Аннотация: 1 из 12 рассказов,образующих роман.Рома,рома,роман ;-)
Солнце было в зените, когда стало заметно движение в стане поляков. Уже битых шесть часов две армии, Тевтонского ордена и Поляков в купе с примкнувшими к ним литовцами и татарами, стояли друг напротив друга на равнине близ городков Таннеберг и Грюнвальд. Немцы не хотели терять выгодного тактического положения, занятого ими заранее, а поляки ждали когда тех прикончит жаркое июльское солнце. И правда, в полдень на тевтонской броне можно было жарить яичницу, если бы только это кому-то пришло в голову.
На правом фланге чуть поодаль от других, было два всадника - знаменитый фехтовальщик тевтонского ордена Куно фон Лихтенштейн[1] и его верный оруженосец Зиг. Рыцарь был закован в полный рифленый доспех[2], начищенный до блеска, и покрытый белой накидкой с черным крестом, а на оруженосце были лишь легкая кольчуга.Конь оруженосца,стоящий рядом с дестриэ[3] рыцаря, казался просто маленьким пони, сбежавшим из зоопарка. И,продолжая ранее начатую беседу, Зиг сказал :
-- А что насчет дилеммы Бога и камня? Как решить эту задачу?
-- Мой милый друг... - вздохнул Куно и повернулся к нему.
-- В свои ...
-- Восемнадцать!
-- В свои восемнадцать лет ты должен понимать, что и Бог, и камень и эта дилемма находится только у тебя в голове. Как только ты перестанешь думать об этом, задача решиться сама собой.
-- Перестать думать? Это я запросто! - ухмыльнулся Зиг и погладил свою лошадь по холке.
-- Скажи мне лучше, что ты слышал о Фоме Аквинском?
-- О ком?
-- Ах да, ты же не умеешь читать... - сарказм Куно было сложно скрыть даже под шлемом с опущенным забралом.
-- - Есть пять неоспоримых доказательств существования Господа Бога, которые он привел в своем трактате ''Сумма теологии''. Услышав это, Зиг выпучил глаза и уставился на хозяина. В глазах его была видна бешеная работа мысли, однако после минуты размышлений он оставил попытки осмыслить сказанное рыцарем и с мольбой посмотрел на него.
-- Что такое сумма?
-- Не важно. Слушай и не перебивай старших.
-- Конечно, сэр Куно! И все же... Что там с доказательствами бытия божьего?
Куно замолчал на несколько секунд, приложив ладонь ко лбу и всматриваясь в мельтешение конницы противника на другом конце равнины. Было видно боевое построение перед предстоящей атакой и то, как ими руководил польский король с холма в отдалении, который лишь едва заметно выделялся красным штандартом с белым орлом. Вдоль авангарда литовцев проскакал крылатый драгун, что-то выкрикивая и давая последние наставления, затем он растворился в толпе таких же поляков, стоящих на противоположном фланге, и литовцы сначала не спеша, а затем все ускоряясь двинулись в направлении левого фланга армии Тевтонского ордена.
Там уже были готовы к этому, и целая пушечная батарея стала не спеша заряжать орудия, а пушкари с ехидной улыбкой и факелами в руках ждали приближения легкой кавалерии литовцев на расстояние выстрела.
Убедившись, что им пока ничего не угрожает, Куно быстро осмотрелся по сторонам, поправил накренившееся к земле копье и продолжил :
-- Первое доказательство бытия Бога - доказательство через движение. Т.е. все движущееся...
Дальнейшие его слова были заглушены громовым залпом орудийных расчетов. Куно видел, как ядра срывают всадников с лошадей и как те падают на землю с грацией мешков с песком, а лязг металла звучал такой, будто на мостовую высыпали гору кастрюль. Окинув взглядом левый фланг, весь окутанный пороховым дымом, он неодобрительно повертел головой и продолжил :
-- Это означает, что все движущееся когда-либо было приведено в действие чем-то другим, которое в свою очередь было приведено в движение третьим. Таким образом, выкладывается цепочка "двигателей", которая не может быть бесконечной и в итоге нужно обнаружить "двигатель", который движет все остальное, но сам при этом не приводится в действие чем-то другим. Этим двигателем, первопричиной всего движения, и является Бог.
Залп из пушек имел больше психологический эффект нежели тактический. Многие ядра не разрывались, а лишь крутились в земле, оставляя глубокие воронки. Поначалу, внеся смятение в ряды наступавшего врага, потом пушки превратились в ненужную обузу, ведь времени на второй выстрел уже не было. Литовский авангард, увенчанный развевающимся красным штандартом[4], набрав скорость врезался в ряды с орудийными расчетами и прошел сквозь них как нож сквозь теплое масло. Где он сразу же вступил в бой с подоспевшей пехотой ордена, легковооруженными кнехтами[5], которые, впрочем, также понесли большие потери.
Подняв на мгновение забрало и в презрении сплюнув на землю, Куно, обращаясь к находившемуся рядом знаменосцу, сказал :
-- Наш выход.
Мимо выстроившихся в ряд тяжеловооруженных всадников пронесся знаменосец, что было сигналом к атаке. Костяк армии Тевтонского ордена, более пятисот рыцарей, закованных в полные доспехи и каждый покрытый белой накидкой ордена с большим черным крестом, начал медленно разворачиваться в сторону происходящего сражения на левом фланге. Куно фон Лихтенштейн,гордый владелец фламберга[6] и самый опасный фехтовальщик ордена, за голову которого была назначена особая награда, расположился в центре усеченного клина, а его оруженосец Зиг был у него за спиной, готовый в любую минуту придти на помощь. Куно, слегка повернув голову назад, прошептал :
-- Не лезь в гущу битвы, тебе еще многое предстоит узнать о фехтовании. Просто следуй за мной, и держи наготове мое оружие.
-- Конечно, сэр! - с этими словами Зиг достал привязанный на боку лошади меч в ножнах с изогнутым лезвием в форме языков пламени, и слегка потряс им в воздухе.
-- Аху... - набрав воздуха в легкие, выкрикнул Куно и пришпорил своего монстроподобного белого двухметрового скакуна.
-- Ахууу... - раскатистым эхом отозвались рыцари, подняв свои копья и направили свой строй на облако пыли, прежде бывшее левым флангом. Набирая скорость, тяжеловооруженные крестоносцы мчались на помощь своей пехоте, которая не выстояла под натиском литовской кавалерийской атаки.
-- Итак, второе доказательство бытия Бога - через производящую причину, - обращаясь к своему оруженосцу, - прокричал Куно, перекрывая громовую поступь подкованных дестриэ, несущихся вперед подобно выпущенной стреле.
-- Оно следует из аристотелевского понятия ''продуктивной причины''... - объяснял Куно Зигу, несясь на полном скаку с копьем наперевес в гущу сражения. Литовцы, оглушенные криками умирающей под их ударами пехоты, не слышали приближения тяжелой кавалерии и удар пришелся им прямо в тыл. Копье Куно вонзилось в спину всадника со штандартом и подняв его на добрых несколько метров над землей, треснуло и он замертво упал на землю, где был тут же растоптан лошадьми. Мгновенно вытащив меч и выхватив прямоугольный щит, Куно парировал удар противника и ,сбив его наземь ударом щита, продолжил :
-- Так же, как и в первом доказательстве, мы, осознав причины всех явлений, логически доходим до наличия первичной "продуктивной причины", которая и является Богом.
-- Не совсем понимаю вас, сэр... - изрек Зиг, едва уворачиваясь от удара копья литовца. Куно, поравнявшись с тем, пронзил его насквозь своим мечом и дождавшись когда тот упадет, слегка раздраженно сказал :
-- Проще говоря - ничего не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда. Последние слова были сказаны на выдохе, потому что рыцарь получил ощутимый толчок в грудь копьем литовского всадника, однако сила была слишком мала чтобы нанести ощутимый вред. Секунду Куно приходил в себя, затем поднял дестриэ на дыбы и та ударом копыт опрокинула врага с лошади, где его тут же добил копьем Зиг.
От удара крестоносцев дрогнули даже самые храбрые литовцы, и, услышав с холма сигнал, начали в спешке отступать. Увидев спины врагов, ободренные успехом крестоносцы продолжили преследование отступающего врага, который рассчитывал на помощь нескольких тысяч союзных татарских лучников, однако те, увидев огромных, закованных в латы рыцарей, или, что более вероятно, их тяжелых лошадей, способных втоптать любого в грязь, выпустили один залп, и в спешке ретировались. Как и следовало ожидать, стрелы не нанесли никакого вреда латникам, но смогли ужалить несколько таких ценных коней, которые взвыли от боли, их глаза налились кровью и они понесли. Немцы, окрыленные успехом, продолжали преследование разбитых литовцев и татар, уничтожая всех зазевавшихся и тех, кто был недостаточно расторопен,чтобы убежать.
Тем временем Куно, не скрывая своего беспокойства, поглядывал на польский фланг, где, не шелохнувшись, стояла основная сила объединенного войска - крылатые драгуны. Судя по их лицам, момент для удара еще не настал, и это сильно его тревожило. Также он с опаской поглядывал на лес, где, по его представлениям, была пехота, которая также не давала никак о себе знать.
- Зачем доказывать то, что и так очевидно? - сказал подъехавший Зиг, поправляя слегка помятый шлем и стирая со лба капли крови. Но продолжайте...
- Очевидно здесь лишь то, что ты меня не слушаешь, - отрезал Куно.
- Лишь найдя бога внутри себя, мы поймем причину всего происходящего... - сказав это, Куно махнул в сторону вспыхнувшей с новой силой потасовки, в которой участвовали уцелевшие литовцы и небольшой отряд крестоносцев, далеко отъехавшие от своих войск. В пылу драки они не заметили огромную волну крылатых драгун, мгновенно накатившуюся с холма и разбившую рыцарей-выскочек за считанные минуты. Расправившись с ними, драгуны, став в линию, насмешливо посматривали на находившихся на расстоянии нескольких сотен метров тевтонцев и что-то напевали.
- Смотрите! Это королевский штандарт! - прокричал один из крестоносцев, увидев в отдалении, одиноко стоящего на холме возле леса всадника под красным знаменем. Убить военачальника и быстро выиграть затянувшееся сражение - что может быть заманчивее для нетерпеливых немцев? Протрубив наступление, большой отряд всадников ринулся в направлении холма, заглушив страшные ругательства, которыми разразился Куно. Затем, спустя минуту, он махнул рукой в направлении холма, и, взяв у Зига запасное копье, как ни в чем ни бывало, продолжил :
- Итак, третье - доказательство через необходимость. Каждая вещь имеет возможность как своего потенциального, так и реального бытия, - они пришпорили лошадей и он уже продолжал говорить на полном скаку.
- Если мы предположим, что все вещи находятся в потенции, то тогда бы ничего не возникло. Должно быть нечто, что способствовало переводу вещи из потенциального в актуальное состояние.
- Это и есть бог? - с надеждой в голосе сказал Зиг.
- Да, мой юный друг. Ты начинаешь понимать. Смысл в том, что невозможно допустить случайного характера возникновения Вселенной. Поскольку мир существует, должна существовать и какая-то абсолютно необходимая причина, которой может быть только Бог...
Тут Куно замолчал и мрачно уставился на лес, из которого стройными рядами выходила пехота с огромными, длиной около трех метров пиками и вкапывая их в землю, ждала удар конницы, которую уже было не остановить. Он сжал копье покрепче и вцепился в стремена лошади мертвой хваткой, понимая, что удара на такой скорости не миновать. Спустя мгновение стальная лавина со страшной силой врезалась в сотни пик, которыми ощетинились ,словно дикобраз, польские пехотинцы. На какое-то мгновение Куно показалось, что течение времени замедлилось, и он мог рассмотреть, как его копье ломается о грудь пикинера, как того отбрасывает, уже мертвого, назад и его глаза встречаются с глазами Куно, и этот взгляд, как - будто говорящий : Да ничего, я же все понимаю. Это война...
Но это длилось всего пару секунд, и время продолжило свой бег, и все стало на свои места. И он услышал треск ломающихся копий, и предсмертные лошадиные хрипы, и увидел как соседний рыцарь, вонзивший свое копье в пикинера, сам стал жертвой - его оружие не сломалось, как должно было, а с огромной силой выбило рыцаря из седла и ,судя по отчетливому хрусту, сломало тому шею. Тевтонцы подмяли под себя передний ряд пехоты, но увязли в драке, и не были готовы к атаке крылатых драгунов, которая не заставила себя ждать.
Куно, отбросив в сторону копье и парировав удар щитом, слету проткнул нападавшего своим коротким мечом, потом, осмотревшись и, переведя дух, подъехал к сражающемуся Зигу. Дождавшись когда тот прикончит врага, он продолжил :
-- Когда мы находимся в отчаянной ситуации и жизнь наша висит на волоске...
Куно пришлось прервать свой монолог из-за шума, который устроили драгуны, вонзившие свои острые копья в ничем не защищенные спины оруженосцев и нескольких зазевавшихся рыцарей, опрокинув тех на землю и втаптывая в нее лошадьми. Какой бы ни была крепкой немецкая броня, а после нескольких часов баталии белые накидки многих крестоносцев окрасились в пурпурные цвета крови.
-- Тут нам на помощь приходит четвертое доказательство бытия Бога - от степеней сравнения, - продолжал он.
-- Ведь все мы оцениваем все жизненные события в сравнении... - начал было Куно но тут же метко брошенная сабля в сантиметре пролетела возле его носа и воткнулась в стоящего сзади поляка. Тот закряхтел, попытался выдернуть ее из своей шеи и , захлебнувшись кровью, упал.
Рыцарь перехватил поудобнее рукоять меча и ,махая им, подобно маятнику, врубился в самую толпу поляков. Зиг устремился вслед за ним, держась за спиной и стараясь не попасть под горячую руку хозяина. Раз! - (про себя мысленно считал Зиг) - и окровавленный драгун, поднимая тучу пыли, упал на землю. Два! - и еще один, оглушенный ударом щита попал под копыта дестриэ. Три! - и клинок фехтовальщика, описав полудугу, поднял тучу кровавых брызг, перерезал горло всаднику в красных доспехах. Четвертый драгун, чтобы избежать удара, резко наклонился вперед, и меч, вместо того, чтобы вонзиться в тело врага, лишь срубил ему белые крылья на спине, подняв в воздух перьевое облако, словно пушкой кто-то в шутку угодил в курятник. Зиг, словно завороженный, смотрел, как белые перышки плавно опускаются на землю, летя не спеша и каждый по своей траектории.
Осмотревшись по сторонам и вытирая меч о попону своего коня, Куно нашел глазами дрожащего от восхищения Зига , и пожав плечами, продолжил :
-- С совершенством. В таком случае, должно существовать некий абсолютный эталон, по отношению к которому эти степени сравнения определяются. Таким абсолютным эталоном (высшей и абсолютной степенью любых качеств) и является Бог.
После нескольких минут ожесточенной схватки, некоторым немцам, во главе с Куно и его оруженосцем, удалось прорвать окружение и они вновь устремились в направлении, как им казалось, королевского штандарта. Главный комтур ордена был на острие клина, который, казалось, вот-вот вонзится в ничем не защищенный тыл противника, как произошло непредвиденное. Куно успел заметить ров, укрытый с целью маскировки еловыми ветками, но остановить набравших скорость кавалеристов уже было невозможно, и те, на полном скаку угодили в яму, нашпигованную копьями и просто острыми палками. У их монструозных, не знающих себе равных на поле боя двухметровых коней, был один существенный недостаток - они не умели прыгать. Куно едва успел вынуть ноги из стремян, как тут же от удара кубарем вылетел из седла и плюхнулся на землю за рвом, тогда как его конь, пронзенный копьем, бился в предсмертной агонии.
Лишь несколько рыцарей не угодило в умело подстроенную ловушку, а Зигфрид, на своем легком коне легко перепрыгнул ров и, спешившись, поспешил к хозяину на помощь. Тот схватился за поданную им руку и встал, сильно шатаясь и пытаясь не упасть. В голове у Куно шумело, словно били в набат колокола, его белая накидка вся изорвалась и он скинул ее на землю, затем он окинул взглядом умирающих товарищей, свернувших себе шею или угодивших на острые пики, потом глянул на приближающихся крылатых драгун, спешащих довершить разгром тевтонцев. Считанные метры отделяли Куно и его оруженосца от крылатой смерти, и тут он, на мгновенье подняв забрало и сплюнув сгустком крови, продолжил :
-- И наконец, доказательство пятое - в мире... - говоря это, он обвел рукой в перчатке окружающий их пейзаж, - есть много живой материи и не живой.
Изо рва раздался предсмертный хрип умирающего крестоносца, и Куно, перебив сам себя, прошептал - `'К оружию!'' В сию секунду Зиг склонился перед ним на колено и подал на вытянутых руках ножны с фламбергом, который Куно, опираясь ногой на оруженосца, со свистом достал. Затем поднял его на уровень глаз и посмотрел, как на его лезвии, изогнутом в виде языков пламени, играет солнечный свет, и удовлетворенный увиденным, продолжил :
-- И есть в этом мире то, что решает, кого одарить жизнью, а у кого ее забрать.
Авангард драгун уже был в считанных метрах от пары, возвышающейся надо рвом, когда Зиг прошептал :
- Это и есть Бог!
- Конечно, мой юный друг... - с удовлетворением отметил Куно. Все в руках Господа.
Не прошло и секунды после этих слов, как смелый драгун, перепрыгнув через ров, на всем скаку вонзил свое копье Зигу в грудь и пригвоздил того к земле, заливая ее алой кровью. Издав рев, будто раненый лев, Куно с размаху ударил плашмя своим огромным двуручным мечом поляку по лбу, сбил того с коня, и в тот же миг, как тот коснулся земли, кованым ботинком наступил ему на лицо. Когда тот дернувшись, затих навсегда, фехтовальщик перехватил меч поудобнее и, перепрыгнув ров, сам пошел в направлении наступающих войск. Прокрутив мечом перед собой и заведя его за спину, он окинул взглядом набравших скорость крылатых всадников, и повторил :
-- И он решает... - с этими словами он резко уклонился от копья драгуна и одним чудовищным ударом вышиб того из седла. Следующего подоспевшего врага он стянул на землю за руку и пригвоздил мечом, тот захлебываясь кровью, дернулся и утих. Увидев это, драгуны придержали лошадей и дали дорогу пехоте, видно в этот жаркий июльский день никто из них не хотел умирать.
Подхватив легкий щит, Куно прислонил его к плечу и принял удар дубинки, тут же ответив выпадом в грудь, затем он перебросил через себя несущегося ему навстречу врага, третьему вмазал ногой в живот и с разворота обезглавил четвертого наступающего.
- Кому жить... - шептал он себе под нос, а его большой двуручный меч порхал словно бабочка, нанося смертельные удары с удивительной скоростью.
На замахе он резким движением отрубил кисть с мечом ближайшему пехотинцу, на обратном движении разбил шлем его соседу, парировал удар третьего, подсечкой сбил с ног и разрезал практически пополам.
- А кому умереть... - обезумев от жары и залитый кровью своих друзей и врагов, шептал он. Он вращался из стороны в сторону, нанося резкие выпады, парируя и контратакуя, сея смерть и страдание вокруг, и лишь кровь, практически закрывшая ему забрало, помешала увидеть приближение всадника, который, спешившись, тут же вонзил свое острое копье как смертельное жало тому между лопаток. Куно как-то разочаровано крякнул и рухнул на землю, драгун же, перевернув того на спину и наступив на кисть, все еще сжимавшую смертельно опасный фламберг, снял ему шлем и недоверчиво повертел головой. Маска крылатого война почти полностью скрывала его лицо, и ,наверное, в предсмертной агонии Куно показалось, что глаза у поляка ярко алого цвета. Тот склонился к умирающему поближе и прошептал:
- Я стал невольным свидетелем вашей беседы, и позволь мне добавить, что есть еще шестое, самое важное доказательство.
Куно, обезумев толи от боли, толи от удивления, уставился на незнакомца и с усилием прошептал :
-- Продолжай...
-- О, его вывел великий философ Иммануил Кант через 350 лет после твоей смерти. Кстати твой соотечественник, - говоря это, он ехидно усмехнулся.
-- Всем людям свойственно нравственное чувство, категорический императив. Поскольку это чувство не всегда побуждает человека к поступкам, приносящим ему земную пользу, следовательно, должно существовать некоторое основание, некоторая мотивация нравственного поведения, лежащее вне этого мира.
-- То есть бог всегда с нами? - смотря прямо в глаза незнакомцу, выдавил из себя Куно.
-- Да. И более того... - драгун, разводя руки в стороны и дав своим прикрепленным к спине крыльям расправиться, сделал эффектную паузу.
-- Бог в каждом из нас... - подытожил Куно и с умиротворенной улыбкой на устах испустил дух. Глаза крылатого драгуна на секунду вспыхнули и он склонился над рыцарем, затем, удостоверившись, что тот действительно мертв, разочаровано вздохнул и, отняв знамя у находившегося рядом всадника, взмахнул им и набрав в грудь воздуха, прокричал :
-- Победа!
Примечания.
[1] Великий Комтур Тевтонского Ордена Пресвятой Девы Марии Куно фон Лихтенштейн, был по некоторым данным, одним из самых опасных фехтовальщиков века
[2] Готический доспех - германский доспех второй половины XV, характерной особенностью которого являются острые углы, особенно заметные на налокотниках, сабатонах (латной обуви) и перчатках, а также шлем - салад, в вариантах без гребня, очертаниями очень похожий на германскую каску. Кроме того, как правило, данный тип доспеха имел бросающееся в глаза гофрирование и рифление, которые повышали прочность доспеха в качестве рёбер жёсткости
[3]Монструозная средневековая порода лошадей, выведенная из тяжеловозов времён великого переселения народов. Имела вес 800 - 1000 кг и более. Рост 175 - 200 см. С рыцарем в седле легко справлялась с любой пехотой и лёгкой кавалерией. Главной проблемой породы была огромная масса, не позволявшая совершать прыжки (так что рогатки, болота и аналогичные препятствия были трудно преодолимы), и быстрая утомляемость, в связи с чем кавалерия несла неоправданные потери от навесного огня из луков (Битва при Креси, Битва при Азенкуре, Битва при Фонтенуа и от огня артиллерии)
[4] Штандарт - особый вид знамени, флага; полотнище правильной геометрической формы (обычно квадрат); символ государства, воинского подразделения.
[5] Кнехт (воин) (от нем. Knecht) - наемный пехотинец незнатного происхождения в ряде стран средневековой Европы.
[6]Фла́мберг (нем. Flamberge, от нем. Flamme - пламя, также встречаются офранцуженный вариант транскрипции Фламберж) - двуручный (реже - одноручный или полуторный) меч с клинком волнистой (пламевидной) формы. Применялся в Европе (в особенности в Швейцарии и Германии) в XV-XVII веках.
За фламбергом закрепилась репутация грозного оружия. К примеру, в бою зажать человека с фламбергом щитом было практически невозможно, так как изогнутое лезвие эффективно резало и протыкало щиты. В разрубании доспехов фламберг имел значительные преимущества перед прямым мечом. Нанесённые фламбергом раны практически не заживали, что послужило почвой для легенд об 'отравленности' фламберга. Воины-'фламбергоносцы' закономерно внушали страх и были объектом особой ненависти противника. Отдельные полководцы тех лет приговаривали плененных владельцев фламбергов к смерти исключительно за ношение подобного оружия. В одной инструкции для солдат прямо указывалось: 'носящий лезвие, волне подобное, должен быть предан смерти без суда и следствия'.