не бойтесь писать блядь они мне говорят. литературно: это бяка. я тебя умоляю. я хочу сказать невозможно было ожидать обретения опоры в самом процессе поисков избавления от какой-либо опоры. недавно мне приснилось что мы решили ограбить замок который являлся естественным продолжением скалы уходящей примерно в небеса так что приблизиться к нему пешком ни с какой стороны было невозможно и оставалось только вылезти на одно из деревьев в изобилии произрастающих вокруг этой скалы которая к слову одиноко торчала посреди какой-то степи и деревья были вроде бы дубы очень даже буйнозеленые и раскидистые но в высоту метров сто если не триста и постепенно мы так увлеклись этим процессом перелезания с одного дерева на другое и прилегающие крепостные стены которые сгенерились уже по ходу дела что нам похуй сделалось на ограбление и вот это вот все и остался только смехотворный задор от отсутствия какого-либо страха перед высотой причем чем выше мы залезали тем более абсурдной становилась мысль о самой возможности его испытывать и ночь была летняя лунная звездная и справлялись с задачей мы с небывалой элегантностью как будто для этого родились. я к нему обращаюсь примерно так же как обращались к жрецам и пасторам в темные набожные времена, как к существу не вполне из того же материала что и я сам, как к посреднику между собой и своими богами и своими демонами которые за спиной всегда стоят так что без зеркала заднего вида взглядом не встретишься как ни верти. прежде всего за облегчением которое смывает тебя нахуй при всяком свидетельстве этих высших таком наглядном что даже трогательном if i say so myself трогательных вещей уже лет 6 не встречавший. ничего там нет кроме этих так называемых древних которые мило ручкой машут когда от башки отделаешься и погрязнешь настолько глубоко в няше что перестаешь ощущать себя вовсе а тем более отдельно от чего-либо и эти оккультные практики практиковались из века в век посредством зимних ритуалов разумеется такое время когда ночь пожирает день и все погружает в сумерки кишащие смутными тенями от чего-то настолько огромного что оно не влазит в кадр оно там сонно ворочается в своих извечных родовых муках и безостановочно порождает желанные результаты он к этим вещам очень близок в силу бедности всех надстроек всех одежек призванных дробить материал придавать ему твердые формы и определять ограниченным количеством понятий ясное дело что единожды осознав себя вне этой отвратительной системы можно только старательно опасаться нечаянно в нее угодить и священный трепет который я испытываю это лишь побочный эффект моей веры. все эти ублюдки которые любят поговорить о том как все под богом ходим не представляют о том до чего буквально мы под ним ходим в общем-то это можно постичь если представить небо огромной простыней на шалашике которую подсвечивают снаружи волшебными фонарями но никому не упиралось постигать они заняты какой-то уебищной деятельностью в массе своей и злорадство которое я испытываю подчиняясь своим бессмысленным и беспощадным импульсам основано на том сколь очевидной делается эта уебищность в условиях мало-мальского пиздеца. который не составляет труда когда родился с талантом все приводить в негодность одним касанием. э я собирался тут распинаться на самом-то деле немного иначе но пока дошел уже слишком много выкурил и жрать опять захотел это такая кара божья за все проступки и учиняемые бесчинства в виде голода который преследует и преследует пока голову себе не отгрызешь. весь результат является последовательным и последовательным. может быть ты мне уже отгрызешь наконец-то ну голову например а то я сам не в силах справиться с задачей как видим хотя упорно стараюсь всю свою жизнь. очень странно что это на пиздюли похоже да нет я хочу сказать ээ. странно что одни и те же методы в зависимости от исходных намерений могут служить накоплению няши и в той же степени избавлению от няши по всей видимости. если конечно дело не в том что дважды одну и ту же руку оторвать не может и лишившись в результате травмы какой-то области обретаешь ожидаемый иммунитет к этой травме. ну это не говоря о том что дело в чистоте жажда которой скрывается под тягой к неопределенности и под всем этим сладжем неизменно обнаруживается