Долго ли, коротко ли длился ясельный период моего детства, но в конце августа 1950 года меня перевели из детских яслей Љ 1 в детский сад Љ 9, который находился там же на улице Войкова. Так начался для меня детсадовский период.
Всех окружавших меня взрослых я, в полном смысле, "бомбил" своими бесконечными вопросами:
- Почему эта вещь такая, а не другая?
- И вообще, почему вещи такие, какие они есть?
- А для чего нужна эта вещь?
- А можно ли заменить её другой какой-нибудь вещью?
- А что изменится, если эти вещи поменять местами?
- А что находится там?
- Что ещё там есть?
- А почему......?
- А зачем.....?
- А где......?
- А когда....?
Взрослые сначала отвечали, объясняли, а потом говорили мне:
- Всё тебе надо знать. А не слишком ли ты любопытный?
- Я не любопытный, - слышали они в ответ, - я любознательный.
- Ты посмотри на него, какой он разговорчивый. За словом в карман не полезет.
- А в карманах слова не держат. Вот у меня, например, слова живут прямо на языке. Я даже не успеваю подумать, как они уже слетают с языка прямо Вам в уши.
- А ты знаешь, что сначала нужно подумать, а потом уже говорить?
- А у меня всё наоборот. Мои мысли не успевают за моими словами. Я сначала говорю что-нибудь, а когда услышу, что я сказал, то начинаю обдумывать это.
- Да, всё понятно с тобой. Не ты управляешь процессом, а процесс управляет тобой. А знаешь ли ты, что существуют определённые правила, как, что и когда нужно говорить?
- И что, все люди должны говорить одинаково? Значит, и думать они должны одинаково? А почему я не могу думать и говорить по-другому? А что случится, если я буду не такой, как все?
- Ой, опять ты задаёшь кучу вопросов! Надо всё принимать как само собой разумеющееся. А ты сомневаешься, правильно или неправильно люди что-то разрешают, а что-то запрещают.
- А может они ошибаются? Как узнать, что на свете правильно, а что неправильно?
Эти вопросы "мучили" меня, так как оставляли у меня ощущение неудовлетворённости существующим положением вещей. Но мой ещё детский ум не мог дать на них ответы.
А моя природная любознательность и приводила меня к тому, что я или плохо себя вёл или не слушался.
Но взрослые дяди и тёти не догадывались, что понимание и уважение моей потребности подвергать сомнению окружающий меня мир очень важны для моего воспитания.