- Готан Мир?! - грузный капитан в тяжелом обмундировании надрывал глотку. - Ну что, готов услышать запах "Игристого мирта", а? Это твой первый боевой выход?
Крепкий юноша вытянулся по струнке смирно, не в силах сдержать волнительную улыбку:
- Так точно!
- Хорошо! Добрый настрой - залог победы! Не так ли, парни?
Строй отозвался одобрительными криками, потрясая руками в воздухе.
- Так, рота, слушай внимательно! Первой волной в атаку пойдут благородные Рыцари Серебряного щита, если конечно ихнему брату не будет прямой угрозы! Вон видите?
Капитан указал пальцем на группу всадников наглухо закованных в стальную броню. Две сотни конных ждали своего часа, прижимая круглые блестящие щиты к груди и поблескивая острыми лезвиями длинных пик, угрожающе смотрящих в небо. Белые попоны коней выделяли их из всего строя семитысячной армии, собравшейся этим утром под алыми знаменами Альтенского королевства.
Готан никак не мог отвести взгляд от могучих исполинов на конях, приоткрыв рот. Так не похожи они были на облаченных в серые, черные и красные тона людей и животных, собравшихся здесь.
- Ну, чего рты раззявили? - громыхнул басом капитан. - Красивые цацки еще не гарантируют вам жизнь. И кто эти рыцарьки без своих коней, попон и всего остального, а? Я вам скажу - никто! И, так как мы, так или иначе, соприкоснемся с ними в бою, я хочу, дабы каждый из вас приложил все усилия и даже больше чем все, и показал, что значит быть настоящим воином!
Арбалетчики радостно заулюлюкали. Подхватывая настрой боевых товарищей Готан вторил им радостным криком, не сводя с раскрасневшегося капитана глаз. Тот вскинул руку и, дождавшись момента, когда строй замолк, снизив тон, продолжил:
- Пред собой вы видите небольшую деревушку. В её окрестностях засел неприятель и ждет значительного подкрепления. Наша задача подойти так близко, как только сами мы сможем себе позволить и после флангового прохода тяжелой конницы, если такой, конечно, состоится, зачистить местность для дисма... диста... тьфу ты, для дислокации основных сил. Вопросы будут?
- Никак нет! - хором ответила рота газовых арбалетчиков.
- Так-то! Рота, товсь! Маски на лицо, арбалеты наизготовку.
Как только над армией пронесся вой боевого рога, с противоположной стороны, с места, галопом пустились кони в белых попонах, увлекая своих седоков вперед. Под тяжелый гул сотни копыт капитан газовых арбалетчиков скомандовал "Шагом марш!", и они двинулись прямиком к видневшейся впереди деревушке, состоявшей из пары десятков хибар окруженных жиденькими заборчиками.
Шагая в строю Готан на мгновение поднял голову вверх, глядя, сквозь запотевающие окуляры кожаного противогаза, как над ними величественно парит сокол. Хорошо ему, подумал Готан, он многое видит. И вправду, сокол видел многое, например как всадники с востока не спеша подступают к деревянным домам, сиротливо и бедно спавшим у рукава реки. Видел, как сотня людей с арбалетами двигается в том же направлении с юга. А еще он видел, то о чем Готан совсем не предполагал, как на севере, за рекой, поднимает снопы пыли приближающаяся армада, по численности превосходящая ту самую, собравшуюся под знаменами Альтенского королевства и оставшуюся уже позади роты газовых арбалетчиков.
- На месте стой! - заорал капитан, когда до деревушки осталось не больше ста пятидесяти футов.
Рота встала как вкопанная, держа арбалеты на плече.
- Заряжай! - прорычал капитан.
- Заряжай! - в такт ему повторили урядчики.
Готан нащупал в коротком колчане первый попавшийся болт и, придерживая арбалет за плечо, присел на одно колено. Тяжелое оружие становилось совсем неподъемным, если его взять за неподходящее место, в неподходящей позе. Он хорошо помнил про это, чувствуя, как на лице образовалась испарина. С опаской смотря на газовый баллон, он с силой вставил арбалетный болт в металлическую трубу. Та со скрежетом вошла по самый наконечник.
Раздался щелчок - это болт, закрепившись в трубке, пробил газовый баллон заостренным металлическим балансом, о чем свидетельствовали зеленоватые пары газа, хлынувшие прямиком в лицо Готана. Он задержал дыхание, и так с трудом втягивая воздух через узкие прорези кожаного противогаза.
- Готан, чего копаешься? - спросил стоящий рядом солдат. - Да не боись ты старину мирта, ты ж в маске! И пальцы убери со спуска, от греха подальше, да затвор поставить не забудь.
Готан Мир поднялся на ноги, держа арбалет перед собой. Переполненный неимоверной решимости, он ощущал, как тело пробирает легкая дрожь волнения перед его первой настоящей битвой. Он всегда представлял, каким будет этот момент. Когда он увидит в лицо неприятеля - жестокого захватчика несущего за собой смрад разрушения и погибели, он непременно выстрелит дабы освободить этот мир от черноты и привнести в него лучи справедливости. Кто же мог предположить, что мечта и само её исполнение окажутся диаметрально противоположными понятиями.
- О! - воскликнул капитан неподалеку. - Стремглав понеслись! Значит, угрозы особой нет, ну и пускай, нам в крови копаться меньше.
Нарастающий тяжелый топот копыт свидетельствовал об одном, две сотни Рыцарей Серебряного щита скоро хлынут в деревушку с востока, давя и кромсая неприятеля, а им газовым арбалетчика только и останется, что добивать оставшихся и зачищать местность. Пусть так, подумал Готан, главное, они делают это во благо страны, название которой он, правда, выучил только вчера.
Где-то справа раздались яркие блики солнца. Даже сквозь стекло противогаза Готан сумел разглядеть, как блестит отполированная до блеска сталь тяжелых лат рыцарей. Исполины на конях, облаченных в белые попоны, плотнее прижали круглые щиты к груди и, приближаясь к дороге, ведущей аккурат между деревянных хаток, амбаров и нескольких постоялых дворов, опустили пики с острыми как иглы наконечниками.
Несколько секунд ничего не происходило, и Готан уже успел приуныть от нескончаемого монотонного топота копыт, как-никак момент боевого крещения вновь откладывается на неопределенный срок, но колокол забивший тревогу, вновь вселил в него надежду.
Только сейчас он разглядел некое подобие каланчи, слегка возвышающееся над домами и мелькающий неистово звонящий человеческий силуэт. Звон разносил по всей округе тревожные вести. Началось, подумал Готан. Началось, подумали солдаты, стоявшие рядом.
Рыцари Серебряного щита ринулись прямиком в деревню к одной только им ведомой цели. Блестящие силуэты, то показывались, то вновь скрывались за деревянными стенами домов. За стихшим колокольным звоном и гулким топотом копыт, послышались истошные человеческие вопли и лязг металла.
- Рота, боевая готовность!- крикнул капитан.
- Боевая готовность! - подхватили его урядчики.
Строй мгновенно пришел в движение, готовясь следовать исконной тактике арбалетных соединений - караколированию или в простонародье "движению улитки", когда походу стрельбы ряды сменяют другу друга, дабы разрядившие смертоносные болты могли спокойно перезарядить арбалеты, за спинами товарищей.
Сквозь дома прямиком на них хлынул поток людей, с перекошенными от страха лицами. Неприятель был плохо вооружен и представлял собой не что иное, как простое, наспех сформированное ополчение, без особых знаков отличия. Перемазанные чужой и своей кровью, одетые кто, во что горазд, они бежали прочь от острых пик и тяжелых копыт, на ходу бросая жалкое подобие оружия - заточенные с одной стороны четырехфутовые деревянные палки, дубины да ржавые мечи. Лишь на некоторых можно было разглядеть кольчужные рубашки и кожаные шлема, но они становились первоочередными целями для всадников, которые цепными псами мчались по пятам.
Перемежаясь с криками и запахом крови, в воздухе повисло напряжение. Казалось еще какое-то мгновение и его можно будет коснуться рукой. Готан еле заметно переминался с ноги на ногу, ожидая команды к стрельбе. Ожидала и сотня солдат рядом с ним, глядя как конные рыцари, сметая все на своем пути, гонят на них человеческую дичь.
- Товсь! - скомандовал капитан, вскинув арбалет; первые ряды роты под вскрики урядчиков мгновенно последовала его примеру.
Рыцари Серебряного щита, выдавив основную часть ополчения из-за укрытий, дабы не попасть под обстрел понеслись дальше, по пыльной дороге делящей деревеньку на две части. Вместо пик у многих в руках блестели длинные мечи уже успевшие собрать изрядную кровавую жатву.
Где-то в центре деревни заполыхала одна из хаток. Треск набирающего силу костра неумело вклинился в общую какофонию хаоса, творившуюся в округе. От обилия звуков кружилась голова, к горлу то и дело подступал тяжелый ком, будто сама смерть цепкими пальцами обвила простую смертную шею. Жадно хватая ртом воздух, Готан хотел одного, поскорее сделать то, к чему его так долго готовили, а позже зажав уши, со всех ног пуститься прочь от этого безумного, проклятого смешения вскриков, хлюпанья, гула копыт и человеческой агонии. Раздавшаяся над строем команда "Пли!" выбила последние очаги сознания, едва теплящиеся под стальным шлемом и кожаной маской - противогазом. Все погрузилось в туман, обволакиваемый едким запахом дыма заигравшего рыжими всполохами пожара.
Он плохо помнил, как убрал затвор-предохранитель, как нажал на спуск, и боек, высвободив газ наружу, пустил короткий болт в неприятеля. Как раздался громкий хлопок, и арбалет едва не вылетел из рук, а ядовитое облако "Игристого мирта" повисло перед самым носом. Ватные ноги, увлекли его за шагнувшими назад товарищами, на их место встали другие. Но он этого не помнил. Впрочем, не помнил он и как увидел, сквозь уносимое ветром зеленоватое облачко, кучу тел прошитых насквозь, с оторванными конечностями громоздившихся в сотне футов от них.
Тяжело дыша, Готан видел, как разгулявшийся огонь начал поедать одну хату за другой, переходя по крышам плотно стоящих деревянных строений. Из домов с визгом повыскакивали женщины и дети, бросившись прочь, прямиком под арбалетные болты.
Откуда-то, словно издалека, бухнуло тяжелое "отставить", Готану показалось, что это всего-навсего его разыгравшееся воображение, запутавшееся в нитях сна, забирает последние остатки рассудка. "Против бабья с детворой не воюем" погремел голос еще раз.
Странно, мелькнуло у Готана где-то в глубине, ведь все должно было случиться совсем не так. Не было в полыхающей вовсю деревне и лежащих на её фоне изуродованных телах той поэтической красоты, описываемой в книгах и романтических историях. Видимо те, кто творил их, попросту никогда не видели ни единой капли крови, а если и видели, то с диким визгом тут же падали в глубочайший обморок. Никто и предположить себе не мог насколько все это дешевый и никому не нужный акт устрашения, в сценах разыгранных полным неудачником, не нюхавшим жизни и ни разу не видевшим, как истекая кровью, корчится в муках умирающий человек.
Готан невесело усмехнулся, собирая все силы, дабы не потерять сознание. Резко хватая ртом воздух, он стянул с себя маску, кинув арбалет под ноги. В нос тут же ударил едкий запах, смешав в себе нотки "Игристого мирта", дыма и пота. Глаза заполнили слезы, и Готан, так до конца и не понял, что же послужило тому виной, ядовитый газ или что-то иное.
Бегущие женщины в купе с детьми, словно подхваченные слабыми порывами ветра, метались из стороны в сторону, от всадников, от пожара и от лежавших повсюду тел. Часть Рыцарей Серебряного щита, вернувшись с неимоверной удалью, добивали остатки ополчения, без разбору рубя всех, кто только попадался под руку.
Готана сотряс тихий ужас при виде того, как конь в белой попоне уже измазанной кровью топчет бегущую от него девочку, а его седок, извернувшись в седле, наотмашь рубит длинным мечом пробегающего мимо светловолосого подростка. Пронзительный визг, затмивший остальные звуки, огласил округу, и оставшиеся в живых люди, бросились в рассыпную, невольно кидаясь под копыта и пахнущую смертью сталь.
- Ублюдки! - раздалось еле слышно рядом.
Готан узнал голос капитана, из последних сил продолжая держаться на ногах. В строю кто-то крикнул, его тут же подхватил слаженный гул множества голосов. Солдаты указывали куда-то пальцами, тревожно переглядываясь между собой. И тут, Готан увидел причину их беспокойства.
Прямо к ним, сквозь весь этот ужас со всех ног бежал ребенок. По щекам, перемазанным копотью, текли слезы, оставляя на лице две ровных белых полоски. Готан Мир не мог отвести взгляд, что-то внутри просто заставляло его, не опуская головы смотреть, как петляя меж тел, бежит маленький человек. Не помня себя, он бросил маску и что было мочи, до треска в жилах рванулся вперед, расталкивая товарищей из передних рядов.
"Мир! Куда?! Стоять!!!" - вспыхнули и тут же потухли, где-то в тумане небытия, слабые очертания реальности.
Взволнованные крики раздавались еще и еще, но он не обращал на них внимания, прямиком глядя на ребенка, которому едва исполнилось четыре весны, несущегося к тем, кто разрушил весь его мир до основания.
"Готаааан!!!" - его имя витало то тут, то там, больно жаля уши, пытаясь вырвать заблудшего во тьме человека. Он отмахивался от него, точно забыл кто он и где он. Должен успеть, просто обязан успеть - твердил себе под нос Готан. Ведь среди всего увиденного и сделанного сегодня, должно же быть место чему-нибудь иному кроме смерти. А если нет, то ради чего еще жить? Ради чего?
Зарево красных языков пламени, на мгновение прервалось. Готан поднял глаза, видя, как за ребенком возникла огромная живая гора, символизирующая слияние человека и животного. Тяжелый боевой конь, встал на дыбы и, обезумев от запаха крови, дико заржал, заставляя седока плотнее сжать колени. Складки некогда белоснежной попоны покрытые кровью создавали жуткое впечатление, словно с животного заживо содрали кожу, оставляя оголенными напряженные мышцы. Вовсю полыхавший пожар вырисовывал темный силуэт всадника, создавая пугающую картину, будто сам бог войны вышел из своего обиталища, дабы вдоволь насладиться здешним действом.
Готан хотел крикнуть, но смог выдавить только приглушенный хрип из сдавленного горла. С замиранием сердца он глядел, как конь ударил передними копытами о землю, и с шипением, разрезав воздух, блеснула острая пика, пронзая тело, вдавливая маленького человека в землю.
Последнее, что Готан Мир запомнил в этот день, это перекошенный от боли рот и взгляд тухнущих детских глаз устремленных только на него. В этих глазах в один миг истлело все человеческое. Два жерла. Бездонные как пропасти, влекущие в пустоту, полыхающие неизмеримым огнем презрения и ненависти такой силы, что волосы на затылке непроизвольно пришли в движение.
Готан почувствовал, как ноги подкосились, и белый свет внезапно померк, затянув его в черные объятия небытия...
Глава3
-Капитан Мир? - раздалось снаружи.
Он открыл глаза, обнаружив себя сидящим на том же стуле, в той же неудобной позе, смотрящим на тот же газовый арбалет, но уже совсем другим. День как обычно так хорошо начинался и получил такое поганое продолжение.
- Капитан Мир сейчас занят.... Да, черт возьми, я в курсе! Ага, и тебе не хворать, что б тебя на обратной дороге на суку подвесили.
Готан не слышал второго голоса, а первый, если честно не узнал вовсе, хотя из-за пустоты повисшей внутри, ему просто не хотелось никого узнавать. Добрый хмельной настрой, царивший еще несколько мгновений назад, улетучился окончательно, оставив только горечь послевкусия - вечный его спутник, которого он не желал видеть рядом, впрочем, как и головную боль вкупе с засухой, царившей во рту.
Давно эти события произошли или недавно, для него уже не имело значения, собственно говоря, как и многое другое. Ведь все произошедшее тогда, к неудовольствию для себя, он мог спокойно вспомнить, так подробно, что становилось просто тошно.
Он молчал, и окружение, не решаясь нарушить эту тишину, трепетно молчало вместе с ним. Лошади на мгновение перестали фыркать и бить копытами, а солдаты суетливо бегать и материться.
Яркое солнце, царившее снаружи, просвечивало красный шатер почти насквозь, бросая на его стенки отчетливые тени проходящих мимо людей. Готан, с какой-то неподдельной тоской, рассматривал темные силуэты, угадывая род войск и звания по одним только едва различимым изгибам мимолетных теней. И казалось, не будь у него других дел он смог бы просидеть за этим занятием целую вечность, молча и тихо теряя, и без того отсутствующий интерес к жизни.
Краем глаза Готан заметил какое-то движение слева от себя. Он знал, что здесь только он один и посему не сразу перевел задумчивый взгляд в угол шатра, где коим-то образом смогли сохраниться остатки темноты. Лоскуты тьмы, словно ожидающие этого пришли в движение, интенсивно завертевшись и стараясь достать сидящего неподалеку человека маленькими, почти детскими, когтистыми ручонками.
Сердце судорожно забилось. Готан привык находить себя и в дичайшем похмелье, то в грязи, то в сточной канаве, но заставить себя привыкнуть к такому, он никак не мог. Волосы непроизвольно встали дыбом и благо лучи разгулявшегося солнца служили преградой, отделяя Готана от этого мрака, ведь кто знает, чем могли обернуться для него эти холодные цепкие объятья.
Тем временем тьма, не желая сдаваться, набирала силу, расползаясь, покуда хватало сил. Готан мог руку отдать на отсечение, что в этой непроглядной черной толщи он увидел слабую, но наглую ухмылку и сам ужаснулся таким мыслям. Тьма, точно почуяв это, направила свой взор на него, и Готан, почувствовал, как горло стали сжимать ледяные липкие пальцы. Он не в силах оторвать взгляда смотрел на пульсирующий сгусток мрака, обретающий формы силуэта с двумя бездонными провалами в тех местах, где у всех известных Готану Миру существ должны располагаться глаза. Он узнал эти два испепеляющих жерла, вечно ненавидящие, вечно голодные. Они сияли первозданной тьмой, вырисовываясь на темном силуэте, словно пятна крови на белом снегу.
Этот взгляд поглощал его, погружая длинные щупальца, в самое нутро, стараясь вцепиться в его душу. В обретшем форму темном силуэте Готан узнал того невинного маленького человека, когда-то изуродованного тьмой и перемолотого в жерновах жестокости и времени. Последним его подарком оказался этот взгляд, не отпускавший Готана ни на секунду его бренного существования. Человеческий взгляд не может быть наполнен такой темнотой и злобой, Готан отчетливо знал это. Он чувствовал, это сама смерть смотрит на него, принимая в ряды своих слуг, и вместе с тем предупреждая "однажды и ты будешь на его месте".
Готан переборов холод, расползающийся внутри, окоченевшими руками схватился за маленький столик и с диким ревом, вскакивая на ноги и опрокидывая стул, и всю стоящую рядом утварь, швырнул его в клубящийся мрак.
- Будь ты проклят!!! - приглушенно вырвалось из его засохшего оледеневшего горла. - Будьте вы все прокляты...
Последние еле различимые слова затухли где-то внутри, и Готан не в силах терпеть порывы всепоглощающего мрака, устало опустился на колени.