Первая листва проклюнулась на деревьях веселой стайкой и, точно, воробьи выставила свои клювики навстречу солнцу. Птицы смело, расхаживая по тротуару, специально уступали людям дорогу, мол, летите! Это же так просто! Весенний призыв полетать остался неуслышенным... Что ж, как любил повторять, бывший начальник милиции Коленчиц Николай Николаевич, люди до того невнимательны и безответственны, что не считают должным вспоминать иногда, что Земля все же вертится.
Ферапонтов об этом знал и даже головокружение иногда чувствовал, ведь дай-ка ты груше вокруг своей оси покрутиться. Вот и сегодня такое дело вышло, даже на работу не пошел Захар Ильич - вертелась Земля, не давала покоя больной голове.
--Маша! - сказал жене Ферапонтов. - Сделай мне чай на травах. Нехорошо как-то.... Принесешь чайку, и еще тебя попрошу - позови в гости Николая Николаевича. Толковый мужик, новости расскажет.
Вскоре два друга сидели рядышком, пили чай и о чем-то оживленно беседовали. Две седых головы почти соприкасались, глаза у обоих мужчин сверкали, как у молодых.
--Да не слушаю я вас! - засмеялась Маша, она же Марья Антоновна, и вышла в другую комнату. Зря вышла. Потом тысячу раз об этом пожалела. Но чтобы женщина могла изменить мужские планы? Такого даже в сказках не бывает.
"Неужели окна старики решили раскрыть?" - подумала Марья Антоновна, когда раздался резкий стук в комнате. Но задержалась еще, не сразу пошла смотреть, что там да как.
Комната была пустая. В раскрытые окна врывался прохладный весенний ветер и ворошил разбросанные на столе бумаги. Дочитывал ветерок новости...
Марья Антоновна свесилась за подоконник: неужели махнули старики на улицу через окно? Нет, не похоже, следы остались бы на клумбе.... "А может, вышли они незаметно через дверь, а я и не заметила!" - догадка показалась правильной, поэтому срочно были обследованы лавочки во дворе.
Искать мужчин заставляла какая-то тревога, которую Ферапонтова объяснить не могла. Эта тревога нарастала по мере увеличения времени отсутствия мужа. Поздно вечером Марья Антоновна откопала среди бумаг мужа странный обрывок газеты "Отражение". Там сообщалось о планете вне Солнечной системы, похожей на нашу, которая вращается вокруг красного карлика Gliese 581. Ее зовут Сестрой Земли, она вдвое больше и в восемь раз тяжелее. Но там есть вода и...
Дальше шло что-то совсем непонятное о возрасте, о числе тринадцать и оборванный край!
Марья Антоновна вспомнила, как она когда-то не хотела заселяться в квартиру номер тринадцать. А вот прожила в ней счастливо тридцать лет, детей вырастила, внуков дождалась. Сын тут художником стал. И внук, ох, как любил просто на столешнице маркером рисовать. Бабушка отодвинула салфетку, закрывавшую произведение любимого внука, и ахнула: под салфеткой лежала записка, написанная рукой Захара Ильича!
Крупные буквы, похожие на жуков, расползались по бумаге: "Мое число - тринадцать! Твое число - тринадцать!" Дальше шли математические расчеты: 365: 13 = (приблизительно 32! года). Число тринадцать умножалось и умножалось.
--Детство какое-то, - вздохнула Марья Антоновна. - А еще начальник милиции, человек серьезный...
Перекрестилась на всякий случай и продолжила свою мысль:
--Вот-вот, и я так считаю, самостоятельные мужчины, люди серьезные. Дела у них. С делами разберутся, и вернуться телесериалы смотреть. Вернуться, куда денутся...
Прошел месяц. За это время Ферапонтова немало слез по мужу пролила в одиночку. Николай Николаевич был вдовцом, а то плакали бы вместе с его женой - все не так больно и страшно отдавать последнюю надежду. А дни уходили, надежд становилось меньше. И вдруг...
Тринадцатого мая с утра Марья Антоновна решила спать до обеда, хотя проснулась в семь утра. "Буду лежать в кровати, не спать - так читать! К телефону не подхожу, дверь никому не открываю. Все! Нет меня! Я уехала! Я ушла! Я сплю, в конце концов! Имею право".
В одиннадцать часов в дверь позвонили. Марья Антоновна вскочила с кровати сразу же, быстро набросила халатик и бегом бросилась встречать гостей. А вдруг Ферапонтов вернулся? Дрожащими руками долго открывала замок, проговаривая извинения, и вот...
--Здравствуйте. Вы Ферапонтова Марья Антоновна? - спросил у нее человек в синей форменной одежде. - Я - почтальон компании "Интеркосмопрайтед". Вам письмо, ответ на которое вы, если захотите, должны будете доставить по адресу нашей компании. Это недалеко, за углом вашего дома, направо синее восьмиэтажное здание.
--Да, спасибо...
Растерянная Марья Антоновна быстро расписалась в каких-то бумагах и не один раз, а когда пришла в себя и захотела узнать, откуда пришло письмо для нее в компанию с таким громким именем, почтальон уже исчез. Адреса отправителя на конверте указано не было. А что? Ее Ферапонтов не любил писать письма вообще, ну а, если приходилось, то так и делал - обратный адрес не указывал.
"Дорогая Машенька, золотце мое! - писал Захар Ильич в своем письме. - Ты, наверное, разобралась, направились мы с Николаевичем в круиз на планету - сестренку нашей Земли. Мы теперь колонизаторы, Новый год празднуем через тринадцать дней, живем в лучах красного карлика. А под земное солнышко мы вернемся через год земной и тридцать два года наших. Так что, буду я у тебя как библейский герой. Ты не сердись на меня, что захотел я полетать. Ну, где и когда в мои-то годы я нашел бы лучший вариант? Компания "Интеркосмопрайтед" нам с Николаевичем во всем помогла. Тебя, дорогая, я взять в полет не мог, сама понимаешь, не чувствуешь ты, как Земля вертится, за детьми смотреть нужно да и не женское это дело. Жди меня следующей весной".
Марья Антоновна не стала ругать Ферапонтова за его сумасбродный поступок. Она знала - исполнилась мечта всей жизни Захара Ильича. Вот и птицы - что-то же они жаждут высказать, уступая, прохожим дорогу и взлетая, и снова садясь, и снова взлетая...