Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев, затеял переформировать Россию, в 12 макрорегионов.
"По Стратегии пространственного развития, будет сформировано 12 макрорегионов.
Чтобы найти для каждого региона "точки роста", улучшить условия жизни в каждом регионе нацелена Стратегия пространственного развития, которую я подписал".
(Заявление председателя правительства на Российском инвестиционном форуме).
Людской поток, нескончаемой рекой двигался по тротуару вдоль улицы Свободной конкуренции. На углу улицы Эффективного собственника, он встречался с встречным потоком. И здесь человеческие реки сходились, сливались и дробились. Одни продолжали своё движение по пешеходному тротуару, иные останавливались на переходах перед светофорами. Некоторые люди шли быстро, не оглядываясь по сторонам. Погружённые внутрь своих проблем, они не глядели даже вперёд. Живые автоматы, отработанными движениями, задействовав выработанный рефлекс круиз контроля, не сталкивались со встречными, маневрировали медленно идущих, и чётко останавливались перед проезжей частью дороги. Иные, утопшие в смарткомах, лишь изредка вскидывали голову. По жабьи выпучив глаза из за экранов, они контролировали своё направление. Все они не обращали внимание на то, что происходило совсем рядом, буквально в трёх шагах от них.
Однако некоторые из прохожих, кто в "теме", с сальными улыбками на лицах, либо с похотливым взором любопытствующих подростков, не сводили глаз с молодой пары. И все эти любопытствующие, похотливые, насмешливые, и откровенно развратные взгляды, дико возбуждали их. И от понимания этого, они возбуждались ещё больше.
Димка сидел в глубоком кожаном кресле. Он отвлёкся и остановил взгляд на молодой женщине. Она откинула капюшон плаща и продемонстрировав красивое лицо и шею, беглым взглядом начала блуждать по обстановке комнаты. Вот она завернула за угол, осмотрела комнату с другой стороны и скрылась из виду.
Прекратившийся было дождь, начался вновь. Прохожие открыли зонты, вновь набросили капюшоны и подняли высокие воротники, отгораживаясь от капель с неба и уютного тепла рядом с собой. Среди прочих звуков улицы, в помещение ворвался звук дождя, ещё больше подчёркивая интимность обстановки. Но, уменьшившееся количество людских глаз, наблюдаемых за сценой страсти, компенсировал один взгляд. Взгляд единственных глаз, которые, несомненно видели танец наслаждения девичьего тела. И которым этот танец, и был предназначен. Взгляд его глаз.
Димка перевёл взгляд на большой и круглый, словно сцена, застеленный диван... и напряжённо сжал ноги. Девчонка на диване томно изогнулась. Как и он, она видела молодую женщину. Как и его, взгляд прохожей возбуждал её.
И, как и он, она была полностью обнажена.
Парень видел, как лежащая на диване, ещё больше согнула ноги в коленях, и подтянула их к груди. К своей подростковой груди, с крупными, модными в прошлом сезоне, алыми сосками. Великолепным произведением пластико-хирургического искусства. Одной, свободной рукой, она схватила шёлк простыни, и, сжав её в комок, рефлексивно потянула к себе. Вторая её рука была между ног. Разведённых в стороны, со ступнями вытянутых словно балерина, девчоночьих ног. В этой руке она сжимала алую розу.
Розы, алые и чайные, без единой белоснежной, лежали на диване, на теле обнажённой, путались в её разбросанных по подушкам волосах, возле самого пешеходного тротуара, на чайном столике с остатками праздничной трапезы, на соседних креслах, на большом ковре перед входом в комнату, возле массивного шкафа с полотенцами и набором для сексуальных утех. Распущенный веер самых красных из цветов, словно подношение пред алтарём похоти, распростёрлись в стальных стойках-ногах станка БДСМ. Это конструктивно сложное и изящное произведение порноискуства и больного гения, занимала половину одной из стен комнаты. Сразу после круглого дивана, станок любовных пыток лучше всего обозревался с обеих улиц. Машину разврата было бы видно даже из окон соседних зданий...
Одежда: босоножки на высоких каблуках, топик, бюстгальтер, мини-юбка и стринги, всё это небрежно лежало на невысоком подиуме перед диваном. Ещё перед тем, как они сели отмечать за столик, всё это было снято перед Димкой, снято медленно, в танце. Хозяйка одежды, плавно двигаясь, поворачивалась и в притворной стыдливости, обнажалась перед всей улицей. Возбуждая тем самым себя и парня. Теперь же, в свете комнатных ламп, вещи блестели обилием страз.
Диму вновь отвлекла прохожая с улицы. Девчонка лет шестнадцати, в оранжевом дождевике с люминесцентной надписью "freedom is everywhere", и собачьим поводком на шее, вышла из толпы, и подошла вплотную к границе комнатного интима. На её лице было изображено крайняя степень любопытства и похоти. Из приоткрывшегося ротика показался язычок, который автоматически облизнул губы. Спешившие прохожие обтекали её. Натыкались на неё. Беззвучно ругались и спешили дальше. Десятки глаз, сотни взглядов, мелькали по комнате. Скользили по Дмитрию и смазывали по голому телу извивающемуся на диване. Но "освобождённая везде" стояла и смотрела. Зажигая огонь в чреслах девушки и парня, что обнажёнными ласкали свои тела.
Рядом с ней остановился рослый и небритый парень в спецовке. Он притянул вырвавшуюся девчонку за талию, и начал делать неприличные жесты находящимся в комнате. Смотря при этом на столик с недоеденным тортом.
"Вот образина..." - подумал Димка.
Орангутанг на улице, заставил его вновь перевести взгляд на ту, что сейчас уже стояла на четвереньках на диване... и он вновь сжал свои бёдра.
Девушка на смятых простынях, легла грудью на постель, и, выставив свой стройный, как у лани зад в сторону площади Торжества либерализма, тискала между пальчиков лепестки розы. Её взгляд был направлен на прохожих, ловил их ответный взгляды, и задерживался на особо любопытствующих. А в это время, её свободная рука двигалась по ягодицам. Ныряла в ложбинки. Вздымалась на холмы. Скользила по узким ущельям... Измученный цветок уже источал капли влаги, когда девушка на диване, со сладким стоном растянулась на постели. Она вновь перевернулась на спину, открывая себя всему миру. И Димка понял, что сегодня он игру проиграет. Он расслабил сведённые судорогой страсти бёдра и, расставив ноги, откинулся на спинку кресла.
А самочка на постели, оставила в покое измятый бутон, и грациозно потянулась, достав рукой продолговатый предмет, лежащий на подлокотнике.
Вдруг, обоих отвлёк шум на улице.
Осклабившегося орангутанга больше не было. Вместо него стояли две девушки. Они явно шатались без дела, и вот теперь, нашли для себя развлечение. Глядя в комнату, они махали руками, и призывно складывали в губы в поцелуй. Затем, одна из них, приложила руки биноклем к глазам, и стала, прищурившись, рассматривать убранство помещения. Вторая же, не смотря на дождик, расстегнула молнию на пластиковом дождевике, и продемонстрировала обнажённую грудь. Под длинным, до колен дождевиком на ней ничего не было.
Девушка на диване тоже увидела это. И, найдя подходящих зрителей в этих двух, несколько старше её возрастом, симпатичных нимфах, вложила продолговатый предмет между лепестков цветка.
Блеснув контактами, тот мгновенно исчез.
Девчонку тут же выгнуло. Она сжала бёдра и мучительно застонав, начала кататься с боку на бок. Димка ловил взгляд её закатывавшихся глаз, и видел в них голубые искры. Ноги её, плотно сжатые, тёрлись друг о друга бёдрами, заставляя искрить уже саму шёлковую ткань простыней.
Теперь заискрило уже у самого Димки. Он бросил взгляд на прижавшихся под дождём друг к другу зрительницам, вскочил с кресла и бросился на ту, что сейчас каталась по дивану. С трудом раздвинув ей ноги, с силой развёл их в стороны, и буквально кинулся меж ними. Девушка широко раскрыла свои красивые глаза, и забилась под ним. Прямая как стрела, мощная как поток северной реки, и несгибаемая как двутавровая балка моста, яркая молния промелькнула между ними. Искры возникли теперь и в голове Димки. Глаза его стали ярко голубыми. Он обнял девушку под собой, и капкан захлопнулся. Она прижалась к нему... вжалась в него всем телом. Руки, бёдра, ступни... всё обхватило его. Всё вливалось в него. И весь он вливался в неё. Они слились и стали единым.
Теперь они оба катались по дивану. Два обнажённых тела. Парень и девушка... и бутоны роз.
Он видел мелькающие лица прохожих. Видел целующуюся под дождём пару девчат. Видел остановившегося в двух шагах от дивана, молодого человека с уложенными волосами и женственным обликом. Видел остановившуюся машину не далеко от места их соития. Видел каких-то улыбающихся ему детей. Он кончил тем, что ему привиделась Вита. Она бежала под дождём через дорогу, и брызги из под её ботинок, разлетались молочными каплями во все стороны.
Димка, кажется, зажмурился, и, кажется закричал. Судя по тому, что он больше ничего не видел и не слышал, было именно так. Он упал, а точнее провалился в какую-то пучину, бездну ярких и разноцветных молний. Молнии били его. Молнии пронизывали его насквозь. Молнии исходили из её и его тел. Молнии соединяли их тела.
Молнии синхронизировали конвульсии их тел.
Когда синхронизация установилась окончательная, она закричала, породив поток тоненького звона колокольчиков. А Димка, вторя ей, прохрипел: "Еля...".
Когда он открыл глаза, Еля лежала головой на его чреслах. Её ноги и руки были широко раскинуты на постели. Она, словно человек Микеланджело, была распахнута всем телом и душой, этому миру. В её широко раскрытых глазах блестели искорки затухающего удара молнии.
На полу, укатившийся в дальний угол, валялся использованный синхрооргазматор. Электронная штука для организации синхронного оргазма, слегка дымилась. Димка улыбнулся этому, и, поднявшись на локте, посмотрел на тело Ели. Протянув руку, он дотронулся до её груди, получил щелчок статистического заряда и провёл рукой вниз, к животу. Тело девушки, было, горячим и пахло сгоревшей страстью.
Дождь кончился и выглянувшее вновь солнце, освещала одиноко стоящую фигуру. На самой границе тротуара и мягкого ковра, стояло ангелого. Красивый облик третьего пола, освещался, словно в нём работала лампочка. Серые с белым, и серебристые с голубым, цвета его балахонистых одежд, пробивали фотонные частицы. Грива длинных, уложенных волос обрамляло женственное лицо не девушки - не парня. Лицо ангелого приветливо улыбалось Димке. В отличие от всех прочих прохожих, ангелого, смотрело точно на диван. Судя по всему, обстановка этой комнаты, была ему хорошо знакома.
Возле него, на том месте, где лизались две лесбиянки, всё тоже солнце, высветило разводы оставленные невесть какими выделениями женского тела. Отпечаток ладони. Крупно и поперёк неё, шла надпись: "стопман".
Дима сел на постели, и вытащил из тела длинный, и острый шип розы, впившийся ему глубоко в бедро. Несколько капель крови упало на смятые простыни. Потом он запустил обе руки в волоса девушки и начал массировать ей голову.
- Проиграл. - голос Ели звучал контрастом хриплого бархата пережитого оргазма, и тонким звоном колокольчика. - Ты... проиграл мне.
Одновременно казалось, что девушка только что плакала, и недавно пробудилась ото сна.
- Я поддавался. - промурлыкал нежно Дима. - Сегодня же твой День рождения...
Всё ещё жаркая и разгорячённая, она поднялась с постели, и, подойдя к выставившемуся ангелого, прислонилась к нему всем своим красивым телом.
- Не кроши*. Ты проиграл. Вот и всё. - хрипло усмехнулась она, распластываясь медузой по стеклу. - За год, ты три раза только выигрывал. И то, только когда был не в настроении.
Тело у ели и, правда, было красивым. А если быть точным, то не столько красивым, сколько необычным. И сейчас, повернувшаяся к нему спиной, Еля напоминала вставшую на задние ноги грациозную лань. Солнце блеснуло на её влажной от пота спине, и высеребрило ещё лёгкую, но уже отчётливо проступающую, полосу меха вдоль всего позвоночника. Она встала на цыпочки, развела руки, растопырила пальцы на руках и прильнула щекой к прохладному стеклу. В полуобороте, из-за плеча, карий её глаз, глянул на Диму диким взором зверя.
Ровно год назад, когда Димка шёл по полису, он сразу заприметил эту красавицу серну. Она шла прямо на него, и, заслонившись электронным учебником, не замечала никого. Как и всегда, Еля считала, что это она неотразима, и что именно ей должны уступать дорогу. Димка не уступил. Он с первого взгляда влюбился в неё, и на тот момент, именно сталкновение, пришло ему в голову, как наилучший способ знакомства.
И они встретились. В тот день, как и сейчас, у неё был День рождения. В тот день, как и сейчас, чтоб загладить свою неловкость, он пригласил её в ресторан. А потом они пошли на съёмный жилой модуль. Одиннадцать квадратных метров, называемые квартирой, на три дня стали гнездом порока и разврата. Еле постоянно названивали её приёмные родители, и требовали вернуться домой. А она ссорилась с ними, и откровенно шантажировала, вымогая деньги на замшевые сапоги. Тогда, четырнадцатилетняя девушка, познакомила Димку с сексом на подоконнике, открыла ему некоторые побочные действия противопростудного препарата "Флюгон", и научила сотне бытовым хитростям, как из подручных средств на съёмной квартире, сделать полезные БДСМ штучки. А ещё она познакомила Димку с учебными комиксами... и своим резонатором в кончике языка.
Димка поднялся с дивана, и, не одеваясь, прошёл в ванную комнату. Выйдя из душевой кабины с капельками воды на теле, он застал Ельку, фотографирующуюся на постели, возле капель его крови. Стыдливо прикрывая цветами интимные места, она старалась принять откровенную, и одновременно невинную позу. Взгляд у девчонки выражал всю глубину утраченной невинности. Пошутив о том, что никто этим фото не поверит, Димка сел за столик в глубокое кожаное кресло.
Словно всплыв из памяти, на краю стола лежал плоский как юмор, планшет учебного комикса.
Дмитрий допил из бокала вино, и, сдвинув часть посуды, поднял выдвигаемый из столешницы экран монитора. Первым делом, он отключил звуки, что проникали в помещение с улицы. Затем он связался с кафе и заказал пару порций устриц с мясом под острым перцем. А также ещё вина и каких-то сладостей россыпью.
Он откинулся на спинку, и стал смотреть, как наслаждается прохладой стекла Еля.
Стекло, толстое, забирающее полукругом весь угол большой комнаты, было односторонне прозрачно. Бесшовное, совершенно без стыков, оно открывало сногсшибательный вид на всю округу, тогда, когда вся округа могла только догадываться, кто сейчас находится в стеклянном зале под названием "открытый угол". С обратной стороны, это стекло было идеальным зеркалом. Зеркалом окружающего мира.
Идея подобной комнаты, под названием "Открытый угол", изначально было высказана известным европейским психоаналитиком, и предназначалось, для раскрытия души и помыслов человека. Задумка была реализована по всемирной программе "Открытое общество". И означало, что в самый центр такого вот аквариума, в шуме толпы и звуках полиса, человек выворачивая психоаналитику свою душу наизнанку, становился бы открытым и транспарентным. Что естественным образом сказывалось бы на улучшении показателей свободы общества. И теоретически уменьшало преступность в полисах.
Однако, особо это не помогло. Не помогло это даже тогда, когда в "Открытые углы" стали загонять народ силой. И вот тогда-то, ещё один известный Неоголландский сексопатолог, предложил переквалифицировать "Открытые углы"" не для обнажения души, а для обнажения тела. Для достижения полноценного открытого общества, требовалось не только сделать "душу на распашку"... но и гениталии.
Но, в деле раскрепощения плоти, "варварская страна" вновь пошла не тем путём. В то время, когда во всех "прогрессивных" агломерациях мира "Открытые углы" были бесплатны, либо сдавались за совершенно малые денги... в Либеросии подобное развлечение имело большую цену. Из за чего, раскрепощались здесь немногие.
-Устрицы. - сказал Димка Еле. - Твои любимые.
За фигурой Ели, ангелого повторил её движение. Он распростёр свои руки и слился с девушкой. Еля сжала ягодицы и перекатилась по стеклу на новое, прохладное место. К которому она и прилипла спиной. На прежнем месте остались лишь влага, и отпечаток её тела. А девушка, вновь встав на цыпочки, запрокинула голову и закрыла глаза.
Ангелого за стеклом исчезло.
По улице, держа маму за руку, а другой рукой игрушечную саблю, пробежал малыш. Он держал саблю в руке на отлёте, и вёл её концом по стеклу. Тщательно, словно скальпелем хирург, он рассекал улицу, прохожих, нагую девицу и весь агломерад на две части.
Однако, после любви на глазах перед всем полисом, у Димки осталось какое-то двоякое впечатление. И такое у него было уже не в первый раз. Горечь. Запах гари. Чего-то сожжённого. Горелого сахара и кофе. Ощущения того, как будто он синхроаргазматор, а в нём что-то перегорело. Перегорело, и теперь пахнет, отравляет вкус запретного мёда страсти, секса и похоти......
"Мёда..." - вспомнил Димка и, подтянув ближе к себе свою старую барсетку, вынул из неё небольшую, стальную коробочку.
Услышав этот звук, Еля открыла глаза и осмотрела Диму. Она отклеилась от стекла и, подойдя к нему, залезла на колени.
- Что это? - любопытствуя, она заглянула в коробочку.
С её голосом в комнату проник мелодичный звон.
Димка не стал таиться, и, открыв её, положил на стол.
- Тебе. - сказал парень, улыбнувшись, и поцеловал девушку в щёку. - Подарок на День рождения.
В коробочке были две клипсы. Большие, размером с ладонь, они изображали пчелиные соты, с пчелой на каждой из них. Тонкая проволока, мелкие детали и цветные камешки насекомых, сочетались с крупными деталями шестиугольников и бутонами двух чайных роз, игравшими роль зажимов. Клипсы, очередное произведение Дмитрия, были сделаны из меди, с тонким золотым напылением.
Еля округлила глаза, вдохнула и от изумления задержала дыхание. От удивления она даже приоткрыла свой ротик, обнажив белые зубки и продемонстрировав крохотное отверстие люверса в самом кончике языка и круглую раковину резонатора в нём.
- Вот это да-а-а-а! - проговорила она, принимая подарок и поведя рукой в сторону. - А я думала, что вот это всё... подарок и есть.
Честно говоря, "всё это вот", стоило приличные деньги. Снятие "открытого угла", заказ блюд из дорогого кафе, розы, синхрооргазматор... Всё это действительно стоило. Но всё оно того несомненно стоило. Еля, при всех её минусах и "закидонах", стоила на неё потраченного. Они встречались уже год, но каждый раз, Димка готов был повторить слова древнего короля Франции после ночи с новой фавориткой: "Я понял, что знал об этом, ещё не всё".
- Ты стоишь большего. - ни капли не соврал Димка. - Зная, как ты любишь ходить везде топлес, я давно уже хотел подарить тебе персиры.
После чего, он вновь почувствовал горечь от своих слов и дел.
Еля взяла клипсы и одну за другой, пристегнула их к своим топорщащимся сосочкам.
- Вааау! - она соскочила с Димкиных коленей и, приподняв руки, прошлась по комнате. - Все просто обзавидуются! Приходи ко мне на вписку. В следующий вторник. Будееееет... просто херасима*!
Последнее модное словечко она произнесла с ударением на букву "а".
Еля достала свой смартком, и, отставив подальше от себя руку, начала прямую трансляцию в соцсеть. Димка, чтоб ненароком не попасть под глаз объектива, отодвинулся в сторону. Он любовался девчонкой, и заговорил, когда стих её звонкий голос.
- Да я точно пока не знаю, как у меня с работой... - он начал подыскивать отговорку, не посещать эту порно херасиму.
- - Приходи. Пацанов не будет... почти. Я же знаю, ты не придёшь, если будут пацаны... - продолжала она уговоры.
- Лучше ты приходи. - отшучивался Дима. - Тебе же нравится стрелять? Вот на природе и пощеголяешь...
- Точно! Давай опять поедем к этому твоему орку. Я там позагораю. Постреляю. Мне правда очень понравилось стрелять... Еля перебила Димку, и начала тараторить, но вдруг в её голову пришла идея. - Слушай... Димусь... а сделай мне к этим персирам, ещё вот такую же штуку... только на клитор. Вся такая воздушная... от самого лобка и ниже... дальше будет пчёлка, а ниже розочка... Сделай, а! Ты же ещё никогда такого не делал? Ну вот, Не всё же тебе придумывать! А я тебе помогу. Ты трафарет с меня снимешь, и потом будем мереть. Я даже уже знаю, как будет клипса крепиться...
И она, захваченная порывом энтузиазма, закинула одну ногу едва ли Димке не на голову, начав активно махать руками, изображая, как всё это будет здорово и на чём это всё будет крепиться.
- Да зачем тебе? - Дима смеялся такому предложению, и ловил мелькавшую перед ним ножку. - Это же не персиры. Такую штучку не все увидят. Вписчики твои... да может ещё на пляже.
- Сделай, Дим. - просила вновь забравшаяся на колени к нему Еля. - Я же тебе говорила, что в секцию коитуспорта записалась. А когда на следующий год шестнадцать будет, то уже выступать смогу. Тебе же нравится, как я двигаюсь? Тренер говорила, что у меня отличные заход и финал. Сделай, Димка. А я в твоих персирах выступать буду. Рекламу тебе такууую дам... Сделаешь?
Его спасло только то, что доставили заказ из кафе. Димка накинул на себя халат из шкафа и вышел в коридорчик. Он открыл дверь симпатичной девчонке, и, распахнув халат до самого лобка, долго не отпускал курьера, флиртуя и заигрывая с ней. Девчонка-курьер, и сама не спешила покинуть это злачнейшее местечко. Её ноздри расширялись, когда она улавливала запах олицетворённого оргазма, что сейчас витал по комнате, и буквально источал сам Димка. Глаза курьера слегка расширились, а губы стали сухими. Девчонку отвлёк только новый вызов. Наконец, когда коробка была всё же вручена ему под страхом остывания мидий, Димка закрыл дверь и вернулся в комнату.
Еля стояла напротив улицы, уперев руку в бок, и ругалась по отставленному в сторону смарткому.
- Я не обязана сидеть как дурра вместе с вами. И ты, и Карлыч... совсем достали меня своей учёбой. - выговаривала она на повышенных тонах женщине средних лет, и мужчине с козлиной бородкой. - Мне уже давно четырнадцать. Я уже давно половозрелая особь! А вы, не соблюдаете семейно-партнёрский договор.
- Его зовут Николай Карлыщ. И не смей называть нас только по оществу.! Мы взяли опеку над тобой, и теперь твои родители. Ты по закону обязана называть нас родитель "А" и родитель "Б"! - дородная женщина в кадре волновалась, от чего её дикция становилась невнятной. - И ты обязана ущиса! Мы фыписали тебе самого лучшего преподавателя из "Горби-центра"! И самого дорогого! Я буду жаловаса...
- Неееет, это я буду на вас обоих жаловаться. - вспыхнув злорадным смешком, выкрикнула Еля. - В РАПС пожалуюсь. В Министерство Ювенальной юстиции пожалуюсь. За то, что вы заставляете меня учиться сверх меры. Я уже год как получила ваш проклятый аттестат половой... тфу ты, квалифицированного потребителя. А если вам надо больше, то надо и семейный договор соблюдать. Вот как я увижу свои денги за прошлый месяц, тогда вы увидите и меня. И вот это тоже...
При последних словах, Еля схватила со столика учебный комикс, и швырнула его не глядя в сторону.
Это оказалась сторона появившегося в комнате Димки, и он ловко поймал на лету планшет. Он тут же хотел ретироваться обратно в коридор. Но, увидевшая его девчонка, повернула смартком, и по изменившимся лицам приёмных родителей Ели, он понял, что находится под прицелом камеры. Димка запахнул поглубже халат.
Больше секспонирование его не возбуждало.
- Ты опять с этим... этим... кровавым комунякой!? - это уже заговорил, а точнее заблеял мужчина с бородкой.
- Здрасте, Николай Карлович. - кисло улыбнулся ему Дима. - И вы, Евгения Марковна, тоже здрасте...
- Ты... Ты, чекистпалачубийца... Это ты, развратил прекрасное дитя либерализма, только-только расправлявшее крылья свободы. Ты! Мерзкая гэбно, увёл её из дома и отвратил от знаний нашего истинного прошлого. Как жаль, что наши власти прекратили охоту за всеми вами. Но я сам до тебя доберусь. Я! Изгнавший коммунистическую заразу из парламента! Я! Чьи заслуги... - прошипел мужчина, подавшись вперёд, и сузив свои вечно печальные глаза.
Его выставленный палец, казалось вот-вот проткнёт экран. Или из него вылетит пуля гнева и остановит сердце "комуняки". Очки с глаз сползли на кончик носа и открыли дряблые мешки под глазами.
Еля метнулась на защиту Димы. Она обняла его за шею и, впившись долгим поцелуем в губы, заставила захлебнуться человека с пальцем и бородкой.
- Да! Мы, - заявила она, прервав поцелуй. - мы как Бони и Клайд. Мы умрем, отравившись вашей добротой, в вашем отвратном семейном склепе. Презренные Ацтеки и Катапулети! Но нас не разъединить! Но пасаран!
И Девушка выставила вперёд руку в жесте "victory".
- Мы фосемь лет щебя воспитывали! А ты... на нас... ругаться! Я по закону твоя а-а-а-а приёмная мать... - возмущалась женщина.
- Вас никто не просил меня удочерять. - огрызалась Еля. - И ты мне не мать. Да ты даже не мачеха! Ты родитель "А". А Карлыч - родитель "Б".
- Я запрещаю тебе встречаться с ним! - блеял "Карлыщ", потрясывая клочковатыми сединами на лысеющей голове. - Запрещаю...
- Запрещается запрещать! - махала девушка рукой перед экраном.
Димка высвободил шею, и резко вышел из кадра. Он не слышал, что завопила на это женщина, и что стал блеять Карлыщ. Он просто поставил большую коробку на столик и открыл её. По комнате распространился аромат запеченных на углях устриц и свиного репродукта. Чтоб усилить эффект воздействия, Димка вытащил холодную бутылку игристого вина.
Елькину любимую.
- Короче. Вы сами настояли, чтоб мы заключали этот проклятый семейно-партнёрский договор. Вы сами заверили его в РАПС. И я, в отличае от вас, его соблюдаю. - глаза девушки жадно осмотрели столик с новопринесённой трапезой. - Я, как дурра, читаю все эти ваши идиотские "неполживоистории". А вот вы... как только захотите видеть меня дома, "свистните мне в писю".
ПИСО у девушки не было уже давно. Ещё до встречи с Димкой, её приёмные родители инъекционировали ей в тело РИ-чип. НО звучное и модное выражение осталось.
- ЕльцИна, не смей...
Она разорвала связь, и отключила смартком. Который полетел через половину комнаты, в гору одежды на подиуме.
- Только не говори мне, что они хорошие, и всё таки сделали из меня человека. - Всё ещё в запале выкрикнула она, забираясь к Димке на колени. - Корми меня. Я голодная и злая.
Дима пожал плечами и распаковал порцию для девушки.
- Ельцина... - Дима отхлебнул вина и посмаковал его вместе с именем подруги. - А как тебя звали твои родители? Настоящие родители?
- Настейша. - Еля с закрытыми от удовольствия глазами, жевала устрицы. - А папа звал Стася.
Димка в общих чертах знал историю этой девушки. Её отец имел небольшую, но приносящую стабильную прибыль, фабрику по продуцированию натурального мёда искусственным методом. А её мать, спала с другим. Когда же отец узнал об этом, то мать рассталась с ним, забрав с собой пятилетнюю дочь. А отец вскоре умер. Сама Еля говорила, что отец был очень добрым, и любил её... оттого и умер. Одно только было не "в масть" мамаше - медовое дело отец передал дочери. А пока ей не исполнилось четырнадцать, бизнесом руководил наёмный директор. Мать, крайне нуждавшаяся в денгах, не стала так долго ждать. Она попросту продала дочь через государственную торговую площадку "Счастливый ребёнок". Удочерившая пара уже не молодых либералов-западников, тоже сильно рассчитывала на медовые денги. Однако, Еля обманула и их. В тот же день, когда ей исполнилось четырнадцать, а значит наступило совершеннолетия, она сбежала из дома, и в нотариальной конторе продала медовую ферму отца. А чтоб денги не сняли удочерители, она тут же их и потратила. Еля заказала себе генную операцию, стоившую ей почти всю сумму, вырученную за дело отца. В довершении всего, она поменяла фамилию.
Именно после этой сделки, Димка и встретил на улице Елю.
- Стася Пчёлко... Тебе подходит. - он подцепил длиннозубой вилкой кусок острого мяса. - Ты всё ещё не прощена?
- Разве такие простят? - Еля вышла в Seti, и начала метаться по ссылкам, словно сумасшедшая бжилка. - Они считают, что я им должна за то, что они меня взяли к себе. За то, что воспитали личностью. За то, что дали платное образование... ну и вообще. Типа: "семья это цепи, а свобода это договорные отношения". Тьфу! Помешанные на свободе. И не называй меня больше Еля.
И она, облокотившись о столик, продемонстрировала парню прекрасную спину, грациозный её изгиб и то, за что её возненавидели "приёмники".
Димка, осторожно касаясь, сверху, от основания шеи и до копчика, провёл подушечками пальцев по безупречному шерстяному покрову. Серебристая, шёлковая, нежная... шёрстка только пробивалась хорошо просматривавшейся, широкой полосой вдоль всего позвоночника. Пройдёт ещё пол года, и эта полоса видом своим уже не будет уступать шерсти горностая.
- А я и не знал, что у нас появился "Горби-центр"... - задумчиво протянул Дима, слегка взъерошивая шёрстку ногтями.
В Либеросии, в её центрах цивилизации - агломерациях, существовало два вида образования. Бесплатный государственный, без школ, живых учителей, без экзаменов и многих "лишних" предметов, но с программой-тьютером на дистанционке. И Платный частный, без какого либо цифрового обучения, но с настоящими школами и учителями, партами и экзаменами. Жестокая статистика говорила о том, что в таковых платных школах, обучались до 8% от всех проживающих в агломерациях детей.
В четырнадцать лет, прошедшему несложные цифровые азы школьной жизни, всем "бесплатникам" выдавали Аттестат потребительской зрелости. Следующим этапом, можно было получить... попробовать получить, аттестат квалифицированного потребителя. Однако, для этого было необходимо оплатить живого коуча. Коучем назывался западно-ориентированный учитель одной простой идеи - надо не смотреть по сторонам, кто чего ест в своей тарелке, а тихо и мирно копаться в собственной.
- Это большое здание на углу у Величия Капитализма 91. - девушка ответила, не отвлекаясь от рассматривания модных замшевых сапог из электронного каталога. - Там ещё в прошлом месяце какой-то поэт яйца к асфальту прибил... Или нет, постой... Там была сектантка из "Пусирайт". Это она клитор, цепью к стрингвею приковала. Из-за этого Потом ещё вся ветка встала. Даааа... классное у неё было тело. Была бы у меня ветка, у меня бы тоже встало.
И Еля, проглотив вино, озорно рассмеялась своей шутке.
- Тебе не больно? - спросил Дима, дойдя пальцами до ягодиц Ели и ощупывая между ними то, чего у нормального человека явно не должно было быть.
Копчик девушки не оканчивался на том месте, где он оканчивался у самого Дмитрия, Виты, Риммы... и всех тех многочисленных, кого он имел "счастье" лицезреть без нижнего белья. Елькин копчик продлевался на несколько лишних позвонков.
- Не больно, дурачёк. Ты уже в двадцатый раз спрашиваешь. - девушка рассмеялась, и заёрзала ягодицами на его бёдрах. - Аааа... Не щекочись. Димка!
Она включила рекламный видео ролик, и, откинувшись спиной на парня, нашла рукой Димку у себя между ног.
- Смотри, какой я буду. - сказала она и кивнула на экран. - Правда сшибенно? Ещё полгода, и я буду яркой, и индивидуальной!
На экране, в прозрачной воде глубокого и тенистого бассейна, плавало грациознейшее существо. Женщина, молодая, почти что девушка. Она словно рождённая в воде, по долгу не всплывая и лишь изредка помогая себе руками, дельфином металась в лазоревой толще воды. Тело её, неестественно длинное, изгибалось так плавно и изящно, что казалось, что это был вовсе не человек. Показав искусство подводной грации, дева оттолкнулась ногами о дно бассейна, и словно стрела выпрыгнула из воды. Она подтянулась на руках о бортик, и на красивые плиты кафеля, вылезла совершенно нагая самка.
Можно было сказать только одно - это была самка.
Потому что кроме прекрасного женского лица, великолепного тела, превосходных красотою первичных половых признаков юной девы, у существа был леопардовый хвост, леопардовый мех вдоль позвоночника и длинные пряди волос того же зверя. Она, повиливая бёдрами и хвостом, подошла вплотную к видеокамере. Грациозно присев на корточки, перекинув хвост через бедро, она закрыла им промежность. Существо обнажило в улыбке идеальные зубы с едва удлиненными клыками.
Много длиннее чем у людей, розовый язык, слизнул капельку влаги с верхней губы.
"Не стой на эскалаторе эволюции. Человечество не предел. Прыгай"! - озвучил закадровый голос.
Восприняв последнюю фразу как команду, существо встало на четвереньки и стремительно подбросило своё тело вверх. Перекувырнувшись в воздухе, оно вошло в воду, практически не поднимая брызг. Силуэт под водой закрыла крупная надпись:
"Hudo... больше, чем человек"!
- А что, это уже разрешено делать у нас, в Либеросии? Тебе же делали операцию таджики... - Димка удивился тому, что реклама была переведена на русский язык. - И что, теперь это модно?
- Да. Демигендер, антисексуал, демифлакс, андрогин... всё это в прошлом. Это всё скучно. Худо - вот что будет будущим нашего мира. - Еля кошкой потёрлась спиной о Димку и сжала кулачёк между своих ног. - А таджики не всё делают не законно. Их клиника легальная и сертифицированная.
Не отпуская, Димки, Еля включила ещё разные виды этого существа. Худо мчалось по беговой дорожке, ласкалась с котёнком гепарда, сидела за партой университета, принимала законы в парламенте, качала пресс на тренажёрном станке в окружении таких же как она...
- Представь меня на её месте. Представь себя рядом со мной... такой мной. - шептала Еля, повернув к нему голову. - Представь на мне чёрные замшевые сапоги на шпильке. Представь твои персиры. Представь что ты мне сделаешь к ним в комплект для писи...
- И как тебя такую не любить... - Димка закусил нижнюю губу и зажмурился от наслаждения. - Хоть с хвостом, хоть с копытцами....
- И представь нас... вдвоём... на чемпионате мира по коитуспорту. Мы с тобой на арене. А вокруг нас...ммммм... целый стадион зрителей и жюри. И никаких зеркальных стёкол! - девчонка продолжала играть пальчиками своего кулачка и жарко выдыхать откровения в лицо Диме. - Я - великолепная худо. И ты - неповторимый хомал...
Димка открыл от услышанного глаза, а затем прыснул со смеха. Растеряв разом всё возбуждение, он заливисто хохотал, прижимая к себе девчонку. Шёрстка Ели приятно щекотала ему грудь и низ живота.
- Ты чё? Чё ржёшь-то? - по началу обидевшаяся Елька, постепенно и сама начинала смеяться. - Все мечты мне испортил. Вот и тереби теперь сам...
- Кто тебе сказал, что я хомал? - Дима утёр слезу с уголка глаза.
- Ну а чё.... Нет что ли? - она спрыгнула с колен парня, и теперь скакала молодой газелью по круглому дивану. - Наши все о тебе болтают. Все девки наши. И парни, кто тебя видел. Тебя уже много кто знает.
- Чушь какая-то. А почему я об этом не знаю? - отсмеявшись, опроверг Дима. - Угораздило же меня на ваши вписки пару раз сходить... Пипетки малолетние.
- Пару раз! Ага, давай, учи меня... Не одну не пропустил, где девчонки собирались. - Еля подобрала с пола свой смартком и, включив его, навела на Димку. - Прямой эфир! Первый в мире доказанный и пойманный хомал! Обнажённая правда как он есть! Спешите видеть...
Димка сорвался с места, и они стали скакать по комнате, стараясь отобрать друг у дружке смартком. Еля разливала по комнате звон смеха и, высунув язык, дразнилась. Девчонка заливисто визжала и брыкалась молодой ланью. Когда же наконец Димка поймал её, то они долго целовались. Парень ощущал приятное щекотание ракушки резонатора на кончике елькиного шаловливого язычка. Закончилось всё тем, что они пролили на себя остатки вина и пошли в душь.
Мокрый и голый, Димка первым вернулся, и устало плюхнувшись в кожаное кресло, безразлично посмотрел на экран монитора. Там шла реклама путешествий на стратосферной яхте лакшери-класса вокруг света с пролётом над всеми достопримечательностями на низких высотах. Дима пододвинул к себе планшет с учебным комиксом и в ожидании подруги, включил его. На его экране, яркими красками в карикатурно-гиперболизированном стиле, была нарисована история Второй Мировой Войны. Человек в шинели и в сапогах, сидел в кабине "катюши". Рядом с ним бежали другие, такие же, с окровавленными серпами и молотами в руках. За всей этой толпой вышагивал стальной робот. Лицо его скрывала стальная, на болтах маска, а из под неё торчали длинные, кавказские усы. Глаза его горели красным огнём, а в руке была зажата курительная трубка. "Курение запрещено в Либеросии"! - гласила яркая надпись над ним.
Навстречу ему, нёсся танк с рублеными формами. Из открытого люка торчала голова в чёрной маске с полоской усиков под носом. Во вскинутой вверх руке была зажата свастика. Димка навёл пальцем на человека в "катюше" и тот, открыв рот, выпустил квадратный пузырь со словами: "За коммунизм"! Динамик прилежно озвучил реплику. Над всем этим, парил вертолёт в форме орла. Он был раскрашен в полосы и звёзды, и сбрасывал на воюющие племена листовки с надписью "демократия". Листки падали на солдат и те превращались в кусты роз и анемоний.
Дмитрий потыкал кнопку перелистывающую страницы назад. Там был ещё один Сталин, стоявший на мавзолее Ленина, и расстреливающий из пулемёта Максим, толпы нищего народа. Был там и Молотов, в тёмной комнате при огарке свечи подписывающий берестяную грамоту с Риббентропом. Был Ленин, остервенело стреляющий из "Маузера" в человека с короной на голове. Был святой мученик Столыпин, едущий в вагоне по безкрайним полям России, и нервно теребящий свой галстук. Была там и какая-то шальная баба, голой валяющаяся на огромном императорском ложе, с голозадым кавалергардом на ней...
Из ванной комнаты вышла обнажённая Еля. Она запрокинув руки за голову, сушила длинные свои волосы. Подойдя к столику, девушка скосила глаза на планшет в руках у Димки.
- Ты это изучаешь? - брезгливо спросил тот. - И веришь в то, что здесь нарисовано?
- Ты что думаешь, я совсем цифровизадница? - фыркнула она, щелчком пальца смахивая планшет на пол. - Я всё понимаю. Даже если бы ты ничего не рассказывал. Коммунисты хотели чтоб всё было у всех поровну, чтоб всё было бесплатно, и чтоб не было ни бедных, ни богатых. Так разве это плохо? Я вот тоже за то, чтоб парни и девчонки были общими. Чтоб на бомберах гонять бесплатно. Чтоб генную операцию всем желающим делали. Чтоб в "Открытый угол", в "чёрные комнаты", чтоб в салоны красоты бесплатно пускали. Чтоб шмотки из бутиков, еда из фастфудов, "Алко-кола" бесплатно давали. Чтоб они этот свой синхрооргазматор многоразовым сделали! А то у студентов на него денег нет!
- Ага, вот именно разработку нового синхрофазатраха коммунизм и будет регулировать. - Дима улыбнулся и притянул Елю к себе на колени. - Ты, елька, чересчур умная девушка.
За стеклом, на тротуаре прямо напротив их комнаты, остановился бомбер. Из опустившегося окна высунулся парень и стал снимать "Открытый угол" на какое-то устройство.
- А правда говорят, что есть такая шпионская штука, которое может видеть сквозь зеркальные стёкла? - спросила Еля, показав человеку в бомбере средний палец.
- А тебе не всё равно? - Димка наклонился, и, слизнув каплю воды с груди ели, прижал губами сосок девушки. - Ты же собиралась выступать на Олимпийских играх
Елька только плотнее прижалась к нему и притихшая, как то по особому застенчиво, положила голову Диме на грудь. А тот, чтоб добавить атмосферы в их задумчивое состояние, включил звуки улицы.
Улицы кипели жизнью. Площадь "текла" реками автомобилей. Полис, плавно погружаясь в вечерние сумерки, освещал себя лазерным светом требований потреблять, и быть потребляемыми. Димка без труда и особого напряжения зрения, прекрасно видел самый дальний из 3D баннеров, расположенный в конце улицы. На нём, некто Ролекс, известный и неуловимый хакер, играл с рекламным роликом. Начавшийся было видеоряд о выгодах внедрения себе в тело РИчипа, на котором счастливая и красивая девушка, словно заправская волшебница, взмахами руки открывает двери, оплачивает сауну, покупает платье, жертвует на бездомных котят... и всё это паря над агломерацией, внезапно сменился. Эти новый видеоряд, демонстрировал, чёрно-белые кадры из концлагеря последней Великой войны. Кадры мелькали, и на пару-тройку минут, Чубайск увидел обнажённых людей, обтянутые кожей живые скелеты, жестокие наказания, зверские пытки, и как апофеоз всему - смертельный газ.
Где-то за стеной, громко вскрикивала женщина, слышались удары плетью и сладостные стоны. Кто-то засмеялся в несколько нетрезвых, женских голосов, и добровольная экзекуция продолжилась. Там так же находилась комната "Открытого угла", и было, похоже, что снимавшие её люди, ПО-полной используют БДСМ станок.
В комнате повисла тишина, и воцарился полумрак, нарушаемые лишь мерцанием рекламы на мониторе. Звуки доносившиеся из соседней комнаты, оттеняли сумрак в оттенки серого мира. Должно быть, их было пятьдесят.
Еля не видела социально-частную рекламу РИЧ. Не потому, что она просто не увидела бы и сам этот баннер, сейчас она смотрела в себя. Она задумчиво, и как-то в пустоту, смотрела на улицу перед собой.
За стеклом остановилась молодая особа женского вида, и вытащив из кармана плаща руку, приложила раскрытую ладонь к стеклу. Светоотражающий "стопман" поймал отблески уличного освещения.
Несколько минут парень и девушка сидели молча. А потом, Еля неожиданно спросила:
- А дети... дети при коммунизме, они будут тоже общими?
- А тебе бы как хотелось? - он гладил Елю по голове, медленно спускаясь по мокрым волосам, на шёрстку на спине.
Еля замолчала в задумчивости. В надвигающейся ночи, на её лице играло отражение огромного лазерного штендера, установленного на углу улицы. На нём, красивая женщина старше среднего возраста, в белейших одеждах, по матерински улыбнувшись, развела в стороны руки.
- Ты осталась одна. Ты в трудном положении и совершенно одинока. - раздался голос из динамиков мерцающего на столе монитора. - Знай, ребёнок не должен быть для тебя обузой. Теперь, он не будет тебе в тягость. А твоя молодость, твоя красота и твоя свобода, это твоя и только твоя жизнь. А жизнь, как известно, даётся лишь однажды.
- Мне не хочется, чтоб мои дети, были усыновлёнными. Я хочу своих. Двух, трёх, четверых... но обязательно своих. - Еля грустно вздохнула. - Но я боюсь рожать. Я ведь скоро стану худо, а ты видел, какие у них груди и живот. Страшно.
Не бойся. У тебя всё сохраниться как надо. - улыбнулся Дима. - У тебя конституция особенная.
Девушка вновь задумалась. А к присевшей на корточки рекламной женщине, подбежал маленький ребёнок.
-Некоммерческая организация "Добрые руки", работающая от Мин РАПС, примет у тебя ребёнка. И передаст его в гарантированно добрые и заботливые руки новой мамы. - несло со стола. - А если ты захочешь, то можешь сама выбрать семью своему чаду. Миллиарды предложений в огромной, международной базе приёмных родителей...
- Это я в маму. - вздохнув, сказала Еля. - Ты знаешь, Дим, а я ведь её простила.
- Знаю. Ты уже говорила. Зимой...
- Я помню. - она прильнула щекой к его груди. - Но с тех пор, я её ещё несколько раз ненавидела. И прощала... Я всегда её проклинаю, когда встречаю в Seti рекламу детских товаров. И всегда прощаю, когда ты рассказываешь про свою семью. И вот вчера опять простила. Насовсем. А ненавижу, я теперь "приёмников".
- Не все приёмные родители плохие. - на память парню пришли погибшие родители Виты. - Здесь всё дело в самих людях. Если человек настоящий, то и родителем он станет отличным. Правда в агломерациях настоящих людей теперь почти нет...
- А кто такой настоящий человек? - в голосе Ели послышались нотки искреннего любопытства.
- Настоящий... - Димка вспомнил определение, которое вычитал в древней книжке. - Это тот, который умеет любить и любит работать.
Девушка, сидящая на коленях у парня замолчала. Димке казалось, что он даже слышит движение мыслей в прелестной Стасиной головке.
- Слышал, - спросила тихо она. - у нас хотят опять снизить порог согласия, до двенадцати лет? Потому что во всех глобальных агломерациях он уже в десять лет. И хотят сделать до семи. Так что... мы с тобой уже можем смело родить ребёнка.
- А какие будут у нас дети? - спросил парень. - Какие они у худо? Наверно, как котята.
- Я не знаю. Пока никто из них не рожал. - неожиданно Еля вскочила и подбежала к стеклу. - А пусть она нам родит! Как в сказке. Пусть, а Дим?
За окном уже вовсю был июльский вечер. Бомбера с парнем уже не было, вместо него, прямо перед стеклом, стояла девушка. Воспользовавшись им, как зеркалом, она подкрашивала губы и ресницы. Её сумочка была зажата между ног, а в руках она держала косметичку.
"Третий класс потребления". - подумал Димка, пройдясь по незнакомке оценивающим взглядом. - "Спешит в ночную смену на работу. Но точно не планктоныш".
- Хороший выбор. - одобрил он вслух. - Вот только такие своих детей не отдают.
- Что, понравилась? Штукарская, правда? - Еля подошла к девушке за окном и остановившись почти что вплотную, начала разглядывать её. - Красивая. Красивая и необычная.
- Необычная для этого мира. - Дима тоже поднялся и подошёл к подруге. - А вот каких-нибудь тридцать лет назад, таких было большинство. Таких и сейчас в порах предостаточно.
Девушка заново застегнула поясок на платье, и сжав свои груди, подтянула вверх бюстгальтер. Она была рослой, с развитой грудью и сильным телом. Лицо было простое, но красивое.
- Давай позовём её. - Елька водила пальчиками по лицу девушки за стеклом. - Давай познакомимся поближе. Посмотри, она даже не знает, что за этим стеклом. Мне уже надоели эти все дурры из вписки. Дим, включи обратную связь, я позову её. Ведь ты же проиграл мне. Давай, выполняй желание.
И не дождавшись его реакции, она пошла самостоятельно включать внешнюю связь. Пока она ходила, Дима рассматривал незнакомку.
Конечно, он мог бы включить внешнюю связь, и подобрав нужные слова и ключи к девушке, затащить её в их уголок разврата. И скорее всего, они с Елькой уложили бы её в постель. Но было что-то, что останавливало руку Димы, уже ментально протянутую к кнопке обратной связи. Он не мог себе это объяснить. Но в его представлении, это было бы всё равно, если бы он подарил сестре Алиске, букет белых лилий... с фаллосом в самой его середине. Хотя, именно это и предлагали в рекламе одной цветочной фирмы. В его понимании, это было хуже, чем нагадить большую кучу, рядом с только что распустившемся подснежником. Да, так запросто мог поступить любой шимпанзе. Но он то, не был приматом.
Или по крайней мере, верил в то, что не до конца стал им.
Незнакомка достала свой коммуникатор, и Дмитрий увидел то, что совсем отучился видеть у людей вокруг себя. Он увидел то, что уже давно не видел агломерад. На экране старенького смарткома горел контакт вызова: Мама".
Девушка звонила родителям.
- Где она!? - почти закричала Еля, подлетевшая к стеклу. - Ты почему её отпустил?
Дима глядел в след удаляющейся девушке за стеклом. Она торопливо шла через дорогу, и не отрывая телефона от уха, словно гостья из прошлого, звонила маме.
- Ты что, уже опять захотела? - примирительно улыбнулся Дима возмущённой подруге. - Ах ты моя маленькая, ненасытная лань с упругой попкой. А кто мне в ванной говорил, что "вся выпита до дна"?
- Ах ты ... бонобо похотливый! - вскрикнула Еля и пнула ногой Димку в бедро. - Не приходи больше ко мне на вписки.
Димка поймал ногу, и ловко подхватив девчонку на руки, рухнул с ней на диван.
- Не кипятись. Ты же включила внешнюю связь... видишь, люди уже оборачиваются. Будет тебе сейчас вписка. И подарок тебе будет ещё один. С бантом на восхитительной попе. - смеясь, Димка взял со столика свой смартком и набрал уже знакомый номер кафе. - Надеюсь девушки не откажутся от торта и ещё одной бутылки вина?
В этот день, с денгами имениннице повезло. Возможно в счёт Дня рождения и круглой даты, а возможно из за угрозы заражения "красной гнилью", но "приёмники" Ельцины, всё же перечислили полагающееся ей по семейному договору. Информатор сообщений, выполненный в форме золотого кольца в пупке Ели, мигнул камушком, и на её смартком выплыла долгожданная надпись о зачислении средств на счёт.
В ожидании обещанного подарка с бантом на попе, Елька бросилась заказывать себе замшевые сапоги. Однако, последнего подарка у Дмитрия не вышло. Вместо восхитительной попы с бантиком, явилась студенческая физиономия с прыщами. Елька со смехом тормошила этот "подарочек", что доставил торт и вино. Она в шутку предлагала Димке "задействовать" и этого "самца"... Но, казалось, курьер не интересовался сексом вообще. Он что-то мычал про заявки и рвался выскочить из цепких пальчиков обнажённой девчонки.
Уже поздно вечером, распрощавшись с Елькой возле ожидающего её бомбера, и проводив удаляющуюся машину взглядом, Димка сам залез в своё такси. Усталый, и какой-то опустошённый, после целого дня изобретательной похоти, жаркой любви, острой еды, бутылок вина, он чувствовал себя усталым, и от чего-то виноватым. Вспомнив, что говорил "Дядя Коля" про вино, Димка усмехнулся своим мыслям, и отправился домой.
"Вот с тобой так всегда". - в голове у парня звучали последние слова Ели. - "Когда я расстаюсь с тобой после классного дня вдвоём, почему-то мне грустно. И ещё мысли.... Думать тянет. Нам надо либо расстаться... чтоб уже никогда не думать. Либо уже не расставаться никогда... и тогда уже думать всегда".
И сейчас, он думал.
Дорога до дома, проходила мимо Те-атриум "Метеор".
Здесь уже вовсю шумело, кипело, пенилось, бурлило и выплёскивалось наружу то, что праздновало День свободной независимости... Или независимой свободы, Дима так и не запомнил. Димкин же дед, называл этот праздник "день незавидности". Праздник был ещё только в самом разгаре, и поэтому, выплеснувшееся из чаши те-атриума, пока не сильно бузило и распускало руки. А пока ещё не озлобленные, уважительно "паковали" контингент в спецтранспорт. То там, то здесь, проезжую часть перекрывали патрульные машины.
Бомбер Димки принялся петлять по улочкам. Его маршрутизатор, вывесив на лобовое стекло карту движения, постоянно менял схемы проезда. Небольшой хаос, который накрывал полис во время каждого крупного праздника с массовыми гуляниями, был уже привычен и даже необходим для души русского человека середины двадцать первого века. А праздников для граждан, в отличае от социальных благ, государство не жалело. Придумывая раз в пятилетку по одной знаменательной дате, правительство присовокупляла к нему два соседних дня, и делало их совершенно не рабочими. Что было только "на руку" работодателям, жаждущим легального сокращения трудового, а значит оплачиваемого времени, для своих работников. Кроме того, на откуп агломерационным властям, были также отданы и все местные праздники, и полное право в их учреждении. Общество активно карнавализировалось, а шоу продолжалось.
Пережидая время поездки, и практически засыпая, Дмитрий достал из барсетки реинкодер. Выждав освещённый участок маршрута, он вложил палец в него. Лазерный луч, прожёг кожу, в очередной раз изменив очертания бороздок на подушечке пальца, и начал восстанавливать кровяной код лейкоцитов.
Подъезжая уже к самому дому в Копейкинском районе полиса, бомбер был "стопорнут" оставленным посреди дороги здоровенным пакетом. Усталый человек нёс-недонёс свой собственный мусор, и оставил его здесь. Деликатные же дворники, тактично оставили пакет на месте, наверно в ожидании, когда его отдохнувший хозяин, вернётся донести свою ношу до огромного кузова белаза... Который в Копейкинском районе, собственно как и в других районах рабочего города "Патриот", использовался в качестве мусорного бака. Вообще-то, Копейка, как любовно называли свой район жители, был сравнительно чистый и даже в чём-то культурный. Ну, это конечно по сравнению с другими районами "Патриота".
Вместо того чтоб попросту "бортанув" его, проехать мимо, бомбер уже в который, подобный раз, принялся сдавать назад. Он начал объезжать "непреодолимое" для электронного мозга машины препятствие в круговую по кварталу. Таким образом, такси забралось на зады стареньких десятиэтажек, где за высоким сетчатым забором, утонув во тьме, спала автостоянка.
Это была настоящая заповедная зона. С увеличенным в высоту забором, звуковым периметром и окольцованная колючей проволокой, она содержала в себе разноценных и разномастных, колёсных зверей. Четыре прожектора по углам освещали, а тонкие лучи сигнализации чутко сторожили, территорию этого автозаповедника, оставляя всё что кроме, утонувшем во тьме ночи.
Мотель "Cartel" - красовалось над воротами въезда на стоянку.
И ПО-сути, компания-монополист в сфере автостояночного бизнеса, являлась настоящим картелем.
Димка, приближаясь к дому, начал постепенно просыпаться. Ещё один поворот, и уже можно было разглядеть окна и балкон отцовской квартиры, когда-то очень давно оставленной им для обучения и проживание его детей, и возможных потомков. А так же, квартира служила в качестве перевального пункта, временного убежища и просто местом для встреч всех друзей станицы Красный маяк.
Неожиданно, слева от Димкиного извозчика, выскочив из тени и вновь пропав в ней, на мгновение появились две ловкие фигуры. Димка встрепенувшись, пошире открыл сонные глаза и выпрямился в мягком кресле. Ночные гуляки, тем более в тёплую погоду и тем более в праздничную ночь, были, конечно, не редкость. Но их скрытное передвижение заставляло отнестись к таким полуночникам с опаской. Копейкинский район, в котором проживал Дмитрий, считался не криминальным, по сравнению с другими районами "Патриота". Однако спокойствие порой нарушалось и здесь.
Тень, одинокой фигурой горбуна, вновь мигнула в окне света на асфальте. И сразу же, где-то на стоянке, в особо охраняемом её месте, вспыхнуло, вознеслось к небу, осветила ночь и окружающие многоэтажки, багровое пламя. Димка успел заметить охваченный огнём , мощный корпус сверхдорогого франглийского внедорожника. И под завывание, под дикий крик сигнализации умирающего стального хищника, в разные стороны, в рассыпную горохом из протёртого мешка, сыпанули несколько чёрных фигур.
Вывалившиеся следом за воплем машины сторожа, только суетились, пытаясь то ли потушить пожар, то ли бежать за поджигателями, то ли вызывать ГОП. Один из них, самый расторопный, прихватил с собой короткую винтовку с помповой перезарядкой. Он упёр локти об ограждение, и стал стрелять куда-то в темноту. В места, куда попадали его круглые пули, возникала сеть из парализующих мышцы, электрических зарядов.
"Пневматическое ружьё с резино-шоковыми зарядами". - мгновенно определил Дима.
Однако, выбранная злоумышленниками ночь, была явно не на их стороне. Дежурившие по случаю праздника близ соседней трассы машины постовых, настропалённые начальством на предотвращение беспорядков и побоищ, сработали мгновенно и чётко. Раздавшийся неподалёку, в темноте кустов, стрекочущий звук скоростного мотоцикла ещё успел вырваться из сомкнувшегося кольца, но сразу же ему вдогонку бросились урчащие голоса корветов патрулей.
Бомбер, ничуть не притормозивший от происходящего, подкрался наконец, к адресу назначения, и упёрся в конечную точку на карте. Но теперь не спешил сам пассажир. Звуки моторов скрылись в мягких звуках ночного полиса... но на квартале явно ещё ничего не кончилось. Кроме криков разбуженных ЧП охранников стоянки, во тьме двора, в его полуночных кустах, в тени дерев, что-то происходило. Димка опустил стекло и прислушался. Шорох листвы, хруст ветвей, и тихие хрипы радио-переговоров.
Операция по задержанию продолжалась
И как бы в ответ на предположение, Димка увидел пробежавшие тяжёлым галопом по дорожке сразу несколько бойцов ГОПа. Въезд в квартал перегородил подкравшийся узкоглазый инфрафарами корвет. В первый и в последний подъезд вошли спецгруппы. Однако, Димкин трёхподъездный дом был ещё не подвергшимся "зачистке". Чем он и поспешил воспользоваться, решив, что лучше встречать гостей в собственном доме, чем объясняться с ними на улице.
Дмитрий выждал момент, выскочил из бомбера и опрометью метнулся к своей двери. Показавшаяся под ступенями крыльца скукожившаяся там тень, только пришпорила его полёт. Выхватив на бегу магнитный ключ, он не останавливаясь прислонил его пятку к окошку приёмника, и дождавшись писклявого разрешительного сигнала, рванул стальную дверь.
Не закрывая шипящую пневмодоводчиком дверь, и не дожидаясь её медленного движения на встречу к магнитному замку, парень влетел в следующие, деревянные двери. И далее, на пятый этаж... молнией, сквозь этажи. Однако, его мозг успел маркировать опасностью тот факт, что слух, так и не уловил звонкого, и достаточно громкого щелчка от закрывшейся двери. Дверь прикрыли нарочито тихо и осторожно.
На площадке, Димка улыбнулся, крутанул ключами вокруг пальца и открыв тамбурную дверь вошёл в приятно знакомо и уютно пахнувший, родной дом. Автосвет сработав датчиком присутствия, включил светильник в прихожей.
Он успел.
За его спиной послышалось повторное открытие стальной подъездной двери. И вот уже громко, и не терпеливо властно, по бетону ступеней загромыхали подкованные берцы.
Димка положил руку на замок, но пальцы не успели повернуть его. Дверь квартиры резко открылась, сильно толкнула парня дальше, в тёмный, едва освещённый квартальскими фонарями и вспышками пожара, длинный коридор. Кто-то ввалился в квартиру следом за ним. Незнакомец упал спиной о дверь, клацнул щеколдой, и запер замок. Димка ещё только оборачивался, как человек "выстрелив" рукой в выключатель, погасил свет.
Мысли, курьерским юнитроном пронеслись в голове у Димы, и он, быстро сориентировавшись, начал действовать.
Не вдаваясь в подробности означающие это предупреждение, Димка протянул руку к верхней полке в прихожей, и выхватив от туда массивный, выкидной кинжал чешской работы, выставил его пред собой. Сталь тенькнула высвобождающейся пружиной. Клацнула входя в замки и зацепы. Длинный, в пятнадцать сантиметров, антибликовый покрытием клинок, протянул свой острейшей заточки язык к человеческой крови.
Подарок брата.
По всем заповедям самооборонщика, по наставлениям и инструкциям бойцов любых подразделений, промедление подобное его нынешнему, являлось грубейшей, провальной ошибкой. Попавшему в подобное положение, все инструкции предписывали лишь одно - немедленная атака на опережение. Так оно и было... если бы в голосе и облике человека ворвавшегося к нему, Димка не разглядел девушку. Конечно, в современном мире, это совершенно ничего не значило и ничего не гарантировало... но всё же, это была девушка. А это обстоятельство для Димки было решающим.
Она скинула лёгкий капюшон с головы, и как показалось Димке в первую минуту, встала пред ним на колени. От такого поворота событий, парень опешил и отступив для манёвра, и лучшего рассмотрения предмета своего беспокойства, опустил оружие.
- Шшш... - повторил шепчущий голос, в котором уже очень явно, и очень красиво были расслышаны девичьи интонации. - Тише. Не двигайся и не разговаривай.
- Кто ты? - Димка протянул руку к выключателю.
Подпрыгнувшая с пола, где она сидела на корточках, глупая дурочка рванулась к парню, в руке у которого, до сих пор находилось холодная, и обоюдоострая сталь. Димка едва успел отвести кинжал в сторону.
- Ты сумасшедшая...
- Не включай свет... прошу тебя. - перебила его возмущение незнакомка. - Дай мне свою свистулю.
Он скосил глаза вниз, и увидел, что от столкновения с дверью, его ПИСО выпросталось наружу, и теперь предательски свисало с юнити.
- Ага, ща! - усмехнулся Димка такому двусмысленному предложению. - По-моему, кинжал у меня... Или тебе какую "мою свистулю"?
- Да ты не "загружаешь"... Я не про то... - нетерпеливо продолжала шептать она.
Их прервали громыхающие по площадке четвёртого этажа берцы, и открывающиеся на звонки двери соседей.
-Ну же! Давай скорей. - в голосе девушке, несмотря на риторику, отчётливо зазвучали просящие и жалобные нотки. - Чего ты морозишся?
Она потянулась в карман на своих диковинных брюках и вытащила от туда небольшую коробочку, размером со спичечный коробок древности. Коробок громыхнул пластиковым звуком.
- Зачем тебе? - хозяин квартиры отметил на руках гостьи тончайшие перчатки "sekondskin".
Димка, несмотря на своё любопытство, и внезапно возникшую, осторожную симпатию к незнакомке, не собирался сдаваться так быстро.
- Ну... прошу тебя. - девушка совсем перешла на тихий и умоляющий тон. - Если меня найдут - я по всякому пропала. Ну... хочешь я на колени встану?
Не успел Димыс улыбнуться, представив такую чудесную картинку, как девушка порывисто опустилась перед ним на колени. В сомкнутых ладонях, она сжимала коробочку, погромыхивающую небогатым содержимым. Казалось, девушка молит его.
- Встань. - Дима принялся поднимать её, но незнакомка упиралась так, что тому пришлось самому опуститься подле. - Да не гони ты... сейчас сниму.
Он отстегнул с юнити "свистулю" в тот момент, когда на его площадку пятого этажа ступила нога "спецназера". Девушка выхватила из рук парня его ПИСО, и засунула его в коробочку. Не поднимаясь, и пригибаясь к полу, она пробежала на кухню. Проследовавший за ней Димыс, увидел, как она засунула коробочку в вакуумную печь, и включив первый же из попавшихся под руку режимов, запустила работу.
- А, ты из доставки пиццы? - пошутил Димка, но его тут же схватили за руку и стянули под подоконник.