Герр Ольга : другие произведения.

Желанная

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    осветленная.jpg
       Я отказалась от всего и отправилась в другой мир ради исполнения заветного желания. Но ведьма, что помогла мне пересечь границу миров, забыла предупредить о последствиях. Желание сбылось, но какой ценой! Я угодила в мир варваров и магии, мужчины здесь грубы и не считаются с мнением женщин. Теперь желаю не я, а меня. Но они не учли одного: я не средневековая женщина, я - жительница 21 века. И если я проиграю, то только любви.
       ЗАКОНЧЕНО. Купить книгу целиком можно ЗДЕСЬ
   Глава 1. Переселение
   Если и существует баба-яга, то выглядит она именно так: седые волосы космами спускаются на плечи, крючковатый нос с бородавкой, практически бесцветные глаза. Я словно угодила в сказку. Того и гляди, посадят на лопату и засунут печь. Вот, кстати, и она - стоит в углу.
   - Как звать-то? - голос старухи был под стать фольклорной внешности - каркающий, хриплый, но пахло от нее приятно - травами. И одета она была опрятно: светлое платье и цветастый передник совершенно не вписывался в образ старой ведьмы.
   - Анна, - пробормотала я.
   - О чем мечтаешь, Анна? - старуха усмехнулась беззубым ртом, указав мне на колченогую табуретку.
   Я с облегчением села. Потолки в избе низкие, приходилось пригибать голову, чтобы не задеть многочисленные связки трав, свисающие сверху. Теперь все волосы в траве, словно я с любовником резвилась на сеновале.
   Как меня сюда занесло? В магию, ведьм и прочую чепуху я не верю. Но когда человек в отчаяние, он готов на все. А я дошла до точки. Уже и не помню, у скольких врачей побывала, сколько процедур перепробовала. Все без толку. В последний визит репродуктолог отводила глаза и бормотала о том, что не всем можно помочь. Она так и не сказала это вслух, но я не тупая, поняла: я как раз из тех, кому помочь нельзя.
   Детей у меня не будет. Мне сорок два года. Позади с десяток Эко, проданная машина (на процедуры нужны деньги), куча долгов и одиночество. Родители умерли, личная жизнь не заладилась. Заветная мечта стать матерью оказалась несбыточной. Поэтому я здесь - в богом забытой деревне сижу напротив незнакомой старухи, надеясь, что она как-то все исправит. Люди говорят: старуха творит чудеса, а я отчаянно нуждаюсь в чуде.
   Сама не заметила, как рассказала все старухе. Словно на приеме у психолога побывала. Слова лились и лились из меня, вместе с ними лились слезы из глаз. Хотя я не собиралась плакать, более того считала унизительным демонстрировать свои слабости.
   Старуха слушала молча, кивала, а когда я умолкла, обошла меня несколько раз кругом и вынесла вердикт:
   - Безнадежно, - покачала она головой. - Не будет у тебя детей. Это тело не способно выносить и родить.
   - И что же мне делать? - в груди что-то оборвалось. Нить, связывающая меня с жизнью. Плечи опустились, я ссутулилась.
   - Сменить тело, - старуха ответила так, будто это что-то само собой разумеющееся. Будто каждый день сотни людей только и делают, что меняют тела. Раз - и новая обертка.
   Не знаю, почему в ту же секунду не ушла. Просто ноги не слушались. Старуха несла явный бред - в ее возрасте маразм обычное дело.
   - На что ты готова пойти ради своего желания? - прищурилась старуха, снова присаживаясь напротив меня.
   - Да на что угодно, - пожала плечами. - Мне терять нечего.
   - Откажешься от работы, друзей, от всего что знаешь и что тебе дорого?
   - Не велика потеря. Работа у меня такая, что могу ее делать, где угодно. Я - переводчик. А кроме пары подруг у меня и нет никого. Но у них семьи, дети. Вряд ли будут по мне скучать.
   - А ты по ним?
   - С этим я как-нибудь справлюсь.
   - Пути назад не будет. Это решение невозможно отменить, - предупредила старуха.
   Я кивнула, так как в горле пересохло. Странное покалывание в кончиках пальцев быстро распространилось на все тело. Это был не страх, а скорее предвкушение. Точно вот-вот произойдет что-то грандиозное.
   - У меня высокий тариф, - старуха заговорила как заправский бизнесмен, что не вязалось ни с ее образом, ни с обстановкой.
   - Я привезла деньги.
   Выложила из сумки на стол пухлую пачку налички, перетянутую резинкой. Ровно сто тысяч. Старуха забрала пачку и, послюнявив палец, пересчитала купюры.
   Это мои последние сбережения. Глядя, как старуха убирает деньги в карман на юбке, я испытала укол жадности. Куда она тратит деньги? Не похоже, что на дом. Изба давно покосилась и нуждается в ремонте. Крыша протекает, а половые доски местами сгнили.
   До того было жаль расставаться с деньгами, что я сказала:
   - Я слышала, у таких, как вы - людей с божьим даром - считается грехом брать плату за помощь.
   - Не сравнивай. Я не все. Другие дают иллюзию. Помашут руками над головой и говорят - ступай домой, милочка, все будет хорошо. Я ничего не говорю, я делаю.
  - И что вы сделаете? - я по привычку кусала губы.
  - Я дам тебе тело способное зачать и родить. А дальше уже сама.
   Я часто заморгала, переваривая услышанное. Не то, чтобы я была против, но за столько лет сроднилась с этим телом и менять его не планировала. Я обхватила себя за плечи, словно обнимая друга перед долгой разлукой.
   - Идем-ка, - старуха поманила меня пальцем.
   Мы вышли во двор. Моя провожатая шикнула на кур, и те разбежались с нашего пути. Встав посреди двора, старуха задумчиво крутилась вокруг своей оси, что-то высматривая. В итоге ее взгляд зацепился за колодец.
   - Ага, - улыбнулась она. - Кто бы подумал, что твой путь будет водным. Я-то полагала твоя стихия огонь. Внешность бывает обманчива.
   - Вы так решили из-за цвета моих волос? - я дернула себя за рыжий хвост. В молодости мои волосы можно было назвать огненным, но теперь они поблекли. Все со временем приходит в упадок и внешность прежде всего. В уголках глаз уже залегли морщины, фигура оплыла из-за приема гормональных. Сейчас вряд ли кому-то придет в голову назвать меня красавицей, а ведь раньше от ухажеров отбоя не было.
   - Чем болтать, лучше помоги, - старуха уперлась руками в деревянную крышку, накрывающую колодец.
   Вдвоем мы кое-как сдвинули ее в сторону, а потом и вовсе сбросили на землю. Изнутри дыхнуло сыростью, но пахло вовсе не водорослями, а чистой родниковой водой.
   - Что видишь? - поинтересовалась старуха, имени которой я так и не спросила. Все не до того было.
   - Колодец с водой.
   - А ты приглядись, посмотри глубже.
   Я послушно склонилась над колодцем. Вода плескалась далеко внизу. Расстояние до нее превышало мой рост - метр семьдесят. Глубокий, видать, колодец. От воды поднимался холод. Если она родниковая, то должна быть ледяной. От глотка такой сводит зубы, а в животе появляется ощущение, будто съел Арктику.
   - Что видишь? - переспросила старуха.
   - Блики на воде, - откликнулась я, но осеклась на полуслове.
   Причудливый танец солнечных бликов сложился в поразительно четкую картину: кровать с тяжелым тканым балдахином и кистями, на ней двое - мужчина и женщина. Он похож на медведя. Бородатый, грудь и руки покрыты густой порослью. Хоть и лежит, чувствуется, что рослый, а плечи шире моих раза так в три.
   Она похожа... на меня. Это странно и неестественно. Но в девушке определенно есть что-то от меня. Правда, она моложе лет на двадцать. Ее можно принять за мою младшую сестру.
   Они спят. Причем он по-хозяйски забросив на нее руку. Что-то подсказывает: это не случайные любовники. Скорее, муж и жена.
   Я так увлеклась видением, что совсем забыла, где я и с кем, а потому толчок в спину оказался полной неожиданностью. Пальцы вцепились в камень, но соскользнули. Я полетела головой вниз в колодец.
   Последнее, что услышала, слова старухи:
   - Перерождение не дается легко. Чтобы родиться заново, перво-наперво надо умереть.
   Вода поглотила меня сразу и целиком. Я расставила руки в надежде нащупать стены колодца - не так уж он широк - но пальцы схватили пустоту. Стен не было, как не было и дна, от которого можно оттолкнуться и всплыть. Повсюду лишь ледяная вода. Куда подевался колодец?
   Ноги свело судорогой, я практически их не ощущала. Борьба за жизнь закончилась так же быстро, как началась. Прежде чем захлебнуться, я почувствовала на губах соленый привкус моря. Но разве в колодце не пресная вода?
   Это вряд ли возможно, но из колодца я как будто угодила прямиком в открытое море. Если быть точной в холодное и недружелюбное северное море. Увы, это знание не облегчило моей участи.
   * * *
  - Аааааа!
   Я пришла в себя от вопля, терзающего уши. Первое, что увидела - балдахин. Тяжелый, с кистями. Я лежала на спине. На кровати. Где же море? Где вода?
   Испуг подбросил меня вверх - я резко вскочила на ноги. Голова закружилась от стремительного движения.
   - Ааааа!
   Вопль все продолжался, и я поискала его источник. Орала молодая девушка, одетая словно жительница средних веков.
   - Ааааа, - от страха я завопила вместе с ней.
   Девушка на что-то указывала дрожащей рукой.
   - АААААА, - заорала я вдвое громче, посмотрев в том направлении.
   На кровати, с которой я вскочила секунду назад, в луже крови лежал мужчина. Из груди у него торчал кинжал.
  
   Продолжение 05.10
  
   Глава 2. На новом месте
   К старухе я приехала утром, сейчас была ночь. В комнате царил полумрак. Детали интерьера едва проступали в сумерках, но я отчетливо видела огромный кинжал - настоящий тесак. Его рукоять украшали узоры и камни. Словно пик горы он торчал вверх. Острие глубоко вошло в грудь мужчины, пригвоздив его к матрасу.
   Я узнала мужчину мгновенно. Он был в том видении, в колодце. Лежал рядом с девушкой, похожей на меня. Настоящий медведь. Теперь уже мертвый медведь. Алая лужа, что растеклась под ним, пропитав простыни, не оставляла в этом сомнений. Я не врач, но очевидно, что после такой потери крови не выжить. Остро пахло алкоголем. Но и я, и девушка были трезвы. Запах шел от покойника. Похоже, его последний вечер удался.
   Девушка, наконец, закрыла рот, и комната погрузилась в благословенную тишину. Сама я уже сорвала горло и замолчала.
   Меня бил озноб. То ли от пережитого стресса, то ли от холода. В комнате было морозно. Аж пар изо рта шел. А на мне только тонкая сорочка. Джинсы и футболка куда-то подевались. Должно быть, меня вытащили из колодца и переодели. Причем давно - волосы уже просохли. Я взглянула на девушку в поисках ответов, но она была слишком напугана и понимала, что происходит, не больше моего.
   Облизнув губы, я ощутила на них солоноватый привкус. Значит, не показалось, вода в колодце действительно была морской. Откуда она в деревне в центральной части России?
   Из коридора донесся топот нескольких ног. Кто-то услышал наши вопли и торопился на помощь. Секунды не прошло, как дверь в комнату открылась, ударившись о косяк. Громкий бух, и мы с девушкой одновременно вздрогнули.
   Вошли двое мужчин с масляными лампами в руках и старуха. Я непроизвольно дернулась к ней, решив, что это моя мучительница, но быстро поняла свою ошибку. Ничего общего между пожилыми женщинами не было. У этой царственная осанка, волосы даже посреди ночи заплетены в косу и уложены вокруг головы, да так умело, что ни одна прядка не выбилась. Хотя ей никак не меньше семидесяти, двигалась она с грацией присущей молодым. На ум приходило всего одно прилагательное - величественная. Она явно играет здесь не последнюю роль.
   Мужчины почтительно расступились, пропуская женщину к кровати. Она взглянула на покойника, и ее губы дрогнули. Только это едва уловимое движение выдало наличие у нее эмоций. В остальном ее лицо было также непроницаемо.
   Повернувшись ко мне, женщина осмотрела меня с головы до ног. Я тоже склонила голову, взглянуть на себя, и увидела, что белая сорочка покрыта бурыми пятнами крови. Тошнота подступила к горлу. Мужчину убили, когда я спала рядом. Повезло, что меня пощадили. Что за ужас здесь творится? И почему все так странно одеты, а вместо электричества масляные лампы? Я что угодила в секту чокнутых любителей старины?
   - Арестовать! - женщина указала на меня крючковатым пальцем.
   Я попятилась от надвигающихся на меня мужчин. Бежать и сопротивляться бесполезно. Эти две горы скрутят меня, пикнуть не успею.
   Мужчины взяли меня в кольцо и под руки вывели в коридор. Ушли мы не далеко. Буквально до соседней комнаты, куда меня грубо втолкнули и закрыли дверь. Я осталась одна, но сильно не обольщалась - дверь наверняка сторожат.
   Желая это проверить, присела на корточки и заглянула в замочную скважину. Ну точно, стоят. Два истукана. Мимо них не прошмыгнуть. Может, окно? Я оглянулась. Таковое имелось, хотя больше походило на щель в стене.
   Выглянув в окно, первым делом обратила внимание на странное стекло: мутное, из кусочков, соединенных между собой. Можно подумать, люди разучились делать нормальные, большие стекла. Но потом я перевела взгляд на пейзаж, и он меня так потряс, что я, забыв обо всем, на добрых пятнадцать минут застыла изваянием.
   Комната располагалась на уровне второго этажа. С одной стороны до самого горизонта простиралось море, с другой - пологая равнина. Там где море и равнина встречались, земля обрывалась вниз отвесным каменным склоном. Из воды то и дело торчали острые пики скал. Вздумай корабль подойти к береги, разобьется о рифы.
   Темные волны бились о берег, пенясь и разбиваясь на сотни брызг. Растительности практически не было. Лишь редкие чалые кустики прорастали между серых камней.
   Небо сверкало звездами, но, сколько не вглядывалась, луны не заметила. Ее словно не существовало. Именно ее отсутствие, а вовсе не северное море, убедило меня в том, что я очутилась далеко от дома. Так далеко, что вряд ли когда-нибудь вернусь. Как там говорила старуха - пути назад нет? Я впервые поверила в ее слова и перестала считать их сказками старой женщины.
   Но как же я на нее зла! Не нашлось, что ли, другого способа исполнить мое желание? Она могла хотя бы предупредить, что меня ждет. Вдруг я бы отказалась? И прожила остаток жизни, так и не узнав радости материнства... Замкнутый круг.
   Лишь отвернувшись от окна, я смогла думать. Женщина, приказавшая меня арестовать, говорила не на русском, а на странном диалекте, напоминающем англосаксонский. Я - переводчик, владею английским в совершенстве, а еще французским и испанским. И все же приспособиться к языку будет не просто. Слишком он древний. Пока говорят медленно, еще улавливаю суть, но если затараторят или попадется кто-то глотающий окончания, я поплыву.
   Но это полбеды. Гораздо хуже, что меня заподозрили в убийстве. И, в общем-то, было за что. Мы с убитым спали в одной постели. Моя одежда в его крови. Основная улика против меня - я жива. Будь убийцей кто-то посторонний, с какой стати ему щадить меня? Получается, я либо сама убила, либо состою в сговоре.
   Вот такая неприятная ситуация. И совершенно непонятно, где я, как здесь очутилась и что теперь делать.
   Из окна не выбраться - внизу только скалы и смерть, и я осмотрела комнату в поисках других путей отступления. Каменные стены, ничем не прикрытые. Грубая мебель - кресла из чистого дерева, на сиденьях лежат подушки, чтобы хоть как-то их смягчить. Камин, у которого шкура животного. Я поторопилась к последней. Если еще хоть минуту простою босыми ногами на ледяном полу, заработаю цистит.
   В камине потрескивали дрова, это был единственный источник тепла и света. Я присела рядом с огнем и протянула к нему руки в попытке согреться. Есть у меня догадки насчет того, куда я угодила, но они настолько фантастические, что в них сложно поверить. Не один человек в здравом уме не поверил бы. Путешествие во времени? Или сразу в параллельную реальность? Звучит как бред. А я вроде не сошла с ума, так что решила до последнего цепляться за надежду все логически объяснить.
   Меня вытащили из колодца, после чего отправили в больницу. Я была так плоха, что русские медики не справились, и меня перевели в клинику за границей. Например, в Норвегию. Не знаю, есть ли у них крепости, но северное море вроде есть. Только это какая-то странная больница и персонал с приветом...
   Как ни крутила пазлы, картинка не складывалась. Больниц с подобным уровнем антисанитарии не существует. Да и с каких пор в медицинских учреждениях пациенты спят по двое на койке?
   Надеюсь, я лежу в коме, и мне все это мерещится. Потому что это явно не мое тело. Я не видела себя в зеркале, их не было поблизости, но руки точно не мои - слишком молодые. И ноги, покрытые редкими светлыми волосами. Я вообще-то слежу за собой. К тому же у меня тридцать девятый размер, а у этих ног максимум тридцать седьмой. И вот это - тело не мое - ужасало сильнее всего. Как такое возможно? Куда подевалась бывшая хозяйка? Где теперь 'прежняя я'?
   Дверь открылась неожиданно, впуская уже знакомую пожилую женщину и двух мужчин. Те встали у порога, а незнакомка подошла ко мне. Я поднялась на ноги. Мы с женщиной были одного роста, но она как будто смотрела на меня сверху вниз.
   - Ты убила моего сына, - заявила женщина.
   Она говорила медленно, четко проговаривая слова. Понять ее не составляло труда. Но сама я не спешила открывать рот. Сперва получше ознакомлюсь с местным диалектом.
   - Как ты посмела поднять руку на мужа?
   Муж? Вот так новость. Оказывается, я уже и женой побыла, и успела стать вдовой. Закралась непрошенная мысль: может, правда я убила? То есть не совсем я, конечно, а та, что была до меня. Вот это я попала.
   - Тебя будут судить, - заявила старуха, видя, что я молчу. - Я велела не поднимать шум. Крепость осталась без тойона, - последнее слово не поняла, но предложила, что это звание. Убитый занимал важное место в здешней иерархии.
   - Его смерть сулит беды, - говорила, между тем, женщина. - Хватает тех, кто хочет занять его место. Чем позже узнают о смерти Вилфреда, тем лучше для всех.
   Она уже обращалась не ко мне, а к тем двоим, что пришли вместе с ней. Мужчины кивнули в ответ. На моих глазах зрел заговор с целью скрыть убийство. Только для меня это ничего не меняло.
   Вилфред - я мысленно повторила имя убитого. Оно никак не отозвалось в сердце. Он был мне чужой. Горевать о незнакомце не получалось. Это плохо. Отсутствие слез по мужу истолкуют не в мою пользу.
   - Твою судьбу решат позже, - напоследок сказала, как выяснилось, моя свекровь. - Как только соберется мирный совет.
   Меня снова оставили одну, но ненадолго. Вскоре пришла женщина лет тридцати. Она была замкнута и тиха, и одета не так хорошо, как мать убитого. Видимо, прислуга.
   Женщина помогла мне смыть кровь и переодеться. Первой чистая сорочка, потом нижнее платье из тончайшей шерсти и, наконец, кафтан с расшитым поясом. Волосы мне заплели в косу, обернув ее вокруг головы - копия прически моей свекрови.
   Я молча подчинялась служанке, а сама обдумывала побег. То, что отсюда надо бежать, не сомневалась. Я видела в глазах матери убитого свой приговор: однозначно смерть. Помилованием там и не пахнет. Как, впрочем, и состраданием. Я не могу ее винить. Все-таки погибший был ее сыном. Как женщина, я ее отлично понимала.
   За окном рассвело, но освещение почти не изменилось. Тучи закрывали солнце, а узкое окно не пускало свет в комнату. Унылое место. Нет, точно надо поскорее уносить ноги. Мне бы только выскользнуть в коридор, а там... Додумать эту мысль не успела - дверь снова распахнулась. Я обернулась на звук и застыла. В комнату вбежал мальчик лет трех. У него были кудрявые рыжие волосы и синие глаза, а еще милые ямочки на щеках. Они появились, когда ребенок мне улыбнулся.
   - Мама! - малыш протянул ко мне руки и шагнул навстречу.
   Осознание прошибло меня молнией: старуха выполнила свою часть сделки. Я - мать. В то же мгновение я поняла, что никуда не сбегу. Просто не смогу. Никогда и ни за что не брошу сына.
   Едва наши взгляды встретились, и с губ ребенка слетело заветное 'мама', я пропала. Все мое 'я' отозвалось на этот призыв. Я не помнила, как рожала этого мальчика, я не растила его, но все равно была его матерью. Он - часть того тела, в котором сейчас нахожусь. Эта связь незрима, но прочна. Я явственно ее ощутила. Если есть память тела, то это она.
   Я упала на колени и развела руки. Ребенок тут же бросился в мои объятия. Прижимая его к груди и гладя по шелковым волосам, я плакала.
   - Какой же ты красивый, какой славный, - шептала, покрывая его лоб, глаза и щеки поцелуями. - Мой мальчик, мой малыш.
   - Ивар! - окрик заставил дернуться нас обоих. Вслед за ребенком в комнату вошла дородная женщина лет пятидесяти. - Кому я велела не покидать детские покои? Простите, миледи, - это уже ко мне, - не уследила.
   - Что вы, - ради такого дела я рискнула заговорить. - Я рада, что он пришел. Можно он немного побудет со мной?
   Женщина смутилась:
   - Как вам будет угодно, миледи. Кто я такая, чтобы спорить с вами.
   Итак, мое положение прояснилось. Я - жена (теперь уже вдова, но об этом еще никто не знает) некоего тойона. Сложно сказать, насколько велики мои полномочия, но слуги подчиняются. По крайней мере, их женская часть. Мужчины же выполняют приказы свекрови. Она пользуется большей властью, чем я. Именно ее следует опасаться в первую очередь. К тому же она ненавидит меня. Чтобы это понять, не надо обладать особой проницательностью.
   Но, несмотря на все свалившиеся на меня неприятности, я наслаждалась новой ролью. Мы с малышом играли и смеялись до упаду, пока няня не сказала, что Ивару пора обедать. Я отпускала его неохотно, вбирая в себя любовь ребенка, как губка - воду. Кто знает, увижу ли его еще?
   Чуть дверь за няней и мальчиком закрылась, как я потребовала у служанки зеркало. Оно отличалось от привычных. Бронзовое, с резной рамой и ручкой. Отражение получилось неясным и искаженным, но мне хватило.
   На вид мне лет двадцать. Неожиданное омоложение. А еще я сбросила килограмм пятнадцать, не меньше. Новое тело было стройным и гибким. Я и в лучшие годы не могла похвастаться столь тонкой талией и длинными волосами.
   Внешность походила на мою, и я не испытала шока, не узнав свое отражение. Но главное - это тело способно рожать. Оно уже произвело на свет сына и в состоянии выносить других детей.
   Мое заветное желание исполнилось. Остался 'сущий пустяк' - выжить.
  
   Продолжение 7.10
  
   Глава 3. Мирный совет
   Желая себя занять - от безделья в голову лезли пугающие мысли о грядущем суде - я заговорила со служанкой.
   - Как тебя зовут? - спросила.
   - Мое имя Руна, миледи, - она говорила, опустив глаза в пол.
   - Кто ты и откуда?
   - Я родом из Ригия. Это на юге от Ибрии.
   Незнакомые названия мало что мне сказали, но представление о мире дали. В первую очередь о том, что этот мир не мой.
   - Как ты сюда попала?
   - Морем, - прошептала она.
   - Похоже, здесь все, так или иначе, прошли этим путем, - вздохнула я, вспомнив колодец с соленой водой, который оказался вовсе не колодцем.
   - Мой корабль разбился о скалы, - Руна кивнула на окно. - Я выжила и стала рабыней.
   Я поежилась, представив, через что она прошла. Не хотела бы я очутиться на ее месте. Мне стало жаль ее, в какой-то степени мы обе здесь заложницы.
   Я присмотрелась к женщине. У нее были черные волосы и смуглая кожа. Тогда как у местных, включая меня, волосы с рыжиной, а кожа - светлая.
   - Расскажи о родине, - попросила я Руну. Такой шанс узнать о мире хоть малость грех упускать.
   - В моей стране много солнца, - она мечтательно прикрыла глаза, - и света. Люди там улыбаются и смеются.
   - Похоже, это отличное место.
   - Так и есть, - кивнула Руна.
   - Скучаешь?
   Она как-то странно на меня посмотрела, словно я шпион, выведывающий тайную информацию. Следующие слова Руна произнесла совсем другим тоном - слишком серьезным и сухим:
   - Что вы, миледи, я счастлива, что попала в Ибрию. Теперь это мой дом, и я люблю его.
   Сказанное от начала до конца было ложью. Но кто я такая, чтобы спорить?
   - Ты много где бывала в Ибрии? - спросила о другом.
   - Только здесь - в крепости рода Арвид. Такие, как я, не путешествуют. Какой в этом смысл? Чем другие крепости отличаются от нашей? Да и опасно это. Кланы воюют между собой с тех пор, как не стало короля.
   Я не дышала, так заинтересовал меня рассказ. Столько информации в паре предложений! Особенно привлекла история о короле, но услышать ее в этот раз не довелось.
   В дверь постучали. Впервые за все время. Прежде все только и делали, что входили без спроса. Явился слуга с обедом. Еда была простой: овощное рагу, немного мяса, кажется, кролика и чай из трав. Все без соли и сахара. Очень пресно.
   Я едва притронулась к пище. Из-за волнений кусок в горло не лез.
   - Вы недовольны, миледи Алианна? - спросила Руна.
   - Как ты меня назвала?
   - Вы не запрещали произносить ваше имя, - изменилась в лице служанка.
   - Конечно, не запрещала, - поспешила ее успокоить, а то еще лишится чувств. - Но лучше зови меня Анна. Мне так больше нравится.
   - Миледи Анна, - послушно повторила Руна.
   Удача, что мое старое имя пусть и частично совпадает с новым. Если выживу, постепенно переучу всех на новый лад.
   Ближе к вечеру за мной явились. Те самые молчаливые двое, что сторожили меня с тех пор, как я очнулась в кровати с трупом. Они куда-то повели меня. Пока шли, я осматривалась, но глядеть было особо не на что. Кругом камень. Стены, пол, потолок - все из него. Серый или коричневый. Гладкий от времени, а еще холодный. Местами покрытый инеем.
   Шаги отдавались гулким эхом, разносящимся далеко, и это притом, что обувь из мягкой кожи. В редких залах, которые мы миновали, было чуть веселее. Присутствовала мебель - обычно столы да лавки. И обязательно камины. Они сердце любой комнаты. Источник тепла и света.
   Навстречу часто попадались люди. Кто-то одет попроще, кто-то побогаче. Но и те, и другие приветствовали меня поклоном. Судя по тому, как люди вели себя со мной, от них скрыли, что меня подозревают в убийстве мужа. Но о самой смерти уже известно. Повсюду печать скорби - на лицах, на черных скатертях, что накрывают столы, на приспущенных знаменах. Скрыть убийство не удалось, как свекровь не старалась.
   Мы прошли длинным коридором с рядом горящих на стенах факелов, через ряд помещений, в одном из которых жарили свинью прямо в камине. И, наконец, прибыли в зал со стульями. Кроме них здесь ничего не было. Внимание привлекала разве что одна из стен, а точнее ее отсутствие. Стену заменяли колонны, за ними - обрыв и море. Этакая средневековая веранда. Только прогулять по ней совсем не тянуло. Отсутствие перил и ледяной ветер на корню убивали желание полюбоваться видом.
   Одиннадцать стульев со спинками выше человеческих голов стояли в ряд по стене напротив колонн. На спинки накинули синие знамена с изображением медузы. Под рисунком шла надпись: 'Быстрый и смертоносный'. Герб и девиз.
   На стульях сидели одиннадцать мужчин в возрасте, перед ними стояла мать убитого. Других свидетелей не было. Меня тоже поставили лицом к старейшинам. Суд начался.
   Первой взяла слово мать погибшего. Она выступала в качестве прокурора:
   - Я - Гунхильда дочь Зигмунда, жена Альфа, мать Вилфреда, Торвальда и Давена, обвиняю Алианну дочь Освальда, жену Вилфреда, мать..., - она все говорила и говорила, перечисляя имена. Исключительно мужские. Складывалось впечатление, что женщин в этом мире не существует. Или они не считаются людьми, достойными упоминания.
   Наконец, она перешла к сути:
   - В том, что она убила моего старшего сына Вилфреда, тойона этой крепости, главу рода Арвид.
   На этом моменте я навострила уши. Вот и раскрылась тайна звания 'тойон' - это глава крепости. Похоже, я была женой местного начальника. Ключевое слово 'была'.
   - Она зарезала его во сне, как скотину, - свекровь злобно на меня покосилась. - В то время как он спал и был беззащитен пред ней.
   Гунхильда ничего не забыла упомянуть: и то, что я была наедине с мужем в спальне, и то, что мои руки испачкались в крови мужа. Уверенность, с которой она обличала меня, не оставляла шансов на оправдание. Я видела по лицам судей: они согласны с обвинением.
   - Что скажешь на это, женщина? - я не сразу сообразила, что старец в центре обращается ко мне.
   - Невиновна, - заявила, выпрямив спину до хруста в позвоночнике.
   - Твои оправдания.
   - Я любила мужа. Мы много лет прожили в браке, я родила ему сына, - я надеялась, что не ошиблась в предположениях о жизни 'прежней меня'. - Муж обеспечивал меня всем, что я пожелаю. Я была хорошей женой. Зачем мне убивать его?
   - Но тойон Вилфред, между тем, мертв, - заметил старец. - Как это возможно?
   - Кто-то пробрался ночью в нашу спальню и зарезал его, пока я спала рядом. Он нарочно оставил меня в живых, чтобы подозрение пало на меня. Я крепко спала и проснулась, лишь когда закричала служанка. Почему вы не подозреваете ее? Зачем она пришла в спальню?
   - Она явилась разбудить тойона, как он велел накануне, - отмахнулась свекровь.
   - Может и так, - согласилась я. Спасая себя, подставлять незнакомую девушку не хотелось. Сама как-нибудь выкручусь. - Но она зашла в спальню без препятствий, а значит мог войти и убийца.
   Старцы погрузились в раздумья, пока Гунхильда сверлила меня неприязненным взглядом. Она не ожидала, что я выступлю в свою защиту? Что ж, я полна сюрпризов и определенно не собираюсь сдаваться без боя.
   Пока старцы совещались, Гунхильда шепнула мне:
   - Не надейся выкрутиться, тебя признают виновной, и я буду просить о праве лично столкнуть тебя со скалы. Как мать убитого, я имею на это право.
   Она покосилась на якобы веранду, и я вдруг догадалась, для чего она здесь. Стену снесли вовсе не ради морских красот. Это самая настоящая плаха. Если судьи выносили обвинительный вердикт, его тут же приводили в исполнение - скидывали преступника в море. И не надо далеко ходить. Очень удобно.
   Послушать Гунхильду: я из этого зала уже не выйду. Не верилось, что моя новая жизнь закончится так бесславно.
   Но узнать вердикт судей сегодня не довелось - в зал вбежал запыхавшийся мальчик. Он говорил быстро, сбиваясь из-за отдышки, я не разобрала ни слова. Только не надо владеть языком, чтобы понять: случилась беда.
   Все вскочили с мест, заметались, и только я вздохнула с облегчением. Вынесение приговора откладывается. Чтобы там не стряслось, я этому рада.
   Вскоре хаотичное движение приобрело направленность - люди устремились к выходу. Я в том числе. Что-то будто толкало меня в спину, и это было не простое любопытство. Я обязана быть там, со всеми. Откуда-то знала, что это важно, а главное поможет мне. Я списала странные ощущения на память тела и доверилась ему. Другого союзника все равно нет.
   Вслед за Гунхильдой вышла на грязный двор, где земля от сырости превратилась в месиво. Поднялась вместе с ней по каменной лестнице на стену, откуда открывался вид на подъездную дорогу к воротам.
   Рва не было, и всадники, вызвавшие переполох, подъехали к воротам. Их было четверо, но вдалеке виднелось еще как минимум пятьдесят наездников. Я плохо разбираюсь в военном деле, но даже мне ясно, что нас берут в осаду и, возможно, скоро будет штурм. Но прежде начались переговоры.
   Вперед выехал всадник с накинутым на плечи меховым плащом. Капюшон скрывал его лицо, но мне хватило вида плеч. Передо мной воин. И сильный. Плащ зрительно увеличивал и без того мощную фигуру, и я почувствовала себя маленькой и жалкой. А ведь мужчина пока по ту сторону ворот. Что будет, если он войдет в крепость?
   - Гунхильда, - мужчина приблизился к воротам и ударил в них кулаком. Мне показалось, стены содрогнулись. - Открывай, старая ведьма. Я знаю, что Вилфред мертв.
   - Кто тебе донес, Торвальд? - выкрикнула свекровь, свесившись со стены, высота которой была метров пять. Переговариваться и даже видеть друг друга можно без проблем.
   Мужчина снял капюшон и запрокинул голову:
   - Не все люди так верны тебе, как ты думаешь.
   Я с интересом рассматривала незнакомца. Его щеки покрывала щетина, но даже она не скрадывала острых скул. Глаза чуть раскосые, внимательные как у хищной птицы. У него были выбриты виски и затылок, в каштановые волосы кто-то вплел синюю ленточку. Точнее когда-то лента была синей, сейчас цвет едва угадывался, и я скорее почувствовала, что она синяя - под цвет его глаз - чем увидела.
   В мужчине чувствовалась стать. Он не простой переговорщик. Не удивлюсь, если всадники подчиняются ему.
   И тут он заметил меня. Его взгляд выхватил меня из толпы на стене и уже не отпускал, словно я животное, угодившее в силки. Я вцепилась в камень, чтобы не упасть, так резко закружилась голова.
   - Алианна, - губы мужчины растянулись в улыбке, но ее нельзя было назвать приветливой. Он походил на охотника, засекшего добычу. - Прикажи открыть ворота. Это в твоих интересах.
   Я молчала, не зная, что ответить. Теперь на меня смотрел не только воин за стеной, но и те, кто стоял рядом. Они как будто чего-то ждали. Неужели моего решения?
   - Я знаю, что старая ведьма приготовила для тебя. Не пустишь меня и погибнешь. Я клянусь, что ни тебя, ни твоего сына не тронут.
   При упоминании Ивара сердце болезненно сжалось. Его судьба тревожила куда больше моей собственной.
   Я лихорадочно соображала. Рядовые жители крепости в курсе смерти ее хозяина, но им не сказали, что в убийстве обвиняют меня. Для них я вдова господина. Мое слово имеет вес. Как я решу, так и будет. Мужчина за стеной не просил бы меня открыть ворота, если бы не знал, что я могу это сделать.
   Я понимала, что он представляет угрозу и немалую. Но выбирать приходилось меньшее из зол. Свекровь убьет меня при первой возможности. По ее мнению я лишила жизни ее сына. А незнакомец обещал неприкосновенность.
   Где-то я читала, что в стародавние времена честь была превыше всего. Если мужчина дал слово, он держал его до последнего. Хотелось верить, что здесь действуют те же законы.
   - Не вздумай, - Гунхильда уловила мой настрой. - Если впустишь его, он превратит нашу жизнь в кошмар.
   - Но я хотя бы буду жить, - заметила на это.
   - Я знаю его лучше других. Он все-таки мой сын. И я говорю тебе - не открывай ворота. Уж лучше смерть, чем то, что он сделает с нами.
   От удивления я чуть не свалилась со стены. Вот так новость. Это не просто воин, а мой деверь. Что он за человек, если родная мать советует не пускать его? Может, она страшится, что у нее отнимут власть? Ладят мать с сыном или нет - мне какое дело? Я просто хочу выжить.
   Я пригляделась к свекрови. Будь в ее глазах страх, ни за что бы не приказала открыть ворота. Но его там не было. Злость, ненависть, старые обиды - все присутствовало, но сына она не боялась, и я сочла ее слова желанием меня запугать.
   - Я выбираю жизнь, какой бы она ни была, - с этими словами кивнула воинам у ворот, чтобы открыли.
   Мужчина за стеной победно улыбнулся. Увы, я не разделяла его радость. Ощущение, что совершаю ошибку, все разрасталось, пока не захватило меня целиком. Но что-то исправить было уже поздно - захватчики вошли в крепость.
  
   Продолжение 9.10
  
   Глава 4. Военный совет
   Гунхильда покинула крепостную стену в ту же минуту, как механизм, отпирающий ворота, пришел в движение. Я тоже не задержалась. Страх гнал меня прочь.
   Едва войдя в главное здание, наткнулась на Руну. Женщина была бледнее пены на волнах и тряслась, словно припадочная. Но она вышла из комнаты, чтобы встретить меня. Вот это отвага.
   Схватив за руку, Руна потянула меня к лестнице и вскоре привела в спальню.
   - Переждем здесь, миледи Анна, - сказала она, подперев дверь креслом. Откуда в хрупком теле столько силы?
   - Что переждем? - уточнила я.
   - Захват крепости.
   - Какой же это захват? Мы сами открыли ворота. Считай, сдались.
   - Все так, - кивнула Руна. - Но наемники обязательно это отпразднуют.
   - Звучит так, будто это не праздник, а оргия какая-то.
   Служанка передернула плечами. Живя в крепости, она явно повидала такие вот праздники, от того и не хотела в них участвовать. Я не возражала. Руне лучше знать, как вести себя в подобной ситуации.
   Из окна в моей комнате было видно лишь море, и я понятия не имела, что творится сейчас во внутреннем дворе. До слуха долетали отдаленные звуки: крики, лязг металла, обрывки песен, нетрезвые голоса - до крепости добрались остальные всадники.
   Пару раз в комнату пытались войти. Ломились в дверь словно быки, таранящие забор. Тогда мы с Руной хватались за руки и, зажмурившись, каждая молилась своему богу.
   Нам посчастливилось - кресло выдержало. Трещало, гнулось, но не позволило двери открыться. Кому-то повезло меньше. Я слышала визг девиц, которых вытаскивали из комнат, и пьяный смех мужчин, довольных развлечением. Но со временем и то, и другое переходило в сладостные стоны. Не похоже, что кто-то остался в накладе.
   Постепенно звуки стихали, отдалялись, сосредоточиваясь где-то под нами на первом этаже. И чем тише они звучали, тем сильнее я нервничала. Буквально сходила с ума от беспокойства за Ивара. Будучи не в состоянии усидеть на месте, нарезала круги по комнате. В итоге не выдержала - бросилась к двери, отодвигать кресло.
   - Нет, миледи, не делайте этого, - Руна кинулась мне наперерез.
   - Там мой сын, - сказала ей. - Ты должна понять.
   Она поняла. Я видела это по глазам. Отступив, Руна понурила голову.
   - Как уйду, снова подопри дверь, - велела я ей. - Не пускай никого кроме меня.
   Я не просила служанку пойти со мной, хотя она могла подсказать устройство крепости. Но ее страх был слишком велик. Она бы скорее выпрыгнула из окна, чем вышла из комнаты.
   Коридор встретил тишиной и разрухой. Двери в большинство комнат стояли распахнутыми настежь. Проходя мимо, я лишь раз заглянула внутрь и наткнулась на служанку в разодранном платье. Она спала на полу в объятиях голого мужчины. Оба выглядели довольными.
   В крепость проник разврат и безнаказанность. Они гуляли по коридорам как полноправные хозяева. Разумнее было и дальше отсиживаться в комнате. Те, кто забаррикадировался, находились в безопасности. Мне на пути попадались закрытые двери. Кажется, я даже слышала, как испуганно за ними дышат обитатели крепости.
   Но что если за одной из открытых дверей мой сын? Что если я нужна ему? Материнский инстинкт толкал меня вперед. Та, что была до меня, обожала своего мальчика, я ощущала это каждой клеткой нового тела. Она бы скорее погибла сама, чем позволила причинить ему вред. А еще она была сильной и смелой. Не то что я.
   В крепости слишком помещений, а я не понятия не имела, где детская. Поэтому просто шла на звук, рассудив, что надо отыскать того, кто обещал неприкосновенность мне и сыну. Пусть держит слово.
   Но прежде чем я нашла его, нашли меня. Я как раз достигла зала для пиршеств - назвала его так из-за множества столов и лавок, а также гуляющего здесь народа - когда кто-то схватил меня сзади.
   Я взвизгнула и дернулась, но мой протест проигнорировали. Незнакомый мужчина втащил меня в зал совсем как дикарь - за волосы и швырнул на стол. Я приложилась боком об угол, аж ноги подкосились, а перед глазами замелькали разноцветные круги.
   Не дав мне опомниться, мужчина развернул меня к себе и снова толкнул к столу. На этот раз спиной. Я не устояла и повалилась на столешницу, а мужчина уже задирал подол платья, пока его губы присосались к моей шее. Борода кололась и щекотала, но было до смеха. Мужчина был мертвецки пьян. Едва ли он соображал, что делал.
   Он навалился на меня всем весом, невозможно было дышать. Неужели так и умру - задохнусь под пьяным мужиком?
   Воздух уже целую минуту лишь частично наполнял легкие, и сознание поплыло. Я перестала чувствовать чужие прикосновения - давящие и царапающие. Еще немного и насильник будет иметь труп.
   Внезапно в моем положении произошли разительные перемены - насильник вдруг куда-то подевался, а я, разинув рот, жадно глотала воздух и все никак не могла насытиться. Постепенно пелена перед глазами спала, я увидела насильника лежащего на полу и своего спасителя. Он стоял надо мной и хмурился - тот самый воин из-за стены, обещавший мне неприкосновенность. Что ж, слово он не нарушил. Пока что.
   Торвальд - так, кажется, называла его Гунхильда - сбил мужчину с меня ногой, просто пнув того в бок. Насильник пытался подняться, но хватило одного взгляда моего защитника, чтобы тот остался на полу, сделав вид, что ему не до меня.
   - Зачем вышла из комнаты? - спросил Торвальд недовольно. - Захотела развлечься?
   - Искала сына, - я быстро поправила юбку, чтобы не соблазнять других, и собралась разразиться благодарностями, но мужчина уже двинулся дальше.
   Я слезла со стола и топталась на месте. Такое пренебрежение обескураживало. Зачем спасал, если ему нет до меня дела?
   Торвальд бросил лениво через плечо:
   - Чего застыла? Идем.
   Я пожалела, что он вспомнил о моем существовании.
   - Или хочешь остаться с ними? - спросил он, заметив, что я не двинулась с места.
   Я оглянулась - позади стояли еще пятеро мужчин. Такие же пьяные, как тот, что пытался меня изнасиловать. Судя по голодным взглядам, они только и ждут, когда мой защитник выйдет из зала. Подобрав юбку, я кинулась за Торвальдом. Плевать, что он недостаточно вежлив. Не трогает и ладно.
   Мы направлялись в зал, где днем меня судили. Мне не хотелось туда возвращаться, но я боялась потерять Торвальда. Казалось, пропади он из виду и тени, что притаились в углах, набросятся на меня. В сознание прочно укрепилась мысль - моя жизнь зависит от этого человека.
   Немного отдышавшись - приноровиться к размашистому шагу мужчины было нелегко - я отважилась спросить, где Ивар.
   - С твоим сыном все в порядке, Алианна, - ответил мужчина. - Он в безопасности. Тебе не о чем тревожиться.
   Я сразу и безоговорочно ему поверила. Он не походил на обманщика. Ему ни к чему лгать. Люди подобные ему привыкли все брать силой, плести интриги - это не про них. Пожелай он убить моего сына, убил бы, и открыто об этом заявил. Что бы я ему сделала?
   Я догадалась, что мужчина знаком со мной. Не со мной нынешней, а со мной прежней. И я не особо ему нравлюсь. Каждый раз глядя на меня, он болезненно морщился, словно ему неприятно смотреть в мою сторону. Дурной знак. Я бы предпочла видеть его другом, а не врагом.
   Мы вошли в зал. Он был таким же и вместе с тем изменился. На стульях висели красные знамена, хотя рисунок и надпись сохранились. Речь в этот раз шла не о суде, а о принятии какого-то важного решения, и сидели на стульях другие мужчины. Не благородные старцы, а крепкие воины.
   - Ты захватил крепость хитростью, воспользовавшись бабьей дурью, - проворчал один из них, обращаясь к моему спутнику.
   Я едва удержалась от возмущенного возгласа. 'Бабья дурь' - это про меня. Обидно, между прочим.
   - И вы обязаны мне подчиниться, - заявил на это Торвальд. - Не вижу причин, почему военный совет может отказать мне в моем праве. Мой старший брат мертв. Я следующий в линии наследования. Я - ваш новый тойон.
   - Не торопись, Торвальд, - ответили ему. - Есть еще Ивар. Он - истинный наследник Вилфреда. От отца к сыну, как тебе известно, от отца к сыну.
   Торвальд скривился, как если бы упоминание отца мальчика встало ему костью поперек горла. Или дело в самом ребенке? Мой малыш - всего лишь досадное препятствие на пути другого. Что помешает Торвальду уничтожить ребенка? Данное под воздействием момента обещание неприятной ему женщине? Слабо в это верится.
   - Ты клялся, - я вцепилась в руку Торвальда, повторяя как заведенная: - Ты клялся.
   Он посмотрел на меня.
   - На что ты пойдешь ради сына? - спросил Торвальд без тени улыбки.
   Снова этот вопрос, и снова я произнесла, не задумываясь:
   - На всё!
   - Запомни свой ответ.
   Одним движением он стряхнул мою руку с себя и шагнул ближе к заседающим воинам:
   - Ребенок мал и несмышлен. Он не может управлять крепостью. Необходим регент.
   - Ты предлагаешь себя? - нахмурился тот, что сидел в центре.
   - Да, - кивнул Торвальд.
   - Какие у тебя права? Почему мы должны выбрать тебя?
   - Она - его мать, - мужчина указал на меня, но его перебили.
   - Гунхильда обвиняет эту женщину в убийстве Вилфреда. Ты знаешь свою мать, она не отступит, - сказал крайний справа воин. - Судьба этой женщины пока не определена.
   - Насколько мне известно, ее вина пока не доказана, - заметил Торвальд.
   - Не доказана, - согласился центральный воин.
   - Пока этого не случилось, никто не смеет оспаривать ее положение. Она - вдова Вилфреда и мать его наследника. Если она принадлежит мне, - произнес Торвальд, - то и ребенок принадлежит мне, а вместе с ним и крепость.
   - А она принадлежит тебе?
   Меня, само собой, никто не спрашивал. Но в этот раз я помалкивала, обкусывая губы в кровь, и чувствуя, что от моего вмешательства будет только хуже.
   - Пока нет, - усмехнулся Торвальд, - но скоро будет.
   - Совету потребуются доказательства, - предупредил воин.
   - Я их предоставлю.
  
   Продолжение 11.10
  
   Глава 5. Будешь моей
   По окончанию совета мне разрешили навестить сына. Видеть его живым и здоровом - вот подлинное счастье. Мальчик даже не понял, что крепость захватили. Няня оградила малыша от праздника победы, и я думала, как ее отблагодарить. Должны же у вдовы хозяина крепости быть драгоценности. Обязательно подарю ей что-нибудь, только найду.
   Единственное, что омрачало радость от встречи с сыном - разговор на совете. Я мало что из него поняла, но усвоила главное - мои испытания только начались. Да, я выжила, но теперь, похоже, придется выйти замуж за Торвальда, чтобы он занял место главы крепости. Что ж, не такая это великая плата за жизнь. Пусть мужчина пугает меня, я готова на эту жертву. Глупая, я просто не знала, что меня ждет.
   Все случилось вечером через несколько дней после захвата крепости, когда я почти успокоилась и начала думать, что жизнь в крепости не столь ужасна. Меня не трогали, разрешали видеться с сыном, кормили и одевали. Чего еще желать?
   Я осваивалась и привыкала к новому миру. Сложнее всего примерялась с ночными горшками, а вот сон на жестком матрасе оказался приятен для спины. Да и гигиена здесь в почете: утренние умывания, дубовые бочки для купания - все на уровне.
   Мне начинало здесь нравиться, а потом пришла Руна с двумя незнакомыми девушками и принесла странного вида сорочку. Она сразу меня насторожила. Слишком красивая. Белоснежную тонкую ткань, похожую на паутинку, украшала вышивка и рюши. Такое не надевают под низ. Но и наверх ее тоже вряд ли носят, все-таки нижнее белье.
   Меня раздели, искупали, заплели как обычно волосы в косу и уложили ее вокруг головы. Затем облачили в сорочку. На этом приготовления закончились.
   Естественно, я заподозрила неладное. Приближается моя свадьба? Она здесь начинается с брачной ночи? Почему-то мысль о том, что придется переспать с Торвальдом, прежде не приходила в голову. А как без этого? Наверное, он сейчас придет...
   Но все было еще хуже - Руна распахнула дверь, предлагая мне выйти в коридор.
   - Не пойду, - покачала я головой. - Не в этом виде.
   - Но таков обычай, миледи Анна, - служанка удивилась моей неосведомленности. - Вас уже все ждут.
   Это ее 'все' окончательно меня деморализовало. Забиться бы в дальний угол и переждать там неприятности. Я даже оглянулась, присматривая местечко поудобнее, но за порогом ждали двое наемников Торвальда. Их вид ясно дал понять: не пойду сама, поволокут силой. И я покинула безопасную комнату, шагнув в коридор, а заодно в неизвестность.
   Воины шли по бокам от меня. Когда до общего зала осталось шагов десять, и я притормозила, они взяли меня под руки и повели дальше. Фактически они несли меня. Носки моих кожаных сапожек едва касались пола.
   В зале было светло и душно. После холода и полумрака коридоров я словно угодила под палящее солнце и в первые секунды растерялась. Придя в себя, увидела сдвинутые к стенам столы. Там же были лавки, и на них ни одного свободного места. Люди сидели плотно, плечом к плечу: мужчины, женщины. Все чужие мне.
   За те дни, что провела в крепости, не успела толком ни с кем познакомиться. Но эти люди знали меня прежнюю. Почему же на их лицах нет сочувствия? Мне бы сгодилась любая человеческая эмоции. Но все смотрели равнодушно, а некоторые с неприязнью. Что за человек 'прежняя я', если всем плевать на мою судьбу?
   В центре зала напротив гигантского камина, в который я могла войти, не пригибаясь, лежала шкура медведя. Воины направились к ней. Они все еще держали меня за руки и правильно делали. Не будь этих тисков, убежала бы.
   Теперь стояла лицом к 'зрителям'. Я не видела себя со стороны, но сорочка наверняка просвечивала. Слишком тонкой была ткань. Первой ко мне вышла незнакомая женщина с чашей в руках. В чаше что-то горело, нещадно чадя. Я закашлялась, случайно вдохнув дым. Женщина, не обращая внимания на мое удушье, окурила меня с головы до ног. Попутно она шептала что-то обрядовое, слов я не разобрала.
   Следом из темного угла шагнул Торвальд. Он словно материализовался из тьмы, или это тени сплелись в его фигуру. В любом случае выглядело пугающе. У меня во рту пересохло от страха и остро захотелось по маленькому.
   Мужчина приблизился. От него пахло морем и чисто мужским ароматом. Он смотрел куда угодно, только не мне в глаза. Как не пыталась поймать его взгляд, прочесть свой приговор в его взоре, не вышло.
   Когда он встал напротив меня, заиграла музыка. Музыкант находился за пределами видимости - весь мир заслонил собой Торвальд, но я узнала лютню. У певца был приятный голос, немного высоковат для мужчины. В слова я не вслушивалась, не до того было. Я во все глаза смотрела на мужчину перед собой, гадая, как далеко он зайдет. Оказалось намного дальше, чем я в состоянии представить.
   Торвальд взялся двумя руками за ворот моей сорочки и рванул ее. Ткань жалобно затрещала, я вторила ей стоном - на большее перехваченное спазмом горло было не способно. Одним ловким движением он разорвал рубашку до бедер, обнажая меня. Никогда еще не испытывала такого жгучего стыда.
   Одно радовало: Торвальд встал так, чтобы закрыть меня от любопытных глаз. Случайность или желание защитить? Я решила не приписывать поступкам мужчины выдуманные мотивы. Желай он мне добра, меня бы здесь не было.
   После мужчина отступил на шаг, подав знак воинам, что держали меня, и они повалили меня на спину. Они прижали мои плечи к полу, а все потому, что я отчаянно вырывалась. Не сдамся без боя!
   Торвальд развел мои ноги и лег сверху. Он не разделся, лишь приспустил брюки. Его возбужденное достоинство уперлось во внутреннюю сторону моего бедра. Я ничего не видела, но и без того поняла, что размеры у него выдающиеся. Это напугало меня еще сильнее. Без прелюдии будет больно.
   Торвальд, наконец, посмотрел на меня. Глаза у него были синие, глубокие, потемневшие от страсти. Он нависал надо мной, опираясь на руки, но не торопился входить. Будто давал мне время смириться с тем, что сейчас произойдет. Я была благодарна за эту передышку.
   Пауза длилась всего мгновение, после чего мужчина подался вперед, входя, и снова замер, позволяя привыкнуть к своему весу и к нему самому. Можно сказать, он заботился обо мне. Как мог, как позволяли обстоятельства.
   Я прикрыла глаза. Чему быть, того не миновать. Вопреки ожиданиям больно не было. Лишь немного саднило, а чувство наполненности оказалось даже приятным. Что-то в теле отзывалось на этого мужчину, неожиданно я была готова принять его.
   То, что произошло между нами на глазах всех этих людей, нельзя назвать занятием любовью, это также не было занятием сексом. Торвальд не целовал меня ни в губы, ни куда-либо еще. Ни одной лишней ласки. Только быстрые движения бедер, только хриплые стоны мужчины. Меня грубо поимели. Это было стремительно. Это было унизительно. Но вместе с тем это было волнительно.
   Не помню, в какой момент мои руки отпустили. Знаю только, что когда все закончилось, меня уже не держали. Ведь я давно перестала сопротивляться. Напротив вцепилась в плечи мужчины и двигалась с ним в такт. Правда, удовольствия это не принесло. Слишком быстро все закончилось. Но это и к лучшему. Не хочу, чтобы все эти люди наблюдали за мной в пик наслаждения.
   Прикрыв глаза и сжав челюсти, Торвальд достиг апогея. Последние движения его бедер были ожесточенными, даже злыми, словно он ненавидел себя и меня за то, что происходит между нами.
   Закончив, он встал, стремясь поскорее разорвать наш контакт, и кинул мне меховой плащ - прикрыться. Я натянула его до подбородка, хватит уже всем глазеть на меня. И так видели предостаточно. Прямо средневековое порно, и я в качестве главной героини.
   - Теперь ты принадлежишь мне, - произнес Торвальд, застегнув ремень на брюках. - Обещаю любить тебя и заботиться.
   Он умолк, и люди радостно заулюлюкали. Вероятно, это ритуальные слова. Вот так здесь заключаются браки - будущий муж имеет невесту при всем честном народе, потом клянется любить ее, и все счастливы, включая невесту? Я ошалела от местных порядков. Не хочу знать другие обычаи. Для меня - простой русской женщины - это перебор.
   - Расплети косу, ты больше не вдова, - бросил мне Торвальд, прежде чем уйти.
  
   Продолжение 13.10
  
   * * *
   Руна с другими служанками помогла мне подняться. Воины, сопровождавшие меня в зал, потеряли ко мне интерес. Теперь я могу свободно передвигаться по крепости. Хоть какой-то плюс во всем этом унижении.
   Люди вставали с лавок. Мужчины наперебой поздравляли Торвальда с удачным выбором жены. Ко мне же никто не приблизился. Непонятно почему: из уважения к тому, что я пережила, или из неприязни. Но так даже лучше, я ни с кем не хотела говорить и тем более задерживаться в общем зале.
   Руна проводила меня до спальни. Но вместо уже ставшей родной комнаты, она привела меня туда, где убили моего первого мужа.
   - Зачем мы сюда пришли? - меня передернуло от вида кровати, на которой недавно лежал труп.
   - Это спальня тойона и тойоны, миледи, - откликнулась Руна. - Ваше супружеское ложе.
   - Это место, где мой муж истек кровью. Не желаю здесь спать.
   Ради разнообразия решила побыть врединой. После сцены в общем зале могу себе позволить. Я наотрез отказалась оставаться в этой комнате, и Руна сдалась - мы вернулись в спальню, в которой я провела последние ночи. Там приняла ванну, смыв с себя запах мужчины и легла спать. Снизу доносились смех и музыка, но я не собиралась спускаться. Это не мое торжество.
   Отпустив Руну, лежала без сна. На душе было мерзко, но я уже не в том возрасте, чтобы устраивать истерики. Может, тело у меня юное, но разум-то сорокалетней, и он подсказывает: злиться и рыдать над тем, что произошло, бессмысленно. Это чужой мир, чужие правила. Я могу быть сколько угодно против них, это ничего не изменит. К тому же я сама согласилась. Сказала, что готова на все ради сына.
   Если хочу выжить, надо приспосабливаться и быстро. Кисейная барышня здесь долго не протянет. Стоит поддаться слабости и начать себя жалеть, со мной быстро будет покончено.
   Я задремала лишь спустя два часа, наконец, поверив, что испытания этого дня позади. Рано радовалась. В середине ночи разбудила ударившаяся о косяк дверь.
   Я подскочила на кровати. Дрова в камине прогорели, угли едва тлели, но даже в этом неверном свете узнала ночного гостя - явился новоиспеченный муж. Судя по тому, как он держится за косяк и пошатывается, праздник удался.
   - Почему возвращаясь в свою спальню, я не нахожу жену? - спросил он чуть заплетающимся языком.
   - Я не могу там спать, - призналась честно.
   - И ладно, - махнул он рукой. - Я тоже от той комнаты не в восторге.
   Мужчина шагнул вперед, споткнулся, сумел-таки вернуть равновесие и достиг цели. После чего рухнул на кровать - меня аж подбросило.
   - Иди сюда, - он потянулся ко мне, но я отодвинулась на край. - Не упрямься, теперь ты моя жена. Я могу делать с тобой все, что хочу.
   - Звучит так, словно я - вещь.
   - Ты - женщина, - пожал он плечами. - Это практически одно и то же.
   Несмотря на изрядную дозу алкоголя в крови, двигался Торвальд проворно. Я опомниться не успела, как он подмял меня под себя, после чего потянулся ко мне, но я отвернула лицо.
   - Что с тобой? - нахмурился он. - Раньше тебе нравились мои ласки.
   Я мысленно застонала. Вряд ли он говорит о том, что произошло в общем зале. Неужели 'прежняя я' была распутницей? Только этого не хватало.
   Вспомнилось, как тело Алианны реагировало на Торвальда во время обряда. Не похоже, что оно было против этой близости. Что же связывает этих двоих? Ради выживания мне лучше это выяснить и как можно скорее.
   - Сегодня мне не понравилось, - сказала, оттолкнув его руку.
   - Злишься? Ты же понимаешь, что так было надо. Нужны были свидетели, совет требовал доказательств. Будь ты девственницей, им бы хватило простыни со следами крови. Но ты досталась мне после брата. Обряд публичности был необходимостью. Теперь никто не оспорит мое право на тебя и на крепость. Все видели - ты моя.
   Да уж, все. Именно это и бесило. Но, несмотря на злость, краем сознания все же отметила: меня он поставил на первое место. Неужели для него я важнее, чем крепость?
   Желая отвлечь мужчину от фривольных мыслей, я коснулась ленты в его волосах:
   - Откуда это?
   Другие воины не носили ничего подобного, и меня снедало банальное любопытство.
   Мужчина приподнялся на локтях, всматриваясь в мое лицо. Сосредоточенный взгляд синих глаз смотрел осознано. Или я преувеличила степень его опьянения, или он резко протрезвел от моих слов.
   Я замерла, не дыша. Кто меня за язык тянул?
   - Эту ленту в мои волосы вплела ты, Алианна, - произнес он. - Даже такая бессердечная дрянь, как ты, вряд ли это забудет. А значит..., - он задумался.
   - Что? - прошептала, онемевшими губами.
   - Ты еще хуже, чем я о тебе думал.
   Мужчина перекатился на спину, освобождая меня. Больше он ко мне не прикасался и вскоре уснул.
   Из нашего разговора я вынесла важный урок: прежде чем задать вопрос, хорошенько подумай... и промолчи.
  
  
   ЗАКОНЧЕНО. Купить книгу целиком можно ЗДЕСЬ
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"