- Герман, ваша проблема в том, что вы...ну не знаю даже, - мужчина вздохнул, - устарели.
- А это плохо, Бак? Брось, этой пекарней владел еще мой прадед. Ты же сам не вылезал отсюда в детстве. Не помнишь? Мамины пироги с черникой, вишневые штрудели, кексы с помадкой, - немолодой грузный человек мечтательно прикрыл глаза. - А теперь нам что делать? Нельзя так, понимаешь? Сан-Пуатье наш! Нечего им тут ошиваться.
- Ты это соседям скажи, - женщина в белоснежном переднике и с забранными под столь же белоснежный платок волосами устало облокотилась лбом о стекло витрины, наблюдая, как выше по улицы у дверей новой кондитерской толпился народ. Вон Энн Паркинсон вышла из дверей со свертком. Она всегда брала к воскресному ужину ореховый рулет, по утрам свежие батоны, а по праздникам песочные торты с глазурью. А вот прилип к витрине сын Дугласов Энди - ватрушки с творогом на школьной перемене и старательно отсчитываемые медячки за пастилу. - Похоже, мы и правда уже не нужны
***
В новой кондитерской работа кипела с утра до ночи. Морщинистая Тильда Бэггерблум едва успевала принимать заказы, подавать торты, расставлять под стеклянные колпаки пирожные, нарезать и взвешивать восточные сладости, сворачивать бумажные пакетики для конфет и стирать сахарную пудру с раскрасневшихся щек, отчего те становились лишь более перемазанными. Эта пожилая полная и рыхлая женщина с цепким взглядом и орлиным профилем выказывала просто чудеса трудолюбия. А ведь надо было еще успевать заниматься воспитанием мальенькой внучки, родителей которой, судя по всему, постигла ранняя смерть. По крайней мере, почти за три недели, проведенные Бэггерблумами в старинном провинциальном городке Сан Пуатье, что располагался у границы с Канадой, никто родителей девочки не видел. Да, к слову сказать, присматривать за девочкой было не так и сложно: заглянув в приоткрытую дверь, ведущую на задний дворик, посетители кондитерской могли заметить, как светлокудрая малышка целыми днями играла в песочнице, перебирая цветные формочки, прихлопывая лопаткой по горкам песка и украшая их камешками и травинками. "Сразу видно кондитерский талант. Подрастет - так же виртуозно, как и бабка, будет с мукой, дрожжами и сливочным кремом управляться", шептал народ.
***
- Мы должны это сделать. Понимаешь, Герман, должны! - Джилиан Макрой нервно заламывала пальцы, запахнувшись в накидку плотнее. - Иначе нам просто не выжить. Твое семейное дело на грани краха, мы почти разорены. Тебе надо подумать о сыновьях.
Фомка в руках ее спутника дрогнула, но через пару секунд висячий замок, запиравший вход в кондитерскую с заднего дворика, с жалобным скрежетом и громким стуком упал к ногам мужчины.
***
- Молли, мы скоро уезжаем. На здесь больше нечего делать. Мы снова кому-то невольно помешали - Старушка-хозяйка потрепала внучку по волосам, отвлекая от ее песочных фигурок.
- Что, опять? - Девочка подняла на нее синие глаза - без сожаления и даже без интереса, с которым обычно дети выслушивают весть о предстоящем путешествии. Скорее с усталостью. - Ба, когда мы найдем уже свой город?
- Найдем, милая, непременно найдем, - пробубнила миссис Бэггерблум, автоматически оценивая работу внучки: хрустящие песочные коржи, гранитная крошка-орех, переплетения травяных стебельков, которые лягут шоколадными завитками, цветы жасмина как белые кремовые розочки... - Пусть этот торт будет последним. Мы завтра же отправимся в путь, как только я закончу бумажные дела здесь.
- Ладно. - Молли с улыбкой коснулась своего произведения двумя пальцами, смешно насупившись и шепча что-то неразборчивое пухлыми губками...
***
...Последний торт Бэггершотов был продан, витрины вымыты, пол чисто выметен, свет погашен и вещи собраны. Сказке больше нечего было делать в этом маленьком богом забытом городке.