Грей Джеймс : другие произведения.

Хроники Вихря: Кольца дракона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это повесть-мечта о жизни и судьбе, каких я смело могу пожелать себе самому. Уверен, многие скажут, что в этой книге всё слишком безоблачно и легко, но зачем мечтать о плохом. О драконах, с точки зрения драконов, пишут мало. О том, как человек становиться драконом, да ещё так, чтобы потом хотелось испытать процесс на себе, мне читать пока не доводилось. Пришлось писать самому :-). Эта книга -- первое отражение знаменитого цикла Павла Шумилова "Слово о Драконе", или второе отражение "Диктаторов" Джорджа Локхарда, если "Слово о Драконе" считать первым. Кольца Дракона должны были стать началом повествования о жизни и приключениях главного героя, но, эта серия вряд ли будет когда-либо напсана (во всяком случае мной). Если изменённый мной мир шумиловского "Слова" приглянётся кому ни будь для его повествования, буду только рад.

   Джеймс Грей
   Авторские права защищены в 2007 году.

Хроники Вихря: Кольца дракона

Предисловие.

   Источником вдохновения и основой для этой книги стали произведения Павла Шумила из цикла "Слово о драконе". Читающим эти строки я настоятельно рекомендую прочесть книги Павла Шумила "Слово о драконе", "Последний повелитель", "Давно забытая планета", "Дракон замка Конгов", "Иди поймай свою звезду" и "Долг перед видом", прежде чем читать дальше. Без этих замечательных книг я не смог бы написать "Кольца дракона".
   Под крыльями ветер,
   Вокруг синева
   И яркое солнце --
   Забыты слова.
  
   Свобода и счастье,
   Что дарит полёт.
   Родившийся с крыльями
   много ль поймёт.
  
   Меня зовут Томас Джонсон (прозвище Вихрь). Я человек. И у меня есть мечта - стать драконом. Я мечтаю об этом с тех пор, как осознал, что я -- человек. О том, что на свете есть драконы, я узнал гораздо раньше.
   Я родился в медицинском блоке малой стандартной базы космодесантников на самой дальней и, пожалуй, самой унылой из планет тогдашней границы. Из предосторожности маме сделали кесарево сечение, поэтому первым, что я увидел в жизни, была голова дракона (точнее молодой драконочки по имени Изумруд, главного врача базы). Она с интересом рассматривала меня через прозрачную крышку маленькой биованны, куда меня поместили манипуляторы киберхирурга. Выражение морды было по-детски радостным, но в сверкающих голубых глазах плескались страх и тревога. Она впервые провела подобную операцию и очень боялась что-то сделать не так, поэтому заглянула в биованну. Обрадовалась, увидев меня, но тут же вновь испугалась, ведь я должен был боятся её. Не знаю почему, но я совсем не испугался её. Она показалась мне прекрасной. Огромная красивая голова. Изгиб мускулистой шеи. Идеальной формы чешуйки блестели в ярком освещении медблока. Меня охватила радость и восхищение её красотой, и не важно, что я не знал имени своим чувствам. Изумруд поняла, что я её не боюсь, и в глазах засверкала радость. Она осторожно наклонилась ко мне. Убедившись, что я не боюсь, она открыла крышку биованны и снова наклонилась ко мне. Поддавшись инстинкту, Изумруд легонько подула на меня через ноздри. Чистое тёплое дыхание молодой драконы, окутавшее меня осторожным ласковым ветром. Я не знаю ласки нежнее. Мне понравилось. Я радовался, словно был её детёнышем. Она легонько толкнула меня носом, потом осторожно облизала. Её движения были очень нежными, ведь новорожденные драконы гораздо меньше младенца. Облизав, Изумруд уселась на хвост и осторожно взяла меня в передние лапы. Для меня это был полёт, стремительный и прекрасный -- из маленькой биованны на полу на высоту груди сидящей драконы. Самый первый полёт в моей жизни. Возможно, ещё тогда я получил стремление к свободному полёту. Его не должно быть у человека, ведь человек не дракон. Потом Изумруд баюкала меня в передних лапах, забыв обо всём на свете. Я уснул и, мне было хорошо. Я никому не скажу об этом, ведь это обидит маму, но, я думаю, никто из людей не получил в миг рождения столько ласки и радости сколько получил я.
   Проснувшись, я увидел лицо матери. Она тоже была прекрасна. Возможно, инстинкт, или генная память, или, может, что-то ещё сказало мне, что она -- самое близкое мне существо, самое нежное и любящее на свете. Сколько раз, повзрослев, я благодарил за это судьбу, ведь я очень люблю маму. Изумруд очень боялась огорчить мою маму, поэтому не сказала ей, что брала меня из биованны. Позднее Изумруд (и другие драконы на базе) часто играли со мной. Но этот случай остался нашей маленькой тайной. Не знаю, где я провёл больше времени когда был младенцем -- на руках у людей или на лапах молодых драконочек. Пожалуй, всё же второе. Благодаря этому я провёл в одиночестве гораздо меньше времени, чем большинство моих сверстников.
   Позже я научился лежать на тёплой голове Изумруд, крепко держась руками за её уши. Сначала она напряжённо следила, чтобы я не упал, но у меня с рождения было великолепное чувство равновесия. Я и не думал падать, когда она осторожно поворачивала голову, опускала, а потом поднимала к потолку. Это была моя любимая игра. Конечно, это было опасно, ведь у меня не было крыльев. Вначале мама очень встревожилась. Но сам я не чувствовал опасности и очень расстроился когда Изумруд сняла меня с головы и вернула маме. Изумруд пообещала маме, что будет следить, чтобы я не упал, и мы продолжили играть. Я очень обрадовался. Слух о нашей игре мгновенно распространился по базе. В первые несколько дней на нас успел полюбоваться весь персонал базы. Медблок был пуст, и Изумруд могла играть со мной, оставаясь на посту. На случай тревоги у маленькой биованны дежурил специально запрограммированный кибер, который должен был, в случае необходимости, забрать меня у Изумруд, положить в биованну и следить за мной до дальнейших распоряжений. Но всё было спокойно. Однажды, желая успокоить маму, кто-то из космодесантников заметил, что во время этих игр биованна и лучший врач базы всегда рядом со мной, а значит я останусь жив после любого падения, если не пострадает мозг, следовательно, нужно хорошо защитить голову -- и я буду в полной безопасности. Сомневаюсь, что маму успокоило это замечание, но идею защитить мою голову посчитали разумной. Отец и Изумруд вместе промоделировали на компьютере всевозможные варианты моих падений с её головы и спроектировали для меня защитный шлем, дававший хорошую вероятность выживания во всех случаях. Он оказался удобным и лёгким. Я очень быстро привык к нему. Поначалу, шлем не очень успокаивал маму, но жители границы привыкли полагаться на хорошую технику, доверяя ей свою жизнь. Мой шлем был спроектирован великолепно, это признали все. Постепенно мама успокоилась, положившись на его защиту. Я проводил почти все дни лёжа на голове Изумруд. Там было очень уютно и так интересно. У меня был превосходный обзор. Постепенно за меня перестали тревожиться. Последней успокоилась Изумруд. Когда появлялась работа, она не спеша выполняла её, присматривая за мной одним глазом. Чтобы не упускать меня из виду, Изумруд пользовалась не очками, а стационарным компьютером медблока, быстро шурша клавиатурой и глядя на огромный голоэкран во всю стену. Мне очень нравилось смотреть на экран. Там всё время что-то происходило. Быстрая смена картинок, звуки, голоса. Мне никогда не было скучно. Очень скоро меня прозвали дракончиком, ведь маленькие драконы любят лежать на голове у кого-нибудь из родителей.
   Все так привыкли, приходя в лазарет, видеть меня на голове у Изумруд, что когда в медблок, наконец, попали несколько раненых, обо мне просто забыли и я мог наблюдать происходящее со своей привычной позиции. Изумруд долго учила меня держать равновесие делая разные движения головой на разной скорости, -- когда она занялась делом, забыв обо мне, я просто наслаждался любимой игрой. Я не только не упал, но даже ни разу не заплакал, поэтому никому не пришло в голову, что я находился не там, где нужно.
   Однажды Теренс (молодой зелёный дракон, один из лучших инженеров базы, обаятельный, весёлый и бесшабашный) сказал Изумруд, что раз я сын инженера, мне пора отправиться с ним на инженерную базу и приобщиться к занятиям поинтереснее медицины. Изумруд сказала ему, что, во-первых, она очень осторожна и не позволит мне упасть, а, во-вторых, упав здесь, я тут же окажусь в биованне и останусь жив. А если я свалюсь на пол на инженерной базе, а с головы такого бесшабашного оболтуса, как он - Теренс -- я просто не могу не свалиться, то я не смогу вовремя оказаться в биованне и погибну. На что Теренс заявил, что он не бесшабашный оболтус, но это не имеет значения, поскольку у него есть рога, и раз я до сих пор не свалился с безрогой головы Изумруд, то с его головы, имея дополнительную опору в виде рогов, я не свалюсь и подавно. Вряд ли кому-то другому, кроме Великого Дракона, удалось бы убедить Изумруд, но Теренс, любитель отчаянных авантюр, стал мастером убеждения, к тому же, он красив и обаятелен. Он справился за десять минут, связавшись с моим отцом, который сразу же поддержал его идею, сказав, что вполне доверяет Теренсу. Изумруд проинструктировала "моего персонального" кибера, как он должен следить за мной и что делать, если я начну падать. В тот день в лазарете не происходило ничего интересного, и я с удовольствием перебрался на голову Теренса. Мы отправились по огромным широким коридорам на инженерную базу. Весь остаток дня я провёл с Теренсом. Там было куда интереснее, чем в медблоке. Люди, драконы, множество суетящихся киберов, бегущие по экранам строки инструкций, машины, станки. Яркий свет и шум ошеломили меня, но я не испугался. Я давно привык, что макушка дракона -- это уютное и безопасное место, а всё, что происходит вокруг -- лишь увлекательная игра. В медблоке тоже бывало шумно. Мой костюмчик, спроектированный Изумруд, исправно защищал тело, наушники шлема глушили опасно громкие звуки. Мне было уютно и весело.
   С тех пор я прочно обосновался на макушке Теренса. Возможно, виной наследственность (родители -- инженеры широкого профиля, к тому же не в первом поколении), но даже тогда мне было интересно. Несмотря на то, что я долго не видел ничего, кроме подземной базы, на которой родился, моё детство было счастливым. Как только я достаточно подрос, мне пришлось перебраться с головы Теренса на его загривок. Обзор стал хуже, мне часто мешала шея Теренса, к тому же теперь я оказался намного ниже. Но мне не пришлось жалеть об этом. Теренс приспособил небольшого паукообразного кибера с присосками на длинных лапах, чтобы он страховал меня двумя парами передних лап, крепко вцепившись остальными лапами в шею дракона. К тому времени я давно привык к прикосновениям манипуляторов.
   Однажды Изумруд не стала усыплять меня для очередного обследования, а поднесла к киберхирургу, баюкая в передних лапах. Я не слишком испугался. В передних лапах Изумруд было так хорошо и спокойно. Я почти спал. Манипуляторы киберхирурга действовали осторожно, мне не было больно. К их виду и жужжанию я давно привык, наблюдая за киберхирургом с головы Изумруд. Чтобы испугаться, нужно было проснутся по-настоящему, просыпаться мне не хотелось, поэтому я не испугался. С тех пор Изумруд перестала усыплять меня для обследований.
   Сидячее положение было непривычным, но я привык держать равновесие. Манипуляторы кибера не давали мне упасть, а когда я случайно откинулся на его корпус спиной, оказалось, что я вполне могу сидеть и без его помощи. Тогда Теренс снял меня со спины, отстегнул шлем, и аккуратно надел мне на голову очки-компьютер, внешне неотличимые от стандартных очков космодесантника, только гораздо меньшего размера. Я давно привык к ремешкам шлема, к тому же Теренс пустил на мои очки картинку с камеры, укрепленной дополнительным ремешком у него на голове, там, где раньше находилась моя голова. Увидев знакомую картину, я поначалу просто не заметил очков. Они были доверху забиты специальными программами, которые должны были помочь мне привыкнуть к очкам и научиться интуитивно, на подсознательном уровне, управлять их функциями (поначалу лишь игровыми). Эти очки стали моей первой игрушкой. Родители вместе с Изумруд потрудились на славу. Конечно, они использовали работы учёных среди людей и драконов, работающих в этом направлении, но очень многое сделали сами.
   Когда я достаточно вырос и Теренс начал обучать меня компьютерному делу (при этом я ещё долго устраивался у него на загривке, хотя, стараниями Изумруд, научился ходить в положенный срок и проворно слезал с шеи дракона, если мне этого хотелось) многие вещи казались мне очевидными. Я всё время учился чему-то новому. Учёба давалась легко и я не имел ничего против. Попробуйте придумать игру интереснее, чем взлом сложной компьютерной защиты, если команды и операции просты и понятны, как движения собственного тела. Когда я открыл для себя эту увлекательную игру, на свете осталась лишь одна вещь, способная отвлечь меня от компьютера. Это были сказки драконов. Изумруд рассказывала их мне задолго до того, как я научился понимать слова. Я засыпал под звуки этих сказок. Большинство сказок были придуманы людьми, драконы лишь изменили сюжет, чтобы сказки нравились их детям. Мне тоже нравились такие сказки. Ещё были сказки о Великом Драконе. Научившись понимать слова, я всегда предпочитал именно их. Лучшей из них была сказка о рождении Великого Дракона. Она была длинной и красивой, захватывала, будоражила воображение.
   Это была сказка о том, как пришли люди из соседнего мира. Они были мудрее и терпимее наших предков. Такими, как стали потом драконы. Они помогали нашим предкам и учили их новым знаниям, пытаясь улучшить наш мир, но им было очень трудно. Когда стала рушиться дорога в их родной мир, им пришлось уйти, хотя наш мир оставался грубым и жестоким. Они не хотели уходить, но боялись потерять свой мир. Когда рухнула дорога между мирами, на нашей земле остался только один - юноша по имени Джафар. Он хотел достичь поставленной цели, но это было не под силу человеку. Наш мир остался жестоким, но здесь он встретил любовь - прекрасную леди Кору, поэтому не стал отступать. Вместе они создали для Джафара новое тело - тело дракона. Превратившись в дракона, Джафар должен был стать не только сильнее, но и много мудрее человека. Он много лет впитывал знания, оставленные его соплеменниками, чтобы сохранить их и передать нашим предкам. Леди Кора тоже училась, училась менять мысли людей, чтобы сделать их терпимее и мудрее. Она хотела остаться человеком, но Джафар убедил её, что став драконом, она станет ещё прекрасней. Вместе они создали для неё тело прекрасной молодой драконы. Потом Джафар записал накопленные знания в мозг дракона, в котором не было пока разума, а потом перенёс в него свой человеческий разум. Джафар перенёс разум своей возлюбленной в мозг молодой драконы, и если он стал самым могучим и мудрым среди драконов, то она стала самой прекрасной. Отныне не было ничего, что могло бы их остановить. Они узнали, что любовь драконов сильнее и глубже человеческой. Она согревает многих, как яркое пламя звёзд. Крыло к крылу они работали и сражались, рушили нерушимое и открывали неведомое, сделав наш мир таким, каким знаем его сейчас. Их любовь становилась лишь ярче. Так они живут и поныне - Леди и Командор.
   Во многих сказках говорилось, что любой человек может стать драконом, но он должен быть достоин. Если он недостаточно мудр -- став драконом, он потеряет себя, а это всё равно, что погибнуть. Когда я впервые сказал Изумруд, что хочу стать драконом, она рассказала мне о Ритуале. Когда Командор создавал мозг дракона, он хотел сохранить в своей памяти как можно больше знаний, оставленных соплеменниками. Мозг дракона был создан именно для этого. Сама по себе личность человека, а также все знания и память, что способен за один раз вместить слабый человеческий мозг, занимают лишь одну из восьми секций драконьего мозга. В оставшихся семи секциях постепенно формируется личность дракона, которая сливается с личностью человека, сильно изменяя её. Чтобы остаться самим собой, человек, который хочет стать драконом, должен сделать то, что сделал когда-то Джафар: заполнить свою память; потом снять чистую ментокопию памяти, не затрагивая личность; стереть содержимое памяти; снова заполнить и снять ментокопию, и так семь раз. Это вопрос выживания. Кроме того, человек должен доказать, что он достоин стать драконом. Заполняя свою память знаниями в определённой области, он должен достичь чего-то заметного в этой области, доказать, что умеет использовать полученные знания. Если среди избранных областей знания есть генетика и биология, он должен попытаться улучшить геном драконов. Это не обязательное условие, а скорее традиция, освящённая временем. Результаты работы в этой области оценивают лучшие специалисты среди людей и драконов во главе с самим Великим Драконом. Добиться признания всё сложнее, но традиция остаётся. Прохождение Ритуала считается очень достойной целью. Каждый человек имеет право сосредоточить все силы на том, чтобы пройти его. Этот закон установлен очень давно самим Великим Драконом и незыблем до сих пор. Когда тот, кто проходит Ритуал, достигает нужного уровня знаний в какой-то области и записывает свою ментокопию, он получает право носить особый браслет на запястье левой руки, как знак своих успехов. Когда браслетов набирается семь, человек получает право стать драконом. Человек, прошедший Ритуал, знает намного больше среднего молодого дракона. Во всяком случае, его знания гораздо шире. Человек, который по-настоящему стремится стать драконом, вкладывает в учёбу гораздо больше сил, чем большинство молодых драконов. Когда человек становится драконом, он одевает на левую переднюю лапу семь браслетов. По мере того, как он учится владеть своим новым телом, учится быть драконом и общаться с другими драконами, он снимает их один за другим. Изумруд очень хороший рассказчик, и, хотя я был ребёнком, я понял несколько важных вещей: во-первых, чтобы стать драконом, нужно очень много выучить, во-вторых, благодаря этому, человек, ставший драконом знает больше, чем обычный дракон. Мне это очень понравилось. Я твёрдо запомнил, что я человек, и понял, что это хорошо. С тех пор у меня появилась цель - пройти Ритуал и стать драконом. Изумруд убедила меня, что об этом нельзя никому говорить. Пока я не получил первый браслет, это будет ненужное хвастовство, а потом все и так узнают об этом. Нужно просто учиться как можно лучше. Это меня устраивало, учёба и так была самым интересным занятием в моей жизни. К тому же я подумал, что мама очень обидится, если узнает, что я хочу стать драконом. Детская интуиция подчас творит чудеса. Единственное, что меня тогда тревожило, -- могу ли я продолжать учится инженерному делу, готовясь пройти Ритуал. Изумруд объяснила мне, что для тех, кому всё равно -- что именно изучать, кто хочет получить универсальный комплект знаний на все случаи жизни, максимально эффективно сочетающихся между собой, список дисциплин утвердил сам Великий Дракон, и на втором месте в этом списке стоит специальность инженера широкого профиля. Основу этого списка составил тот, который Джафар составил для себя, когда готовился стать драконом. Ведь перед ним стояла тогда как раз такая задача. Большая часть того списка прошла испытание временем, но кое-что пришлось изменить. Опыт прошедших Ритуалов не прошёл даром. Великий Дракон потратил немало усилий на совершенствование и гармонизацию этого списка. В частности, он исключил из него искусствоведческие специальности, заменив их другими, расширяющими и дополняющими возможности всего набора дисциплин. Он боялся потерять искусство родного мира, но теперь эти знания в безопасности. Поскольку, придерживаясь перечня Великого Дракона, я мог изучать инженерное дело, я решил твёрдо следовать именно ему. Я с детства общался с драконами и перенял их глубокое восхищение Великим Предком и уверенность в его непогрешимой мудрости. Мне не пришлось сожалеть об этом.
   Я с головой ушёл в учёбу и работал намного больше, чем большинство моих сверстников. Когда я уставал, моя мечта придавала мне новые силы. За стремительный неистовый натиск, с которым я брался за каждое новое задание, кто-то из космодесантников дал мне прозвище Вихрь. Я очень гордился им, и сразу решил, что, когда стану драконом, сделаю его своим именем. В те годы родители были счастливы, глядя на меня. Я почти не покидал базу. Мне нечего было искать, ведь лучшие инженеры как раз на самой дальней границе. Я получил диплом инженера раньше многих других, почти не заметив этого, но я не торопился заявить о желании пройти Ритуал. Я всегда помнил -- я должен доказать, что не только владею знаниями, но умею пользоваться ими. Я принялся совершенствовать то, что знал лучше всего остального - очки-компьютер космодесантника. Работа была сложной, но интересной. Мне удалось увеличить объём памяти и вычислительную мощность, сохраняя габариты и вес, а главное -- сохранив надёжность. Кроме того, мне удалось несколько повысить надёжность встроенных систем связи, и увеличить ёмкость аккумуляторов. Наконец я подал заявку на прохождение Ритуала, приложив свой диплом и данные о работе в инженерной области. Я тут же получил подтверждение заявки и предложение прибыть на Землю для записи первой мнемограммы. Это очень обрадовало меня, но гораздо сильнее удивило. Подача заявки -- лишь простая формальность, но на принятие решения о том, имеет ли человек право записать первую мнемограмму, обычно необходимо время. Серый комбинезон техника из сверхпрочной несгораемой ткани с огромным количеством карманов, высокие защитные сапоги, пояс с инструментами и очки-компьютер - этого вполне достаточно для высадки на любой из планет границы, где человек может выжить без скафандра, тем более для визита на Землю. Мне осталось только вскочить из кресла и пружинистым быстрым шагом отправиться к ближайшей пассажирской нуль-т, старательно пряча улыбку и дрожа от внутреннего нетерпения. Код места назначения прислали вместе с приглашением.
   Выйдя из финишной нуль-т, я оказался в стандартном коридоре, рассчитанном на габариты драконов. Единственным кардинальным отличием от коридоров моей родной базы были большие прямоугольные окна, занимающие всю стену напротив ряда кабин. Коридор находился на третьем этаже. Этажи рассчитаны на драконов, высота получилась внушительной. Сквозь идеально прозрачное стекло светило яркое солнце. Далеко внизу шумели зелёные деревья. Весело порхали птицы. Слева шумело море. Внизу я не увидел ни души. Только высоко в небе кружил зелёный дракон. Лениво взмахивая крыльями, он купался в воздушных потоках, явно наслаждаясь полётом. Любуясь его силой и грацией, я включил увеличение. Это был молодой самец. Массивную зелёную голову украшали длинные рога. Мне бросилось в глаз отсутствие пояса. На голове дракона, вместо привычных очков, крепилась пластина сенсовизора. Это явно был житель Земли. Полюбовавшись полётом дракона, я связался с локальным сервером и вывел на дисплей очков план здания с отмеченным на нём маршрутом к указанному мне кабинету. Тонкие белые линии на стекле очков почти не заслоняли видимость. Весело насвистывая, я быстро шёл по коридорам здания, отвечая на приветствия идущих навстречу людей и драконов и раздумывая о том, что я ни за какие коврижки не сменю свои очки на сенсовизор. Тем более когда стану драконом, ведь очки станут в несколько раз мощнее. Конечно в современных очках космодесантника, тем более в очках инженера, имеется сенсоконтроль. В сложных ситуациях ни голосовой интерфейс, ни управление движением глаз не дают нужной скорости и быстроты управления. Но это совсем другое.
   Надпись на двери кабинета гласила "координатор Поток". Я нажал кнопку сигнализатора. Из-за двери раздался уверенный и сильный голос немолодого дракона.
   --Войдите.
   Я нажал кнопку. Дверь плавно скользнула в сторону. Просторный и светлый кабинет, обставленный со спартанской простой, скорее характерной для границы. На полу пушистый ковёр из белого синтетического меха. Массивный приземистый стол, пара прочных пластиковых кресел, рассчитанных на людей. На столе стопка пластиковых листов и драконья клавиатура. Квадратный голоэкран занимает всю стену слева. Помимо хозяина кабинета, здесь могут с комфортом разместится ещё три дракона. Хозяин кабинета - крупный тёмно-зелёный дракон с расплывчатыми чёрными разводами на чешуйках, кивнул мне как старому знакомому и жестом передней лапы указал на одно из кресел. Он лежал на ковре по другую сторону стола. Стену за его спиной занимало огромное окно. На голове дракона красовались очки-компьютер, сдвинутые сейчас на лоб. Я кивнул и сел в одно из кресел. Привычным движением сдвинул очки на лоб. Дракон дружески улыбнулся.
  -- Здравствуй, Вихрь.
  -- Здравствуйте, мастер коодинатор. Признаться, я восхищён. Ваша контора работает быстрее, чем компьютер Терпеливых.
  -- Если быть точным -- Институт Ритуала. Что до оперативности, в этом нет ничего сверхъестественного. Теренс сообщил о тебе несколько лет назад. Те, кто так яростно набрасываются на учёбу, даже не подав заявки, обычно стремятся пройти Ритуал. Стремятся по-настоящему. К сожалению, таких не так уж много. Мы отслеживали твои успехи. Положительная оценка была получена задолго до подачи заявки.
  -- Мне всегда казалось, что к этому должен стремиться любой человек.
  -- Это не совсем так. Во-первых, далеко не всем это вообще приходит в голову. Во-вторых многих отпугивают трудности. Люди живут не хуже драконов. Зачем прилагать усилия.
  -- Мне трудно понять подобную точку зрения, но Вам, пожалуй, виднее. Не могу сказать, что я не боюсь трудностей; возможно, я не выдержу до конца, хотя мне и нравится учиться.
  -- Тебе не о чем беспокоиться. Ты доказал, что умеешь учиться. Свободная память облегчит твою задачу.
  -- Где я буду учиться?
  -- Это наша забота. Проходящие ритуал получают полную поддержку.
  -- Зачем это нужно драконам?
  -- Люди, прошедшие Ритуал, обладают знаниями, упорством и способностью к творческой работе. Они могут сделать очень многое и для людей, и для драконов. Ритуал объединяет всех нас. Первые драконы родились людьми, и, раз любой человек может стать драконом, между нами не будет вражды.
  -- Великий Предок знает что делает.
   Ещё минут пять мы обсуждали детали. Следуя советам Потока, я удалил всю специальную информацию из памяти своих очков, переправив её в съёмный блок памяти его настольного компа. Поток очень серьёзно отнёсся к конфиденциальности информации с моих очков, заметив, что часть моей памяти мы уже скопировали и удалили. Чувствовалось -- жил на границе. Потом, вместе с координатором отправились в медблок. Он ничем не отличался от медблока на моей родной базе. Из персонала нас встретили двое: молодая чёрная драконочка и высокая смуглая девушка с чёрными миндалевидными глазами, наверняка с Островов Восходящего Солнца. Эта парочка знала своё дело. Всё промелькнуло как вспышка электрической дуги. Не успели мы поздороваться, а я уже сидел в глубоком кресле у станины со шлемом ментосканера. Драконочка проверяла аппаратуру. Её напарница забрала у меня очки и принялась застёгивать эластичные ремни, закрепляя моё тело в кресле. Потом повернула станину, приладила на голову массивный шлем мнемосканера. Поток удовлетворённо кивнул и не спеша, с достоинством вышел, сказав, что здесь ему делать пока нечего. Драконочка быстро проверяла параметры. В кресле было тепло и уютно. Я радостно улыбнулся, и погрузился в сон, не успев погасить улыбку.
  
   Сон уходил медленно. Мне по-прежнему было хорошо и уютно. Заметив, что я открыл глаза, девушка сняла с меня шлем мнемосканера и стала отстёгивать ремни.
  -- Если продолжает улыбаться -- значит, самочувствие хорошее, -- заметила от пульта драконочка.
   Я откинулся на спинку кресла, медленно приходя в себя. Голова была непривычно пустой и гулкой, словно новенький складской ангар. Мысли двигались легко и стремительно. Я и раньше не назвал бы себя тугодумом, но истина познаётся в сравнении. Мне очень понравилось это новое ощущение. Теперь я не сомневался, что смогу освоить новую специальность. Я осторожно потянулся к воспоминаниям, не пытаясь напрягать память. Кроме базового школьного курса осталось не так уж и много. Воспоминания детства: впечатления, образы, чувства. Нежность и любовь Изумруд, доброта родителей, весёлые шутки Теренса. Я помнил о сказках драконов, которые рассказывала Изумруд, помнил, что чувствовал, слушая их, но не смог бы вспомнить ни одной. Это ничего, так и должно было быть. Я помнил о стремлении стать драконом, помнил, почему я этого хочу. Это чувство стало даже ярче. Все воспоминания об учёбе и работе исчезли, словно стёртые файлы. Я помнил, что с раннего детства учился инженерному делу, помнил, что получил диплом и сделал достаточно, чтобы получить первый браслет. Остальное исчезло. Я остался доволен. Пока я копался в анналах собственной памяти, самочки не сидели без дела. Со словами: "лови, труженик", -- девушка бросила мне круглый блестящий предмет. Не задумываясь, я вскинул руку и поймал гладкий массивный браслет из блестящего серебристого металла. Несколько мгновений я просто рассматривал его. Браслет был великолепен, настоящее произведение искусства. Гладкую серебристую поверхность покрывал выпуклый рельефный рисунок драконьей чешуи. Чешуйки казались живыми. Браслет не очень тяжёлый. Семь таких -- лишь приятная тяжесть, напоминающая пройденный путь. Сдержав счастливую улыбку, я попробовал притвориться обиженным.
  -- Поосторожнее с чужой памятью, вдруг разобьешь.
   Это не была фигура речи. Под защитной оболочкой из сверхпрочного металла скрывался мощный блок компьютерной памяти, вместивший все мои воспоминания и память очков, сжатые сложным алгоритмом архивации. Это резервная копия, но память-то всё равно моя.
  -- Его кувалдой не разобьёшь. Чтоб расплавить нужен хороший лазер. Вообще, эти штуковины мало чего боятся. Перед тем, как писать, проверим корреляцию с несжатой копией с нашего сервера.
  -- Ну разве что так, -- ответил я задумчиво, перестав бороться с улыбкой.
   Девушка звонко рассмеялась, подошла ко мне, показала как открыть хитроумную защёлку. Защёлка и шарнир были совсем незаметны. Браслет казался единым целым. С бешено бьющимся сердцем я застегнул браслет на левом запястье. Это всего лишь символ, но для меня он значил так много. Я был счастлив и горд собой. Я прошёл первый шаг и достоин сказать об избранном пути. Браслет сидел как влитой, не болтаясь и не стесняя движений. В первые мгновения металл заметно холодил кожу, но быстро нагрелся, впитывая тепло. Браслет устроился на запястье, словно живое существо, ласково и доверчиво прижавшись к коже. Девушка протянула мне очки. Привычным движением застегнув ремешки, я от души поблагодарил девушку и дракону, и, вызвав на монитор очков план здания, отправился в кабинет Потока.
   На вопрос, стоит ли мне прощаться с родителями, Поток уверенно ответил отрицательно. Он быстро и убедительно объяснил, что психологические модели моих родителей и опыт множества проведенных Ритуалов не сулят мне ничего хорошего. Лучше всего с объяснениями справятся Теренс и Изумруд. Мне было грустно и немного обидно, но доводы Потока были очень убедительны. Все вещи были при мне. Я получил соответствующие инструкции, код места назначения и отправился к нуль-кабинам.
   Институт Прикладной Биологии и Генетики встретил меня глубокой безмятежностью и спокойным достоинством. Его светлые широкие коридоры ничем не отличались от своих близнецов в здании Института Ритуала, но этот институт был огромен. Не нужно смотреть на планы многочисленных зданий, чтобы ощутить это. Чувство огромной доброжелательной мощи, словно смотришь на дремлющего на солнце дракона. Мне стало хорошо и спокойно. Я почувствовал, что стану здесь своим. Выйдя из нуль-кабины, я связался через очки с сервером института. Следуя полученным инструкциям, проверил свой статус. Я был зачислен студентом первого курса по специальности биолог-генетик широкого профиля, по заявке Института Ритуала. Мне был выделен стандартный жилой отсек на одного человека в одном из многочисленных жилых корпусов института. Один из серверов института выделил мне внушительную область памяти для личных нужд. Проверив её содержимое, я обнаружил подробный учебный план, большую подборку учебной и справочной литературы по специальности и объёмистый файл с адресами и описаниями различных ресурсов в сети института, списками паролей и правил получения доступа. Этот файл и учебный план я сразу скопировал в память очков. Изучив план сегодняшних занятий, я перебросил в память очков рекомендованную литературу, удовлетворённо кивнул самому себе и вызвал скоростной минитранспортёр, чтобы успеть на первую лекцию. Юркая трёхколёсная машинка, азартно жужжа, промчалась по коридору и затормозила у моих ног. Я вскочил на небольшое сидение, перебросил координаты нужной аудитории из файла с учебным планом в компьютер автопилота, положил руки на короткий горизонтальный руль и скомандовал старт. Минитранспортёр плавно развернулся на месте и помчался по коридору. День начинался отлично. Навстречу часто попадались драконы, бегущие бодрой рысью а то и мощным галопом. Их когти, сложенные в копыта, гулко стучали по пластиковому полу. Рядом проносились люди на минитранспортёрах. Маленькие машинки на головокружительной скорости ловко уворачивались от драконов и друг от друга. Большинство людей носили очки. Многие были явно заняты своими очками, крепко уцепившись за руль, и не обращая внимания на окружающее. Иногда попадались ящеры, пешком или на транспортёрах побольше. Все они носили очки, большинство были одеты в костюмы, похожие на мой, однотонно окрашенные в яркие цвета. Любуясь этим целеустремлённым стремительным движением, я откровенно наслаждался жизнью. Всё вокруг было правильно и красиво, как умеют делать драконы.
   Первую лекцию читал немолодой бирюзовый дракон. В огромной аудитории, рассчитанной на десяток драконов и три десятка людей, я появился одним из первых. Усевшись на одно из рабочих мест, предназначенных для людей и стоящих в передней части зала, я принялся изучать материалы, выведенные на стационарный терминал, вмонтированный в стол передо мной. Это было подробное изложение материала предстоящей лекции: общий обзор всего учебного курса и постановка текущей задачи. Материал был изложен очень обстоятельно и доступно, с расчетом только на базовый школьный курс. Ещё до начала лекции я успел убедиться, что мне очень нравится новая специальность. Впрочем, слушать лекцию оказалось куда интереснее, чем читать тот же материал. Лектор был великолепен. Эта лекция была единственной на сегодня. Следующим в плане числился семинар, но до него было ещё долго. Ведь нужно очень многое прочесть самому. Вместе со всеми, от души поблагодарив лектора и тепло попрощавшись, я снова вызвал транспортёр и направил его к ближайшим пассажирским нуль кабинам. Институт так огромен, что перемещаться между дальними корпусами проще всего по нуль-т. Часть корпусов вообще разбросана по разным планетам. Ехать пришлось довольно долго. Отпустив транспортёр, вошёл в кабину, набрал на пульте код своего отсека.
   Отсек был великолепен. Гораздо просторнее, чем на родной базе. Ящеру, а тем более дракону, было бы тесновато, но человеку более чем достаточно. Белые пластиковые стены, яркий свет люминесцентных панелей с потолка. Окон нет, что тоже привычно, стандартная мебель, белый пушистый ковёр по всему полу. В стене напротив две двери. Слева ещё одна. Стену справа занимает огромный голоэкран. У стены напротив белый диван, внушительные книжные полки, пока абсолютно пустые. Почти в центре комнаты, напротив голоэкрана, большой письменный стол с мощным компом, удобное вертящееся кресло. Сдвигаю очки на лоб, иду к дверям в стене напротив. На дверях стандартные значки. Слева спальня, справа пищеблок. Заглядываю в пищеблок. Совсем маленький, но всё необходимое есть: кухонный автомат с нуль-транспортировкой продуктов прямо со склада, моечная система, настенный шкафчик с посудой, маленький стол, два стула. Великолепно. Выхожу, заглядываю в спальню. Небольшое прямоугольное помещение, на полу мягкий белый ковёр. На стене слева небольшой голоэкран, на правой стене дверь, обозначенная как санузел. В стене напротив раздвижная дверь встроенного шкафа. Правее шкафа у стены стоит стандартный рекреационный модуль (младший брат медицинской биованны). С интересом заглядываю в шкаф. Сменное бельё, тонкая белая пижама и белый махровый халат с гербом института. Хорошо быть студентом. Заглядываю в санузел: маленький, аппаратура стандартная, в правую стену встроен автомат для чистки одежды.
   Я вышел в спальню. Радостно улыбнулся. Отсек -- просто мечта отшельника. Без надобности можно вообще не выходить. Это было просто великолепно. Всю свою жизнь я воспринимал как путь к намеченной цели, не искал ни развлечений, ни привязанностей, ведь по-настоящему полной жизнь станет лишь после Ритуала.
   Поразмыслив, я снял пояс с инструментами и поцепил его в шкаф. Он понадобится мне очень нескоро, если вообще понадобится. Ощущение было непривычным. Без знакомой тяжести пояса тело казалось лёгким, словно накачанный гелием буй. Словно ища оправдание столь непривычным действиям, я бездумно погладил браслет на левой руке. Это сразу успокоило меня, придало уверенности, окатив радостной тёплой волной и заставив расправить плечи. Жизнь прекрасна и удивительна. С довольной улыбкой я закрыл шкаф и отправился в самую большую из комнат (которую окрестил кабинетом), намереваясь приступить к учёбе, но почувствовал, что проголодался. Не желая портить удовольствие, я пошёл на кухню. Меню кухонного автомата воистину ошеломило меня. Там было всё что угодно, блюда и напитки на любой вкус. Мне, жителю дальней границы, не придававшему значения еде, было очень трудно сориентироваться. Быстро прокручивая список, я пытался найти что-то знакомое. В конце концов я выбрал бифштекс "а ля Командор" со свежей зеленью, рассудив, что в кулинарии Великий Дракон разбирается не хуже, чем во всём остальном, то есть лучше всех. Кухонный автомат оказался высокоскоростным, что ещё больше подняло настроение. Заказанное блюдо превзошло самые смелые ожидания, как и положено творчеству Великого Дракона. Выпив стакан свежего апельсинового сока, я решил, что жизнь человека не может быть прекраснее. Но, вспомнив о санузле и содержимом стенного шкафа, вынужден был признать свою ошибку. Я был свеж и полон сил, но по опыту знал, что хороший контрастный душ никогда не бывает лишним перед долгой умственной работой. Я вышел в кабинет, положил очки на письменный стол рядом с компом и отправился в ванную. Сбросив одежду и сапоги, я решительно запихнул всё это в чистящий автомат, забрался в глубокую круглую ванну, задвинул заслонку из твёрдого прозрачного пластика и с наслаждением врубил душ. Из ванны выбрался бодрым и довольным, с абсолютно ясной головой. Вытащил из автомата чистую одежду и, не одеваясь, пошёл в спальню. Натянув свежее бельё, я на секунду задумался. У меня не было другой рабочей одежды кроме комбинезона, но он не совсем вязался с уютной обстановкой кабинета и с моим настроением. Решив, что фактически я у себя дома, я повесил костюм в шкаф, поставил туда же сапоги и достал белоснежную пижаму с гербом института. Мой комбинезон был очень лёгким и удобным, но пижама была всё же приятнее. Белый текучий материал, похожий с виду на шёлк, просто ласкал кожу. Пижама не была мешковатой. Штаны и рубашка сидели как влитые. Она напоминала скорее не пижаму, а парадный костюм мастера единоборств из Поднебесной Империи. Блестящий металлический браслет на левой руке теперь смотрелся ещё уместнее. Он казался неотъемлемой частью костюма. Подумав, я снял со своего пояса длинный тонкий фидер для сопряжения очков с настольным компом и закрыл шкаф. Бесшумно ступая босыми ногами по тёплому мягкому ковру, я вышел в кабинет. Привычным движением надел очки, сдвинул их на лоб. Подумав немного, отключил нуль-т кабину. Буду нужен, со мной можно связаться. Сел в кресло, откинулся на высокую спинку, положил руки на подлокотники, ноги утопали в мягком ковре. Я действительно почувствовал себя монахом из Поднебесной, спокойным, как бездны космоса, отрешённым от всего мира, счастливым в своей отрешённости, идущим к духовному совершенству, забыв о мирских страстях. Ощущение было восхитительным. Я знал, что таким я хочу и должен быть, ведь я тоже иду к своей цели. Постаравшись запомнить это чувство во всех деталях, погрузив его в свою цепкую и чистую память, как дорогую микросхему в специальный защитный лак, я не спеша подсоединил фидер к настольному компьютеру и снова откинулся на спинку. Руками шевелить не хотелось. Я сдвинул очки на глаза, воткнул фидер в порт и включил сенсоконтроль. На периферии зрения вспыхнул привычный сенсоинтерфейс очков, напоминающий внутренность сферы, покрытую множеством шестиугольников. Передо мной было большое прозрачное окно, которое сейчас полностью занимал настенный голоэкран. Я расслабился, словно готовясь к медитации, пустил изображение на настенный экран и погрузился в привычный мир информации, тихонько напевая услышанную в детстве песню драконов-космодесантников.

Мы падали в синее небо

И крылья нам ветер ласкал

Кто в космосе дальнем не был

Тот жизни, увы, не познал

Не бойся рискнуть и выжить

Ведь рядом друга крыло

Не верь же, если услышишь,

Что время побед ушло...

  
   Мне никогда ещё не было так хорошо. Казалось, страницы учебника просто плывут мимо сознания, но информация ложилась в пространство моей опустевшей памяти слой за слоем, складываясь в чёткую и понятную картину. По сигналу очков, поставленному мной несколько лет назад именно на такой случай, я с сожалением выключил комп. Усталости не было совершенно, но было уже поздно. Выдернув фидер и бросив его на стол, я отключил сенсоконтроль, сдвинул очки на лоб и пошёл на кухню. Перекусив фруктами и апельсиновым соком, я отправился в спальню. Привычно вставив очки в держатель в изголовье рекреационного блока, я лёг, задвинул прозрачную крышку, подвёл к себе клавиатуру терминала и задал режим расслабления и мягкого торможения высшей нервной деятельности. Я не хотел видеть сны. Отодвинул клавиатуру, расслабился, вытянув руки вдоль тела, закрыл глаза. Тихо отдал команду "старт" и погрузился в сон без сновидений.
   Весь следующий день был копией предыдущего. Подготовившись к семинару, я поразмыслил и двинулся дальше. На третий день я с сожалением переоделся в комбинезон, одел сапоги и отправился на занятия. Преподаватель был очень доволен, я работал быстро и уверенно, почти не задумываясь. После занятий я коротко объяснил ему, как именно занимался, и спросил, не стоит ли мне как-то пересмотреть схему занятий. Он очень заинтересовался. Мы быстро увлеклись, начали жарко спорить. В конце концов, он заявил, что это не эго специальность, но он немедленно свяжется с лучшими специалистами по мнемонике и педагогике и мы вместе доработаем учебный план, ведь случай стоит того. Прощаясь, он бросил взгляд на мой браслет, ярко блестевший в свете люминесцентных панелей, и тепло улыбнулся мне.
   Драконы делают всё на совесть. Преподаватель, руководивший моим обучением, не был исключением из правил. На доработку учебного плана была потрачена целая неделя. Целыми днями я сидел в рабочем кресле в своём кабинете, одетый в свою белую пижаму (поскольку она была неотъемлемой частью того, о чём шла речь) и беседовал по нуль-связи с лучшими специалистами по психологии, эвристике, мнемонике и педагогике (благо огромный голоэкран позволял вести полноценную телеконференцию с большим числом участников). Среди моих собеседников были драконы, люди и даже ящеры. Специалисты института часто присоединялись к обсуждению, давая комментарии и пояснения по специальным вопросам. Вначале мне было неприятно, что я вызвал такой переполох, но в поведении моих собеседников чувствовался искренний интерес и я очень быстро успокоился. Сверхмощные компьютеры института тоже не остались без работы. Было проведено множество сложнейших расчетов, построены десятки подробных компьютерных моделей, но могучие машины, казалось, не замечали нагрузки. Если, готовясь к семинару, я не почувствовал усталости, то за эту бесконечную неделю я потратил все силы без остатка, но ничуть не жалел об этом. Многое из того, что я узнал, было просто неоценимо. Проведенные расчеты показывали, что, благодаря нашим усилиям, я смогу закончить обучение гораздо быстрее и с куда лучшим результатом. Лучший подарок мне трудно было представить.
   Вооруженный советами лучших умов всего известного космоса, чётко зная что, как и зачем я должен сделать, я вновь приступил к учёбе. Я редко покидал свой отсек. Очень много изучал сам, многое узнавал с помощью телеконференций. Моделирование и расчеты вёл на своём компе, используя ресурсы серверов института. Я посещал только практические занятия, где нужно было работать со специальной аппаратурой. Лекции я не пропускал, они были слишком ценными, но обычно пользовался для этого сенсорами очков кого-нибудь из присутствующих там драконов, вопросы преподавателю задавал через его очки. Скоро все настолько привыкли к этому, что мне не нужно было даже лишний раз просить разрешения, чтобы подключится к чьим-нибудь очкам. Дни были похожи один на другой, и это было отлично, ведь они были одинаково хороши. Время шло незаметно. Дни сливались в недели, месяцы складывались в годы. Мне некуда было спешить -- ведь я наслаждался жизнью. Благодаря Великому Дракону меня не страшило даже время, ведь я в любой момент мог пройти омоложение. Пока в жизни оставался смысл, пока она была интересной, мне нечего было бояться.
   Вручение диплома промелькнуло, не оставив следа. Задолго до него я уже напряжённо трудился над своей первой работой в новой области. Я стремился улучшить организм дракона, ведь чем совершеннее он будет, тем больше удовольствия я получу, став драконом. Я не жалел ни времени, ни сил, с головой уйдя в работу и вообще не заметил, что перестал быть студентом. Я всё так же работал до поздней ночи, выжимая из мозга всё, на что он принципе был способен, а может быть даже больше; до хрипоты спорил с лучшими специалистами института, давно ставшими моими друзьями, и чем яростней получался спор, тем больше мы получали удовольствия; всё так же доводил до исступления инженерную службу института запросами на новые вычислительные мощности, и всё так же получал требуемое (всё научное руководство института было на моей стороне, они ни за что не желали пропустить такое веселье, на полный успех моей работы делались нешуточные ставки).
   Я начал с того что всегда казалось мне самым ценным: усилить мощь драконьего мозга, расширить память и сделать её абсолютной (способной с полной отчётливостью выдать любое воспоминание любой степени давности). Что может подарить больше радости учёному, чем такой мозг. Задача была очень сложной. До меня над ней работали многие исследователи. Среди них были более талантливые учёные, чем я. Многие из них вложили в свою работу не меньше сил и стремления, чем я. Добиться чего-то заметного было очень трудно. Но я не хотел сдаваться. Ведь наука не стоит на месте, то, что было пределом вчера, сегодня -- каменный век. Сначала я занялся самой сложной, самой разработанной областью - мышлением. Работа шла медленно, но я не спешил. Выделив несколько возможных решений задачи, я планомерно работал над каждым из них, стремясь использовать весь его потенциал. Увеличить скорость прохождения нервных импульсов. Сам Великий Дракон немало поработал над этим, но это было давно, наука развивалась, компьютеры стали мощнее, в моём распоряжении знания всех планет трёх различных миров, совет и помощь учёных трёх рас. Неужели этого мало. Иногда казалось, что так и есть, но упорство, иногда, стоит многого. Работа внезапно сдвинулась с мёртвой точки и медленно двинулась вперёд, постепенно набирая обороты. Когда я наконец ощутил, что достигнут новый предел, результат превосходил все самые лучшие прогнозы, включая самые дерзкие мои мечты.
   Довольный своим успехом, я взялся за вторую задачу: уменьшить размер клеток головного мозга и повысить их эффективность (или, хотя бы, сохранить прежнюю). Мой первый успех не только вдохновил меня, придал уверенности и сил, он дал мне то, без чего не возможно решить такую задачу -- уважение и ореол успеха, поддержку и дружбу учёных. Результат получился не хуже: размер уменьшен, эффективность работы клеток возросла.
   Третья задача: улучшение структуры мозга (улучшение структуры пространственного расположения клеток для увеличения плотности упаковки и для увеличения эффективности работы мозга). Успех предыдущего проекта резко повышал мои шансы. Результаты меня очень порадовали. Последняя задача была самой сложной, но и наименее разработанной. Исследования в этой области весьма опасны. Я прекрасно это сознавал. Мне стоило огромного труда убедить даже лучших своих друзей среди учёных, что я в любом случае имею право разрабатывать эту тему, пока исследования ведутся на уровне компьютерных моделей, биохимических структур и отдельных клеток. Решающим аргументом стало то, что окончательную проверку я проведу на себе. Идея состояла в том, чтобы повысить активность образования межаксонных связей во время активного мышления. Пределом моих мечтаний было обеспечить их разрыв в случае необходимости, чтобы предотвратить образование замкнутых связей (приводящих к бессмысленному движению мысли по кругу). Это было вдвойне опасно, ведь могло привести к гибели всей структуры мозга. Сначала я занялся вопросами безопасности и контроля обоих обратных процессов. Тщательные расчеты и моделирование показали, что добиться полной безопасности можно, лишь выведя контроль процессов на сознательный уровень. На первый взгляд это казалось невозможным, но я привык идти до конца. Как не раз было в прошлом и, надеюсь, будет и в будущем, ситуацию спас Великий Дракон, точнее придуманная им структура драконьего мозга. Получалось, что, если заложить алгоритм перестройки структуры мозга глубоко в инстинкты дракона (как программу прошивкой в ПЗУ), то шесть секций мозга можно временно использовать как компьютер, управляющий всеми тонкостями процесса перестройки седьмой секции, а восьмая обеспечит осознанное управление этим компьютером. Получалось довольно сложно, но это был единственный шанс. Сложнее всего было предотвратить ошибочное включение заложенного в инстинкты алгоритма: от внешних факторов, биохимических и электрических процессов во всей нервной системе, или подсознательной команды. Страх бывает ценнее золота. Глубоко уйдя в эту проблему, я мог хотя бы отдалённо представить, что почувствую, если это произойдёт, и я боялся, боялся смертельно, на самой грани того, что может выдержать человек, но упорство и любопытство гнали меня вперёд. В конце концов, я в любой момент мог свернуть проект и уничтожить все данные. Постепенно, словно крупицы мельчайшей мозаики, отдельные проблемы находили своё решения. Сформировался принцип управления. Грубый и ненадёжный вначале, он медленно совершенствовался, обретая эффективность и надёжность. Я очень не люблю риск и очень люблю жизнь. Время шло. Я начал терять надежду, но, внезапно, настал день, когда самые непримиримые мои противники поверили в надёжность того, что мне удалось сделать, поверили без уговоров и убеждений, искренне и глубоко.
   Тогда я двинулся дальше. Разработать алгоритм изменения структуры мозга, заложить его в самые глубокие инстинкты, не дать измениться или исчезнуть при наследовании, заставить клетки двигаться, подчиняясь этому алгоритму, создавать и разрушать связи и сохранять их стабильность, если алгоритм не активен - казалось, проблемам не будет конца. Любая ошибка грозит мучительной смертью или безумием, что ещё страшнее. Если бы я наблюдал за всем со стороны, у меня давно кончилось бы терпение. Но каждая отдельная задача была интересна сама по себе. К тому же работа продвигалась вперёд, медленно и тяжело, но заметно. Отдельные задачи, одна за другой, находили надёжное решение. Ячейки суммарной диаграммы, вначале казавшиеся бесчисленными, внезапно перестали плодиться в геометрической прогрессии, а потом стали медленно заполнятся, одна за другой. Когда все ячейки вспыхнули ярким зелёным светом, я долго не мог поверить в это, дважды проверил исправность компьютера, но всё оставалось по-прежнему.
   Тогда я вывел на большой экран файл с общим описанием проекта. В общих чертах результат был следующим. Безумие от самопроизвольной перестройки структуры мозга мне вроде бы не грозило. Вероятность этого была во много раз меньше, чем для других возможных причин. Я смогу сознательно перестраивать структуру любой из восьми секций мозга, значит, работая последовательно, смогу перестроить хоть все. Память при этом не пострадает (соотношение вероятностей -- примерно как в первом случае). Во время перестройки мои умственные способности будут ограничены способностями одной секции мозга (должно хватить, ведь человеческий мозг гораздо слабее, но я ведь спроектировал всё это), но память смогу использовать в полном объёме (а иначе какой в этом смысл). Во время перестройки все ресурсы мозга задействуются до отказа, поэтому я буду находиться в состоянии, похожем на очень глубокий сон (вариант отнюдь не идеальный, особенно если работать на природе; придётся соблюдать предельную осторожность). Внезапный разрыв состояния концентрации (это если на меня наорать, или за хвост дёрнуть) прерывает процесс перестройки мозга (кто б сомневался). Инстинктивный алгоритм возвращает структуру к исходному состоянию без участия сознания (это на случай, если меня разбудит какой-нибудь супостат). Вероятность пагубных последствий не выше, чем раньше. В наследственности все механизмы передаются отлично (уровень стабильности меня сильно удивил). Недавно сервера института общими усилиями закончили итеративное моделирование для нескольких тысяч поколений. Нарушение стабильности не обнаружено. Впрочем, это уже не моя проблема. Пусть Великий Дракон решает, вместе с комиссией. В крайнем случае, буду стерильным. Это того стоит. Получалось, что я могу рассчитывать на гениальные озарения в любой области, не становясь пришибленным и ограниченным во всём остальном. Весь процесс контролируется сознательно, значит, теоретически, можно вернуться к исходному состоянию если результат не понравится. По идее, должно хватить того, что я запомню на сознательном уровне, во время перестройки структуры; если нет, придётся записывать весь процесс томографом, а потом думать, как восстановить исходную структуру, с помощью полученной информации. Вероятность первого варианта очень хорошая. Я не смог даже примерно представить, что буду чувствовать, переделывая собственные мозги, но все расчеты показывали, что это будет интересно и безболезненно, и, что самое интересное, довольно просто.
   Предметом моей особой гордости была защита мозга во время регенерации. Если регенерация затрагивала мозг, восстанавливалась самая поздняя стабильная структура. Если мозг не был повреждён, даже при самой глубокой регенерации тела процесс не затрагивал его.
   В конце описания проекта указывались отдельные усовершенствования, не относящиеся к проекту, спроектированные в ходе основных работ. Защита от декорреляции альфаритмов отдельных секций (расчеты показывали очень высокую надёжность, никакой удар головой не страшен, можно использовать рога на полную катушку, или просто бодаться лбом). Оптимизация структуры памяти (проще говоря, абсолютная память). Первоначально я намечал это как отдельную задачу, но необходимые результаты были получены в ходе других исследований. На общем фоне задача оказалась довольно простой. Известно, что улучшение памяти у драконов -- один из возможных побочных эффектов глубокой регенерации. Разрабатывая защиту мозга во время регенерации, мне пришлось вплотную заняться этой проблемой. Полученных данных оказалось вполне достаточно для оптимизации памяти. Более того, я точно знал, как обеспечить дракону мощную передающую эмпатию, вроде той, что у великого Дракона. Однако это вещь на любителя. Я приложил немало усилий, чтобы защитить себя от подобных эффектов. Расширение объёма памяти тоже не потребовало специальных исследований. Результат сильно превзошёл ожидания. Мои труды не пропали даром.
   Конечно, оставалась вероятность, что столь радикальные изменения не будут утверждены. Но все доводы логики были на моей стороне. Я поставлю опыт на себе. Любые негативные последствия отразятся только на мне, не затронув больше никого. Даже дракона можно стерилизовать в любой момент, если приложить достаточно усилий. Драконы ничего не теряли, а ощутить преимущества изменений могут не только мои потомки, но и любой из живущих драконов. Метод регенеративной модификации соматических клеток Великий Дракон изобрёл ещё до утверждения Ритуала. Это его неотъемлемая часть. Он годится только для драконов, но люди до сих пор даже не пытались приспособить его для себя. Мечтатели вроде меня проходят Ритуал, остальные просто боятся. К этому методу прибегают редко. Но если изменения оказываются действительно полезными, желающих набирается много. Это помогает живущим, и закрепляет изменения в будущих драконах. Кроме логики есть просто надежда, и она тем отчаяннее, чем прекраснее мечта и труднее пройденный путь.
   Я легонько погладил браслет. Это движение, давно вошло в привычку. Я почти не замечал его, но оно всегда дарило мне спокойствие и радость, веру, что жизнь прекрасна. Я запустил процесс архивации итогового файла, содержащего все данные для внесения разработанных изменений. Алгоритм архивации был далеко не таким изощрённым, как тот, которым сжимают информацию для браслетов, но файл стал совсем небольшим. Я сбросил его в съемный блок памяти, забросил блок в ящик стола, выдернул фидер из порта на очках и отправился спать, счастливый и довольный собой.
   Запланированная мной программа изменений организма дракона не ограничивалась модернизацией мозга, но все остальные задачи выглядели рядом с этой прекрасными, но мелкими алмазами рядом с глыбой сверкающего гранита. Эти задачи решались одна за другой. Многие из них были очень сложными, некоторые были проработаны, казалось, до предела, но истина познаётся в сравнении. Со мной остался бесценный опыт, дружба и помощь множества учёных. Мы уже доказали, на что мы способны вместе. Первым делом я взялся за перепонки. Трудно придумать большее мучение для дракона, чем порванная перепонка. Значит, они должны быть очень прочными, но нужно сохранить чувствительность и эластичность, иначе дракон потеряет удовольствие от полёта, а то и просто не сможет летать. Задача была очень сложной. До меня её пытались решить очень многие, но не добились успеха. Я преуспел лишь благодаря их исследованиям, сведя воедино всё, чего добились они. Когда работа была окончена, выращенную в лаборатории перепонку не брал алмазный резец. Эластичность осталась прежней, но на новую перепонку можно было подвесить взрослого дракона с инструментальным поясом и полным рюкзаком за спиной. По достижении первоначального предела растяжение прекращалось. Необратимая деформация отсутствовала. Сопротивление импульсному усилию разрыва была не хуже, чем при плавном растяжении. Фактура осталась прежней. Перепонка не боялась огня (не всякий лазер возьмёт). На вопросы коллег, зачем было столько возиться с последним аспектом, я спокойно отвечал, что дракон должен быть огнедышащим и огнеупорным, иначе это уже не дракон.
   Чувствительность перепонки удалось сильно поднять, что сулило огромный успех на эротическом поприще. Появилась устойчивость ко многим агрессивным факторам. Это было не просто, ведь перепонка оставалась живой, но мысли о покалеченных крыльях заставляли продолжать работу. То, что удалось сделать, многие считали невозможным. Болевые ощущения, при достижении порога, мгновенно ослаблялись спинным мозгом до фиксированного сигнального уровня. Появилась чувствительность к градиенту температур (разрешение оказалось даже выше, чем я ожидал). За эту работу меня хвалили по-настоящему, искренне и взахлёб. Число желающих на регенеративную модификацию росло в геометрической прогрессии. Подавить излишнюю гордость стоило немалых усилий. Я тщательно проследил, чтобы в описании исследований были перечислены все, чьи исследования помогли мне в работе.
   Следующим этапом была чешуя. Я не жалел усилий, чтобы повысить её прочность и устойчивость к агрессивным факторам. Тема была разработана на удивление слабо. Сделать удалось очень многое. Работа над перепонкой очень помогла мне в работе, ведь здесь тоже нужно было усилить защиту, сохранив фактуру и функциональность. Попутно я спроектировал для своей чешуи жемчужно-серый цвет.
   С прочностью когтей проблем почти не было. Материал идентичен чешуе. Но я старался вложить в работу всё, что мог придумать. Потратил уйму усилий на проектирование острейших самозатачивающихся кромок с волнистым краем, увеличивающим эффективность рубящего удара. Ещё больше сил ушло на проектирование системы, которая защищала бы плоть дракона, когда когти втянуты. Старая не была рассчитана на новые кромки. Результат вышел -- заглядение.
   Я радикально переделал рога, сохранив длину и толщину, но сильно изменив форму. Получились два обоюдоострых треугольных клинка с такими же кромками, как на когтях, пригодные для рубящих ударов. Пришлось переделать крепление рогов, повысив устойчивость к боковой нагрузке. Я тщательно просчитал угол схождения длинных сторон треугольника, для максимальной эффективности при колющих ударах.
   Следующим этапом были мышцы. Работа была очень сложной, она захватила меня без остатка. Ведь кроме удовольствия от новых открытий, которое обещал мощный мозг, есть наслаждение физической силой, и я хотел испытать его в полной мере. Мне удалось полностью переделать состав и структуру мышечного волокна, в результате мне удалось то, что казалось мне невозможным - почти полностью устранить неравенство между массой и силой мышц (обычно масса растёт пропорционально объёму, а сила пропорционально квадрату сечения мышцы). Поскольку объём мышц остался прежним, сила получилась огромной. Пришлось тщательно переделывать систему контроля мышечных усилий. В случае скелетной мускулатуры пришлось подвести раздельные нервные связи к мышечным волокнам. Система получилась даже изящной. Нервы, идущие к мышцам, ветвились на концах пучками тончайших щупалец, плотно оплетающих каждый мускул. Потом пришлось долго переделывать двигательный центр, ведь он должен был обеспечить максимально тонкую регулировку мышечных усилий. Я не раз с восхищением поминал Великого Дракона, поместившего все вспомогательные центры в спинной мозг. Случись иначе, мне пришлось бы признать поражение. Структура головного мозга была теперь слишком сложна, чтобы менять её без крайней необходимости.
   Результат был великолепен. Контроль мышечных усилий и чувствительность мышц не только уравновесили огромную силу, но и позволили выполнять тонкие действия с немыслимой ранее точностью. Можно одним движением кисти размолоть в пыль кусок сверхпрочного бетона, и тут же подхватить тончайший пластиковый пакет, ни чуть не деформировав его.
   Но этого было мало. Чтобы до предела использовать возможности новых мышц, нужны были более прочные сухожилия, суставы и кости. Пришлось полностью перебрать всю опорно-двигательную систему. Кто-то из друзей-генетиков назвал этот процесс сборкой по стандартам дальнего космоса. Название прилепилось намертво. Работа была кропотливой и долгой, но непреодолимых проблем не было.
   Особенно я гордился крыльями. Благодаря новым сухожилиям и суставам оборвать их не так то просто. А новые мышцы и перепонка позволили заметно снизить нагрузку на биогравы. Из ограничивающих факторов остались только площадь крыла и максимальная скорость взмахов. Одновременно удалось усовершенствовать все ткани тела, повысив устойчивость ко многим агрессивным воздействиям, включая радиацию. Это сразу оценили космодесантники, но меня больше обрадовало другое - мне удалось свести на нет эффект кессонной болезни. До меня над этим работали многие, но уровень развития науки не позволял завершить исследования. Мне просто повезло. Я родился в нужное время.
   Ещё одно усовершенствование мне подсказал молодой дракон-биолог с сухопутным именем Бархан, страстно любивший нырять без акваланга. Он рассказал мне о морских игуанах, выдыхающих воздух из лёгких, чтобы облегчить себе погружение, и заимствующих кислород для мозга и мышц из тканей тела. Эта идея сразу же захватила меня. Тело дракона огромно. Объём тканей, в которых можно накапливать кислород перед погружением, очень велик. Конечно, мышцы и мозг дракона требуют много кислорода, но соотношение получалось гораздо лучше, чем у морской игуаны.
   Вместе с молодым драконом мы яростно набросились на проблему. Первоначальный механизм разработали быстро. Он лёг, как патрон в обойму. Работа с тканями тела не прошла даром. Время пребывания под водой при неторопливом плавании получилось на пару минут больше, чем у морской игуаны, а это уже немало. Но Бархан заявил, что раз ему не будет грозить кессонная болезнь, он сможет нырять очень глубоко, значит, должен успеть подняться. Я согласился с ним, и мы упорно принялись выжимать из доступных методов всё возможное. Под конец Бархан заявил что мы, пожалуй, перестарались. Чтобы накопить в тканях весь заложенный нами, ресурс кислорода, нужно было потратить на дыхательные упражнения почти сутки (Бархан заявил, что даже он вряд ли сможет такое выдержать), зато потом можно было спокойно нырнуть на дно земного океана в самом глубоком месте, осмотреться, передвинуть пару увесистых булыжников и не спеша вернуться назад (правда, отходить потом предстояло ещё сутки, если не больше).
   Следующая разработка стала предметом жарких дискуссий. Это был двухрежимный огнемёт. На все возражения коллег я отвечал, что настоящий дракон должен быть огнедышащим, и спокойно продолжал работу. В отличие от коллег, многие из драконов-космодесантников, особенно леди Элана, сразу одобрили идею. Свой органический огнемёт я поместил в шею дракона. Длинный канал из специально разработанных тканей располагался таким образом, что мог свободно раздуваться, не сдавливая трахеи. Позвоночник был надёжно защищен от давления набором специальных структур. Когда канал раздувался до предела, шея дракона, на компьютерной модели, становилась толстой как бревно, но полностью сохраняла подвижность. Стенки канала покрывали замысловатые железы, вырабатывающие газ, способный гореть чрезвычайно жарким пламенем без доступа кислорода. Газ легко воспламенялся специальным химическим реагентом, но без него вероятность воспламенения ничтожно мала. Другой набор желёз выделял реагент, превращающий газ в жидкость, очень напоминающую напалм. Мне стоило огромных усилий спроектировать слизистую канала так, чтобы эта штука не липла к стенкам. Канал окружал мощный слой мышц, способный сжимать его с огромной силой, выбрасывая жидкость или газ могучей струёй на весьма внушительное расстояние. Провести похожий на толстую трахею верхний конец огнемётного канала к выступающей части головы через черепную коробку, не затронув содержимое последней, было сложнейшей задачей. К тому же эта трахея должна была выдерживать огромное давление и не сдвигаться при движении газа. В конце концов я справился и с этим. На носу дракона, точно между ноздрей, появилась тонкая вертикальная отметина, способная раскрыться в небольшое круглое отверстие. У самого края новой носовой полости располагалось кольцо желёз, выделяющих реагент для воспламенения вещества из огнемётного канала. Реакция не происходила мгновенно. Чем меньше усилие, выталкивающее жидкость или газ, тем меньше реагента выделяют железы. Это замедляет реакцию. При любой силе выдоха смесь двух веществ воспламеняется на безопасном расстоянии от носа дракона. Благодаря огнеупорной чешуе, расстояние было небольшим. На всех моделях смотрелось очень красиво. Специальные мышцы вокруг отверстия помогали изменять форму пламени. Можно было получить огромный факел, температурой пониже, но максимальной длины, или ослепительное белое копьё, покороче, зато с температурой плазменного резака. Во время выстрела лучше не дышать, ноздри спалить недолго. Но это была не проблема. Мы с Барханом переделали ноздри так, чтобы они могли закрываться, как у тюленей. Под водой удобнее, и с огнемётом сочеталось как нельзя лучше. Задержка дыхания тоже не проблема. Осталось прочно вложить в инстинкты всё, что касалось огнемёта и вывести управление на сознательный уровень, чтоб не натворить бед. Задача была не новой, я уже решал подобные, на несколько порядков сложнее, когда проектировал произвольное изменение структуры мозга. Получилось даже изящно. Нужно было защитить глаза от яркого света пламени, но я всё равно планировал сильно их переделать, добавив всё, что смогу. Многие говорили мне, что это лишнее, но зачем соглашаться на меньшее, если можно получить больше. Главное, чтобы новые возможности не мешали, когда они не нужны.
   Работа с глазами показалась детской игрой. Всё получалось легко и просто, стоило мне сформулировать идею. Я увеличил подвижность зрачка, чтобы он мог сжиматься в тончайшую вертикальную щель, защищая глаза от яркого света, или раскрываться почти на всю радужку. Получив механизм защиты, поднял чувствительность глазного дна; добавил точную фокусировку в широких пределах для мелких или удалённых объектов (поле зрения при этом сужалось, но с этим ничего не поделаешь); расширил видимый диапазон, от рентгеновского до теплового излучения (зрительный центр спинного мозга должен отсеивать лишнее, но можно увидеть и всё сразу). Как интерпретирует такое новшество головной мозг, точно определить не удалось, но я адаптировал его к новым нагрузкам, моделирование показывало очень хороший результат. Разрешение по оттенкам и интенсивности получилось очень высоким. Мечта радиста. Если потренироваться, можно определить мощность, частоту, а может и фазу сигнала, просто внимательно глянув на антенну. Я решил усилить защиту глаз и начал прикидывать варианты. Решение пришло почти мгновенно. У меня есть сверхпрочная органическая перепонка, прекрасно защищённая от вредных воздействий. Значит, нужно уменьшить её толщину, до предела увеличить прозрачность и использовать для защиты глаз. Я начал проектировать прозрачное внутреннее веко, взяв за основу новую перепонку крыла. Мне легко удалось получить нужную толщину, сохранив при этом прежнюю прочность. Новая мембрана получилась намного жёстче исходной (для защитных функций только к лучшему), но, по прежнему , легко могла сложиться складкой. За счёт уменьшения толщины, она стала почти идеально прозрачной для излучений видимого участка спектра. Я долго и тщательно доводил структуру новой мембраны, стремясь обеспечить наилучшие оптические характеристики и прозрачность для всего спектра излучений, доступного глазу моей модели дракона, но в первую очередь следя за прочностью и другими защитными свойствами. Эта задача целиком увлекла меня, время летело незаметно. Мои усилия не пропали даром, я достиг того, к чему стремился. Спроектировать внутреннее веко, имея защитную мембрану, было совсем не сложно. Получилось очень красиво. Я долго любовался компьютерной моделью моргающего драконьего глаза на голоэкране. Идеально прозрачная выпуклая мембрана стремительно скользит от внутреннего края глаза к внешнему, надёжно перекрывая глаз. Заметить её можно лишь по блеску. Верхний и нижний края мембраны скрываются под основными веками. Когда внутренние веки открыты, заметить тонкие прозрачные вертикальные складки у внутренних краёв глаз можно, лишь зная о них и хорошо присмотревшись. Защитная мембрана получилась очень гладкой. К ней мало что сможет прилипнуть, но я всё равно добавил мерцательный эпителий на внутреннюю поверхность основных век и усилил слёзные железы. Любое инородное тело мгновенно смоет с защитной мембраны к внутреннему краю глаза, нужно только закрыть основные веки. Проектируя инстинкты управляющие этой системой очистки, я заложил в них возможность сознательного подавления её активности. На внутренние веки вполне можно будет приклеить плёночные минидисплеии или ещё какую ни будь микроаппаратуру, тогда система очистки будет только мешать.
   Со слухом получилось не хуже. Я действовал по проверенной схеме. Сначала защитный механизм: мощные кольцевые мышцы в слуховом проходе и специальные ткани, окружающие слуховой орган, чтобы не пропустить звук помимо слухового прохода (например, вибрацией через кости черепа). Потом повышение чувствительности и расширение диапазона в обе стороны, адаптация слухового центра. Разрешение по тонам и интенсивности великолепное. Я попытался представить себе, как задействую всё это сразу. Голова мгновенно закружилась. Ничего, мозг дракона куда совершеннее, разберусь и привыкну.
   Я не смог удержаться и начал проектировать сонар. Это оказалось несложно. Немного переделать имеющиеся пустоты, добавить эластичные перегородки и мускульные стенки, систему каналов с мощной мускулатурой. Самым сложным было проектирование системы резонаторов переменной конфигурации, но эта задача была прекрасно автоматизирована. Мощнейшие алгоритмы проектирования совершенствовались сотни лет. Мне осталось поставить компу задачу. Результат был великолепен. Диапазон тонов полностью перекрывал возможности слуха. КНД сонара плавно варьировался. На максимуме получалась круглая область примерно двухсантиметрового диаметра (с центром на векторе, выходящем из середины лба), на минимуме сфера (правда, в этом случае эффективность ограничивалась КНД ушей). Эффективность у сонара была отменной даже в воздухе, а в воде ещё лучше. Специальный механизм, разработанный Барханом, не позволял воде, даже под очень большим давлением, попасть дальше слухового прохода, но при этом она исправно передавала звук, повышая эффективность слуха. Я очень старательно заложил в глубокие инстинкты визуализацию сонара, при этом оставив возможность просто слушать эхо. На моделях получалось не хуже, чем у китов и дельфинов. Но интереснее всего получилось с мощностью. Я дал компу задание добиться максимальной мощности, ограничив его только защищённостью организма. Когда я мельком взглянул на результат в итоговом отчёте, то не поверил своим глазам. У меня получилась акустическая пушка среднего радиуса действия. Даже при наименее благоприятных условиях (в разреженном воздухе при нулевом КНД) результаты импульса полной мощности были устрашающими, а при максимальном КНД (в тех же условиях) получался вибродеструктор. Учитывая возможность тонкого подбора частоты, результат получался впечатляющий. Это добавило мне работы, но ведь хороший инструмент редко бывает лишним. Я только обрадовался.
   Первым делом я проверил последствия для самого дракона, при разных мощностях и частотах. Комп отлично выполнил задачу. Мне ничего не грозило. Тогда я принялся тщательно разрабатывать тонкий контроль мощности сонара с выходом на сознательный уровень. Задача была очень серьёзной. Мой акустический деструктор мог вызвать даже больше разрушений, чем огнемёт. Старательно застраховавшись от случайностей (вроде шарахнуть спросонья импульсом полной мощности), я двинулся дальше.
   Расширение возможностей обоняния оказалось очень сложной задачей. Мне не хотелось тратить силы и время на добавление новых рецепторов, использующих надёжный и проверенный, но начисто лишённый гибкости принцип: отдельный рецептор для каждого типа распознаваемых молекул. Прежде чем изобретать что-то самому, я тщательно изучил всё, что успели сделать до меня. Исследований было не слишком много, и я почти мгновенно уткнулся в работу Тополя. Это был истинный шедевр. Судя по описаниям, это был скорее не орган обоняния, а универсальный химический анализатор огромной чувствительности. На первый взгляд, для него не была ограничением даже периодическая таблица Менделеева. Быстро убедившись, что ничего, хотя бы близкого по возможностям нет ни в одном из трёх миров, хотя работе Тополя было уже 20 лет, я попробовал разобраться в ней. И потерпел полнейшее поражение. По отдельности я понимал почти всё, хотя в отдельных случаях тоже заходил в тупик, но как это всё сочеталось между собой, обеспечивая немыслимую гибкость и точность системы, было выше моего понимания. Не слишком огорчаясь по этому поводу (в конце концов Тополь - дракон, его мозг в восемь раз мощнее и гораздо совершеннее моего человеческого), я тщательно прикинул насколько разработка Тополя сочеталась с моими модификациями. Всё было просто великолепно. Обонятельный орган был рассчитан на обычную носоглотку дракона, и не требовал почти никаких изменений в конструкции черепа. Количество нервов, идущих к спинному мозгу было умопомрачительным, но Тополь тщательно скомплектовал их в очень аккуратные и надёжные жгуты, даже наличие трахеи огнемёта не помешало легко и красиво провести их к спинному мозгу. Система защиты была великолепной, чувствительность анализатора к любому химическому веществу можно было варьировать в широких пределах, вплоть до полного отключения, повредить анализатор тоже было очень сложно.
   Главной нерешённой проблемой в работе Тополя была передача и обработка информации. Его органический анализатор выдавал лавину очень точной и надёжной информации, но нервы не могли достаточно быстро доставить её к спинному мозгу, а обонятельный центр быстро впадал в ступор, пытаясь её интерпретировать. На момент публикации работы Тополя общий уровень науки не позволял решить эти проблемы, но ситуация резко изменилась. Воспользовавшись знакомым любому инженеру принципом "чёрного ящика", я спроектировал черновой вариант модификации обонятельного центра и адаптации головного мозга к восприятию новой информации, и связался с Тополем. По драконьим меркам Тополь был ещё очень молод, но уже далеко не юнец (ему было 58 лет), но, общаясь с этим стремительным, весёлым драконом с тёмно-зелёной чешуёй, я ни разу не дал бы ему больше чем восемнадцать, от силы двадцать лет. Тополь не знает, что такое грусть и уныние. Он влюблён в свою область науки, и в этом ему нет равных. Во всём остальном он, порой, по-детски наивен. Мы сразу понравились друг другу. Тополь очень обрадовался, узнав, что я могу использовать его разработку. На вопрос, почему он не пытался возвращаться к проблеме адаптации обонятельного центра после публикации своей работы, он ответил, что это не интересно. Мы вместе принялись за работу. Ознакомившись с расчетными возможностями обонятельного центра, Тополь тут же взялся за свой анализатор и переделал его так, что я чуть с ума не сошёл, приводя нервную систему в соответствие с его возможностями, но ни надёжность, ни изящество всей системы в итоге не пострадали. Тополь принципиально не интересовался технической стороной подготовки нервной системы к интерпретации обнаружения химических веществ, но в вопросах собственно интерпретации он был просто великолепен. Он мог часами объяснять мне, на что должен быть похожим запах того или иного замысловатого химического вещества. Он был похож на гениального поэта, декламирующего любимые стихи, которыми так долго никто не интересовался. Ограниченность собственного обоняния ничуть не уменьшала совершенство его рассуждений. Без помощи Тополя я никогда не справился бы с интерпретацией. Во всяком случае, она не стала бы столь совершенной. Могучие сервера с трудом справлялись с огромными объёмами сложнейшего компьютерного моделирования, но результат был достоин усилий. Механизм получился не менее гибким, чем сам обонятельный орган. Моделирование показало, что даже столкнувшись с самым невероятным химическим веществом, он мог создать легко запоминающееся ощущение, подробно описывающее его природу и концентрацию.
   Чтобы довершить картину, мы вместе разработали модификацию слизистой языка (этакую замысловатую молекулярную ловушку), позволяющую содрать молекулы с поверхности вещества и переправить их к хоанам для анализа. В случае необходимости, её можно было надёжно заблокировать, чтобы на язык не липла всякая дрянь. Прикинув полученные возможности, я ввёл в глубокие инстинкты возврат чувствительности и диапазона обоняния к обычному для драконов уровню и блокировку молекулярной ловушки на языке, если не приложены чёткие сознательные или подсознательные усилия, чтобы это изменить. Последним штрихом было инстинктивное движение языка с мазком по хоанам. Когда финальное тестирование и моделирование наследования были завершены с позитивным результатом, Тополь попросил у меня все материалы по моделированию интерпретации химических веществ, лежавшие в моих личных файлах, и, сияя радостным нетерпением, заявил, что теперь ему позавидуют все парфюмеры трёх миров.
   Однажды Тополь познакомил меня со своим другом, очень похожим на него и попавшим в почти аналогичную ситуацию. Он разработал систему тактильных рецепторов огромной чувствительности, которым не была помехой даже чешуя. Проблема, как и у Тополя, заключалась в обработке информации. Они познакомились, пытаясь решить её. Дракон смущённо признался мне, что разрабатывал эти рецепторы в основном для эротических нужд. Тактильная система дракона последней модели и так была весьма совершенной, до этого знакомства я не собирался переделывать её, но разработка была великолепной. Задача была привычной и, учитывая мой богатый опыт, не требовала много времени и усилий. Адаптация тактильного центра, корректировка интерпретации, сознательная регулировка чувствительности и набор соответствующих инстинктов. Тщательное тестирование и итеративное моделирование наследования заняли намного больше времени, чем сам процесс проектирования. Следующей целью были биогравы.
   Как и прочностью чешуи, ими никто не занимался с рождения Великого Дракона. За это время наука ушла далеко вперёд. Тщательно изучив проблему, я обнаружил несколько возможностей повышения их мощности, образно говоря, "лежавших на поверхности". Конечно, увеличение подъёмной силы требовало огромной отдачи сил организма, но моделирование показало, что после тренировок и при хорошей кормёжке организм дракона вполне может выдержать такую нагрузку. Объём биогравов оставался прежним. Синхронизация тоже сохранялась. Просчитав максимальное повышение мощности, я обнаружил, что ограничивающим фактором является выносливость организма. Решив, что это дело поправимое, я продолжил работу. Покопавшись в механизмах управления биогравами, разработанных ещё Великим Драконом, мне удалось добиться, чтобы повышение мощности биогравов выше нынешнего уровня требовало подсознательных или сознательных усилий. На уровне инстинктов мощность жёстко ограничивалась нынешним уровнем. Убедившись, что новые биогравы не измотают меня без моего желания, я запустил итеративное моделирование наследования и стал обдумывать новые возможности. С учётом новой мускулатуры и усиленных крыльев грузоподъёмность, по самым скромным прикидкам, увеличится в несколько раз. Грузоподъёмность очень ценная вещь, на границе порой незаменимая, но таскать тяжести очень скучно. Расслабившись и закрыв глаза, я стал прикидывать как ещё можно использовать добавочную мощность биогравов. Ответ был очевиден - гравилокация.
   Гравиилокация -- техническая дисциплина. Я мог бы временно загрузить в память свою первую мнемограмму, но боялся нарушить структуру памяти. К тому же интуиция подсказывала мне, что это будет только мешать. Я стал изучать проблему как биолог-генетик, излишне не вникая в детали. Постепенно начала вырисовываться идея, как повторить процесс биологическим способом. В чём то это напоминало биогравы, а о них я знал предостаточно. Постепенно из множества туманных идей, расчетов и разрозненных компьютерных моделей сформировалась законченная модель вполне функционального органа, повторяющего приёмник грвилокатора. Он был небольшим и очень выносливым, что было очень важно, ведь для него предстояло найти место в голове дракона, которая и так была перегружена сверх меры. В конце концов, мне удалось пристроить его над ротовой полостью, не затронув ни носовые каналы, ни трахею огнемёта. С точки зрения локации расположение тоже оказалось вполне удачным. Возможности моего органического приёмника оказались не хуже, чем у лучших высокоточных гравилокаторов для дальнего космоса. Используя свой богатый опыт, я с наслаждением, стал проектировать сопряжение нового органа со зрительным центром спинного мозга и адаптировать головной мозг к получению новых сигналов, взяв за образец компьютерное моделирование изображения в современных гравилокаторах. Для такого моделирования нужен очень хороший комп, но органика бывает совершеннее электроники. Я сильно усовершенствовал зрительный центр, когда переделывал глаза, но для интерпретации данных гравилокатора этого было мало. Я не хотел менять массу и объём спинного мозга. Это сильно усложняло задачу, но в конце концов её удалось решить.С адаптацией головного мозга было намного легче.
   Когда задача пассивной гравилокации была решена, я взялся за идею, подтолкнувшую меня к этой затее - частичное использование мощности биогравов для активной гравилокации. Трогать сами биогравы было очень опасно. Их структура и так была предельно сложной. В конце концов, удалось спроектировать две замысловатые органеллы, похожие на очень слабые биогравы. Они использовали эффекты взаимодействия гравитационных полей, чтобы направить часть энергии поля биогравов горизонтально. Отбиралась ничтожная часть энергии каждого из биогравов, но необходимая суммарная энергия горизонтального поля была совсем небольшой. Стоило ей превысить допустимый минимум, и локационный гравиимпульс начинал заметно мешать полёту. В области использования взаимодействия гравитационных полей был накоплен огромный опыт. То же самое касалось импульсов гравилокации. Эффекты, создаваемые новыми органеллами, были слишком слабыми, чтобы сбить синхронизацию биогравов.
   Обеспечить синхронизацию полученных горизонтальных гравиполей тоже оказалось несложно. Принцип тот же, что и для биогравов. Управление новыми органеллами осуществлялось по схожему принципу. Сложнее оказалось обеспечить эффект слежения (локационные импульсы должны быть всегда направлены вдоль вектора, проходящего через регистрирующий орган в голове дракона). Эту проблему удалось решить, возложив управление слежением на двигательный центр спинного мозга. Проблемы с активной локацией в полёте были решены. Я начал обдумывать, как задействовать биогравы, находясь на земле, но моделирование показало, что проблема почти решена. Активность биогравов связана с мышцами крыльев. Если задействовать только несколько мышечных волокон, биогравы начнут работать на очень низком уровне мощности и вся их энергия будет использована для локационных импульсов. Это можно проделать на сознательном уровне. Нужна только тренировка. Но я решил доработать систему до конца и добавил управление мышцами крыльев в минимальном (гравилокационном) режиме к набору инстинктов, управляющих гравилокацией. Теперь не имело значения, буду ли я лететь или стоять на земле. Гравилокация сработает одинаково. Выведя на сознательный уровень переключение из пассивного режима локации в активный и обратно, я запустил проверку наследования. Результаты оказались не хуже, чем для других модификаций.
   Я придирчиво изучил файл итогового описания. Система получилась на удивление красивой и стройной. Это вселяло надежду, что всё сделано правильно. С защитой тоже всё было в порядке. Ни попадание в поле работающего антиграва, ни, тем более, луч гравилокатора ничем не грозили моему органическому приёмнику. Зрительный центр защищён пороговым принципом (вроде того, что я использовал для болевой чувствительности перепонки). На визуальном отображении данных органического гравилокатора помехи должны отобразится так же, как на экране его неорганического аналога. При желании визуальные образы с гравилокатора можно будет подавить сознательным усилием, как и прочие дополнительные чувства. Я очень тщательно работал над этим. Обилие сенсоров, которые нельзя ни снять, ни отключить, может стать жестоким наказанием. Размышляя об этом, я вспомнил о чувствительности к активности нуль-аппаратуры: это чувство тоже не мешало бы ограничить пороговым принципом. Великий Дракон не ошибается, но, с другой стороны, он едва не погиб возле компьютера Терпеливых. Проектирование заняло не больше часа. Весь процесс был отработан до мелочей. Сообщения о новых перепонках лишь подтверждали надёжность порогового принципа. Поколебавшись, я перекрыл тем же способом оставшиеся сенсорные каналы. Пороговый уровень сигнала не даст забыть об опасности, а страдания не принесут пользы.
   Закончив моделирование наследования последних изменений, я потратил немало времени на подробное моделирование организма дракона с учётом всех изменений. На каждом этапе работ я тщательно моделировал взаимодействия между старыми и новыми изменениями, и приступал к новому проекту, лишь убедившись, что всё разработанное ранее сочетается друг с другом. Но изменений было очень много, с каждым разом вероятность конфликта возрастала. Я протестировал итоговую модель несколько раз при самых невероятных условиях. Конфликты отсутствовали начисто. Я разослал модель многим учёным (в первую очередь убеждённым оппонентам). Результаты были те же.
   Переодевшись в свой серый комбинезон и прицепив пояс с инструментами, показавшийся очень тяжёлым, я не спеша устроился в кресле и отправил вызов Потоку. Координатор ответил мгновенно. Как и в прошлую нашу встречу, он лежал в своём кабинете за низким письменным столом. Утреннее солнце ярко блестело на его чёрной с зелёным чешуе. Красиво изогнув шею, Поток задумчиво смотрел на огромный голоэкран на боковой стане кабинета. Там медленно вращалась моя итоговая модель. Камера вполне позволяла мне прочесть короткие строчки пояснений.
  -- Здравствуй, Вихрь. Итак, штурмовой десантный катер одноимённого типа готов к спуску со стапелей. Готовьте шампанское, господа.
  -- Вообще-то это дракон.
  -- Плазменная пушка, акустический деструктор, прочнейшая броня, сонар и гравилокатор. И грузоподъёмность соответствует. По-моему, всё-таки катер, причем именно штурмовой. А по вычислительной мощности тянет даже на крейсер.
  -- А если серьёзно?
   Дракон весело улыбнулся.
  -- Ты оправдал своё прозвище, мой друг. Столь радикального проектирования не было за всю историю ритуалов.
  -- Я имею право записать мнемограмму?
  -- За одну алмазную перепонку.
  -- Она далеко не алмазная. Её вполне можно повредить.
  -- В мире нет ничего невозможного. Ты сам не раз доказал это.
  -- Я смогу воспользоваться своей моделью?
  -- С этим придётся подождать. Решение ещё не принято. Вопрос очень сложный, но, готов спорить на хвост и обе передние лапы, что ты получишь полное подтверждение с размножением. В любом случае, твоя модель не будет уничтожена.
  -- Это обнадёживает. Спешить мне всё равно некуда. Если комиссия найдёт ошибку, которую я проморгал, я буду только рад.
  -- Если у тебя нет других планов, я предупрежу наших девочек.
   Спешить не хотелось.
  -- Буду через двадцать минут.
  -- До встречи.
  -- До встречи, координатор.
   Откинувшись в кресле, я окинул взглядом кабинет. Книжные полки очистил ещё вчера. Всё выглядит так, как в первый день, а ведь это было так давно. Отбиваю на клавиатуре несколько коротких команд, мои файлы, хранившиеся на серверах ИПБГ, уже рассортированы на тематические пакеты и плотно сархивированы. Поток данных устремляется по нуль-связи к серверам Института Ритуала. Получаю подтверждение окончания приёма. Отправляю главному администратору уведомление об освобождении областей памяти и вычислительных мощностей. Отдаю соответствующую команду координирующему серверу. Жду подтверждения и отдаю команду полной аннуляции доступа. Ввожу необходимые подтверждения. Сервер выполняет команду. На экране вспыхивает запрос авторизации. Решительно гашу комп. Быстро ведя ладонью, пересчитываю блоки памяти с резервными копиями файлов, закреплённые на поясе с инструментами. Иду в нуль-кабину. Командую выключить свет и закрываю дверь кабины. Вспыхивает внутреннее освещение. Сдвигаю очки на глаза, сверяюсь с соответствующим файлом и набираю код Института Ритуала. Нульпереход.
   Выхожу из кабины в знакомый коридор. Снова сверяюсь с записями. Запрашиваю у сервера план здания и маршрут к одной из лабораторий мнемозаписи. Быстро иду по коридору, отвечая на приветствия людей и драконов. Улыбаюсь в ответ на улыбки. Подхожу к двери лаборатории. Бросаю взгляд на цифры хронометра на дисплее очков - как раз вовремя. Гашу план здания, сдвигаю очки на лоб, и выхожу на линию сенсоров двери. Дверь, рассчитанная на драконов, плавно скользит в сторону. Вхожу в лабораторию. Чёрная дракона проверяет аппаратуру. Она ничуть не изменилась. Её напарница стала заметно старше, но во всём остальном осталась прежней. Тепло обмениваемся приветствиями. Дракона расправляет левое крыло.
  -- Твоя перепонка просто чудо.
   Я смущёно улыбнулся в ответ, снял с пояса блоки памяти и попросил девушку отправить их в хранилище Института. Она вызвал кибера, и быстро объяснила ему задачу. Кибер подхватил блоки памяти и отправился выполнять приказ. А сел в кресло мнемосканера, протянул девушке очки. Она кивнула, отложила их куда-то в сторону и начала ловко застёгивать эластичные ремни, опустила мне на голову шлем мнеосканера. Я расслабился и закрыл глаза. Проверка параметров и знакомое погружение в сон.
   Я медленно открыл глаза. В голове звонкая лёгкость. Я соскучился за этим ощущением. Мысли двигались легко и стремительно. Девушка сняла шлем и начала расстёгивать ремни. Я снова прикрыл глаза, перебирая содержимое памяти. Воспоминания юности и детства, имена и лица друзей-учёных, впечатления от проделанной работы, от жизни в ИПБГ. Из специальных знаний только расширенный школьный курс. Открываю глаза. Девушка и дракона стоят у пульта. Дракона грациозно повернула голову.
  -- Архивация ещё не окончена. Очень большой объём.
  -- Я пожалуй пока вздремну.
  -- Тебе это будет полезно.
   Снова закрываю глаза и засыпаю сном без сновидений.
   Меня разбудил тихий женский смех. Обе сотрудницы лаборатории стояли передо мной, весело улыбаясь.
  -- Напрасно ты его разбудила. Он спал как младенец.
  -- Он проспал восемь часов, к тому же он не младенец.
  -- Я превосходно выспался.
  -- Вот видишь. Я уж думала, что архиватор просто не справится.
  -- Были проблемы?
  -- Нет. Просто, большой объём. Пришлось очень сильно сжать. Держи свой браслет, труженик. Здесь твоя мнемограмма, полная модель дракона и файлы с твоих очков.
   Она протянула мне серебристый браслет с рисунком драконьей чешуи. Я застегнул его на левом запястье чуть выше первого. Самочки весело улыбались. Я пружинисто вскочил из кресла. Тепло поблагодарил обеих, одел протянутые девушкой очки, и, пожелав им всего наилучшего, вышел из лаборатории, тихонько насвистывая "Мы падали в синее небо".
   Несмотря на довольно поздний час, Поток ждал меня, задумчиво любуясь закатом. Когда я вошёл, он кивком указал мне на кресло. Лишние файлы из памяти очков я удалил ещё вчера (предварительно сбросив все файлы с очков в отдельный пакет для отправки в Институт Ритуала). Мне оставалось только получить инструкции и транспортный код для нового места назначения, но мне не хотелось спешить, Потоку, видимо, тоже. Несколько минут мы молча любовались закатом. Через полчаса я бы уже на новом месте.
   Дни мелькали один за другим, почти не отличимые друг от друга. Я снова погрузился в учёбу, почти не прилагая усилий. Дни незаметно складывались в годы. Казалось, время плавно ускоряло свой бег. Я не терял интереса к учёбе. Все специальности действительно дополняли друг друга. Экзамены (даже дипломные) давались легко. Получив диплом, я связывался с Потоком, и неизменно получал ответ, что сделанного хватит на три браслета, хотя я не замечал за собой никаких значительных открытий. Время шло незаметно. Специальности плавно сменяли друг друга, оставляя после себя лишь лица новых друзей, несколько приятных воспоминаний и новый серебристый браслет на левой руке. Жизнь была воистину прекрасна.
  
   В тот вечер мы снова сидели в кабинете Потока и молча любовались закатом. Алый луч закатного солнца блеснул на металлическом браслете. Я чуть передвинул руку. Следующий браслет вспыхнул ярким алым огнём. Ещё четыре браслета закрывал рукав комбинезона. Теперь их было семь. Меньше получаса назад я получил от Потока последнее подтверждение, успешно завершив исследовательский проект по восьмой специальности. Конечно, я был счастлив, но это чувство не было острым. Не было ни волнения, ни ожидания. Моё счастье было спокойствием, всеобъемлющим и глубоким. Все труды и тревоги остались позади. Впереди новая жизнь.
   Став драконом, я снова буду работать, появятся новые цели, стремления и мечты. Ведь наука не стоит на месте, раз сумевший познать неведомое стремится вновь испытать это чувство. И наградой мне будет наслаждение самой жизнью, каждым её мгновением, но всё это будет потом. Сейчас я подобен призраку, на время застывшему меж двух миров, лишённому страстей и стремлений. Монахи древних религий считали это великим счастьем, и я был согласен с ними. Я взглянул на голоэкран. Камера укреплена под потолком одного из производственных помещений института. Огромный квадратный зал залит ярким белым светом люминесцентных панелей, в центре исполинский белый куб биоустановки. Рядом с ним под длинным высоким куполом из сверхпрочного пластика с односторонней прозрачностью неподвижно лежит взрослый дракон с жемчужно-серой чешуёй. Хвост и передние лапы Потока останутся в неприкосновенности. Комиссия трудилась очень долго, но, в конце концов, было получено именно полное подтверждение с размножением.
   Выращивание организма, с полным временным подавлением высшей нервной деятельности, для последующего переноса сознания - очень тонкий и сложный процесс. Проще всего сконструировать биологический псевдоорганизм, с его помощью получить зародыш, и выращивать его инкубационным методом с полным подавлением сенсорики, но при этом сохраняется вероятность формирования сознания. Приходится использовать намного более сложный метод. На основании генетической карты составляется полная биологическая модель взрослого организма, после чего он собирается на молекулярном уровне с помощью биоустановки. Головной мозг собирается в последнюю очередь. Готовый организм погружается в глубокий анабиоз с электромагнитным подавлением высшей нервной деятельности.
   Голову дракона прикрывал массивный продолговатый шлем (комбинация восьмипотокового подавителя нервной деятельности, семи головок мнеморекордера и выходного терминала системы переноса сознания), от стенки колпака к нему тянулся короткий кабель, в серебристом защитном кожухе, толщиной с человеческое бедро. Нехорошо любоваться собственным портретом, даже если в его совершенстве есть доля моей заслуги. Я снова взглянул в окно. Наконец Поток очнулся от созерцания. Солнце почти скрылось за горизонтом.
  -- У тебя нет незаконченных дел?
  -- Разве что навестить родителей. Не уверен, что смогу нормально общаться с ними, когда стану драконом.
  -- Скорее наоборот. Они поймут, что ты не изменился, остался самим собой. Это для них всё-таки главное, но сейчас ты почти со стопроцентной вероятностью нарвёшься на обиду и яростную ссору. Они просто не понимают, зачем тебе нужен Ритуал и очень боятся за тебя.
  -- Мне не привыкать к одиночеству.
  -- Не совсем так. Теренс и Изумруд клятвенно обещали откусить мне хвост, если пропустят твоё пробуждение.
   Я радостно улыбнулся.
  -- Вам лучше не рисковать. Хвост отрастает долго. Готовьте аппаратуру.
   Поток кивнул и пододвинул клавиатуру. На экране компьютера появилась молодая дракона с ярко оранжевой чешуёй.
  -- Привет, Огонёк. Скучные формальности закончены. Начинай проверку аппаратуры. Мы скоро будем у вас.
   Дракона весело улыбнулась. Огоньком мелькнул ярко-красный язык.
  -- Вас поняла, выполняю.
   Экран погас. Поток быстро выключил комп и стремительно вскочил на лапы. Я тоже вскочил на ноги. Поток обогнул стол, красиво изогнувшись дугой, и быстрым шагом пошёл к двери. Я последовал за ним. Из кабинета мы вышли плечом к плечу.
   Залитый ярким светом зал биолаборатории куда больше, чем казался на экране. Размеренно шагаю рядом с Потоком. Подходим к пульту, смонтированному на одной из стен биоустановки. Узнаю аппаратуру мнеморекордера. За пультом два дракона-оператора. Несколько техников-людей в белоснежных комбинезонах что-то проверяют под пультом. Поток молча садится на хвост и внимательно наблюдает за экранами пульта. Я тоже стою молча. Техники выбираются из-под пульта, устанавливают на место панели кожуха. Старший техник докладывает, что проверка закончена. Один из драконов кивает, не отрывая взгляд от экрана. Несколько техников уходят, скрываются за углом биоустановки. Драконы перебрасываются короткими фразами. Один из техников подходит ко мне - загорелый улыбчивый парень с открытым добродушным лицом и смеющимися голубыми глазами.
  -- Привет, Хи Рю.
  -- ??
  -- На языке Островов Восходящего Солнца это значит огненный дракон. Тебя так прозвали за твой огнемёт. Пристало крепко, теперь не отвяжется.
  -- Остаётся трактовать как почётный титул.
  -- Пожалуй, ты прав. Давай браслеты. Нужно проверить корреляцию данных с нашими.
  -- По-моему, излишняя предосторожность.
  -- Инструкции -- суровая вещь.
   Один за другим снимаю браслеты и протягиваю их технику. Техник уходит к пульту, раскрывает браслеты и вставляет их в гнёзда на боковой стенке.
  -- Съёмные блоки памяти установлены.
  -- Понял. Съёмные блоки памяти установлены. Начинаю деархивацию.
   Поток ещё некоторое время внимательно наблюдает за экранами, потом удовлетворённо кивает и поднимается на лапы.
  -- Они управятся не скоро, но медики продержат тебя не меньше. Переписать память не сложно, а вот перенос личности дело тонкое. Любая ошибка - верная смерть.
  -- Которой, к тому же, никто не заметит.
  -- Заметим, и остановим переброску, но тебя это уже не спасёт. Не будет ни человека, ни дракона.
  -- Победа или смерть.
  -- Боишься?
  -- Я не люблю рисковать.
  -- Это хорошо. Значит, сделаешь всё правильно и не испортишь мне статистику.
  -- Много случаев гибели?
  -- Ни одного от рождения Великого Дракона, но равновесие очень неустойчивое. Если делать всё очень тщательно, по три раза проверяя любую мелочь, вероятность сбоя падает до нуля. Если действовать менее осторожно, она взлетает почти до единицы.
  -- Джафар и леди Кора вряд ли работали столь же тщательно.
  -- Великий Дракон ограничился вероятностью успеха примерно 0.501. В случае леди Коры было где-то 0,850.
  -- Он был отчаянным человеком.
  -- У него не было другого выхода.
  -- Не знаю, решился бы я на такой выход.
  -- Теперь в этом нет необходимости. Всё меняется к лучшему.
   Не спеша осматриваем лабораторию. Поток подробно объясняет назначение отдельных блоков и систем. Техники (люди и драконы) быстро и слаженно проверяют аппаратуру, не обращая на нас внимания. Иногда в ярком свете ламп ярко вспыхивает оранжевая чешуя Огонёк. Обычно это сопровождается громким обещанием оборвать кому-нибудь крылья или руки. Кажется, что оранжевая дракона находится одновременно в десятке мест, мгновенно перемещаясь по огромному залу. Тем не менее, когда мы с Потоком подходим к ней, она наблюдает за группой техников, спокойно усевшись на хвост. Поток представляет нас друг другу. Огонёк заявляет мне, что мне не о чем беспокоится, и тут же начинает подробно объяснять всю процедуру переброски. Я напряжённо слушаю её, иногда задаю вопросы, стараясь не оставить неясностей. Наконец инструктаж окончен. Вдвоём с Потоком отправляемся в медблок переброски.
   Помещение непривычно маленькое, предназначено только для людей, хотя высота потолка соответствует драконьим стандартам. Сразу за дверью Поток садится на хвост, стоять или лежать ему просто негде. Знакомлюсь с персоналом медблока (несколько девушек и один молодой парень). Послушно сбрасываю одежду. Начинается полное медицинское обследование. Поток некоторое время наблюдает, потом молча поднимается и уходит. Томография, исследование активности мозга в спокойном состоянии, изучение реакций на раздражители. Потом меня усаживают в глубокое кресло, надевают массивный шлем. Установка очень напоминает считывающий терминал ITS (системы переноса сознания). Спрашиваю, что это такое. Выясняется, что я не ошибся. Это такой же терминал, но слегка переделанный для других целей. Вместо того, чтобы обеспечивать передачу личности, он позволяет изучить её характерные особенности для точной калибровки аппаратуры переноса. Отвечаю на вопросы, выполняю требования медиков. Обследования идут одно за другим. Когда я чувствую, что устал, меня загоняют в рекреационный модуль, снабжённый уймой дополнительных блоков и контрольной аппаратуры. С облегчением погружаюсь в сон.
   Просыпаюсь. Чувствую себе свежим и отдохнувшим. Некоторое время меня не тревожат. Лежу неподвижно, полузакрыв глаза. Прозрачная крышка модуля плавно съезжает в сторону. Многие обследования повторяются, к ним добавляются новые. Накапливается усталость и скука. Пожалуй, впервые в жизни мне не интересно то, что происходит со мной, но я понимаю, что иначе нельзя, жизнь куда дороже комфорта. Наконец, опять забираюсь в рекреатор и погружаюсь в сон.
   Открываю глаза. Чувствую себя великолепно. Настроение заметно хуже. Крышка плавно съезжает в сторону. Нехотя выбираюсь из рекреатора. Парень протягивает мне мой комбинезон.
  -- Неужто закончили.
  -- В жизни есть место прекрасному.
   Одеваюсь, ищу взглядом очки. В дверь заглядывает Поток.
  -- Привет, страдалец. Что-нибудь потерял?
  -- Пытаюсь найти очки. Насчёт страдальца -- как посмотреть. Меня можно назвать даже мучеником, если скуку считать страданием.
  -- Это самая неприятная часть Ритуала. К счастью, она длится недолго. Я тебя провожу.
   Тепло прощаюсь с сотрудниками медблока и выхожу в коридор. Быстро шагаю рядом с Потоком, бодро насвистывая "Мы падали в синее небо". Задорный ритм, бесшабашная отвага и вера в помощь друзей. Настроение взмыло вверх, словно катер на полном форсаже. Риск -- благородное дело, когда сделано всё возможное, чтобы добиться успеха. Весело отвечаю на приветствия встречных. На лицах и мордах вспыхивают улыбки.
   Входим в зал биолаборатории. На первый взгляд, ничего не изменилось. Подходим к массивному креслу терминала ITS. Огонёк сидит рядом, обернув лапы хвостом и красиво изогнув шею. В ярком свете люминесцентных панелей она напоминает величественную статую из застывшего огня. При нашем приближении она плавно встаёт на четыре лапы. Мы обмениваемся короткими кивками, как техник и пилот перед стартом. Огонёк заметно напряжена, но я не задаю никаких вопросов. Если она молчит, значит всё в полном порядке. Огонёк великолепный инженер и прекрасно понимает, что всё предусмотреть невозможно, поэтому она напряжена.
   Забираюсь в кресло терминала, укладываю руки и ноги в анатомических выемках. Девушка-техник застёгивает фиксаторы. Огонёк начинает подробный инструктаж. Всё это я уже слышал, но слушаю очень внимательно, оживляя в памяти каждую мелочь. Огонёк поворачивает станину, опускает мне на голову шлем и уходит к своему пульту вместе с Потоком. Фиксаторы шлема мягко сжимают голову, я не могу её повернуть. В поле зрения почти никого нет. Скашиваю глаза налево. Чешуйчатый бок дракона, шея и голова, укрытая массивным шлемом. На шлеме с моей стороны горит восемь оранжевых огоньков: подавление высшей нервной деятельности включено. Снова смотрю вперёд. Из подголовника кресла выдвигается маленький голоэкран. Камера показывает Огонёк в центральном кресле за главным координаторским пультом. За её спиной неподвижно застыл Поток. Камера позволяет мне следить за всеми экранами пульта. Огонёк щёлкает тумблером. Из динамиков в подголовнике кресла негромко, но отчётливо раздаётся её уверенный голос.
  -- Всем постам доложить о готовности.
   Вслушиваюсь в литанию отчётов. Изображение на экране меняется, каждый раз показывая говорящего. Все системы в полном порядке. Последним докладывает пульт мнемозаписи.
  -- Проверка корреляции завершена. Корреляция сто процентов. Все системы готовы к работе.
   На экране снова координаторский пульт.
  -- Включить вывод из криогенного состояния.
   На экране пульт криогеники. Молодой некрупный дракон с салатово-зелёной чешуёй быстро шуршит клавиатурой, внимательно глядя на экран.
  -- Процесс вывода из криогенного состояния включён. Все системы в норме. Завершение разморозки через тридцать минут.
   Старательно расслабляю всё тело, слежу за экранами пульта криоконтроля.
  -- Вывод из анабиоза окончен. Состояние цели в норме.
  -- Состояние цели в норме, - эхом откликается оператор пульта медицинского контроля.
  -- Отключить блокировку высшей нервной деятельности в секции 8.
  -- Блокировка секции 8 отключена, -- докладывает пульт ментоконтроля.
   Скашиваю глаза в бок. Крайний в левом ряду огоньков меняет оранжевый цвет на жёлтый.
  -- Первый мнемоблок на запись.
  -- Есть, первый мнемоблок на запись.
   Дракон за пультом мнемозаписи быстро щёлкает тумблером.
  -- Запись первого мнемоблока включена.
   Снова смотрю на шлем. Огонёк начинает быстро мигать ярким зелёным светом. Слежу за экранами пульта мнемозаписи.
   Индикатор на одном из экранов доходит до ста процентов. Зелёный огонёк на шлеме прекращает мигать.
  -- Запись первого мнемоблока успешно завершена.
  -- Состояние цели в норме.
  -- Параметры секции 8 соответствуют статусу.
  -- Включить блокировку секции 8.
  -- Блокировка секции 8 включена.
   Зелёный огонёк становится синим.
  -- Ментальная активность в секциях 1-8 на уровне ноль.
  -- Отключить блокировку в секции 7.
  -- Блокировка секции 7 отключена.
   Крайняя лампочка в правом ряду вспыхивает жёлтым.
  -- Второй мнемоблок на запись.
  -- Есть, второй мнемоблок на запись.
  -- Запись второго мнемоблока включена.
   Лампочка начинает мигать зелёным.
  -- Запись второго мнемоблока успешно завершена.
  -- Состояние цели в норме.
  -- Параметры секций 8-7 соответствуют статусу.
  -- Включить блокировку секции 7.
  -- Блокировка секции 7 включена.
   Две лампочки из восьми горят ровным синим огнём
  -- Ментальная активность в секциях 1-8 на уровне ноль.
   Запись идёт спокойно и размеренно. Оранжевый цвет сменяется жёлтым, жёлтый - мигающим зелёным, зелёный прекращает мигать и сменяется синим. Часть лампочек горит синим, часть оранжевым. Я внимательно слежу за происходящим, но повторяющиеся реплики навевают сон.
  -- Седьмой мнемоблок на запись.
   Расслабленность мгновенно исчезает. Быстро бросаю взгляд на шлем. Шесть лампочек светятся синим, одна оранжевым. Последняя лампочка в левом ряду светится жёлтым
  -- Запись седьмого мнемоблока включена.
   Жёлтый сменяется зелёным мерцанием.
  -- Запись седьмого мнемоблока успешно завершена.
   Мерцание прекращается.
  -- Состояние цели в норме.
  -- Параметры секции 2 соответствуют статусу.
  -- Включить блокировку секции 2.
  -- Блокировка секции включена.
   Огонёк становится синим.
  -- Ментальная активность в секциях 1-8 на уровне ноль.
  -- Мнемозапсь завершена.
  -- Параметры секций в норме
  -- Состояние цели в норме.
  -- Ментальная активность в секциях 1-8 на уровне ноль.
  -- Состояние источника?
   В верхнем левом углу моего экрана вспыхивает зелёный огонёк. Шлем начинает тихо жужжать.
  -- Параметры источника в норме.
   Жужжание прекращается. Огонёк на экране гаснет.
  -- Приготовится к переброске.
   Слушаю короткую литанию подтверждений, стараясь сохранить полную расслабленность. Сердце бьётся не слишком спокойно, но это не имеет значения. Оператор медицинского пульта может легко скорректировать состояние моего организма. Все системы к переброске готовы, -- констатирует Огонёк.
  -- Включить принудительную релаксацию.
   Шлем снова начинает жужжать. Сердцебиение постепенно замедляется. Волнение отступает. Мне хорошо и спокойно. Постепенно погружаюсь в полудрёму, но полностью засыпать нельзя. Полуприкрыв глаза, продолжаю смотреть на экран.
  -- Принудительная релаксация включена. Параметры организма оптимальные.
  -- Стабилизировать ментопараметры.
   Движение мыслей замедляется. Я продолжаю смотреть и слушать, не пытаясь думать быстрее.
  -- Стабилизация завершена. Параметры оптимальные.
  -- Состояние источника в норме.
  -- Состояние цели в норме.
  -- Ментальная активность в секциях 1-8 на уровне ноль.
  -- Отключить блокировку секции 1.
  -- Блокировка секции один отключена.
   Мне не хочется двигать глазами. Я без этого знаю, что последний оранжевый огонёк стал жёлтым.
  -- Включить переброску.
  -- Переброска включена.
   Шлем начинает жужжать сильнее, но меня это не беспокоит. Постепенно начинают возникать ощущения, которым я не знаю названия. Ощущения спящего дракона. Вначале смутные, словно призраки, они постепенно обретают силу. Я начинаю ощущать, что лежу на горизонтальной поверхности. В тоже время я сижу в кресле. Постепенно теряю ориентацию, но меня это не беспокоит. Смутные тени новых ощущений постепенно вытесняют всё, что я вижу и слышу. Я медленно погружаюсь в сон. Последней была уверенная мысль, что я всё-таки лежу на полу.
   Изумруд баюкает меня в передних лапах. Конечно, я уже большой, но это ведь так приятно. Она сказала, что ей это тоже нравится, и ей совсем не тяжело, она ведь дракона, а я человек. Изумруд рассказывает мне сказку о Великом Драконе. Сказка мне очень нравиться, но мне так тепло и уютно. Я начинаю засыпать, Изумруд замечает это и говорит мне: "Просыпайся, Вихрь, открой глаза". Я боюсь, что обидел её, ведь она так хорошо рассказывала, а я всё равно уснул. Я поспешно открываю глаза и вскидываю голову.
   Моя голова стремительно взлетает вверх. Яркий белый свет бёт в глаза и тут же тускнеет до оптимального уровня. Видимость великолепная. Поле зрения непривычно широкое. Огромный зал. Слева здоровенный белый куб. Воспоминания приходят мгновенно: биоустановка. Вспоминаю принцип работы, перескакивая то на инженерные, то на биологические аспекты. Поспешно обрываю ассоциативные цепочки. Информации слишком много. Голова проясняется. Даже не двигая глазами, замечаю справа от себя Изумруд. Она уселась на хвост и радостно улыбается своей ослепительной драконьей улыбкой. Слева биоустановка, значит мы в биолаборатории, но где и почему? Память работает как компьютер. Я в билаборатории Института Ритуала. Моё сознание перебрасывали в мозг дракона, которого я спроектировал. Вспоминаю переброску, волну незнакомых ощущений и погружение в сон. Поток сказал, что Теренс и Изумруд хотели присутствовать на моём пробуждении. Я проснулся, Изумруд сидит рядом, значит, я стал драконом. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Я лежу на полу, тело непривычно огромное. Я могу почувствовать каждый его сантиметр гораздо отчётливее, чем раньше. Под брюхом тёплый бархатистый пластик. Прохладный воздух почти неподвижен, но небольшое движение есть. Особенно хорошо это ощущается крыльями. Я отчётливо чувствую отдельные струи с разной температурой, сверху струится слабое тепло от люминесцентных панелей. Я поворачиваю голову к Изумруд. Рядом с ней на четырёх лапах стоит Теренс, и тоже радостно улыбается.
  -- Привет.
   Мой голос отчётливый и сильный. Звучание мне очень понравилось. Пожалуй, нужно говорить потише. Изумруд подбегает ко мне и радостно лижет в нос. Тут же лижу её в ответ, -- сколько лет я мечтал это сделать. Постепенно начинаю осознавать, что Ритуал наконец позади. Пытаюсь подняться и сесть на хвост. Получается не очень хорошо. Я прекрасно чувствую каждый мускул. Тело слушается великолепно, но я ещё не научился им владеть. Изумруд помогает мне сесть, садится передо мной и обнимает передними лапами. Мне тоже очень хочется обнять её. Вовремя вспоминаю о своей переделанной мускулатуре, двигаюсь очень осторожно. Движение получается немного неуклюжим, но очень осторожным и нежным. Сидим обнявшись и разглядываем друг друга. Изумруд все такая же тёплая и уютная, но теперь она меньше меня. Мне приходилось читать, что мужчинам, прошедшим Ритуал, самки драконов долго кажутся некрасивыми. Это не обо мне. Изумруд всё так же прекрасна. Разница лишь в том, что теперь я достоин её красоты. По драконьим меркам я должен быть очень красивым, я немало потрудился над этим, не стесняясь просить о помощи лучших драконов-биологов (в первую очередь женского пола). Я намного сильнее и вооружён лучше любого другого дракона. Теперь я могу защитить Изумруд, смогу носить её на руках (нужно только научится ходить), я смогу летать рядом с ней, играя в воздушных потоках, как умеют только драконы. Радость переполняет меня, она намного сильнее человеческой, так может радоваться только дракон.
  -- Я люблю тебя, Изумруд.
   В её сияющих огромных глазах бриллиантами вспыхивают слёзы. Чтобы не разжимать объятий, слизываю их языком.
  -- Я тоже люблю тебя, Вихрь
   Внезапно я осознаю, что она имеет в виду то же самое, что и я.
  -- Теренс не будет ревновать?
  -- Теренс давно женат.
  -- А как же ты?
   Снова слизываю языком слёзы.
  -- Я ждала тебя, дурачок.
   Несмотря на все защитные механизмы, голова мгновенно идёт кругом. Я всегда восхищался красотой Изумруд. Став взрослым, я часто мечтал о ней, но никогда не говорил об этом. Я был убеждён, что не став драконом, не имею на это права.
  -- Когда ты стал взрослым, я поняла, что ты мечтаешь стать драконом, чтобы мы с тобой были вместе.
   Теперь уже Изумруд слизывает языком мои слёзы. Подобного я не ожидал. Я не могу сказать ей, что это не так. Лихорадочно раздумывая над этим, я понимаю, что Изумруд знала больше меня самого, она совершенно права. Это желание было подсознательным. У меня было много причин для того, чтобы стать драконом. К тому же я запрещал себе мечтать об Изумруд. Я с самого начала решительно подавлял любые эротические проявления электронными и химическими средствами, планомерно откладывая развлечения на будущее, ведь посторонние мысли очень мешают работать. Я никогда не задумывался об этом желании, но оно, оставаясь скрытым, было главной моей мечтой, несгибаемым стальным стержнем, долгие годы направлявшим поступки и волю. Оптимизированная память послушно выбрасывает чувства, мысли и образы, забытые годы назад, на которые я тогда просто не обратил внимания.
  -- Ты так долго меня ждала.
  -- Драконам некуда спешить.
   Осторожно целую её в нос. Получается очень легко, мои губы чуткие и подвижные. Сзади раздаётся весёлый смех. Резко поворачиваю голову. Сзади стоит Огонёк, и делает вид, что собирается откусить мне хвост. Молниеносно убираю хвост, даже не задумавшись как это сделать. Огонёк садится на хвост.
  -- Ага, очнулись наконец. Вы тут собираетесь целый день сидеть? Биоустановка простаивает без толку.
   Изумруд укоризненно смотрит на неё.
  -- Привет, Огонёк
  -- Привет, Изумрудик. Ну как, очнулся, ящер гранитный?
   Это, видимо, уже мне.
  -- Самочувствие отличное, память в полном объёме, личностные параметры в норме!
   Нехотя снимаю лапу с плеча Изумруд и бодро отдаю честь.
  -- Тогда выметайся отсюда. Чего уселся на хвост?
   Снимаю вторую лапу с плеча Изумруд и делаю прыжок в строну. Опускаюсь на четыре лапы. Начинаю валиться на бок, но быстро исправляю положение. Теперь главное -- не запутаться в собственных лапах. Сначала шагом. Делаю шаг левой передней и правой задней, потом наоборот. Нормально, ничего сложного. Оглядываюсь назад. Обе драконочки внимательно наблюдают за мной. Биоустановка уже довольно далеко. Драконий шаг - вещь внушительная. Осторожно пробую расправить крылья. Мышцы на лопатках слегка напрягаются. Крылья послушно начинают раскрываться. Напрягаю мышцы сильнее, полностью раскрываю крылья. Свет от потолочных панелей просвечивает через жемчужно-серую перепонку. Снова смотрю вперёд. С наслаждением потягиваюсь крыльями, выгибаю спину, вытягиваю шею вперёд. Великолепно! Ни один человек не сможет так потянуться. Не задумываясь складываю крылья и снова смотрю на Изумруд. Она встаёт на четыре лапы и быстро подходит ко мне. Снова лижу её в нос.
  -- Пойдём отсюда, пока на меня не набросились местные естествоиспытатели, иначе они лет десять не выпустят меня из лаборатории.
   Изумруд кивает и зовёт Теренса. Оборачиваюсь к Огонёк. Она сидит на том же месте и спокойно наблюдает за нами.
  -- Спасибо тебе за всё. Я рад, что доверил тебе свою жизнь, -- Огонёк улыбается, молча кивает, и начинает осматривать индикаторную панель на стене биоустановки.
   Теренс огибает меня со спины и встаёт плечом к плечу. Ровным строем шагаем к выходу из лаборатории. Инстинкты работают великолепно, на десятом шаге перестаю думать, как сделать следующий. Оглядываюсь по сторонам. Встречные техники весело улыбаются. Пробую обнять Изумруд крылом, получается легко и свободно. Она доверчиво прижимается ко мне. Мне легко и весело, чувствую себя так, словно вся человеческая жизнь была только сном. Может, сказалась переделка спинного мозга или модификация нервной системы. Какая, собственно, разница. Подходим к дверям лаборатории. Огромная панель уезжает в сторону. Не останавливаясь выходим в коридор.
  -- Куда идём? -- интересуется Теренс.
  -- Наверное, в кабинет к Потоку. Нужно что-то там подписать.
  -- Правильно, он должен оформить тебе документы. Кстати, я привёз тебе пояс и очки последней модели.
  -- Отлично. Потом примерю, не стоит загораживать коридор.
   Идём молча. Нам с Изумруд не нужны слова, а Теренс не хочет мешать.
   У двери в кабинет Потока разворачиваюсь поперёк коридора вместе со всеми и зычно командую: "Колонна, стой. Раз-два.". С сожалением складываю левое крыло. Сохраняя строй, выходим на линию сенсоров. Дверь плавно уходит в сторону. Заходим в кабинет. Тёплый пластиковый пол коридора приятный на ощупь, но белый пушистый ковёр намного лучше. Поток кивает нам в знак приветствия, движением головы предлагает располагаться. Его глаза сверкают весельем. Подхожу к столу и ложусь на брюхо. Изумруд ложится рядом, Теренс чуть в стороне. Снова накрываю Изумруд крылом. Великолепно!
  -- Сколько лет мечтал вот так улечься. Этот ковёр просто великолепен.
  -- Похоже, всё в полном порядке.
  -- Я бы сказал, лучше не бывает.
   Поток улыбается Изумруд.
  -- В жизни возможно всё.
   Внезапно настольный комп издаёт резкую трель. С явным раздражением повернувшись к экрану, Поток произносит: "Приём". На экране появляется недовольная физиономия явно немолодого дракона.
  -- Мастер координатор, Огонёк сказала мне, что Вихрь покинул биолаборатрию. Если он появится у Вас, предайте ему, что мы должны немедленно приступить к тестированию.
  -- Я передам, но не обольщайтесь на этот счёт, Джонатан. Вряд ли он тут же бросится к Вам.
  -- Мастер координатор, его модификации слишком значительны, всё нужно тщательно проверить.
  -- Вы знаете не хуже меня, что это вопрос доброй воли.
  -- Но это неправильно, более того -- недопустимо.
  -- Жалуйтесь Великому Дракону. Пока закон на моей стороне, я не позволю Вам испортить Вихрю самое большое удовольствие в жизни.
   Вежливо кивнув на прощание, Поток решительно выключил связь
  -- Кто это? -- интересуется Теренс.
  -- Наш старший физиолог. Начальник отдела тестирования.
  -- Я не совсем понял, чего он хотел добиться.
  -- Ему не терпится посмотреть, как работает всё то, что спроектировал Вихрь.
  -- Сколько ему понадобится времени?
  -- Этого не знает никто. В нашем случае, возможно, с десяток лет.
  -- Вихрь не подопытный кролик, -- это уже Изумруд.
  -- Великий Предок считает так же. Если подтверждение модификаций получено и Ритуал завершён, дракон немедленно получает полные права. Соображения отдела тестирования могут носить лишь рекомендательный характер.
  -- Это обнадёживает, -- констатирует Теренс.
  -- А что за большое удовольствие, которое не стоит портить Вихрю? -- интересуется Изумруд.
   Координатор мечтательно улыбается.
  -- Первые дни после Ритуала. Когда каждое ощущение незнакомо, все чувства ярче в тысячу раз. Я немало прожил на свете, но не знаю большего удовольствия.
  -- Вы были человеком, мастер координатор?
  -- Это было очень давно. Вся человеческая жизнь стёрлась из моей памяти и исчезла, как дым, но то, как я стал драконом, как впервые поднялся в воздух, я помню и, надеюсь, не забуду никогда.
   В кабинете повисло удивлённое молчание. Я много лет общался с Потоком, но минуту назад я мог бы с уверенностью сказать, что Поток родился драконом. Теренс и Изумруд явно удивились не меньше.
  -- Не в обиду рождённым с крыльями, но по-настоящему наслаждаться жизнью дракона может лишь человек, прошедший Ритуал. Могу подбросить несколько проверенных советов о том, как стоит наслаждаться жизнью, но решать, конечно, тебе, Вихрь.
  -- Не вижу причин отказываться.
  -- О науке лучше пока не думать. Привычная рутина мгновенно убьет романтику. Отправляйся куда-нибудь к тёплому морю, погрейся на солнышке, пока не научишься летать. Потом полный курс космодесантника, пилотирование, астрогация и на полгода в свободный поиск. Лучшего способа почувствовать полноту и радость жизни я покамест не знаю. Но для начала нужен хороший пикник, опять же у тёплого моря, тем более у тебя уже есть подходящая компания.
   Координатор весело улыбнулся и снова взглянул на Изумруд. Я тоже улыбнулся.
  -- План готов. Можно приступать к делу.
  -- Если нет особых предпочтений, отправляйтесь на Смальтус, или ещё куда-нибудь поближе к границе, если не хотите обнаружить под боком Джонатана, пылающего праведным возмущением.
  -- Даже так.
  -- Вполне. У него неплохой характер и он великолепный специалист, но бывает немыслимо упрям, если уверен в своей правоте. Он не станет беспокоить Великого Дракона, но разыскать тебя через спутники и прочесть пламенную лекцию о пользе своего дела, скорее всего, попытается.

Наш дом родной - Граница,

Где звёзды за спиной.

Безвестная планета

Сверкает синевой.

Пределами свободе

Лишь долг, закон и честь,

И всё, о чём мечтаешь

Наверно где-то есть..., --

   весело пропел Теренс, пружинисто поднялся и сел на хвост.
  -- Похоже, намечается экспедиция. Раз так - все должны быть экипированы по стандартам дальнего космоса.
   Он отстегнул от пояса внушительный свёрток, которого я не заметил раньше. Развернув прочный защитный пластик, Теренс, театральным жестом извлёк новенький инструментальный пояс, рассчитанный на дракона. Он заметно отличался от того, которым пользовался Теренс, когда я был его учеником. Наука не стоит на месте. Многие инструменты стали компактнее и легче, освободившееся место, естественно, заняли новые.
  -- Инженер без пояса всё равно, что дракон без крыльев, --уверенно изрёк Теренс. - Держи, коллега.
   Я встаю на четыре лапы, разворачиваюсь к Теренсу и сажусь на хвост, для пущего эффекта красиво оборачиваю его вокруг задних лап. Протягиваю передние лапы и слегка наклоняю голову. Он отвечает лёгким поклоном и передаёт мне пояс. Он кажется удивительно лёгким. Для моих переделанных мышц это вообще не груз. Надеваю пояс и застёгиваю пряжку. Мир обретает ещё одну недостающую деталь. С самого пробуждения меня подсознательно нервировало отсутствие пояса, ведь, вместе с первой мнемограммой, ко мне вернулись все навыки и привычки инженера. Теренс извлекает очки. Они тоже сильно отличаются от тех, что я привык видеть на драконах. Это самая последняя модель. Не менее торжественно Теренс протягивает мне очки. Беру в лапы, начинаю внимательно рассматривать, стараясь понять и оценить все доработки и новшества. Теренс начинает объяснять. Увлечённо обсуждаем достоинства новой модели. Надеваю очки на голову. Коллеги инженеры не сидели без дела, эти очки далеко превосходят громоздкий стационарный компьютер, которым я пользовался, заканчивая проект по последней специальности, перед самой переброской. Граница не спит никогда. Теренс с удовольствием рассказывает, что мои разработки многолетней давности не пропали даром. Они стали основой многих исследований, результаты которых активно используются по сей день. Включаю сенсоконтроль, и, вместо стандартной контрольной сферы с набором настроек по умолчанию, обнаруживаю весь спектр своих настроек и доработок, сделанных за время работы по разным специальностям. Они не просто налеплены на стандартный интерфейс, а тщательно выстроены в чёткую, интуитивно понятную схему без накладок и противоречий. Сразу узнаю лапу Теренса. Проверяю содержимое памяти. И здесь то же самое. Вся информация, сброшенная мной с очков перед записью мнемограмм и перед переброской, тщательно рассортирована и систематизирована с безукоризненной логикой. Я сам не сделал бы лучше. Чувствую приятную целостность. Я провёл без очков не так уж много времени, но у жителя границы десять минут без очков уже вызывают дискомфорт. Лукаво смотрю на Теренса. С притворным смущением, он разводит передними лапами.
  -- Мне нечем было заняться, пока ты дрых после переброски. Мы с координатором решили, что ты не будешь против.
  -- Огромное спасибо вам обоим. Я сам не сделал бы лучше.
   Теренс мгновенно прекращает изображать смущение и весело улыбается. Поток тоже явно доволен. Теренс критически осматривает меня.
  -- Ну вот, теперь ты снова стал похож на себя.
  -- Очень похож?
  -- Не вижу никакой разницы.
   Я задумчиво разворачиваюсь к Потоку.
  -- Может, стоит навестить родителей? Если действительно видно, что внутренне я не изменился, -- это должно успокоить маму.
  -- Видно, и успокоит. Раз ты жив, ты остался прежним.
  -- Тогда вроде бы всё. Спасибо за всё, координатор.
  -- Разве что ещё документы.
   Поток протягивает мне графический планшет. Быстро, но аккуратно вывожу одно короткое слово "Вихрь". Поток бросает взгляд на экран компа, удовлетворённо кивает. Возвращаю ему планшет. Отложив его в сторону, координатор несколько минут быстро работает с клавиатурой, внимательно гладя на экран, последний раз размашисто нажимает клавишу и разворачивает ко мне башенку инфракрасного датчика, укреплённого на верхнем краю монитора. Задействую лазер очков на минимальную мощность в коммуникационном режиме, включаю инфрапорт. Получив файл с удостоверением личности, тут же открываю его. На дисплее очков стандартный паспорт дракона: белый фон, в левом верхнем углу портретная фотография морды с весёлой зубастой улыбкой, ниже фотография в полный рост в сидячем положении с красиво развёрнутыми крыльями, дальше имя, возраст, место рождения, биометрические данные, полный список специальностей. Внизу посередине прямоугольной страницы моя рукописная подпись. Рядом с портретной фотографией эмблема Института Ритуала: силуэт браслета, выполненный тонкими золотыми линиями, в него вписан силуэт раскрытой книги с бьющим со страниц контуром пламени. Вот и вся память о том, что я родился человеком. Радостно улыбнувшись, закрываю файл, сдвигаю очки на лоб. Поток выкладывает на стол семь серебристых стальных браслетов, старших братьев браслетов Ритуала. Один за другим застёгиваю их на левой передней лапе. Смотрится очень красиво.
  -- Вот теперь действительно всё. Удачи тебе, Вихрь.
  -- И тебе удачи, координатор.
   Теренс и Изумруд тоже прощаются с Потоком. Встаю на четыре лапы и бодро иду из кабинета. Теренс и Изумруд снова встают по бокам. Я чувствую силу и лёгкость, хочется двигаться быстрее. Пробую перейти на рысь. Главное не задумываться, что и как делать, и всё получается очень легко. Бежать с раскрытыми лапами не слишком удобно, убираю пальцы, выпускаю и резко сжимаю когти. Четыре резких щелчка, начинаю терять равновесие. Стараюсь не думать ни о чём и бежать как можно быстрее. Копыта гулко бухают в пластик пола. Равновесие восстанавливается, но меня сильно заносит вбок. Сильно изгибаюсь всем телом, траектория послушно выравнивается. Так бежать гораздо интереснее. Мышцы движутся легко и ритмично. Я чувствую, что они почти не напрягаются. Коридор абсолютно пуст. Делаю мощный скачок и лечу далеко вперёд. Копыта с силой ударяют в пол, ничего, здание рассчитано на драконов, ещё и ещё прыжок. Это уже галоп - длинный, стремительный, гибкий. Великолепно! Хочется раскрыть крылья, но взлететь-то всё равно некуда. Продолжаю мчаться по коридору, плавно наращивая скорость. Заметив впереди грузовые нуль-кабины, всё-таки раскрываю крылья. Делаю мощный взмах, меня резко отбрасывает назад. Рывок чрезвычайно сильный, но боли нет. Суставы держат нагрузку. Это хорошо. Резко взлетаю на дыбы, как недовольная лошадь. Убираю когти и широко раскрываю все четыре лапы. Ещё взмах, но уже слабее. Похоже, остановился - почти у самых кабин. Стоять на задних лапах совсем не тяжело. Удобно опираюсь на хвост и медленно складываю крылья, делаю осторожный шаг. Меня сильно раскачивает. Резко откидываюсь назад и сильно опираюсь на хвост. Порядок, опять стою. Ещё шаг, качает уже меньше. Медленно иду к нуль-кабинам. Подхожу к крайней, опираюсь лапой на угол. Изумруд и Теренс где-то исчезли. Поворачиваюсь, смотрю вдоль коридора. Тишь да гладь. Начинаю напряжённо прислушиваться, ощущение в ушах меняется, тишина постепенно отступает, слышу далёкий, но приближающийся топот. С интересом слушаю, как он нарастает, изменение ощущается очень точно. По коридору мчатся Теренс и Изумруд, оба сильно запыхались и устали. Болезненной искрой вспыхивает раскаяние. Они переходят на рысь, потом на шаг, подходят ближе. Изумруд дышит тяжело, но глаза горят восхищением. Оба устало садятся на хвост.
  -- Ну, ты даёшь. Настоящий вихрь, -- говорит, отдышавшись, Теренс.
   Я грустно опускаю голову, и смотрю на пол перед собой. Мне действительно очень стыдно за свою мальчишескую выходку.
  -- Да брось сокрушаться, Вихрь. Это было просто великолепно.
   Я с надеждой смотрю на Изумруд. Она тоже радостно улыбается. Похоже, ничуть не обижена, дыхание уже восстановилось.
  -- Я не думал, что так получится. Мне было совсем не трудно.
  -- Слушай, а как ты тормозил?
  -- Крыльями. Два взмаха, встал на дыбы и замер.
   Теренс обалдело мотает головой.
  -- Ты когда-нибудь про физику слышал?
  -- Приходилось даже изучать.
  -- Тогда объясни мне, ради жизни моего слабого разума, почему у тебя крылья целы.
  -- Я проектировал прочность суставов и сухожилий на полную катушку, чтоб вообще нельзя было оборвать.
  -- Не знал, что такое возможно.
  -- На пределе возможностей науки, я выжал всё до конца.
  -- У тебя очень правильное имя.
   Изумруд просто сияет. Подхожу к ней на задних лапах, ласково глажу по голове.
  -- Прости меня глупого. Ладно?
   Изумруд встаёт на задние лапы и ласково улыбается.
  -- Ничего, я тоже люблю побегать.
   Обнявшись, идём к нуль-кабине. Свободной лапой нажимаю на кнопку на драконьей панели у двери. Заходим внутрь и ждём Теренса. Теренс на задних лапах не спеша заходит внутрь, идёт к контрольной панели.
  -- На Смальтус или домой?
  -- Конечно, домой, -- отвечаем хором.
   Нуль-переход.
   Выходим из "пассажирской" камеры в жилой зоне. С наслаждением опускаюсь на четыре лапы. Не спеша идём по коридору. Эту базу не отличить от многих подобных ей, но чувства подсказывают мне, что я дома. Навстречу бодро топает зелёный дракон (когда я уходил, он был младшим инженером). Внимательно наблюдаю за ним. Весело улыбается Изумруд, перебрасывается шуткой с Теренсом.
  -- Привет, Вихрь, ящер гранитный.
  -- Привет, Арчер. Как поживает гидропоника?
  -- Да всё так же, -- дракон заметно грустнеет. -- Только теперь все проблемы висят на мне, и подсказывать никто не станет. Дерк ушёл на Лаванду, меня сделали старшим инженером.
  -- Не понравилось?
  -- Работа та же, а отвечать за всё самому.
  -- Будь здоров, страдалец.
   Арчер весело ухмыляется, опровергая это утверждение, кивает и топает дальше.
  -- Видно, я чего-то не понимаю.
   Теренс ухмыляется во всю пасть.
  -- Все драконы с границы сделали себе новые перепонки, как только по ним вышло подтверждение, а жемчужно-серый дракон, покамест, только один.
   Теренс скашивает глаза в сторону (смотрит на часы на дисплее очков). Идём в нашу кают-компанию, -- решительно командует Теренс, -- Джим сменится через двадцать минут. Он имеет в виду кают-компанию, ближайшую к Инженерной Базе, где всегда собирались техники базы, а Джим Джонсон - старший инженер базы, и, по совместительству, мой отец. Быстро топаем по широким коридорам. Настроение начинает портиться. Я просто постыдно боюсь. Хвост всё время норовит проскочить между задних лап и позорно прилипнуть к брюху. Поток когда-то сказал мне, что Теренс и Изумруд всё объяснят родителям, но мне так и не пришло в голову выяснить, что же у них получилось. Начинаю поспешно расспрашивать Изумруд, попутно борясь с собственным хвостом и пытаясь подавить страх. Похоже, что всё обстоит отлично. Когда, много лет назад, Теренс объяснил отцу куда я запропастился, он витиевато выругался (в этом, на моей памяти, его не смог превзойти никто), забросил всё и остаток дня внимательно изучал процедуру переброски сознания, потом так же резко успокоился и убеждённо заявил, что тот, у кого душа дракона, не мог поступить иначе. Труды Великого Дракона, создававшего отношение к Ритуалу среди людей и драконов, не пропали даром - отец очень гордился мной. С мамой было труднее. Она согласилась с отцом и тоже гордилась мной, но никакие доводы логики не могли успокоить её, она боялась, что я погибну при переброске. Её страх передавался отцу, и Теренсу с Изумруд пришлось потратить немало сил, вновь и вновь убеждая отца, что мне не стоит мешать. Я мысленно поблагодарил Потока, убедившего меня не связываться с родителями. Я очень люблю свою маму. Увидев её горе и страх, я отказался бы от своей мечты, о чём жалел бы до самой смерти. Моя жизнь не была бы долгой.
   Коридоры жилой зоны почти пусты. Все либо на дежурстве, либо отдыхают кто где. Редкие встречные (драконы и люди ) весело здороваются со мной. Многих вижу впервые, но меня называют по имени.
   Заходим в кают-компанию. Народу пока немного (пятеро людей и трое драконов). Обмениваясь приветствиями, идём к свободному столику у стены. Сажусь на мягкий ковёр, оборачиваю хвостом задние лапы. Теренс нажимает на клавишу в крышке столика. Выдвигается башенка инфрапорта. По очереди подключаемся к нему очками, и делаем заказы. Подъезжает кибер-официант. Внушительная тележка почти пуста. Беру свой стакан с апельсиновым соком, задумчиво ставлю на стол. Пару минут сидим молча. Потом Теренс вспоминает, что мы собирались на пикник, начинает обсуждать с Изумруд чего и сколько нужно взять, чтобы хватило на всех. Молча слушаю, потягивая сок через длиннющую соломинку. В пикниках я совсем не разбираюсь. Бросаю взгляд на часы - до конца отцовской смены осталось пять минут. Я специально расположился спиной к стене. Время от времени поглядываю на дверь. Поколебавшись с полминуты, включаю сенсоконтроль, подключаюсь к основной сети базы. Все пароли изменены, многое сильно переделано. Ничего, отец не обидится. Пока меня не было, здешний администратор не придумал ничего сверхъестественного. Защита разлетается в пыль. Завожу себе пароль с почти не ограниченными правами и аккуратно навожу порядок. Подключаюсь к камерам наблюдения, быстро осматриваю коридоры. Отец выходит из лифта. Слежу за ним, поворачивая и переключая камеры. Отец подходит к повороту коридора рядом с кают-компанией. Отключаюсь от камер наблюдения, выхожу из сети, отключаю сенсоконтроль и сдвигаю очки на лоб. Смотрю на дверь, потихоньку выпускаю соломинку и тихо бормочу себе под нос: "внимание всем постам". Теренс и Изумруд тоже смотрят на дверь.
   Отец не спеша заходит в кают-компанию. Очки сдвинуты на лоб, лицо явно усталое, комбинезон заметно помят. Всё как обычно. Он окидывает взглядом помещение, привычно присматривая столик, замечает нашу компанию. Проницательные серые глаза весело вспыхивают, как две контрольные лампочки, в уголках глаз появляются весёлые морщинки, усталое выражение исчезает. Выразительное загорелое лицо словно вспыхивает внутренним светом. Все страхи мгновенно исчезают, я радостно улыбаюсь во всю пасть. Отец быстро шагает к нам лёгким пружинистым шагом, сверкая белоснежной улыбкой. Теренс привычным движением прижимает скобу на ножке стола, крышка опускается ниже. Отступаю к стене и плавно ложусь на брюхо. Отец толкает меня в переднюю лапу. Поднимаю лапу и осторожно толкаю его в плечо. Отец радостно улыбается. Он явно очень доволен.
  -- Ну, здравствуй, ящер-переросток.
   Отец очень рад меня видеть, но он не сказал "сынок" (это и впрямь выглядело бы неестественно), поздоровался как с другом-драконом.
  -- Здравствуй, Джим, гроза неисправностей. Как тебе моя модернизация?
   Отец отступает подальше назад, демонстративно разглядывает меня.
  -- Вполне в твоём духе, Вихрь - очень радикально, но красиво.
   Подхватывает лёгкое пластиковое кресло у ближайшего стола для людей, возвращается к нашему столику, спокойно садится в кресло, сдвигает на глаза очки, глаза уходят вверх и быстро движутся, отдавая команды.
  -- Мэг, я в нашей инженерной кают-компании, бросай всё на Виража, пусть практикант тренируется, и скорее составь мне компанию. Здесь наблюдается возвращение блудного сына. Что ему, обормоту, сделается, только и разницы, что чешуя да крылья, ну и повзрослел, конечно, малость. Я тебе всегда говорил, что такие как Вихрь всегда остаются целы.
   Снова отдаёт команды глазами, сдвигает очки на лоб.
  -- Засекайте время, ребята. Мне всегда было интересно, сумеет ли Мэгги побить спринтерский рекорд нашей базы.
   Изумруд возмущённо фыркает и делает вид, что собирается встать.
  -- Не стоило этого делать, Джим. Я пойду готовить биованну.
  -- Мэгги отвинтила бы мне голову, если бы я сделал иначе, и потом она инженер, она не станет бегать пешком.
   Изумруд задумчиво кивает. Подключаюсь к камере наблюдения в коридоре над дверью кают-компании, включаю микрофон. Ровно через минуту слышу душераздирающий вой. Из-за поворота на немыслимой скорости вылетает минитранспортёр. Прижавшись грудью к рулю, на нём сидит женщина в голубом инженерном комбинезоне. Стекло очков сверкает в свете ламп, длинные золотые волосы красиво струятся по спине. Транспортёр пролетает мимо двери, отчаянно взвизгнув тормозами, и замирает в двух метрах дальше по коридору. Все системы транспортёра явно работали в предельном режиме. Нужно быть очень хорошим инженером, чтобы заставить эту умную машинку выделывать подобные фокусы. Кошачьим движением бывалого космодесантника женщина соскакивает на пол, легко и красиво бежит к двери. Поспешно гашу изображение, сдвигаю очки на лоб и поворачиваюсь к двери. Дверь плавно уходит в сторону. Сверкая ярко-голубым костюмом и бесподобными золотыми волосами, в кают-компанию красивым пружинистым шагом входит Меган Джонсон - старший инженер систем жизнеобеспечения, но прежде всего моя мама. Не глядя по сторонам, она быстро идёт ко мне. Белоснежная улыбка сверкает на фоне золотистого загара, ярко-голубые глаза сияют как две звезды. Я отчётливо понимаю, что сейчас мама обнимет меня за переднюю лапу и мне будет очень неловко. Быстро сажусь на хвост. Выжидаю нужный момент, осторожно подхватываю маму за талию и сажу себе на плечо. Она звонко и радостно смеётся, обнимает меня за шею и прижимается лицом к чешуе. Придерживая её за плечо, осторожно ложусь на брюхо.
  -- Здравствуй, горе моё чешуйчатое.
  -- Не сердись, пожалуйста, мама. Я так по тебе скучал.
  -- Раз скучал и остался жив, то я на тебя не сержусь. Ты такой красивый и сильный.
   Мама легко соскакивает на землю. Кто-то из техников-людей бросает ей пластиковое кресло, она, не оборачиваясь, ловит его и садится рядом с отцом, кладёт руку ему на плечи, он отвечает тем же. Молча разглядывают меня, сверкая счастливыми улыбками. В двух парах сияющих глаз плещутся смех и веселье. Они прекрасная пара. Я не знаю лучшей среди людей.
   Отец предлагает выпить шампанского. С сожалением отвечаю, что на меня не подействует никакая доза. Отец говорит, что символы нужно уважать и заказывает два бокала шампанского.
   Увлечённо обсуждаем предстоящий пикник (отправляемся, конечно же, вместе), родители не спеша пьют искрящийся золотой напиток из высоких бокалов идеально прозрачного стекла. Теренс, как всегда, душа компании, родители звонко смеются его шуткам, анекдотам про Великого Дракона. Я радуюсь вместе со всеми. Подъезжает кибер-официант, доверху нагруженный припасами. Сверху лежат два огромных драконьих рюкзака. Теренс встаёт на четыре лапы, подходит к тележке, садится на хвост и начинает сноровисто паковать припасы в первый рюкзак, насвистывая что-то весёлое. Изумруд собирается встать, но я ласково обнимаю её крылом, она смотрит на меня смеющимися глазами и остаётся лежать на месте. Пружинисто поднимаюсь на лапы, быстро подхожу к Теренсу. Сажусь на хвост с другой стороны тележки, беру в лапы второй рюкзак. Теренс, не отрываясь от работы, начинает давать указания. Начинаю складывать рюкзак, точно следуя полученным инструкциям. Получается не очень то ловко, из меня ещё тот турист. Краем глаза наблюдаю за Изумруд и родителями. Они внимательно наблюдают за мной и весело улыбаются, начинают давать советы. Наконец, рюкзаки уложены. Тележка опустела до дна. Теренс отпускает кибера, он разворачивается и уезжает с деловитым жужжанием. Тщательно застёгиваю рюкзак, благодаря советам Теренса и родителей мне удаётся это сделать с первого раза - содержимое уложено плотно. Теренс берёт свой рюкзак за лямки, осторожно перебрасывает через голову, расправляет крылья, устраивает рюкзак на спине, укладывает лямки на плечи и ловко пристёгивает нижние концы к рюкзаку. Беру свой рюкзак за лямки. Полное отсутствие опыта вполне компенсируется силой и чуткостью мышц, крепостью и подвижностью суставов и более быстрой реакцией. Застёгиваю защёлки, поправляю лямки на плечах. Подумав, соединяю их дополнительным ремешком. Теренс встаёт на задние лапы и бодро топает к выходу. Осторожно встаю. Рюкзак не слишком тяжёлый и сильно облегчает ходьбу, он не даёт завалиться вперёд, а сзади можно подставить хвост. Поудобнее укладываю крылья по бокам громоздкого рюкзака и топаю вслед за Теренсом. Изумруд, на четырёх лапах, пристраивается справа, родители идут слева.
   За дверями кают-компании встречаем грузового кибера с драконьей гитарой. Теренс хватает её правой лапой за гриф, кивком отпускает кибера и бодро топает дальше. Всей компанией вваливаемся в грузовую нуль-кабину. Теренс встаёт у пульта, внимательно оглядывает всех нас. Убедившись, что никому не прищемит хвост, левой лапой давит на кнопку. Дверь камеры плавно закрывается. Теренс набирает транспортный код и давит на кнопку ввода.
   Двери камеры открываются. Нас встречает яркое солнце, медленный шелест волн и прохладный солёный ветер. Родители и Изумруд выходят на золотистый песчаный пляж, я не спеша топаю за ними, придерживая лапами лямки рюкзака. Теренс выходит последним, свободной лапой давит кнопку закрытия двери на внешней панели камеры. Под лапами тёплый мелкий горячий песок, температура очень приличная, но мне это даже нравится. Для устойчивости выпускаю когти. Иду поближе к воде, сбрасываю рюкзак на песок и с интересом оглядываюсь вокруг. Мы в приличных размеров бухте. С трёх сторон отвесные скалы. Нуль-кабина вделана в камень напротив морского берега. Справа и слева скальные стены уходят далеко в море. Между морем и скалами чистый песчаный пляж. Мечта дракона. Опускаюсь на четыре лапы. Жар от песка приятно ласкает брюхо. Иду в самый центр пляжа. Гладкие каменные стены отбрасывают туда гигантские солнечные зайчики, это самое тёплое место. С наслаждением ложусь на песок, укладываю голову на лапы, и блаженствую, наслаждаясь теплом. Полузакрыв глаза, наблюдаю за судьбой своего рюкзака. К нему подходит Теренс, кладёт гитару, сбрасывает рядом свой рюкзак, садится на хвост и задумчиво смотрит вокруг. Подходят Изумруд и родители. Вместе начинают что-то обсуждать. Направляю уши на них, звуки становятся громче, шум ветра постепенно смолкает, я отчётливо слышу голоса. Костёр и пикник решено отложить до вечера, а пока позагорать и искупаться. Теренс ложится на песок возле рюкзаков, укладывает голову на лапы и накрывает её крылом, явно собираясь подремать. Родители сбрасывают комбинезоны на песок, и, взявшись за руки, со смехом бегут к воде. Изумруд смотрит на меня, подходит и устраивается рядом. Укрываю её крылом. Теперь совсем хорошо. Вторым крылом накрываю голову и закрываю глаза.
   Просыпаюсь оттого, что крыло лежит на песке. Складываю за спиной крылья и открываю глаза. Теренс сладко спит на том же месте. Родители гуляют по берегу, блестя на солнце мокрой кожей, а Изумруд не спеша идёт к берегу, глядя на меня через плечо. Увидев, что я проснулся, она лукаво улыбается мне, отворачивается и переходит на лёгкую рысь. Она явно предлагает поиграть. Дрёма исчезает мгновенно. Энергия и веселье бурлят в крови восхитительным пьянящим напитком. Вскакиваю на четыре лапы. Не выпуская когтей, широко растопыриваю пальцы и делаю мощный прыжок, потом ещё один. Изумруд снова смотрит на меня. По выражению её морды я понимаю, что, если подбегу слишком близко, испорчу её игру. Я делаю ещё один длинный прыжок и, почти догнав Изумруд, тоже перехожу на рысь. Похоже, я угадал. Изумруд опять улыбается, и продолжает бежать к морю, забирая в противоположную сторону от моих родителей. Не догоняя, бегу за ней. Оказавшись на влажной полосе плотно слежавшегося песка, почти у самых скал, Изумруд разворачивается вдоль берега, складывает когти в копыта, и вдруг устремляется вдоль берега стремительным красивым галопом. Повторяю её манёвр. Набрав максимальную скорость, Изумруд раскрывает крылья и делает мощный взмах. Один, другой, третий. Она плавно отрывается от земли, постепенно набирает высоту. На максимальной скорости мне будет труднее раскрыть крылья, но мои мышцы куда сильнее, и прочность крыльев я уже проверил. Быстро наращиваю скорость. Проскочив под летящей Изумруд, делаю мощный взмах (главное не зацепить землю). Незнакомое ощущение по всему телу, видимо, сработали биогравы. Меня ощутимо бросает вверх. С силой отталкиваюсь задними лапами. Ещё взмах, как можно сильнее. Земля резко уходит вниз, воздух летит навстречу. Теперь не грохнуться бы. Места вроде должно хватить, делаю полный взмах, стараясь вложить в него полную силу. Мышцы крыльев приятно звенят. Меня подбрасывает гораздо выше, чем я ожидал. Запас высоты вроде есть, больше пока и не надо. Делаю взмах слабее, ещё и ещё один. Крылья сами находят ритм. Высота остаётся прежней. Полёт, как говорят, стабилизирован. Теперь разобраться, где Изумруд. Поворачиваю голову вправо. Изумруд летит параллельным курсом, примерно на той же высоте, довольно далеко справа. Она тоже смотрит на меня, делает правый крен и улетает чуть дальше. Правильно, нужно сворачивать в море, пока не вмазался в стену. Вопрос -- как развернуться вправо и не потерять вертикаль? Кстати, почему я не чувству проблем с вертикалью? Внимательно прислушиваюсь к себе, стараясь ничего не менять. Ага, хвост вытянут горизонтально (интересно, почему он у меня не задирается, как у других новичков?) отведен немного в сторону в противовес положению шеи. Можно попробовать повернуть. Сдвигаю хвост в направлении моря. Мгновенно заваливаюсь на правое крыло. Торопливо выравниваю крен. Похоже, я повернул. Пока присутствовал крен, крылья толкали меня вперёд. Сейчас лечу уже немного правее. Снова нахожу Изумруд. Двигая хвостом вправо-влево, пытаюсь направить полёт к ней. После каждого небольшого крена меняю положение шеи. Получается не слишком изящно, зато не теряю вертикаль. Наконец, разворот закончен. Хвост и шея вытянуты прямо. Теперь лечу прямо к Изумруд. Изумруд поворачивает в сторону моря. Теперь я лечу за ней. Мы летим не очень высоко, но сильного ветра нет, волны совсем пологие. Снова маневрируя шеей и хвостом, сворачиваю немного в сторону, снова выравниваю курс. Теперь Изумруд правее и впереди меня. Прикидываю запас расстояния. Если сумею догнать, до её крыла останется метров шесть. Вроде должно хватить. Пробую увеличить скорость. Получается очень легко. Нужно махать сильнее, не задумываясь как это делать, иначе бросает вверх. Изумруд уже совсем рядом, ещё один сильный взмах, и я вижу, боковым зрением её голубые глаза. Поворачиваю голову к ней. Между нашими крыльями не меньше десяти метров. Великолепно! Если бы мы зацепились, могли грохнуться даже вдвоём (я бы уж точно упал), а так мы вдвоём летим. Я мечтал об этом много лет, но ещё час назад я бы ни за что не поверил, что летать окажется так просто. То ли помогают подправленные инстинкты, то ли у меня действительно душа дракона, но многие вещи получаются сами собой, причём получаются правильно. Изумруд смотрит на меня, на губах счастливая улыбка. Я улыбаюсь в ответ. Тут до меня доходит, что очки Изумруд одеты как полагается и закреплены ремешком под подбородком, а мои сдвинуты на лоб, тем не менее глазам вполне комфортно. Внутренние веки плотно закрыты. Всё ясно. Когда встречный ветер ударил по глазам, внутренние веки рефлекторно закрылись, надёжно защитив их, поэтому я забыл об очках. Это надо срочно исправить, тогда смогу поговорить с Изумруд. Осторожно сгибаю шею, оглядываясь назад. Хвост начинает перевешивать. Двигаю им вверх-вниз, пытаясь исправить положение. Постепенно ловлю баланс, касаюсь носом плеча, осторожно тянусь к очкам. Ухватил. Сдвигаю на глаза, снова вытягиваю шею, и тут же включаю связь. Изумруд откликается мгновенно.
  -- Ты не устал?, -- голос полон тревоги.
  -- Всё просто великолепно.
  -- Тогда летим дальше. Я объясню, как нужно садиться. Если у тебя получится так же легко как летать, то может, всё обойдётся. Прости меня, пожалуйста, глупую.
  -- За что простить, Изумруд? Ты просто чудо. Я дня не пробыл драконом, а мы уже летим вместе.
  -- В том-то и дело. Ты ведь не умеешь садиться. Сначала учатся взлетать на биогравах, потом точно так же садиться, только потом летать. Ты же этого не умеешь. Прости меня, глупую. Не знаю, что на меня нашло -- ты двигался так легко и красиво, хвост на месте, слёзы мне слизнул языком, словно ты родился драконом. Я просто забыла, что ты не умеешь садиться. Мне захотелось поиграть, а теперь я не знаю, что делать.
   В её голосе зазвенели слёзы.
  -- Изумрик, милая, хорошая, не плачь. Я очень рад, что ты так сделала. Может быть, это не совсем правильно, но это просто прекрасно. Я всегда хотел, чтобы было именно так. Раскрыть крылья, подняться вверх, сразу почувствовать полёт и свободу. Лучше и быть не может.
   Изумруд прекращает всхлипывать.
  -- Сначала расскажи мне, как на лету закрепить очки. Потом разберёмся с посадкой.
   Изумруд начинает объяснять, постепенно успокаиваясь. Её голос обретает уверенность. Экспериментирую на лету, следуя объяснениям Изумруд. Ничего особенно сложного. Постепенно складываю шею лебедем, нащупывая баланс хвостом, дотягиваюсь до ремешков, застёгиваю защёлку. Всё - теперь не останусь без связи. Снова вытягиваю шею. Так лететь гораздо удобнее. Внутренние веки снова открыты. Очевидно, я инстинктивно открыл их, как только сдвинул очки на глаза, но не заметил этого. Быстро моргаю внутренними веками. Они настолько прозрачны, что я могу различить их только в движении благодаря ускоренной реакции.
   Изумруд предлагает лететь к берегу и кружить, пока определимся с посадкой. Всё правильно. Сейчас мы удаляемся по прямой, а я не знаю, когда начну уставать. Возле берега, в крайнем случае, грохнусь на мелководье. Это лучше, чем песок или скалы. Нужно набрать высоту. Мне хочется выполнить разворот красиво, в один приём, но так проще потерять вертикаль. При малой высоте могу и не успеть выровняться. Хвост вниз, голова вверх, сильнее работаю крыльями. Плавно набираю высоту, словно старинный самолёт без антигравов. Можно подняться и вертикально, но так куда интереснее. Волны теперь далеко внизу, Изумруд по-прежнему рядом. Выравниваю горизонталь и делаю левый крен, сильно работая крыльями. На этот раз не прерываю манёвр. Ощущение великолепное. Плавное скольжение в сторону, высота остаётся прежней. Замечаю слева Изумруд. Она сделала правый разворот на той же высоте и нацелилась носом на берег. Выгибаюсь всем телом вправо и работаю левым крылом, прерывая свой разворот. Положение легко восстанавливается, я снова лечу вперёд. Прохладный ветер наполняет крылья, нежно лаская перепонки. Изумруд корректирует курс, подлетает немного ближе. Начинаем обсуждать приземление. Прямо по курсу быстро приближаются сверкающие на солнце скалы и жёлтое пятно бухты. На песке небольшая чёрная точка. Внимательно присматриваюсь к ней. Поле зрения плавно сужается, утрачивая резкость по краям. Изображение в центре послушно плывёт навстречу. Теренс всё так же безмятежно дремлет возле наших припасов, прикрывая голову крылом. Немного расширяю поле зрения, и высматриваю маму с отцом. Они стоят у самой воды, по-прежнему взявшись за руки и по-прежнему нагишом, но теперь с очками на головах, и явно разглядывают нас. На лицах счастливые улыбки. Они не видят причин бояться. Радостно улыбаюсь во всю пасть и делаю лёгкое усилие. Изображение отпрыгивает назад. Глаза возвращаются в обычное состояние. Пролетаем высоко над бухтой. Опускаю голову вниз, легко закладываю правый разворот. Крылья работают с равной силой. Ещё один разворот. Земля плавно вращается вокруг одной точки, медленно опускаюсь ниже. Подо мной самый центр пляжа. Вроде никого не задену. На предпоследнем кругу ударяю левым крылом, выравниваю полёт и плавно работаю крыльями делая неполные взмахи. Получилось! Зависаю как вертолёт. Песок поднимается тучей, щекочет перепонки и брюхо. Висеть мне совсем не трудно. Не спеша осматриваю пляж, корректируя вертикаль хвостом. Родители стоят на берегу. Теренса я разбудил. Он внимательно смотрит на меня, лёжа на прежнем месте. Похоже, он очень удивлён. Уменьшаю амплитуду взмахов, потом ещё и ещё. Появляется знакомое ощущение, но теперь гораздо сильнее. Великолепно. Продолжаю уменьшать амплитуду, постепенно увеличивая нагрузку на биогравы. Крылья совсем замирают, но мышцы продолжают работать. Зависаю, раскинув крылья. Напрягаю мышцы сильнее. Начинаю подниматься вверх. А вот это уже утомительно. Ещё немного, и придётся отсыпаться до завтра. Уменьшаю усилия мышц, плавно приземляюсь на песок, аккуратно складываю крылья. Разыскиваю взглядом Изумруд, абсолютно довольный жизнью. Изумруд красиво садится на биогравах, не шевельнув ни одной песчинки.
  -- Вот видишь, а ты боялась.
  -- Ты просто невероятен. Такого не может быть.
  -- Изумрик, любимая, я потратил немало сил, чтобы было именно так.
  -- Никакие инстинкты не могут заменить опыт. Даже маленькие драконы сначала не умеют летать. Ты летаешь, как взрослый дракон.
  -- Но ведь я же действительно взрослый.
  -- Значит, ты родился драконом.
  -- Я родился человеком, но при этом увидел тебя и влюбился по самые уши.
   Изумруд смущена и довольна. Все страхи и грусть забыты. Изумруд подходит ко мне. Укрываю её крылом, и тут понимаю, что голоден. Вместе идём к рюкзакам.
   Теренс молча разглядывает нас, задумчиво склонив голову.
  -- Привет, интендант! Выдай нам что-нибудь сладкое.
   Теренс изображает сомнение и глубокий внутренний протест.
  -- Сладкое будет вечером.
  -- Полёты требуют топлива. Если сорвёшь нам программу тренировок, тебе влетит от начальства.
   Многозначительно киваю на родителей. Теренс изображает ужас и сожаление, опускает голову на лапы и укрывает её крылом. С победной улыбкой расстёгиваю рюкзак, нахожу две пачки кремовых пирожных драконьего калибра. Удовлетворённо сажусь на хвост. Изумруд усаживается рядом, тесно прижавшись ко мне. Снова обнимаю её крылом, отдаю ей пачку пирожных. Вторую оставляю себе. Медленно выпускаю когти, и с интересом рассматриваю их. Они выглядят великолепно. Осторожно провожу когтем по прозрачному пластику упаковки, он режется без всяких усилий. Достаю первое пирожное, аккуратно бросаю в пасть. Смакую с огромным удовольствием, даже прикрыл глаза. За свою жизнь я съел немало сладкого, но раньше голова всё время была занята чем-то другим. Я наслаждался едой разве что так, между делом. Пирожные просто великолепны. И они огромного размера. Человеческим ртом просто невозможно откусить хороший кусок. Другое дело драконья пасть. Жую пирожные одно за другим. Если буду много летать, ожирение мне не грозит. Изумруд тоже проголодалась-- быстро расправляется с пирожными, изящно бросая в пасть. Покончив с пирожными, достаю здоровенную плитку чёрного шоколада и канистру апельсинового сока.
   Плотно перекусив, решаем ещё полетать. Отходим подальше от Теренса, Изумруд взлетает на биогравах, неподвижно зависает в воздухе, плавно работая крыльями, и лукаво смотрит на меня. Я тоже могу подняться на биогравах, но знаю, что это утомительно. Быстро ищу варианты. Можно взлететь с разбега, но это неинтересно. Прижимаюсь брюхом к земле, как кошка перед прыжком, изо всех сил отталкиваюсь лапами и даже хвостом, делаю мощный взмах. Кончики крыльев чуть задевают песок. Взлечу или шлёпнусь обратно? Снова яростный взмах. Крылья не задевают землю. Мощно работая крыльями, быстро набираю высоту и зависаю рядом с Изумруд. Внизу оседает песок. Вертикальный подъём с прыжком. Интересно, обычных мышц на такое хватит? Собираюсь спросить Изумруд, но ответ отчётливо написан на её симпатичной мордочке. Сдерживаю гордую улыбку. Вместе набираем высоту, начинаем кружить над пляжем.
   Изумруд описывает простые манёвры, не слишком вдаваясь в подробности. Пробую сделать бочку. Складываю левое крыло, и сильно работаю правым. Меня начинает вращать, прижимаю правое крыло. Начинаю терять высоту, резко распахиваю крылья. Падаю брюхом вверх. Сильно выгибаюсь дугой, делаю взмах хвостом, снова работаю крыльями. Небо и земля плавно меняются местами. Распрямляюсь в нужный момент и снова ложусь на воздух. Изумруд просто в восторге. Снова делаю бочку, стараясь следить за вращением. Делаю полный оборот и снова ложусь на брюхо. Повторяю мёртвую петлю, с заходом из нижней точки. Всё получается легко и свободно. Решаю освоить горку. Для этого нужно разогнаться. Вовремя вспоминаю, что случилось сегодня утром, и прошу Изумруд не пытаться догнать меня. Разворачиваюсь в сторону моря, плавно увеличиваю скорость, осторожно пробуя силы. Ветер в ушах начинает свистеть сильнее. Полёт доставляет удовольствие. Мне незачем сдерживать себя. Я чувствую, что набираю скорость, но в небе ведь нет ориентиров. Изучаю меню очков, нахожу раздел "лётные инструменты", включаю альтиметр и датчик скорости ветра. Скорость очень приличная. Пробую разогнаться ещё, следя за мельканием цифр. Чувствую, что больше не могу. Не страшно. Все мои расчеты подтвердились, и я чувствую, что это не предел, нужно только потренироваться. Вскидываю голову вверх, напрягая мышцы, чтобы защитить позвоночник. Встречный ветер пытается оторвать мне голову, но это не так-то просто. Всем туловищем изгибаюсь вверх, подставляя брюхо под ветер. Брюшные мышцы принимают мощный удар. Впечатляюще, но вполне терпимо. Крылья тоже остаются на месте. Делаю мощный взмах, окончательно гася скорость, ложусь на спину, делаю бочку. Можно возвращаться назад. Беру пеленг на очки Изумруд, -- далеко и расстояние сокращается быстрее, чем лечу я. Снова набираю скорость и говорю Изумруд, что уже возвращаюсь к ней. Голос Изумруд звучит весело, дыхание спокойное и ровное. Скоро встречаемся над морем, делаем противоположные мёртвые петли и бочки, летим рядом в сторону берега. Усталости пока нет. Нужно будет полетать на выносливость, но как-нибудь в другой раз. Обсуждаем сложные манёвры, я тут же начинаю экспериментировать. Эффект похож на лавину, с каждым разом мне проще и легче.
   Пикирую к самой воде, выгибаюсь, работаю крыльями, снова набираю высоту. Поднимаюсь выше Изумруд и аккуратно складываю крылья. Она уходит в сторону и вниз. Начинаем гонятся друг за другом.
   Летаем до самого вечера. То над морем, то над пляжем и бухтой. Играем и смеёмся, как дети.
   Когда догорает закат и вспыхивают первые звёзды, мы садимся на берег на биогравах, почти касаясь кончиками крыльев. Уставшие и счастливые, медленно идём к центру пляжа, прижавшись боками друг к другу.
   Родители сидят на песке, поджав под себя ноги (как принято на Островах Восходящего Солнца), прижавшись плечами друг к другу. Они уже одели комбинезоны. Воздух ещё не остыл, но постепенно становится холоднее. В сгущающихся сумерках белеет аккуратная горка из блоков синтетического топлива. Теренс улёгся на бок по другую сторону от будущего костра. Наши рюкзаки чернеют парой массивных валунов. Мы тоже ложимся на песок, укрываю Изумруд крылом. Теренс снимает с пояса лазерный пистолет (самая мощная безприкладная модель, внушительный даже для дракона), тщательно регулирует его. Широкий луч вспыхивает огромным красным конусом. Взлетает белое пламя.
   Пристегнув пистолет на пояс, Теренс достаёт из огромного контейнера драконий шампур с нанизанным шашлыком. Прицелившись, бросает его мне. Без труда ловлю его в воздухе и отдаю Изумруд. Для себя получаю ещё один. Теренс достаёт шашлык себе, придирчиво осматривает его и осторожно подносит к пламени. Я следую его примеру. Опыта у меня никакого. Внимательно присматриваюсь к пламени. Ощущение в глазах неуловимо меняется. Постепенно начинаю различать в воздухе множество оттенков. Я продолжаю всматриваться в них. Картина становится чётче, проступают новые цвета. Зоны становятся уже, но границы хорошо видны. Картина вполне понятна, напоминает хороший термограф. Используя знания биолога и инженера, прикидываю оптимальную температуру и подношу шашлык к пламени, придерживаясь нужного цвета. Изумруд тоже подносит свой шашлык к пламени, похоже, у неё немалый опыт. Сосредоточенно поворачиваю шампур. Над костром торжественное молчание.
   Судя по запаху, с температурой я не ошибся. Осторожно пробую шашлык. Просто великолепно. Нежнейшая культура оленины, замысловатый маринад, и прожарено как раз в меру. Не спеша жую шашлык. Отложив очищенный шампур, получаю ещё один. Родители не уступают нам в скорости, но в заметно меньшем масштабе. Поджаривая новый шашлык, прошу у Теренса яблочный сок. Свободной лапой ловлю на лету канистру, потом внушительный пучок зелени.
   Горячее мясо приятно согревает мне брюхо. Всё остальное было не хуже. Дракона вполне можно хорошо накормить, просто еды должно быть очень много. Теренс рассчитал очень точно. Богатый опыт и интуиция подчас надёжнее любых расчетов.
   Поймав брошенные мной пустые шампуры, Теренс аккуратно отложил их в сторону и не спеша потянулся к гитаре, осторожно подтянул струны. Несколько мгновений он рассматривал пламя костра, потом ударил по струнам и запел, гулким и сильным голосом. Это была одна из старых песен космодесантников - об опасностях дальнего космоса и чудесах незнакомых планет, об умении и отваге, о спасении попавших в беду и о крепкой десантной дружбе. Я сразу запел вместе с Теренсом. Получилось очень неплохо. Гортань слушалась великолепно, слух легко ловил нужную ноту. Изумруд тоже запела с нами отчётливо женским голосом, но сильным и полным отваги. Это было прекрасно. Мы спели ещё несколько песен, потом пели мои родители. Теренс аккомпанировал им, осторожно ударяя по струнам.
   Наш костёр медленно догорал. Белое пламя опало ниже. На чёрном бархате неба горели яркие звёзды. Мы молча любовались костром.
  -- По-моему, ты летаешь не хуже рождённых с крыльями, -- негромко заметил отец.
  -- Мне трудно судить об этом.
  -- А ты как думаешь Изумруд?
  -- Вихрь летает лучше среднего молодого дракона, учится очень быстро, многое считает очевидным.
  -- Дай мне посмотреть запись, -- задумчиво просит Теренс.
   Изумруд быстро передаёт ему файл. Теренс ложится на брюхо, делает стекло очков зеркальным и опускает голову на лапы.
  -- Значит, первоначальное обучение можно считать оконченным?
  -- Это зависит от того, что нужно делать дальше, -- отвечаю я.
  -- Дело в том, что через полгода на стапелях Смальтуса дублируют три новые "Спарты". Ты говорил, что хочешь уйти в свободный поиск, когда освоишься с новым телом и пройдёшь десантную подготовку. Если успеешь вовремя, сможешь уйти на "Спарте".
   Обалдело разеваю пасть. Я ожидал предложения немедленно начать подготовку, но причина оказалась сюрпризом. Я не следил за большинством новостей, пока готовился к Ритуалу, но я не мог позволить себе не следить за общим развитием науки. "Спарта" -- новейший тип среднего прыжкового десантного катера. В чём-то эти машины напоминают моё новое тело. Почти все системы сделаны по технологиям, ставшим венцом многолетних исследований. Ещё год назад многие из них казались только мечтой. Даже без снабжения и связи этот катер позволяет уцелеть в самых немыслимых условиях и прожить с немалым комфортом, пока связь не будет восстановлена. Это был огромный соблазн. Любой, кто влюблён в хорошую технику так как я, Теренс или отец, готов работать с утра до ночи, чтобы слетать на таком корабле. Если я упущу эту возможность, мне будет очень обидно. Я радостно улыбнулся. У меня вновь появились мечта и цель.
  -- Я могу попытаться успеть, но не знаю, справлюсь ли с подготовкой.
  -- Справишься и не заметишь, -- убеждённо произносит Теренс. Своим телом ты владеешь не хуже любого дракона. Если снимешь с лапы браслеты и будешь побольше молчать, я сам через день не вспомню, что ты родился человеком. Теоретическая часть, с твоей подготовкой, не проблема, большую часть заданий ты можешь решить хоть сейчас. Остаётся тренировка и навык. Ты знаешь, как управлять катером или стрелять из лазерного пистолета, но никогда этого не делал. Ты не владеешь боевыми искусствами и навыками коммандос, но это только упростит твою задачу. Лучше выучить всё с нуля, чем приспосабливать человеческие навыки к телу дракона.
   Отец удовлетворённо хмыкнул.
  -- Ну, если сам Зелёный Робинзон говорит такое, то попробовать точно стоит.
   Я с трудом удерживаю на месте нижнюю челюсть. Я знаю, что у Теренса есть подготовка космодесантника, но я всегда думал, что он никогда не пользовался ею по-настоящему. Однако, судя по всему, я очень серьёзно ошибся. В памяти начинают всплывать случайные оговорки и многие мелкие детали, незначительные сами по себе, однако вместе ясно подтверждающие богатый десантный опыт Теренса. Радость переполняет меня. Я всегда высоко ценил и уважал мнение Теренса, а мнение опытного космодесантника уважает любой рождённый на границе. Мне хочется выплеснуть радость, но способ должен соответствовать случаю. Я быстро перебираю варианты. Я чувствую, как скорость мышления плавно, но неуклонно возрастает, словно я медленно сдвигаю сектор управления мощного корабельного двигателя. Мои труды не пропали даром.
   Нахожу подходящее решение.
  -- По-моему, нам не помешает хороший фейерверк.
  -- Почему бы и нет, -- весело отвечает Теренс.
   Прислушиваюсь к ощущениям в своей шее. Мысленно нащупываю огнемётный канал и пробую задействовать железы на стенках. Появляется характерное ощущение, указывающее на возрастание активности основного типа желёз. Оно почти полностью совпадает с проектной сенсомоделью. Огнемётный канал быстро начинает раздуваться. На его слизистой нет рецепторов, но рецепторами мышц канала я чувствую растущее давление. Теренс внимательно наблюдает за мной. Скорость накопления газа превосходит мои ожидания. Шея всё сильнее раздувается. Резким усилием прекращаю действие желёз. Сигнальное ощущение гаснет, давление прекращает нарастать. Плавно поворачиваю голову, проверяя подвижность шеи. Подвижность не стала хуже. Я чувствую внушительный запас газа, ощущаю его давление, но это не доставляет неудобств. Мне не приходится прилагать усилий, чтобы не выпустить накопленный газ. Подчёркнуто плавно и торжественно поднимаю голову вверх, выбираю оптимальный угол. Мысленно прицеливаюсь в крупную серебристую звезду на бархатном ночном небе. Мысленно нащупываю клапан в носу. Напрягаю мышцы канала, чуть открываю "форсунку" стараясь получить мощную компактную струю. Ноздри рефлекторно сжимаются. Задерживаю дыхание и пытаюсь запустить железы с воспламенителем. Новое сигнальное ощущение резкое и не очень приятное. Чувствую струйки воспламенителя, вылетающие из желёз. В небо взлетает шипящее белое копьё. Я чувствую чешуёй мощную волну жара, -- терпимо и даже комфортно. Зрачки срабатывают отлично, белое пламя не кажется мне ослепительным. Смотрю на кончик огненной струи - тонкий и острый как у пламени резака. Осторожно поворачиваю голову, выписывая кончиком пламени красивую плавную дугу. До предела напрягаю мышцы, струя становится намного длиннее. Без труда поддерживаю пламя, чувствую, как плавно сжимается канал. Огненная струя укорачивается и резко гаснет, словно втянувшись в мой нос. Железы "форсунки" резко прекращают работу, мышцы канала полностью расслабляются. Газа не осталось ни капли. Медленно опускаю голову, радостно улыбаясь во всю пасть. Окидываю взглядом всю компанию. Все внимательно смотрят на меня. Слабеющее пламя костра блестит на прозрачных щитках очков. Массаракш! Я же их не предупредил. Хорошо, что кроме меня все опытные космодесантники, к тому же все знают о моих модификациях, иначе всем пришлось бы лечить глаза.
  -- Впечатляюще, -- констатирует Теренс. Джим, я беру отпуск на полгода. С завтрашнего утра начинаю гонять курсанта так, чтоб падал пластом.
  -- Этим могут заняться другие.
  -- Я знаю его с пелёнок, следил за подготовкой к Ритуалу. Я знаю, на что потратить сотню часов, а где сразу устроить ему экзамен. С другим инструктором он не станет десантником за пол года. Во всяком случае, с такой подготовкой я не отпущу его в свободный поиск, и лично оборву крылья всякому, кто попробует это сделать.
   Отец удовлетворённо кивает.
  -- Я знал, что ты это скажешь.
  -- Тогда передайте Су Янг, что я тоже ухожу в отпуск. Вихрь должен остаться жив, и я прослежу за этим.
   Я невольно вздрогнул всем телом. В голосе Изумруд звенели решительность и явная угроза. Я не знал, что она может говорить таким тоном. Не могу представить того, кто поспорил бы с ней сейчас. Отец ответил коротким кивком. Родители синхронно поднялись. Мы быстро сложили в рюкзаки пустые контейнеры и упаковки. Теренс встал на задние лапы и подхватил за лямки оба рюкзака, по-прежнему громоздкие, но лёгкие. Всей компанией отправились к нуль-кабине. Я как раз собрался спросить, почему не затушили костёр, но уже получил ответ. Оставив в кабине рюкзаки, Теренс вернулся на пляж.
  -- Мы остаёмся здесь. До местной тренировочной базы всего двести пятьдесят километров. На рассвете летим туда.
   Вскидываю лапу к виску. Осторожно подхватываю маму и ласково лижу её в нос. Чётко салютую отцу. Он отвечает тем же. Родители прощаются с Изумруд.
   Втроём возвращаемся к костру. Ложимся на прежних местах. Теренс молча укрывает голову крылом, и, похоже, мгновенно засыпает.
  -- Извини, что так получилось. Только собрались отдохнуть.
   Изумруд ласково гладит меня крылом. На губах счастливая улыбка.
  -- Ветерок, я ведь космодесантник. Ещё неизвестно, кому из нас двоих больше хочется уйти в свободный поиск на "Спарте". Это будет просто великолепно, лучший медовый месяц, о котором можно мечтать. А сейчас спи крепче, курсант. Когда дело касается космоса, Теренс не умеет шутить.
   Послушно опускаю голову на лапы и укрываю её крылом. Слова о медовом месяце радуют и волнуют меня. Засыпаю почти мгновенно.
  -- Подъём! Во взлётном порядке становись!
   Громовая команда Теренса прерывает очень приятный сон. Мне снилась Изумруд. Она объясняла мне замысловатые эротические приёмы, сразу переходя к демонстрации. Это было очень приятно. Подробность и яркость сна объясняется ,пожалуй, тем, что я подробно изучил эту тему, проектируя модификации тела (получил немало удовольствия, хотя был тогда человеком).
   Вскакиваю на четыре лапы. Изумруд стоит рядом со мной, по-прежнему тесно прижавшись. Быстро изучаю обстановку. Воздух ещё холодный. Костёр давно прогорел, оставив ровный круг сплавленного в стекло песка. С удовольствием отмечаю, что не мёрзну, хотя Изумруд вздрагивает от холода. Укрываю её крылом. Улучшение защищённости организма стоит потраченных усилий. Солнце ещё не поднялось над горами. Пляж и бухта в глубокой тени. Теренс застыл в центре пляжа, расправив широкие крылья, готовый к взлёту на биогравах. Рысью бежим к нему, занимаем места позади, почти касаясь кончиками крыльев. Взлетаем на биогравах.
   Вслед за Теренсом начинаю махать крыльями. Вертикально набираем высоту. Высоко над бухтой Теренс закладывает плавный разворот. Вчерашние игры не прошли даром, легко повторяю манёвр, удерживая место в строю. Летим на север вдоль побережья. Теренс наращивает скорость. Мне такие гонки нипочём. Изумруд тоже явно довольна. Летим всё равно молча, я начинаю прислушиваться к ощущениям в перепонках, изучая воздушные потоки. Ощущения очень сложные, чтобы пользоваться ими сознательно, нужно долго тренироваться, но благодаря сложной системе инстинктов высокая чувствительность перепонки помогает мне и сейчас. Вчерашний неожиданный успех -- лучшее тому подтверждение. Начинаю экспериментировать со зрением, разглядывая берег внизу. Нахожу серебристую сетку магнитных линий, с интересом изучаю её плавные изгибы и неожиданные сложные искажения. Медленно сдвигаю видимую часть спектра. Некоторое время любуюсь вспышками и мерцанием высокочастотных радиопередач. Пробую совместить восприятие различных частей спектра. Картина становится всё сложнее. Чтобы разобраться во всём этом, нужно очень долго тренироваться, заранее зная, что присутствует в поле зрения. Подавляю лишнюю информацию. Получается очень легко. Закрываю внутренние веки, снова сдвигаю видимую часть спектра - сначала до предела вниз, потом вверх. Видимость остаётся прежней, мои старания не пропали даром. Возвращаю зрение в видимую другим драконам часть спектра и открываю внутренние веки. Пробую нащупать гравитационное поле, вполне отчётливая и привычная картина, как на экране гравилокатора, но новые зрительные образы не мешают пользоваться обычным зрением. Прикидываю, не проверить ли сонар. Решаю, что первый опыт лучше проводить в одиночестве. Подавляю картину с гравилокатора. Поле зрения обретает привычный вид. Выделение необходимой информации работает великолепно. Внимательно прислушиваюсь, шум ветра послушно затихает. Теренс решительно объясняет кому-то, что у него есть квалификация инструктора, и он сам будет руководить моей подготовкой. Собеседник явно пробует возражать, но это длится недолго. Получаю вызов на очки. Немолодой зелёный дракон, явно опытный космодесантник, интересуется, согласен ли я с предложением Теренса. Подтверждаю, сначала устно, потом ставлю свой личный код на необходимых документах. Теренс всё делает быстро, мы ещё не добрались до тренировочной базы, а формальности уже позади. Теренс начинает излагать программу тренировок, не принимая никаких возражений и явно убеждает собеседника. Похоже, я по-прежнему сильно недооцениваю его десантный опыт.
   Сохраняя строй, по спирали заходим на посадку. С высоты тренировочный центр выглядит весьма впечатляюще: множество белоснежных зданий, разбросанных на огромной площади, громадные открытые бассейны, сложнейшие наземные полосы препятствий для ящеров, людей и драконов; огромные воздушные лабиринты из множества препятствий разнообразной формы, поддерживаемых мощными наземными антигравами; стрелковые полигоны, множество взлётных площадок... Приземляюсь на нагретой солнцем бетонной площадке, аккуратно складываю крылья. Теренс поднимается на задние лапы и начинает сжато и чётко излагать план сегодняшних тренировок, энергично расхаживая по площадке, словно перед ним застыл строй из доброго десятка курсантов. Чтобы сгладить несоответствие, вытягиваюсь по стойке смирно и внимательно слушаю его. Изумруд уходит к стене ближайшего здания, ложится на тёплый бетон и делает вид, что дремлет, но её уши неотступно следят за Теренсом, как пара хороших локаторов.
   Теренс действительно не склонен шутить, действует уверенно и жёстко, не допуская жалоб и возражений. Впрочем, у меня не возникает желания спорить. Теренс всегда объясняет свои действия, и мне просто нечего возразить. Он явно потратил немало времени на изучение модели дракона со всеми моими дополнениями и знает пределы моих возможностей гораздо лучше меня. Когда Теренс прерывает занятия, я каждый раз падаю с лап от усталости, едва добравшись до гидроматраса, но проснувшись, чувствую себя отдохнувшим.
   Начинаю с физической подготовки: полосы препятствий на земле, плавание, немыслимые виражи в воздушном лабиринте. Тело подчиняется прекрасно, мне некогда думать о том, как сделать то или это, всё выходит само собой, мои мысли заняты выбором маршрута и тактикой прохождения препятствий. Как только становится легче, Теренс резко взвинчивает темп. Через пару дней ловлю себя на том, что человеческие воспоминания стали совсем чужими. Я легко могу вспомнить ощущения человеческого тела, но они кажутся мне неправильными и даже невозможными, мне всё труднее поверить, что это действительно моя память, и это удивительно приятно.
   Стоя на задних лапах, тщательно прицеливаюсь в метровую круглую мишень. Расстояние триста метров. Солнце приятно греет крылья. Уже привычно напрягаю мышцы передних лап, фиксируя положение оружия. Массивные лазеры самой мощной безприкладной модели, разработанной для драконов, кажутся до обидного лёгкими. Меняю фокусировку глаз, немного придвигая мишень. Плавно нажимаю гашетки. Два красных луча с максимальной мощностью и фокусировкой сливаются в центре мишени. В стандартном базальтовом кубе, на который нанесена мишень, быстро растёт аккуратная выемка. Резко отпускаю гашетки. Расстояние для меня не проблема, оружие очень лёгкое и не даёт отдачи. Как любой нормальный дракон, я убеждённый пацифист, но стрельба по мишеням привлекает меня как новый вид мастерства, как тонкое и сложное искусство. Особенно интересно отстреливаться от киберов-мишеней, сигая на бегу через препятствия и уклоняясь от ответных очередей маленькими шарами с краской. Воздушная перестрелка -- это вообще головокружительный вихрь на пределе возможностей реакции, плотный огонь с десятка направлений; приходится выделывать немыслимые кульбиты, чтобы увернутся от шаров с краской и при этом метким выстрелом вывести из боя стреляющего кибера. Лучшего развлечения я, покамест, представить не могу.
   Маскировка на местности -- занятие очень сложное, особенно для дракона. Но если ветер исправно доносит запах курсантов-преследователей (людей, ящеров и драконов), слух позволяет уловить каждый шаг или слово, а пассивная гравилокация позволяет "видеть" преследователя через очень многие препятствия, шансы на успех возрастают.
   В принципе астрогация, внутрисистемное ориентирование и расчет прыжка -- новые для меня дисциплины, но знание высшей математики, физики и инженерного дела сильно уменьшает объём действительно новой информации. Оптимизированная память делает обучение детской игрой, скорость мышления, сильно превышающая обычную для драконов (и плавно растущая с тренировкой), позволяет легко решать задачи, отнесённые к высшему уровню сложности. Впрочем, в каждом деле есть свои тонкости. Если взяться за дело, ничего не зная о них, даже я не успею понять, почему погиб.
   Очередной блок теоретических занятий успешно завершён. Завтра начнём практические занятия по рукопашному бою. Теренс отпустил меня неожиданно рано, посоветовав перед сном подобрать себе основное оружие ближнего боя. Учитывая обширность показанного Теренсом списка, мне есть над чем поразмыслить. Лежу на гидроматрасе, в маленькой, по драконьим меркам, комнате, которую мы занимаем вдвоём с Изумруд. Изумруд давно уже спит, накрыв голову крылом и нежно прижавшись ко мне. Я ласково укрываю её крылом. Мы долго обсуждали варианты, но мне не хочется спешить с выбором. Теренс убедил меня в его огромной важности. Основное оружие должно полностью гармонировать со своим обладателем, быть продолжением не только его тела, но и духа. Не спеша прокручиваю на дисплее очков выданный Теренсом список, читаю краткие описании, вглядываюсь в изображения, изредка включаю сенсоконтроль, чтобы почувствовать оружие в лапах. Все образцы годятся, в основном, для убийства. Только некоторые можно с натяжкой приспособить для чего-то другого, и мне это очень не нравится, не люблю бессмысленных вещей. Неожиданно вижу название, кажущееся неуместным в этом списке -- "Лом драконий универсальный, вес 500 килограмм". Название очень знакомое. В памяти вспыхивает строка из описания, комплектации инструментального пояса дракона-космодесатника: "Лом драконий универсальный портативный". Вес, конечно, совсем небольшой. Вспоминаю описание инструмента. Труба из сверхпрочной инструментальной стали, высотой в полный рост дракона, на концах плоские заглушки, по всей поверхности ромбическая насечка, чтобы лом не проскальзывал в лапах. Сложная система телескопических креплений позволяет почти мгновенно складывать и раскладывать инструмент нажатием триггерной скобы, причём в разложенном состоянии все сегменты имеют одинаковый диаметр, прочность даже немного лучше, чем у не портативной версии. Вполне подходящий вариант. В терминах боевых искусств, это складной ростовой посох. Он всегда под рукой, не нужно таскать дополнительную тяжесть. Посохом удобно отбиваться в окружении; при достаточном мастерстве им можно надолго оглушить противника, не причинив особого вреда. Для хорошего удара портативный вариант легковат, но всё остальное великолепно. Удовлетворённо закрываю файл, укладываю голову на лапы, и накрываю свободным крылом. Как же я сегодня устал.
   Песчаная площадка на берегу океана очень напоминает пляж, где мы впятером устроили пикник, -- кажется, столетия назад, а в действительности совсем недавно. Под задними лапами горячий песок, солнце приятно греет крылья, запах моря щекочет ноздри. Теренс стоит напротив, тоже на задних лапах. В левой лапе сверкающий на солнце стальной посох (портативный универсальный лом). Нижний конец посоха воткнут в песок на линии задних лап. Теренс держит его обратным хватом точно за середину, левая передняя лапа свободно опущена вдоль тела, когти спрятаны. Он внимательно смотрит на меня. Я стою в точно такой же позе, полностью расслабившись, и сохраняя абсолютную неподвижность. Теренс вскидывает правую лапу. Посох, вращаясь, взлетает вверх. Я точно так же вскидываю посох, левой лапой заслоняясь от песка, брошенного нижним концом посоха Теренса. Посохи сшибаются со звоном. Я легко удерживаю оружие, Теренс тоже. Я ударил совсем легко, иначе Теренс уже остался бы без оружия, он ударил в полную силу. Это выравнивает шансы. Второй конец посоха Теренса устремляется мне точно между глаз. Вскидываю левую лапу. Семь стальных браслетов ярко вспыхивают на солнце, со звоном встречая удар. Прячу посох подмышку, наношу горизонтальный удар. Несколько секунд фехтуем словно мечами. Подхватываю посох левой лапой выше середины и закручиваю бешеной мельницей. Медленно кружим по площадке, обмениваясь вихрем ударов. Я легко парирую удары Теренса, и дело уже не в быстрой реакции и высокой скорости мышления -- я научился следить за боем. Несколько раз подряд пробиваю защиту Теренса, касаниями обозначая удары. Посох кажется продолжением лап. Замираем так же внезапно, в точно таких же позах. Теренс явно доволен.
   В очередной раз благословляю свои укреплённые кости. Спарринговый кибер-дракон снова ловит меня за хвост и бросает через плечо. Успеваю развернутся в полёте, приземляюсь на спину, раскинув крылья. Кибер прыгает на меня. Наконец-то! Подставляю задние лапы, до отказа выпустив когти и наношу удар в брюхо. Кибер летит в защитную сеть, натянутую у стены зала. Бой окончен. Медленно поднимаюсь на лапы. Моё тело оказалось намного крепче, чем я мог предположить, проектируя защитные модификации. Кибер дрался в полную силу, я несколько раз падал на мат, пропустил немало хороших ударов, но не чувствую даже дискомфорта, только очень сильно устал. Теренс быстро отыскал способ выжимать из меня на этих тренировках всё возможное. Реакция спаррингового кибера, управляемого по нуль-связи мощнейшим стационарным компьютером, сильно превосходит мои возможности. К тому же Теренс проводит уйму времени, анализируя проведенные бои и корректируя управляющую программу. Тактику условного противника приходится каждый раз анализировать заново, получая при этом зуботычины. Но бой с кибером-драконом, или даже с несколькими сразу, это ещё ничего. Хуже и сложнее всего сражаться с толпой более мелких киберов, изображающих ящеров или людей. По условиям боя я не имею права взлетать. Раскидать такую компанию бывает почти невозможно. Но я никогда не протестую. Мысль о случае с леди Эланой исключает любые протесты. Я стараюсь победить, не убивая противника, но получается, конечно, не всегда. Когда силы начинают иссякать, приходится менять тактику. Остаётся надеяться, что в реальном бою противник будет менее вынослив, чем киберы.
   Наконец-то подготовка коммандос завершена. Мои страдания не пропали даром, получил оценку с отличием. Инженерная подготовка свелась к зубодробительным экзаменам. Мне пришлось два раза менять структуру мозга, чтобы решить поставленные задачи (в спешке я действовал, почти не задумываясь, но потом смог легко восстановить исходную структуру). После проверки выяснилось, что, по мнению экзаменаторов, я просто никак не мог решить те две задачи при имевшихся у меня данных. С экзаменами по навигаторским дисциплинам получилось почти то же самое. При изучении методик исследования планет и теории терраформирования мне очень помогли дисциплины, изученные при подготовке к Ритуалу (в первую очередь биология и генетика). Изучение теории контакта тоже не доставило проблем, разве что было немного скучно. Впереди пилотирование и работа в открытом космосе.
   Устраиваюсь в пилотском кресле. Рубка одноместного скоростного катера класса "Гермес" просто убийственно тесная, хотя предназначена для дракона. Чтобы выбраться из кресла, не ободрав чешуёй главный пульт и не застрять по дороге, нужно проявить чудеса акробатики. Остальные отсеки катера точно такие же тесные (точно рассчитанный минимум пространства необходимый дракону). К счастью, я не страдаю клаустофобией. Отсутствие комфорта стоит того, пилотажные характеристики катера -- мечта любого пилота (особенно если он сторонник немыслимых манёвров). Освоение пилотирования далось почти так же легко, как полёт на собственных крыльях. Потратив всего неделю на тренажёрное освоение различной летающей, и не только летающей техники, в огромном тренажёрном центре, созданном когда-то леди Лобасти (он по-прежнему лучший в трёх мирах), я был допущен к пилотажной практике. Я от души наслаждался этим. Чувство свободы, почти такое же острое, как при самостоятельном полёте, огромная скорость и сложные манёвры. Очень быстро выяснилось, что так же, как в свободном полёте, я не могу летать в своё удовольствие, находясь в чьей-либо компании. Я чувствую себя вполне комфортно при перегрузках, смертельных для другого дракона, скорость реакции позволяет мне выделывать такие манёвры, что у любого инструктора немедленно сдают нервы. Быстро сдав стандартный курс пилотажа, я начал искать пределы своих возможностей, прочно обосновавшись в тесной рубке "Гермеса" (благо желающих летать на этом типе машин во много раз меньше, чем их самих). Аккуратно застёгиваю ремни, проверяю системы катера, запрашиваю добро на старт. Включаю планетарные двигатели, плавно сдвигаю дроссель. Взлетаю с ускорением, предельным для планетарных движков. Перегрузка приятно вжимает в кресло. Я по-прежнему двигаюсь без проблем, но могу почувствовать силу мышц, это мне очень нравится. Первое время я быстро уставал, но организм удивительно быстро адаптировался к нагрузкам. Поднявшись на безопасную высоту, начинаю манёвры в атмосфере. Сначала стандартные, но на немыслимой скорости, потом серию сложных финтов, невозможных при меньших нагрузках (я потратил несколько ночей, разрабатывая их на компьютере). Наконец поворачиваю к базе. Плавно снижаю скорость, чинно сажусь на антигравах. Мне очень хочется подняться в космос, отойти подальше и полетать на ядерных двигателях, но это требует много времени, а у меня его нет. Завтра стартую на практику в космосе, но со мной будут Теренс и Изумруд.
   Катер неподвижно висит в космосе. До зоны включения ядерных двигателей пятнадцать минут полёта при минимальном ускорении. Мы без приключений вышли за пределы системы (попутно Теренс заставил меня несколько раз выполнить весь набор манёвров и расчетов тренировочного курса по внутрисистемной навигации и мастерски симитировал не меньше сотни сложнейших нештатных ситуаций, заставив меня найти не меньше двух выходов из каждой из них). За гравитационной границей системы Теренс заставил меня несколько раз выполнить расчеты прыжка, каждый раз резко меняя координаты цели. Потом была серия коротких учебных прыжков вокруг планетной системы Смальтуса. Перед каждым запуском я тщательно проверял прыжковый привод, хотя использование модифицированной системы однокамерного нуль-т для прыжков между точками трёхмерного континуума без использования навигационных маяков давно стало почти стопроцентно безопасным (если в точках старта и финиша напряжённость гравитационных полей меньше порогового значения). Каждый новый прыжок я рассчитывал двумя методами: астрономическим (по положению звёзд) и по характеристикам проделанных прыжков. Вернув катер в исходную точку с погрешностью, которая приятно удивила Теренса, я развернул его к Смальтусу. Назад шли с очень большим ускорением. Я уговорил Изумруд улечься в анабиоз и откровенно наслаждался полётом. Теренсу было тяжело, но он наотрез отказался ложиться в анабиоз или уменьшать ускорение, более того, он преспокойно рассказывал мне о различных аварийных ситуациях из практики космодесантников, заставляя меня искать выход из каждой из них (мне так и не удалось узнать за что его прозвали Зелёным Робинзоном). Сбросив ускорение, мы разбудили Изумруд и начали практический курс по работе в открытом космосе. Первичную практику по обращению со скафандром я закончил ещё на Смальтусе, осталась работа в монтажном экзоскелете, ремонт в открытом космосе и другие навыки, которые нельзя получить на планете. Я получил море удовольствия. Монтажный экзоскелет, управляемый с помощью компьютера очков (в основном в режиме сенсоконтроля) даёт огромную подвижность и свободу. В невесомости я чувствовал себя даже комфортнее Теренса (несмотря на его огромный опыт), сказалось обилие защитных модификаций. Закончили несколько часов назад. Теренс и Изумруд спят без задних и передних лап. Они устали много больше меня. Я на вахте. Сижу в кресле первого пилота, любуюсь звёздами на обзорных экранах и наслаждаюсь жизнью. Курс десантной подготовки окончен, до спуска со стапелей "Спарт" ещё остаётся время. Теперь можно никуда не спешить. По крайней мере можно отложить запуск двигателей, чтобы Теренс и Изумруд выспались без перегрузки.
   С удовольствием рассматриваю своё удостоверение личности. В списке специальностей появилась новая строчка "базовая подготовка космодесантника". Другими словами, учёбу я успешно окончил, но пока не побывал в десятке экспедиций я всего лишь зелёный стажёр. Однако я имею право идти в свободный поиск. До спуска "Спарт" осталось два дня. Теперь действительно можно отдохнуть. Закрываю файл, отключаю зеркальность щитка очков и, полуприкрыв глаза, гляжу на солнце сквозь перепонку крыла. Вторым крылом укрываю Изумруд. Она сладко спит, нежно прижавшись ко мне. Жизнь прекрасна и удивительна.
   Мы снова лежим на пляже, с которого почти полгода назад летели к тренировочному центру космодесантников. На этот раз мы только вдвоём. Мы снова летали над морем. Теперь Изумруд совсем не поспевает за мной. Я осторожно ловил её в воздухе всеми четырьмя лапами. Мы, играя, боролись в падении, используя боевые приёмы драконов-космодесантников для свободного полёта и невесомости. Потом Изумруд удобно устраивалась в моих лапах, и я некоторое время нёс её над морем, нежно прижав к себе. Теперь я могу выделывать трюки и похлеще. Упражнения с иридиевыми чушками вполне оправдали себя. На одних биогравах легко могу поднять больше, чем другой дракон -- вовсю работая крыльями, а главное, могу нести довольно долго, выносливость вполне позволяет. Потом Изумруд, лёжа у меня в лапах, начала нежно гладить мне перепонку. Я понял, что ещё чуть-чуть -- и мы дружно грохнемся в воду, заложил стремительный вираж и на огромной скорости понёсся к берегу дрожа от нетерпения. Над пляжем, я осторожно выпустил Изумруд, мы приземлились на биогравах, и тут же покатились по песку, играя, как пара довольных котят. Потом Изумруд прижалась ко мне и снова начала гладить мне перепонку. Я, пожалуй, впервые по-настоящему оценил её повышенную чувствительность, над которой столько работал. Мы нежно играли друг с другом, сначала медленно и осторожно, ведь все наши познания ограничивались лишь теорией. Потом всё быстрее и увереннее, в конце достигнув неистовой страсти, и наслаждения, физически недоступных живым существам меньше и слабее драконов. Потом мы отдыхали в изнеможении, нежно прижавшись друг к другу, и всё повторялось снова. Мы очень быстро учились, легко чувствуя желания друг друга. Я не могу представить себе ничего прекраснее. Впрочем, не хочу и пытаться. Мне доводилось слышать, что односторонняя эмпатия делает Командора лучшим любовником среди драконов. Когда Изумруд уснула, обессиленная и счастливая, я начал обдумывать, как воссоздать этот эффект с помощью электроники. В голове быстро оформился проект системы, использующей программно перенастроенный стандартный сенсоконтроль очков, нуль-связь на малой мощности и мощный стационарный комп в качестве маршрутизатора. Я вызвал программу проектирования электронных систем, тщательно изложил компу очков задачу и запустил гибкий многовариантный поиск с оптимизацией. Комп справился очень быстро. Я просмотрел список разработанных вариантов. Систему вполне можно сделать двусторонней. Возрастёт только сложность программирования очков и компа маршрутизатора, да и то в допустимых пределах. Вызвав в памяти описание бортового компьютера "Спарты", я мысленно заулыбался, его возможностей хватало за глаза, даже если заставить его параллельно выполнять ещё кучу заковыристых задач, следить за всеми системами и вести катер по заданному курсу. Наш полёт точно не будет скучным. Запустив черновое проектирование программ для маршрутизатора, я сладко задремал.
   Наслаждаюсь солнечным теплом и чувством полнейшего удовлетворения, морального и физического. Изредка бросаю взгляд на индикатор процесса проектирования, комп очков работает очень быстро, хотя я задал многовариантный поиск и максимальную степень оптимизации. Внезапно в голове вспыхивает не слишком приятная мысль - почему я, собственно, решил, что нам с Изумруд выделят для свободного поиска именно новенькую "Спарту". Наверняка все эти великолепные катера зарезервированы сразу после решения о дублировании новой партии. Раньше эта мысль просто не приходила мне в голову. Отец сказал, что мы сможем улететь на "Спарте", а он никогда не бросает слов на ветер. Потом у меня просто не было времени и сил на посторонние мысли. Вызываю окно контроля системных ресурсов - вполне терпимо, проектирование можно не останавливать. Включаю систему нуль-связи, выхожу в основную сеть Смальтуса, нахожу сервер орбитальных верфей, запрашиваю информацию о резервировании последней партии "Спарт", внимательно изучаю список, и быстро нахожу ответ на свой вопрос. "Спарта-023" зарезервирована при закладке для свободного поиска на моё имя. Чтобы устроить такое, нужны очень серьёзные права и высокий приоритет, я ведь даже ещё не записался в свободный поиск. Изучаю заявку резервирования. Она отправлена Институтом Ритуала, и принята немедленно без всяких возражений. После стольких лет тесного сотрудничества я снова недооценил эту контору. Связываюсь с сервером института, мой личный код вызывает у него заметное уважение. Запрашиваю соответствующий файл. Автор заявки - координатор Поток. Посылаю вызов на связь. Поток отвечает мгновенно, явно доволен собой, зубастая ухмылка во всю пасть. Таким я его ещё не видел.
  -- Привет, Вихрь.
  -- Привет, координатор. С каких пор я стал сотрудником Института?
  -- Насколько я знаю, пока не стал.
  -- Тогда за какие заслуги ты зарезервировал для меня "Спарту", когда я только готовился получить последнее подтверждение, и даже не задумывался о том, что буду делать, когда стану драконом?
  -- Из соображений выживания.
   Изумлённо разеваю пасть.
  -- Выживания?
  -- Ни больше, ни меньше. Зная тебя, я был уверен, что ты возьмёшься за десантную подготовку, освоишь её в рекордный срок и умчишься в свободный поиск искать пределы своих возможностей. Причём обязательно рванёшь туда, куда никто другой не рискует сунуться. За твою подготовку я был и остаюсь спокоен. Но без моей заявки тебе дали бы надёжный, но старый и потрёпанный катер, "Сферу" или "Фараон", и ты вполне мог грохнутся на нём по чисто техническим причинам, причём так, что даже тебя не удалось бы собрать. А в нашем континууме найдётся очень много драконов, которые без колебаний оторвут мне за это голову.
  -- Драконы не убивают, если есть другая возможность выжить.
  -- Исключения лишь подтверждают правила. Дай дракону прочную перепонку, о которой он мечтал всю жизнь, а потом скажи ему, что её разработчик бесславно погиб, хотя ты, возможно, мог предотвратить это. Получишь очень неожиданный результат, особенно если этот дракон - космодесантник, сотни раз рвавший старую перепонку.
  -- Мне трудно в это поверить.
  -- Возможно, до убийства не дойдёт, но мне придётся не сладко. Я не хочу рисковать, тем более, что имею полное право сделать то, что я сделал.
   Сказать, что я поражён, значит не сказать ничего. Мысли кружат стремительным вихрем. Язык и мимика слишком бедны, чтобы выразить мои чувства.
  -- Спасибо, координатор.
  -- Удачи тебе, Вихрь, и, пожалуйста, будь осторожен.
   Поток прерывает связь. Отключаюсь от сервера Института, переключаю систему связи в режим ожидания. Отец явно общался с Потоком до того, как мы разожгли костёр. Возможно, Поток сам связался с отцом, пока мы с Изумруд летали над морем. Во всяком случае, они сразу нашли общий язык. Это меня не удивляет, они во многом похожи. Маму и Теренса отец тоже предупредил заранее. Всё как в детстве, когда они вместе готовили мне сюрпризы на дни рождения, всегда угадывая, чего мне действительно хочется. Я радостно улыбаюсь, смотрю на индикатор процесса проектирования - он почти окончен. Я чувствую, что очень устал, настраиваю параметры сохранения итоговых и промежуточных файлов, и с наслаждением закрываю глаза.
   Летим над лесом на средней скорости, от моего крыла до кончика крыла Изумруд чуть меньше полуметра, теперь даже это для меня не предел. Внутренне дрожу от нетерпения. Совсем скоро я увижу свой великолепный корабль, пускай всего на полгода, но он в полном нашем распоряжении. Все формальности улажены пару минут назад. Записаться в свободный поиск, имея подготовку космодесантника, вообще не составляет труда, тем более для прошедшего Ритуал по списку Великого Дракона. Похоже, идти в свободный поиск вскоре после прохождения Ритуала давно стало неписанной традицией, хоть я и не знал об этом. Мы указали самый широкий сектор поиска, какой позволяют правила, ограничений почти никаких. Лес упирается в высокую бетонную стену. Под нами огромное взлётное поле. Сверхпрочный белый бетон раскалён полуденным солнцем. На малых площадках выстроились шаттлы, малые и средние десантные катера. Вместе они напоминают огромный город: здания необычных форм и размеров, некоторые совсем новые, другие видели многое, но все в превосходном состоянии. Старые испытанные "Сферы", гордые "Фараоны", похожие на гигантский тетраэдр, маленькие стремительные "Гермесы" и много других машин, я могу узнать далеко не все. Далеко впереди на больших площадках высятся грузовые прыжковики и пара старинных рейдеров - первопроходцев дальнего космоса. Даже с такой высоты они кажутся могучими скалами. Правее россыпью изящных игрушек сверкают катера и челноки, предназначенные для людей. Отдельно в плотном строю дремлют автоматические шаланды. Сверяясь со схемой, передаваемой в реальном времени сервером космодрома, по спирали захожу на посадку, Изумруд плавно скользит рядом. Садимся на биогравах. Бетон основательно раскалён. Быстро смотрю на Изумруд. Она улыбается и коротко кивает, успокаивая меня. За время, проведенное вместе на Смальтусе, мы научились угадывать мысли друг друга. Аккуратно складываю крылья. Изумруд делает то же самое, подходит и становиться рядом, тесно прижавшись ко мне. Обнимаю её крылом.
   Перед нами, на предписанном расстоянии, пустой участок взлётного поля - прямоугольной формы и весьма впечатляющих размеров. Никакой внешней маркировки нет, но на компьютерной схеме, наложенной сейчас с соблюдением масштабов на моё поле зрения, этот гигантский прямоугольник разбит на цепочку круглых площадок, почти соприкасающихся между собой. По их диаметру легко оценить внушительные размеры "Спарт". В метре от меня появляется молодой зелёный дракон, со стандартным инструментальным поясом, в надвинутых на глаза потрёпанных очках не самой последней модели и с компьютерным планшетом в левой лапе. Он появляется в сидячем положении, хвост аккуратно обёрнут вокруг задних лап. Дракон внимательно разглядывает пустой участок космодрома, удовлетворённо кивает и начинает набирать что-то на своём планшете, не обращая на нас ни малейшего внимания. Я тоже сажусь на хвост. Такие фокусы применяются редко, но иногда бывают незаменимы. По периметру взлётного поля на равном расстоянии установлены полюса больших грузовых нуль-кабин со всей необходимой аппаратурой. Соединяющие их прямые образуют густую сеть, и работники космодрома могут мгновенно появится почти в любой точке поля.
   Дракон поднимает голову вверх. Я смотрю в том же направлении. На дисплее очков вспыхивают маркеры идущих на снижение "Спарт". Рядом с каждым маркером -- компактная колонка данных. Врубаю увеличение. Синее небо летит навстречу. В точках, отмеченных маркерами, вижу летящие катера. При таком увеличении они похожи на круглые серебряные монетки, ярко сверкающие на солнце. Летят не слишком быстро, снижаясь по пологой глиссаде, идеальным клиновидным строем. Среди драконов много великолепных пилотов, но сейчас работает автоматика. Плавно уменьшаю увеличение по мере снижения катеров, потом выключаю совсем. В нём уже нет необходимости. Клиновидный строй плавно разворачивается в линию в ярком полуденном небе, катера зависают неподвижно, вертикально идут на снижение. Наблюдая их плавную посадку, мне трудно поверить в их огромную массу. Двигатели отключены, катера бесшумно садятся на антигравах. Нас обдаёт воздушной волной.
   Серебристые двояковыпуклые диски "Спарт" с толстым закруглённым ребром действительно напоминают огромные круглые щиты - гордость отважных спартанцев. "Со щитом или на щите", всплывает в памяти фраза из школьного курса истории. На сверкающей серебристой броне стоящего перед нами катера белеет огромная надпись "Спарта-023". По периметру корпус катера поддерживают суставчатые ноги. Сейчас они почти полностью сложены, суставы спрятаны в квадратные кожухи фиксаторов, корпус катера лежит на земле но, при необходимости, он может высоко подняться над грунтом. "Спарта" способна бежать с огромной скоростью, без разворота меняя направление. Манипуляторы оснащены плазменными резаками и хитроумной системой захватов. Они могут мгновенно вцепиться в крутой горный склон и удержать катер от падения, погасив огромное ускорение, могут поднимать грузы или ловко вязать макраме из стальных прутьев и балок, могут поднять котёнка, не причинив вреда.
   Точно под надписью "Спарта-023" плавно откидывается массивна аппарель, скользят в стороны створки шлюза. Из катера на задних лапах выходит мускулистый дракон с ярко-голубой чешуёй. Очки сдвинуты на глаза, пояс выглядит очень громоздким, инструментов заметно больше, чем в стандартном комплекте. Он спускается до середины аппарели, лихо вскидывает лапу к виску. Зелёный дракон отвечает ему кивком. Не вставая на четыре лапы, пилот расправляет крылья и взлетает на биогравах. Поднявшись чуть выше катера, ловко ложится на воздух и, мерно работая крыльями, начинает набирать высоту. Весьма впечатляюще. Набрав приличную высоту, синий дракон медленно кружит в небе. Из остальных катеров тоже выходят пилоты, отдают честь зелёному дракону с планшетом, и красиво взлетают в небо. Трюк синего повторяет только один. Второй прыгает вперёд, в падении расправляет крылья и плавно взлетает на биогравах, не коснувшись передними лапами металла аппарели. В небе образуется строй. Драконы не спеша летят к морю. Дракон с планшетом удовлетворённо кивает, и, не вставая оборачивается к нам.
  -- Вихрь и Изумруд?
   Молча киваю в ответ.
  -- Ходовые испытания окончены. Катер полностью проверен. Сейчас начнётся погрузка, полный стандартный комплект материалов, запчастей и оборудования. Всё необходимое будет перебрасываться по нуль-т прямо к аппарели. Погрузкой займутся киберы катера. Ими будет командовать бортовой компьютер, им, в свою очередь, один из серверов космодрома. Вмешиваться не рекомендую, но с этого момента за катер отвечаете вы, так что по окончании погрузки вам лучше полностью проверить комплектацию. Космос шутить не любит. Если планируете грузить что-то своё, сначала разберитесь со стандартным комплектом.
   Молча отдаю честь. Дракон так же молча кивает, поднимается на задние лапы и уходит к соседнему катеру. Весело подмигиваю Изумруд, вместе тихо смеёмся. Не спеша идём к аппарели, входим в просторный шлюз, выходим в широкий коридор. Нам предстоит летать на этом катере только полгода, но меня охватывает гордость и острое ощущение домашнего уюта, какого я ещё не испытывал в жизни. Великолепный новенький катер кажется надёжным и родным. Краем глаза гляжу на Изумруд. Готов спорить на хвост и лапы, что она испытывает то же самое. Не сговариваясь, идём в рубку. Катер просто великолепен. С нас двоих смело можно писать картину "Пара очень довольных драконов". В торжественном молчании подходим ко входу в рубку. Широкие бронированные ворота плавно уходят в стороны.
   Просторный круглый зал. На полу белое синтетическое покрытие, нечто среднее между резиной и пластиком, в меру шершавое, тёплое и очень приятное на ощупь. Материал имеет очень сложный состав и структуру, этим химическим чудом выложен пол в большинстве отсеков катера. Вогнутые стены рубки покрывает один огромный голоэкран. Ещё один занимает потолок. Оба экрана выключены. Рубка абсолютно пуста.
  -- Активировать пульт и кресло первого пилота.
   Недалеко от центра рубки из пола выдвигается внушительный полукруглый пульт. Он намного сложнее пульта любого другого прыжкового десантного катера. Вместе с пультом выдвигается противоперегрузочное кресло, рассчитанное на дракона. Сразу бросается в глаза непривычное обилие аппаратуры, смонтированной на кресле. Кресло и пульт смонтированы на общей поворотной платформе, к тому же могут вращаться и сами по себе.
  -- Активировать пульт и кресло второго пилота, -- с улыбкой командует Изумруд.
   Справа, на таком же расстоянии от центра рубки, на одной лини с первым из пола выдвигается второй - идентичный -- комплект. Мы чуть ли не вприпрыжку бежим к креслам.
   Забираюсь в глубокое кресло, кладу лапы на подлокотники, жадно осматриваю пульт. Пасть раскрывается в довольной улыбке. Я чувствую себя ребёнком, получившим лучшую в мире игрушку, и совершенно не стыжусь этого. Краем глаза гляжу на Изумруд, на её милой зелёной мордочке точно такое же выражение. Рассматриваю два блока перенастройки прыжковых систем. Темпоральное перемещение и смещение по континуумам. Первое опасно и создаёт уйму сложностей, при втором легко заблудиться, то и другое запрещено делать без тщательной подготовки, но драконы доверяют драконам. Мне достаточно протянуть лапу, откинуть прозрачную квадратную крышечку и нажать круглую красную кнопку в верхнем левом углу любого из блоков, чтобы включить его. Я не собираюсь этого делать, но чувство полной свободы, какую только может дать современная наука, доставляет огромное удовольствие. До начала строительства "Спарт" такие системы устанавливали только на исследовательских кораблях, построенных специально для их испытания.
   Вывожу на участок главного голоэкрана, расположенный прямо передо мной, изображения с камер наблюдения во всех отсеках и коридорах катера. Почти все бортовые киберы (а на "Спарте" их целая армия) увлечённо таскают бесчисленные упаковки и контейнеры, в погрузке не участвуют только узкоспециализированные и сверхмалые киберы (которых тоже немало). Вывожу на соседний сегмент экрана изображение с внешних камер, расположенных над воротами шлюза. Киберы быстро снуют по аппарели двумя параллельными потоками. У самой аппарели появляется новый штабель контейнеров, и тут же начинает уменьшаться. Киберы работают быстро и слаженно. Вывожу на экран данные информационного обмена между сервером космопорта, бортовым компьютером и киберами катера. Благодаря ускоренной реакции и повышенной скорости мышления постепенно приспосабливаюсь к бешеной скорости мелькания инструкций. Чтобы оценить свои возможности, некоторое время слежу за погрузкой таким способом. Потом вызываю на свободный сегмент экрана полный список того, что должны погрузить киберы. Начинаю изучать его, оценивая общую картину. Изумруд, мельком взглянув на список, включает один из голоэкранов своего пульта и начинает что-то изучать, иногда удовлетворённо кивая. Чтобы не отвлекать её, включаю экран на своём пульте и смотрю, чем она занимается. Доступ для наблюдения открыт. Изумруд тщательно инспектирует информационные базы бортового компьютера. Перечень заложенной информации впечатляет не меньше, чем список оборудования и материалов которые грузят киберы: полный универсальный комплект знаний современной науки трёх миров, уйма справочной информации на все случаи жизни, впечатляющие базы данных по всем видам искусства. Полный комплект необходимой информации по стандартам дальнего космоса. Объём свободной памяти тоже внушает уважение. Начинаю изучать устройство и возможности катера, мощные волны удовольствия пополам со щенячьим восторгом накатывают одна за другой. Этот катер -- мечта пилота, исследователя и космодесантника в одном великолепном комплекте. Несмотря на стандартные для среднего десантного катера размеры, по пилотажным характеристикам "Спарта" превосходит даже "Гермес". Особенно в плотной атмосфере. Весь фюзеляж катера спроектирован как гигантское крыло, сложная система рулевых плоскостей с немыслимо мощными приводами позволяет выполнять сложнейшие манёвры на огромных скоростях, даже не меняя ориентацию двигателей и не пользуясь антигравами. Над населёнными районами такого лучше не делать, но в принципе это возможно. Весь катер можно использовать как огромный дополнительный гироскоп, причём результат заметно лучше, чем при других формах корпуса. Скоростные характеристики катера -- что в атмосфере, что в космосе -- ограничиваются выносливостью экипажа. Его движки могут выдать такое, что даже мне придётся несладко. Максимальная дальность прыжка превосходит допустимую ранее. Количество и возможности сенсорных систем впечатляют не меньше. Возможности бортового компьютера, впечатлили даже меня, привыкшего работать с самыми мощными стационарными серверами исследовательских институтов. Ресурсы катера, при полной стандартной загрузке, позволяют спокойно развернуть полноценную базу космодесантников, если в округе есть исходные материалы. Но больше всего впечатляет живучесть и защищенность "Спарты". Я не могу представить условий, в которых катер не сможет спасти экипаж, или будет повреждён настолько, что не сможет восстановиться.
   Погрузка окончена. Запускаю полное предстартовое тестирование систем, наглухо задраиваю шлюз, поднимаю аппарель и с сожалением выбираюсь из кресла. Изумруд присоединяется ко мне. На задних лапах идём к выходу из рубки. Выходим в коридор. На перекрёстке улыбаемся друг другу и расходимся в разные стороны. Киберы действуют чётко, но всё нужно проверить самим: космос шутить не любит. Перехожу из отсека в отсек, проверяю результаты погрузки, сверяясь со списком на дисплее очков, заодно наслаждаюсь продуманной рациональностью и удобством внутренней планировки "Спарты". Это не крохотный "Гермес", можно двигаться с полным комфортом. Всё дышит предельной новизной, этот корабль ещё не видел странствий. В старых и потрёпанных катерах тоже есть своё очарование. Часто кажется, что повидавшая многое машина с улыбкой наблюдает за тобой, готовясь незаметно исправить ошибки новичка, выручив в трудную минуту. Но предельная новизна сейчас мне всё же приятнее. Она глубоко гармонирует с настроением и ощущением мира. Мне очень приятно сознавать, что я первым поведу этот катер в настоящий дальний прыжок, туда, где не был ещё никто. Двигаясь из отсека в отсек, размеренно диктую описание своих действий, почти не задумываясь об этом. Я пробыл в космосе всего ничего, но Теренс -- хороший инструктор. Привычка впиталась прочно. Изумруд делает то же самое. В правом верхнем углу монитора моих очков небольшое квадратное окно с картинкой с очков Изумруд, у неё картинка с моих. Изображение и звук записываются. Мы на освоенной планете, проводим рутинную проверку, но подготовка диктует своё: если делать иначе, появляется чувство тревоги и неправильности происходящего.
   Открываю шкаф со скафандром, осматриваю, проверяю исправность. Скафандр новенький, ни разу не одетый, все системы в полном порядке. Цепляю его на место. Достаю из креплений монтажный экзоскелет, вытаскиваю из контрольного блока смотанный на пружинную катушку фидер, подключаю к порту очков, тщательно прогоняю тестирование. Всё в полном порядке. Выдёргиваю штекер, фидер втягивается в контрольный блок. Закрепляю екзоскелет в защёлках. Смотрю на список грузов и схему проверки комплектации. Вроде всё. Слышу реплику Изумруд. Проверка окончена, можно возвращаться в рубку. Разворачиваюсь, выхожу в коридор, падаю на четыре лапы и с места беру галопом. Проверяя комплектность груза, я облазил почти весь катер. Оптимизированная память вовремя предупреждает о поворотах, ускоренная реакция помогает избегать столкновений. Влетаю в рубку, привычно торможу крыльями, встаю на дыбы. Полезный эксперимент. В случае чего смогу добраться в любой отсек катера за рекордно короткое время. Складываю крылья, окончательно встаю вертикально, усаживаюсь в кресло пилота. Предстартовая проверка окончена, все системы в норме. Тщательно застёгиваю ремни, включаю полный обзор. Рубка почти исчезает. Вокруг меня залитый вечерним солнцем космодром. Над самым полом рубки из стен выдвинулись дополнительные голоэкраны и демонстрируют слегка запылённый бетон под бронированным брюхом катера. Поразмыслив, вытаскиваю из пульта фидер, подключаю к порту очков. С такой панорамой никакой сенсоконтроль не нужен, но так намного привычнее. Проверяю крепление очков. Включаю экраны пульта: связь, состояние систем, навигация... Место есть для всего. Главный экран можно использовать только для обзора. Откидываюсь в кресле, жду Изумруд, любуюсь панорамой космодрома, привычно положив лапы на пульт.
   Изумруд, не спеша, заходит в рубку на задних лапах, явно счастливая и довольная жизнью, смотрит на великолепную панораму, прекрасные голубые глаза вспыхивают радостным восхищением. Изумруд садится в своё кресло, застёгивает ремни, привычным движением вытаскивает из пульта фидер и подключает к очкам, проверяет ремешок под нижней челюстью, лапы ложатся на пульт. Она невыразимо прекрасна, воплощение совершенства. Я ничего не знаю о десантном прошлом Изумруд, она не рассказывала об этом, но сейчас я готов спорить на собственный хвост, что она провела в пилотском кресле не одни сутки, причём не в самой спокойной обстановке.
   Изумруд однозначно заявила, что командир экипажа я, значит первая реплика за мной.
  -- Предстартовая проверка завершена, все узлы и системы в норме. Командир экипажа к старту готов.
  -- Второй пилот к старту готов.
   Подключаюсь к каналу диспетчерской службы снабжения космодрома.
  -- Грузовой контроль, грузовой контроль, я Спарта-023. Проверка погрузки окончена, комплектность погрузки подтверждаю.
  -- Спарта-023, я грузовой контроль, вас понял, комплектность погрузки подтверждена, удачного полёта. Конец связи.
   Переключаюсь на канал аэрокосмической диспетчерской службы Смальтуса.
  -- Смальтус контроль, Смальтус контроль, я Спарта-023, прошу коридор для выхода на орбиту.
  -- Спарта-023, я Смальтус контроль, прошу Ваши координаты.
   Привычно набираю последовательность команд. На экране с данными системы связи вспыхивает и гаснет индикатор передачи.
  -- Спарта-023. я Смальтус контроль, данные получены, ждите расчет траектории.
   Спокойно жду. Пилотские кресла на "Спарте" просто великолепные, впрочем, как и всё остальное. Ожидание может быть приятным, я достиг всего, к чему стремился, следующие полгода можно вообще никуда не спешить.
  -- Спарта-023, я Смальтус контроль, расчет завершён, подтвердите получение данных.
   Бросаю взгляд на навигационный экран, данные действительно получены, набираю команду и решётчатый рукав коридора вспыхивает на главном экране, поверх панорамы вечернего неба.
  -- Смальтус контроль, я Спарта-023, данные получены, разрешите взлёт.
  -- Спарта-023, я Смальтус контроль, взлёт по готовности. Конец связи.
   Оставляю канал открытым. Сдвигаю сектора антигравов. Катер плавно отрывается от земли. Слежу за инженерным экраном. Когда нагрузка на посадочные опоры падает до нуля, убираю их в брюхо катера, увеличиваю мощность антигравов. Катер стремительно взлетает вверх. На всю внешнюю панораму накладываются крупные ячейки условной сетки воздушного коридора. У изгиба виртуального рукава резко прекращаю подъём, включаю маневровые, и на средней тяге иду по плавной глиссаде вдоль коридора. Лёгкая перегрузка приятно вжимает в кресло. Пробиваем слой облаков. Небо очень быстро темнеет, превращается в чёрный бархат, впереди загораются звёзды. Вывожу катер на орбиту, обозначенную верхней точкой коридора. Виртуальный шланг быстро исчезает за кормой. Гашу наложение данных. Вызываю на навигационный экран расположение больших нуль-транспортных станций в системе Смальтуса и их рабочие вектора. Одна из сверхбольших транспортных станций класса "супер", способных перебросить тяжёлый грузовоз или рейдер, имеет вектор, уходящий в строну нынешней границы. Гашу остальные вектора и резко меняю масштаб. Именно то, что нужно. Вектор проходит по касательной у самой границы. Координаты касания вполне вписываются в оговоренный сектор поиска. Перебрасываю данные на пульт Изумруд. Она отвечает весёлой улыбкой. Вызываю дежурного 71-й супер. Интересуюсь, может ли он перебросить в нужную точку средний десантный катер класса "Спарта". Дежурный сбрасывает мне график загрузки станции. Придётся опять спешить, ближайшее окно появится совсем скоро, а со следующим вообще неясно. Весело гляжу на Изумруд: в её взгляде тоже веселье. Она любит скорость не меньше меня. Запрашиваю скоростной коридор до 71-й супер. На этот раз расчет получаем быстро. Снова смотрю на Изумруд. В её глазах весёлый упрёк. Решительно врубаю маневровые. Перегрузка вдавливает в кресло. Ускорение зубодробительное для большинства драконов, зато лететь совсем недолго, в ванны ложиться некогда. Я наслаждаюсь жизнью. Изумруд тоже явно довольна, хотя ей и очень тяжело. Для дракона, конечно, не смертельно, но чтобы радостно улыбаться во всю пасть при такой перегрузке, нужно иметь особый характер, или такое тело, как у меня. Массаракш! Тридцать три раза массаракш. Почему я не предложил Изумруд полную регенеративную модификацию по моей модели. Хотя нет, я как-то предлагал. Она тогда улыбнулась и сказала, что это пока подождёт. Может после этой гонки сумею её уболтать? Почему я уверен, что нет?
   Отключаю маневровые. Запускаю ядерные двигатели. Ещё пятнадцать минут разгон, потом начинаем торможение, сначала ядерными, возле станции опять маневровыми.
   Всё, серьёзные перегрузки окончены. Громада 71-й супер заслоняет весь передний обзор. Осторожно действуя маневровыми веду катер к гигантским воротам. Так доверять друг другу могут только драконы. Будь дежурным на станции человек, он давно включил бы дистанционный контроль, и я бы сидел без дела. Ворота транспортной станции приоткрыты самую малость, как раз для нашего катера.
   Невероятно огромное, даже по драконьим меркам, внутреннее пространство 71-й супер погружено в почти абсолютный мрак. Снаружи корпус транспортной станции сияет множеством огней, но почти все внутренние прожектора выключены. Осторожно веду катер точно по продольной оси станции, ориентируясь по данным радаров и гравилокаторов, наложенным на главном экране на спокойную бархатную черноту, передаваемую наружными телекамерами. Только очень далеко впереди у правого борта станции горят две яркие белые звёздочки - два мощных прожектора на герметической кабине управления станцией. На картинке гравилокатора кабина управления кажется маленькой кубической коробочкой на вогнутом борту станции, хотя цифры показывают, что там могут с комфортом разместиться пять или шесть драконов. Разворачиваю маневровые и медленно гашу скорость. "Спарта" послушно замирает точно по центру станции.
  -- Дежурный 71-й, дежурный 71-й, я Спарта-023, к транспортировке готов, передаю координаты сброса.
   Набираю команду и давлю "Ввод".
  -- Спарта-023, я дежурный 71-й, приём координат подтверждаю. Успели-таки, -- в голосе дракона неподдельное восхищение. Можно узнать состав экипажа?
  -- Вихрь и Изумруд.
  -- Массаракш! Я мог бы сам догадаться. Готовность к сбросу десять секунд. Удачного вам полёта.
   Нуль-переход.
   Вокруг катера только звёзды. Комп недовольно пищит и тут же умолкает. Бросаю взгляд на навигационный экран. Запущена автоматическая процедура астрономического ориентирования. Комп работает очень быстро. Рядом с серебряными точками звёзд на главном экране один за другим появляются маркеры идентификации и компактные колонки данных. Удивлённо смотрю на Изумруд.
  -- Меня что, знает каждый дракон во всём обитаемом космосе?
  -- На границе, пожалуй, каждый, и примерно половина людей.
  -- Понятно. Судя по реакции дежурного, ты славишься лихим пилотажем.
   Изумруд смущённо улыбается.
  -- Пока ты не начал летать, меня никто обогнать не мог. Есть много хороших пилотов, которые обставят меня в манёврах, но если надо выдержать перегрузку, тут мне не было равных. Разве что Великий Дракон, да теперь ещё ты, Ветерок.
  -- Не зачисляй меня в победители. Мой организм защищён гораздо лучше, а ты держишься на одном упрямстве.
  -- Неправда, мне это просто нравится.
  -- Тогда ты, пожалуй, мазохист.
  -- Может быть, но, по-моему, это неплохо.
  -- Ты лучше всех, Изумруд. Тебе обязательно нужно пройти полную регенеративную модификацию по моей модели.
   Изумруд игриво рычит на меня.
  -- Только не сейчас, Ветерок. На несколько лет залечь в контрольную установку и оставить тебя одного, когда у тебя на лапе семь браслетов и никакого десантного опыта. Я тебе хвост откушу.
   Изображаю страх и раскаяние. Мне обидно и очень грустно. Массаракш! Я просто не подумал об этом. Регенеративная модификация идёт со скоростью обычной регенерации. Сколько займёт полная регенерация организма дракона до самой последней клетки? Такого никогда ещё не было, но исходные данные известны. Быстро прикидываю в уме. Цифры мне очень не нравятся. Мне впервые хочется зарычать от злости. Нужно что-то придумать. Скорость регенерации увеличить чрезвычайно сложно, процесс теряет стабильность. Я долго возился с этой проблемой, ведь соблазн чрезвычайно велик, но это примерно то же самое, что пытаться сконструировать антигравы по технологиям бронзового века. Этот путь пока недоступен. Можно разработать новый процесс, например, использовать молекулярную сборку, настроить биоустановку, собрать новое тело без головы, с поддержанием жизни справится спинной мозг, подавить регенерацию и погрузить тело в глубокий анабиоз. Потом провести регенеративную модификацию головы, для надёжности отдельно от тела, и прицепить её к новому телу. Быстро прикидываю сроки, получается намного быстрее, но всё равно достаточно долго. Молекулярная сборка такой сложности длится довольно долго, но главная проблема - мозг. Полная регенеративная модификация мозга при таком возрастании сложности структуры, затянется очень надолго, и тут ничего не поделаешь. Я не хочу столько ждать. Нужно искать что-то новое, сумасшедшее и неожиданное, как манёвр на предельном ускорении, но надёжное, как хороший лом, ведь объектом будет Изумруд. Мысли движутся всё быстрее. По уже укоренившейся привычке я мысленно сдвигаю воображаемый сектор управления. Решения пока нет. Начинаю обдумывать перестройку структуры мозга.
   Изумруд снова рычит на меня, ласково, но решительно. Мгновенно выхожу из задумчивости, чуть обиженно смотрю на неё.
  -- Изумрик, нужно что-то придумать, я перестрою мозг, сформулирую пару идей, поставлю компу задачу. Если хорошенько возьмусь, наверно удастся сократить срок полной модификации до недели или нескольких дней. Я и раньше делал такое, что другие считали невозможным. Теперь мне будет намного легче. Я специально проектировал свой мозг как раз для невозможных задач.
   Изумруд сверкает глазами.
  -- Сейчас же забудь об этом. Я вообще ещё не решила, хочу ли я новое тело. Твою алмазную перепонку я себе уже вырастила, великолепная вещь, особенно для занятий любовью, в остальном меня вполне устраивает моё тело. Ты самец, вот и будь мудрым, могучим и неуязвимым, а я хочу остаться хрупкой и нежной, чтобы ты защищал меня, лелеял и носил на руках. Если все перегрузки мне будут нипочём, летать станет совсем скучно, а ты хочешь испортить мне весь медовый месяц, переделать меня до последней клетки только потому, что тебе хочется летать с предельно возможным ускорением.
   Изумруд говорит решительно и жёстко, я уже знаю, что в таком состоянии её невозможно убедить. Поспешно вскидываю передние лапы кверху и покорно опускаю голову. Изумруд победно улыбается и ласково, игриво рычит, намекая, что она сумеет меня утешить, нужно только перебраться в каюту. Потом вдруг становится серьёзной и даже явно встревоженной.
  -- Прежде чем разрабатывать ускоренный процесс модификации, посоветуйся с Великим Драконом. Мне кажется, он будет против.
  -- Почему?
  -- Регенеративная модификация для драконов играет ту же роль, что Ритуал для людей. Чем серьёзнее изменения, тем больше они требуют времени, и тем дольше дракон будет думать, прежде чем решится на них. Он тщательно изучит модификацию, смоделирует её использование, и скорее всего откажется от неё. Если всё будет легко и быстро, молодые драконы будут хвататься за все новинки, особо не разбираясь в них, а потом им придётся жить с ними - удобные они или нет.
  -- Можно разработать процесс аннуляции.
  -- Тогда вообще воцарится хаос. Вид потеряет стабильность. Тебе первому это не понравится.
   Мне становиться очень стыдно. Гордыня коварный порок. Почему я решил, что я умнее Великого Дракона. Если бы было нужно, он бы давно разработал сверхскоростную соматическую модификацию, и процесс её аннуляции. Массаракш!
  -- Ты права, Изумрик. Прости меня, дурака.
   Грустно смотрю на главный экран. Процесс ориентирования давно завершён, за спором я пропустил звуковой сигнал. На навигационном экране крупномасштабная карта окрестностей. Тоненький усик выноски указывает положение катера. На выноске столбец координат и прочие навигационные данные. Катер точно в заданной точке, погрешность сброса равна нулю. Гравитационных полей нет. Мы глубоко в межзвёздной пустоте на границе освоенного космоса. Можно уйти в прыжок, но нужно для начала выбрать цель. Я явно не в том настроении. Мне вообще не хочется никуда лететь. В рубке хорошо и уютно. Полная пустота на пару парсеков вокруг, даёт ощущение свободы, Изумруд рядом со мной, больше мне ничего не надо.
   Расслабленно сижу в кресле, наслаждаясь картиной звёзд, изредка читаю данные возле маркеров. Мысли текут свободно. Я полон энергии и сил, но сейчас я просто не знаю, что можно сделать, чтобы жизнь стала ещё лучше. Начинаю искать ответ. Тут же вспоминаю об эротической сенсорной системе, которую придумал, когда мы с Изумруд первый раз занялись любовью. Именно то, что нужно, рассказываю о ней Изумруд. Она почти подпрыгивает в кресле. Такой реакции я не ожидал.
  -- Вихрь, ты точно гений, и не вздумай этого отрицать. Это же мечта любой драконы во всём обитаемом космосе. Если твоя система будет работать правильно, ты не отвертишься от огромного памятника.
  -- В виде эротической скульптурной группы (в твоей компании), демонстрирующей систему в действии.
   Изумруд молниеносно расстёгивает ремни, одним прыжком оказывается рядом и нежно обнимает меня, игриво кусает за ухо.
  -- А почему бы и нет.
   Быстро отпускает меня. Нажимаю кнопку на подлокотнике, разворачиваю платформу с пультом и креслом. Изумруд на задних лапах не спеша идёт к выходу из рубки красивой танцующей походкой, слегка приподняв хвост, и соблазнительно покачивая бёдрами.
  -- Ты куда, Изумрик?
  -- Работай, и не вздумай спешить. Нам многое нужно отпраздновать.
  -- А мы не погрузили шампанское.
  -- Пока работает нуль-т, у нас есть всё, что угодно.
   Снова разворачиваю кресло, запускаю автоматическое отслеживание внешней обстановки и полный мониторинг систем, теперь на вахте бортовой компьютер.
   Сбрасываю результаты проектирования, полученные компом очков в бортовой компьютер катера. Внимательно просматриваю каждый файл, включая промежуточные результаты. Чувство ответственности велико как никогда. Всё должно получиться с первого раза. Я не имею права на ошибку.
   Выбираю надёжный вариант, дающий самые широкие возможности. Тщательно дорабатываю вручную, забыв обо всём на свете. Вдруг ощущаю прикосновение манипулятора. Раздражённо смотрю на него, потом на медицинский экран на пульте. Программа медицинского мониторинга почуяла, что я голоден и хочу пить, и взялась за решение проблемы. Великолепно. Эти кресла просто мечта. Это тебе не "Гермес". Благодарно кивнув медицинскому монитору, опять ухожу в работу.
   Отладка программ маршрутизатора завершена. Я вложил в них всё, что смог придумать. Запускаю тестовое моделирование, подключаю эвристический алгоритм, задающий самые немыслимые условия испытаний, устанавливаю максимальную скорость, с наслаждением выжимая из мощнейшего компа "Спарты" все его немалые возможности. Начинаю доработку софта для очков. Это гораздо легче, особенности программ маршрутизатора направляют мою работу. Отладка, снова тестирование. Комп начинает просить пощады. Ничего, дружок, потерпи, такой выносливой железяки ещё не видали звёзды. Не справиться с задачей ты можешь, но при этом останешься цел. Теперь настройки системы связи. Я планировал использовать нуль-связь, но мы ведь будем слышать её. Не пойдёт. Значит, радио малой мощности. Благо помех в каюте почти нет. Ширина полосы не имеет значения, главное -- скорость передачи и полное отсутствие ошибок, значит, сверхсложное канальное кодирование, это можно устроить, причём довольно легко и быстро. Правда, придётся подождать, пока комп закончит моделирование, его возможности всё же не безграничны. Разрабатываю общий принцип, подбираю параметры кодирования, прикидываю дополнительные варианты. Кодирование источника с уменьшением избыточности не подходит, слишком велик риск потери информации.
   Моделирование окончено. Запускаю генерацию кода и расчет алгоритмов кодирования и декодирования, просматриваю результаты тестового моделирования. Отлично, программы маршрутизатора выдержали даже самые немыслимые тесты. Я не ожидал настолько полной надёжности. С очками та же картина. Программа требует уйму ресурсов, зато в отключённом состоянии занимает очень мало места. У нас с Изумруд очки последней модели. Они легко справятся с задачей, если выключить всё остальное. Устанавливаю терминальную программу на свои очки, включаю. Она деликатно рекомендует временно подавить всё остальное для освобождения ресурсов, выбираю автоматический режим подавления, система сохраняет стабильность. Запускаю локальные тесты, всё в порядке.
   Комп издаёт мелодичную трель. Сдвигаю очки на лоб, смотрю на главный экран. Проектирование системы кодирования завершено. Смотрю на итоговые параметры. Более чем достаточно. Подключаю эвристический алгоритм и запускаю тестовое моделирование по той же сверхжёсткой схеме. Возможно, это уже перебор, но я слишком боюсь неполадок.
   Система связи готова. Надёжность великолепная. Настраиваю виртуальный сервер, использующий почти все свободные ресурсы бортового компьютера, устанавливаю программы маршрутизации. Запускаю локальное тестирование, вызываю через очки Изумруд. Ответа нет, зато есть полный доступ к операционной системе. Вывожу на главный экран изображение с камеры наблюдения в нашей каюте. Изумруд сладко спит, уютно свернувшись калачиком на гидроматрасе. Нежность мгновенно переполняет меня. Она ждёт моего подарка. Она доверяет мне во всём. Устанавливаю терминальную программу в очки Изумруд, запускаю локальное тестирование, отключив все сигналы и сообщения на интерфейсы очков. Потом запускаю полное тестирование всей системы, слежу за процессом на главном экране в терминальном окне маршрутизатора. Порядок, ни единой ошибки. Отключаю программы в очках, перевожу маршрутизатор в режим ожидания, смотрю на часы на дисплее очков. Массаракш! Я провозился полных трое суток. Впрочем, результат того стоит. Ну и системы на "Спарте". Я не вылезал из пилотского кресла, почти не двигался, но не чувствую ни дискомфорта, ни голода, ни усталости. Мой организм может многое, но дело не только в этом. Чем же занималась Изумруд? запрашиваю записи систем наблюдения. Выскакивает симпатичная зелёная табличка, обрамлённая красивой виньеткой. На ней золотистыми буквами сообщается, что Изумруд не было скучно, а остальное меня не касается. С улыбкой отменяю запрос. Тщательно архивирую итоговые версии программ, сбрасываю в сверхмалый портативный блок памяти высшего уровня защиты, в каких обычно хранят резервные отчёты научных экспедиций (защищён от всего подряд кроме, разве что, ядерного взрыва). Кладу блок памяти в свободный карманчик на поясе.
   Отсоединяю фидер пульта, сдвигаю очки на лоб. Выключаю обзорные экраны, расстёгиваю ремни, выскакиваю из кресла. Пружинистым быстрым шагом иду на задних лапах к выходу из рубки, насвистывая что-то весёлое. Опускаюсь на четыре лапы, не спеша иду по коридорам. Спешка уничтожит удовольствие.
   Вхожу в каюту. Изумруд мгновенно просыпается и красиво вскидывает голову. На губах озорная улыбка, в глазах предвкушение счастья.
  -- Демонстрируй разработку, конструктор.
   Подхожу, ложусь на матрас, обнимаю её крылом. Изумруд нежно прижимается ко мне, объясняю устройство программы. Настроек очень много, но интерфейс чрезвычайно простой, есть система автоматической настройки, которая исследует параметры пользователя, используя интерфейс сенсоконтроля, и предлагает оптимальные настройки. То же самое с тестированием, обнаружением канала связи, маршрутизатора и второго терминала (разработку поддержки нескольких терминалов для групповых эротических развлечений я решил оставить другим): программа выдаёт множество данных, имеет возможность ручной настройки, но может всё сделать сама. В максимально простом режиме интерфейс рассчитан на ребёнка.
   Мы с Изумруд далеко не дети, я инженер и биолог, она медик широкого профиля с богатым десантным опытом. Начинаем ручную настройку, весело спорим, обсуждаем варианты. Постепенно начинаем ласкать друг друга, копаясь в настройках программы. Наконец, запускаем систему, и неподвижно замираем на мгновение. Сейчас во всём обитаемом космосе эффект под силу оценить разве что леди Коре.
   Любовь, доверие и нежность Изумруд, её страсть и горячее желание. Я знал, что мы нравимся друг другу, но сила чувств ошеломляет меня. Если партнёры нравятся друг другу, трудно придумать большее удовольствие. Наши чувства вступают в резонанс, Изумруд чувствует мой восторг, и её наслаждение возрастает, возвращаясь горячей волной. Начинаем ласкать друг друга, увереннее и нежнее, чем когда-либо. Слова и мысли просто не нужны, мы чувствуем желания друг друга. Возбуждение растёт, потом спадает. Снова поднимается мощной волной. Мы легко балансируем на тончайшей грани, не позволяя прерваться удовольствию. Но чувственное наслаждение играет лишь второстепенную роль. Эмоции значат куда больше. Радость и нежность друг друга, наслаждение физической близостью. Наши чувства одинаково сильны, в них нет ни малейшей фальши.
   Наша близость продолжалась очень долго и закончилась пылающим взрывом, мощь которого трудно представить, в тот момент, когда усталость Изумруд грозила оборвать наслаждение. Изумруд мгновенно уснула, даже не успев изменить позу. Снова обретя способность мыслить, я мгновенно отключил систему.
   Осторожно устраиваю Изумруд, страшась разбудить её, но мои опасения явно напрасны, обычно столь крепкий сон невозможен без вспомогательных средств. Удобно устраиваюсь рядом, нежно прижавшись к ней, укрываю её крылом. Изумруд улыбается во сне. Мне хорошо и немного грустно. Моя разработка может дать огромное счастье, большее, чем что либо другое, но это доступно немногим. Массаракш! Малейшее изменение эмоций, и страдание превысит наслаждение. Впрочем, я недаром трудился над сложной системой настроек, можно поставить защиту, можно даже настроить маршрутизатор на её автоматическое включение, мне легче, чем Великому Дракону. Значит, разбитых сердец, всё же не станет больше. Грусть уходит, не оставив следа, остаётся счастье, уют, удовольствие и сладкая усталость. Накрываю голову крылом и медленно опускаю веки.
   Сижу в кресле первого пилота. Изумруд по-прежнему спит. Я тоже неплохо поспал, но мой организм куда выносливее, его очень трудно измотать. Изучаю на главном экране имеющиеся данные о ближайших планетных системах в нашем секторе поиска, прикидываю будущий маршрут. Страсть к неизвестному бессовестно дрыхнет, я всё время любуюсь спящей Изумруд; если мы все полгода провисим в одной точке, обкатывая мою систему, я точно не буду возражать. В правилах свободного поиска возражений тоже никаких. Свободный значит свободный. Не знаю, что скажет Изумруд, всё же она опытный десантник.
   Наконец Изумруд просыпается. Включаю динамики в каюте.
  -- Привет, Изумрик. Я сейчас буду.
   Ремни не застёгнуты, фидер пульта к очкам не подключён. Хватаюсь передними лапами за спинку кресла, делаю сальто назад, стремительный переворот в воздухе, складываю когти в копыта. Падаю на четыре лапы, носом ко входу в рубку, делаю стремительный прыжок, створки люка уходят в сторону, стремительно мчусь по коридорам.
   Сложнее всего торможение, но у меня получилось. Уже спокойно захожу в каюту. Изумруд широко зевает. Её зубастая пасть прекрасна, как и всё остальное. Она ещё не успела проснуться.
  -- Привет, Ветерок. Ты заложил в свою систему великолепные сны.
  -- Система тут ни при чём, Изумрик.
  -- Всё равно всё просто отлично, я никогда так сладко не спала.
   Изумруд встаёт с гидроматраса, потягивается выгибая спину (чрезвычайно возбуждающее зрелище).
  -- Скорее идём в кают-компанию, пока я тебя не съела ненароком. Не думала, что дракон может быть настолько голодным.
  -- Дракон нет, а драконочка может.
   Изумруд подходит к дверям. Поднимаюсь на задние лапы, осторожно поднимаю её, и бегом несу по коридору. После десантной подготовки мне такие трюки нипочём. Изумруд весело смеётся, тут же устраивается поудобнее, обнимает передними лапами, кладёт голову мне на плечо.
   Лежим на полу в кают-компании, тесно прижавшись друг к другу. Стол опущен в нижнее положение. Я внимательно наблюдаю за универсальными ремонтными киберами, выполняющими роль официантов. С большим трудом держу пасть закрытой. Изумруд определённо не скучала. Чтоб раздобыть такой набор деликатесов, трёх суток по-моему мало, даже при наличии нуль-т. Я не знаю большей части блюд, но обоняние подсказывает, что это неописуемо вкусно. Порции рассчитаны очень точно, мы сможем попробовать всё, не будет ни много, ни мало. В центре стола огромная бутылка шампанского в серебряном ведёрке со льдом.
  -- По какому случаю шампанское?
  -- Просто для полноты картины. Хотя в принципе поводов много.
  -- Алкоголь на меня не действует.
  -- Тем безопаснее тебе пить, а вкус ты чувствовать можешь.
  -- Не слишком для научной экспедиции?
  -- На Кванторе кормят не хуже. Почётный глава всех научных институтов и экспедиций Великий Дракон. Он же - главный кулинар и гурман во всём обитаемом космосе.
   Осторожно начинаю пробовать, часто советуясь с Изумруд, что и в каком порядке. Получить настоящее удовольствие от столь замысловатого угощения, оценив его по достоинству, очень непростое искусство, а кулинария не относится к моим специальностям. Видно, снова придётся учиться, благо мозг вполне позволяет.
   Наконец разобрались с последним блюдом. Подхватываю бутылку шампанского, одним движением вырываю пробку. Отлично, пенного фонтана нет. Наливаю напиток в бокалы. Золотая жидкость искрится, словно радостный женский смех. Расширяю диапазон обоняния, оцениваю сложный букет, прихлёбываю прохладный напиток. Просто великолепно.
   Лежим, прижавшись друг к другу, я обнимаю крылом Изумруд.
  -- Слушай, давай пойдём в рубку.
  -- Кресла далеко друг от друга.
  -- Можно лечь прямо на полу.
  -- Шампанское в рубке пьют за успех экспедиции.
  -- Небольшое нарушение правил можно списать на медовый месяц. Если не добавить романтики, экспедиции вообще не будет. Мне не хочется никуда лететь.
  -- Мне тоже.
   Одним движением вскакиваю на задние лапы, подхватываю на передние Изумруд. Она подхватывает со стола бутылку, обнимает меня за шею, свободной лапой берёт бокалы. Опять несу Изумруд по коридорам, на этот раз не спеша.
   Вхожу в рубку. Пульты и пилотские кресла не очень гармонируют с настроением.
  -- Убрать пульты и кресла первого и второго пилотов.
   Платформы плавно уходят вниз, плавно смыкаются створки люков. Теперь рубка просто просторный круглый зал с приятным на ощупь белым синтетическим покрытием на полу. Большую часть пола закрывают экраны нижнего обзора, но в центре просторный белый круг.
  -- Включить полный внешний визуальный обзор с наложением данных о планетных системах идентифицированных звёзд, площадь экрана, занятая блоками данных, не более 10%.
   Стены рубки послушно исчезают, остаётся лишь белый круг, спокойно висящий среди звёзд. Рядом с серебряными искрами звёзд аккуратные блоки данных. Выхожу точно в центр рубки, опускаю Изумруд на пол, сам опускаюсь рядом. Мы вновь прижимаемся друг к другу, обнимаю Изумруд крылом. Покрытие палубы просто великолепное, никакой гидроматрас не нужен. Изумруд наполняет бокалы, ставит бутылку рядом. Беру в лапу полный бокал, и задумчиво любуюсь на звёзды. Изумруд тоже смотрит на звёзды. Мы вместе лежим среди звёзд, и всё же мы в полной безопасности. Свобода безбрежного космоса, тайны неизведанных пространств, лучший корабль из тех, которые сейчас существуют, комфорт и защита цивилизации, до которых всего один шаг, за крылом вся огромная мощь и знания трёх миров, рядом самая прекрасная драконочка из всех, кого видели звёзды, наше влечение и нежность друг к другу подобны вспышке сверхновой, мы чувствуем мысли друг друга. Мы -- двое учёных на краю неведомых просторов, и мы глубоко влюблены. В моей лапе бокал с шампанским. Мы можем отправиться в путь, но созерцание тоже прекрасно, ведь впереди у нас вечность.
   Постоянное Запоминающее Устройство
   Коэффициент Направленного Действия
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"