Аннотация: Валя постепенно сдружилась с Петром Волковым. Но вот, во время лесного похода, она внезапно повстречалась с его братом и антогонистом Иваном...
5. Запах зимнего леса
Лес, тесно обступавший тропу, стоял прямой и торжественный, в белых меховых шубах. Висела удивительная звенящая тишина, время от времени нарушаемая озорным, разбойничьим посвистыванием синиц, а также сухим шорохом опадавшего с елей снега. Тогда в неподвижном воздухе щедро рассыпались хрупкие, блистающие синим и золотым цветом снежинки. Белое солнце танцевало и кувыркалось в зените, среди пара, в море серебряного блеска снежного наста.
Валя, скрипя лыжами, двигалась по снежному насту просеки, стараясь поглядывать на необходимые приметы. Иногда тропу пересекали маленькие ямки.
"Следы белки. Или лисицы", - думала Валя.
Поначалу Валя едва передвигала ноги, но постепенно овладела искусством езды на лыжах, лихо отпихиваясь от наста, прорезая, белопенные сугробы.
Только через два часа показался деревянный дом с флюгером на башенке - особая примета.
Михалыч оказался добродушным, вежливым, хотя и не больно разговорчивым человеком.
"И как он здесь живет?" - подумывала Валя, оглядывая его большое хозяйство с птицами, хлевом, большим складом каких-то вещей.
- Петя Волков прислал, - только и сказал он. - Что-то я раньше тебя здесь не видел. Ты кто? Родственница?
- Дальняя родственница, - махнула головой Валя. - А он еще и приболел... Ему тут лекарства нужны.
- Я понял, - сказал Михалыч. - Все будет.
Он повел в дом Валю, где ее покормила такая же веселая круглолицая хозяйка.
- Я там шприцы, ампулы все аккуратно сложил. Уколы - то умеешь делать?
Валя тяжко вздохнула.
- Когда-то училась...
- Ну и прекрасно... И вот эту настоечку... пусть попринимает. Громобойная вещь, я тебе скажу! Но прочистит весь организм. И на ноги быстро поставит.
Валя кивнула и спрятала флакон во внутренний карман кожуха.
Михалыч помог довести сани, до покрытого глубоким снегом оврага.
- Дальше машина не пройдет. Ну, давай, родственница, сама...
Валя бесстрашно впряглась в тяжелую ношу и потащила ее по снегу, тяжело дыша, выдыхая арбузный запах свежего снега.
Она торопилась, волнуясь за Петра.
Лишь вечером показался бело-серый знакомый силуэт дома, окруженный величавым, в зимней красоте, садом.
***
Наверное, флакончик с неизвестным лекарством от Михалыча и впрямь оказался чудодейственным препаратом. Или быть может это обычные медицинские средства помогли. Но, к вечеру второго дня, Петр уже начал постепенно оживать. Он давал много советов по дому, и освоившаяся на кухне Валя, четко выполняла его указания.
Он начал потихоньку вставать, но еще кружилась голова, и Петр, походив по дому, ложился.
Говорил он немного. Но иногда, когда ему становилось лучше, на него нападало красноречие и словоохотливость.
Он подолгу рассказывал ей о лесе, об охоте, о повадках зверей, о красивых местах.
- Я ведь физический закончил. Как и отец. Но работал по специальности мало, больше занимался лесным хозяйством. А отец мой знаменитый физик, изобретатель Федор Волков. Может слыхала?
И Петр пронзал ее своими голубыми глазами.
Валя отвечала что-то неопределенное.
Этим вечером Валя, выполнив все указания, подошла к постели, чтобы померить температуру и сделать Петру укол.
Когда она сделала свое дело, он вдруг сказал:
- Не уходи! Сядь, посиди, мне скучно одному. Ты кто?
Валя дернула плечами. Она уже привыкла к его неожиданным и прямым вопросам.
- Человек...
И Валя слегка улыбнулась.
Но Петр смотрел на нее сурово.
- Кто по профессии, спрашиваю?
- Журналист, - ответила Валя.
- Как же ты, журналист, оказалась в нашей глуши?
- Ох, сама не знаю, - признавалась Валя. - Гуляла по лесу и заблудилась...
- Далеко же ты гуляла, - сказал Петр и, наверное, впервые за все время улыбнулся. - Ну, не волнуйся. Вот стану на ноги. Выведу из гаража старенькую "Победу" и отвезу тебя домой.
Валя кивнула, вдруг внезапно почувствовав что-то в сердце. Что-то необычное в нем.
Она встала и вдруг заметила, что Петр смотрит на нее ласковым и нежным взглядом, каким дотоле никогда не смотрел.
- Подойди ко мне. Ближе, - полушепотом велел он.
Она подошла и вдруг он попросил:
- Сними футболку.
- Зачем? - удивилась она.
- Ну, снимай тебе говорят, - сказал он громче и жестче, а потом добавил:
- Пожалуйста.
Она сделала как он попросил, оставшись в вечерней полутьме, при дрожащем свете свечи и камина лишь в лифчике.
Он махнул рукой, шепнув что-то беззвучно, как будто велев ей освободиться и от этого препятствия.
- Садись.
И она села рядом к нему на постель.
Он мягко дотронулся до ее упругих грудей, и они задрожали, встрепенулись, как две всполошенные птицы. Он легко обвел полукружия и стал дотрагиваться до светло-коричневых почек сосков, добиваясь их расцвета и весенней твердости, как будто готовности выпустить из себя листочки. И когда груди Вали встрепенулись и напряглись, он наклонил ее голову к себе и сильно поцеловал во влажные губы...
***
В сером полумраке комнаты, в нагретом густом воздухе лилейно светились тела.
В синем сумраке за окном легко укутывал дом мерцающий снег. Где-то далеко раздался трубный глас, повыл и затих, и его ноты взлетели и растворились в шорохе снега и мерном отстукивании часов.
Валя так и не смогла заснуть, чувствуя рядом теплое и гибкое тело Петра. Ей было тихо, хорошо и надежно.
Он вдруг потянулся, в его руке вспыхнул багровый огонек спички, и поднялась лепестком кверху прямая, как стрела, свеча.
Валя приподнялась и обняв его сзади за плечи, пружинистыми мячиками грудей прижалась к его тонкой, но крепкой спине.
Он обернулся. При льющемся свете свечи его мятного оттенка морские глаза смотрели на нее с любопытством.
- Тебе хорошо здесь?
- Хорошо, - просто ответила Валя, изо всех сил сдерживая свои чувства, зная, что он этого не любит.
- Ты уже больше не мечтаешь попасть домой?
Валя вздохнула.
- Знаешь, меня могут хватиться. Разыскивать. Мне надо дать о себе знать.
Петр вдруг весь как-то переменился и сказал резко:
- Помню. Все-таки удрать хочешь? А мне каково здесь?
Валя расширила глаза. Ее сердце от волнения готово было прыгнуть наружу.
- Не беспокойся, пока ты болеешь, я отсюда не уйду. Я не привыкла бросать человека в беде.
Он вздохнул. Пригладил волосы.
- Ладно. Отремонтирую машину на днях. Поедем. Завтра капканы пойдем проверим. Я уже лучше себя чувствую. А затем опять к Михалычу пойдешь. Купишь кое-что из продуктов и для машины. Я напишу...
Он лег, повернувшись к ней спиной, и немая тоска вдруг охватила Валю.
Оно легонько дотронулась до него.
- Слушай, а кто ты?
- Лесовод. Занимался некоторыми научными изысканиями. Только кому они теперь нужны, эти изыскания?
Он лег на спину и глядел на едва видимое легкое мелькание теней на потолке.
Валя помолчала.
- Слушай, я давно у тебя хотела спросить. Почему у вас с братом...
- Что?
- Ну, это, ссора произошла.
Он ответил резко:
- Тебе зачем это знать... Ну было... А вообще - нет у меня теперь брата! Он отца предал! Когда я в северных лесах был, он бросил тут старика одного помирать. А когда тот уже на последнем издыхании был - заявился, забрал ценные рукописи и продал их. Нажиться решил, сволочь... Старик проклял Ивана! Все свое имущество он завещал мне. Там есть много ценных вещей. И телескоп, и книги...А тут этот Иуда прибежал за наследством. Говорит, что, мол, в трудное положение попал. Деньги нужны позарез! Какая-то там побочная связь у него была...
Валя дотронулась до его руки:
- Слушай, а может...
Он сбросил ее руку.
- Что?
- Вам поделиться! Он брат твой, все-таки... Отдай ему половину!
- Ничего он не получит! Даже не говори!
***
Ранним утром, собравшись с силами, натянув на себя фуфайку и унты, взяв ружье, Петр собрался пойти проверить капканы. Валю он просил сопровождать его, да и она была не против, радуясь, что может выйти из поднадоевшего ей дома.
Шли на лыжах по снегу молча, хрустя в ломком воздухе. Зима шевелила снежными хвойными лапами. Дул холодный ветер, леденил руки и щеки. Снег был покрыт хрупкой коркой.
В одном из капканов нашли куницу. На веревочке привязан пучок тетеревиных перьев. Как объяснил Петр, покачиваясь на ветру они приманивают зверя, "помогают" издалека заметить кунице место установки капкана. Дальше вступает в дело приманка...
В другом нашли рыжую гостью, плутовку - лисицу.
- Здесь зимой лиса любит метить территорию, поэтому для лучшей охоты надо ставить капкан именно в этом месте, - заметил Петр.
Вообще он с большим запалом делился с Валей премудростями охоты.
- Капканы подготовить надо заранее. Обрати внимание... Они не должны иметь человеческого запаха! Для этого их нужно прочистить, как следует прокипятить и хранить в мешке. Класть в него ничего не нужно и брать следует только в специальных перчатках... Если снег глубокий, есть возможность поставить капкан под след лисицы. Чтобы это сделать, надо вынуть часть снега со следом, поставить капкан, а после положить снег со следом обратно. А вот человеческие следы нужно тщательно убирать! Лиса берет корм не сразу, сначала она его осторожно осматривает... В это время она и "хлоп" - может угодить в капкан!
При возвращении назад они устроили настоящую вихревую гонку на лыжах. Но Вале было трудно угнаться за Петром!
Они приехали в дом разгоряченные, мокрые и счастливые.
Весь этот вечер они провели у теплого, полыхающего, потрескивающего камина.
Петр стал как-то мягче и добрее. Он вдруг захотел почитать Вале любимые страницы из романов. Он читал неловко, перескакивая, заикаясь, а потом, увлекаясь, просто пересказывал книгу. Глаза его горели магнетическим огнем, и Вале было одновременно страшно и интересно!
Вдруг он делал жест, как бы приманивая ее у себе. И когда Валя подходила к его креслу, и он сильной, шершавой, но тонкой ладонью гладил ее каштановые волосы, в общем вел себя с нею, как со зверьком.
А потом, после чтения очередного отрывка, он вдруг подхватил ее на руки и опустил на пахнущую зверем шкуру и начал целовать, сильно, страстно, покрывая все тело огоньками своих горячих губ.
6. Иван Волков
Преодолевая снежные пласты, утопая в сугробных завалах, родившиеся прошлой ночью, Валя шла на лыжах к Михалычу. Теперь она шла уже привычной тропой.
Зима рассыпалась по елям во всей своей белоснежной красе. Временами Валя останавливалась, чтобы полюбоваться зимним убором, и послушать голоса зимних птиц. Когда-то она увлекалась птицами, и кое-что читала о них. Почувствовав хорошую погоду ожили снегири, грустные монотонные посвисты которых были слышны были по лесу. Только сердитое тарахтенье больших синиц, не поладивших между собой, создавали разлад всей этой картине. Стряхивая снег с веток, шмыгали юркие клесты. Темно-красный самец клест, распевающий на ели в косых лучах неяркого зимнего солнца, был необыкновенно красив. Звонкая, переливчатая, состоящая из многочисленных округлых рулад, перемежающихся сухим цоканьем, задорная и оптимистичная его песня придавала неповторимое очарование застывшему на морозе лесу.
Валя, постояла, опираясь на лыжные палки, улыбаясь. А затем зашагала дальше.
Встряхнув снежный порошок с ветки, из-за дерева вышел человек.
У Вали екнуло сердце. Перед нею с ружьем наперевес стоял Иван. Рядом с ним черным пятном на снегу виднелся пес.
Иван перегородил ей дорогу.
- Ты еще здесь? Что, братец, за харчем послал? Постой, красавица, не спеши.
Валю пронзило холодом с головы до ног!
- Здравствуйте! - пролепетала Валя. - Слушайте, дайте мне пройти... Мне очень нужно...
Вместо ответа, Иван, забросил ружье на плечо, сделал какое-то странное движение. Тут же паутинная, гибкая, тонкая лапа охватила тело Вали, больно рванула, и она, как подкошенная, упала на снег.
***
Уже полчаса Иван тянул за собой Валю на тонком ремешке. Слезы уже застывали на ее лице льдинками, но похититель был безжалостен, молчалив, ни на какие уговоры не поддавался.
И вдруг Иван остановился и застыл, как мертвый. Напротив, него стоял выбежавший из чащи волк. Мрачная острая морда с круглыми блестящими глазами наводила страх. Сильное гибкое тело было напряжено. Рычание волка передалось псу Разбою. И он приготовился к борьбе с опасным хищником.
Иван осторожно отступил назад.
- Ну, что серый гость? - громко сказал он. - На охоту вышел?
Валя, почувствовав, что ослабла веревка, вскрикнула, и побежала, погружаясь в глубокий хрустящий снег.
Волк пригнул голову, а затем кинулся за нею. Крик Ивана и рычание Разбоя слились для Вали в единую какофонию. Она на мгновение оглянулась. Желтые от ярости глаза волков и собаки, острые оскаленные, вцепившиеся в шерсть пасти - все спелось в единый комок. За спиной Вали шла борьба, грохнул выстрел, а она бежала, смахивая колючий снежный водопад с веток, падая, застревая в сугробах, пока не выбилась из сил...
Она видела посеревшее небо, с которого начал сыпаться мелкий снег. Лежала на снегу, пока не услышала скрип лыж. Кто-то поднял ее за воротник, вынув из снежной лавины. Это был Иван. Его руки были окровавлены, одежда изорвана, глаза дико вращались...
- Пойдешь со мной, - сказал он. - Надо похоронить Разбоя.
...На снегу лежали истерзанные тела и дымилась кровь.
***
Иван притащил Валю с собой в старую покосившуюся избушку, с черным задымленным потолком и темными углами. Большую часть домика занимала огромная печь. На столе была рассыпана черная картошка и темно-золотистый лук...
Валя, не сдерживаясь, рыдала. Слезы мелким янтарным горошком сыпались из глаз, но она все же обработала раны Ивана - рваные, жесткие, резкие.
Он немного успокоился, сидел с забинтованными руками в теплом коричневом свитере и черной телогрейке, прислонившись спиною к печке, и, казалось дремал, или просто мужественно переживал боль.
Валя сказала тонким голосом:
- Я прошу вас, отпустите меня. Зачем я нужна вам? Все, что нужно - для вас я сделала. Ваш брат будет искать меня.
Иван, слушавший всю эту тираду с закрытыми глазами, сказал, слегка постанывая:
- Будет. Именно это мне и нужно. Сегодня ты никуда не пойдешь...
- Почему?
- А потому, что... не дойдешь. Пути ты не знаешь. Дорогу припорошило снегом. А завтра я тебя отпущу. Более того - самолично отведу! В обмен на батино наследство!
- Да, что вы все ухватились за это наследство! - воскликнула Валя сквозь слезы. - Как можно так ненавидеть друг друга! Вы же люди, вы - братья! Как можно так много выплескивать в мир ненависти!
Иван резко подхватился, схватил Валю за шиворот и притянул к себе. Острожная Валя уже была на чеку! Она мгновенно отпрянула, вырвавшись из рук опешившего Ивана. В руке у нее блеснул серебряной рыбкой ножик.
- Не подходи! - решительно крикнула она.
Иван удивленно распахнул глаза.
- Я смотрю мой братец кое-чему научил тебя! Яблоко от яблони! Узнаю эту штуку. А ну покажь!
- Убью! - закричала не своим голосом Валя, держа перед собою ножик.
- О, это мне нравится! Ну давай, разрежь мне горло этой штукой! Ну? Что, силенок маловато! А, знаешь, что если меня убьешь, то отсюда не выйдешь. Подохнешь здесь с голоду! А ну, дай сюда нож!
Он вдруг блестяще перехватил ее руку. Рванул вбок. Валя закричала от резкой боли. Сильный удар - и она оказалась на полу, а ножик - в руках у Ивана.
Когда она открыла глаза, то увидела его стоявшего, пошатываясь, на месте с помутневшим взором. Он швырнул ножик на грубый деревянный стол, на котором была рассыпана картошка. Тяжело опустился на взвизгнувший стул, закрыл лицо руками.
Валя осторожно подошла к столу, забрала ножик и спрятала его, не спуская глаз с Ивана.
- Что-то мне плохо, круги в глазах, - прохрипел он. - Видимо я плохо кончу... Холодно. Подбрось-ка дров в печку! Поставь чайник, вон там...
Валя, все еще взвизгивая и дрожа, выполнила его приказание.
Выпив чаю из зверобоя, Иван лежал на кушетке, укрытый двумя одеялами, а Валя глядела на то, как за окном ветер порывами нес редкий снег.
Слышно было, как Иван откупорил бутылку и начал пить жадно из горлышка коричневатую жидкость...
- Вам бы спиртное сейчас не пить, - хмуро буркнула Валя.
Иван, отставил бутылку, вытер рукавом рот.
- Знаю. Жизнь так сложилась. Так хоть какое-то забытье!
Валя сказала веско:
- Сами вы так сложили вашу жизнь! Подумайте, как вы жили. Вас разъедают алчность и ненависть!
Иван откинулся назад, захохотал:
- До чего дошел! Девчонка учит меня жизни! Ха-ха-ха!
Он посмотрел на нее сурово.
- Да что ты знаешь о моей жизни! Ты, девчонка сопливая! Думаешь, я кто? Грубиян неотесанный? Лесной волк? Да я наукой занимался и был в ней не из последних! На научные симпозиумы ездил! А (он махнул рукой)! Что тебе до этого! Тебе не понять!
Он взял бутылку и вновь, захлебываясь, долго пил из нее.
- А на одном из симпозиумов я и познакомился с нею. Она была прекрасна и очень страстная в постели. У нее имя удивительное - Гизела! Она мне и сказала, что для моей научной карьеры в Германии нужны научные труды моего отца.
- И вы обокрали своего отца?
- Да он уже дышал на ладан! Ему это к чему? А я хотел жизни, понимаешь, настоящей жизни, яркой и свободной, а не прозябания в этой скучной, вечно запертой вонючей конуре!
Он помолчал и добавил тихо:
- Но все получилось по-другому!
И грохнул бутылку о стену так, что она разлетелась с тяжелым звоном.
Валя вскочила.
Иван смотрел на нее пьяными глазами.
- Что испугалась? Пойди ко мне!
Валя на всякий случай отошла в сторону.
Он встал, сделал шаг, взмахнул забинтованными руками и вновь тяжело опустился на постель.