(здесь должно быть описание Первого - хранителя библиотеки блуждающего в лабиринте. Первый любит Четвертую. Один во мраке коридоров, он скучает без нее.)
2
(хранитель библиотеки находит комнату со своим старым другом)
Тюнер в очередной раз завис. На экране телевизора причудливым узором размазалось на пиксели письмо-напоминание об оплате услуг цифрового телевиденья. Сидя на коленях среди разбросанных книг, нервно сжав губы, Второй (Крыса?) пытался соорудить карточный домик.
- Это что будет страшная башня на утесе с вечно сверкающими молниями и безумным грохотом ударяющихся волн о скалы? Вот и телек опять завис - Первый положил пакет с пивом на пол и грохнулся в кресло.
- Ага. По крайне мере два узника замка Иф у нас уже имеются. Хотя может и больше. Вчера я вышел прогуляться по коридорам из библиотеки. Я путешествовал с фонариком. Ты знаешь, как только наступает вечер, я люблю прибывать в темноте, это заостряет ход моих мыслей - Второй нервно дернулся, вовремя убрав руки от карточного домика. Сначала, проходя по одному из коридоров, я почувствовал странный запах. Знаешь, из тех, что в небольших количествах вызывает интерес, но стоит только вдохнуть по глубже, ощущаешь едкую токсичность и хватаешься за горло. Что-то вроде запаха какого-нибудь мазута или запаха укладки асфальта. Естественно мне стало интересно. Я двинулся по коридору в ту сторону, где запах усиливался. Через некоторое время лучи фонаря высветили странного человека, копошащегося в грязном тряпье. Разглядеть его мне удалось очень смутно. Его полностью покрывала черная матовая одежда с вкраплениями толи хрусталя, толи кварца поблескивающего искрами в скупых, искусственных лучах моего электрического "поводыря". Я спросил, что он ищет. Пристально изучив меня, он ответил, что потерял зажигалку, она серебряная и ему необходимо найти ее. От сильного токсичного запаха у меня потекли слёзы, закружилась голова. Я вдруг увидел себя стоящим на крыше высокой башни. Из черного неба вырывались молнии, далеко внизу бушевал океан, казавшейся с этой точки лишь бескрайней пустыней. Повернув голову, я увидел этого черного человека. Будучи почти под два метра ростом, он стоял, обратив лицо навстречу дождю. Вспышки молний высвечивали раскрытый в немом крике рот. Челюсть блестела серебром. Потом насупила глухая темнота. Беспамятство.
Очнулся я уже здесь на диване. За окном капли талой воды стучали по подоконнику, они казались такими оглушительными. Я снова расслабился, еще чуть-чуть подремал, мечтая о тостах, которые (с переменным успехом) впрочем, и приготовил через несколько часов.
Но постой! Ты ведь не просто так ляпнул о башне и молниях когда вернулся с пивом? - Второй медленно опустил еще одну карту. Теперь в домике было четыре этажа.
- Да. Я его тоже видел и не один раз. Я знаю его давно и про башни он мне многое рассказывал. Он внушил себе, что живет в высокой северной башне этого здания, хотя по факту обитает где-то в подвалах. Я точно не знаю, насколько велики подвалы, и имеются ли здесь башни вообще. Сам знаешь: разруха такая, что пока будешь лазить по комнатам и проходам - переломаешь себе ноги. Еще этот человек, это существо утверждает, что когда просыпается, то первым делом идет на крышу по старой витиеватой, спиральной лестнице. Он говорит, что на крыше из подзорной трубы можно увидеть огромные ледники на горизонте в свете красного, заходящего солнца. Правда я никогда не был в его башне, точнее в подвале, страшновато знаешь ли. Всю ночь он бодрствует и иногда видимо гуляет по коридорам. Я называю его Полуночником, он Третий - сдвинув брови и пытаясь вспомнить еще что-нибудь занимательное, я отхлебнул пива.
- Кота ты своего запер? А то получится как в прошлый раз с моими фигурами из домино! И когда ты познакомился с этим, с этим существом? - Второй перешел к возведению пятого этажа.
- Да запер, запер. Он спит в другой комнате.
3
(рассказ Первого)
"Я. Надо припомнить. Это было давно. Я был школьником, был пьян и ехал один в электричке вечером на дачу к своему знакомому. Когда в вагоне зажегся электрический свет, я понял, что давно проехал нужную мне остановку, а возможно и вовсе сделал неправильную пересадку. По полу каталась пивная бутылка. Я сошел с поезда на полупустую станцию, окунувшись в прохладу летнего вечера. Голова болела, мне с трудом удалось разобраться в цифрах расписания на стенде. Впрочем, выяснилось, что поезд, с которого я только что сошел, был последним на сегодняшний день и следующий прибывает только в пять утра. Почти тут же меня охватило раздражение и досада на самого себя за непроходимую глупость и легкомыслие. Я грохнулся на лавку и стал рассматривать песчинки на асфальте. Поширыхал ботинком. Стало тоскливо.
Через несколько часов, потраченных на исследование окружающей местности, выяснилось, что кроме самой станции, леса и поля в моем распоряжении имеется магазин-кафе, и какая-то деревенька в тридцати минутах ходьбы по проселочной дороге.
Купив на последние деньги пива и булок, я поспешил убраться подальше от станции. Слишком много неприветливых людей крутилось возле него. Уже стемнело и от наступившей прохлады немного потрясывало. Одной майки на плечах стало явно недостаточно. (переделать)
Думая о приближающемся дне рождении, я двинулся по проселочной дороге, бесцельно прогуливаясь и надеясь, согреется постоянно двигаясь. Было темно и лес находясь в отдалении, пялился на меня сквозь черные буркалы меж стволами деревьев. Я слушал звуки своих шагов. Здесь были видны звезды. (переделать)
Он стоял посереди дороги. Странная черная материя полностью покрывало его тело, в правой руке сверкало что-то блестящее. Усилился ветер, заставив листья издать неприятный шелестящий стон. Я не чувствовал страха. Этот человек показался мне знакомым, но я не мог вспомнить, где видел его раньше. Мне захотелось получше посмотреть на ночного путешественника и ускорив шаг, я уже через минуту поравнялся с ним, встав буквально "лицом к лицу".
- Угостишь сигаретой? - в руке незнакомца была блестящая зажигалка металлического цвета. Я протянул ему сигарету, он чиркнул зажигалкой, в прорези маски на секунду блеснули скалящиеся зубы с металлическими фиксами.
- Спасибо. Ну, так как же ты попал в такую нелепую историю? - мы медленно пошли рядом в направлении от станции. Мне не хотелось ему ничего отвечать, и я просто решил какое-то время помалкивать.
- Знаешь у меня ведь тоже скоро день рождение. Но отмечать я его не буду. Надоело это все жутко. Самое смешное в том, что огромное количество людей, даже не зная меня лично, желают мне долгих лет жизни и процветания, дарят никчемные вещи. Я уверен если бы они знали меня лучше, многие поменяли бы свои пожелания на противоположные. Однако они не знают. Люди по-прежнему бросаются своими поздравлениями, тем самым превращая их в пустоту, как только они достигают моих ушей.
Вот, например, отец не хотел моего рождения и плохо это скрывал. Я был не нужен ему. Я помню, как он поднимает меня маленького, обнаженного на руки прямо перед собой и с притворным интересом рассматривает. Как будто предчувствуя скорое расставание, я опорожняюсь ему прямо на брюки и туфли. Он с отвращением передает меня на руки матери. Есть еще сигарета? - я отдаю ему все пачку и тихо радуюсь, что сам могу просто слушать, радуюсь, что от меня не требуют придумывать никаких оправданий собственной глупости, из-за которой я оказался ночью в этой глуши.
Спасибо.
(здесь должен был быть Кусок про крапиву?)
Я помню, как в окружении единомышленников разбиваю незнакомому парню лицо. Своими кулаками я наношу удары. Другие стоят и, посмеиваясь, наблюдают. Парень уже не сопротивляется, при каждом ударе его затылок забавно ударяется о пластиковое стекло автобусной остановки и голова отскакивает обратно под кулаки. Мимо проходящая женщина останавливает меня криками. Она кричит, что-то вроде "Что он тебе сделал! Сволочь!". Я улыбаюсь ей и про себя думаю, что он мне ничего не сделал. Говорю ей, что это мой пьяный друг, а я помогаю ему добраться домой. Беру его за окровавленную куртку и бросаю на ступеньки подошедшего троллейбуса. Кто-то подгреб ботинком под лавку несколько зубных кусочков. Мы уходим. .
Вспоминая другой раз, я вижу себя в окружении враждебно настроенных восьмерых человек. Ударяю одному точно в центр лица, другому попадаю в грудь. Из его нагрудного кармана вылетает мобильный телефон. При ударе об асфальт от него отлетает крышка и еще какая-то мелочь. Он, раскрыв рот, наклоняется, чтобы скорее собрать все детали. Я улыбаюсь, испытывая сильное чувство призрения к этому человеку. Через несколько секунд лежу на спине, меня бьют ногами по бокам и лицу.
Теперь я стою на голом пустыре. Здесь идет стройка. Вокруг десяток женщин и мужчин, они пьют и смеются. Все смотрят на двух человек. Один из них стоит на коленях, другой бьет ему пощечины, настойчиво пытаясь заставить его сожрать пригоршню песка. Я хочу прекратить это, но мне страшно и еще больше - интересно, что произойдет дальше.
Это только лишь небольшое количество. Только лишь то, что первое приходит в голову. Все просто.
Одним зимним утром мне все стало понятно: все эти россказни, эта дурацкая фраза: "не мы такие, жизнь такая" - это лишь жалкое лицемерие перед самим собой. Жалкое отбеливание себя. Вещь достойная призрения. Как видишь мне это не нужно, я прекрасно знаю, на какие мерзости способен. Никакой эстетики не существует, есть только ложь, самообман.
Эстетику придумали люди желая абстрагироваться от хаоса окружающего мира, люди (к примеру) считающие: что вид голых ягодиц возбуждает, люди считающие ягодицы срамной частью тела, люди умеющие лечить геморрой и болезни копчика, люди, скрывающие от самих себя, что копчик это рудиментарный хвост..
(через некоторое время пустой болтовни, Третий нападает на Первого. Первый бежит в лес)
Спрыгнув в овраг, я побежал в сторону леса. Еще мгновение, и вокруг меня сосны. Отчаянными попытками - взмахами рук берегу лицо от черных, хлестких росчерков веток. Дыхание сбилось. Нога подвернута. Боль в бедре, спине, шее - мгновение - всплеск, сырой овраг. Тихо.
(Через некоторое время, первый испытывает странное покалывание и слышит медленное монотонное скрипение. Он ослеплен солнечным светом. Его лицо и одежда усыпаны хвойными иголками. Здесь холодно. Здесь скрипят сосны под ветром.)
Ощущение будто лег на дно всеми забытой лодки, смотришь на небо наблюдая за мерным раскачиваниями мачты. Только здесь этого много. Скрип сосновых мачт вот что происходит на моем персональном дне, медленно дрейфующем в подземное царство. Что было вчера? Догнал ли он меня? Почему напал? Зачем общался со мной? Согласно закону, если хочешь преодолеть реку нужно уплатить паромщику. Однако я нищь и поэтому видимо до сих пор здесь.
Я встал, отряхнулся. Когда огляделся, со мной чуть не случилась истерика.
Как найти выход из этого леса? Я хочу домой. Но, что я могу называть своим домом, если везде чувствую себя чужим? Ничья рука не опустится на мое плечо, не погладит меня по голове, не проведет жаркой линией по моей щеке. Одно жалкое безпропудное нытье. Теперь вспоминаю: может Третий был прав? Может не стоило убегать от него? К чему это ежедневное, даже не страдание - просто мучительный дрейф, согласно общей скорости, с утра до вечера. Он хотел прекратить это. Он хотел убить меня.
Так на четвертый час, испытывая депрессию, словно после продолжительной пьянки, я блуждая по лесу, нашел выход на асфальтированную дорогу испещренную трещинами. Я бы по спорил с кем угодно, что по ней в неделю проезжает лишь жалкая пара машин. Дальше было все просто: электричка, тамбур с любознательными маргиналами, жадно рассматривающими каждый сантиметр моей испачканной, подранной одежды и бледною кожу. После дом, ванная, сон" - какие-то части происходящих в ту ночь событий выпали из моей памяти, что-то мне удалось записать, как раз ориентируясь по этим обрывкам, я соорудил для тебя свой рассказ.
Некоторое время Второй просидел не говоря ни слова, затем открыл новую банку пива.
"Я помню то время" - наконец произнес он. "Тогда тебя было не застать здесь. Ты все время с кем то шатался, ходил на работу и все в конечном итоге ради того, чтобы вновь с новыми силами запереться здесь. Я помню тот день когда нашел тебя уснувшим в ванной, вокруг валялись грязные лохмотья. Тогда мне понадобилось, не меньше десяти минут, чтобы привести тебя в чуства. После того как он встретил тебя ты переменился. Ты больше не тот Первый которого я знал раньше. Тогда ночью в сосновом лесу - он догнал тебя, как будто бы девятый вал смел жалкое рыбацкое корытце. Возможно тогда он убил тебя. Убил в тебе то, что ты любил прежде, твои чувства, твои вкусы, твою надежду. Теперь ты просто аморфный кусок мяса" - Второй улыбнулся всматриваясь в своего собеседника, тщетно пытаясь определить задел ли он его резкими словами.
Первый пожал плечами. - "Может быть и так, теперь это не имеет значение. Когда мы были маленькие у нас были надежды, мы хотели жить, мы хотели помогать, любить и страдать за любовь, а теперь это все пропало, исчезло, словно весь этого молодого гонора и вовсе не было никогда. Двадцать лет, тридцать лет, сорок лет отняли у меня самое лучшее. Даже то, что я мог сделать, но не успел поделиться с другими. Мне кажется двадцать лет, пятнадцать , двинадцать если угодно - это именно тот возраст когда жизнь кончается и ты умираешь. Потому что дальше тебя ждет безпрабудная, безпросветная .уйня как на скотоферме, тебя строят, доят, а потом режут, только такие же коровы как ты, сами не знающие ради чего, не видящие дальше своих раздутых желудков, жалких, миниатюрных потребностей. Нужен один удар по центру черепа, что бы получилась нежная телятина, что бы скотина рухнула в ту грязь где ее и содержали. Это все просто веками наработано. Однако вокруг люди радуются, живут, не смотря на массовые забои скота. Они привыкли не пускать плохие новости внутрь себя. Они привыкли лелеять надежду. По этим причинам, я кстати ненавижу официальные трауры. Нет ничего глупее подношения цветов и мерзкого притворства. Когда через неделю забываешь, что ты похоронил. Они любят есть телятину Второй. И поэтому ты либо миришься с этим, либо уходишь. Мне некуда уйти ровно настолько - как некуда прийти. Я хочу стать "Големом" Второй. Я больше не хочу думать, мыслить, я лишь желаю исполнять четко заданную функцию и больше ничего - "0".
Поэтому третий скорее лишь хотел помочь мне. Смерть это лишь скидывания того балласта, того чем ты не являешься на самом деле. И не так плохо если упадет все и от тебя ничего в итоге не останется. Это будет воистину маленькая потеря" - под тусклым светом зеленой настольной лампы, два друга рассмеялись, чокаясь пивными банками. В течении двух следующих часов говорил Второй. Он рассказывал о передачах просмотренных за неделю по телевизору, о странном мужике из троллейбуса попавшем в его поле зрения и за которым он потом следил, пропахав за ним пол города и до смерти его перепугав всем этим. О том как он хотел ради интереса спустится в канализационный люк, но побоялся что крышку над ним захлопнут и он никогда не найдет дорогу наружу. Первый сначала внимательно слушал и смеялся следя за причудливыми историями, но постепенно его глаза слипались и в конце концов устав бороться он провалился в опьяняющий сон. Тогда его друг накрыл его шерстенным одеялом и принялся завершать строительства карточного замка.
(После того как замок завершен, Второй уходит бесцельно кататься на автобусе. Транспорт попался старой модели, будто из музея автопарка. Шелушащиеся листы обивки трясутся на каждом встречном ухабе.)
4
(Четвертая входит в комнату. У нее игривое настроение. Первый кажется ей не симпатичным и даже смешным. Наблюдая за ним, пока он спит, она убеждается в этом окончательно. Но, не смотря на это, кладет, около его головы широкий шерстяной шарф. Когда то давно она шутя обещала связать его для Первого.
Собираясь уходить, Четвертая еще раз обходит комнату, и ее взгляд останавливается на карточном замке. Пальчиком, она тихонько, как бы невзначай, толкает самый нижний ряд карточного фундамента. Однако ничего не происходит. Замок остался стоять, как и стоял. Второй пользовался клеем.)