Аннотация: Финалист Рваной грелки, осень 2011г. После чего был существенно переделан, с учетом критики толковых, в отличие от автора, прозаиков. Второе место на конкурсе журнала "Лексикон"
- Ох, девочки, что-то томит меня сегодня. Может, в город прогуляемся?
- Да ты что, Варька, удумала? Видано ли дело?
- А разве нельзя рекой дотудова доплыть и выйти на берег вечерком? Погоды вон какие теплые, одежа, чай, быстро обсохнет. Так уж я, девоньки, хочу на праздник посмотреть. Князь женится, так теперь трое суток в городе веселье.
- Ну и зачем тебе людские гулянья? Мы вечерком вон на островок выберемся, потанцуем в лунном свете, песни попоем. Ты с нами и о прошлу ночь не ходила, так неуж и сегодня пропустишь?
- Нет уж, девоньки, вы как хотите, а я поплыву. Никогда я в городе не была. Разок лишь приблизилась, да выйти не посмела. А сегодня народу много. Затеряюсь в толпе, поброжу. А то ведь так и век мой пролетит у этого омута, никакой радости. Вон деревенские лишь и приходят на берег, чтобы поорать обидное. Это ж надо, слово какое удумали: кикиморами кличут. Может, в другом месте иначе? Поплыли, а? Ну коли не хотите, так я одна.
Варька нырнула в омут, переплыла его и, выбравшись на солнечный берег, сбросила одежду. Уселась на траву под деревом и стала рассматривать ткань. Убедившись, что платье в порядке, отложила его в сторону и начала пальцами перебирать-расчесывать свои длинные, почти до колен, волосы. Потом заплела их в тугую косу. Подружки Варварины посидели немного, пошептались, похихикали, да и уплыли к мельнице, на колесе кататься.
Лишь завечерело, Варвара облачилась в платье. Из ямки под большим замшелым валуном вынула она крепкие лапоточки. Обувка была оставлена деревенской девкой. Та пришла о прошлый месяц к реке полоскать белье, да с Варварой там и встретилась. И такого девка стрекача задала, что про лапти свои забыла. А они так уж ладно Варваре пришлись, загляденье просто.
Доплыла до города Варвара к самым сумеркам. Вдоль берега пылало множество костров, играла музыка, плясали и стар и млад. Большое, видать, сердце у князя, если праздник такой устроил. Варвара выбрала местечко потемнее и выбралась на берег. Немного посидела, чтоб уж вода с волос не струилась, и вышла к людям. Никто внимании на нее не обратил: девка как девка, разве что коса богата. Да и шли как раз по берегу ряженные с медведем. Ну народ и таращился на мишку, одетого в яркую косоворотку, пляшущего с поводырем под звуки бубна. С медведями Варька дружбу водила, они народ добрый, покладистый. Дозволяли лесным девчонкам по зимним холодам забираться к себе в берлоги и греться, зарываясь в густую медвежью шерсть.
Глазеть на медведя Варвара не стала, а побежала в кремль. Ворота по случаю праздника были открыты всю ночь. Каменные стены, никак не меньше чем в четыре человеческих роста, поразили Варвару своей основательностью. Охрана у ворот лениво досматривала телеги. На девчонку внимания никто не обратил, и она проскользнула в город. Сначала добралась до княжеских палат, подивилась на терем, богатое крыльцо, затейливую деревянную резьбу. А потом пошла бродить по улицам. Где-то веселье било через край, а в иных местах царили тишь да темень. Варе это нипочем, она и без света видеть могла, как днем. Ходила, любовалась на дома. Не удержалась разок, увидев цветы дивные в саду одном, забралась посмотреть поближе. Пес цепной подбежал. Да разве есть такой зверь, что Варвару тронет? Учуял мохнатый, что за ночная гостья явилась, и обратно в будку свою потрусил.
Прогуляла Варвара по городу почти до рассвета, и все ей мало. Надобно возвращаться домой, в омут, да очень уж не хотелось. Вышла на берег. Костры уж погасли давно, люд разбрелся по домам. Только ряженых двое, что с медведем народ потешали, поводырь и помощник, сидели на бережку, да тихо меж собой переговаривались. Мишка их, привязанный, свернулся у дерева. Хотела Варвара пройти мимо, чтоб уж подальше от глаз людских в воду-то нырнуть, да окликнули ее ряженые. Поздоровалась Варя учтиво. Бояться она и не думала. Солнышко еще не поднялось, морок утренний над землей стелется. Если не взглянет ей в глаза человек, да не увидит, какие они у нее зеленые-зеленые, будто майский листок березовый, так и не отличит от обычной девки. Разве красоты Варвара необыкновенной, да волосы редкостно хороши. Так то не примета.
- Садись, девка. Что это не спится тебе в этот час? А как нарвешься на лихого человека? - обратился к Варваре старший, мужичок лет сорока, крепкий и улыбчивый.
- Спасибо, дяденька, за приглашение. Собаку высматриваю, - нашлась девушка, - пятниста, лохмата. Пропала, пока народу было много. Может, прихватил кто.
Варвара присела на бережок и стала смотреть на воду. Так не хотелось ей возвращаться в глубину омута. Хоть на день бы еще среди людей остаться, а хоть и на всю жизнь.
- А вы что же, по городам путешествуете? - спросила Варя. - Али в округе где живете?
- Путешествуем. Да видно задержаться тут придется. Топтыгин наш занедужил. Вечор был весел, а к утру занемог. Если сейчас пойдем, боюсь, как бы совсем ему плохо не сделалось. Кормилец он наш. Как солнышко поднимется, так ужо и пойдем искать, кто на постой возьмет. Может, ты кого присоветуешь?
- А дозволь, дядя, на медведку твоего взглянуть?
- Да ты что, девка, он тебе не кошка. Заломать может. И нездоров к тому ж.
Медведь, знать, почуяв, что о нем речь ведут, приподнял лохматую башку и печально глянул на людей. Варвара поднялась, подошла к нему, присела рядышком да обняла за шею. И спрашивает на ушко, дескать, что болит. Потом повернулась к поводырю и говорит:
- Ничего не случилось страшного, накормили, видать, Топтыжку дети булками ржаными. Вот ему брюхо и крутит. Вьюнка али душицы нарви и дай ему, вот и пройдет все. К полудню уж весел будет.
- Кто ты, девка? - спросил ее поводырь. - Ведьма местная? И бродишь по сию пору, лиха не боишься, и медведю ты своя. От таких собаки не бегают. И парни, как привязанные ходят, водой не отольешь.
- Прости, дядька, придумала я про собаку. Да только не нужна она, правда-то. Мишку твоего пожалела.
- А почто так? Уж не жительница ли ты лесная?
- Так оно. Да не бойся, дядечка. Брешут про нас разное. А мне хотелось мир людей поближе посмотреть, вот и явилась сюда, на праздник. А сейчас пойду. Хоть и как в неволю мне теперь в прежнюю жизнь возвращаться.
- А я и не боюсь. Имя у тебя есть, красавица, али не положено вам?
- Варварой зовусь.
- Варварой? Иш ты, совсем по-нашенски. А я Иван. Можешь звать меня дядя Ваня. А он - Андрюшка, - Иван кивнул на помощника, который явно оробел, узнав, что за гостья пожаловала. - А что, Варвара, коли тянет тебя мир посмотреть мож, хочешь с нами?
- Да что ты, дядь Ваня, за меня и вас заодно камнями побить могут. Я-то бы с радостью. Мне весь мир обойти-облететь хочется. Я ж кроме болот своих ничего не видала.
- Да что ты, Варюха, мы ж ряженые. Куделю тебе на голову пристроим, чтоб на глаза свисала, али другое что придумаем.
- Так я за травой для Топтыжки на опушку и обратно, дядь Вань, - весело крикнула Варвара и побежала в сторону леса.
Сколько дорог уж исхожено. А потом и изъезжено.. Принесла Варя удачу в скоморошью жизнь. Медведя научила новым штукам. Оба - лесные жители, понимали друг друга. Да и прибыло у них артистов-то. Поймал однажды Андрейка двух зайчат, обучила их Варя в бубны стучать. Следом лошаденку с кибиткой прикупили. И непогода не страшна стала, и ночлег искать не надобно. А Варвара и Сивку к выступлениям пристроила: так складно переступать научила, будто пляшет лошадка, да кланяется. Гусли купили у мастера именитого. Тоже Варина затея. "На зиму, - сказала, - остановимся в городе побогаче и будем игре учиться у гусляров тамошних. А коли дорого выйдет, так пусть Андрейка один учится. А мы у него переймем" Дядя Ваня никак нарадоваться на Варвару не мог. А уж самой-то ей жизнь новая что ни день то счастливее казалась.
Как-то сидел дядя Ваня, навалившись на ствол березы, и плел Варваре новые лапоточки. Андрюха с медведем спать завалились, а Варя волосы расчесывать взялась. Тут Иван и спроси:
- Предание есть, что девки лесные песни волшебные петь горазды, а ты никогда нам не пела. Пошто ж?
- Горазды мы, дядя Ваня, да, говорят, люди, заслышав пенье наше, память теряют. Не знаю, правда ли, брешут ли, а проверять на вас не хочу.
- Ну ладно, девонька. Вот состарюсь, начну слезы лить по ушедшим денькам, тут ты мне и споешь, - усмехнулся Иван.
- Хорошо, дядька.
- Смотри, Варька, какие палаты белокаменные! Высоченные. А колокол на соборе, ох и колокол! - Андрейка дивился граду стольному, будто мальчонка.
- Да ты что, Андрейка, мы ж здесь седмицу ужо, - промолвил Иван. - Чай Варварину песню подслушал?
Варя с тревогой посмотрела на своих друзей. Последние дни все чаще тянуло ее на речной берег. Таких широких рек она еще не видывала. Хотелось погрузиться в воды, посмотреть, обитает ли кто в глубине. Русалки лесным девушкам, что сестры двоюродные. Вот и уходила Варя порой на берег, да напевала вполголоса песенки заветные. И даже почудилось как-то, что ответили ей с реки. Но неужели Андрейка за ней ходил? Молодой еще, неразумный!
Вечером отработали на ярмарочной площади, щедро народ денег набросал. А на рассвете, только городские ворота открыли, Варя куделю на голову пристроила, да опять на реку. Вот уж и солнышко взошло. А она все сидела у стены городской, что над самой водой нависла. И вдруг увидела девушка, как вроде бросился кто со стены, да в воду. И невелик кажись. А следом со стены крик женский, с надрывом: "Сыночек мой, Дормидонтушка!".
Не раздумывая, бросилась Варя в воду, мигом доплыла до того места, куда упал человек, вглубь нырнула. Тут и увидела его: мальчонка лет десяти, упал да хлопнулся о воду. Сознания от удара, видать, лишился. Схватила его Варя, да и на поверхность скорее. Выбралась на берег с мальцом на руках, а там уж и мать, княгиня, бежит. С девками да бабами. И стража при ней, из дружины княжеской. Богатыри грозные, один к одному.
Обняла княгиня мальчонку, к себе прижала, смотрит на Варвару. А у той куделю водой смыло, глаза зеленью лучатся. Тут княгиня как заорет:
- Ведьма! Это она, злыдня, Дормидошу сурочила, чтобы он в реку прыгнул. Хватай ведьму!
Побежала Варя, а стража княжнина за ней. Уж и к воде не вернуться. Уплыть бы могла в воды глубокие, да отсекли Варвару от реки. Быстро бежала, но и стражники не зря видать хлеб у князя столичного ели, никак не отставали. Вот уж лес рукой подать. Варвара туда поспешала. В лесу ей и волк, и медведь защитники. И дерево любое укроет ветвями. Уж совсем было добралась, да споткнулась о камень и упала: в овражек кубарем скатилась. Хотела подняться, да ногу больно.
Стражники подбежали, подхватили Варю под руки. Сейчас потащат. И Варя запела, тихо, вполголоса:
Что ж вы, соколы, птицы сильные,
Что вы ловите малу горлицу,
Дело черное в небо синее
Не отплачется не отмолится.
Не марайте рученьки белые
Кровью девичьей, неповинною.
Пусть напьется память, как зелием,
Этой самой песней старинною...
Замерли грозные воины, заслушались дивным голосом. А Варя руки высвободила, отбежала на полста шагов и оборвала пение. Стражники смотрят вокруг, будто и понять ничего не могут. А Варя пояс им поклонилась, да и говорит:
- Ну, спасибо, витязи храбрые, что проводили. Передайте мой поклон княгине в благодарность за гостеприимство.
И скользнула за ствол дуба столетнего. А стражники потоптались еще немного, да к городу подались.
Дождалась Варя сумерек и к реке. Больше и раздумывать не стала, нырнула в воды глубокие. Недолго искала: всего ничего отплыла, и народ речной ей повстречался. Синеокие девушки русалки встретили Варю, как сестричку. Всю ночь выспрашивали о приключениях, о городах разных, где пришлось ей побывать. А на заре выплыли вместе на поверхность, восходом полюбоваться. Глянула Варвара на стены городские и загрустила о друзьях своих. Как теперь в город вернуться? Ищет наверно ее княгиня, думает, Варя виновата, что княжич со стены городской в воду упал.
- Ох, девоньки, - молвила она подружкам новоявленным, - невольно озлила я княгиню. Вроде и сына ей спасла, княжича Дормидонта, когда тонул он, а меня ж в самом несчастии и обвинили. Сурочила, кричали...
- Что ты, Варя, - отвечала русалка, что Манечкой кликали, шустрая самая, - Дормидонт - он старший сыночек князя столичного. Тот вдовый был, когда на нынешней княгине женился. У них тоже сынок родился, мал совсем, в пеленках еще, с мамками да няньками. Чернавки княгинины в реке белье полоскали, болтали о делах городских меж собой. Так вот и сказывали, что люто та ненавидит пасынка, да виду не кажет. Но бабы завсегда такие вещи чувствуют.Князь-то вчерась на утренней заре на охоту отбыл, мы сами видели. Вот поди и решилась княгиня на дело злое. А тут и ты подвернулась, ей на удачу.
- Так это что же, теперь она меня искать по всему городу будет, чтобы князь ее в черном деле не заподозрил, не догадался, что столкнула она княжича? Да и малец-то в ее воле, а славный такой. Подруженьки, помогите переодеться так, чтобы узнанной не оказаться.
Засмеялись русалки, и давай обряжать Варвару. Откуда ни возьмись, появились одежды богатые. И навершник широкий, густо расшитый узорами диковинными. И кика высокая, жемчужными нитями по краю отороченая, да так, что и на глаза их концы спускались причудливо. И сапожки красного сафьяну, такие красивые, что Варя только ахнула. Одели ее девицы: ни дать ни взять, боярыня благородная. Варя приосанилась, щеки надула важно, губку оттопырила, веки прикрыла - подружки со смеху за бока схватились. Подали Варе посох боярский дерева драгоценного, распрощалась она с русалками и направилась к городу.
Охрана на воротах, завидев боярыню в богатом убранстве, поклонилась низко, разве что в ноги не бухнулась. В глаза посмотреть ни один не осмелился. Варя же, надуваясь и кичась, важно прошествовала мимо. Едва миновав стражников, она ускорила шаг. И быстро добралась до того двора, где остановились они давеча, в сарайчике пожить на седьмицу-другую.
Хозяин выскочил, кланяясь богатой боярыне в ноги. Варя велела ему остановиться, и сказала, что пришла позвать ряженых на мужнины именины, дабы подарок ему сделать. Очень он забавы такие любит. Хозяин запричитал, дескать, забрала стража ряженых, потому как девка, что с имя была, княжича сурочила. И лежит малец в бреду, скоро душу Богу отдаст. Вот явится князь-батюшка нынче, и тогда сотворят на лобном месте казнь, какую князь им установит. Но имущество их тут. Если найдутся иные затейники, кто с медведем совладает, так он и продать готов. А нет, так не грех и медвежатинки отведать.
Варвара протянула хозяину посох свой.
- На, возьми. Он дороже стоит.
А хозяин посох взял, на Варю глаза поднял, да как хвать ее за руку.
- Никакая ты не боярыня, ты та ведьма, что княжича утопить хотела. Отведу тя сейчас на княжий двор, пускай судят. И мне, грешному, за труды, поди одёжа твоя перепадет.
Попробовала Варя вырваться, да не тут-то было: крепко мужик в нее вцепился. Что ж делать-то ей оставалось. Наклонила Варя голову и песню свою затянула:
Что же ты, молодец, душеньку маешь,
Счастье всё ловишь, да не имаешь,
Пусть не охлынет тяжестью грудь,
Сердцем очистись, а злое забудь...
И лишь промолвила, отпрянул мужик, и в ноги давай кланяться, чтобы боярыню важную умаслить. А Варя ему грозно так:
- Живность в сарае накорми. А как придет кто, да скажет, что от Варвары, ты отдай. А еще раз коснешься меня, живо слуг кликну: там они, за оградою. Изрубят тебя на куски и собакам твоим бросят.
Развернулась и пошла к воротам. Кинулся было хозяин ворота отворять, да остановила его Варя посохом. "Ступай с дороги", - говорит. Выскочила за ворота и поминай как звали. Отправилась к реке. Весь день сидела, на воду глядела, да думку думала. Под вечер заслышала топот конский: князь с охоты вернулся. Поспешила Варя в город.
На площади у палат княжеских ужо толпился народ, до всяких развлечений охочий. Через некоторое время вышли на красное крыльцо князь об руку с княгиней. Стражники вывели Ивана с Андреем. Толпа загудела, заволновалась, но разное послышалось в ее шуме. И одобрение звучало и отчаяние тонко звенело в воздухе. Князь поднял руку и произнес, что за коварный умысел и покушение на жизнь княжича сотоварищи ведьмы обрекаются на утопление с городской стены. Там, где на княжича ее чары и обрушились.
Поднялись князь с княгиней, уж с крыльца ступили, чтобы первыми пойти к стене городской и взойти на нее. Да раздался внезапно голос девичий:
- Стойте, - Варвара выбежала к крыльцу и поклонилась низко. - Князь, это меня искали люди твои. Отпусти ряженых, они ни в чем не виноваты. Да и я, батюшка, тоже, видит Бог.
- Не слушай ее, - вскрикнула княгиня. - На стражников, на таких богатырей она вон какую порчу сильную навела: они и дом свой не сразу признали. А ну, хватайте ведьму
- Нет, - крикнула Варя, - кто подойдет, враз памяти лишится. Пока я не скажу всего, что хочу, не смейте приближаться. А уж потом, князь, я в твоей воле. Как решишь, так оно и будет.Права княгиня, песни лесной девки памяти лишить могут, о том и молва народная сказывает. Но сына твоего я не губила. Наоборот, спасла, когда его со стены столкнули. И был он жив-здоров. Ударился лишь немного. Порасспроси тех, кто был с ним на стене. Может и скажут, что там было, если не убоятся.
- Да как ты смеешь! - вскричала княгиня, но князь окриком повелел ей замолчать. Он спустился с крыльца и подошел к Варе.
- Если ты запоешь, все вокруг потеряют память?
- Если запою, да.
- И ты заберешь своих друзей и уйдешь?
- Заберу и уйду.
- Так почему ж до сих пор ты этого не сделала?
- Не по-людски это, княже, не по-божески. Люди вокруг ничем не провинились, чтобы их наказывать беспамятством.
- Ну а стражники чем же провинились?
- А у них служба такая, княже, за тебя чтоб и живот свой положить. Я там всего ничего и спела им, лишь бы отстали, - улыбнулась Варя.
- Значит, говоришь, сам княжич со стены упал?
- Ну, сам не сам, а моей вины в том не было.
- Не верь ей, - вновь подала голос княгиня, - не видишь, она тебя речами опутать хочет.
- Нет, княгиня, не хочу. И не дано мне. Да и в чем корысть-то моя, чтоб княжича со свету сживать? А вот сказывал мне народ речной, будто чернавки твои, что белье на реке полощут, болтали, что хочешь ты извести княжича. Дескать, сын твой тогда наследником трона станет. Пошто чернавкам напраслину на тебя возводить друг перед дружкою?
Обернулся князь и приказал привести девок, что были с княгиней да княжичем на стене.. И допрос им учинил. Девки перед князем таить ничего не стали, тут же и рассказали, что отослала их княгиня у лестниц ждать. Сказала, что с княжичем ей побеседовать хочется, да вдвоем на реку со стен полюбоваться. Следом и черные девки были допрошены. И хоть перепужались они до полусмерти, но все ж признались, мол, вся челядь знает, что давно уж княгиня избавиться от княжича хочет.
- Ты свободна, и други твои свободны, - обратился князь к Варваре. - И рад бы благодарить тебя за спасение сына моего Дормидонта, да только он к Богу сейчас куда ближе, чем ко мне.
- Князь, не сочти мои слова дерзостью, я думаю, что супруга твоя, убоявшись, что княжич может рассказать тебе правду, опоила его зельем. Если б знать, каким, может я и нашла бы средство спасти его.
- Идите, люди, по домам, - обратился князь к горожанам. - То, что далее будет, одного меня касаемо.
После чего велел страже пленников развязать и отпустить с миром, княгиню вести в палаты, а Варвару сопроводить к княжичу в опочивальню.
Мальчик, что лежал на кровати, был бел, как первый снег. Ни кровиночки в лице. Он мало походил на того, каким его запомнила Варвара. А ведь день всего прошел.
Спустя некоторое время князь вошел в опочивальню и протянул Варе тряпицу. В тряпице было порошка темного со жменьку.
- Вот. Купила у знахарки, говорит, да потом приказала страже зарубить старуху. Что за порошок и сама не ведает.
- Княже, прикажи своим людям отнести Дормидонта на берег реки, что на лесной опушке. Буду просить лесной да речной народ помочь мне. А ты уж проследи, чтобы друзей моих горожане не обижали. А то мало ли что. Люд темный да злобный. А Иван с Андрейкой мне заместо семьи.
Кликнул князь молодцов из дружины своей, велел исполнить все, что Варвара скажет. Принесли дружинники княжича на речной берег у опушки леса и оставили с Варей. А сами в кремль возвратились. Созвала Варя из леса зверье всякое. Вознадеялась, что по запаху может кто и узнает, какой отравой опоили мальчика. Вышли из реки русалки, омыли княжича чистой водицей заговоренной, снимающей слабость, укрепляющей тело. А ранехонько поутру прибежал медвежонок, понюхал корешок и проворчал, что недавно его мать-медведица отшлепала за то, что он погрыз бабий корень. Тот же дух от него. А потом пришлось горькие одуванчики жевать, такие противные. Варя на радостях расцеловала мишку, и побежала одуванчики собирать.
После обедни прибыл князь с дружинниками своими сына проведать. И увидел, как сидит княжич Дормидонт на травке в окружении мелкого зверья, с огромным листком лопуха на коленях. А на листке ягод горка. Кушает сынок, да белок кормит. Подхватил князь чадо свое на руки и говорит Варваре:
- Желай! Все что в силах моих, исполню.
- Спасибо тебе, князь, все у меня, кажется, есть.
- Неужели и не мечтаешь ни о чем?
- На гуслях играть научиться хочу. Но для этого власти твоей не нужно. Я и сама смогу учителя сыскать.
- Люблю я искусную игру на гуслях, Варвара, ох люблю. Всяких гусляров слышать доводилось, но никто не играет лучше, чем дружинник мой, Илия. Да вот он, - князь повел рукой в сторону. И тогда выехал вперед на коне витязь молодой. При виде молодца у Вари в груди застучало часто-часто. И больно, и сладко, и так непривычно, что даже напугалась она. Потупилась Варвара, поклонилась князю и молвила:
- Спасибо, князь-батюшка за заботу. Но только в дорогу мне пора. Вот заберу друзей своих и отправимся. Наша жизнь - по городам бродить, людям радость дарить. Я эту судьбу выбрала и другой мне не надобно, - сказала, и как оборвалось внутри что-то.
Тут витязь Илия обратился к князю:
- Отпусти меня, мой добрый господин, по свету побродить. Мир посмотрю, может, мудрость обрету. Да и Варвару с товарищами игре на гуслях обучу, отплатим добром за княжича нашего...
Улыбнулся князь, рукой махнул в знак согласия, повернул коня и умчался. Дружинники за ним. Лишь Илия остался. Спешился он, подошел к Варе, заглянул в глаза зеленые-зеленые, как листва в мае, и тихо спросил: