Так прошла зима с ее рождественскими праздниками, которые внесли в жизнь некое разнообразие.
Но с приходом весны Александра Николаевна почувствовала, что ей очень скучно. А Лыняев ее даже раздражал, и она с ним часто ссорилась, хотя затем они, конечно, мирились, и какое-то время казалось, что все идет, как раньше, но потом Сашенька опять находила какой-нибудь повод для ссоры, и все начиналось сначала.
Словом, ей хотелось чего-то большого и светлого для души, но, как говорится, слона рядом не было. Поэтому она плохо спала ночью, потому что ей часто снилось что-то страшное. Тогда она просыпалась и долго сидела у окна, смотря на звездное небо.
А потом наступило лето.
И окончательного разрыва у нее с Михаилом Борисовичем пока еще так и не было. Но Александре Николаевне уже хотелось новых отношений и более сильных ощущений, потому что ей просто категорически надоело сладкое, поэтому пусть будет хоть горькое, но иное.
Еще Сашенька часто вспоминала Глумова, но тот, казалось, совсем забыл о ней, только почтительно здоровался при встрече и все. Она же иногда даже подумывала о том, чтобы самой заговорить с ним, но что-то ее все-таки удерживало
Впрочем, приближалась вторая годовщина ухода Бориса Григорьевича и первая - Ивана Семеныча.
А в природе опять было какое-то адское пекло!
Все договорились в этот день быть в церкви, но, когда Сашенька туда прибыла, она не увидела там Глумова, хотя он вроде тоже должен был быть
Все остальные же, Лыняев, Муров и Глафира Алексеевна, перед ней прошли внутрь. И Александра Николаевна, поднимаясь за ними по ступенькам, не могла не вспомнить, как год назад тут вскрикнул Великатов, и как они в этот миг переглянулись с Егором Дмитричем.
В полумраке же храма она подошла к любимой иконе и стала молиться. Неожиданно она почувствовала, что кто-то подошел сзади и обнял ее за талию.
Она обернулась и увидела, что это Глумов. У нее подкосились ноги, и она чуть не упала. Он же крепко прижал ее к себе и повел к выходу. Александра Николаевна пошла с ним, как во сне.
Выйдя на свет, он и не подумал убрать руку, а подвел Сашеньку к скамье и усадил ее рядом с собой. Пальцами же другой руки он как будто случайно смахнул невидимую пылинку с юбки Александры Николаевны, а затем медленно провел ладонью по ее ноге. И жар его рук просто опалил ее.
Получилось так, что он как будто окружил ее со всех сторон, что ничего хорошего не предвещало, потому что это было как колдовство. Оба молчали, только Сашенька чувствовала на своей щеке его жаркое дыхание.
Скоро подошли Михаил Борисович, его бывшая жена и Григорий Львович.
И Глумов наконец-то отпустил ее, объяснив всем, что Александре Николаевне стало плохо от духоты в церкви, поэтому он вывел ее на свежий воздух. И Сашенька кивком головы это подтвердила. Но тут она увидела, что Глафира Алексеевна смотрит на нее с презрением, понимая, что, увы, и она, такая гордая, все-таки не устояла против Глумова! Александра Николаевна хотела в ответ улыбнуться Глафире и показать всем своим видом, что все совсем не так, но, увы, не смогла, и улыбка у нее получилась жалкой. Егор Дмитрич же скоро ушел, поцеловав ей руку.
А она, вернувшись домой, сразу заперлась в своих комнатах.
Утром же на набережной была найдена Глафира Алексеевна, которая погибла, как сказал приехавший следователь, споткнувшись обо что-то в ночной темноте и ударившись головой об ограждение. Что и засвидетельствовал доктор, осматривающий тело.