После двухнедельного запоя, полупьяная вонючка глухо шлепнулась с дивана и вроде очухалась посреди болезненной ночи...Тошнотворное "я" с трудом разлепило ссохшиеся и мутные глаза, и остатки выброшенного сознания из последних сил медленно находили в себе осколки мимолетной вменяемости. Восприятие цеплялось за призрачные ниточки, чтобы хоть как-то связаться с внешним миром... И драгоценная связь с жизнью была найдена; я принялся блювать себе под ноги... Уу-хх, отпускает, противно и жестоко, но уже легче... Промелькивает громкая и спасительная привычка, что надо доползти до холодильника, где лежит набор для отхода или вернее лекарства, для мягкого приземления на кол, разгрешенной вдрызь совести... Благо по наличию средств, комплектовался заранее - реланиум, эссенциале, сульфат магнезия и 40% глюкоза... Все поампульно и внутривенно, думаю хватит, чтобы подняться и пережить пекло психоза, хотя таких может быть и несколько... Снотворное на потом, а пока необходимо запустить печень и подпитать кровь, первая точно в коме, как и живительный кисель, больше суррогат чем кровь...
В соседней комнате слышу гам, до сих пор кильдымят отец со своим братом...
- Санькаа..,- ору я,- Саняя!!!
Шатаясь, затаскивается мое единственное упование. Дядька, конченый пропойца, старый элтэпэшник и уголовник, уже изрядно вдаренный, но еще на ногах...
- Че стонешь тут, как недоделка и в дерьме валяешься. Вовка, иди на сыночка глянь, какой он нарядный!!
Отец прохрипев ответил:
- Да ну его, этот слюньтяй всегда нарядный, даже когда трезвый. Не жить, не пить, не воровать, не работать не умеет. Брось ты его, пусть валяется...
- Дядь Сань, ты бы подлечил меня, а то к ночи башенка точно повалится...
- Может по нормальному подлечишься и соточку сивушки замахнешь. На пшенички настоянная, хоть и вонючая, но добрая, сразу отпустит; че трахать - то себя иглами...
Я представил эту изысканную отраву и внутри снова забаламутило.
- Неее..., нет, организм обессилил, не смогу принять, да и опять что ли на боковую падать, вылезать надо, а то подохну...
- Ну смотри...
Я указываю ему на замызганный Юрюзань...
- Открой и возьми пакет с полки. Поможешь проколоть антитоксины ...
Я вскрыл ампулы и набрал жидкости в десятикубовый шприц, совмещая глюкозу и Эссенциале ... Сульфат же делался отдельно...
Благо дело вены всегда надуты и промахнуться сложно; я сдавил худосочное плечо ладонью и пьяный родственник по слепому ткнул и не промахнулся. Без контрольного забора он быстро вводил препарат. Магнезия промчалась по утробе пылающим скорым и шлаки вспыхнули в крови, тело приняло огонь и остыло...
Делая вторую инъекцию, дядя Саша явно перестарался с помощью и насквозь проткнул мне вену, угодив при этом, в срединный нерв... Рука испытала отсыхание.
Я возмущенно: "Ты ж продырявил.., хорош а.., вынимай сука иглу! Иди уже, дожирайте сивуху, как-нибудь справлюсь..." Немного помучившись, наконец-то с четвертого раза я ввел себе этот нужный компот...
С трудом взбираясь на низенький диван, я пал и недвижимо слушал, как тошнота и отвращение растворялись в не моем, еле живом и сипящем теле. Оно отходило, приобретая слабую физическую форму... К середине дня, наконец-то хрупкие ноги ступили на берег моей бичевской квартиры. Я начал расшевеливать кости, что казалось, выламывались в обратку. Я воскресал, как мне мерещилось, не предполагая, что ждет меня впереди. Слоняясь по углам, я занимался бесполезными делами, постоянно фильтруясь отваром шиповника ... Вот и вечер тянулся к бледному завершению. Я более менее прибрался и раскидал по углам затасканные тряпки... Все выглядело вполне беззапойно...
Близилась долгожданная Вурдалакова ночь, вернее она уже опускалась кошмарной завесой ... И я терпеливо ждал её последней Помпеи ... Соседи-родственники угомонились в отрубе, поваленные кто где, убийственным самогоном... Я один на один со своим сумасшествием, без оружия и без малой воли, обреченно приготовившейся к СДВИГу....
Свет безнадежно угасал.., представление начиналось.
Приходило четкое понимание того, что если тебя накроет и в седьмой раз, то это точно без каких-либо альтернатив на жизнь; либо синий берет навсегда, либо лопнувшее сердце... Вот и все перспективы. И с этой не предвзятой четкостью осознания, страхи только разрастались, неумолимо начиная свой последний захват...
Тщетно обманывая себя, ты напряженно стараешься не думать о них, но они настигают и захватывают тебя в раз, и зрительно-слуховые галлюцинации приступают к бесконечному издевательству над душой. Ты усиленно сопротивляешься, тем самым запуская механизм их проявления, и они вползают трупным месивом, смывая в унитаз остатки здравомыслия, нахлестывая одно воображение на другое, и мир съедается искажением; ты расщепляешься, отделяешься и рассыпаешься, не имея возможности больше собраться.... Ты жмуришь веки и видишь то же самое, что и с открытыми глазами... Ты видишь мир сотворенный богиней Манией, ты барахтаешься в клоаке, захлебываясь отстоями безумия и смрада....
Они здесь, везде, со мной, во мне и во всем... Времени нет, потому что оно стоит, ничто не прекращается и не останавливает вторжение ужасов... Мой череп сверлят и запускают в дыры червей; опарыши пороков и грехов, заполняют и нарушают все связи между отделами памяти, и тем предельно возбуждают нейронную активность подкорки... Восприятие кошмарится, паранойя справляет чумной пир в каждом угле, в каждой точке пространства разворачивается живая картина, насилующих тебя. Тебя старательно зачеркивают, зацарапывая восприятие острием тупого пера.... Они вползают и выползают и презрение расчленяет тебя, голоса унижают, и ты слышишь мерзкую правду о себе...
Послышался высокочастотный писк, который почему-то не пугал и не раздражал. И где-то на кошмарном горизонте, всего этого ссудного беспредела, порхала фосфорицидная точка, что оставляла голубоватый шлейф за собой. Этот немыслимый и приятный глюк я встречал и раньше, в предыдущих психозах. Порхая, она отвлекает мою оторванную голову и вынимает на время из ужасов ада, цепко захватывая еще видящий взгляд. Затем вдруг зависает и во мгновение рисует красным светом знак Дзен. И как только я проникся этим заворожением, как она с треском влупилась в грудь, повалив мое тело на пол... Я отползал к стене, эта громадина высилась и вздымалась надо мной. Существо, вдвое больше моего, похожее на бабочку и с мордищей дымчатой Чироптеры, с одним человеческим отличием, что ее голову украшали роскошные женские волосы и зеркальные глаза обвивали пушистые ресницы. Кошмары рассеялись, и даже зажегся лунный свет. Я почти не боялся ее.
- Ты кто? - выпендрился я.
- Эйвея - прошипела она.
- Что это еще такое?
- Имя, которые ты мне сам и дал.
- Какое красивое имя, подумалось мне.
- И мне тоже нравится - ответилось эхом.
- Ты спрашиваешь кто я? Я предельная концентрация личных страхов, их материализация, проявленный и постоянно видоизменяемый поток сознаний. Я природная сила инстинктивной подвижности фантазий. То есть я - это ты, теперь уже твое осознанное сумасшествие, запредельная информа, точнее любая форма с любым содержанием. Я олицетворение внутренних и внешних связей, Эмпирия Мистицизма.
Она с шуршанием подплыла и вплотную приблизилась к моему удивленному лицу:
- Эйвея - это творимый тобою личный призрак. Я то, чем ты не можешь быть, но можешь хотеть быть. А значит и существовать в абсолютно любых пространственных кривых, в трактовках любого времяисчисления.
Она обнажила сексуальный оскальчик и ядовитые слюни, скапывая, поползли со сказочного острия жемчужной эмали. Я предвкусил ее змеиный язык, вожделея ее волшебную утробу. Этот хищный и естественный жест сделал ее еще прекрасней. Какая удивительная получилась тварь...
- Взаимно - просканировала она. - Тоже самое я не могу сказать про тебя, потому что ты, слишком жалок, чтобы счесть тебя тварью. Хоть ты и такой же сотворенный, как и я, но плотность твоих иллюзий во много раз слабее моих.
- Что это значит?
- То, что ты хрупок и в любой момент можешь рассыпаться. Что сейчас и происходит с тобою.
- Если я творю тебя, то кто творит меня ??
- Эйва и творит. Только ты не сдаешься до конца в руки скульптору, от того и лепишься травмированным.
- Зачем ты здесь?
- Твое сознание достигло крайних пределов и уже никогда не будет нормальным. Я с тобой, чтобы ты наконец-то принял то, чего больше всего боишься.
- Ты о чем?
- Больше всего ты боишься не смерти, а жизни. Ты боишься жить, ты боишься осознания того, что давно уже умер, в тот самый первый и последний миг, когда родился. Но теперь тебе предстоит ожить и пройти Вскрытие.
И она уже почувствовала тысячами общих узелков, как моя жалкость затрепетала и последствия испуга уверенно подбелили виски. Я вновь услышал мерзостные голоса, что громыхали в раковинах моей ничтожесущей трусости насекомого:
- Тебе больше некуда бежать - утешала она меня. - Отпусти себя, не держи, прими свою неизбежность и ты обретешь нановорождение. Ты сможешь; потерянным уже нечего терять. Не бойся, я с тобой...
Я оцепенел... И в эту вечную секунду она запустила магический коготь в горло и он медленно пополз, раскраивая мое отвратное содержимое пополам. Я орал. Ох, как я орал; казалось, что планета отзывается тектоническим сдвигом подземных плит и океаны вскипают подводными извержениями. Я сжигался в максимуме страха и забывал себя навсегда.
Она спасала меня, прижимая крошечное тельце к чудовищности могучей силы, и заворачивала рассыпавшееся сердце в мякоть кожаного платья антрацитовых крыльев. Она беспощадно и с любовью убивала меня волшебством.
И смолкло "я" и там внутри, под шкурой Эйвы, я узрел, ошеломительный узор, граничащий с безумием, рисующий великолепие безумья, саму мистерию узрел, прожилы судеб и артерии дорог, мои и не мои течения историй. И посреди невинной паутины и свеченья микротрещин, живилась влитая душа, как дымный шар, омытый волнами огня, что мягко греет и не обжигает. И этот чудно-дикий шар, всосал меня и я исчез.
На белом поле я очнулся. И растелились, развернулись чистые поля, в бескрайнею возможность беспределов.
- Но почему так пусто здесь?
- Не пусто, - прошептала Эйва, так нежно, будто бы сама любовь лелеялась во мне.
- Сосредоточься и увидишь, что эти чистые листы наполнены цветами, ещё невыдуманных смыслов.
- Да, вижу, правда вижу.., Там, в парке под аллеей октября, лорд Галицких с семьёй, за руку мило держит Экзистенцию - жену, и рядом дочка - Ницшеанкою зовут и правда имморальное дитя...
Баа! Я вижу друга по уму - ДзенМэя; мастер плавит мыслью камни, раскаляя их структуру до красна и придает любую форму им... Его герои Паркс с Люсьен, плывут по розовой реке и эту лодочку из лилий везет Сам Странник, Серый Дух, не ангел и не человек, счастливый тем, что он застрял средь множества миров., скиталец прИнявший без страха, свое безликое лицо и тем смирившись со вселенским назначеньем ...
Томится в келье бледный луч лампады, где тень постится и неустанно мозг творит, большого драматурга - Олега Игрунова. Кто колдует над шедеврами причудливых частей, для путника на перепутьях, заколдованных путей. Беснуются в веселой схватке духи, стрекоча вокруг святой халупы; монах сидит на праведном горбу у беса...
- Скажи Эйвея, что это за страна над нами??
- Место это Прозою зовется, последнее пристанище для духов. Начало вечной радуги, идущую в священную туманность Шибальбы...
А это кто еще? В кафе простолюдинов, с томами книг и с выпитой бутылкой виски... Не уж то, эти призраки в живых?! Которых Лондон Джек завечить смог... Да, несомненно - это Бриссенден и Иден. Последние Эфемериды, затменные безумием, кто горд и ясен в краткий миг существованья... Я плачу, видя души НАСТОЯЩИХ и ЖИВЫХ...
Мои порванные связки нуждались в серьезном лечении.
Я отрешенный и молчащий, в холодном и мрачном кабинете на приеме у врача.... Сижу и с гордостью сжимаю синий берет с номером отделения, как древнюю реликвию, знак светлого Схождения ко мраку, однажды нарисованный красным светом Дзен...
Глупый психиатр пялится в лупу, пытаясь разглядеть в отсутствующих зрачках, хоть малое присутствие сознания. Но мне было все равно, что он увидит...
"Галапиридол" не оказывал никакого внушительного действия и никак не препятствовал сумасшествию и бурлению нейронных процессов. Фенозепам, даже в лошадиных дозах, так же был детской забавой...
Я все смотрел на фосфорицидную точку и видел Эйвею... Однажды она показала мне Тибет и там, на заснеженных склонах Гималаев я спросил:
- Что значит Сошедший?
- Осознанно Сошедший - поправила она.
- Это значит Измененный...
Мне было прописано 45 лечебных дней. Через две недели пребывания в ПНБ, я подошел к старшей медсестре и сказал, что меня выписали. Она повинуясь отдала мне вещи. Я спокойно ушел, беспрепятственно проходя канцелярию и проходную. И никто не остановил реально существующего призрака...
Спустя четыре месяца после сдвига, я возвращаюсь домой на стареньком пежо. И замечаю на остановке, по ту сторону дороги, миниатюрную фигурку. Светлое пятнышко на сером асфальте, выделенное голубым материалом туго-приталенного платья. Развернув машину, подъезжаю и открываю дверь, она молча садится и мы уже знаем, куда нам следует ехать.
Её зеркально-призрачные глаза, обвитые пушистым бесподобием ресниц.
Она обнажила свой сексуальный оскальчик, прошипев:
- Для Сошедшего, будущее обязательно становится настоящим.
- Какая удивительная тварь, подумалось мне.
- Тоже самое я думаю и про тебя, отсканировала она мне мысленный ответ.
Через неделю мы смотрели кинокомедию и в наших ладонях играла глобальная плотность сумасшедших потоков; мы до сих пор неизбежно Сошедшие.