Состояние "нестояния" после вчерашней родительской взбучки. И полная чистота мозгов. Еду в родное alma-mater... Или не еду? Смотря как у нас сегодня с маршрутками... Однозначно, всё зависит от них!
Приеду в Лицей, и жизнь вновь обретёт смысл. О, Юлька бежит...
- Здарова, Юлька!
- Привет, солнце!
Раздаётся наше смачное чмоканье, слышное наверно во всей округе.
ПРОСТО ТАКАЯ СИЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ.
Садимся в маршрутку, но знаем наперёд, что выйдем за остановку до нужного нам места... Играет какое-то совершенно безграмотное музло, и я включаю плеер, засовываю один из наушников в Юлькино ухо, а другой - в своё. Наслаждаемся...
This is my December,
This is my time of the fear,
This is my December,
This is all so clear .
О, наша остановка!
Протягиваем одну замусоленную десятку в качестве платы за проезд...
"Два на площади", - и вываливаем из маршрутки.
Юлька выше меня, поэтому наушник из её уха вылетает постоянно, и это обстоятельство начинает медленно, но верно действовать мне на нервы. Я простым движением вытягиваю его из Юлькиного уха и вставляю в своё. А потом нагло улыбаюсь. Да, такая я - наглая и вредная. Пора бы уже привыкнуть, в конце концов, уже два года друг друга знаем.
Покупаем пачку сигарет. Юлька спорит, что в этот раз нам с сигаретами повезёт больше и именно после них во рту не останется привкуса гречневой каши. Я не спорю, потому что знаю, что все сигареты расфасовываются из одного табака и сколько бы товарищи производители не писали на пачках, что сигареты изготовлены под контролем той или иной Production, с другого бока пачки я всё равно узрю надпись - "расфасовано в Саратове, сделано в России". Поэтому и не спорю. А просто включаю громкость в плеере.
This is my December,
This is my stop near home,
This is my December,
This is me alone...and I...
Get another way
To get someone to come on to...
Моя любимая песня.
Я начинаю переворачивать в памяти наше вчерашнее свидание с Ромкой и пересказывать подробности Юльке. Я говорю ей о том, какие у него сильные руки, и как он классно целуется, о том, как всё вчера было круто и замечательно, и что мне повезло с парнем, хоть у него и не ахти какой характер...
Ромка на самом деле мой первый парень. Но ему я усиленно втираю обратное. Говорю, что до него у меня было бесчисленное количество отношений. Это для того, чтобы он не думал, что на нём весь свет клином сошёлся, и что я никому не нужна. Я постоянно стегаю ему про какие-то непонятные даже мне самой свидания, на которые, разумеется, не хожу. А он, судя по его лицу, верит. Я поняла, что он мне дорог, но не поняла почему. А ещё поняла, что мы идеально не подходим друг другу, потому что мы какие-то чересчур одинаковые.
Ромке восемнадцать. Он хорош собой - просто-таки гордится своей внешностью, хотя я бы его красавцем не назвала. Просто есть в нём что-то такое, что притягивает к себе людей. И это что-то потом их и отталкивает. Ромка обожает перемывать косточки всем моим подружонкам. Мне это совершенно не по душе, но я молчу. Молчу не потому, что это знак согласия, а потому что просто не люблю спорить и считаю, что спор не есть выяснение истины, а есть выяснение, кто глупее.
Ромка наглый и самоуверенный, дерзит и паясничает со всеми подряд, никого ни во что не ставит и признаёт только свою правоту. Говорит, что он у нас современный нигилист Базаров. Всячески пытается доказать это мне, хоть я его и не прошу. А я считаю, что никакая это не базаровщина, а натуральной воды стёг и понт. Просто мальчик ещё не перебесился.
С ним иногда бывает волшебно хорошо: когда он говорит умные вещи, когда начинает вслух раздумывать над какими-то важными вопросами.
А иногда бывает просто ужасно: когда он начинает обсуждать окружающих, перебивать меня, молоть глупости и всё такое. В таких случаях я сначала психую, а потом ухожу. Но мне это не нравится и мне сразу же хочется не обратить на это внимание и простить ему эти глупости. Ведь это лучше, чем поссориться. А ссориться для нас нехорошо потому, что первым мириться не хочет никто.
Юлька молчит и улыбается, меж её длинных пальцев зажата сигарета, которая начинает медленно исчезать, оставляя за собой только сереющий пепел. Я выпускаю дым. Погода сегодня тоскливая, но я такую и люблю.
Юлька начинает пересказывать вчерашний скандал с родами, и я полностью её понимаю. Я тоже говорю, что мне вчера проводили воспитательную беседу, и мы замечаем, что жизнь у нас складывается почти одинаково. А потом улыбаемся. Я стряхиваю пепел и спрашиваю, как поживает её любимый Денис. Она машет рукой и говорит, что поживает он без неё. Я смеюсь. Не потому, что мне на неё наплевать, а потому, что предыдущую фразочку она стрельнула у меня. Она вообще стала очень сильно походить на меня. Наверно ей просто нравится мой образ. Мне тоже нравится. И она начинает говорить, что они с Денисом классно тогда провели время, но он "тормоз" и ничего не делает, пока она не скажет. Я просто улыбаюсь. Выбрасываю окурок, и мы медленно шагаем в Лицей.
Сразу у двери нас встречает охранник и просит расписаться в журнале опозданий. Я не отказываюсь и заполняю его:
ФАМИЛИЯ, ИМЯ - Лисовская Александра;
ГРУППА - 102;
ПРИЧИНА ОПОЗДАНИЯ - скорость маршрутных автобусов.
Смотрится мило. И мы направляемся прямиком к раздевалке, где нас ожидает баба Маша, - наша уборщица, старенькая, милая, иногда ворчливая бабулька, которую мы все очень любим. Она улыбается нам, и мы в один голос произносим "Здравствуйте!". Произносим, не коверкая букв, а чётко, потому что уважаем её. Вешаем куртки и поднимаемся по лестнице. Я сворачиваю в туалет, Юлька сворачивает за мной. Прошло 15 минут лекции.
Из зеркала на меня смотрит вполне выспавшаяся особа, с густыми чёрными ресницами и наглыми глазами. У неё что-то не в порядке с причёской, но это не важно. Она, то есть я, делает губки бантиком и сама себе посылает поцелуй. А потом улыбается.
Рядом с ней стоит моя Юлька. У неё достаточно выразительные серые глаза и тонкие сиреневые губы. Она тоже мило улыбается и крепко прижимается к щеке той меня, которая в зеркале.
Я поправляю скромный макияж и продолжаю улыбаться самой себе, потому что это поднимает мне настроение. Юлька проделывает ту же процедуру. Прошло 25 минут лекции.
Заходим в аудиторию. Я вижу, что Плотя (или просто моя Людка) сидит одна за нашей партой. Она рада моему внезапному приходу на алгебру, на цыганский манер потряхивает плечами и грудкой, взъерошивает рукой копну своих длинных тёмных волос и издаёт свой любимый звук: "Уйии!". Вся группа взрывается радостным смехом.
Я произношу своё неловкое "Здрасте", извиняюсь перед математиком и прохожу на своё место. Крепко обнимаю Плотю и улыбаюсь всем своим одноклассничкам. Я так привыкла ко всем им за этот последний год, что просто не представляю нас отдельно. У Плоти как всегда цветущий вид, её щенячьи глаза рассказывают о том, что в душе у моей Людки произрастают незабудки.
Математик сидит за столом и задумчиво смотрит в окно. Хороший дядька. У него удивлённые детские голубые глаза, которые становятся ещё более детскими и удивлёнными из-за больших очков с увеличивающими линзами, он всегда мило улыбается и часто извиняется перед нами за всякие пустяки, типа упавшего мела. Его интеллигентность подкупила весь наш класс. Обожаю математика!
Плотя спрашивает, как у меня дела. Я отвечаю, что "ещё не родила". Она смеётся своим заливным смехом и прихрюкивает. Моя Хрюшка-космонавт. Я так обласкала её совсем недавно, потому что в одном из комиксов, которые раздали нам на уроке английского, я увидела незамысловатую картинку: НЛО-шный корабль, в нём бурундук и поросёнок, одетые в скафандры. Плотя ткнула пальцем в бурундука и сказала "Это ты", тогда я ткнула в поросёнка и ответила, что это она, розовая Хрюшка-космонавт. Она не обижается и меня это радует!
За окном небо медленно чернеет, и я начинаю разглядывать грозовые тучи и думать о том, насколько высоко небо. После уроков литературы на ум приходит отрывок из Толстого, там, где Болконский лежит на земле после первого ранения. Обожаю это место, поэтому, в попытках выучить его наизусть, я написала его на корочке моего ежедневника: "Над ним не было ничего уже, кроме НЕБА, - высокого неба, не ясного, но всё-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нём серыми облаками. "Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, - подумал князь Андрей, - не так, как мы бежали, кричали и дрались...,- совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что я узнал его наконец. Да! Всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!.."
- Лисовская, к доске!
- Э, простите, сейчас уже будет звонок, и я вряд ли успею решить.
- Лисовская, идите уже, а то у вас такой взгляд мечтательный.
- Это она к доске мечтала выйти! - кричит Найк.
- Слушай, Найкин, ты сейчас выйдешь значит к доске, потому что ты-то вообще спал.
- Ага, а во сне тебе снилась тригонометрия со всеми делами, - отвечаю я.
Звонок. Спасение. Математик улыбается и говорит, что все свободны и что следующий урок начнётся с того, что я выйду к доске и посвящу его в мои глубокие математическо-тригонометрические познания. Я киваю, а сама думаю, что надо посвятить математика во что угодно, кроме моих познаний в области сей точной науки.
Вся наша группа выливается за пределы аудитории, как варенье из опрокинутой банки. Девчонки облепляют меня со всех сторон. Я начинаю думать о том, что со стороны это всё выглядит как какая-то лесбийская оргия: все друг друга обнимают, целуют, щипают и щекочут. Мальчики же стоят отдельной кучкой в сторонке.
Без особого участия рассказываю девочкам, что я вчера делала, а сама думаю о том, зачем им надо это знать. Плотя прыгает около меня и верещит, как поросёнок, зовя куда-то. Смешная.
Звонок на следующую пару.
Мы медленно вползаем в аудиторию и садимся по местам. Литература. Обожаю этот предмет, поэтому слушаю внимательно и стараюсь всё конспектировать. Девчонок попросила меня не беспокоить. Но эта просьба как всегда окажется незамеченной.
Поднимаю голову и начинаю разглядывать всю нашу группу. Парни заняты посыланием sms-ок девчонкам. Девчонки им отвечают. Головы у всех склонены вниз, создаётся впечатление, что они внимательно слушают и записывают всё самым тщательным образом. Но на самом деле это не так. Они просто сжимают в руках мобильники и жмут на кнопочки.
Юлька делает знаки, что сейчас мне придёт от неё длинное послание. Неожиданно она начинает толкать меня в спину с силой наверно баллов в 10. Если б не было время лекции, то я наверно дала бы ей по лбу. Чувствую, что начинается подъём настроения. Это радует, потому что, когда я не в духе, то всем от меня влетает, и я всё критикую. А сейчас мне просто весело и хорошо, я опять прижимаю к себе изо всех сил Людку и всем улыбаюсь. Литераторша спрашивает, что с моим лицом. Отвечаю, что это мама косички туго заплела. Она смеётся.
С улыбкой на лице раскрываю Юлькину записку.
Звонок со второй пары. Перерыв 20 минут. А надо успеть многое. Спускаемся вниз армией человек в 20, учитывая то, что нас в классе всего 30. За нами шагают представители параллельной группы, их тоже много. Заворот в раздевалку и мы выносим почти все вещи, которые так заботливо стерегла баба Маша. Бабуля улыбается и не закрывает за нами дверей, так как знает, что мы не прогульщики. Мы - курильщики. Всего-навсего. У входа нас останавливают охранники и просят студенческие. Мы показываем, и только тогда они разрешают нам выйти. Вот что значит престижное учебное заведение! Твёрдой поступью мы шагаем делать своё чёрное дело. Только не смотря на уверенность шага, мы почему-то мышкуемся и заворачиваем за столовую близлежащего здания. Интересно, почему наш Лицей не заведёт для нас курилку? Тупой вопрос, но именно он меня сейчас и волнует. Мы смеёмся сами не знаем чему, обнимаемся друг с другом. Наверно потому, что это одни из последних наших дней вместе. На мои глаза наворачиваются слёзы.
Курим. Дым клубится прямо над крышей столовки какой-то крупной организации. Я сразу представляю, как индейцы раскуривали трубку мира. Тогда дым тоже поднимался высоко над вигвамами. Я смеюсь и рассказываю об этом остальным, всё тоже начинают хохотать. Мы медленно курим, растягивая сиё ядство. Потом скидываем все наши окурки в банку из-под кофе, получившую из-за непотухающего дыма название "вечный дым", разворачиваемся и идём обратно.
Баба Маша закрывает раздевалку. Мы поднимаемся по лестнице и снова заходим в нашу аудиторию.
Ещё есть немного времени до истории, и я решаю пойти в столовку - покушать. Девчонки охотно принимают моё предложение. Мы скупаем все вкусности и садимся за наш любимый столик. Кушаем, беседуем. Катька снова заводит свою любимую шарманку: о том, что у неё нет и не было парня. Я начинаю нервничать. Катька несомненно симпотная девчонка. Стройная и красивая. Самое главное, что у неё нет живота и ровные зубы. Просто она не понимает, что у всех всё по-разному. У кого-то парни появляются рано, у кого-то поздно. И я начинаю думать о том, как себя чувствуют старые девы. Мои мысли опережает истошный Катькин крик: "Я последняя девственница Лицея!!!" О, мой Бог! Кошмар какой-то. Я давлюсь от смеха куском пиццы. А у Катьки истерика. Она говорит, что никому не нужна и что вчера, когда мама спросила у неё, почему им не звонят мальчики, она, то бишь Катька, перевернула со психу стол и спросила у мамы, зачем та её родила. Катька считает, что не иметь парня, это значит страдать. Я готова с ней поспорить, но не буду, потому что знаю, что это бесполезно.
Я спокойно смотрю ей в глаза. Она тоже смотрит мне в глаза и начинает задавать тупые вопросы. Надо сказать, что Катька на мой взгляд не психически ненормальная, коей её можно посчитать после подобных заявлений, она просто странная. Да, такая она у нас. Она всегда задаёт глупые вопросы и потом внимательно начинает слушать ответы, полагая, что люди с ней честны. Она чересчур наивна. Поэтому её многие не понимают.
Она спрашивает, какой Ромка в постели. Я смеюсь, потому что не спала с ним и пока что не собираюсь. Она говорит, что я смеюсь потому, что не хочу ей отвечать. А я говорю ей правду. Она округляет глаза и спрашивает, чего я жду. Я переспрашиваю: "А тебе-то какое дело? Твоя какая забота?". Она психует, потому что видит, что её вопрос был туп и не к месту. Во-вторых, она знает, что со мной лучше не связываться и что если меня достать, то я отвечу так, что мало не покажется.
Тогда она меняет тактику и задаёт вопросы поскромнее.
- Он хорошо целуется?
- Хорошо.
- Слушай, Саш, а целоваться, это сложно?
- Нет, Катя, не сложно. Просто расслабься и получай удовольствие.
- А если парень будет смеяться?
- Умный не будет. В этом нет ничего постыдного. Наоборот, пацаны любят быть первыми. Во всём.
- Думаешь, он не будет меня высмеивать?
Нет, я думаю не об этом. Я думаю о том, кому же так повезёт.
- Думаю, не будет. Ведь у тебя будет достойный парень. Тот, о котором ты мечтаешь.
- Санчес, ты правда так думаешь?
- Да, честно.
Я ведь действительно говорю ей то, о чём думаю. Ха, сейчас вдруг подумала о книге, которую недавно прочла. "Колыбельная" Чака Паланика. Того самого, который написал "Бойцовский клуб". Там главный герой узнал баюльную песню, с помощью которой он научился убивать людей мыслью. Он просто внутри себе произносил заклинание и этим убивал человека. Так вот, перед тем, как начать читать заклинание, он сначала считал про себя, пытаясь сдержаться.
"И я считаю 1, и я считаю 2, и я считаю 3..."
- Кать, и я считаю раз, и я считаю два, и я считаю три...
- Ты о чём?
- Ещё раз услышу твоё нытьё о том, что ты парням не нравишься - усыплю.
Катька в недоумении округляет глаза и несколько минут сидит, не двигаясь, молча. Видимо, она пытается вникнуть в то, что я ей сказала.
Медленно поднимаемся по лестнице в аудиторию. Снова звенит звонок, и мы рассаживаемся по местам. Последняя на сегодня пара. Я рада. Слушаю так себе, все мои мысли заняты планированием того, что делать в те два часа, пока я буду ждать Ромку с лекций. Решаю позвать девчонок в Бистро. Пишу им об этом. Они вроде согласны. Ну и классно.
История всю мою школьную жизнь наводила на меня тоску. Хотя, читать исторические книжки мне нравится. Или смотреть сериалы. Но школьный предмет история (не смотря на нашего потрясающего преподавателя, каждый раз рьяно переживающего и переход Суворова через Альпы и Кубинский кризис в Америке) мне безразличен. Вот и сейчас я раздумываю над тем, как мне, сидя за первой партой умудриться поспать? Я прикрываюсь учебником, складываю руки крест на крест на столешнице и медленно погружаюсь в сон, в голове начинают появляться розовые слоники и хрюкающие поросятки...
Звонок с третьей пары. Я медленно протираю глаза. Девчонки смеются. Всё просто замечательно. Мы сворачиваем в туалет, где красимся на дорогу. Заходим в раздевалку. Говорим бабе Маше "До завтра!" и выходим на улицу.
После душных аудиторий Лицея улица кажется спасением во всех смыслах этого слова. А на небе медленно зреют гроздья грозовых облаков. Они прямо туда-сюда ходят, как будто стерегут самых беспечных, которые не позаботились о зонтах. Таких, как я. Таких, как мы с девчонками.
Заходим в Бистро. Занимаем самый дальний столик. Снимаем верхнюю одежду и отправляемся в туалет - мыть руки. Потом встаём в очередь. Слышим какую-то клёвую песню и начинаем отжигать прямо в очереди. Народ в непонятках. А мы просто смеёмся. Набираем кучу всяких вкусностей и несколько кружек пива. Не люблю пиво. Но отказать девчонкам не могу - не поймут. Поэтому тоже трачу деньги на это зло.
Возвращаемся на места. Начинаем переглядываться. А потом разговор завязывается сам собой. Как обычно о парнях.
Я почему-то очень люблю девчонкам рассказывать про все свои отношения. Не знаю. Наверно это странно. Но мне нравится. Девчонки тоже не прочь поделиться. Перенимаем друг у друга опыт.
Постепенно тема разговора проявляется всё четчё, и мы начинаем говорить о сексе. Как, впрочем, и всегда. Среди нас только Наташка узнала "что такое плотская любовь". И она начинает рекламировать свой образ жизни, говоря о том, что нужно начинать заниматься любовью чуть ли не с пелёнок. Я не согласна. Мы не согласны. Это ведь глупо. Но мы любим Наташку. Такой, какая она есть. Это её позиция и надо её уважать. Уважать хотя бы за то, что она так яро её отстаивает.
Я неожиданно вспоминаю, что нелишним было бы взглянуть на часы. И вижу по ним, что мне пора уходить. Я допиваю пиво и докуриваю сигарету. Стреляю несколько штук у девчонок, потому что свои отдала Найку. Застёгиваю пуговицы на пальто. Поднимаю воротник и выхожу, открывая дверь почти с ноги и делая музло в плеере громче.
Шагаю медленно, потому что Ромка у меня любитель опаздывать. Уж лучше мне опоздать, чем ему. Просто моё опоздание будет выглядеть этически нормально - я же девушка.
Небо совсем почернело и разродилось потоком дождя. Дождь смывает с меня макияж, и я думаю о том, что сегодня предстану перед Ромкой белёсой мышью. У меня страшно намокает пальто и волосы. Вода течет по лицу и если посмотреть сейчас на него, то наверно покажется, что я плачу.
Я начинаю идти быстрей. Мне осталось немного до того места, где мы с Ромкой договорились встретиться. Я подхожу ближе и ближе и уже различаю его фигуру.
Невысокий и съёжившийся в комочек, Ромка, смотрит на меня своими наглыми карими глазами. Его глаза удивительно напоминают мне мои собственные. Он улыбается тонкими губами и прижимает меня к себе. Я целую его в мокрую щёку.
От него как всегда пахнет моим любимым одеколоном, я вдыхаю этот дурманящий мужской аромат и не могу надышаться. На нём мой любимый чёрный свитер с красной и белой полосками посредине. Этот свитер так ему идёт! Я, по своей любимой привычке, утыкаюсь Ромке в плечо, одной рукой он гладит мои волосы, а другой застёгивает моё насквозь промокшее пальто. Он целует меня в висок, щёки, губы, попутно говоря о какой-то совершенно меня не интересующей простуде.
В коротких перерывах между поцелуями мы обсуждаем, куда пойти, и решаем, что идти некуда и незачем, поэтому сворачиваем в ближайший проулок и идём искать место, где можно погреться о кружку горячего чая. По дороге я прижимаюсь к нему, он крепко держит мою руку и читает нотации о том, чтобы я была осторожной, переходя дорогу, а не бросалась под колёса встречных автомобилей. Я узнаю, что в данный момент у него идёт практика по информатике, которую он променял на меня. Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь. Я недовольна, что он прогуливает учёбу в Политехе, но чувство того, что он делает это ради меня, переполняет моё существо, и я начинаю тереться носом о его мокрые щёки. Он говорит, что я веду себя "как кошка" и что я "подлиза Лисс", а я просто смеюсь.
И мы опять начинаем смачно целоваться.
Обожаю целоваться с Ромкой!!!
Мимо шныряют мокрые граждане, а нам всё равно.
Я целую Ромку и думаю обо всём, что у меня сегодня произошло. Я вытираю рукавами его взъерошенную и мокрую стрижку и думаю, что на самом деле мне с ним классно и наверно я хочу с ним встречаться вечно, а потом выйти за него замуж, родить много маленьких сопливых Ромок и ... быть счастливой. Как сейчас.
Вскоре я забываю обо всём. Я просто расслабляюсь, и только капли дождя, напоминая слёзы, только эти капли, стекая по губам, будто уносят меня куда-то... Мне просто хорошо. Хорошо оттого, что есть дождь на свете... хорошо от того, что рядом Ромка... хорошо от того, что сегодня - МОЙ ДЕНЬ...