Июльская ночь. Звёздный иней.
На лацкане неба пятно. 
Воздух синий. 
Дневное хитросплетение линий
в эти часы подвянувшего лука пучок.   
И открытый зрачок, 
по тёмной комнате шаря,
подключив полусонные два полушария, 
недоверчиво окунул себя в синеву.
Deja-vu.

Вяло, 
отбросив ватное одеяло,
он накинул на плечи ночь.
За стеной у соседей дочь 
заплакала, но вскоре умолкла. 
Уснула.
Он подошёл к стулу. 
Сел.
И сутулая луна, проплывая мимо, 
его окатила светом.

Этим летом ему было плохо:
часто болела печень,
изводила изжёга.
В моду вошла йога.
Исправляя осанку "асаной",
предаваясь "дхьяне" в ванной,
поскользнулся, повредил ногу.
Слава Б-гу, не руку. 
Руку было бы хуже - 
рвётся там, где уже.

Обычно, 
по ночам его комната супрематична:
беспредметно-абстрактна, 
загадочна, футуристична. 
И, поэтому, сразу она непонятна глазу. 
Превращаясь в сгустки и тёмные пятна
они проступают невнятно),
не зная нормы,
при этом меняя свой цвет на чёрный),
синева размывает формы
внутрикомнатного убранства,
лишив привычного постоянства,
трёхмерность пространства,
искажая и трансформируя оное  
во что-то квадратное и чёрное.