Мне было девять, когда мой дед рассказал эту леденящую кровь историю, после бесконечного множества моих попыток выудить у него хотя бы крупицу информации о Великой войне. В те юные года я ужасно гордился своим героическим дедом, однако мне чертовски хотелось услышать о военном опыте от первого лица ветерана, чему дед всячески противился. Однажды он не выдержал и поведал мне о невероятно жутком эпизоде, случившимся с ним на фронте. Услышанное мной настолько впечатлило и ужаснуло меня, что впредь я даже не пытался его донимать своими глупыми просьбами, понимая, насколько тяжело было ему вспоминать это каждый такой раз.
"Меня призвали в армию в 1915 году, когда мне только стукнуло 18. Шел второй год Великой войны, и Центральные державы сохраняли преимущество. Меня отправили на Восточный фронт, чему мы не придали особого значения, чувствуя силу великой кайзеровской армии (пропагандистская машина и в те года работала на славу, забивая вчерашним школьникам голову пустыми и лживыми россказнями о величии - ну, совсем как сейчас) и посмеиваясь над известными изречениями нашего первого канцлера насчет русских. Меня определили в дивизию, осаждавшую русскую крепость Осовец. Эта крепость - словно настоящая кость в горле, стояла на пути и не давала ни единого шанса пройти дальше или обойти. Первый штурм крепости не удался, несмотря, однако, на большое численное превосходство и поддержку тяжелой артиллерии.
Я поспел в армию аккурат к началу второго штурма, когда к Осовцу стянули множество единиц осадной артиллерии. Это были настоящие монстры, гигантские пушки с невероятно тяжелыми и большими снарядами почти полуметрового калибра - казалось, только безумец мог придумать такое чудовищное оружие против людей. Эта артиллерия должна была в считанные часы не просто ослабить оборону крепости - предполагалось полное уничтожение надоевшей "кости". Зрелище было ужасающим воображение - от падения сотен тысяч огромных снарядов земля содрогалась под ногами, видимость была почти нулевая из-за окружившего крепость дыма, а из изрешеченного, словно сито, Осовца отовсюду вырывались языки пламени. Звуки адской канонады до сих пор звенят у меня в ушах. Казалось, эти орудия способны уничтожить целый город, однако Осовец продолжал стоять. Попытка второго штурма провалилась - даже после столь интенсивного обстрела русские смогли отстоять свою крепость после тяжелого боя, который стал для меня первым. Мне особенно тяжело вспоминать тот бой, ведь я полагал, что пойду в славную битву, но в итоге просто пытался выжить, недоумевая, почему выжили они. Я и не мог представить, что худшее еще впереди.
В августе 1915 немецкое командование решило радикально решить вопрос с крепостью - было решено использовать ядовитый газ, который Германская империя уже успешно применяла тогда. Я был потрясен этой новостью, ведь я мечтал героически сражаться с неприятелями, а не подло травить их ядом, словно крыс или тараканов. Но, как известно, Великая война стала той войной, в которой люди придумали самые жуткие и жестокие способы истреблять друг друга, и не гнушались использовать даже самые безумные и бесчеловечные из них.
На крепость было выпущено невообразимых размеров газовое облако, которое в полной тишине проползло по русским позициям, заползая в траншеи, просачиваясь в трещины, заполняя каждый уголок - и везде при этом сея смерть, словно безмолвный мор. После этого, так же в полной тишине, несколько батальонов отправилось в последний "штурм" - на самом деле, нам стоило лишь занять пустые позиции.
Произошедшее далее навсегда изменило мое отношение к мнимому величию войны и оставило на мне неизгладимый след ужаса. Батальоны безмолвно маршировали по отравленной земле, минуя иссушенные растения, перешагивая тела погибших птиц, которым не посчастливилось оказаться на пути смертоносного зеленого газа. Атака действительно возымела эффект: повсюду в траншеях лежали отравленные русские солдаты, скорчившиеся в неестественных позах, у их лиц скопились большие лужи крови. Боже, невозможно представить, что им пришлось вытерпеть, какой ужасной смертью они погибли!
Первый рубеж, второй, третий - мы шли спокойным маршем, встречая на пути лишь изуродованные трупы. Вот мы уже подошли к самой крепости - вернее, к тому, что от нее осталось за месяцы интенсивных бомбардировок. Армия остановилась на мгновение - никто не решался пойти дальше, хоть все и понимали, что там больше нет ничего живого, просто никто не верил, что мы наконец смогли добраться до последнего рубежа.
Но вот, когда первые ряды набрали достаточно мужества и сделали первые шаги к тому, чтобы закончить эту безумную битву - раздался самый неожиданный и самый страшный звук в жизни всех находящихся там военных. Это был звук выстрела. Выстрела со стороны крепости. Выскочившая из чьего-то ружья пуля со свистом пробила глазное стекло противогаза офицера, шедшего рядом со мной. Никто не мог поверить своим глазам и ушам - неужели в крепости кто-то остался в живых? Ведь это невозможно! Пока мы находились в ступоре, пока страх сковывал наши мышцы так, что никто не мог пошевелиться - из многочисленных трещин в стенах крепости затрещал пулемет, скашивая передние ряды, которые падали, словно кегли. Из других мест в крепости также зазвучали выстрелы. А затем перед нами появились они - призраки в русской форме, грязные, болезненные, обмотавшие свои лица обычной ветошью - которая теперь была насквозь пропитана кровью. Они едва держались на ногах, шли, пошатываясь, но при этом крепко держали в руках винтовки и шашки. Их было не более ста человек, живых мертвецов, но они уверенно шли на нас, и в их обесцвеченных глазах не было ни капли страха - только невыносимая боль и бесконечная ненависть.
Мы бросились бежать. Да, двенадцать батальонов сильных солдат, прошедших все ужасы траншейной войны, бесконечного артобстрела и кровопролитных рукопашных схваток - побросали винтовки и обратились в бегство при виде сотни мертвых солдат, которые даже после такой смертоносной атаки вновь пошли в контратаку. Мы бежали, не испытывая ни грамма стыда, но испытывая первобытный ужас и отчаяние. А русские пулемет и винтовки все стреляли, разнося в клочья нас, нашу уверенность, наши амбиции и нашу храбрость. Эти люди с минуты на минуту мертвецы, они шли в атаку, падая, но снова поднимаясь, сплевывая на ходу кровавые ошметки собственных легких. Теперь никто из нас не стал бы смеяться над высказываниями Бисмарка. После того, как сотня почти мертвых разъяренных русских кинулась в контратаку после жуткой газовой атаки, не имея при этом ни малейших средств защиты!
Крепость так никогда и не была захвачена. Скоро ситуация на фронте изменилась, и её осада, как и оборона, стала нецелесообразной, и русские оставили ее, а нас перевели на другие участки фронта. Я и далее видел очень страшные вещи, но страшнее атаки мертвецов в моей жизни ничего не было и, я уверен, уже не будет."
С тех пор я ни разу не просил дедушку рассказать что-нибудь о войне. С того момента прошло 11 лет, сейчас я военнослужащий, как и мой дед когда-то. И сейчас я невольно вспоминаю эту историю и меня охватывает непреодолимое чувство первобытного страха, ведь совсем скоро нам снова предстоит встретиться в бою с русскими, так как все понимают, что решение Германии напасть на Советский союз - всего лишь дело времени...