Грейс Амбер Ланкастер (graceamberlankaster@gmail.com). Alatis. Судьба

Грейс Амбер Ланкастер (graceamberlankaster@gmail.com) : другие произведения.

Alatis. Судьба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Комментарии: 1, последний от 28/10/2017. © Copyright Грейс Амбер Ланкастер (graceamberlankaster@gmail.com) Размещен: 13/09/2017, изменен: 28/10/2017. 117k. Статистика. Повесть: Фэнтези Alatis Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: В центре событий - молодой человек по имени Аллан, добившийся, несмотря на ранние годы, всего, о чем можно мечтать: пентхаус в центре города, спортивная машина, веселая и беззаботная жизнь. В один из обычных вечеров герой узнает, что он не человек... Идеальная жизнь рушится, как карточный домик. Он пытается разобраться в том, что произошло, кто он такой, существуют ли подобные ему. В поисках ответов герой оказывается втянутым в борьбу двух древнейших сил.

Грейс Амбер Ланкастер Alatis. Судьба

Ducunt Volentem Fata, Nolentem Trahunt. (Желающего идти судьба ведёт, не желающего - тащит.) Клеанф

Пролог

Люди... Этот город... Каждый раз с крыши своего дома я наблюдаю все ту же картину, все тот же сценарий, неизменный изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Они все так же стремительно куда-то плывут хаотичным потоком, не замечая никого вокруг себя, поглощенные своими мыслями, проблемами и заботами. Злятся, ругаются, спотыкаются о невидимые препятствия, падают, обессилев, и гибнут под ногами других, задевают друг друга и несутся, не извиняясь, дальше в стремительном порыве желания принимать участие в жизни. Они спешат. Спешат успеть за жизнью, не замечая, как пробегают мимо нее. Забывают обо всем, стремясь добыть те блага, которые, как им сказали, необходимы им для счастья. Они рвутся к ним, бросая на их добычу последние силы.

Бездумно меняют все, что имеют, на то, что назвали нужным, забывая о том, что является лучшим. А получив эти блага, не чувствуют того счастья, которое им обещали, и вновь бросаются на добычу новых благ, желая лишь быть счастливыми. С каждым днем создается все больше средств для облегчения жизни человечества, но все же с каждым днем люди становятся все более несчастными и озабоченными, у них появляется еще больше проблем. Они перестают понимать себя и остальных, теряясь среди этих благ цивилизации. Обматываются иллюзиями, строя вокруг себя воздушные замки, и не видят, что для счастья им надо лишь немного. Меняют индивидуальность на безликость под лозунгами о самовыражении и уникальности. Вряд ли кто-то заметит, как на город медленно опускается сумрак, окутывая высокие дома, что тянутся своими верхушками к небесам, людей, которые безликими вереницами тянутся по серым улицам. Солнце загорается красными огнями, бросая последние яркие лучи света, прощаясь с землей, как в последний раз. Небо постепенно становится оранжевым, смешиваясь с красными лучами солнца, затем фиолетовым и темно-синим. На нем робко загораются первые звездочки и не спеша проплывают белые пушистые облака.

На улицах лениво загораются огни фонарей, освещая грязные тротуары и недовольные лица прохожих. По дорогам несутся красные огни машин, как раскаленная лава, заполоняют собою все пространство, растекаясь, останавливаясь и вновь срываясь вперед, соединяясь в огромные потоки или разделяясь на тонкие струйки кипящей массы. В окнах домов загораются огни. В них озабоченно снуют люди. Замкнутые в крепостях из стекла и бетона, они строят вокруг себя золотые клетки, затмевая ими свое небо. И с каждым разом воздвигают их все выше и выше, стремясь достичь небес, как жители Древнего Вавилона. Разница лишь в том, что они сами себя считают богами. Причина вовсе не в том, что человечеству негде жить. Они воздвигают эти бетонные постаменты как манифест собственному тщеславию, стараясь прыгнуть еще выше. Их совсем не страшит риск упасть и разбиться. Они верят в бессмертие, накапливая свои богатства на тысячелетия вперед. Мегаполисы поглощают мелкие поселения, опустошают их, стирают с лица земли древние памятники, города. Каждый день создаются новые шедевры искусства и бесценные памятники культуры, совершаются гениальные научные открытия, а завтра их уже выбрасывают на помойку, обесценивают, придумывая новые, более шедевральные или гениальные. Этот беспощадный конвейер цивилизации неумолим.

Когда-то я был таким же... Так же стремительно мчался вперед в погоне за квази-ценностями, за престижем, карьерой, славой, модными гаджетами, социальным статусом и прочими выдумками. Так же отчаянно стремился быть таким, как все. Всего лишь желая почувствовать себя счастливым. Прошло немного больше года, а кажется - целая вечность. Будто это была другая жизнь, чужая, будто бы то был не я, а кто-то иной, чью жизнь я просто наблюдал... Я не обязан любить их, но мой долг - защищать их. Меня зовут Аллан Селиван. Послушайте эту историю, если вам интересно, а если нет - все равно послушайте. Мне есть о чем вам рассказать и чему вас научить.

Часть I

Я родился в почти что аристократической семье. Мой отец был генетиком, доктором наук, всю жизнь занимался изучением человеческих генов и, помимо того, был образованным и всесторонне развитым человеком. Мать умерла, когда мне было три года. Моя семья была очень обеспеченной благодаря высокому спросу на

изучение возможностей генов человека, и отец мог позволить себе нанять няню, которая и вырастила меня вместо матери. Помню, на мой вопрос: "Где моя мама?" - няня мне ответила, что Бог захотел, чтобы она была на небесах, потому что таким людям не место на Земле. Она не знала мою мать, но изо всех сил пыталась меня утешить. Так, в моей памяти остался лишь ее лучистый обожествленный образ с фотографий и ее нежный голос, который напевал мне колыбельную. По сей день он ясно звучит в моей голове. Время стерло почти все следы о ней, и какие бы огромные усилия я ни прилагал, чтобы восстановить хотя бы долю воспоминаний о ней, все было тщетно. Ее сумрачный образ, будто сквозь слезы и пелену, прорисовывался в моей памяти, но так и не выплывал из тумана, скрывая ее лицо, глаза и очертания фигуры. Он продолжал скрываться в глубинах моего подсознания. Отец рассказывал мне о ней мало. Он очень любил ее и сильно скорбел о ее смерти. Часто приходил в свой кабинет, садился за рабочий стол и, достав золотой ключ из потайного кармана в пиджаке, открывал верхний ящик. Оттуда он доставал посеребренную рамочку с ее фотографией. Он ставил ее на стол, а затем подходил к бару с напитками у окна и наливал себе стакан коньяка. Отец мог часами смотреть на фото, сидя за столом,

вонзая в него свой взгляд. Наблюдая за ним в тонкую дверную щель в полумраке его кабинета, я видел, что по его щекам текут слезы. Он украдкой вытирал их с лица. Потом выпивал весь коньяка и, убрав фоторамку, принимался за роботу. Отец полностью окунался в исследования, стараясь убежать от своего горя. До последнего дня жизни он тосковал по ней, так и не сумев справиться со своей печалью. Помню, однажды, будучи девятилетним ребенком, я пробрался в его кабинет, удрав от своей няни. Тогда он казался мне волшебным миром: комната была просторной, тусклой и мрачной. Там вечно было прохладно и стоял полумрак, что помогало отцу сосредоточиться. Высокие старинные стены были полностью скрыты за шкафами, забитыми толстенными книгами, рукописями, энциклопедиями, дипломами и пробирками. Свет из окон не пропускали плотные зеленые гардины. С потолка свисала тяжелая люстра с оленьими рогами, впрочем, она служила лишь украшением и никогда, сколько я себя помню, не включалась. Вся мебель была громоздкой, из красного дерева с позолотой, со множеством витражей и резьбой в стиле барокко. Тяжелые деревянные двери тумбы с золотыми защелками прятали от постороннего взора оборудование и пробирки для исследований, проводимых отцом

дома. Мне казалось, что она будто нависала надо мною, упрекая в том, что я без позволения отца копаюсь в его вещах. Несмотря на бурное развитие науки, дизайна и архитектуры, многие образованные люди, как и мой отец, для подчеркивания своего статуса предпочитали старинные вещи новомодным изобретениям современного дизайна и искусства. Он выбирал предметы, так сказать, проверенные временем, а не те, что оказались на гребне волны сегодня, а завтра могут быть погребенными под нею. Прикрыв двери, чтобы няня меня не заметила, я быстро пробрался к столу отца, который стоял у окна. Папин любимый персидский ковер заглушал скрип половиц, жалобно взвывавших под тяжестью моих детских шагов. Я ловко взобрался на его стул и умостился в нем поудобнее. Попытался открыть ящики, украшенные золотыми узорами, но они оказались запертыми на ключ, и я принялся шарить по его столу. На столе отца всегда лежала уйма документов, бумаг, ручек и карандашей, документов, моделей и рисунков ДНК человека. Но не было ни одной фотографии со мной или матерью, ни единого напоминания о семье. Облокотившись на высокую спинку стула, обтянутую коричневой кожей, я взял бумаги, лежавшие на самом краю стола, и стал

пересматривать их, представляя себя таким же важным, как отец. Они были беспорядочно сложены, подтрёпаны, полностью исписаны и перечеркнуты. Я не мог разобраться, что на них написано: неразборчивый почерк отца сочетался с обилием формул, значков и аббревиатур. Будучи маленьким ребенком, я не имел ни малейшего представления, о чем идет речь в этих документах, что значат эти аббревиатуры, сокращения и прочее. А даже если бы я и смог прочитать все написанное, то все равно не понял бы их смысла. Но мое внимание привлекли рисунки на этих бумагах. Отец рисовал какие-то символы, знаки, крылья и острые когти. Он прорисовывал их, жирно наводя карандашом изгибы крыльев, прожилки и малейшие детали. Я внимательно изучал их, вертя листы в своих руках, пытаясь полностью все рассмотреть. Но вдруг двери кабинета открылись - и вошел мой отец. Он грозно посмотрел на меня, и я сразу же спрыгнул с его стула, бросив бумаги. Они рассыпались по столу, и несколько упало на пол. Отец молча подошел ко мне. Я пристыженно опустил глаза в пол. Он продолжал молчать, а мне не хватало смелости посмотреть ему в глаза. Его молчание было хуже тысячи гневных тирад, криков и поучений няни, оно давило на меня, стыдило и упрекало. Наконец, он опустил руку мне на плечо.

Она, как бремя, легла на мои плечи, и отец нарушил невыносимое молчание. - Аллан, - спокойно сказал отец, - ты знаешь, что сюда входить нельзя. - Да, папа, - ответил я тонким детским голосом. - Зачем же ты сюда вошел без моего разрешения? - ровно продолжил он, глубоко вдыхая. - Мне было интересно... - испуганно ответил я. Он замолчал, размышляя над моим ответом, потирая свою седеющую бороду. Отец еще не был стар, ему было всего сорок, но изнурительная работа и невыносимое бремя потери заставляли его взгляд потускнеть, а волосы - преждевременно поседеть. Он внимательно смотрел на меня, и я чувствовал на себе его взгляд, но, будто тело не было мне подконтрольно, не мог поднять на него свой взор. - Меня радует, что ты проявляешь интерес к окружающему тебя миру. Но, Аллан, ты должен понимать, что следует контролировать свое любопытство, ибо не все, что может тебя заинтересовать, может быть доступно, - сказал отец. - Ты должен знать, что вообще не все позволено в этом мире. - Да, отец... - ответил я.

- И запомни, сын, знания - самая великая ценность человечества. Она дороже золота, и лишь владеющий знаниями может владеть миром. Истина непостижима, но ты волен стремиться к ней, впитывая знания. И всегда помни им цену! Сейчас, возможно, мои слова мало что значат для тебя. Но со временем ты постигнешь их смысл. Он погладил меня по голове и велел посмотреть на него. Его голос был добрым, будто он вовсе не гневался на меня. Я робко поднял глаза и увидел, что мой отец улыбается. Я не мог понять причины этой улыбки, но у меня не хватало смелости спросить. Вообще отец всегда был для меня авторитетом и образцом, но, несмотря на его лояльность, я всегда чувствовал себя неуверенно в его присутствии. Его улыбка оставалась для меня загадкой на долгие годы. Отец позвал няню и велел ей проводить меня в мою комнату. Он не сказал ни слова про ее недосмотр или проступок, однако она сразу же вспыхнула ярким румянцем и принялась многословно извиняться и клясться, что это не повторится. Лишь только мы покинули кабинет отца, тихонько захлопнув за собою двери, она начала бранить меня за мой поступок. Няня стала отчитывать меня, рисуя передо мною различные картины последствий и наказаний, придумывая

сюрреалистические сюжеты моего будущего, если я не научусь себя вести как полагается. Няня любила меня, насколько может женщина любить чужого ребенка при том, что за эту любовь ей платят. Но она была крайне педантичной, строгой и скрупулезной во всем и пыталась править мне эти качества. Меня удивляло, что она всегда ходила в черном длинном платье до пят, черных туфлях без каблука. На шее у нее сверкал белизной воротник блузы, каждый день разный. Ее волосы всегда были плотно заплетены в косу или собраны в пучок. Она была немного полной, но старалась быть изящной. На ее лицо всегда был нанесен легкий слой косметики - светлые тени, розовая помада, немного не соответствующая ее возрасту, бордовый румянец. Ей было немного больше тридцати, но, сколько я ее помню, она всегда выглядела одинаково, будто не старела. Благодаря ей я много читал и мало времени проводил в дурной компании сверстников, но получал свою порцию свежего воздуха и уроков естествознания во время прогулок в парке. Мой день был жестко нормирован, и за каждое невыполнение задание я получал заслуженное наказание. Таким образом, уже в раннем детстве я научился понимать, что такое смерть, ответственность, наказание и одиночество... Несмотря на свою занятость и деловитость,

отец каждый вечер уделял мне час времени перед снов. Он приходил в мою комнату, отпускал няню, садился на краю кровати и выполнял один и тот же ритуал: снимал свои очки, потирал седеющую колючую бороду, вставал с кровати, брал с полки книгу и садился обратно ко мне. Он спрашивал, как прошел мой день, что нового я узнал, внимательно слушал все мои рассказы и рассуждения о познании этого мира. Затем читал мне сказку на ночь. Позже, когда я стал немного старше, он рассказывал различные истории из жизни. Мы обсуждали с ним исторические факты или события, беседовали на философские темы. Он изо всех сил старался давать мне ту любовь и заботу, которой мне не хватало. Отец видел во мне мою мать, и это придавало ему сил двигаться дальше, заботиться обо мне. Я никогда не слышал от отца слов любви и нежности, но он любил меня глубоко в душе, скрывая это под маской сухости. Также он не выражал ожиданий или надежд по поводу моего блестящего будущего. И за это я ему безгранично благодарен. Он готовил меня к жизни, вкладывая в меня знания, взращивая во мне полноценного человека, а не прививал комплексы и не навязывал свои нереализованные желания. Возможно, он знал, что это мне очень пригодится. - Главное, - говорил он, - всегда оставаться человеком в глазах окружающих, не

стесняясь казаться нелепым. А вот каким человеком они будут тебя видеть - это зависит от них. Лишь столкнувшись со всеми проблемами подросткового возраста, я понял, насколько мне не хватает материнского тепла и поддержки отца. Я не нуждался более в присмотре няни, а отец перестал уделять мне внимание, пропадая днями и ночами в лаборатории. Его тоска съела его окончательно, и он потерял интерес к окружающему его реальному миру. У меня было много друзей, и я мог видеть, как их матери и отцы заботятся о них. Мне безумно хотелось хоть на день поменяться с ними местами, очутиться в этой приятной атмосфере, испытать их проблемы и даже ссоры с родителями. Они же хотели быть, как я: давно усвоив уроки ответственности и самостоятельности, я был предоставлен самому себе. Отец считал, что я достаточно зрел и он вложил в меня достаточно знаний для жизни "по собственному усмотрению". Учителя ставили меня в пример как отличника и дисциплинированного ученика. Мои друзья с радостью проводили со мною время, нередко мы встревали с ними в драки, разбивая противникам носы и свои кулаки. Я принимал активное участие в школьных соревнованиях и вечеринках с друзьями, в социальной жизни школы и общества. Родители и учителя всегда любили меня и поощряли общение

со мною остальных детей. Но суть была вовсе не в отсутствии родительского контроля или похвалы - мне не у кого было спросить совета. Первые физические изменения, первые чувства и влюбленность, свидания и первые поцелуи, ухаживания за девушками и собственные переживания снежным комом свались мне на голову. Я не знал, как мне поступать и что следует делать. До чего же все это было нелепо! Пытаясь познакомиться с девушкой, безумно понравившейся мне в школе, я трясся и волновался, как трусливый пес. Слова путались, и я не мог толком сказать, что я от нее хочу. Неудивительно, что она мне отказала. К счастью, годы бежали быстро, и со временем мне стало нравиться то, что я видел в отражении в зеркале. Я вырос и вытянулся, возмужал, рельефы мышц моего тела проступили четче, одежда теперь красиво сидела на мне. Волосы стали светло-русыми, почти золотистыми, а глаза - цвета ирландского виски десятилетней выдержки. Я слышал комплименты по поводу моего "проникновенного" и "завораживающего" взгляда. Все это сочеталось с густыми чуть изогнутыми бровями и выразительными губами, которые, похоже, очень волновали девушек. Девушки начали обращать на меня внимание, и теперь уже не я пытался с ними познакомиться, а

они. Без капли смущения готов сказать, что за годы юности в моей кровати побывало столько девушек, что не хватит и блокнота, чтобы всех их пересчитать. Они не отличались душевностью или добродетелями, поэтому я выбирал их лишь по красоте. В один прекрасный момент моей жизни я осознал, что хотя и не избавился от всех своих минусов, не исправил свои недостатки, но я принял их, научился жить с ними, менять себя и адаптироваться к переменчивым условиям. Я не стал лучше потому, что изменил себя. Я стал лучше, потому что принял свои недостатки. Ведь этим я был уникален и ценен! Сразу же всплывает в памяти уйма воспоминаний о том времени. Мне казалось, что я взбираюсь на вершину мира и мне остается всего пара шагов до ее пика, через мгновения я достигну ее и буду самым счастливым и успешным. Окончив с отличием Гарвардскую школу бизнеса, я переехал в штат Иллинойс, где меня взяли в крупную компанию, занимающуюся инвестициями в бизнес по всему миру. Уже за год я стал надежным работников, подающим большие надежды. Я поднялся до начальника отдела и продолжал усердно трудиться над своим последующим карьерным ростом. Руководство обещало мне великолепные перспективы в обмен на мою

собачью преданность и трудолюбие, при условии добросовестного выполнения всего порученного. Безусловно, поощрения были сладки и в ярких упаковках. Я обзавелся жильем в старом районе города. Провел много часов, выбирая и осматривая квартиры в этом бескрайнем городе, встречался с их владельцами. И все как один радостно и приветливо улыбались, рассказывали о счастливых часах, проведенных в этих стенах, и о том, как им жаль расставаться с ними, но обстоятельства их вынуждают. Но лишь я один видел то, что скрывалось в их глазах: эти стены не принесли им те радость и счастье, которых они ожидали от них. Они просто бежали от проблем, покидая те места, где когда-то жила любовь, звучал смех, росли их дети, где они лелеяли свои мечты о счастье, а потом просто выбросили их, как некую нелепость. Эти люди хотели поскорее покинуть эти квартиры в надежде, что другие стены принесут им счастье и развеют их проблемы. Лишь одна квартира пришлась мне по душе. Она находилась на верхнем этаже старинного небоскреба, примерно сороковых годов постройки прошлого столетия. В здании было 78 этажей и два лифта. Как только я увидел его, мое сердце дрогнуло: оно дышало историей и странностью, оно было

печальным и величественным одновременно. Ему было более ста лет. Сверху донизу фасад здания украшали скульптуры и лепнина, оконные проемы верхних этажей были выполнены в форме арок с колоннами и узорами. Грозные титаны, закутанные в клочки материй, поддерживали небольшие открытые балконы. Верхушку здания венчали скульптурные композиции мифических чудищ - горгулий, мантикоров, грифонов и гарпий, сфинксов и мифологических героев, борющихся с ними, восседая на крылатых пегасах. Чудища будто карабкались на острую верхушку крыши здания, пытаясь его захватить, а греческие герои удерживали и сбрасывали их вниз, наблюдали за прохожими с крыши здания и заглядывали в окна, свисая на краю. Не каждый рискнул бы жить в таком здании. Выполненные в стиле неоготики серые стены с белоснежными фасадами внушали чувство ничтожности и угрюмости всего сущего. На верхнем этаже было всего две квартиры. Та, которую мне показывали, была просторной и светлой. Большая квадратная кухня перетекала в гостиную с огромным балконом, который выходил на главную улицу. Далее располагались уютная спальня, широкая ванная и гардероб. Из окон открывался великолепный вид на город и соседние дома. К тому же здание находилось недалеко от места моей работы, и я мог бы добираться туда за

короткое время. Меган - моя риелтор - сообщила мне, что бывший хозяин квартиры пожертвовал ее благотворительному фонду, который и выставил ее на продажу. Меган уже устала от меня и была бы рада более никогда мне не звонить и не видеть меня. Однако ее удерживала мысль об огромной комиссии за продажу квартиры. Пожалуй, с одной такой сделки она могла бы обеспечить себя всем необходимым на полгода, но, очевидно, жадность не знает границ. Несомненно, такая девушка, как она, не смогла бы довольствоваться малым. Ей были необходимы самая дорогая одежда, элегантные деловые костюмы, подчеркивающие ее шикарную фигуру, вытесанную самыми лучшими врачами-хирургами и тренерами, классические сумочки из крокодильей кожи или замши. Меган нуждалась в дорогой косметике, которая бы сохраняла ее красоту, в драгоценностях для подчеркивания статуса и самых модных мелочах, ужинах в фешенебельных ресторанах, отдыхе на самых модных курортах. Ради этого она каждый день моталась по городу на бездну встреч с дотошными покупателями, любезно улыбалась им и мечтала поскорее попасть домой и отдохнуть в одиночестве. Любезность и широкая улыбка стали неотъемлемой частью ее жизни и поведения. Она старалась быть любезной даже в постели... Решение о покупке не заставило себя долго

ждать, и сделка состоялась на следующий же день. Для обустройства квартиры я не стал приглашать дизайнеров, как этого требовал престиж. Я следовал своим желаниям. Так, в моей спальне появилась широкая удобная кровать с высоким изголовьем. Лежа на ней, я чувствовал себя на небесах. Еще в спальне поставил шкаф для белья, невысокий комод из черного дерева и напольный светильник. На пол бросил светлый мохнатый ковер. Над кроватью повесил панораму Бостона, которую подарили друзья в память о годах, проведенных в альма-матер. На комоде рядом с кроватью я поставил светильник и одну-единственную фотографию матери, найденную в детских книгах, когда собирал вещи и переезжал в колледж. Не знаю, кто ее туда положил, но я был безгранично рад этой находке. Широкое окно в моей спальне закрывалось тяжелыми льняными шторами. Сюда я никогда не приводил ни женщин, ни друзей. Это была моя тихая гавань цвета меда и топленого молока, где я хранил лишь необходимые и драгоценные воспоминания, хотя изредка здесь и бывали настоящие бури. Гостиная отличалась от спальни изобилием удобств, техники, мелочей и предметов искусства, заполнявших пустое пространство. Это было место для веселья. Первое впечатление - самое главное, и она не оставляла шансов для разочарования.

Практически повсюду стены заменяли панорамные окна. Огромные стекла по моему желанию могли менять оттенок, затемняться или же обретать рисунок, превращаясь в любой витраж, какой только моя фантазия пожелает. Но я предпочитал великолепный вид на улицы города. Напротив стены поставил кожаный диван. По бокам от него стояли две белые тахты. В центре - маленький кофейный столик. На полу лежал персидский ковер тигровой раскраски. С потолка свисали две огромные люстры, похожие на голову горгоны Медузы со множеством лампочек и кристаллов. Позади дивана стоял винтажный бар, наполненный дорогими стаканами и бокалами, звонкими бутылками с цветными и прозрачными алкогольными жидкостями. На стене висела огромная сенсорная мультимедийная панель, служившая телевизором, игровой приставкой, радио, компьютером, прочими техническими необходимостями и даже будильником. Она управлялась как жестами, так и голосом. По центру стоял обеденный стол из красного дерева с десятью стульями с позолотой, обтянутыми темно-коричневой парчой. На столе размещалась старинная хрустальная ваза с пионами - любимыми цветами матери, как мне однажды сказал отец. На стене в зале висела картина современного художника. По правде сказать, она

была совершенно бессмысленной и абсолютно не соответствовала своему названию, но мне очень нравились краски этого полотна. Также в квартире было две ванных: гостевая у входа и хозяйская возле спальни. Кроме этого, у меня был огромный гардероб рядом с хозяйской ванной. Пожалуй, туда вместилась бы еще одна моя кровать. Кухня была совмещенной с гостиной, и ее окна выходили сразу в две стороны. Можно было готовить кофе или мыть посуду и наслаждаться видом на соседние здания, на пробки в центре города, рассматривать солнечные блики на крышах дорогих машин, старых домов и огромных стекленных небоскребов. Возле входной двери по обеим сторонам стояли открытые этажерки, заставленные рамочками, статуэтками, наградами, альбомами, сувенирами из поездок и командировок, цветами и прочими модными вещами. Рядом возвышался шкаф для верхней одежды. Прихожая красиво соединялась с гостиной и кухней. Пол здесь был выложен древесиной черного палисандра. Все освещение, терморегуляция и техника в доме, включая кухню, и даже вся жизнь в моей квартире могла управляться с одного пульта, висевшего возле входа в спальню. Маленький прозрачный сенсорный дисплей выглядел, как милое украшение на стене, и в то же время служил мозгом всего

жилища. Рассматривая свою квартиру, я чувствовал себя господином не только ее стен, но и всего мира. Я видел зависть в глазах гостей, посещавших ее, восторг, удивление. И эти немые эмоции давали мне некую окрыляющую силу и в то же время приземляли меня, побуждали задуматься о смысле всего этого. Я упорно карабкался вверх по социальной лестнице, выслуживаясь перед высшим руководством и работая над собой. В мое время было важно озвучивать новые мысли, проявлять индивидуальность, но не выбиваться из толпы. Я органично вписывался в высшее общество, создавал свой имидж и принимал все неписаные правила, законы и нормы социума, отбрасывая все старое, словно порванные перчатки. Сначала я был очень удовлетворен своими успехами, новыми знакомствами, друзьями, женщинами. Но со временем это перестало приносить мне радость, и я стал чувствовать пустоту внутри. Я практически перестал общаться с отцом. Он все так же был поглощен работой и его мало интересовало происходящее в реальном мире. Я изредка звонил ему, но мы даже не знали, о чем говорить. Иногда просто молчали в трубку. Также я часто вспоминал свою мать. Я смутно помнил ее тонкий силуэт, склонившийся над моей кроватью. Вспоминая, как она гладила меня по руке, я будто

вновь чувствовал нежность тепла ее материнских рук. Но как бы я ни силился, моя память не могла воспроизвести ничего, кроме ее голоса, все так же продолжавшего напевать колыбельную. Она ускользала от моей памяти, скрываясь от меня в сером размытом тумане сознания. Мне казалось, что она разочаровалась бы во мне. Но жизнь текла быстрой рекой, и в ней не было времени для мыслей и сомнений. Я спешил уловить каждый момент и прожить каждую секунду, пытаясь заполнить ее смыслом и делом, выжать из ее все краски и соки, но безуспешно копошась и путаясь в собственной жизни. Пытаясь понять, что же действительно важно, что принесет счастье, я бесцельно терял драгоценные мгновения жизни и шансы совершить поступок. Разменивал ее на существование и следование. От меня требовали действий, и я выполнял все требования, становясь полноценным полезным членом общества, живо вливающимся в общий поток существования. Со временем я смог купить себе новую быструю машину, блестящую и привлекающую внимание ревом двигателя и современными формами. Она была вызывающего ярко-красного цвета, демонстрирующего агрессию, силу и авторитет. Ее знаком был трезубец. Не секрет, что машину мне оплатила компания за мою собачью преданность и покорность. А когда мне начинало оказаться, что

вот я уже на самой вершине успеха, мне представляли что-то новое, показывали новую вершину, цель всей моей жизни. И я вновь стремился к ней и вновь достигал ее, но не ощущал удовлетворения и бежал дальше, за новыми целями, которые передо мной ставили компания и общество. Парадокс в том, что в глубине души я понимал, что счастье не в этом, но безоговорочно следовал всем указаниям по достижению этих крайне необходимых благ.

Шел второй месяц весны. Однажды утром, проспав, так как не услышал сигнал будильника, я в спешке собрался на роботу, набросив первое, что попалось под руку. На удивление это был мой любимый "счастливый" серый костюм с белой рубашкой. На дороге была огромная пробка, все сигналили, кричали, некоторые ели в салонах дорогих машин, злились, что опаздывают на роботы, иные пытались с помощью планшетов выполнять свои трудовые обязанности, сидя в автобусах. Мне пришлось идти пешком, оставив машину на паркинге. Не успевая позавтракать, я заглянул в кофейню взять с собою какой-нибудь горячий напиток. Кофейня была практически пуста - лишь один человек стоял у прилавка и ждал

своего кофе. Я стал в очередь за ним. Но, как назло, будто увидев, что я спешу, два продавца, готовившие кофе, крайне медленно шевелились. Их вид был крайне раздражающим: оба высокие и худощавые, в очках, непричесанные, оба одеты в одинаковую униформу - зеленые фартуки, красные тенниски и козырьки на головах, придерживающие волосы, чтобы они не сыпались с их неухоженных голов в напитки. Парень, что стоял передо мною, и я вяло рассматривали внутреннюю обстановку, дожидаясь, когда же, наконец, настанет тот час, когда кофе будет готов. Время будто бы кто-то растягивал, нажав на паузу. Я читал имена на табличках у продавцов. Берри и Льюис... Не мог бы подобрать для них иных имен... Я гневно рисовал в сознании карикатуры с них и издевался над ними, представляя, как на них выливается горячий кофе или падают все чашки. Я сверлил их взглядом. "И как только таких принимают на роботу!" - пронеслось у меня в голове. Кофе был готов, но, очевидно, молодой человек в дешевом деловом костюме не особо спешил на свое место работы и решил заказать себе еще и чего-нибудь перекусить. Моему гневу не было предела. Я готов был убить их на месте. Наконец, дождавшись, когда молодой человек заберет свой заказ и уйдет, я подошел поближе к продавцу. Он внимательно уставился на меня. Едва

я собрался произнести одно-единственное слово, как возле меня всунулась девушка. Она мило улыбнулась мне и продавцу, поздоровалась с ним, назвав его по имени. Он сразу же расцвел от радости. Очевидно, она была не в первый раз здесь. Затем она обернулась ко мне. Я хотел выругать ее за беспардонное поведение, но она опередила меня и заговорили первая. Услышав ее голос, я не мог более злиться на нее. - Прошу прощения, - сказала она, - я понимаю, что вы спешите на работу. Но прошу вас, попустите меня вперед. Мне необходимо успеть в поликлинику к пациенту! Пожалуйста! Она смотрела на меня ярко-синими глазами. Я будто окаменел от ее взгляда. А ее голос звучал точь-в-точь, как голос моей матери. Я не смог ей ничего ответить, лишь глупо смотрел на нее. Кивнув, я попытался привести себя в чувства. По коже пробегал холодок и внутри возникали жуткие ощущения, что будто роились внутри моего тела. Я чувствовал себя полным идиотом, глупо таращившимся на эту девушку. Она быстро забрала кофе и скрылась в потоке вялых и озабоченных людей на улице, спешивших на работу. Я не успел даже запомнить, как она выглядела, во что была одета. Лишь ее звонкий ласковый голосок и яркий небесный взгляд. Дождавшись свой кофе, я погреб на работу.

Все мои мысли вновь заполонила тревога, но лишь я переступил порог здания, как она пропала. К счастью, я опоздал лишь на двадцать минут. Поздоровавшись с охранниками, отсканировал свой пропуск. Компьютер тихо пиликнул - и сообщение о моем опоздании сразу же оказалось у менеджера на компьютере. Я представлял, как он, этот тощий и высушенный годами роботы червь в очках и с лысиной, придя через полчаса на роботу, будет мямлить что-то о недисциплинированности и безответственности "таких работников", как я. Затем последуют выговор и предупреждение. Я ни разу не опаздывал доныне, но правила были едины для всех, и стоило ждать наказания. Но для "подающего надежды сотрудника" и любимца начальства наказание не должно было стать ужасным. - Как ваши дела, господин Селиван? - спросил один из охранников, обратив внимание на мое опоздание. - Хорошо, спасибо, Рон! - ответил я, как ни в чем не бывало. - Хорошего вам дня, господин Селиван! - пожелал охранник. В его голосе были нотки интереса, сопереживания и учтивости. - Спасибо. Терять было нечего, и я, уже никуда не спеша, направился к лифтам, прошел по отшлифованному

мраморному полу, начищенному до зеркального блеска, мимо роскошной винтажной мебели, пестрых картин и вычурных ваз с букетами цветов, что стояли в центре зала и у каждой из колонн, державших своды здания. Столько столетий прошло, а человечество так и не смогло придумать ничего иного, что так откровенно подчеркивало бы презрительное величие и богатство хозяев этого здания, как эти предметы интерьера, откровенные подделки под эпоху Возрождения. У лифта в волнении ждали люди, нарекая на механизмы лифтов, которые так медленно двигаются и виновны в их опозданиях. Двери открылись, и люди, одетые в деловые костюмы от Кельвина Кляйна, Ральфа Лорена и прочих модельеров, отарой втиснулись в кабину лифта. Они поспешно нажали кнопки, возмущенно вздыхая при этом, будто машине не все равно. Двери закрылись, и лифт быстро двинулся наверх. Забавно было видеть, как они глядят на циферблат, ожидая звоночка, который ознаменует их прибытие на необходимый этаж, и они уже вскоре смогут занять свое рабочее место. Лифт дважды останавливался, и наконец я остался один в кабинке. Впервые за долгое время работы я обратил внимание на оформление лифта. Извечная спешка, толпа, шум никогда не пробуждали во мне интереса к окружающему. Занятый своими раздумьями, я

поднимался на предпоследний этаж огромного небоскреба. Но в этот раз все было иначе, и я пришел в изумление. Стены кабины лифта были полностью покрыты панелями из карельской березы - редкой и дорогой в наше время древесины. Двери были позолоченными, а пол выложен кубиками мрамора. Не хватало лишь карлика-швейцара во фраке, который бы учтиво здоровался со всеми входящими и нажимал за них кнопки. Лифт остановился, и двери открылись. Я вынырнул из своих раздумий и вышел из лифта. Еще двадцать минут назад коридоры кишели сотрудниками, но теперь все словно вымерли. Секретарша, сидевшая за столом напротив входа, удивленно посмотрела на меня. - Доброе утро, Сьюзен, - поздоровался я. - Доброе, - буркнула она. - Не поздно ли вы пришли? - Не спорю, я опоздал, но что тут поделать уже! - ответил я, стараясь ее разозлить. Сьюзен была крайне неприятной, грубой блондинкой, ярко и пошло накрашенной. На ней были строгий деловой костюм и прозрачная блузка, расстегнутая до груди. Она хотела выйти замуж за богатого взрослого мужчину. Ей было около тридцати пяти лет, но она выглядела намного старше. Подобные девушки по вечерам

околачиваются в дешевых барах, разукрашенные яркой и дешевой косметикой, одетые в короткие платья, в обуви на высоких каблуках. Работники офиса шутили, что ее посадили здесь, чтобы она отпугивала непрошеных посетителей. Она была приветливой лишь с руководством компании. - Вы продолжаете тратить свое рабочее время попусту, господин Селиван, - заметила она язвительным скрипучим голосом. - От этого ваш штраф увеличивается. А работа сама не выполнится! - Благодарю за беспокойство! Но мне кажется, это уже не входит в ваши обязанности. Так что лично вы можете не беспокоиться о моем опоздании, - ответил я, криво улыбнувшись, и отправился дальше по коридору в офис. Я был уверен, что как только скроюсь за углом, она побежит к начальнику на этаж ниже в отдел кадров и оповестит о моем опоздании. Но мне было совершенно все равно. Я не спеша зашагал по длинному пластиковому коридору, освещенному дорогими люстрами и выложенному дешевым ламинатом. Вот еще одна стекленная дверь со сканером. На стекле высечены название нашей компании и ее логотип. Я поднес пластиковый пропуск к красному огоньку, он мигнул, затем недовольно пиликнул и открыл двери. Даже техника здесь не в настроении - начался рабочий

день. Когда я вошел, все с удивлением и ужасом смотрели на меня, пытаясь не выдавать своего интереса и не отвлекаться от работы. Все, как крысы, вытаращили глаза из-за своих прозрачных пластиковых перегородок, из-за прозрачных мониторов и бумаг, отслеживая каждый мой шаг. Я чувствовал себя идущим на казнь. Если бы не гул из окон, жужжание принтеров и трезвон телефонов, я слышал бы свое дыхание. Внутри начало просыпаться волнение. Я не мог понять, почему испытываю страх и в то же время безразличие ко всему. С одной стороны, эта работа имеет важнейшее значение для меня, я обожаю ее и ценю, я доволен всем. А с другой - я плевал на нее и всех своих коллег, мне нет до нее дела, меня не волновали возможное наказание и занудные менеджеры! "Неужели наказание столь страшное? - подумал я. - Впрочем, я уже его заслужил и могу позволить себе пройти по этому пути в мой кабинет не как побежденный, а как победитель". Все молча наблюдали, но потом их интерес спал, и они вновь окунулись в свои дела, заняли рабочие позы. Они хотели увидеть трагедию или мучения, узреть чужой страх, а вместо этого увидели пример для подражания. Я был сейчас не таким, как все. Их интерес сменился самобичеванием. Перед моим кабинетом сидел мой

помощник Джон. Он, не отвлекаясь от монитора, вручил мне все письма, поручения и документы и продолжил работу. На дверях висела золотая табличка начальника отдела. Я вставил пропуск в тонкую щель. Лампочка на замке загорелась зеленым светом. Я вошел в кабинет. Сел на свой мягкий стул и глубоко вздохнул. Все было как всегда: кленовый стол, мое кожаное кресло, пальма у двери, пара шкафов по бокам от входа, два кресла возле моего стола, бумаги и папки, канцелярия, диплом и грамоты на стене в золотых рамочках, бежевые жалюзи, зеленые обои, коричневый производственной ковролин, звуки делового города за приоткрытым окном. Оставалось лишь ожидать своего палача. Потекли звонки, дела, переговоры, документы, любезности и хорошие манеры, бумаги и отчеты, подчиненные. Но никто и не подумывал приходить или вспоминать об этом опоздании, а тем более о наказании. Все шло привычным чередом: всякие заботы и дела, обед и вновь обязанности и распоряжения. Никаких разговоров, сплетен, чаепития, перерывов. Лишь работа. В заботах забываешь посмотреть на часы, и вот долгожданные минуты окончания работы давно пробежали, а я все сижу и работаю. И уже за окном темнеет, прощается и уходит домой Джон,

напоминая о предстоящей деловой встрече, совещании и конференции на следующей неделе, наплывают серые тучи, темень закрадывается через окно, загораются люминесцентные вывески на зданиях, закрываю жалюзи. Заходит охранник и просит покинуть помещение. Лишенный сил, я поднялся со стула и, не спеша перебирая ногами, отправился к выходу. Просканировал пропуск, огонек недовольно пиликнул, и двери тихо задвинулись за мной. Сьюзен уже давно удрала домой, все везде закрыто и пусто. Нажал на круглую кнопку лифта, она звякнула и засветилась зеленым огоньком. Через пару минут двери лифта открылись, я вошел в пустую кабинку. Облокотившись плечом о стенку лифта, нажал кнопочку "0", и лифт быстро поехал вниз без остановок. Направляясь к выходу, я не замечал ничего вокруг. Все было серым, размытым, будто я на бешеной скорости несся вперед и все вокруг сливалось в единый тоннель с перемешанными красками, формами и звуками. Передо мною горела одна-единственная цель - мой дом. И я спешил туда, чтобы прилечь на свою мягкую кровать и провалиться в безумный мир Морфея.

Меня разбудил звонок телефона. Я оторвал лицо от мягкой подушки и посмотрел по сторонам:

где я нахожусь? Я пытался понять, это сон, в котором отчаянно звонит мой мобильный, или же это звук веселой песни ворвался ко мне в сон, или, может, мне все это кажется. Протерев глаза, я понял, что нахожусь в своей уютной спальне, в своей кровати. Нащупав рукой на тумбочке телефон, даже не глядя на экран, я провел пальцем по нему и приложил к уху. Поддерживая телефон плечом, я перевернулся на бок и ответил звонящему. - Ну что, ты готов? Как договаривались? - затараторил бодрый голос в телефоне. Голос был мне знаком, но я никак не мог понять, кто это звонит. - Кто это? - прохрипел я в ответ. - Аллан, ты смеешься, что ли? Сегодня же пятница! Мы же договаривались с тобой пойти с мужиками в клуб, как всегда! Ты сегодня за рулем! Ты забыл? - Нет. Я заснул... - ответил я. Я немного напряг свой мозг и вспомнил, что договорился с друзьями - сегодня мы едем в клуб на моей машине. Они планируют сегодня ночью пойти на важную вечеринку для сливок общества и уйти оттуда пьяными и с какими-нибудь красотками. - Ну ты даешь! И что теперь делать всем? - возмущался Ник, самый большой выдумщик в

нашей компании. Не один раз он придумывал какое-нибудь отчаянное приключение, и мы ввязывались в него с невероятным азартом. То мы спорили, кто выпьет больше абсента, стоя на руках вверх тормашками или просто пока кого-нибудь не стошнит, то играли в боулинг на барной стойке с пустыми бутылками вместо кеглей, то мчались по автостраде на крыше автомобиля и так далее. А на следующее утро все держались за головы и вспоминали, что было прошлой ночью и от чего у кого-то разбит нос или подбит глаз. После чего клялись более никогда не слушать Ника и вновь наступали на те же грабли. Оказывалось, что голосом здравого разума каждый раз выступал я, напоминая всем, что нужно скорее смываться с места разгула, чтобы нас не поймала полиция и не выгнали с работы. - Так что делать? - вскипал Ник. - Дайте мне час, чтобы привести себя в порядок, - ответил я. - Сорок минут! - рявкнул Ник и положил трубку. Я перевернулся на спину и уставился в потолок. На телефоне ярко горела подсветка. Белые квадратные циферки на экране показывали двенадцать ночи. Тонкий, почти невесомый небольшой, но крепкий корпус телефона, сделанный из титана или чего-то подобного. В этой

небольшой вещице столько функций, без которых невозможно представить свою жизнь. Ладонь ощущала прохладу его корпуса. В комнате было темно, а за открытым окном гудел город. Одни засыпали, а им на смену выходили ночные хищники, ищущие добычи, развлечений и славы. Штора красиво порхала от ветра вокруг окна. Из окон напротив в комнату лился свет. С яркого экрана телефона на меня пялилась девушка с красивыми глазами. Ее грудь занимала почти весь объем блестящего экрана, а глаза, равно как и чудесный пестрый закат над океаном позади нее, были без малейшего выражения. Это была моя бывшая... Очередная бывшая. Уже и не помню, как ее звали, да и неважно это. Я был с ней лишь из-за ее внешности, в ней не было ни ума, ни обаяния, ни доброты. Даже в чудесных глазах была лишь пустота. Очередная красотка, которая стала фарфоровой куклой, предлагавшей себя в обмен на дорогие гостинцы, рестораны и мероприятия. С той поездки на Мальдивы у меня не было ни одной фотографии, где можно увидеть всю красоту природы. Лишь она. Лишь ее тело. Ее тело стояло на заставке для того, чтобы поддерживать статус - "Я платил за нее и спал с ней!" В голову стали лезть различные мысли о смысле всего совершенного в моей жизни, о правдивости наших отношений, о моей усталости.

Но быстро мои мысли переключились на все блага цивилизации, которые я могу позволить себе обрести и которые уже стоят у меня дома, социальная лестница, по которой я стремительно бегу вперед. Зазвенел телефон. С экрана на меня смотрела веселая морда Фрэнка. Я принял звонок. - Алло! Ты проспал? - прозвучало из динамики. - Да, вроде того. - Когда будешь? - Через полчаса, - ответил я. - Угу, - прозвучало в ответ, - давай, жду! "Ни единого лишнего слова. Больше бы мне таких сотрудников!" - подумал я. Похлопав себя по щекам, я отправился в ванную. Теплый душ привел меня в чувство. Вода теплыми струйками стекала по телу, будто тоненькие приятные змейки ползли вниз по телу. Лицо щекотала вода, бьющая из дырочек в душе. Я наблюдал за мерцаниями воды на мраморных стенах, холодных, как лед. Надев красную рубашку с воротником-стойкой, черные джинсы и лаковые ботинки, я уложил волосы и залил себя парфумом. Все как положено. Поправив широкий воротник черного кашемирового пальто, я взял ключи от машины и направился собирать друзей по их домам: сперва - Ник, иначе весь вечер буду

слушать его возмущения, далее Фрэнк и последний - Ричард, самый большой метросексуал, который часами рассматривает себя в зеркале. Я стоял у небоскреба, сплошь покрытого стеклом. И казалось, что все огоньки в окнах огромных дорого обставленных квартир зависли в воздухе. Вся улица была залита светом фонарей и вывесок, наполнена людьми и машинами. К моей машине подошел Ник. Он открыл дверцу, опустил на нос свои черные солнцезащитные очки и залез в машину на заднее сиденье. - Ну привет, - недовольно сказал он. Ник был прекрасным финансовым консультантом с многообещающими задатками, авторитетом в компании, завидной должностью и собственной машиной марки "феррари", но без тактичности и хорошего вкуса. Он вечно надевал нелепые жилетки или шляпы, жакеты или очки. Да, впрочем, он любую вещь мог сделать нелепой, надев на себя все сразу, разных цветов и стилей. Его главной чертой характера была наглость. Неудивительно, что у него не было нормальной девушки. Вот и в тот вечер он надел яркие синие джинсы и розовую рубашку, руководствуясь, очевидно, модным лозунгом типа "не скрывай женщину внутри себя". На голову он напялил синюю борсалино и черные солнцезащитные очки.

- Привет, - ответил я и надавил на педаль газа, ни мгновения не желая проводить наедине с ним. Ник, перевалившись через спинку переднего сиденья, включил магнитолу на высокую громкость, и мы стали молча слушать нечто, называемое музыкой. Вскоре я остановился у входа в небоскреб, где жил Фрэнк. Один из самых дорогих апартаментов в нашем городе. Красную дорожку к входу озаряли золотистые фонарики из хрусталя, а у входа стояли вазоны с цветами. Фрэнк занимал должность вице-президента крупной авиакомпании. Он был самым старшим из нас. В тридцать четыре года он проводил время, как молодой парень, развлекаясь на вечеринках с девушками, алкоголем, балуя себя машинами, поездками и даже наркотиками. Двери машины открылись, и Фрэнк залез к Нику на заднее сиденье. Он был одет в черный узкий костюм и голубую рубашку. На манжетах сверкали дорогие запонки. Его волосы были тщательно причесаны и уложены скользким гелем. На это девушки лучше всего клюют. - Здорово! - воскликнул он. - Как поживаешь? - Привет, - ответил Ник. - Здорово! - ответил я, глядя на них в зеркало заднего вида.

- Поехали, - поторопил меня Ник. - Куда ты так спешишь? - поинтересовался Фрэнк. - Он боится, что всех страшных девок разберут в клубе! - ответил я, громко хихикая. - Ничего подобного, Аллан! - смеясь, сказал Фрэнк. - Он боится, что детское время закончилось и его не пустят в клуб! - Да замолчите вы уже! - буркнул Ник. В машине сразу же стало весело. Мое настроение поднялось, и все стало казаться ярким и радостным. Я повернул ключ и нажал на газ. Машина грозно заревела. Мы отправились за последним недостающим звеном нашей компании. Рич жил в самом дорогом районе города, но в самом дешевом жилье. Он покупал самые модные вещи в фешенебельных магазинах, посещал самые популярные салоны красоты, читал самые модные журналы. Ради этого он ишачил днем и ночью на работе дизайнера-архитектора, ел, только если его кто-то угостит, и ездил на работу на общественном транспорте, несмотря на то, что до нее добрый час езды. Это касалось всего, что происходило в его жизни. В свои двадцать шесть он даже был помолвлен с красоткой Анной, которая бросила его, как только узнала, что все деньги он потратил на бриллиантовое кольцо в три карата для нее. Кольцо, разумеется, она ему не вернула. После этого он

окончательно увлекся своею внешностью и стал посвящать все время лишь себе. У его дома стоял консьерж, который все время косился на мою машину. Через черную тонировку он не мог увидеть, кто сидит в машине. У входа не было ни дорожек, ни цветов, ни фонариков. Но, глядя на фасады и балконы зданий этого района, сразу же становилось понятно, какая ценовая политика квартир в этом районе. Казалось, что ты попал в Рим или Флоренцию. Наконец, ниша Золушка вышел. Сегодня Ричард был в черной футболке с белыми рисунками пистолетов, крыс и еще чего-то, облегающих джинсах и с горой гелия на волосах. Казалось даже, что он нанес макияж на свое лицо. Но зато он был веселым, всегда помогал знакомиться с девушками и знал море веселых историй. - Хе-хе, Рич, ты сегодня будешь соревноваться с местными дамами за первое место в конкурсе красоты? - пошутил Ник, как только Ричард открыл двери. - Эти швабры, без сомнений, проиграют! - засмеялся тот. - Заскакивай давай быстрее, - сказал я, заставляя машину реветь так, будто она сейчас превратится в свирепого быка и унесется в считаные секунды за горизонт. - Пока вы тут шутите, действительно одни

швабры останутся! - заметил Фрэнк. Рич мгновенно уселся на сиденье и закрыл двери. Все стали громко обсуждать дела на работе и все происшедшее за эту неделю. Музыку заглушали смех и веселые голоса. "Мазерати" быстро долетела по горящим дорогам на вечеринку в самый пафосный клуб города. Огромное трехэтажное здание оттенков ультрамарина и аквамарина, усыпанное огоньками, как бриллиантами, с посеребренными карнизами. У огромных железных дверей в виде космических врат толпилось море народа, разодетого и разукрашенного, желавшего попасть вовнутрь, очутиться хоть на мгновение на небесах среди элиты ночной жизни. Они были жалкими и смешными. Как только моя машина остановилась у самого входа в клуб, на нас сразу уставилась пара сотен глаз, стоявших в очереди на вход. Для них это было так: красная блестящая спортивная машина, в которой сидят ублюдки, выхватившие путевки в Рай. Их глаза мигом загорелись ненавистью и завистью, ведь они знали, что мы одни из тех, кому везде открыты двери. Винить их было не за что. Все хотели быть такими счастливчиками. Парни хотели такую же машину, девушек, на чьей талии лежит наша рука, одежду и все прочее. Они хотели нашу жизнь. Девушки желали быть с такими, как мы, хотя бы на одну ночь. Все излишки и нюансы

моды... К машине подошел охранник. Тучный шкаф, набитый мясом, одетый в дорогой черный костюм, в белоснежную рубашку, с блестящими запонками. Все, что надето на нем, - собственность клуба. Его жизнь - собственность клуба. Я опустил стекло, и он вежливо попросил меня проехать на парковку позади здания. Такие, как мы, для него - это persona grata. Его голос должен быть как можно слаще для нас и как можно ласковее. Если потребуется постелить свой пиджак перед нами в луже, поклониться или лечь в грязь, он сделает это. Он должен сделать все, чтобы мы оставили как можно больше денег в этом заведении и вернулись сюда еще не раз, чтобы ему заплатили его мизерную зарплату и он мог накормить своих детей. Охранник, довольно приятный на вид, с неприятно-вежливым голосом показал нам дорогу, и мы проехали на парковку. Мы вышли из машины. В лицо ударил холодный воздух, который сразу же пробрался сквозь одежду и расползся по телу. Я чувствовал, как волоски на моем теле встают дыбом. На стоянке ярко горели лампочки. Черный, как смола, асфальт был равномерно разделен белоснежными яркими полосками, которые четко отделяли одно место от другого. Вокруг стояла тишина, будто это не ночной клуб, а обычный

жилой дом в спальном районе. Не было слышно ни музыки, ни гула людей, толпящихся у входа, ни машин на дорогах, ни хохота и шума в помещении. Лишь по земле периодично пробегала волна басов от музыки, игравшей внутри. Эта волна проносилась по телу и разбегалась по всей площади стоянки, отражаясь перезвоном глухих ударов в бетонной ограде, отделявшей стоянку от остальных дворов. Над крышей квадратного здания клуба горело желто-красное зарево огней ночного города. Охранник подозвал нас и показал нам второй вход в клуб (для тех, кто не привык стоять в очереди). Как только мы вошли в клуб, на нас обрушилась стена сигаретного дыма, шума, запаха алкоголя и холода от кондиционеров. "Вот оно, начинается! - пронеслось у меня в голове. - Громкая ритмичная музыка, оголенные тела, страстно касающиеся друг друга в танце, капли пота, прохладные коктейли". Всюду сновали полуголые или уже раздетые девицы, угрюмые официантки с натянутыми улыбками и модные мачо. На первом этаже играла громкая музыка, хаотично танцевали молодые люди, некоторые сидели на мягких диванах за столиками по периметру зала, переполненными бутылками и бокалами, другие выпивали за барной стойкой. В потолке отражался весь танцпол, блестели хромированные перила, диско-шары,

подсветка, крошечные лампы над столиками и баром. На стенах горели изображения арктических ледников, нарисованные ультрафиолетовой краской. Диджей в центре зала энергично имитировал нажатие кнопок. Девушки внимательно высматривали в зале парней, с которыми можно завязать отношения, а парни тем временем выставляли себя в достойном свете. Этот этаж принадлежал девушкам из глубинки и парням без особых притязаний. Мимо нас проплыло две девушки в крошечных блестящих платьях, немного вульгарных, и бросили неоднозначные взгляды в нашу сторону. - Нет уж! - воскликнул Ричард, глядя на все происходящее вокруг. - Это болото не для нас! Мы переглянулись и молча отправились на верхний этаж, пропустив все остальные. Обычно наше времяпрепровождение происходило по стандартному графику: пришли, напились, повеселились, познакомились с "сексуальной крошкой", поехали с ней домой, утром выпроводили ее и поехали снова веселиться с друзьями. Но каждый раз Ричарду, Нику, мне или Фрэнку нужно было крутить носом и капризничать, выбирая место получше и поприятней. На втором этаже находились девицы, ищущие меценатов, которые обновят диски для их

"феррари", или подарят новое колье, так как прежнее устарело. Здесь каждая девушка - сюрприз. Она может оказаться львицей в постели, либо воровкой, либо просто бревном. Мы прошли на самый верх, так называемое "Небо" этого клуба. Сюда входили лишь избранные, и входным билетом был не их внешний вид, а цена их вида. Этот зал никогда не забивали до отказа, а посетителям никогда не делали замечаний. Перед большим двустворчатым входом возле стойки с небольшим компьютером стоял охранник. Он выглядел идентично охранникам внизу. Даже казалось, что лицо было таким же. Он любезно потребовал у нас удостоверения личности. Просканировав их, он сверил по базе наши личности и социальный статус, затем проверил отсутствие штрафов или административных нарушений у каждого из нас. После чего вернул нам наши удостоверения, и мы все четверо заплатили ему по кругленькой сумме за вход. Он приторно улыбнулся и открыл перед нами двери. Здесь был другой мир. Официантки разносили шампанское в хрустальных бокалах, закуски на серебряных тарелках и сигары. Через одностороннюю стеклянную стену были видны горящие ночные улицы города. Посетители сидели на дорогих белоснежных креслах и диванах, за

стеклянными столиками, в комнатках, отделенных шелковыми шторами. Мебель была идеально чистой, как новая, шторы приятно пахли цветами, столы были чистыми, серебристый пол - гладким и блестящим. На диванах было море мягких подушек, на столиках стояли напитки и кальян. В кабинках из воздушной ткани горели тусклые арабские светильники из множества кусочков цветного стекла. В центре зала танцевали люди, еще не совсем энергично, но инистый допинг уже начинал помогать им расслабляться и вкушать жизнь. Пары красиво имитировали увлеченность друг другом. Официантки ходили практически оголенные. В воздухе стояла стена сигаретного дыма и сладких ароматов кальяна. В центре зала на пьедестале размещался круглый бар с белоснежными высокими стульями, горела розовая подсветка. Три бармена в одних лишь жилетках разливали напитки. Громко играла резвая музыка. Мелькали прожекторы. В каждой отдельной комнатке находились люди. В зале сидели несколько ведущих светских популярных передач и известных клаберов, бизнесмены, фотографы, начинающие политики и прочие "дорогие" гости. Тут не могло быть лишних людей. Одни бодро танцевали, другие пили и весело общались, третьи курили и заигрывали с девушками. Можно было не опасаться того, что

одна из них окажется неместной или воровкой. Большинство были без образования, но при этом достаточно богаты, чтобы выбрасывать деньги на ветер. К нам подошла хостес и провела за столик. Девушка была на огромных каблуках и в крошечном розовом костюмчике. Когда она наклонилась, протягивая нам меню, казалось, что ее грудь сейчас вывалится. Она вышла, закрыв за собою шторки. - Вот это я понимаю! - сказал Ник. - Какая фигурка! - Ты погоди! Еще немного - и тут будет целая толпа таких фигур! Зачем тебе второй сорт! - ответил Фрэнк. Все развалились на мягких диванах, рассматривая картинки в меню напитков и выбирая себе выпивку на вечер. Рич приоткрыл шторы, и я стал рассматривать весь зал. Пока что там никого не было. Все продолжали сидеть в своих кабинках. Но еще немного, и хмельные и одурманенные посетители начнут выходить в зал и танцевать. Пространство наполнится людьми, и они отбросят большинство норм приличия, которые еще соблюдают сейчас. К нам подошла официантка, и все сделали заказ. Рич взял мохито, Фрэнк - самбуку, Ник - лонг-айленд, а я взял себе кофе, так как сегодня был за рулем. Парни сразу начали

протестовать против моей трезвости. Их безопасность в машине обеспечивалась самыми лучшими технологиями: системами торможения, датчиками движения и дороги, бортовым компьютером, автопилотом, подушками безопасности и прочей дорогой техникой, которой напичкана моя машина. Короче говоря, их безопасность оплачивалась покупкой этой машины. - Да брось ты! Первый раз нас везешь, что ли? - возмущался Фрэнк. - Ранее это тебе не мешало напивается в стельку! Хи-хи! - Нет, ребята. Я сегодня вообще не хочу пить, - ответил я, - лучше выпью кофе, чтобы не заснуть здесь! - Вот еще! Ты сюда спать пришел? - ответил Ник - Ща будем зажигать! Раскачаем это унылое место! - Так, девушка, - скомандовал Фрэнк официантке в крошечной юбке и жилетке на голое тело, хлипко стоящей на высоких золотистых каблуках, - несите бутылку текилы и лайм! Чашку кофе и четыре рюмки. Это плюс к тому, что мы уже заказали! - сказал он, пялясь на ее нескромную грудь, торчащую из золотистой жилетки. Девушка потыкала в планшет длинными ногтями, оформив заказ. Она широко улыбнулась, кокетливо поморгав глазками, поправила прическу и повторила весь список заказанного алкоголя.

Собрав меню, она вильнула задницей перед Фрэнком. На миг я представил себе, как она хватает его за галстук и тянет к себе. Фрэнк продолжает тупо пялиться в ее сиськи. Она расстегивает жилетку и заскакивает ему на колени. "Какая мерзость!" - пронеслось у меня в голове. Фрэнк никогда не спал с официантками, какими бы сексуальными они ни были. А вот Ник, похоже, был не против заняться ею. Он наблюдал за девушкой все время, пока она обслуживала нас или проходила мимо. Нам принесли стаканы и бутылку с напитками, и все стали оживленно шевелиться. Друзья быстро осушили свои стаканы и распили целую бутылку текилы, после чего потребовали продолжения банкета, и мы распили еще одну. Все напились текилы, опустошив две бутылки на четверых. Мои отговорки быстро закончились, и я через некоторое время был таким же пьяним, как остальные. Перемыв косточки всем сотрудникам и шефам, обсудив новости в мире бизнеса, в общественной жизни и спорте, мы, веселые и хмельные, отправились к барной стойке выискивать "план на ночь". Так называл Ник девушек, с которыми можно неплохо и интересно провести остаток ночи. Речь шла не только о сексе, но и о чем-то более интересном. Вроде совместного завтрака. Тем временем в зале тоже стало прибавляться

людей. Официантки уже не проплывали по залу, разнося шампанское и закуски, а спешили выполнять заказы. Те, кому не хватало места, стояли у бара или танцевали в зале. Стало жарко и душно от уймы полуголых красивых тел, зажатых в тесных одеждах, сексуально извивающихся и выгибающихся на танцполе. Это начинало напоминать прелюдию к оргии, когда зал постепенно наполнялся людьми и из-за тесноты все буквально касались тел друг друга. Становилось очень жарко, и девушки сексуально вытирали грудь и шею, мужчины расстегивали рубашки, покуда это было позволено. Все это действие напоминало бушующее море в час ночной бури, когда все двигались, подчиняясь одному ритму. Чьи-то руки вздымались вверх, толпа вспыхивала и утихала в такт звукам музыки. Это море человеческих тел, двигавшихся одновременно и вразнобой, внушало страх, наполняло энергией и совершенно меня не влекло. Это была как пантомима под звуки ужасно громкой музыки. Я стоял у барной стойки, стараясь не терять равновесие, облокотившись локтями о гранитную столешницу, и пил холодный безалкогольный напиток, чтобы поскорее прийти в себя. Бармены метались от одного края барной стойки к другому. Мои друзья затерялись где-то среди раскаленных тел, а я наблюдал за нашими вещами, валявшимися

в кабинке из ткани: шляпа, пиджак, жилетка и мое пальто. В зале громко играла музыка, своими ритмами стимулируя к веселью. Я пытался вспомнить, куда всунул деньги - в карман джинсов, в пальто или оставил в машине. Ко мне подошел Ник, сообщив, что его не нужно ждать, а затем исчез из поля моего зрения с симпатичной худенькой девушкой. Я стоял и пытался вникнуть в сказанную им фразу. Вокруг все гремело, шевелилось, бурлило и шумело. Бриллиантовая молодежь развлекалась! Мой опьяневший разум захватили мысли, философские в своем большинстве. Я смотрел на людей, проплывавших мимо меня, наслаждающихся жизнью и трущихся друг о друга. Некоторые лица казались мне знакомыми, но я не мог вспомнить, где их видел - на работе, в очереди в магазине, в ночном клубе. Я видел нескольких девушек, с которыми проводил ночи. Они не узнавали меня или делали вид, что не знают, а я не помнил их имен. Мимо меня прошел старый знакомый, с которым мы давно не общались. Он кивнул мне, я кивнул в ответ, улыбнувшись ему, сделав вид, что безумно рад его видеть. Он скрылся в толпе, и мы вновь забыли о существовании друг друга. Несколько высоких девушек с точеными фигурками стояли у бара и высматривали подходящих мужчин. Они шептались, советовались

и указывали пальцами на мужчин в зале, будто выбирая свежий кусок мяса или новые туфельки. К бару подошла девушка в черном платьице на тонких бретельках, с красным цветком на груди и разрезом на узкой юбке почти от самых ягодиц до колен. Ее волосы были плотно сжаты в венок на голове. Девушка была в ярких красных туфлях на невысоких каблуках. Когда она подошла, от нее приятно повеяло ванилью. Девушка присела на стул рядом со мной и попросила у бармена холодной воды. В ожидании заказа взяла салфетку и стала обмахивать себя ею, как веером. Она села ко мне спиной, и я смотрел, как по ее идеально ровной спине бегают блики от цветных прожекторов. Она не спеша пила воду из стакана, наблюдая за девушками, танцевавшими в зале, одетыми в крошечные платьица разных цветов, ярко накрашенными и на огромных каблуках. Очевидно, это были ее подруги. Они махали ей рукой, фотографировались на свои телефоны, хохотали. Девушки были очень пьяны. Идеальная вакансия на вечер! В какой-то момент времени возле одной из них, самой привлекательной, появился Фрэнк. Он весело хохотал с ними, заигрывал ко всем девушкам, шепча одной что-то на ухо, нежно касаясь второй, угощая их коктейлями. Вскоре он удалился с самой красивой из девушек в неизвестном направлении. Я повернулся к бару

лицом. Достав телефон посмотреть, который час, я увидел на мониторе свою бывшую и печально вздохнул. Меня одолела грусть. Внезапно мне захотелось позвонить ей и попросить вернуться ко мне. Да, она не любила меня, но и мне от нее нужны были не теплые чувства. Алкоголь постепенно отпускал мой мозг, и я отогнал от себя эти бредовые мысли. Я подумал, что нельзя останавливаться или оглядываться назад. Нужно идти только вперед! Вокруг было столько красивых и пьяных девушек, а я сидел кислый, как лимон, и непонятно почему грустил. Я вновь ощутил себя на вершине всего мира - уверенный в себе, успешный, богатый и привлекательный. Бросив телефон на барную стойку, я похлопал себя по щекам. Голова просветлела и настроение улучшилось. Девушка, сидевшая рядом, повернулась и спросила, который час. По моему телу вновь пробежали молнии. Это была та самая девушка, которая утром в кафе просила пропустить ее без очереди. Вновь прозвучал до боли родной голос. Я нажал на кнопку телефона, и он ярко засветился красивыми цветами. - Половина четвертого, - ответил я. - Спасибо, - поблагодарила девушка. Я начал быстро ее рассматривать, пытаясь запомнить, как она выглядит. Девушка была

прелестной. Ее пышные губки изогнулись в легкой улыбке, яркие сапфировые глаза живо сверкали даже в полутьме помещения. У девушки был красивый маленький носик, черные длинные ресницы и тонкие темные брови. Она была почти без косметики. В ушах сверкали две небольшие капли рубинов. На шее у нее блестело ювелирное украшение из белого золота в виде феи, выныривающей из моря цветов, сладко потягивавшейся руками в стороны. Сбоку на ее лицо спадала тонкая прядь светло-русых волос, завитая в локон. Девушка положила ногу на ногу и пританцовывала ими в такт музыке. - Мы с вами знакомы? - спросила девушка. - Пока что нет, - ответил я, включая свой шарм. - А что? - Вы так внимательно на меня смотрите. Я подумала, может, не узнала старого знакомого. - Нет, к сожалению, я не ваш знакомый, - шутливо ответил я. - Я вас видела утром в кафе! - обрадовалась девушка. Ее улыбка ярко засияла. Она действительно обрадовалась чему-то. А мой шарм, похоже, поломался. - Вы правы, - удивленно ответил я. - Как вы запомнили меня? - Я запоминаю все лица... - улыбнулась она, - а потом не могу вспомнить ни имени

человека, ни где я его видела. Только вы ничего непристойного не подумайте! - добавила девушка. - Что ж, тогда я смогу вам напомнить в следующий раз, где мы с вами виделись, если вдруг мы еще встретимся, - ответил я. - Хорошо, - кокетливо согласилась она. Наступила пауза. Она игриво смотрела на меня, наклонив голову в сторону. Это был ужасно неловкий момент, когда необходимо либо закончить разговор, либо продолжить его, начав другую тему. Но я не знал, что ей сказать. Все вдруг выпало у меня из головы, но я не хотел заканчивать разговор с ней. - Меня зовут Рея, - сказала она, протягивая мне руку. - Аллан, - ответил я, пожимая ее руку. С сердца будто свалился огромный камень. Я продолжил разговор: - Вы здесь с подружками? - Да, они веселятся и танцуют в зале. - Почему же вы не танцуете? - Не знаю. Я не хожу по ночным клубам. Они уговорили меня сюда прийти с ними. А домой, наверное, пойду уже одна, - ответила Рея. - В таком платье особо не потанцуешь, - заметил я. Рея стесненно опустила глаза вниз, я понял, что зря сказал это, и сразу же добавил: - Оно больше подходит для приемов и похода в театр.

Девушка удивленно приподняла бровь. Моя фраза прозвучала, как намек на ее безвкусицу. Я чувствовал себя, как баран на льду. Будто впервые говорю с девушкой, путая умные слова и неправильно выражая свои мысли. Я поспешил исправить положение. - Цветок на вашем платье такого же цвета, как и моя рубашка, - сказал я, глупо улыбнувшись. Она улыбнулась в ответ. К моему столу подошла полуголая официантка. Она смотрела на вещи и море пустых стаканов, недовольно пристукивая ногой. Нужно было срочно подойти к ней, чтобы нас не оштрафовали в следующий раз. Но тогда Рея может уйти, и в любом случае момент будет упущен. Мне вновь придется пытаться с ней заговорить. Я не жаждал сегодня провести с ней ночь, но мне было бы очень обидно, если бы она ушла. Мне хотелось слушать ее голос и просто говорить с ней. Она была мне крайне интересна. - Вы не хотите пройти за столик? - спросил я. - Там лежат наши вещи, и официантка... - начал я, но вовремя замолчал. - Давайте, - ответила она, - признаться, здесь не совсем приятно сидеть. - Согласен. Я подал ей руку, помогая встать со стула. Она неуверенно взяла меня за ладонь, слегка прикасаясь

к моей руке. Рея чувствовала себя неуверенно, очевидно, считая, что я соблазняю ее. Я пошел вперед, к кабинке из тканей, оборачиваясь назад, чтобы она не скрылась в толпе. Она следовала за мной. Официантка уже собиралась уходить, когда мы подошли к ней. Она окинула меня взглядом, затем оценила Рею, недовольно закатив глаза. - Ваш счет, - сказала она, протягивая кожаную книжечку с тисненым золотым названием заведения. Не открывая ее, я всунул в нее кредитку и вернул официантке. Она кивнула. - Может, вы что-то хотите выпить? - спросил я у Реи, пока официантка не ушла. - Спасибо, нет, - быстро ответила она. Официантка недовольно улыбнулась нам и вышла, закрыв за собою шторки. Я собрал вещи и скинул их на кресло. Рея присела на диван, забросив ногу на ногу и скрестив руки. Я сел возле нее, достаточно далеко, чтобы не смущать ее, но и достаточно близко, чтобы мы могли слышать друг друга. Она огляделась по сторонам. - Вы здесь с компанией? - спросила она, глядя на комок с вещами на кресле. - Уже нет, - ответил я. - Ах, понятно. - Не знаю, зачем приехал сюда. Я должен был быть сегодня в качестве развозчика, но все мои

друзья уже удалились из клуба по отдельности. - Вы водитель? - удивилась она. - Нет, - засмеялся я, - у меня есть машина. И сегодня моя очередь привозить и развозить друзей. У нас такое правило. - Ясно, - ответила Рея, - интересное правило. - Согласен. Но сегодня я предпочел бы просто поспать дома. В кабинку вошла официантка. Она протянула кредитку. Я быстро достал из кармана мелкие деньги и вручил ей в виде чаевых. Она довольно оскалилась и вышла. Рея удивленно смотрела ей вслед. В воздухе повисло напряжение. Как подростки на первом свидании, мы не знали, что делать. Я хотел говорить с ней, хотел ее компании и внимания, а она не хотела показаться распущенной девушкой на одну ночь. - Рея, давайте откроем шторы? - предложил я. - Ведь мы же с вами не любовники, чтобы сидеть в такой интимной обстановке! - Давайте. Думаю, так действительно будет лучше, - ответила она, поднимаясь с дивана. Рея сама приоткрыла шторки, так, чтобы мы могли видеть происходящее в зале, но чтобы музыка и толпа не мешали беседовать. Тем временем я успел оценить ее фигуру, отметив ее стройные ноги, красивую попу и объемную грудь.

Рея была высокой и грациозной, стройной, будто высеченной из чистого мрамора. Она развернулась и присела на диван, уже чувствуя себя свободнее. На мгновение я пожалел о своем намерении не проводить с ней ночь в постели. - Так вы работаете в больнице? - спросил я, подкатывая рукава рубашки. Она поправила волосы. - Да, - ответила она, - в госпитале, доктором. - Разве там есть где-то госпиталь? - Нет. Но я каждое утро захожу в то кафе, чтобы выпить кофе. У них он самый вкусный. А затем пешком иду на работу три квартала. В общем, не очень далеко. - Интересно. И давно вы работаете в госпитале? - Достаточно давно. - И каждое утро ходите пешком и заходите в кофейню? - Каждое. Даже когда у меня выходной день или вечерняя смена. Меня все уже там знают, - улыбнулась она. - Я удивлен! - А вы первый раз зашли в эту кофейню? - Да. Первый раз. Решил пройтись на работу пешком. По пути зашел. И, представляете, так повезло!

- Почему, - удивилась Рея. - Увидел вас, - ответил я. Она робко отвела глаза в сторону. - Вы живете рядом? - спросила она. - Да. В доме с чудищами. - Неужели! В этом доме? И не страшно вам? - воскликнула она. Удивление на ее лице делало ее похожей на ребенка, слушающего невероятную историю от сверстников. Она приоткрыла рот от удивления, серьезно глядя на меня. Она была забавной. - Нет, - ответил я, - наверное, если живешь в нем, а не смотришь на него каждый день, то он не кажется страшным. Пользуясь ее удивлением, я рассказал ей историю о том, как и сколько времени я выбирал квартиру, пока не увидел этот дом. Так, я рассказал ей о том, что живу на самом последнем этаже, что лишь в этой квартире чувствую себя комфортно. Я поведал ей о том, где я работаю, где учился и как попал в этот город, на предприятие, где работаю сейчас. Она рассказала о себе, откуда она родом, о своем доме, о работе в госпитале. Затем я рассказал о своей работе. Выяснилось, что она живет в доме напротив, а чудища на крыше моего дома поначалу очень пугали ее. Она рассказала, что редко смотрит в окно, чтобы не видеть их, к тому же времени на это у нее нет. Она предпочитает прогулки в парках

и ходить пешком на работу. Рея жила одна, что немного обрадовало меня. Во время разговора она внимательно слушала меня, и я с неподдельным увлечением слушал ее голос и все то, что она говорила. Незаметно я сел ближе к ней. Она расслабилась и беззаботно улыбалась. Я чувствовал себя так, будто знаю ее многие годы, мне было комфортно и интересно с ней. Было забавно наблюдать за ней. Мы увлеченно беседовали, совершенно забыв про время. Люди в зале постепенно расходились, музыка стихала и становилась спокойнее. Мы уже перешли на ты. К нам зашла официантка, уже другая. Она была уставшей, будто выжатой и вежливо предупредили о том, что клуб закрывается. Официантка улыбнулась и вышла. Рея посмотрела на меня. - Что ж. Уже пора уходить... - грустно сказала она. Наверное, ей тоже не хотелось уходить. Но она была уставшей, и я уже еле держал глаза открытыми. Она смотрела на меня, ожидая чего-то. Я засмотрелся в ее глаза. То ли моя усталость и ослабление контроля разума, то ли ее красота подтолкнули меня поцеловать ее. Я пододвинулся ближе к ней и наклонился, чтобы поцеловать ее. Но она отклонилась, приложив свою ладонь к моим губам. И отталкивал меня от себя.

- Погоди, - сказала она, - я не такая. Я отклонился, опустив глаза. Она убрала руку от моих губ. - Прости... - сказал я, - не знаю, о чем я думал. - Ничего страшного. - Можно подвести тебя домой? - спросил я. - Я больше не стану лезть к тебе. Она засмеялась и отвела глаза в сторону, размышляя над предложением. - С радостью. Я встал и собрал вещи друзей. Подав Рее руку, помог ей встать. Мы вышли в зал. Там было уже пусто. Официантки собирали посуду и протирали столы. Бармены перетирали чистые бокалы и ставили их на место. Усталый охранник на входе попрощался с нами, когда мы спускались вниз. Каблуки Реи тихо постукивали по железным ступенькам. Ее пальцы осторожно скользили по мраморному поручню, державшемуся на железных балясинах. В тоненькие декоративные окошки пробивались лучики утреннего света, стекая светлыми струйками по ступеням. Она устало смотрела вниз, грациозно спускаясь по ступенькам, а черное платье плотно обтягивало ее тело. Мы вышли на улицу. Наконец я увидел, что ее кожа была немного смуглой, а волосы -

темно-русыми. Часы на телефоне показывали шесть часов утра. Первые рабочие, которым не повезло отдохнуть субботним утром, уже двигались по тротуарам и в автобусах на работу. Тоненькие стеснительные лучики солнца начинали выглядывать из-за коренастых профилей небоскребов. На голубом небе не было ни единой тучки. По дорогам ездило немного машин. Дул свежий прохладный ветерок, и на улице стояла утренняя прохлада. Рея замерзла, и я протянул ей свое пальто. Она сразу же набросила его и утонула в нем. Пальто доходило ей почти до колен, а рукава были чересчур длинными. Я отправился за машиной на паркинг, попросив ее подождать меня у входа и не убегать от меня. Она засмеялась и кивнула в ответ. Уже заходя за угол дома, я обернулся на нее и увидел, что она сонно зевает, закутавшись в мое пальто и скрестив ноги, чтобы согреться. Рея удивленно смотрела на машину, когда я подъехал к ней. Она попыталась заглянуть в окно, чтобы увидеть лицо водителя. Я опустил окно и подмигнул ей. Увидев меня, она сразу же обошла машину и села в нее. - Ничего себе! - прокомментировала она, осмотрев всю машину. Я промолчал, хотя мне было очень приятно слышать ее оценку моей машины. Для поддержания

своего образа я заставил "мазерати" грозно реветь и быстро привез ее к дому. - Что ж, было приятно познакомится, Рея, - сказал я, глуша мотор машины. - Взаимно, - ответила она. Вне клуба, без громкой музыки и шума, ее голос звучал, как звонкая горная река. Она снова приветливо улыбнулась. - Может быть... - протянул я, - еще увидимся. К примеру, в кофейне, когда-нибудь. - Если так будет угодно судьбе - обязательно встретимся, - шутливо ответила она, сверкнув своими голубыми глазками. - Но уже, надеюсь, не в клубе, а в более приятном месте. Рея поблагодарила за приятно проведенное время и за то, что я подвез ее домой. Но она не оставила свой номер, а я не рискнул его спросить. Она отдала мое пальто, захлопнула дверцу машины и направилась в подъезд своего дома. Я продолжал смотреть на ее умопомрачительную фигуру, пока она не скрылась в дверях холла. Без сомнения, она была девушкой с прекрасными манерами и воспитанием, про которых говорят "она всегда имеет свое мнение" и которых называют "гордостью родителей". Едва войдя в квартиру, после того как поставил машину в гараж, я сразу же улегся на кровать. На моих губах застыла улыбка. Я

прокручивал раз за разом весь проведенный вечер и разговор с Реей, вспоминал малейшие детали, взгляды и движения. Моей мечтой стала еще одна встреча с ней. Внутри меня была легкость, но я безумно устал и мои веки сами слипались. Выключив телефон, я быстро окунулся в крепкий сон.

Когда я проснулся, солнце ярко светило в мое окно, пробиваясь сквозь занавес. Часы показывали два часа дня. Я перевернулся на спину и, медленно моргая, смотрел в потолок. Голова была пуста и немного гудела. Белый потолок резал глаза. Очертания предметов были смутными. Провалявшись в постели еще добрых полчаса, я наконец пришел в себя, и в голове появились проблески мыслей. Раскачиваясь, я сел на кровати. Голова начала ужасно гудеть, будто старый паровоз, прибывающий на вокзал в Нью-Йорке. В голове словно летали мухи, клубился дым. Глупо почесав затылок, я направился в душ. Прохладная вода разбудила меня, и я немного пришел в себя. Блики света в быстрых струйках воды игриво дрожали. Я просто смотрел, как они льются вниз и растекаются, скапывают по моему телу на блестящий мокрый пол, и чувствовал, как каждая капелька воды движется по моей коже. - Какая интересная все-таки девушка. Имя,

правда, у нее немного странное. Рея... Хм. Интересно звучит! Ре-я.... Необычная, веселая и красивая. Мне хотелось бы еще раз с ней увидеться, - думал я вслух, красуясь перед зеркалом в полотенце. Совсем непроизвольно воспоминания о вчерашнем знакомстве прокрались в мысли, и я стал проигрывать все заново, вспоминая вечер пятницы, и думать, что следовало сделать по-другому, а чего вовсе и не делать. С возрастом я становился излишне вдумчив... Спустя полчаса раздался телефонный звонок. Ник наконец проснулся, избавился от девицы, с которой встретил рассвет, и вспомнил о своих вещах. За ним следом позвонили Фрэнк и Ричард. У всех троих были хриплые страдающие голоса. Все хотели получить свои вещи и поделиться невероятными рассказами о своих "подвигах". Решено было встретиться у меня через полтора часа: ровно столько времени им необходимо, чтобы проснуться и привести себя в нормальное состояние. Спустя указанное время в моей квартире появилось три существа, если можно так их назвать. Они расплылись по дивану, откинув головы назад, закатив глаза и периодически попивая содовую с лимоном из высоких прозрачных стаканов. - Я смотрю, все хорошо провели вчера

время, - заметил я. - Не говори... - прохрипел Ник. - Ты, кажется, тоже неплохо провел вечер? Такую красотку зацепил! - О чем ты? - удивился я. - Да, да, да! - возмутился Фрэнк. - Та красотка возле бара. - Именно она? - добавил Ник. - Она, кажется, была с теми стервами! - подметил Фрэнк. - Какими? - удивился я. - Ну ты же видел! Толпа визгливых куриц, которые развели меня на коктейли и такси. - Которых ты хотел развести на секс! - заметил я. - А сам ты что делал с этой кокеткой? В шахматы играл, что ли? - Во-первых, не кокеткой, а девушкой. Во-вторых, мы с ней просто мило беседовали. - А-ха-ха! Ты в клубе познакомился с девушкой, чтобы просто побеседовать с ней о проблемах мировой экономики? - засмеялся Ник. - Я и не знакомился. Вернее, мы с ней встречались уже до этого. - Ничего себе! - язвительно заметил Фрэнк. - Да что вы, собственно, все несете! - возмутился Ричард, которому уже стало лучше. - Какая разница, чем он там занимался с этой

девушкой. Все заметили прелестную красотку, с которой был Аллан. Но это не наше дело, что он с ней делал: это его личное дело. - Спасибо, Рич, - поблагодарил я. - А ты, Фрэнк, кажется, сказал, что тебя развели на выпивку и бросили? - засмеялся Ник. Все переключились на Фрэнка. Он, хотя и недовольный, краснея, словно рак в кипятке, рассказал, как он провел ночь. Девицы, с которым я видел его в клубе, долго веселились с ним, нашептывая на ухо разные шалости. Оплачивая их напитки и спаивая их, он рассчитывал, что ему обеспечена хорошая ночь. Только он не учел, что сам уже был пьяный в стельку. Короче говоря, они напились, повеселились и добрались домой за его счет. - Но как? Неужели ты не видел, что они выходят? - Представь себе! Не видел. Я думал, мы просто остановились на светофоре, и не видел, что все вышли! - Ну ты идиот! - засмеялся Ричард. - Не то слово! Наверное, снова обкурился? - спросил Ник. Унылые расплывшиеся по дивану существа быстро приняли бодрый и живой вид, с интересом слушая истории друг друга. Насмеявшись с Фрэнка, поиздевавшись над ним, все переключились на

Ника, смакуя очередную нелепую историю. Ник нередко попадал в мелкие передряги и смешные истории, а вот Фрэнк впервые так лопухнулся. И все же ему было тяжело превзойти Ника с его феерией глупости и тщеславия. Итак, парни поделились своими впечатлениями, обменялись колкими шуточками и ремарками по поводу проведенной ночи. Оказалось, что лишь мы с Ричардом приятно провели ночь в компании интересных девушек. В этом и была причина хорошего настроения Ричарда. Но они жаждали продолжения веселья, и Фрэнк предложил заглянуть в центральную галерею, где в этот вечер должно было проходить открытие новой экспозиции современного искусства под названием "Это чудесный мир". Совершенно не случайно у Фрэнка было четыре приглашения на эту выставку. На таких мероприятиях можно запросто познакомиться с впечатлительной дурнушкой, восхищающейся любым искусством, о котором когда-либо упоминалось в модных хрониках. Это мероприятие могло стать для всех нас весьма успешным. И самым приятным было то, что не каждый желающий мог попасть туда. Идея понравилась всем. Оставалось достаточно времени, чтобы собраться и соответствующе одеться для посещения галереи. Моя квартира снова опустела.

Я отправился на кухню приготовить наконец себе что-нибудь на завтрак, хотя наступил уже вечер. Стоя на кухне, я не спеша пил кофе и смотрел в окно. Город в этот день был жив как никогда: все отдыхали, гуляли, смеялись. Шум и толпы людей не исчезнут до самого утра. Нечаянно мой взгляд скользнул по окнам дома напротив. И сразу же я вспомнил, что милая девушка Рея живет в нем. Я стал искать глазами ее окна. Не имея никакого понятия о том, на каком этаже она живет, я руководствовался лишь тем, что из ее окон видна крыша моего дома. На нескольких окнах и милых открытых балкончиках на разных этажах виднелись цветы - красные, желтые, розово-белые. Другие были украшены прелестными козырьками или узорами на окнах, на других балкончиках стояли дачные стулья и кованые столики. Ее окна на самом деле могли быть любыми из тех, на которые упал мой взор. Но мне хотелось думать, что она живет в квартире, чьи окна украшены красными козырьками и яркими желтыми цветами. Они совершенно идеально подходили к ее образу и соответствовали тому, какой я ее запомнил. Окна находились на несколько этажей выше моих, но смотрели прямо на скульптуры мифических чудовищ. Я мог бы с легкостью наблюдать за ней из своих окон, если бы знал, что она живет именно там. Приятное

смущение и живой интерес увлекали меня, и я совсем забыл о времени. Собрав наконец свои мозги обратно в голову, я поспешил привести себя в порядок. Платиновые часы из Швейцарии стали моим главным аксессуаром. Надев черные брюки, жилет, галстук и серую рубашку, я водрузил на голову черную шляпу. Мне не доставало только револьвера, чтобы выглядеть, как актер из фильма про гангстеров. Но зато сегодня я был неотразим, и моя самооценка выросла почти до небес. Я быстро заскочил в машину и поехал на открытие новой экспозиции. Меня уже заждались. Ребята тоже не теряли времени даром и теперь превратились из вялых пучков укропа с абстинентным синдромом в новогодние елки. Ричард сегодня был просто невообразимо комичен: он будто растянул две змеи и вставил в них свои ноги. На нем были темно-коричневые штаны, обтягивающие его тощие ноги, узкие, короткие снизу и сверху. Непонятно, на чем они вообще держались. Вдобавок к этому писку моды он надел красную рубашку. Хотя бы ботинки у него соответствовали цвету брюк. На голове торчало нечто, похожее на петушиный гребешок. Ник сегодня оделся по-вечернему: серый костюм и желтая рубашка. Но это уже хоть что-то. А Фрэнк решил привлечь к себе внимание и надеть синюю

рубашку, будто украденную у младшей сестры, и серые штаны-галифе. На его рубашке даже пуговицы почти отрывались, не говоря уже про швы. А выточки на груди явно намекали, что он взял рубашку у какой-то особи женского пола. В тусклом зале ходили люди с бокалами дорогого шампанского, одетые в дорогие платья и костюмы. Среди них я заметил много знаменитых и важных людей. Они недовольно и растерянно созерцали картины, представленные в зале. Работы, точнее, фотографии знаменитого художника висели в деревянных рамах и освещались яркими лампами. А пьедесталы для скульптур снизу были украшены галогеновыми гирляндами красного цвета. На одной фотографии были представлены две ребенка: один игрался камнем, второй недовольно рассматривал последнюю модель телефона одного из ведущих производителей. На другом снимке были представлены два черно-белых огромных баобаба. Но присмотревшись внимательнее, можно было понять, что второе дерево вовсе не дерево, а ядерный гриб. В зале негромко звучала экзотическая музыка, под которую, скорее всего, тибетские монахи входили в транс. Скульптуры, представленные в экспозиции, демонстрировали взгляд автора на современное общество. Рядом стояли изваяния пирующих обитателей Древней Греции, пьющих вино и развлекающихся. А

красный цвет ламп усиливал ужасающий эффект. Картины были без названий. Они не продавались. Сам автор не присутствовал на выставке. Было ясно, почему эти люди такие недовольные - автор демонстрировал их пороки. Наверняка завтра фотограф обнаружит в светской прессе нелестные отзывы о своем творчестве, о нерациональности, утрированности картин и предвзятости автора. Другие же наперекор светскому мнению будут провозглашать это "самым правдивым творчеством". Но ни одни, ни вторые ни на мгновение не обременят себя попыткой понять смысл его картин. Думаю, автор готов к этому. Удивительно, но я был солидарен с ним. Он затронул то, что так долго лежало на дне моего сердца и тревожило меня. И теперь наконец я понял, что это было. Странным образом мои мысли и чувства перекликались с тем, что хотел передать автор этих фотографий. Мои же спутники совершенно не были озадачены постижением смысла представленных фотокартин. Их больше тревожило присутствие в зале изобилия симпатичных гризеток. Большинство из них были в паре с молодыми спутниками или же подругами. Но нас никто не принуждал покидать галерею, и мы могли ходить по залам, пока не подберем подходящую пару. Однако Фрэнк не желал ждать и решил приударить за одной девицей,

наряженной в вульгарное платье цвета гнилой клубники, сшитое, скорее всего, из бабушкиных кружевных салфеток. Выглядела она довольно неплохо: стройная фигура, пышные формы, смазливое личико, коротенькое платьице, пустая голова - все как положено, все как мы любим. Девица была с молодым человеком, которого, скорее всего, уговорила выгулять ее на один из светских раутов. Фрэнк везде следовал за ними, как охотничий пес. Когда парень отвлекался на фотографии или отворачивался поглядеть на других девушек (а это случалось часто), Фрэнк пускал чертиков этой девице. Она делала вид, что не замечала его, и кокетливо отводила взгляд. Когда же ее парень наконец ушел в неизвестном направлении, Фрэнк поспешил к девице. Она сразу приняла позу неприступной дамы и отказалась назвать ему свое имя. Но беспощадный юмор и настойчивость Френка взяли верх, и она, похихикав, дала ответы на все вопросы. Казалось бы, все очень просто, через пару минут она уже стояла ближе к нему в уголке зала и весело смеялась над его шутками. И ничего вроде бы не предвещало бури. Но забыв про парня, Фрэнк потерял бдительность и позволил себе взять ее за руку. Она вовсе не была против, однако в это время, как назло, вернулся ее молодой человек с двумя бокалами шампанского. Совершенно ясно,

что это ему не пришлось по нраву. В общем, сначала Фрэнк выслушал оскорбления в свою сторону, ответив тем же парню, затем умылся шампанским. Тем временем мы поспешили собраться неподалеку и поглазеть на эту картину из вокзального романа. К нам присоединилось еще несколько заинтересованных зрителей. Многие подумали, что это шоу, часть экспозиции. Накал страстей увеличивался. Девушка еще больше подогревала ситуацию, воображая себя героиней дешевой любовной драмы. Очевидно, ее скудный мозг не мог постичь масштаба назревающей ситуации. Молодой человек тоже, очевидно, был не из образованных. Через пару минут парни уже вцепились друг в друга, выкрикивая оскорбления и толкаясь. Парень успел отхватить пару ударов в лицо от Фрэнка и пару раз врезать ему по печени. Они повалились на пол, и каким-то образом этот парень смог схватить стакан, брошенный на пол, перед тем как вцепиться в нашего друга, и порезал Фрэнку плечо. Кровь сразу же вымазала белую рубашку и пролилась на пол. Девица зашлась криком, прибежала охрана и вместе с нами стала разнимать этих бойцов. На удивление, они крепко вцепились друг в друга. Все были в абсолютном шоке. Второго бойца забрала полиция. У Фрэнка было сильное кровотечение, возможно, затронут крупный сосуд.

Кровь текла почти что рекой. Белоснежные махровые полотенца, предоставленные любезными официантами, которыми мы останавливали кровь, вмиг становились красными. Он заметно побледнел. Вызвали скорую, врачи наложили Фрэнку повязку. Нужно было срочно ехать в больницу. Естественно, все поехали с ним. В госпитале нашего друга сразу отправили к доктору. Никто не стал объяснять нам, что к чему, лишь дежурная сестра потребовала личную карточку Фрэнка, чтобы оформить пациента. Ник принялся за это дело. А мы с Ричардом отправились под кабинет, куда завезли нашего друга, ждать новостей о его здоровье. Через час вышла медсестра, тучная афроамериканка с объемной прической и нахальным лицом в белом сестринском платье, запачканном каплями крови. Она уточнила, являемся ли мы родственниками Фрэнка. Мы ответили, что да: я представился кузеном, а Рич - братом. Она косо поглядела на нас, но все же сказала, что с ним уже все в порядке: кровотечение остановили, наложили швы и влили литр крови. Фрэнка отправили в палату отдыхать и восстанавливать силы, но нас туда не пустят. Кроме этого, его кровь отправили в лабораторию для анализа. О часах посещения нам сказали осведомиться у дежурной сестры, а про срок его пребывания в больнице - у врача, который был

"еще занят". Честно говоря, я не раз видал, как мои друзья ввязываются в драку из-за девицы, и сам не раз помогал им в драке (так как сам никогда не шел на такие поступки ради какой-нибудь девицы). Но обычно это ограничивалось сбитыми кулаками и максимум разбитым носом или губами. Но быстро бледнеющее лицо Фрэнка, поверхностное дыхание и синяки вокруг глаз заставили всех нас не на шутку волноваться за него. По телу все еще пробегал озноб от увиденного. К нам присоединился Ник, и медсестре пришлось отчитаться еще и перед ним о состоянии здоровья Фрэнка и возможных последствиях этой травмы. Прогноз был настораживавшим, но стоило еще дождаться заживления раны. Нас отказались пускать к нему, и ловить здесь было нечего. На рецепции мы узнали номер палаты и о времени посещения и собрались на выход. Что-то громко обсуждая, Ник и Рич пошли вперед, а я, отвечая на сообщения в телефоне, медленно плелся позади них. Решая важный рабочий вопрос (который не мог подождать до начала рабочей недели), я не заметил, как дверь одной из палат открылась, и со всей силы стукнулся об нее головой. Стекло в двери громко задрожало, мой телефон выпал из рук и проскользил по полу добрых пару метров. Все уставились на меня. Кто-то тихо хихикал, скрывая

улыбку, кто вертел головой по сторонам, ожидая объяснений и комментариев, а кто-то тупо смотрел. Я стал растирать ушиб ладонью, одновременно поднимая свой телефон. И вдруг услышал знакомый голос: "Ой, простите, я вас не видела!" Я поднял голову и увидел Рею - девушку с прошлой ночи в клубе. - Это снова вы? - удивилась она. - А вы меня уже сегодня били дверью? - ответил я, растирая ушиб на голове. - Ой, простите! - воскликнула она. - С вами все в порядке? Я наконец заметил, что она одета во врачебную форму, а на груди у нее висит бейдж с именем и должностью: "Рея Дюмонт. Ассистент хирурга". Она была без туфель и смотрела на меня снизу вверх. Она вовсе не была маленькой, просто я был немного выше ее. Ее волосы были закручены и собраны пестрой заколкой. А в ее глазах блестели голубые огоньки. На мгновение мне показалось, что от ее взгляда у меня кружится голова, но оказалось, виной тому был удар дверью по моей голове. И даже во всей этой ситуации она была обаятельной и пленительной. Я похлопал себя по щекам, но головокружение не прошло. - Нет, - ответил я на ее вопрос. - Очень кружится голова.

- Вас нужно отвести в смотровую, - сказала

она.

Наконец подошли Ник и Ричард. Они стали спрашивать, что случилось. - Я открыла дверь, не видела его и случайно ударила ею. Ник уже начал набирать воздух, надуваться, собираясь разразиться злостной тирадой в сторону невнимательного врача. Нужно было спасать девушку от нападения Ника. - Я тоже виноват в этом. Нужно было смотреть, куда иду. Рея ведь не знала, что я за дверью. - Так вы знакомы? - спросил Ричард. - Ну, можно и так сказать. Но сейчас не время это выяснять. Пойдем, нужно проверить, нет ли у тебя травмы головы! - решительно ответила Рея, хватая меня под руку. Она отвела меня в кабинет для осмотра. Парни остались ждать за дверью в коридоре. Проверив мое состояние, она стала что-то записывать на бумажке. - Ну вот, я снова встретился с вами, - заметил я. Я сидел на кушетке, ожидая осмотра, и болтал ногами из стороны в сторону. - Да, - ответила она, даже не поворачиваясь. - А вы верите в судьбу?

- Нет, ни капли. А к чему этот вопрос? - Вчера... Вернее, сегодня... Вы, то есть ты говорила про судьбу. - Ах да. Но, признаться, я не думала, что мы еще увидимся, - кокетливо ответила она, подходя ко мне. Она протянула записку. Я взял ее, внимательно рассматривая красивый почерк. - Что это? - спросил я. - Это на всякий случай. Таблетки. Попей несколько дней. Если вдруг будут головные боли, головокружения или другие посторонние ощущения. И для общего поддержания тела. Судя по всему, такие ночи в клубах не являются редкостью. Таблетки продаются без рецепта. - Но ведь нужно наслаждаться всем, что дается тебе. А это и есть жизнь. Она промолчала в ответ. - А если мне станет плохо по твоей вине? - саркастично поинтересовался я. - Ничего. Позвонишь врачу, - ответила она, отворачиваясь к столу. - Какому? - злобно спросил я. Наступила пауза. Я уже подумывал спросить, не уснула ли она, как она повернулась ко мне. - Дай свой телефон, - попросила она, снова подходя ко мне. Я мигом протянул ей свой телефон, который все это время держал в ладони. Она

включили его, мне был слышен звук щелканья виртуальных клавиш на телефоне. Затем она нажала кнопку вызова. Через минуту отдала мне телефон. Я посмотрел сперва на него, затем на Рею. - Теперь у тебя есть мой номер, - ответила она и добавила, скромно улыбаясь: - А у меня есть твой номер. Если что-то будет не так - можешь позвонить мне. На моем лице появилась глупая улыбка, проскользнула мысль о том, что если бы Фрэнк не попал в больницу, а она не двинула бы меня дверью, то у меня не было бы ее номера. Соответственно, хорошо, что он попал в больницу и я получил по голове. "Бред!" - мысленно возмутился я сам про себя. - Ты помнишь, как меня зовут? - спросил я. - Помню, Аллан, - улыбнулась она в ответ. - Если вдруг что, я могу тебя набрать в любое время? - Да. Если я буду занята, перезвоню, как только освобожусь. Или вместо меня ответит медсестра. - Хорошо, - сказал я. - Я могу идти? - Да, всего хорошего, - холодно ответила она. Я всунул рецепт в карман и слез с кушетки. - Спасибо, - сказал я, выходя в коридор. Я вышел из кабинета, и сразу же на меня высыпалось море вопросов от Ника и Ричарда. Они,

как надоедливые мошки, вцепились в меня, желая во что бы то ни было получить ответы на свои вопросы и удовлетворить свой интерес. Им хотелось знать, что мы там делали, злюсь ли я на нее, есть ли у меня ее номер - буквально ливень глупых вопросов. Пришлось придумывать отговорки. Только никто так и не додумался спросить, как я себя чувствую. Рея осталась в кабинете, а мы в конце концов отправились домой.

Я валялся на кровати с теплым компрессом на лбу и смотрел на включенный экран своего телефона. Таблетки, естественно, я не купил, и приходилось спасаться подручными средствами. В комнате был выключен свет, и через приоткрытые шторы свет с улицы проскальзывал в темное помещение и рассеивался по стенам и потолку. Было похоже, что я засыпаю в зале планетария. Я не сводил глаз с номера Реи. Она так и подписала себя в моем телефоне. (Ну а как еще ей стоило себя подписать!) Я хотел написать ей сообщение, но никак не мог решиться это сделать. Ведь я совершенно не знал ее. У меня было чувство, что мы знакомы целую вечность, и мне было очень интересно с ней проводить время, но я не имел ни малейшего представления о ее жизни. Возможно, она бы никогда не захотела встретиться со мной или же, наоборот, была бы рада это сделать. Может,

она тоже думает о том, чтобы позвонить мне, но не делает этого. Или же надеется, что я никогда не позвоню ей. Но зачем было давать мне свой номер? У меня кружилась голова и клонило в сон, но я не смыкал глаз, глядя на светлый монитор телефона и взвешивая все за и против того, чтобы написать сообщение. Я не мог понять, почему рядом с ней чувствую себя подростком, первый раз разговаривающим с особью противоположного пола. Я так нервничал и чувствовал себя таким неуверенным, когда мне было лет четырнадцать, когда бурлили гормоны и я только учился общаться с девочками. Но теперь ведь я взрослый мужчина, отдающий распоряжения подчиненным, уверенно общающийся с руководством и друзьями. У меня было много женщин, но ни для одной из них я не хотел казаться лучше, чем я есть. Без сомнений, она отличалась от всех публичных дам, с которыми я был и которых знал прежде, она была удивительной, но это ни капли не объясняло моей неуверенности! - Да какого черта! - воскликнул я, откладывая телефон в сторону и удобно укладываясь в кровати.

Едва открыв глаза, я ухватился за свой

телефон. Ничего нового не было. Два десятка уведомлений из социальных сетей, несколько электронных писем, обновления программ, свежие новости и ни одного нового сообщения. Я сполз с кровати и отправился в душ. Все невозможно меня злило и голова казалась налитой оловом. Меня раздражала вода, которая слишком громко текла из крана, сердили брызги, летящие в лицо, злил яркий свет ламп, отражающийся в зеркале. После часа, проведенного под душем, мой пыл немного утих. - Собственно говоря, - рассуждал я про себя, - с чего я взял, что она мне напишет? Даже несмотря на то, что из-за нее у меня теперь болит голова. Да и чего это я веду себя, как привередливая девчонка! Могу соблазнить за один вечер любую девушку, а сам ною из-за этой врачихи! Меня просто распивало от злости на самого себя. Но выйдя из душа, я первым делом проверил телефон. И тут меня ждал неожиданный сюрприз: новое сообщение. Я мигом открыл его и стал изучать. Там было всего два слова: "Доброе утро" - и смайлик. Удивительно, как простая скобка и два обыденных слова могут поднять настроение. Внимательно присмотревшись к экрану телефона, я открыл для себя, что сообщение пришло почти сразу, как я зашел в душ. Должно быть, она уже час

ждет ответа. Или не ждет... Несколько раз убедившись, что сообщение именно от Реи, я написал ответ: "Доброе утро!" - и смайлик - все, на что я был способен. Ответ пришел незамедлительно. "Как твое самочувствие?" - написала она. Сперва я подумал написать все жалобы на свое самочувствие и молить ее о помощи, апеллируя к ее чувству вины, но здравый смысл победил, и я решил, что незачем таким образом добиваться встречи (с ней этот прием не пройдет). "Все в норме. Спасибо!" - ответил я. Следующий ее ответ заставил себя подождать. Признаться, я был весь в напряжении, ожидая ее ответа. Но чувство голода побудило меня надеть халат и отправиться на кухню приготовить себе поесть, прихватив телефон с собой. Уже доедая свой завтрак, я получил ответ. "Еще раз извини!" - писала Рея. "Переживу!" - не думая, ответил я и сразу же отправил сообщение. Осознав свою глупость, понял, что непроизвольно закрыл этот разговор. Тогда я сообразил написать ей что-нибудь, что поможет завязались разговор, но ничего не лезло в голову. "Я рада" - и радостный смайлик - ответила она. "Что ты делаешь?" - написал я, но, подумав,

стер фразу и задал вопрос: "Ты дома?" Но, посчитав его лишком глупым, стер. Я не мог сообразить, что бы мне спросить у нее, чтобы не показаться слишком навязчивым, ибо она была не из тех девушек, с которыми я привык иметь дело. Да и наверняка она сочла бы этот вопрос слишком личным, учитывая наше недавнее знакомство. "Ты еще в госпитале?" - наконец написал я и отправил ей сообщение. "Нет. Дома", - сразу ответила она. И следом добавила: "А что? У тебя возникли проблемы?" "Нет," - ответил я. "А зачем же тогда спрашивал?" - спросила она и дописала смайлы. Я мысленно задал себе тот же вопрос, но не знал на него ответа. Я почувствовал себя полным придурком, при этом выставленным на всеобщее обозрение. Но блестящий выход из глупой ситуации быстро посетил мою голову. "Хотел попросить тебя узнать, как дела у моего друга Фрэнка. Он вчера попал в больницу, - ответил я. - Волнуюсь за его самочувствие. У меня нет возможности проведать его". "Ах, это из-за твоего друга ты вчера получил по голове?" - пошутила она. "Да. Это он всему виной!" - ответил я. "Ну прости, сегодня я уже не смогу тебе помочь с твоим другом. Выкрои лучше время и

проведай его сам, если он так дорог тебе. Думаю, он обрадуется!" "Спасибо", - озлобленно ответил я, считая, что разговор окончен. Остатки моего завтрака давно остыли, и пришлось разогревать их. Телефон не издавал никаких признаков новых сообщений, и я швырнул его на диван. Дожевывая свой завтрак, я смотрел в окно на дом напротив и злился сам на себя. "Зачем она тебе нужна? Ведь море других еще не покоренных вершин! Что ты уперся, как баран? Тебе с ней ничего не светит!" - ругал я сам себя, смотрясь в отражение в металлической полированной двери холодильника. В коричневом халате с чашкой кофе я смотрелся очень комично в искаженном отражении. Я стал корчить рожи и гримасничать. И так длилось бы, наверное, вечность, если бы солнечный зайчик, пущенный откуда-то с улицы, не вернул меня назад в реальный мир. Я начал искать, откуда же взялся этот солнечный лучик. В доме напротив я увидел открытую балконную дверь. Именно от нее отражались солнечные лучи и попадали в мои окна. Они слепили меня, когда я искал глазами источник этих зайчиков. В открытых дверях я увидел девушку. Она поливала один-единственный цветок, стоявший на балконе. Это было нечто похожее на домашнюю

елку в огромном горшке. Зимой, наверное, туда прилетает мини-Санта-Клаус. Волосы девушки развевались от ветра и красиво золотились в лучах яркого солнца. Они закрывали ее лицо. Тонкая спинка изгибалась красивой дугой, а от ее ножек в коротких шортах я не мог отвести взгляд. Она поправила волосы, изящно собрав их рукой, и я с удивлением для себя обнаружил, что это Рея. Или некто, очень похожий на нее. Оказывается, окна с красивыми козырьками и желтыми цветами были не ее окнами. Она жила на этаж ниже, прямо напротив горгулий, застывших в момент взлета на краю крыши моего дома. Моя челюсть отвисла почти что до пола от увиденного. "Как я мог не заметить такую сексуальную женщину, живущую напротив моего дома!" - пронеслось у меня в голове. Тем временем она ушла с балкона и закрыла двери. Теперь у меня возникла дилемма: добиваться этой неприступной Афродиты или забыть о ней. Впрочем, я даже не имел никаких планов на нее (если вы понимаете, о чем я). Что я отчетливо знал - так это то, что мне хочется ее видеть и слышать ее голос. Я схватил телефон и написал ей сообщение "Ты занята?" Через несколько минут она ответила: "Смотря что ты называешь занятостью!" - и дописала смайлик. Я хотел продолжить

бессмысленный обмен кокетливыми фразами, но внутренний голос подсказал мне, что лучше этого не делать. Я нажал кнопку вызова. Через несколько гудков она ответила. - Слушаю... - сказал удивленный звонкий голос. - Пошли выпьем кофе? - сразу предложил я. Пауза. Я переступил с одной ноги на вторую, теребя пояс халата и глазея на себя в отражение на дверце холодильника, ожидая хоть какого-нибудь ответа. - Пошли, - просто ответила она. Телефон чуть не выпал у меня из рук. Мне казалось, что так просто не соглашаются пойти выпить кофе с незнакомцем. Но при этом мне чудилось, что вокруг меня взрываются фейерверки. - Я зайду за тобой через час. Успеешь собраться? - спросил я. - Да. Но лучше жди меня в фойе. - Договорились! - ответил я. Она положила трубку, а я, как дурак, стал улыбаться холодильнику. Радуясь, словно ребенок, я пущей влетел в гардероб и стал перебирать свои вещи, подбирая подходящую одежду. Все было не то. Я перемерил все рубашки, но в одних я казался трудоголиком, в других - придурком, в третьих - попугаем. В модных джинсах и водолазках я был

похож на гомосексуалиста. В костюмах тоже выглядел не лучше коровы с седлом. В конце концов, надел любимые синие классические джинсы, простую серую футболку и черную кожаную куртку. Это был наилучший вариант - просто и удобно. Но все же я не упустил возможности и нацепил на руку дорогие часы. На всякий случай подогнал машину под свой дом и отправился на место встречи ожидать ее. В фойе не было ни консьержа, ни вахтера. Впереди меня были закрытые на замок двери, а позади - выход на улицу. Я пришел на пятнадцать минут раньше договоренного времени, и мне пришлось стоять и рассматривать хрустальную люстру на потолке, пустые стены и кафель на полу. Она вышла как по звонку, вовремя. На ней было длинное синее платье, а в руках - сумочка. Ее темно-русые волосы локонами ложились на плечи и грудь. На груди белела жемчужина. А ее глаза были опущены. Она подошла и остановилась возле меня. - Здравствуй, - поздоровался я. Она скромно подняла глаза, и уголки ее губ сразу приподнялись вверх. Она старалась сдерживать улыбку. - Здравствуй, - ответила она, протягивая руку. Я взял и поцеловал ее руку. - Чудесно выглядишь, - продолжил я.

- Спасибо, - краснея, ответила она. - Прости, что я без цветов. Я подумал, что тебе будет неудобно носить огромный букет, да и они завянут к концу дня. Не хотелось бы доставлять неудобств. - Я очень люблю цветы. Но не могу смотреть, как они погибают. Хорошо, что ты этого не сделал, - ответила она, широко улыбаясь. - Куда пойдем? - В этот раз выбираешь ты. Удиви меня! Заодно это поможет узнать тебя, - ответила она. - В этот раз? А будут еще встречи? - Не знаю. Это зависит от сегодняшнего вечера. Но можешь не надеяться на секс. - Хм, - ошарашено засмеялся я. - Ничего такого и не было у меня на уме. Кофе - значит, кофе. - Прости за прямолинейность. Но лучше сразу все сказать, чем потом снова извиняться. - Я понял тебя, - сказал я. Мы вышли из дома, и я направился к машине. Она сразу же заметила ее. - Ты хочешь поехать на машине? - спросила она немного расстроено. Я посмотрел на ее ноги. Она была в красных босоножках на каблуках. - Да, - ответил я, - то место, куда я хочу тебя пригласить, находится достаточно далеко. Мы

можем пойти пешком, но после этого ты уже не захочешь ни пить кофе, ни разговаривать. - Как скажешь, - ответила она, усаживаясь в машину. Мы поехали на окраину города, в одно уютное живописное местечко, о котором мало кто знает. Само заведение находилось на пристани на берегу озера, а вокруг него был удивительный яблочный сад. Владельцы этого ресторанчика варили из яблок чудесный сидр. Само заведение было оформлено в старом колониальном стиле. Ко входу посетители могли подойти по каменной рыжей дорожке. Поднявшись по нескольким деревянным ступенькам, они попадали на широкую веранду с деревянными колоннами, поддерживающими крышу, и белыми льняными шторами, защищающими от насекомых. Вовнутрь вели двустворчатые двери с красивыми расписными стеклами, украшенные светильниками по обеим сторонам. А внутри внимание сразу же привлекал огромный камин, расположенный в центре громадного круглого зала. По кругу стояли тяжелые столы из цельного дерева. Часть из них были развернуты к камину, а остальные - к озеру, откуда открывался прекрасный вид на пристань и саму гладь воды. Столы были накрыты скатертями, а на них стояли небольшие вазочки с цветами и лампадки. В вечернее время официанты

приглушали свет двух люстр на потолке и зажигали свечи в лампадках, играл пианист, в общем, царила романтическая атмосфера. А в зимнее время тихо потрескивал огонь в камине. Везде в зале можно было увидеть море различных мелочей и элементов интерьера, дополнявших общий вид и создававшие впечатление уютного дома. Официанты здесь были довольно просты, но вежливы и надлежаще одеты. А блюда подавались в подобающем виде. Про это место знали лишь самые отчаянные ценители природы и кулинарии, поэтому здесь никогда не было толп голодных посетителей. Мы остановились, и я заглушил мотор. Выйдя из машины, помог выйти Рее. Она оправила платье и осмотрелась. Сам ресторан скрывался в ветвях деревьев, еще не густо усеянных молодыми листиками, но его почти не было видно с дороги. - Где мы? - Еще в городе. Не волнуйся, - шутливо ответил я. - Это меня успокаивает! - пошутила она. - Все же хорошо, что я тебя послушала и мы не пошли пешком! - А ты обычно никого не слушаешь? - поинтересовался я. - Мужчин - только на работе и в рабочих вопросах. Но не в жизни.

- Однако ты девушка с характером! - заметил я. Мы подошли к ресторану. Я смог прочесть удивление на ее лице, когда из пышных ветвей вынырнуло здание заведения, и это меня порадовало. Мы вошли вовнутрь и присели за столиком в глубине зала. Рея села лицом к озеру, я - напротив нее. Вежливый официант предложил нам выпить вина, но мы так же вежливо отказались. Людей здесь было немного, всего четыре столика заняты. Но вскоре весь зал будет наполнен посетителями. Осмотревшись по сторонам, Рея задала вопрос: - Это не очень похоже не кофейню. Ты же предложил выпить кофе, а не поужинать в ресторане. - Ты имеешь что-то против этого места? - Нет. Оно чудесное! Но я уверена, что и не из дешевых. А я не рассчитывали на это. - Ничего страшного. Я пригласил - я угощаю. Как можно заставлять девушку платить за себя в ресторане? К тому же нас никто не принуждает здесь наедать метровый счет. Можно выпить кофе и любоваться пейзажем. - Но все же я не могу брать твои деньги! - возмутилась она, забавно надув губки. - Мы не настолько хорошо знакомы! Да и вообще, это

неправильно... - Рея! - прервал я ее. - Прошу, это первая встреча, и я хочу, чтобы она прошла идеально, чтобы ты не выбежала в эти двери с криками, что больше не хочешь видеть меня. Успокойся. Мы можем решить эту проблему позже. Она пристыженно опустила глаза, но улыбнулась. За эти несколько кратких встреч я успел понять, что она очень милая и радостная девушка, и у нее прекрасная улыбка. - Прости, - ответила она. К нам подошел официант и осведомился, что бы мы хотели отведать. Мы попросили два кофе, и я взял на себя смелость заказать яблочный пирог для двоих. Рея попробовала отрицать, но быстро сдалась. Официант ушел, а она устремила взгляд на озеро. - Откуда ты знаешь об этом месте? - спросила она, не отрываясь от пейзажа. - Когда-то давно довелось поискать уютное и спокойное место. Ничего лучше этого места быть не могло. - А зачем ты его искал? - спросила она, уже повернувшись ко мне. Я отвел взгляд на озеро, вспоминая о девушке, которую сюда приглашал. Тогда это была всего лишь мишура, чтобы очаровать и соблазнить ту, чье лицо я даже и не вспомню. Но со временем это место пришлось мне

по душе, и я стал приезжать сюда один отдохнуть от всех и всего. Это, конечно, трогательная история, но не мог же я рассказать ей об этом. Пришлось быстро соображать, что сказать, чтобы она не посчитала меня моральным уродом и поверила в мой рассказ. - Мне хотелось отдохнуть от городской суеты, - просто ответил я. - Здесь действительно прекрасно! Принесли кофе и кусочки пирога. Приятные ароматы сразу разбудили аппетит. Рея поблагодарила официанта и отпила глоток кофе. Я поймал себя на мысли, что не свожу с нее глаз, а она на удивление красива и молчалива. - Мне кажется, в прошлый раз ты была разговорчивее! - заметил я. - Возможно, - засмеялась она. - Бывают такие периоды! - А сегодня мне посчастливится увидеть ту девушку, которая всю ночь напролет проговорила со мной в клубе и чуть не убила меня дверью? Она засмеялась, звонко и радостно. - Ты все еще злишься? - спросила она. - Нет, ни капли. - А каким же образом ты попал вчера в госпиталь? - Мой друг Фрэнк, про которого я и говорил, подрался на экспозиции в галерее. Ему рассекли

плечо, и его забрала скорая. Посчастливилось, что его привезли именно в этот госпиталь. Правда, моя голова вчера от этого счастья всю ночь болела, но зато у нас состоялась приятная неожиданная встреча. - Ты мне будешь еще долго это вспоминать? - шутливо нахмурилась Рея. - Последний раз, - ответил я. - Скажи, почему я тебя ни разу не видел? Ведь мы живем в домах напротив и ни разу не встречались? - Мне кажется, ответ и так понятен. - Почему? - нахмурился я, предчувствуя скрытые оскорбления. - Согласись, ты даже не всех жителей своего дома знаешь! А я все время в госпитале. Я не хожу туда, где часто бываешь ты. И наоборот. Ты, наверняка, все время проводишь на роботе и с друзьями. А такие, как ты, не смотрят на таких, как я. Сомневаюсь, что твои друзья, равно как и ты, познакомились бы с врачом в больнице, а предпочли бы для этого хотя бы кафе. Тем более прикидываться дурочкой для того, чтобы привлечь внимание мужчин, я не умею. - Ты действительно отличаешься от большинства. Но именно это меня и привлекает в тебе. Посмотри на себя: ты прекрасно выглядишь, ты умная и самостоятельная. А чего только стоит то, что ты решила сама за себя заплатить! Поверь,

вторую такую еще стоит поискать. - Об этом я и говорю тебе, Аллан. Ты бы не... - прервалась она. - Впрочем, не имеет значения. - Рея, прости за откровенность, - ответил я, раскрывал карты, - но ты умопомрачительна. И я удивлен, что ты ни с кем не встречаешься или не помолвлена, и мне посчастливилось получить твой номер телефона. Она смутилась, и ее щеки покрыл румянец. - Все просто - я не влюбляюсь, - ответила она. - Что, прости? - удивился я. - Я не влюбляюсь, - повторила она. - Как это? - Я дала себе обещание, что никогда больше не пойду на поводу у чувств. - Почему? - Много раз я жертвовала собою ради тех, кто обманывал меня. Ничего хорошего из этого не вышло. И я поклялась, что больше никогда не буду такой глупой. - Но как же так? - все никак не мог понять я. - Так, - отрезала она. - Но ты не из тех, кто готов за коктейль отдаться первому встречному, и не из тех, кто бережет себя для бриллиантов, ты, как минимум, рассудительна! Мне казалось, что мужчины толпами ходят за тобой. В любом случае, каждый был бы счастлив рядом с такой девушкой, как ты. Прости, но мне не верится, что такое возможно - никогда не влюбляться. - Скажи, а ты любил когда-то? Ее вопрос поставил меня в тупик. С одной стороны, я никогда не задумывался об этом, но был уверен, что любил. Но если немного поразмыслить и отбросить все маски, то кажется, что нет. Ведь удовольствие от того, что все тебе завидуют, или от того, что у нее отменный бюст, не означает любовь. Но, с другой стороны, для меня были важны те неуклюжие отношения, какие бы наигранными и пустыми они ни были. Я переживал и, можно так сказать, страдал из-за их прекращения. - К чему вообще такие вопросы? - возмутился я. - Это ведь нечто личное! - К тому, что это очень больно - понимать, что любимый человек - всего лишь дешевка, пустая иллюзия. И все твои чувства не стоят для него ни копейки, ни капли слез. Поэтому я не хочу никаких слюнявых отношений. Я задумался. Кажется, я понимал, о чем она говорит, и чувствовал это. Несмотря на ее резкость и кардинальность ее рассуждений, я был согласен с ней. Хотя ни о каких отношениях с ней я и не подумывал, но решил ухватиться за возможность стать другом. Это, пожалуй, мне и нужно было - человек, который понимает меня и которого я понимаю. С которым я смогу наконец поговорить. - Знаешь, я хотел бы быть твоим другом. Ты позволишь мне это? - спросил я. Она была удивлена. Не каждый день можно услышать такой вопрос. - Если ты выдержал все то, что я несла только что, и не сбежал, значит, ты действительно хочешь этого. - И я, кажется, понимаю тебя. - Буду рада иметь такого друга. - Чудесно. Мы расставили все точки над i, сгладили дозволенные границы отношений и наш разговор потек совсем в другое русло. Рея мгновенно превратилась в ту приятную и радостную девушку, с которой я всю ночь напролет болтал в крошечной кабинке ночного клуба. Мы с ней мило беседовали, обсуждая разные интересные темы, не касающиеся нас лично. Быстро одна чашка кофе сменила другую, а ее сменил бокал вина, который все время наполнялся внимательным официантом. Она слушала, говорила и смеялась. Я слушал ее голос и вспоминал те далекие чувства, когда моя мать таким же голосом пела мне на ночь. Я вновь ощущал ее теплые прикосновения.

Комментарии: 1, последний от 28/10/2017.
Размещен: 13/09/2017, изменен: 28/10/2017. 117k. Статистика.
Повесть: Фэнтези

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"