Грог Александр : другие произведения.

Марадеры Времени

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение работы, начатой главой: "Волонтеры Времени". Активно! Текст черновой, меняющийся по мере расширения мира, характера и действий персонажей. Категория: "для взрослых и умных". Задачей данного фантастического романа, кроме развлекающей составляющей, вижу расширение образованности человека, способного его прочесть, в той части, что ранее была ему неизвестна.
  ПРОДОЛЖЕНИЕ. Начало читайте в 'Волонтеры Времени'
  
  Активно! Текст черновой, меняющийся по мере расширения мира, характера и действий персонажей. Категория: 'для взрослых и умных'. Задачей данного фантастического романа, кроме развлекающей составляющей, вижу расширение образованности человека, способного его прочесть, в той части, что ранее была ему неизвестна.
  
  Обновление нелинейное. То есть, это не обязательно продолжение сюжета. Насыщение текста происходит углублением характеристик героев и обострением приключенческой составляющей в написанных ранее главах. Так я работаю. Первоначально пишу то, что необходимо сказать (умное), затем интересное, интригующее (острое) - различными приправами к блюду.
  
  
  'МАРАДЕРЫ ВРЕМЕНИ' (продолжение, обновление текста 08.02.2025)
  
  /От автора. 'МарАдеры'? Здесь нет ошибки. В романе рассматривается производное, возможно истинное, от богини смерти 'Мара'. Буквально - 'обдирать смерть', 'драть смерть', 'драться со смертью'. А в начальных значениях, возможно, явление положительное, обозначающее крайне смелых людей. Смерть - явление времени. Пусть неостановочное, но с нее начинается время, и ею оно заканчивается. Отсюда: МАРА - нижняя точка великого круга жизни.
  
  
  
  3. Рассказывает Катька - 'Вороний Глаз' (специализация 'ТРАВНИЦА'):
  
  Великий день пришел. И что? Алиса не явилась, но получается, что поступила умнее всех. Героизм для дураков! Стоически вытерпеть все это занудство с зачитыванием оценок вслух? Опросом педагогов - не повлияли ли на их решения сторонние факторы? Заставлять говорить при нас и на условиях, что их слово не весомей нашего, приводить сторонние свидетельства тайных наблюдателей?..
  
  Садизм заставлять участвовать, героизм - слушать, мазохизм - кивать, согласно ритуальным требованиям, когда приходят к 'общему согласию', мнения о котором у нас не спрашивают. За этим бдят и тоже анализируют.
  Как говорил философ, имени которого вы не знаете - да, и зачем оно вам? - 'нет ничего тягостнее, чем ждать, бояться и голодать'. Тоже студентом был, и даже обозначился на Стеле Памяти. Обиднее всего голодать, когда кругом, покинь только университетский город, такое изобилие. Говорят, что это иносказание, что он не о буквальном голоде. Тогда о каком? О знаниях? А сейчас итожим - достаточно ли нажрались?..
  
  Валька убегала и возвращалась сытая во всех смыслах. Я выходила, чтобы поднабраться иного. Чего? Не ваше дело! Деревня есть деревня. Возвращалась в ссадинах и синяках. Случалось, что и не парни наставили. Ревность оставляет больше синяков. Это Валька умеет - тем и этим подластиться, специализация такая. А мне только отбиваться. У них, у каждой местности - свои охранные восьмерки. Все друг друга знают - чужаки на виду. При моем весе отбиться можно лишь подло. Я хожу проверить очередную подлость, что преподают.
  
  Человека следует рассматривать неладно скроенным мешком. Он - желе с костями в растягивающейся под размер оболочке. У кого-то она слабее, у других крепче. Все бы ничего, но на его несчастье под оболочкой, прямо к ней лепятся, и без всякой защиты, 'узлы', что влияют на все. Раньше меня больше интересовали 'узлы боли', затем 'узлы большего ущерба', потом 'узлы времени'. Ведь это так интересно - кольнуть в узел, вроде бы и не так больно, а на следующий день на ногу не ступить. Ранку затянет, нет даже синяка, а нога чахнет, сохнет, а боль такая, что не нужно уговаривать отнять...
  
  Старцы сидят, чтобы друг дружку видеть, за спиной у каждого захребетник - его охранник, но равно и ученик-наследник. Захребетниками называют потому, что их задача - спину охранять, старцы сами - все бывшие захребетники. Пальцем не успеешь ткнуть, указав на старца - есть же такие идиоты! - считай, уже лишился, и повезло, что только пальца. Сейчас захребетник позади, но спиной к старцу, в готовности, как перед прыжком, глазами по нам, что кистью водит, словно 'шестицвет' в университетском ломбарде вещицы, что принесли. И ближний по мне чаще глазами 'мажет', чем по другим. Не снизу-вверх, как мужикам положено - а ведь рядом со мной Валька во все красе, - а сикось-накось, что сабелькой. О старцах плохо думать крайне вредно, а хорошо думать не получается. Мысль материальная, а захребетники чувствительны. На кого бы отвлечься?..
  
  Вот профессор, спец по 'Классической Химии' мнется, Анатоль Васильевич - ему явно не до нас, мысли другим заняты - карман у него оттопыривается, мнется, лоб сморщен в раздумьях - достать ли, отхлебнуть? - место неподходящее. Не привлекут ли? Не придется ли делиться? - все под стрессом. Никогда не забуду его вступительное - просто блеск! 'Рассуждать над философской составляющей диссертации Менделеева 1864 года 'О соединении спирта с водой и обретении в 40-градусном состоянии необычайных физико-химических, биохимических и физиологических свойств', следует через практику проб!' На камне бы эти слова выбить! Но нам ни граммульки нельзя. Студентам стимуляторы или погружанты, кроме тех, когда это связано с 'направленным болевым воздействием на седалищные', категорически запрещены! А предназначение последних - направить кровь в мозг. Это и есть ответ на вопрос - 'почему'. Но если недопороли - лежишь вся в желаниях, бабская конституция такая!
  
  В этом году мой третий цикл заканчивается - три по восемь, а я в девках! Причем в тайных - никто не знает! Мое секретное оружие. Рагана - не рагана, но ведьмачить легче, пока не раскупорили. Больше усвоишь. Но ой, как хочется, кто бы знал! А какие сны! И если хоть вполовину так же хорошо, как во снах, то и хрен с ним, с проектом - пусть прокатят, пущусь во все тяжкие! Оргазм я ловить умею - не ледышка, но хочется хоть разок 'по-настоящему' - углубленно... Тьфу на меня! В таком месте и непотребство - с чего бы это? Рассеяли что-то в воздухе? Нет, я бы опознала! Моя специализация. Должно быть, общая атмосфера такая.
  
  О чем нужно думать, чтобы охладиться? О том, с кем бы ни за что не возлегла? Сивый? Проехали! Дуров, Мартов, Смыков?.. Козе-фавн! Да мне сейчас, когда в таком разобранном состоянии, когда стресс снять нечем, все престарелые удурки нравятся! Даже, Анатоль Васильичу уступила бы, он определенно опытный, знает - как сделать хорошо. Первый раз, говорят, самый важный, чтобы не отвратить! Нет хуже, если будет тыркаться какой-нибудь дебютант, краснеть и спрашивать 'как тебе удобно', вместо того, чтобы взять как рыцарь!
  
  На курсах мы проходили - как это рыцари делают, как нашли лучшую позу, чтобы поставить разрыв плевр на поток - не такое это простое дело, если посудить. 'Хочу-не-хочу', а сюзеренство обязывает! 'Право-первой-ночи' (по латыни не буду) - 'проходной экзамен'. 'Право сюзерена' превратилось в подтверждение прав 'быть сюзереном'. Чем больше подданных, тем чаще 'проходить врата', а они обычаем заперты. Сама не сломаешь - оскорбление сюзерена и обычая! А прознают подданные, что у их сюзерена не получилось в 'крепость' проникнуть, начнут шептаться, а за шепотками и уважать перестанут. Тут и до бунта недалеко! Замена найдется - родня голодная. Рыцарей до хера с херами! Так, о чем было? А, 'рыцарская поза'! Это когда тебя поперек кровати, ноги спущены, расслаблены, мягкий подход сзади с твердым инструментом... тут не в размерах дело, а достатке крови в чреслах. Опять же, она не видит, не оценит, не станет сравнивать, критиковать позднее. Все продумано. Наш педагог по блядству... виновата! - наш педагог 'По культуре соитий', подробно все объясняла, каждым разом увлекаясь, и хорошо, что практические не разыграли с лотерейным выбором. Вот был бы фокус, если бы на меня выпало, не знаю, как отреагировала - отчислили бы наверняка. Да вот она - здесь же! - и обычно Валька рядом вьется, любимая ее ученица. Если нас не утвердят, Валька первому курсу - сто из ста! - этот самый предмет преподавать и начнет. Любопытно, а не была ли она послушницей при старце?..
  
  Старцы? Их еще 'наши рыцари' называют, и при этом хихикают. Это потому, что их 'право первой ночи' в ежегодную обязанность превращено. Право на дальнейшую службу, они доказывают раз в году на рыцарский манер или нерыцарский манер - это уж как придется. Но закрепляется тем, что берет ее - жертву доказательств - себе послушницей. Впрочем, какую жертву! Здесь согласие спрашивается, и не думаю, чтобы хоть одна отказалась! Их из числа проваливших вступительные выбирают. Но думаю, присматривают заранее. Никакой лотереи - вранье это все! И подозреваю, что и на вступительных не все чисто. Определнно есть еще какие-то критерии, нам не известные, раз старцы на тестовых присутствуют. Не их это уровень!
  
  Что до послушниц, то у них на год только одно право - 'право на обязанности'! Кто знает, что старцу требуется для тонуса? Послушница отслужит год до следующей абитуры исполнением тех обязанностей, что старец определяет. Зато, считай, дальше без экзаменов. Старец за год ее многим премудростям обучит. А каким - лишь ему известно. И с 'послушания' окажется на курсе, который старец определит.
  
  Послушницы весь год в капюшонах и в накидках наголо с разрезом, тело проглядывает, отвлекает, а лики заморочены. Попытаешься всмотреться - голова заболит. Обычаем принято глаза к полу, если где наткнешься. И не дерзи!
  
  Послушницу, как выполнит долг, пристроят на первом, втором, а могут - так я слышала - даже на третьем курсе! До четвертого студентов постоянно перетасовывают, ища оптимальные варианты будущих восьмерок, и с других универов присылают: 'на вам, боже, что нам не гоже!' Две экспедиции в год прибывают, и от нас забирают тех, у кого дела не складываются в нашей системе обучения.
  
  Что будет, если признается, что 'послушницей' была? Такое случается, чтобы цену себе набить. Ой, какая дура будет! Тогда ей, и неважно - правда это или неправда, язык отрежут! Встречала этих немых - сортиры убирают. Есть у нас площадь сортиров возле Храма Времени - изделия всех эпох и народов. Мне там милее всех небольшой деревянненький. Шаткий, не засидишься. На то и рассчитано.
  
  Но что будет, если, к примеру, я старца сквашу? А, ничего! Уважение! Единицы - кому удавалось. Если сквасила, значит, пришло его время, сам и виноват. На то и захребетники, чтобы какая-нибудь дура, вроде меня, не расстроилась, что упертый старец в ее пользу стол не сдвинул... Но из универа попрут! Зачем все это? Старец должен ощущать вкус жизни тем, что ее могут отнять. Стимуляторы разными бывают...
  
  Но если, примером, послушница старца сквасит, то прощенья, да и славы, ей не будет. По последнему случаю, когда весь универ собрали и заставили наблюдать, тем самым и был, что бы не говорили. Усыпили и расстреляли! А за что - не объявили.
  
  Понятно, что молодость старости в утеху, но и для здоровья нужна. Жизненная энергия! От тела, особо молодого, исходит то, что не замерить, но оно есть. Сатрапы понимали, и на своей вредной работе, когда в их сторону было столь много недобрых невысказанных желаний - всем не угодишь! - снимали сглаз обнаженными девичьими телами. Ходячие лекарства на ночь. Я, признаться честно, просроченное по их понятиям.
  
  Да, приложись ты, наконец, Анатолий Васильевич! Плевать, что запрещено. Сегодня все можно! Не до вас!
  
  Педагог по 'Этике Высших Культур' - Марфа Кузьминична! Не мой любимый педагог, но я ей определенно нравлюсь. Одно лишь не пойму, как можно преподавать этику с таким деревенским именем, как Марфа? Должно быть, и училась назло всем? Сейчас мне подмигнула и показала, что держит пальцы крестиком. По мне лучше - кукиш в кармане, но юбка не позволяет, а юбкам карманы не положены. Вот скажите, почему всем писунам штаны, а нам юбки? А под юбкой ничего, кроме нижней юбки! И размер униформы строго оговоренный - на кулак от колена, и понятно выше - в интерес мужской стороны. Зато на рукопашке юбка до икр! Технически удобнее - не видно, когда вес переносишь, чтобы вдарить или подсечь. А неудобно тем, что, если проиграешь вчистую, тебе юбку над головой завяжут. 'Стыдный Кокон' называется. Но если вчистую выиграешь, как тут удержаться от бонуса - 'стреножить' штаноносца на свой манер? До икр ему портки скрутишь, и пусть радуется, что на внешнюю, а не с прихватом причиндалов.
  
  Марфу Кузьминичну педагоги всерьез не ставят, хотя предмет числа обязательных. Мне тоже поначалу было интересней не с какой стороны вилку брать, а куда ее воткнуть. Собственные недостатки надо знать. Во мне обострено чувство справедливости. Не раз замечала к ней пренебрежение. Она определенно деревенская - с таким имечком иначе быть не может - но почему не поменяла? Мы, городские, все 'инкубаторские'. Я не в исключении. Папаши 'поматросили и бросили'. Надо будет Вита расспросить поподробнее о 'матросах' - что за клан такой?
  
  Витька 'потерялся', с ним это бывает, присосался спиной к колонне, глаза прикрыл, словно что-то вычитывает у себя внутри. Наши тризнецы... а как их еще называть? Саньку-Славку-Сеньку? Есть близнецы, а они, значит, 'тризнецы'. Редкий случай, этим мы тоже отличаемся. Все трое заточены на выживание, и у каждого свой уклон. И здесь опять вопрос - старцы посчитают это преимуществом или недостатком? Слишком броскими мы получаемся. А с другой стороны - способными к неожиданностям, а достоинство это или недостаток - как правильно преподнести. 'Три-Си' здесь. А куда денутся? Сегодня мы слишком приметны. Все в красном!
  
  Цвет можешь выбрать согласно языку цветов. Кроме красного! Сегодня это цвет нашей восьмерки. Но он мой по всей жизни! Точнее - 'черный с красным'! Я та черная кошка, что крови не боится ни своей, ни чужой, и будет царапаться-кусаться пока вся до капельки не выйдет!
  
  Вальку читать легко. Весь первый час Валька развлекалась тем, что ела глазами помощников педагогов, решая - кого из секуторов первым порешить - подговаривала меня на это. Я себе тоже схожие клятвы давала, мол - выпущусь, они у меня попляшут! Про Пляску Святого Вита слышали? Можно с Валькой согласовать, обсуждали уже. Сейчас Валька ушла в грезы - нам о них не надо!..
  
  Старцы сидят календарно, а сейчас календарь порушен. Ан, нет... еще один свой стол к центру сдвинул. Какая ни есть, а уже гармония. 'Четыре на четыре' - рубежная классика!
  Мой педагог по 'Гармонии' тоже здесь, как ввели - сделал вид, что не заметил, глазами даже не соприкоснулись. Вперло же ему! Он принципиально обижен, гармонично обижен, на всю жизнь обижен, а за что именно - ни за что не признается. А я, типа, не должна была на всю жизнь запомнить, что он обо мне брякнул на абитурных собеседованиях, какой первый вывод сделал. 'Гармонично недоразвитая личность'! Еще и внес это в сопровождалово своим красивым подчерком. Не думал, что отборочные пройду. Мой свиток рекомендаций читал, через строку хмыкая. Гармонично так: хмык, хмык, хмык... Хлыщ! Оценку, гад, раз за разом занижал, едва вписалась в минимум. Лучше бы скамейку мне прописывал за дерзости! Так ни разу. До сих пор не могу выбрать - держу ли обиду на столько, чтобы 'обнулить'? Теперь, под шумок, можно! Но до чего красив, подлец! И до сих пор глядит мимо и сквозь, словно недостойная. Бросила бы изучение предмет от таких издевательств, но 'гармония' - не факультатив, сдавать обязательно...
  
  Поймала на себе взгляд Марк Марковича. Кивнул, словно понял - о чем думаю. Как-так?.. Ага, понятненько - это я костяшки рук потрогала, а он прочитал. Ну, Сенсей Сенсеевич - раскосые твои глаза, спасибо за еще один урок! Внимательнее надо на таком сбродище.
  
  Гармонист отступил, очередь Сивого за меня заступаться. А вот здесь уже стоит слушать. Когда тебя нахваливают, лучше ничего не пропустить. И напомнить, когда ругать будут.
  
  - Хорошо, мы все поняли. Гуманитарий из нее никакой. Но не на это и готовили. Смотрим практические дисциплины. 'Мастерство Актера' - 8! 'Создание Образа' - 8! 'Выживание в условиях природной среды'? 9! По всем географическим - 9! Рукопашный Славянский - 9! Рукопашный Западный - 9, рукопашный Восточный - 7... Но это понятно - она славянка. Прикладные, оружейно-факультативные и те, что не в рамках общих требований, все от 8 до10! Основная специализация? Травница широкого профиля!..
  
  Это он так скромненько про то, что я отравительница не числа средних. Мое дело даже не тактика, а обслужить, решенное за меня, одним булавочным уколом. За меня определят каким быть 'стиранию' - быстрым, едва ли не мгновенным, или затяжным - отразившимся растянувшейся болезнью, от которой нет лечения?.. То и это просто, как всякие крайности, сложности представляют вариации, что размещаются между ними. Не мое - угадывать последствия - это дело Стратигов. Думаете, имеет значение - как смерть одного повлияет на ближние и 'дальние' жизни? Нет! Неважно сколько жизней спасет чья-то смерть, может быть наоборот - отнимет кратно. Просчитывается - улучшит ли 'укол смерти' жизнь в целом! Речь не о людском племени, не о наездниках, не о вшах, которые заполонили безответное существо, называемое ими 'планета Земля'. Мы оздоровители этого Существа. Планетой правит яд! Разве не ядом для нее когда-то стал кислород? Но этим зародилась жизнь. Ее кругооборот длительное время был естественен, и даже когда выделились особи моего вида. Сомнительная честь 'быть человеком'! Продукты распада - яд. Каждая смена цивилизации - следствие накопления яда. Жизнь возникает через смерть. Ее питательная среда - предыдущее, то, что существовало до нее, что умерло. Это не философия, это химия! Яд - крайность. Накопление яда можно сравнить с подходом к краю, за которым нет противоядия. И в этой фразе вся история человечества в целом. Но теперь медленный яд уничтожают быстрым, и не приходится стоять на краю. Было время, когда это угадывали, но не знали - что делать, мы - знаем! Университет заражает ядом время - выборочно и точно. В малых дозах - лекарством существующему, в крупных - сменой жизни!
  
  - Смотрим пятый пункт и сопроводительные! Почему никто не помнит, не желает брать во внимание сопроводительные, с которыми она поступала?
  Опять 'гармонист' голос подал, и явно лезет не в свое дело. Знать бы - почему? Кто-то даже поморщился. Тут скорее ему в минус, чем мне.
  - Есть что добавить?
  Педагог по гармонии негармонично заткнулся. Как у нас говорят - ежа заглотил. Сивый глянул на меня. Мне не понравилось - как глянул. Словно засомневался. И поняла, он, сволочь этакая, что-то сейчас брякнет, причем категорически то, что мне не понравится. Нужным делу камушком, но в мой огород.
  - Она девственница!.. Вторая девственница в группе. Неофициальная. Запасной вариант.
  Если бы муха здесь летала или какое другое животное - услышали бы, но не отвлеклись.
  Выбирая между Василисой-Премудрой и Василисой-Прекрасной, умный мужик остановится на Марье-Искуснице. Я она и есть. А здесь не дураки собрались. Нашли подмену Алиске с Валькой! То-то у последней глазки-брови вверх поползли, что того гляди - через лоб, да на затылок. Она-то думала, что я ее деревенских ухажеров отбивала приворотными с целью на... 'то самое'. Трындец какой!
  
  В краску бросило, что девицу в мифологиях. Не думала, что на такое способна. В стародавние времена краснели, когда смущались, во все следующие, смущались, когда краснели. В нашем универе с первой голой пробежки не умеют ни того, ни другого. И к слову, вы о стыдливых ассасинах, заморочниках и душегубах слышали что-нибудь? Мы они и есть. И у каждого уже открыт счет. Без этого первого курса не минуешь. Девственница! По мне не скажешь - хотюнчиков на роже нет, сама достаточно развязная... Но разбор полетов, недолетов и незалетов начинается блядский. Уши бы ему отрезать! Где прослышал? Понятно - почему засуетились, и взгляды у кого-то уже не удивленные, а сочувствующие. Во всех эпохах наблюдается такая херотень, что мужикам во власти подавай обязательно девственниц! А к иным должностным, если нужно уконтропупить, только так и подберешься. И себестоимость моя в таком виде - нецелованная! - до небес. Да, целованная я, целованная, просто большего себе не позволяла! Если в студенчестве пойдешь вразнос, о мечте забудь! Но как прознали, фелы-фалы? Ох, не в том виде я хотела бы оказаться необходимой.
  
  Вот сейчас бы самое время! Игла в рукаве. Пока движуха, захребетникам за всеми не уследить. Если старца убью - полное прощение и слава. А мне она 'ой как' нужна! Вот только из универа попрут, и славой придется кормиться на выселках, от греха подальше... Но убивать надо с гарантией. Одного выбрать, другие не вмешаются. Но если не получится, если возьмут живьем, умирать придется некрасиво, а как именно, это старцы сообща придумают - у них воображение историческое, у каждого по пять ходок в 'запредель'! Работа такая, если стезю варага-урочника выбираешь. У нас у всех по два урока - детский и подростковый, а с сегодняшнего, окончанием универа, третий урок зачтется. Несоразмерно по опыту. У них по восемь, а иначе не стать Атавитом. У них по пять 'разнарядками'! 'Разнарядки' жестоки - они предлагают несхожее - вразрез тому, что было, и весь твой прошлый опыт получается как бы не в помощь. Атавиты - универсалы! Они свехстратиги! Решения способны принимать мгновенно, и как правило, верные.
  - Заинтересованным выйти!
  Оглянулась - опаньки! - стол сведен!
  И тут понеслось! И решение и цель. И отказ, о котором пока не знают. И проблема выжить, которая свалилась следствием отказа. Любопытно - а кто-нибудь выживал? И даже не это. Кто-нибудь отказывался? Если да, то в универе должна быть процедура обеспечения мероприятий по поимке и наказанию. Наказание известно - вопрос вариаций. Но как ловить будут? И можно ли сбежать? Надо было рискнуть со старцем - сейчас, если бы получилось, была бы уже за стенами!.. Теперь надежда - на 'Три-Си'. Деревня их стихия, а просачиваться придется через эту, враждебную для меня среду.
  
  
  4. Рассказывают Степка, Санька, Славка - 'Три-Си' (специализация 'ОПЕРАТИВНИКИ'):
  
  Ведун-воевода Олеша со своими мездниками, пусть невеликой, но свечой прошел по жизни - яркой и важной в сумраке, а во всякий день, пусть и невеликой, но привычной, успокаивающей. Пока не задули! Под кровом леса спят вполглаза, под кровом крыши, знал бы, что такое случиться - вовсе бы не заснул. Стрельнули с дерева, с огромной ели, на которой не нашли никого. Стрела вошла в заволочное оконце, отдернутое, чтобы впустить прохладу, и пригвоздила спящего к ложу.
  Олеша спал на спине, и не открыв глаз, все понял - поскольку ему уже снилось про ель и про болт - арбалетную стрелу с разрезными насечками по всей длине, но отчего-то думалось, что этому не произойти в доме, ведь он, после того, как сон стал донимать, на землю уже не ложился. Делами занимался теми же, но угадывал ко сну оказаться под крышей, или, если не было такой возможности, чтобы не было ни одной ели! Обманывал судьбу, но не обманул. Теперь знал, что если болт вынуть, живому не быть! Впрочем, живому не быть и если не вынимать, но... смерть не снимает обязательств, если ты воевода. Велел, стрелы не трогая, вынуть байдачину - здоровенную доску, подрезать шкуру, на которой спал, да и так вынести с собой наружу. Тело сотрясалось под каждый удар топора - доску заклинило в изголовьях, Олеша морщился, а мездники, тревожно оглядываясь, делали что могли.
  
  Земля многих переделала! Но случись природе их опять призвать, воины-сошники, с окрепшими от постоянной работы руками, железными спинами, неимоверной выносливости, складывающейся необходимостью работать от зари до зари, станут на переднем крае и окажутся лучшими. Опять и как всегда. Не все время мечем кров и хлеб защищать. Минуло бремя смут, когда у отдельного воина было больше прав, чем у их начальника. Но в те же далекие времена, как это ни странно, складывались и понятия воинской справедливости: 'сироты не обидь', 'хозяйств, где хлеб-соль принял, не затронь, а надо, так и защити', и множества других, столь же ясных, из которых позже сложился Устав Земли. Сословия воинов, не отказываясь от родовой памяти, осели где пришлись к месту, оставаясь по духу и мысли прежними, но удерживая прежние навыки уже лишь одними обычаями и игрищами...
  
  Крови было немного, и уже запеклась - не пришлось заговаривать. Нужно было сделать дело. То самое, что откладывал, а здоровому делать не хотелось - не знал как подступиться, поскольку ждал отказа. Со случившегося же понимал - теперь не откажут! Послал за племяшами - Олешивичами.
  
  ***
  
  Парило... Грозу ждали еще до обеда. Обманула! Наползающая чернота ушла стороной, только зря наломались, рвали пупки, сбрасывая копны в один общий одонок. Сметали кое-как. Последний стог от спешки завалился и, как ни правили, получился кривобоким, похожим на присевшую свинью. Но бросили как есть - у каждого нашлось что-то неотложное.
  
  Но тут зашла следующая, и вытемнило. Сильно! Не так, конечно, как поздней осенью до снега, когда на дворе - 'вырви глаз', но основательно, не по-летнему... Эта туча подошла к делу основательно. Сперва прошлась над 'низовскими' огородами - полив их с усердием (они давно заказывали), потом, с нахальства ли, развернулась на Коськово. Здесь замаливали, чтоб пронесла, но без усердия - как и работали - не вышли скошенное сметать в стога - мелкие копны торчали по всей горе, и вот, пусть не дружно, стали пушиться и взлетать одна за одной, рассыпаясь лентами, скручиваясь, творя хороводы. Туча наползала и ширилась, заняв половину мира, словно переломив его надвое, и отсюда принялась пожирать его еще быстрее. Прохладней не стало, поскольку заходила она не обычаем этой поры, не с уклонной стороны, а с восходной. Оттого-то и лучи до последнего подныривали под нее, продолжали жалить землю, а прожаренная за день землица отдавала маревом.
  
  Братья Олешивичи, все три, после того как сметали, остались у стогов - обессилели. Какое-то время лежали прямо на скошенном, не чуя под собой стерни, но как только стала заходить вторая туча, поднялись и поковыляли вниз, к озеру. Сил едва хватило только, чтобы добрести до края покоса - надорвались, ясней ясного, все трое разом надорвались - такого еще не случалось. Да и быть не могло! Пусть близнецы, пусть не отличить, но разом? Тут был чей-то сглаз, проклятье навалилось - иного в голову не приходило. Всякое бывает, а потому без испуга решили, что будут помирать.
  
  Нет лучше, чем помирать с видом на озеро - чтоб красивше душе было, упорхнуть наслаждаясь. У кромки скошенного, не сговариваясь, рядком и повалились, чтобы дождаться - зеленая трава приятно приняла напеченное. Широкую полосу вдоль берега никогда не выкашивали, и скотину сюда не пускали, чтобы родники не уродовать, не навозить, да и много красивей, когда край озера, что под горой, в зеленой полосе.
  
  Наконец, разродилось, запузырило сперва по озерной воде, потом и сушей, склоняя траву. И за стеной наползающего дождя не видно, ни озера, ни большей части деревни - маленьких коробок домиков с лоскутами огородов подле них. А воздух перед стеной стал прозрачнее, будто увеличительное стекло, даже возможным сделалось рассмотреть, как под крышу открытого всем ветрам старого гумна собирается счастливая ребятня, ожидая, пока намокнет притертый желоб, спускающийся в отвал, где брали глину. Нет большей радости, чем съехать на заду по мокрому глиняному языку. Вот уже один не выдержал, полез, чтобы рискнуть первому, чтоб своим везучим тылом разбить, разгладить неровности...
  
  Постепенно разогнались мыслями, как по наезженной, и поняли, что еще поживут. Что бы это ни было, а отпустило! Не знали только, стоит ли радоваться. Степан высказал догадку, что помер, либо помирает их дядка-ведун, а Славка с Санькой согласно кивнули.
  
  Дядька не раз говорил, что жить надоело, хотелось перемен, да и братка, их отец, давно звал во снах - кормить зверей с рук... Говорить о смерти - ее приманивать. Значит, срослось. И теперь осталось решить - ждать ли вестей или собираться. Нет более сомнительной вещи на свете, чем жизнь.
  
  ...Дождь прошел густо, жирно, но недолго. Земля обороны не держала, но взялась возвращать воду паром - он собирался струйками и рваными шапками, наполнил лощины, густел и даже грозился наползти на склон, но внезапно стек, коснулся зеркала озера и расползся по нему. Озеро в какой-то момент заволокло полностью, и вдруг расступилось! Пятно расширилось, с небес еще раз порхнуло, вжарило - уже остатком солнца - последним его всплеском, прежде чем оно закраснело, расширяясь, чтобы огромным блином окунуться в лес, в заречье. Но перед этим на мгновение над озером, полыхая всеми красками, повисла дуга 'божьего моста'...
  Вот говорят, нет большего чуда, чем восход и заход солнца. Но РА-дуга! Торжествуй, что не раз, не два, а много больше зрел в жизни это чудо! Торжествуй, не переставай дивиться, радоваться ему! - это ли не счастье?..
  
  Братья плавали долго, молча. Держались рядом, время от времени подныривали, не замечая холодности воды. Озеро было большое, уже чувствовался 'сгон' - слой теплой воды сорвало грозой - попадали и в 'окна', в которых шпарило ключами. В такую пору верхний слой основательно прогревался, и удовольствия плавать было никакого. И только если основательно поднырнуть, схватывало, бодрило, дых 'заходился', и создавалось впечатление, будто обхватывала, сдавливала тело огромная холоднющая рука. А с нее прибывала сила, которую растеряли...
  
  Большая сила была у Олеши!
  И силу эту он должен был кому-то из них передать. Выбрать преемника. Традицией - старшего из братьев. Но как решить - кто старший? В счет минуток рождения? Но их перепутали и путали еще не раз. И даже назвав путали, пока они сами не стали откликаться на имена. Была шальная мысль, что назначит преемником всех трех, но люди не поймут и потребуют поединка. Ведь среди трех всегда должен быть лучший. Ликом не отличались, телосложение одинаковое. Характеры тоже складывались ровные, но тяготение откладывало отпечаток, и Олеша, заметив это своим внутренним взором, в шутку называл их Явь, Правь и Навь, никогда не путая. Можно ли определить, что важнее - Явь, Правь или Навь?.. Человек не может существовать без одной из них. Но их нельзя и сравнивать. Явь - жизнь, Навь - смерть, Правь - порядок. Отними одно из них - миру не быть, человеку не быть, природе не быть. Не быть ничему!
  
  ...Всего ждали, но не того, что дядька велит стать горожанами - поступить в Университет!
  
  
  5. Рассказывает Валька - 'Не-Пришей-Вурлаку-Хвост' (специализация 'ОТОРВА'):
  
  Кто ей мастерство ставил - почем такая оценка? Не завышена ли? Кого играла?.. Сан-Саныч - дрыном бы его по хребтине! - мой личный педагог по 'мастяре', то бишь - 'Мастерству Актера', отчитывается, потеет. Моя итоговая самая высокая на курсе! Я, когда в ударе, способна так страдания червяка, насаживаемого на рыболовный крючок, отобразить, что первокурсники побегут на обводной канал - рыбарей искать, чтобы морды им набить.
  
  Так и слышу от него, и прямо сейчас - 'держи образ, держи образ, не соскакивай'! И может на тебя, когда не ждешь, ведро ледяной воды, да попробуй - соскочи на тот момент с заданного образа, отреагируй 'кто ты есть', когда должно реагировать как 'твой персонаж'. Зверюга! Вот почему при методе гуманно-альтернативного натаскивания, предпочитают пользоваться негуманным? Личный педагог по 'мастяре' у каждого, и это потому, что дело крайне ответственное - никто не должен знать, какие образы у тебя в загашнике. Не знаешь - не выдашь.
  
  Человеком правит воображение. С победой 'деревни', мир вернулся к образному мышлению. Сейчас даже трудно представить, что когда-то это было проблемой. Что существовала непримиримая борьба двух условных групп. Одна проводит политику, что языки передают информацию, а русский язык должен подчиниться - воспринимать все на слух через 'фонемику' (удобно для изучения языков, но в целом обедняет их). Как правило, эти научные работники и методисты не являются по национальности русскими. Другая - проигравшая, состояла из природных носителей, и считала, что русский язык в некотором роде исключение - он 'язык образов', и должен соответственной изучаться. Но это было заклеймено 'научно', и какие-либо исследования на этот счет не принимались - сколько бы фактов-доказательств-аргументов не приводилось. Увы нам! И мне, в частности, поскольку я потомок горожан, и это мои предки творили подобное непотребство. Как можно было лишить себя образа! Самого образного мышления!
  
  Образина! Что бы ему сломать за лапанья? Хрен? С педагогами спать запрещено и никогда не знаешь - всерьез или тест? Когда уже можно будет разобраться? Но дело свое знает. Нет, с этим наскоро и по-простому нельзя... Эх, попал бы он ко мне в светёлку!
  
  Нет ничего лучше хорошей порки и хорошего соития. Впрочем, есть! Это соитие после хорошей порки! Но не наоборот. Не столь важно - тебя или ты. Важно чувство меры, и речь не о втором. Мера не знает точных порций. Вопрос голода. Ты насыщаешься большим или меньшим, и не можешь знать - когда и чем насытишься. Даже когда начал есть, не знаешь...
  
  Вы в курсе, как осуществляются 'нырки'? Про 'Закрома Родины' уже слышали? Мне из всех множественных сленговых, что даны этому явлению, нравится именно это, созданное, как говорят, одной из захудалых периферийных линий, числа, что скоро затеряется, если не приструнить, не перенаправить. Философы во всех одни и те же - это первое заметили, и теперь они что маяки, опорные, от которых мы все отсчитываем.
  
  Вот, жил-был такой мужик, которого звали Юнг, который считал, что при 'освобождении подсознания' человек получает доступ в те пласты психики, где хранятся 'универсальные врожденные образы'. Он усложнил понимание определением 'универсальные', и не додумал свою идею до понятия 'слоев', которые можно выучиться пробивать, и даже не приблизился к тому, что существуют определенные способы ухватить что-то ценное в самих 'пластах'. Которые можно развить. То есть, он рассуждал сугубо теоретически. Следующие, что начали задаваться вопросами, есть ли то дно, и что такое 'врожденные образы'? - опять были теоретиками. Но додумались - что это, как не память предыдущих поколений? Пласты 'родовых накоплений'?
  
  Вы же не станете отрицать, что человек более сложное существо, чем животное, что в отличие от него, едва ли не с рождения, обладает инстинктивной памятью? Так почему только что народившееся существо 'низкого порядка' столь превышает 'высший'? И женщина сложнее! То, что она - сосуд, понимали и древние. Мужик - крышечка этого сосуда. Удивительно ли, что первым добытчиком стала баба?
  
  Сегодня, когда смотрела на Атавитов, а для меня это впервые, чтобы видеть всех разом, случилось невероятное. Расчувствовалась, возбудилась, изнервничалась, и вот случилось - поняла, что нырнула! Закрома! Каждый описывает свое, но не все рискуют - словно стыдятся. Я нормальная, потому никаких охранных змей, мутирующих ракообразных, саблезубых мкхотов, злых фей, насильников-джинов - прочих детских страхов и подростковых комплексов. У меня это бездонный колодец стеллажей со свитками на месте выпавших камней. Какие-то пазухи пусты, иные набиты... Время ограничено - здесь воздуха нет, сердце останавливается отнюдь не понарошку. Хватать нужно то, что само тебе выплывает, и деру! - так говорят. Но я этого не придерживаюсь, те свитки что нагло в руки лезут, отпихиваю. Все бесхозно, все даром, раз хозяин до сих пор не объявился. Божьи закрома! Я прекрасно понимаю, что все это надуманные образы, но рвусь ниже - там где богаче, но беру не золотом лоснящееся, а что не желает даваться. Этим разом одна из пазух отметилась тусклой искрой - пришлось засовывать руку по плечо, но ухватила. Что о чем - не понять, оно теперь под кодовым словом. Произнесешь вслух, и распечатается в сознании. Запомнила слово и вынырнула.
  И тут только начала соображать - что сотворила - нашла ИНОЙ ПУТЬ! И опять, ужаснувшись тому - что произошло, прячу в уголке памяти, запечатываю многоэтажным ключевым словом, и забываю - каким именно. Так надежнее!
  Но как, почему?
  'Случай благоприятствует, если ум к нем подготовлен...' - а это уже Пастер, вы его тоже не знаете.
  И никто не заметил?
  Человек отказался от инстинктов, когда они стали все чаще его подводить. А это произошло, когда он стал поклонником информации, с инстинктами не связанной, а передающейся от начала начал все более искусно: объемно и образно (изустно, а затем и письменно). Имея дело с тем и этим, он сделал осознанный выбор - 'стер инстинкт' из числа чувств, на которые мог полагаться. Его наследие - информация предыдущих поколений, при этом не перестала накапливаться, исчезла лишь возможность доступа к ней...
  'Подле меня кто-то невидимо сидел и говорил мне, что писать...', 'Я до сих пор не знаю, откуда возникли в моем воображении все эти образы...', 'Описание моих озарения не может привести к их научному объяснению его...' Кто там бывал, оставлял лишь подобные записи, не в силах ничего пояснить. Но как? По Юнгу, это происходит в период 'полной поглощенности'. Как достичь такого рода 'поглощенность', чтобы ничто, кроме цели, не отвлекало? Как вынудить к этому? С ходу можно было назвать лишь два варианта - 'невыносимую боль' и 'оргазм во время секса'... И тут призадумались, а можно ли такие моменты эксплатнуть на предмет вхождения в 'универсальные врожденные образы', целью извлечения из них необходимой информации? Да, доступ приоткрыт, но в доме-то пожар!
  
  Но как? Почему? Эмоции-чувства зависят от гормонов, а они есть - эндорфин, допамин, серотонин, норадреналин... и другие мудреные термины. И все, вся наша чувствительность, зависит от проводимости нейронных цепей Центральной Нервной Системы, вырабатываемых железами организма, и этакий "электро-био-химо-синтез" отправляет тебя в... Знать бы куда! Подозреваю, никто этого не знает. Но стезю определяет именно то, что достаешь. Только от меня все разное, это удивляет и, так поняла, смущает, словно стезя все еще не определена. Сейчас опять достала что-то неправильное, категорически 'не свое', а инстинкты говорят - крайне опасное.
  Но что произошло? Мои эндорфинчики, вытанцовывая босыми ножками по краю души, сошлись с серотонином, сцепились и продолжили широким вальсом по всей площади, пробудив дремлющий норадреналин, а цепной реакцией и допамин, да и всех 'прочих', что еще не получили терминов, и вся эта камарилья пошла вприсядку?
  Хочется думать, что все так и было. Что я не виноватая. В прошлом времени сказали бы, что в 'девке пробудился бес'. Как хорошо, что мы живем в спирали логики! 'Скачок уровня гормонов' - как 'перво-причина', накопленный опыт 'прошлой жизни' - опыт поколений, инстинкты и получаем когнитивные ощущения.
  
  Но Катька! Мог ли кто-то подумать? И я-то считаюсь лучшей в актерском?!
  И вот теперь, благодаря ей, столы сдвинули! Все восемь! Срослось решение!
  
  Сколько циклов в году? Правильно. Восемь! А попытайся иначе считать - дело дрянь. Календарь - это святое! Сколько Богов, да Богинь? Правильно. Опять восемь! Только вне синхрона. Мужики одно место зажали, результатом - пять мужских, три женских. Причем, нашим богиням сложились места на нижнем уровне. Но почему это считается симметричным в божественной философии? В счет весомости? И есть ли что-то более весомое, чем рождение и смерть?
  
  Но пять мужских против трех наших - это нечестно. Сглаживает только, что Световит - великий бог равновесия и образования - четырехпол. А так, если не брать это в расчет, все становится бездоказательным предметом веры. Верь в 'мужское предназначение', а иначе ты уже не крамольница, а (...) опять же хвостодрючка и (...) и вдобавок - прошманда. И простите, что точками прикрыла, что за вас подумала. Единственным и главным врагом женщины, как и природы, является разумность. Потому как разум стремился к ее покорению, а не сосуществованию.
  
  У меня всего-то две страсти. О первой вы знаете. Вторая философы. За неимением великих, нет ни одного деревенского философа, которому я бы отказала... в умной беседе. Некоторые вещи странны. Почему, примером, нет ни одного библиотекаря-женщины, хотя они есть, пусть и редко, в среде 'стратигов', а те, так считается, высшая форма человеческого развития? Возможно ли потому, что нет - и никогда не было - ни одной женщины-философа, а те, кому это приписывалось, не выдерживали проверки простейшей формулой: 'наследие и влияние'?
  
  Библиотекарное знахарство предназначено лечению мысли и заточке мысли, но не ума. Ум - ножны. Мысль - нож. Со лжи мысль ржавеет. Ржавчине поддается все, если нет Библиотекаря. Ржавчина причудливо красива. Философия предназначения защите своего 'я', ибо слишком легко потеряться среди книг. Философ всегда говорит правду, как ее... видит! Я - Правда!
  
  Кто-то остроумно подметил, что мы существа "двоемыслящие". Что, якобы, любое действие, всякий поступок рожден двумя мыслями, но лишь одну, выгодную себе или обществу мы озвучиваем, поскольку вторая нас позорит, выставляя в невыгодном свете.
  Соглашусь, и мысль не нова. По Гегелю, противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия (двоемыслия) есть критерий заблуждения. А до него был Гераклит со своим "единство в раздвоении". Гете считал, что между двумя противоположностями лежит не истина, а проблема. Верное суждение, если противоположности упорно настаивают на своем. Если левая рука спорит с правой, нога с ногой, а все они отказываются слушать мозг - это проблема. Противоположности не являются противоречащими идеями, если они способны сотрудничать. Напротив - именно они делают нас целостными. Я умею отлично договариваться со своими крайностями.
  
  Надо у Вита спросить - можно ли 'прочесть' книгу так, чтобы она не оказалась в Библиотеке? Как разместить ее, пряча? Сохранять вне общего ключа распаковки? Осознаю - достала что-то крайне важное, предназначенное не для всех. Книга опасна, так может, лучше решение - пусть она рассосется во мне? Не это ли произойдет, если долго держать ее в себе? Что будет? Книжное отравление? Интересно, кем я тогда стану? Ходячей книгой? Первой на всем белом свете девкой-философом? Мудрость постоянно ставит на переучет то, что считает мудрым. Отсюда вывод - 'Правда не мудра!'
  
  Мы начали творить дела, на которые никто, а раньше и мы сами, не решились бы. И каждое следующее дается все легче. Вдохновленные люди опасны - правильно сказано. Возможна ли связь с инстинктами через вдохновение? И вот вам еще одна область, что нельзя научно измерить. Но у людей с обостренными инстинктами в минуты опасности определенно включается вдохновение, что спасает жизнь или освобождает от наказания. Преступная личность чаще испытывает вдохновение для реализации своих 'преступных порывов'. Не говорит ли это в пользу того, что всяк талантливый человек преступен? И чтобы не быть преступником в жизни, он гасит эти порывы в 'произведениях'? Отсюда опасными становятся книги. Не может быть так, что сейчас мы пишем опаснейшую из книг?.. Надо Даньку спросить - что он об этом думает?
  
  
  6. Рассказывает Данька - 'Мастер' (специализация 'СТРАТИГ'):
  
  То, что знает один Библиотекарь, знают все, поскольку они связаны в единую сеть, разорвать которую, заперев Библиотекаря, поместив в иную среду, как-либо экранировав, невозможно. Книга, доставленная добытчиком одному библиотекарю - слитая в него, становится книгой у всех. Мы не пишем собственных книг. Зачем? У нас есть доступ к опыту предыдущих поколений, чтобы грабли не валялись под ногами. Связь Стратига с Библиотекарем - это связь планирования. Это составление множество планов на события, которые могут и не произойти. Все, чтобы не допустить гаданий последнего момента, все, чтобы мгновенно реагировать, не оказаться в тупике.
  
  Можно было избежать тупика, в который нас загнали города? Да. В эпоху, отсчет которой был закончен столь странно, но и своевременно, в их семидесятые последнего столетия второго тысячелетия, умы, способные смотреть вперед, начали понимать, что вот-вот возникнет ситуация, что человеческий труд станет не востребован, и НТР (научно-техническая революция) освободит массу людей, которую нужно будет чем-то занять. Всерьез рассматривались лишь два варианта.
  
  Модель Первая: дать расселиться по нашим необъятным территориям большей части населения, пропагандируя и проводя политику самообеспечения малых общин и семей. Нагрузив их самозанятостью и частично разгрузив заботу о них у государства, направить тем самым освободившиеся средства на дорогостоящие проекты, не обещающие в ближнем и даже 'среднем' будущем экономической отдачи (кроме, естественного рывка технологий, которые можно применить и на другом поприще). Речь была в первую очередь о космосе, посещении и возможном освоении новых планет. Вещи планировалось делать долговечными. Мыслилось, что люди будут жить дольше в таких обстоятельствах по естественным причинам: экология, природа, чистые продукты, достоинство работы на себя, собственное планирование, гордость результатами... Все это предполагалось культивировать и поощрять. Это представлялось как всеобщая 'хуторно-усадебная система', только не с жалким одним гектаром, как впоследствии у краткомодных 'анастасиевцев', попытавшихся привадить город к земле, внедряя новорелигиозную составляющую, а необходимым простору всякой творческой личности. Кому-то целое озеро нужно, кому-то достаточно маленького островка на пруду. Поэтам - поэтово, но дополнительные специализации намеривалось поощрять. Переизбытка продукта не предполагалось, но излишки планировалось 'распихивать' через центры 'заказа'. Разумеется, отказа от общинных агра-комплексов - как всеобщей страховки - никто не планировал.
  
  Модель Вторая: скомпоновать население в городах, перенаправив их порыв не на производство (оно механизировано), а на самообслуживание (оказание услуг друг другу). Удлинить все цепочки, создать видимость необходимости, загрузить время непродуктивным, но 'естественным'. (Примером, поездок на работу, в условиях растущего мегаполиса, с прежних 20 минут, до 2-х часов. ) Создать ложные цели и стимулировать их достижение. Такие, как уровни 'карьерного роста' в чиновничьих лестниц, науки пустых диссертаций, искусственных усложнений и пр. связав это с привилегиями и благополучием. Дизайн важнее смысла, важнее работоспособности. Внедрять краткосрочность моды на каждый продукт. Делать вещи крайне недолговечными, а если те не сломались, то должны терять 'новизну', подпираться 'улучшениями' следующих моделей, с дополнительными (по факту ненужными) функциями, в иной оболочке или измененным корпусом. Заставить жить в долг. Сделать регулируемой 'долговечность людей', обязав их лечиться или вносить 'улучшения' на постоянной основе, привязав тем самым к месту, обеспечив этим дополнительный контроль...
  
  Победила Вторая Модель. Но затем города убили друг друга, а 'деревня' прибрала все к рукам.
  При этом в деревнях с гордостью рассказывают, что это они, восстав, уничтожили цивилизацию бетонных курятников! Лестно, но неверно. Деревню тогда как раз добивали - тихо, негласно. Но свезло. Не успели обнулить, и отгеноцидилось наоборот. Отладили, сохранили, а затем и распространили свой уклад лишь те, кому удалось спрятаться от 'выживающих горожан', которые традиционно пытались решить проблему мародерскими методами, наладив обеспечение за счет других. Самообеспечение, и понятно самое примитивное, возникло само по себе, в глубинке, местах недоступных. Мародерство - наследие городского мышления, не способного смотреть вперед, выветрилось как чума, оказавшись в карантинных зонах, которые не в силах было покинуть. Итогом, все его носители вымерли...
  
  - Вывод?
  - Не попадаться!
  - Обойти?
  - Не обойдем.
  - А на прорыв никак? Много ли времени займет, если нахалкой?
  - Наследим. Местных подключат - они лесные жители, а лес их. По лесу и в гору не вдруг, а с поноровочкой. А у нас лесных одна Алиска, да и та озерная!
  - Нахалкой и иначе можно.
  - Поясни!
  - Позже. Вопрос - на какой части пробега решим соскакивать.
  - Первая и восьмая отпадают по определению. На первой много глаз, еще не растянемся. На восьмой будем на изнеможении.
  - А как будут думать те, кого за нами пошлют?
  - Так же, как мы, и так же, как не мы. У них больше вариаций, у нас всего одна, и она - как ни крутись, будет в их списке.
  - Не переобманем?
  - Нет.
  - Допустим, оторвались, и изрядно. Дальше как?
  - Помнишь, что было на запрошлом природном пленэре?
  - Ты про внедренки?..
  
  Достаточно вымазать лица и плечи сажей, намазать уши хной, чтобы считаться фольклорными выходцами Нижнего Мира, а вымазавшись хорошо очищенной белой глиной - уже Верхнего, но обязательно с теми же красными ушами - знаком того, что выгнаны из собственных миров, чтобы блыкаться на земле, что считается чистилищем, но не понимающих этого и продолжающихся ссориться. Зритель обожает ссоры других, быть свидетелем драк. Иные любят принимать участие. Этим нужно дать проявить себя, а иначе неизрасходованная энергия затронет после спектакля. Зрителя следует выжать, и он должен стать за это благодарным. Нами создано изрядно моделей внедренки. Это одна из лучших.
  - Народным театром? Как тогда на пленэре?
  - Да. Макушка лета. Русалии. Дни лицедеев. Непотребств. Сумасшествий.
  - Плюс - лесные выйдут, даже самые дальние. Перемешка произойдет. Незнакомцев много будет.
  - Медленно получится.
  - И что? Куда-то спешим?
  - Стоило бы!
  - Идущий быстро, привлекает больше внимания. Бегущего не забудут! Деревни живут другими ритмами, в них трусцой не бегают. А про лес и речи нет! Там раз шагнул - два раза оглянись.
  - Думаешь, хазарских карателей за нами не пустят? Дипломатов? Уболтателей с подарками?
  - Дипломаты отдельно пойдут, этого не миновать, а карателям тоже как-то маскироваться. Определенно второй 'театр' пойдет, и даже третий - страхующий.
  - По ним и сообразим!
  - А если это натуральный?
  - Значит, не повезло. В смысле - им. В девяти случаях из десяти в драке побеждает тот, кто ее начал без предупреждения.
  - И без предубеждения. С холодной головой.
  Да, задачка... Все заняты. Это хорошо. Решают - как Стратигу переиграть Стратигов. Это плохо. Они сейчас на этой зауми - куда нам нацелиться, себе мозги высосут. Все видят, что я в растерянности. Но не знают причин. Намедни, словно смерть поцеловала - с любовью, какая не дана ни одной женщине. Проснулся и какое-то время лежал. Было необычно. Не мог понять - что наяву, сейчас ли пришел сон, и вся жизнь - сон, в котором забываешь - кто ты есть на самом деле?
  
  - Какие деревни огибать - напомни-ка?
  - Тебе наши названия или местных?
  - Популярные! Освежи для ясности.
  - Ридня, Верятки, Кареги, Плюсно, Окуневец, Новая Ранда, Кукалище, Черепяги... В Черепягах - харапуги. Пояснить?
  - Не нужно. Закладки должны быть на каждом направлении. Давно проверяли?
  - Совсем не проверяли, ты сам так велел.
  - Много времени прошло. Найдем ли?
  - Восемь на обводном кольце в насыпи. Взять можно только ночью - расчет был, чтобы со стен не заметили - приодеться за насыпью.
  - Колитесь, у каждого свои должны быть, еще с первых курсов!
  - Эти для самоволок. Три-Си обязались сделать базовые.
  - Три-Си?
  - Сделать сделали, но...
  Суета! Все произойдет не так, и это высшая стратегия.
  
  То, что побега не будет, никто не должен знать. И даже Библиотекарь. В первую очередь - Библиотекарь! Нельзя довериться дикарю! Он - та самая 'неизвестная', которая непонятно как отреагирует. С его поступков, авторитета этих поступков, поддержанных переизбытком знаний - его доступа к библиотеке, включатся величины непостоянства, что составят цепочки высшей сложности - не предугадываемых реакций всех остальных. А Стратиг обязан предугадывать последствия. Лучший из методов управления - вызов ожидаемых реакций и направление их в выбранное русло.
  Побега не будет, но в этом нет предательства, уже второго. Его не будет на фоне того, что он 'состоится'. Для всех. И то, каким его видят сейчас, войдет в понимание преследователей - они бросятся за пустышкой, миражом. Нам же нужно пробежать круг и вернуться в город. И заново поступить в Университет. Для меня это будет уже в третий раз. Я из 'желе'.
  
  Не думаю, что кто-то задумывался, что одной из причин сегодняшней доступности к временным потокам, послужили гуманные, как казалось, 'желейные бомбы'. Новое гуманное оружие, используя принципы, которых никто не понимал, должно было законсервировать живую силу горожан и их материальные ценности 'до востребования'. Но возник побочный эффект, который заметили лишь когда мир древний стал атаковать мир современный. События не связали, отнесли в счет других явлений. Не все, что наглядно, доказуемо так же просто. Время - раствор, это уже никто не отрицает. Положение 'нельзя дважды зайти в одну и ту же реку' аннигилируется тем, что можно черпнуть 'водицы' из реки времени, и выплеснуть ее выше по течению. Философия становится воинствующей, когда приобретает практическое значение. Она уже не теория, а руководство по применению, требующее практики нескончаемых опытов. Пробовали латать водные дыры водой? Вопрос концентратов. Удивительно ли, что время решило расслоиться? Время - раствор! Понимали ли те, кто придумал 'желейные бомбы', что конечным итогом сделали? Что какой-то алхимик, в поисках философского камня, где-то в слоях времени приготовил схожий раствор? Вода и та дырочку найдет! Что говорить о времени? Раствор времени, его нарушенный концентрат, склонен к соединению с 'собой' - меньшей концентрации, чтобы слившись, обрести среднее значение, ибо такова их природа.
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
  7. НУЛЕВЫЕ
  
  ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА С ПОЛОЖЕНИЕМ
  
  Степан Иванович О-ский, женатый на красивой, но холодной еврейке, взявший ее фамилию и недавно вошедший в круг, о котором ранее и не мечтал, проснулся от ощущения, что солнце бьет в глаза, а правую руку и ноги что-то держит. Потолок в квартире отсутствовал. Это было тем более удивительно, что проживали они на четвертом этаже в новом, улучшенной планировки, шестнадцатиэтажном доме.
  - Этого ты брось, не суйся, - донеслось до него, - теневая сторона! Здесь бери, где подтаяло.
  - Гляди! - сказал кто-то удивленно. - А этот уже глазами хлопает - дозревает...
  - До завтрего полежит... Воткни метелку.
  Степан Иванович скорее почувствовал, чем увидел, как подле него выбирают большой кусок желе и кладут на лицо. Приятно захолодело.
  - Не успеваем - торопись!
  Надо бы помочь, - шевельнулась тяжелая ленивая мысль. Степан Иванович повернул голову на голос - ком с лица упал...
  Кругом было пепельное желе. Будто мусс-какао, который любила готовить теща, а Степан Иванович потреблять с молоком. Голоса удалялись...
  Степан Иванович с чмоканьем выдрал себя из мягкой стенки, неловко на четвереньках переместился и заглянул за край.
  Внизу, сколько виделось глазу, раскинулась тайга. То есть, это Степан Иванович решил, что это тайга, хотя таких деревьев не видал даже в ботаническом саду Ялты. Еще стояли лошадиные повозки, на которые грузили тела. Изредка лошади нагибались и фыркали на желе. Спасатели были все как на подбор - в беловато-серой материи и с бородами. Ясно - спецгруппа.
  Степан Иванович поправил трусы и стал осторожненько спускаться по склону. Желе было кругом. Справа, слева... Желе нависало бесконечным пологим склоном за спиной... На теневой стороне упругое, приятно пружинящее под ногами, на солнечной уже раскисшее скользкое. Один раз Степан Иванович провалился по пояс - приятно и знакомо захолодило, вылезать не хотелось, но почувствовал, что стало вокруг затвердевать, испугался и выкарабкался.
  На солнце было хорошо. Степан Иванович посидел и, кажется, даже вздремнул...
  Когда приоткрыл глаза - телег стало меньше. Бородатые спасатели подтаскивали, подносили тела, аккуратно грузили. Повозки сразу же уходили...
  Степан Иванович заторопился, забоялся, что уедут без него, и теперь смотрел только под ноги.
  Внизу, желе, по которому ступал босыми ногами, уже не было таким упругим - размочилось в кашицу.
  - Гляди! Ходюнчик! Иван, гляди сюда - ходюнчик пришел!
  Спасатель оказался не молодой, но задорный.
  - Эй, мужики! А у нас - ходюнчик!
  От соседней группы телег поздравили. Сказали, что ходюнчик - всегда к удачи.
  Степан Иванович приглядывался к спасателям. Униформа у них была схожей с той, что на картинке в одном из кабинетов - писатель Толстой в полный рост стоит рядом с другим писателем. Холщовые рубашки без пуговиц и воротников - навыпуск и подпоясаны шнуром с кистями. Штаны, а на ногах... Ноги у всех были босые.
  Степан Иванович постоял, посмотрел, как, укладывают мужчину с огромным животом - голого и почему-то в носках. Рядом со столь же необъятной голой женщиной - должно быть супружескую пару. Все скользкие от желе. Поднесли ребенка, полную копию, неясного возраста...
  - Эй! Ходите все сюда! - заорал кто-то призывно.
  - Глянь - какая краля и с двумя! Как их? Отмачивать, разделять или всех разом? Давай не расцеплять, так и погрузим, а?
  - Дети увидят.
  - Рогожей прикроем. Давай! Вот у старцев-то очи поползут!
  - А осилим?
  - Я поближе подгоню. И ходюнчик поможет. Эй! Поможешь?
  Степан Иванович понял, что обращаются к нему. Неловко кивнул.
  - Тут слега нужна, подковырнем и перебросим. Одним куском.
  Сняли борт с телеги. Один конец подсунули под узел тел, еще два удачно легли на телегу - стали пихать...
  Степан Иванович тоже помогал и кряхтел, как все.
  - Федор! Ты хоть бы доски отскреб, после того как навоз возил.
  - Ниче! - с придыханием отвечал тот, кого назвали Федором - он подлез под борт меж двух слег, удерживать снизу и теперь кряхтел под грузом: - Они более навозные. Смотри, чего удумали, в какие места запихали. Разве они для того уста нам даны... как там давеча старец Василий говаривал?.. убей - не упомню. Ну, а про второе, он не говорил - я бы вспомнил - но то дело все с младенчества знают и пользуют, только успевай стирать за ними...
  И все не мог успокоиться, даже когда загрузили.
  - Дивчина молодая совсем, недозрелая, а эти два бугая стриженных... Разве ж можно так тело рвать?..
  - Вот и будет им от щедрот старца Василия! Или, давай, к Кузьмичу повезем!
  - Шутишь? Это ж еще на две версты. А у нас четвертая ходка.
  - Жаль. Хотелось бы глянуть, как у того глаза оквадратятся.
  - Можно конечно и к Кузьмичу, но уже поутру.
  - Не оттают ли? Вроде у того ягодицы подергиваются?
  Вместо ответа тот, кого называли Федором, стал руками выбирать куски и бросать на телегу.
  - До утра достоят, а там первыми в очередь.
  - А эти трое все место заняли. Норму не сделаем.
  - Ходюнчика возьмем, посидит с краюшку.
  И еще Федор буркнул себе под нос - никто не услышал, но Степан Иванович на всякий случай запомнил:
  - Штабельками бы их - но не велено...
  - Садись ходюнчик - прокатимся!
  Сидеть было неудобно, но Степан Иванович решил не жаловаться.
  - И чего по два раза возим? Ведь с этими-то ясно уже все. Отодрать от дивчины и к лешакам их - в Рощу.
  - Нельзя - положено расспросить - каков, откуда, какого роду племени, какого отца сын.
  - А чего тут - все они городского рода племени, и отцы их, а, потому порчены в третьем колене, оторваны от земли, а то уже безвозвратно...
  - Что ты, Василий, сразу - сказнить-сказнить! То, что сказнить, это ясно - раз городской и не дитя. Вопрос - как? Быстро или медленно? Если чиновничьего или бизнесменского роду-племени - отцы велели медленно. Но, а если неясными псевдословами изъясняется, либо телегазетчик какой... тьфу-тьфу, спаси от нечистого! - вот и я словом опоганился! Тогда - очень медленно. Чтоб, значит, осознал, и природные слова все-все до единого вспомнил...
  - Молоденькая совсем. Как дочка моя, а та еще и не на выданье. Наших-то не поймешь. По бабски пожалеют, а может наоборот. Кто их... У них свои ведуньи. - Как ты думаешь, забьют?
  Федор не ответил, только буркнул что-то нечленораздельное себе под нос.
  Ответил Василий:
  - Если нужда заставила, да безысходность - одно. Если от черноты или давно, да нравится - другое. Плохо, если давно...
  И сокрушенно поцокал языком.
  Степан Иванович слушал их разговоры как через вату. Мысль уползала. Ноги приходилось держать на вису, часто приподнимая колени - дорога была лесной, узкой, нахальная низкорослица пыталась укорчеваться едва ли не в колее и теперь цепляла за ноги. Еще он жутко боялся угодить пяткой промеж спиц колеса. Когда встряхивало, инстинктивно отклонялся назад на тела.
  Наверное, в госпиталь везут. Видно не подъехать на транспорте. Надо сразу ... позвонить, чтобы устроили отдельную палату... Где это я отдыхал? Надо же, как память отшибло...
  На голое плечо сел комар потоптался на тоненьких ножках, кусать не стал, взлетел будто обиженно.
  Рука, торчащая из нагромождения, неприятно подергивалась. Степан Иванович старался не смотреть на тела. Смотреть стал на лес. Деревья были вековые толстые.
  Государственный заказник - не иначе. И на дачи никто не отмеряет, заборы не городят... еще не растаскали. Подумал удовлетворенно с потаенной гордостью - велика Россия!
  Надо будет тестю это местечко показать...
  - А у Новских один из парней в желе ввалился, - вдруг сказал Василий.
  - Это каких Новских? Те, кто у Восточной пяди подбирают?
  - Нет. Те Новские из Нового Копнино, а ввалился Новский с Новых Выселок, что под Чуриловом отстроились. Из семьи Лешенского Митрофана - старшой его. Недавно оженился.
  - У них там еще не один под желе уйдет! - заявил Федор. - Сколько раз им говорили, что не сверху надо брать, а тех, что с краев. Верхние отогреются - сами сползут - вот тут их и грузи. Или придут, как тот ходюнчик. Эй! Ходюнчик! Правильно я говорю? Вот видишь - ходюнчик и тот понимает.
  - Да, неймется им, молодым, - неодобрительно сказал Василий. - Все любопытствуют, ползают, разглядывают. Хорошо, если шею не свернул, и не глубоко сидит - так, глядишь, годков через пяток оттает. А если по лунке вниз ушел? При внуках откопают - стыдоба будет им в глаза смотреть. Жену-то, поди, уже обрюхатить успел? Ей теперь каково?..
  Навалилась дремота, но Степан Иванович держался, чтобы не упасть. Потом шел - куда подталкивали, и тоже - словно в дреме, словно происходит не с ним. Очнулся от окрика.
  - Куда - покойника в дом!
  Степан Иванович стоял и слушал отстранено. Не могли такое говорить о нем - разве он не... Тут запнулся, поскольку не смог вспомнить последнюю должность. Разве тесть его не сам... И эту мысль не додумал, словно потерял и расстроился.
  - Куда покойника-то в хату! Еще бы за стол удумал посадить! Пусть в хлеве спит или на сене - только не в той части, где свежее, а то, что на подстилку.
  - Рогожу ему бросьте, а то исцарапается - кожа смотри какая.
  Последнее то ли с завистью, то ли с сожалением - Степан Иванович так и не понял. Внезапно захотелось что-то сказать. Но не удалось выдавить из себя ни звука, только мычание. Перегнулся в позыве рвоты, и из горла выпал крупный ком желе... Степан Иванович вдруг понял - что дышит. И уже не мог вспомнить - дышал ли до этого?
  - Быстро оживаешь, - как показалось, с одобрением сказал Василий. - Спать будешь там! - махнул он в сторону постройки. - И это вот возьми, а то исколешься.
  Сунул в руки свернутый домотканый кусок холстины.
  Степан Иванович отошел в сторонку и сел на траву, подставляя щеки вечернему солнцу...
  Из избы вышли мужики, ковыряясь щепками в зубах. Рассаживались на длинную - во всю стену - скамью под наличниками. Смотрели, не щурясь, на солнце, готовое свалиться на закат...
  - А мне раз Старец Митрофан одного показывал собственным взором своим - это страсть что делалось! Ни души у человека, ни совести...
  - А что заместо?
  - Пустота и чернота! И даже не чернота, а нечто вроде золы серой. Уж Старец Митрофан при мне сдувал-сдувал, сдувал-сдувал, да так и не откопал жизни в ём.
  - Не может такого быть, - сомневался Василий - Чтобы человек без души. Тогда это и не человек вовсе... И какой урок ему назначать? Супротив тех, у кого души хоть и гнилые, но все-таки есть? Десять раз же не сказнишь? Хотя многих бы, к слову, следовало... Уж я-то тоже на иных взором Старцев смотрел - показывали, когда жалость стала к земле клонить, душу дергать.
  - Жалость это правильно, жалость это хорошо. Вот ты опять на этого взгляни - на ходюнчика, что нам помогал - ведь работник же. Скажет Старец за писун его вешать, или березами рвать надвое - ведь не буду, пока он мне его душу не покажет - что поделом. Да и тогда тошно будет.
  - Ну, так что с тем черным-то, без души? - нетерпеливо спросил молодой.
  - Не видал я его более. Старцы ведают, а я нет. Но понимаю так, что не подвластен он суду нашему - мирскому. Свой суд у него.
  - Какой же такой суд может быть, если до души не достучишься, и совесть ему ничего не напомнит? Как ему этот суд прочувствовать?..
  Замолчали надолго. Солнце, коснувшись своим краем деревьев, стало краснеть, наливаться, расти в размерах... Внезапно все разом встали, отбили поклон, стали молча расходиться.
  Степан Иванович тоже встал, поправил свои французские трусы...
  Против ожидания спал хорошо, без сновидений. Проснулся от того что шкворкало. Доилась корова. То есть не сама доилась, а видны были ловкие пальцы, глиняная бадья и коленки голые, царапанные, потом из под брюха глянула веснушчатая голова.
  - Жрать еще не хочешь? Четыреста лет, поди, не жрал?
  Внезапно поднырнула под корову, оказалась рядом, надавила пальцем на кожу...
  - Смотри - гладкий какой...
  Девочка была невозможно рыжей и обстоятельной.
  - Ты давай, паря, собирайся - пора. Твой судный день.
  400 лет - значит, без срока давности, - сообразил Степан Иванович. Аккуратно сложил холстину.
  - За детишек, если есть, не беспокойся, - стала по-бабьи утешать девочка. - Им другой суд - суд времени. Если без червоточины - обойдется. Дети, они изначально безгрешны.
  - Что будет? - спросил Степан Иванович и понял, что это его первые слова.
  Мужики запрягали. Были они поутру, как и все мужики, хмуры и немногословны.
  На телегу сел сзади, подобрав ноги.
  Тела были большей частью перебраны, даже, как показалось обмыты. Иные пошевеливались, раз рогожу приподняла рука, с припухшего лица на Степан Ивановича взглянули чьи-то глаза, потом лицо зевнуло, и прикрыло голову.
  Степан Иванович сидел и смотрел в сторону, где бесконечно широкой стеной леса было огорожено огромное поле-холм под древним забытым именем Москва...
  
  ИСТОРИЯ ДЕДА КИРИЛЛА
  
  (...)
  
  8. Рассказывает Алиса - 'Седая Русалка' (специализация 'СЛИНГВИСТ'):
  
  Прощаюсь с детьми. Они не знают, что я с ними прощаюсь - показать это никак нельзя...
  
  
  /конец фрагмента - последнее обновление 8 февраля 2025 года/
  
  Напоминаю. Активно! Текст черновой, меняющийся по мере расширения мира, характера и действий персонажей. Категория: 'для взрослых и умных'. Задачей данного фантастического романа, кроме развлекающей составляющей, вижу расширение образованности человека, способного его прочесть, в той части, что ранее была ему неизвестна.
  
  Обновление нелинейное. То есть, это не обязательно продолжение сюжета. Насыщение текста происходит углублением характеристик героев и обострением приключенческой составляющей в написанных ранее главах. Так я работаю. Первоначально пишу то, что необходимо сказать (умное), затем интересное, интригующее (острое) - различными приправами к блюду.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"