Умиротворённая назойливым дребезжаним невидимой пичуги я погрузилась в полудрёму, и оказалась не готовой к вероломному вторжению неведомого противника.
Под леденящий кровь боевой вой, сметая всё на пути, на меня нёсся неопознанный вращающийся объект.
Только благодаря отличной реакции я не была раскатана в лепёшку, размазана по гальке и вбита в прибрежный ил. Ну, и если бы вращающийся объект, оказавшийся зверски бранящимся субъектом, не застрял в густом раскидистом кустике примерно в метре от моего лежбища.
Осторожно приблизившись к беспощадно уничтожаемому кустику, я имела сомнительное удовольствие ознакомиться с местным фольклором, из которого, к своему стыду, ни единого словечка не поняла.
Всхрапывая и топорща гриву, приблизился Орька, опасливо принюхался, широко раздувая ноздри. Джиник залился пронзительным лаем, торжествуя, что ему удалось поймать такую замечательную добычу.
Тут меня осенило. Я же совершенно забыла, что подкрасться ко мне незаметно было крайне сложно! Утративший бдительность субъект попался в мою тихую растяжку. Непонятно только было одно, зачем нестись сломя голову, с таким катастрофическим ущербом для местной флоры, чтобы поделиться впечатлениями о падении вниз головой. Он мог и шею свернуть, и руки-ноги переломать, и сотрясение мозга схлопотать. Впрочем, для сотрясения мозга, надо этими мозгами обладать. А их наличие у таких безалаберных субъектов представляется более чем сомнительным.
Опустившись на колени рядом с горестно причитающим в переломанном ивняке беднягой, я решила немного понаблюдать за развитием событий. Может, оно само по себе рассосётся. К тому времени, как он перестал так отчаянно брыкаться и браниться, на повестке текущего дня вопрос о состоянии целостности и сохранности этого типа встал, что называется, ребром.
Но тут внимание Джиника, а, следовательно, и моё, привлёк ещё один субъект, довольно ловко спускающийся вниз к озеру. Более нелепого существа мне, покамест, видеть не приходилось! Аж, в глазах зарябило. Весельчак натянул ярко синие штаны и чернильно-фиолетовую жилетку. Рубашка была ядовито-зелёного цвета. А шея перетянута платком ласкающего глаз цвета спелого апельсина.
Когда жертва дизайнерских экспериментов кутюрье-дальтоника приблизилась, и я собралась вежливо поздороваться и извиниться за ущерб спутнику, слова замерли у меня на языке, и я неаристократично шлёпнулась на задницу, увлекая за собой яростно вырывающегося пса. Это был самый настоящий индеец, но отсутствующим выражением лица в совокупности с нарядом, явно внушающий опасение состоянием психического здоровья.
- Белая женщина не пугается сильно. - Попытался он меня утешить, окидывая равнодушным взглядом кусты, варварски уничтожаемые спутницей с неустойчивой походкой и устойчивой нервной системой.
Получается, что при моём непосредственном участии была пущена под откос его белая женщина?
Я покосилась на белую скво, продолжающую барахтаться, браниться и причитать, окончательно изничтожая ни в чём неповинную растительность.
- В порядке эта белая женщина? - Решился он поинтересоваться состоянием скво. - Вот, делать мне было нечего, кроме как с утра пораньше интересоваться состоянием одной из его жён, увлекающихся экстремальным скоростным слаломом. И сам способен поближе подойти и получше рассмотреть, чтобы протянуть верную индейскую руку падшей белой женщине.
- Я не знаю. Извини меня, пожалуйста. - И, на всякий случай, чтобы избежать осложнения политической обстановки на международной арене, превентивно выдвинула обвинения, - А зачем ты её сбросил мне на голову?
Но тут из кустов с грацией моржа на волю вырвался парень лет двадцати пяти. Выходит, извращенцы здесь расплодились в таком количестве, что валятся с неба на головы нормально ориентированным людям.
И, вцепившись в протянутую смуглую руку, моментально взлетела на ноги, заверещав:
- Это твоя женщина? Маньяк! Извращенец! Убери его от меня куда подальше!
Наконец на бесстрастном лице появилось некоторое подобие растерянности.
- Нет. Это не женщина. Это мужчина. Это ты женщина. В порядке эта женщина? Бояться не будет? - Печально доложился он мне.
Ничего себе заявочка с утра пораньше. Это Я его женщина с какого-то перепуга? Благодарю, конечно, за доверие и оказанную честь, но что я такого сделала, что он решил причислить меня к гарему извращенцев? А если этот тормоз счёл меня бесстрашной работницей сексуального фронта и уверен, что я обязана их тут и обслужить вертолётом, что тогда? Как деликатно объяснить, не задевая индейской национальной гордости, что я категорически не желаю воспользоваться столь лестным с его точки зрения предложением.
Но тут парень, грозно утыканный плавнем, еловыми и ивовыми ветками, сдобренный глиной напополам со мхом и лишайником ринулся прямо на меня. Предаваться философским размышлениям стало слишком опасно для жизни и здоровья. Юркнув за спину индейца, я пронзительно взвыла:
- Держи его. Убери сию секунду!
Джиник в бешеном восторге запрыгал вокруг нас.
Парень тормознул. Посмотрел на меня так, словно это я только что навернулась со склона и, запинаясь, покаянно пробормотал:
- Мои извинения, мэм. Не волнуйтесь, прошу Вас. Чико совершенно безопасен. Он Вам не угрожает.
Ко всему прочему этот тип ещё и бредит наяву. Теперь ему и опасный Чико мерещится. Или меня поразила скоропостижная слепота, или у парня начались посттравматические глюки.
- А кто такой Чико? Его точно не нужно бояться? И где он сейчас может находиться? - Осторожно поинтересовалась я у индейца.
- Этот индеец - Чико. Чико находится здесь. - Опять полностью бесцветным голосом прошелестел он. Но заметив потрясение на моём лице, добавил, - Белой женщине не надо бояться этого Чико. И для пущей наглядности ткнул себя в грудь указательным пальцем.
Тут до меня дошёл полный абсурд ситуации. Да ещё и ночной стресс сказался. И с утренней подачи Минни Маус я что-нибудь скушала не то.
С безумным воплем: "Oy, Mamochki, ne mogu! Oy, pomru scha na meste!", - Я сползла по индейцу вниз, едва не оставив без штанов, продолжая корчиться от смеха у его ног. Через минут десять полностью обессилев, всё ещё всхлипывая и утирая невольные слёзы, я присела по-турецки и привалилась спиной к какому-то доисторическому валуну.
Чико грациозно опустился на корточки. Выудив откуда-то из недр потрясающих воображение штанишек обрывок бумаги и щепотку буро-зелёного мусора, он принялся рассеянно закручивать мусор в бумагу.
Парень неграциозно привалился к этому же валуну рядом со мной и небрежно козырнул.
- Имею честь представиться. Гельмут Берг, к Вашим услугам, мэм. Скаут роты "Д" под командованием полковника Элвиса Гарднера.
Ротный полковник, какая прелесть. К тому же именно этот неустойчивый вояка болтался утром у колодца с ганновером, и, судя по имечку, был, действительно, чистокровным арийцем. И здесь "нет житья от этих фрицев", "беспощадных к врагам рейха". Уже на голову сыпятся противнику с утра пораньше. Понятно, куда он нёсся со сверхсветовой скоростью, не глядя под ноги. К озеру! Или неразделённую страсть к белокурой гретхен охладить, или утопиться с горя от безответной любви. Разве будут его беспокоить судьба несчастной ёлочки или покой обездоленной женщины из русского селенья?
- Это что, военные маневры? - Всё ещё всхлипывая, поинтересовалась я. - Отработка на местности тактического приёма под названием "Пусть все враги от смеха лопнут"? И, почему-то вспомнив умилительный курчавый ромбик у него на пояснице, глупо хихикнула.
- Хотелось бы мне понять, обо что это я споткнулся? - Поинтересовался Фриц, с отвращением извлекая из-за пазухи симпатичную икебану из сосновых сучков, шишек и хвоинок.
Поскольку он был стреножен леской, ёлками и травой, надёжнее, чем предмет его вожделения корсетами, панталонами, турнюрами и шемизетками, то его любознательность можно было и поощрить. Поведать, что споткнулся он, зацепившись ногой о рыболовную леску, натянутую между двух ёлочек. И что я буду крайне признательна, если он соизволит мне её вернуть. Даже предварительно не выпутывая из неё елочку и пучки осоки. Слава Богу, что он уже немного отошёл, поэтому только тяжело вздохнул и укоризненно заметил, что это мне принадлежит сомнительная честь калечить и увечить неприятельскую кавалерию. После столь неджентльменского вывода он опустился на песок и тоже прислонился спиной к камню. Только сел не по-турецки, а согнув ноги, обхватив их руками, и положив на колени подбородок. Джиник пристроился рядом с ним, наблюдая за Орькой, общипывавшим разгромленный ивняк.
Рассеянно-небрежное движение смуглых пальцев индейца гипнотически привораживало. Было невозможно отвести взгляд от скольжения бумажной трубочки, от игры сухожилий и суставов кисти и даже запястья, по-женски изящных, но таких сильных мужских рук.
Тяжёлые веки чуть дрогнули, и я перехватила чуть сонный взгляд индейца. Никак не показав, что заметил мой интерес на грани приличий, он сжал кончик творения. Козья ножка! Ничего себе, до какого уровня тут дошла цивилизация, что индейцы самокрутками балуются. А как же тогда быть с трубкой мира и тропой войны?
- Ты что, куришь?
Он неопределённо пожал плечами.
Вспомнив, что у меня ещё имеется достаточный запас зажигалок, я протянула ему "Зиппо", щёлкнув колёсиком. Отсвет огонька блеснул у него в глазах каким-то невероятным безумием.
- Бери, пользуйся. С зажигалкой удобнее, мне кажется.
Он сжал самокрутку в чётко очерченных губах. Не проявляя никаких эмоций, принял "Зиппо" из моих рук, совершенно непринуждённо щёлкнул, словно имел с зажигалками дело по сотне раз на день, и быстро раскурил свой шедевр.
- Забирай. - Заметив некоторое торможение в игре пальцев, я подтвердила его решение присвоить мой подарок.
- У Вас, мэм, всегда такая привычка расставлять ловушки? - Поинтересовался Фриц, раздосадованный, вероятно, что зажигалка досталась не его арийскому совершенству.
- Только тогда, когда я ожидаю внезапное нападение вражеской армии. Честное слово, будет неприятно, если праздношатающиеся типы с неизвестными намерениями опять застанут меня врасплох. А ваш ночной набег на мирную ночлежку даже с большой натяжкой назвать миролюбивыми намерениями никак не получается.
Чико протянул мне самокрутку, решив, что так он сможет избежать справедливой критики в свой адрес.
- А ты мне рот не затыкай, дорогой друг. - Добавила я на всякий случай, чтобы лишний раз не задавался. Понадеявшись, что от одной или даже двух затяжек я мгновенно не загнусь от рака лёгких или слизистых рта, я рискнула закурить.
Привкус дыма был неприятно терпким. Похоже, что к низкокачественному табаку Чико примешал кору ивы и даже какие-то неизвестные травки. Вспомнив про знаменательную укурку совместно с Сойкой, я сделала вторую затяжку, умудрившись красиво выпустить колечко дыма.
Фрица, похоже, теперь начала душить уже огромная жаба. Не только зажигалку не подарили, так и сигаретку стрельнуть не получилось. Он неодобрительно посмотрел на меня и, демонстративно поморщившись, выудил откуда-то из недр приличных штанишек копёнку сена.
- Мой Бог. И откуда это Вы, мэм, здесь появились? Что-то не похожи Вы на местных леди.
- Сюда? Из "Пилигрима", конечно. Другое дело, что в "Приют Пилигрима" я попала только вчера из Вороньих Холмов. Извините. Совершенно вылетело из головы. Их Сиятельство, удельная княгиня Тверская Юлия. Джулия, по-вашему. Приятно познакомиться. - С этими словами я вернула Чико чинарик, который он немедленно запихнул в рот.
- О, Ваше Сиятельство. - Фриц решительно подпрыгнул, желая принять вертикальное положение, но споткнулся и тяжело плюхнулся обратно на песок, едва не расплющив меня вторично.
- Чико, а этот Фриц, он нормальный? Или он всегда такой буйный? - Поинтересовалась я у невозмутимого индейца. - Он всегда так знакомиться, падая на головы ни о чём не подозревающим жертвам?
-Этого мужчину называют Гельмут. Этот Гельмут бывает нормальным. Почему эта женщина принимает этого Гельмута за Фрица?
- Да потому, что от них "четвёртый год нам нет житья", - Вздохнув, пожаловалась я, в то время, как Фриц ворчал и отряхивался. Но что-нибудь обличительное в мою сторону произнести не решился.
Решив, что ожидать приятностей от немецких оккупантов берега дело безнадёжное, Джиник перебрался к Чико и плюхнулся в ногах уже у него. Чико некоторое время на него медитировал, чтобы спустя минут десять осторожно потыкать пальцем под рёбра. Заинтригованный Орька немедленно обнюхал Джини и удивлённо хрюкнул.
- Эта собака нежирная сильно, жёсткое и жилистое мясо. Долго варить надо. - Пожаловался индеец Орьке с непонятной мне печалью в голосе. Подлая жеребятина немедленно прониклась мировой скорбью по поводу гастрономической несостоятельности пса, шумно выдохнула и ёкнула брюхом. А меня, почему-то, взгребло не по делу.
- На себя лучше посмотри, набор суповых костей для холодца! Тебя же надо приговорить к насильственному кормлению высококалорийной пищей. Собачка моя ему, видите ли, слишком тощая и жёсткая. Что бы ты понимал в собаках, ходячий скелет, пыльным мешком из-за угла пожизненно упуганный. Сам дальше собственного носа не видит, а ещё в скаутах числится. Ещё неизвестно, кого дольше варить в семи водах с керосином надо.
- Ваше Сиятельство, Чико неудачно пошутил. Он прекрасно знает, что люди собак не едят. - Вмешался Фриц.
- А тебе бы не мешало научиться ходить, не спотыкаясь на каждом шагу.
Орька, было, развернулся и махнул хвостом на прощание, собираясь уйти туда, куда глядят его лошадиные глаза от меня подальше, как рывком непостижимой силы и скорости, мы вместе с ним оказались заваленными на песок.
- Пусти сию секунду, гад, - Пискнула я, пытаясь отплеваться и вывернуться из железного захвата Чико, заживо замуровавшего в меня в песке.
- Молчать. - Он скорее шевельнул губами, нежели прошептал.
Спустя несколько минут, растянувшихся на века, Чико слегка расслабился, позволив слабо трепыхнуться под его костями. Орьке же предоставлять свободу он явно не поспешил.
- Ты что, спятил? - Убедившись, что челюсть осталась на месте, а не была проглочена вместе с языком, просипела я.
- Тихо, женщина. Тут прячется дикий команчи. - Прошелестел Чико.
- Сам ты команчи, бандит несчастный. - Чихнула я несколько раз подряд. - Будь здесь хоть один немена, вас бы давно уже ...
- Тихо, женщина. - Чико цыкнул на меня громче, высовывая из-за Орькиного бока грандиозный нос и простреливая местность глазами. - Чико не понимает, где может этот воин скрыться от глаз Чико. Этот хитрый воин только один раз оступился и выдал присутствие этому Чико.
- Идиот! - Взвыла я, когда поняла всю пикантность явления дикого команчи пляжной публике. - Господи, да вашему несчастному полковнику нужно при жизни памятник поставить, потому, как с таким личным составом ему не дожить до смерти. Ты бы хоть думал немного, прежде чем меня в песке хоронить. У Орьки в хвосте бубенчики на счастье вплетены.
Чико озадаченно посмотрел на меня, не решаясь выпустить из захвата. Фриц как-то странно сбледнул личиком. Встал, на несколько подгибающихся ногах перебрался к Орьке и вцепился тому в хвост. Пришедший в себя жеребец злобно взвизгнул и, безуспешно попытавшись взбрыкнуть, забился на песке. Не вышло. Однако Куницыно макраме сразу было обнаружено, исследовано и продемонстировано Чико.
- Я тебя сейчас удавлю, негодяй, в самой извращённой форме. - Посулила я Чико недолгих минут мучительной жизни. - Ты представить не можешь, что я с тобой сделаю. Отпусти немедленно.
Освободив меня, Чико принял вид оскорблённой невинности. До сих пор не оправившийся от потрясения Фриц бросал на него убийственные взгляды, но Чико демонстративно созерцал линию горизонта сквозь почти закрытые тяжёлые веки.
- Ты понимаешь, что я должен тебя арестовать и доложить о твоей выходке мистеру Гарднеру? - Каким-то "деревянным" голосом квакнул Фриц, до конца ещё не оправившийся от перепуга. - Понимаешь, что теперь с тобой и со мной будет?
На Чико его угроза не произвела ни малейшего впечатления. Мог бы пофигизмом и с приятелем поделиться. Вероятно, полковник при приближении Чико ныряет под стол и, прикрываясь папкой с оперативными документами, прикидывается мусорной корзиной. Дорого бы я дала, чтобы посмотреть, как Чико дражайшего лейтенанта спасает от вероятного противника. А Фриц-то хорош. Так перетрусить от одного только намёка на присутствие немены.
Но, как бы Чико не притворялся, что созерцает внутренним взглядом собственную натуру, окружающее он отслеживал неплохо. И я нискольку не удивилась, когда он перехватил мой взгляд.
- И часто ты так мило развлекаешься? - Поинтересовалась я. - Взрослый мужик, а шуточки, как у ребёнка. Посмотри на Фрица. Его как перекосило, так до сих пор и не отпускает. Не мог сначала выяснить, в каком у тебя ухе звенит, чтобы потом на всю округу звону не наделать? А если и немена какой-нибудь здесь шастал, обязательно собеседников швырять носом в песок по такому ничтожному поводу? Может, он просто хотел спросить что-нибудь. Как в библиотеку пройти, например, или где кофе можно выпить?
- У обезображенных трупов, леди? - Промямлил Фриц, пытаясь как-то оправдаться перед нами за очередную промашку. Бедняга. И ходить нормально у него не получается, обязательно сподобится вверх тормашками сверзиться на ровном месте, и воображаемого противника до полусмерти испугается. В конце концов, это меня в песке вываляли с Орькой на пару. А он спокойнёхонько кайфовал и в нос не дул, подпирая камушек, даже не помыслив спасать бедную женщину и её лошадку от хитрого и коварного команчи.
- И чего же он тогда в армию полез, если такой пугливый? - Спросила я у Чико, поскольку тот продолжал играть в молчанку и демонстративно игнорировал моё светлейшество.
- Зачем белой женщине такая лошадь? - Вместо чёткого и логичного ответа на мой вопрос, Чико задал мне свой, нелепый и алогичный. Вот, гад. И собака ему тощая. И лошадка неправильная. На себя бы сначала посмотрел.
- А разве ты мне подарил другую?
- Зачем у этой лошади такой хвост? - Замял он мой провокационный вопрос. Бедный полковник. Наверно из-за Чико он и ротным стал.
- Как с таким родился, так до сих пор и топает. Думаешь, у нас с комплектом хвостов лошади на белый свет появляются?
Наконец я была удостоена нормального взгляда. Он соизволил спуститься с небес на землю.
- Эта женщина считает этого Чико негодяем?
Он оставил в покое Орьку с хвостом и Джиника с его кондицией.
- Если этот Чико не покажет немедленно этой женщине этот приём захвата и обездвиживания условного противника, то считает. - Я попыталась напроситься на урок индейской борьбы в песке без правил.
И была не права. Поскольку спустя секунду, без всяких разъяснений опять беспомощно барахталась в песке.
- А я опять ничего не поняла. - Пожаловалась я, когда Чико соизволил меня освободить и помог принять исходное сидячее положение.
- Ты совсем спятил. - Проскулил бедный Фриц, напоминавший скорее тень отца Гамлета, чем образец нордической стойкости.
Ну, Чико, погоди. Я сейчас тебе тоже устрою небо в алмазах и песок в мелкий камушек. И озадаченно уставилась ему на грудь, словно увидела там нечто ужасное и смертельно опасное. Как только он скосился, прикинув, как мне будет удобнее дёрнуть его за нос, я бросилась в атаку. Как же. Он, с непостижимой женскому уму оперативностью и стремительностью, перехватил моё правое запястье.
- Проклятье. - Взвился Фриц. - Совсем сдурел?
Пусть он и не в политкорректной и толерантной форме озвучил характеристику педагогической деятельности Чико, но замах кулаком он продемонстрировал технически грамотно. Мог бы, конечно, и чуть помедленнее двигаться. Будь моя реакция чуть похуже, носить бы Чико замечательный нос на затылке, если они не желали продемонстрировать очередной хитрый приёмчик из индейской национальной самообороны. Но я прекрасно вписалась в движение руки Фрица и свернула его знаменитым гордеевским кренделем, уткнув носом в пупок.
- Видишь, не совсем же я тупая, правда? А тебе как-то удаётся, не моргнув глазом, извалять меня в песке. Да, Фриц. Большое тебе спасибо за помощь. Я хоть немного теперь реабилитировалась.
- Непохо. Для белого. - Чико снизошёл до прохладного одобрения боевого подвига пергаментным голосом. - Белая женщина собирается отпустить этого Гельмута или будет снимать скальп и снова украшать одежду?
- Придётся отпустить. У меня нет под рукой скво, чтобы препарировать должным образом боевой трофей.
Так. Хорошо. - Непонятно с чем согласился Чико и опять погрузился в нирвану.
- Ой, - Спохватилась я, - А он меня не арестует с тобой за компанию?
Чико пожал плечами. Кажется, перспектива разделить губу вместе со мной его не вдохновила. Но нисколько и не опечалила.
- Очень вам благодарен, ваше сиятельство, что вы не требуете наложить на Чико дисциплинарное взыскание за столь явное нарушение ... э... У нас с этим строго, знаете ли. Никаких вольностей.
Тут Чико продемонстрировал Фрицу какой-то жест, чтобы тот немедленно заткнулся. Что тот и сделал. На каких-то пять минуточек. Чтобы задать вопрос о происхождении макроме на конском хвосте и появлении оскальпированного костюма.
Я махнула рукой, сославшись, что история долгая и несколько печальная. Что во время нападения ещё в Вороньих Холмах муж и всё окружение с имуществом без вести утратились во времени и пространстве. Что меня в офисе местного пинкертона взял заложницей воин-немена Вёрткая Куница, который и пожелал мне доброго пути подобным рукоделием, хотя до исчезновения при невыясненных обстоятельствах стабильно испытывал на прочность нервную систему. И что к нам присоединились ещё двое неменов. Один из них, Бойкая Сойка, только и знал, как надо мной издеваться. Именно он наплёл Орьке на голове косички в чёлке. И что я боюсь даже представить, какую индейскую нецензурщину носит невинная лошадка. И если бы не Вождь, который мне имени открыть не соизволил, только подарил тотем на счастье, я бы просто свихнулась. Вот у Бойкой Сойки я и выиграла этот славный костюмчик. Только он самым вероломным образом срезал всю коллекцию скальпов с рукавов.
Фриц вылупился так, словно я от кончика носа до кончика хвоста покрылась зелёной чешуёй и развернула за спиной кожистые крылья нетопыря.
Чико, безмолвствуя, протянул руку ладонью вверх. Я поняла намёк и выложила "пяточку". Тот некоторое время бесстрастно смотрел на тотем. Затем, кивнув, его возвратил.
- Почему муж оставил эту жену? Почему эти немены не взяли с собой белую рабыню, а оставили ей столь грозные талисманы. Эти дикие разбойники никогда не бросают пленниц и ворованных лошадей. - Подвёл он нелицеприятный итог моим бравым похождениям. Некоторое время он оценивающе смотрел на меня бездонными глазами, чтобы напоследок проворчать. - Эта женщина молчит о своих подвигах. Муж этой женщины будет не рад сильно такой жене. Этот муж не примет обратно женщину после неменов. Белое общество неуважает сильно белых рабынь грязных дикарей.
- Да они просто ангелы непорочной чистоты по сравнению с твоим бледнолицым цивилизованным лейтенантом. - Возмутилась я, обидевшись за поработителей и издевателей. - Нет, наверняка за Бойкой Сойкой не один папаша обманутой дочери и рогатый муж с поленом гонялся вокруг сеновала. Только с вашим лейтенантом я бы один на один, ни за какие коврижки бы не осталась. Кстати, если что, вы не оставите меня ему на съедение?
- Проклятье! - Негромко выругался Фриц. И, тут же, виновато взглянув на меня, добавил, - Извините, не сдержался.
Проследив за его взглядом, я тоже немедленно выругалась:
- Вот, скотина!
К нам приближались верхом тот самый лейтенант с блондинкой. По такому-то крутому склону! Как всегда, называется, напросилась на раздачу призовых бонусов, помянув не к месту тихое лихо.
Фриц с Чико как-то странно посмотрели, но мысли не озвучили. Затем они переглянулись. Фриц нехотя встал, а Чико остался сидеть на корточках. Фриц встревожено на него посмотрел, что-то тихо сказал и даже легонько толкнул носком сапога. Безуспешно. Вот, что нарываться на неприятности?
- Вот, уроды! - Опять выругалась я. Ко всему прочему лошади были занузданы в мундштучные оголовья с мексиканским капсюлем у блондинки и верёвочным - у лейтенанта. Да ещё и на мёртвых мартингалах.
Неожиданно лошадь под двуногой скотиной споткнулась и, желая сохранить равновесие, прянула в сторону.
И этот ублюдок со всего маха опустил плеть на морду ни в чём неповинного животного, ещё и саданув шпорами.
Ну, ссука. Ах, ты мразь.
И не ничего не стало! Было только глухое бешенство и дымное марево, в котором чёрным провалом - поганый силуэт. И кровь в висках - медным набатом.
Швырнуло назад. За руку.
Зашипев бешеной кошкой - Pus-ssti, s-ssuka! Ubyu! - Рванула пленённую руку к себе, одновременно засадив каблуком сверху вниз в чью-то голень.
Шелест? Шорох? Словно вязкая паутина липко легла сверху. Спазм, сжимавший до сих пор горло, медленно отпускает. Вдох - крошевом битого стекла. Выдох - песком полуденной пустыни. В пересохшем рту кислая медь. Медленно расступается кровавое марево перед глазами. По спине между лопаток ледяная струя пота. Напряжение отступает перед слабостью.
Целая вечность спрессована в несколько секунд.
Плечо словно стиснуто стальной петлёй, прямо над локтем.
Скосить глаза и слегка обернуться назад. На светлой замше куртки чётко выделяются длинные пальцы цвета мокрого песка. Бля! Чико. Убью гада. Ну, что хватал?
- Пусти! Немедленно отпусти. Убью.
- Этот Чико отпускает, эта женщина стоит на месте?
Его пальцы слегка разжались. Теперь синяк будет. Хулиган, понимаете...
Глаза прикрыты тяжёлыми веками. Лицо - словно застывшая гипсовая, точнее, терракотовая маска. Непонятная первобытная сила. А у меня - непонятная слабость в ногах. И ... дурнота подступает...
- Всё. Я в порядке. Спасибо. Правда, в порядке.
Почти неуловимое движение век. Сначала вверх. Потом вниз. На долю секунду глаза - закрыты. И медленное движение век наверх. Сзади кто-то тихо бранился. Так. Попасть - я попала. Только опять пострадал Фриц. Так ему и надо. Нечего под руку, то есть, под ногу лезть.
Рука свободна. Внутри всё заледенело, словно вместо желудка - топчется ледяной дикобраз. Чуть улыбнувшись "захватчику", я добавила:
- Женщина стоит, если получится. Но не исключено, что она лежит в обмороке. Но драться сейчас она не будет. Можешь пока не переживать за шефа.
Однако за время нашего противостояния двуногим скотам удалось приблизиться. И остановиться примерно в паре метров от меня. Ублюдок спешился первым. Затем небрежно запихнул поводья за портупею и повернулся к спутнице, которая до сих пор восседала в седле, изображая амазонку. Грубо подхватив левой рукой под уздцы лошадку, ублюдок протянул правую руку, помогая спешиться даме сердца. Её даже не остановило, что на запястье протянутой руки в белоснежной перчатке болтался темляк. Сама же плеть обвисла змеёй, её хвост жадно вздрагивал, словно в поисках новой жертвы. Она приобняла его за плечи, а он - руку с плетью подставил под её ногу, перекинутую через седло. И надобно отметить, она легко соскользнула с белобрысой лошадки. После этого наглец выпустил поводья из своей руки и развернулся через левое плечо. Затем почтительно воззрился на нашу небольшую компанию.
Его спутница повисла на локте лейтенанта, с цепкостью обезьянки обвив запястье в белоснежной замшевой перчатке пальчиками, затянутыми в лайку небесной голубизны. Тьфу. Смотреть противно. Сплошной бело-розовый шоколад в голубых тонах.
Встретившись с моим угрюмым взглядом: "Какого чёрта вам тут понадобилось искать?", - Она мякнула голодным котёнком и шарахнулась назад, запутавшись в многочисленных юбках. Поскольку руки лейтенанта она из мёртвой хватки не выпустила, то умудрилась устоять на ногах.
Странно. Вроде, я пока не давала ни малейшего повода для такой бурной демонстрации панического ужаса. Да и Фриц выглядел вполне человекоподобно, невзирая на пошкрябанную физиономию и заляпанный прикид.
Лейтенант, увлекаемый назад цепкой истеричкой, немедленно развернулся и что-то ободряюще заворковал. Их лошади беспокойно перебирали ногами, всхрапывали и прядали ушами.
Блондинка продолжала сдавленно вспискивать и трагически взвизгивать. Лейтенант что-то ей ободряюще ворковал, поглаживая свободной рукой по плечикам и поправляя ей шляпку. Я, даже опустив очи долу, бегло себя осмотрела. Нет, ничего страшного я не представляла. О стаффордах здесь, я уверена, никаких страшилок ещё не родилось, но на всякий случай я подгребла пса поближе к себе.
Отчаявшись справиться с взбесившейся красоткой, лейтенант подтащил её к несчастной животине, и помог взгромоздиться в седло. Чтоб, её сто раз оттуда обронило... и ни единого разочка не поймало.
После чего двинулся в нашу сторону, сердито бурча, типа того, что придётся ещё раз повторить паршивой твари урок хороших манер. Ну, я тебе сейчас покажу наглядный урок хороших манер и хорошего отношения к лошадям. Я тебе сейчас такие хорошие манеры продемонстрирую, что всю оставшуюся жизнь на лошадь не сядешь, и ничего тяжелее носового платка поднять у тебя, гад, не получится. Навсегда забудешь, как над бессловестными тварями глумиться.
Тормознув примерно в метре от меня, он небрежно поклонился и проурчал красивым баритоном, что он приносит покаянные извинения за утренний инцидент, произошедший исключительно по его незнанию, и что они искренне сожалеют, что невольно оскорбили мою честь и достоинство. После чего липко улыбнувшись, подвёл итог приторно-сладкой речи. Что во искупление всех вольных и невольных грехов, они с Клер лично решили меня обрадовать приятнейшими новостями. Проурчал и заткнулся, ошарашенный моим ледяным молчанием.
Нет. Никакого презрения или ненависти в моих глазах он прочитать никак не мог. Наоборот. Сама вежливость и радушие. Но такое радушие, от которого во рту кисло, а на сердце тяжело и пусто. Если, конечно, оно есть, сердце, то есть.
- Что-то не так? - Вскинулся он, с некоторым трудом подавив в себе раздражение, вызванное неловкостью перед подчинёнными и дочерью шефа. - Если мои люди посмели Вас оскорбить, то я приму необходимые меры. Я не допущу, чтобы чести и достоинству леди нанесли хоть малейший ущерб. - Вот как? Он не допустит? Сразу после того, как умурлыкивал моё превосходительство простить утреннюю выходку у колодца? Про милое ночное происшествие он, надо полагать, и думать забыл?
Я молчала. Молчала снисходительно и приветливо. Улыбаясь только ртом, словно нарисованным на холодной мраморной маске. И смотрела на него, словно через прицел крупнокалиберного пулемёта.
- Княгиня?
Шаг вперёд заре навстречу. Если этому ублюдку взбредёт в голову отыграться за невольное унижение на подчинённых, то ему потребуется меня взрывать динамитом.
- Мы не представлены. - Корректно упрекнула я. Как это сделал бы адвокат, сообщив проигравшемуся в пух и прах племяннику, примчавшемуся на похороны любимой тётушки за тысячу вёрст, что последней волей покойной был вычеркнут из завещания в пользу приюта слепых котят.
Лейтенант вздрогнул, и отступил на шаг назад, не понимая, в чём дело. На секунду породистое холёное лицо безобразно исказилось гримасой раздражения. Ещё бы. Перед ним не только не расшаркиваются. Их ослепительностью демонстративно пренебрегают на глазах дамочки и подчинённых. А я ещё и не начинала тебя, парнишечка, мордой по дерьму возить. У нас с тобой, паршивый ты кавалер, только первый тур марлезонского балета.
- Ра-а-вняйсь. Сми-и-рна! - Лейтенант непроизвольно дрогнул, вытянулся во "фрунт", уставившись подбородком на моё правое плечо и, заведя руки за спину, застыл бронзовым монументом.
- Во-льна. - Обернувшись в сторону Фрица, скомандовала я, не меняя тона. - Скаут Гельмут Берг, представьте Нам лейтенанта.
Фриц сделал шаг вперёд, виновато взглянул на командира и слегка запинаясь, представил мне босса:
- Имею честь представить, лейтенант Чемберлен Кроуфорд. - Прошу любить и жаловать, он не добавил, понимая, что ЭТОГО никогда не дождётся. А затем, представил меня с такаким выражением, будто я за ним всё утро гонялась с лопатой наперевес. - Их Сиятельство удельная княгиня Тверская, Джулия.
- Благодарю Вас за неоценимую услугу ... короне Российской империи, скаут. - Я соизволила повернуться к лейтенанту, внимательно осмотреть того снизу вверх и сверху вниз так, что бедняга всей лощёной шкурой ощутил, что сапоги нечищены, форма на все пуговицы не застёгнута, он небрит, пропылён до самых пяток, а аннексированную ванну вместе с краденной могильной оградкой он вероломно сдал на пункт приёма цветного металла. - Ваши извинения приняты к сведению. Итак, слушаю Вас исключительно внимательно, лейтенант Кроуфорд. Изложите просьбу.
Опять лицо лейтенанта перекосила гримаса с трудом сдерживаемой ярости. Ничего-ничего. Не нравится, да? Не нравится жрать собственное дерьмо с золотого блюдечка серебряной ложечкой?
- На эту женщину этот лейтенант будет сильно сердит. - Едва слышно прошелестело в левом ухе. Похоже, Чико умело адресовал предупреждение лично мне. Вот, не знала, что подобным приёмчиком общения не только наш спецназ владеет. Незаметно для лейтенанта и Фрица я завела левую руку за спину и показала Чико кукиш. Немного подождав, я изобразила двойной кукиш. К сожалению, как показать, "фиг тебе" индейскими национальными жестами, я не знала. Но понадеялась, что он и так прекрасно поймёт. А не поймёт, так вскоре увидит, как мы сыграем с лейтенантом в одну интересную игру. А пока я продемонстрировала и средний оттопыренный палец.
- Ваше Сиятельство. Я уполномочен передать Вам срочное приглашение в мэрию для получения дальнейших распоряжений на Ваш счёт. Прошу.
Поиграв желваками на выбритых до синевы щеках, зеленея от едва сдерживаемой ярости, некрасивым баритоном, чётко отрапортовал лейтенант. И протянул мне сложенный втрое лист плотной бумаги, как по мановению волшебной палочки возникшей в его руке, по-прежнему затянутой в белоснежную перчатку и утяжелённую змеящейся и вздрагивающей плетью. От жадно вздрагивающего хвоста которой, трудно было оторвать взгляд. Хотелось немедленно зажмуриться и шмыгнуть за спину Чико.
С усилием оторвав от плети взгляд, я холодно посмотрела на протянутую руку, неподвижно зависшую в воздухе.
Лейтенант потрясённо уставился на столь непостижимое явление природы. Затем, проскрежетал: "Прошу Вас, княгиня".
Громче проси, может быть, я сплю.
- В чём дело? Как это следует понимать? ... Ваше Сиятельство. - Скрыть раздражение ему не удалось. Интересно, сколько раз он приговорил меня к расстрелу, виселице или даже к публичному четвертованию.
Я хранила неподвижность, сохраняя на губах улыбку Джоконды, которая мгновение назад приказала подать бокал шампанского "Брют" с цианистым калием наглой конкурентке, и теперь лениво наблюдала за предсмертными судорогами авантюристки, позируя великому мастеру.
Если он считает, что я смогу что-то взять из руки с плетью, то он глубоко заблуждается. Смертельно, я бы даже посмела заметить.
Я нарочито медленно протянула к нему руку и красивым движением сомкнула пальцы на уголке злополучного распоряжения. Почти сомкнула. Поэтому, когда лейтенант выпустил его из рук, то никем не удерживаемое, оно подбитой чайкой опустился к ногам, напоследок взмахнув крылом-уголком и подмигнув глазом президента Гранта. Я даже чуть не прослезилась от столь трагического завершения второй части марлезонского балета.
- Как Вы неловки, лейтенант, Чемберлен Кроуфорд.
Неловкий лейтенант злобно убил меня взглядом, развернулся в сторону Фрица и резко бросил ему приказ: "Подай".
Фриц, бросив на меня испуганный взгляд, шагнул ко мне, заметно прихрамывая, с некоторым затруднением наклонился, держась за поясницу, поднял злополучную бумагу с прибрежной гальки, и протянул мне со словами: "Прошу, Ваше Сиятельство".
Одарив Фрица взглядом полным благодарности и восхищения, я осторожно приняла от него бумагу. После чего взглянула на лейтенанта со снисходительным упрёком, изумлённо похлопав ресницами:
- Вы всё поняли, Кроуфорд? Уяснили, как подавают письменные прошения? Благодарю Вас, скаут. Не будете ли так любезны, положить бумагу обратно, чтобы лейтенант смог выполнить поручение, ради которого посмел нарушить моё уединение. Не думаю, что лейтенант настолько безнадёжен, что не смог ничего понять. Так ведь, Кроуфорд?
Багровея затылком, зеленея щеками и лиловея подбородком от вынужденного унижения, Кроуфорд наклонился, чтобы опять поднять бумагу. Зря старался. Я, наступив на краешек распоряжения, намертво припечатала лист к земле.
- Лейтенант! Отставить, лейтенант. Вы что, не можете уяснить, что никогда и ничего не подают женщине так, как это собираетесь делать Вы. - В моём голосе зазвенела сталь. И незаметно для всех, разве Чико что-то подсмотрел полузакрытыми глазами, на моей правой руке оказался кастет. - Ни один порядочный человек никогда не позволит что-то подать женщине, не снимая перчаток и в головном уборе. Ни один человек, считающий себя цивилизованным, никогда не протянет женщине руку, держащую плеть. ... Своим девкам будешь так подавать. Но не русской княгине.
"Неумытый холоп!", - Я добавила словно себе под нос, но так, что услышал не только он и потрясённый моим хамством Фриц, но и Чико. Эх, как бы мне хотелось оглянуться, чтобы показать ему язык...
И тут лейтенант "сломался"!
Резко выпрямившись, он со словами: "Ах, ты, высокородная стерва", он размахнулся, чтобы со всей силы хлестнуть меня по лицу, но хвост его плети обвился вокруг предусмотрительно вскинутого предплечья левой руки. Чтобы с тошнотворным хрустом ломаемых костей и разрываемой плоти в локоть лейтенанта впечатать правый кулак, утяжелённый кастетом, и сразу же засадить ему правым локтем под лопатку, а левым коленом в пах.
Белые глаза и широко распяленный в беззвучном вопле рот.
Медленное сползание отяжелевшего тела на гальку.
Медленное сворачивание тела в позу эмбриона.
И только сейчас безумный звериный вой.
Пострадавшую левую руку стало саднить. И от всей души я пожелала скорчившемуся лейтенанту, чтобы у него болело не меньше. И титаническими усилиями сдержалась, чтобы не заткнуть ему пасть добрым пинком, чтобы зубы сквозь затылок улетели за первый встречный куст. Нет, естественно, бить лежачего не в моих правилах. Но неужели Чико с Фрицем отказали бы даме в любезности, перевести любимого лейтенанта в вертикальное положение.
Оторвав жадный взгляд от поверженного лейтенанта, я невольно торопливо отшатнулась назад.
Прямо на меня надвигалась сама Немезида, сошедшая с гипсового постамента, если бы эту замшелую Немезиду кто-то покрасил "берлинской лазурью" напополам с "белилами цинковыми". Хорошенькое кукольное личико зеленело гипсовой маской с зияющей кровавой расселиной оскаленного рта. Вцепившись двумя руками в собственное горло, она надвигалась неотвратимо, как волна цунами.
Рядом с лейтенантом она тормознула, плавно обошла вокруг, низко опустив голову, издавая приглушенное дребезжание белки, проглотившей будильник с механическим дозвоном, медленно распрямилась и уставилась на меня широко распахнутыми глазами. Жутко уставилась. Как Вий с Панночкой в одном флаконе. Ща, только не хватает подвыть для полноты картинки: "Поднимите веки. Виииижуууууу".
Издав пронзительный визг, перекрывший хриплый вой наречённого, она шагнула на меня, вытянув вперёд руки со скрюченными пальцами. Чисто на автопилоте, я рванулась вбок. Подсечка. Перехват её левой руки сразу двумя своими, и завести за спину, позволив лёгкую передышку.
О на заверещала пронзительней и с энтузиазмом пьяного регулировщика. Визг циркульной пилой вгрызался в мой несчастный мозг.
Как же её заткнуть-то, немедленно. Пока у меня глаза из ушей не повыпрыгивали!
- Держи её, крепче! - Стараясь переорать её и лейтенанта, взвыла я, пытаясь вручить Клер Чико.
И зря. Как я заблуждалась, наивная белая женщина! Тот резво откачнулся назад и вбок. Точнее, подло отпрыгнул. А она не только заверещала на октаву выше, переходя на ультразвуковые частоты, но и начала отчаянно выгибаться, рискуя схлопотать перелом ключицы. И я взвыла ещё громче, рискуя сорвать голос.
- Friiiic! Hvatay eyo! Nemedlenno!
От избытка чувств я перешла на русский и швырнулась Клер во Фрица, уже ни на что не надеясь.
И тут он подхватил её, прижал к груди двумя руками и ... О, чудо... визг немедленно перешёл во вскрики и всхлипы. Всхлипы и какое-то "бархатное" поскуливание шёпотом. И она начала медленно стекать на пребрежную гальку к лейтенанту, который продолжал корчиться, но выть пароходной сиреной прекратил. Фриц опустился на колени, не выпуская Клер из нежных объятий. Она раз всхлипнула, испустила томный стон и прилегла отдохнуть, изобразив обморок.
Хоть эта ненормальная истеричка и соизволила заткнуться, мерзкий визг вибрировал в мозгах, словно накручивая их на раскалённые стержени, которые вбивали мне в виски и темя тяжеленной кувалдой.
Если пострадавшую руку и перестало саднить, так только потому, что её теперь жгло так, словно опустили в ведро с царской водкой. Глаза застилал тот самый сиреневый туман, из-за которого всё плыло и колебалось перед глазами.
- Кажется, мне плохо. - Неуверенно сообщила я окружающему меня сиреневому туману. - Я ...
Меня захлестнула необычно мощная волна дурноты. Кишки отчаянно взбунтовались и ринулись наружу, и я щедро поделилась с ногами лейтенанта утренним скудным завтраком.
Похоже, что я умудрилась позорно вырубиться на некоторое время, поскольку открыв глаза, обнаружила себя аккуратно прилаженной к валуну. Чико пристроился на корточках рядом. Но теперь вместо сигареты в его пальцах оказался зелёненький кулёчик.
Как только до него дошло, что я пришла в себя, он молча протянул мне кулёк. Кулёк оказался свёрнутым зелёным листом неизвестного водного растения, а внутри этого импровизированного стаканчика плескалась вода.
- Спасибо. - Вода оказалась тёплой. Противно пахла тиной и содержала примеси, показавшиеся на вкус противней противного, и напоминала настойку плесени. Оказавшись в желудке, она немедленно начала прорываться с боями на белый свет холодным и тяжёлым комком. - Ты уверен, что там случайно не было лягушки?
К несчастью для моего желудка, он не стал пожимать плечами или опровергать мои опасения, а извлёк "стаканчик" и озабоченно заглянул вовнутрь. Будто там у него была целая лягушачья ферма, и он опасался обнаружить утрату самой титулованной производительницы.
- Знаешь, ты не будешь так любезен, что принесёшь мне ещё немного водички? Я думаю, если ты меня и подпоил лягушкой, то следующей порцией воды мы её утопим.
Напросившись на следующую порцию и получив желаемое, я могла оглядеться вокруг.
- А где все? Не могу поверить, что ты был так добр, что взял эту визготуху за задние ноги и упокоил её об острый угол первой встречной сосны.
Чико не стал уточнять историю сосны и блондинки, а с некоторой опаской оглянулся через плечо. В тени кустарника валялся голый по пояс Кроуфорд Чемберлен с какой-то скаткой под головой. Его руку обмотали рубахой и ремнём притянули к корпусу.
Орька завис над Чико и пытался что-то безрезультатно отжевать от жилета индейца. Джиник разлёгся в тени валуна рядом со мной и дремал, положив голову на лапы.
- Этот Гельмут понёс эту Клер для этого Ридли. Гельмут был сердит сильно.
Вместо того чтобы прояснить ситуацию, Чико опять постарался меня запутать. Присмотревшись к поверженному Кроуфорду, я не удержалась, чтобы не заметить:
- А твой Кроуфорд тоже сердит. И даже сильно сердит.
- Так. - Согласился с моим утверждением Чико с непонятным для меня торжеством в голосе, после того, как минуты три, если не дольше, созерцал через плечо любимого командира. Чтобы затем, каким-то неодобрительным брюзжанием заявить мне, - Зачем этой женщине этот Кроуфорд?
- Совершенно не нужен. Можешь взять его себе. Совершенно даром. На долгую и вечную память. - Но тут меня осенило. - А если он тебе не нужен сильно, давай его добьём, чтобы не мучился, а всем скажем, что он помер сам от разлития желчи.
- Не надо. - Вздохнул Чико. - Этот Ридли будет сердит сильно.
- Ну, не надо, так не надо. А жаль. Но, как скажешь, если Ридли будет сильно сердит из-за Клер с Гельмутом, то мы не будем его сердить ещё сильнее Кроуфордом. Да, а зачем ты Орьку скувыркнул на бок, когда тебе команчи дикий померещился? Вряд ли таким образом можно спасти лошадь от случайной пули.
Чико какое-то время сидел, молча разглядывая Орьку, словно моя лошадка вот-вот должна была скончаться от неведомой и жутко заразной болезни.
- Лошадь лежит. Человек прячется за ней от стрел и пуль. Стрелять удобно, если ружьё лежит на конском боку. Эта женщина должна понимать, если её убьют, то лошадь ей будет не нужна. А убьют лошадь, можно достать другую.
Вот и верь после этого людям! - Знаешь, что я тебе скажу, мой друг. Давай, ты больше не будешь из Орьки окоп делать, договорились?
Чико пожал плечами, кивнул, но промолчал.
Интересно, зачем меня искали в мэрии? Кому и зачем я могла столь срочно потребоваться, что за мной было необходимо присылать лейтенанта вместе с дочерью полкана по званию, который ротный по должности. Оглядевшись вокруг, я отыскала в песке извызганный в хлам листочек бумаги. Разобрать удалось только отдельные слова. Кажется, меня ждали колоссальные неприятности из-за упокоения Гриффита. Это было невероятно милое известие, особенно если учесть, что нагнало оно меня за столько миль от Холмов. Что-то там ещё упоминалось и про Серого.
- Белая женщина теперь в порядке?
- А ты? Ты разве меня не проведёшь до мэрии?
- Этот Чико сидит здесь и ждёт Кроуфорда.
- Ну, тогда оставайся. Мне почему-то казалось, что я более привлекательна, чем лейтенант. А я пойду и узнаю, в чём дело. Может, ещё и свидимся. Только мне казалось, что я симпатичнее Кроуфорда.
Поскольку стараниями Чико все лягушки у меня в желудке благополучно утонули и не брыкались, то я могла не только самостоятельно держаться на ногах, но и бодро передвигаться по территории.