вздохами, паузами. А в результате настоящая, живая интонация. Боже, ведь все тебя понимают, прекрасно понимают. Ты доносишь до людей именно то, что никто не в силах понять, только по-настоящему талантливый актёр может с таким удовольствием, как твоё, так искренно и добро рассказывать людям какие-то истории. Ты хочешь, чтобы люди тебя слышали и понимали всё так, как понимаешь это ты. А позже осознавали это сами. Ариша, ты актриса. (пауза) Поехали со мной в Москву, я познакомлю тебя со всеми, со всеми с кем только можно, а главное нужно. Тебе стоит только немного поучиться и ты сможешь работать. Слово даю, ты прославишься. О тебе будут говорить, писать. И может быть, может быть хотя бы у кого-то из нас сбудется мечта - история тебя не забудет. Даже через пятьдесят лет о тебе будут помнить, как о талантливой актрисе, а может и через пятьдесят лет ты ещё будешь работать. Знаешь, тебе ведь может очень повезти и даже через сто лет тебя не забудут, твоё имя будет среди великих. Но это будет позже. А сейчас тебя ожидают букеты цветов, моря улыбок, бури аплодисментов, слёзы радости от полученных ролей и многое другое. Ты не представляешь себе как приятно ощущать себя известной. Все знают тебя и твой талант. Им хочется быть такой же прекрасной и неподражаемой, как ты! Ты ведь об этом мечтала? Я вижу, как у тебя загорелись глаза. Соглашайся! Это твой шанс, ты можешь взять с собой кого хочешь. Ну, говори! ( успокаивается) Хотя, прости я не хотел давить на тебя, твоё решение закон. Это твоя жизнь и ты можешь распоряжаться ей по своему усмотрению. Решай, у тебя ещё целый месяц.

Ариша: Ну ты и лекцию про актёрство раскатал! Но ты знаешь, почему бы не попробовать, я согласна!

Картина шестая.

Сцена поворачивается. Первоначальная обстановка. На столе лежит чемодан. Ева Павловна и Ариша собирают вещи. Пётр Петрович спускается по лестнице.

Пётр Петрович: Ну что дамы, как продвигаются сборы? Вы там особо не набивайте чемоданы, если что-то понадобиться я Арише в Москве куплю.

Ева Павловна: Ай, Пётр, за чем же покупать, если можно с собой взять.

Ариша:Вот-вот, тем более если у меня вещей и так очень даже мало.

Ева Павловна: Ариш, я надеюсь ты к зиме вернёшься и твой полушубок я класть не буду, а то он так много места занимает.

Ариша: Да уж я постараюсь, да если я и решу остаться в Москве, то обязательно приеду тебя навестить, вот тогда и заберу остальные вещи, а положа руку на сердце, говорю тебе, что на смогу тебя здесь одну бросить. Если, дай Бог, всё хорошо пойдёт, то ты тоже к нам в Москву переедешь.

Ева Павловна: Спасибо тебе, Аринушка, ну ты уж не загадывай, мало ли что.

Ариша: Ладно, я не буду загадывать. ( пауза, складывает вещи) Пётр, что ты посреди лестницы остановился. Спускайся к нам, поможешь вещи утрамбовывать. Ты вот сейчас на этом чемодане посидишь и туда можно будет ещё чего-нибудь положить.

Пётр Петрович (спускается, говорит испуганно): Арина, а сколько у тебя там этих чемоданов?

Ариша: Да всего-то три чемодана и четыре сумки.

Пётр Петрович сел посреди лестницы, открыв рот.

Ариша(смеётся): Пошутила я, не волнуйся, ты спускайся, спускайся!

Пётр Петрович: Нет, а если серьёзно, сколько у тебя там багажа получается?

Ариша: Да один чемодан и маленькая сумка со всякой мелочью, успокоился?

Пётр Петрович: Вообще-то легче стало...

Ева Павловна (перебила): Ариша, а где твой фотоаппарат, который Семён из Ярославля привозил?

Ариша: А он сейчас у Семёна. Я ему дала Радугу пофотографировать.

Ева Павловна: Пусть он его с собой возьмёт.

Ариша: Конечно же, я же должна на память столицу поснимать. Там, всякие памятники, и метро говорят, в Москве самое красивое в мире.

Пётр Петрович: Да, вообще-то столица у нас очень даже ничего, мне кажется какой-нибудь мировой не уступит.

Ева Павловна: А кстати знаешь, Ариша, что твоя бабушка в Москве-то была.

Ариша: Когда это тебя угораздило?

Ева Павловна: Мне тогда четырнадцать лет было, Я тогда ещё в школе училась и мы с классом на экскурсию ездили на четыре дня. В музеи в основном ходили, только вот в последний день нам льготные билеты в Большой Театр предоставили, места, конечно, так себе были, зато я с гордостью могу сказать, что была в Москве в Большом Театре! Мы оперу какую-то смотрели.

Ариша: Ну оперу я не очень люблю...

Ева Павловна: А музеи какие: и картины, и народно-прикладного искусства.

Пётр Петрович: А я больше всего Третьяковскую галерею люблю, там на мой взгляд лучшие картины собраны.

Ева Павловна: Да-а, а кони-то какие на крыше, на всю жизнь запомнила, красавцы!

Пётр Петрович: Ева Павловна, Вы путаете, кони, они на Большом Театре, а на Третьяковской галерее, там ничего нету, вроде бы.

Ева Павловна: Не надо, я вот как сейчас помню.

Пётр Петрович: Я конечно не историк, но может быть, когда Вам было четырнадцать лет кони и стояли на Третьяковской галерее.

Ева Павловна: Да за пятьдесят пять лет, я думаю, где они только не постояли, и на Пушкинском музее, и на Малом театре, а теперь вот на Большом.

Пётр Петрович: Да, наверное Вы правы, вот приедем в Москву, я найду какую-нибудь книгу, где описано, как менялся Большой театр, там наверняка написано, когда же всё таки туда коней поставили.

Ева Павловна: А метро-то, просто картинная галерея, да ещё хорошо освящённая.

Пётр Петрович: Да-а, метро у нас пока что не изменилось, каждая станция - произведение искусства, какие там неотразимые витражи, мозаики.

Ева Павловна: Мне особенно одна мозаика запомнилась, на какой станции уже не помню, а называется "Девочка в апельсинах", или нет " с персиками", точно, " Девочка с персиками".

Пётр Петрович: Вы знаете, мне кажется и метро у нас за пятьдесят лет успело порядочно измениться. а что на Вас ещё произвело такое сильное впечатление?

Ева Павловна: Ну конечно же памятник великим Минину и Пожарскому, заложивших великий город на семи холмах, да и князю Юрию Долгорукому.

Пётр Петрович: Да-а, я смотрю, Москва произвела на Вас неизгладимое впечатление. (пауза) Арина, почему ты зонтик выложила?

Арина: Да зачем он?

Пётр Петрович: Ну ведь Москва, это такой же населённый пункт, как и ваше Рылово, там и дождь и снег ещё чаще чем где-нибудь идет.

Ариша: Да, ну ладно, видишь он какой большой, смотри сколько места занимает.

Пётр Петрович: Ничего, лучше платье какое-нибудь вытащи.

Ариша: Не могу, я беру с собой всё самое нужное. ( Пётр Петрович смеётся) И не вижу в этом ничего смешного. Ну где же этот Семён с моим фотоаппаратом, придётся самой к нему идти, а там как раз дождь намечается.

Пётр Петрович: Хочешь я тебе компанию составлю?

Ариша: Да пожалуйста! Бабуль, мы пойдём к Семёну, а ты тут с вещами закончи. Ладно?

Ева Павловна: Идите-идите, пока дождь не начался.

Ариша: Пока, мы скоро.

Пётр Петрович: До свидания.

Уходят

Ева Павловна: Давайте-давайте. (пауза) А зонтик-то забыли!

Картина седьмая.

Сцена поворачивается. Маленькая комнатка, на стенах облупившаяся краска, стол, кровать и кресло-качалка в котором сидит Радуга. Семён забрался на стол.

Радуга: Вот и месяц пролетел, Семён, Семён, ты слышишь меня? Ариша уезжает в Москву, завтра, уже завтра. Она берёт нас с собой, слышишь? Нет, ты смотри мне в глаза. Ты должен радоваться за неё, почему ты не радуешься за нас? Мы едем в Москву, мы будем ходить в театры, в библиотеки. Смейся, радуйся, прошу тебя, я уже не могу. И мне кажется ты тоже. Почему нам не весело? Мы должны радоваться, смеяться, ликовать. Ликуй же, Семён!!!

Семён: Успокойся, Радуга. Я вижу, что на твоей душе неспокойно, слишком неспокойно. Ты чего-то боишься, но не можешь выразить словами. Тихо, тихо, не плачь. Почему ты так не хочешь ехать в город?

Радуга: Я? Не хочу? Да я об этом мечтала всю свою жизнь.

Семён: Так в чём же дело?

Радуга: Не знаю. Ты не заметил как время потекло после того как Ариша согласилась поехать в город. Она изменилась. Ты этого не видишь, но она очень изменилась. И всё изменится. Я чувствую, я знаю, что это конец, грустный конец. Эх, Семён, ничего уже не изменишь. Если что-то должно произойти, то это обязательно случиться, рано или поздно, но случится. Я чувствую, мы с тобой выберемся, а кто-то останется в этой яме. Но-но я не знаю кто, или же, нет, я не хочу знать.

Семён: Мы выберемся, хотя ещё ничего не случилось, а может эта туча нас обойдёт?!

Радуга: Семён! Ты что, меня не слушал?

Семён: Да нет же, просто во мне ещё теплится огонёк надежды на жизнь. И я не меньше тебя боюсь сам не зная чего. Я понимаю и ощущая, что над нами нависает какое-то зло.

Радуга: Ты сказал, что ты ещё веришь, так верь же, верь! А время-то как бежит, Боже, а мы за ним, а оно от нас, а мы падаем, а оно бежит, а мы гибнем, а оно бежит. И ещё никто его не догнал.

Всё будто бы замирает, может звучать тихая музыка ( даже мажорная, но лучше её переплести с минором). Занавес.