Солнце близилось к горизонту, а предметы бросали на песок стелящиеся тени, когда я решил пройтись по пляжу, найти какой-нибудь тихий уголок и посидеть там. Вечер выдался теплый. Мои босые ноги утопали в мягком белом песке, идти было трудно, но приятно. Я подошел к воде и двинулся направо в сторону небольших гор. Я шел вдоль берега, и ногам поначалу было холодно, но вскоре они привыкли к прохладе черноморских волн.
По песку прохаживались чайки, ища, чем бы поживится, но, завидев меня, они взлетели ввысь, обогнули меня и приземлись за моей спиной. Крики их выражали недовольство, что их отвлекли от важного занятия.
Накануне был слабый шторм и моросил дождь, но погода разъяснилась; по небу не проплывало ни облака. На берег вынесло много водорослей, которые противно пахли. Я ускорил шаг и прошел их.
Из ресторана, хозяин которого каждый день ближе к вечеру устанавливал небольшой черный прожектор, направленный в сторону моря, вышли папа с дочкой. Девочка лет семи в розовом купальнике подошла к воде и посмотрела вдаль. Пожилой отец в черной футболке и болотного цвета брюках приблизился к ней и сказал: "Пойдем". Она взяла его за руку, и они вышли на асфальтовую дорогу и вскоре скрылись за поворотом в сторону отелей.
Я не решился лезть по огромным камням и бетонным треногам, о которые разбивались волны, так как не желал намокнуть или навернуться на камнях, покрытых скользкими водорослями. Обойдя ресторан, прожектор которого ещё не зажегся (кажется, он никогда и не зажигался), я оказался на дороге, уходящей за гору, и продолжил прогулку. Изредка проезжали машины, и приходилось приближаться к бетонному возвышению, тянущемуся вдоль дороги, чтобы пропустить их.
За рестораном находилась площадка. Там лежала пластиковая лодка голубого цвета, а в асфальт были вделаны заржавелые железные рельсы для спуска лодок. Мне чем-то понравился этот вид. Возможно, своею умиротворенностью. Я старался идти медленно и любоваться красивым пейзажем, но привычный быстрый шаг городской суеты, инстинктивное желание не опоздать бог знает куда, вечное нетерпение и торопливость - городские причуды перечили наслаждению спокойной ходьбы среди спокойных мест засыпающей природы. Недаром турист из крупного города часто наслаждается контрастом частичной подвижности у барной стойки, за столом в ресторане, на лежаке или на полотенце на пляже или у бассейна, и стремительного, сосредоточенного движения людских масс города. Но только натура человеческая - да и жизнь в целом - такова, что вечно перечит покою в подсознательной жажде движения. Оттого, быть может, уставший путешественник путешествует, игрок играет, пьющий пьет, любящий любит, грешник грешит, а праведный грешит, но кается.
Я шел и не следил за временем, точно влюбленный, опьяненный счастьем быть рядом со своей дамой сердца. В моих наушниках звучала песня о мужестве ковбоя, что мчится на своем резвом коне сквозь пыль и опасность, обгоняя пули и смерть, только бы заключить свою любимую в вечные объятия, взять её за руку и отпустить лишь на смертном одре. Я не слышал своих шагов. Солнце краешком заглянуло за возвышавшуюся передо мной гору. Дорогу живописно освещали яркие лучи заката. Романтик в такой момент непременно подумал бы о любви, сладкой, как поцелуй, или печальной, как осенний дождь, но я о любви не думал. Я не летал в облаках в поисках красивой поэзии мечты, но на земле ощущал всю красоту поэзии природы, и тепло разливалось по моему телу сонной рекой. Напевая одну и ту же песню и пропуская машины, я не думал, но видел прекрасный мир, куда часто звала меня моя душа - из мира людей к миру прекрасного.
Дорога обогнула гору и вывела меня к группе одноэтажных домов и белому фургону на двух колесах, под который для равновесия были подложены деревянные бруски. Рядом с одним из домов стоял пароход из кирпича, в помещения которого вела черная железная лестница. На палубе этого сооружения возвышалась телевизионная антенна. Была ли это беседка, комната для отдыха, или это был жилой дом, определить сложно. Облупившаяся краска, проглядывающий из-под штукатурки кирпич, пробивающаяся из асфальта растительность, крыши, слегка прикрытые мхом - в этом месте чувствовалась гармония между природой и человеком, явление весьма редкое. Вокруг меня предстало скромное пристанище рыбаков.
На камнях лежала разбитая деревянная шлюпка. Кто знает, какой силы шторм вытерпели эти доски, поломанные разгневанной стихией? И выжил ли отважный рыбак, которого постигла неудача? А быть может, его нашли на берегу среди обломков, павшего в отчаянной схватке за жизнь или умирающего в крови? И тогда его похоронили, а на месте скорби воздвигли лодку, на которой погибший рыбак уплывал каждый день за уловом и в один день не вернулся? Или тело его поглотила морская пучина, а лодка служит рыбакам воспоминанием о том обветренном лице товарища, что их покинул навсегда? Воспоминанием... Или, может, предостережением? А был ли вообще в этой шлюпке рыбак, когда на море поднялся шторм? Лодка могла быть привязана у берега, но буря вырвала крепления, потрепала жертву и, точно ребенок в истерике, швырнула о камни надоевшую игрушку. Кто знает...
Рыбацкая пристань по форме напоминала букву "Т": вдоль пристани качались на волнах лодки, катера, парусник и откуда-то взявшийся катамаран, а перпендикулярно ей располагалась вытянутая площадка, обрамленная накиданными как попало, торчащими из воды треногами. Кое-где на треногах, закинув удочки в море, стояли рыбаки. Пристань представляла собой несколько толстых бетонных плит, которые положили на камни. На входе стояла пустующая деревянная будка с железными решетками на окнах и открытые покосившиеся ворота. Рядом с будкой были припаркованы машины старых моделей, которые, вероятно, принадлежали рыбакам.
Мне хотелось найти уединенный уголок, поэтому я двинулся дальше. Я пошел ещё две точно такие же пристани, пока, наконец, не увидел вдалеке пустую площадку. Опустив взгляд на камни, я заметил черепаху, которая вышла понежиться в лучах заходящего солнца. Проехала машина, и черепаха мигом спряталась в панцирь. Подождав немного, она лениво выбралась из своего убежища и медленно поползла в щель между камнями. Я посмотрел на неё и двинулся дальше.
На бетонных плитах пристани в тщетных попытках уплыть били хвостами пойманные рыбы. Казнь угря уже состоялась: его голова лежала неподалеку. Рыбаки равнодушно взглянули на меня и отвернулись. Их поплавки едва покачивались на водной глади. Камни, выглядывающие из воды, были покрыты ярко-зелеными водорослями. На неровный деревянный причал присела чайка, внимательно осмотрела всех рыбаков и с удовлетворенным видом улетела. В нескольких местах плиты обвалились, и в образовавшихся щелях плескалась темная вода. Я вышел на площадку и прошел до её дальнего правого края. Здесь, в отличие от заводи, образовавшейся на пристани благодаря треногам, волны были сильнее. Волны разбивались о треноги, подбрасывая ввысь море брызг и оставляя за собой пену. Я присел на камень, выключил музыку, вдохнул морской воздух и закрыл глаза.
Через некоторое время я вновь открыл их и вздрогнул от неожиданности. На треноге метров в двух от меня стоял старик лет шестидесяти, очень маленького роста, с седой бородой по грудь и короткими волосами. Одет он был в засученные до колена черные штаны и белую футболку в широкую черную полоску. Старик, как и вся его одежда, промок до нитки.
-Приветствую тебя! - произнес он, глядя на меня живыми и добрыми старческими глазами. Затем, ловко прыгая по скользким камням своими короткими босыми ногами, он очутился передо мной. Старик протянул мне руку, и я её пожал. Его рука была сухая и шершавая от мозолей, но ещё полная сил. Старик присел на бетонную треногу рядом со мной и сказал:
- Не часто мне случалось видеть задумчивые лица в этом чудесном уголке! Ты, верно, искал уединения? Ты чем-то опечален? Ну, ничего, я осмелюсь на немного отвлечь тебя от самого себя, ты не против?
- Кто вы? - прервав его, спросил я.
- Ах да, я совсем позабыл представиться, просто так редко встречается собеседник, ведь с рыбами-то не поболтаешь! А рыбаки только и знай, что твердят о фортуне, море и судьбе! Улов для них - это жизнь, ведь в море чего только не поймаешь: там плавает и еда, и деньги, и вкус жизни, и мечта, а, порой, где-нибудь на берегу или на рынке можно поймать и жену-ундину, скромный домик, семью и счастье. Только говорить с рыбаками мне как-то не хочется - я о них всё знаю, их рассказы я слышал много раз, но вот что бы мне хотелось послушать, так это что-нибудь новенькое. Поверьте, жизнь без новых впечатлений скучна и утомительна, как одиночество... Я, конечно, люблю быть один, но быть одному приятно до того момента, пока в голову не придет вопрос: "А кому я здесь весь такой нужен?" С этого вопроса или похожего на него и начинается одиночество. Вдруг приятное ощущение исчезает, приходит желание оказаться рядом со знакомыми людьми, поговорить, послушать, успокоиться. Потом компания знакомых лиц вдруг надоедает, как банальность, и вновь хочется побыть одному до невыносимого и тревожного укола одиночества. А если оказаться там, где нет людей, на необитаемом острове, например? Полагаю, человек в своем одиночестве будет гулять по краю обрыва, и едва умрет надежда, за ней последует разум. Сумасшествие или смерть - вот два пути безнадежности. Ой, ну какой я философ! Впрочем, о чём ты там меня спрашивал? Ах, ну да, вспомнил. Меня зовут Фредерико Непунио, последний живой представитель древнего рода Непунио. Моё родовое древо начинается бог знает с какого времени, и бог знает кто были мои предки, но я здесь и к твоим услугам.
- Вы прекрасно говорите по-русски. Как вы очутились на том камне, о который сейчас разбилась волна?
- Спасибо. В Кранево много русских заглядывает, и я живу уж долго, вот и выучился помаленьку. Спрашиваешь, как я там очутился? Многие задавали мне подобный вопрос и получали ответ немного погодя. И ты подождешь. А в конце нашей беседы ты спросишь меня вновь, и я отвечу. Я видел, что ты глубоко вздохнул и закрыл глаза. О чем ты думал в тот момент, когда слушал голос моря?
Сколько не спрашивали меня: "О чем ты думаешь?", каждый раз где-то внутри затаивается какая-то нерешительность, колебания, смущение. Не подумайте, я не думаю ничего неприличного, но то ли непонятный страх быть непонятым, то ли трепет перед откровенностью в привычной искусственности и скрытности общества, то ли самокритичное осознание всей пустоты своих мыслей и самого себя, но вопрос этот каждый раз застает меня врасплох. Повисла короткая пауза. Глаза Фредерико выказывали интерес к моей персоне и вместе с тем будто проникали вглубь моей души, заранее зная ответ на свой вопрос. Так орнитолог с интересом наблюдает за птицами, хотя уже давно знаком с особенностями их поведения. Внешность старика вызывала у меня доверие, однако часто внешнее добродушие, приятная улыбка, дружелюбное обращение не отображают ни характера, ни свойств души, а, наоборот, выставляют напоказ черты, противоположные сущности человека. Я ответил философски:
- Да ни о чем особенном. Мне показалось замечательным сидеть вот так и слушать звуки разбивающихся волн. Я подумал о чудесной успокоительной силе этих звуков и вообразил, как множество утомленных людей выходит после работы на берег, садится на песок и слушает. Затем они встают и спокойно расходятся по домам. Быть может, тогда в мире было бы на несколько миллионов меньше семейных ссор и разочарований?
- Мне нравится ход твоих мыслей. Но нет, количество ссор и разочарований не уменьшится. Мир порочен и развратен. Человек не желает противостоять искушениям страстей и всё глубже погружается в грязную пучину всех людских наслаждений, которые медленно высасывают из него все добродетели и оставляют животное, бездумное и порочное, худшее из всех животных. Порок - самая старая новинка человечества. И она навечно останется в моде, ведь порочны все! А кто придумал пороки, наслаждения, оргии, разврат? Кто придумал игорный дом, бордель, алкоголь, вымогательство, насилие, убийство, войну и многое другое? Дьявол, "князь мира сего"? И многие ответят: "Да!" Но пусть лучше задумаются перед ответом. Задуматься есть над чем. Например, не является ли образ сатаны лишь обобщением, лицом типизированным, человеком, в котором собрано множество людей, общество, что выдумало себе пороки, претворило их в жизнь и спряталось за маской необъяснимого? В книге Исайи есть слова: "Видящие тебя всматриваются в тебя, размышляют о тебе: "Тот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, вселенную сделал пустынею и разрушал города её, пленников своих не отпускал домой?" Этот злодей, что строит козни миру, - не тот же это мир, что вредит сам себе и отрицает вину, как ребенок, который нашалил и врет родителям, чтобы избежать наказания? Как просто поверить в сказку о неведомой силе, которая искушает человека. Но нужно и возвращаться на землю! Искушения человеческие, которые, по моему убеждению, сам человек себе создал, приоткрывают темные стороны души, откуда и рождаются злоба, коварство, подлость и другие низости финального оплота тупиковой ветви эволюции. А проявления этих низостей порождают зависть, алчность, разногласия, ссоры, убийства... Ты упомянул ещё разочарования, ты был разочарован в чем-нибудь или, вероятно, в ком-нибудь?
- Признаться, да. Довольно часто посещало меня разочарование, причем в самых разных образах: я разочаровывался в вещах, понятиях, знакомых людях, иногда в собственных силах...
- Разочаровываться и плохо и хорошо. Плохо это тем, что, во-первых, разочарование - один из итогов сомнений. А в сомнениях умирает вера. Во-вторых, c разочарованием приходит уныние. Уныние не признано обществом. Свет страшится мрачных и несчастный лиц, для него подобное лицо противно, как гнилой фрукт, и ужасно, как зараза. Общество отвернется от тебя. И если у тебя нет верного друга, о руку которого ты сможешь опереться в тяжелый час, ты обречен томиться в темнице одиночества. Участь заключенных терпимей одиночества, ведь преступления совершают многие. Ну, а с приходом одиночества, как я уже говорил, уйдет надежда. Не сразу, но уйдет. А без веры и надежды жизни нет... Хорошо же тем, что, во-первых, разочарование в людях выражает протест души перед падшей моралью, а значит не погиб твой разум, не погиб человек... Во-вторых, тот, кто перешагнул через разочарование, кто скатился с лестницы и встал на ноги, тот сможет преодолеть любые трудности и добиться всего, чего пожелает. Кто побеждает себя - у того весь мир на ладони.
- Что же, получается, человека без веры и надежды ждет смерть?
- Да. Или сумасшествие.
- А нигилисты?
- Они верили в себя.
- А идиоты?
- Идиот неисправим, как сумасшедший. Но только сумасшествием заболевают, а идиотами рождаются.
- Ну, а если такой друг всё же есть?
- Он поможет. Никто не протянет руку, чтобы вытащить из трясины, никто не встанет на твою сторону, никто не спасет, кроме друга. Ты говоришь, у тебя есть друг?
- Я лишь рассматривал разные варианты. Нет, боюсь, среди моих "друзей" не найти друга. Однако не было беды... Поэтому не буду категоричен. А без друга не обойтись?
- Возможно всё, но хватит ли сил? Каждый человек должен смириться либо с окружающим, либо с одиночеством. Смириться с первым - противно, со вторым - невыносимо. Как гласит пословица, из двух зол выбирай меньшую. Но между двумя гранями всегда есть ребро. Задержаться на ребре, поселиться между гранями - вот в чем поможет друг. Жизнь прекрасна в равновесии и чудесна в дружбе.
- Вы не забыли о любви? Найти любовь не проще не сложнее дружбы, но жить с ней ещё приятней, разве не так?
- Мой тебе совет, ищи и то и другое. Всемогущ король, по левую руку которого стоит дружба, а по правую - любовь. Ах, любовь... В любовь можно не верить, её можно отрицать, можно ненавидеть, о ней можно злословить, но достаточно раз испытать, чтобы все прежние мысли и слова обратились в прах. Все слова страсти - пустой звук в молчании любви. Любовь - волшебный источник, но стоит раз пригубить - и пленен на всю жизнь. Но в жизни убивает всё: и болезнь, и стихия, и наслаждения, и горе, ненависть и в том числе любовь. Всё, что дарует жизнь, способно её и отнять. Так и любовь. Она готова предложить тебе любые сокровища, но взамен истощить все твои силы на её поиски, разбить твоё сердце и превратить его в лед, или омрачиться смертью перед лицом судьбы. Она прихотлива, как океан, и опасна, как отравленный клинок, но сулит наслаждения, а потому невероятно привлекательна. Любовь обманчива, словно туман, ей ничего не стоит застлать твои глаза пеленой, чтобы затем внезапно распахнуть их. Её игры и озорной характер сулят страдания, но терпеливые будут награждены, она уступит и обогатит. Но ошибаются те, кто думает, что любовь найдет тебя сама и подарит много радости и счастья. Что за благотворительность! Любовь нужно заработать поисками и страданиями. Счастье даруется лишь взамен на несчастия. В том и суть. Ну, а зачем дружба? "Friend is a four letter word". Друг поможет и в этом. И ещё, за добро плати добром, за дружбу - дружбой.
- Вы, наверное, и есть всемогущий король, раз так убедительно говорите?
- Я был им. Но... - Старик прервался и тяжело вздохнул. Без того бледный, он сильно побледнел, а в глазах стояли слезы. С трудом сглотнув (мне кажется иногда, что все горестные слова перед тем, как будут произнесены, скапливаются в горле и давят на стенки, словно стремясь задержаться подольше на последней ступени эшафота), он дрогнувшим голосом продолжил:
- Но мой близкий друг ушел на войну... и не вернулся, а Эмилия... милая Эмилия... умерла при родах. Ребенок погиб вместе с ней.
- Это ужасно. Глубоко сочувствую вашему горю...
- Не говори так. Молчание часто красноречивее слов. А ощущение, что ты достоин сочувствия только усиливает боль. Люблю своих врагов, их презрение к моему горю дает мне опору подняться и жить дальше.
- У вас много врагов? Вы не кажетесь человеком, у которого они есть.
- Если человек претворяет в жизнь свои таланты, то всегда найдутся те, кому это не нравится.
- О каких талантах вы говорите? Чем вы занимаетесь?
- Я композитор. Сочиняю музыку, которую сам и играю.
- На каком инструменте вы играете?
- На гитаре. Когда поет моя гитара, я чувствую, как воздух наполняется романтикой, и нежно плачет душа. Я закрываю глаза и уношусь в тот особенный мир, где живет музыка наших сердец. Ведь музыку нужно не слушать, её надо чувствовать, вкушать, впитывать, как губка. В музыке есть своя жизнь, необычная и красивая, как фораминифера.
- Я тоже играю на гитаре и пару раз посещал тот мир, о котором вы так красноречиво отзываетесь.
- Пару раз? Маловато. Если бы там можно было поселиться, я без колебания сделал бы это.
На этом наша беседа прервалась. Мне очень нравилось разговаривать с Фредерико, его голос приятно нашептывал слова, которые сплетались в чудесные фразы. Его манера говорить напоминала волну: она набирает высоту, надевает гребень и обрушивается на слушателя потоком красноречия. Речь старика была пронизана всеобъемлющим мечом философии, каждое слово призывало задуматься.
Старик сидел рядом со мной и задумчиво глядел на горизонт. Затем он вздохнул и посмотрел на небо. Солнце давно скрылось за горой, но ещё оставалось светло. Поблекли розовые краски на горизонте. Небо синело. Море с каждой минутой становилось всё темнее, напоминая о своем названии. Фредерико встал с треноги и подсел на камень, на котором сидел я. Он задумчиво произнес:
- Каждый раз, когда я вижу, как умирает очередной день, я вспоминаю о смерти. Не знаю, где я буду, когда мой труп схоронят в земле, сожгут или бросят в море, но знаю, что не здесь. Мне не хочется предполагать, где я окажусь, но чувствую, что больше не вернусь в те места, где прошла моя жизнь. Я стар и всё чаще засыпаю с мыслью о том, что скоро моё тело сгниет, кости рассыплются в пыль, меня не станет. Нет детей, что вспомнят обо мне, нет друзей, нет Эмилии... Интересно, я увижу её, когда умру? Надеюсь... Но боюсь. Боюсь смерти, боюсь переступить эту грань, которая отделяет всех тех, кто был, от тех, кто есть... Всем предстоит сделать последний шаг. Кто ушел, тот смог, кто уйдет, тот сможет. И я смогу. Но позже. А пока я жив. И в последний день я буду сед, и шагну в небытие! Ты хотел знать, как я попал на тот камень? Это море - мой дом. Я покидаю его в поисках душ, что разделят со мной моё горе, мысли, одиночество, старость... Мне пора. Через полчаса станет совсем темно и похолодает, поторопись в отель. Momento more, и увидимся в море!
Едва умолкли его последние слова, как он вскочил на ноги и, не дожидаясь ответа, прыгнул в воду. Я решил подождать, пока он вынырнет, чтобы прокричать ему "до свидания!". Но, сколько я не всматривался в темные воды Черного моря, Фредерико нигде не было видно. Старик затерялся в морских просторах, точно мышь в поле. Бросив искать, я отправился в обратный путь, размышляя над мелодичной фразой старика: "И в последний день я буду сед, и шагну в небытие!"
Темно-синее пространство над головой засверкало миллионами искорок - наступила ночь. Откуда-то из-за горы забрезжил мягкий свет. То всплывала из пучины забвенной неизвестности полная луна. Её слабый свет, словно скальпель, надрезал ночной мрак.
Через четверть часа я дошел до своего отеля, поднялся в номер и лег спать.
Наутро меня разбудил луч солнца, пробивавшийся сквозь щель между шторами. Он светил мне прямо в глаз. Я зажмурился и отвернулся, но спать больше не мог. Я поднялся и отправился в ванную. Пока я расчесывался, один волос приземлился в раковину. Он был седой. Я слишком молод для седых волос! "Вероятно, это волос Фредерико" - подумал я и пошел завтракать.
Весь день прошел на пляже, а вечером я начал собирать свой чемодан. Был вторник, а в четверг мой отдых заканчивался.
Следующее утро принесло неприятный сюрприз - ещё несколько седых волос. Я заметил его, когда умывался. Мне сразу вспомнилась та фраза старика. По телу пробежала дрожь. "А вдруг это проклятие?" - пришла мне в голову мысль.
После завтрака, мой путь лежал по знакомой дороге в сторону рыбацкой пристани. Я хотел застать там старика или спросить о нем кого-нибудь из рыбаков. Фредерико я не обнаружил, зато человек десять стояло на треногах, закинув удочки в ожидании улова. Худой и смуглый мужчина лет сорока, одетый в темно-синюю футболку, черные шорты и тапочки, стоял на бетонной плите пристани. У него было очень серьезное выражение лица, короткий подбородок с ямочкой и шрам на левой щеке. Я обратился к нему с вежливым вопросом по-русски, но он ничего не понял, зато посмотрел так, что мне сразу стало понятно, что говорить с ним больше не следует. Тогда, вспомнив, что старик часто разговаривал с рыбаками, я подошел к другому рыбаку, у которого лицо было более добродушным, и сказал:
- Здравствуйте! Фредерико Непунио, вы не знаете его?
Услышав это имя, рыбак вздрогнул, а все, кто стоял рядом, обернулись. Я принялся расспрашивать их, что они о нем знают, но ответом на мои вопросы было молчание и ужас в глазах. Затем один из рыбаков ответил что-то по-болгарски, из чего я понял только "ты", "зло" и "смерть". Он сказал что-то ещё, и все стали сматывать свои удочки и расходиться. У меня не получилось вытянуть из них больше ни слова. Люди прятались по домам, и в каждом их движении отражался страх. Страх этот воздушно-капельным путем очутился и во мне. Я вернулся в отель и заперся в номере. Меня посещали мысли о смерти...
***
Мы сидели на кухне у моей знакомой и внимательно слушали рассказ мрачного молодого человека, которому недавно исполнилось двадцать два года и который неделю назад вернулся из Болгарии. Невинный преступник при виде гильотины, на его юном лице была написана вся любовь к жизни и весь страх её потерять, глаза свидетельствовали о ночи без сна, а щеки покрывал лихорадочный румянец. Он мог часами смотреть в одну точку и не видеть ничего, кроме мрачного строя своих мыслей. Раньше веселый и жизнерадостный, теперь он не улыбался. Он пил вино, точно воду, машинально опустошая бокал за бокалом.
Я записал его рассказ, когда вернулся домой, немного оживив и приукрасив его, так как молодой человек рассказывал задумчиво и монотонно, словно рот его сам произносил слова, тогда как его обладатель был погружен в себя.
Рассказчик умолк. Невозможно было определить, спит ли он, думает, или уже мертв - так он был неподвижен и бледен. Прошло минут пять, прежде чем молчание было прервано. Моя знакомая воскликнула:
- Ни за что не поверю, что это правда! Я не вижу ни одного седого волоса на твоей голове! Может, тебе это приснилось?
- Нет, мне ничего не приснилось. Я отстриг их. "Лучше сразу умереть, чем жить ожиданием смерти". Не помню, чья это цитата. Налейте мне ещё вина...
***
С тех пор, как мы сидели в гостях у знакомой, я больше не встречал этого мрачного рассказчика. Однако меня интересовала его участь, и я часто спрашивал о нем у тех моих товарищей, кто знал его, общался с ним. Насколько мне известно, спустя год после нашей последней встречи он постригся налысо и снова посетил Кранево с целью найти старика Фредерико и выяснить о нем как можно больше. Непунио как в воду канул, все попытки его разыскать оказались тщетны. Только от рыбаков удалось узнать, что лет пять назад двое из них разговаривали с маленьким стариком, который представился так же. Потом волосы их начали седеть, а через два года они умерли во сне. Рыбаки скорбят о смерти своих товарищей и считают старика злым духом моря, решившего отомстить им за улов. Поэтому они очень пугаются, едва услышав его имя.
Вернувшись из Болгарии, седеющий несчастный стал посещать церковь, но через два месяца разуверился в праведной жизни и с головой окунулся в наслаждения. Он проигрывался в карты, лез в долги, до утра засиживался в клубах, пил в шумных компаниях и менял девушек, как перчатки. Молодой человек нашел себе утешение в беспробудном разгуле и в одно зимнее утро, на рассвете, его нашли мертвым в постели с очаровательной девушкой. Он улыбался.
Вы, верно, хотите знать, почему Фредерико так поступил? Что им руководило: страх перед смертью или безумие одиночества, желание вечной жизни или зависть перед молодостью, злоба, утаенная внутри, или ненависть? Или, может, перед нами вовсе и не человек, а призрак, что скитается по свету, желая обрести покой? Или же призрак старика, встав на распутье между мирами, обрести покой не может, от чего страдает и ищет утешения в общении? Или, может, он забирает души умерших с собой и наслаждается приятной компанией? Возможно, и это предположение неверно, а Фредерико - демон, явившийся на землю за душами, что будут ему служить? Служить или страдать, изнывать в мучениях на потеху злу неведомому и коварному? Можно ещё согласиться с рыбаками, и принять смерть молодого человека за проделки злого духа моря, который мстит рыбакам и ошибся в припадке гнева. Фантазия безгранична, суть одна - я не знаю. Спросите старика сами, если увидите его. А мне остается только воскликнуть напоследок: "Пусть царит неопределенность..."