Аннотация: Арахнид Пау, шкодливые басты, эльфы и небесная канцелярия.
В одной империи по имени Преисподняя, где инфернальных пейзажей и демонических сущностей и в помине не было, жило маленькое, очаровательное племя арахнидов, считавшее себя наимудрейшеи, наигрознейшей силой, призванной править миром. Нет. Они не мечтали залить землю кровью и, стоя по колено в ещё горячей рубиновой жиже, в боевом экстазе отплясывать на костях врагов. Жили они себе мирно, искренне удивляясь всеобщей не путёвой бестолковости. Как можно быть настолько тупыми, что не узнать лики своих господ? Но судьба- штука долгая. Что из кожи вон лезть зазря? Да и как, собственно, такие всемогущие правители станут управлять столь не разумным народом? Кошмар, да и только! Потому, не дело это- себя мучить! Поколений пять- шесть, и до самой тупой головы, наконец- то, дойдёт, кто её господин. Вот тогда...
А пока, есть чем заняться. Опять же, подготовка к всемирному господству- дело ответственное, тут много чего знать надо. Вот и учились, книжки оставленные пращуром зубрили, заветы его выполняли. А как же! Им по науке этой подвластные народы обучать придётся. Упаси Предок, запамятовать, судьба мира, тогда, пострадает! А они, миряне эти, и так умом не блещут. Столько веков прошло, а их всё нет и нет! А почему? Всё от абы какого правления. Все беды от него. Сидят себе царьки на тронах, и не пойми что вытворяют. Нет же у них мудрых наставников! Давно бы уже пришли, поклонились. Мы бы со всем степенством занялись вразумлением. А так, чего и ждать- то от них можно? Вот и готовились со всем рвением к выполнению священного долга. Занимались вдумчиво, да жили ровно. А чего трепыхаться попусту? Суета величию не к лицу.
Собственно, закинуло их жить в такие дали, куда и солнце заглядывает мельком. Кругом лес да зверьё. Нет же ни кого! И с самого высокого дерева не видно. В книгах написано о других существах. Да только, где они все? Толи совсем малочисленны, толи по скудоумию своему и вовсе перебили друг друга? Чего гадать-то? Вот придут, поклонятся, тогда и поговорим. Занимались арахниды, несомненно, грандиознейшими делами, даже названия своей местности не ведая.
Надо сказать, их величайший и, несомненно, всемогущий прародитель был обыкновенным лесным паучком- крестовичком, обнаглевшим на столько, что посмел залететь на своей серебристой паутинке в раскрытое окно замка, где и начал деловито осваиваться. Грознейший и ужаснейший барон Мирш де Диктус, в паучьем понимании как минимум Бог, изводить букашку не стал. Уж очень забавен кроха в своей рабочей степенности. Он даже самолично мух ему в паутину подкидывал. Очаровательный трудяжка! Лапки топорщит, жвалами клацает! Стращает!
- Пусть живёт. Пауки к удаче. Примета есть такая. Да и милый, аж до не могу!- решил человек.
А комаров да мух в замке не было. Магия. Вот и кормил малыша лично. Этакий домашний питомец.
Паук искренне считал, что подношения - жертва за его сногсшибательную грозность и страсть какую мощь. Жили мирно не один день, пока геройскому отпрыску паучьего рода не сбрендило покататься на крылатых лошадях. Разговор о них слышал, да парочка пегих жеребят, смешно пристукивая тоненькими ножками, забрела прямо в покои. Вдруг, хозяин морковку даст? Любопытные несмышлёноши! Вот великому пращуру шлея под мантию и попала. Хочу и всё!
Судите сами, в хоромах живёт, сам Бог в услужении. Ну, как не отмочить чего- нибудь этакое?! Но вот не задача! Коня ни кто в дом не вёл, кататься не звал.
- Сами-то, небось, в облаках парят! Народ ниц с восхищения! А я дома сижу! Всего- то и было, что полёт на паутинке! Ну, да ничего! Хозяин дома, хоть и Бог, а неуч! Нашего великого языка не разумеет. Надо, как эльфы к нему придут, выйти и попросить. Ушастики- всезнайки! Хоть перевести смогут.
Он и вышел. Взобрался на стол и давай вещать, лапками себе помогая. Дудки! Эти двуногие хохочут и ни бельмеса! Насмеялись и бережно вернули его обратно в паутину.
- Отсталая раса!- резюмировал паук: Что с них взять? Надо срочно возглавлять этот мир! Всё же сгинет! Кошмар! Дикари какие-то!
Надулся и завалился в спячку, но небо звало. Так и мерещился шелест крыльев, гулкий цокот копыт. С чего он, вообще, взял, что кони умеют летать? В окно видел! Блажь не отпускала.
Лошадки эти были, мягко говоря, странные. Обычной своей пищи не чурались, но мясо уплетали за милу душу! И болтали без умолку. Ещё, на какое-то ученье всем табуном бегали.
- У кого, как ни у Бога такая живность?- рассуждал он:- Я до этого на крестьянском подворье обитать изволил, так что в зерне или скотине весьма сведущ. Ладно мясо жрут, так хозяин с эльфами голову сломал, как им всем крылья приделать? Летунов-то раз, два и обчёлся, остальные просто хищные скакуны. Вот скажите мне на милость, на кой обычному трудяге такая животина? Ты ж ловить его замучаешься! А как на нём поле пахать или урожай домой везти? Работать- то кто хочет? Вот и будет над домом кружить да тебе же на голову гадить. Кому такое надо? Опять же, еда. Не напасёшься же! Обычная скотина траву жуёт. Вот и отлично! Её по лету - луга огромные! Всюду есть. Запасай, только не ленись! А этому ещё и живность подавай! Простому работяге такое не с руки. Он же весь двор слопает! Хвать овцу и в облака! Что ты ему сделаешь? К чему такая морока? Опять же, как бы хозяина не схарчил. Одни убытки. А не простому? Кому? Барину? Видал я одного. Жирнючий как боров. Такой на обычном коне, как куль с мукой, того и гляди свалится. Войнам? Заезжали как-то двое коней напоить. Сомнительно. Зверюга эта с норовом. Кувыркнётся такая в воздухе, ей- то ни чего, а всадник из седла долой! В такой горе железа о землю так хряпнешься, что и враг ни какой не нужен- верная смерть. Купцам? Они же товар возят! Им лошадки нужны смирные да на подножном корме. Станет этот телеги таскать! Тогда кому? Магу? Слышал я про их братию байки всякие. Мужичонка- то частенько семье журналы вслух почитывал. Так те больше порталами. Коняга такой им обуза. Корми его, пои, да болтовню вздорную часами слушай! Норов его капризный терпи опять же! Зачем такие трудности, когда и без этой мороки можешь куда угодно попасть почти мгновенно? Станет такой в седле пылиться да пыль глотать! Вот и остаётся только Бог. Для чего ему это? Известно дело! Важность свою подчеркнуть, величие показать, опять же!- так думал наш шестилапый философ:- А я, тогда, чем хуже? Само божество мне лично мух носит. С чего бы вдруг? Кто я такой? Не иначе- хозяин вселенной! Почему о том ни чего не ведаю? Так понятно же! Мамку- то ещё в моём младенчестве синица съела. Дура глупая! Чего с птахи возьмёшь? Пустоголовая же! Самому надо за дело браться. Да и кому ещё, если я- владыка. А как? Известно! Надо в сумку его миршевскую залесть, как только из дома намылится. Вечно он её на столе держит. Это где видано, что б Боги пёхом топали? Значит, как за дверь, так сразу в седло.
Сказано- сделано. Покушал наш трудяжка поплотнее, прокрался в суму и затих. Нашёл местечко укромное, задремал. Мужик-то тот, Мирш, каждое утро из дома уходил. Куда? Известное дело! Кататься! А чего ещё Богам делать, как не по небу от скуки летать? Сидит, ждёт. К хозяину дома принц Дерек пожаловал.
Паук сквозь сон:- Вот кто таков? Слуга какой, наверное. Не умный. Всё к хозяину бегает. Сам-то, видать, ни чего не смыслит без приказа. А наш-то барон и рад! Уши развесил и треплется с ним о всяких пустяках. Я лично ни слова не понял. Не ерунда ли? О чём с нерадивым говорить можно? Ох, непутёвый! Сяду на престол- первым делом к себе вызову, да на путь истинный и наставлю. Опять же эльфы эти дубинноголовые, на паучьем ни слова! Какой от них толк?
Поворчал и затих. А этот сумкой о стол хрясь! Толмут из неё достал, а на обложке герой наш Богам душу отдаёт. Лапки переломаны, брюшко смято, все шесть глазок вразнокос. Дедушка там был, старенький, имя ещё такое змеиное Эш.
Очень уж он паучку нашему нравился:- Вот с кого пример надо брать! Осанистый. Бородень чуть не до полу. Спина прямая. Брови мохнатые. Ему бы Богом быть! А, может, так и есть? Тогда старший, или маг какой наиглавнейший. Не иначе!- думал он:- Могуч- спору нет!
Дедок полутрупик этот в ладошку взял и чего- то на него капнул. Хлебанул наш герой этой дряни и отключился. Хотя, с чего это сразу дряни? Это в первый раз от боли и испуга не распробовал, а так, очень даже! Нормальная такая кровушка с соком трав каких-то.
Засыпая в очередной раз, подумал:- А без вонючего сена этого вкуснее было бы. Терпковато, пузико жжёт легонечко, а тепло по телу приятное и не болит.
Долгое время ничего не происходило. Только спал да ел, ел да спал. Что кушал? Зелье это родимое.
- Хороший дед!- мелькнула мыслишка, когда его с падушки на перину перекладывали.
Не вмещался уже. Сильно подрос. Как-то само собой начал речь людскую понимать в совершенстве, как свою родную. Раньше-то тоже мог, но не всё. Эльфийская без запинок шла, а зверюшек он и до этого разумел. Мир оказался куда сложнее! Эш, действительно, Бог в каком- то далёком мире, а в этом- владыка земли. Скорее всего, тоже Бог, только скромничает.
- За порядком присматривает- решил малыш:- Оно и правильно. Кому, как не ему? Только больно он стар, везде не поспевает, от того меня и спас. Знал, видать, что я - будущий правитель. В своем-то родном мире у него точно всё степенно, вот и пришёл здесь хоть как-то помочь. Ничего, дедушка, ты держись! Я, как на ноги встану, да окрепну, так делом и займусь.
Поворочался и впал в дрёму. Рос он быстро, как свой облик из паучьего на человечий сменил и первый раз мясо зубами ел, чувствуя свежую кровь и ещё тёплую плоть на языке, чуть не заорал от восторга. Кормили мелко нарезанной свежатиной. Парное! Ради одного этого умереть не жалко!
С превращением случайно вышло. Как окреп, стали на прогулки выпускать. Его к коням тянуло. Всё жеребятки из памяти не шли.
- Слыхано ли дело, дитяток в дом! А, ну, как ножки о крыльцо сломают? С такими конюхами и сгинуть немудрено. Овраги, змеи всякие! Я бы пастуха выдрал за нерадение такое.- ворчал наш умник.
Пошёл смотреть. А они ни в какую! Храпят, копытами забить норовят! Вы бы то же лягались и орали не своим голосом, если бы к вам двухметровый крестовичок со знакомством полез. Там одни жала в полметра! А хотелось же аж до не могу! Опять же, паучьего ни кто не разумеет. А мудрости свои и науки разные народ на листочках пишет и в книги склеивает.
- Как я управлять стану, если они меня мудрее? Грамоте не обучен. Дедушку попросить бы, да не поймёт же!- тяжко вздыхал он.
Тосковал сильно. Так извёлся, что однажды сам не понял, как получилось. А чему дивиться? Зелье, что его спасло, на крови оборотня да на травах сделано было. В волка не случилось, да и не хотелось, а в человека- пожалуйста.
Симпатичный такой парняга вышел, не считая косоглазия. Два глаза- это вам ни шесть! Непривычно первое время было, да и голова кружилась, а так- ничего, освоился. Но лапы всё равно удобнее. Их больше.
Кони ему:- Ты оборотень?
Он только и смог головой кивнуть.
Крупный вороной жеребец со звездой во лбу:- Первый раз?
Он:- Ага! Голова кружится и мутит. Полежу- ка я на травке. Оклемаюсь, а то земля в карусель играет.
А мелюзга уже к дому несётся:- Скорее! Там оборотню плохо!
Дерек:- Кому?
Они в разнобой:- Да паучку вашему! Он человеком стал!
Но герой наш спасения не ждал, опять насекомым перекинулся. Отдышался и в человека. Так несколько раз. Зачем? Известно дело! Станет шестилапым, передохнёт и в людской облик, как совсем поплохеет, так опять пауком. Парнем-то всё дольше и дольше остаться получалось.
Прибежали все: И Мирш, и эльфы, и Дерек этот непутёвый, ну, и Эш, конечно. Скляночки свои достал, стоит, не мешает.
За часок малыш освоился. Да какой там малыш? Паучиче! Как глаза на переносице сходиться перестали, а земелька шалости свои бросила, так сел и огляделся.
Вороной жеребец ему:- Чего молчал-то что перевёртыш?
Он удивился:- А вы что, язык мой знаете?
Те ржут: -Мы ж не люди и не эльфы какие ни будь! Конечно! А то прёт на нас гигантский паучара! Что у него в башке? Жеребенка схватит и сожрёт ещё чего доброго. Вот и опасались.
Он:- Да я ж не знал, что поймёте! Очень уж полетать на вас хотелось, ну, и словом перемолвиться не с кем. Само оно как-то. От тоски и безысходности.
Жил он так очень долго, по паучьим меркам так вообще веки вечные, да и по человеческим не мало. Учился читать, считать, писать, наукам разным. Узнал, что Мирш - знатный человек, Эш - Бог, эльфы с их главой Иллием - учёные, а Дерек- принц и исполнитель желаний. Это когда из воздуха всё достать можешь или облик кому сменить. Люций, которого о не видел, но много о нём слышал- легендарная личность. Был главой демонов, теперь первый личный раб принца Дерека, единственный пресвятой в этом мире и учёный, конечно. Так и жил. Было хорошо, но блажь свою ни о конях, ни о всемирном господстве не бросил.
- Похоже, не я один, а всё наше племя избранное. Придётся и их наукам учить. А как?
Люций пришёл к нему сам. Обаятельный мужик оказался. Простой, честный. Сошлись вот на чём: паук будет ему яд в специальную баночку сцеживать, а он даст ему пирамидки волшебные. На них можно все уроки записать и посмотреть при желании.
- Уф! Прямо гора с плеч!- рассуждал Пау.
Это всё ушастики! Они ему имя придумали. Что оно значит, нашего героя не интересовало. Паук по имени Пау- отлично! А волновало другое. С обучением своих соплеменников, вроде, решилось, а кони? Несмотря на строжайший запрет, полёт даже снился.
Сны! Какое чудесное людское явление! У пауков их не бывает. У него, по крайней мере, ни разу. Но это, пожалуй, второе, ради чего стоило быть человеком.
С крылатыми же конями было не всё гладко. Рождалось их у клыкастиков всего ни чего. Так Пау окрестил имперских скакунов за их любовь к мясу. Так вот, свободолюбие у этой породы в крови. Эльфы, с их зельями, смогли получать одного крыластого жеребёнка раз в два года. И это на трёхсотголовый табун! Лошадки эти первые два- три года вели себя паинькой, хотя, добрыми их назвать- язык не поворачивается. Примерно на четвёртый годик после линьки, как черти в них вселялись! Рвались улететь и всё! Двое упорхнули, а последнего чалого жеребчика эльфы посадили на цепь.
- Вот родишь нам парочку таких, как ты- отпустим- резюмировали они.
Жеребец фыркнул, тряхнул вороной гривой и уперся. Не желал обзаводиться потомством ни в какую! Однажды, они разговорились.
- Почему ты рвёшься сбежать?- спросил Пау.
- Небо! Воля! Я хочу один, без всадника, детей свободных, что бы своей судьбой жили, а не под седлом бегали! Вот ты, как я. Второго такого нет. Глядишь, они и из тебя себе слуг настряпают! А что? Паук- хороший охранник. Лапок шесть, яд сильный. В человечьем облике- слуга идеальный. Ты бы хотел свой приплод в чужое услужение? - фыркнул чалый.
- Не знаю. - честно ответил Пау:- У нас - это забота самки. Мы не лезем. Сожрёт ещё!
Скакун:- Ну, ну! Тебя же зельем на крови оборотня откачали? А что с ним самим стало? Думаешь, отловили, порезали пальчик, набрали кровушки, перебинтовали и засыпали вкусняшками в знак благодарности? У Мирша перед камином здоровенная волчья шкура постелена. Я жеребёнком из любопытства забегал. Сам видел. Уж не того ли самого? Дерек тебе такое же варево дал, сказал, как найдёшь симпатичную паучиху, так отлови и потчуй с полгода. Дальше, мясо свежее давать начинай, но про настойку не забывай. И что будет? Такая же, как ты! Вы совсем близко тогда стояли. Я весь разговор слышал.
Пау, насупясь:- И что в том плохого? Вас- табун, а я один. Ты это к чему?
Чалый:- Как бы они новую расу вывести не удумали. Для утех плотских тебе любая подойдёт, хоть человек, хоть эльфийка та же. Не в паучьем обличье, конечно, но ты же и парнем быть можешь! Но вот беда! Как ни крути, а деток в таком союзе скорей всего не будет, любовь там, шалости разные- это да, а ребятишки- нет. А вот с самочкой своего вида потомство обеспечено! Ты паучищем аж за два метра вымахал. Партнёршу тебе растить надо. Им дети наши нужны.
Тот:- Да с чего ты взял-то?
Жеребец:- Хочешь верь, хочешь нет. Я тебе не зря говорю.
Так слово за слово, стали ужинать вместе. Оборотень охотился и делился добычей с другом. Пришлось учиться владеть оружием. После паучьего яда любой околеет, так что- желаешь порадовать угощением, будь любезен, добудь мяско в человечьем виде. Реакция и сноровка у насекомых та ещё! Эльфы черепахами кажутся! Освоился быстро.
Эш сдуру удумал в шпиона поиграть. Попёрся следить. Это ему кажется, что не шелохнётся, а для охотника нашего кусты ходуном ходят. Он решил, что кабан и туда из лука. Старичок наш даже пискнуть не успел! Благо, стрела не заговоренная, амулет спас, а то был бы у них на ужин любимый дедушка.
Охотник оторопело:- Тты чего здесь?
Дедок:- Да травки собирал. Иные только при луне и можно. Да ты и сам знаешь.
Пришлось рассказать про амулеты.
Пау, искренне изумляясь:- Как много я ещё не знаю! Учится и учиться!
Благо, дитё дитём. Не стал вдаваться в подробности, какие это такие травы особенные по смородиновым зарослям ночью растут?
Дерек, как узнал, пальцем у виска покрутил:- Ты сдурел? Это же насекомое! Мы для него, как в замедленном сне, ооочеень плаавныыее. Кому я говорю! Ты же сам знать должен! Бог как не как! Создатель!
Эш тяжко вздохнул:- Ну, ступил, бывает. Я же ещё не полноправный владыка. С пяток миллионов лет, и окрепну.
Принц:- Отпускать чалого надо. Загубим жеребца. Еще пару месяцев на привязи и ни когда уже не взлетит, а на воле, глядишь, что и получится. Ты же Бог земли! Отследить- плёвое дело. Я тебе сразу говорил, не тот характер, что б смериться. А ты: " посидит- поумнеет". Озлобился он так, что убивать или свобода.
Эш кивнул:- Бывают и не удачи. Ладно, откровенная глупость вышла. Пусть только паучка нашего покатает. Боюсь я, не уговорил бы кого, да не убился бы питомец наш. Пару кругов над пастбищем даст и ладно. Он - конь взрослый и единственный с крыльями. Народится молодняк, и пока мозгов нет, решит "дядю Пау" порадовать. Лучше на взрослом, умном жеребце, чем на взбалмышном малолетке. Пойдём, что ли, скажем. Чего тянуть-то?
И пошли. Чалый сначала не поверил, уши прижал, зубы осалил.
Дерек:- Просьба к тебе есть одна. Заметь, не приказ, не условие, а именно просьба. То, что Пау полётами грезит, для тебя не секрет. Покатай его напоследок. Пару кругов над поляной и всё. Тебе не трудно, а ему счастье.
Жеребец:- В чём подвох?
Эш:- Так народятся же ещё крылатые, вырастут у него под боком. Молодые, головы горячие. Страха у них перед ним не будет. Он же с самого рождения рядом. Думаешь, откажут дядю оборотня порадовать? То-то и оно! Расшибётся на неопытных. Молодые же! Прыти много, мозгов мало.
Конь недоверчиво :- А со мной не убьётся значит?
Дерек:- Так ты же не новичок, летал не раз. Один и со всадником. Опыт имеешь. Только седло одеть придётся, конечно, без уздечки. Подпругу своими зубищами ты в раз перекусишь. Дело плёвое. Можем прямо на земле попробовать. Я одену, ты снимешь. Если всё нормально, то второе такое же я уж точно найду, не обеднею.
Чалый неуверенно переступил с ноги на ногу:- Давай прямо сейчас.
Дерек:- А я тебе о чём? Давай.
Пау на них обиделся очень. Велика наука на чьей-то спине сидеть! Это вам не землю пахать! Даже не корову доить! Баловство!
Не выдержал и гордо так заявил:- Какой я вам неумеха! Меня дядя Люций два раза катал на своём этом... Как его? Мерине! Вот!
Дерек с конём весело переглянулись, старательно пряча улыбки.
Жеребец многозначительно и серьёзно: - Другое дело! Отлично!
Принц:- О! Перо!- и обрадовано подхватив с земли что-то пёстрое, начал счастливо улыбаясь, рассматривать находку.
" Малохольный!"- рассудил паук:" Масть особенная- спору нет. Чалость - и не цвет какой вовсе, а седые волоски по верх основной масти. На голове, ногах- меньше, на теле- больше. Грива, хвост и ноги до колен -вороные. И крылья такие же, с проседью. Красиво, спору нет! Но чего над обычным перышком только что не агукать от радости?! Тоже мне, королевских кровей! Да ему палец покажи или язык высуни, он же ржать не хуже деревенского дурня будет! Ни какой степенности! Вот, толи дело дедушка Эш!"
Этот- да! Кому- кому, а этому всё нипочём! Бороду взлохматил, усы встопорщил, брови сдвинул- грозней не куда!
Дерек тряхнул головой, стараясь отвлечься от " дядя Люций два раза на мерине катал", и чалому:- Ты сам-то копыта размять не желаешь? Крылья опять же? Застоялся же! Хоть рысью пройдись!
Жеребец, неожиданно, в раз осатанев, зло и, аж всхрапывая от ярости:- С цепью? Хорошо придумано! Один рывок и я- калека. Тогда уж точно до гроба своего ваш. Кости наши трубчатые, это вам не собачьи лапы! Срастить не каждому клерику по силам...
Дерек перебил, словно от назойливой мошки отмахнулся:- Эк, хватился! Не было оков с самого начала беседы.
Скакун :- Врёшь!
И клацнул зубами в его сторону. Принц невозмутимо поймал коня за нижнюю челюсть и его же пером пощекотал ему ноздри.
Тот разразился громким чихом:- Не честно!
Но куснуть, даже прочихавшись, не успел. Только пасть распахнул пошире, что б ухватить, так ухватить, а туда яблоко! Рассыпчатое! Сладкое, как мёд! Плюнуть бы его, проклятое! Да куда там! Челюсти предательски сами собой захрумкали. Медово- сладкий аромат поплыл в воздухе. А на траве ведра два такого же счастья.
-Ноги и правда давно уже свободны, но беда в другом- как ты мог этого не почуять? - вмешался Эш.
Дерек, почти на ухо:- Да расслабься ты. Дедушкам всегда кошмары на ровном месте мерещатся.
Жеребец, приканчивая очередной плод:- Всё равно- не честно!
Дерек, словно и не слыша его:- Ты на предка своего похож. На Буяна, только тот почти песочный, а ты рыжий. Прабабка Зоря? Он в дальних предках?
Тот, широко расставя ноги над лакомством, только угукнул.
Принц дальше:- Тогда понятно, в кого ты такой упрямый. Буянка моим конём был. В бою- цены нет! Хрипит от азарта, первым вцепиться во вражью глотку норовит! Сатанел в полмига! Кусался, копытами бил, на таран шёл. Герой! Но на привале подберётся и куснёт. Раненого не трогал, подождёт, как поправишься и тяпнет! Всё равно, выберет момент и зубом приложится. И ни какого же раскаянья! Это я к чему? Полетишь над мысом, там одинокий, совсем седой жеребец бродит, молочно- медовой масти, седой, как лунь, грива почти вся серебриться, даже не думай подлетать к нему! Держись по- дальше! Зашибёт! Просто за то, что ты есть. Ему причина не нужна, а боевого опыта знаешь сколько? Крылья не спасут, он и летунов калечил. Помни! Ни при каких обстоятельствах! Гибель это однозначная.
Он и из табуна сам ушёл. Сообразил, что опасен. Только кобылок и жалует, особенно рыжих. Забыл уже всё от возраста, глянет так задумчиво: - Чего-то там с ними делать надо было?- вздохнёт:- Да, ну их! Пусть себе бродят! И дальше траву щипать. Но ты- не кобыла, а любому жеребцу- смерть. Он же раньше вожаком был! Накатывало на него озверение всё чаще и чаще. Как-то раз после жерёба, он пару сосунков загрыз. Очнулся, стал нюхать. Нет оправдания! Своя кровь! Собрался и прочь от собратьев. Мы не держали- заслужил он свою свободу.
Чалый писклявым голосом: - Свою свободу!- и уже нормальным баском:- Так и скажи, что волкам на потраву!
Что обиднее всего, загоготали все трое! И оборотень туда же!
Эш, отсмеявшись:- Надо было больше учёбу посещать, а не кобыл за зады нащипывать! Это же все знают! Увидел седовласого коня- беги! Ладно! Какие такие волки? От этого ирода медведи мигрировали! Аспид ещё тот! Василиски и те вглубь материка из-за дьявола этого ни шагу! А ты волки какие-то там! Глуховат, подслеповат, от чего совсем не адекватен, ну, и нюх не тот уже. Пожалуй, только главу эльфов Иллия и жалует.
Конь, навострив уши :- Магия леса?
Дерек:- Ага! Сомы жирные, регулярно и много. Такое вот волшебство. И русалок не обижает. Они ему траву морскую носят, купают, чешут. Блаженствует старичок! А тут ты! Это для тебя он - далёкий прославленный предок. А ты для него молодой чужак, явившийся, известное дело зачем.
Чалый: И?
Эш, всплеснув руками:- Великие боги! Да территорию оттяпать! Чего же ещё?! А если и потомок не пойми в каком колене, то ему без разницы! Мало ли вас, последышей, шастает? А мыс всего один такой, и уступать его он не собирается. Понятно?
Чалый кивнул:- Имя хочу.
Крестовичок не раздумывая:- Злыдня! Так в голове и вертится!
Тот навострив уши, словно обновку примерял, покатал на языке и кивнул:- Звучит! Ну, что? Пора размяться!
И пошёл рысцой! Хорошо так, но тяжеловато. Этакого: "И гордым, свободным соколом, быстрее молнии, рванул в небеса!" не вышло. Не то что бы уж так совсем и нет. В небеса рванула и воспарила только передняя часть лошади. Разжиревшая филешка категорически отказывалась покидать землю.
Крылан яростно прыгал, стараясь наподдать задними. Миленькое такое тру- ля- ля! Скачет коник на полянке на задних ножках, весело подпрыгивает, крылышками машет, громко ржёт и матерится на двух языках сразу- имперском и эльфийском.
Жеребец:- Это всё? Я упустил своё время?
Эш иронично посмеиваясь :- Нет! Ты пузо нажрал.
Дерек:- Проще говоря, ваша попа не подъёмна для ваших крыльев. Худей! Как ты, вообще, сидя на привязи, умудрился?
Злыдня:- Так все же жалели. Подкармливали.
Дерек:- Похоже, твой отлёт задерживается.
Конь, сатанея:- Не хочу!
Эш:- А ну, без истерик! Кто брюхо отрастил? Мы что ли в тебя еду запихивали? Не хочет он! Ты взлети сначала!
Дерек:- Надо побегать, сальцо и спадёт. Табун навести, просто жирок растряси. А мы спать. Всем до утречка.
Пау, как ни странно, с конём не остался и рвения к верховой езде не проявил. Отправился до дому. Он, де, летать, а не зад по земле отбивать мечтает." Ну, погоди! Друг ещё называется!"- Ворчал себе под нос Злыдня, мерной трусцой в сотый раз обходя поляну:" Полетаешь ты у меня! Я тебе такой вираж заложу!" Надо сказать, что кони, в отличии от людей, худеют быстро.
Утром, засыпая и путаясь в своих измотанных крыльях, он улыбался. Конечно не стремительный галоп и не гордый аллюр, но худо- бедно, а пару кругов над поляной сделать удалось. Он и не обратил внимания, что на одной из сопок общались двое. Статный седой жеребец и его бывший хозяин.
Дерек, скармливая коню мармелад:- Ты уж, будь добр, без надобности не зашиби эту парочку.
Буян:- Погоди, так этот колобок на ножках, жалкая пародия на пивную бочку, и есть мой отпрыск?
Дерек:- Не чуешь? Хочешь, нюх верну? Только намекни!
Буян:- Да я больше придуряюсь слепо-глухим, но ароматы слабее. Это да!
Принц:- Так только свистни!
Жеребец:- И опять за кобылами вприпрыжку? Там же всё на запахе... Спасибо, не надо!
Дерек:- Наше дело- предложить.
Конь:- А наше- отказаться. Пойду я.
И отправился по своим делам.
Уже к вечеру, едва начав держать круп более- менее ровно, а не якорем вниз, этот толстопопик гордо заявил, что к вылету готов немедленно.
Принц:- Ага! Вот и ладушки! Значит, без Пау? Оно и верно- обойдётся! Целее будет.
Конь, взбеленившись до рыка:- Ты что несёшь?
Эшь, отмахиваясь от мошкары веточкой, рассудительно и неспешно, как о чём- то элементарном и примитивном:- А что не так? Попа твоя, как брёвна на лесоповале. Волоком тяжело, но можно, а поднять- сил нет. Заметь, это без всадника. С парнягой нашим ты просто не взлетишь или, что ещё хуже, наберёшь высоту, скорость, а зад отклячится. Тебе ничего, а он соскользнёт. Дальше объяснять, или сам додумаешь?
Жеребец попятился, упрямо всхрапываясь:- А я хочу сейчас! На крыло и прочь от этого треклятого места!
Пау с неподдельной горечью:- Давай! Рушником дорога! Лети засветло, а то ещё впотьмах заплутаешь и, не ровен час, в это же гиблое место вернёшься, в мерзость нашу постылую.
Злыдня оторопел:- Ты чего?
Тот угрюмо:- Действительно, с чего бы? У тебя вся жизнь- крылья и небо! Мне- пару кругов над поляной- вся радость. Лети уже! Других, авось, дождусь, не таких важных. Глядишь, добрее окажутся.
Жеребец растерянно и виновато:- Слушай, а тебе именно в седле надо или без разницы? Можно на загривке. Ногами меня за шею обнимешь и всё. Тогда, даже если провисну, не страшно. Я ночь ещё полетаю. Для верности. Утром где тебя искать?
Друг, явно ещё дуясь:- А то ты окон моих не знаешь? Морду сунь, кровать рядом. Не заперто. Тебе бы поохотиться надо. И навык и еда. Хотя, с первого раза у такого жердяя вряд ли получится, зато будешь знать, чего от свободы ждать, травы или мяса? Разомнись.
- Угу.- мотнул тот мордой, а в уме: " Жердяй! Да я ещё всем покажу! Пращура переплюну! На себя бы глянули, брюхатики!"
Про полноту- это он от обиды загнул. Очень уж за " жердяя" надулся. Посопел ещё сердито, пофыркал. Огляделся, а ни кого нет! Ночь на дворе.
- Дрыхнут, небось! Но я-то в темноте не хуже дня вижу! Истинный хищник! Грозный охотник света и сумерек! Что охота, что битва- для меня радость!- бурчал чалый себе под нос.
Это он, видать, для храбрости. Охота не задалась от слова "совсем". Зверьё только что не гоготало в голос, легко уворачиваясь от неуклюжей атаки. Умаялся! Есть пришлось мясо свежее сдохшей черепахи. Которую он, надо честно сказать, ещё и не сразу нашёл.
Она ему минут пять орала в голос, что сейчас помрёт:- Время моё давно пришло, а лекаря замучили с микстурами своими. Вот и желаю мирно отойти в мир иной и не против, опосля смертушки, быть съеденной. Чего магическому добру зазря пропадать? Так что топал бы он к ней. Недолго осталось. Да не туда! В другую сторону! К серому валуну у берега! Что значит "зачем"? Это она и есть! Как " не смогу до мяса добраться"? Ей что, его ещё и этому учить надо? Ну, и хищник нынче пошёл! Ни чего не могут! То есть, как это "не знаю"?!
Дальше- подробнейшая и совершеннейшая инструкция, абсолютно нецензурная и откровенно матерная. Стыдобушка! Но оно того стоило! Магия в каждой клетке! Ядрёнее до этого дня не пробовал.
Словом, взбодрился и сумел таки, вот позор, с черте какого раза изловить таки хромого полу дохлого кабанчика! Думаете, налетел и загрыз? Дудки! Не удержал высоту и рухнул всей тушей на бедную зверушку, сломав своим весом хребет несчастному калеке, спавшему в зарослях шиповника. Орал так, что перебудил пол- леса. Кустики-то колючие!
На краю поляны давился от смеха Буян:- Эй, ты! Недоумок! Давай шипы вытащу. Сам не дотянешься.
- Давай!- всхлипнул Злыдня.
И обомлел! В серебристом ночном свете на поляну вышло нечто! Этакая гора мышц и сухожилий, по очертания напоминающая лошадь.
- Тты пприизраак?- взвизгнул грозный охотник.
- Хуже. Я- твой предок. Тот самый Буян. Да не дрожи ты так! Хотел бы убить- давно бы убил. Вы с черепахой орали. Весь лес переполошили, а перед этим ты половину кустов перетоптал, когда охотился. Не выживешь ты. Убьют в первый же день, как диковинку. Давай- ка я тебя поучу. Ты днём паучка катай, а вечером ко мне. Охотится станем. Ну, и опытом поделюсь. Жду тебя завтра на этой поляне на закате.- вещал старый конь, доставая зубами иглы, причём, говорить ему это практически не мешало.
Злыдня:- С чего такая милость?
Буян:- Дерек попросил не трогать. Нравятся ему бунтари. Так почему бы не помочь? Сдохнешь же без науки!
Тот, слегка поскуливая от боли:- Я приду! Обязательно!
Старик:- Хорошо. И не бойся, не трону. -и как-то печально:- На Зорю ты похож. Была такая красавица в табуне.
Злыдня:- Как была? Она же, вроде, на мысе. Известная воительница, где-то у эльфов живёт.
Буян:- У нас тут война случилась. Погибла краса наша. Вот я и не хочу, что б кровь её по глупости сгинула. Народу в смерть не вериться- придумали про эльфов. Я не успел тогда. Далеко был. Да и бой опять же. Лети уже. Отоспись, поешь хорошенько. Со мной не зажиреешь.
Утром народ ушам не поверил. Скакун наш уже ни куда не торопится. Ему, де, охотничью сноровку наработать надо. Задержится, значит. А Пау каждый день катать готов, если он того захочет. Чудеса, да и только!
Эш, было, начал про учителя. Без него не получится.
Но Дерек перебил:- Это Буян. Глянулся ему наш баламут. Очень уж на любимую его похож, такой же порывистый. Он его всему научит.
Следующие десять дней на жеребца жалко было смотреть. Возвращался и падал как подкошенный.
Спросил Пау:- Хочешь полетать?
Тот:- Да спи ты уже. Какой из тебя летун? Ноги же не держат. Не горит. Позже.
От сала не осталось и следа. Ел Злыдня за троих, но, всё равно, схуднул изрядно. Рёбра выпирать начали. Только месяцев через семь- восемь стал в себя проходить. Мышцами оброс, окреп, в грудине раздался, двигаться начал как-то иначе. Вроде, тот же самый конь, а хищную мощь не скроешь. Стало хватать сил на друга. Он катал его регулярно, но не долго, всё основное время по- прежнему проводя с Буяном. Так прошёл год. Жеребец сильно возмужал, но и истощал прилично.
А тут сбор винограда. Молодое душистое эльфийское вино с пряностями, пьянящем запахом трав само себя не приготовит. Народ суетился, таскал увесистые корзины, полные ягод и спелых фруктов. Вот и отправил Буян своего ученика отдохнуть и жирок нагулять. Первые дни так и было. Ел да спал. Как усталость отпустила, отправились наши друзья фруктовым жмыхом побаловаться.
Баулы свои эльфы пуще сокровищ стерегут, а остатки после выжимки- пожалуйста! В это время здесь шишке упасть негде. Пол-леса бока мнёт. После второй корзины сочной, забродившей мякоти хищники не опасны. Они ни тяти, ни мамы! На лапах не стоят, головы толком не держат!
Многие именно напиться и приходили. Вон лось в обнимку с василиском храпят на всю округу. Мишаня дремлет, обхватив пенёк, а на его спине белочки копошатся, устраиваются поудобнее. Топтыгину приятно. Не гонит.
Чуть дальше косая в зюзю стая волков совершенно ни в унисон, но от этого не менее старательно, воет, пьяненько жмурясь на солнышко. Действительно?! Что это за луна такая? Нестерпимо яркая.
Одним словом, хмельной праздник! Всего раз в год, но на месяц. От души и с размахом!
Один шпион вражеский припёрся к нам разведывать именно в эти чудесные дни.
А народ:- Ура! Гость!
Он в панику, а ему заздравную!
- Пей!
Чаша с баранью голову! А как отказать? Дальше- больше! Деньков через пять он на четвереньках к эльфам ели дошёл.
В ноги бух:- Клянусь всеми Богами! Я- шпион!
Они :- Понятненько! Эк, его бедолагу!
И быстренько к клерикам! Тем только в лапы попади! Давай лечить. Несчастнинка за окно лазарета глянет, а там! Гудит народ!
Он к лекарям:- Я и правда разведчик!
Те задумчиво:- Ну, да! Ну, да! Что-то ему не легче.
Пациент петлю из пояса сделал и в час полуночный в неё шасть! Да не тут-то было! Нашли, откачали.
Задумались:- Не правильно лечим! Мы его в алкаши, а у мужика- то депрессия! Видишь, до чего дошло?! Суицид аж!
И опять, мази, капли, притирания. Намаялся он с этим оздоровлением так, что по приходу Дерека, умолял казнить себя на месте.
Принц:- К чему такая спешка?
Он:- Так выхода- то нет! С вами от лекарства сгину. Наши запытают насмерть. Кто поверит во всенародную попойку? Я бы и сам ни в жизни, если бы не вот она- за стеной! Двадцатый день! Так что с любого конца- не жилец.
Нашли ему работёнку какую -то в далёких копях. Огранщик самоцветов, вроде, или золотых дел мастер. Да не суть!
Он, болезный, до конца жизни дальше внутреннего дворика и балкона ни ногой! Толковый работяга получился. Дотошный трезвенник! Да Боги с ним, с огранщиком этим! Вернёмся к нашим. Укушались оба до невменяемости. И, естественно, решили полёт устроить. Так сказать, с поднебесья всё оглядеть.
Что тут скажешь? Существо, хаотично парящее зигзагами, без приключений не останется. Из пернатых не они одни сегодня хмельной ягодкой лакомились, вот и встретились два одиночества. Большая не тверёзая птица и наш летун.
Ладно бы- просто столкнулись! Наш жеребчик умудрился в неё башкой врезаться! Оба запаниковали. Ещё бы! Её понять можно, летит себе такая косенькая, ни кого не трогает и тут бац! Под самое брюхо! Кто? Зачем? Сожрать, не иначе! Нападение же!
Нашему не легче. Он от хмеля с координацией и так не очень, а тут тебе с разгона в морду трепыхающейся комок перьев с клювом! Лупит крыльями во все стороны, орёт надурничку и морду когтями полосует! Не иначе вражина какая глаза выдрать пытается!
Он взревел и в штопор! Птица вцепилась в ухо и ,ну, дубасить всей не мелкой тушкой из стороны в сторону! Ухо пронзила боль. Красные ручейки заструились к шее, ко лбу, заливая и без того окосевшие глазки. Горячий запах собственной крови ударил в ноздри!
Пау вздрогнул, у него и так земля кружилась, а тут такое!
" Не ужели глаза?! Спасать надо! Срочно!"- мелькнуло в мозгу: " А как? Ноги шею обнимают. Руки в гриву вцепились намертво! Схватить вражину- то не чем! Конечностей не хватает! Но это поправимо! "
И стал пауком. Птахе хватило одного взгляда! Она резко заткнулась, буквально подавившись своим криком, разжала лапы и камнем пошла к земле.
Злыдня тряхнул башкой. Оглянулся. Час от часу не легче! На спине громадная шестилапая тварь с крестом во всё брюхо и такой ужасной мордой, что любой хищник покроется сединой и испариной одновременно! Жвала страшнее львиной пасти! " Где же Пау? Сожрала!- вспыхнуло в мозгу: " Паучка моего лесного, гад, слопал! Заглотил с потрохами! Тот даже пикнуть не успел! Сей час и меня!"
В груди похолодело. Сердце йокнуло, бешено забилось и предательски поползло в пятки. Разрывая от натуги мышцы, метнулся вверх, кувырок через голову и вниз!
Монстр вцепился мёртвой хваткой, всеми шестью лапами буквально обнял.
" Шас куснёт!"- полыхнуло в голове: " Огромные аспидно- чёрные когти так близко от горла! Как раз там, где набатом грохочет ярёмная венка! Колкий хитин на лапах больно царапает шкуру. Как горячо! Как мало воздуха! Лёгкие горят огнём! Хлопья пены на губах из белых становятся розовыми. А этот прильнул, как родной! Укусил или ещё нет? Страх, или сердце и правда сей час встанет? Тогда умрём вместе!"- решил скакун и начал стремительно набирать высоту.
Резко похолодало, и в не трезвую башку пробилась первая логичная мысль: "Надо в воду с головой, что б ему дышать было не чем! Я выплыву, а он отцепится!"
Рванул до какого-то водоёма. Как разглядел- ума не приложу?! Земля кружилась. Сердце бухало.
Нырнул с головой, чудом не убившись о дно или водную гладь. Почуяв свободу, сам не понял, как вновь оказался в небе! Летел, выжимая из испуганного тела все соки!
Рухнул где- то далеко в лесу. Ноги дрожали, лёгкие рвались сквозь рёбра. Дополз до кустов и потерял сознание. Проснувшись от пения птиц, долго ещё лежал, силясь встать. Тело не слушалось и болело. В голове набатом:" Жив! Жив! " Съел какой-то пучок травы и забылся тревожным полу- обморочным сном. К вечеру отпустило, но за каждым кустом мерещилась паучья рожа!
Вернулся дня через два скелет скелетом! Начал отъедаться, ждать учителя, первым делом, как поздоровался, рассказал ему всё.
Буян только мордой помотал:- Огромный крестовик, говоришь. Поздравляю, бестолочь! Это и был твой друг Пау! Просто он вырос. За последний год ты его пауком не видел, а я имел честь лицезреть. Внушительное зрелище! Поверь моему опыту, такого водицей не загубишь. А где, хоть, дело-то было?
Злыдня, всхлипнув:- Не помню. Захмелел я.
Седой жеребец с иронией:- Захмелел! -помолчал:- Ну, что я тебе скажу? Ты не умеешь пить. Искать - смысла нет. Пока ты отлёживался, он на месте не сидел, но и ждать не стоит. Я бы не вернулся. Не из- за тебя. Просто, новый мир. Интересно же!
Так оно и вышло. Когда до беспамятства ополоумевший дружок со всей дури башкой в реку кинулся, активно стремясь на дно, до пьяного Пау дошло: " Не признал! Захлебнемся же! Вот бестолочь!" И он разжал лапы.
Закрутила вода паучищу и потащила за собой. Где земля? Где небо? Перекинуться в человека не успел, что- то кряжистое больно ударило в бок. Коряга! Забрался и затих, стараясь высмотреть Злыдню. Куда там!
Мир не стоял на месте! Всё плыло и кружилось. Говорят, пауков не тошнит. Обычных, может, и нет, а нашего чуть пару раз на изнанку не вывернуло! Ближе к утру пару рыбок съел, да птицу -дуру, принявшую его за дохлятину, умял. Вроде, отпустило. Очухался, а дальше что?
" Если с коряги не слезать, то прямо к дому и вынесет. Река-то всего одна! Прямиком в паре метров от мыса и окажусь."- рассуждал он:" Только я же не абы кто- герой! А приползу побитой шавкой! Что ж мне теперь всю жизнь под боком у Мирша куковать? Да и не ищет ни кто. Пьянь эта конская с бодуна да со страху дороги не вспомнит, но Эш- Бог! Значит что? Сам могу решать, что дальше делать. А пирамидки-то с уроками где?" Зашарил лапами: " Вот они, родимые! Цел мешочек на поясе! Вода им не помеха. Раз самое дорогое со мной, то и думать не чего!"- облегчённо выдохнул Пау:" Слыхано ли дело, будущий вершитель судеб, а повидал всего ни чего?! Крестьянский двор да эльфийский мыс! Маловато для грозного владыки."
Обернулся человеком и к берегу. Хороший такой бережок! Галька, водой обкатанная. Дальше лесок виднеется. Совсем рядом от берега островок. А там! О, чудо! Избушка! Хотя... Её остатки. Без слёз не взглянешь! Земляночка скособоченная. Крыша дырявая. От дверей и окон одно название. Песка намело под самый подоконник. Драные сети флагами на ветру. Битые лодки черепашьим панцирем по всему берегу.
" Лихое пиратское логово!"- усмехнулся крестовик:" Человеку- ужас! Пауку- самое то! Не иначе и впрямь- судьба!"
Решил он и поплыл обживаться. С утречка рыбалка, вечером охота. Мясо съел, а шкуры куда? Стал в местном городке в лавку сдавать. Хоть, по весне они и не очень, но кабаньи, оленьи брали охотно. Остальное за бесценок. Жир барсучий опять же.
Как-то подковылял к нему дедок. А, может, мужичёк?! Толи в годах, толи от забот сутулый. Весь в морщинах.
-Добрый день, молодой человек. Вы же охотник?
Пау кивнул.
- Я местный лекарь Рун. Имя такое. Мне бы жирка барсучьего, сала медвежьего. Говорят мужики местные, пауков гигантских в лесу видели. Вот бы мне их яду! От змеиного тоже не откажусь. Вы не подумайте чего плохого, юноша! Исключительно в медицинских и алхимических целях! За жир, как обычно, а за яды золотом.
И скляночки под это дело в руку суёт.
Пау вежливо:- Обещать не могу. Везенье- дело такое...
Клерик:- Ну, да! Ну, да! Только вы уж постарайтесь. Деньгами не обижу.
"А почему бы и нет?! "- решил наш красавец: "Зверьё всё равно бьёт. Змеюку изловить пауку моего размера- дело плёвое, а самому в банку ядом плюнуть и того проще, так что сработаемся."
Платил Рун и правда щедро, куда, как больше пушных дел мастеров.
У ворья местного ушки на макушке! Давай парня выслеживать. Пронюхали про хибарку- наведались.
Что тут скажешь? Мясо- дрянь! Уж какое они дерьмо жрут, что на вкус такие мерзкие?! Не ведаю. Зайчик тот же или выдрочка куда вкуснее. Но, раз ума нет, не пропадать же добру! До заводи рукой подать. Душегубцу камушек паутинкой к ногам и на дно. Сомы с такого прикорма просто чудо! Жирнее не бывает!
А что разбойнички? Один ушёл- не вернулся. Другой отправился- без вести сгинул. Призадумались:" А парень-то не прост!"
С десяток молодцев решили навалиться скопом. Вернулся только один. Седой заикой. Страху натерпелся! Всё про каких- то гигантских тварей, дрожа, рассказывал. Вроде, паренёк их разводит, от того и яд сдаёт банками. Грабитель- то по нужде отходил, от того и жив остался. Остальные как в воду канули! Чудище то с коня ростом на него посмотрело и оскалилось. Он дёру! Правда? Нет ли? Проверять желающих не нашлось. А там ещё про меж лихой братии байки про магию пошли. Уж не колдун ли, отшельник какой? Ну, и плюнули. Себе дороже!
Герой наш не безрукий неумёха. У вечно неугомонных эльфов даже бездарь делу обучится. Они же всё время что-то строят! Во всё лез, всем интересовался. Как владыке простых вещей не ведать? Купил инструмент, занялся ремонтом. Но знать и уметь не одно и тоже. Все пальцы отбил пока домишко до ума довёл, все известные маты вспомнил.
Печь далась труднее всего, то коптила, то совсем гасла. Пришлось найти мастера и у него в помощниках бесплатно поработать. Мужик попался на редкость словоохотливый, а под винцо и хорошее мяско просто страсть какой разговорчивый. Пау звал его " наставник", тот раздувался от гордости и всё учил и учил. Дымоход, колосники, заслонки перестали быть загадкой.
Дней через десять ученик, подарив кабанчика, скорбно заявил:- Наука эта , ох, как не простая! Его скудного умишка не хватает понять сиё не лёгкое ремесло, от того он обратно в лес пойдет, охотой промышлать, что б доброе имя мастера не позорить.
Тот:- Это как так?
Пау:- Так вод ведь! Поставлю печь не путёвую, Начнут хозяева бранить, скажут:" Кто же его учил, такого безрукого? Раз ученик плохой, то, видать, и сам мастер некудышный!" Оно вам надо? Грех такого знатока порочить! Из меня всё равно толку не выйдет. Сам вижу!
Печник вздохнул глубокомысленно и важно так:- Не горюй, малец! Оно и правильно! Ремесло наше хитрое, не каждому по плечу!
На том и расстались.
Дальше к пакарю. Уж очень у него булочки хороши, а пирожки- пальчики оближешь! Умелец тот, тощий и сухой, как гвоздь, оказался мужиком обстоятельным:- Как это? Учить я тебя буду за деньги, а работать у меня ты станешь" за так"?! А жить на что? Скажут про меня :" Совсем совести нет! Ученик только что милостыню не просит!" Ты тут по молодости не выдумывай! Давай так: три дня здесь, два на охоте. Будет лишнее мясо- мне тащи. Порогов настряпаем. Я тебе с выручки денег дам, а за учебу вычту. А то " за так"! Удумал! Тоже мне!
Честно говоря, поначалу, он его вообще брать не хотел:- Мне конкуренты ни к чему.
Парень убедил:- Это не для продажи. Сирота я. Мамку в младенчестве потерял. Себе даже лепёху испечь не могу. Некому учить было. Здесь я не на долго. Денег подкоплю и в егеря. Мне лес милее, а там булочных нет. Что ж, мне остаток жизни без хлеба? Я же не в мастера! Хоть самому простому научиться бы! Показать-то некому.
Пекарь- человек не злой, крепко задумался:- Сирота говоришь... Тогда ладно, но без изысков!
Пау:- А пирожные?
И так это у него по- детски вышло, что мужик улыбнулся:- Ладно уж! Пару- тройку простеньких покажу.
И строго добавил:- Но не больше! Даже и не уговаривай!
Паучок:- Какой там больше! Мне бы это уразуметь!
На том и поладили. Руки у парня сильные. Ещё бы! У пауков лапы- это всё! Про выносливость насекомых говорить надо? То-то и оно! Тесто месил- залюбуешься! Правда, перебарщивал поначалу.
Мастер не зло ворчал:- Вот что за напасть! Опять камень камнем! У других и вполовину так замесить сил нет! А ты, как вцепишься, так до булыжника! Это же не шкуры мять! Что ты его, бедное, так мучаешь? Нежнее надо, что б упругость не теряло! Когда оно теперь поднимется?
Но работяжка наш старался очень. Булочник дивился:" Откуда только силы у парня берутся? Готов не спать, да и не спит толком! Другой бы свалился уже, а этот!"
Дней этак через пяток стал ему доверять хлеба печь, а там и пироги и булочки.
Мальчишка наш работал старательно. Узор на краюхе выкладывает и от усердия кончик языка высунул. Не сильно так, но заметно.
Булочник хмыкнул и спросил напрямую:- С остальной-то едой как? Можешь?
Пау честно:- Не -а. Только мясо или рыбу на костре.
-Горюшко ты моё! Одно слово- сирота!- Вздохнул учитель:- Видать. Охотники растили. Зверя бить научили, а кашу варить нет. Жил, пади, при трактирах. За еду полы мыл да шкуры мял. Руки-то жилистые, рабочие. А в походе что? Вестимо, свеженинка на костре, а больше- то и ничего! Налегке ходили, что ли?