С уходом человека, который окунул меня в воспоминания и переживания юности, словно в жерло проснувшегося вулкана, вся прелесть нашего маленького светского "приключения" безвозвратно для меня потускнела. Рита, как ни в чем не бывало, продолжала нести милые глупости, изредка срываясь на короткий хрипловатый смешок. Но единственное, в чем теперь нуждалась я, было одиночество. Испытывая острую необходимость остаться одной, чтобы все обдумать, я не могла дождаться, когда же моя приятельница решит, что наш девичник подошел к концу. Во мне словно пошли часы, внезапно очнувшись от полувекового сна. Только стрелки на них, как будто перепутав что-то, начали обратный отсчет.
Это всегда было в моем характере - разложить проблему по полочкам, взвесить все "за" и "против", просчитать заранее все возможные ходы и варианты, как в шахматах. Только та игра, которую я задумала в долю секунды, была гораздо увлекательнее и опаснее. Тем не менее, я решила, что пришло время окунуться в свое излюбленное занятие - осуществить какую-нибудь потрясающую, жутко сложную романтическую интригу, балансируя на грани фола. Тем более, представился совершенно уникальный случай напомнить о себе тому, кто с легкой усмешкой посмел заставить трепетать мое сердце.
Вернувшись домой, я с сожалением избавилась от потрясающего макияжа и отправила роскошное вечернее платье в темную глубину шкафа. Рита в сердечном порыве, замешанном на изумительном букете тонкого белого вина, которое нам презентовали джентльмены за соседним столиком, заявила, что дарит мне этот мерцающий ворох струящихся шифоновых лепестков. Но сейчас это уже не имело для меня никакого значения. Все мое существо заполнило новое чувство тревожного и сладкого предвкушения. А поскольку с юных лет мне была свойственна холодная рассудительность и здоровая самокритичность, я отчетливо понимала, что в этот раз мне предстоит проделать просто-таки грандиозную работу, если я хочу добиться по-настоящему фантастического результата.
Внимательно разглядывая свое отражение в зеркале, я, наконец, призналась себе, что уже успела порядком поизносить свой - еще совсем недавно - лотосно-нежный образ. Нет, конечно же, я еще была далека от того, чтобы мне можно было дать мои без малого 29 лет. Но предательская, еле заметная "паутинка" в уголках глаз, сезонная усталость кожи и едва наметившийся кругленький животик наглядно демонстрировали мне последствия моей лени в отношении себя, любимой. Действительно, за всей трясиной житейских будней и навалившихся проблем вкупе с зимней апатией я потеряла из виду все, к чему мне хотелось бы стремиться. Как будто пропала определенная цель, а вместе с ней и внутренний стержень воли, который никогда не давал сгибаться под грузом неприятностей. Теперь же мне предстояло завоевать и бросить к своим ногам властного и гордого мужчину, настоящего светского льва, привыкшего к поклонению, и избалованного женским вниманием. А опыта по осаде подобных цитаделей у меня не было. Дело в том, что в плане внешности я всегда считала себя довольно посредственным экземпляром прекрасной половины человечества. Мне нечем было похвастаться, кроме выразительных оливковых глаз и гладкой, нежной кожи. Поэтому я очень хорошо понимала, что такой "серенькой мышке", как я, не так-то легко будет заинтересовать слегка уставшего от жизни красивого мужчину, находящегося на пике расцвета физических сил и материальных возможностей. А потому в течение следующего часа на листе бумаги передо мной скрупулезно вырисовывался стратегический план подготовки к крупномасштабному сражению за право обладания Главным призом задуманной интриги.
И, ложась спать, я уже четко представляла себе, чем займусь в ближайшие два месяца, а главное - как смогу осуществить самые сложные детали "операции". Наиважнейшим пунктом в списке задач был номер первый - "Не отступать ни при каких условиях, не сдаваться, во что бы то ни стало, не давать себе ни единого послабления".
Следующий рабочий день оказался четвергом, а посему у меня впереди оставалось четыре запасных дня, чтобы привести все свои "боевые силы" в полную готовность. Наиважнейшей составляющей рожденного накануне плана был жесткий расчет на использование некоторых благ, что давала моя работа. Я решила, что пора бы, наконец, той конторе, которой принадлежала наша многотиражка, раскошелиться на меня. И если уж я не могу в силу совершенно идиотских обстоятельств получать те деньги, которых в действительности стоит моя работа, то, по крайней мере, у меня получится законным образом привести себя в порядок за счет этого промышленного монстра. Первое, что я сделала, появившись на работе раньше своих коллег и соседей по дамскому серпентарию, позвонила в отдел социальной политики огромного предприятия, на балансе которого пятнадцать лет болталось наше убыточное "карманное" издание. "Первые лица" производства не закрывали газету только по причине собственных неуемных амбиций, не забывая, однако, постоянно напоминать нам, что держат нас из милости. Выяснив, что в профилактории имеются "горящие" путевки, я незамедлительно забронировала одну из них. Кстати, в этом оздоровительном комплексе, оборудованном современнейшей медицинской техникой, могли поправлять свое здоровье только счастливые обладатели рабочих мест на градообразующем предприятии. Простым смертным этот рай с саунами, подводными массажами, грязевыми ваннами, тренажерными залами и прекрасной кухней был недоступен. Правда, время от времени, чтобы не навлечь на себя гнев независимых средств массовой информации и негативную реакцию общественного мнения, производственное начальство милостиво предоставляло места в профилактории ветеранам войны и инвалидам.
После того, как я убедилась, что путевка у меня практически в кармане, из-под моего пера мгновенно появилось заявление о том, что мне требуется отпуск "по семейным обстоятельствам". Это не только давало возможность отдохнуть и заняться собой без той нервозности и кутерьмы, в которую ежедневно закручивала меня работа, но и высвечивало довольно полезные перспективы. Во-первых, с уходом в месячный отпуск я получала приличную сумму "отпускных", а во-вторых, после столь продолжительных "каникул" по реакции моих коллег я смогу судить о тех переменах, которые должны будут произойти со мной в ближайшее время. Все оставшееся утро я потратила на объяснения с начальством. Когда всеми правдами и неправдами мне удалось доказать, что отпуск мне просто необходим, я умудрилась за два часа оформить все документы и чувством выполненного долга устроилась за своим компьютером. Самой большой удачей, благом и радостью в моей работе был именно этот клочок пространства, где я царствовала безраздельно. Конечно же, я была всего лишь пользователем ПК, но - в отличие от многих моих коллег - достаточно грамотным, чтобы заставить эту "игрушку" подчиняться всем моим прихотям. А ее главным достоинством в моих глазах была крохотная дверца в огромный мир Интернета. Сдав все дела, я два дня безвылазно сидела во Всемирной Сети, выуживая с сотен различных сайтов изысканнейшие сливки информации, намывая золотые крупицы советов, методов и рекомендаций, как за два месяца можно превратиться в божество. К концу последнего рабочего дня на новеньком лазерном диске, купленном мною накануне, появился огромный архив - сотни страниц настоящей "Альма Матер", которая должна была стать моей настольной книгой в ближайшие восемь недель. За ужином, проводимым мною в привычном одиночестве у старенького компьютера, мое сознание уже блаженно покачивалось на волнах увлекательнейшего содержимого первых файлов этого "труда". До заветного начала моей поистине Царской охоты оставалось два дня.
Где бы я ни находилась, моим любимым местом даже во временном жилище всегда оставалась ванная. Чаще всего женщины любят собираться и проводить время в тесной компании, обсуждая новости и последние сплетни, на кухне. Но я по натуре одиночка, мне комфортнее всего в обществе самой себя. Поэтому толпе праздных приятельниц и заклятых подруг, которые, заполонив пространство моего крошечного дома, посягали бы на самое святое и интимное, я предпочитаю тихое и уютное одиночество в самом замечательном месте на свете - в ванной. Причем, эти "встречи" с собственным "я" мне всегда удавалось обставить по-особенному. Раньше это случалось раз в месяц. Но теперь я решила, что поскольку начинающий полководец во мне собирается развернуть настоящий театр военных действий на фронте моей личной жизни, то, следуя генеральному плану сражения, мне придется подводить итоги гораздо чаще. Ну, скажем, раз в неделю. И первая "ночь Маргариты", как я называла про себя эти "особенные дни", ждет меня уже завтра.
Мне не хотелось терять время, и я переехала в свой номер санатория на следующий день, за сутки до официального начала заезда, благо, главный врач этого оздоровительного комплекса был моим старым, добрым знакомцем. Номер оказался двухместным, но милый и обходительный Николай Васильевич - в прошлом военный хирург - дал слово офицера, что меня никто не побеспокоит. Арсеньев сдержал обещание - ко мне так никого и не подселили. В моем распоряжении оказалась просторная светлая комната с телевизором и пушистым ковром на полу. В цвет ему были подобраны обои и шторы на высоком окне, выходившем на отдельный балкон. Оттуда открывался потрясающий вид на сосновый лес и озеро за ним. Но самым главным для меня оставалось наличие белоснежной акриловой чаши, которая словно трон Клеопатры возвышалась над полом ванной комнаты и своим сиянием соперничала с кафельной плиткой на стенах и огромным зеркалом напротив. Идеальная чистота, светильники с матовыми плафонами, стеклянные полочки... О большем я и не мечтала. Развесив немногочисленные вещи в шкафу, я поспешила обставить свой "штаб" по своему вкусу. Вечером меня ждал первый "военный совет", а посему я начала серьезную подготовку к нему. Уладив оставшиеся формальности моего будущего проживания и лечения, я отправилась в салон красоты. Однажды, лет 10 назад, мне посчастливилось сделать потрясающую стрижку у одного из мастеров этого салона. С тех пор я неизменно ходила только к Ирэн, которая за столько лет наизусть выучила все повадки и причуды моих волос, а потому каждый раз умудрялась превратить мою пушистую, тонкую и непослушную "соломку" в нечто супер-элегантное, модное или романтичное. Причем, она практически никогда не интересовалась моими пожеланиями, следуя только собственным внутренним ощущениям. И никогда не ошибалась. Отдавшись во власть волшебных рук Ирэн, я закрыла глаза, и мои мысли потекли плавно, не спеша, образуя исток той бурной реки, которая, по моим наполеоновским замыслам, должна была смести любое препятствие на пути к заветной цели.
Что и говорить, мне было безумно страшно приступать к запланированному четыре дня назад и тщательно продуманному священнодействию. Ведь, по сути, все те советы и рекомендации, сыплющиеся на простых русских женщин со страниц толстых глянцевых журналов, все жуткие рекламные соблазны известных фирм, пропагандирующих "сладкую жизнь", весь этот праздник красивых и баснословных дорогих вещей и услуг - лишь сладкая греза и недостижимая мечта для многих из нас. В пестрой круговерти громких названий и соблазнительных обещаний миллионы таких, как я, пытаются забыться от беспросветной серости и бесконечной суеты будней. Заевшаяся, купающаяся в деньгах и роскоши Москва и из последних сил не отстающий от нее Питер, забывшиеся от пресыщения, упивающиеся восторгом в апофеозе материального благополучия нынешние "хозяева жизни" - им давно нет дела до русской глубинки на периферии. Да и зачем, если эта "дольче вита" - сладкая жизнь - стала такой доступной и привычной там, куда стекаются денежные реки с нищающей на глазах страны? Галстук дешевле 200 "баксов"? Да вы что, с ума сошли, как можно? У вас нет машины? Это просто неприлично! Вы ни разу не играли в казино, не пили "Хенесси", не были на Мальдивах, у вас нет кредитной карты, вы не покупаете вещей в бутиках, не носите "Картье", не бываете в "Метрополе"? Да вы просто с луны свалились, сейчас так не живут! И сотни тысяч замордованных жизнью, детьми, мужьями-алкоголиками и родственниками-неудачниками, долгами, неустроенностью и болячками русских баб тайно проливают горькие слезы над кричащей роскошью и беспределом денежных возможностей тех, для кого действительно выходят в свет десятки модных изданий. "Настоящая женщина всегда носит в сумочке запасную пару колготок!" - утверждает одна журнальная советчица, в глубине души считающая себя леди, и добавляет: "По крайней мере, дама, знающая себе цену, никогда не экономит на обуви! У нее, как минимум, две пары изящных новинок на каждый сезон!" А я сижу и про себя усмехаюсь: "Я бы на тебя посмотрела, когда бы ты стояла перед выбором - купить себе лишнюю пару колготок или два килограмма фруктов своему ребенку, а тем паче - выбрать между новомодными туфлями из крокодиловой кожи и заоблачно дорогими лекарствами для родителей-пенсионеров!" Многие, да, впрочем, и я сама упрекнули бы меня в обыкновенной зависти. Но от этого нелицеприятного клейма меня спасает только одно - убеждение, что каждому его судьба дана не спроста, а где-то там, в другом мире, каждый наш поступок, устремление, мысль нам зачтется. Это помогает мне спокойно мириться с собой и жить, не завидуя. И потом, на свете иногда действительно случаются чудеса, а для этого нужно не просто очень захотеть чего-то, но и попытаться приложить к этому максимум усилий. Мне, например, чтобы достичь, на первый взгляд, невозможного, необходимо сильно разозлиться. Сейчас я просто ненавидела себя за то, что в течение последних двенадцати лет я редко вспоминала о себе, то бросаясь на выручку друзьям - запутавшимся, бестолковым, беспомощным, то бескорыстно расплачиваясь собственными грошами за чужие долги, грехи и несчастья. И хотя даже мама была уверена, что я "толстокожая эгоистка, которой никого не жалко", мне не хотелось объяснять ей, что я не лью слезы и не впадаю в панику только потому, что тогда вокруг начнется настоящий дурдом, и некому будет затормозить процесс всеобщего помешательства. Также далека я оставалась и от весело щебечущих компаний приятельниц, обсуждающих новомодные веяния. Да меня бы и не поняли - разве можно говорить о "Mad Party", нарядах "от кутюр", мезотерапии, эпатажных и гламурных штучках в мире моды и новом золотом колечке с бриллиантами со мной, носящей одежду с чужого плеча, замотанной домашними проблемами, едва сводящей концы с концами? Так, разве что иногда... Чтобы еще раз возвыситься в собственных глазах. Нет, конечно же, среди всех моих благополучных знакомых были и такие, кто с искренней приязнью относился ко мне, принимал мою "непохожесть", общение с кем доставляло мне настоящее удовольствие. Но все равно в глубине глаз девчонок нет-нет, да читался след отчаянной жалости и невольного, стыдливого превосходства. А это для меня было смертельным оскорблением.
И вот теперь я решила, что настало время прыгнуть выше себя, достичь того, что раньше составляло для меня табу. Пока Ирэн создавала на моей голове очередной шедевр, я дала себе слово, что в ближайшие полгода никто, ни один человек на свете, кем бы он мне ни приходился, больше не получит от меня ни копейки. Хватит! Мне нужно научиться быть разумной эгоисткой. Кому-то понадобились деньги в долг? Прекрасно, но это не ко мне. Братцы-кролики в очередной раз влипли в дерьмо? Их птрудности! Любимый муж чего-то там не рассчитал? А я при чем? Нет уж, единственные, кому я не откажу в помощи, это мои родители, да и то, если это будет касаться лично их, а не всей нашей чокнутой семейки. "Я больше не занимаюсь чужими делами и не решаю чужие проблемы, баста!" - сказала я себе и открыла глаза. Ирэн уже стояла с флаконом лака для волос наготове.
- Ну, что, соня? Проспала весь процесс? - усмехнулась она в своей неповторимой манере. - Что скажешь?
Аккуратная "греческая" головка с нежными, струящимися локонами - как раз под мое настроение.
- В самый раз, Ирэн, ты волшебница! - я вскочила, чмокнула ее в щеку, позволила полить себя лаком и, сунув ей в карман деньги и шоколадку, еще раз расцеловалась с моей феей. - Вот ты действительно меня понимаешь и знаешь что мне нужно!
- У тебя странный блеск в глазах, - подозрительно прищурилась Ирэн. - Что, Марк приезжает или идешь куда?
- Ни то, ни другое, Ирчик! - я улыбнулась и ретировалась, пока она не вытянула из меня мою тайну. А она умела это делать.
После парикмахерской я отправилась по магазинам. Слава Богу, что часть той суммы, что получилась у меня от сложения "отпускных" и неприкосновенного запаса на банковском счету, куда я три года откладывала деньги на ремонт будущей квартиры, осталась в санатории. Честно говоря, те 30 тысяч рублей, коими я теперь располагала, казались мне баснословным богатством, хотя по меркам тех же столичных барышень, которые могут за один раз выкинуть 300 "баксов" за новую сумочку, эти деньги были смехотворными. Но только не для меня! Плюнув на все угрызения совести и доводы разума, я открыла дверь роскошного двухэтажного супермаркета, куда раньше ходила, как на экскурсию. Зная, что в течение ближайшего месяца мне не нужно задумываться над тем, что купить и приготовить себе на завтрак-обед-ужин, я прикинула в уме ту сумму, что потратила бы на продукты. Потом накинула сверху немного "премиальных" себе любимой и смело направилась в парфюмерно-косметический отдел. Идеально накрашенные куколки, окинув меня цепкими взглядами и, должно быть, решив, что у меня водятся кое-какие деньги, мило заулыбались. Я ответила не менее очаровательной улыбкой, с ядовитым удовольствием подумав: "Сейчас я вам устрою настоящий цирк, маленькие лицемерки!".
Кстати, мои сослуживицы несказанно удивились бы, узнав, что я отлично разбираюсь во всех тонкостях косметических премудростей и мне не понаслышке знакомы самые дорогие парфюмерные марки. Иногда, очень редко, я позволяла себе такую роскошь - купить жутко дорогие духи или отменный крем, зная, что мне это подходит. Сейчас же я настроилась на дотошный и грамотный выбор множества различных косметических препаратов. Внимательно изучив все, что имелось на витринах, и что по моей просьбе методично доставали, открывали и даже обсуждали со мной продавщицы, я стала откладывать в сторонку те яркие, сверкающие и манящие коробочки, которые в целом и составляли только мой, уникальный комплекс по уходу за кожей лица и тела. А в этом, уж поверьте, я знала толк! Когда на стеклянном прилавке собралась груда маленьких и больших фирменных упаковок, девицы в форменной одежде начали подозрительно переглядываться между собой, а одна из них стала судорожно что-то подсчитывать на калькуляторе. Меня это страшно развеселило. Даже здесь, в глухой провинции, где тоже водятся свои крёзы, и имеется обособленный, так называемый, богемный круг, большинство людей уверены, что у дамы в простеньком пальто с меховой опушкой и обыкновенных зимних ботиночках не может случиться такого "заскока". Разом купить "Фаберлик", "Ланком", "Лореаль" и "Люмине" на такую сумму? А есть ли у нее на это деньги? Мне доставило фантастическое удовольствие усмехнуться и с иронией выговорить: "Девушка, милая, подождите считать, я еще не все выбрала". У девиц разом испортилось настроение, и в наступившем молчании все трое уставились на меня злыми глазами. И тут до меня дошло... Эти гуттаперчивые мотыльки, являющие собой образчики провинциального искусства макияжа, презрительно встречающие в своем фирменном царстве теток с уставшими лицами и полными кошелками, приходящих сюда живьем полюбоваться на частицу недоступного журнального мира, на самом деле, не могут позволить себе такого безумства, каким сейчас наслаждалась я. Скажите на милость, где набраться столько презрения, чтобы нагловато мерять глазками и кривить губки при виде явно и весьма небогатой молодой женщины, которая на твоих глазах собирается ухнуть космические деньги на то, что ты охраняешь у себя за спиной, как гордый цепной пес? Когда рядом с внушительной горкой разноцветных коробочек и баночек появились флакончики с четырьмя разными марками туалетной воды, девчонки уже смотрели на меня, как Каа на бандерлогов. Понимая, что они ждут, какой же выбор я сделаю, я с невинным удивлением произнесла: "Что-то не так, девочки?". Одна из них невнятно буркнула: "Так вам какие посчитать?". На что я недоуменно пожала плечами: "Мне, пожалуйста, всё посчитайте". Мама дорогая! Вы бы видели, как перекосило эту милашку! Война и немцы... Мне стало жаль её, но еще больше мне стало жаль себя. Чему я радуюсь? Испытывать удовольствие от того, что кто-то от зависти готов убить тебя на месте? Как это было похоже на меня саму в недавнем прошлом. Однако, поймав себя на том, что в ближайшие два месяца мне позволено быть эгоисткой, я быстренько подавила в себе слабые стоны совести и, одарив улыбкой "настоящей леди" несчастных девчонок, спокойно удалилась с внушительным фирменным пакетом, полным давно вожделенных драгоценностей.
В течение дальнейшего полуторачасового неспешного вояжа по магазину я купила два сногсшибательных брючных костюма, два шикарных вечерних платья и по паре наимоднейших блузочек и юбочек. А, расплачиваясь за божественно красивые туфельки и кожаные полусапожки, чувствуя, как обливается кровью сердце, я вытащила сотовый телефон и вызвала к супермаркету такси, стараясь не думать о том, сколько денег осталось у меня в кармане.
Отчасти мне потому удалось уговорить себя сделать такое количество покупок, что накануне я пресекла себе все пути для отступления. Нет, я не просто сделала ревизию в своих шкафах. Я безжалостно выбросила почти всю свою одежду, которую уже видеть не могла. На полках остались сиротливо лежать два сравнительно новых свитера, несколько шелковых комочков нижнего белья и мой любимый велюровый халат, с которым я не хотела расставаться ни при каких обстоятельствах. А на плечиках висел добротный шерстяной костюм, который я носила на работу, меняя блузки, да шифоновое облако подаренного Ритой платья. С обувью дело обстояло еще проще - у меня ее практически не было. Так что в мусоропровод полетели только чиненые-перечиненые демисезонные сапоги фасона "прощай молодость" и старые тапочки. Для меня, вынужденной скупердяйки и экономки, это был еще тот номер! Зато сейчас, нагруженная пакетами и коробками, я выходила из магазина, будучи по-настоящему счастливой женщиной впервые лет за 10. Водитель такси услужливо открыл передо мной дверь и сам забросил все мои покупки на заднее сиденье. Видимо, ему передалось мое настроение, потому что он, игриво улыбаясь, произнес: "Прошу, мадам!" и придерживал дверь, пока я устраивалась впереди. Еще полчаса мы колесили по городу. Я успела побывать в солярии, фитнесс-комплексе, двух магазинах и перевезла в санаторий свой домашний компьютер.
Боже мой! Следующий час я наслаждалась зрелищем безумного количества разнообразных вещей, разложенных по комнате везде, где только можно. Сверкающие хрустящие упаковки, пахнущие "журнальной" жизнью коробки и свертки, золотое и серебряное тиснение на этикетках, ужасное великолепие расточительности, которой я не позволяла себе никогда в жизни! Когда весь этот упоительный кошмар был рассортирован, разложен, пересмотрен и перепробован, я, наконец-то, отправилась в ванную "чистить пёрышки". Чувствуя себя Клеопатрой, Мерилин Монро, Джоан Коллинз и Летцией Каста в одном флаконе, я пустила горячую воду и присела на край ванны. Через минуту вода окрасилась в нежно-розовый цвет и приобрела изумительный аромат от щедро всыпанной туда соли. Не хватает только розовых лепестков или плавающих лилий. Но огромный букет ярко-желтых тюльпанов, который я купила сама себе, уже благоухал в изголовье ванны. Я зажгла свечи, зарядила в комп новый диск с романтической коллекцией, взяла поднос с тарелочкой свежей клубники и захваченным из дома хрустальным бокалом, бутылку отменного французского вина и приготовилась балдеть в свое удовольствие. Уже лежа в теплых убаюкивающих объятиях воды, ощущая ласковое прикосновение воздушной пены к обнаженной коже, чувствуя, как тает во рту клубника вперемешку с легким нежным вином и умирая от неземного удовольствия, подумала: "Как же полезно для женщины бывает иногда позволить себе такое безумство. И как, в сущности, мало нужно ей для того, чтобы почувствовать себя счастливой!". Это была моя первая "ночь Маргариты" в новом качестве. И все только начиналось.