- Попытка встать или шевельнутся, будет расцениваться, как попытка к бегству, - расхаживая перед сидящими на коленях гвардейцами, бросил Готан Мир, - а к чему это может привести?
- Капитан! - громыхнул один из арбалетчиков. - Это приведет к тому, что внутренности вот этого, - он ткнул махиной заряженного арбалета в лицо ближайшему гвардейцу, - перемешаются с внутренностями во-о-он того, - неопределенно махнул рукой арбалетчик, туда, где заканчивались ряды пленных.
- Точнее и не объяснишь, - кивнул Готан, - всем ясно?!
Удовлетворившись, что каждый из гвардейцев услышал сказанное и в страхе вжался в сидящего рядом товарища по ремеслу, капитан направился мимо эшафота, туда, где лежали холщевые мешки.
Как только гвардейцев Гумфора взяли под прицел, Готан отдал приказ достать детей из холщевого плена. Он знал, что предстанет пред его взором, но сердце все равно предательски сжалось, словно забиваясь в угол. Готан, молча, наблюдал, как его солдаты аккуратно вскрывали мешки и помогали напуганным до смерти, и истощенным маленьким людям встать на ноги. Их набралось не больше двадцати. Закрывая глаза от света солнца, они покидали свои тряпичные обиталища неохотно, и только узнав, что опасность миновала, начинали, жалобно плакать, изредка подвывая. Капитан смотрел на бледные лица, на кровоподтеки, оставленные, по всей видимости, тяжелыми сапогами гвардейцев, или еще чем и не находил слов.
Готан Мир резко развернулся, шепча проклятие на всех доступных ему языках, а в голове мелькал лишь образ Гумфора, дохнущего в ужасных муках.
- Капитан Мир! Капитан!
Готан тяжело вздохнул, когда же его оставят в покое, хотя бы на пару минут, а лучше на пару дней. Он обернулся, видя, как к нему со всех ног несется арбалетчик из числа защищающих фланг под командованием лейтенанта Веканта.
- Барга, - окликнул его Готан. - Почему без противогаза?!
- Дак, капитан, - встал тот рядом, вытянувшись по стойке смирно, - арбалеты покамисть не заряжали, да и солнце припекать начинает, мама не горюй. В полдень так вообще, как головешки жариться будем. Капитан, там это... Лейтенант Векант вас зовет, срочно. Со стороны альтенцов семь всадников едут, с белым флагом. Они эти, как их, пере...
- Переговорщики, - окончил за него Готан. - Среди висельников, пленных и детей, только их здесь еще и не хватало. Дуй к Веканту, скажи пускай выйдет им навстречу, но на холм не пускает. Они явно не только ради своих сюда сунулись. Я буду через минуту. Бегом марш!
Хитро нечего сказать, вытирая вспотевший лоб, хмыкнул Готан. Им не только судьба своих интересна, они всеми правдами постараются выяснить, что тут за возня и сколько здесь в строю крепких рук, способных дать бой. А это, мать его, тактическое преимущество, и его терять пока рано. Готан смачно сплюнул себе под ноги, и, подхватывая по дороге свой арбалет, двинулся прямиком к стоящим стеной войнам.
К моменту, когда капитан Готан Мир приблизился к вросшим в землю рядам газовых арбалетчиков, семеро конных уже спешивались у подножья холма. Из семи людей, только трое, видимо уполномоченные вести переговоры, стали подниматься вверх, а там, их уже ждал, деловито держа арбалет на плече, лейтенант Бергенот Векант и еще пара солдат. Зная о беспардонном поведении лейтенанта, иногда граничащего с откровенной наглостью, Готан решил поторопиться, протискиваясь между рядов арбалетчиков.
- Мне нужен главный, - запыхаясь, пробасил кто-то из альтенцев. - Это, вы, или нет?
- Я, или нет, - схамил Векант.
Готан лишь выругался про себя, не стоило посылать лейтенанта на встречу переговорщиков, но что поделаешь, их, верных ему арбалетов и мечей, всего сто сорок, супротив несчетного количества вражеских солдат. А теперь еще этот инцидент с гвардейцами и детьми на эшафоте. Сейчас рота оказалась, словно между молотом и наковальней, ведь Гумфору вряд ли придется по душе срыв всех его планов. Если конечно у таких как он вообще есть душа. Совсем скоро союзные войска, расположенные в тылу, обратятся в новоиспеченных врагов, и тогда роте ничего не останется, как держать круговую оборону. К чему-либо хорошему это явно не приведет.
- Неслыханная дерзость! - завопил альтенец. - Пропустите нас к главарю вашей шайки, и немедленно!
- Не велено! - также громко крикнул в ответ лейтенант.
- И что прикажете делать, - взмолился уже другой альтенец, - вот так стоять? Холм может и пологий, но вот доспехи тянут вниз, знаете ли!
- Знаю! - довольно буркнул Векант, глядя на альтенцев сверху вниз. - Поэтому и не велено. А если так, между нами девочками говоря, тем человек тяжелее, чем больше в нем дерь...
- Лейтенант, - осадил его Готан, вставая рядом.
- Капитан! - вытянулся тот по стойке смирно. - Переговорщики по вашему приказу встречены.
- Значит, это вы здесь главный? - трое переговорщиков уставились на него.
Только сейчас Готан понял их не желание стоять на склоне холма, пялясь сверху вниз. Трое стариков, облаченные в доспехи, едва удерживались на ногах, дабы кубарем не покатиться назад. Это видимо остатки знати с таким усердием перебитой за время этой затянувшейся войны. Ничего, чем дискомфортнее будет им, тем быстрее они могут со всем согласиться и убраться прочь.
- Я главарь этой шайки, - отрывисто бросил Готан, помянув слова одного из альтенцев. - Что вам угодно?
- Выпорите розгами своего лейтенанта, - строго ткнул пальцем в Веканта один из стариков. - Какая дерзость! Так разговаривать...
- Если вы прибыли сюда ради этого, - оборвал его капитан, - то прошу, не тратьте время, и возвращайтесь обратно.
- Конечно, нет! - торопливо заговорил другой альтенец, с изъеденным морщинами лицом. - Нам известно все о пленных и ваших планах относительно них. Это всего лишь дети. Дети этой безумной войны. Быть может для вас это всего лишь куски мяса, а для нас..., - он закусил губу, не в силах сдержать дрогнувший голос. - Среди них есть мои внуки, по крайне мере, я на это надеюсь...
- Учитывая ваше положение, - влез в разговор грузный старик, стоявший посредине и просящий выпороть лейтенанта, - мы требуем, сию же минуту, отпустить пленных или...
- Или что? - остепенил его Готан, под удивленный взгляд Веконта.
- Вы пойдете на штурм? - беспристрастно продолжил капитан. - Я сомневаюсь. Пока мы здесь, под прицелом газового арбалета у вас это вряд ли выйдет. Тем более, имей вы такую возможность, сейчас вместо нас говорила бы сталь. Да к тому же, не забывайте о подступающих силах. Вы не в тех обстоятельствах чтобы требовать.
Грузный альтенец лишь раздраженно махнул рукой и, бряцая железом, поплелся вниз, к лошадям. Его примеру последовал и второй, не проронивший ни слова, переговорщик, слегка прихрамывая.
- Прошу, простите его, - опустил голову оставшийся альтенец с морщинистым лицом. - Он потерял слишком много на этой войне. Капитан, позвольте переговорить с вами наедине.
Готан какое-то время смотрел на старика и наконец, бросил:
- Лейтенант, оставьте нас.
Дождавшись пока лишние уши покинут их, старик продолжил:
- Прошу вас, не причиняйте детям вреда. Они виноваты перед вами не больше чем камень, лежащий у ваших ног. Единственное преступление, которое можно приписать им, это рождение на этой земле альтенцами. Их убийство не принесет ничего, кроме горя и окостенения, и без того затвердевших сердец. Я прошу, нет, я умоляю...
- Казни не будет, - объявил Готан. - Я гарантирую безопасность всех находящихся на холме.
Старик пристально глянул в его глаза, видимо оценивая сказанное.
- Но, простите, к чему тогда эшафот? Ведь ребенка уже подвели к виселице.
- Это небольшое внутреннее недоразумение, - слабо улыбнулся капитан. - Но мы успели уладить его вовремя.
- Спасибо, - еле слышно просипел старик. - И, что же их ожидает? Что с ними будет?
- Этого я сам пока не знаю. Одно могу сказать точно, пока они на холме, они под моей защитой, и волоса не упадет с их голов.
- Вы обещаете?
- Даю слово капитана.
Старик какое-то время стоял, молча, пытаясь унять нервную дрожь, бродившую по телу и лишь изредка, как-то по-детски всхлипывал. До сего момента он сдерживал себя, но теперь тяжесть, навалившаяся на него, заставила и, вправду, выглядеть совсем дряхлым и беспомощным.
- Я верю вам, - устало проговорил он. - Но все же, что с ними будет дальше? Будут ли также честны другие, как вы честны предо мной? Я знаю, мне осталось не долго, но единственное, что я могу сделать до окончания своего жизненного пути, это сохранить хоть немного сокровища дарованного нам свыше, сохранить эти юные души. Без них мы не сможем возродиться. Мы можем проиграть эту битву, потерять все Альтенское королевство, но если мы потеряем их, мы проиграем навсегда. Здесь будут жить люди, да, не спорю. Но уже никто не сможет их сплотить так, как сплотили мы. Рассказать им кем они являются на самом деле. Понимаете? Эти дети, наше все. Они наше будущее.
От последних слов в висках загудело. Готан прикрыл глаза, делая глубокий вдох. Что будет с ними дальше? Он и сам хотел бы это знать. Пока Гумфор жив, о безопасности пленных говорить не приходиться. В самом деле, если это не смог сделать Тур Гумфор, то обязательно найдется другой маньяк способный на такое, а может и на большее. И если в этот момент капитана Готана Мира со своей ротой не окажется рядом, то все сегодняшние усилия будут напрасны.
- Отпустите их, - внезапно произнес старый альтенец.
- Не могу, - ответил Готан. - Это безопасность моих людей. За них я тоже в ответе.
- Понимаю.
Старик уже развернулся, собираясь уходить, но вдруг резко остановился:
- Если вы отпустите их, мы сложим оружие. Я даю вам слово.
Капитан внимательно посмотрел на него, словно пытаясь отыскать хоть каплю неискренности, и лишь скептически покачал головой:
- Я думаю, не все поддержат такое решение.
- Все остальное моя забота. Ну, - старик уставился на него глазами полными надежды, - вы обещаете обдумать мои слова?
- Обещаю.
- Хорошо, значит, мы вернемся к этому разговору через несколько часов. Спасибо вам, капитан, - он учтиво наклонил голову, и иногда останавливаясь, и обходя норки невиданных грызунов, стал спускаться вниз.
Готан еще долго стоял, смотря, как делегация из семи переговорщиков с трудом оседлывает коней и пускается обратно под свои знамена. Капитан лишь печально вздохнул, глянув себе под ноги. Надавал кучу обещаний. Теперь от него зависит столько жизней, исход войны. И как он способен разрешить все это в одиночку? Его даже никто не уполномочивал вести переговоры с врагом.
- Капитан! - донеслось откуда-то сверху.
- Да что за день, мать его! - громко выругался Готан, оборачиваясь.
Растолкав ряды арбалетчиков, к нему несся Отто.
- Капитан Мир! - старший лейтенант прибавил скорости.
- Тихо, старлей, отдышись вначале, - встретил его Готан. - Стряслось чего?
- Там гонец.
- Чей? - не понял Готан.
- Наш, - тяжело выдохнул Фунтьер.
- Погоди, наши все здесь.
- Что ты, в самом деле, - не выдержал Отто. - Мы же не свободными агентами на этот холм залезли. Если тебе так угодно будет, этот гонец, по всей видимости, от Тура Гумфора.
Пока они вместе поднимались на холм, не опасаясь того, что в спину вонзится альтенская стрела, Готан бегло рассказал Отто о разговоре с переговорщиками и о странном предложении старого альтенца.
- Вот дела, - подытожил Отто Фунтьер, когда те уже стояли возле эшафота. - Ну, что думаешь, капитан?
- Да что тут думать, - отмахнулся Готан. - Нельзя пока пленных отпускать. Меня сейчас больше беспокоит, как себя в этой ситуации поведет Гумфор. Приказ не выполнили, людей его пленили.
- Ты так говоришь, будто жалеешь об этом, - подозрительно посмотрел на него старший лейтенант.
- Да нет, не жалею. Кем бы мы были, если б не вмешались? Просто мы теперь, что у тех, что у других, как кость в горле. Если альтенцы нас до поры до времени не тронут, то вот насчет наших, в смысле, уже бывших наших, я не уверен.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Понимаешь, Отто, - вздохнул Готан. - Ребят уж очень не хочется под нож пускать. А если нас здесь зажмут, то именно так и выйдет. У нас ни еды, ни питья, да еще и дети.
- А я тебе так скажу, капитан, - старший лейтенант принял поучительную позу. - О ребятах ты заботишься и, как капитану тебе за это честь и хвала. Но волнует тебя, видимо, другое. Все ли поддержат тебя в этом безрассудном противостоянии, так? - и, видя, что попал в самую точку, продолжил. - Многие ребята из роты, съели что-то вкуснее червивого хлеба только благодаря званию газового арбалетчика. Кого-то вообще из такой задницы вытащили, что лучше и не вспоминать. Пусть нас за наемников считают, пусть мы не благородных кровей, но и у нас с честью все в порядке. С твоим сегодняшним поступком солидарен каждый. Уж поверь мне. Благодаря тебе они обрели место в жизни. А газовым арбалетчиком не каждый может стать, кого попало - не берем. И вот именно за это, поверь, они будут тебе благодарны, даже после смерти.
Готан внимательно смотрел на широко улыбающегося Отто. Все проблемы и чужие недобрые мысли Фунтьер встречал именно так, и словно боясь его, вся чернота этого мира, слабым ручейком, то и дело, старалась, как можно скорее пробежать мимо. Пусть не все было складно в жизни самого Отто, но он всегда оставался человеком с большой буквы.
- Эх, старина, - капитан хлопнул старшего лейтенанта по плечу. - С твоим языком бы, да на самую верхушку.
- Ну, на верхушку, не на верхушку, - хохотнул Отто, - а вот от хорошей выпивки, после этой кутерьмы, я не откажусь.
- Заметано! - рыкнул Готан Мир. - Спасибо.
- Спасибом-то глотку не промочишь, - подмигнул довольный Отто. - Но это так, а если по делу, капитан, я чего подумал, у нас тут столько рук рабочих пропадает, - он указал в сторону плененных гвардейцев. - Скоро первые повешенные, под солнцем, тухнуть начнут, надо бы закопать.
- И то верно, - согласился Готан. - Пусть хоть что-то полезное в жизни сделают. Кстати, заодно пусть этот эшафот сломают, ко всем чертям. Он видимо здесь не зря так долго простоял. Пора нарушить традицию.
- Добро, - кивнул Отто.
- И, Отто, - проговорил капитан. - Выставь два десятка с тыла, пусть следят за передвижением гумфорской армии. У нас как водится, на ближайшие тысячи футов больше друзей нет.
- Есть, - коротко ответил старший лейтенант и умчался в сторону пленных гвардейцев.
Да уж, промочит горло "после", хорошая идея. Вот только покажется ли это "после" из-за горизонта, пока не ясно. Готан отстраненно наблюдал, как Отто Фунтьер вкупе с несколькими десятками солдат, заставили гвардейцев взять в руки инструменты и приступить к рытью братской могилы для пятерых несчастных, не дождавшихся прихода роты газовых арбалетчиков. Бодро застучали топоры, оповещая Долину висельников об уничтожении единственной достопримечательности этих мест - эшафота, который, по всей видимости, видел смертей в несколько раз больше чем они все вместе взятые.
Но повисшая вокруг кипучая деятельность десятков людей, не смогла отодвинуть недобрые мысли капитана, заставлявшие его хмуриться все больше. В случае его неосторожных действий роту ждет расправа, быстрая и жестокая. Хотя за несколько часов Готан совершил ряд не совсем обдуманных поступков: пленил особо приближенных Туру Гумфору людей, на деле оказавшихся самой настоящей бандой душегубов, помиловал плененных альтенцев и вел задушевные разговоры с предводителями врагов. Все это, в сумме, давало, как минимум, обвинение в государственной измене. Готана не интересовала его жизнь в принципе, с ней он прощался каждый раз, когда к нему нагло ломились эти гости из мрака. Больше всего его интересовала судьба его людей. Да, многие отскребли себя от самых смрадных низов этого мира, дабы стать газовыми арбалетчиками. Но сделали они это не для того, чтобы все оборвалось именно так. Он знал, чего они заслуживают. Но больше того Готан знал, что они не заслуживают именно такой смерти, какая сейчас им корячилась впереди, с множеством вариантов, и при любом раскладе являющейся бесславной и собачьей.
Готан Мир глубоко вдохнул, уже начинавший впитывать солнечное тепло, воздух. Их положение, конечно, оставляет желать лучшего, но проблемы он будет решать только по мере их поступления. Все-таки они не кутята и в обиду себя просто так не дадут. Гумфору не раз придется пожалеть о затеянной игре. Готан спохватился, оглядывая бегущих по его распоряжению, в тыл, два десятка молодцов. За всеми этими мыслями, он совсем позабыл про гонца. Ну что ж, пришла пора расставить все по своим местам. Игра начата. Ставки сделаны.