Вариации
            1              
Только клубы пыли печальной,
В свете пролитом только ветер...
Мы в ответе за всё, что сказали,
Мы за всех вокруг в ответе.
Человеком развитое небо
Плачет, что умирают люди.
Только там хорошо, где ты не был,
Только там хорошо, где ты будешь.
Мы паломники, мы пилигримы,
Из начала в конец, к Богу.
Наши трудности только мнимы
Перед будущим, перед итогом.
И неправда заполнит землю,
И погибнет созданье земное:
Люди голосу бога не внемлют.
Всё пустое...
                   Сентябрь-Ноябрь, 2000
            2              
Избегая взглядов пустых людских глазниц,
Молчаливых потоков оглохших людских толп,
Я кружился вокруг завороженных глупых лиц,
Целый день бродил в безумных потоках метро.
И опять поднимаю к свету свои часы,
И опять тихо смеюсь над светом божьим.
Снова падает чья-то далёкая жизнь на весы -
Только мне выбирать между правдой и ложью.
Только мне... Только я сквозь беспамятство детских обид
Каждый день становлюсь на решающее распутье.
Бог и Демон, порок и душа, всё во мне молчит.
Наполняются мысли какой-то печальной мутью.
Убегаю от взглядов и толп оглохших людских,
Прячусь в листьях осенних и снова встаю, рыдая:
Не бывает счастья в жизни пороков мирских,
Не бывает!
                            Апрель, 2001
            3
Тёмные своды собора в тумане легли,
Капли слепые дождя размывают стекло.
Ночь холодна, и над прудом в туманной дали
Небо на землю струит своё серебро.
Мнимы утраты, мнимы, и смерть проста:
Стоны утонут в могиле, придёт день.
Мир упадёт, и останется лишь пустота,
На циферблате часов явится тень.
Только лишь жалобно стонет ветер в ушах,
И отзываются медью серые дни...
Будем молчать: жизнь - молчанье и страх,
Будем молчать: мы в этом мире одни.
Мир умирает. Тянутся ветви плюща,
Тянутся, наши дома и следы увивая.
Всё возвращается в вечность, стены, треща,
Падают наземь. Мир умирает...  
                   Октябрь, 2001
         4.Impression
В час, когда засыпают огни над деревьями и каналами,
в час разлуки, в час темноты и дождя,
поднимается вечность, и эхо разносится стенами старыми
мира этого, этого дня.
Я бреду по асфальту как бы ночной и единственный,
отдаются шаги в окна уснувших домов,
и является там, в повороте, призрак таинственный,
навсегда лишённый радости снов.
Где-то в окнах дрожит гулкий дым папирос балконных, 
и играет рояль, и струится живительный свет,
и в канале блеск фонарей отражённый,
и теряется взгляд, и теряется след.
Но потом, возвращаясь в кварталы тихие, спящие,
вновь купаюсь в холодной и свежей тени сна,
проезжает трамвай колесом тяжёлым гудящий,
в светлом небе блекнет луна.
И тогда захожу я домой, чуть гремя ключами,
но иду осторожно, чтоб свет души не пролить,
и нещадными дня-крикуна лучами
озаряется, чуть розовея, стена,
и заходит в мой мир, тишины шагами
та, чьей жизнью блестит луна...
и садится и ждёт...

Я, молчу, чтоб минуту света продлить
и теряется разница между нами...
                     Февраль, 2002