Я раздраженно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Бросил взгляд на непроницаемо черное окно и на мерно тикающие в углу часы. Половина десятого! Текст нужно сдать уже утром, а экран все еще белел девственно чистым листом текстового редактора. Никаких мыслей, никаких идей! Черт знает что! Наверное, надо отвлечься.
Взгляд упал на Эльзу. Она пододвинула свой маленький столик вплотную к моему, наверное, подражая взрослому, и теперь увлеченно водила карандашом по листу бумаги, напряженно сопя и прикусывая губу.
- Что делаешь? - раздражение в моем голосе нельзя было не заметить и я мысленно обругал себя за то, что срываюсь на ребенке. Но она, кажется, даже не услышала вопроса. Прошла, наверное, минута, прежде чем она оторвалась от своего занятия, подняла глаза к потолку, забавно нахмурив брови, заметила что я на нее смотрю, попыталась улыбнуться, но внезапно широко зевнула. Так сладко, что у меня самого скулы свело. Раздражение как рукой сняло.
- Э-ге! Да кому-то, похоже, пора в постель?
Она энергично замотала головой. Темно-русые косички забили по плечам.
- Нет! Я еще не закончила!
- Что не закончила? - я попытался заглянуть в ее лист
- Рисунок! - Эльза быстро прикрыла его рукой.
- Вот как? - серьезно сказал я, - и что ты рисуешь?
- Маму! - с готовностью ответила Эльза и протянула мне рисунок, - Хочешь посмотреть? Похоже?
- Кончено похоже, - честно ответил я. Дочка явно унаследовала талант матери к живописи.
- Правда-правда?
- Правда-правда. Прямо как настоящая.
Я вернул рисунок. Эльза тут же занесла карандаш, но внезапно остановилась.
- Пап, а расскажи о ней!
Я задумался. Я знаю о жене все. Помню каждую мельчайшую морщинку и самую незначительную привычку. Но стоит только начать рассказывать, как слова превращаются в бессмысленные звуки, которые вряд ли даже у опытного слушателя сложатся в образ человека. Что уж говорить о ребенке? Я украдкой бросил взгляд на Эльзу - может вернется к рисунку и забудет? Но нет, она терпеливо ждала. Я откашлялся.
- Что именно рассказать?
- Ну.... Вот хотя бы, как вы познакомились с мамой?
- Я же сто раз рассказывал. Мы работали вместе. Я писал статьи...
- Ничего я не засыпаю! Просто ты скучно рассказываешь.
Я пожал плечами. Мол, что поделать, по- другому не умею.
- Расскажи лучше сказку!
Я тяжело вздохнул. Никогда не мог похвастаться богатством фантазии, а дочка сказки обожала и требовала каждый раз новую. Пока она не научилась читать, я еще мог пересказывать детские книжки, а вот потом стало сложнее. Я путался, повторялся, нещадно плагиатил детскую классику, а Эльзу это злило. "Это уже было!" - возмущалась она. Или "Это же "Колобок", папа! Я ведь не маленькая!". В общем, сказка для меня мучение. Но отказать ребенку не мог.
Я снова вздохнул и оглянулся на дисплей монитора. Может, надеялся что срочное письмо избавит меня от новых мучений или Эльза, проследив за взглядом, решит что родителю надо работать и пойдет спать сама. Она вообще очень умный и понимающий... человек.
Но нет. Эльза по прежнему ждала свою сказку, а экран компьютера потемнел и теперь по нему прыгал только яркий зайчик скринсейвера.
- Ну ладно, - сдался я, - Будет тебе сказка. Но только одна! И потом сразу спать, договорились?
Грэг закинул последнюю колоду на телегу, воткнул в нее топор и, взяв поводья, повел Ершика по вырубке к большаку. Телега подпрыгивала на кочках, но Грэг совершенно не опасался, что бревна скатятся - высокие надстроенные борта могли удержать и больший груз. Вот только Ершик, престарелый мерин, больший груз вряд ли бы смог увезти.
Вообще, лесорубы в одиночку не работают. Сложное это дело, лес валить. Тяжелое и опасное. Не с той стороны ствол подрубишь, ветер подует - и все, привет. Дерево на бревна распилить, на подводу погрузить - тоже сила нужна, и руки. Да и лес место не безопасное. Грэг мало верил в духов, лесовиков, мороков и прочую нечисть, но прекрасно знал, что существуют и более реальные, хоть и не менее опасные для одинокого человека вещи: кабан, медведь, стая волков...
Грэг и сам был не в восторге от того, что пришлось работать в одиночку целый день. Но его долю от артельного промысла только повалили - ни ветки обрубить, ни распилить для вывоза не успели. Грянул праздник середины лета и молодежь ринулась на гульбища, а суеверные старики отказались даже за чарку меда в лес ходить - нечисть, мол, шастает. Впрочем, было еще светло, в кронах пели птицы, да и за погруженное на телегу дерево можно будет выручить на ярмарке монет двадцать, прикупить новенький кафтан и посвататься к мельниковой дочке. Или бочонок пива купить. Последняя мысль значительно улучшила Грэгу настроение.
Только выбравшись на большак он понял как ошибся - солнце уже давно село. Небо еще играло его отблесками из-за горизонта, но сумерки уже стремительно сгущались. Грэг и Ершик прибавили шагу, но к дому добрались уже в полной темноте.
В доме горел свет -мать накрывала ужин, гремела посудой. Грэг выпряг Ершика из телеги, устроил его в конюшне и лишь затем, обходя свою надежду на завтрашний навар, заметил пропажу.
- Проклятье! Пилу забыл! Мать, дай фонарь!
Мать его еле отпустила
- Куда, сынок, в лес в такую ночь! Каноль завтра! Леший утащит! Нечисть заберет! - причитала она.
Отец тоже был не в восторге.
- Что за нужда в темень в лес переться? Обожди до утра! Посветлу пойдешь, найдешь свой инструмент.
- Да не могу я утром-то! - терял терпение Грэг, - На торг ехать надо! Весь торг с утра будет! А я пока до рубки, пока обратно, все купцы разъедутся! Да и роса выпадет, заржавеет ведь!
Отец принял аргумент.
- Фонарь возьми. И топор. И смотри под ноги, не несись сломя голову. - сказал он. - Да замолчи ты, мать! Не причитай! Взрослый мужик ведь! Встретит твоего лешего, так ему топором сунет, мало не покажется!
По большаку идти было удобно - дорога широкая небо еще тлело отблесками заката, было достаточно светло, чтобы не зажигать фонарь. Ночной воздух пахнет нагретыми за день травами и приятно освежает. Но стоило свернуть на просеку, как все изменилось. Из земли торчали корни, повсюду валялись ветки и прочие отработки лесорубного ремесла. Внезапно ухнула сова и тут же в чаще что-то зашуршало, затрещало, застучало. Грэг вздрогнул, споткнулся о корень, выронил фонарь и сам чуть было не упал. Фонарь погас, стало темно. Треск и шорохи стали громче, сердце заколотилось как будто готово было выпрыгнуть из груди.
"Это кабанчик. Просто кабанчик" - подумал Грэг, но воображение уже рисовало лешего и лесовиков, а рука сама потянулась к топору. Он прижался спиной к стволу ближайшего дерева, стараясь не двигаться и даже не дышать. Треск и шорох постепенно стихли и парень шумно вздохнул.
И тут же, прямо над ухом затрещало. Грэг вскрикнул, подскочил, повернулся в воздухе и занес топор для удара, но услышал только шорох крыльев.
- Тьфу, дятел! - он выругался и спрятал топор. Глубоко вздохнул и прислушался. Лес был полон звуков, но все они были знакомыми, такими же как днем, только более таинственными, приглушенными. Он понял, что бояться нечего.
Грэг постоял еще минуту, ожидая когда успокоится бешено колотящееся сердце.
Вышла луна. Ее бледный луч проник между кронами деревьев и осветил просеку. Грэг подобрал фонарь, но не стал его зажигать. Света было достаточно, чтобы найти нужное место.
Мара, дочь Озерного короля, не должна была выходить на поиск Канольского огня. Ей, как принцессе, полагалось лишь принять его из рук дриады или мавки, которая его отыщет и передать отцу. Но, за многие годы этот ритуал ей порядком поднадоел. Кроме того, она часто слушала рассказы тех, кто ищет огонь о том, как весело бегать по лесам и полям, и, даже если не найти Огонь, то всласть повеселиться, пугая смертных, которые в эту ночь тоже ищут его, полагая, что он укажет им дорогу к сокровищам.
Поэтому она просто сбежала. Надела самое простое свое платье, цвета озерной волны под закатным лучом, спрятала корону и, затесавшись в самый центр группы русалок выбралась на сушу.
Поначалу все шло гладко. Она веселилась и шутила вместе с младшими русалками, наслаждалась запахами, которые нес свежий ветер. А потом старший водяной узнал в ней принцессу и поднял такой вой, что, наверное, распугал всех леших в окрестностях. Требовал, чтобы Мара вернулась в чертоги отца немедленно. Да кто он такой?! Мара только презрительно фыркнула. Тогда он заныл, запричитал - король, мол, случись с ней что, шкуру с него спустит. Ей на минутку стало его жаль. Но она не собиралась расставаться с едва обретенной свободой. Да и что могло с ней случиться в компании? Она снова вежливо, но твердо отказалась вернуться. И тогда старший решил по-плохому.
Едва уловимый жест - и те, с кем еще минуту назад она веселилась, бросились к ней - схватить, скрутить и к отцу доставить! Не тут-то было! Мара лишь на минуту испугалась, а потом ее охватила холодная ярость. Да как они смеют! Раскидала их, разметала по берегу как шторм пучки тины и унеслась, хохоча, прибрежную чащу.
Они гнались за ней. Долго, упорно. Да куда им с дочерью короля гоняться! Она смеялась над ними, на ходу оборачиваясь дразнила. То подпускала ближе, то мгновенно скрывалась, растворяясь мороком в сумеречных зарослях. Позволяла в кольцо себя взять, а потом ветром проходила между ними.
И смеялась. Веселилась от души! Ах, что может быть занятнее!
А потом прибрежный лес кончился. Она вылетела на опушку и замерла. Перед ней расстилался бескрайний простор - луга и поля до горизонта. Ароматы трав и свежий ветер, так непохожие на все, что она знала, кружил голову. Хотелось бежать, лететь, не чувствуя земли, только ветер в волосах - до самого горизонта, и дальше.
Она рассмеялась , от восторга и радости, и, уже не думая о погоне, рванулась вперед.
Если бы кто-то из смертных оказался в тот вечер у прибрежного леса, он, наверное, сошел бы с ума. Едва солнце коснулось горизонта, на озере, подходящем тут к самым деревьям, поднялась волна. Такая большая, что и не во всякий шторм бывает. А затем из чащи раздался нечеловеческий вой. И хохот. Потом что-то трещало и ломалось, слышался топот сотен призрачных копыт и снова - жуткий, нечеловеческий вой и смех. По чаще носились разноцветные огни, а затем на опушку вылетела стая призраков. Впереди - стройная светловолосая девушка в радужном платье, через фигуру которой свободно проходил даже слабый закатный свет. А за ней - толпа чудовищ, водяных, леших, деревьев с глазами и сучковатыми ветками-лапами. Девушка засмеялась, чудища позади нее завыли и все вместе понеслись к дальних холмам, превращаясь в скопление огоньков по мере того, как отгорал закат. Затем огни стали гаснуть, один за другим, пока не остался один, растворившийся в темноте.
Но к прибрежному лесу люди не ходили. Он был старым и страшным, нехорошим. Густым как туман, что поднимался над озером по осени. Весной кроны деревьев тут покрывались густой листвой еще прежде, чем успевал растаять зимний снег и талая вода, не успевая высохнуть, превращалась в болота. А еще, по весне, когда на озере поднимались шторма, низкий лесистый берег затапливало так, что вода доходила до самых, далеко не низких ветвей древних деревьев. И суеверные говорили, что это Озерный король вывел свои стада на выпас. Потому и прозвали этот лес Королевским.
Ученые возражали, мол, Озерного короля не существует, а лес действительно принадлежал королю - когда в этой стране еще был король. Но кто же поверит в такие байки?
Мара не сразу заметила, что за ней больше никто не гонится. А когда заметила, только самодовольно усмехнулась. Какое-то время она еще носилась по лугам, распугивая кроликов, полевых мышей и устроившихся на ночлег в высокой траве птиц, а потом остановилась и задумалась.
Стало уже почти совсем темно - впрочем, в это время ночь не бывает совсем непроглядно черной - воздух стал холоднее и на западной кромке неба стали появляться бледные звезды. Вдали зажглись огни человеческого поселения.
Восторг от новизны и азарт гонки схлынул, да и погоня отстала, надо было решать что делать дальше. Спору нет, водяной и его свита ничего не могли ей сделать. Но вот отец.... Она вздрогунла, вспомнив о его тяжелой руке. Нет, свою дочь он никогда не наказывал - просто не за что было - но о суде Озерного короля Мара была наслышана. Она снова задрожала - не то от ночной прохлады, не то от нехорошего предчувствия. И что же теперь делать? Вернуться к водяному, повиниться, попросить прощения? Вряд ли это поможет. Во-первых, он скорее всего уже сообщил куда следует о сбежавшей принцессе, а значит ее в любом случае ждет суровая встреча. А во-вторых, она все-таки дочь короля. Она может признать свою ошибку, но сдаться ей гордость не позволит.
А что если... Ну конечно! Сегодня ведь Ночь Огня! В эту ночь все ищут Канольский огонь и она сбежала именно для того чтобы в поисках поучаствовать! А что если она, Мара, дочь Озерного короля найдет в этот раз Огонь и принесет его отцу? Тех, кто приносил Огонь окружали поистине королевскими почестями до следующего поиска. И уж точно ей проститься такая небольшая шалость как побег из дворца!
Осталось только понять как его найти. Мара много раз видела этот огонь и думала, что знает о нем все. В первую очередь, это вовсе никакой не огонь. Это цветок. Он цветет лишь раз в году и он всегда один, хотя кустов, на которых он может распуститься множество.
Еще его ищут люди, но позволять им его найти нельзя. Потому что - Мара напрягла память - если человек обретет Канольский огонь, ему откроется скрытое, раскроется тайное и из мира исчезнет волшебство. А вместе с ним - озерный народ. И народ лесов. И жители холмов.
Она не очень понимала как это связано, но чувствовала, что это важно.
А еще она знала что Канольский огонь цветет только в лесах. Она огляделась. Слева темнел лес из которого она вышла. Справа - другой. На его опушке блестели огоньки человеческого жилья. С людьми она еще никогда не встречалась, а потому немного их побаивалась. Но если и начинать поиски, то точно рядом с ними.
Грэг без труда нашел вырубку и пилу, оставленную на ней - ее прикрывали срубленные со ствола сучья, поэтому-то он и не заметил ее вечером. Но в свете луны металл блестел и привлекал внимание сразу.
Было тихо, птицы смолкли, только ветер шумел в ветвях и лунный луч скользил по поляне. Грэг вздохнул, еще раз восхитившись нереальной красотой ночного леса и уже собрался уходить, когда заметил блеск в папоротниках на границе вырубки. Что это? Еще какой-то растяпа потерял пилу? Или топор? Он подошел ближе. Луна скользнула за стволы деревьев, стало темно. Но блеск в папоротниках не пропал, наоборот стал ярче. Грэг наклонился, но вместо забытого инструмента увидел цветок, похожий на серебристый язычок племени. Он плясал на легком ветру, меняя форму и отбрасывая тени. Нет, пожалуй, цветок был не один - из самой гущи листьев рос тоненький стебель, весь усеянный такими огоньками.
- Вот так штука! - удивился парень и, не задумываясь, сорвал стебелек.
По лесу прокатился звук, похожий на тихий вздох. Грэг выпрямился, нервно огляделся по сторонам, сжимая одной рукой стебель, а другой рукоять топорика. Но вокруг было тихо. Даже птицы умолкли. Все было по прежнему, только стало, как будто, светлей. Наверное, луна вышла из-за деревьев. А звук? Ну, послышалось. Или ветер. Грэг пожал плечами, обернулся и подскочил на месте. Прямо перед ним стояла девушка. Высокая, стройная, светловолосая, в платье, цвет которого он не смог бы назвать. Он мог поклясться, что не слышал как она подошла!
Мара увидела блеск Канольского огня издалека - для нее деревья не были помехой. Она шла к нему напрямик, так быстро, как могла, и все же не успела. Рядом оказался человек. Мужчина. Молодой. Он что-то делал на поляне поблизости, а потом заметил цветок. И, прежде чем она успела помешать или хотя бы крикнуть, сорвал его.
- Ты кто? - спросил Грэг. Девушка молчала. Наверное, вместе с другими у костров праздновала, отшла, да заблудилась, понял он, - Далеко же ты забрела! Ваши вон там гудят - он махнул рукой, - у костров. Как забралась только? Цветок папоротника искала?
Это была, конечно, насмешка. Но, поймав взгляд девушки, Грэг вдруг стал серьезным. Она смотрела как-то... странно. Как кошка смотрит на птицу, которую вот-вот схватит. Как волк на добычу. Но не на него. На его руку. Ту, которой он сжимал цветок.
Внезапно до него дошло. Канольская ночь. Лес. Серебристый цветок в руке и девушка такой красоты, какой быть не может на свете.
- Да быть не может! - выдохнул он.
Девушка вздрогнула, взглянула Грэгу в глаза и бросилась на него.
Мара не могла поверить. Она нашла! Она нашла Канольский огонь! И какой-то смертный его украл! Она не отрываясь смотрела на цветок в его руке. Он что-то говорил, но она не слушала. Как такое могло случиться? Это... Это неправильно! Это надо исправить! Отобрать огонь! Убить человека!
Изящные девичьи руки превратились в корявые лапы, губы разошлись, открывая хищный оскал, которому позавидовала бы и рысь. В голове у Грэга шевельнулось "осенить крестом и свят-свят-свят", но он не успел бы и этого. Грэг услышал, как клацнули страшные зубы, всего в шаге от него. А потом она отскочила назад, шипя и ругаясь как матрос, и подпрыгивая на одной ноге. Еще не понимая, что произошло и как он выжил, Грэг взглянул вниз. Прямо перед его ногами лежала широкая и длинная стальная пила. Та самая, ради которой он пошел ночью в лес и которую выронил, чтобы сорвать цветок. В середине полотна дымился отпечаток ноги.
Железо! Дьявольское железо! Как она его не заметила? А этот...человек не так прост! Боль в ноге начала утихать и Мара взглянула на похитителя Огня. Он смотрел на нее. С сочувствием? Еще чего нехватало!
- Отдай! - резко потребовала она, протягивая руку.
- Что? Папоротник? - человек поднял руку с цветком
- Отдай! Он не твой!
- Как это не мой? -удивился парень, - я его нашел, я его сорвал. Значит, он мой!
Мара злобно зашипела, парень отпрянул и девушка с удовлетворением поняла, что он ее боится. Вот только почему он ее видит? Люди не должны видеть! Цветок! Он открывает скрытое! Она снова зашипела. На этот раз от досады.
Девушка - или кто она на самом деле - еще прыгала вокруг Грэга и шипела. Нападать она вроде бы не собиралась, но Грэг решил обезопасить себя. Трижды перекрестив ее, он громко и торжественно, как ему казалось, произнес:
Девушка долго смотрела на него широко раскрыв глаза и даже приоткрыв рот. А затем расхохоталась. Не злобным смехом нечисти, а веселым, звонким девичьим. Смеялась так долго, что из глаз у нее потекли слезы.
Грэг никак не мог понять что смешного он сказал, но чувствовал, что выставил себя дураком. От этого лицо наливалось краской, а уши начинали гореть.
- Ну все! Хватит! - не выдержал Грэг, - У меня вон что есть!
Он помахал перед лицом цветком.
- И я не позволю над собой смеяться!
- Ну есть, и что - с деланым равнодушием ответила Мара. От Грэга не укрылось как жадно она смотрела на цветок - Что ты с ним делать-то будешь, деревенщина?
- А что захочу, то и буду! Захочу - тут и брошу, а захочу - клад найду! Цветок папоротника дорогу к кладу указывает, все знают!
- Клад, говоришь? - Мара отерла слезы и облизнула губы.
- Да! Сокровища! - выпалил парень.
- Значит, ты до сокровищ охоч, - задумчиво произнесла она, - и чего же ты хочешь? Золота? Камней самоцветных?
- А всего хочу! И побольше!
Мара еще раз облизнула губы. У нее родилась идея.
- Это можно устроить. Знаешь, кто я?
Грэг задумался. Понятно, что нечисть, только какая? Русалка? Мавка? Дриада? Лешая? Ведьма? И злая или добрая? Зубы и когти у нее явно не добрые, но сейчас она совершенно не походила на опасное чудище.
- Я Мара, дочь Озерного короля - сказала она, не дожидаясь ответа, - отдай мне Канольский огонь и мой отец тебя щедро вознаградит! В золоте ходить будешь, с сапфиров есть, из алмазов пить! Отдай мне цветок сейчас и завтра у тебя будет все!
Она протянула руку.
Секунду Грэг колебался, но потом спрятал руку цветком за спину.
- Еще чего! Знаю я вас, нечисть! Обдурите, обманете, еще и порчу наведете! - он не стал добавлять, что так бабка говорила. - Веди меня к своему королю! Сам ему цветок отдам и получу, что причитается!
- Сам ты нечисть! - огрызнулась девушка, - Я Мара! Запомни! Уверен, что сам к королю пойдешь? Дорога дальняя. И опасная! - "для тебя, в основном." прибавила она про себя.
Грэг сглотнул. Никто за язык не тянул, сам сказал, теперь поздно пасовать. Тем более перед девкой, пусть и нечеловеческой. Он кивнул и сказал:
-А я не деревенщина. Я Грэгори. Или Грэг. Запомни.
Мара повела его вглубь леса. Вначале малоприметными тропинками, затем - кабаньими тропами, а после и вообще без дороги. Шли медленно и долго, в основном из-за Грэга. Мара просачивалась между ветвями, проскальзывала сквозь подлесок. Казалось, она - бесплотный дух, для которого нет препятствий. Грэг же трещал сухими сучьями, шелестел ветками и кустами, сопел и пыхтел. Но старался не отставать. Мара иногда уходила вперед и Грэг начинал опасаться, что девушка бросит его, заведя в глухую чащу, но каждый раз она ждала его на прогалине, давала пару мгновений перевести дух, а затем вела дальше.
Грэг давно потерял направление и счет времени. Иногда казалось, что они идут уже много дней, но луна все не заходила, а ночь не кончалась. И это его не удивляло. Удивляло только то, что в темноте он видел почти также как днем. Подумав, он решил что тому причиной свет цветка папоротника, который он по-прежнему сжимал в руке.
Мара и не собиралась вести парня к отцу. Еще чего! Она должна сама отдать цветок! Да и жажда богатства этого человека поначалу вызвала у нее отвращение. Поэтому она и водила его кругами по чаще, ожидая пока он выдохнется, устанет и согласится отдать Огонь. Потом можно было его бросить или вывести к людям.
Но Грэг не сдавался, его упорство вначале злило Мару, но затем ей стало интересно почему люди так на многое готовы ради золота. И, дождавшись его на очередной полянке, она не пошла сразу дальше, а, взглянув на парня сказала:
- Терпеливый ты. Ну, ради золота можно и помучаться ночку, а? Зато завтра по своему селу королем ходить будешь!
-А? - выдохнул Грэг вытаскивая листья и веточки из волос - ты о чем?
- О награде за цветок. Одежку царскую купишь, коня и сбрую, а то и карету. Все девки твои будут. Только потерпи.
- Да мне и в этом неплохо, - пробормотал Грэг, вытаскивая ветку, неизвестно как завалившуюся за шиворот, - Конь есть. Мерин. Ершиком звать. Не иноходец, но работящая скотинка. Другого не надо. А карета - вообще хлам. В ней ни дров, ни овса мешок не свезешь.
- А зачем тебе тогда золото? - удивилась Мара.
Грэг пожал плечами.
- Золото никогда лишним не будет. Вот старики мои. Крепкие еще, но года-то идут. Ну, я покуда рядом, помогу, конечно. А если в солдаты заберут или, упаси бог, на повале чего случится? Как они жить будут?
- Что же, все для родителей? - подозрительно прищурилась Мара.
- Ну, еще дом бы себе справил. Тогда и жениться можно. Жену, знаешь ли, обеспечивать надо. А как дети пойдут, так вообще никаких сокровищ не хватит.
- Что, есть уже кто на примете? - почему-то ее кольнула зависть.
- Да нет... Рано мне еще. Самому бы на ноги встать. А почему ты спрашиваешь?
Мара долго молчала.
- Смотрю я на вас, людей, и никак не пойму. Вот вы работаете целыми днями. В поле, в лесу, на озере... А все для чего? Ведь столько рыбы, сколько ловите, все равно не съедите. Столько деревьев, сколько порубили, на дрова и дома все равно переведете. Так для чего тогда продолжаете ловить и рубить? Из жадности? Что получится - используете, что останется - в золото, и копите, копите. Жадные вы, люди. Жадность вас и погубит.
- Я думаю, ты людей не знаешь, - ответил Грэг, вытряхивая из сапога землю - Не жадность нас гонит, а страх. Страх перед тем, что будет. Ведь оно как? Сегодня ты здоров, а на завтра от лавки не оторвешься, скрутит болезнью. И как тогда жить, себя и близких обеспечить? Эх, да разве ж кто пошел бы работать, кабы знал, что на завтра будет что полопать? Нет, есть конечно и действительно жадюги, у кого снега зимой не допросишься. Но я лично думаю, что их тот же страх просто совсем ума лишил.
- Значит, каждый день, с утра до ночи... Ради завтрашнего дня... И так всю жизнь? А если... если завтра не наступит ? Тогда все зря?
Грэг нахмурился
- Нет, не зря. Будут же другие. Близкие там, родственники... Хотя... У каждого однажды завтра не наступит...
Грэг замолчал. Мара тоже ничего не ответила.
- Жалко мне вас, люди, - наконец сказала она, - ладно, пойдем. Уже недолго.
- А знаешь, - тихо сказал Грэг, - Если б знать, что старики обеспечены, я бы хотел мир посмотреть...
Мара также тихо хмыкнула в ответ.
Она, конечно, лукавила, когда говорила что осталось недолго. Просто она услышала что-то, скорее всего - еще одна группа ищущих Огонь. Оставалось только надеяться, что не та самая, от которой она сбежала.
Уже на следующей поляне их окружили. Их было много. Некоторые - похожи на людей, некоторые - на животных. Кто-то вообще непохож ни на что. У Грэга волосы встали дыбом при виде этих существ. Он инстинктивно спрятал цветок за спину.
- Человек! - крикнул кто-то
"человек, человек, человек, челове...!" разошелся по поляне зловещий шепот. Множество глаз уставились на него. Да же те, у кого глаз не было, казалось, смотрели на Грэга.
- Осторожней! - Мара выступила вперед - он вас видит!
- Принцесса! -воскликнул кто-то и все, у кого были колени тут же повалились на них. Грэг едва сдержал желание последовать примеру чудищ. И дело было даже не столько в том, что так проще было бы скрыть дрожь. Мара выглядела действительно величественно. Такой, как она была сейчас, могли поклоняться как богине, почитать как святую, слушаться как королеву.
- Встаньте. - приказала она, - что вы тут делаете?
- Мы ищем Огонь, принцесса, - Грэг опять не разобрал кто сказал. По толпе снова прошел шепот "Ищем! Огонь! Да-да! Ищем! Канольский! Ищем!"
- Это ни к чему. Можете возвращаться. Вы опоздали. Этот человек уже нашел огонь. Покажи им.
Грэг нерешительно вынул руку из-за спины.
"Огонь! У человека! У него!" - на этот раз в голосах Грэгу почувствовались истерические, даже нотки
"Так не должно быть! Это неправильно! Да-да! Неправильно! Надо отнять! Забрать! Убить человека! Убить-разорвать! И отнять Огонь! Да-да, Огонь!"
Грэг попятился, снова пряча цветок. Существа подступили ближе. Зловещий шепот не прекращался, давил на него.
- Довольно! Я отведу его к отцу и он сам отдаст Огонь!
Волна схлынула.
"Но принцесса... Человек.... Никогда не отдаст! Сам не отдаст! Никогда-никогда, да-да! Не отдаст нам огонь! Его нужно..."
- Я сказала довольно! Этот человек сам отдаст Канольский огонь и получит за это справедливую награду! Таково мое решение и никто, кроме моего отца его не оспорит!
"Но... но.... Да-да, но..."
- Никаких "но". Уходите. Возвращайтесь!
"Да, принцесса... да-да... принцесса... да"- Грэгу послышалось недовольство в шепоте, но существа стали меркнуть, исчезать.
"Да... Да, принцесса! Да-да, принцесса! Вы передумали? Передумали, да-да? Нам..."
- Да нет же! - Мара потерла лоб - Сегодня Канольская ночь. Там, на опушке, другие люди жгут костры. Они веселятся и поют. Празднуют великую ночь. Ищут Огонь. Так повеселитесь же и вы! Погуляйте с ними по чаще, спойте им ваших песен. Напомните о себе! Пусть бояться вас и почитают!
Смех и голоса растворились в лесу. Мара и Грэг снова остались одни.
- К...кто это был? - в горле у Грэга внезапно пересохло.
- Так, всякие. - пожала плечами Мара. - я их отослала к твоим сородичам.
- Что они с ними сделают? - обеспокоенно спросил Грэг, - убьют? Сожрут?
- О, не переживай. Ничего такого. Повоют на разные голоса из леса, попляшут блуждающими огоньками. Одним словом, развлекутся и людей повеселят. Вы же любите страшные истории в канольскую ночь?
Грэг кивнул.
- Послушай, - он тронул Мару за локоть. Девушка вздрогнула от прикосновения. - Послушай, они ведь тоже искали цветок, да? Им тоже нужно золото? Ваш король... он каждому платит?
Мара покачала головой.
- Нет, тут дело в другом... Тот, кто найдет Огонь и принесет его королю получит награду, но дело в другом.
Она замолчала. Но Грэг ждал и, наконец, вздохнув, Мара сказала:
- Есть легенда. Если человек найдет Канольский огонь, ему откроется скрытое, для него не останется тайн и наш народ исчезнет.
- Что это значит?
- Я не знаю.
Она снова соврала. Она не знала до встречи с Грэгом. Теперь она поняла. Цветок позволит людям видеть невидимое, лишит их веры в необычное, мечты, волшебства. И тогда для них больше не будет ни Озерного короля, ни жителей холмов. Будут просто "другие" - уродцы, которых можно или использовать, или истребить - из того самого страха перед будущим, о котором говорил Грэг.
Впрочем, ей почему-то казалось, что Грэг - не тот человек, в руках которого цветок мог стать столь губителен.
Дальше шли молча. Мара заметно сбавила шаг, погруженная в раздумья. Что, безусловно, было на руку Грэгу - почва стала болотистой, деревья низкими. Их ветки сплетались так плотно, что продираться было почти невозможно.
А потом деревья внезапно кончились и Грэг, не успев остановиться, оказался по колени в тухлой темной воде.
Мара, успевшая уйти далеко, услышав всплеск остановилась и обернулась.
- Тут болото! Я не пройду! - крикнул он ей. С трудом вытаскивая ноги и цепляясь за низкие ветки он выбрался обратно на берег. Она замерла. Секунду смотрела на него, размышляя, затем двинулась обратно к берегу. Она шла легко, ступая по поверхности болота и от прикосновений ее ног на воде расходилась лишь легкая рябь. Поэтому Грэг сразу заметил, когда в такт с ее шагами на воде стали появляться круги. Большие, расходящиеся волнами, с пузырями гнилых газов в центре. Он хотел предупредить девушку, но не успел. Черные воды болота разошлись, выпустив толстое белесое щупальце, которое обхватило тонкую талию и рвануло вниз. Мара исчезла под водой, но практически сразу показалась снова, барахтаясь и пытаясь вырваться из белого кольца.
Грэг закричал и бросился в воду, успев только сунуть цветок запазуху. Пока он добрался до Мары, она еще два раза успела погрузиться головой, каждый раз выныривала, но было видно, что ей это дается с трудом. Она снова исчезла, долго не появлялась, к поверхности поднялись пузыри. Грэг пошарил рукой под водой, нащупал что-то, схватил и дернул. Голова Мары показалась над поверхностью, девушка жадно хватала воздух, но ее тащило обратно, в глубины болота. Он рубанул воду топором, совсем рядом, там, где больше всего бурлило, даже не думая что может зацепить Мару. Вода ослабила удар, но топор во что-то воткнулся с противным чавком. Мара тут же выскочила из воды, хватаясь за траву, забралась на ближайшую кочку, протянула руку ему, схватила и выдернула на сухое.
И тут же болото взорвалось, обдав их фонтаном вонючей жижи. Из воды поднялось нечто - длинное, белесое тело не то змеи, не то червя, в потеках темной жидкости, пятнах ила и тины. Оно поднималось вверх, выше и выше, закрывая небо. Изогнулось, и у лица Грэга оказалась исполинская змеиная морда. Пасть раскрылась, обдав его смрадом.
- Прочь! - закричала Мара, - Я дочь Озерного короля! Ты не смеешь тронуть меня или этого человека!
Змей замер, повернул голову к девушке.
- Вы в моих владениях. - голос змеи был громким, но холодным и бесстрастным, без малейшего намека на интонации, - И здесь действует мой закон. Твой король мне не указ.
- Что за закон? - крикнула Мара. Грэг отметил, что голос ее сорвался.
- Никто не пройдет без ответа.
- О-ответа? - Грэг удивился, услышав собственный голос.
- Да. Ответа на вопрос. Кто ответит, может уйти. Кто не ответит - станет мне пищей.
- Ну так задай свой вопрос! - Мара все еще кричала, - я отвечу и ты нас пропустишь! Да поспеши! У нас мало времени!
Змей выпрямился. Закачался, как будто раздумывая. Его движение подняло настоящее маленькое цунами в водах болота. Наконец, он замер.
- Слушай. - произнес он. - Чего все ждут и боятся? Какой день назначен, но никогда не наступит?
Он снова опустился, теперь его голова была вровень с лицом Мары. Змей ждал ответа, глядя немигающими темными глазами на девушку.
Мара вздрогунла под этим взглядом. Отвернулась. А потом Грэг увидел улыбку на ее лице.
- Это просто! - сказала она и нервно хохотнула, - Это день Черного Кабана и Крвоавой луны, последней битвы. Его все боятся, но ждут, ибо он будет концом мира и началом нового! Он давно назначен, но никогда не наступит, потому что... потому что это сказки!
- Ты сказала! Ты сказала, дочь короля! О боги! Как долго я ждал! Как долго голодал! - змей вытянулся во всю длину своего тела. - Неверно!
Пасть раскрылась и змей бросился на Мару. Она стояла, еще не осознав свою ошибку и ее последствия. Зато Грэг осознавал. Он с криком бросился к ней, толкнул, в последний миг, когда змеиная пасть уже была готова поглотить девушку, в черную воду болота и сам упал за ней. Морда змеи ударилась в грязь.
- Глупец. - Грэг вскочил, но раскрытая пасть змея уже была перед ним - Можешь быть первым, но не спасешь дочь короля. Таков закон: вначале вопрос, затем ответ. Верный ответ жизнь, неверный - смерть. Никто не нарушит закон!
Пасть открылась еще шире, от смрада стало трудно дышать.
- Но ты, ты его нарушил! - Крикнул Грэг и закашлялся, толи от попавшей в рот воды, толи от вони змея.
- Ты напал на нас! Помнишь? Схватил ее и пытался утащить! Не задав вопрос и не услышав ответ!
Змей поднял голову, вытянулся вверх и Грэг наконец смог вдохнуть. Никогда еще тухлый воздух болота не казался ему таким сладким!
- Да... Ты прав... Но я так долго ждал. Так долго был голодным.
Змей замолчал, раскачиваясь.
- Я признаю ошибку. - наконец произнес он. - И дам еще один шанс. Последний. Ответь теперь ты: чего все боятся и ждут? Какой день назначен, но никогда не наступит? Будь осторожен! Это последний шанс!
Грэг задумался. Чего все боятся? Смерти? Бедности? Боли? Утрат? Пожалуй, всего. Но никто этого не ждет. А день? Какой назначен, но не наступит? День смерти назначен каждому и наступит неизбежно. Но никто не знает, когда. Если бы кто знал заранее, может и смог бы отвратить и этот день никогда бы не наступил. Значит, не то! Думай, парень! Думай, лесоруб! Это тебе не топором махать!
Ошибиться нельзя... Как же сложно! Еще вечером все было так просто! Самое сложное, о чем думал Грэг было на что потратить деньги на завтрашней ярмарке, а боялся разве что продешевить на торге! А теперь.... Попадет ли он вообще когда-нибудь на ярмарку? Увидит ли друзей и родных? Вообще, завтра для него наступит? Его осенило.
Он поднял глаза. Змей, угадав его движение, опустил голову, взглянул немигающим взором ему в лицо.
- Скажи. - прошипел он.
- Завтра. - глядя в вертикальные зрачки размером с его голову сказал Грэг, - Завтра. Завтрашний день никогда не наступит.
Змей зашипел, взвился, вытянулся в струну от черной воды до черного неба.
- Верно! Верно! - прозвучал его голос.
А затем, быстро, как веревка, которую сматывает дюжина крепких парней, скрылся под водой. Голова на мгновение задержалась у поверхности. Пасть раскрылась.
- Завтра никогда не наступит. Помни об этом.
И исчез. Только круги пошли по воде и всплыло несколько пузырей, лопнувших с громким звуком.
Стало тихо. В воздухе звенели комары, что-то чавкало, булькало и хлюпало. Вдалеке запела лягушка, но быстро замолкла.
Мара выбралась на кочку рядом. Выжала мокрые волосы, понюхала кончики и скривилась.
- Он ушел? - спросила она.
Грэг кивнул. Затем покачал головой.
- Нет, он здесь. Всегда здесь. - задумчиво сказал он. Мара кивнула в ответ. Но вряд ли поняла, что я хотел сказать, подумал он.
Дальше через болото не пошли - трясина для Грэга была непроходима, да и Мара хотела как можно быстрее избавиться от болотной вони. Быстрыми, чистыми тропинками выбрались к озеру.
Берег тонул в темноте, но над горизонтом было светло - толи все еще не погас закат, толи уже занималась заря. Тут и там по берегам горели канольские костры, их свет отражался в рябившей глади озера и Грэгу на секунду показалось, что это костры русалок и водяных, также как люди празднующих летнюю ночь. Над водой разносились голоса и смех, но далеко. Грэг был уверен, что поблизости никого нет.
Едва увидев воду, Мара сбросила платье и нырнула в озеро. Грэг залюбовался обнаженной фигурой девушки в лунном свете. Как будто почувствовав его взгляд, Мара обернулась и Грэг тут же отвел глаза. Мара рассмеялась, брызнула в него водой, поманила к себе. Но Грэг покачал головой и принялся собирать хворост, украдкой бросая на девушку взгляды, каждый раз краснея и радуясь, что темнота скрывает его лицо.
К тому моменту, как Грэг, намучавшись с промокшими спичками, все-таки смог развести огонь, Мара уже выбралась на берег. Уселась на низкую, свисавшую над самой водой ветку ивы и принялась отстирывать платье. Затем развесила его на дереве и, прикрывшись только распущенными волосами, подсела к огню, протянула к пламени руки.
Грэг старательно не смотрел на девушку, но голова сама поворачивалась к ней. Шея, от постоянного усилия, заболела. Он чувствовал ее взгляд, любопытный и оценивающий, чувствовал ее запах - чистоты, молодости, озерной воды и чего-то еще, едва уловимого. Он поковырял палочкой угли костра. Сидеть вот так и не смотреть на нее было невыносимо. Но имеет ли он на это право? Он, простой грубый смертный, от которого разит болотной вонью, потом и гарью от костра, хотя бы просто смотреть на нее, на это сказочное создание? Он бы все отдал, чтобы смотреть на нее, говорить с ней и....
Он украдкой бросил взгляд на Мару. Девушка смотрела прямо на него и улыбалась. Странно, загадочно.
Он тут же отвернулся, сделал вид что и не смотрел вовсе.
Мара хмыкнула.
Ну нет! Это уже слишком! Он вскочил, развернулся и быстрыми шагами пошел к воде. Как был, в одежде, нырнул в озеро. Вода была ледяная! И как Мара в ней плескалась битый час?
Тем не менее, холод его успокоил. Он принялся отмывать болотную грязь.
Стуча зубами от холода, он выбрался на берег. Стараясь оставаться в тени, так чтобы Мара его не видела, снял одежду, выжал и снова надел. Мокрая ткань неприятно липла к телу и была холодной как лед, но ходить при девушке в чем мать родила считал неприличным. Ничего, подумал он, ночь теплая, не простыну. А на теле быстрее высохнет.
Хлюпая мокрыми сапогами он подошел к костру, подбросил веток в огонь.
Мара уже оделась, ткань платья переливалась в свете костра.
- Пойдем, чтоли? - неловко спросил Грэг.
Мара оторвала взгляд от огня.
- Зачем? Мы уже пришли.
- Пришли? - удивился Грэг. - Но.... Но тут же ничего нет! Просто берег....