За ужином, где собрались все родственники Михаила (его приезд тоже включили в этот праздник) отметить проводы "Коляды", которая отъезжает на белых конях и встретить Рождество Христово собралось немного людей. Деревня некогда большая и многолюдная сейчас захирела и местное население, которое и собрались за столом почти поголовно, были в солидном возрасте. Все они великие знатоки, как нужно провожать старый год, как встречать новый, а затем все праздники проводить, как положено, аж до самой масленицы. Вот и сейчас шел ожесточенный спор между дядей Михаила Силантием и его соседом Фролом по поводу, как и что нужно исполнять при колядовании.
Честно говоря, для Михаила, который за последние десять лет появился в родной деревне в первый раз, все эти Святки, Рождество, Крещение и другие, можно сказать народные праздники, были темным лесом. Как ушел в восемнадцать лет в армию, так и не появлялся здесь больше до сегодняшнего дня. Мать попросила приехать попрощаться. Так как она никогда ни о чем его не просила, гордость не позволяла, он понял, что ехать нужно обязательно. Бросив все свои, как всегда неотложные дела, решил поехать на Родину. Вот и сидел в настоящий момент за обильно накрытым столом, в красном углу и слушал стариков и старушек, как они в молодости встречали и праздновали все эти праздники. Он помнил, хотя и смутно, что точно в такие же праздники и он, будучи ребенком, а затем и подростком с удовольствием принимал в этих забавах участие. Особенно запомнился праздник Рождество, вернее ночь перед рождеством, когда они собирались с ребятами и девчатами, все приодетые в обновки, с большой самодельной звездой на шесте, и всей ватагой шли "колядовать". Даже сейчас он мог вспомнить небольшое четверостишье этих, толи песен, толи просто стихов, исполняющихся их компанией речитативом:
Поздравляем с Рождеством,
Мы пришли сюда с добром,
Вы подайте нам немножко,
Пирожочка на дорожку.
Чтобы счастье к вам пришло,
Чтоб во всем вам повезло,
Чтоб Господь здоровья дал.
Колядуем, от печаль!
Никто в этот вечер не отказывал в приеме детишкам, принимали их счастливые, довольные и радостные лица родных, соседей и просто знакомых. Угощали всем, что было в доме, а ребята славили их за это. Деревня тогда была большая, и подобных ватаг детей было несколько. Но никто тогда из них и не пытался даже ссориться или драться как бывало в другие дни.
В этот вечер сразу после появления первой звезды, как и положено исстари, начинается Святой Ужин. В честь этого и стояли на столе кутья, блины, пироги с горохом, рыбой, тушеной капустой и морковью. Булочки с маком и изюмом горкой наваленные на больших подносах. Из напитков были сделанный тоже по старинке взвар (компот из сушеных ягод, яблок, шиповника).
Особенно понравились ему блины. Они у его матери можно сказать фирменные. Никто не мог испечь столь тонкие, почти прозрачные блины. Сдобренные сверху сливочным маслом, растопленным в печи, они так и просились, чтобы их отведали. Хочешь со сметаной хочешь с медом или вареньем из ягод.
- М-м-м, как вкусно - не удержался от похвалы Михаил - просто вкуснотища.
- Ешь, ешь сынок. Ты завсегда любил мои блинчики. Как сейчас помню, прибежишь распатлатый с улицы и говоришь:
"Мамка, готовь блИны, сейчас ребята ко мне в гости придут, угощать буду"
А самому тогда было годиков шесть. Шустер был, не по годам.
- Эт, точно! - отвлекся от "умного" разговора с соседом Силантий. Шустрый, это мало сказано. Озорник он был. Помнишь, как у меня велосипед утащил и разобрал. Да так, что я потом уже и собрать не смог. Научный эспиримет, видишь ли, он проводил.
- Эксперимент - поправил дядю Михаил - помню, конечно, и помню, как ты меня ремнем отходил за это.
- А я что-то это подзабыл. Давай-ка Мишка лучше вот этой медовухи попробуем - поспешил отвлечь того от ненужных воспоминаний, Силантий. - Дюже хороша. Сам делал.
Так как в их деревне спиртное не продавали с испокон веков, вернее никто не покупал, то и сильно пьющих здесь не было. Так если только, по чуть-чуть на праздники, что-то похожее, типа Силантьевской медовухи, понемногу примут и все. Лишнего не позволяли. Вот и сейчас на столе был его напиток, который все в деревне хорошо знали и явно с долей шутки называли медовым квасом.
Хорошим оказался квасок. Несколько кружек и все. Михаил уже и не помнил, как он с Силантием пошли смотреть Крещение Господне. В теплых сенях стояла кадушка с водой. И они кое-как смогли до нее дойти, ноги после приема этого кваса совсем не хотели двигаться. Но дошли и даже увидели, как вода в бочке слегка колыхнулась. Ну а раз колыхнулась то нужно и на улицу идти смотреть и ждать сполохи на небе.
- Везет же тебе Мишка. Всю жизнь ждал и надеялся увидеть эти самые сполохи, но так и не увидел. А ты только вышел, и на тебе, вон они играют на небе. Видишь? - Силантий пытался показать Михаилу какие-то загадочные сполохи. Вглядевшись в ночное небо, он действительно стал различать там какие-то блики света, то появляющиеся, то исчезающие, но постепенно приближавшиеся к деревне.
- Смело загадывай желание - вклинился в созерцательный момент Михаила его дядя - проси чего хочешь. Все исполнится.
Хоть голос дяди был вполне серьезен и даже торжественен, но Михаил посчитал это шуткой, и, как бы поддерживая шутку Силантия, произнес:
- Хочу оказаться в дедовой заимке, с его ружьем, что он мне завещал. Буду там, в лесу, охотиться на зверей.
***
Черт попутал, не иначе. А как тут по-другому сказать. Вот же она - эта дедова заимка, вон и ружье его висит, а за окошком вечерний лес...
- Интересно девки пляшут. С какой такой стати я тут лежу? И почему я оказался здесь?
Михаил ущипнул себя вперед за руку, потом за ногу.
- Вроде не сплю. Или все-таки сон? Ну да, если бы спал, то щипки были бы не столь болезненны. Значит это все наяву. Жуть какая-то.
На Михаила накатила волна страха и вместе с ней пришла боль. В нижней части живота, по всей видимости, почечные камни, которые определили у него врачи перед самым выездом, с помощью УЗИ. После чего настоятельно предлагали лечь в больницу на обследование и проведения возможной операции.
Видимо эти вот камни решили в полную силу заявить о себе. При малейшем движении острая боль пронзало его тело. Эта боль раньше была вполне терпимой, он даже как-то приноровился к ней. Таблетки "но-шпа" помогали заглушить боль. А сейчас одно только движение телом вызывало такую дикую боль, что крик сам по себе срывался с языка. А ему обязательно нужно встать. Во-первых, нужно пощупать, что-нибудь, и определиться - явь все это или сон. Если это не сон, то тогда наступит и, во-вторых, а именно: нужно затопить печурку, холод уже вовсю гулял под тулупом, который так и остался с ним. Спасибо матери, что она заставила накинуть его на плечи перед их с Силантием выходом на улицу. Дрова лежали рядом с печуркой, даже береста была подготовлена для растопки. Осталось только встать сделать три шага, натолкать дров в топку подложить под них бересту и поджечь.
При первой же попытке встать, резкая боль в животе буквально отбросила его назад на лежанку. Даже не боль, а БОЛЬ, заполонила все его тело, перехватила горло, да так что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Пронзительная и всеобъемлющая. Искры, которые как ему показалось, посыпались из глаз, вполне смогли бы разжечь дрова в печурке, если бы их еще кто-то туда натолкал.
На этом первая попытка встать и закончилась. Так и лежал он в тулупе на лежанке. Даже почувствовал, как обволакивает всё тело липким потом. И от страха тоже.
Все эти непонятки, и невероятность произошедшего с ним события, отошли на задний план. Только одна мысль заполнила целиком его голову:
- Как убрать боль? Что можно сделать в таких случаях? Что делать?
Что делать. Скорую медицинскую помощь вызывать.
Даже не смешно.
Желание, как сказал Силантий, можно загадывать только одно. И он его уже использовал, этот так сказать ресурс. А может попробовать?
Вот только где эти сполохи? Темно уже на улице, ну да, первая звезда уже появилась, Силантий и предложил первую кружку с медовухой в честь звездочки выпить.
- Она ознаменовала рождение Христово. Славить нужно и ее, что вы и мы в свое время и делали при колядовании. Понял? Ну и хорошо раз понял. Пей, да не бойся, это не водка, это божественный нектар.
- Нанектарился я, однако, неплохо, судя по тому, что даже не помню, как здесь оказался. Отсюда даже небо не видно. Значит так и так вставать надо. Легко сказать, приподняться проблема, а уж выйти и посмотреть на небо....
Михаил тяжело вздохнул, и это незначительное шевеление вновь принесло боль. Он полежал еще немного и, набравшись мужества, стал двигаться. Замерзнуть в трех шагах от печки это уже нонсенс. Спустил с лежанки одну ногу, затем вторую, стараясь при этом не делать резких движений. Кое-как, с невероятной болью во всем теле, он смог принять сидячее положение. Немного не так как в прошлую попытку тело среагировало на перемещение, видимо потому что испуга, и резкого движения как в прошлый раз сейчас не было, и он даже вроде как почувствовал, что тело замерло в ожидании очередной порции боли.
- Так Миша, осторожненько, не торопясь, двигай дальше.
Стоп! Дрова и растопка вон на виду, а спички. Их что-то не наблюдается. Да и не могут они тут быть. Отсыреют и толку не будет. Хотя вон на подоконнике лежат свечки, ну а спичек нет. И зажигалки тоже.
Он не курит, как собственно и все, кто родом с этой деревни, тоже не курят, поэтому в карманах, никогда не было, ни спичек, ни зажигалок. Он понимал, что, так или иначе, но идти к печке ему всё равно придется и никакие отговорки не помогут. Наверняка дед держал огниво рядом с печкой, чтобы не искать по всей избушке.
- Значит нам туда дорога. Значит, так тому и быть.
Михаил хорошо знал слово "Огниво", но что это такое представлял весьма смутно. Знал, что какой-то минерал с наличием в нем железа, трут об камень или наоборот, камнем стучат об этот минерал. Дед может и показывал, но в далеком детстве, все уже успело травой зарасти или ромашками. Есть же такая присказка "Да зарасти оно всё ромашками", как то так, но это про другое. Тут же связано с памятью, можно помнить, как ты сидел на горшке, но не вспомнить, как тебя таскали на плечах твои родители, когда ты был маленьким. Память она действует выборочно. Вот и про огниво, вертится в голове, но вспоминается с трудом.
- Найду, посмотрю, и вспомню - решает Михаил и пытается приподняться, чтобы сделать три шага до печки. - Тем более что иначе не разжечь огонь в печурке, и я просто окочурюсь от холода в этой выстуженной избушке на курьих ножках. Или от камней, что так активно и вдруг, запросились наружу, сдохну. Интересно, а люди от этих камушков могут умереть или просто надо перетерпеть боль и все? Вот странно, что я почему-то такими вопросами не заморачивался раньше. Молодой, здоровый, никогда ничем не болел, видно прекрасными генами снабдили меня предки, дай бог им здоровья. Зря, наверное, отказался от операции. Если бы не обещание родителям приехать, то вероятней всего он бы так и поступил. Но.... Знал бы, где упадешь, глядишь, соломки бы подстелил. Да и билеты уже были на руках.
И опять боль! Попытка медленно подняться ни к чему хорошему не привела. Он решил попробовать передвигаться, вприсядку, не разгибаясь. Мелкими семенящими шажками, обливаясь холодным потом от боли, он все-таки добрался до печки. Немного передохнул и стал складывать дрова в топку печурки. При этом старался выбрать дрова потоньше, он точно помнил, что так пламя быстрее охватит топливо. Запомнились и слова деда: "Внучок, ты пойми, что огню надо, за что-то зацепится, чтобы разгореться. Вот ты ему и подсунь мелкую добычу. Он ее быстрее съест, а уж потом можно и побольше ему подсунуть. Тогда он уже сильным станет, все съест"
- Неужели я за последние десять лет даже на природу не выезжал? - Сам себе удивился Михаил. - Закрыл себя в клетке, ладно бы еще в золотой, а то стыдно сказать в подвале институтском и как последний дурак, не разгибая спину, работал, работал, работал. Ну и что я наработал в итоге? Стал кандидатом наук. И кому от этого стало лучше? Мне, по всей видимости, скоро станет всё равно. Ну, останется книга, которую подписал начальник, как мой соавтор, не зная даже конкретно о чем эта книга. И все! Семьи нет, детей нет, квартиры.... Нет, квартира есть, но он там почти не живет, на рабочем месте начальник расстарался и организовал ему комнату, даже еду ему носили. Десять лет, как коту под хвост. Нет, вру, конечно. Два года армия, четыре года институт, а вот последние четыре года, да, они прошли в клетке. От этого как сказал доктор и камни в почках, а может и не от этого. Я, во всяком случае, не знаю, откуда они берутся. Все от неправильного питания, как сказал врач, делавший ему УЗИ и это все мои познания.
Как и ожидал Михаил, огниво оказалось под поленьями. Правда, то, что он откопал, мало подходило под определение "Огниво". Камень, по внешнему виду напоминавший обычный щебеночный и напильник со сточенной насечкой. Как пользоваться этим хитрым приспособлением он представление имел. Закавыка была в том, что при этом приходится делать движения руками, а это значит опять боль. Более резкая, чем обычно, ставшей уже вроде как нормой.
После нескольких неудачных попыток ему все-таки удалось разжечь огонь в топке. Затаив дыхание он зачарованно смотрел, как огонь все больше и больше охватывал сложенные дровишки в топке, и непроизвольно шептал:
- Гори, гори ясно, чтобы не погасло. Гори, гори ясно, чтобы не погасло.
И огонь как будто понял, как он ожидаем этим человеком. Он затрепетал, запылал, заиграл, заискрился. Даже боль как будто меньше стала цеплять и корёжить его тело, настолько заполнила его радость от выполнения желания.
Михаил не рискнул возвращаться обратно к лежанке и уже стал присматривать место возле печки на полу, где сможет прилечь, не потревожив свою болячку, как вдруг услышал чей-то слабый голос. Даже не голос, а мяуканье.
- Не может быть. Сорок пять километров до ближайшего населенного пункта. Хотя нет, если лесник здесь сейчас живет, то значит пять километров. Но все равно далеко чтобы оттуда смогла придти кошка.
Тем не менее, мяуканье опять прозвучало, на этот раз гораздо громче.
- Опять! Нет, это точно не глюки. Кто-то за дверью просится в дом. Странно все это. Как говориться все страннее и страннее, даже немного страшно. И вообще, все, что происходит со мной больше похоже на сон, или на сказку. Новогоднюю. Или что-то из области фантастики. Так что не будем удивляться. Одной странностью больше..., одной меньше. Переживем и это.
Михаил почти на четвереньках двинулся к двери. Опять боль.... Острая, раздирающая все тело. Острее не бывает. Режет, жжет, корёжит, и унять её он ничем не может.
Превозмогая эту боль, он добрался до двери. Открыть ее толчком он уже был не в состоянии, поэтому просто навалился на нее всем телом. Неожиданно легко дверь открылась, как будто кто-то ему помогал снаружи. Он бы так и упал вслед за распахнутой дверью, если бы не порыв ветра, который буквально притормозил ее и смог вместе с навалившимся на дверь Михаилом захлопнуть.
Этого мгновения вполне хватило, чтобы в помещении появился кот. Почему кот? Просто таких размеров кошечки не бывают. Только коты, да и то не всякий. Черный, с большими кошачьими ушами и усами, с ярким слегка розоватым носом, он переливался серебристыми искрами на своей явно ухоженной и наверняка в домашней обстановке шерсти. Не мог он быть с улицы, где мороз и снег явно не способствовали бы его внешнему виду. Такого упитанного и ухоженного дома не всегда можно встретить, а этот тут, в глухомани. Нереально...
- Привет киса, ты откуда тут? Тоже, наверное, на сполохи смотрел и желание загадывал? Тогда я тебе сочувствую, ты явно не то желание загадал. А может, ты тут с лешим живешь или у бабы-яги в услужении?
Кот потянулся, царственным взглядом окинул сидящего на полу Михаила, вспрыгнул на лежанку и принялся вылизывать шерсть, как бы показывая человеку, что красоту можно наводить в любом месте и в любое время.
- Ты ведешь себя, так, как будто здесь уже не в первый раз? Как хоть тебя зовут?
- Мр-р-р, мыр, мур - явно попытался ответить гость.
- Ага, значит, тебя зовут Мыр Мурыч?
- Мр-р-р - согласился с такой трактовкой своих изречений котяра.
- Очень приятно, а меня Миша. Ковальчук - добавил он после вопрошающего взгляда кота отвлекшегося от своих дел по чистке своей шёрстки.
- Мр-р-р, мяу, мыр....
- Ты, вероятно, спрашиваешь, что я тут делаю? Спроси что-нибудь полегче. Я, почему-то посмотрев на тебя, подумал, что это ты меня просветишь и скажешь, как мы оба попали сюда. Согласен. Глупо конечно. А что делать? Больше пока никого не видно, а знать хочется. Да и помощь нужна, загибаюсь вот, понимаеш-шь.
Кот снова что-то промурчал, но Михаил уже не слышал его. Резкая боль опять гвоздем проникла в тело, заполонило собой все пространство и..., Михаил опрокинулся, навзничь, потеряв сознание.
***
Очнулся от того, что кто-то навалился на него, прямо на живот, и именно там где недавно нельзя было даже прикоснуться, и давит, давит.... Но боли, той боли, что была внизу живота, и от которой потерял сознание, он не ощущал. Была тяжесть, но не от боли в животе, нет, эта тяжесть была от того что кто-то или что-то навалилось на него.
Открыв глаза, он понял по темноте в избушке, что ночь на дворе в самом разгаре, и, судя по остаткам тлеющих угольков в печке, он лежал здесь без сознания несколько часов. Скосив глаза на низ живота, он понял кто его так неслабо давил все это время. Мыр Мурыч смотрел своими огромными круглыми глазами на него и зрачки ярко желтого цвета то сужались, то расширялись от увиденного нечто и понятного только ему. На взгляд Михаила он не обратил никакого внимания, так и, оставаясь на его животе, продолжая прислушиваться только к своим ощущениям. Тяжелый, большой, черный он распластался на том самом месте, где недавно была боль, и казалось, что для него было абсолютно все равно, как воспримет его действия человек. Он не пошевелился и тогда, когда тот протянул руку с желанием, толи погладить, толи прогнать его. Рука Михаила замерла на небольшом расстоянии от лежавшего кота как под гипнозом, а затем бессильно упала вдоль тела. На него навалилась сонливость и усталость как после тяжкого труда.
- А боль-то прошла - только и успел подумать Михаил, проваливаясь в сон.
***
В этот раз его разбудил громкий крик петуха. Не открывая глаз, Михаил подумал:
- Только петуха мне и не хватало для полной идиотии. Но боже, как, же мне хорошо! Ничего не болит, тепло и мягкая постель.
Стоп! Опять двадцать пять. - Михаил поспешил открыть глаза... - Фу-у-у, значит, все-таки это был сон. - Он лежал на кровати, в горнице дома родителей. Под ним была перина, накрыт был ватным одеялом, а поверх этого одеяла лежал большой черный кот. Немигающие круглые глаза смотрели все так же, как и во сне, вроде и на тебя, но в тоже время как будто в пустоту одному ему понятную.
- Свят, свят, свят, кыш окоянный. Ты откель здесь взялся. - Зашедшая в комнату мать, с полотенцем в руке безуспешно попыталась согнать кота с лежавшего Михаила.
- Мама, мама, подождите, не трогайте его. Это мой ангел, он спас меня от смерти.
- От какой смерти, какой ангел? Ты что сынок городишь? Голова у тебя, наверное, после вчерашнего болит. Если бы этот котяра был твоим ангелом, разве он не предостерег бы тебя вчера?
- Успокойтесь мама. Голова у меня не болит, живот тоже не болит. Я здоров и надеюсь, что все кто был вчера у нас, тоже, живы и здоровы. Успокоились? Вот и хорошо. А теперь по порядку. Что там со мной вчера произошло? Я, честно говоря, не помню.
- Да где же тебе помнить. Этот старый хрыч, Силантий, напоил тебя своим дьявольским квасом. И как я не заметила. Ведь все же знают, что его можно пить не больше одного стакана. А он рад стараться, дорвался, бесстыдник такой. Напоил моего сына до такой степени, что тот упал во дворе. Упал то вроде как на снег, но там под снегом колода лежала. Вот на нее и угодил. Дай-ка сынок, я посмотрю на шишку.
- Какая такая шишка? Ничего не чувствую. - Михаил приподнял голову, и мать осторожно стала осматривать и прощупывать голову сына.
- Странно, вчера была, огроменная такая шишка. Я приложила капустный лист с измельченным подорожником. В марлю завернула и привязала, да вот она, повязка эта, на полу лежит. Видно под утро уже сбил. Ночью я подходила, проверяла, цела ли повязка. Видно помогло, шишки-то нет. Как будто и не падал. Ну и дела твои Господни. - Она перекрестилась и что-то прошептала, отвернувшись, и затем три раза сплюнула.
- Значит, говорите, упал, стукнулся и память отшибло. - Михаил протянул было руку, чтобы погладить кота, но чего-то, испугавшись, не стал его трогать.
- Ну, память то не отшибло совсем, видишь же меня и узнаешь, но немного видимо есть. Кота вон ангелом назвал. Да кто же черному коту такое дело доверит. Только дьявол разве или ведьма, какая. А может это он тебя и подтолкнул под руку?
- Кот от такой лжи фыркнул и, спрыгнув с тела Михаила на пол, пошел к двери.
- Мыр Муроч, ты не уходи, мама не со зла говорит, ты уж, не обращай внимания на ее обвинения.
- Не ведаю такого кота, нет ни у кого в деревне подобного. Откель пришел? Странно это. И домой я его не запускала. Козни это нечистого. Святки же у нас на дворе вот нечисть и озорует, она еще и не то может в эти дни. Вон баба Силантия, с утра прибёгла ко мне и давай рассказывать. Я подумала что брешет, сходила с ней в ее коровник. И, правда. Корова то пустая стоит, кто-то все молоко сдоил ночью. Осторожно надо в эти дни с энтим. Они хоть и озоруют просто так, но, это озорство ихнее, и нам оно может боком выйти.
Кот, остановившийся перед дверью, казалось, внимательно слушает Степаниду Ильиничну, мать его подопечного. Он уставился на неё как будто в ожидании, что же она еще скажет.
- Ну и что ты выставил свои буркалы, ишь ангел он. Да таких ангелов и на порог пущать нельзя.
- Ничейный говоришь? Тогда я его с собой заберу. Он меня действительно лечил. Я вам мама еще не успел сказать, что врач у меня при обследовании обнаружил камни. Я предполагал что-то типа этого. Но-шпу применял, вроде помогало. А когда стало уж совсем невмоготу, то пошел к урологу, ну это кто почки может посмотреть и другие органы тоже.
- Да знаю я кто такие урологи да дерьматологи. Сама один раз сходила к нему, когда в райцентре была. Ничего путного от него не услышала, но деньги отдала большие. За кунсультацию сказал надо плотить. Так ведь ничего и не сделал, только живот помял и все. Сама потом вылечилась. Ну, да ты сынок рассказывай, рассказывай, не слухай старую, меня не переслухаешь.
- Ну, так вот, он мне предложил лечь на обследование, что бы определиться, что делать с камнями. Но я уже собрался к вам, билеты купил и решил что займусь своей болячкой после того как съезжу. А вот тут уже, у вас дома, что-то непонятное со мной произошло. Мне приснился сон, вроде как я оказался в дедовой заимке, и там меня скрутила такая боль, что на стенку готов был лезть. Вот тут и появился этот кот. Я тогда тоже удивился, откуда в лесу кот? А вот проснулся и понял, что мне все приснилось, кроме кота. Он вытянул из меня эту боль. Всю ночь лежал на моем больном животе. Вот я и говорю поэтому "Мой Ангел".
- Да, очень интересно. Тебе надо свой сон рассказать бабке Тамаре. Она у нас тут завсегда сны разгадывает. Очень правильно все разложит. Я пойду ее позову. А ты, раз у тебя ничего не болит, вставай, обедать будем.
- А что уже разве обед?
- Я тебя завтракать не стала будить, даже отца отправила к Силантию, чтобы не шумел. Зато поспал хорошо. А сейчас пообедаем. Я тода пока на стол соберу, а к Тамарке потом сбегаю. За два часа не умрет же, успею еще.
- А я думал утро только. Петух прокукарекал и я проснулся.
- Вот. А я про что тебе говорила. Нечисть это озорует, она и прокукарекала, нет у нас петуха, зарубила я его, старый стал, а молодой еще не кукарекает даже.
Мать еще раз перекрестилась и пошла, накрывать стол к обеду.
***
Михаил просидел с родителями почти до вечера. Они все выспрашивали, как живет их сынок, почему не женится, есть ли квартира и другие моменты, их интересующие на данный момент. И хотя Михаил все это описывал в своих письмах, правда, редких, но писал, находил хоть для этой малости время. Почта работала совсем плохо, а уж сюда в эту глухомань и вовсе не заглядывала. Интернета здесь как не было так пока и не намечается, некому здесь гуглить. Здесь телефона то обычного нет, да и свет уже целый год отсутствует. Как сгорел трансформатор так теперь только обещания и слышишь. Сделаем, отремонтируем, наладим - если деньги есть. А где они деньги то? Их тут давно уже только тогда видят, когда пенсию привезут. Да и то, дадут в руках подержать и тут же забирают. То налог на землю, то налог на скотину, то долги отдать, но не всегда хватает, чтобы долги раздавать. Хорошо вот им сын помогает, присылает деньги, а у некоторых совсем никого нет. Так и помрут с долгами.
Делясь с сыном своими деревенскими заботами и новостями, мать никак не могла перейти к главному, ради чего и попросила, чтобы сын приехал домой. Не хотелось ей омрачать свою радость от встречи, а говорить придется. Наконец решилась:
- Мишуня, ты уж не взыщи, что приходится тебе такое говорить, тут такое вот дело. Недавно отцу стало что-то нездоровиться, болит и болит у него в груди. Я уж по-всякому его пользовала, но не помогает. Решили в район съездить к доктору. - Она замолчала, а отец встал из-за стола и вышел в другую комнату.
- Ну и что вам там сказали? - Голос Михаила прерывался, он уже понял, что сейчас мать скажет что-то нехорошее.
- Сказали, что отец нежилец и вскоре ему нужно будет перебираться в домовину. Рак у него, рак легких. В последней стадии. Вот так вот сынок. Думали, что от старости помирать будем, а оказывается, бог торопит, заждался уже, говорит, нас там, на своих небесах. Мы на него не в обиде. Прожили мы с отцом душа в душу почти пятьдесят лет. Хорошо или плохо не нам судить, нам вдвоем было хорошо и это главное. Вот только детишек бог нам дал мало. Ты ведь помнишь своего брата, не забываешь? Он какой-то долг Родине отдал и сгинул. Никто его так и не увидел больше, военком тогда приезжал и сказал, что пропал без вести. Нам и пенсию за сына не дали поэтому. А мы и не просили, пусть на их совести это останется. Зато ты у нас есть. Вот только редко приезжаешь и не завел семью. Кто знает, может, и будут у тебя еще дети. Дай-то бог. Не беда что не пришлось нам понянькаться. Но вот попрощаться нам надо, ведь если отец умрет, то и я уйду вскоре за ним. Вместе жизнь прожили, вместе и туда уйдем.
У Михаила давно уже текли слезы по щекам, он не в силах был что-то сказать. Он знал свою вину за то, что невнимателен был к родителям, и не смог убедить их переехать к нему в город. Что не женился и не завел детишек, которые могли бы летом скрашивать одинокое житье в этой богом забытой деревушке своим деду и бабушке. Что всегда находились неотложные дела, и он не мог найти какую-то несчастную неделю, чтобы приехать к ним сюда. Он даже сейчас так и не смог ничего произнести в утешение. Только немного успокоившись, он встал на колени перед сидящей на стуле матерью, положил ей на колени свою голову и прошептал:
- Прости родная! Глуп я оказался в этой жизни, и ничего у меня не получается так как надо. Вроде всегда хотел все успеть, торопился, экономил время, боялся опоздать, но оказывается, что главное-то и не сделал. Не смог дать вам счастливую старость, ту заботу и любовь что вы заслужили и что вы от меня желали получить. Простите меня и поймите.
- Что ты сынок, что ты. Нам хватает и того что мы тебя любим и знаем что ты, слава богу, жив, здоров, по-своему счастлив. Нам ли тебя судить. Да и у всех так. Дети пока маленькие нуждаются в защите и любви своих родителей, а потом у них своя жизнь, свои дети, свои заботы. Так что все хорошо, и мы тебя ни в чем не виним. Но это хорошо, что ты у нас просишь прощения, а мы у тебя тоже просим прощения. Значит можно считать, что мы попрощались. Отец, ты все слышал?
Вернулся в комнату отец, тоже весь в слезах, но уже с улыбкой на лице.
- Не печалься сын. Каждому из нас отпущен свой срок. Мы конечно не боги и воскреснуть не сможем, но я желаю тебе прожить свой, тебе отпущенный срок, достойно и с уверенностью, что все у тебя замечательно.
Ладно, поговорили, поплакали, попрощались, теперь давайте будем веселиться. Мы конечно уже не молодые и нам грешно было бы плясать и водить хороводы, но вот встретить гостей мы должны хорошо. Давай старая, накрывай на стол, скоро соседи заявятся, мы же договаривались собраться. А что, тряхнем стариной и займемся гаданием. Я знаю, ты мать это всегда умела.
- Скажешь тоже, вспомнил. Ты бы еще вспомнил, как за Тонькой ухаживал, а я отбила тебя у нее.
- Это какая Тонька?
- А что, их у тебя несколько было что ли. Ах, ты, паскудник. Вот когда грешки твои проявляются.
Мать, с отцом дурачась, стали накрывать на стол, и Михаил тоже кинулся им помогать. Кот сидел, как ни в чем не бывало, на приступке печи и все так же усердно вылизывал свою шерсть.
***
На улице послышался треск не то мотоцикла, не то аэросаней. Подошедший к окну Михаил увидел как с сиденья снегохода "Буран" соскочил водитель в меховом комбинезоне, в унтах на ногах, и меховой шапке. Сняв теплые рукавицы, стал отряхивать с себя снежную пыль.
- Это Ольга, дочка лесника, егерем работает - Пояснила подошедшая к окну мать. - Отец, выйди, спроси, может что-то сказать хочет. Да и пригласи в дом, пусть погреется. - Уже вдогонку прокричала хозяйка.
- Женщина и егерем? - Удивился Михаил.
- Девчонка, та еще оторва, мужик в юбке, одним словом. Хотя в юбке мы её не видели ни разу. Всегда как мужик одевается. - Не то с осуждением не то, наоборот, с одобрением проговорила мать Михаила. - Недавно они у нас поселились в лесничестве. Богатые, две машины у них и вот эта тарахтелка. А мож и не ихние машины, как-то не компанейские оне, не рассказывают про себя никому. А нам и ни к чему. В гости не зовут, и по гостям тоже не ходють. Да и зачем им старики? Интересно, чо это ей понадобилось у нас?
В сенях послышался шум и через некоторое время в комнату вошли уже снявшая меховую шапку девушка и отец.
- Проходь Ольга, гостем будешь, мы завсегда гостям рады.
- Спасибо бабушка.
- Нет, я тебе не баушка, да и ты не внученька мне. Степанида Ильинична я.
- Очень приятно познакомиться. - Она вопросительно посмотрела на стоявшего с удивленным выражением лица Михаила, как бы спрашивая, кто это такой.
- Я сын, Михаил. Вы как снегурочка, из сказки, наверное, появились. Такая ..., - замялся Михаил, ища более точное определение стоящей перед ним девушке.
- Какая такая... - улыбнулась Ольга.
- Сказочная, прекрасная незнакомка, и немного загадочная.
- Ну, мы уже познакомились, и я уже можно считать стала вашей знакомой. Но за комплимент большое спасибо. Правда меня почему-то чаще называют "Стерва", и мужики, и бабы. Почему? Сама не знаю, но догадываюсь. Так ведь, бабушка Степанида? Я вот чего к вам заехала. У вас никто на охоту не уходил? В вашей заимке я сегодня с утра побывала. Проезжала мимо и решила посмотреть. Так вот, следов вокруг вроде никаких нет, а печка протоплена, тулуп на полу валяется, и ружье на стенке висит. Обошла все вокруг, но никого не увидела. Вот и решила к вам заехать узнать. Вдруг кто-то там пропал. Тогда поиски нужно организовывать.
- Откуда там тулуп? И ружье? Нет, из наших туда никто и не ходил. Эт тебе ничего не стоит проехать почти пятьдесят километров, а наши старики уже давно не бегают на лыжах, на печи сидят. Да и грех в эти дни охотиться. В святочные дни никогда никто из наших местных не пойдет на охоту. Зачем беду на себя накликивать. - Мать Михаила перекрестилась и продолжила - Вот те крест никто не уходил на охоту, чужие, наверное, там поселились. Так что это больше по твоей части.
Ольга задумчиво посмотрела на всех и предложила:
- Давайте я вам покажу и ружье и тулуп. - Она вышла на улицу и вскоре вернулась со свертком.
- Вот смотрите.
- Так это же наш тулуп. - Всплеснула руками Степанида. А я думала, что Силантий в нем домой ушел. И ружье тоже наше, отцовское еще. Так его же тебе отдал Силантий. - Она обратилась к сыну. - И как все это оказалось в заимке? Свят, свят, свят. - Она стала неистово креститься и что-то шептать. - Опять эти шутки чертенят. Они шутят не иначе.
Михаил смотрел на тулуп, ружье и не мог придти в себя от изумления. То, что он посчитал сном, значит не сон. Но как такое возможно. Он был сразу в двух местах? Разве такое может быть? Или, в самом деле, это шутки нечистой силы. И представитель этих сил вон сидит себе спокойно и внимания на людей не обращает.
- Раздвоение личности. - Произнес как бы про себя Михаил. - Невероятно, но факт. Я там ночью был, я топил печку, чтобы не замерзнуть. А Мур Мыроч меня лечил.
- Ты что такое сынок лепишь? Как ты там был, когда ты лежал здесь на койке и это я тебя всю ночь пользовала. Шишка то вон, исчезла.
- Не знаю как. Когда я с Силантием смотрел на сполохи в небе, то загадал желание оказаться в дедовой заимке, и чтобы ружье со мной там было. Вот желание мое и исполнилось. Но все это на грани фантастики. Никогда ничего подобного не то, что со мной не было, я даже не слышал ничего похожего.
Все смотрели на Михаила, и во взгляде каждого было недоверие к его словам, а мать так и с испугом за сына.
- Ну а как иначе объяснить, что тулуп и ружье оказались там? - Михаил в недоумении развел руками. - Никак? Так что вариант только один.
- Я пойду, схожу за Силантием. - Вскинулся отец Михаила. - Может он чего путного расскажет.
- Это происки нечистого! - Утвердительно произнесла Степанида. - Только они могут такое сотворить.
- Да погодите мама. Какие происки, если меня там вылечили. Я же было, совсем загнулся от боли, а вот этот кот меня вылечил. Откуда он взялся, я не знаю, может действительно мой ангел-хранитель?
- Насколько я в курсе, ангелы хранители не появляются в плоти - Внесла свою лепту и Ольга. Она пока не поняла, что тут говорят, но про ангела видимо знала не понаслышке, так как, тут же, стала приводить пример произошедшего с ней несчастного случая, и закончившегося положительно только благодаря её ангелу-хранителю.
- Да что же это мы все стоим, раздевайся Оля, проходи за стол, и ты Миша тоже садись. Вечерять станем - засуетилась Степанида - мы только-только собирались ужинать. А вот и отец с Силантием, и жинка евонная с ними, идут - каким-то шестым чувством поняла, что происходит возле дома мать Михаила.
За суетой, которая обычно бывает, перед тем как все усядутся за стол, никто кроме Михаила не обратил внимания на то, как мать усиленно пытается посадить сына рядом с девушкой. Да он собственно и не против был. Ольга ему понравилась с первого взгляда. А сейчас, когда она разделась, то его восхищенный взгляд видимо настолько был ощутимым, что девушка несколько раз удивленно посмотрела на него, а потом не выдержала и спросила:
- Я что, выгляжу так плохо? У меня с лицом что-то не в порядке? Вы подскажите, а то смотрите и смотрите. - Она провела рукой по волосам и добавила. - Ну да, я же с улицы, проехать на снегоходе столь большое расстояние на морозе это не кайфово нисколько. Я, правда, всегда маску надеваю, чтобы щеки не отмерзли, но все равно очень холодно. Я обычно на такие расстояния не езжу, это вот из-за опасения, что человек потерялся в тайге я поехала. А так я бы ни за какие коврижки так далеко не поехала. Тут ведь кроме как на снегоходе зимой не проедешь ни на чем, а деревенские на тележке тракторной ездят, да и то, если приспичит. Холода уже крещенские видимо подступили. У меня батя любит в это время в баньке попариться и в проруби поплавать. Огромное удовольствие от этого получает. К нам его друзья приезжают за много километров специально, чтобы на крещенские морозы в проруби после баньки покувыркаться. А вы не купаетесь в проруби?
- Михаил не сразу понял, что она его о чем-то спросила. Не отрываясь, он смотрел на румянощекую после мороза девушку, и ему казалось, что она всегда была рядом с ним, что вот так и раньше было. Они всегда вдвоем приезжали в дом его родителей и всегда сидели, рядышком, разговаривая ни о чем, и обо всем сразу. Ощущение что все это уже было с ним, настолько проникло в него, что он не удержался и спросил:
- Оленька, а вам не кажется, что все это уже было? Что мы с вами и раньше здесь сидели, и что знаем друг друга давно. Вы знаете, у меня появилось ощущение, что я где-то есть еще, что это вот - он обвел вокруг себя рукой - другой мир. Или я из другого мира. Вы же читали про многочисленность миров?
- Но это же фантастика, сказка!
- Ну и пусть, зато какая красивая. Нет, в этом явно нужно разобраться.
- Я читала Хью Эверетта, который создал квантовую теорию параллельных миров. Вы случайно не алкоголик как он? Нет? Это хорошо. Но все равно вы видимо большой фантазер. А иначе как объяснить всё то, что вы тут недавно наговорили?
- Нет, немного не так. Ведь Хью утверждал, что в альтернативных вселенных события происходят по-разному. А мне сейчас кажется, что то, что происходит со мной это повторение со смещением во времени. Понимаете?
- Вот что, Михаил, давайте этот разговор продолжим потом как-нибудь, я так хочу кушать, а гусь, который подала твоя мама на стол, так аппетитно смотрится, а запах, запах какой чудный. Нет никаких больше разговоров. Я очень люблю покушать, особенно когда так восхитительно пахнет.
Михаилу только и оставалось довольствоваться действом, как она ест. Этим можно было любоваться, как картиной, которую рисует на твоих глазах художник. Видно было, что она поесть действительно была не прочь. Ела долго, тщательно пережёвывая, перекатывая во рту и смакуя каждый кусочек. И это не показное, на публику. Просто видимо она не могла позволить себе быструю трапезу, ибо иначе не смогла бы запомнить ощущения от получаемого процесса. Эти вкусовые ощущения, эти оттенки запаха только подстегивались от созерцания самого блюда. Оно являло её взгляду на этом столе само совершенство, и которое для неё было не меньше чем та же картина для художника.
Он, было, остановил руку Силантия, которая подставила стакан с его медовухой, но затем, подумав, сам пододвинул его ей под руку.
- Пусть увидит свои сполохи - подумалось ему.
Р.З. Удаляющийся к едва видимому лесу кот, тоже примерно такое же подумал. Ему еще предстоял долгий путь на базу и фиксированный отчет о проделанной работе. Да и координатор наверняка захочет узнать все от первого лица. Его хлебом не корми, дай только послушать, как все прошло. Это ведь его разработка по поиску людей в прошлом, которые были на грани открытия какого-то научного открытия и не смогли это сделать по простой причине. Их настигала внезапная смерть. Вот и этот подопечный мог умереть на глазах своих родителей от простой болезни, которая сейчас лечится совсем безболезненно, простым наложением рук на место где находятся эти камни. И они растворяются. Просто, но в начале двадцать первого века могли быть и серьезные последствия, иногда со смертельным исходом, если рядом не оказалось простой медлечебницы с молодым хирургом. А ведь именно у него потом нашли написанные черновики, на основании которых смогли открыть многомерность мира и возможность перемещения людей в этих мирах. Мимо такого человека куратор пройти не мог. Правда возможность перемещения тела так и осталась вот такой несуразной. Нельзя оставаться в той телесной оболочке, в какой ты находишься в этом мире при переходе по временному рукаву энергопотоков, только в другую сущность можно перейти. Вот и ему пришлось выбирать или в кота или в дерево перейти. Дерево отпадало, кот подошел прекрасно. И ничего, и в облике кота справился. Человек остался жив и никто ему уже не помешает закончить работу, на основании которой его и спасли от смерти. Круговорот в жизни это аксиома, не подлежащая сомнению. Всё возвращается в круги своя.